История Рима от основания города

Книга VIII, гл. 25

25. (1) В том же году [326 г.] в Риме был устро­ен пятый с осно­ва­ния Горо­да лек­ти­стер­ний⁷⁸ для уми­ло­стив­ле­ния сно­ва тех же богов. (2) Затем новые кон­су­лы по воле наро­да отпра­ви­ли к сам­ни­там послов объ­явить им вой­ну, а сами заня­лись все­воз­мож­ны­ми при­готов­ле­ни­я­ми, мно­го более тща­тель­ны­ми, чем для вой­ны с гре­ка­ми. Полу­чи­ли кон­су­лы и новое под­креп­ле­ние, на кото­рое в те вре­ме­на не рас­счи­ты­ва­ли. (3) Ведь лукан­цы и апу­лий­цы, кото­рые до той поры не име­ли с Римом ниче­го обще­го, отда­ли себя под его покро­ви­тель­ство, обе­щая воору­же­ние и людей для веде­ния вой­ны, и по дого­во­ру были при­ня­ты в чис­ло дру­же­ст­вен­ных наро­дов. Тем вре­ме­нем и в Сам­нии дела шли успеш­но. (4) Рим­ляне овла­де­ли тре­мя горо­да­ми — Алли­фа­ми, с.390 Кал­ли­фа­ми и Руф­ри­ем, а осталь­ные зем­ли на боль­шом про­стран­стве были разо­ре­ны кон­су­ла­ми, как толь­ко они туда вторг­лись.

(5) Такая уда­ча сопут­ст­во­ва­ла этой войне, а дру­гая вой­на — оса­да гре­че­ских горо­дов — уже под­хо­ди­ла к кон­цу. В самом деле, мало того что в отре­зан­ных друг от дру­га кре­по­стях⁷⁹ вра­ги ока­за­лись раз­об­ще­ны, но и за соб­ст­вен­ны­ми сте­на­ми на них обру­ши­лось куда боль­ше бед и уни­же­ний, неже­ли гро­зи­ло со сто­ро­ны вра­гов, (6) и, слов­но плен­ни­ки сво­их защит­ни­ков, они сно­си­ли позор жен и детей, тер­пя худ­шую участь взя­тых при­сту­пом горо­дов.

(7) И вот, когда про­шел слух, что из Тарен­та и от сам­ни­тов при­бу­дут новые под­креп­ле­ния, они сочли, что в Пале­по­ле черес­чур мно­го сам­ни­тов, (8) и нача­ли под­жидать тарен­тин­скую моло­дежь — гре­ки гре­ков, чтобы с их помо­щью ока­зать сопро­тив­ле­ние не толь­ко вра­гам-рим­ля­нам, но ничуть не мень­ше и сам­ни­там с нолан­ца­ми, так что сда­ча рим­ля­нам под конец пред­став­ля­лась им уже наи­мень­шим из зол.

(9) Хари­лай и Ним­фий — из пер­вых людей в государ­стве — вме­сте дер­жа­ли совет и разде­ли­ли меж собой, кому что над­ле­жит испол­нить, а имен­но один дол­жен был пере­бе­жать к рим­ско­му вое­на­чаль­ни­ку, а дру­гой — остать­ся в горо­де, чтобы все под­гото­вить к осу­щест­вле­нию их замыс­ла.

(10) Хари­лай явил­ся к Пуб­ли­лию Фило­ну и сооб­щил о сво­ем реше­нии пре­дать сте­ны горо­да, ибо это будет ко бла­гу, про­цве­та­нию и сча­стию как пале­по­ли­тан­цев, так и рим­ско­го наро­да; (11) от чест­но­сти рим­лян зави­сит, ока­жет­ся ли он по свер­ше­нии сего пре­да­те­лем оте­че­ства или его спа­си­те­лем; для себя само­го он не ста­вит ника­ких усло­вий и ниче­го не про­сит, (12) а для все­го сво­его наро­да не тре­бу­ет, но толь­ко про­сит, чтобы в слу­чае уда­чи рим­ский народ при­ни­мал в рас­чет глав­ным обра­зом то, с каким рве­ни­ем и с каким риском для себя стре­мят­ся они вер­нуть его друж­бу⁸⁰, а не то, какая глу­пость и без­рас­суд­ство при­ве­ли их к забве­нию дол­га.

(13) Пол­ко­во­дец выра­зил ему свое одоб­ре­ние и дал три тыся­чи вои­нов для захва­та той части горо­да, где раз­ме­сти­лись сам­ни­ты; воен­но­го три­бу­на Луция Квинк­ция поста­ви­ли во гла­ве отряда.