Римские древности

Кн. III, гл. 23

23. Тулл, царь рим­лян, выждав год, в тече­ние кото­ро­го он при­гото­вил все необ­хо­ди­мое для вой­ны, решил выве­сти вой­ско про­тив горо­да фиде­нян под пред­ло­гом того, что они, будучи при­зва­ны к отве­ту за состав­лен­ный про­тив рим­лян и аль­бан­цев заго­вор, не под­чи­ни­лись, но вновь под­ня­ли ору­жие, закры­ли город­ские ворота и, при­звав к себе союз­ное вой­ско от вей­ян, откры­то отло­жи­лись от Рима. Отправ­лен­ным туда послам узнать о при­чине отпа­де­ния, фиде­няне отве­ча­ли, что они не име­ют более ниче­го обще­го с Римом со вре­ме­ни кон­чи­ны его царя, Рому­ла, кото­ро­му они при­нес­ли клят­ву друж­бы.

(2) Полу­чив такой ответ, Тулл и свое воин­ство воору­жил, и отпра­вил людей за под­мо­гой к союз­ни­кам. Наи­бо­лее силь­ное и мощ­ное вспо­мо­га­тель­ное вой­ско, отлич­но воору­жен­ное и чис­лен­но пре­вос­хо­дя­щее все союз­ные отряды, при­вел из Аль­ба-Лон­ги Мет­тий Фуфе­тий.

(3) Тулл не пре­ми­нул похва­лить Мет­тия за то, что, дескать, доб­ро­воль­но и из самых луч­ших побуж­де­ний тот решил при­нять уча­стие в войне, и назна­чил его сво­им бли­жай­шим помощ­ни­ком и совет­ни­ком. Но муж сей, про­слыв­ший у сво­их сограж­дан винов­ни­ком в пло­хом коман­до­ва­нии вой­ском во вре­мя вой­ны и тре­тий год удер­жи­вав­ший долж­ность дик­та­то­ра, на самом деле скло­нял­ся к пре­да­тель­ству. И когда Тулл отдал ему при­каз, Фуфе­тий, мня, что его власть неза­ви­си­ма ни от кого и что он под­чи­ня­ет­ся лишь настоль­ко, насколь­ко сам сочтет умест­ным, замыс­лил нече­сти­вое дело.

(4) Тай­но разо­слав гон­цов к про­тив­ни­кам рим­лян, кото­рые еще не осме­ли­лись вос­стать, Фуфе­тий убедил их не робеть, так как он сам напа­дет на рим­лян; при­чем он и замыш­лял, и посту­пал так скрыт­но от всех.

(5) Тулл же, сна­рядив соб­ст­вен­ное и союз­ное вой­ско, дви­нул­ся на про­тив­ни­ка и, перей­дя реку Аниен²⁶, рас­по­ло­жил­ся лаге­рем неда­ле­ко от Фиден. Перед горо­дом он обна­ру­жил круп­ные силы и самих фиде­нян, и их союз­ни­ков, выстро­ен­ные в бое­вых поряд­ках. Поэто­му он дал сво­им день отды­ха, а на сле­дую­щий — послал за аль­бан­цем Фуфе­ти­ем и за самы­ми пре­дан­ны­ми дру­зья­ми и вме­сте с ними при­нял­ся обду­мы­вать, каким обра­зом вести бое­вые дей­ст­вия. После еди­но­душ­но­го мне­ния, не теряя вре­ме­ни как мож­но ско­рее начать сра­же­ние, Тулл рас­пре­де­лил участ­ки и отряды, кото­рые пред­на­зна­ча­лись для каж­до­го, и назна­чил бит­ву на сле­дую­щий день, после чего рас­пу­стил совет.

