Письма Марка Туллия Цицерона к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту. Т. II, годы 51—46.
Издательство Академии Наук СССР, Москва—Ленинград, 1950.
Перевод и комментарии В. О. Горенштейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

228. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Эпир

[Att., V, 20]

Кили­кия, меж­ду 19 и 27 декаб­ря 51 г.

1. Утром в день Сатур­на­лий1 пин­де­нис­с­цы сда­лись мне на пять­де­сят седь­мой день оса­ды. «Про­кля­тие! кто такие эти пин­де­нис­с­цы? — ска­жешь ты, — нико­гда не слы­хал я это­го назва­ния». Что делать мне? Раз­ве мог я пре­вра­тить Кили­кию в Это­лию или Македо­нию?2 Но будь уве­рен в том, что с этим вой­ском и при­том здесь выпол­нить столь обшир­ную зада­чу не было воз­мож­но­сти. Сооб­щу тебе об этом в извле­че­нии; ведь ты мне так поз­во­ля­ешь в сво­ем послед­нем пись­ме. Как я при­был в Эфес, ты зна­ешь, ибо ты даже поздра­вил меня с тем слав­ным днем, доста­вив­шим мне боль­шее удо­воль­ст­вие, чем что-либо когда-либо. Оттуда, встре­чая уди­ви­тель­ный при­ем в горо­дах, через кото­рые лежал путь, я при­был в Лаоди­кею в канун секс­тиль­ских календ. Задер­жав­шись там на два дня, я стя­жал гром­кую сла­ву и пре­сек в доста­вив­ших мне поче­сти речах все недав­ние без­за­ко­ния; это же я сде­лал в Колос­сах, затем во вре­мя пяти­днев­но­го пре­бы­ва­ния в Апа­мее, трех­днев­но­го в Син­на­де, пяти­днев­но­го в Фило­ме­лии и деся­ти­днев­но­го в Ико­нии. Ниче­го спра­вед­ли­вее, неже­ли этот суд, ниче­го мяг­че, ниче­го важ­нее.

2. Оттуда я при­был в лагерь — за шесть дней до сен­тябрь­ских календ; за два дня до календ про­из­вел смотр вой­ска под Ико­ни­ем. При полу­че­нии важ­ных изве­стий о пар­фя­нах я пере­вел вой­ска в Кили­кию через ту часть Кап­па­до­кии, кото­рая гра­ни­чит с ней, с таким рас­че­том, чтобы армян­ский Арта­ва­сд, и сами пар­фяне сочли, что их отре­за­ют от Кап­па­до­кии. Про­сто­яв лаге­рем пять дней под Киби­строй, в Кап­па­до­кии, я полу­чил изве­стия, что пар­фяне нахо­дят­ся дале­ко от того под­сту­па к Кап­па­до­кии и боль­ше угро­жа­ют Кили­кии; поэто­му я поспеш­но совер­шил пере­ход в Кили­кию через Тавр­ские ворота.

3. За два дня до октябрь­ских нон я при­был в Тарс. Оттуда я напра­вил­ся к Ама­ну, отде­ля­ю­ще­му Сирию от Кили­кии, как водо­раздел. Эта гора была сплошь заня­та наши­ми искон­ны­ми вра­га­ми. За два дня до октябрь­ских ид мы истре­би­ли здесь вели­кое мно­же­ство вра­гов. При­сту­пом, про­из­веден­ным Помп­ти­ном ночью, и при­сту­пом, про­из­веден­ным мной рано утром, мы взя­ли лагерь, укреп­лен­ный силь­ней­шим обра­зом, и подо­жгли его. Меня про­воз­гла­си­ли импе­ра­то­ром3. В тече­ние несколь­ких дней я зани­мал тот самый лагерь, кото­рый в войне про­тив Дария зани­мал под Иссом Алек­сандр — импе­ра­тор, нема­ло пре­вос­хо­дя­щий тебя и меня. Задер­жав­шись там на пять дней и раз­гра­бив и опу­сто­шив Аман, я высту­пил оттуда. Меж­ду тем — ведь, как ты зна­ешь, гово­рят о какой-то пани­ке, гово­рят о пустых стра­хах на войне — слу­хи о моем при­хо­де и при­ба­ви­ли муже­ства Кас­сию, отре­зан­но­му в Антио­хии, и вну­ши­ли страх пар­фя­нам. Поэто­му Кас­сий, высту­пив для пре­сле­до­ва­ния при их отхо­де от горо­да, добил­ся успе­ха. При этом бег­стве был ранен вождь пар­фян Осак, поль­зо­вав­ший­ся боль­шим зна­че­ни­ем, и от этой раны он умер через несколь­ко дней. Мое имя про­из­но­си­ли в Сирии с бла­го­дар­но­стью.

