История Рима от основания города

Книга XXXI, гл. 31

31. (1) Тогда рим­ский посол ска­зал так: «Сна­ча­ла македо­няне, а после афи­няне нару­ши­ли заду­ман­ный ход моей речи. (2) Ведь, посе­тив мно­же­ство союз­ных нам горо­дов, дабы узнать о неспра­вед­ли­во­стях и бедах, учи­нен­ных там Филип­пом, гото­вил­ся я обви­нять, но послы македо­нян обви­ни­ли здесь рим­лян и тем вынуж­да­ют меня защи­щать­ся; (3) ну а после того, что рас­ска­за­ли вам афи­няне о царе­вых пре­ступ­ле­ни­ях и кощун­ствах, оскор­бив­ших богов небес­ных и богов пре­ис­под­ней, най­ду ли я или дру­гой кто най­дет ли, что при­ба­вить к сло­вам их? (4) Поду­май­те и о том, что жите­ли Киоса и Абидо­са, Само­са и Лари­сы, Эно­са, Маро­неи, Тасо­са, Паро­са, мес­сен­цы в той самой Ахайе¹²⁹, где мы с вами сей­час пре­бы­ва­ем, сооб­ща­ют о подоб­ных же пре­ступ­ле­ни­ях, лишь более гнус­ных и ужас­ных, ибо к погуб­ле­нию горо­дов этих Филипп имел более средств. (5) Что же до дел, кото­рые цар­ский посол поста­вил в вину нам, рим­ля­нам, то при­зна­юсь, что одно оправ­да­ние им есть — сла­ва. Он попре­кал нас тем, что про­изо­шло в Регии, в Капуе, в Сира­ку­зах. (6) В войне про­тив Пир­ра леги­он, кото­рый жите­ли Регия сами попро­си­ли для сво­ей защи­ты, пре­ступ­но пора­бо­тил город, ему пре­по­ру­чен­ный, вме­сто того чтобы его охра­нять. (7) Но раз­ве одоб­ри­ли мы подоб­ное без­за­ко­ние? Раз­ве не вер­ну­ли мы силой пре­ступ­ный леги­он под свою власть? Раз­ве не пока­ра­ли его, заста­вив гибе­лью мно­гих вои­нов иску­пить изме­ну союз­ни­кам? Раз­ве не воз­вра­ти­ли жите­лям Регия их город, их зем­ли, все их досто­я­ние, не вос­ста­но­ви­ли зако­ны их и не даро­ва­ли сво­бо­ду? (8) Сира­ку­зы сто­на­ли под игом тира­нов, и к вяще­му уни­же­нию горо­да — тира­нов-чуже­зем­цев¹³⁰. После почти трех­лет­ней оса­ды непри­ступ­ной кре­по­сти, когда исто­щи­лись силы наши на суше и на море, когда сами сира­ку­зяне уже пред­по­чи­та­ли ока­зать­ся в раб­стве с.28 у тира­нов, лишь бы изба­вить­ся от тягот вой­ны, мы все же взя­ли город, и победа наша воз­вра­ти­ла ему сво­бо­ду¹³¹. (9) Не ста­ну отри­цать, что Сици­лия — одна из наших про­вин­ций, что мно­гие горо­да ее, всту­пив­шие в союз с кар­фа­ге­ня­на­ми и вме­сте с ними вое­вав­шие про­тив нас, теперь пла­тят нам нало­ги и пода­ти; я не толь­ко не отри­цаю это­го, но, напро­тив, хочу, чтобы вы и все наро­ды зна­ли: участь каж­до­го зави­сит от заслуг его перед Римом.

(10) Сто­ит ли нам каять­ся в том, что мы пока­ра­ли кам­пан­цев, если даже сами они на нас не могут сето­вать? Ради них мы чуть ли не семь­де­сят лет вое­ва­ли с сам­ни­та­ми, пре­тер­пе­вая не раз тяж­кие пора­же­ния; (11) мы пошли на союз с ними, потом даро­ва­ли им пра­во бра­ка и род­ства с нами¹³² и, нако­нец, рим­ское граж­дан­ство. (12) Но когда наста­ли тяж­кие вре­ме­на, они пер­вые из всех наро­дов Ита­лии пере­мет­ну­лись на сто­ро­ну вра­га, бес­че­ло­веч­но истре­би­ли сол­дат наше­го гар­ни­зо­на, а после того как мы оса­ди­ли их, воз­му­ти­лись и насла­ли Ган­ни­ба­ла на Рим. (13) И если бы даже следа не оста­лось от их горо­дов, не оста­лось бы в живых ни одно­го жите­ля, то и тогда мог ли кто него­до­вать, мог ли ска­зать, что с ними обо­шлись неза­слу­жен­но жесто­ко? (14) Совесть тер­за­ла их за все пре­ступ­ле­ния, мно­гие доб­ро­воль­но лиши­ли себя жиз­ни; и таких было гораздо боль­ше, неже­ли каз­нен­ных нами. (15) Осталь­ным же, чей город и поля мы, как уве­ря­ли здесь, захва­ти­ли, мы пре­до­ста­ви­ли зем­ли и назна­чи­ли места, где жить, и сам город оста­ви­ли сто­ять невреди­мым; вы посмот­ри­те теперь на Капую — мож­но ли пове­рить, что город этот был оса­жден и взят при­сту­пом? Да что там Капуя, когда и Кар­фа­ге­ну, взя­то­му нами с боя, даро­ва­ны мир и сво­бо­да! (16) Если и есть для нас опас­ность, то ско­рее в том, что, слиш­ком мило­сти­во обхо­дясь с побеж­ден­ны­ми, мы сами как бы побуж­да­ем их под­нять­ся про­тив нас и попы­тать сча­стье в войне. (17) Вот что могу я ска­зать в оправ­да­ние рим­лян; а теперь — вот что в осуж­де­ние Филип­па. Вы живе­те непо­да­ле­ку от Македо­нии и Филип­па зна­е­те луч­ше нас — кро­вью самых близ­ких род­ных запят­нал он дво­рец свой, на нем кровь дру­зей и близ­ких, а похоть его еще гнус­нее его жесто­ко­сти. (18) Что до вас, это­лий­цы, то в вой­ну с Филип­пом мы всту­пи­ли для ваше­го же спа­се­ния, вы же у нас за спи­ной заклю­чи­ли с ним мир. (19) Вы, может быть, ска­же­те, буд­то под­да­лись стра­ху, видя нас заня­ты­ми Пуни­че­ской вой­ной, и отто­го под­чи­ни­лись силе царя; мы и вправ­ду, стра­дая под тяже­стью дру­гих, более важ­ных забот, не ста­ли про­дол­жать вой­ну, но ту, от кото­рой отку­пи­лись вы сами. (20) Ныне же покон­чив­ши мило­стью богов с Кар­фа­ге­ном, мы все­ми наши­ми сила­ми всту­па­ем в Македо­нию, и вы може­те сно­ва стать дру­зья­ми наши­ми и союз­ни­ка­ми, раз­ве что пред­по­чте­те погиб­нуть с Филип­пом, неже­ли победить с Римом».