(6) Посколь­ку аль­ба­нец Фуфе­тий гото­вил пре­да­тель­ство тай­ком даже от боль­шин­ства соб­ст­вен­ных дру­зей, то, созвав заслу­жен­ных цен­ту­ри­о­нов и коман­ди­ров аль­бан­ских отрядов, он объ­яв­ля­ет им свой план: «О мужи цен­ту­ри­о­ны и коман­ди­ры отрядов, я соби­ра­юсь сооб­щить вам о пред­при­я­тии гран­ди­оз­ном и неожи­дан­ном, кото­рое до поры до вре­ме­ни я скры­вал. Поэто­му умо­ляю вас сохра­нить тай­ну — если вы отверг­не­те его, вы покон­чи­те со мной, но еже­ли вам будет угод­но согла­сить­ся со мною, то ока­жи­те мне содей­ст­вие. Раз­гла­голь­ст­во­вать нам неко­гда, поэто­му перей­ду к сути дела.

(7) С тех пор как мы поко­ри­лись рим­ля­нам и по сей день, я стра­дал от сты­да и уни­же­ния, хотя царь и удо­сто­ил меня вла­сти дик­та­то­ра, кото­рой я обла­даю вот уже тре­тий год и, если поже­лаю, сохра­ню ее навеч­но. Но пола­гая худ­шим из зол бла­го­ден­ст­во­вать само­му, при том что общи­на про­зя­ба­ет, и ощу­щая в глу­бине сво­ей души, что вопре­ки всем люд­ским уста­нов­ле­ни­ям, освя­щен­ным зако­ном, рим­ляне у нас ото­бра­ли пер­вен­ство, я начал разду­мы­вать, как бы нам воз­вра­тить его, по воз­мож­но­сти не навлек­ши при этом на себя серь­ез­ных бед­ст­вий. Пере­брав мно­же­ство раз­лич­ных спо­со­бов, я высмот­рел один путь, кото­рый ведет к быст­ро­му и без­опас­но­му резуль­та­ту — если бы на вой­ну про­тив них под­ня­лись сосед­ние горо­да.

(8) Оче­вид­но, что ввя­зы­ва­ясь в эту вой­ну, рим­ляне будут ост­ро нуж­дать­ся в союз­ни­ках, и в первую оче­редь в нас. И вот тут-то я сооб­ра­зил — в чем нет нуж­ды дол­го вас настав­лять, — что гораздо выгод­нее будет пред­при­нять бит­ву за соб­ст­вен­ную сво­бо­ду, неже­ли за рим­ское вер­хо­вен­ство.

(9) При­дя к такой мыс­ли, я втайне под­стре­кал на вой­ну про­тив рим­лян под­власт­ных им вей­ян и фиде­нян, вну­шив им взять­ся за ору­жие в рас­че­те на мою помощь. И вплоть до нынеш­не­го дня я скрыт­но от рим­лян про­во­дил такую линию и по сво­е­му усмот­ре­нию под­га­ды­вал удоб­ный для напа­де­ния миг. Про­счи­тай­те же ожи­дае­мую поль­зу.

(10) Преж­де все­го, тай­но при­няв реше­ние об осво­бож­де­нии, нам сле­ду­ет опа­сать­ся любо­го исхо­да: как тороп­ли­во­сти, недо­стат­ка под­готов­ки, а так­же рас­че­та толь­ко на соб­ст­вен­ные силы, ибо в этом слу­чае мы одни пошли бы на риск во имя обще­го дела, так и того, что в ходе под­готов­ки и сбо­ра вспо­мо­га­тель­ных войск уже бое­гото­вые рим­ляне захва­ти­ли бы их врас­плох. Избе­жав же упо­мя­ну­тых напа­стей, мы обре­ли бы поль­зу и от того, и от дру­го­го^[8]. А затем мы поста­ра­ем­ся сокру­шить мощь, что огром­на и неодо­ли­ма, и везе­ние про­тив­ни­ка не насиль­ст­вен­ным путем, а тем, кото­рый губит все, что кичит­ся собой, и все, что труд­но уни­что­жить силой, а имен­но путем обма­на и хит­ро­сти, что не толь­ко нами и не пер­вы­ми при­ду­ма­но.

