На главную | Античная литература | Вергилий

Георгики

Книга IV

Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. Художественная литература, Москва, 1979.
Перевод с латинского С. В. Шервинского.
Комментарий Н. А. Старостиной.

В основу перевода положено издание: P. Vergilii Maronis, Opera… edidit… Albertus Forbiger. Partes I—III, Lipsiae, 1873—1875. Учтены также следующие издания: P. Vergilius Maro, Opera omnia, vol. I—III, recensuit O. Ribbeck, Lipsiae, 1859—1868; «Oeuvres de Virgile», texte établi et commenté par Benoist, Paris, 1918; «Vergil’s Gedichte» erklärt von Th. Ladewig, Berlin, zwölfte Auflage, 1902—1907.

Лат. текст приводится по изд.: Virgil. T. I. Eclogues. Georgics. Aeneid I—VI // Loeb Classical Library, 1938 (2-е испр. переизд. 1916).

СКРЫТЬ ЛАТИНСКИЙ ТЕКСТ

10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160 170 180 190 200 210 220 230 240 250 260 270 280 290 300 310 320 330 340 350 360 370 380 390 400 410 420 430 440 450 460 470 480 490 500 510 520 530 540 550 560

	Ныне о даре богов, о меде небесном я буду Повествовать. Кинь взор, Меценат, и на эту работу! На удивленье тебе расскажу о предметах ничтожных, Доблестных буду вождей воспевать и всего, по порядку,
	Protinus aërii mellis caelestia dona exsequar. hanc etiam, Maecenas, aspice partem. admiranda tibi levium spectacula rerum magnanimosque duces totiusque ordine gentis
5	Рода нравы, и труд, и его племена, и сраженья. Малое дело, но честь не мала, — если будет угодно То благосклонным богам и не тщетна мольба Аполлону! Прежде всего, выбирай хорошо защищенное место Для обитания пчел (известно, что ветер мешает
	mores et studia et populos et proelia dicam. in tenui labor; at tenuis non gloria, si quem numina laeva sinunt auditque vocatus Apollo. Principio sedes apibus statioque petenda, quo neque sit ventis aditus (nam pabula venti
10	Взяток домой доносить), где ни овцы, ни козы-бодуньи Скоком цветов не сомнут и корова, бредущая полем, Утром росы не стряхнет и поднявшихся трав не притопчет. Пестрых ящериц пусть со спинкой пятнистой не будет Возле пчелиных хором, и птиц никаких: ни синицы,	Δ
	ferre domum probibent) neque oves haedique petulci floribus insultent, aut errans bucula campo decutiat rorem et surgentis atterat herbas. absint et picti squalentia terga lacerti pinguibus a stabulis, meropesque aliaeque volucres
15	Ни окровавившей грудь руками преступными Прокны. Опустошают они всю округу, нередко хватают Пчел на лету, — для птенцов безжалостных сладкую пищу. Чистые пусть родники и пруды с зеленеющей ряской Будут близ ульев, ручей в мураве пусть льется тихонько.	Δ
	et manibus Procne pectus signata cruentis: omnia nam late vastant ipsasque volantis ore ferunt dulcem nidis immitibus escam. at liquidi fontes et stagna virentia musco adsint et tenuis fugiens per gramina rivus,
20	Пальмою вход осени́ иль развесистой дикой маслиной. Только лишь ранней весной у новых царей зароятся Пчелы, едва молодежь, из келий умчась, заиграет, — Пусть от жары отдохнуть пригласит их берег соседний, И в благодатную тень ближайшее дерево примет.
	palmaque vestibulum aut ingens oleaster inumbret, ut, cum prima novi ducent examina reges vere suo, ludetque favis emissa iuventus, vicina invitet decedere ripa calori, obviaque hospitiis teneat frondentibus arbos.
25	Посередине — течет ли вода иль стоит неподвижно — Верб наложи поперек, накидай покрупнее каменьев. Чтобы почаще могли задержаться и крылья расправить Пчелы и их просушить на солнце, когда запоздавших Эвр, налетев, разметет иль кинет в Нептунову влагу.
	in medium, seu stabit iners seu profluet umor, transversas salices et grandia conice saxa, pontibus ut crebris possint consistere et alas pandere ad aestivum solem, si forte morantis sparserit aut praeceps Neptuno immerserit Eurus.
30	Пусть окружает их дом зеленая касия, запах Распространяет тимьян, духовитого чобра побольше Пусть расцветает, и пьют родниковую влагу фиалки. Улья же самые строй из древесной коры иль из гибких, Туго плетенных лозин; а в каждом улье проделай
	haec circum casiae virides et olentia late serpulla et graviter spirantis copia thymbrae floreat, inriguumque bibant violaria fontem. ipsa autem, seu corticibus tibi suta cavatis seu lento fuerint alvaria vimine texta,
35	Узенький вход, потому что зимою морозы сгущают Мед, а от летней жары чересчур он становится жидок. То и другое для пчел одинаково страшно. Недаром Каждую щелку они залепляют старательно воском В доме своем, и соком цветов, и узой заполняют,
	angustos habeant aditus: nam frigore mella cogit hiems, eademque calor liquefacta remittit. utraque vis apibus pariter metuenda; neque illae nequiquam in tectis certatim tenuia cera spiramenta linunt, fucoque et floribus oras
40	Собранной с почек весной и с тою же целью хранимой, — Крепче она и смолы, добытой на Иде Фригийской. Часто — коль верить молве — в прорытых ходах, под землею Ставили пчелы свой лар, иль их находили глубоко Спрятанных в пемзе, а то и под сводами дупел, в деревьях.
	explent, collectumque haec ipsa ad munera gluten et visco et Phrygiae servant pice lentius Idae. saepe etiam effossis, si vera est fama, latebris sub terra fovere larem, penitusque repertae pumicibusque cavis exesaeque arboris antro.
45	Сам, заботясь о них, в жилищах пчелиных все щели Жидкой замазкой промажь да присыпь понемножку листвою. Не допускай, чтобы тис рос около пасеки, раков Рядом нельзя опалять докрасна; болот опасайся; Мест, где запах дурной от всяких отбросов; где скалы
	tu tamen et levi rimosa cubilia limo ungue fovens circum, et raras superinice frondes. neu propius tectis taxum sine, neve rubentis ure foco cancros, altae neu crede paludi, aut ubi odor caeni gravis aut ubi concava pulsu
50	Полые гулки и звук голосов отражается эхом. Стало быть, зиму едва золотое под землю загонит Солнце и вновь небеса приоткроет сиянием летним, Тотчас пчелы начнут облетать луговины и рощи, — Жатву с ярких цветов собирают; касаясь легонько
	saxa sonant vocisque offensa resultat imago. Quod superest, ubi pulsam hiemem Sol aureus egit sub terras caelumque aestiva luce reclusit, illae continuo saltus silvasque peragrant purpureosque metunt flores et flumina libant
55	Гладкой поверхности рек, летают, счастливые чем-то, Род свой и гнезда блюдут; потом воздвигают искусно Новые соты и их наливают медом тягучим. Если ж покинувший дом, к высокому небу плывущий Через безоблачный зной ты рой пчелиный приметишь, —
	summa leves. hinc nescio qua dulcedine laetae progeniem nidosque fovent, hinc arte recentis excudunt ceras et mella tenacia fingunt. hinc ubi iam emissum caveis ad sidera caeli nare per aestatem liquidam suspexeris agmen
60	Черной туче дивясь, увлекаемой ветром, за нею Понаблюдай! полетят непременно к зеленым жилищам, К пресной воде. Им в этих местах ароматов любимых — Тертой мелиссы насыпь и обычной травки-вещанки. Чем-нибудь громко звони, потрясай и Матери бубен,
	obscuramque trahi vento mirabere nubem, contemplator: aquas dulcis et frondea semper tecta petunt. huc tu iussos adsperge sapores, trita melisphylla et cerinthae ignobile gramen, tinnitusque cie et Matris quate cymbala circum.
65	Сами усядутся все на хоромы душистые, сами — Это в привычке у них — в глубокие скроются люльки. Если же выйдут они, задвигавшись вдруг, на сраженье, — Ибо нередко вражда меж двумя возникает царями, — То настроенье толпы, воинственный пыл ополченья
	ipsae consident medicatis sedibus, ipsae intima more suo sese in cunabula condent. Sin autem ad pugnam exierint — nam saepe duobus regibus incessit magno discordia motu; continuoque animos volgi et trepidantia bello
70	Можешь заране признать. Возбуждает еще отстающих Громко звенящая медь, меж тем как подобное звуку Труб, возглашающих бой, раздается из улья жужжанье. Вот торопливо сошлись друг с другом, трепещут крылами, Хоботом жало острят и конечности приспособляют.
