Естественная история

Книга VIII

1. (1) § 1Перей­дем к осталь­ным живот­ным, и преж­де все­го — к живу­щим на суше.

Самым боль­шим из них явля­ет­ся слон. К тому же он наи­бо­лее бли­зок чело­ве­ку по разу­му, посколь­ку пони­ма­ет язык сво­ей стра­ны и пови­ну­ет­ся при­ка­зам, а так­же пом­нит об обя­зан­но­стях, кото­рым обу­чен; его раду­ет любовь и ока­зы­вае­мый ему почет; более того, он обла­да­ет каче­ства­ми, ред­ки­ми даже у людей, — чест­но­стью, бла­го­ра­зу­ми­ем, спра­вед­ли­во­стью, а так­же бла­го­го­вей­ным отно­ше­ни­ем к све­ти­лам и почи­та­ни­ем солн­ца и луны. 2Писа­те­ли сооб­ща­ют, что в леси­стых мест­но­стях Мав­ри­та­нии² ста­да сло­нов во вре­мя пол­но­лу­ния схо­дят­ся к некой реке по назва­нию Ами­лон и там, про­из­во­дя обряд очи­ще­ния, тор­же­ст­вен­но обли­ва­ют­ся водой; после это­го, воздав поче­сти све­ти­лу, они воз­вра­ща­ют­ся в леса, про­пус­кая впе­ред устав­ших дете­ны­шей. 3Счи­та­ет­ся, что сло­ны так­же пони­ма­ют неру­ши­мость обя­за­тельств, накла­ды­вае­мых на чело­ве­ка дру­ги­ми рели­ги­я­ми, и пото­му, отправ­ля­ясь за море, всхо­дят на корабль лишь после того, как погон­щик покля­нет­ся доста­вить их обрат­но. Кро­ме того, виде­ли, как осла­бев­шие от болез­ни сло­ны (ведь даже и этим гиган­там угро­жа­ют болез­ни), ложат­ся на спи­ну и под­бра­сы­ва­ют к небу пуч­ки тра­вы, слов­но моля зем­лю при­со­еди­нить­ся к их прось­бам. А что каса­ет­ся их понят­ли­во­сти, то они покло­ня­ют­ся сво­е­му царю, пре­кло­ня­ют перед ним коле­ни, увен­чи­ва­ют его гир­лян­да­ми. Индий­цы исполь­зу­ют для пахоты отно­си­тель­но неболь­ших по раз­ме­ру сло­нов, кото­рых назы­ва­ют полу­кров­ка­ми.

2. (2) 4В Риме сло­ны впер­вые шли в упряж­ке во вре­мя Афри­кан­ско­го три­ум­фа Пом­пея Вели­ко­го³, когда вез­ли его колес­ни­цу: ведь сохра­ни­лись запи­си о том, что ранее таким обра­зом их исполь­зо­ва­ли в три­ум­фе Отца Либе­ра после поко­ре­ния им Индии⁴. Про­ци­лий⁵ утвер­жда­ет, что во вре­мя три­ум­фа Пом­пея впря­жен­ные в колес­ни­цу сло­ны не смог­ли вой­ти в город­ские ворота. Во вре­мя гла­ди­а­тор­ских игр, устро­ен­ных цеза­рем Гер­ма­ни­ком⁶, неко­то­рые из сло­нов шли не в строю, а дви­га­лись слов­но бы в тан­це. 5Обыч­ным делом было для них под­бра­сы­вать в воздух ору­жие, кото­рое поры­вы вет­ра не уно­си­ли в сто­ро­ну, а так­же всту­пать меж­ду собой в гла­ди­а­тор­ские поедин­ки или всем вме­сте кру­жить­ся в неисто­вой пирри­хе⁷. Кро­ме того, они ходи­ли по натя­ну­тым кана­там и вчет­ве­ром нес­ли носил­ки, на кото­рых лежа­ла сло­ни­ха, изо­бра­жав­шая роже­ни­цу, а в пол­ных наро­ду три­кли­ни­ях⁸ про­би­ра­лись к сво­им застоль­ным местам столь осто­рож­но, что не бес­по­ко­и­ли нико­го из пиру­ю­щих.

3. (3) 6Извест­но, что одно­го сло­на, кото­рый не сра­зу пони­мал отда­вае­мые ему при­ка­за­ния и частень­ко бывал бит за это плетьми, ночью заста­ли упраж­ня­ю­щим­ся в отра­бот­ке этих при­ка­за­ний. Уди­ви­тель­но, что сло­ны могут под­ни­мать­ся вверх по кана­там, но еще более уди­ви­тель­но, что они могут спус­кать­ся по ним, — во вся­ком слу­чае, когда кана­ты натя­ну­ты под углом. Муци­ан, три­жды быв­ший кон­су­лом⁹, утвер­жда­ет, буд­то один из сло­нов выучил начер­та­ния гре­че­ских букв и имел обык­но­ве­ние писать на этом язы­ке: «Я сам это напи­сал и воз­ве­стил¹⁰ о кельт­ской добы­че». Точ­но так же он утвер­ждал, буд­то сво­и­ми гла­за­ми видел, как при­ве­зен­ные в Путе­о­лы сло­ны, когда их застав­ля­ли сой­ти с кораб­ля, испу­га­лись дли­ны веду­щих на сушу схо­ден и, обма­нув­шись в оцен­ке рас­сто­я­ния <до бере­га>, вер­ну­лись на корабль.

(4) 7Сами сло­ны зна­ют, что добы­ча, кото­рую от них ожи­да­ют <люди>, — это толь­ко лишь то ору­жие, <кото­рым их снаб­ди­ла при­ро­да>: Юба¹¹ назы­ва­ет его «рога­ми», а жив­ший намно­го рань­ше его Геро­дот¹² — более употре­би­тель­ным тер­ми­ном «бив­ни»¹³, — вот поче­му сло­ны зары­ва­ют в зем­лю бив­ни, выпав­шие слу­чай­но или от ста­ро­сти. Лишь бив­ни явля­ют­ся «сло­но­вой костью»; что каса­ет­ся ске­ле­та, то он, как и у дру­гих живот­ных, состо­ит у сло­нов из не пред­став­ля­ю­щих ника­кой цен­но­сти костей. Впро­чем, с недав­них пор нехват­ка сло­но­вой кости вынуди­ла в каче­стве поде­лоч­но­го мате­ри­а­ла исполь­зо­вать обыч­ные кости, посколь­ку бив­ни, за исклю­че­ни­ем добы­вае­мых в Индии, посту­па­ют теперь в незна­чи­тель­ном коли­че­стве, а всё про­чее в наших кра­ях не под­хо­дит для изготов­ле­ния пред­ме­тов рос­ко­ши. 8Моло­дые сло­ны сла­вят­ся белиз­ной сво­их бив­ней. Живот­ные уха­жи­ва­ют за ними чрез­вы­чай­но забот­ли­во: они обе­ре­га­ют ост­рый конец одно­го бив­ня, чтобы исполь­зо­вать его в сра­же­нии, а дру­гим поль­зу­ют­ся как рабо­чим инстру­мен­том, выка­пы­вая с его помо­щью кор­ни и тол­кая перед собой мас­сив­ные пред­ме­ты. Будучи окру­же­ны охот­ни­ка­ми, сло­ны выстав­ля­ют впе­ред тех из сво­их соро­ди­чей, кото­рые име­ют самые малень­кие бив­ни, чтобы охот­ни­ки не дума­ли, буд­то ради них сто­ит сра­жать­ся. Кро­ме того, обес­силев, сло­ны обла­мы­ва­ют бив­ни о дере­вья и таким обра­зом изы­ма­ют себя из чис­ла желан­ной добы­чи.

4. (5) 9Уди­ви­тель­но, что — как и боль­шин­ство живот­ных — сло­ны зна­ют, поче­му на них охотят­ся, но почти все они к тому же зна­ют и то, чего им сле­ду­ет осте­ре­гать­ся. Гово­рят, когда слон в пустын­ной мест­но­сти слу­чай­но встре­ча­ет чело­ве­ка, кото­рый про­сто путе­ше­ст­ву­ет, он настро­ен к нему доб­ро­же­ла­тель­но и миро­лю­би­во и даже пока­зы­ва­ет ему доро­гу; но тот же самый слон, заме­тив чело­ве­че­ские следы ранее само­го чело­ве­ка, начи­на­ет дро­жать от стра­ха перед заса­дой, лиша­ет­ся обо­ня­ния, вни­ма­тель­но огляды­ва­ет­ся по сто­ро­нам, при­хо­дит в ярость и не насту­па­ет на обна­ру­жен­ный след, а уни­что­жа­ет его; он сооб­ща­ет о следах бли­жай­ше­му соро­ди­чу, тот — сле­дую­ще­му, и подоб­ный сиг­нал полу­ча­ют все сло­ны до еди­но­го. После это­го ста­до раз­во­ра­чи­ва­ет­ся, отсту­па­ет и выст­ра­и­ва­ет­ся в бое­вом поряд­ке; при этом запах остав­лен­но­го следа улав­ли­ва­ют все сло­ны, хотя в боль­шин­стве слу­ча­ев это не запах босых ног. 10Гово­рят, что точ­но так же и тиг­ри­ца, без­жа­лост­но рас­прав­ля­ю­ща­я­ся с дру­ги­ми живот­ны­ми и не обра­щаю­щая вни­ма­ния даже на сло­но­вьи следы, заме­тив следы чело­ве­ка, уво­дит сво­их дете­ны­шей подаль­ше. Но каким обра­зом она опо­зна­ла след того, кого ранее не виде­ла, и поче­му он вну­ша­ет ей такой страх? Ведь оче­вид­но, что в такие¹⁴ леса ходят очень ред­ко. И совер­шен­но есте­ствен­но, что столь ред­ко встре­чаю­щи­е­ся чело­ве­че­ские следы могут поста­вить тиг­ров в тупик: но откуда живот­ные зна­ют, что их сле­ду­ет опа­сать­ся? Более того, поче­му они дро­жат от стра­ха от одно­го лишь вида чело­ве­ка, хотя настоль­ко пре­вос­хо­дят его силой, раз­ме­ра­ми и быст­ро­той?

Бес­спор­но, закон при­ро­ды таков, власть ее тако­ва, что самые сви­ре­пые и круп­ные живот­ные, даже если они нико­гда не встре­ча­ли ниче­го, что мог­ло бы их напу­гать, тот­час же пони­ма­ют, чего им сле­ду­ет опа­сать­ся.

5. 11Сло­ны все­гда ходят ста­дом; воз­глав­ля­ет поход­ный порядок ста­рей­ший по воз­рас­ту, а замы­ка­ет — вто­рой по стар­шин­ству. Соби­ра­ясь перей­ти реку, они про­пус­ка­ют впе­ред самых малень­ких, чтобы не изме­нить глу­би­ну реки: ведь когда в нее всту­па­ют более круп­ные сло­ны, уро­вень воды повы­ша­ет­ся.

Анти­патр¹⁵ сооб­ща­ет, что у царя Антио­ха¹⁶ было два сло­на, кото­рых он исполь­зо­вал для воен­ных целей и име­на кото­рых были всем извест­ны; более того, и сами они зна­ли свои клич­ки. Катон, кото­рый наме­рен­но не при­вел в сво­их «Анна­лах» име­ни ни одно­го из вое­на­чаль­ни­ков¹⁷, рас­ска­зы­ва­ет о том, что в вой­ске кар­фа­ге­нян был очень храб­рый слон со сло­ман­ным бив­нем по клич­ке Сири­ец. 12Когда Антиох пытал­ся перей­ти реку вброд, его слон Аякс отка­зал­ся сде­лать это, хотя в дру­гих слу­ча­ях он все­гда шел впе­ре­ди вой­ска. Тогда было объ­яв­ле­но, что тот из сло­нов, кто перей­дет реку, будет счи­тать­ся стар­шим, и на это решил­ся слон по клич­ке Патрокл, за что и был награж­ден сереб­ря­ны­ми фале­ра­ми¹⁸, кото­рые боль­ше все­го любят сло­ны, а так­же все­ми дру­ги­ми зна­ка­ми отли­чия. Один слон, впав­ший в неми­лость, пред­по­чел уме­реть от голо­да, чем жить в бес­че­стии. В самом деле, у него было уди­ви­тель­но раз­ви­то чув­ство сты­да и, будучи побеж­ден, он не стал слу­шать при­ка­за­ний сво­его победи­те­ля, а протя­нул ему зем­лю и вер­бе­ны¹⁹.

13Из-за при­су­ще­го им чув­ства стыд­ли­во­сти сло­ны схо­дят­ся все­гда тай­но: самец в воз­расте пяти, а сам­ка — деся­ти лет. Их брач­ный союз сохра­ня­ет­ся в тече­ние двух лет, при­чем, как гово­рят, они нахо­дят­ся вме­сте в про­дол­же­ние пяти дней в году и не более, а на шестой день, преж­де чем воз­вра­тить­ся в ста­до, вхо­дят в реку и поли­ва­ют друг дру­га водой. Супру­же­ская невер­ность им неиз­вест­на: отсут­ст­ву­ют и дра­ки из-за самок, столь губи­тель­ные для дру­гих живот­ных, но не пото­му, что им неиз­вест­на страст­ная любовь. Так, пере­да­ют, что один слон в Егип­те полю­бил некую про­дав­щи­цу корал­лов и что она (дабы никто не поду­мал, буд­то слон выбрал первую попав­шу­ю­ся девуш­ку) была очень люби­ма Ари­сто­фа­ном, всем извест­ным грам­ма­ти­ком²⁰. 14Дру­гой слон, как гово­рят, полю­бил сира­ку­зя­ни­на Менанд­ра, моло­до­го вои­на в вой­ске Пто­ле­мея²¹, и дока­за­тель­ст­вом этой люб­ви было то, что он отка­зы­вал­ся от пищи вся­кий раз, когда не видел юно­шу. А Юба утвер­жда­ет, что неко­гда слон полю­бил про­дав­щи­цу бла­го­во­ний. Все эти живот­ные выка­зы­ва­ли свою любовь радо­стью при виде люби­мо­го лица и нелов­ки­ми про­яв­ле­ни­я­ми лас­ки, а так­же тем, что сохра­ня­ли протя­ну­тые им вет­ви и осы­па­ли ими пред­мет сво­ей люб­ви. Да и неуди­ви­тель­но, что живот­ные, обла­даю­щие памя­тью, спо­соб­ны и любить! 15И дей­ст­ви­тель­но, тот же писа­тель сооб­ща­ет, что спу­стя мно­гие годы сло­ны узна­ют в поста­рев­шем чело­ве­ке того, кто был их погон­щи­ком в свои моло­дые годы. Он же пишет о неко­ем неосо­знан­ном чув­стве спра­вед­ли­во­сти, при­су­щем сло­нам. В самом деле, когда царь Бокх²² при­вя­зал к стол­бам трид­цать сло­нов, кото­рых решил нака­зать, и выпу­стил про­тив них такое же коли­че­ство дру­гих сло­нов, — при­чем меж­ду выпу­щен­ны­ми сло­на­ми бега­ли люди, побуж­дав­шие их напасть на при­вя­зан­ных собра­тьев, — невоз­мож­но было добить­ся того, чтобы эти живот­ные послу­жи­ли ору­жи­ем чужой мести.

6. (6) 16Ита­лия впер­вые увиде­ла сло­нов во вре­мя вой­ны с царем Пирром²³ и назва­ла их «лукан­ски­ми быка­ми», посколь­ку увиде­ла их в Лука­нии в 474 году от осно­ва­ния Рима²⁴; Рим же впер­вые увидел их во вре­мя три­ум­фа пятью года­ми поз­же, а потом — в 502 году от осно­ва­ния Горо­да²⁵, когда очень мно­го сло­нов было захва­че­но у кар­фа­ге­нян в Сици­лии в резуль­та­те победы пон­ти­фи­ка Луция Метел­ла²⁶. Их было сто сорок два или, по дру­гим под­сче­там, сто сорок; при­ве­зе­ны они были на плотах, соору­жен­ных из досок, кото­рые насти­ла­ли на скреп­лен­ные друг с дру­гом боч­ки. 17Веррий²⁷ пере­да­ет, что эти сло­ны сра­жа­лись в Цир­ке и были уби­ты дро­ти­ка­ми, посколь­ку рим­ля­нам не было от них ника­ко­го про­ку: ведь они не хоте­ли ни оста­вить сло­нов у себя, ни пода­рить тузем­ным царям. Луций Пизон²⁸ гово­рит, что сло­нов про­сто отве­ли в Цирк, а там — дабы уве­ли­чить испы­ты­вае­мое к ним пре­зре­ние — воору­жен­ные копья­ми с набал­даш­ни­ка­ми на кон­це слу­жи­те­ли про­гна­ли их по пери­мет­ру цир­ко­вой аре­ны. Авто­ры, кото­рые не верят, что сло­ны были тогда уби­ты, не объ­яс­ня­ют, как с ними впо­след­ст­вии посту­пи­ли.

7. (7) 18Извест­но еди­но­бор­ство со сло­ном одно­го из рим­лян в то вре­мя, когда Ган­ни­бал заста­вил наших плен­ных сра­жать­ся друг с дру­гом²⁹. Дело в том, что пол­ко­во­дец при­ка­зал бить­ся со сло­ном одно­му из остав­ших­ся в живых <рим­ских> вои­нов, и тот, полу­чив обе­ща­ние обре­сти сво­бо­ду в слу­чае сво­ей победы, один на один встре­тил­ся на арене со сло­ном и к вели­ко­му неудо­воль­ст­вию кар­фа­ге­нян победил его. Ган­ни­бал, пони­мая, что изве­стие о победе рим­ля­ни­на вызо­вет <у его сограж­дан> пре­зри­тель­ное отно­ше­ние к этим живот­ным, послал всад­ни­ков, чтобы те уби­ли уже уда­ляв­ше­го­ся с аре­ны вои­на. Опыт сра­же­ний с Пирром пока­зал, что отре­зать сло­но­вий хобот очень лег­ко.

19Фене­стел­ла³⁰ рас­ска­зы­ва­ет, что впер­вые слон сра­жал­ся в Цир­ке во вре­мя кон­суль­ства Мар­ка Анто­ния и Авла Посту­мия, когда куруль­ным эди­лом³¹ был Клав­дий Пуль­хр, — в 655 г. от осно­ва­ния Рима³², — а так­же что пер­вое сра­же­ние сло­на с быка­ми про­изо­шло спу­стя два­дцать лет, когда куруль­ны­ми эди­ла­ми были Лукул­лы³³. 20Точ­но так же во вре­мя вто­ро­го кон­суль­ства Пом­пея³⁴ во вре­мя освя­ще­ния хра­ма Вене­ры Победи­тель­ни­цы в Цир­ке сра­жа­лись два­дцать или, по дру­гим под­сче­там, сем­на­дцать сло­нов, про­тив­ни­ка­ми кото­рых были воору­жен­ные дро­ти­ка­ми гету­лы³⁵. Уди­ви­тель­но сра­жал­ся один из сло­нов: будучи ранен в ноги, он на коле­нях пол­зал сре­ди толп вра­гов и под­бра­сы­вал в воздух вырван­ные из их рук щиты; при паде­нии щиты опи­сы­ва­ли кру­ги, что при­во­ди­ло зри­те­лей в вос­хи­ще­ние, посколь­ку созда­ва­лось впе­чат­ле­ние, буд­то их под­бра­сы­ва­ло не разъ­ярен­ное живот­ное, а искус­ный жон­глер. Крайне уди­ви­тель­ный слу­чай про­изо­шел и с дру­гим сло­ном, уби­тым в резуль­та­те одно­го-един­ст­вен­но­го уда­ра: дело в том, что копье, попав­шее ему под глаз, пара­ли­зо­ва­ло жиз­нен­но важ­ные цен­тры. 21Всё ста­до попы­та­лось вырвать­ся из сде­лан­но­го из желе­за ограж­де­ния, при­чем име­лись жерт­вы сре­ди пуб­ли­ки. Поэто­му впо­след­ст­вии дик­та­тор Цезарь³⁶, наме­ре­ва­ясь устро­ить подоб­ные игры, окру­жил аре­ну рва­ми, обнов­лен­ны­ми цеза­рем Неро­ном, кото­рый к тому же доба­вил места для всад­ни­че­ства³⁷. Выстав­лен­ные же Пом­пе­ем сло­ны, поте­ряв надеж­ду на бег­ство и пыта­ясь вызвать сочув­ст­вие у про­сто­люди­нов невы­ра­зи­мо жалоб­ны­ми жеста­ми, ста­ли на коле­ни, слов­но опла­ки­вая свою участь. Они вну­ши­ли наро­ду такое состра­да­ние, что все без исклю­че­ния зри­те­ли, забыв о вое­на­чаль­ни­ке и о щед­ро­сти, кото­рую он выка­зал, под­ня­лись и нача­ли при­зы­вать на голо­ву Пом­пея про­кля­тия, кото­рые вско­ре испол­ни­лись³⁸. 22Сло­ны сра­жа­лись и для дик­та­то­ра Цеза­ря во вре­мя его третье­го кон­суль­ства³⁹: два­дцать сло­нов про­тив пяти­сот пехо­тин­цев, — а поз­же такое же коли­че­ство сло­нов, на спи­нах кото­рых были поме­ще­ны баш­ни (при­чем в каж­дой нахо­ди­лось по шесть­де­сят вои­нов), сра­жа­лось с ука­зан­ным выше коли­че­ст­вом пехо­тин­цев и с рав­ным им чис­лом всад­ни­ков. Впо­след­ст­вии для прин­цеп­сов Клав­дия и Неро­на⁴⁰ устра­и­ва­лись поедин­ки сло­нов с людь­ми, при­чем для людей эти сра­же­ния явля­лись завер­ше­ни­ем их гла­ди­а­тор­ской карье­ры.

23Опи­сы­ва­ют, что миро­лю­бие этих живот­ных по отно­ше­нию к более сла­бым тако­во, что, ока­зав­шись в ста­де овец, они сво­им хоботом ото­дви­га­ют в сто­ро­ну иду­щих им навстре­чу осо­бей, чтобы слу­чай­но не разда­вить их. Точ­но так­же они нико­му не при­чи­ня­ют вреда, если толь­ко не раз­драз­нить их, и это при том, что ходят они посто­ян­но ста­дом, ибо изо всех живот­ных сло­нам менее все­го при­су­ще бро­дить пооди­ноч­ке. Будучи окру­же­ны всад­ни­ка­ми, они ста­вят обес­си­лен­ных, ране­ных или боль­ных соро­ди­чей в центр колон­ны и всту­па­ют в сра­же­ние пооче­ред­но, сло­во бы по коман­де или исхо­дя из оцен­ки хода сра­же­ния.

8. (8) 24Попав в плен, они быст­ро при­ру­ча­ют­ся, отведав ячмен­но­го напит­ка. В Индии сло­нов ловят сле­дую­щим спо­со­бом: погон­щик, сидя на одном из уже при­ру­чен­ных сло­нов, обна­ру­жи­ва­ет оди­но­кое или отбив­ше­е­ся от ста­да живот­ное и хле­щет его до тех пор, пока оно не обес­си­лит, после чего пере­са­жи­ва­ет­ся на него и укро­ща­ет опи­сан­ным ранее спо­со­бом. Афри­ка же ловит сло­нов при помо­щи ям; когда в яму попа­да­ет какой-нибудь отбив­ший­ся от ста­да слон, осталь­ные тот­час же начи­на­ют сры­вать вет­ви дере­вьев и сно­сить их в яму, соору­жая настил, и все­ми сила­ми пыта­ют­ся выта­щить това­ри­ща из ямы. 25Рань­ше, чтобы при­ру­чить сло­нов, цари сго­ня­ли их при помо­щи всад­ни­ков в выры­тую вруч­ную огром­ную тран­шею, о под­лин­ной про­тя­жен­но­сти кото­рой сло­ны не подо­зре­ва­ли, и укро­ща­ли запер­тых меж­ду рвом и насы­пью сло­нов голо­дом; дока­за­тель­ст­вом при­ру­чен­но­сти слу­жи­ло то, что, если чело­век про­тя­ги­вал сло­ну вет­ви, тот осто­рож­но брал их. 26В насто­я­щее вре­мя охот­ни­ки, дабы не повредить бив­ни, мечут дро­ти­ки в ноги, кото­рые у сло­нов очень сла­бы. Тро­гло­ди­ты⁴¹ — пле­мя, живу­щее в погра­нич­ных с Эфи­о­пи­ей обла­стях⁴² и питаю­ще­е­ся исклю­чи­тель­но добы­тым на охо­те сло­но­вьим мясом, — зале­за­ют на рас­ту­щие побли­зо­сти от сло­но­вьей тро­пы дере­вья и оттуда, высмот­рев послед­не­го в колонне сло­на, спры­ги­ва­ют ему на зад­нюю часть спи­ны; левой рукой охот­ник хва­та­ет хвост, а нога­ми упи­ра­ет­ся в левое бед­ро живот­но­го. Повис­нув таким обра­зом, пра­вой рукой при помо­щи обо­юдо­ост­ро­го топо­ра он под­ре­за­ет сухо­жи­лия на одной ноге сло­на и, когда из-за ране­ной голе­ни бег живот­но­го замед­ля­ет­ся, рас­се­ка­ет сухо­жи­лие на дру­гой ноге; про­де­лы­ва­ет он всё это очень быст­ро и лов­ко. Дру­гие <пле­ме­на> поль­зу­ют­ся более без­опас­ным, но менее надеж­ным спо­со­бом: они вса­жи­ва­ют доста­точ­но глу­бо­ко в зем­лю огром­ные выпрям­лен­ные луки, кото­рые удер­жи­ва­ют­ся в этом поло­же­нии самы­ми силь­ны­ми юно­ша­ми, в то вре­мя как осталь­ные сов­мест­ны­ми уси­ли­я­ми ста­ра­ют­ся натя­нуть тети­ву, выпус­кая в про­хо­дя­щих мимо сло­нов не стре­лы, а охот­ни­чьи копья; затем охот­ни­ки идут по кро­ва­вым следам.

9. (9) 27Сам­ки сло­нов намно­го пуг­ли­вее сам­цов. Буй­ных сло­нов усми­ря­ют голо­дом и побо­я­ми; если же слон не пере­ста­ет буй­ст­во­вать, к нему при­во­дят дру­гих сло­нов, кото­рые сдер­жи­ва­ют его при помо­щи цепей. Кро­ме того, очень буй­ны­ми сло­ны быва­ют во вре­мя теч­ки, кру­ша сво­и­ми бив­ня­ми стой­ла у индий­цев. Поэто­му те пре­пят­ст­ву­ют их сои­тию и дер­жат ста­да самок отдель­но, совер­шен­но так же, как они содер­жат ста­да круп­но­го рога­то­го скота. При­ру­чен­ные сло­ны участ­ву­ют в сра­же­ни­ях и носят на спине баш­ни с сидя­щи­ми в них вои­на­ми. На Восто­ке роль сло­нов в веде­нии войн огром­на: они опро­киды­ва­ют нахо­дя­щи­е­ся перед ними бое­вые поряд­ки и топ­чут вои­нов про­тив­ни­ка. Но они же пуга­ют­ся малей­ше­го виз­га; будучи ране­ны или напу­га­ны, они все­гда отсту­па­ют, при­но­ся сво­им вой­скам потерь не мень­ше, чем вра­гам. Афри­кан­ские сло­ны боят­ся индий­ско­го сло­на и не осме­ли­ва­ют­ся даже глядеть на него, посколь­ку индий­ские сло­ны намно­го пре­вос­хо­дят вели­чи­ной афри­кан­ских⁴³.