(11) Кро­ме того, к наше­му соб­ст­вен­но­му вой­ску, кото­рое не срав­нит­ся по силе и мощи с рим­ля­на­ми и их союз­ни­ка­ми, мы при­со­еди­ним воен­ные силы фиде­нян и вей­ян, кото­рые вам оче­вид­ны. Мною так­же устро­е­но все так, чтобы наше сто­я­щее здесь вспо­мо­га­тель­ное вой­ско вся­ко­му при­да­ло боль­ше отва­ги и упро­чи­ло оба сою­за^[9].

(12) Ведь всту­пив в бит­ву не на нашей зем­ле, но сра­жа­ясь за себя, фиде­няне тем самым защи­тят и наши вла­де­ния. А мы обре­тем то, что нра­вит­ся людям более все­го, но ред­ко кому во все про­шед­шие века выпа­да­ло: полу­чая доб­ро от союз­ни­ков, мы и сами пред­ста­нем их бла­го­де­те­ля­ми.

(13) И если дело у нас пой­дет так, как заду­ма­но, что вполне веро­ят­но, то и фиде­няне, и вей­яне, изба­вив нас от тяж­ко­го под­чи­не­ния, сами возы­ме­ют к нам бла­го­дар­ность, слов­но бы полу­чив все от нас. Вот какой итог дол­гих разду­мий кажет­ся мне доста­точ­но убеди­тель­ным для того, чтобы при­дать вам отва­гу и рве­ние к отпа­де­нию.

(14) Выслу­шай­те же, каким мане­ром наме­рен я при­сту­пить к делу. Тулл пере­дал мне в под­чи­не­ние отряд, тот, что под горой, и поста­вил пред­во­ди­тель­ст­во­вать одним из флан­гов, а когда мы нач­нем наступ­ле­ние на вра­га, я, рас­пу­стив отряд, устрем­люсь к горе, а вы сомкну­ты­ми ряда­ми сле­дуй­те за мной. Но вот я захва­тил высоты и ока­зал­ся в без­опас­но­сти, — слу­шай­те меня о даль­ней­ших дей­ст­ви­ях.

(15) Если я уви­жу, что заду­ман­ное выхо­дит по-мое­му: ина­че гово­ря, и про­тив­ник осме­лел, усмот­рев нашу под­держ­ку, и рим­ляне пада­ют духом и тру­сят из-за нашей изме­ны, так что боль­ше помыш­ля­ют о бег­стве, чем о сра­же­нии, как в таких слу­ча­ях и быва­ет, — вот тогда я напа­ду на них и зава­лю рав­ни­ну тру­па­ми, ибо обру­шусь свер­ху вниз по скло­ну с храб­рым вой­ском, сомкну­ты­ми ряда­ми устрем­ля­ясь на людей, охва­чен­ных ужа­сом и рас­се­ян­ных на мест­но­сти.

(16) Ведь в вой­нах вызы­ва­ет тре­пет (даже бес­при­чин­но) один лишь слух о пре­да­тель­стве со сто­ро­ны союз­ни­ков или о напа­де­нии новых вра­гов. И нам извест­ны слу­чаи, когда несмет­ные отбор­ные вой­ска быва­ли раз­би­ты наго­ло­ву не от како­го ино­го страш­но­го бед­ст­вия, как от про­сто­го слу­ха. А мы не огра­ни­чим­ся ни пусты­ми сло­ва­ми, ни лож­ной тре­во­гой, но зате­ем пред­при­я­тие, более ужас­ное, неже­ли види­мость или попыт­ка дей­ст­вия.