	corda licet longe praesciscere; namque morantis Martius ille aeris rauci canor increpat et vox auditur fractos sonitus imitata tubarum; tum trepidae inter se coeunt pinnisque coruscant spiculaque exacuunt rostris aptantque lacertos
75	Вот, окружая царя и ставку военную, сбившись В кучу густую, врага вызывающим криком торопят. Так при первом тепле, едва лишь поля обнажатся, Мчатся вон из дверей и сходятся; в небе высоко — Шум; смешавшись, они в огромный ком громоздятся
	et circa regem atque ipsa ad praetoria densae miscentur magnisque vocant clamoribus hostem: ergo ubi ver nactae sudum camposque patentis, erumpunt portis: concurritur, aethere in alto fit sonitus, magnum mixtae glomerantur in orbem
80	И упадают стремглав, — град сыплется с неба не гуще, Желуди реже дождем с сотрясенного падают дуба! Сами же оба царя, в строю, крылами сверкая, В маленьком сердце своем великую душу являют, Не уступать порешив, пока победитель упорный
	praecipitesque cadunt; non densior aëre grando, nec de concussa tantum pluit ilice glandis. ipsi per medias acies insignibus alis ingentis animos angusto in pectore versant, usque adeo obnixi non cedere, dum gravis aut hos
85	В бегстве тыл обратить не принудит тех или этих. Но их воинственный пыл и любое такое сраженье Пыли ничтожный бросок подавляет, и снова все тихо. Только, когда призовешь обоих вождей ты из боя, Тотчас того, кто слабей, чтоб вреда не принес тунеядец,
	aut hos versa fuga victor dare terga subegit. hi motus animorum atque haec certamina tanta pulveris exigui iactu compressa quiescunt. Verum ubi ductores acie revocaveris ambo, deterior qui visus, eum, ne prodigus obsit,
90	Смерти предай: в свободном дворце пусть царствует лучший. Сразу призна́ешь: один, крапленный золотом, блещет — Двух они разных пород, — отличен от всех красотою, Крыльев чешуйки блестят; другой, обленившийся, гадок И тяжело волочит, бесславный, огромное брюхо.
	dede neci; melior vacua sine regnet in aula. alter erit maculis auro squalentibus ardens. nam duo sunt genera: hic melior, insignis et ore et rutilis clarus squamis; ille horridus alter desidia latamque trahens inglorius alvum.
95	Вид каков у царей, такова и у подданных внешность. Те безобразны собой, косматы, как путник, томимый Жаждой, плюющий землей, едва лишь с дороги пришедший, Весь пропыленный. А те сверкают, искрятся блеском, Золотом ярким горят, и тельце их в крапинках ровных.
	ut binae regum facies, ita corpora plebis. namque aliae turpes horrent, ceu pulvere ab alto cum venit et sicco terram spuit ore viator aridus; elucent aliae et fulgore coruscant ardentes auro et paribus lita corpora guttis.
100	Лучшие те племена. От них, как время наступит, Сладкий выжмешь ты мед, и не только сладкий, но жидкий, — Медом смягчают таким вкус терпкий вина молодого. Если летают рои, предаваясь бе́з толку играм, Соты свои позабыв, покои прохладные бросив,
	haec potior suboles, hinc caeli tempore certo dulcia mella premes, nec tantum dulcia, quantum et liquida et durum Bacchi domitura saporem. At cum incerta volant caeloque examina ludunt contemnuntque favos et frigida tecta relinquunt,
105	Их неустойчивый дух отврати от забав бесполезных. Сделать же это легко: у царей ты крылышки вырви. Стоит лишь их задержать, и пчела ни одна не решится Вверх куда-то взлететь иль из лагеря вылазку сделать. Запахом желтых цветов пусть их сады приглашают,
	instabilis animos ludo prohibebis inani. nec magnus prohibere labor: tu regibus alas eripe; non illis quisquam cunctantibus altum ire iter aut castris audebit vellere signa. invitent croceis halantes floribus horti
110	Пусть устрашая воров и пернатых серпом деревянным, Геллеспонтийский Приап бережет их своим попеченьем. С горных высот принеся чабреца и сосенок юных, Пусть их возле жилищ насажает хозяин радивый; Сам пусть руки натрет тяжелой работою; сам пусть
	et custos furum atque avium cum falce saligna Hellespontiaci servet tutela Priapi. ipse thymum tinosque ferens de montibus altis tecta serat late circum, cui talia curae; ipse labore manum duro terat, ipse feracis
115	В землю воткнет черенки и польет их дождем благосклонным. О, несомненно, не будь при самом конце я работы, Не отдавай парусов, не спеши уже к пристани править, Я, вероятно б, воспел, каким прилежаньем украсить Пышные можно сады и розарии Пестума, дважды
	figat humo plantas et amicos inriget imbris. Atque equidem, extremo ni iam sub fine laborum vela traham et terris festinem advertere proram, forsitan et, pinguis hortos quae cura colendi ornaret, canerem, biferique rosaria Paesti,
120	В год цветущие, как выпиваемым струям цикорий Рад и петрушка вблизи ручейков; о том рассказал бы, Как, извиваясь в траве, разрастается в целое брюхо Тыква, про гибкий аканф, про нарцисс, до морозов зеленый, Или бледнеющий плющ, или мирт, с прибрежьями дружный.
	quoque modo potis gauderent intiba rivis et virides apio ripae, tortusque per herbam cresceret in ventrem cucumis; nec sera comantem narcissum aut flexi tacuissem vimen acanthi pallentisque hederas et amantis litora myrtos.
125	Припоминается мне: у высоких твердынь эбалийских, Там, где черный Галез омывает поля золотые, Я корикийского знал старика, владевшего самым Скромным участком земли заброшенной, неподходящей Для пахоты, непригодной для стад, неудобной для Вакха.
	namque sub Oebaliae memini me turribus arcis, qua niger umectat flaventia culta Galaesus, Corycium vidisse senem, cui pauca relicti iugera ruris erant, nec fertilis illa iuvencis nec pecori opportuna seges nec commoda Baccho:
130	Малость все ж овощей меж кустов разводил он, сажая Белые лилии в круг с вербеной, с маком съедобным, — И помышлял, что богат, как цари! Он вечером поздно Стол, возвратясь, нагружал своею, некупленной снедью. Первым он розу срывал весною, а осенью фрукты.
	hic rarum tamen in dumis olus albaque circum lilia verbenasque premens vescumque papaver regum aequabat opes animis, seraque revertens nocte domum dapibus mensas onerabat inemptis. primus vere rosam atque autumno carpere poma,
135	А как лихая зима ломать начинала морозом Камни и коркою льда потоков обуздывать струи, Он уж в то время срезал гиацинта нежного кудри И лишь ворчал, что лето нейдет, что медлят Зефиры. Ранее всех у него приносили приплод и роились
	et cum tristis hiems etiamnum frigore saxa rumperet et glacie cursus frenaret aquarum, ille comam mollis iam tondebat hyacinthi aestatem increpitans seram Zephyrosque morantis. ergo apibus fetis idem atque examine multo
140	Пчелы; первым из сот успевал он пенистый выжать Мед; там и липы росли у него, и тенистые сосны. Сколько при цвете весной бывало на дереве пышном Завязей, столько плодов у него созревало под осень. Из лесу даже носил и рассаживал взрослые вязы,
	primus abundare et spumantia cogere pressis mella favis; illi tiliae atque uberrima tinus, quotque in flore novo pomis se fertilis arbos induerat, totidem autumno matura tenebat. ille etiam seras in versum distulit ulmos
145	Крепкую грушу и терн, подросший уже, не без ягод; Также платан, чья уж тень осеняла сошедшихся выпить. Многое знаю еще, но, увы, ограничен объемом, Об остальном умолчу и другим рассказать предоставлю. Ну же, вперед! Изложу, какие свойства Юпитер
	eduramque pirum et spinos iam pruna ferentis iamque ministrantem platanum potantibus umbras. verum haec ipse equidem spatiis exclusus iniquis praetereo atque aliis post me memoranda relinquo. Nunc age, naturas apibus quas Iuppiter ipse
150	Пчелам сам даровал в награду за то, что за звонким Шумом куретов, за их громкозвучной последовав медью, Неба владыку они воскормили в пещере Диктейской. Общих имеют детей лишь они, и дома-общежитья В городе; жизнь их идет в подчинении строгим законам.
	addidit expediam, pro qua mercede canoros Curetum sonitus crepitantiaque aera secutae Dictaeo caeli regem pavere sub antro. solae communis natos, consortia tecta urbis habent, magnisque agitant sub legibus aevum,