10. (10) 28Рас­про­стра­не­но мне­ние, буд­то сло­ни­хи бере­мен­ны в тече­ние деся­ти лет, а Ари­сто­тель⁴⁴ счи­та­ет, что они носят плод два года и нико­гда не носят боль­ше одно­го дете­ны­ша, а так­же что они живут две­сти, а то и три­ста лет. Зре­лость у сло­нов насту­па­ет в шесть­де­сят лет. Боль­ше все­го они любят про­во­дить вре­мя в воде и блуж­да­ют око­ло рек, хотя и не могут пла­вать из-за сво­ей вели­чи­ны⁴⁵, а так­же из-за того, что не пере­но­сят холо­да; боль­ше все­го они стра­да­ют от вспу­чи­ва­ния живота и от поно­са, а дру­гим болез­ням не под­вер­же­ны. Я нашел сведе­ние о том, что выпу­щен­ные в сло­нов стре­лы и дро­ти­ки отска­ки­ва­ют от их тел, если они пьют мас­ло, а потоот­де­ле­ние, напро­тив, спо­соб­ст­ву­ет тому, что стре­лы застре­ва­ют в их коже. 29Поеда­ние зем­ли дей­ст­ву­ет раз­ру­ши­тель­но на здо­ро­вье сло­нов и не вредит толь­ко в том слу­чае, если они жуют зем­лю посто­ян­но; глота­ют они даже кам­ни, но самой при­ят­ной пищей счи­та­ют ство­лы дере­вьев: они сги­ба­ют доста­точ­но высо­кие паль­мы, упи­ра­ясь в их ство­лы лба­ми, и, накло­нив их таким обра­зом, соби­ра­ют пло­ды. Едят они ртом; дышат, пьют и нюха­ют орга­ном, кото­рый неудач­но назы­ва­ет­ся «рукой»⁴⁶. Изо всех живот­ных более все­го сло­ны нена­видят мышей и, если увидят, что мышь при­кос­ну­лась к нахо­дя­щей­ся в их стой­ле пище, с отвра­ще­ни­ем отка­зы­ва­ют­ся от нее. Наи­боль­шую муку они испы­ты­ва­ют в том слу­чае, если во вре­мя питья про­глотят пияв­ку (я заме­чаю, что ее повсе­мест­но ста­ли назы­вать «кро­во­пий­цей»): когда та при­са­сы­ва­ет­ся непо­сред­ст­вен­но к стен­кам дыха­тель­но­го кана­ла, то при­чи­ня­ет сло­ну непе­ре­но­си­мую боль. 30На спине кожа у сло­нов очень жест­кая, на живо­те — мяг­кая; воло­ся­ной покров отсут­ст­ву­ет, а щети­на не рас­тет даже на хво­сте, кото­рый они исполь­зу­ют для того, чтобы отго­нять надо­ед­ли­вую мош­ка­ру, — ведь ее чув­ст­ву­ет и такой вели­кан. Испещ­рен­ная мор­щи­на­ми кожа сло­на сво­им запа­хом при­вле­ка­ет этот род насе­ко­мых; поэто­му сло­ны, рас­тя­ги­вая склад­ки кожи, впус­ка­ют под них целые стаи сво­их <мучи­те­лей>, а затем, неожи­дан­но натя­нув кожу, уби­ва­ют сдав­лен­ных ею пара­зи­тов: эти склад­ки кожи заме­ня­ют им хвост, гри­ву и шерсть.

31Бив­ни сто­ят огром­ных денег и явля­ют­ся наи­луч­шим мате­ри­а­лом для изготов­ле­ния ста­туй богов. Рос­кошь нашла для себя еще одну при­вле­ка­тель­ную осо­бен­ность сло­на — при­ят­ный вкус жест­кой кожи сло­но­вье­го хобота; впро­чем, как я пола­гаю, при­ят­ным этот вкус кажет­ся толь­ко пото­му, что гур­ман вооб­ра­жа­ет, буд­то жует саму сло­но­вую кость. Хотя в хра­мах мож­но видеть бив­ни исклю­чи­тель­но боль­ших раз­ме­ров, они всё же не идут ни в какое срав­не­ние с теми, кото­рые в отда­лен­ней­ших обла­стях Афри­ки, гра­ни­ча­щих с Эфи­о­пи­ей, исполь­зу­ют­ся в домах в каче­стве двер­ных кося­ков: об этом, со слов царе­ви­ча Гулу­за⁴⁷, рас­ска­зы­ва­ет Поли­бий.

11. (11) 32Сло­нов постав­ля­ет Афри­ка из рай­о­нов по ту сто­ро­ну Сирт­ских пустынь⁴⁸ и из Мав­ри­та­нии; постав­ля­ют их, как было отме­че­но ранее, и эфи­о­пы с тро­гло­ди­та­ми, но самых боль­ших сло­нов постав­ля­ет Индия. Она же постав­ля­ет и змей, кото­рые нахо­дят­ся в посто­ян­ной враж­де со сло­на­ми; эти змеи⁴⁹ столь огром­ны, что лег­ко обви­ва­ют сло­нов сво­и­ми коль­ца­ми и сдав­ли­ва­ют их, скру­тив­шись в тугой узел. В этом сра­же­нии поги­ба­ют оба про­тив­ни­ка и побеж­ден­ный слон, падая, сво­ей тяже­стью душит обвив­ше­го его змея.

12. (12) 33Изо­бре­та­тель­ность живот­ных в соблюде­нии сво­их инте­ре­сов уди­ви­тель­на: это каса­ет­ся и тех, о ком идет речь. Труд­ность для змеи пред­став­ля­ет толь­ко одно: взо­брать­ся на эта­кую гро­ма­ди­ну. Поэто­му, высмот­рев прото­рен­ную доро­гу к паст­би­щу, змея с высо­ко­го дере­ва бро­са­ет­ся на сло­на. Тот зна­ет, что не одо­ле­ет обвив­ше­го­ся вокруг него пре­смы­каю­ще­го­ся, и пото­му пыта­ет­ся исте­реть его о дере­вья или ска­лы. Змеи осте­ре­га­ют­ся это­го и отто­го, преж­де все­го уце­пив­шись хво­стом за сло­но­вьи ноги, пыта­ют­ся ско­вать его шаг. Те, в свою оче­редь, хоботом раз­вя­зы­ва­ют обра­зо­ван­ные телом змеи узлы. Но змеи про­со­вы­ва­ют свои голо­вы в самые нозд­ри сло­на, затруд­няя дыха­ние и одно­вре­мен­но разди­рая эти самые неж­ные части его тела. Если слон наты­ка­ет­ся на тро­пе на змею, та вста­ет торч­ком, целясь сло­ну в гла­за: это явля­ет­ся при­чи­ной того, что часто нахо­дят сло­нов сле­пых или исто­щен­ных, а так­же изму­чен­ных тяж­ки­ми стра­да­ни­я­ми. 34Какую дру­гую при­чи­ну этой враж­ды может при­ве­сти кто-либо, как не ту, что При­ро­да, стал­ки­вая друг с дру­гом рав­ных по силе про­тив­ни­ков, устра­и­ва­ет для себя пред­став­ле­ние?

Есть и дру­гое мне­ние отно­си­тель­но это­го состя­за­ния, а имен­но: у сло­нов очень холод­ная кровь, и пото­му они чрез­вы­чай­но при­тя­га­тель­ны для стра­даю­щих от жары змей. Поэто­му-то погру­зив­ши­е­ся в реку змеи, зата­ив­шись, ждут при­шед­ших на водо­пой сло­нов; выско­чив из воды, они обви­ва­ют­ся вокруг хобота и куса­ют сло­на за уши, так как это един­ст­вен­ное место, кото­рое тот не может защи­тить хоботом. При этом змеи настоль­ко вели­ки, что выпи­ва­ют у сло­на всю кровь и таким обра­зом выса­сы­ва­ют из них все соки; те же, выжа­тые до капель­ки, пада­ют и при­дав­ли­ва­ют опья­нев­ших от кро­ви змей, кото­рые поги­ба­ют вме­сте со сло­на­ми.

13. (13) 35Эфи­о­пия порож­да­ет сло­нов, рав­ных индий­ским и дости­гаю­щих в высоту два­дца­ти лок­тей⁵⁰; уди­ви­тель­но толь­ко, откуда Юба взял, что у них есть гре­бень. Эфи­оп­ское пле­мя, на чьей терри­то­рии они в основ­ном раз­мно­жа­ют­ся, назы­ва­ет­ся «аза­хеи»; рас­ска­зы­ва­ют, что в при­мор­ских обла­стях, при­над­ле­жа­щих это­му пле­ме­ни, сло­ны соеди­ня­ют­ся по чет­ве­ро или по пяте­ро в свое­об­раз­ный плот и, под­няв голо­вы, кото­рые слу­жат им пару­са­ми, пус­ка­ют­ся по вол­нам к более пло­до­род­ным паст­би­щам Ара­вии.

14. (14) 36Мега­сфен⁵¹ пишет, что в Индии змеи дости­га­ют таких огром­ных раз­ме­ров, что цели­ком загла­ты­ва­ют оле­ней и быков, а Мет­ро­дор⁵² — что в окрест­но­стях реки Риндак на Пон­те⁵³ они хва­та­ют и загла­ты­ва­ют про­ле­таю­щих над ними птиц, даже если те летят высо­ко и быст­ро. 37Извест­на змея дли­ной сто два­дцать футов⁵⁴, кото­рую во вре­мя Пуний­ских войн на реке Баг­рад⁵⁵ убил вое­на­чаль­ник Регул⁵⁶ при помо­щи бал­лист и мета­тель­ных машин, слов­но оса­ждая какой-то город; шку­ра и челюсть этой змеи хра­ни­лись в Риме в одном из хра­мов вплоть до Нуман­тин­ской вой­ны⁵⁷. Верят и исто­ри­ям о том, буд­то в Ита­лии суще­ст­ву­ют змеи, назы­вае­мые «боа», кото­рые дости­га­ют таких раз­ме­ров, что во вре­мя прин­ци­па­та боже­ст­вен­но­го Клав­дия в живо­те одной из них, уби­той на Вати­кан­ском хол­ме, был обна­ру­жен целый ребе­нок. Пер­вая жид­кость, кото­рую они выпи­ва­ют, — коро­вье моло­ко: отсюда они полу­чи­ли свое имя⁵⁸.

15. (15) 38Нет нуж­ды подроб­но гово­рить о дру­гих доволь­но мно­го­чис­лен­ных видах живот­ных, кото­рые недав­но появи­лись в Ита­лии чаще все­го путем вво­за из раз­лич­ных стран. Мень­ше все­го живот­ных про­из­во­дит Ски­фия⁵⁹, посколь­ку в ней мало рас­ти­тель­но­сти; ее сосед­ка Гер­ма­ния про­из­во­дит немно­го­чис­лен­ные, но заме­ча­тель­ные поро­ды диких быков, кос­ма­тых бизо­нов⁶⁰ и исклю­чи­тель­но силь­ных и быст­рых туров⁶¹: неве­же­ст­вен­ная чернь назы­ва­ет их «буй­во­ла­ми»⁶², хотя роди­ной послед­них явля­ет­ся Афри­ка, и они, по край­ней мере, хоть как-то похо­жи на телят и оле­ней.

(16) 39Север же постав­ля­ет табу­ны диких лоша­дей, точ­но так же, как Азия и Афри­ка — ослов, а так­же лосей, кото­рые, если бы не более длин­ные уши и шея, похо­жи на моло­дых быков. Постав­ля­ет север и осо­бый вид лосей — ахлис⁶³, роди­ной кото­рых явля­ет­ся ост­ров Скан­ди­на­вия⁶⁴. В нашем горо­де (Риме) это живот­ное нико­гда не виде­ли, хотя ходят мно­го­чис­лен­ные рас­ска­зы о том, что оно вполне похо­же на <обык­но­вен­но­го> лося, но ноги у него не сги­ба­ют­ся и пото­му оно спит не лежа, а при­сло­нив­шись к дере­ву, и что под­руб­лен­ное дере­во исполь­зу­ют в каче­стве ловуш­ки; с дру­гой сто­ро­ны, быст­ро­та его заме­ча­тель­на⁶⁵. К тому же оно отли­ча­ет­ся уди­ви­тель­ной быст­ро­той. Верх­няя губа у него огром­ная, и пото­му на паст­би­ще это живот­ное пятит­ся назад, чтобы не заце­пить­ся губой при про­дви­же­нии впе­ред. 40Гово­рят, что в Пео­нии⁶⁶ водит­ся дикое живот­ное, назы­вае­мое «бонас»⁶⁷: гри­ва у него, как у лоша­ди, а в осталь­ном оно похо­же на быка; рога же загну­ты назад настоль­ко, что непри­год­ны для сра­же­ния, вслед­ст­вие чего <от опас­но­сти> бонас спа­са­ет­ся бег­ст­вом, при­чем испраж­ня­ет­ся на ходу, так что навоз покры­ва­ет ино­гда рас­сто­я­ние до трех юге­ров⁶⁸, а при­кос­но­ве­ние к нему обжи­га­ет пре­сле­до­ва­те­лей, слов­но они дотра­ги­ва­ют­ся до огня.

(17) 41Уди­ви­тель­но, что лео­пар­ды, пан­те­ры, львы⁶⁹ и схо­жие с ними живот­ные ходят, втя­нув кон­чи­ки ког­тей внутрь тела, так что они не лома­ют­ся и не при­туп­ля­ют­ся; при беге же ког­ти раз­вер­ну­ты назад и выстав­ля­ют­ся впе­ред толь­ко тогда, когда живот­ные соби­ра­ют­ся кого-нибудь схва­тить.

16. 42Лев выглядит осо­бен­но бла­го­род­но в то вре­мя, когда его шея и пле­чи покры­ты гри­вой; это же харак­тер­но для тех поло­возре­лых живот­ных, кото­рые рож­да­ют­ся ото львов; те же, кото­рые про­изо­шли от лео­пар­дов, лише­ны это­го при­зна­ка; то же каса­ет­ся и самок. Сек­су­аль­ное вле­че­ние у этих живот­ных очень силь­но, и пото­му сам­цы чрез­вы­чай­но раз­дра­жи­тель­ны. Осо­бен­но это вид­но в Афри­ке, где из-за нехват­ки воды живот­ные соби­ра­ют­ся у немно­го­чис­лен­ных рек. По этой же при­чине там очень мно­го сме­шан­ных видов — ведь бла­го­да­ря сво­ей силе или сла­до­стра­стию сам­цы спа­ри­ва­ют­ся с сам­ка­ми самых раз­ных видов без раз­бо­ра. Вот поче­му в Гре­ции широ­ко рас­про­стра­не­на пого­вор­ка, что Афри­ка веч­но при­но­сит что-то новень­кое⁷⁰.

43Лев узна­ет об измене льви­цы с лео­пар­дом по <сохра­ня­ю­ще­му­ся у нее> запа­ху послед­не­го и со всей силой нака­зы­ва­ет свою подру­гу; чтобы избе­жать это­го, льви­ца смы­ва­ет свой позор в реке или сопро­вож­да­ет льва на неко­то­ром рас­сто­я­нии. Впро­чем, я заме­чаю, что повсе­мест­но рас­про­стра­не­но мне­ние о том, буд­то льви­ца рожа­ет лишь еди­но­жды, посколь­ку во вре­мя родов раз­ры­ва­ет мат­ку сво­и­ми ост­ры­ми ког­тя­ми⁷¹. 44Иное гово­рит Ари­сто­тель, чело­век, мне­ние кото­ро­го, как я счи­таю, сле­ду­ет учи­ты­вать преж­де все­го и кото­ро­му при изло­же­нии после­дую­щих сюже­тов я буду сле­до­вать в подав­ля­ю­щем боль­шин­стве слу­ча­ев.

Царь Алек­сандр Вели­кий⁷², вос­пы­лав жела­ни­ем узнать при­род­ные свой­ства живот­ных и пору­чив изу­че­ние их Ари­сто­те­лю, чело­ве­ку необы­чай­но све­ду­ще­му во всех обла­стях нау­ки, при­ка­зал несколь­ким тыся­чам людей по всей Азии и Гре­ции: всем тем, кого кор­мит охота, пти­це­лов­ство и рыбо­лов­ство; кто забо­тит­ся о раз­веде­нии зве­рей, скота, рыб; кто зани­ма­ет­ся пче­ло­вод­ст­вом и пти­це­вод­ст­вом, — выпол­нять рас­по­ря­же­ния Ари­сто­те­ля и сооб­щать ему о любом живот­ном, где бы оно ни появи­лось на свет. Рас­спра­ши­вая всех этих людей, он напи­сал свое зна­ме­ни­тое иссле­до­ва­ние о живот­ных, насчи­ты­ваю­щее пять­де­сят томов. Я про­шу, чтобы мои чита­те­ли бла­го­склон­но при­ня­ли мое крат­кое изло­же­ние его труда с добав­ле­ни­ем неиз­вест­ных ему фак­тов, и совер­ши­ли под нашим руко­вод­ст­вом неболь­шое путе­ше­ст­вие сре­ди всех тво­ре­ний при­ро­ды, что было пред­ме­том живей­ше­го инте­ре­са вели­чай­ше­го из всех царей.

45Итак, Ари­сто­тель утвер­жда­ет, что льви­ца в пер­вом помё­те при­но­сит пяте­рых дете­ны­шей, а каж­дый сле­дую­щий год — на одно­го мень­ше и, родив одно­го, ста­но­вит­ся бес­плод­ной. Родив­ши­е­ся дете­ны­ши похо­жи на бес­фор­мен­ные и очень малень­кие кусоч­ки пло­ти, пер­во­на­чаль­но — раз­ме­ром с лас­ку; в шесть меся­цев они едва могут ходить, а до двух меся­цев — даже дви­гать­ся. В Евро­пе львы живут толь­ко меж­ду река­ми Ахе­ло­ем и Местом⁷³, но намно­го пре­вос­хо­дят силой тех, кото­рых рож­да­ет Афри­ка и Сирия.

(18) 46Львов, как сооб­ща­ет Ари­сто­тель, суще­ст­ву­ет два вида⁷⁴: одни — при­зе­ми­стые и неболь­шие, с вол­ни­стой гри­вой — они более роб­ки по срав­не­нию со льва­ми дру­го­го вида длин­но­те­лы­ми с пря­мой гри­вой: эти не обра­ща­ют вни­ма­ния на полу­чен­ные раны. Сам­цы мочат­ся, как и соба­ки, под­няв ногу. Их запах, как и дыха­ние, непри­ят­ны. Пьют они мало, едят через день, а наев­шись вво­лю, ино­гда не при­ка­са­ют­ся к пище в тече­ние трех дней. Они загла­ты­ва­ют цели­ком то, что мог­ли бы раз­же­вать, а когда их желудок ока­зы­ва­ет­ся не в состо­я­нии вме­стить съе­ден­ное ими от жад­но­сти, они засо­вы­ва­ют ког­ти себе в глот­ку и вытас­ки­ва­ют всё, что про­гло­ти­ли, так что если им надо вдруг бежать, пере­еда­ние им не меша­ет. 47Посколь­ку неред­ко встре­ча­ют­ся львы с выпав­ши­ми зуба­ми, Ари­сто­тель утвер­жда­ет, что живут они дол­го. Поли­бий, спут­ник Эми­ли­а­на⁷⁵, гово­рит, что в ста­ро­сти львы напа­да­ют на людей, посколь­ку для пре­сле­до­ва­ния живот­ных у них не хва­та­ет сил; в эту пору сво­ей жиз­ни они окру­жа­ют горо­да Афри­ки. Нахо­дясь при Сци­пи­оне, Поли­бий имен­но из-за это­го видел рас­пя­тых на кре­сте львов: ведь страх перед таким нака­за­ни­ем вполне мог удер­жать дру­гих живот­ных от неже­ла­тель­но­го поведе­ния.

(19) 48Из всех диких живот­ных одно­му лишь льву при­су­ще состра­да­ние к моля­щим; он щадит повер­жен­ных вра­гов, а в неистов­стве обра­ща­ет свой гнев ско­рее на муж­чин, чем на жен­щин; на детей же он напа­да­ет лишь в том слу­чае, если ужас­но голо­ден. Юба верит, что до львов дохо­дит смысл моль­бы. Во вся­ком слу­чае, он слы­шал о напа­де­нии в лесу льви­но­го семей­ства на какую-то жен­щи­ну из Гету­лии, кото­рая была ими захва­че­на, а потом отпу­ще­на. Спас­лась она тем, что осме­ли­лась обра­тить­ся к ним с речью; она ска­за­ла, что она — жен­щи­на, бежен­ка, немощ­ная, кото­рая явля­ет­ся добы­чей, недо­стой­ной сла­вы льва, и обра­ща­ет­ся с моль­бой к само­му бла­го­род­но­му из всех зве­рей, пове­ли­те­лю всех живот­ных.

В зави­си­мо­сти от осо­бен­но­стей харак­те­ра или от обсто­я­тельств, в кото­рых очу­тил­ся тот или иной чело­век, суще­ст­ву­ют раз­лич­ные мне­ния отно­си­тель­но того, что диких живот­ных мож­но смяг­чить моль­ба­ми: ведь на осно­ва­нии жиз­нен­но­го опы­та невоз­мож­но решить, прав­дой или вымыс­лом явля­ет­ся и то, что змей мож­но выма­нить пес­ней и заста­вить поне­сти нака­за­ние. 49Пока­за­те­лем настро­е­ния льва явля­ет­ся его хвост, подоб­но тому, как у лоша­ди — уши: и в самом деле, при­ро­да снаб­ди­ла имен­но эти­ми спо­со­ба­ми выра­же­ния чувств всех бла­го­род­ней­ших живот­ных. Итак, у спо­кой­но­го льва хвост непо­дви­жен, у лас­каю­ще­го­ся он чуть подра­ги­ва­ет, но это быва­ет ред­ко, ибо чаще хвост подра­ги­ва­ет, когда лев сер­дит­ся: в этом слу­чае сна­ча­ла он посту­ки­ва­ет хво­стом по зем­ле, а по мере того, как гнев уве­ли­чи­ва­ет­ся, хле­щет себя по спине, слов­но под­сте­ги­вая. Наи­бо­лее креп­ка у львов грудь. Чер­ная кровь хле­щет из любой раны, нане­се­на ли она ког­тя­ми или зуба­ми. Те же самые львы без­опас­ны, когда сыты.

50Душев­ное бла­го­род­ство льва ярче все­го про­яв­ля­ет­ся в опас­ной ситу­а­ции, при­чем не толь­ко в том, что он, не обра­щая вни­ма­ния на направ­лен­ное на него ору­жие, в тече­ние дол­го­го вре­ме­ни защи­ща­ет себя одним лишь вну­шае­мым стра­хом и пока­зы­ва­ет, что дела­ет это лишь под дав­ле­ни­ем обсто­я­тельств, а сра­жать­ся начи­на­ет не столь­ко ввиду гро­зя­щей ему опас­но­сти, сколь­ко будучи ослеп­лен гне­вом, — нет, более бла­го­род­ным при­зна­ком его души явля­ет­ся дру­гое. Как бы мно­го собак и охот­ни­ков ни пре­сле­до­ва­ло его, лев и на рав­ни­нах и в тех местах, где его лег­ко увидеть, отсту­па­ет пре­зри­тель­но и часто оста­нав­ли­ва­ет­ся; но как толь­ко дости­га­ет заро­с­лей кустар­ни­ка или леса, он бежит как мож­но быст­рее, слов­но созна­вая, что дере­вья при­кры­ва­ют его позор­ное поведе­ние. Пре­сле­дуя добы­чу, лев про­дви­га­ет­ся впе­ред огром­ны­ми прыж­ка­ми, а убе­гая от пре­сле­до­ва­те­лей, не пры­га­ет. 51Будучи ранен, он с уди­ви­тель­ной про­зор­ли­во­стью узна­ет сво­его обид­чи­ка и выхва­ты­ва­ет его из самой мно­го­чис­лен­ной тол­пы. В то же вре­мя чело­ве­ка, под­няв­ше­го на него ору­жие, но не ранив­ше­го, он хва­та­ет, кру­жит, затем валит на зем­лю, но не куса­ет. Гово­рят, что когда льви­ца защи­ща­ет сво­их дете­ны­шей, она устрем­ля­ет взгляд сво­их глаз на зем­лю, чтобы не испу­гать­ся рога­ти­ны. 52Что каса­ет­ся осталь­но­го, то львам не при­су­ща хит­рость и подо­зри­тель­ность, они не глядят иско­са и не любят, когда таким обра­зом глядят на них. Рас­про­стра­не­но мне­ние, что уми­раю­щий лев гры­зет зем­лю и опла­ки­ва­ет свою смерть. Одна­ко даже и столь необык­но­вен­но­го и столь жесто­ко­го зве­ря пуга­ют кру­тя­щи­е­ся коле­са и пустые повоз­ки, а еще боль­ше — пету­ши­ные греб­ни и кри­ки <кука­ре­ку>; более же все­го их пуга­ет огонь. Львы под­вер­же­ны лишь одно­му неду­гу — отвра­ще­нию к пище, и изле­чить от это­го мож­но, лишь оскор­бив их: лев при­хо­дит в бешен­ство от выхо­док при­вя­зан­ных к нему обе­зьян, а вкус их кро­ви дей­ст­ву­ет на него как лекар­ство.

(20) 53Впер­вые бит­ву одно­вре­мен­но с несколь­ки­ми льва­ми устро­ил в Риме, будучи куруль­ным эди­лом, Квинт Сце­во­ла, сын Пуб­лия⁷⁶. Бит­ву же со ста льва­ми пер­вым из всех дал во вре­мя сво­ей пре­ту­ры⁷⁷ Луций Сул­ла, буду­щий дик­та­тор; после него Пом­пей Вели­кий пока­зал в Цир­ке⁷⁸ шесть­сот львов, из кото­рых три­ста пят­на­дцать были с гри­ва­ми, а дик­та­тор Цезарь⁷⁹ выста­вил четы­ре­ста живот­ных.

(21) 54Поим­ка львов была неко­гда тяже­лым заня­ти­ем; для нее исполь­зо­ва­ли глав­ным обра­зом вол­чьи ямы. Во вре­мя прин­ци­па­та Клав­дия слу­чай научил како­го-то гутуль­ско­го пас­ту­ха спо­со­бу, кото­ро­го сле­ду­ет почти сты­дить­ся, при­ни­мая во вни­ма­ние харак­тер это­го дико­го зве­ря: после того как пас­тух набро­сил плащ на напа­даю­ще­го зве­ря, что немед­лен­но ста­ло при­ме­нять­ся во вре­мя игр на арене, необы­чай­ная сви­ре­пость льва каким-то неве­ро­ят­ным обра­зом исчез­ла. Это про­ис­хо­дит даже в том слу­чае, если его голо­ву накрыть хотя бы самым лег­ким покры­ва­лом, так что льва мож­но одо­леть без вся­ко­го сопро­тив­ле­ния с его сто­ро­ны. Оче­вид­но, вся льви­ная сила кон­цен­три­ру­ет­ся в его гла­зах, а это дела­ет менее уди­ви­тель­ным тот факт, что Лиси­мах, запер­тый по при­ка­зу Алек­сандра в клет­ке со львом, уду­шил зве­ря⁸⁰. 55Надел на львов ярмо и пер­вым в Риме впряг их в повоз­ку Марк Анто­ний⁸¹ — это про­изо­шло во вре­мя граж­дан­ской вой­ны после решаю­щей бит­вы на Фар­саль­ской рав­нине⁸², при­чем не без того, чтобы пока­зать поло­же­ние дел: это был чудо­вищ­ный посту­пок, наме­кав­ший на то, что мож­но укро­тить даже бла­го­род­ные души⁸³. А то, что при этом Анто­ний ехал бок о бок с тан­цов­щи­цей Кифе­ридой, пре­взо­шло все ужас­ные вещи того страш­но­го вре­ме­ни⁸⁴. Пер­вым же чело­ве­ком, осме­лив­шим­ся при­ру­чить льва и пока­зать его, уже при­ру­чен­но­го, был, как гово­рят, Ган­нон, один из самых выдаю­щих­ся кар­фа­ге­нян, за что и был нака­зан: ведь рас­суди­ли, что чело­век со столь изо­бре­та­тель­ным умом спо­со­бен убедить людей в чем угод­но и что они оши­боч­но дове­ри­ли свою сво­бо­ду тому, кто сумел пол­но­стью под­чи­нить себе даже сви­ре­пость⁸⁵.

