Письма Марка Туллия Цицерона

714. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Рим

Путе­оль­ская усадь­ба, 19 апре­ля 44 г.

1. Как же так? Мой и твой Брут совер­шил это¹, чтобы нахо­дить­ся в Лану­вии, чтобы Тре­бо­ний околь­ны­ми путя­ми выехал в про­вин­цию², чтобы все сде­лан­ное, напи­сан­ное, ска­зан­ное, обе­щан­ное, заду­ман­ное Цеза­рем име­ло бо́льшую силу, неже­ли если бы он сам был жив? Ты пом­нишь, что я кри­чал как раз в тот пер­вый день на Капи­то­лии, что сенат дол­жен быть созван на Капи­то­лии пре­то­ра­ми³. Бес­смерт­ные боги! Что толь­ко тогда не было воз­мож­но­сти совер­шить, когда радо­ва­лись все чест­ные, даже доста­точ­но чест­ные, а раз­бой­ни­ки⁴ были слом­ле­ны! Ты обви­ня­ешь Либе­ра­лии⁵. Что тогда мог­ло про­изой­ти? Мы уже дав­но погиб­ли. Пом­нишь ли ты, как ты кри­чал, что дело погибнет, если ему⁶ будет устро­е­но погре­бе­ние? А он даже был сожжен на фору­ме и тро­га­тель­но про­слав­лен, а рабы и неиму­щие натрав­ле­ны на наши жили­ща с факе­ла­ми. Что потом? Чтобы они осме­ли­лись гово­рить: «Ты про­тив воли Цеза­ря?». Это и дру­гое я не в силах пере­но­сить. Поэто­му думаю «из края в край»⁷. Твой одна­ко открыт вет­рам⁸.

2. Тош­нота⁹ уже совсем про­шла? Мне, по край­ней мере, так каза­лось по догад­ке на осно­ва­нии тво­е­го пись­ма. Воз­вра­ща­юсь к Тебас­сам, Сце­вам, Фран­го­нам¹⁰. По тво­е­му мне­нию, они уве­ре­ны, что будут вла­деть теми име­ни­я­ми, если у вла­сти будем мы, в кото­рых они пред­по­ла­га­ли боль­ше доб­ле­сти, неже­ли изведа­ли? Разу­ме­ет­ся, они сто­рон­ни­ки мира, а не зачин­щи­ки раз­боя, а я, когда напи­сал тебе о Кур­ти­лии и име­нии Секс­ти­лия, напи­сал о Цен­зо­рине, о Мес­са­ле, о План­ке, о Посту­ме, о всей поро­де. Луч­ше было, убив того⁶, погиб­нуть¹¹, — чего нико­гда бы не слу­чи­лось, — чем видеть насто­я­щее.

3. Окта­вий при­ехал в Неа­поль за три­на­дцать дней до календ. Там Бальб встре­тил его на дру­гой день утром и в тот же день был у меня в кум­ской усадь­бе с изве­сти­ем, что он¹² при­мет наслед­ство¹³. Но, как ты пишешь, боль­шой раз­рыв¹⁴ с Анто­ни­ем. Твое дело в Бутро­те¹⁵ для меня, как и долж­но, явля­ет­ся и будет пред­ме­том заботы. Ты спра­ши­ва­ешь, при­но­сит ли уже наслед­ство Клу­вия до ста тысяч сестер­ци­ев; по-види­мо­му, при­бли­жа­ет­ся. За пер­вый год я выру­чил, бес­спор­но, восемь­де­сят тысяч.

4. Квинт отец жалу­ет­ся мне на сына, — осо­бен­но, что он теперь рас­по­ло­жен к мате­ри, к кото­рой он ранее отно­сил­ся недру­же­люб­но, несмот­ря на ее одол­же­ния¹⁶. Он при­слал мне горя­щее гне­вом про­тив него пись­мо. Но, пожа­луй­ста, напи­ши мне, что он дела­ет, если ты зна­ешь и еще не выез­жал из Рима, и, кля­нусь, — кое о чем дру­гом. Твои пись­ма достав­ля­ют мне огром­ное удо­воль­ст­вие.