155	Родину знают они и своих постоянных пенатов. Помня о близкой зиме, работают пчелы усердно Летом, в общей казне храня, что трудом пособрали. О пропитанье одни заботятся и, по согласью, Делают дело в полях, другие внутренность дома
	et patriam solae et certos novere penatis, venturaeque hiemis memores aestate laborem experiuntur et in medium quaesita reponunt. namque aliae victu invigilant et foedere pacto exercentur agris; pars intra saepta domorum
160	Мажут нарцисса слезой и клейкой древесной смолою, Этим для сот основанья кладут, чтоб после привесить Крепко держащийся воск; иные молоденьких учат, Улья надежду; меж тем иные сгущают прозрачный Мед и кельи свои наполняют не́ктаром жидким.
	narcissi lacrimam et lentum de cortice gluten prima favis ponunt fundamina, deinde tenacis suspendunt ceras; aliae spem gentis adultos educunt fetus; aliae purissima mella stipant et liquido distendunt nectare cellas;
165	Есть и такие меж них, чей удел быть стражем у двери: В очередь эти следят за дождем и за тучами в небе; От прилетающих груз принимают; иль, войском построясь, Трутней от ульев своих отгоняют, — ленивое стадо. Дело кипит, чабрецом отзывается мед благовонный.
	sunt quibus ad portas cecidit custodia sorti, inque vicem speculantur aquas et nubila caeli, aut onera accipiunt venientum, aut agmine facto ignavum fucos pecus a praesepibus arcent. fervet opus, redolentque thymo fragrantia mella.
170	Так и циклопы: одни куют из податливой глыбы Молнии, воздух меж тем другие вбирают мехами И выдувают опять; иные же звонкую в воду Медь погружают, и вся гудит наковальнями Этна. Мощным движеньем они поднимают в очередь руки,
	ac veluti lentis Cyclopes fulmina massis cum properant, alii taurinis follibus auras accipiunt redduntque, alii stridentia tingunt aera lacu; gemit impositis incudibus Aetna; illi inter sese magna vi bracchia tollunt
175	Переворачивают с бока на́ бок железо щипцами. Так и кекроповых пчел, — коль великое сравнивать с малым, — Всех обрекает на труд прирожденная страсть к накопленью, Разных по-разному: тем, кто постарше, забота об улье, Об укреплении сот, о строенье дедаловых зданий.
	in numerum, versantque tenaci forcipe ferrum: non aliter, si parva licet componere magnis, Cecropias innatus apes amor urget habendi munere quamque suo. grandaevis oppida curae et munire favos et daedala fingere tecta.
180	Те, что моложе, устав от трудов, уже позднею ночью Чобр на лапках несут; берут с земляничника тоже, С голубоватой ветлы, с лаванды и сальвии красной, С липы богатой берут, с гиацинтов железного цвета. Отдых от дел одинаков у всех, и труд одинаков.
	at fessae multa referunt se nocte minores, crura thymo plenae; pascuntur et arbuta passim et glaucas salices casiamque crocumque rubentem et pinguem tiliam et ferrugineos hyacinthos. omnibus una quies operum, labor omnibus unus:
185	Утром из двери валят, и нет запоздавших; а после, В час, когда Веспер велит наконец с полей удалиться, Сбор прекратив, прилетают домой и холятся в ульях. Шум раздается, жужжат по краям и порогам жилища. После ж, по спальням когда расположатся, все замолкает
	mane ruunt portis; nusquam mora; rursus easdem Vesper ubi e pastu tandem decedere campis admonuit, tum tecta petunt, tum corpora curant; fit sonitus, mussantque oras et limina circum. post ubi iam thalamis se composuere, siletur
190	На ночь, и нужный им сон объемлет усталые члены. Если же дождик навис, они от жилища далеко Не отлетают; коль Эвр грозит, не верят погоде, Рядом, у стен городских, осторожные, по́ воду ходят, Лишь на короткий полет решаясь; и камешки часто
	in noctem, fessosque sopor suus occupat artus. nec vero a stabulis pluvia impendente recedunt longius, aut credunt caelo adventantibus Euris, sed circum tutae sub moenibus urbis aquantur excursusque brevis temptant, et saepe lapillos,
195	(Так при волне неустойчивый челн песком нагружают) В лапках несут и, качаясь, летят средь бездны пустынной. Ты удивишься, как жизнь подобная по́ сердцу пчелам! Плотский чужд им союз: не истощают любовью Тел своих, не рожают детей в усилиях тяжких.
	ut cumbae instabiles fluctu iactante saburram, tollunt, his sese per inania nubila librant. Illum adeo placuisse apibus mirabere morem, quod neque concubitu indulgent, nec corpora segnes in Venerem solvunt aut fetus nixibus edunt;
200	Новорождённых они со сладких злаков и листьев Ртом берут, назначают царя и малюток-квиритов, Строят сызнова двор и все царство свое восковое. Часто стирали они, по жесткому ползая щебню, Крылья, — и душу свою отдавали охотно под ношей.
	verum ipsae e foliis natos et suavibus herbis ore legunt, ipsae regem parvosque Quirites sufficiunt, aulasque et cerea regna refingunt. saepe etiam duris errando in cotibus alas attrivere, ultroque animam sub fasce dedere:
205	Вот что за тяга к цветам, что за честь собирание меда! Так, хоть у них у самих ограниченный возраст и вскоре Их обрывается жизнь (до седьмого не выжить им лета), Все ж остается их род бессмертным, и многие годы Дом Фортуна хранит, и предки числятся предков.
	tantus amor florum et generandi gloria mellis. ergo ipsas quamvis angusti terminus aevi excipiat (neque enim plus septima ducitur aestas), at genus immortale manet, multosque per annos stat fortuna domus, et avi numerantur avorum.
210	Так царя своего ни в Египте не чтут, ни в обширной Лидии, ни у парфян, ни на дальнем Гидаспе мидийском. Ежели царь невредим, живут все в добром согласье, Но лишь утратят его, договор нарушается, сами Грабят накопленный мед и сотов рушат вощину.
	praeterea regem non sic Aegyptus et ingens Lydia nec populi Parthorum aut Medus Hydaspes observant. rege incolumi mens omnibus una est; amisso rupere fidem, constructaque mella diripuere ipsae et cratis solvere favorum.
215	Он — охранитель их дел; ему все дивятся и с шумом Густо теснятся вокруг; сопутствуют целой толпою, Носят нередко его на плечах, защищают в сраженье Телом своим и от ран прекрасную смерть обретают. Видя такие черты, наблюдая такие примеры,
	ille operum custos, illum admirantur et omnes circumstant fremitu denso stipantque frequentes, et saepe attollunt umeris et corpora bello obiectant pulchramque petunt per volnera mortem. His quidam signis atque haec exempla secuti
220	Многие думали: есть божественной сущности доля В пчелах, дыханье небес, потому что бог наполняет Зе́мли все, и моря, и эфирную высь, — от него-то И табуны, и стада, и люди, и всякие звери, Все, что родится, берет тончайшие жизни частицы
	esse apibus partem divinae mentis et haustus aetherios dixere; deum namque ire per omnia, terrasque tractusque maris caelumque profundum; hinc pecudes, armenta, viros, genus omne ferarum, quemque sibi tenuis nascentem arcessere vitas;
225	И, разложившись, опять к своему возвращает истоку. Смерти, стало быть, нет — взлетают вечно живые К сонму сияющих звезд и в горнем небе селятся. Если же тесный их дом с кладовыми, полными меда, Ты пожелаешь открыть, воды набери для начала
	scilicet huc reddi deinde ac resoluta referri omnia, nec morti esse locum, sed viva volare sideris in numerum atque alto succedere caelo. Si quando sedem augustam servataque mella thesauris relines, prius haustu sparsus aquarum
230 236 237 238 231	В рот, а перед собой неси, от пчел ограждаясь, Дым; свыше меры их гнев; оскорбленные, яд свой внедряют Через укусы, внутри оставляя незримые жала, Впившись в жилы, и так, врага уязвив, издыхают. Дважды готовый припас вынимай: по первому разу,
236 231	ora fove, fumosque manu praetende sequacis. illis ira modum supra est, laesaeque venenum morsibus inspirant, et spicula caeca relinquunt adfixae venis, animasque in volnere ponunt. bis gravidos cogunt fetus, duo tempora messis,
232 235 239	Только прекрасный свой лик покажет Тайгета Плеяда Дольней земле, океан стопой попирая с презреньем, И по второму, когда, убегая от Рыб водянистых, Грустная, с неба, сойдя, погружается в зимние воды. Если ж суровой зимы ты боишься, заране тревожась,