56Одна­ко суще­ст­ву­ют при­ме­ры и того, что вре­мя от вре­ме­ни львы про­сят о мило­сер­дии. Так, сира­ку­зя­нин Мен­тор в Сирии столк­нул­ся со львом, в моль­бе рас­про­стер­шим­ся перед ним на зем­ле; чело­век испы­тал такой страх, что бро­сил­ся прочь, но зверь ока­зы­вал­ся перед ним везде, куда бы он ни повер­нул и, слов­но ластясь, лизал его ноги. Нако­нец, Мен­тор заме­тил на льви­ной лапе гно­я­щу­ю­ся рану и, выта­щив из нее зано­зу, осво­бо­дил живот­ное от муче­ний: свиде­тель­ст­вом это­го слу­чая явля­ет­ся кар­ти­на в Сира­ку­зах.

57Подоб­ное про­изо­шло и с уро­жен­цем ост­ро­ва Самос по име­ни Эль­пид: сой­дя в Афри­ке с кораб­ля, он увидел непо­да­ле­ку от побе­ре­жья льва, рази­нув­ше­го свою ужас­ную пасть. Спа­са­ясь от зве­ря, он влез на дере­во, взы­вая к Отцу Либе­ру: ведь наи­луч­шее вре­мя воз­но­сить моль­бы насту­па­ет тогда, когда нет места надеж­де. Меж­ду тем, когда чело­век попы­тал­ся убе­жать, зверь не встал на его пути, хотя и мог сде­лать это, а улег­ся под дере­вом и начал молить о мило­сер­дии, разе­вая пасть, кото­рой он так напу­гал Эль­пида. А слу­чи­лось, что в зубах льва, слиш­ком жад­но погло­щав­ше­го пищу, застря­ла кость, кото­рая при­чи­ня­ла ему стра­да­ние не толь­ко сво­и­ми ост­ры­ми кра­я­ми, но и тем, что не дава­ла воз­мож­но­сти есть, и он смот­рел на забрав­ше­го­ся на дере­во чело­ве­ка как бы в без­молв­ной моль­бе. И хотя в слу­чай­ных обсто­я­тель­ствах пола­гать­ся на дико­го зве­ря нель­зя, Эль­пид нахо­дил­ся в нере­ши­тель­но­сти ско­рее от удив­ле­ния, чем от стра­ха. 58В кон­це кон­цов он спу­стил­ся с дере­ва и выта­щил кость из пасти, кото­рую лев под­ста­вил ему таким обра­зом, чтобы было удоб­нее все­го дей­ст­во­вать. Гово­рят так­же, что всё то вре­мя, пока корабль сто­ял у побе­ре­жья, лев выка­зы­вал бла­го­дар­ность сво­е­му спа­си­те­лю, при­но­ся ему свою добы­чу. Это побуди­ло Эль­пида соорудить на Само­се посвя­щен­ный Отцу Либе­ру храм, а гре­ки в память о слу­чив­шим­ся с ним эпи­зо­де дали хра­му назва­ние ceche­no­tos Dio­ny­sou («Дио­ни­са с откры­тым ртом»).

Так неуже­ли после это­го мы будем удив­лять­ся тому, что дикие зве­ри рас­по­зна­ют чело­ве­че­ские следы: ведь они наде­ют­ся на помощь исклю­чи­тель­но это­го пред­ста­ви­те­ля живот­но­го мира. В самом деле, поче­му они не идут за помо­щью к дру­гим живот­ным или откуда зна­ют об исце­ля­ю­щей руке чело­ве­ка? Един­ст­вен­ное объ­яс­не­ние это­му то, что тяжесть стра­да­ний вынуж­да­ет даже диких зве­рей испро­бо­вать все сред­ства.

17. 59Столь же заме­ча­тель­ную исто­рию рас­ска­зы­ва­ет есте­ство­ис­пы­та­тель Демет­рий⁸⁶ и о пан­те­ре, кото­рая, в надеж­де на чело­ве­че­скую помощь, лежа­ла посе­редине доро­ги, как вдруг попа­лась на гла­за отцу неко­е­го Фили­на, изу­чав­ше­го фило­со­фию. Объ­ятый стра­хом чело­век начал пятить­ся назад, но живот­ное ходи­ло вокруг него, явно ластясь и стра­дая от горя, понят­но­го даже в пан­те­ре: сам­ка лежа­ла неда­ле­ко от ямы, в кото­рую попа­ли ее дете­ны­ши. 60Пер­вым резуль­та­том состра­да­ния чело­ве­ка яви­лось то, что он пере­стал боять­ся, вто­рым — что он даже про­явил заботу о живот­ном. Он после­до­вал за пан­те­рой, а та вела его, слег­ка каса­ясь ког­тя­ми его одеж­ды; когда же он понял и при­чи­ну ее горя, и то, что она воз­на­гра­дит его за спа­се­ние, он выта­щил дете­ны­шей из ямы. После это­го пан­те­ра вме­сте с дете­ны­ша­ми про­во­ди­ла его до само­го края пусты­ни, выка­зы­вая бур­ную радость, так что явно было вид­но, как она бла­го­да­рит его, ниче­го не тре­буя вза­мен, что ред­ко даже сре­ди людей.

(22) 61Эти рас­ска­зы застав­ля­ют верить и Демо­кри­ту⁸⁷, кото­рый рас­ска­зы­ва­ет о неко­ем Тоан­те из Арка­дии, спа­сен­ном зме­ей. Будучи ребен­ком, тот кор­мил ее и очень любил, а его роди­тель, боясь нра­ва и вели­чи­ны змеи, отнес ее в пусты­ню. Там змея, узнав голос похи­щен­но­го раз­бой­ни­ка­ми маль­чи­ка, при­шла к нему на помощь.

Что же каса­ет­ся рас­ска­зов как о бро­шен­ных на про­из­вол судь­бы детях, вскорм­лен­ных моло­ком диких зве­рей, так и о наших осно­ва­те­лях, выкорм­лен­ных вол­чи­цей⁸⁸, то я счи­таю, что дове­рять им более спра­вед­ли­во ввиду вели­чия судеб самих детей, чем бла­го­да­ря при­род­ным свой­ствам диких живот­ных.

(23) 62Пан­те­ра и тигр⁸⁹ — почти един­ст­вен­ные из зве­рей, шку­ра кото­рых покры­та раз­но­об­раз­ны­ми пят­на­ми, в то вре­мя как у осталь­ных она окра­ше­на в какой-нибудь один цвет, харак­тер­ный лишь для дан­но­го вида; толь­ко в Сирии она у львов чер­но­го цве­та. У пан­тер же име­ют­ся неболь­шие пят­на напо­до­бие глаз на свет­лой шку­ре. Гово­рят, что всех чет­ве­ро­но­гих уди­ви­тель­ным обра­зом при­вле­ка­ет запах ее кожи, но в то же вре­мя пуга­ет устра­шаю­ще­го вида голо­ва. Поэто­му пан­те­ры охотят­ся на дру­гих зве­рей, спря­тав голо­ву и выста­вив дру­гие, при­вле­ка­тель­ные для тех, части тела. Неко­то­рые рас­ска­зы­ва­ют, что на пле­че у них име­ет­ся пят­но, по фор­ме напо­ми­наю­щее месяц, пре­вра­щаю­щий­ся в пол­ную луну и выщерб­лен­ный с той же сто­ро­ны, что и насто­я­щая луна. 63Так вот, самок назы­ва­ют «пят­ни­сты­ми», а сам­цов — лео­пар­да­ми, и это назва­ние при­ме­ня­ют ко все­му это­му виду, кото­рый чаще все­го встре­ча­ет­ся в Афри­ке и в Сирии. Неко­то­рые отли­ча­ют пан­тер от лео­пар­дов толь­ко по их более свет­лой окрас­ке, и я до сих пор не нашел ника­ко­го дру­го­го отли­чия.

(24) 64Издав­на суще­ст­во­ва­ло поста­нов­ле­ние сена­та, запре­щаю­щее ввоз в Ита­лию диких афри­кан­ских живот­ных. Народ­ный три­бун Гней Ауфидий⁹⁰ внес в народ­ное собра­ние пред­ло­же­ние об анну­ли­ро­ва­нии это­го пред­ло­же­ния и о раз­ре­ше­нии вво­за живот­ных для уча­стия в цир­ко­вых пред­став­ле­ни­ях. Пер­вым же выста­вил пан­тер — общим чис­лом сто пять­де­сят штук — Скавр во вре­мя сво­его эди­ли­те­та⁹¹, — затем Пом­пей Вели­кий — четы­ре­ста десять пан­тер и, нако­нец, боже­ст­вен­ный Август⁹² — четы­ре­ста два­дцать.

(25) 65Он же во вре­мя кон­суль­ства Квин­та Тубе­ро­на и Паул­ла⁹³ Фабия Мак­си­ма во вре­мя освя­ще­ния теат­ра Мар­цел­ла⁹⁴ за четы­ре дня до Май­ских нон⁹⁵ пер­вым из всех пока­зал в Риме при­ру­чен­но­го тиг­ра в клет­ке, а боже­ст­вен­ный Клав­дий — одно­вре­мен­но четы­рех тиг­ров.

18. 66Жите­ли Гир­ка­нии⁹⁶ и Индии постав­ля­ют тиг­ров, отли­чаю­щих­ся пора­зи­тель­ной быст­ро­той, кото­рая луч­ше все­го вид­на, когда пой­ма­но всё их потом­ство, все­гда мно­го­чис­лен­ное. Чело­век, сидя­щий в заса­де на как мож­но более быст­ром коне, хва­та­ет тиг­рят и затем пере­са­жи­ва­ет­ся вме­сте с ними на све­жих лоша­дей. Когда тиг­ри­ца обна­ру­жи­ва­ет, что лого­во опу­сте­ло (ведь сам­цы о потом­стве не заботят­ся), она мчит­ся в пого­ню, отыс­ки­вая дете­ны­шей по запа­ху. Похи­ти­тель, услы­шав рыча­ние при­бли­жаю­щей­ся тиг­ри­цы, выбра­сы­ва­ет одно­го из тиг­рят. Тиг­ри­ца берет его в пасть и отно­сит назад, раз­ви­вая еще боль­шую ско­рость, а затем, под­сте­ги­вае­мая сво­им горем, воз­об­нов­ля­ет пре­сле­до­ва­ние и бежит до тех пор, пока охот­ник не вер­нет­ся на корабль: тогда она тщет­но бес­ну­ет­ся на бере­гу.

(26) 67Вер­блюдов на Восто­ке пасут сре­ди круп­но­го рога­то­го скота. Суще­ст­ву­ет два вида вер­блюдов — бак­трий­ский и араб­ский⁹⁷, — кото­рые раз­ли­ча­ют­ся тем, что пер­вые име­ют на спине два гор­ба, а вто­рые — толь­ко один, в то вре­мя как дру­гой горб у них нахо­дит­ся под гру­дью и на него при­хо­дит­ся весь вес вер­блюда. Оба вида, как и быки, не име­ют зубов на верх­ней челю­сти⁹⁸. Все вер­блюды исполь­зу­ют­ся в каче­стве вьюч­ных живот­ных, а в сра­же­нии — как кон­ни­ца; ско­рость их усту­па­ет ско­ро­сти лоша­дей. 68В то же вре­мя эти два вида раз­ли­ча­ют­ся как по вели­чине, так и по силе; кро­ме того, вер­блюд не идет далее при­выч­но­го для него рас­сто­я­ния и не несет груз, пре­вы­шаю­щий обыч­ную нор­му. Вер­блюды испы­ты­ва­ют врож­ден­ную нена­висть к лоша­дям. Жаж­ду они могут тер­петь до четы­рех дней, а при слу­чае напи­ва­ют­ся и за тот пери­од, что не пили, и впрок, пред­ва­ри­тель­но взба­ла­му­тив воду нога­ми: в про­тив­ном слу­чае питье не достав­ля­ет им удо­воль­ст­вия. Живут они пять­де­сят лет, а неко­то­рые и сто; но даже вер­блюди­цы под­вер­же­ны бешен­ству. Был най­ден спо­соб каст­ри­ро­вать и самок, пред­на­зна­чен­ных к исполь­зо­ва­нию в бою: утра­тив таким обра­зом спо­соб­ность сово­куп­лять­ся, вер­блюди­цы ста­но­вят­ся более силь­ны­ми.

(27) 69Неко­то­рое сход­ство с вер­блюда­ми при­су­ще двум живот­ным. Эфи­о­пы дают имя «набун» неко­е­му живот­но­му, у кото­ро­го шея как у лоша­ди, ниж­няя часть ноги и голе­ни как у быка, голо­ва как у вер­блюда, а рыже­ва­тую шку­ру покры­ва­ют белые пят­на, вслед­ст­вие чего это живот­ное было назва­но «вер­блюдо­бар­сом»⁹⁹; впер­вые Рим увидел его в цир­ко­вых играх, устро­ен­ных во вре­мя дик­та­ту­ры Цеза­ря. Вско­ре заме­ти­ли, что это живот­ное более заме­ча­тель­но сво­им внеш­ним видом, неже­ли сви­ре­по­стью, и пото­му оно даже полу­чи­ло про­зви­ще «дикая овца».

19. (28) 70На играх, устро­ен­ных Пом­пе­ем Вели­ким¹⁰⁰, впер­вые был пока­зан «хама»¹⁰¹, кото­ро­го гал­лы назы­ва­ют рысью; по внеш­не­му виду он похож на вол­ка, а пят­ни­стой шку­рой — на лео­пар­да. На тех же играх были пока­за­ны зве­ри из Эфи­о­пии, назы­вае­мые «цефа­ми»¹⁰²: их зад­ние ноги напо­ми­на­ют чело­ве­че­ские ступ­ни и голе­ни, а пере­д­ние похо­жи на руки. Впо­след­ст­вии это­го живот­но­го в Риме нико­гда не виде­ли.

20. (29) 71В этих же играх при­ни­мал уча­стие и носо­рог с одним рогом на носу¹⁰³, кото­ро­го виде­ли и ранее. Дру­гой, выра­щен­ный у нас для состя­за­ний со сло­ном, гото­вит­ся к бит­ве, отта­чи­вая свой рог о кам­ни; во вре­мя сра­же­ния он стре­мит­ся попасть про­тив­ни­ку в живот, кото­рый у того, как ему извест­но, более уяз­вим. По длине этот носо­рог равен сло­ну, но ноги его намно­го коро­че, а шку­ра — блед­но-жел­то­го цве­та.

21. (30) 72Эфи­о­пия про­из­во­дит огром­ное коли­че­ство рысей и сфинг¹⁰⁴ с тем­ной шер­стью и дву­мя сос­ца­ми на груди, а так­же мно­же­ство дру­гих подоб­ных чудо­вищ: кры­ла­тых лоша­дей, у кото­рых име­ют­ся рога, — их назы­ва­ют «пега­са­ми»¹⁰⁵; гиен¹⁰⁶, пред­став­ля­ю­щих из себя нечто сред­нее меж­ду соба­кой и вол­ком, кото­рые все раз­ры­ва­ют сво­и­ми зуба­ми и, про­гло­тив, тут же пере­ва­ри­ва­ют в сво­ем желуд­ке; хво­ста­тых обе­зьян с чер­ны­ми голо­ва­ми, с шер­стью как у осла и с голо­сом, непо­хо­жим на голо­са дру­гих обе­зьян¹⁰⁷; индий­ских быков с одним и с тре­мя рога­ми¹⁰⁸; «лев­к­ро­коту»¹⁰⁹ — само­го быст­ро­но­го­го зве­ря вели­чи­ной почти с осла, с оле­ньим кру­пом, льви­ны­ми шеей, хво­стом и гру­дью, с бар­су­чьей голо­вой, раз­дво­ен­ны­ми копы­та­ми, со ртом от уха до уха, а вме­сто зубов у него сплош­ная кость — 73и гово­рят, что это живот­ное под­ра­жа­ет чело­ве­че­ским голо­сам. У этих же людей (эфи­о­пов) най­де­но живот­ное, кото­рое зовет­ся «эале»¹¹⁰: вели­чи­ной оно с реч­ную лошадь¹¹¹, со сло­но­вьим хво­стом, чер­но­го или тем­но-жел­то­го цве­та, с каба­ньей челю­стью, име­ю­щее подвиж­ные рога более лок­тя дли­ной¹¹², кото­рые попе­ре­мен­но взды­ма­ют­ся во вре­мя бит­вы и то гото­вы к ата­ке, то отведе­ны назад в зави­си­мо­сти от обсто­я­тельств. 74Одна­ко самы­ми сви­ре­пы­ми живот­ны­ми Эфи­о­пии явля­ют­ся лес­ные быки, кото­рые по раз­ме­ру боль­ше рав­нин­ных, а ско­ро­стью пре­вос­хо­дят всех живот­ных: шку­ра у них рыже­го цве­та, гла­за синие, шерсть рас­тет в направ­ле­нии голо­вы, пасть рас­тя­ну­та до ушей. Более того, рога у них подвиж­ны, шку­ра твер­дая, как камень, и неуяз­ви­мая для ран. Они охотят­ся на всех диких зве­рей, а самих их мож­но пой­мать толь­ко при помо­щи вол­чьих ям; будучи пой­ма­ны, они сопро­тив­ля­ют­ся до само­го кон­ца. 75Кте­сий¹¹³ пишет, что у них же¹¹⁴ рож­да­ет­ся живот­ное, кото­рое он назы­ва­ет «ман­ти­хор»¹¹⁵: оно име­ет три ряда зубов, соеди­ня­ю­щих­ся напо­до­бие греб­ня, чело­ве­че­ские лицо и уши и серо-голу­бые гла­за; кожа у него кро­ва­во­го цве­та, а тело льви­ное; оно нано­сит уда­ры кон­цом хво­ста, подоб­но скор­пи­о­ну; голос его напо­ми­на­ет одно­вре­мен­но зву­ки сви­ре­ли и тру­бы; ско­рость огром­на; осо­бен­но его при­вле­ка­ет чело­ве­че­ское мясо.

(31) 76Тот же Кте­сий утвер­жда­ет, что в Индии оби­та­ют одно­ро­гие быки с нераз­дво­ен­ны­ми копы­та­ми¹¹⁶ и дикое живот­ное по назва­нию «аксис»¹¹⁷ со шку­рой, как у моло­до­го оле­ня, но с мно­го­чис­лен­ны­ми и более свет­лы­ми пят­на­ми; оно участ­ву­ет в посвя­щен­ных Отцу Либе­ру таин­ствах (орсей­ские индий­цы охотят­ся на обе­зьян с белой кожей¹¹⁸). Но самым сви­ре­пым зве­рем явля­ет­ся еди­но­рог, голо­ва кото­ро­го напо­ми­на­ет оле­нью, а все осталь­ное туло­ви­ще похо­же на лоша­ди­ное, со сло­но­вьи­ми нога­ми и каба­ньим хво­стом. Еди­но­рог мычит низ­ким голо­сом, а из середи­ны лба у него рас­тет чер­ный рог дли­ной два лок­тя¹¹⁹. Гово­рят, что живым это живот­ное пой­мать невоз­мож­но.

(32) 77В Запад­ной Эфи­о­пии нахо­дит­ся источ­ник, назы­вае­мый Нигер и явля­ю­щий­ся, как пола­га­ют мно­гие, исто­ком Нила¹²⁰: в поль­зу это­го гово­рят фак­ты, кото­рые мы уже при­во­ди­ли¹²¹. Непо­да­ле­ку от него оби­та­ет дикое живот­ное, назы­вае­мое «като­бле­пас»¹²² — обыч­но неболь­шо­го раз­ме­ра с мало­по­движ­ны­ми конеч­но­стя­ми и огром­ной голо­вой, кото­рую с трудом носит: она посто­ян­но опу­ще­на к зем­ле. Это живот­ное несет смерть пред­ста­ви­те­лям рода люд­ско­го, посколь­ку все, кто посмот­рит ему в гла­за, тут же уми­ра­ют.

(33) 78Такой же силой обла­да­ет и васи­лиск¹²³, роди­ной кото­ро­го явля­ет­ся про­вин­ция Кире­на­и­ка¹²⁴. В дли­ну он не более две­на­дца­ти лок­тей¹²⁵, с белы­ми пят­на­ми на голо­ве, рас­по­ло­жен­ны­ми как бы в фор­ме диа­де­мы. Сво­им сви­стом васи­лиск обра­ща­ет в бег­ство всех змей и про­дви­га­ет­ся впе­ред не при помо­щи бес­чис­лен­ных изви­вов, как про­чие змеи, но высо­ко при­под­ни­мая середи­ну тела. Он уни­что­жа­ет кустар­ни­ки не толь­ко сво­им при­кос­но­ве­ни­ем, но и дыха­ни­ем; сжи­га­ет тра­ву, кру­шит кам­ни. Его сила губи­тель­на для дру­гих живот­ных.

Суще­ст­ву­ет пове­рие, что неко­гда один васи­лиск был убит копьем сидя­ще­го на коне чело­ве­ка и сте­каю­щие по копью выде­ле­ния уби­ли не толь­ко чело­ве­ка, но и коня. 79Но и на такое чудо­ви­ще — в самом деле, цари часто хоте­ли видеть его мерт­вым и уже не пред­став­ляв­шим опас­но­сти — нахо­дит­ся упра­ва: для него смер­тель­но опа­сен яд ласок. Ведь незыб­лем закон При­ро­ды, в соот­вет­ст­вии с кото­рым силе про­ти­во­по­став­ле­на сила. Лас­ки бро­са­ют васи­лис­ков в свои норы, кото­рые лег­ко заме­тить по раз­мок­шей от их испраж­не­ний зем­ле, уби­ва­ют их сво­им запа­хом¹²⁶ и тут же уми­ра­ют сами — и <заду­ман­ная> при­ро­дой борь­ба завер­ша­ет­ся.

22. (34) 80Впро­чем, точ­но так же в Ита­лии счи­та­ют, что взгляд вол­ков смер­те­лен и что чело­век вре­мен­но теря­ет голос, если они взгля­нут на него преж­де, чем он их заме­тит. Вол­ки¹²⁷, рож­ден­ные в Афри­ке и в Егип­те, мало­по­движ­ны и неве­ли­ки по раз­ме­ру; те же, кото­рые рож­де­ны в более холод­ных стра­нах, злоб­ны и жесто­ки. Мы долж­ны уве­рен­но счи­тать, что рас­ска­зы о людях, пре­вра­щен­ных в вол­ков и затем сно­ва при­няв­ших чело­ве­че­ский облик, лжи­вы; в про­тив­ном слу­чае нам при­дет­ся верить всем рос­сказ­ням, кото­рые, как пока­зал опыт про­шед­ших веков, явля­ют­ся выдум­ка­ми. Тем не менее, мы ука­жем на про­ис­хож­де­ние это­го широ­ко рас­про­стра­нен­но­го суе­ве­рия, из-за кото­ро­го обо­рот­ней осы­па­ют про­кля­ти­я­ми.

81Эвант, не самый послед­ний из авто­ров Гре­ции¹²⁸, пишет, что жите­ли Арка­дии¹²⁹ име­ют обык­но­ве­ние отво­дить выбран­но­го по жре­бию чело­ве­ка из рода неко­е­го Анта на какое-то боло­то в ука­зан­ной <выше> мест­но­сти; там, пове­сив свою одеж­ду на дуб, он пере­би­ра­ет­ся через топь, ухо­дит в пустын­ное место и пре­вра­ща­ет­ся в вол­ка. В стае с дру­ги­ми пред­ста­ви­те­ля­ми это­го вида он нахо­дит­ся в тече­ние девя­ти лет, при­чем, если в этот отре­зок вре­ме­ни не при­ка­са­ет­ся к чело­ве­ку, то воз­вра­ща­ет­ся к тому же само­му болоту и, пере­плыв его, обре­та­ет свой преж­ний облик, но на девять лет стар­ше. Эвант добав­ля­ет и еще более неве­ро­ят­ную деталь: буд­то бы он обла­ча­ет­ся в ту же самую одеж­ду!

82Уди­ви­тель­но, до чего дохо­дит лег­ко­ве­рие гре­ков, посколь­ку нет лжи более постыд­ной, неже­ли та, кото­рую невоз­мож­но опро­верг­нуть. Рав­ным обра­зом Апол­лас, напи­сав­ший кни­гу о победи­те­лях на Олим­пий­ских играх¹³⁰, рас­ска­зы­ва­ет, что Деменет из Парра­сии¹³¹ во вре­мя празд­не­ства в честь Юпи­те­ра Ликей­ско­го¹³², во вре­мя кото­ро­го жите­ли Арка­дии тогда при­но­си­ли чело­ве­че­ские жерт­вы, отведав внут­рен­но­сти при­не­сен­но­го в жерт­ву маль­чи­ка, пре­вра­тил­ся в вол­ка, и что он же, обре­тя через десять лет свой преж­ний облик, тре­ни­ро­вал­ся как атлет в кулач­ном бою и воз­вра­тил­ся из Олим­пии победи­те­лем. 83Точ­но так же широ­ко рас­про­стра­не­но пове­рие, буд­то на самом кон­чи­ке вол­чье­го хво­ста есть несколь­ко волос­ков, содер­жа­щих любов­ный яд; что пой­ман­ный волк сбра­сы­ва­ет кон­чик хво­ста, и сохра­нить силу яда мож­но лишь в том слу­чае, если вырвать волос­ки у живо­го вол­ка; что волк буд­то бы сово­куп­ля­ет­ся не более две­на­дца­ти дней в году; что <доб­рым> пред­зна­ме­но­ва­ни­ем явля­ет­ся то, что голод­ный волк ест зем­лю, а наи­луч­шее из всех пред­зна­ме­но­ва­ний — если он набе­рет пол­ный рот зем­ли и пре­гра­дит про­хо­жим путь спра­ва от них.

84К это­му роду отно­сят­ся и живот­ные, кото­рых назы­ва­ют «рысь»¹³³; одно из них, родом из Гал­лии, было пока­за­но в теат­ре Пом­пея Вели­ко­го, о чем мы ска­за­ли ранее¹³⁴. Гово­рят, что если рысь посмот­рит назад, то забы­ва­ет о пище даже в том слу­чае, если очень голод­на и жад­но ее погло­ща­ла, и что она остав­ля­ет добы­чу и отправ­ля­ет­ся на поис­ки новой.

