История Рима от основания города

Книга XXXII, гл. 32

32. (1) К это­му вре­ме­ни уже насту­пи­ла зима⁹⁵. Когда Тит Квинк­ций, захва­тив Эла­тею⁹⁶, рас­по­ло­жил­ся на зим­них квар­ти­рах в Фокиде и Лок­риде, воз­ник­ла рас­пря в Опун­те⁹⁷. (2) Одна сто­ро­на при­зы­ва­ла это­лий­цев, кото­рые были бли­же, дру­гая — рим­лян. (3) Это­лий­цы подо­спе­ли пер­вы­ми, одна­ко состо­я­тель­ные горо­жане, закрыв перед ними ворота и послав вест­ни­ка к рим­ско­му пол­ко­вод­цу, удер­жи­ва­ли город до его при­бы­тия. (4) Но город­ская кре­пость охра­ня­лась цар­ским гар­ни­зо­ном, и ни угро­зы опунт­цев, ни вели­чие рим­ско­го коман­дую­ще­го не мог­ли заста­вить его уйти оттуда. (5) С оса­дой кре­по­сти дело замед­ли­лось, посколь­ку от царя при­был посла­нец с прось­бой назна­чить место и вре­мя для пере­го­во­ров. (6) Квинк­ций, хотя и неохот­но, согла­сил­ся на пред­ло­же­ние царя, и не то чтобы он не желал выглядеть чело­ве­ком, кото­рый сам — где силой ору­жия, где пере­го­во­ра­ми — довел до кон­ца вой­ну; (7) но ведь он еще даже не знал, будет ли при­слан на сме­ну ему один из новых кон­су­лов, или же ему будут про­дле­ны пол­но­мо­чия (доби­вать­ся чего все­ми сила­ми он пору­чил сво­им дру­зьям и близ­ким). (8) Одна­ко такие пере­го­во­ры каза­лись ему выгод­ны­ми, посколь­ку дава­ли воз­мож­ность повер­нуть дело и к войне (если он оста­нет­ся коман­дую­щим), и к миру (если будет ото­зван). (9) Было выбра­но с.69 место на бере­гу Малий­ско­го зали­ва воз­ле Никеи. Царь при­был туда от Демет­ри­а­ды с пятью ладья­ми и одним воен­ным кораб­лем. (10) С ним были знат­ные македо­няне и ахей­ский изгнан­ник, зна­ме­ни­тый Кик­ли­ад. (11) С рим­ским коман­дую­щим были царь Ами­нандр, Дио­ни­со­дор, послан­ник Атта­ла, Аге­сим­брот, началь­ник родос­ско­го флота, Феней, вождь это­лий­цев, и двое ахей­цев, Ари­стен и Ксе­но­фонт. (12) Вме­сте с ними рим­ля­нин вышел к самой кром­ке бере­га, в то вре­мя как царь появил­ся на носу сто­яв­ше­го на яко­ре суд­на. (13) «Удоб­нее было бы, — ска­зал Квинк­ций, — если бы ты сошел на зем­лю. Тогда бы мы и гово­ри­ли, и слу­ша­ли друг дру­га, стоя лицом к лицу». Царь отка­зал­ся это сде­лать. «Да кого же ты боишь­ся?» — спро­сил Квинк­ций, (14) на что тот с цар­ским высо­ко­ме­ри­ем отве­тил: «Я-то нико­го не боюсь, раз­ве что бес­смерт­ных богов. Но не всем я дове­ряю из тех, кого вижу вокруг тебя, и менее все­го это­лий­цам». — (15) «Пере­го­во­ры с вра­гом рав­но опас­ны для всех, если сто­ро­ны друг дру­гу не дове­ря­ют», — ска­зал рим­ля­нин. (16) «Одна­ко, Квинк­ций, коль свер­шит­ся клят­во­пре­ступ­ле­ние, то нерав­ной награ­дой за веро­лом­ство будут Филипп и Феней, — про­из­нес царь. — Ведь македо­ня­нам подыс­кать на мое место царя было бы труд­нее, чем это­лий­цам дру­го­го пре­то­ра».