История Рима от основания города

Книга XXXII

Тит Ливий. История Рима от основания города. Том II. М., изд-во «Ладомир», 2002. Сверено с изданием: М., «Наука», 1994.
Перевод С. А. Иванова.
Комментарий составлен Ф. А. Михайловским, В. М. Смириным. Редактор комментариев — В. М. Смирин.
Редакторы перевода (изд. 2002) М. Л. Гаспаров и Г. С. Кнабе.

Для перевода и подготовки к печати использованы издания: Titi Livi ab urbe condita libri / Ed. W. Weissenborn, M. Müller. Lipsiae, II—III, 1905—1906; Livy with an english translation by E. T. Sage. London, Cambridge (Mass.), vol. IX, 1936.
При составлении комментария учитывалась работа И. Сейджа.
Встречающиеся в тексте даты до н. э. в кв. скобках проставлены по маргиналиям издания И. Сейджа.
Пагинация по изданию: Тит Ливий. История Рима от основания города. Том III. М., «Наука», 1994.
W. Weissenborn, M. Müller, 1883.
E. T. Sage, Loeb Classical Library, 1936 (ed. 1985).

т. III, с. 44 1. (1) Кон­су­лы и пре­то­ры, всту­пив­шие в долж­ность в мар­тов­ские иды1, жре­би­ем поде­ли­ли меж­ду собою про­вин­ции. (2) Луцию Лен­ту­лу доста­лась Ита­лия, Пуб­лию Вил­лию — Македо­ния, а из пре­то­ров Луцию Квинк­цию — город­ская пре­ту­ра, Гнею Бебию — Ари­мин2, Луцию Вале­рию — Сици­лия, Луцию Вил­лию — Сар­ди­ния. (3) Кон­су­лу Лен­ту­лу было пред­пи­са­но про­ве­сти набор новых леги­о­нов, а Вил­лию — при­нять вой­ско от Пуб­лия Суль­пи­ция; для попол­не­ния ему раз­ре­ши­ли само­му набрать столь­ко вои­нов, сколь­ко он сочтет нуж­ным. (4) Было реше­но, что леги­о­ны, кото­ры­ми до тех пор коман­до­вал Гай Авре­лий, оста­нут­ся за пре­то­ром Беби­ем, пока не при­будет новый кон­сул со све­жим вой­ском; (5) когда же он явит­ся в Гал­лию, все отслу­жив­шие вои­ны пусть будут рас­пу­ще­ны по домам, за исклю­че­ни­ем пяти тысяч союз­ни­ков; таких сил вполне доста­точ­но, чтобы защи­щать про­вин­цию Ари­мин. (6) Про­дле­на была власть пре­то­рам истек­ше­го года: Гаю Сер­гию3 — чтобы тот поза­бо­тил­ся о наде­ле­нии зем­лей вои­нов, кото­рые отслу­жи­ли по мно­гу лет в Испа­нии, Сици­лии и Сар­ди­нии; (7) Квин­ту Мину­цию — чтобы имен­но он завер­шил рас­сле­до­ва­ние о заго­во­рах у брут­тий­цев4, кото­рое он, будучи пре­то­ром, вел со всей спра­вед­ли­во­стью и усер­ди­ем; (8) изоб­ли­чен­ных свя­тотат­цев, кото­рые преж­де, зако­ван­ные, пре­про­вож­де­ны были в Рим, теперь над­ле­жа­ло ему отпра­вить в Лок­ры для каз­ни; ему же пред­сто­я­ло поза­бо­тить­ся о воз­вра­ще­нии в храм Про­зер­пи­ны все­го, что было оттуда укра­де­но, а рав­но и об иску­пи­тель­ных жерт­во­при­но­ше­ни­ях. (9) Латин­ские празд­не­ства по реше­нию пон­ти­фи­ков были повто­ре­ны, посколь­ку ардей­ские послы жало­ва­лись в сена­те, буд­то во вре­мя тор­жеств на Аль­бан­ской горе они не полу­чи­ли поло­жен­но­го им жерт­вен­но­го мяса5.

