Письма Марка Туллия Цицерона

130. Мар­ку Лици­нию Крас­су, после его отъ­езда в про­вин­цию Сирию

Рим, январь 54 г.

Марк Цице­рон Мар­ку Лици­нию, сыну Пуб­лия, Крас­су.

1. Не сомне­ва­юсь в том, что все твои близ­кие напи­са­ли тебе, с каким рве­ни­ем я охра­нял и даже воз­ве­ли­чи­вал твое досто­ин­ство; ведь это не было ни незна­чи­тель­ным, ни неза­мет­ным, ни таким, чтобы его мож­но было обой­ти мол­ча­ни­ем, ибо я выдер­жал такую борь­бу с кон­су­ла­ми¹ и мно­ги­ми кон­су­ля­ра­ми, как нико­гда ранее и ни в каком деле, и взял на себя посто­ян­ную защи­ту всех тво­их пол­но­мо­чий и с избыт­ком вер­нул нашей ста­рой друж­бе свой дав­ний долг, про­сро­чен­ный из-за мно­го­чис­лен­ных пере­мен судь­бы².

2. Кля­нусь, у меня все­гда было жела­ние почтить или воз­не­сти тебя³, но неко­то­рые зло­вред­ные люди, кото­рых огор­ча­ет чужая сла­ва, и тебя не раз отда­ля­ли от меня и когда-то заста­ви­ли меня изме­нить свое отно­ше­ние к тебе. Но насту­пи­ло вре­мя, кото­ро­го я более желал, неже­ли ожи­дал, когда — при самом цве­ту­щем состо­я­нии тво­их дел — может быть ясно вид­на и моя память о нашей при­яз­ни и вер­ность друж­бе, ибо я достиг того, что не толь­ко весь твой дом, но и все граж­дане зна­ют, что я твой луч­ший друг. Поэто­му и твоя жена, самая выдаю­ща­я­ся из всех жен­щин, и твои Крас­сы⁴, с их глу­бо­кой сынов­ней любо­вью, доб­ле­стью и досто­ин­ства­ми, пола­га­ют­ся на мои сове­ты, ука­за­ния, ста­ра­ния и дей­ст­вия, а рим­ский сенат и народ пони­ма­ют, что ты, нахо­дясь в отсут­ст­вии, во всем, что тебя каса­ет­ся, более все­го можешь рас­счи­ты­вать имен­но на мои уси­лия, заботы, тща­тель­ность и авто­ри­тет.

3. О том, что про­изо­шло и про­ис­хо­дит, тебе, я пола­гаю, в сво­их пись­мах сооб­ща­ют домаш­ние. Я, со сво­ей сто­ро­ны, очень хотел бы, чтобы ты счи­тал и был уве­рен в том, что меня заста­ви­ло обе­ре­гать твое высо­кое поло­же­ние сво­и­ми дей­ст­ви­я­ми не какое-то вне­зап­ное жела­ние или слу­чай­ность; нет, как толь­ко я сту­пил на форум⁵, я все­гда стре­мил­ся объ­еди­нить­ся с тобой воз­мож­но тес­нее. Пом­ню, что с того вре­ме­ни не было недо­стат­ка ни в моем ува­же­нии к тебе⁶, ни в тво­ей чрез­вы­чай­ной бла­го­склон­но­сти и вели­ко­ду­шии ко мне. Если и про­изо­шли какие-нибудь нару­ше­ния, ско­рее подо­зре­вае­мые, чем дей­ст­ви­тель­ные, то они, как лож­ные и пустые, вырва­ны из нашей памя­ти и жиз­ни. Ведь ты такой чело­век — и таким хочу быть я, — что раз мы совре­мен­ни­ки одних и тех же собы­тий в государ­стве, наш союз и друж­ба, как я наде­юсь, послу­жат во сла­ву каж­до­му из нас.

4. Поэто­му ты сам решишь, на что, по-тво­е­му, я имею пра­во, и, наде­юсь, решишь в соот­вет­ст­вии с моим досто­ин­ст­вом; я же объ­яв­ляю и обе­щаю тебе при­ло­жить исклю­чи­тель­ное и осо­бен­ное рве­ние в выпол­не­нии вся­ко­го рода обя­зан­но­стей, ради тво­е­го поче­та и сла­вы. Если мно­гие и будут сопер­ни­чать со мной в этом, то я все же лег­ко пре­взой­ду всех в гла­зах и всех про­чих людей и тво­их Крас­сов; я глу­бо­ко люб­лю их обо­их, но при рав­ном рас­по­ло­же­нии более при­вя­зан к Пуб­лию, так как он, все­гда любив­ший меня с дет­ства, в насто­я­щее вре­мя почи­та­ет и любит меня осо­бен­но, как вто­ро­го отца.

5. Счи­тай, пожа­луй­ста, что это пись­мо будет иметь зна­че­ние дого­во­ра, а не посла­ния, и что я буду свя­то соблюдать и стро­жай­шим обра­зом выпол­нять то, что я обе­щаю тебе и беру на себя. Взяв­шись защи­щать в твое отсут­ст­вие твое досто­ин­ство, я не отступ­лю от это­го не толь­ко во имя нашей друж­бы, но так­же, чтобы дока­зать свое посто­ян­ство. Поэто­му я пола­гал, что в насто­я­щее вре­мя будет доста­точ­но напи­сать тебе, что если я усмот­рю что-нибудь, соот­вет­ст­ву­ю­щее тво­им жела­ни­ям или выго­де, или сла­ве, то осу­ществлю это по соб­ст­вен­но­му побуж­де­нию; если же я полу­чу какие-нибудь ука­за­ния от тебя или от тво­их близ­ких, то поступ­лю так, что ты пой­мешь, что ни твоя пись­мен­ная прось­ба, ни пору­че­ние кого бы то ни было из тво­их не ока­за­лись напрас­ны­ми. Поэто­му, пожа­луй­ста, и сам пиши мне обо всех — самых малых, самых боль­ших и сред­них — делах, как само­му дру­же­ст­вен­но­му чело­ве­ку, и посо­ве­туй сво­им ближ­ним поль­зо­вать­ся моим содей­ст­ви­ем, сове­та­ми, авто­ри­те­том и вли­я­ни­ем во всех обще­ст­вен­ных, част­ных, судеб­ных и домаш­них делах и при­том как тво­их лич­ных, так и в делах тво­их дру­зей, гостей⁷, кли­ен­тов⁸ так, чтобы мои труды, по воз­мож­но­сти, умень­ши­ли мое сожа­ле­ние о тво­ем отсут­ст­вии.