История Рима от основания города

Книга VI, гл. 24

24. (1) В пер­вой стыч­ке, лишь раздал­ся звон ору­жия, враг отсту­пил, зама­ни­вая, но не устра­шась. (2) В тылу вра­га меж­ду стро­ем и лаге­рем был поло­гий склон, и, имея наро­ду в достат­ке, враг оста­вил в лаге­ре несколь­ко мощ­ных отрядов, выстро­ен­ных в пол­ном воору­же­нии, чтобы они рину­лись в гущу уже завя­зав­ше­го­ся боя, когда про­тив­ник подой­дет к валу. (3) Рим­лян, слиш­ком увлек­ших­ся пре­сле­до­ва­ни­ем отсту­паю­ще­го вра­га, зама­ни­ли на опас­ное место, очень удоб­ное для заду­ман­но­го напа­де­ния. И вот уже страх овла­дел толь­ко что побеж­дав­ши­ми, и под натис­ком ново­го вра­га на пока­то­сти скло­на рим­ский строй дрог­нул. (4) Наседа­ют све­жие силы воль­сков, высы­пав­шие из лаге­ря; дру­гие, пре­кра­тив мни­мое бег­ство, тоже всту­па­ют в бой. Рим­ские вои­ны уже не отсту­па­ли, а, поза­быв о недав­нем рве­нии и дав­ней сла­ве, обра­ща­ли тыл и в бес­по­рядоч­ном бег­стве устрем­ля­лись к лаге­рю, (5) как вдруг Камилл, под­са­жен­ный окру­жаю­щи­ми на коня⁷⁹, быст­ро дви­нул навстре­чу им под­креп­ле­ния, закри­чав: «Так вот она, бит­ва, кото­рую вы вытре­бо­ва­ли! Кого — чело­ве­ка, боже­ство — кого може­те вы винить? Это толь­ко ваше без­рас­суд­ство и ваша тру­сость! (6) Вы шли за дру­гим вождем, сту­пай­те теперь за Камил­лом и победи­те, как при­вык­ли под моим води­тель­ст­вом. Что уста­ви­лись на вал и лагерь? Ни одно­го из вас они не при­мут, кро­ме как с победой!»

с.305 (7) Стыд сна­ча­ла оста­но­вил бегу­щих; затем когда увиде­ли, что зна­ме­нос­цы идут на вра­га в бое­вом строю, а вождь, не толь­ко слав­ный столь­ки­ми три­ум­фа­ми, но и почтен­ный лета­ми, появ­ля­ет­ся сре­ди пер­вых зна­мен, где наи­боль­ший труд и опас­ность, то каж­дый бра­нит себя и дру­гих и по рядам про­но­сит­ся в гром­ком кри­ке вза­им­ное обод­ре­ние. (8) Дру­гой три­бун тоже не сто­ял сло­жа руки; Камилл, вос­ста­нав­ли­вая пеший строй, послал това­ри­ща к всад­ни­кам, и он, не бра­нясь (не ему было это делать, ведь сам он был вино­ват), но перей­дя от при­ка­за к прось­бам, молил всех и каж­до­го, чтобы отпу­сти­ли вину ему, винов­но­му в неуда­че это­го дня: (9) «Хотя това­рищ мой не согла­шал­ся и про­ти­вил­ся, я вве­рил­ся обще­му без­рас­суд­ству, а не его бла­го­ра­зу­мию. При любом пово­ро­те ваше­го сча­стья увидит Камилл свою сла­ву, но если бит­ва не вос­ста­но­вит­ся, — то я, в довер­ше­ние беды, судь­бу разде­лю со все­ми, а позор будет на мне одном». (10) При нетвер­дой линии войск при­зна­но было за луч­шее оста­вить коней и в пешем строю уда­рить на вра­га. И они идут, свер­кая ору­жи­ем, испол­не­ны муже­ст­вом, туда, где, как было вид­но, пешим вой­скам при­хо­ди­лось осо­бен­но худо. Ни вожди, ни вои­ны не дают себе ника­кой пере­дыш­ки в сра­же­нии. (11) Исход был пред­опре­де­лен силой доб­ле­сти; и воль­ски, толь­ко что отсту­пав­шие в при­твор­ном стра­хе, теперь обра­ща­ют­ся в насто­я­щее бег­ство. Нема­лая часть их была пере­би­та в самой бит­ве и после — при бег­стве, а про­чие — в лаге­ре, кото­рый был взят одним натис­ком; но плен­ных все-таки было боль­ше, чем уби­тых.