(10) Из Свес­сы6 сооб­щи­ли, что мол­ния пора­зи­ла уча­сток город­ской сте­ны и двое ворот — по ту и дру­гую сто­ро­ну от него. Фор­мий­ские и остий­ские послы доно­си­ли, что то же самое про­изо­шло в их горо­дах с хра­ма­ми Юпи­те­ра; то же слу­чи­лось и в Вели­терне с хра­ма­ми Апол­ло­на и Сан­га7, а в свя­ти­ли­ще Гер­ку­ле­са вырос­ли воло­сы8; (11) из Брут­тия про­пре­тор Квинт Мину­ций писал, что там родил­ся пяти­но­гий жере­бе­нок и три трех­но­гих цып­лен­ка. (12) Тогда же из Македо­нии от про­кон­су­ла Пуб­лия Суль­пи­ция при­шло пись­мо, в кото­ром сре­ди про­че­го сооб­ща­лось, что на кор­ме воен­но­го кораб­ля вырос­ло лав­ро­вое дере­во. (13) В свя­зи с пер­вы­ми зна­ме­ни­я­ми сенат велел кон­су­лам при­не­сти с.45 мно­го­чис­лен­ные жерт­вы, угод­ные богам, (14) по пово­ду же послед­не­го пред­зна­ме­но­ва­ния в сенат при­зва­ли гаруспи­ков, и по их сове­ту были назна­че­ны все­на­род­ные одно­днев­ные молеб­ст­вия, а в хра­мах перед ложа­ми всех богов совер­ше­ны были жерт­во­при­но­ше­ния9.

2. (1) В этот год кар­фа­ге­няне впер­вые доста­ви­ли в Рим то сереб­ро, кото­рое обя­за­лись при­сы­лать в упла­ту дани10. (2) Посколь­ку кве­сто­ры для про­вер­ки пере­пла­ви­ли его и при этом обна­ру­жи­лась убыль чет­вер­ти веса, сереб­ро было объ­яв­ле­но недо­ста­точ­но чистым11. Тогда кар­фа­ге­няне заня­ли у Рима денег и ими вос­пол­ни­ли недо­ве­сок сереб­ра. (3) Затем они обра­ти­лись в сенат с прось­бой о воз­вра­ще­нии сво­их залож­ни­ков, и сто из них были воз­вра­ще­ны, а отно­си­тель­но дру­гих даны заве­ре­ния, что они вер­нут­ся, если кар­фа­ге­няне будут соблюдать дого­вор. (4) Послы про­си­ли так­же пере­ве­сти остав­ших­ся залож­ни­ков из Нор­бы, где жизнь крайне неудоб­на, куда-нибудь в дру­гое место, и сенат раз­ре­шил им пере­се­лить­ся в Сиг­нию и Ферен­тин. (5) Гадес­цы тоже про­си­ли сни­зой­ти к ним и не посы­лать в Гадес пре­фек­та, хоть это и было пред­у­смот­ре­но их согла­ше­ни­ем с Луци­ем Мар­ци­ем Сеп­ти­мом, когда они пере­хо­ди­ли под рим­ское покро­ви­тель­ство12. Их прось­ба так­же была удо­вле­тво­ре­на. (6) Послы из Нар­нии13 жало­ва­лись на то, что у них не хва­та­ет коло­ни­стов и что, вос­поль­зо­вав­шись этим, к ним при­би­лись какие-то чужа­ки. Для раз­ре­ше­ния это­го дела кон­су­лу Луцию Кор­не­лию веле­но было назна­чить три­ум­ви­ров. (7) Назна­че­ны были Пуб­лий и Секст Элии (про­зва­ние у обо­их было то же самое: Пет) и Гней Кор­не­лий Лен­тул. Нар­ний­цам поз­во­ли­ли уве­ли­чить чис­ло коло­ни­стов, но жите­ли Ко́зы14, про­сив­шие о том же, полу­чи­ли отказ.

