История Рима от основания города

Книга IX, гл. 38

38. (1) Во вре­мя собы­тий в Этру­рии дру­гой кон­сул, Гай Мар­ций Рутул, при­сту­пом отнял у сам­ни­тов Алли­фы¹²⁵, и в его руки пере­шло мно­го дру­гих кре­по­стей и селе­ний — раз­ру­шен­ных как враж­деб­ные или же в цело­сти и сохран­но­сти. (2) В то же вре­мя Пуб­лий Кор­не­лий, кото­ро­му сенат пору­чил при­бреж­ные обла­сти, при­вел рим­ский флот в Кам­па­нию, и кора­бель­щи­ки, выса­дясь у Пом­пей, отпра­ви­лись разо­рять Нуце­рий­ские вла­де­ния¹²⁶. Быст­ро опу­сто­шив окрест­ные зем­ли, откуда воз­вра­ще­ние на кораб­ли было без­опас­ным, они, как это часто быва­ет в таких слу­ча­ях, соблаз­ни­лись добы­чей и, зай­дя от побе­ре­жья вглубь, воз­му­ти­ли про­тив себя тамош­нее насе­ле­ние. (3) Покуда они рыс­ка­ли по полям поврозь, никто не встал на их пути, хотя тут их мож­но было пере­бить всех до одно­го; но когда они бес­печ­ной вата­гой воз­вра­ща­лись обрат­но, то непо­да­ле­ку от кораб­лей кре­стьяне настиг­ли их, отня­ли добы­чу, а часть даже поуби­ва­ли; пере­пу­ган­ная тол­па уцелев­ших в этой резне была оттес­не­на к кораб­лям.

(4) Сколь­ко опа­се­ний вызвал в Риме пере­ход Квин­та Фабия через Цими­ний­ский лес, столь­ко радо­сти при­нес­ли вра­гам в Сам­ний слу­хи об ото­всюду отре­зан­ном и оса­жден­ном рим­ском вой­ске; сам­ни­ты вспо­ми­на­ли Кав­дин­ское уще­лье как обра­зец пора­же­ния рим­лян; (5) ведь без­рас­суд­ство, подоб­ное преж­не­му, опять заве­ло в непро­хо­ди­мые чащи это пле­мя, никак не спо­соб­ное оста­но­вить­ся в сво­их при­тя­за­ни­ях, при­чем сно­ва не ору­жье вра­гов, а ковар­ная мест­ность под­стро­и­ла им ловуш­ку. (6) И к радо­сти уже при­ме­ши­ва­лась сво­его рода доса­да на судь­бу, отняв­шую у сам­ни­тов сла­ву победы над рим­ля­на­ми, чтобы вру­чить ее этрус­кам. (7) Вот поче­му сам­ни­ты поспеш­но наби­ра­ют и воору­жа­ют вой­ско, чтобы раз­бить кон­су­ла Гая Мар­ция, а если Мар­ций станет укло­нять­ся от сра­же­ния, они наме­ре­ва­лись через мар­сов и Саби­нов дви­нуть­ся оттуда пря­мо в Этру­рию. (8) Кон­сул вышел им навстре­чу. Обе сто­ро­ны дра­лись жесто­ко, и исход сра­же­ния не был ясен, но, несмот­ря на при­мер­но рав­ные поте­ри, пора­же­ние мол­ва при­пи­са­ла все же рим­ля­нам, так как они поте­ря­ли несколь­ких всад­ни­ков и воен­ных три­бу­нов, а так­же одно­го лега­та¹²⁷ и — что осо­бен­но важ­но — был ранен сам кон­сул.

(9) Слу­хи, как водит­ся, все еще пре­уве­ли­чи­ли, и чрез­вы­чай­но встре­во­жен­ные отцы поста­но­ви­ли назна­чить дик­та­то­ра. Всем было совер­шен­но ясно, что назна­чат Папи­рия Кур­со­ра, счи­тав­ше­го­ся в то вре­мя непре­взой­ден­ным в рат­ном деле. (10) Одна­ко нель­зя было рас­счи­ты­вать ни на то, что вест­ник невреди­мым про­бе­рет­ся сквозь вра­же­ское окру­же­ние до Сам­ния, ни на то, с.446 что кон­сул Мар­ций жив. А у дру­го­го кон­су­ла, Фабия, была с Папи­ри­ем лич­ная враж­да; (11) чтобы эта непри­язнь не поме­ша­ла обще­му бла­гу, сенат решил отпра­вить к Фабию послан­цев из чис­ла быв­ших кон­су­лов, (12) и, дей­ст­вуя не толь­ко от име­ни государ­ства, но и соб­ст­вен­ным вли­я­ни­ем, они долж­ны были скло­нить его ради оте­че­ства забыть все сче­ты. (13) Когда отправ­лен­ные к Фабию послан­цы пере­да­ли ему поста­нов­ле­ния сена­та и сопро­во­ди­ли это соот­вет­ст­ву­ю­щи­ми пору­че­нию уве­ще­ва­ни­я­ми, кон­сул, не под­ни­мая глаз и не гово­ря ни сло­ва, уда­лил­ся, оста­вив послан­цев в неиз­вест­но­сти насчет сво­их наме­ре­ний. (14) Потом, в ноч­ной тишине, как велит обы­чай, он объ­явил Луция Папи­рия дик­та­то­ром¹²⁸. Хотя послан­ные бла­го­да­ри­ли его за бли­ста­тель­ную победу над собою, он хра­нил упор­ное мол­ча­ние и отпу­стил их, не ска­зав в ответ ни сло­ва о сво­ем поступ­ке, так что вид­но было, сколь тяж­кую муку пре­воз­мо­гал его вели­кий дух.

(15) Папи­рий объ­явил началь­ни­ком кон­ни­цы Гая Юния Бубуль­ка; но, когда закон о сво­ей вла­сти он пред­ло­жил на утвер­жде­ние курий¹²⁹, дур­ное зна­ме­ние вынуди­ло не дове­рять­ся это­му дню, пото­му что при голо­со­ва­нии пер­вой ока­за­лась Фав­ций­ская курия, а с этой кури­ей были свя­за­ны уже два несча­стия — паде­ние Горо­да и Кав­дин­ский мир, ибо в тот и дру­гой год при пода­че голо­сов имен­но она была пер­вой¹³⁰. (16) Лици­ний Макр счи­та­ет, что ее сле­до­ва­ло опа­сать­ся еще из-за одно­го несча­стия — пора­же­ния у Кре­ме­ры¹³¹.