История Рима от основания города

Книга VII, гл. 30

30. (1) Пред­став перед сена­том, послы ска­за­ли при­мер­но сле­дую­щее: «Народ кам­пан­ский отпра­вил нас к вам, отцы-сена­то­ры, про­сить у вас друж­бы наве­ки, под­мо­ги на сего­дня. (2) Если бы в бла­го­ден­ст­вии иска­ли мы вашей друж­бы, то завя­зать ее было бы про­ще, но узы ее были бы сла­бее; в самом деле, пом­ня, что к друж­бе мы при­шли на рав­ных, мы были бы вам, пожа­луй, столь же дру­же­ст­вен­ны, как и теперь, но не столь покор­ны и послуш­ны; (3) ныне же, взыс­кан­ные вашим состра­да­ни­ем и защи­щен­ные вашей помо­щью в труд­ный час, мы долж­ны будем при­нять и чтить вашу друж­бу как бла­го­де­я­ние, чтобы не про­слыть небла­го­дар­ны­ми и недо­стой­ны­ми заступ­ни­че­ства ни от богов, ни от людей.

(4) И кля­нусь Гер­ку­ле­сом: если сам­ни­ты сде­ла­лись вам дру­зья­ми и союз­ни­ка­ми рань­ше, то, по-мое­му, это не зна­чит, что вы долж­ны отка­зать нам в друж­бе, но толь­ко зна­чит, что сам­ни­ты в силу дав­но­сти сою­за сто­ят выше нас: в самом деле, ведь дого­во­ром с сам­ни­та­ми не пред­у­смот­ре­но, чтобы вы не заклю­ча­ли новых дого­во­ров. (5) Уста­нов­ле­ние друж­бы все­гда было доста­точ­но для вас оправ­дан­но, если про­сив­ший об этом хотел быть вам дру­гом. (6) Мы, кам­пан­цы, хотя нынеш­ний удел наш и не поз­во­ля­ет нам важ­ни­чать, ни одно­му наро­ду, кро­ме ваше­го, не усту­па­ем ни мно­го­люд­ст­вом горо­да⁷⁸, ни пло­до­ро­дьем пашен и пото­му, всту­пив в друж­бу с вами, ста­нем нема­лым, я думаю, при­ра­ще­ни­ем к ваше­му достат­ку. (7) У эквов и воль­сков, извеч­ных вра­гов сего Горо­да, мы ока­жем­ся в тылу, сто­ит им заше­ве­лить­ся; и ради вашей вла­сти и сла­вы мы все­гда будем делать то, что вы сде­ла­е­те сей­час для наше­го спа­се­ния. (8) Поко­рив пле­ме­на, разде­ля­ю­щие нас, — а тому, что это ско­ро сде­ла­ет­ся, пору­кой доб­лесть ваша и сча­стие — вы рас­про­стра­ни­те свое вла­ды­че­ство непре­рыв­ной поло­сою вплоть до наших земель. (9) Горь­ко и при­скорб­но при­знать­ся, к чему вынуж­да­ет наш удел: до того уже дошло, отцы-сена­то­ры, что мы, кам­пан­цы, долж­ны при­над­ле­жать или дру­зьям или недру­гам: (10) если засту­пи­тесь, мы ваши, если поки­не­те, доста­нем­ся сам­ни­там! Поду­май­те же, что для вас луч­ше, чтоб вашу мощь или сам­нит­скую умно­жи­ли Капуя и вся Кам­па­ния? (11) Спра­вед­ли­вость тре­бу­ет, рим­ляне, чтобы на всех рас­про­стра­ня­лось мило­сер­дие ваше и ваше заступ­ни­че­ство, но осо­бен­но на тех, кто, защи­щая сверх соб­ст­вен­ных сил дру­гих, взы­вав­ших к состра­да­нию, сами все ока­за­лись вынуж­де­ны про­сить защи­ты. (12) Впро­чем, толь­ко на с.350 сло­вах мы вое­ва­ли