История Рима от основания города

Книга VII, гл. 3

3. (1) Одна­ко игры эти, впер­вые учреж­ден­ные тогда бого­бо­яз­ни ради, не изба­ви­ли души людей от суе­вер­но­го стра­ха, а тела — от неду­га. (2) Мало того: когда Тибр, вый­дя из бере­гов, зато­пил цирк и пре­рвал игры в самом их раз­га­ре, это как буд­то ясно пока­зы­ва­ло, что боги окон­ча­тель­но отвер­ну­лись от людей и гну­ша­ют­ся их уми­ло­стив­ле­ни­я­ми — а такое всем, конеч­но, вну­ши­ло неодо­ли­мый ужас. (3) И вот в кон­суль­ство Гнея Гену­ция и (вто­рич­но) Луция Эми­лия Мамер­ка, когда не столь­ко тела тер­за­ла болезнь, сколь­ко умы — изыс­ки­ва­ние средств к искуп­ле­нию, со слов ста­ри­ков, гово­рят, ста­ли при­по­ми­нать, буд­то неко­гда такой мор пре­кра­тил­ся от того, что дик­та­тор вбил гвоздь¹⁸. (4) Дви­жи­мый этою бого­бо­яз­нью, сенат рас­по­рядил­ся назна­чить дик­та­то­ра для вби­тия гвоздя. Назна­чен был Луций Ман­лий Импе­ри­оз, а началь­ни­ком кон­ни­цы он объ­явил Луция Пина­рия.

(5) Есть древ­ний закон, начер­тан­ный ста­рин­ны­ми бук­ва­ми и в ста­рин­ных выра­же­ни­ях, он гла­сит: в сен­тябрь­ские иды вер­хов­ный пред­во­ди­тель да вби­ва­ет гвоздь. Закон этот был неко­гда при­бит с пра­вой сто­ро­ны хра­ма Юпи­те­ра Все­бла­го­го Вели­чай­ше­го, обра­щен­ной к свя­ти­ли­щу Минер­вы. (6) Счи­та­ет­ся, что в те вре­ме­на, когда пись­мен­ность была еще ред­ко­стью, таким гвоздем обо­зна­ча­ли чис­ло лет; (7) а посвя­щен в свя­ти­ли­ще Минер­вы закон был пото­му, что чис­ло — Минер­ви­но изо­бре­те­ние. (Цин­ций¹⁹, при­леж­ный иссле­до­ва­тель подоб­ных памят­ни­ков, утвер­жда­ет, что и в Воль­си­ни­ях мож­но видеть обо­зна­чаю­щие чис­ло лет гвозди, вби­тые в хра­ме этрус­ской боги­ни Нор­ции²⁰.) (8) По это­му само­му зако­ну Марк Гора­ций, кон­сул, освя­тил храм Юпи­те­ра Все­бла­го­го Вели­чай­ше­го на сле­дую­щий год после изгна­ния царей; а впо­след­ст­вии тор­же­ст­вен­ное вби­тие гвоздя пере­шло от кон­су­лов к дик­та­то­рам, чья власть выше. И хотя со вре­ме­нем обы­чай забыл­ся, дело сочли доста­точ­но важ­ным, чтобы для испол­не­ния его был назна­чен дик­та­тор.

(9) Толь­ко для это­го и был назна­чен Луций Ман­лий; одна­ко он, точ­но его назна­чи­ли пра­вить государ­ст­вом, а не испол­нить опре­де­лен­ный обряд, заду­мал вой­ну с гер­ни­ка­ми и бес­по­щад­ным набо­ром воз­му­тил все юно­ше­ство. И, лишь когда все до одно­го народ­ные три­бу­ны вос­ста­ли на него, он сло­жил дик­та­ту­ру, под­чи­ня­ясь то ли чужой силе, то ли сво­ей сове­сти.