232 239	Taygete simul os terris ostendit honestum Plias et Oceani spretos pede reppulit amnis, aut eadem sidus fugiens ubi Piscis aquosi tristior hibernas caelo descendit in undas. sin duram metues hiemem parcesque futuro
240	Если подавленных душ тебе жаль и хоро́м разоренных, Чобром окуривать их и воск удалять непригодный Не сомневайся, — затем, что нередко соты съедает Ящерица: таракан, от света бегущий, гнездится В них и на ко́рме чужом сидящий шмель нерабочий;
	contusosque animos et res miserabere fractas, at suffire thymo cerasque recidere inanis quis dubitet? nam saepe favos ignotus adedit stellio et lucifugis congesta cubilia blattis immunisque sedens aliena ad pabula fucus;
245	Или же шершень лихой заберется, вояка отменный; Ша́шалы, — мерзостный род, — иль еще, ненавистный Минерве, Редкие сети свои паук в сенях поразвесит. Чем их сильней разорят, тем с бо́льшим рвением будут Наново восстановлять развалины падшего рода,
	aut asper crabro imparibus se immiscuit armis, aut dirum tiniae genus, aut invisa Minervae laxos in foribus suspendit aranea cassis. quo magis exhaustae fuerint, hoc acrius omnes incumbent generis lapsi sarcire ruinas
250	Мед копить и слеплять цветочным житницы соком. Если же (ибо дала злоключенья людские и пчелам Жизнь) их тело начнет от прискорбной чахнуть болезни, Тотчас об этом узнать по явственным признакам можешь: Сразу не тот уж цвет у больных; худобою ужасной
	complebuntque foros et floribus horrea texent. Si vero, quoniam casus apibus quoque nostros vita tulit, tristi languebunt corpora morbo — quod iam non dubiis poteris cognoscere signis: continuo est aegris alius color; horrida voltum
255	Обезображен их вид; тела постигнутых смертью Вон из жилища несут, в процессии шествуют скорбной. Часто они у дверей, сцепившись лапками, виснут Или без дела сидят в своих сокровенных покоях, Голодом измождены, неподвижны, скованы стужей.
	deformat macies; tum corpora luce carentum exportant tectis et tristia funera ducunt; aut illae pedibus conexae ad limina pendent, aut intus clausis cunctantur in aedibus omnes ignavaeque fame et contracto frigore pigrae.
260	Громче гуденье тогда раздается, жужжат непрестанно, — Так порой зашумит холодный Австр по деревьям, Так, отливая от скал, беспокойное море рокочет Иль за заслонкой в печи огонь, разгоревшись, бушует. Прежде всего мой совет: окурять благовонным гальбаном,
	tum sonus auditur gravior, tractimque susurrant, frigidus ut quondam silvis immurmurat Auster, ut mare sollicitum stridit refluentibus undis, aestuat ut clausis rapidus fornacibus ignis. hic iam galbaneos suadebo incendere odores
265	Мед по тростинкам в дома проводить — поощрять изнемогших И со своей стороны, маня их к пище знакомой. В мед хорошо примешать и тертых чернильных орехов, Розовых листьев сухих, вина, сгущенного варкой, Также с пифийской лозы на солнце вяленных гроздьев,
	mellaque harundineis inferre canalibus, ultro hortantem et fessas ad pabula nota vocantem. proderit et tunsum gallae admiscere saporem arentisque rosas, aut igni pinguia multo defruta vel psithia passos de vite racemos,
270	Золототысячника с его запахом крепким и чобра. Есть вдобавок в лугах цветок — ему земледельцы Дали названье «амелл»; растенье приметить нетрудно: Целую рощу оно от единого корня пускает. Сам цветок — золотой, лепестков на венчике много,
	Cecropiumque thymum et grave olentia centaurea. est etiam flos in pratis, cui nomen amello fecere agricolae, facilis quaerentibus herba; namque uno ingentem tollit de caespite silvam, aureus ipse, sed in foliis, quae plurima circum
275	И отливают они лиловатостью темной фиалки. Часто этим цветком богов алтари украшают. Вкусом он терпок. Его по долинам, после покоса, Рвут пастухи иль еще по теченью извилистой Меллы. В благоуханном вине ты вывари корни растенья
	funduntur, violae sublucet purpura nigrae; saepe deum nexis ornatae torquibus arae; asper in ore sapor; tonsis in vallibus illum pastores et curva legunt prope flumina Mellae. huius odorato radices incoque Baccho
280	И у отверстий входных в наполненных выставь корзинах. Если же кто-нибудь вдруг весь род целиком потеряет, Пчел взять негде ему и новое вывести племя, Я для него изложу пастуха-аркадийца открытье Славное, — как из убитых тельцов, из испорченной крови
	pabulaque in foribus plenis appone canistris. Sed si quem proles subito defecerit omnis, nec genus unde novae stirpis revocetur habebit, tempus et Arcadii memoranda inventa magistri pandere, quoque modo caesis iam saepe iuvencis
285	Пчелы при нем родились. Итак, я это преданье Перескажу, повторив от начала его, по порядку. Там, где счастливый народ живет, в Канопе Пеллейском, Около Нила, что степь затопляет в пору разлива, Там, где селяне к полям подъезжают в расписанных лодках,
	insincerus apes tulerit cruor. altius omnem expediam prima repetens ab origine famam. nam qua Pellaei gens fortunata Canopi accolit effuso stagnantem flumine Nilum et circum pictis vehitur sua rura phaselis,
290	Где постоянно грозит стрелоносного парфа соседство, Там, где, черным песком удобряя зеленый Египет, На семь делясь рукавов, медлительно катится к морю Мощная эта река, у индов смуглых начавшись, — Способ тот принят везде, и всегда он приносит удачу.
	quaque pharetratae vicinia Persidis urget et diversa ruens septem discurrit in ora et viridem Aegyptum nigra fecundat harena, usque coloratis amnis devexus ab Indis, omnis in hac certam regio iacit arte salutem.
295	Малое прежде всего, как раз подходящее к делу Место находят; его ограничивают черепицей Низенькой кровли, теснят стенами, в которых четыре К солнцу наклонных окна, на четыре стороны света. После теленка берут, чей уж выгнулся двухгодовалый
	Exiguus primum atque ipsos contractus in usus eligitur locus: hunc angustique imbrice tecti parietibusque premunt artis, et quattuor addunt, quattuor a ventis obliqua luce fenestras. tum vitulus bima curvans iam cornua fronte
300	Рог. Противится он что есть сил, но ему затыкают Ноздри, чтоб он не дышал. Под ударами он издыхает. Кожа цела, но внутри загнивают отбитые части. Труп оставляют, дверь заперев; под бока подстилают Всяких зеленых ветвей, и чобра, и свежей лаванды.
	quaeritur: huic geminae nares et spiritus oris multa reluctanti obstruitur, plagisque perempto tunsa per integram solvuntur viscera pellem. sic positum in clauso linquunt, et ramea costis subiciunt fragmenta, thymum casiasque recentis.
305	Делают это, едва лишь Зефир задви́гает волны, Прежде, чем луг молодой запестреет цветами, и прежде, Нежели к балке гнездо говорунья подвесит касатка. В жидком составе костей размягченных тем временем крепнет Жар, и вдруг существа, — их видеть одно удивленье! —
	hoc geritur Zephyris primum impellentibus undas, ante novis rubeant quam prata coloribus, ante garrula quam tignis nidum suspendat hirundo. interea teneris tepefactus in ossibus umor aestuat, et visenda modis animalia miris,
310	Лап сперва лишены, но уж крыльями шум издавая, Кучей кишат, что ни миг, то воздуха больше вбирают И, наконец, словно дождь, из летней пролившийся тучи, Вон вылетают иль как с тетивы натянутой стре́лы В час, когда на́ поле бой затевают быстрые парфы.
	trunca pedum primo, mox et stridentia pinnis, miscentur, tenuemque magis magis aëra carpunt, donec ut aestivis effusus nubibus imber erupere, aut ut nervo pulsante sagittae, prima leves ineunt si quando proelia Parthi.
315	Музы, кто ж из богов открыл нам это искусство? Где же начало берет это новое знанье людское? Некий пастух Аристей, покинув долину Пенея, Пчел — говорят — потерял от болезни и голода. Стал он Возле реки, у ее священных истоков, и, горько
	Quis deus hanc, Musae, quis nobis extudit artem? unde nova ingressus hominum experientia cepit? pastor Aristaeus fugiens Peneia Tempe, amissis, ut fama, apibus morboque fameque, tristis ad extremi sacrum caput astitit amnis,