4. Меж­ду тем при­ехал Бибул. Он, дума­ет­ся мне, поже­лал срав­нять­ся со мной в этом пустом зва­нии. На том же Амане он начал искать лав­ро­вую ветвь в сва­деб­ном пиро­ге4, но поте­рял всю первую когор­ту, пер­во­го цен­ту­ри­о­на5 Аси­ния Ден­то­на, в сво­ем роде знат­но­го чело­ве­ка, и про­чих цен­ту­ри­о­нов этой же когор­ты, а так­же воен­но­го три­бу­на Секс­та Луци­лия, сына Тита Гавия Цепи­о­на, бога­то­го и извест­но­го чело­ве­ка. Он потер­пел поис­ти­не бес­слав­ное пора­же­ние как по суще­ству, так и по несвоевре­мен­но­сти.

5. Я же под­сту­пил к Пин­де­нис­су, а этот силь­ней­шим обра­зом укреп­лен­ный город элев­те­ро­ки­ли­кий­цев6 участ­во­вал в войне с неза­па­мят­ных вре­мен. Это дикие и храб­рые люди, вполне под­готов­лен­ные к обо­роне. Мы окру­жи­ли город валом и рвом, огром­ной насы­пью, наве­са­ми, уста­но­ви­ли очень высо­кую баш­ню, мно­же­ство мета­тель­ных орудий и рас­ста­ви­ли мно­го­чис­лен­ных стрел­ков7; с боль­ши­ми уси­ли­я­ми и под­готов­кой, поте­ряв мно­го ране­ных, но без уро­на для вой­ска, мы завер­ши­ли дело. Сатур­на­лии ока­за­лись радост­ны­ми так­же для моих сол­дат, кото­рым я отдал всю добы­чу, кро­ме лоша­дей. Рабы были про­да­ны на тре­тий день Сатур­на­лий. Когда я пишу это, выруч­ка на тор­гах дохо­дит до 12000000 сестер­ци­ев. Пору­чаю бра­ту Квин­ту отве­сти отсюда вой­ска на зим­ние квар­ти­ры в недо­ста­точ­но усми­рен­ную мест­ность; сам я воз­вра­ща­юсь в Лаоди­кею.

6. Вот что было до сего вре­ме­ни. Но вер­нем­ся к про­шло­му. Ты насто­я­тель­ней­шим обра­зом сове­ту­ешь мне удо­вле­тво­рить даже сво­его лигу­рий­ско­го хули­те­ля8 и при­да­ешь это­му даже боль­шее зна­че­ние, неже­ли все­му, из-за чего ты бес­по­ко­ишь­ся; я готов уме­реть, если что-нибудь мож­но сде­лать более тон­ко. И я уже не назы­ваю это воз­дер­жан­но­стью — доб­ле­стью, кото­рая пред­став­ля­ет­ся отка­зом от наслаж­де­ния. Нико­гда в сво­ей жиз­ни не испы­тал я тако­го боль­шо­го наслаж­де­ния, какое испы­ты­ваю от это­го бес­ко­ры­стия, при­чем мне достав­ля­ет удо­воль­ст­вие не столь­ко мол­ва, кото­рая необы­чай­на, сколь­ко оно само. Что еще нуж­но? Дело того сто­и­ло9. Я сам не знал себя и не отда­вал себе доста­точ­но­го отче­та в том, что я могу сде­лать в этом отно­ше­нии. Я по пра­ву пре­ис­пол­ня­юсь важ­но­сти. Нет ниче­го слав­нее.

Вот бле­стя­щие дея­ния за это вре­мя. Арио­бар­зан моим ста­ра­ни­ем жив и цар­ст­ву­ет. Мимо­хо­дом я спас царя и цар­ство сво­им бла­го­ра­зу­ми­ем, авто­ри­те­том, сво­ей не толь­ко непод­куп­но­стью, но и недо­ступ­но­стью по отно­ше­нию к тем, кто про­тив него зло­умыш­лял. В то же вре­мя я из Кап­па­до­кии — ни волос­ка. Бру­та, полу­чив­ше­го отказ, я обо­д­рил, насколь­ко мог; я люб­лю его не мень­ше, чем ты, — чуть не ска­зал — чем тебя. Все же наде­юсь, что за весь год мое­го намест­ни­че­ства в про­вин­ции не будет истра­че­но ни чет­вер­ти асса.

7. Вот тебе все. Теперь готов­лю офи­ци­аль­ное пись­мо для отправ­ки в Рим. Оно будет бога­че содер­жа­ни­ем, чем если бы я отпра­вил его с Ама­на. А тебя не будет в Риме! Но все зави­сит от того, что про­изой­дет в мар­тов­ские кален­ды10. Ведь я опа­са­юсь, как бы меня не задер­жа­ли, если при обсуж­де­нии вопро­са о про­вин­ции Цезарь будет упор­ст­во­вать. Если бы ты при­сут­ст­во­вал при этом, то я бы ниче­го не боял­ся.

