Римские древности

Кн. III, гл. 5

5. Посколь­ку про­ис­ше­ст­вие про­изо­шло неожи­дан­но, есте­ствен­но, иска­ли при­чи­ну его; ведь нико­му не при­шло в голо­ву винить в смер­ти Клу­и­лия пере­не­сен­ную ранее болезнь. Одни, воз­во­дя вся­кую чело­ве­че­скую участь к боже­ст­вен­но­му про­мыс­лу, уве­ря­ли, что он умер от гне­ва богов, пото­му что раз­жег жела­ние мет­ро­по­лии вое­вать про­тив коло­нии, жела­ние вой­ны и неспра­вед­ли­вой, и неза­кон­ной. Дру­гие, счи­тая вой­ну весь­ма при­быль­ным делом и горюя о поте­ре нема­лой добы­чи, отно­си­ли про­ис­шед­шее к злым коз­ням и зави­сти чело­ве­че­ской, обви­няя каких-то поли­ти­че­ских про­тив­ни­ков в том, что они, отыс­кав неиз­вест­ный яд, про­тив кото­ро­го труд­но най­ти про­ти­во­ядие, с его помо­щью отра­ви­ли Клу­и­лия.

(2) Третьи же гово­ри­ли, что он, подав­лен­ный печа­лью и не зная, что делать, избрал доб­ро­воль­ную смерть, когда все пошло у него из рук вон пло­хо и ничто из ожи­дае­мо­го не скла­ды­ва­лось так, как было заду­ма­но вна­ча­ле, когда он толь­ко при­сту­пил к делу. Но те, кто не был с вое­на­чаль­ни­ком ни в дру­же­ских отно­ше­ни­ях, ни во враж­деб­ных, име­ли свое суж­де­ние о про­изо­шед­шем. Им каза­лось, что ско­рее все­го мужа это­го сра­зил не боже­ст­вен­ный гнев, не кавер­зы поли­ти­че­ских сопер­ни­ков и не безыс­ход­ность в делах, но закон при­ро­ды и необ­хо­ди­мость испол­нить обя­за­тель­ное пред­опре­де­ле­ние, кото­рое суж­де­но всем рож­ден­ным.

(3) Таким обра­зом, преж­де чем про­яви­лось при­су­щее его про­ис­хож­де­нию бла­го­род­ство, Клу­и­лий встре­тил подоб­ную кон­чи­ну, а вме­сто него все­ми, кто нахо­дил­ся в лаге­ре, был назна­чен дик­та­то­ром Мет­тий Фуфе­тий — и на войне неуме­лый пол­ко­во­дец, и в деле сохра­не­ния мира муж нена­деж­ный. Пона­ча­лу он не мень­ше любо­го аль­бан­ца стре­мил­ся к раздо­ру меж­ду горо­да­ми — поче­му его и сочли достой­ным коман­до­ва­ния после смер­ти Клу­и­лия, но, полу­чив бразды прав­ле­ния и осо­знав, что все в пред­при­ня­тых делах идет тяж­ко, пере­ме­нил былое мне­ние и посчи­тал необ­хо­ди­мым про­дол­жать бое­вые дей­ст­вия с отсроч­ка­ми и про­мед­ле­ни­я­ми, заме­тив к тому же, что и аль­бан­цы уже не все горят воин­ст­вен­ным пылом и что резуль­та­ты жерт­во­при­но­ше­ния его во имя вой­ны не сули­ли ниче­го хоро­ше­го.

(4) Нако­нец, узнав, что если и аль­бан­цы, и рим­ляне не пре­кра­тят вой­ну, то им угро­жа­ет опас­ность извне, пре­не­бре­же­ние кото­рой может при­ве­сти к уни­что­же­нию обо­их войск, Фуфе­тий решил при­звать вра­гов к при­ми­ре­нию и пер­вым отпра­вил вест­ни­ков. Опас­ность же эта состо­я­ла в сле­дую­щем.