320	Жалуясь, к матери так обратился: «О мать, о Кирена! Над глубиною царишь ты омутов этих, — открой мне, Как совершилось, что ты, от светлой крови бессмертных (Если, как ты говоришь, Аполлон Тимбрейский отец мне), Року немилым меня зачала? Куда же девалась
	multa querens, atque hac adfatus voce parentem: «mater, Cyrene mater, quae gurgitis huius ima tenes, quid me praeclara stirpe deorum (si modo, quem perhibes, pater est Thymbraeus Apollo) invisum fatis genuisti? aut quo tibi nostri
325	К сыну любовь? Ты зачем уповать мне велела на небо? Смертной жизни моей всю славу, которой достиг я Хитрым искусством моим, заботясь о стаде и хлебе, Все испытав, — хоть ты мне и мать, я ныне теряю. Что ж! Материнской рукой плодоносные вырви деревья,
	pulsus amor? quid me caelum sperare iubebas? en etiam hunc ipsum vitae mortalis honorem, quem mihi vix frugum et pecudum custodia sollers omnia temptanti extuderat, te matre relinquo. quin age et ipsa manu felicis erue silvas,
330	В стойла враждебный огонь занеси, уничтожь урожаи, Выжги посев, топором на лозы обрушься двуострым, Если тронута так моей ты славы крушеньем!» Мать услыхала меж тем на дне своей спальни глубинной Голос некий, — вокруг нее нимфы милетскую пряли
	fer stabulis inimicum ignem atque interfice messis, ure sata et validam in vitis molire bipennem, tanta meae si te ceperunt taedia laudis». At mater sonitum thalamo sub fluminis alti sensit. eam circum Milesia vellera Nymphae
335	Пряжу окраски густой стекольно-зеленого цвета. Дрима была там, Ксанфо́, Лигейя была с Филодокой, Золото влажных волос вдоль шеи спустившие белой; Там и Низея была, Спио́, Кимодока, Тали́я; Рядом с Лико́ридой там белокурой сидела Кидиппа, —
	carpebant, hyali saturo fucata colore, Drymoque Xanthoque Ligeaque Phyllodoceque, caesariem effusae nitidam per candida colla, [Nesaee Spioque Thaliaque Cymodoceque,] Cydippeque et flava Lycorias, altera virgo,
340	Дева покамест, а та впервые познала Луцину; Клио с сестрой Бероэ́, Океановы дочери обе, При золотых поясах и в пестрых шкурах звериных; О́пис, Эфира была и азийская Деиопея, С резвой, свой наконец отложившей колчан Аретузой.
	altera tum primos Lucinae experta labores, Clioque et Beroe soror, Oceanitides ambae, ambae auro, pictis incinctae pellibus ambae, atque Ephyre atque Opis et Asia Deiopea et tandem positis velox Arethusa sagittis.
345	Нимфам Климена вела рассказ о том, как напрасно Меры Вулкан принимал, как Марс исхищрялся влюбленный; С Хаоса повесть начав, исчисляла богов похожденья. Песнью захвачены той, пока с веретен отвивают Мягкий урок свой, матери слух поражает вторично
	inter quas curam Clymene narrabat inanem Volcani Martisque dolos et dulcia furta, aque Chao densos divum numerabat amores. carmine quo captae dum fusis mollia pensa devolvunt, iterum maternas impulit auris
350	Стон Аристея, — и все на своих сиденьях хрустальных Диву дались; но из них лишь одна Аретуза решилась И, золотой головой поднявшись из вод, закричала Издали: «О! Не напрасно тебя этот стон растревожил: Сам, Кирена-сестра, твоей всей жизни забота,
	luctus Aristaei, vitreisque sedilibus omnes obstipuere; sed ante alias Arethusa sorores prospiciens summa flavum caput extulit unda, et procul: «o gemitu non frustra exterrita tanto, Cyrene soror, ipse tibi, tua maxima cura,
355	Скорбный стоит Аристей над отцом, потоком Пенеем, Слезы горючие льет и тебя называет жестокой!» Мать, чье сердце пронзил неожиданный страх, отвечает: «К нам приведи же его, приведи! — он может касаться Божьих порогов», — и вот велит расступиться широко
	tristis Aristaeus Penei genitoris ad undam stat lacrimans, et te crudelem nomine dicit». huic percussa nova mentem formidine mater «duc, age, duc ad nos; fas illi limina divum tangere» ait: simul alta iubet discedere late
360	Водам, чтоб юноша мог между ними пройти. Наподобье Согнутых скал поднялись и застыли недвижные волны, Юноше дали проход и его в глубину проводили. Матери дому дивясь, любуясь на влажное царство, Скрытые сводом пещер озёра и гулкие рощи,
	flumina, qua iuvenis gressus inferret. at illum curvata in montis faciem circumstetit unda, accepitque sinu vasto misitque sub amnem. iamque domum mirans genetricis et umida regna speluncisque lacus clausos lucosque sonantis
365	Шел он — и был поражен воды превеликим движеньем: Все под громадой земли текущие видел он реки Разных краев; среди них признал он и Фа́зис, и Ли́кос, Видел источник, отколь Энипей вырывается бурно, Также отец Тиберин; он и Анио видел теченье,
	ibat, et ingenti motu stupefactus aquarum omnia sub magna labentia flumina terra spectabat diversa locis, Phasimque Lycumque et caput, unde altus primum se erumpit Enipeus unde pater Tiberinus et unde Aniena fluenta
370	Средь громыхающих скал Гипанис с Каиком Мезийским, И Эридан, чьи рога золотые над бычьей личиной Блещут — река ни одна по землям, возделанным пышно, С мощью такой не течет, устремляясь к пурпурному морю. После того, как вошел он под свод свисавшего пемзой
	saxosusque sonans Hypanis Mysusque Caicus, et gemina auratus taurino cornua voltu Eridanus, quo non alius per pinguia culta in mare purpureum violentior effluit amnis. postquam est in thalami pendentia pumice tecta
375	Терема, только лишь плач услыхала Кирена сыновний, Как уж прозрачной воды ключевой друг за другом подносят Нимфы, для рук подают полотенца с подстриженной шерстью, Снедью они загружают столы и полные ставят Чаши, уже алтари огнем панхейским дымятся.
	perventum et nati fletus cognovit inanis Cyrene, manibus liquidos dant ordine fontis germanae, tonsisque ferunt mantelia villis; pars epulis onerant mensas et plena reponunt pocula, Panchaeis adolescunt ignibus arae.
380	Мать сказала: «Возьми вина меотийского кубок И возлиянье сверши Океану!» Потом помолилась И Океану — отцу всех вещей, и нимфам-сестрицам, Столько хранящим лесов и столько потоков хранящим, Трижды в жаркий огонь прозрачный вылила не́ктар,
	et mater «cape Maeonii carchesia Bacchi: Oceano libemus» ait: simul ipsa precatur Oceanumque patrem rerum Nymphasque sorores, centum quae silvas, centum quae flumina servant. ter liquido ardentem perfundit nectare Vestam,
385	Трижды пламя взвилось, полыхая, под самые своды. Знаменьем этим свой дух укрепив, приступила Кирена: «В бездне морской у Карпафа живет тайновидец Нептунов, Это — лазурный Протей; на двуногих конях, в колеснице, Или на рыбах несясь, просторы он меряет моря.
	ter flamma ad summum tecti subiecta reluxit. omine quo firmans animum sic incipit ipsa: «Est in Carpathio Neptuni gurgite vates, caeruleus Proteus, magnum qui piscibus aequor et iuncto bipedum curru metitur equorum.
390	Ныне он прибыл опять в Гематийские гавани, снова В отчей Паллене живет. Мы, нимфы, его почитаем, Даже сам старец Нерей: известно все тайновидцу — Все, что было и есть и что в грядущем случится. Благоволит к нему и Нептун, чей в море безбрежном
	hic nunc Emathiae portus patriamque revisit Pallenen; hunc et Nymphae veneramur et ipse grandaevus Nereus; novit namque omnia vates, quae sint, quae fuerint, quae mox ventura trahantur; quippe ita Neptuno visum est, immania cuius
395	Скот он пасет без числа и отвратных с виду тюленей. Путами, сын мой, сперва его оплети, чтоб недуга Вещий причину раскрыл и благому помог бы исходу. А без насилья не даст никаких наставлений; мольбою Ты не приклонишь его, — применяй же силу и узы
	armenta et turpis pascit sub gurgite phocas. hic tibi, nate, prius vinclis capiendus, ut omnem expediat morbi causam eventusque secundet. nam sine vi non ulla dabit praecepta, neque illum orando flectes; vim duram et vincula capto
400	К пленнику, — будут тогда бесполезны его ухищренья. Я же сама, лишь зажжет свой зной полуденный солнце, В час, когда жаждет трава и стада́ взыскуют прохлады, В тайный приют старика тебя приведу, где усталый, Выйдя из волн, он лежит, — чтоб легко ты схватил его спящим.