за сиди­ци­нов, на деле же мы защи­ща­ли самих себя, так как виде­ли, что без­за­кон­ный раз­бой угро­жа­ет пока что сосед­не­му наро­ду, но, спа­лив сиди­ци­нов, пожар этот пере­ки­нет­ся на нас. (13) И разу­ме­ет­ся, сей­час сам­ни­ты идут вое­вать нас не пото­му, что стра­да­ют от нане­сен­ной им обиды, а затем, что рады пред­ста­вив­ше­му­ся пово­ду. (14) Если бы они хоте­ли выме­стить гнев, а не вос­поль­зо­вать­ся слу­ча­ем насы­тить свою алч­ность, то раз­ве мало им было гибе­ли наших леги­о­нов спер­ва на сиди­цин­ской зем­ле, а потом и в самой Кам­па­нии? (15) Что же это за гнев столь неукро­ти­мый, что даже кровь, про­ли­тая в двух сра­же­ньях, не мог­ла его уто­лить? А опу­сто­шен­ные поля, поло­нен­ный люд, угнан­ный скот, усадь­бы, раз­ру­шен­ные и сожжен­ные, все опу­сто­ше­ния от огня и меча — неуже­ли это­го мало для их яро­сти? (16) Нет: это алч­ность их ищет уто­ле­нья, это она вле­чет их к оса­де Капуи: раз­ру­шить пре­крас­ный город или завла­деть им — вот их жела­ние. (17) Луч­ше вы, рим­ляне, возь­ми­те Капую за бла­го­де­я­ние ваше, но не допус­кай­те вла­деть ею сам­ни­тов за их зло­дей­ство! Я гово­рю перед наро­дом, кото­рый не укло­ня­ет­ся от пра­вед­ных войн; но я думаю, что даже вой­ну вести вам не при­дет­ся, пообе­щай­те вы толь­ко нам свое заступ­ни­че­ство. (18) Сам­ни­ты на всех смот­рят свы­со­ка, вклю­чая нас, но выше не пося­га­ют. Так что даже в тени вашей защи­ты можем мы укрыть­ся; а потом все наше досто­я­ние и само наше суще­ст­во­ва­ние — все это мы будем счи­тать вашей соб­ст­вен­но­стью. (19) Для вас мы будем возде­лы­вать кам­пан­ские поля, для вас будет шуметь мно­го­люд­ст­вом город Капуя, мы будем чтить вас, как чтим осно­ва­те­лей горо­да, пред­ков, богов бес­смерт­ных; ни одно посе­ле­ние ваше не пре­взой­дет нас покор­но­стью и вер­но­стью. (20) Скло­ни­тесь же к нам, отцы-сена­то­ры, изъ­яви­те кам­пан­цам свою непре­лож­ную волю⁷⁹ и дай­те нам наде­ять­ся, что Капуя оста­нет­ся цела и невреди­ма. (21) О если бы зна­ли вы, сколь мно­го­люд­ные тол­пы вся­ко­го зва­ния про­во­жа­ли нас сюда! Сколь­ко обе­тов и рыда­ний нес­лось нам вослед! И как ждут нас сей­час сенат и народ Капуи, жены наши и дети! (22) Я уве­рен: все они сто­ят сей­час, стол­пив­шись у ворот, и глядят на доро­гу, веду­щую отсюда. Какое же изве­стие, отцы-сена­то­ры, при­ка­же­те вы пере­дать этим людям, дро­жа­щим от стра­ха перед сво­ей неве­до­мою уча­стью? (23) Один ответ несет с собою спа­се­нье, победу, свет и сво­бо­ду; дру­гой — такое, что страш­но вымол­вить. Так что суди­те и решай­те, ста­нем ли мы ваши­ми союз­ни­ка­ми и дру­зья­ми или вовсе пере­ста­нем суще­ст­во­вать».