23. (35) 85Отно­си­тель­но змей¹³⁵ широ­ко извест­но, что боль­шин­ство из них окра­ше­но под цвет зем­ли, в кото­рой они пря­чут­ся; коли­че­ство их видов неис­чис­ли­мо; что у рога­тых змей¹³⁶ из туло­ви­ща высту­па­ют рож­ки, обыч­но по четы­ре шту­ки, дви­гая кото­ры­ми — в то вре­мя как осталь­ное их тело спря­та­но — они при­вле­ка­ют к себе птиц; амфи­с­бе­ны¹³⁷ име­ют две голо­вы, то есть и на хво­сте, слов­но им недо­ста­точ­но изли­вать яд из одной пасти; одни змеи име­ют чешую, а шку­ра дру­гих покры­та раз­но­цвет­ны­ми пят­на­ми; все змеи обла­да­ют губи­тель­ным ядом; они бро­са­ют­ся с вет­вей дере­вьев и пред­став­ля­ют опас­ность не толь­ко для ног, посколь­ку лета­ют, слов­но выпу­щен­ные из ката­пульт сна­ряды, а когда аспиды¹³⁸ разду­ва­ют шею, от их уку­са нет ника­ко­го лекар­ства, кро­ме немед­лен­ной ампу­та­ции уку­шен­ной части тела¹³⁹. 86Одна­ко у столь смер­то­нос­но­го живот­но­го есть какое-то чув­ство или, вер­нее, пере­жи­ва­ние: обыч­но змеи пере­дви­га­ют­ся брач­ны­ми пара­ми и живут лишь со сво­ей поло­ви­ной. Поэто­му когда одно­го из супру­гов убьют, дру­гой с неве­ро­ят­ным упор­ст­вом стре­мит­ся ото­мстить за него: он пре­сле­ду­ет убий­цу и, каким-то обра­зом узна­вая его в любой тол­пе, как бы вели­ка она ни была, напа­да­ет имен­но на него; при этом змея пре­одоле­ва­ет все труд­но­сти и все рас­сто­я­ния, если толь­ко на ее пути не встре­тит­ся река или если убий­ца не убе­га­ет очень быст­ро. 87Невоз­мож­но понять, чего боль­ше поро­ди­ла при­ро­да: зла или средств от него. Во-пер­вых, она дала это­му исча­дию сла­бые гла­за и поме­сти­ла их не на лбу, чтобы смот­реть впе­ред, а на вис­ках таким обра­зом, чтобы змеи реа­ги­ро­ва­ли ско­рее на звук, чем на образ; во-вто­рых, при­ро­да сде­ла­ла ихнев­мо­на¹⁴⁰ их смер­тель­ным вра­гом.

24. (36) 88Это живот­ное, роди­ной кото­ро­го явля­ет­ся Еги­пет, более все­го извест­но сво­и­ми слав­ны­ми подви­га­ми. Оно по несколь­ку раз погру­жа­ет­ся в грязь, обсы­хая на солн­це, и, покрыв себя таким обра­зом мно­го­слой­ной бро­ней, начи­на­ет сра­же­ние. Во вре­мя бит­вы ихнев­мон под­ни­ма­ет хвост и отра­жа­ет не при­чи­ня­ю­щие ему ника­ко­го вреда уда­ры до тех пор, пока, улу­чив удоб­ный момент и повер­нув голо­ву в сто­ро­ну, не вце­пит­ся в гор­ло про­тив­ни­ка. Более того, он не доволь­ст­ву­ет­ся лишь этой жерт­вой, а сра­жа­ет­ся и с дру­ги­ми не менее сви­ре­пы­ми живот­ны­ми.

25. (37) 89В Ниле водят­ся кро­ко­ди­лы¹⁴¹: эти чет­ве­ро­но­гие чудо­ви­ща оди­на­ко­во опас­ны и на суше, и в воде. Это един­ст­вен­ное назем­ное живот­ное, у кото­ро­го нет язы­ка¹⁴² и кото­рое куса­ет­ся, сжи­мая подвиж­ную верх­нюю челюсть; выглядит оно ужас­но и пото­му, что его зубы сто­ят вплот­ную друг к дру­гу, как зубья гре­бен­ки. Дли­ной кро­ко­дил пре­вы­ша­ет два­дцать два лок­тя¹⁴³. Он откла­ды­ва­ет столь­ко же яиц, сколь­ко и гуси, и бла­го­да­ря како­му-то пред­виде­нию все­гда выси­жи­ва­ет дете­ны­шей далее той гра­ни­цы, до кото­рой в дан­ном году дой­дут во вре­мя раз­ли­ва ниль­ские воды. Ни одно дру­гое живот­ное не дости­га­ет боль­ших раз­ме­ров по срав­не­нию с кро­шеч­ной дли­ной при рож­де­нии. Кро­ко­дил воору­жен ког­тя­ми, а кожа его неуяз­ви­ма для любо­го уда­ра. Дни он про­во­дит на суше, а ночи в воде, в зави­си­мо­сти от того, где теп­лее. 90Малень­кая птич­ка, кото­рую там назы­ва­ют кра­пив­ни­ком, а в Ита­лии — царь-пти­цей, побуж­да­ет наев­ше­го­ся рыбы и погру­зив­ше­го­ся на бере­гу реки в сон кро­ко­ди­ла (при этом в его пасти все­гда застре­ва­ют остат­ки пищи) открыть пасть, чтобы она смог­ла в ней кор­мить­ся. Заби­ра­ясь в кро­ко­ди­лью пасть, эта пичу­га очи­ща­ет сна­ча­ла его рот, а потом зубы и глот­ку, при­чем кро­ко­дил, испы­ты­ваю­щий бла­жен­ство от этой про­цеду­ры, откры­ва­ет пасть как мож­но шире.

Тем вре­ме­нем ихнев­мон, дождав­шись, когда рас­сла­бив­ший­ся от удо­воль­ст­вия кро­ко­дил погру­зит­ся в сон, подоб­но неко­е­му сна­ряду ввин­чи­ва­ет­ся в его гор­ло и начи­на­ет вгры­зать­ся в желудок.

(38) 91Уро­жен­цем Нила явля­ет­ся и сцинк¹⁴⁴, кото­рый похож на кро­ко­ди­ла, но раз­ме­ром мень­ше даже ихнев­мо­на: сцинк явля­ет­ся уни­каль­ным сред­ст­вом про­тив ядов; к тому же он уси­ли­ва­ет поло­вое вле­че­ние у муж­чин.

И всё же кро­ко­дил — слит­ком боль­шое зло для того, чтобы При­ро­да мог­ла доволь­ст­во­вать­ся тем, чтобы про­ти­во­по­ста­вить ему лишь одно­го вра­га. Пото­му и заплы­ваю­щие в Нил дель­фи­ны, у кото­рых на спине как бы спе­ци­аль­но для этой цели име­ет­ся плав­ник напо­до­бие ножа, при помо­щи хит­рой улов­ки уби­ва­ют кро­ко­ди­лов, отго­ня­ю­щих их от добы­чи и веду­щих себя так, слов­но они явля­ют­ся един­ст­вен­ны­ми хозя­е­ва­ми реки. Ведь все без исклю­че­ния живот­ные искус­но при­бе­га­ют к раз­лич­ным хит­ро­стям; они зна­ют не толь­ко то, что может при­не­сти выго­ду им самим, но и то, что спо­соб­но погу­бить вра­гов; они осо­зна­ют, каки­ми сред­ства­ми защи­ты наде­ле­ны, уме­ют поль­зо­вать­ся удоб­ны­ми для себя обсто­я­тель­ства­ми и видят уяз­ви­мые места про­тив­ни­ков. Поэто­му дель­фи­ны ныря­ют в воду, слов­но бы от испу­га, а ока­зав­шись под кро­ко­ди­лом, вспа­ры­ва­ют ему брю­хо сво­им плав­ни­ком: ведь на брю­хе кожа у кро­ко­ди­ла мяг­кая и тон­кая.

92Кро­ме того, на самом Ниле живет пле­мя людей, кото­рых по назва­нию насе­ля­е­мо­го ими ост­ро­ва зовут тен­те­рий­ца­ми¹⁴⁵, — это пле­мя так­же явля­ет­ся вра­гом наше­го чудо­ви­ща. Роста тен­те­рий­цы неболь­шо­го, но их выдерж­ка в борь­бе с кро­ко­ди­лом поис­ти­не уди­ви­тель­на. Это чудо­ви­ще пред­став­ля­ет опас­ность для тех, кто убе­га­ет от него, но само убе­га­ет от тех, кто его пре­сле­ду­ет. 93Одна­ко лишь люди это­го пле­ме­ни осме­ли­ва­ют­ся идти про­тив кро­ко­ди­ла: они ныря­ют в воду и сидя, слов­но наезд­ни­ки, на кро­ко­ди­льей спине, встав­ля­ют в их рази­ну­тые и отведен­ные назад для уку­са пасти пал­ку, кон­цы кото­рой дер­жат обе­и­ми рука­ми, чтобы при помо­щи этих удил подо­гнать заар­ка­нен­ных кро­ко­ди­лов к бере­гу; одни­ми лишь кри­ка­ми они застав­ля­ют обе­зу­мев­ших от стра­ха живот­ных исторг­нуть из себя недав­но про­гло­чен­ные тела людей, чтобы похо­ро­нить их. Вот поче­му кро­ко­ди­лы не под­плы­ва­ют лишь к это­му ост­ро­ву и обра­ща­ют­ся в бег­ство, учу­яв запах людей это­го пле­ме­ни: точ­но так же змеи убе­га­ют от псил­лов¹⁴⁶. 94Гово­рят, что в воде это живот­ное видит пло­хо, а на суше обла­да­ет очень ост­рым зре­ни­ем, и что четы­ре зим­них меся­ца оно про­во­дит в пеще­ре без вся­кой пищи. Неко­то­рые счи­та­ют, что кро­ко­дил — един­ст­вен­ное живот­ное, рост кото­ро­го про­дол­жа­ет­ся в тече­ние всей его жиз­ни, а живет он дол­го.

(39) 95Живет в Ниле и еще боль­шее по раз­ме­ру чудо­ви­ще — гип­по­потам¹⁴⁷: у него раз­дво­ен­ные, как у быков, копы­та, спи­на и гри­ва как у лоша­ди, да и ржет оно по-лоша­ди­но­му. Кро­ме того, у гип­по­пота­ма вздер­ну­тый нос, хвост, как у каба­на, и по-каба­ньи загну­тые внутрь, но менее опас­ные клы­ки; из его шку­ры дела­ют непро­би­вае­мые, если толь­ко они не отсы­ре­ют, щиты и шле­мы. Эти живот­ные пита­ют­ся посе­ва­ми, зара­нее, как утвер­жда­ют, наме­чая для себя днев­ную пор­цию, и ухо­дят с поля, пятясь назад, чтобы по воз­вра­ще­нии для них не были при­готов­ле­ны ловуш­ки.

26. (40) 96Пер­вым в Риме пока­зал гип­по­пота­ма с пятью кро­ко­ди­ла­ми Марк Скавр в быт­ность свою куруль­ным эди­лом, при­чем для пока­за был вырыт вре­мен­ный канал. В одной из обла­стей меди­ци­ны гип­по­потам высту­па­ет как насто­я­щий мастер; дело в том, что, раздув­шись от непре­рыв­но­го обжор­ства, он выхо­дит на берег в поис­ках недав­но сре­зан­но­го трост­ни­ка и, най­дя сте­бель с как мож­но более ост­рым кра­ем, нава­ли­ва­ет­ся на него всем сво­им телом. При этом он ранит опре­де­лен­ную вену на ниж­ней части ноги и путем тако­го вот кро­во­пус­ка­ния очи­ща­ет орга­низм, кото­рый в про­тив­ном слу­чае под­верг­ся бы зара­же­нию; рану он исце­ля­ет, зале­пив ее тиной.

27. (41) 97Подоб­ные при­е­мы были заме­че­ны и у оби­таю­щей в этой стране — Егип­те — пти­цы по назва­нию ибис, кото­рая при помо­щи сво­его кри­во­го клю­ва про­мы­ва­ет желудок, осво­бож­дая его от остат­ков пищи через место, наи­бо­лее под­хо­дя­щее для про­веде­ния этой опе­ра­ции. Одна­ко не толь­ко эта пти­ца, но и мно­гие дру­гие живот­ные зна­ют то, что сле­ду­ет пере­нять и чело­ве­ку. То, что тра­ва ясе­нец помо­га­ет извле­кать стре­лы, пока­за­ли ранен­ные ими оле­ни: они истор­га­ли стре­лы из сво­его тела, поедая эту тра­ву. Те же самые оле­ни, будучи уку­ше­ны фалан­гой, одним из видов пау­ков, или каким-нибудь подоб­ным насе­ко­мым, выле­чи­ва­ют­ся, поедая раков. Есть так­же спе­ци­аль­ная тра­ва, помо­гаю­щая от зме­и­ных уку­сов; с ее помо­щью яще­ри­цы изле­чи­ва­ют­ся вся­кий раз, как быва­ют ране­ны во вре­мя сра­же­ния со зме­я­ми.

98Ласточ­ки пока­за­ли, что для зре­ния наи­бо­лее поле­зен чисто­тел, кото­рым они лечат вос­па­ле­ние глаз у сво­их дете­ны­шей. Чере­па­ха вос­ста­нав­ли­ва­ет свои силы после зме­и­ных уку­сов, поедая чабер­ник, назы­вае­мый «коро­вьей тра­вой»; лас­ка, завер­шив схват­ку с мышью во вре­мя охоты, лечит­ся рутой. Аист изле­чи­ва­ет­ся от болез­ней ори­га­ном, а каба­ны — плю­щом и дие­той, состо­я­щей, в основ­ном, из выбро­шен­ных на мор­ской берег кра­бов. 99Змея, кото­рая, гото­вясь к зим­ней спяч­ке, покры­ва­ет­ся более гру­бой кожей, сбра­сы­ва­ет эту поме­ху для дви­же­ния с помо­щью укроп­но­го сока и встре­ча­ет вес­ну в новой глян­це­ви­той шкур­ке. Линять змея начи­на­ет с голо­вы, выво­ра­чи­вая кожу наизнан­ку, и про­дол­жа­ет­ся этот про­цесс не менее суток. Посколь­ку зре­ние змеи при­туп­ля­ет­ся от зим­ней спяч­ки, она сма­зы­ва­ет и выле­чи­ва­ет гла­за, нати­ра­ясь укро­пом, а если кожа вокруг глаз оро­го­ве­ла, трет­ся о колюч­ки мож­же­вель­ни­ка. Змеи из груп­пы круп­ных неядо­ви­тых¹⁴⁸ подав­ля­ют свою весен­нюю тош­ноту соком дико­го лату­ка.

100Вар­ва­ры ловят пан­тер при помо­щи кус­ков мяса, натер­тых ако­ни­том (вол­чьей тра­вой): от это­го гор­ло живот­ных тот­час прон­за­ет боль, вслед­ст­вие чего неко­то­рые люди назы­ва­ют этот яд «лео­пар­до­ду­ши­те­лем»¹⁴⁹. Одна­ко пан­те­ра изле­чи­ва­ет себя при помо­щи чело­ве­че­ских экс­кре­мен­тов, и вооб­ще настоль­ко жад­на до них, что пас­ту­хи наме­рен­но кла­дут их в сосуд и под­ве­ши­ва­ют его таким обра­зом, чтобы живот­ное не мог­ло достать его в прыж­ке, но, ста­ра­ясь до него дотя­нуть­ся, теря­ло силы и в кон­це кон­цов уми­ра­ло от изне­мо­же­ния. Вооб­ще же пан­те­ра настоль­ко жиз­не­стой­ка, что может дол­го сра­жать­ся даже с вырван­ны­ми внут­рен­но­стя­ми.

101Если слон съест хаме­лео­на, по цве­ту неот­ли­чи­мо­го от лист­вы, то в каче­стве про­ти­во­ядия спе­шит поесть диких мас­лин. Мед­веди, съев­шие пло­ды манд­ра­го­ры, сли­зы­ва­ют мура­вьев. Олень в каче­стве про­ти­во­ядия отрав­лен­ной пище пита­ет­ся арти­шо­ка­ми. Дикие голу­би, гал­ки, чер­ные дрозды и куро­пат­ки изле­чи­ва­ют свое еже­год­ное отвра­ще­ние к пище листья­ми лав­ра; голу­би, гор­ли­цы и домаш­няя пти­ца — тра­вой, кото­рая назы­ва­ет­ся «хелк­син»; утки, гуси и дру­гие водо­пла­ваю­щие пти­цы — звездян­кой¹⁵⁰, а журав­ли и подоб­ные им — болот­ным камы­шом. Ворон, убив хаме­лео­на, кото­рый опа­сен даже для сво­его победи­те­ля, уни­что­жа­ет вредо­нос­ную инфек­цию при помо­щи лав­ро­вых листьев.

28. (42) 102Суще­ст­ву­ют тыся­чи дру­гих при­ме­ров — ведь с огром­ным коли­че­ст­вом живот­ных нас род­нит дан­ная При­ро­дой спо­соб­ность наблюдать за небом и мно­же­ство самых раз­лич­ных спо­со­бов пред­ска­зы­вать вет­ры, дожди и бури. Это пред­став­ля­ет огром­ную тему для иссле­до­ва­ний, как, без сомне­ния, и то, какие отно­ше­ния суще­ст­ву­ют меж­ду чело­ве­ком и тем или иным живот­ным. Ведь живот­ные пред­у­преж­да­ют и об опас­но­стях, при­чем не толь­ко посред­ст­вом сво­их внут­рен­но­стей, что при­во­дит в сму­ще­ние нема­лую часть смерт­ных, но и посред­ст­вом дру­гих ука­за­ний. 103Мыши зара­нее ухо­дят из гото­вых рух­нуть жилищ, а еще рань­ше <со стен домов> пада­ют пау­ки со сво­ей пау­ти­ной. Гада­ние же пре­вра­ти­лось у рим­лян в насто­я­щую нау­ку и спо­соб­ст­во­ва­ло воз­ник­но­ве­нию наи­бо­лее почи­тае­мой кол­ле­гии жре­цов¹⁵¹. В чис­ле живот­ных, исполь­зу­е­мых для пред­ска­за­ний, в ско­ван­ных холо­дом стра­нах чис­лят и лиси­цу, зве­ря вооб­ще очень про­ни­ца­тель­но­го. Замерз­шие реки и озе­ра люди пере­хо­дят лишь там, где лиси­цы ходят в ту и дру­гую сто­ро­ну: как было заме­че­но, они опре­де­ля­ют тол­щи­ну льда, при­ло­жив к нему ухо.

29. (43) 104И нисколь­ко не мень­ше уди­ви­тель­ных при­ме­ров гибе­ли людей, в том чис­ле и от тех живот­ных, на кото­рых никто не обра­ща­ет вни­ма­ния. Марк Варрон¹⁵² рас­ска­зы­ва­ет, что в Испа­нии один город под­ры­ли кро­ли­ки, а в Фес­са­лии — кроты; что насе­ле­ние како­го-то горо­да в Гал­лии было вынуж­де­но бежать из-за лягу­шек, а в Афри­ке — из-за саран­чи; что насе­ле­ние Гиа­ры — одно­го из Киклад­ских ост­ро­вов — сбе­жа­ло из-за мышей, а Ами­к­лы в Ита­лии были пол­но­стью опу­сто­ше­ны зме­я­ми. К севе­ру от мест оби­та­ния эфи­оп­ско­го пле­ме­ни кина­моль­гов¹⁵³ нахо­дит­ся обшир­ная пустын­ная область, из кото­рой скор­пи­о­на­ми и белы­ми мура­вья­ми было изгна­но целое пле­мя, а Фео­фраст¹⁵⁴ рас­ска­зы­ва­ет, что роти­ен­цы¹⁵⁵ были изгна­ны сала­манд­ра­ми.

Но пора уже нам перей­ти к осталь­ным видам диких живот­ных.

30. (44) 105Широ­ко быту­ет мне­ние, буд­то гие­на явля­ет­ся дву­по­лым суще­ст­вом и каж­дые несколь­ко лет быва­ет то сам­цом, то сам­кой¹⁵⁶, и буд­то бы она про­из­во­дит потом­ство без парт­не­ра, — одна­ко Ари­сто­тель опро­вер­га­ет это. Шея гие­ны вытя­ги­ва­ет­ся пря­мо из хреб­та напо­до­бие гри­вы, так что живот­ное не может изо­гнуть­ся ина­че, чем повер­нуть­ся всем телом. 106О гиене рас­ска­зы­ва­ют мно­же­ство самых уди­ви­тель­ных вещей, но самым уди­ви­тель­ным явля­ет­ся то, что, ока­зав­шись сре­ди пас­ту­шьих хижин, она под­ра­жа­ет чело­ве­че­ской речи и узнав имя кого-нибудь из пас­ту­хов, выма­ни­ва­ет его нару­жу и рвет в кло­чья; что, кро­ме того, она ими­ти­ру­ет зву­ки мучаю­ще­го­ся от рвоты чело­ве­ка, чтобы под­ма­нить собак и затем напасть на них; что лишь это живот­ное раз­ры­ва­ет моги­лы в поис­ках тру­пов; что жен­щин гие­на похи­ща­ет ред­ко и что гла­за живот­но­го посто­ян­но меня­ют­ся и име­ют мно­же­ство цве­то­вых оттен­ков. Далее рас­ска­зы­ва­ют, что когда тень гие­ны пада­ет на собак, те цепе­не­ют, а ввиду неких при­су­щих ей маги­че­ских чар любое живот­ное, на кото­ро­го гие­на три­жды посмот­рит, не может сдви­нуть­ся с места.

(45) 107От сои­тия эфи­оп­ской льви­цы¹⁵⁷ с этим живот­ным рож­да­ет­ся коро­кот­та¹⁵⁸, кото­рая так же, как и гие­на, под­ра­жа­ет голо­сам людей и домаш­них живот­ных. Десен в верх­ней и ниж­ней челю­сти у нее нет, а зубы рас­тут сплош­ня­ком пря­мо из кости; чтобы они не сте­сы­ва­лись от сопри­кос­но­ве­ния друг с дру­гом, челю­сти коро­кот­ты захло­пы­ва­ют­ся напо­до­бие футля­ра. Юба утвер­жда­ет, что в Эфи­о­пии чело­ве­че­ской речи под­ра­жа­ет и ман­ти­хор¹⁵⁹.

(46) 108Боль­ше все­го гиен водит­ся в Афри­ке, кото­рая так­же явля­ет­ся роди­ной диких ослов¹⁶⁰. У этих живот­ных каж­дый самец пред­во­ди­тель­ст­ву­ет ста­дом самок. Ослы боят­ся сопер­ни­ков в люб­ви и пото­му очень вни­ма­тель­но следят за бере­мен­ны­ми осли­ца­ми, отку­сы­вая у появив­ших­ся на свет сам­цов поло­вые орга­ны; чтобы избе­жать это­го, бере­мен­ные осли­цы ищут укры­тия и стре­мят­ся рожать втайне. Кро­ме того, ослы очень похот­ли­вы.

(47) 109Того же орга­на в слу­чае край­ней опас­но­сти лиша­ют себя живу­щие в рай­оне Пон­та¹⁶¹ боб­ры¹⁶², посколь­ку зна­ют, что за ними охотят­ся ради его выде­ле­ний: вра­чи назы­ва­ют их «боб­ро­вой стру­ей». Кро­ме того, это живот­ное, извест­ное сво­и­ми страш­ны­ми уку­са­ми, сре­за­ет дере­вья, рас­ту­щие по бере­гам рек, слов­но бы мечом; схва­тив чело­ве­ка за какую-нибудь часть тела, бобр ослаб­ля­ет хват­ку не рань­ше, чем услы­шит хруст сло­ман­ных костей. Боб­ры име­ют рыбий хвост, а в осталь­ном напо­ми­на­ют реч­ную выд­ру: те и дру­гие явля­ют­ся вод­ны­ми живот­ны­ми, у тех и дру­гих мех мяг­че пуха.

31. (48) 110Гово­рят, что и крас­ные лягуш­ки¹⁶³, кото­рые живут и в воде, и на суше, бит­ком наби­ты раз­лич­ны­ми лечеб­ны­ми сред­ства­ми, кото­рые еже­днев­но выво­дят­ся из их орга­низ­ма в про­цес­се еды; посто­ян­но они сохра­ня­ют в орга­низ­ме толь­ко яд.

(49) 111Жизнь тюле­ня¹⁶⁴ так­же про­те­ка­ет и в воде, и на суше, а его внут­рен­ние орга­ны при­спо­соб­ле­ны к жиз­ни в обе­их сти­хи­ях. Он изры­га­ет свою желчь, полез­ную для при­готов­ле­ния мно­го­чис­лен­ных лекарств, а так­же сычуг¹⁶⁵, помо­гаю­щий при заболе­ва­нии эпи­леп­си­ей: тюлень зна­ет, что на него охотят­ся из-за этих про­дук­тов его жиз­неде­я­тель­но­сти. Тео­фраст сооб­ща­ет, что и звезд­ча­тые яще­ри­цы избав­ля­ют­ся от ста­рой кожи, подоб­но зме­ям, и немед­лен­но пожи­ра­ют её, лишая нас лекар­ства от эпи­леп­сии. В Гре­ции их укус не ядо­вит, на Сици­лии — ядо­вит^[1].

32. (50) 112Оле­ням¹⁶⁶ так­же при­су­ща опре­де­лен­ная злоб­ность, хотя сре­ди живот­ных они явля­ют­ся самы­ми крот­ки­ми. Будучи окру­же­ны соба­ка­ми, они по сво­ей воле бегут к чело­ве­ку, а рожая дете­ны­шей, мень­ше осте­ре­га­ют­ся дорог, протоп­тан­ных чело­ве­че­ской ногой, неже­ли тай­ных троп, по кото­рым ходят дикие зве­ри. Брач­ный сезон начи­на­ет­ся у них после появ­ле­ния звезды Арк­тур¹⁶⁷. Оле­ни­хи вына­ши­ва­ют дете­ны­шей в тече­ние вось­ми меся­цев и ино­гда рожа­ют двой­ню. После зача­тия сам­ки ухо­дят, а остав­ши­е­ся сам­цы при­хо­дят от стра­сти в исступ­ле­ние и роют зем­лю, в резуль­та­те чего их мор­ды оста­ют­ся чер­ны­ми до тех пор, пока лив­ни не смо­ют с них грязь. Сам­ки же перед рода­ми очи­ща­ют желудок неко­ей тра­вой, кото­рую назы­ва­ют жаб­ри­ца, и этим облег­ча­ют себе роды. После родов, поев две тра­вы — деви­чий корень и жаб­ри­цу, — они воз­вра­ща­ют­ся к дете­ны­шам: по какой-то при­чине они хотят, чтобы ново­рож­ден­ные оле­ня­та вме­сте с пер­вы­ми глот­ка­ми моло­ка впи­та­ли и сок этих трав.

113Оле­нят они тре­ни­ру­ют в беге и учат их убе­гать, при­во­дят к обры­вам и пока­зы­ва­ют, как надо пры­гать. Сам­цы, осво­бо­див­ши­е­ся к тому вре­ме­ни от при­сту­пов стра­сти, все­ми сила­ми стре­мят­ся най­ти места для выпа­са; почув­ст­во­вав, что пере­ели, они пря­чут­ся в уеди­нен­ных местах, созна­вая, что набра­ли слиш­ком боль­шой вес. Вооб­ще в тех слу­ча­ях, когда сам­цы вынуж­де­ны спа­сать­ся бег­ст­вом, они все­гда оста­нав­ли­ва­ют­ся, чтобы пере­дох­нуть, а оста­но­вив­шись, огляды­ва­ют­ся назад: когда охот­ни­ки ока­зы­ва­ют­ся неда­ле­ко от них, они сно­ва бро­са­ют­ся бежать. Посту­па­ют они так из-за болей в брюш­ной поло­сти, уяз­ви­мой настоль­ко, что даже лег­кий удар при­во­дит к раз­ры­ву внут­рен­но­стей. 114Услы­шав соба­чий лай, оле­ни все­гда бегут в ту сто­ро­ну, куда дует ветер, чтобы соба­ки не учу­я­ли их запах. Успо­ка­и­ва­ет оле­ней пас­ту­шья сви­рель и пес­ни. Когда они под­ни­ма­ют уши, их слух ста­но­вит­ся очень ост­рым, а когда опус­ка­ют — сла­бым. В осталь­ном олень — про­стое живот­ное, зами­раю­щее от удив­ле­ния при виде все­го настоль­ко, что когда к ним под­хо­дит лошадь или коро­вен­ка¹⁶⁸, оле­ни не заме­ча­ют рядом с собой охот­ни­ка, а заме­тив его, остол­бе­не­ло смот­рят на его лук и стре­лы. Моря они пере­плы­ва­ют ста­да­ми, вытя­нув­шись в одну линию и поло­жив голо­ву на круп плы­ву­ще­го впе­ре­ди оле­ня, и по оче­реди замы­ка­ют шерен­гу: луч­ше все­го это вид­но, когда оле­ни пере­би­ра­ют­ся с Сици­лии на Кипр, при­чем они не видят зем­ли, а плы­вут по нюху.

