85. Услышав от вестников, которым удалось убежать из города, прежде чем были закрыты ворота, сообщения только о том, что Брут проводит собрание и обращается с речами к народу, призывая граждан к свободе, царь Тарквиний, никому ничего не сказав, поспешил туда, взяв сыновей и вернейших из своих друзей, погоняя коней во весь опор, чтобы успеть предотвратить восстание. Но, обнаружив, что ворота закрыты, и на зубцах городских стен полно вооруженных людей, он как можно скорее возвращается в лагерь, стеная и жалуясь на нанесенные ему обиды.
( 2) Но и там, оказалось, дело его погибло. Ведь консулы, предвидя его скорое прибытие в город, послали по другим дорогам письма, призывая воинов в лагере отринуть тирана и уведомляя их о том, какие решения приняты в городе.
( 3) Получив эти письма, Марк Гораций 84 и Тит Герминий 85, оставленные царем заместителями в его отсутствие, огласили их на военной сходке и вопросили по центуриям мнения о том, как следует поступить. Когда же всем стало ясно, что принятые в городе постановления имеют законную силу, более уже не допустили возвращения Тарквиния.
( 4) И царь, лишившись и этой надежды, вместе с немногими укрылся в городе Габии, царем которого, как я говорил ранее, он назначил старшего сына Секста; сам же он был уже старым по возрасту, процарствовав двадцать пять лет. Герминий и Гораций же заключили перемирие в войне с ардеатами на пятнадцать лет и отвели войско домой. Так царское правление в государстве, просуществовав после основания Рима в течение двухсот сорока четырех лет, превратилось при последнем царе в тиранию и было упразднено по описанным причинам и такими деятелями.
|
85. βασιλεὺς δὲ Ταρκύνιος ὡς ἤκουσε παρὰ τῶν ἀπὸ τῆς πόλεως ἀγγέλων, οἷς ἐξεγένετο πρώτοις πρὶν ἢ κλεισθῆναι τὰς πύλας διαδρᾶναι, τοσοῦτο μόνον ἀπαγγελλόντων, ὅτι κατέχει τὴν ἐκκλησίαν Βροῦτος δημαγωγῶν καὶ τοὺς πολίτας ἐπὶ τὴν ἐλευθερίαν παρακαλῶν, οὐδενὶ τῶν ἄλλων φράσας ἠπείγετο τοὺς υἱοὺς ἀναλαβὼν καὶ τῶν ἑταίρων τοὺς πιστοτάτους, ἐλαύνων τοὺς ἵππους ἀπὸ ῥυτῆρος, ὡς φθάσων τὴν ἀπόστασιν. εὑρὼν δὲ κεκλεισμένας τὰς πύλας καὶ μεστὰς ὅπλων τὰς ἐπάλξεις ᾤχετο πάλιν ἐπὶ τὸ στρατόπεδον ὡς εἶχε τάχους οἰμώζων καὶ δεινοπαθῶν.
[2] ἔτυχε δὲ καὶ τἀκεῖ πράγματα ἤδη διεφθαρμένα. οἱ γὰρ ὕπατοι ταχεῖαν αὐτοῦ τὴν παρουσίαν ἐπὶ τὴν πόλιν προορώμενοι πέμπουσι γράμματα καθ᾽ ἑτέρας ὁδοὺς πρὸς τοὺς ἐπὶ τοῦ στρατοπέδου παρακαλοῦντες αὐτοὺς ἀποστῆναι τοῦ τυράννου καὶ τὰ δόξαντα τοῖς ἐν ἄστει ποιοῦντες φανερά.
[3] ταῦτα τὰ γράμματα λαβόντες οἱ καταλειφθέντες ὑπὸ τοῦ βασιλέως ὕπαρχοι Τῖτος Ἑρμίνιος καὶ Μάρκος Ὁράτιος ἀνέγνωσαν ἐν ἐκκλησίᾳ· καὶ γνώμας διερωτήσαντες κατὰ λόχους, ὅ τι χρὴ ποιεῖν, ἐπειδὴ πᾶσιν ἐφάνη κύρια ἡγεῖσθαι τὰ κριθέντα ὑπὸ τῆς πόλεως, οὐκέτι προσδέχονται παραγενηθέντα τὸν Ταρκύνιον.
[4] ἀπωσθεὶς δὴ καὶ ταύτης ὁ βασιλεὺς τῆς ἐλπίδος φεύγει σὺν ὀλίγοις εἰς Γαβίων πόλιν, ἧς βασιλέα τὸν πρεσβύτερον ἀπέδειξε τῶν υἱῶν Σέξτον, ὡς καὶ πρότερον ἔφην· ἡλικίαν μὲν ἤδη πολιὸς ὤν, ἔτη δὲ πέντε καὶ εἴκοσι τὴν βασιλείαν κατασχών. οἱ δὲ περὶ τὸν Ἑρμίνιόν τε καὶ τὸν Ὁράτιον ἀνοχὰς τοῦ πολέμου καταστησάμενοι πρὸς τοὺς Ἀρδεάτας πεντεκαιδεκαετεῖς ἀπήγαγον ἐπ᾽ οἴκου τὰς δυνάμεις. [ἡ μὲν δὴ βασιλικὴ πολιτεία διαμείνασα μετὰ τὸν οἰκισμὸν τῆς Ῥώμης ἐτῶν τεττάρων καὶ τετταράκοντα καὶ διακοσίων ἀριθμόν, ἐπὶ δὲ τοῦ τελευταίου βασιλέως τυραννὶς γενομένη, διὰ ταύτας τὰς προφάσεις καὶ ὑπὸ τούτων κατελύθη τῶν ἀνδρῶν.]
|