	tende; doli circum haec demum frangentur inanes. ipsa ego te, medios cum sol accenderit aestus, cum sitiunt herbae et pecori iam gratior umbra est, in secreta senis ducam, quo fessus ab undis se recipit, facile ut somno adgrediare iacentem.
405	Будешь его ты держать руками и путами, он же Станет выскальзывать, вид принимая различных животных, Будет шипеть, как огонь, пронзительно и вырываться Станет щетинистым вдруг кабаном иль тигром свирепым, Львицею с желтым хребтом, чешуйчатым станет драконом;
	verum ubi correptum manibus vinclisque tenebis, tum variae eludent species atque ora ferarum. fiet enim subito sus horridus atraque tigris squamosusque draco et fulva cervice leaena, aut acrem flammae sonitum dabit atque ita vinclis
410	Всячески будет из пут уходить, в струе растворившись. Но чем он пуще начнет к своим прибегать превращеньям, Тем ты крепче, мой сын, на пленнике стягивай путы Вплоть до того, как опять он примет первоначальный Вид, — как предстал он тебе, закрывающим сонные очи».
	excidet, aut in aquas tenuis dilapsus abibit. sed quanto ille magis formas se vertet in omnis tam tu, nate, magis contende tenacia vincla, donec talis erit mutato corpore, qualem videris, incepto tegeret cum lumina somno».
415	Молвив, она излила на ладонь амвросии дивной И ароматом ее надушила юноше тело — И от прически его благовоньем повеяло сладким. Си́лен и ловок он стал. Обширное озеро было В полой горе, постоянно туда наносило при ветре
	Haec ait et liquidum ambrosiae diffundit odorem, quo totum nati corpus perduxit; at illi dulcis compositis spiravit crinibus aura atque habilis membris venit vigor. est specus ingens exesi latere in montis, quo plurima vento
420	Много воды, на два разделявшейся встречных теченья. В бурю оно морякам служило пристанищем верным. Там укрывался Протей, в глубине под скалою огромной. В этом морском тайнике, поставив к свету спиною Сына, она отошла и поодаль в облаке скрылась.
	cogitur inque sinus scindit sese unda reductos, deprensis olim statio tutissima nautis; intus se vasti Proteus tegit obice saxi. hic iuvenem in latebris aversum a lumine Nympha collocat, ipsa procul nebulis obscura resistit.
425	Сириус знойный уже, опаляя жаждущих индов, В небе пылал, и пути половину прошло уже солнце. Вяла трава; обмелев до ила надонного, реки, Разгорячась от жары, кипели, и сохли истоки. В это-то время Протей из волн к пещере привычной
	iam rapidus torrens sitientis Sirius Indos ardebat caelo, et medium sol igneus orbem hauserat; arebant herbae, et cava flumina siccis faucibus ad limum radii tepefacta coquebant, cum Proteus consueta petens e fluctibus antra
430	Шел, и влажный народ безмерного моря в восторге Прыгал, широ́ко вокруг соленой брызгаясь влагой. На берегу, разбредясь, улеглись и дремали тюлени. Сам же Протей, — так пастух, пасущий стада по нагорьям В час, когда Веспер домой уже с пастбища стадо пригонит
	ibat: eum vasti circum gens umida ponti exsultans rorem late dispergit amarum. sternunt se somno diversae in litore phocae; ipse velut stabuli custos in montibus olim, Vesper ubi e pastu vitulos ad tecta reducit
435	И привлекают волков своим блеяньем овцы, считает, Все ли, — сел на скалу и стал проверять поголовье. Только его одолеть Аристей почуял возможность, Только лишь дал старику простереть утомленные члены, Голосом громким вскричал — и вмиг заключает в объятья
	auditisque lupos acuunt balatibus agni, considit scopulo medius, numerumque recenset. cuius Aristaeo quoniam est oblata facultas, vix defessa senem passus componere membra cum clamore ruit magno, manicisque iacentem
440	Спящего. Тот, своего не забывши, однако, искусства, Стал превращаться опять в различные дивные вещи: В страшного зверя, в огонь и в быстротекущую реку. Но, как побегу обман никакой не помог, — побежденный, Стал он собою опять и уже человеческой речью:
	occupat. ille suae contra non immemor artis omnia transformat sese in miracula rerum, ignemque horribilemque feram fluviumque liquentem. verum ubi nulla fugam reperit fallacia, victus in sese redit atque hominis tandem ore locutus
445	«Кто же дозволил тебе, юнец дерзновеннейший, к нашим Тайным дворцам подойти, — сказал, — что нужно?» Пастух же: «Знаешь, сам знаешь, Протей! Тебя ведь никто не обманет. Брось же обманы и ты. Согласно богов повеленью Я попросить пришел прорицания в горе постигшем».
	«nam quis te, iuvenum confidentissime, nostras iussit adire domos? quidve hinc petis?» inquit. at ille «scis, Proteu, scis ipse; neque est te fallere quicquam; sed tu desine velle. deum praecepta secuti venimus hinc lassis quaesitum oracula rebus».
450	Так он сказал. И пророк, наконец, с необычною силой Стал очами вращать, горящими светом лазурным, Страшно проскрежетал и уста разверз, прорицая: «Некоего божества ты, видно, преследуем гневом. Важное ты искупаешь: тебе Орфей несчастливец
	tantum effatus. ad haec vates vi denique multa ardentis oculos intorsit lumine glauco, et graviter frendens sic fatis ora resolvit. «Non te nullius exercent numinis irae: magna luis commissa; tibi has miserabilis Orpheus
455	Беды наслал не в меру вины, — чего боги не терпят, — Значит, разгневан певец жестоко жены похищеньем, Ибо, когда от тебя убегала, чтоб кинуться в реку, Женщина эта, на смерть обреченная, не увидала В гуще травы, возле ног, огромной змеи прибережной.
	haudquaquam ad meritum poenas, ni fata resistant, suscitat et rapta graviter pro coniuge saevit. illa quidem, dum te fugeret per flumina praeceps, immanem ante pedes hydrum moritura puella servantem ripas alta non vidit in herba.
460	Хоры сверстниц дриад огласили тут воплем вершины Гор, тогда залились твердыни Родопы слезами, Кручи Пангейских высот с воинственной областью Реса, Плакали геты, и Гебр, и Орифия с ними актейка. Сам же он горе любви умерял черепаховой лирой,
	at chorus aequalis Dryadum clamore supremos implerunt montis; flerunt Rhodopeiae arces altaque Pangaea et Rhesi Mavortia tellus atque Getae atque Hebrus et Actias Orithyia. ipse cava solans aegrum testudine amorem
465	Пел, отрада-жена, о тебе у волны, одинокий, Пел при рождении дня и пел при его угасанье; В Тенара устье вошел, в преддверье глубокое Дита, В рощу отважно проник, омраченную теменью жуткой, К сонму теней подошел и к царю, наводящему трепет, —
	te, dulcis coniunx, te solo in litore secum, te veniente die, te decedente canebat. Taenarias etiam fauces, alta ostia Ditis, et caligantem nigra formidine lucum ingressus, manisque adiit regemque tremendum
470	К жестким сердцам, которых мольбы не смягчают людские. Тронуты пеньем его, из жилищ подземных Эреба Души бесплотные шли и тени лишившихся света, Словно тысячи птиц, что в деревьях скрываются, если Веспер сгонит их с гор иль зимний ливень грозовый.
	nesciaque humanis precibus mansuescere corda. at cantu commotae Erebi de sedibus imis umbrae ibant tenues simulacraque luce carentum, quam multa in foliis avium se milia condunt, Vesper ubi aut hibernus agit de montibus imber,
475	Матери шли и отцы, разобщенные с жизнью герои Храбрые, отроки шли и в брак не вступившие девы, Дети, которых костер на глазах у родителей принял, Все, кто охвачен кольцом тростников безотрадных Коцита, Черною тиной его, отвратительной топью болотной,
	matres atque viri defunctaque corpora vita magnanimum heroum, pueri innuptaeque puellae, impositique rogis iuvenes ante ora parentum; quos circum limus niger et deformis harundo Cocyti tardaque palus inamabilis unda
480	Те, кто навечно пленен девятью оборотами Стикса. Боле того, — поражен и чертог, и Смерти обитель, Та́ртар, и с кольцами змей голубых над челом Эвмениды. Пасть тройную свою удержал, раскрыв было, Цербер, Ветер внезапно затих, колесо Иксионово стало.
	alligat et noviens Styx interfusa coercet. quin ipsae stupuere domus atque intima Leti Tartara caeruleosque implexae crinibus anguis Eumenides, tenuitque inhians tria Cerberus ora, atque Ixionii vento rota constitit orbis.