115Сам­цы име­ют рога и един­ст­вен­ные из живот­ных каж­дую вес­ну в опре­де­лен­ное вре­мя их сбра­сы­ва­ют; поэто­му, когда насту­па­ет вре­мя для этой опе­ра­ции, они стре­мят­ся уйти в как мож­но более непро­хо­ди­мые места. Лишив­шись рогов, оле­ни, слов­но обез­ору­жен­ные, пря­чут­ся в глу­хо­ма­ни, но и без­ро­гие, они пом­нят о сво­ем спе­ци­фи­че­ском сокро­ви­ще. Гово­рят, что невоз­мож­но най­ти пра­во­го оле­нье­го рога, обла­даю­ще­го каки­ми-то лечеб­ны­ми свой­ства­ми; еще более уди­ви­тель­ным сле­ду­ет при­знать то, что и в вива­ри­ях оле­ни еже­год­но сбра­сы­ва­ют свои рога, по-види­мо­му, зары­вая их в зем­лю. Запах же сожжен­ных рогов — того и дру­го­го — пред­от­вра­ща­ет эпи­леп­ти­че­ские при­пад­ки. 116Кро­ме того, оле­ни носят на рогах отме­ти­ны, свиде­тель­ст­ву­ю­щие об их воз­расте, и еже­год­но, пока им не испол­нит­ся шести лет, на рогах при­бав­ля­ет­ся один отро­сток, а с шести лет каж­дый раз вырас­та­ют такие же рога, какие олень сбро­сил, и воз­раст по ним опре­де­лить невоз­мож­но. Впро­чем, ста­рость у них опре­де­ля­ют по зубам, ибо у ста­ро­го оле­ня зубов или очень мало, или нет вовсе; кро­ме того, у осно­ва­ний рогов нет отрост­ков, высту­паю­щих на лбу у более моло­дых осо­бей. 117У каст­ри­ро­ван­ных оле­ней рога не выпа­да­ют и не отрас­та­ют вновь, а про­ры­ва­ют­ся нару­жу в виде спо­соб­ных рас­ти шише­чек, кото­рые сна­ча­ла напо­ми­на­ют кожа­ные наро­сты, а потом пре­вра­ща­ют­ся в мяг­кие рож­ки, похо­жие на пуч­ки трост­ни­ка, окру­жен­ные неж­ным пуш­ком. До тех пор, пока рож­ки не отрас­тут, оле­ни пасут­ся по ночам. Отрас­таю­щие рога они зака­ли­ва­ют под теп­лы­ми луча­ми солн­ца, то и дело испы­ты­вая их кре­пость на дере­вьях; когда кре­пость рогов их удо­вле­тво­ря­ет, живот­ные выхо­дят на откры­тое про­стран­ство. С рогов оле­ней, пой­ман­ных ранее окон­ча­ния этой про­цеду­ры зака­ли­ва­ния, сви­са­ет, слов­но с каких-нибудь вет­вей, зеле­ный плющ: он цеп­ля­ет­ся за рога, когда оле­ни трут­ся моло­ды­ми рога­ми о дере­вья во вре­мя их зака­ли­ва­ния. Ино­гда встре­ча­ют­ся и белые оле­ни; одной из них была, по слу­хам, оле­ни­ха Квин­та Сер­то­рия¹⁶⁹, убедив­ше­го испан­ские пле­ме­на в том, что она явля­ет­ся про­ро­чи­цей, 118и что оле­ни враж­ду­ют со зме­я­ми: они разыс­ки­ва­ют зме­и­ные норы и вытас­ки­ва­ют сопро­тив­ля­ю­щих­ся гадов, вби­рая воздух в нозд­ри. Поэто­му исклю­чи­тель­ным сред­ст­вом для извле­че­ния змей явля­ет­ся запах сожжен­но­го оле­нье­го рога, а спе­ци­аль­ное сред­ство про­тив зме­и­ных уку­сов добы­ва­ет­ся из сычу­га оле­нен­ка, уби­то­го в утро­бе мате­ри.

119Жизнь оле­ней, как извест­но, дол­гая: неко­то­рые, на кото­рых золотые оже­ре­лья надел еще Алек­сандр Вели­кий, были пой­ма­ны спу­стя сто лет после это­го — кожа у них была необык­но­вен­но тол­стая. Живот­ное это не под­вер­же­но лихо­рад­ке и даже выле­чи­ва­ет от при­сту­пов этой напа­сти дру­гих: мы зна­ем, что неко­гда жен­щи­ны из импе­ра­тор­ско­го дома име­ли обык­но­ве­ние каж­дое утро есть оле­нье мясо и прак­ти­че­ски всю жизнь не боле­ли лихо­рад­кой. Впро­чем, счи­та­ет­ся, что оле­ний рог при­но­сит поль­зу лишь в том слу­чае, если олень был убит в резуль­та­те одно­го-един­ст­вен­но­го уда­ра.

33. 120Точ­но такую же наруж­ность, как и оле­ни, но с боро­дой и шер­стью на пле­чах, име­ет живот­ное, оби­таю­щее лишь неда­ле­ко от реки Фасис¹⁷⁰; назы­ва­ет­ся оно козе­ро­гом¹⁷¹.

(51) Оле­ни не водят­ся, пожа­луй, в одной лишь Афри­ке, но хаме­лео­нов¹⁷² рож­да­ет и она, хотя в Индии они встре­ча­ют­ся чаще. Стро­е­ни­ем и вели­чи­ной они похо­жи на яще­риц, толь­ко ноги у них пря­мые и более длин­ные, а бока соеди­не­ны с животом, как у рыб, и так же, как у тех, высту­па­ет спин­ной хре­бет. 121Мор­да хаме­лео­на, срав­ни­тель­но с неболь­шим раз­ме­ром тела, <огром­на> и несколь­ко похо­жа на сви­ное рыло, а хвост очень длин­ный, сужи­ваю­щий­ся к кон­цу и заво­ра­чи­ваю­щий­ся в коль­ца напо­до­бие зме­и­но­го. Ког­ти у него загну­ты внутрь; дви­же­ния мед­лен­ные, как у чере­па­хи; тело буг­ри­стое, как у кро­ко­ди­ла; гла­за нахо­дят­ся в глу­бо­ких впа­ди­нах очень близ­ко друг к дру­гу, огром­ные и того же цве­та, что и осталь­ное тело. Хаме­ле­он нико­гда их не закры­ва­ет и смот­рит вокруг себя, не дви­гая зрач­ком, а пово­ра­чи­вая весь глаз. 122Тело он дер­жит пря­мо, а рот — посто­ян­но откры­тым; он явля­ет­ся един­ст­вен­ным живот­ным, кото­рое под­дер­жи­ва­ет свою жизнь не едой и питьем или чем-либо иным, а пищей, полу­чае­мой из возду­ха, устра­шаю­щим обра­зом, но совер­шен­но без­обид­но разе­вая свою пасть¹⁷³. Одна­ко еще более уди­ви­тель­но свой­ство его окрас­ки: ведь он посто­ян­но меня­ет оттен­ки и глаз, и хво­ста, и все­го туло­ви­ща и каж­дый раз окра­ши­ва­ет­ся в цвет, напо­ми­наю­щий преды­ду­щий, за исклю­че­ни­ем крас­но­го и бело­го. Мерт­вый хаме­ле­он — блед­но­го цве­та. Голо­ва и челю­сти у него мяси­стые, у осно­ва­ния хво­ста мышеч­ной мас­сы очень немно­го, а в дру­гих частях тела совсем нет; кровь — толь­ко в серд­це и око­ло глаз; во внут­рен­но­стях нет селе­зен­ки¹⁷⁴. На зим­ние меся­цы он укры­ва­ет­ся, как яще­ри­ца.

34. (52) 123Меня­ет окрас­ку и оби­таю­щий в Ски­фии север­ный олень¹⁷⁵, чего не дела­ет ни одно из дру­гих покры­тых шер­стью живот­ных, кро­ме индий­ско­го вол­ка, шея кото­ро­го, как гово­рят, покры­та гри­вой. В то же вре­мя у шака­лов — одной из раз­но­вид­но­сти вол­ков, име­ю­щих более длин­ное тело и более корот­кие ноги, быст­ро бегаю­щих, живу­щих охотой и не пред­став­ля­ю­щих опас­но­сти для чело­ве­ка, — меня­ет­ся внеш­ний вид, а не окрас: зимой они обрас­та­ют шер­стью, а летом лиша­ют­ся ее. 124Вели­чи­ной север­ный олень с быка, голо­ва его боль­ше, чем у обыч­но­го оле­ня, но несколь­ко похо­жа на нее, рога вет­ви­стые, копы­та раз­дво­ен­ные, шерсть кос­ма­тая, как у мед­ведя, а когда, порой, она сохра­ня­ет свой есте­ствен­ный окрас, то похо­жа на осли­ную. Шку­ра его так проч­на, что из нее дела­ют пан­ци­ри. Он при­ни­ма­ет окрас­ку всех тех дере­вьев, кустов, цве­тов и мест­но­стей, в кото­рых пря­чет­ся в момент опас­но­сти, так что пой­мать его труд­но. Мог­ло бы пока­зать­ся уди­ви­тель­ным, что его наруж­ность столь измен­чи­ва, но еще уди­ви­тель­нее, что то же свой­ство име­ет и его шерсть.

35. (53) 125Индия и Афри­ка явля­ют­ся роди­ной дикоб­ра­зов¹⁷⁶: они покры­ты игла­ми, напо­ми­наю­щи­ми ежо­вые, но более длин­ны­ми и тор­ча­щи­ми как стре­лы, когда дикоб­раз натя­ги­ва­ют кожу. Если напа­даю­щие на него соба­ки нахо­дят­ся близ­ко, он колет им пасть сво­и­ми игла­ми, а когда они дер­жат­ся на рас­сто­я­нии, мечет в них свои иглы. Зим­ние меся­цы дикоб­раз про­во­дит в укры­тии, что харак­тер­но для мно­гих живот­ных, и преж­де все­го — для мед­ведей.

36. (54) 126Сово­куп­ле­ние у мед­ведей¹⁷⁷ про­ис­хо­дит в нача­ле зимы и не так, как это обыч­но при­ня­то у чет­ве­ро­но­гих: ведь мед­ведь и мед­веди­ца ложат­ся и обни­ма­ют друг дру­га, а затем ухо­дят в раз­ные пеще­ры; там на трид­ца­тый день мед­веди­ца рожа­ет самое боль­шее пяте­рых дете­ны­шей. Ново­рож­ден­ные мед­ве­жа­та пред­став­ля­ют собой бес­фор­мен­ные беле­сые комоч­ки пло­ти раз­ме­ром немно­го боль­ше мыши, без глаз и без волос; у них высту­па­ют толь­ко ког­ти. Мед­веди­цы, обли­зы­вая свое потом­ство, мало-пома­лу при­да­ют ему при­ем­ле­мый вид. Нет ниче­го более ред­ко­го, чем увидеть рожаю­щую мед­веди­цу, посколь­ку сам­цы нахо­дят­ся в укры­тии в тече­ние соро­ка дней, а сам­ки — четы­рех меся­цев. 127Если мед­веди не могут най­ти под­хо­дя­щую пеще­ру, они стро­ят непро­ни­цае­мые для дождя укры­тия из собран­ных в кучу вет­вей дере­вьев и кустар­ни­ков, а пол усти­ла­ют мяг­кой лист­вой. Пер­вые две неде­ли они спят настоль­ко креп­ко, что не про­буж­да­ют­ся, даже если их ранить; жире­ют они во вре­мя зим­ней спяч­ки до неве­ро­ят­ных раз­ме­ров; мед­ве­жий жир исполь­зу­ет­ся для при­готов­ле­ния раз­лич­ных лекарств и явля­ет­ся про­фи­лак­ти­че­ским сред­ст­вом про­тив выпа­де­ния волос. Когда спяч­ка окан­чи­ва­ет­ся, они воз­вра­ща­ют­ся к преж­не­му объ­е­му и пита­ют­ся, сося свои пере­д­ние лапы¹⁷⁸. Замер­заю­щих дете­ны­шей мед­веди­цы согре­ва­ют, при­жи­мая к груди, как сидя­щие на яйцах пти­цы. 128Стран­но, но Фео­фраст верит, буд­то в это вре­мя даже варе­ное мед­ве­жье мясо, если его тща­тель­но хра­нить, уве­ли­чи­ва­ет­ся в раз­ме­ре и буд­то в мед­ве­жьем желуд­ке не нахо­дят ника­ких остат­ков пищи, кро­ме незна­чи­тель­но­го коли­че­ства воды, а несколь­ко капель кро­ви име­ет­ся толь­ко око­ло серд­ца — в осталь­ном же теле ее нет.

129Выхо­дят мед­веди вес­ной, при­чем сам­цы быва­ют очень тол­сты, при­чи­на чего не ясна, посколь­ку они не жире­ют даже во вре­мя спяч­ки, за исклю­че­ни­ем тех двух недель, о кото­рых мы уже ска­за­ли. Вый­дя из укры­тия, мед­веди, чтобы очи­стить желудок — ина­че у них будет запор, — пита­ют­ся тра­вой по назва­нию ароп­ник и тре­ни­ру­ют свой жева­тель­ный аппа­рат, гры­зя вет­ви дере­вьев. Гла­за их после спяч­ки слов­но бы покры­ва­ют­ся плен­кой, и глав­ным обра­зом поэто­му они ищут пче­ли­ные соты, чтобы пче­лы иску­са­ли им мор­ду, и они таким обра­зом осво­бо­ди­лись бы от этой непри­ят­но­сти.

130Самым сла­бым местом у мед­ведя явля­ет­ся голо­ва, в то вре­мя как у льва это самая креп­кая часть тела; поэто­му, если в слу­чае опас­но­сти мед­ведям при­хо­дит­ся пры­гать вниз с како­го-нибудь отко­са, они совер­ша­ют пры­жок, при­крыв голо­ву пере­д­ни­ми лапа­ми; на арене они часто поги­ба­ют от уда­ра по голо­ве. Жите­ли Испан­ских про­вин­ций верят, буд­то в голов­ном моз­ге мед­ведей содер­жит­ся яд, и голо­вы уби­тых во вре­мя пред­став­ле­ний живот­ных сжи­га­ют в при­сут­ст­вии свиде­те­ля, посколь­ку-де выпи­тый яд при­во­дит к мед­ве­жье­му бешен­ству. Ходят они и на двух ногах; с дере­вьев спус­ка­ют­ся спи­ной к ство­лу¹⁷⁹; 131быков изма­ты­ва­ют, нава­лив­шись на них всей сво­ей тяже­стью и вце­пив­шись все­ми четырь­мя лапа­ми в их мор­ду и рога. Ни одно дру­гое несмыш­ле­ное живот­ное не явля­ет­ся более изо­бре­та­тель­ным в при­чи­не­нии вреда. В Анна­лах¹⁸⁰ отме­ча­ет­ся, что за четыр­на­дцать дней до Октябрь­ских Календ, в кон­суль­ство Мар­ка Пизо­на и Мар­ка Мес­са­лы¹⁸¹, куруль­ный эдил Доми­ций Аге­но­барб дал в Цир­ке пред­став­ле­ние с уча­сти­ем ста нуми­дий­ских мед­ведей и тако­го же коли­че­ства эфи­оп­ских охот­ни­ков. Я удив­лен, что мед­веди были назва­ны «нуми­дий­ски­ми», посколь­ку извест­но, что в Афри­ке они не водят­ся.

37. (55) 132Погру­жа­ют­ся в зим­нюю спяч­ку и живу­щие на Пон­те мыши¹⁸², по край­ней мере, белые, обла­даю­щие очень тон­ким обо­ня­ни­ем, хотя я удив­ля­юсь, каким обра­зом писа­те­ли узна­ли об этом. Аль­пий­ские мыши¹⁸³ — вели­чи­ной с куни­цу — так­же пря­чут­ся на зиму, одна­ко зара­нее при­па­са­ют в сво­их укры­ти­ях еду. Неко­то­рые люди рас­ска­зы­ва­ют, что мыши, сам­цы и сам­ки попе­ре­мен­но, вце­пив­шись зуба­ми в хвост нахо­дя­ще­го­ся перед ними соро­ди­ча, вытя­ги­ва­ют­ся в цепоч­ку и, лежа на спине, спус­ка­ют в нору сорван­ные под корень пуч­ки тра­вы: поэто­му спи­ны у них в это вре­мя стер­ты. Похо­жие на них мыши водят­ся и в Егип­те¹⁸⁴: они точ­но так же сидят на кор­точ­ках и ходят на двух зад­них лап­ках, поль­зу­ясь пере­д­ни­ми как рука­ми.

(56) 133Запа­са­ют на зиму пищу и ежи¹⁸⁵: нака­тав­шись на упав­ших ябло­ках, ежи таким обра­зом закреп­ля­ют их на спине и, дер­жа еще одно ябло­ко во рту, пере­но­сят в дуп­ла дере­вьев. Пря­чась в сво­их убе­жи­щах, они так­же пред­ска­зы­ва­ют изме­не­ние север­но­го вет­ра на южный. Когда они чув­ст­ву­ют при­бли­же­ние охот­ни­ка, они тес­но при­жи­ма­ют друг к дру­гу мор­доч­ку, ноги и всю ниж­нюю часть тела, покры­тую ред­кой шел­ко­ви­стой шерст­кой, и сво­ра­чи­ва­ют­ся в клу­бок, так чтобы невоз­мож­но было схва­тить­ся за что-нибудь, кро­ме колю­чек. 134А когда ежи теря­ют надеж­ду на спа­се­ние, они поли­ва­ют себя мочой, разъ­едаю­щей их кожу и пор­тя­щей колюч­ки, ради кото­рых, как они зна­ют, за ними охотят­ся. Поэто­му сле­ду­ет ухит­рить­ся и пой­мать их рань­ше, чем они выпу­стят мочу, посколь­ку в этом слу­чае шкур­ка ежа име­ет осо­бую цен­ность; в про­тив­ном слу­чае она быва­ет попор­чен­ной и лом­кой, а игол­ки ста­но­вят­ся хруп­ки­ми и лег­ко выпа­да­ют, даже если живот­ное, спас­шись бег­ст­вом, оста­ет­ся в живых. Из-за это­го еж обли­ва­ет­ся этой губи­тель­ной для него жид­ко­стью, лишь поте­ряв надеж­ду на спа­се­ние: ведь они сами нена­видят свой яд, до послед­не­го воз­дер­жи­ва­ясь от его при­ме­не­ния, так что обыч­но ежей ловят до того, как они при­бег­нут к это­му сред­ству.

Далее. Свер­ну­тый в клу­бок еж раз­во­ра­чи­ва­ет­ся, если на него побрыз­гать горя­чей водой; пой­мав ежа за одну из зад­них лап, его под­ве­ши­ва­ют и морят голо­дом: убить его ина­че, не повредив при этом шкур­ку, невоз­мож­но. 135Сами по себе ежи небес­по­лез­ны для жиз­ни чело­ве­ка, как дума­ют мно­гие из нас, посколь­ку, если бы у них не было иго­лок, мяг­кие шку­ры домаш­не­го скота были бы бес­по­лез­ны для смерт­ных: ведь ежо­вая шкур­ка исполь­зу­ет­ся для выдел­ки одеж­ды. Одна­ко и здесь исклю­чи­тель­ное пра­во на про­да­жу это­го това­ра при­ве­ло к тому, что обла­даю­щие им тор­гов­цы полу­ча­ют выго­ду от бес­чис­лен­ных под­де­лок; ни одна дру­гая про­бле­ма не тре­бо­ва­ла столь частых раз­би­ра­тельств в сена­те, и не было ни одно­го импе­ра­то­ра, к кото­ро­му про­вин­ции не обра­ща­лись бы с жало­ба­ми на под­дел­ку ежо­вой кожи.

38. (57) 136Уди­ви­тель­ны свой­ства мочи и двух дру­гих живот­ных. Мы слы­ша­ли, что суще­ст­ву­ет неболь­шой зверь, назы­вае­мый леон­то­фон¹⁸⁶, кото­рый встре­ча­ет­ся лишь в тех местах, где живут львы: попро­бо­вав мясо леон­то­фо­на, это могу­чее живот­ное, пове­ли­тель осталь­ных чет­ве­ро­но­гих, немед­лен­но уми­ра­ет. Поэто­му охот­ни­ки на львов сжи­га­ют леон­то­фо­на и посы­па­ют его пра­хом, слов­но ячмен­ной кру­пой, мясо дру­гих живот­ных, исполь­зу­е­мых в каче­стве при­ман­ки; льва уби­ва­ют даже остан­ка­ми леон­то­фо­на: столь силь­на эта отра­ва. Логич­но, что лев нена­видит это живот­ное и, увидев его, под­ми­на­ет под себя и дела­ет все для того, чтобы убить его, не кусая, а тот, защи­ща­ясь, испус­ка­ет мочу, посколь­ку зна­ет, что и она губи­тель­на для льва.

137Рыси при рож­де­нии выде­ля­ют жид­кость, кото­рая, затвер­де­вая или высы­хая, пре­вра­ща­ет­ся в свер­каю­щий дра­го­цен­ный камень густо­го крас­но­го цве­та с огнен­ны­ми про­жил­ка­ми: его назы­ва­ют «рысьей водой». Отсюда про­ис­хо­дит широ­ко рас­про­стра­нен­ное мне­ние о том, что таким обра­зом обра­зу­ет­ся янтарь. Рыси узна­ли об этом и хоро­шо об этом пом­нят, и из нена­ви­сти при­сы­па­ют свою мочу зем­лей, чтобы таким обра­зом она затвер­де­ва­ла быст­рее. (58) 138Дру­гой вид изо­бре­та­тель­но­сти в момент опас­но­сти про­яв­ля­ют бар­су­ки: они отра­жа­ют уда­ры людей и уку­сы собак, разду­вая и рас­тя­ги­вая свою шку­ру.

Бел­ки пред­ска­зы­ва­ют непо­го­ду, зара­нее закры­вая вхо­ды в свои укры­тия с той сто­ро­ны, откуда поду­ет ветер, и откры­вая их с про­ти­во­по­лож­ной; в осталь­ных слу­ча­ях укры­ти­ем слу­жит им их соб­ст­вен­ный чрез­вы­чай­но пуши­стый хвост. Вот поче­му зимой одни живот­ные при­па­са­ют пищу, а дру­гие заме­ня­ют ее сном.

39. (59) 139Гово­рят, что из змей толь­ко гадю­ки пря­чут­ся в зем­ле, осталь­ные же — в тре­щи­нах дере­вьев или рас­се­ли­нах скал. Что каса­ет­ся дру­гих осо­бен­но­стей их поведе­ния, то змеи в тече­ние года могут воз­дер­жи­вать­ся от пищи, если толь­ко защи­ще­ны от холо­да. Все змеи, нахо­дясь в укры­тии, спят и совер­шен­но без­вред­ны.

Подоб­ным же обра­зом зиму­ют и улит­ки, но они пря­чут­ся и в лет­ние меся­цы, в боль­шин­стве слу­ча­ев при­леп­ля­ясь к ска­лам; если даже ото­рвать их силой, они всё же не пока­зы­ва­ют­ся из сво­их рако­вин. 140А живу­щие на Бале­ар­ских ост­ро­вах¹⁸⁷ так назы­вае­мые пещер­ные улит­ки не выпол­за­ют из пещер на зем­лю и не живут в тра­ве, но сцеп­ле­ны друг с дру­гом слов­но вино­град­ная кисть. Суще­ст­ву­ет и дру­гой, менее рас­про­стра­нен­ный тип ули­ток, укры­ваю­щий себя плот­но при­ле­гаю­щей кры­шеч­кой из того же мате­ри­а­ла, что и рако­ви­на. Эти улит­ки посто­ян­но пря­чут­ся в зем­ле; неко­гда их выка­пы­ва­ли толь­ко в обла­сти При­мор­ских Альп, но нача­ли нахо­дить уже и в рай­оне Вели­тер­ны¹⁸⁸; наи­бо­лее же высо­ко цени­мые улит­ки оби­та­ют на ост­ро­ве Асти­па­лея¹⁸⁹.

(60) 141Яще­ри­цы¹⁹⁰, явля­ю­щи­е­ся самым опас­ным вра­гом ули­ток, живут, как гово­рят, не доль­ше шести меся­цев. Ара­вий­ские яще­ри­цы быва­ют дли­ной в локоть¹⁹¹, а в Индии на горе Нис они дости­га­ют дли­ны в два­дцать четы­ре фута¹⁹² и окра­ше­ны в жел­тый, пур­пур­ный или лазо­ре­вый цвет.