8. Пере­хо­жу к ново­стям из Рима, кото­рые я, дол­го нахо­дясь в неведе­нии, нако­нец узнал из тво­е­го столь при­ят­но­го пись­ма за четы­ре дня до январ­ских календ. Твой воль­ноот­пу­щен­ник Фило­ген ста­ра­тель­ней­шим обра­зом поза­бо­тил­ся о достав­ке его, несмот­ря на очень длин­ную и не вполне без­опас­ную доро­гу. Ведь я не полу­чил пись­ма, кото­рое ты, по тво­им сло­вам, пере­дал рабам Ления. При­ят­но сооб­ще­ние насчет Цеза­ря и о поста­нов­ле­нии сена­та, и о тво­их чая­ни­ях; если Цезарь это­му под­чи­нит­ся, то я спа­сен. Изве­стие, что Пле­то­ри­е­вым пожа­ром обо­жгло Сея11, меня не осо­бен­но огор­ча­ет. Мне хочет­ся знать, поче­му Лук­цей посту­пил так кру­то с Квин­том Кас­си­ем, что про­изо­шло.

9. Мне пору­ча­ют, по при­езде в Лаоди­кею, одеть в белую тогу12 Квин­та, сына тво­ей сест­ры. Буду забот­ли­во руко­во­дить им. Дейотар, чьим боль­шим вспо­мо­га­тель­ным вой­ском я вос­поль­зо­вал­ся, соби­ра­ет­ся, как он пишет, при­ехать ко мне в Лаоди­кею с обо­и­ми Цице­ро­на­ми. Я жду от тебя пись­ма так­же из Эпи­ра, чтобы иметь отчет не толь­ко о тво­их делах, но и тво­ем досу­ге. Ника­нор испол­ня­ет свои обя­зан­но­сти, а я щедр к нему. Думаю послать его в Рим с офи­ци­аль­ным доне­се­ни­ем, и чтобы оно было достав­ле­но надеж­нее, и чтобы он при­вез мне вер­ные изве­стия о тебе и от тебя. Мне при­ят­но, что Алек­сид13 так часто шлет мне при­вет в сво­ей при­пис­ке. Но отче­го он не дела­ет в сво­ем соб­ст­вен­ном пись­ме того же, что мой Алек­сид14 дела­ет по отно­ше­нию к тебе? Для Фемия15 ищут рог. Но об этом доста­точ­но. Бере­ги здо­ро­вье и сооб­щи мне, когда дума­ешь в Рим. Еще и еще будь здо­ров.

10. И в быт­ность свою в Эфе­се, и теперь пись­мен­но я самым вни­ма­тель­ным обра­зом пре­по­ру­чил Фер­му16 твои дела и тво­их дове­рен­ных людей и понял, что он готов для тебя сде­лать все воз­мож­ное. Ты же, пожа­луй­ста, поста­рай­ся, в соот­вет­ст­вии с тем, что я напи­сал тебе ранее, насчет дома Пам­ме­на, чтобы у маль­чи­ка не отня­ли каким-либо путем того, чем он вла­де­ет по тво­ей и моей мило­сти. Пола­гаю, что это дело чести для нас обо­их, а для меня это будет очень при­ят­но.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Празд­не­ства в честь бога посе­вов Сатур­на, справ­ляв­ши­е­ся в Риме с 17 по 24 декаб­ря.
  • 2Хоро­шо извест­ные Атти­ку обла­сти в Гре­ции.
  • 3См. прим. 1 к пись­му XV.
  • 4Т. е. доби­вать­ся сла­вы в мело­чах. Сва­деб­ные пиро­ги пек­ли на лав­ро­вых листьях.
  • 5Началь­ник пер­вой цен­ту­рии, т. е. стар­ший цен­ту­ри­он мани­пу­ла. Сло­ва «в сво­ем роде знат­но­го чело­ве­ка» — похва­ла хоро­ше­му сол­да­ту.
  • 6Жите­ли непо­ко­рен­ной части Кили­кии.
  • 7См. прим. 9 к пись­му CCXXV и рис. 5.

    Рис. 5. Ката­пуль­та, орудие для мета­ния заост­рен­ных бре­вен.
    По релье­фу на колонне Тра­я­на в Риме.
  • 8По-види­мо­му, Пуб­лий Элий Лигур, про­тив­ник Цице­ро­на во вре­мя его изгна­ния.
  • 9Намек на изгна­ние Цице­ро­на.
  • 101 мар­та 50 г. в сена­те дол­жен был обсуж­дать­ся вопрос о назна­че­нии пре­ем­ни­ка Цеза­рю. См. прим. 23 к пись­му CCXXII.
  • 11Марк Пле­то­рий Цести­ан был осуж­ден за вымо­га­тель­ство, Марк Сей — за соуча­стие.
  • 12По слу­чаю совер­шен­но­ле­тия. В воз­расте 15 или 16 лет юно­ши сме­ня­ли тогу с пур­пур­ной кай­мой на белую (to­ga pu­ra, to­ga vi­ri­lis).
  • 13Раб Атти­ка.
  • 14Тирон.
  • 15Раб Атти­ка.
  • 16Квинт Мину­ций Ферм, про­пре­тор про­вин­ции Азии в 51—50 гг.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1327009060 1327009059 1327009047 1345960229 1345960230 1345960231