485	Вот уже, выбравшись вон, он всех избег злоключений, И уж на воздух земной возвращенная шла Эвридика, Следуя сзади (такой им приказ дала Прозерпина). Только безумием вдруг был охвачен беспечный любовник, — Можно б его и простить — но не знают прощения маны! —
	iamque pedem referens casus evaserat omnis, redditaque Eurydice superas veniebat ad auras, pone sequens (namque hanc dederat Proserpina legem), cum subita incautum dementia cepit amantem, ignoscenda quidem, scirent si ignoscere Manes:
490	Остановился и вот Эвридику свою на пороге Света, забывшись, — увы! — покорившись желанью, окинул Взором, — пропали труды, договор с тираном нарушен! В миг тот три́ раза гром из глубин раздался Аверна. Та: “Кто сгубил и тебя, и меня, злополучную? — молвит, —
	restitit, Eurydicenque suam iam luce sub ipsa immemor heu! victusque animi respexit. ibi omnis effusus labor atque immitis rupta tyranni foedera, terque fragor stagnis auditus Avernis. illa “quis et me” inquit “miseram et te perdidit, Orpheu,
495	Чей столь яростен гнев? Жестокие судьбы обратно Вновь призывают меня, и дрема туманит мне очи. Ныне прощай навсегда! Уношусь, окутана ночью, Слабые руки, увы, к тебе — не твоя — простираю”. Только сказала — и вдруг от него, как дым, растворенный
	quis tantus furor? en iterum crudelia retro fata vocant conditque natantia lumina somnus. iamque vale: feror ingenti circumdata nocte invalidasque tibi tendens, heu! non tua, palmas”. dixit et ex oculis subito, ceu fumus in auras
500	В воздухе тонком, бежит, отвернувшись внезапно, — и друга, Тщетно хватавшего мрак, сказать ей желавшего много, Боле с тех пор не видала она, и лодочник Орка Не допустил, чтоб Орфей через озеро вновь переехал. Что было делать? Как быть, коль похищена дважды супруга?
	commixtus tenuis, fugit diversa, neque illum prensantem nequiquam umbras et multa volentem dicere praeterea vidit; nec portitor Orci amplius obiectam passus transire paludem. quid faceret? quo se rapta bis coniuge ferret?
505	Плачем как маны смягчить, как пеньем тронуть бессмертных? А Эвридика меж тем в стигийской ладье холодела. И, как преданье гласит, подряд семь месяцев долгих Он под высокой скалой, на пустынном прибрежье Стримона Плакал, под сводом пещер прохладных о том повествуя, —
	quo fletu manis, quae numina voce moveret? illa quidem Stygia nabat iam frigida cumba. septem illum totos perhibent ex ordine mensis rupe sub aëria deserti ad Strymonis undam flevisse, et gelidis haec evolvisse sub antris,
510	Песнями тигров смирял и сдвигал дубы вековые. Так Филомела, одна, в тени тополевой тоскуя, Стонет, утратив птенцов, из гнезда селянином жестоким Вынутых вдруг, бесперых еще; она безутешно Плачет в ночи, меж ветвей свою несчастливую песню
	mulcentem tigris et agentem carmine quercus; qualis populea maerens philomela sub umbra amissos queritur fetus, quos durus arator observans nido implumis detraxit; at illa flet noctem, ramoque sedens miserabile carmen
515	Знай повторяет, вокруг все жалобой скорбною полня. И не склонялся с тех пор ни к Венере он, ни к Гименею. В гиперборейских льдах, по снежным степям Танаи́са, Там, где рифейских стуж не избыть, одиноко блуждал он — Об Эвридике скорбел, напрасном даре Аида!
	integrat, et maestis late loca questibus implet. nulla Venus, non ulli animum flexere hymenaei. solus Hyperboreas glacies Tanaimque nivalem arvaque Rhipaeis numquam viduata pruinis lustrabat, raptam Eurydicen atque inrita Ditis
520	Пренебреженные им по обету, Киконии жены Между божественных жертв и оргий Вакха ночного Там растерзали его и останки в степи разметали. Голову только одну, разлученную с мраморной шеей, Мчал, в пучине своей вращая, Гебр Оэагров.
	dona querens; spretae Ciconum quo munere matres inter sacra deum nocturnique orgia Bacchi discerptum latos iuvenem sparsere per agros. tum quoque marmorea caput a cervice revulsum gurgite cum medio portans Oeagrius Hebrus
525	Но Эвридику еще уста охладевшие звали, Звали несчастную — ах! — Эвридику, с душой расставаясь, И берега далеко по реке: “Эвридика!” — гласили». Так Протей провещал и нырнул в глубокое море, Где же нырнул, кругами пошла над теменем пена.
	volveret, Eurydicen vox ipsa et frigida lingua, a miseram Eurydicen! anima fugiente vocabat, Eurydicen toto referebant flumine ripae». haec Proteus, et se iactu dedit aequor in altum, quaque dedit, spumantem undam sub vertice torsit.
530	Что ж до Кирены, она к устрашенному так обратилась: «Сын мой, теперь отложить докучные можно заботы! Знаем, откуда болезнь: эту пагубу злостную нимфы, Те, что вели хоровод с Эвридикой в дубраве дремучей, Пчелам наслали твоим. А теперь дары и моленья,
	At non Cyrene; namque ultro adfata timentem: «nate, licet tristis animo deponere curas. haec omnis morbi causa, hinc miserabile Nymphae, cum quibus illa choros lucis agitabat in altis, exitium misere apibus. tu munera supplex
535	Мира прося, принесешь — почтишь напей незлобивых. Ибо услышат они и простят, и гнев их утихнет. Как же их надо молить, тебя научу по порядку; Самых роскошных быков четырех, отменнейшей стати, Тех, что пасут для тебя на горах луговины Ликея,
	tende petens pacem, et facilis venerare Napaeas; namque dabunt veniam votis, irasque remittent. sed modus orandi qui sit prius ordine dicam. quattuor eximios praestanti corpore tauros, qui tibi nunc viridis depascunt summa Lycaei,
540	Выбери, столько ж телиц, чья шея ярма не знавала. Возле святилищ богов, наверху, алтаря ты четыре Установи и из горл истечь дай крови священной. Самые туши быков рассей по дубраве тенистой. После, когда небеса зарей заалеют девятой,
	delige et intacta totidem cervice iuvencas. quattuor his aras alta ad delubra dearum constitue, et sacrum iugulis demitte cruorem corporaque ipsa boum frondoso desere luco.
545	Маков летейских снесешь погребальным ты даром Орфею. Черной масти овцу умертвишь; возвратишься в дубраву И Эвридику почтишь — ей в жертву заколешь телицу». Он не помедлил, тотчас исполнил приказ материнский. К месту святилищ идет, алтари, как велела, возводит;
	post ubi nona suos Aurora ostenderit ortus, inferias Orphei Lethaea papavera mittes, et nigram mactabis ovem, lucumque revises: placatam Eurydicen vitula venerabere caesa». Haud mora: continuo matris praecepta facessit;
550	Самых роскошных быков четырех отменнейшей стати Вывел и столько ж телиц, чья шея ярма не знавала. После, когда небеса зарей заалели девятой, Дар поминальный принес он Орфею и в рощу вернулся. Тут (нет сил и сказать о таком неожиданном чуде!)	Δ
	ad delubra venit, monstratas excitat aras, quattuor eximios praestanti corpore tauros ducit et intacta totidem cervice iuvencas. post ubi nona suos Aurora induxerat ortus, inferias Orphei mittit, lucumque revisit. hic vero subitum ac dictu mirabile monstrum
555	Видит: из бычьих утроб загнивших, из каждого брюха, Пчелы выходят, ключом закипают в поломанных ребрах, Тучей огромной плывут и уже на вершине древесной, Сбившись роем, как кисть лозы виноградной, свисают. Пел я эти стихи про уход за землей, за стадами
	aspiciunt, liquefacta boum per viscera toto stridere apes utero et ruptis effervere costis, immensasque trahi nubes, iamque arbore summa confluere et lentis uvam demittere ramis. Haec super arvorum cultu pecorumque canebam
560	И деревами, меж тем как Цезарь великий войною Дальний Евфрат поражал и в народах, по доброй их воле, Как победитель, закон утверждал, по дороге к Олимпу. Сладостной в те времена был я — Вергилий — питаем Партенопеей; трудясь, процветал и не гнался за славой;
	et super arboribus, Caesar dum magnus ad altum fulminat Euphraten bello victorque volentis per populos dat iura viamque adfectat Olympo. illo Vergilium me tempore dulcis alebat Parthenope, studiis florentem ignobilis oti,
565	Песней пастушьей себя забавлял и, по юности смелый, Ти́тира пел в тени широковетвистого бука.
	carmina qui lusi pastorum audaxque iuventa, Tityre, te patulae cecini sub tegmine fagi.