40. (61) 142Достой­ны изу­че­ния и мно­гие домаш­ние живот­ные, и преж­де все­го — самое пре­дан­ное чело­ве­ку суще­ство — соба­ка, а так­же лошадь. Мы зна­ем о соба­ке, кото­рая, защи­щая сво­его хозя­и­на, сра­жа­лась с раз­бой­ни­ка­ми и, уже изра­нен­ная, не отхо­ди­ла от его тела, отго­няя птиц и диких зве­рей. Зна­ем мы и о дру­гой соба­ке, из Эпи­ра, кото­рая узна­ла в тол­пе убий­цу сво­его хозя­и­на и сво­и­ми уку­са­ми и лаем вынуди­ла его сознать­ся в совер­шен­ном пре­ступ­ле­нии. Воз­вра­щав­ше­го­ся из изгна­ния царя гара­ман­тов¹⁹³ сопро­вож­да­ли две­сти собак, сра­жав­ших­ся про­тив тех, кто ока­зы­вал ему сопро­тив­ле­ние. 143Жите­ли Коло­фо­на, а так­же Каста­ба­ла¹⁹⁴, дер­жа­ли для исполь­зо­ва­ния в воен­ных дей­ст­ви­ях стаи собак; эти соба­ки отваж­но сра­жа­лись в пер­вых рядах, нико­гда не отсту­па­ли и были их надеж­ней­шей опо­рой, при­чем не тре­бо­вав­шей ника­кой опла­ты. После того, как были уби­ты несколь­ко ким­вров¹⁹⁵, соба­ки охра­ня­ли повоз­ки, слу­жив­шие им дома­ми. Когда был убит <некий> Ясон из Ликии, его соба­ка отка­зы­ва­лась брать пищу и умер­ла от голо­да. А соба­ка, кото­рую Дурис¹⁹⁶ назы­ва­ет Гир­ка­ном, бро­си­лась в огонь после того, как на кост­ре был сожжен царь Лиси­мах¹⁹⁷; подоб­ное же слу­чи­лось и на похо­ро­нах царя Гиеро­на¹⁹⁸. 144Филист¹⁹⁹ же рас­ска­зы­ва­ет о Пир­ре, соба­ке тира­на Гело­на²⁰⁰; рас­ска­зы­ва­ют так­же о соба­ке Нико­меда, царя Вифи­нии²⁰¹, кото­рая рас­тер­за­ла его жену Костин­гис за то, что та сыг­ра­ла с мужем злую шут­ку. Что каса­ет­ся наших собак, то одна из них защи­ти­ла от раз­бой­ни­ка бла­го­род­но­го Вуль­па­ция (он являл­ся учи­те­лем Кас­цел­лия в граж­дан­ском пра­ве)²⁰², под вечер воз­вра­щав­ше­го­ся на асту­рий­ском ино­ход­це из сво­его при­го­род­но­го поме­стья. Точ­но так же, во вре­мя болез­ни, был спа­сен сена­тор Целий²⁰³, под­верг­ший­ся в Пла­цен­ции напа­де­нию воору­жен­ных раз­бой­ни­ков: сена­тор не полу­чил ни одно­го ране­ния до тех пор, пока они не уби­ли его соба­ку. 145Но самый заме­ча­тель­ный слу­чай про­изо­шел на памя­ти наше­го поко­ле­ния: его под­твер­жда­ют Хро­ни­ки рим­ско­го наро­да. Во вре­мя кон­суль­ства Аппия Юлия^[5] и Пуб­лия Силия²⁰⁴ в резуль­та­те раз­би­ра­тель­ства дела Неро­на, сына Гер­ма­ни­ка²⁰⁵, и Тита Саби­на^[6], на послед­не­го и всех его рабов было нало­же­но нака­за­ние. Соба­ку одно­го из этих рабов сна­ча­ла никак не мог­ли отта­щить в тюрь­ме от ее хозя­и­на; затем, когда труп пово­лок­ли по сту­пе­ням Лест­ни­цы Сто­нов, соба­ка, жалоб­но ску­ля, не отхо­ди­ла от его тела, — и всё это на гла­зах огром­ной тол­пы рим­ских граж­дан. Кто-то из тол­пы бро­сил ей кусок мяса, и соба­ка под­нес­ла его ко рту умер­ше­го хозя­и­на, а когда его труп сбро­си­ли в Тибр, под­плы­ла к нему, пыта­ясь удер­жать на воде, — и огром­ная тол­па бро­си­лась, чтобы увидеть пре­дан­ность живот­но­го. 146Одни лишь соба­ки узна­ют сво­его хозя­и­на и пони­ма­ют, если вдруг при­хо­дит кто-нибудь чужой; одни лишь соба­ки узна­ют свои име­на и раз­ли­ча­ют голо­са домаш­них; они пом­нят доро­гу к самым отда­лен­ным местам, и ни одно из существ, не счи­тая чело­ве­ка, не обла­да­ет столь же креп­кой памя­тью, как соба­ки. Усми­рить их наско­ки и ярость мож­но, лишь сев на зем­лю. 147Жизнь еже­днев­но откры­ва­ет в соба­ках всё боль­ше и боль­ше досто­инств, одна­ко наи­бо­лее заме­ча­тель­на их сооб­ра­зи­тель­ность и про­ни­ца­тель­ность во вре­мя охоты. Соба­ка отыс­ки­ва­ет следы и идет по ним, натя­ги­вая пово­док у сопро­вож­даю­ще­го и тем самым при­во­дя его к добы­че; завидев же добы­чу, как мол­ча­ли­во и осто­рож­но, но в то же вре­мя и как крас­но­ре­чи­во она пода­ет знак сна­ча­ла хво­стом, а потом — мор­дой! Поэто­му даже когда соба­ки одрях­ле­ют от ста­ро­сти и ста­нут сле­пы­ми и немощ­ны­ми, охот­ни­ки носят их на руках, а те при­ню­хи­ва­ют­ся к запа­хам и мор­дой пока­зы­ва­ют на укры­тия. 148Индий­цы пред­по­чи­та­ют собак, рож­ден­ных от тиг­ров, и для это­го во вре­мя брач­но­го сезо­на остав­ля­ют в лесу при­вя­зан­ных <к дере­вьям> теч­ных сук. Пер­вое и вто­рое потом­ство <от тако­го сою­за> рож­да­ет­ся, по их мне­нию, слиш­ком сви­ре­пым, и вос­пи­ты­ва­ют­ся лишь щен­ки от третье­го поме­та. Точ­но так же гал­лы вос­пи­ты­ва­ют потом­ство собак от вол­ков; каж­дая такая стая слу­ша­ет­ся сво­его вожа­ка и сле­ду­ет за ним; она сопро­вож­да­ет сво­его лиде­ра на охо­те и под­чи­ня­ет­ся ему — ведь соба­ки соблюда­ют опре­де­лен­ную иерар­хию. 149Извест­но, что живу­щие у Нила соба­ки лака­ют воду из реки на бегу, чтобы не дать кро­ко­ди­лам воз­мож­но­сти насы­тить свою алч­ность. Во вре­мя похо­да Алек­сандра Вели­ко­го в Индию²⁰⁶ царь Алба­нии²⁰⁷ пода­рил ему соба­ку необыч­ной вели­чи­ны; при­дя в вос­хи­ще­ние от ее вну­ши­тель­ных раз­ме­ров, Алек­сандр при­ка­зал выпу­стить про­тив пса мед­ведей, а потом каба­нов и диких коз: пре­зри­тель­но глядя на них, соба­ка даже не поше­ве­ли­лась. Эта вялость столь огром­но­го суще­ства рас­сер­ди­ла бла­го­род­ную душу импе­ра­то­ра, и он при­ка­зал убить соба­ку. Слух об этом дошел до албан­ско­го царя; тот послал еще одну соба­ку, доба­вив при этом, чтобы Алек­сандр не пытал­ся испы­ты­вать ее на неболь­ших живот­ных, но лишь на льве или слоне: ведь у него толь­ко две такие соба­ки, и если будет уби­та и эта, то не оста­нет­ся ни одной. 150Алек­сандр не замед­лил с испы­та­ни­ем и увидел, что лев очень быст­ро был повер­жен. После это­го он при­ка­зал при­ве­сти сло­на и ни от како­го дру­го­го зре­ли­ща не полу­чил он боль­ше­го удо­воль­ст­вия: устра­шаю­ще взды­бив шерсть на всем теле, пес сна­ча­ла оглу­ши­тель­но зала­ял, а затем стал наска­ки­вать на сло­на, забе­гая то с одной, то с дру­гой сто­ро­ны по всем пра­ви­лам воен­но­го искус­ства, насту­пая и отсту­пая имен­но в тот момент, когда это было необ­хо­ди­мо. Пес про­де­лы­вал всё это до тех пор, пока слон, непре­рыв­но кру­жив­ший­ся на одном месте, не рух­нул с такой силой, что затряс­лась зем­ля.

(62) 151Соба­чий род дает потом­ство один раз в два года. Поло­вой зре­ло­сти соба­ки дости­га­ют к кон­цу пер­во­го года жиз­ни. Щен­ков они носят в тече­ние шести­де­ся­ти дней. Дете­ны­ши рож­да­ют­ся сле­пы­ми, и чем боль­ше мате­рин­ско­го моло­ка они пьют, тем поз­же про­зре­ва­ют. Тем не менее зре­ние у них появ­ля­ет­ся не поз­же трех недель от роду и не рань­ше одной неде­ли. Неко­то­рые гово­рят, буд­то, если родил­ся один щенок, он начи­на­ет видеть на девя­тый день, если двой­ня — на деся­тый и так далее: с при­бав­ле­ни­ем каж­до­го сле­дую­ще­го щен­ка день их про­зре­ния соот­вет­ст­вен­но ото­дви­га­ет­ся, и что буд­то бы сука, рож­ден­ная в пер­вом поме­те, про­зре­ва­ет быст­рее. Луч­шим щен­ком поме­та явля­ет­ся тот, кото­рый начи­на­ет видеть послед­ним, или же тот, кого мать пер­вым отне­сет в кону­ру.

(63) 152Соба­чье бешен­ство опас­но для людей, как мы уже гово­ри­ли, в июле — авгу­сте, ибо уку­шен­ные в этот пери­од чув­ст­ву­ют при­во­дя­щее к гибе­ли отвра­ще­ние к воде. Поэто­му, чтобы пред­от­вра­тить бешен­ство, в тече­ние трид­ца­ти ука­зан­ных дней в пищу соба­кам под­ме­ши­ва­ют помет, в основ­ном — кури­ный, или, если живот­ное уже забо­ле­ло, — элле­бор (чеме­ри­цу). 41. Един­ст­вен­ным же спа­се­ни­ем от уку­са <беше­ной соба­ки> явля­ет­ся най­ден­ный недав­но в соот­вет­ст­вии с отве­том ора­ку­ла корень дикой розы, назы­вае­мой <по-гре­че­ски> «цикорро­да»²⁰⁸. 153Колу­мел­ла²⁰⁹ сооб­ща­ет, что если у соба­ки на соро­ко­вой день от рож­де­ния отре­зать хвост и сустав, кото­рым он при­креп­ля­ет­ся к телу, таким обра­зом, чтобы был уда­лен спин­ной нерв, то и хвост сно­ва не отрас­тет, и соба­ка не забо­ле­ет бешен­ст­вом. До наших дней сохра­ни­лись сведе­ния о <двух> чуде­сах (об этом я уже гово­рил): о гово­ря­щей соба­ке и о лаю­щей змее, жив­ших во вре­мя изгна­ния <царя> Тарк­ви­ния²¹⁰.

42. (64) 154Алек­сан­дру так­же вез­ло и с ред­ки­ми лошадь­ми. Коня <его> назы­ва­ли Буце­фа­лом — то ли из-за сви­ре­по­го вида, то ли из-за выжжен­но­го на пле­че тав­ра в виде бычьей голо­вы²¹¹. Гово­рят, что его за шест­на­дцать талан­тов купи­ли из табу­на Фило­ни­ка из Фар­сал, посколь­ку Алек­сандр, в то вре­мя еще ребе­нок, был оча­ро­ван кра­сотой коня²¹². Будучи укра­шен цар­ским чепра­ком, Буце­фал не раз­ре­шал садить­ся на себя нико­му, кро­ме Алек­сандра; в осталь­ных же слу­ча­ях поз­во­лял сед­лать себя всем. Утвер­жда­ют, что Буце­фал про­сла­вил­ся и воен­ны­ми подви­га­ми: будучи ранен в сра­же­нии под Фива­ми²¹³, он не поз­во­лил Алек­сан­дру пере­сесть на дру­го­го коня; совер­шил он и мно­же­ство дру­гих подви­гов подоб­но­го рода. Поэто­му после его смер­ти царь воз­гла­вил похо­рон­ную про­цес­сию и осно­вал вокруг его моги­лы город, назван­ный его име­нем²¹⁴. 155Гово­рят, что конь дик­та­то­ра Цеза­ря²¹⁵ так­же не поз­во­лял садить­ся на себя нико­му, кро­ме хозя­и­на, и что его пере­д­ние ноги были похо­жи на чело­ве­че­ские — имен­но таким изо­бра­жа­ет его скульп­ту­ра, сто­я­щая перед хра­мом Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы²¹⁶. Боже­ст­вен­ный Август так­же соорудил погре­баль­ный холм сво­е­му коню, о чем гово­рит­ся в поэ­ме Гер­ма­ни­ка²¹⁷. В Агри­ген­те²¹⁸ могиль­ные хол­мы мно­гих лоша­дей увен­ча­ны пира­мида­ми. Юба пере­да­ет, что Семи­ра­мида так горя­чо люби­ла сво­его коня, что даже жила с ним²¹⁹. 156Скиф­ская кава­ле­рия по пра­ву сла­вит­ся подви­га­ми сво­их коней: так, когда некий вое­на­чаль­ник, вызван­ный на поеди­нок сво­им вра­гом, был им убит, и про­тив­ник при­бли­зил­ся, чтобы снять доспе­хи с побеж­ден­но­го, конь послед­не­го сво­и­ми наско­ка­ми и уку­са­ми забил его насмерть. Дру­гой конь, когда с его глаз сня­ли шоры и он увидел, что покрыл соб­ст­вен­ную мать, бро­сил­ся к обры­ву и покон­чил жизнь само­убий­ст­вом. Мы зна­ем, что на Реа­тин­ском поле по той же самой при­чине был рас­тер­зан <какой-то> пас­тух. Ведь кони пони­ма­ют и род­ст­вен­ные свя­зи, и моло­дая кобы­ла в табуне охот­нее сле­ду­ет за сво­ей сест­рой-погод­ком, неже­ли за мате­рью. 157Понят­ли­вость лоша­дей столь вели­ка, что, как извест­но, вся кон­ни­ца сиба­рит­ско­го вой­ска обыч­но слов­но бы пля­са­ла под зву­ки воен­ной музы­ки. Кро­ме того, кони из Сиба­ри­са²²⁰ пред­чув­ст­во­ва­ли бли­зя­ще­е­ся сра­же­ние и горе­ва­ли о сво­их хозя­е­вах, когда те поги­ба­ли; порой они даже пла­ка­ли из-за тяже­лой утра­ты. После убий­ства царя Нико­меда его конь, отка­зав­шись от пищи, умер от голо­да. 158Филарх²²¹ рас­ска­зы­ва­ет, что после того, как Антиох погиб в сра­же­нии²²², один из гала­тов²²³ — Цен­та­рет, — пой­мав его коня, осед­лал его, чтобы ехать в три­ум­фаль­ной про­цес­сии: конь же, при­дя в него­до­ва­ние, заку­сил уди­ла, чтобы тот не смог управ­лять им, и бро­сил­ся к обры­ву, где и погиб вме­сте со всад­ни­ком. Филист рас­ска­зы­ва­ет, что Дио­ни­сий²²⁴ бро­сил сво­его коня, увяз­ше­го в боло­те, а тот, выбрав­шись оттуда, побе­жал по следам сво­его хозя­и­на, при­чем его гри­ву обле­пил рой пчел: и в соот­вет­ст­вии с этим зна­ме­ни­ем Дио­ни­сий захва­тил власть.

(65) 159Умст­вен­ные спо­соб­но­сти лоша­дей опи­сать невоз­мож­но. Воору­жен­ные копья­ми всад­ни­ки по опы­ту зна­ют о послу­ша­нии лоша­дей: те помо­га­ют им выпол­нять труд­ные манев­ры, пре­крас­но вла­дея сво­им телом; кро­ме того, кони под­ни­ма­ют упав­шее на зем­лю ору­жие и пере­да­ют его всад­ни­ку. И в цир­ке запря­жен­ные в повоз­ку лоша­ди всем сво­им поведе­ни­ем ясно пока­зы­ва­ют, что пони­ма­ют кри­ки обод­ре­ния и похва­лы. 160На риста­ли­щах в Цир­ке (это про­ис­хо­ди­ло во вре­мя празд­но­ва­ния Цеза­рем Клав­ди­ем Сто­лет­них игр)²²⁵ воз­ни­ца Белых²²⁶ по име­ни Коракс («Ворон») был выбит на самом стар­те. Тем не менее его упряж­ка заня­ла пер­вое место и удер­жи­ва­ла его, при­чем кони отго­ня­ли про­тив­ни­ков и про­де­лы­ва­ли про­тив сво­их сопер­ни­ков всё то, что они долж­ны были бы делать под руко­вод­ст­вом опыт­ней­ше­го воз­ни­цы; одна­ко, посколь­ку коням было стыд­но, что сво­им мастер­ст­вом они пре­взо­шли чело­ве­че­ское искус­ство, они, прой­дя поло­жен­ное рас­сто­я­ние, как вко­пан­ные оста­но­ви­лись на финиш­ной чер­те. 161Еще боль­шее чудо про­изо­шло встарь, во вре­мя пле­бей­ских риста­лищ в Цир­ке, когда воз­ни­ца был сбро­шен, а его лоша­ди, слов­но он <всё еще> пра­вил ими, при­ска­ка­ли к Капи­то­лию и три­жды объ­е­ха­ли храм. Одна­ко самым вели­ким чудом было, когда туда же при­бы­ла из Вей­ев²²⁷ упряж­ка с паль­мо­вой вет­вью и вен­цом, хотя Рату­мен­на, победив­ший в Вей­ях, был <с нее> сбро­шен: отсюда впо­след­ст­вии ворота полу­чи­ли свое назва­ние. 162Сар­ма­ты²²⁸ под­готав­ли­ва­ют сво­их лоша­дей к дол­го­му пути, не давая им пищи за день до выступ­ле­ния и поз­во­ляя лишь немно­го напить­ся: бла­го­да­ря этим мерам они без­оста­но­воч­но про­ез­жа­ют вер­хом путь в сто пять­де­сят миль²²⁹.

Неко­то­рые кони живут до пяти­де­ся­ти лет, а кобы­лы — мень­ше; кобы­лы пере­ста­ют рас­ти в пяти­лет­нем воз­расте, а жереб­цы — годом поз­же. Экс­те­рьер лоша­дей, кото­ро­му сле­ду­ет отда­вать пред­по­чте­ние, наи­луч­шим обра­зом опи­сан в поэ­ме Вер­ги­лия²³⁰, одна­ко и мы гово­рим об этом в кни­ге «О мета­нии дро­ти­ков всад­ни­ка­ми»²³¹, и я вижу, что с этим соглас­ны почти все. К лоша­дям же, участ­ву­ю­щим в цир­ко­вых состя­за­ни­ях, предъ­яв­ля­ют­ся иные тре­бо­ва­ния, и поэто­му если к какой-либо дру­гой служ­бе могут ока­зать­ся непри­год­ны <уже> двух­лет­ки, в цир­ко­вых состя­за­ни­ях тре­бу­ют­ся кони не моло­же пяти лет.

(66) 163Бере­мен­ность у живот­ных это­го рода длит­ся один­на­дцать меся­цев, а жере­бя­та рож­да­ют­ся на две­на­дца­тый. Как пра­ви­ло, лоша­ди схо­дят­ся в весен­нее рав­но­ден­ст­вие, когда оба живот­ных дости­га­ют двух­лет­не­го воз­рас­та, одна­ко у трех­ле­ток потом­ство быва­ет креп­че. Жере­бец про­из­во­дит потом­ство до трид­ца­ти трех лет; дело в том, что он пере­ста­ет участ­во­вать в скач­ках и исполь­зу­ет­ся как про­из­во­ди­тель с два­дца­ти лет. Гово­рят, что жере­бец из Опун­та²³² про­жил и до соро­ка лет, одна­ко ему тре­бо­ва­лась помощь, чтобы под­нять­ся на пере­д­ние ноги. 164С дру­гой сто­ро­ны, мало какие дру­гие живот­ные про­из­во­дят на свет мень­ше потом­ства, чем лоша­ди; поэто­му меж­ду случ­ка­ми дела­ют пере­ры­вы, и всё же ни один жере­бец не может слу­чать­ся более пят­на­дца­ти раз в год. Охва­чен­ные стра­стью кобы­лы успо­ка­и­ва­ют­ся, если им под­ре­зать гри­ву; жере­бят­ся же они за всю свою жизнь до соро­ка раз. Живут кобы­лы, как гово­рят, до семи­де­ся­ти пяти лет. 165У это­го вида живот­ных бере­мен­ная сам­ка рожа­ет стоя; свое потом­ство она любит боль­ше, чем сам­ки дру­гих живот­ных. И дей­ст­ви­тель­но, жере­бя­та рож­да­ют­ся с <неким> любов­ным сна­до­бьем — его назы­ва­ют «гип­по­ма­нес» (лоша­ди­ное безу­мие) — во лбу: вели­чи­ной оно с вин­ную яго­ду, чер­но­го цве­та, и роже­ни­ца тот­час его съе­да­ет — ина­че она не поз­во­лит жере­бен­ку себя сосать. Если кто-нибудь отни­мет у нее жере­бен­ка до это­го, то спе­ци­фи­че­ский запах <гип­по­ма­не­са> сведет того с ума. Если жере­бе­нок поте­ря­ет мать, то осталь­ные кобы­лы в том же табуне выкарм­ли­ва­ют сироту. Гово­рят, что в тече­ние трех дней после рож­де­ния жере­бя­та не в состо­я­нии мор­дой дотя­нуть­ся до зем­ли. Чем более жад­но лошадь пьет, тем глуб­же она погру­жа­ет нозд­ри в воду. Ски­фы²³³ пред­по­чи­та­ют исполь­зо­вать на войне кобы­лиц, посколь­ку те мочат­ся на ходу.

(67) 166Извест­но, что в Лузи­та­нии вбли­зи горо­да Оли­зи­по­на и реки Таг²³⁴ кобы­ли­цы ста­но­вят­ся лицом к запад­но­му вет­ру фаво­нию и вды­ха­ют животво­ря­щий воздух, в резуль­та­те чего у них рож­да­ют­ся жере­бя­та, при­чем очень быст­ро­но­гие, но живу­щие не более трех лет. Там же в Испа­нии пле­ме­на галан­ков и асту­рий­цев раз­во­дят коней той поро­ды, кото­рую мы назы­ваем «тел­до­ны». Более мел­ких коней назы­ва­ют «асту­рий­ски­ми ино­хо­д­ца­ми»: бегут они не обыч­ным шагом, а плав­ной рысью, одно­вре­мен­но выно­ся впе­ред то обе пра­вые, то обе левые ноги; отсюда и пере­ня­ли искус­ство обу­че­ния лоша­дей ходить ино­хо­дью.

Лоша­ди боле­ют почти все­ми теми болез­ня­ми, что и люди, а кро­ме того под­вер­же­ны пово­роту моче­во­го пузы­ря, как и все тяг­ло­вые живот­ные.

43. (68) 167Марк Варрон²³⁵ рас­ска­зы­ва­ет, что для сена­то­ра Квин­та Аксия был куп­лен осел за четы­ре­ста тысяч сестер­ци­ев; пожа­луй, это самая боль­шая сум­ма, когда-либо запла­чен­ная за живот­ное. Ослов, без сомне­ния, очень хоро­шо исполь­зо­вать и на вспаш­ке, но в осо­бен­но­сти — при раз­веде­нии мулов. Обра­ща­ют вни­ма­ние и на то, где роди­лись мулы: в Гре­ции сла­вят­ся раз­во­ди­мые в Арка­дии, в Ита­лии — в Реа­тин­ской обла­сти²³⁶. Сам осел пло­хо пере­но­сит холод, вслед­ст­вие чего его не раз­во­дят на Пон­те²³⁷; кро­ме того, нель­зя слу­чать его в весен­нее рав­но­ден­ст­вие, как дру­гих живот­ных, а лишь в жар­кую лет­нюю пору. 168Когда сам­цы не работа­ют, они ста­но­вят­ся менее про­из­во­ди­тель­ны­ми. Сам­ки дости­га­ют брач­но­го воз­рас­та самое ран­нее в два с поло­ви­ной года, но обыч­но — в три года; они слу­ча­ют­ся столь­ко же раз, сколь­ко и кобы­лы, в те же меся­цы и тем же спо­со­бом. Одна­ко их мат­ка не может удер­жать семен­ную жид­кость и извер­га­ет ее, если толь­ко сам­ку побо­я­ми не застав­ля­ют после сно­ше­ния пустить­ся в бег. Двой­ню она при­но­сит ред­ко. Соби­раю­ща­я­ся рожать осли­ца пря­чет­ся от све­та и ищет тени, так чтобы ее не увидел чело­век. Она спо­соб­на рожать на про­тя­же­нии всей жиз­ни, кото­рая длит­ся трид­цать лет. 169Любовь к потом­ству у нее очень вели­ка, но отвра­ще­ние к воде — еще боль­ше: осли­ца сквозь огонь пой­дет к сво­им дете­ны­шам, но если на ее пути ока­зы­ва­ет­ся малей­ший руче­ек, она боит­ся замо­чить даже кра­е­шек копыт. Да и на паст­би­ще осли­цы будут пить толь­ко из тех источ­ни­ков, к кото­рым они при­вык­ли, и лишь в тех местах, где они могут добрать­ся до воды, не замо­чив копы­та; они так­же не будут пере­хо­дить по мост­кам, сквозь щели кото­рых вид­на вода. Про­сто уди­ви­тель­но: они будут изны­вать от жаж­ды, но напьют­ся из незна­ко­мой реки толь­ко в том слу­чае, если их заста­вят или упро­сят! В без­опас­но­сти они нахо­дят­ся лишь в про­стор­ном стой­ле, посколь­ку им снят­ся раз­ные сны, а во сне они часто ляга­ют­ся, и, если нахо­дят­ся не в доста­точ­но про­стор­ном стой­ле, то уда­ря­ют­ся о твер­дые пере­го­род­ки, что при­во­дит к хро­мо­те. 170Доход, полу­чае­мый от ослиц, пре­вос­хо­дит самую обиль­ную воен­ную добы­чу: извест­но, что в Кельт­ибе­рии²³⁸ неко­то­рые осли­цы рожа­ли потом­ство на четы­ре­ста тысяч сестер­ци­ев, осо­бен­но, если понес­ли от мулов. Гово­рят, что решаю­щее зна­че­ние у осли­цы име­ет <цвет> рес­ниц и волос на ушах, ибо, хотя всё осталь­ное тело ее окра­ше­но в один цвет, потом­ство вос­про­из­во­дит все те цве­та, в какие окра­ше­ны рес­ни­цы и воло­сы на ушах. Меце­нат²³⁹ ввел в обы­чай пода­вать на пирах мясо домаш­них ослят, кото­рое в то вре­мя цени­лось гораздо боль­ше, чем мясо диких ослов; одна­ко после Меце­на­та осли­ное мясо пере­ста­ло быть дели­ка­те­сом. Когда живот­ные это­го вида начи­на­ют терять зре­ние, они очень быст­ро сла­бе­ют.

44. (69) 171От спа­ри­ва­ния осла и кобы­ли­цы на три­на­дца­тый месяц рож­да­ет­ся мул — живот­ное, обла­даю­щее исклю­чи­тель­ной силой для сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных работ. Для полу­че­ния мулов выби­ра­ют кобыл не моло­же четы­рех и не стар­ше деся­ти лет. Гово­рят так­же, что сам­ки одно­го вида отвер­га­ют сам­цов дру­го­го вида, если толь­ко те в дет­стве не были вскорм­ле­ны моло­ком самок того вида, с кото­рым всту­па­ют в сно­ше­ния; поэто­му <ското­во­ды> под покро­вом тьмы хва­та­ют жере­бят и под­во­дят их к сос­кам кобыл или ослиц. Мулы рож­да­ют­ся так­же и от спа­ри­ва­ния коня и осли­цы, но в этом слу­чае они непо­слуш­ны, неукро­ти­мы и упря­мы. К тому же потом­ство от ста­рых самок непо­во­рот­ли­во. 172Если сам­ку, забе­ре­ме­нев­шую от жереб­ца, спа­рить с ослом, то это при­ведет к выкиды­шу, но не наобо­рот. Заме­че­но, что самок луч­ше все­го спа­ри­вать на седь­мой день после родов, а сам­цы спа­ри­ва­ют­ся луч­ше, когда уста­ют. Счи­та­ет­ся, что та сам­ка, кото­рая не зачнет рань­ше, чем поте­ря­ет так назы­вае­мые молоч­ные зубы, явля­ет­ся бес­плод­ной, как и та, что не рожа­ет после пер­во­го же зача­тия. Сам­цов, родив­ших­ся от жереб­ца и осли­цы, древ­ние назы­ва­ли лоша­ка­ми, в то вре­мя как сло­во «мул» употреб­ля­лось для обо­зна­че­ния потом­ства от осла и кобы­лы. 173Заме­че­но, что потом­ство от живот­ных двух этих раз­лич­ных пород пред­став­ля­ет собой тре­тий вид, не похо­жий ни на одно­го из роди­те­лей, и что появив­ши­е­ся таким обра­зом живот­ные сами не могут дать потом­ства; это отно­сит­ся к живот­ным всех видов, и имен­но это явля­ет­ся при­чи­ной бес­пло­дия самок мулов. В наших Анна­лах есть сведе­ния о том, что мулы изред­ка име­ют потом­ство, одна­ко это счи­та­ли сказ­ка­ми. Фео­фраст²⁴⁰ рас­ска­зы­ва­ет, что в основ­ном мулов раз­во­дят в Кап­па­до­кии²⁴¹, но мулы этой обла­сти отно­сят­ся к осо­бой раз­но­вид­но­сти. Чтобы мул пере­стал лягать­ся, надо поча­ще давать ему пить вино. 174В запи­сях доволь­но мно­гих гре­ков есть сведе­ния о том, что от спа­ри­ва­ния лоша­ди с мулом родил­ся так назы­вае­мый «гин­нус», то есть кар­ли­ко­вый мул. Сам­ки, рож­ден­ные от кобы­лы и при­ру­чен­но­го дико­го осла, очень быст­ро бега­ют и име­ют необы­чай­но вытя­ну­тые копы­та; тело у них очень худое, а дух неукро­ти­мый.

