Письма Марка Туллия Цицерона

339. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Рим

Фор­мий­ская усадь­ба, 25 фев­ра­ля 49 г.

1. Что мое пись­мо¹ ста­ло общим досто­я­ни­ем, как ты пишешь, меня не огор­ча­ет, тем более что я и сам мно­гим дал его пере­пи­сать. Ведь и уже слу­чи­лось и угро­жа­ет такое, что мне хочет­ся, чтобы мое мне­ние насчет мира было засвиде­тель­ст­во­ва­но. Но когда я скло­нял к нему имен­но того чело­ве­ка², мне каза­лось, что я лег­че все­го подей­ст­вую на него, ска­зав, что то, к чему я его скло­няю, соот­вет­ст­ву­ет его муд­ро­сти. Если я, скло­няя его к спа­се­нию оте­че­ства, назвал ее «уди­ви­тель­ной», то я не побо­ял­ся пока­зать­ся уго­д­ли­вым по отно­ше­нию к тому, кому я в таком деле с радо­стью бро­сил­ся бы в ноги. Сло­ва же: «Уде­ли немно­го вре­ме­ни» каса­ют­ся того, чтобы он немно­го поду­мал не о мире, а обо мне самом и моем дол­ге. Далее, отно­си­тель­но мое­го заве­ре­ния, что я был непри­ча­стен к войне, хотя это и оче­вид­но из обсто­я­тельств, тем не менее я напи­сал для того, чтобы при уве­ще­ва­нии иметь боль­ше авто­ри­те­та; к это­му же отно­сит­ся то, что я одоб­ряю его дело.

2. Но к чему это теперь? О, если бы была какая-нибудь поль­за! Пра­во, я хотел бы, чтобы это пись­мо было огла­ше­но на народ­ной сход­ке, если даже он сам³, когда писал тому², выста­вил в обще­ст­вен­ном месте то пись­мо, в кото­ром гово­рит­ся: «За твои досто­слав­ные дея­ния…»⁴ (не более ли слав­ные, чем его соб­ст­вен­ные, чем Афри­кан­ско­го?⁵ Это­го тре­бо­ва­ли обсто­я­тель­ства), если даже вы, два таких мужа⁶, у пято­го миль­но­го кам­ня⁷ — что он имен­но теперь обе­ща­ет, что дела­ет, что наме­рен делать? Насколь­ко более дерз­ко будет он уве­рен в сво­ем деле, когда увидит вас, когда увидит подоб­ных вам не толь­ко в пол­ном соста­ве, но и с поздрав­ле­ни­я­ми, с радо­стью на лицах! «Сле­до­ва­тель­но, мы совер­ша­ем оплош­ность?» Вы, по край­ней мере, мень­ше все­го, тем не менее пере­пу­ты­ва­ют­ся при­зна­ки, по кото­рым доб­рую волю мож­но было бы отли­чить от при­твор­ства. Какие же поста­нов­ле­ния сена­та я пре­д­ви­жу? Но я откро­вен­нее, чем пред­по­ла­гал.

3. В Арпине я хочу быть в канун календ, затем стран­ст­во­вать по сво­им уса­деб­кам; в воз­мож­но­сти посе­тить их впо­след­ст­вии я отча­ял­ся. Твои бла­го­род­ные, одна­ко, при­ме­ни­тель­но к обсто­я­тель­ствам, не лишен­ные осто­рож­но­сти сове­ты мне очень нра­вят­ся. Лепид, по край­ней мере (ведь мы почти повсе­днев­но вме­сте, что ему очень при­ят­но), нико­гда не согла­шал­ся оста­вить Ита­лию; Тулл⁸ — еще менее того: ведь его пись­ма часто попа­да­ют ко мне от дру­гих. Но их мне­ния мень­ше дей­ст­ву­ют на меня: мень­ше зало­гов дали они государ­ству. Твое же авто­ри­тет­ное мне­ние, кля­нусь, очень силь­но дей­ст­ву­ет на меня; ведь оно несет с собой спо­соб вос­ста­нов­ле­ния на буду­щее вре­мя и защи­ты в насто­я­щее. Но, закли­наю тебя, что может быть более жал­ким, чем то, что одно­му⁹ доста­ют­ся руко­плес­ка­ния в позор­ней­шем деле, дру­го­му¹⁰ — оскорб­ле­ния в чест­ней­шем? Что один счи­та­ет­ся спа­си­те­лем недру­гов, дру­гой — пре­да­те­лем дру­зей? И, кля­нусь, хотя я и люб­лю наше­го Гнея, как я и делаю и дол­жен, тем не менее то, что он не при­шел на помощь таким мужам¹¹, не могу похва­лить. Ведь если он боял­ся, то что мало­душ­нее? Если, как пола­га­ют неко­то­рые, пола­гал, что его дело улуч­шит­ся от истреб­ле­ния тех, то что неспра­вед­ли­вее? Но опу­стим это; мы ведь уси­ли­ва­ем боль новым при­кос­но­ве­ни­ем.

4. За пять дней до календ, вече­ром, ко мне при­был Бальб млад­ший¹², спеш­но ехав­ший тай­ным путем к кон­су­лу Лен­ту­лу от Цеза­ря с пись­мом, с пору­че­ни­я­ми, с обе­ща­ни­ем намест­ни­че­ства, если он воз­вра­тит­ся в Рим. Не думаю, чтобы его мож­но было убедить, если не будет встре­чи¹³. Он же гово­рил, что Цезарь ниче­го так не хочет, как догнать Пом­пея — это­му я верю — и вос­ста­но­вить согла­сие — это­му я не верю и опа­са­юсь, как бы вся эта мяг­кость не све­лась к той Цин­но­вой жесто­ко­сти¹⁴. Прав­да, Бальб стар­ший пишет мне, что Цезарь ниче­го так не хочет, как жить без опа­се­ний под гла­вен­ст­вом Пом­пея. Ты, дума­ет­ся мне, веришь это­му. Но в то вре­мя как я пишу это, за четы­ре дня до календ, Пом­пей уже мог при­быть в Брун­ди­сий; ведь он, опе­ре­див свои леги­о­ны, налег­ке выехал из Луце­рии за десять дней до календ. Но это чуди­ще² отли­ча­ет­ся ужа­саю­щей бди­тель­но­стью, быст­ро­той, точ­но­стью. Что будет, совсем не знаю.