<<<

ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 1. …о меде небесном… — Считалось, что пчелы достают мед из капель росы.

Стих 30. Касия — дикая корица.

Стих 41. Ида — гора в Фессалии, центр оргиастического культа Кибелы.

Стих 47. …чтобы тис рос около пасеки… — Тис придает меду горький вкус.

Стихи 47—48. …раков… нельзя опалять… — Раков опаляли для изготовления целебных снадобий; при этом распространялся едкий дым.

Стих 64. …Матери бубен… — Музыкальный инструмент, употреблявшийся во время неистовых оргиастических обрядов в честь Великой Матери богов — Кибелы.

Стих 111. Приап — бог плодородия, покровитель полей и садов. Вначале культ Приапа был местным малоазийским культом на побережье Геллеспонта, затем распространяется на всю Грецию и Италию.

Стих 119. Пестум — город на юге Италии, славившийся своими розовыми садами.

Стих 125. Твердыни эбалийские — город Тарент, основанный выходцами из Лакедемона. Эбалийский — спартанский, лакедемонский, от имени Эбала, древнего царя Лакедемона.

Стих 126. Галез — река, омывающая Тарент. Эпитет черный характеризует, очевидно, глубину потока.

Стих 127. Корикийский — от Корика, города в Малой Азии. Эпитет может означать принадлежность к городу или умение возделывать сады способом, который знали в этой области.

Стих 151. Куреты — жрецы богини Реи, матери Юпитера. Позже она была отождествлена с Кибелой, а куреты смешались в позднейших представлениях с корибантами, участниками экстатических культов этой богини, отличительным знаком которых был медный бубен; но у Вергилия это бубен куретов.

Стихи 167—169. …от прилетающих груз принимают… — Эти строки повторены в «Энеиде», I, 434—436.

Стих 176. Кекроповы пчелы — то есть аттические, от имени Кекропа, мифического первого царя Аттики.

Стих 179. …дедаловых зданий… — то есть лабиринтов, — по имени дворца со множеством запутанных переходов, построенного на Крите мифическим афинским мастером Дедалом.

Стих 201. Квириты — римляне, названные так по имени Квирина, обожествленного Ромула; здесь в значении граждан, толпы.

Стих 209. Фортуна — римская богиня счастья, случая, удачи.

Стих 211. Гидасп — приток Инда.

Стихи 219—227. Видя такие черты… — Излагается доктрина Пифагора о переселении душ, о единой основе всей природы, разработанная впоследствии неоплатониками и стоиками.

Стих 232. Тайгета Плеяда — звезда в группе Плеяд. Вергилий указывает, что мед следует собирать в пору начала периода видимости Плеяд, то есть в мае, и его окончания — в ноябре. Плеяды как бы убегают от зимы, символизируемой созвездием Рыб, которое восходит лишь спустя некоторое время после захода Плеяд.

Стихи 246—247. …ненавистный Минерве… паук… — В паука Афина превратила лидийку Арахну, искусную рукодельницу, осмелившуюся вызвать богиню на состязание.

Стих 278. Мелла — река в Мантуе.

Стих 283. Пастух-аркадиец — Аристей (легенду о нем см. дальше в тексте этой книги «Георгик»).

Стих 287. Каноп — египетский город; он стал называться Пеллейским по имени столицы Македонии Пелла, после того, как Египтом стали править потомки одного из полководцев Александра Македонского. Эпитет «счастливые» прилагался к египтянам из-за плодородия земель вокруг Нила.

Стих 293. Смуглые инды — эфиопы.

Стих 317. Пеней — поток, нимфой которого была Кирена, мать Аристея.

Стих 323. Тимбрейский — Троянский, эпитет Аполлона, от Тимбры, местности в Троаде, где был храм Аполлона.

Стих 346. …меры Вулкан принимал… Марс исхищрялся… — Намек на миф о любви Марса и Венеры, жены Вулкана.

Стих 347. Хаос — первоначальное бесформенное состояние мира.

Стихи 367—371. Фазис — река Рион на Кавказе. Ликос — река в Малой Азии. Энипей — река в Греции. Анио — приток Тибра. Гипанис — ныне река Буг. Каик — река в Малой Азии. Эридан — мифическая река в стране гипербореев на северо-западе Европы; в эпоху Вергилия отождествлялась с Падом (По). Золотые рога. — Имеется в виду традиция, идущая от древнейших времен, изображать речное божество в виде быка.

Стих 377. …полотенца с подстриженной шерстью. — Древние пользовались мохнатыми шерстяными полотенцами, подрезая шерсть для мягкости.

Стих 387. Карпаф — остров в Средиземном море между Критом и Родосом.

Стих 388. Протей — морское божество, обладающее даром прорицания и способностью принимать любой облик.

Стих 391. Паллена — гавань в Македонии (Эматии), первоначальное обиталище Протея.

Стих 392. Нерей — см. примеч. к «Буколикам», VI, 35.

Стихи 394—414. Благоволит к нему и Нептун… (и далее) — Реминисценция из «Одиссеи». Подобно тому как Кирена научила Аристея захватить морского старца, так дочь Протея Эйдофея научила Менелая захватить ее отца и заставить его открыть будущее.

Стихи 454—455. …тебе Орфей… беды наслал… — Аристей считался учеником мифического музыканта Орфея. Версию об Аристее, домогавшемся любви Эвридики, жены Орфея, приводит только Вергилий.

Стих 462. Пангейские высоты — горы во Фракии, на родине Орфея. Рес — фракийский царь, пришедший под Трою на помощь Приаму.

Стих 463. Орифия — дочь афинского (актейского) царя, похищенная северным ветром Бореем и ставшая его супругой. Геты — фракийское племя. Гебр — см. примеч. к «Буколикам», X, 65.

Стих 467. Тенар — место в Лаконии, считавшееся входом в подземное царство. Дит (Плутон) — бог подземного царства, называемого далее Эреб и Орк.

Стих 471. Эреб — божество подземного мира, супруг Ночи.

Стих 483. Цербер — трехглавый пес, стерегущий врата ада.

Стих 502. Лодочник Орка — Харон, лодочник в подземном царстве, перевозивший души умерших через реку Стикс.

Стихи 520—522. Кикония — Фракия. По одному варианту мифа, вакханки разорвали Орфея на части за то, что он отказался принять участие в оргии, по другой — за то, что после смерти Эвридики он избегал женщин. Есть версия, по которой Орфей наказан Дионисом за служение Аполлону и пренебрежение к его, Диониса, культу.

Стих 524. Гебр Оэагров. — В одной из версий мифов Оэагр — отец Орфея. В более распространенных мифах Орфей называется сыном Аполлона. Бог реки Гебр из дружбы к Оэагру несет на поверхности голову его сына, не давая ей утонуть.

Варианты перевода по изданию: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М., Изд-во «Художественная литература», 1971 г.

Стих 11. Соком / Скоком — ИСПРАВЛЕНО (Прим. ред. сайта).

Стих 17. пищу, / пищу. — ИСПРАВЛЕНО (Прим. ред. сайта).

Стих 551. столько же / столько ж — ИСПРАВЛЕНО (Прим. ред. сайта).

ГеоргикиКнига IV

Георгики

Книга IV