В каче­стве же про­из­во­ди­те­ля всех пре­вос­хо­дит пото­мок дико­го осла и домаш­ней осли­цы. Заме­ча­тель­ны дикие ослы во Фри­гии и Лика­о­нии²⁴². Афри­ка сла­вит­ся моло­ды­ми осля­та­ми: это изыс­кан­ное лаком­ство назы­ва­ет­ся там «лали­зио». 175Как сле­ду­ет из свиде­тель­ства афи­нян, один мул про­жил восемь­де­сят лет. Дей­ст­ви­тель­но, афи­няне так вос­тор­га­лись тем, что он, уже не работав­ший из-за сво­их пре­клон­ных лет на стро­и­тель­стве хра­ма на Акро­по­ле, вооду­шев­лял под­ни­маю­щий­ся в гору скот сво­им при­сут­ст­ви­ем и пытал­ся ему помочь, что изда­ли декрет, соглас­но кото­ро­му хле­бо­тор­гов­цы не долж­ны были отго­нять это­го мула от сво­их лот­ков.

45. (70) 176Гово­рят, что индий­ские быки столь же высо­ки, как вер­блюды, а вели­чи­на их рогов дости­га­ет четы­рех футов²⁴³. В наших кра­ях [подоб­ной высотой] более все­го, со вре­мен Пир­ра²⁴⁴, сла­вят­ся эпир­ские быки: как гово­рят, уже тогда царь обра­тил на них вни­ма­ние. Пирр добил­ся это­го резуль­та­та тем, что отби­рал для спа­ри­ва­ния быков не моло­же четы­рех лет: поэто­му они были огром­ны. Неко­то­рое коли­че­ство их потом­ства про­дол­жа­ет жить и сей­час, одна­ко теперь для раз­мно­же­ния исполь­зу­ют годо­ва­лых телок, хотя в двух­лет­нем воз­расте они боль­ше под­хо­дят для этой цели; быков же исполь­зу­ют в каче­стве про­из­во­ди­те­лей в четы­рех­лет­нем воз­расте. Еже­год­но каж­дый бык спа­ри­ва­ет­ся с деся­тью тел­ка­ми. Гово­рят, что если после спа­ри­ва­ния бык пой­дет напра­во, то родят­ся быч­ки, если нале­во — телоч­ки. 177Для зача­тия доста­точ­но одной случ­ки: если же слу­чай­но зача­тия не про­изой­дет, сам­ка вновь при­хо­дит к быку через два­дцать дней. Рожа­ют они на деся­тый месяц; преж­девре­мен­но родив­ший­ся теле­нок выбра­ко­вы­ва­ет­ся. Неко­то­рые утвер­жда­ют, что коро­ва рожа­ет в самый послед­ний день деся­то­го меся­ца. Двой­ня рож­да­ет­ся ред­ко. Спа­ри­ва­ние про­ис­хо­дит через трид­цать дней после появ­ле­ния Дель­фи­на за день до Январ­ских нон²⁴⁵, а ино­гда и осе­нью. Народ­но­сти же, питаю­щи­е­ся моло­ком, рас­тя­ги­ва­ют срок спа­ри­ва­ния на столь дли­тель­ное вре­мя, что у них круг­лый год име­ет­ся этот про­дукт. Волы же сово­куп­ля­ют­ся не чаще двух раз в день. 178Быки явля­ют­ся един­ст­вен­ны­ми живот­ны­ми, кото­рые пасут­ся, даже идя задом напе­ред; у гара­ман­тов они пасут­ся толь­ко таким обра­зом. Сам­ки живут самое боль­шее пят­на­дцать лет, сам­цы — два­дцать; в пол­ную силу они вхо­дят в воз­расте пяти лет. Гово­рят, что они наби­ра­ют вес от купа­ния в горя­чей воде или если кто-нибудь, сде­лав над­рез на их шку­ре, вду­ет им во внут­рен­но­сти воздух через трост­ни­ко­вую палоч­ку. 179Не сле­ду­ет счи­тать более пло­хим потом­ство, кото­рое не слиш­ком кра­си­во на вид: аль­пий­ские коро­вы, несрав­нен­но более мел­кие по раз­ме­рам, дают гораздо боль­ше моло­ка и более работо­спо­соб­ны, хотя ярмо накла­ды­ва­ет­ся им не на шею, а на голо­ву. У сирий­ских быков нет под­груд­ка, но име­ет­ся горб на спине. Гово­рят, что и быки из Карии, так­же одной из обла­стей Азии, обла­да­ют без­образ­ной наруж­но­стью²⁴⁶, у них име­ет­ся опу­холь, кото­рая тянет­ся от шеи по пле­чам, и вывер­ну­тые рога, — одна­ко они отлич­ные работ­ни­ки. Если же они чер­но­го или бело­го цве­та, то счи­та­ют­ся непри­год­ны­ми для вспаш­ки зем­ли; у волов рога мень­ше и тонь­ше, чем у быков. 180Быков сле­ду­ет укро­щать в трех­лет­нем воз­расте; более стар­ших при­ру­чать позд­но, более моло­дых — преж­девре­мен­но. Луч­ший спо­соб под­гото­вить дико­го быч­ка — впрячь его в пару с уже при­ру­чен­ным. Ведь это живот­ное явля­ет­ся нашим това­ри­щем в рабо­те и зем­леде­лии. Древ­ние окру­жа­ли его такой заботой, что нам изве­стен слу­чай, когда по при­го­во­ру рим­ско­го наро­да был осуж­ден чело­век, убив­ший быка по нау­ще­нию сво­его наг­ло­го любим­чи­ка, заявив­ше­го, что, мол, он живет в деревне, а бычьих внут­рен­но­стей нико­гда не ел: тот чело­век был отведен в тюрь­му, слов­но он убил сво­его коло­на²⁴⁷. 181Быки име­ют бла­го­род­ный вид, сви­ре­пую мор­ду, покры­тые шер­стью уши, гото­вые и ищу­щие сра­же­ния рога; наи­бо­лее опас­ны, одна­ко, их пере­д­ние ноги: заго­ра­ясь гне­вом, бык сто­ит и бьет <о зем­лю> то одной, то дру­гой ногой, осы­пая свое брю­хо пес­ком: это един­ст­вен­ное живот­ное, кото­рое дово­дит себя до исступ­ле­ния подоб­ным обра­зом. 182Мы виде­ли, как, пови­ну­ясь при­ка­зу, быки сра­жа­лись друг с дру­гом; мы виде­ли, как во вре­мя выступ­ле­ний они по при­ка­зу кру­жи­лись; как, упав <на песок>, они сно­ва вста­ва­ли, когда их бра­ли за рога; как, не успев лечь, они тут же под­ни­ма­лись с зем­ли, и даже как они, слов­но воз­ни­цы, сто­я­ли на мчав­ших­ся во весь опор колес­ни­цах. Фес­са­лий­ское пле­мя при­ду­ма­ло сле­дую­щее: <всад­ник> ска­чет рядом с быком и уби­ва­ет его, схва­тив за рог и выво­ра­чи­вая ему шею. Дик­та­тор Цезарь впер­вые дал подоб­ное зре­ли­ще в Риме²⁴⁸. 183Кро­ме того, быки явля­ют­ся пыш­ной жерт­вой и пре­крас­но уми­ло­стив­ля­ют богов. Лишь у это­го живот­но­го из чис­ла тех, кто име­ет доволь­но длин­ный хвост, хвост не име­ет поло­жен­ной дли­ны от рож­де­ния: у одно­го лишь быка он рас­тет до тех пор, пока не достанет до копыт. Поэто­му при отбо­ре при­но­си­мых в жерт­ву телят смот­рят, чтобы их хвост дохо­дил до колен­ной чашеч­ки: если хвост коро­че, жерт­во­при­но­ше­ние не совер­ша­ет­ся. Заме­че­но так­же, что быч­ки, при­не­сен­ные к алта­рям на чело­ве­че­ских пле­чах, не явля­ют­ся угод­ным богам жерт­во­при­но­ше­ни­ем; точ­но так же нель­зя уми­ло­сти­вить богов, если при­но­си­мый в жерт­ву теле­нок хро­ма­ет, или не соот­вет­ст­ву­ет тре­бо­ва­ни­ям, или же само­воль­но ухо­дит от алта­ря. Сре­ди чудес былых вре­мен часто встре­чал­ся гово­ря­щий бык, и, когда об этом объ­яв­ля­ли, сенат, как пра­ви­ло, заседал на откры­том возду­хе.

46. (71) 184В Егип­те быку покло­ня­ют­ся как боже­ству и назы­ва­ют его Апи­сом. Его отли­чи­тель­ным зна­ком явля­ет­ся нахо­дя­ще­е­ся на пра­вом боку бело­снеж­ное пят­но в фор­ме рас­ту­щей луны, а под язы­ком — нарост, кото­рый <егип­тяне> назы­ва­ют кан­фар («жук»)²⁴⁹. Быку не поз­во­ле­но жить доль­ше опре­де­лен­но­го воз­рас­та²⁵⁰. Уби­ва­ют его, топя в жре­че­ском источ­ни­ке²⁵¹, после чего со сте­на­ни­я­ми отправ­ля­ют­ся на поис­ки дру­го­го быка; всё то вре­мя, пока не най­дут заме­ны, егип­тяне погру­же­ны в скорбь и ходят с опу­щен­ны­ми голо­ва­ми. Одна­ко его нико­гда не ищут дол­го. 185Когда пре­ем­ник най­ден, сто жре­цов отво­дят его в Мем­фис. У Апи­са име­ет­ся два свя­ти­ли­ща²⁵², назы­вае­мых спаль­ня­ми, и целые наро­ды полу­ча­ют там про­ро­че­ства: когда Апис вхо­дит в один покой, это явля­ет­ся радост­ным зна­ком, а когда в дру­гой — пред­ве­ща­ет ужас­ные несча­стья. Апис отве­ча­ет на вопро­сы и част­ных лиц, беря пищу из рук вопро­шаю­ще­го; но он отвер­нул­ся от руки Цеза­ря Гер­ма­ни­ка, уби­то­го немно­го поз­же²⁵³.

Обыч­но Апис живет в уеди­не­нии, а когда появ­ля­ет­ся перед наро­дом, идет в сопро­вож­де­нии лик­то­ров, рас­чи­щаю­щих для него доро­гу, и вата­ги маль­чи­шек, пою­щих пес­ни в его честь. Апис, похо­же, пони­ма­ет это, и хочет, чтобы ему покло­ня­лись. Эти маль­чиш­ки неожи­дан­но впа­да­ют в безу­мие и воз­ве­ща­ют буду­щее. 186Раз в год Апи­су пока­зы­ва­ют коро­ву, так­же име­ю­щую осо­бые отли­чи­тель­ные зна­ки, но не те, что у Апи­са; при­чем гово­рят, что ее все­гда нахо­дят и уби­ва­ют в тече­ние одно­го и того же дня. Око­ло Мем­фи­са на Ниле име­ет­ся место, кото­рое из-за сво­ей фор­мы назы­ва­ет­ся «фиа­лом»: еже­год­но там бро­са­ют в воду золотые и сереб­ря­ные блюда в те дни, кото­рые счи­та­ют­ся дня­ми рож­де­ния Апи­са. Дней этих насчи­ты­ва­ет­ся семь, и, что уди­ви­тель­но, кро­ко­ди­лы в эти дни нико­го не тро­га­ют; после же полу­дня вось­мо­го дня сви­ре­пость к этим чудо­ви­щам воз­вра­ща­ет­ся.

47. (72) 187Овцы очень полез­ны как при при­не­се­нии уми­ло­сти­ви­тель­ных жертв богам, так и для полу­че­ния шер­сти. Если быки улуч­ша­ют пищу чело­ве­ка, то защи­той сво­его тела он обя­зан овцам. Сам­цы и сам­ки спо­соб­ны к раз­мно­же­нию в пери­од от двух до девя­ти лет, а в неко­то­рых слу­ча­ях — и до деся­ти лет. Ягня­та впер­вые рожаю­щей овцы мень­ше раз­ме­ром. Все овцы сово­куп­ля­ют­ся в пери­од от захо­да Арк­ту­ра, то есть за три дня до Май­ских Ид, до захо­да созвездия Орла за десять дней до Авгу­стов­ских Календ²⁵⁴; потом­ство они вына­ши­ва­ют в тече­ние ста пяти­де­ся­ти дней. Дете­ны­ши, зача­тые после этой даты, явля­ют­ся сла­бы­ми; такое потом­ство древ­ние назы­ва­ли кор­да­ми («позд­но­рож­ден­ны­ми»). Мно­гие пред­по­чи­та­ют ягнят, родив­ших­ся зимой, тем, кото­рые появи­лись вес­ной, посколь­ку ягня­там гораздо важ­нее окреп­нуть до дней лет­не­го солн­це­сто­я­ния, чем зим­не­го, и пото­му, как пола­га­ли, живот­но­му луч­ше родить­ся зимой. 188Баран инстинк­тив­но сто­ро­нит­ся ярок и стре­мит­ся к зре­лым овцам, да и сам он луч­ше в зре­лые годы; при этом более про­дук­ти­вен без­ро­гий самец. Сви­ре­пость его смяг­ча­ют тем, что про­свер­ли­ва­ют дыр­ку в роге око­ло уха. Если <бара­ну> пере­вя­зать пра­вое яич­ко, он про­из­во­дит самок, если левое — сам­цов. Уда­ры гро­ма вызы­ва­ют выкидыш у оди­но­ких овец; сред­ство про­тив это­го — соеди­нять их в ста­да, чтобы обще­ние с дру­ги­ми сам­ка­ми их обо­д­ря­ло. 189Гово­рят, что сам­цы родят­ся, когда дует север­ный ветер, сам­ки — когда южный; и в этой поро­де наи­боль­шее вни­ма­ние обра­ща­ют на глот­ку бара­нов, ибо потом­ство име­ет шерсть тако­го же цве­та, в какой у бара­на-роди­те­ля окра­ше­ны подъ­языч­ные жилы: если они раз­но­цвет­ные, то и окрас ягнен­ка будет таким же. Цвет их меня­ет­ся и от сме­ны воды, кото­рой их поят.

Суще­ст­ву­ет две основ­ные поро­ды овец — «оде­тые» и обык­но­вен­ные; пер­вые более пуши­стые, а вто­рые более раз­бор­чи­вы в пище: ведь «оде­тых» овец мож­но кор­мить еже­ви­кой²⁵⁵. Луч­шие попо­ны для «оде­тых» овец дела­ют из шер­сти араб­ских овец.

48. (73) 190Наи­луч­шей явля­ет­ся апу­лий­ская шерсть²⁵⁶, а так­же та, кото­рая в Ита­лии назы­ва­ет­ся «шер­стью гре­че­ской овцы», а в дру­гих местах — «ита­лий­ской». Третье место зани­ма­ют овцы из Миле­та²⁵⁷. У апу­лий­ских овец шерсть корот­кая и годит­ся лишь на изготов­ле­ние пла­щей: эти овцы очень высо­ко ценят­ся в окрест­но­стях Тарен­та и Кан­у­зия, как в Азии — лаоди­кий­ские овцы той же поро­ды. Ника­кая белая шерсть не ценит­ся так высо­ко, как транс­па­дан­ская²⁵⁸, и ни одна шерсть до сих пор не оце­ни­ва­лась выше ста сестер­ци­ев за фунт. 191Овец стри­гут не везде — в неко­то­рых местах сохра­ня­ет­ся обы­чай выщи­пы­вать ее. Име­ет­ся мно­же­ство цве­то­вых оттен­ков <шер­сти>; в самом деле, суще­ст­ву­ет несколь­ко видов шер­сти, кото­рые, ввиду отсут­ст­вия спе­ци­аль­ных тер­ми­нов, назы­ва­ют­ся по месту про­из­вод­ства каж­до­го из этих видов: Испа­ния постав­ля­ет в основ­ном чер­ную ове­чью шерсть, Пол­лен­ция у Альп — серую; Азия — крас­ную, кото­рую назы­ва­ют эритрей­ской; такую же — Бети­ка; Кан­у­зий — рыжую, Тарент — тем­но­го цве­та, кото­рый при­сущ лишь шер­сти его овец²⁵⁹. Вся толь­ко что сня­тая шерсть обла­да­ет целеб­ны­ми свой­ства­ми. Шерсть ист­рий­ских и либур­ний­ских овец²⁶⁰ боль­ше похо­жа на воло­сы и не под­хо­дит для одеж­ды с вор­сом; то же отно­сит­ся к шер­стя­ным изде­ли­ям из Сала­ции в Лузи­та­нии, кото­рые оча­ро­вы­ва­ют сво­им рисун­ком в клет­ку. Подоб­но­го рода шерсть про­из­во­дит­ся и око­ло Пис­ци­ны в Нар­бон­ской про­вин­ции²⁶¹, а так­же в Егип­те: она при­ме­ня­ет­ся для штоп­ки потре­пан­ной одеж­ды, кото­рая после это­го сно­ва дол­го носит­ся. Для изготов­ле­ния ков­ров издав­на попу­ляр­на гру­бая шерсть кос­ма­тых овец: Гомер свиде­тель­ст­ву­ет, что ее несо­мнен­но исполь­зо­ва­ли и в очень дав­ние вре­ме­на²⁶². Раз­ны­ми спо­со­ба­ми окра­ши­ва­ют ее гал­лы и пле­ме­на Пар­фии²⁶³. 192Одеж­ду дела­ют и из валя­ной шер­сти, а если в нее доба­вить уксус, то одеж­ду невоз­мож­но раз­ре­зать; более того, она даже не горит, а огонь явля­ет­ся новей­шим сред­ст­вом ее чист­ки. В самом деле, шерсть, выну­тая из мед­ных кот­лов сук­но­ва­лов, исполь­зу­ет­ся в каче­стве набив­но­го мате­ри­а­ла, что, как я пола­гаю, явля­ет­ся изо­бре­те­ни­ем гал­лов: во вся­ком слу­чае, сей­час тако­го рода шерсть обо­зна­ча­ет­ся галль­ски­ми тер­ми­на­ми. 193И я не могу точ­но ска­зать, когда это нача­лось; ведь тюфя­ки, наби­тые соло­мой, суще­ст­во­ва­ли еще в древ­но­сти, да и сей­час ими поль­зу­ют­ся в воен­ных лаге­рях. Одеж­ду из вор­си­стой бай­ки нача­ли носить на памя­ти мое­го отца; одеж­ду из тка­ни с двух­сто­рон­ним вор­сом, рав­но как и воло­ся­ной набрюш­ник, — на моей памя­ти; туни­ку же с широ­кой поло­сой впер­вые ста­ли носить по образ­цу накид­ки из вор­си­стой бай­ки лишь сей­час. Чер­ная шерсть не окра­ши­ва­ет­ся в дру­гие цве­та; о кра­ше­нии дру­гих сор­тов шер­сти мы будем гово­рить в соот­вет­ст­ву­ю­щих местах, где речь пой­дет о мор­ских пур­пур­ных улит­ках или же о свой­ствах трав.

(74) 194По утвер­жде­ни­ям Мар­ка Варро­на, не встре­чаю­щим­ся у дру­гих авто­ров, в свя­ти­ли­ще Сан­ка²⁶⁴ хра­ни­лась шерсть, соткан­ная на прял­ке и вере­тене Тана­к­виль, кото­рую ина­че назы­ва­ли Гай­ей Цеци­ли­ей²⁶⁵, а в хра­ме Фор­ту­ны — сде­лан­ная ею цар­ская муа­ро­вая тога, кото­рую носил Сер­вий Тул­лий²⁶⁶. Оттуда про­изо­шел обы­чай, соглас­но кото­ро­му выхо­дя­щие замуж девуш­ки несут с собой наряд­ную прял­ку и вере­те­но с нитью. Тана­к­виль пер­вая сотка­ла пря­мую туни­ку, кото­рую вме­сте с белой тогой наде­ва­ют те, кто впер­вые участ­ву­ет в обще­ст­вен­ной жиз­ни, а так­же недав­но всту­пив­шие в брак жен­щи­ны. 195Муа­ро­вая одеж­да счи­та­лась луч­шей из луч­ших; вслед­ст­вие это­го соро­ри­ку­ла­та²⁶⁷ вышла из моды. Глад­кие тоги, а так­же тоги из фри­гий­ской шер­сти, нача­ли носить, как сооб­ща­ет Фене­стел­ла, совсем недав­но, во вре­мя боже­ст­вен­но­го Авгу­ста²⁶⁸. Плот­ные беле­ные маком тоги име­ют более древ­нее про­ис­хож­де­ние и отме­че­ны еще в свя­зи с делом поэта Луци­лия про­тив Торк­ва­та²⁶⁹. Тоги-пре­тек­сты были изо­бре­те­ны этрус­ка­ми. Тра­беи, как я узнал, носи­ли цари; рас­ши­тые одеж­ды были у них еще во вре­ме­на Гоме­ра: от них ведут свое про­ис­хож­де­ние три­ум­фаль­ные оде­я­ния²⁷⁰. 196Выши­ва­ние иглой изо­бре­ли фри­гий­цы, поэто­му выши­тые одеж­ды назы­ва­ют «фри­гий­ски­ми». Выши­ва­ние золо­том так­же было изо­бре­те­но в Азии царем Атта­лом²⁷¹, от име­ни кото­ро­го подоб­но­го рода одеж­ды полу­чи­ли назва­ние «атта­ло­вых». Обы­чай пере­пле­тать нити раз­но­го цве­та при созда­нии рисун­ка на тка­ни сде­лал широ­ко извест­ным глав­ным обра­зом Вави­лон, кото­рый и дал <это­му спо­со­бу пле­те­ния> свое имя. Ткань же, соткан­ную из мно­же­ства нитей, изо­бре­ла Алек­сан­дрия: ее назы­ва­ют кам­ча­той, — а клет­ча­тую ткань — Гал­лия. Метелл Сци­пи­он в чис­ле предъ­яв­лен­ных Капи­то­ну обви­не­ний^[8]272, выдви­нул и то, что вави­лон­ские ков­ры для обеден­ных лож, кото­рые поз­же обо­шлись импе­ра­то­ру Неро­ну²⁷³ в четы­ре мил­ли­о­на сестер­ций, он уже в то вре­мя про­да­вал за восемь­сот тысяч сестер­ци­ев. 197Тоги-пре­тек­сты Сер­вия Тул­лия, кото­ры­ми была покры­та воз­двиг­ну­тая им ста­туя Фор­ту­ны, сохра­ня­лись до смер­ти Сей­я­на²⁷⁴: было уди­ви­тель­но, что они не сгни­ли и не были попор­че­ны молью в тече­ние пяти­сот шести­де­ся­ти лет. Мы уже виде­ли шерсть, сня­тую с еще живых живот­ных и окра­шен­ную при помо­щи баг­ря­нок, коше­ни­лей, пур­пур­ных ули­ток дли­ной в пол­то­ра рим­ских фута²⁷⁵, слов­но рос­кошь заста­ви­ла <эти суще­ства> родить­ся имен­но для этой цели.

(75) 198Поро­ди­стость самой овцы нагляд­но про­яв­ля­ет­ся в корот­ких ногах и покры­том шер­стью брю­хе. Тех же овец, у кото­рых нет шер­сти на брю­хе, назы­ва­ют «апи­ка­ми» (голо­брю­хи­ми) и выбра­ко­вы­ва­ют. У сирий­ских овец хво­сты дли­ною в локоть²⁷⁶, и наи­бо­лее шер­сти­ста у них имен­но эта часть тела. Счи­та­ет­ся, что каст­ри­ро­вать ягнят не сле­ду­ет ранее пяти меся­цев от роду.

49. 199В Испа­нии, но осо­бен­но на Кор­си­ке, водит­ся несколь­ко похо­жее на овцу живот­ное — муфлон, — шерсть кото­ро­го напо­ми­на­ет боль­ше коз­ли­ную, чем ове­чью; будучи скре­ще­ны с овца­ми, муфло­ны дава­ли потом­ство, назы­вае­мое в ста­ри­ну «умбрий­ским». Самым сла­бым местом у овец явля­ет­ся голо­ва, что застав­ля­ет их пастись, стоя спи­ной к солн­цу. Неостри­жен­ная овца — самое глу­пое из живот­ных: боясь само­сто­я­тель­но куда-нибудь вой­ти, они сле­ду­ют за одной из овец, кото­рую ведут за рог. Наи­боль­шая про­дол­жи­тель­ность их жиз­ни состав­ля­ет десять лет, в Эфи­о­пии — три­на­дцать; козы в Эфи­о­пии живут один­на­дцать лет, а в дру­гих рай­о­нах мира — самое боль­шее восемь лет. При раз­веде­нии тех и дру­гих доста­точ­но трех спа­ри­ва­ний.

