Письма Марка Туллия Цицерона

423. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Рим

Брун­ди­сий, 9 (?) мар­та 47 г.

1. От воль­ноот­пу­щен­ни­ка Муре­ны я до сего вре­ме­ни не полу­чил ни одно­го пись­ма. То, на кото­рое я отве­чаю, вру­чил Пуб­лий Сисер. Ты пишешь о пись­ме Сер­вия отца, а так­же, что Квинт при­ехал в Сирию, о чем неко­то­рые, по тво­им сло­вам, изве­ща­ют; даже это не вер­но. Ты хочешь узнать, как ко мне отно­сит­ся и отнес­ся каж­дый из тех, кто сюда при­ехал; никто не отно­сит­ся враж­деб­но, как я понял. Насколь­ко это для меня важ­но, ты, я навер­ное знаю, можешь судить. Для меня невы­но­си­мо до боли всё, а осо­бен­но то, что я, как вижу, очу­тил­ся в таком поло­же­нии, что полез­ным мне кажет­ся одно толь­ко то, чего я нико­гда не хотел.

Пуб­лий Лен­тул отец, гово­рят, на Родо­се¹, в Алек­сан­дрии сын, и извест­но, что Гай Кас­сий выехал из Родо­са в Алек­сан­дрию.

2. Квинт в пись­ме оправ­ды­ва­ет­ся пере­до мной в гораздо более рез­ких выра­же­ни­ях, чем тогда, когда он воз­во­дил на меня самые тяж­кие обви­не­ния². Ведь он гово­рит, что пони­ма­ет из тво­е­го пись­ма твое недо­воль­ство тем, что он рез­ко напи­сал обо мне мно­гим, и пото­му рас­ка­и­ва­ет­ся, что оскор­бил тебя; но он посту­пил спра­вед­ли­во. Потом он самым свин­ским обра­зом рас­пи­сы­ва­ет, по каким при­чи­нам он это сде­лал. Но ни в насто­я­щее вре­мя, ни ранее он не про­явил бы сво­ей нена­ви­сти ко мне, если бы не увидел, что я подав­лен всем слу­чив­шим­ся. О, если бы я хотя бы путем ноч­ных пере­ездов, как ты напи­сал, ока­зал­ся бли­же к тебе! Теперь не могу пред­по­ло­жить ни где я тебя уви­жу, ни когда.

3. Что каса­ет­ся сона­след­ни­ков Фуфидия, то у тебя не было осно­ва­ний писать мне; ведь они тре­бу­ют пола­гаю­ще­е­ся, а я, что бы ты ни совер­шил, при­знал бы сде­лан­ным пра­виль­но.

4. Что каса­ет­ся покуп­ки фру­син­ско­го вла­де­ния, то ты уже дав­но понял мое жела­ние. Хотя мои дела были тогда в луч­шем поло­же­нии, и мне не каза­лось, что они будут в столь без­на­деж­ном, тем не менее мое жела­ние то же. Как осу­ще­ст­вить это, решишь сам и поду­май, пожа­луй­ста, насколь­ко смо­жешь, откуда достать для меня день­ги, необ­хо­ди­мые на рас­хо­ды. Если у меня и были какие-то сред­ства, я пре­до­ста­вил их Пом­пею³ тогда, когда мне каза­лось, что я делаю это разум­но. Поэто­му я тогда и взял у тво­е­го управ­ля­ю­ще­го усадь­бой и занял у дру­гих. Теперь Квинт в пись­ме жалу­ет­ся, что я не дал ниче­го ему, когда и он не про­сил меня, и сам я не видел этих денег. Поду­май, пожа­луй­ста, что мож­но дове­сти до кон­ца и какой дать мне совет насчет все­го; обсто­я­тель­ства дела ты зна­ешь.

5. Писать даль­ше мне меша­ет скорбь. Если, по тво­е­му мне­нию, о чем-нибудь пона­до­бит­ся кое-кому напи­сать от мое­го име­ни, пожа­луй­ста, сде­лай это, как обыч­но, и вся­кий раз, как у тебя будет воз­мож­ность отпра­вить мне пись­мо, пожа­луй­ста, не упус­кай ее. Будь здо­ров.