История Рима от основания города

Книга XXI, гл. 40

40. (1) «Если бы, вои­ны, вы, кого я теперь выво­жу в поле, были тем самым вой­ском, над кото­рым я началь­ст­во­вал в Гал­лии, то я счел бы за лиш­нее обра­щать­ся к вам с речью. (2) В самом деле, какой смысл име­ли бы обо­д­ри­тель­ные сло­ва, обра­щен­ные к тем всад­ни­кам, кото­рые одер­жа­ли бли­ста­тель­ную победу над непри­я­тель­ской кон­ни­цей¹⁴⁰ на бере­гу Рода­на, или к тем леги­о­нам, с кото­ры­ми я пре­сле­до­вал вот это­го само­го вра­га, когда он бежал пере­до мною, и имен­но тем, что отсту­пал и укло­нял­ся от бит­вы, доста­вил мне если не победу, то рав­но­силь­ное ей при­зна­ние в сво­ей сла­бо­сти? (3) Но то вой­ско было набра­но для про­вин­ции Испа­нии; под нача­лом мое­го бра­та Гнея Сци­пи­о­на¹⁴¹ и под мои­ми ауспи­ци­я­ми¹⁴² оно вою­ет там, где ему велел вое­вать рим­ский сенат и народ; (4) я же, чтобы пред­во­ди­те­лем про­тив Ган­ни­ба­ла и пуний­цев вы име­ли кон­су­ла, по соб­ст­вен­ной воле взял на себя эту борь­бу. А ново­му глав­но­ко­ман­дую­ще­му при­лич­но ска­зать несколь­ко слов сво­им новым вои­нам.

(5) Преж­де все­го, вы не долж­ны оста­вать­ся в неведе­нии отно­си­тель­но рода пред­сто­я­щей вой­ны и качеств про­тив­ни­ка. Ваши вра­ги — те самые, кого вы одо­ле­ли на суше и на море в первую вой­ну, кого в про­дол­же­ние два­дца­ти лет застав­ля­ли пла­тить дань, у кого вы отня­ли Сици­лию и Сар­ди­нию, как награ­ду за успеш­но окон­чен­ную вой­ну. (6) Поэто­му вы буде­те драть­ся с подо­баю­щим победи­те­лям вооду­шев­ле­ни­ем, а они — со свой­ст­вен­ной побеж­ден­ным робо­стью. Да и ныне они реши­лись дать бит­ву не от избыт­ка муже­ства, а пото­му, что ина­че нель­зя; (7) или вы, быть может, дума­е­те, что те самые, кто укло­нял­ся от боя тогда, когда вой­ско было еще невреди­мо, теперь, после того как две тре­ти их пехоты и кон­ни­цы погиб­ло при пере­хо­де через с.38 Аль­пы, вооду­шев­ле­ны боль­шей надеж­дой? (8) Но, воз­ра­зи­те вы, их, прав­да, мало, зато они бод­ры телом и душой, и нет такой силы, кото­рая мог­ла бы про­ти­во­сто­ять их мощ­но­му напо­ру. (9) Совер­шен­но напро­тив! Это — при­зна­ки, едва сохра­нив­шие внеш­нее подо­бие людей, изну­рен­ные голо­дом и холо­дом, гря­зью и вонью, изу­ве­чен­ные и обес­си­лен­ные лаза­ньем по ска­лам и уте­сам, с отмо­ро­жен­ны­ми конеч­но­стя­ми, оне­мев­ши­ми в сне­гах мыш­ца­ми, око­че­нев­шим от сту­жи телом, при­туп­лен­ным и поло­ман­ным ору­жи­ем, хро­мы­ми и еле живы­ми лошадь­ми. (10) С такой-то кон­ни­цей, с такой-то пехотой вам при­дет­ся иметь дело; это жал­кие остат­ки вра­га, а не враг. И более все­го меня забо­тит мысль, что сра­жать­ся при­дет­ся вам, а люди поду­ма­ют, буд­то Ган­ни­ба­ла победи­ли Аль­пы. (11) Но, быть может, так и сле­ду­ет: спра­вед­ли­во, чтобы с нару­шив­ши­ми дого­во­ры пол­ко­вод­цем и наро­дом нача­ли и реши­ли вой­ну сами боги, не при­бе­гая к помо­щи чело­ве­ка, а мы, будучи оскорб­ле­ны пер­вы­ми после богов, толь­ко довер­ши­ли нача­тую и решен­ную ими вой­ну.