50. (76) 200Коза рожа­ет сра­зу чет­ве­рых <коз­лят>, одна­ко это быва­ет доволь­но ред­ко; бере­мен­ность у них длит­ся пять меся­цев, как у овец. Коз­лы от ожи­ре­ния ста­но­вят­ся бес­плод­ны­ми. В каче­стве про­из­во­ди­те­лей они не слиш­ком полез­ны в воз­расте до трех лет и в ста­ро­сти; потом­ство коз­лы дают лишь в тече­ние четы­рех лет. <Питать­ся само­сто­я­тель­но> они начи­на­ют на седь­мом меся­це, а до тех пор сосут <мате­рин­ское> моло­ко. И сам­цы, и сам­ки раз­мно­жа­ют­ся луч­ше, если у них под­ре­зать рога. Пер­вое спа­ри­ва­ние в тече­ние дня не дает резуль­та­та, а после­дую­щие более успеш­ны. Козы бере­ме­не­ют в нояб­ре, чтобы родить в мар­те, когда на кустар­ни­ках появ­ля­ют­ся пер­вые листоч­ки; ино­гда бере­ме­не­ют годо­ва­лые козы, все­гда — двух­лет­ки, одна­ко до дости­же­ния трех лет они не слиш­ком полез­ны. Рожать козы могут в тече­ние вось­ми лет. Холод спо­соб­ст­ву­ет выкиды­шам. 201Коза, когда ее гла­за нали­ва­ют­ся кро­вью, изле­чи­ва­ет их, уко­лов о камыш, козел — о <колюч­ки> еже­вич­но­го куста. Муци­ан²⁷⁷ рас­ска­зал о хит­ро­умии это­го живот­но­го, свиде­те­лем чего он был сам: две иду­щие навстре­чу друг дру­гу козы столк­ну­лись на очень узком и длин­ном мосту, вслед­ст­вие чего не име­ли воз­мож­но­сти раз­вер­нуть­ся и на ощупь пятить­ся назад по очень узкой поверх­но­сти, тем более что вни­зу про­те­кал наво­дя­щий ужас стре­ми­тель­ный поток. Поэто­му одна из коз лег­ла, а вто­рая про­шла по ней. 202Ценят­ся очень кур­но­сые сам­цы с длин­ны­ми вис­лы­ми уша­ми и покры­ты­ми очень густой шер­стью бока­ми. При­знак поро­ди­сто­сти самок — нали­чие двой­но­го мяси­сто­го под­груд­ка, сви­саю­ще­го с шеи; рога есть не у всех коз, а у кого они есть, у тех по ним мож­но опре­де­лить воз­раст <живот­но­го>: с каж­дым годом коли­че­ство родо­вых колец уве­ли­чи­ва­ет­ся. Без­ро­гие козы дают боль­ше моло­ка. Архе­лай²⁷⁸ утвер­жда­ет, что дышат козы при помо­щи ушей, а не нозд­рей, и что они под­вер­же­ны посто­ян­ным <при­сту­пам> лихо­рад­ки: веро­ят­но, имен­но из-за это­го они обла­да­ют более пыл­ким тем­пе­ра­мен­том, чем овцы, и более страст­ны. 203Гово­рят, что ночью козы видят ничуть не хуже, чем днем, и пото­му дие­та из коз­ли­ной пече­ни вос­ста­нав­ли­ва­ет <днев­ное> зре­ние у тех людей, кото­рых назы­ва­ют «ник­та­ло­па­ми»²⁷⁹. В Кили­кии и в обла­сти Сир­тов²⁸⁰ люди носят одеж­ду из состри­жен­ной коз­ли­ной шер­сти. Гово­рят, что при захо­де солн­ца козы на паст­би­щах не смот­рят друг на дру­га, а лежат друг к дру­гу спи­ной; в осталь­ное же вре­мя они лежат мор­дой друг к дру­гу и друг за дру­гом наблюда­ют. 204Под­бо­ро­док у всех коз покрыт воло­са­ми, кото­рые назы­ва­ют «коз­ли­ной боро­дою». Если кто-нибудь схва­тит козу за боро­ду и потянет за нее, чтобы выта­щить козу из ста­да, осталь­ные остол­бе­не­ло на это смот­рят; точ­но в такой же сту­пор они при­хо­дят и в том слу­чае, когда одна из них съест некую тра­ву. Дере­во ко́зы объ­еда­ют до такой сте­пе­ни, что оно гибнет; на мас­лине они не остав­ля­ют ни еди­но­го листоч­ка, даже если про­сто обли­зы­ва­ют ее, и поэто­му коз не при­но­сят в жерт­ву Минер­ве²⁸¹.

51. (77) 205Случ­ка сви­ней про­из­во­дит­ся с середи­ны фев­ра­ля до весен­не­го рав­но­ден­ст­вия, когда им испол­ня­ет­ся семь меся­цев, а в неко­то­рых местах слу­ча­ют даже трех­ме­сяч­ных сви­ней — и это про­дол­жа­ет­ся до вось­ми­лет­не­го воз­рас­та. Рожа­ют сви­ньи два раза в год, вына­ши­вая дете­ны­шей в тече­ние четы­рех меся­цев; чис­ло ново­рож­ден­ных дохо­дит до два­дца­ти, одна­ко сам­ки не в состо­я­нии вос­пи­тать так мно­го поро­сят. Нигидий утвер­жда­ет, что в тече­ние деся­ти дней в середине зимы поро­ся­та рож­да­ют­ся уже с зуба­ми. Сам­ки бере­ме­не­ют после пер­во­го же спа­ри­ва­ния, после чего их спа­ри­ва­ют вновь, посколь­ку они чрез­вы­чай­но под­вер­же­ны выкиды­шам; сред­ство про­тив это­го — не поз­во­лять, чтобы спа­ри­ва­ние про­ис­хо­ди­ло во вре­мя пер­вой теч­ки, а так­же до того, как у сви­ньи обвис­нут уши. 206Сам­цы стар­ше трех лет потом­ства не дают. Осла­бев­шие от ста­ро­сти сам­ки спа­ри­ва­ют­ся лежа; у них в поряд­ке вещей сожрать свое соб­ст­вен­ное потом­ство. В каче­стве жерт­во­при­но­ше­ния поро­се­нок годит­ся на пятый день сво­его рож­де­ния, ягне­нок — на седь­мой, теле­нок — на трид­ца­тый. Корун­ка­ний утвер­жда­ет, что жвач­ные живот­ные не годят­ся в жерт­вы до тех пор, пока у них не вырас­тут два пере­д­них зуба²⁸². Счи­та­ет­ся, что поте­ряв­шая глаз сви­нья вско­ре уми­ра­ет, а в осталь­ных слу­ча­ях сви­ньи живут до пят­на­дца­ти, а неко­то­рые — и до два­дца­ти лет, одна­ко они ста­но­вят­ся сви­ре­пы­ми, и во всех слу­ча­ях потом­ство под­вер­же­но болез­ням, глав­ным обра­зом — ангине и опу­ха­нию желез. 207При­зна­ком нездо­ро­вья сви­ньи явля­ет­ся кровь на кор­нях вырван­ной из спи­ны щети­ны, а так­же скло­нен­ная на бок во вре­мя ходь­бы голо­ва. Слиш­ком раз­жи­рев­шие сви­ньи испы­ты­ва­ют нехват­ку моло­ка, а пер­вый их помет мало­чис­лен­нее <обыч­но­го>. В гря­зи любят валять­ся все сви­ньи. Хвост <у них> загнут; заме­че­но так­же, что сви­ней лег­че при­но­сить в жерт­ву, если хвост загнут в пра­вую, а не в левую сто­ро­ну. Вес сви­ньи наби­ра­ют в тече­ние шести­де­ся­ти дней, при­чем жире­ют луч­ше, если перед откарм­ли­ва­ни­ем не полу­ча­ют пищи три дня. Сви­нья — самое гру­бое из всех живот­ных, и суще­ст­ву­ет не лишен­ное ост­ро­умия мне­ние, что душа у нее — про­сто при­пра­ва вме­сто соли²⁸³. 208Досто­вер­но извест­но, что когда тай­но угнан­ные сви­ньи услы­шат хоро­шо зна­ко­мый им голос сви­но­па­са, они сби­ва­ют­ся в кучу на бор­ту кораб­ля, что при­во­дит к его кре­ну, и вплавь доби­ра­ют­ся до бере­га. Кро­ме того, вожа­ки ста­да уме­ют в горо­де нахо­дить доро­гу на рыноч­ную пло­щадь и воз­вра­щать­ся назад, а дикие сви­ньи зна­ют, как заме­тать следы, про­хо­дя по боло­ти­стым местам, и как облег­чать бег­ство, испус­кая мочу. 209Самок каст­ри­ру­ют точ­но так же, как и вер­блюдиц: после двух­днев­ной голо­дов­ки их под­ве­ши­ва­ют за пере­д­ние ноги и выре­за­ют мат­ку, бла­го­да­ря чему они быст­рее наби­ра­ют вес. Еще один спо­соб, изо­бре­тен­ный Мар­ком Апи­ци­ем²⁸⁴, каса­ет­ся <извле­че­ния> пече­ни сви­ней и гусынь: их до отва­ла кор­мят суше­ны­ми смок­ва­ми, затем дают гло­ток меда и тут же уби­ва­ют. Ни одно дру­гое живот­ное не постав­ля­ет более мно­го­чис­лен­ных про­дук­тов для хар­че­вен: сви­ное мясо быва­ет почти пяти­де­ся­ти раз­лич­ных вку­со­вых оттен­ков, в то вре­мя как мясо дру­гих живот­ных обла­да­ет лишь одним вку­сом. Отсюда — стра­ни­цы цен­зор­ских зако­нов²⁸⁵, запре­щаю­щих сви­ные потро­ха, коп­че­ные язы­ки, яич­ки, мат­ки, сви­ные голо­вы — хотя в то же вре­мя невоз­мож­но при­пом­нить ни одной пируш­ки авто­ра пан­то­мим Пуб­лия после его осво­бож­де­ния от раб­ства²⁸⁶, на кото­рой не пода­ва­ли бы сви­но­го желуд­ка: из-за это­го он даже полу­чил про­зви­ще «сви­ное брю­хо».

(78) 210Рас­про­стра­нен­ным лаком­ст­вом явля­ют­ся и дикие сви­ньи (каба­ны). Впро­чем, цен­зор Катон²⁸⁷ в сво­их речах руга­ет жест­кое каба­нье мясо. Меж­ду тем тушу делят на три части и сред­нюю, назы­вае­мую филей­ной, пода­ют к сто­лу. Пер­вым из рим­лян подал на пиру цело­го каба­на Пуб­лий Сер­ви­лий Рулл, отец того Рул­ла, кото­рый в кон­суль­ство Цице­ро­на обна­ро­до­вал аграр­ный закон²⁸⁸: столь недав­но воз­ник­ло блюдо, сей­час явля­ю­ще­е­ся вполне обыч­ным. Более того, это собы­тие отме­че­но в Анна­лах как при­зван­ное слу­жить для исправ­ле­ния нра­вов наше­го <вре­ме­ни>: ведь одно­вре­мен­но пода­ва­лись два или три каба­на, при­чем не в каче­стве един­ст­вен­но­го блюда, а как пер­вая сме­на. 52. 211Запо­вед­ни­ки для каба­нов и дру­гих диких живот­ных пер­вым сре­ди рим­ских граж­дан изо­брел Фуль­вий Лип­пин²⁸⁹: он начал содер­жать их в рай­оне Тарк­ви­ний, а вско­ре его при­ме­ру после­до­ва­ли Луций Лукулл²⁹⁰ и Квинт Гор­тен­зий²⁹¹. 212Дикие сви­ньи рожа­ют раз в году. Сам­цы во вре­мя спа­ри­ва­ния очень сви­ре­пы: в это вре­мя они дерут­ся меж­ду собой, при­чем их бока ста­но­вят­ся креп­ки­ми, как бро­ня, бла­го­да­ря тому, что каба­ны трут­ся ими о дере­вья, а зад­нюю часть туло­ви­ща покры­ва­ют гря­зью. Име­ю­щие дете­ны­шей сам­ки более сви­ре­пы, что харак­тер­но почти для всех видов живот­ных. Сам­цы дают потом­ство не ранее одно­го года от рож­де­ния. В Индии у каба­нов име­ют­ся изо­гну­тые клы­ки дли­ною в локоть; два из них высту­па­ют из пасти и столь­ко же — изо лба, напо­до­бие рожек у телен­ка. Щети­на диких сви­ней име­ет рыжий отте­нок, у осталь­ных она чер­но­го цве­та. В Ара­вии же сви­ньи не водят­ся.

53. (79) 213Ни один дру­гой вид живот­ных не скре­щи­ва­ет­ся так лег­ко с род­ст­вен­ны­ми им дики­ми осо­бя­ми; рож­ден­ный таким обра­зом молод­няк древ­ние назы­ва­ли «гибрида­ми», то есть «полу­ди­ки­ми»: этот тер­мин при­ме­ня­ет­ся и в отно­ше­нии людей — так, напри­мер, назы­ва­ли кол­ле­гу Цице­ро­на по кон­суль­ству Гая Анто­ния²⁹². Одна­ко не толь­ко у сви­ней, но и у всех зве­рей, неко­то­рые под­виды кото­рых при­ру­че­ны чело­ве­ком, име­ют­ся и дикие раз­но­вид­но­сти: точ­но так же и в чело­ве­че­ском роде пред­опре­де­ле­но суще­ст­во­ва­ние рав­но­го коли­че­ства куль­тур­ных и диких наро­дов. 214Да тот же коз­ли­ный род под­разде­ля­ет­ся на огром­ное коли­че­ство раз­но­вид­но­стей: суще­ст­ву­ют козы обык­но­вен­ные, суще­ст­ву­ют гор­ные козы (сер­ны), суще­ст­ву­ют аль­пий­ские козе­ро­ги (ибик­сы) — живот­ные, раз­ви­ваю­щие уди­ви­тель­ную ско­рость, хотя их голо­вы увен­ча­ны огром­ны­ми тяже­лы­ми рога­ми, напо­ми­наю­щи­ми нож­ны для меча. Их туло­ви­ща устрем­ля­ют­ся за эти­ми рога­ми как вра­щаю­щий­ся сна­ряд, выпу­щен­ный из какой-то ката­пуль­ты, осо­бен­но когда ибик­сы стре­мят­ся пере­прыг­нуть с одно­го кру­то­го уте­са на дру­гой: оттал­ки­ва­ясь от поверх­но­сти, они доби­ра­ют­ся до нуж­но­го места в несколь­ко быст­рых прыж­ков. Суще­ст­ву­ют так­же сер­но­бы­ки (орик­сы), един­ст­вен­ные живот­ные, у кото­рых, по утвер­жде­нию ряда людей, шерсть рас­тет в про­ти­во­по­лож­ную сто­ро­ну — к голо­ве; суще­ст­ву­ют так­же сер­ны, пигар­ги²⁹³, вин­то­ро­гие анти­ло­пы и мно­же­ство дру­гих схо­жих раз­но­вид­но­стей. Одна­ко пер­вых (коз­лов) нам достав­ля­ют с Альп, вто­рых же (анти­лоп) — из при­мор­ских обла­стей.

54. (80) 215Так­же и семей­ства обе­зьян, внешне очень похо­жих на людей, раз­ли­ча­ют­ся меж­ду собой фор­мой хво­ста. Их хит­рость уди­ви­тель­на: гово­рят, что они нати­ра­ют­ся пти­чьим кле­ем, а к ногам, слов­но обу­ва­ясь, при­ла­жи­ва­ют пет­ли, кото­ры­ми, под­ра­жая охот­ни­кам, поль­зу­ют­ся в каче­стве сил­ков при лов­ле <птиц>. Муци­ан сооб­ща­ет, что хво­ста­тые обе­зья­ны при игре в камеш­ки отли­ча­ют по виду насто­я­щие оре­хи от сде­лан­ных из вос­ка; что при убы­ваю­щей луне они печаль­ны, в то вре­мя как нарож­даю­щей­ся покло­ня­ют­ся с лико­ва­ни­ем: ведь и дру­гих чет­ве­ро­но­гих пуга­ет исчез­но­ве­ние све­тил. 216Обе­зья­нье пле­мя с огром­ной любо­вью отно­сит­ся к сво­е­му потом­ству. При­ру­чен­ные обе­зья­ны, родив дете­ны­шей в доме, носят их и всем пока­зы­ва­ют, и ведут себя так, слов­но пони­ма­ют, что их поздрав­ля­ют: вот поче­му боль­ша́я часть их дете­ны­шей гибнет, будучи заду­ше­на <мате­рин­ски­ми> объ­я­ти­я­ми. Доволь­но необуздан­ным нра­вом отли­ча­ют­ся соба­ко­го­ло­вые обе­зья­ны²⁹⁴, а самым мяг­ким — сати­ры²⁹⁵. Почти совсем иную внеш­ность име­ют пре­крас­но­во­ло­сые обе­зья­ны²⁹⁶: на мор­де у них рас­тет боро­да, а хвост у осно­ва­ния очень широ­кий. Гово­рят, что это живот­ное не может жить ни в каком ином кли­ма­те, кро­ме кли­ма­та Эфи­о­пии, сво­ей роди­ны.

55. (81) 217Суще­ст­ву­ет так­же доволь­но мно­го родов <семей­ства> заячьих. В Аль­пах живут белые (аль­пий­ские) зай­цы, кото­рые, как пола­га­ют, в зим­ние меся­цы пита­ют­ся сне­гом, — точ­но извест­но, что еже­год­но во вре­мя тая­ния сне­гов они рыже­ют; так или ина­че, это живот­ное — дитя непе­ре­но­си­мо­го холо­да.

К заячье­му семей­ству отно­сят­ся так­же живот­ные, назы­вае­мые в Испа­нии кро­ли­ка­ми; они необы­чай­но пло­до­ви­ты и вызы­ва­ют голод на Бале­ар­ских ост­ро­вах, поедая уро­жай. Кроль­ча­та, до сво­его рож­де­ния изъ­ятые из мате­рин­ской утро­бы или же отня­тые от мате­рин­ской груди, при­чем киш­ки у них не вычи­ща­ют, счи­та­ют­ся изыс­кан­ней­шим лаком­ст­вом: их назы­ва­ют лау­ри­ка­ми («выре­зан­ны­ми из чре­ва»). 218Досто­вер­но извест­но, что жите­ли Бале­ар­ских ост­ро­вов²⁹⁷ про­си­ли у боже­ст­вен­но­го Авгу­ста воен­ной помо­щи в борь­бе про­тив <чрез­мер­но> рас­пло­див­ших­ся кро­ли­ков. Ост­ро­ви­тяне очень высо­ко ценят хорь­ков, с помо­щью кото­рых охотят­ся на кро­ли­ков: они запус­ка­ют их в кро­ли­чьи норы, про­ры­тые в зем­ле и име­ю­щие мно­го­чис­лен­ные выхо­ды (отсюда про­изо­шло назва­ние этих живот­ных)²⁹⁸, и после того, как хорь­ки выго­ня­ют кро­ли­ков нару­жу, ловят их. Архе­лай утвер­жда­ет, что кро­ли­ку столь­ко лет, сколь­ко у него в теле путей для выво­да экс­кре­мен­тов: в самом деле, обна­ру­же­но, что чис­ло каверн быва­ет раз­лич­ным. Этот же автор утвер­жда­ет, что кро­лик обла­да­ет при­зна­ка­ми двух полов и может рожать потом­ство и без сам­ца. 219При­ро­да про­яви­ла свою бла­го­склон­ность, про­из­ведя пло­до­ви­тых, без­вред­ных и съе­доб­ных живот­ных. Заяц, пред­на­зна­чен­ный быть добы­чей для всех живот­ных, — един­ст­вен­ное созда­ние, кото­рое наряду с мох­но­но­гим <кро­ли­ком> повтор­но опло­до­тво­ря­ет­ся до созре­ва­ния преды­ду­ще­го пло­да, одно­вре­мен­но вос­пи­ты­вая одно­го зай­чон­ка, нося во чре­ве вто­ро­го, уже покры­то­го воло­са­ми, третье­го — еще без­во­ло­со­го, и чет­вер­то­го, нахо­дя­ще­го­ся в эмбрио­наль­ном состо­я­нии. Была так­же сде­ла­на попыт­ка исполь­зо­вать заячью шерсть для изготов­ле­ния одеж­ды, хотя на ощупь она полу­ча­ет­ся не такой мяг­кой, как сде­лан­ная из шкур, и быст­ро изна­ши­ва­ет­ся из-за неболь­шой дли­ны заячьей шер­сти.

56. (82) 220Зай­цы при­ру­ча­ют­ся очень ред­ко, хотя их нель­зя назвать совер­шен­но дики­ми живот­ны­ми. В самом деле, суще­ст­ву­ет мно­же­ство живот­ных, кото­рые не явля­ют­ся ни руч­ны­ми, ни дики­ми, зани­мая про­ме­жу­точ­ное поло­же­ние меж­ду теми и дру­ги­ми: напри­мер, сре­ди кры­ла­тых тако­вы­ми явля­ют­ся ласточ­ки и пче­лы, а в море — дель­фи­ны. 57. 221К тому же роду мно­гие отно­сят и оби­та­те­лей наших жилищ — мышей: к этим живот­ным едва ли сле­ду­ет отно­сить­ся с пре­не­бре­же­ни­ем хотя бы пото­му, что их дей­ст­вия важ­ны для истол­ко­ва­ния касаю­щих­ся государ­ст­вен­ных дел зна­ме­ний: ведь, обгло­дав в Лану­вии сереб­ря­ные щиты, мыши пред­ска­за­ли вой­ну с мар­са­ми²⁹⁹, а уни­что­жив у Клу­зия кожа­ные нож­ные наклад­ки, кото­рые носил вое­на­чаль­ник Кар­бон, — его гибель³⁰⁰. Мно­же­ство раз­но­вид­но­стей мышей водит­ся в окрест­но­стях Кире­на­и­ки³⁰¹: у одних мор­доч­ки широ­кие, у дру­гих — ост­рые, а третьи, слов­но ежи, покры­ты колюч­ка­ми. 222Фео­фраст пере­да­ет, что на ост­ро­ве Гиа­ра³⁰², после того как его поки­ну­ли жите­ли, мыши изгрыз­ли даже изде­лия из желе­за и что, пови­ну­ясь како­му-то при­род­но­му инстинк­ту, они посту­пи­ли точ­но так же в желе­зо­де­ла­тель­ных мастер­ских в обла­сти хали­бов³⁰³; он же сооб­ща­ет, что в золотых руд­ни­ках из-за такой же <про­жор­ли­во­сти> мышей им вспа­ры­ва­ют животы и все­гда обна­ру­жи­ва­ют укра­ден­ное золо­то: столь огром­ное удо­воль­ст­вие полу­ча­ют мыши от воров­ства. В Анна­лах сохра­ни­лись сведе­ния о том, что во вре­мя оса­ды Ган­ни­ба­лом горо­да Кази­ли­на³⁰⁴ мышь была про­да­на за две­сти дина­ри­ев, при­чем про­дав­ший ее умер от голо­да, а купив­ший — выжил. 223Повстре­чать белых мышей — это счаст­ли­вое пред­зна­ме­но­ва­ние. Ведь наши Анна­лы пол­ны сведе­ни­я­ми о том, что счаст­ли­вые пред­зна­ме­но­ва­ния сво­ди­лись на нет из-за сви­ста зем­ле­ро­ек³⁰⁵. Сами зем­ле­рой­ки³⁰⁶, по сооб­ще­нию Нигидия, зиму­ют так же, как сони, кото­рых цен­зор­ские зако­ны и ста­рей­ши­на сена­та Марк Скавр во вре­мя сво­его кон­суль­ства³⁰⁷ запре­ти­ли пода­вать на пирах наряду с уст­ри­ца­ми и при­во­зи­мы­ми из дру­гих частей све­та пти­ца­ми. 224Сама зем­ле­рой­ка так­же явля­ет­ся полу­ди­ким живот­ным, кото­рое стал содер­жать в боч­ках тот же самый чело­век, кото­рый осно­вал запо­вед­ни­ки для каба­нов³⁰⁸. В свя­зи с этим заме­че­но, что зем­ле­рой­ки объ­еди­ня­ют­ся в попу­ля­ции лишь в том слу­чае, если роди­лись в одном лесу; если же в их сооб­ще­ство про­ни­ка­ют чужа­ки, отде­лен­ные от них рекой или горой, то с ними дерут­ся до тех пор, пока не убьют. Зем­ле­рой­ки с необык­но­вен­ной любо­вью кор­мят сво­их осла­бев­ших от ста­ро­сти роди­те­лей. Ста­рые зем­ле­рой­ки уми­ра­ют во вре­мя зим­ней спяч­ки: ведь эти созда­ния так­же зиму­ют, про­буж­да­ясь от спяч­ки лишь с наступ­ле­ни­ем лета. Точ­но так же зиму­ют и садо­вые сони.

58. (83) 225К тому же уди­ви­тель­но, что при­ро­да не толь­ко пред­на­зна­чи­ла опре­де­лен­ных живот­ных жить в опре­де­лен­ных стра­нах, но и вос­пре­пят­ст­во­ва­ла неко­то­рым живот­ным насе­лять отдель­ные обла­сти в тех же стра­нах. В Ита­лии в Мезий­ском лесу³⁰⁹ соней, о кото­рых толь­ко что шла речь, нахо­дят лишь в одном месте. В Ликии газе­ли не пере­хо­дят через горы вбли­зи Сек­са, а она­г­ры — гра­ни­цу, отде­ля­ю­щую Кап­па­до­кию от Кили­кии. На Гел­лес­пон­те³¹⁰ оле­ни не захо­дят в незна­ко­мые места, а оби­таю­щие в окрест­но­стях Арги­ну­зы³¹¹ не выхо­дят за пре­де­лы Эла­фий­ской горы, при­чем у оле­ней, живу­щих на горе, уши раз­дво­е­ны³¹². 226На ост­ро­ве Пор­до­се­ле­ния³¹³ куни­цы³¹⁴ не пере­хо­дят через доро­гу. Точ­но так же в Бео­тии кроты, кото­рые пере­ры­ли столь­ко полей в окрест­но­стях Орхо­ме­на, будучи пере­не­се­ны в Леба­дею, пуга­ют­ся самой тамош­ней зем­ли. Мы виде­ли покры­ва­ла на кро­ва­тях, сде­лан­ные из боб­ро­вых шкур: даже пред­рас­суд­ки, сопут­ст­ву­ю­щие чудес­ным явле­ни­ям, не в состо­я­нии уме­рить стрем­ле­ния к рос­ко­ши. При­ве­зен­ные на Ита­ку зай­цы уми­ра­ют пря­мо на бере­гу, как и кро­ли­ки на Эбу­зе³¹⁵, хотя нахо­дя­щи­е­ся побли­зо­сти от ост­ро­ва Испа­ния и Бале­ар­ские ост­ро­ва кишат ими. 227В Кирене³¹⁶ жили немые лягуш­ки, а при­ве­зен­ные с кон­ти­нен­та ква­каю­щие про­из­ве­ли немое потом­ство. Точ­но так же немы лягуш­ки и на ост­ро­ве Сери­фос³¹⁷, но они же, будучи при­ве­зе­ны в какое-нибудь дру­гое место, вновь начи­на­ют ква­кать: гово­рят, подоб­ное про­изо­шло и на Сик­ка­ней­ском озе­ре в Фес­са­лии. В Ита­лии укус домаш­ней зем­ле­рой­ки ядо­вит, а за пре­де­ла­ми обла­сти Апен­нин ядо­ви­тые осо­би не оби­та­ют. Везде же, где они живут, они поги­ба­ют, если пере­се­кут след от коле­са. На горе Олимп в Македо­нии, а так­же на ост­ро­ве Крит, вол­ки не водят­ся. 228На Кри­те же нет ни лисиц, ни мед­ведей и вооб­ще там нет ника­ких ядо­ви­тых живот­ных, кро­ме фаланг: об этом виде мы будем гово­рить в сво­ем месте, когда речь зай­дет о семей­стве пау­чьих³¹⁸. Еще более уди­ви­те­лен тот факт, что оле­ни на этом ост­ро­ве не водят­ся нигде, кро­ме окрест­но­стей Кидо­неи³¹⁹; то же каса­ет­ся каба­нов, ряб­чи­ков³²⁰ и ежей, в то вре­мя как в Афри­ке не водят­ся ни каба­ны, ни оле­ни, ни косу­ли, ни мед­веди.

59. (84) 229Далее. Неко­то­рые живот­ные, не при­чи­няя ника­ко­го вреда корен­ным жите­лям, смер­тель­но опас­ны для чуже­зем­цев, как, напри­мер, малень­кие змей­ки³²¹ в Тирин­фе, кото­рые, как гово­рят, родят­ся из зем­ли. Точ­но так же в Сирии змеи³²², оби­таю­щие в основ­ном на бере­гах Евфра­та, не тро­га­ют спя­щих сирий­цев, а если и уку­сят насту­пив­ше­го на них чело­ве­ка, то это не при­не­сет тому ника­ко­го вреда; в то же вре­мя эти змеи опас­ны для пред­ста­ви­те­лей всех дру­гих народ­но­стей, кото­рых они сви­ре­по уби­ва­ют, при­чи­няя силь­ную боль. Вслед­ст­вие это­го и сирий­цы их (змей) не уби­ва­ют. Напро­тив, Ари­сто­тель сооб­ща­ет³²³, что скор­пи­о­ны на горе Латм в Карии не при­чи­ня­ют вреда чуже­зем­цам, но уби­ва­ют мест­ных жите­лей.

Впро­чем, в сво­ем месте мы ска­жем и о дру­гих видах назем­ных живот­ных.