(17) Но если я уви­жу, что все пой­дет напе­ре­кор нашим рас­че­там — гово­рят, слу­ча­ет­ся и так, что все про­ти­вит­ся чело­ве­че­ским замыс­лам, пото­му что жизнь напол­не­на неспра­вед­ли­во­стя­ми, — то я и сам нач­ну посту­пать обрат­но тому, что заду­мал. Я пове­ду вас тогда на вра­гов вме­сте с рим­ля­на­ми и под­соб­лю им одер­жать победу, а для отво­да глаз сошлюсь на то, что занял высоты ради окру­же­ния вра­гов. И сло­ву мое­му будет вера, ибо я, со сво­ей сто­ро­ны, пред­став­лю в каче­стве отго­вор­ки дея­ния, кото­рые мы сей­час обсуж­да­ем^[10]. Так что мы не при­мем уча­стия ни в одном из этих опас­ных дел, но обре­тем при любом исхо­де луч­шую долю.

(18) Тако­во мое реше­ние, и я свер­шу с помо­щью богов то, что станет наи­вы­год­ней­шим не толь­ко для аль­бан­цев, но и для про­чих лати­нов. А вам над­ле­жит преж­де все­го хра­нить мол­ча­ние, а затем, соблюдая порядок и реши­тель­но содей­ст­вуя выпол­не­нию при­ка­за, выка­зать себя рев­ност­ны­ми бой­ца­ми и спла­чи­вать вокруг себя ваших стой­ких под­чи­нен­ных, созна­вая, что борь­ба за сво­бо­ду не оди­на­ко­во ценит­ся нами и теми людь­ми, кото­рым при­выч­но под­чи­нять­ся дру­гим — ведь такой государ­ст­вен­ный порядок заве­ща­ли нам пред­ки.

(19) Ведь мы роди­лись сво­бод­ны­ми, и пред­ки оста­ви­ли нам в наслед­ство обы­чай пра­вить соседя­ми, сохра­няя на про­тя­же­нии пяти­сот лет тот уклад жиз­ни, кото­ро­го и мы не хотим лишать наших потом­ков. И да не посе­лит­ся ни в ком из вас страх, если кто-то побо­ит­ся раз­ры­вать дого­во­рен­но­сти и нару­шать клят­вы, дан­ные при их заклю­че­нии. Но пусть каж­дый осо­зна­ет, что он дол­жен вер­нуть­ся к тем дого­во­рам, что нару­ши­ли рим­ляне, а они сто­и­ли нема­ло­го. Их созда­ла при­ро­да чело­ве­че­ская, и под­твер­жда­ет общий для всех элли­нов и вар­ва­ров закон, а имен­но, чтобы власт­во­ва­ли и уста­нав­ли­ва­ли спра­вед­ли­вость: отцы — для потом­ков и мет­ро­по­лии — для коло­ний.

(20) И эти-то уго­во­ры, кото­рые^[11] нико­гда не будут отме­ни­мы людь­ми, нару­ша­ем не мы, для кото­рых они про­дол­жа­ют дей­ст­во­вать и пре­бы­вать в силе, — и никто из богов и божеств не про­гне­ва­ет­ся на нас за буд­то бы нече­сти­вое, если мы него­ду­ем по пово­ду того, что слу­жим раба­ми у соб­ст­вен­ных потом­ков, — но те, кто их пер­вы­ми непоз­во­ли­тель­но уни­что­жил, стре­мясь воз­не­сти закон чело­ве­че­ский выше зако­на боже­ст­вен­но­го; и гнев боже­ский про­льет­ся, разу­ме­ет­ся, не на нас, а на них, и воз­мездие людей пора­зит их, а не нас.

(21) И так, буде все вы сочте­те мой план год­ным, давай­те при­мем­ся за дело, при­звав в заступ­ни­ки богов и божеств, а если кто из вас рас­судил ина­че, т. е. либо счи­та­ет более не нуж­ным древ­нее поло­же­ние государ­ства, либо откла­ды­ва­ет все в ожи­да­нии како­го-нибудь дру­го­го слу­чая, более под­хо­дя­ще­го, чем нынеш­ний, то пусть он не мед­лит и выска­жет то, что дума­ет: ибо какое реше­ние вам всем пред­став­ля­ет­ся наи­луч­шим, его мы и осу­ще­ст­вим».