3. (1) Когда были закон­че­ны неот­лож­ные дела в самом Риме, кон­су­лы отбы­ли к сво­им про­вин­ци­ям. (2) Пуб­лий Вил­лий, при­ехав в Македо­нию, застал там сол­дат­ский мятеж, вспых­нув­ший еще до того и не подав­лен­ный сра­зу с долж­ной реши­тель­но­стью. (3) Это были две тыся­чи вои­нов, отправ­лен­ные после пора­же­ния Ган­ни­ба­ла из Афри­ки в Сици­лию, а оттуда при­мер­но через год — в Македо­нию, как бы по соб­ст­вен­ной воле15. Сами они утвер­жда­ли, что нико­гда не изъ­яв­ля­ли тако­го жела­ния, что воен­ные три­бу­ны поса­ди­ли их на кораб­ли вопре­ки про­те­стам; (4) как бы то ни было, срок их служ­бы — при­нуди­тель­ной или доб­ро­воль­ной — уже все рав­но истек: дол­жен же хоть когда-нибудь насту­пить ей конец! (5) Они твер­ди­ли, что уже дол­гие годы не виде­ли Ита­лии, что, сра­жа­ясь в Сици­лии, Афри­ке и Македо­нии, успе­ли соста­рить­ся; что они изму­че­ны вся­че­ски­ми работа­ми, обес­си­ле­ли от бес­чис­лен­ных ран! (6) Кон­сул ска­зал, что сама при­чи­на, по кото­рой они тре­бу­ют отстав­ки, была бы вполне осно­ва­тель­на, если бы они про­си­ли о ней скром­но, — но мяте­жу оправ­да­ний нет, чем бы он ни был вызван. (7) Итак, если они соглас­ны оста­вать­ся в строю и пови­но­вать­ся при­ка­зам, он готов обра­тить­ся к сена­ту по пово­ду их отстав­ки — крото­стью они лег­че добьют­ся желае­мо­го, неже­ли упрям­ст­вом.

с.46 4. (1) Тем вре­ме­нем Филипп16 все­ми сред­ства­ми оса­ждал Тав­ма­ки, воз­во­дя насы­пи и строя пле­те­ные наве­сы. Он уже наме­ре­вал­ся под­ве­сти к стене таран, (2) но ему поме­ша­ло вне­зап­ное при­бы­тие это­лий­цев под води­тель­ст­вом Архида­ма. Прой­дя в город меж­ду македон­ски­ми заста­ва­ми, они при­ня­лись еже­днев­но и еже­нощ­но совер­шать бес­ко­неч­ные вылаз­ки, напа­дая то на кара­у­лы македо­нян, то на осад­ные их соору­же­ния. Сама мест­ность была им в помощь. (3) Чело­век, иду­щий к Тав­ма­кам гор­ной обла­стью через Ламию, со сто­ро­ны Пил и Малий­ско­го зали­ва, видит этот город на высо­те, нави­саю­щим над тою частью Фес­са­лии, что зовет­ся Лощи­ной17. (4) И когда ты, про­хо­дя по каме­ни­стым усту­пам, по зарос­шим труд­но­про­хо­ди­мым местам, по доро­гам, что вьют­ся, послуш­ные изги­бам рек, подой­дешь к это­му горо­ду, перед тобою вне­зап­но, буд­то бес­край­нее море, откро­ет­ся во всю ширь рав­ни­на, такая, что не вид­но кон­ца рас­сти­лаю­щим­ся вни­зу про­сто­рам. (5) Из-за это­го чуда город и назван Тав­ма­ки18. И защи­щен он не толь­ко воз­вы­шен­ным поло­же­ни­ем, но и тем, что ска­ла, на кото­рой сто­ит он, со всех сто­рон кру­то обры­ва­ет­ся вниз. (6) Труд­но­сти оса­ды, даже успех кото­рой никак не воз­на­граж­дал бы столь вели­ких трудов и опас­но­стей, заста­ви­ли Филип­па отка­зать­ся от сво­его наме­ре­ния. (7) Кро­ме того, уже при­бли­жа­лась зима — царь отсту­пил от горо­да и повел вой­ска в Македо­нию на зим­ние квар­ти­ры.

5. (1) Покуда дру­гие отды­ха­ли душой и телом, сколь бы крат­кой ни была пере­дыш­ка, (2) Филип­па не остав­ля­ли заботы: чем мень­ше дер­жа­ли его в напря­же­нии бит­вы и пере­хо­ды, тем боль­ше он думал об общем исхо­де вой­ны; его стра­шил не толь­ко про­тив­ник, тес­нив­ший и с суши, и с моря, (3) но и настро­е­ния союз­ни­ков, а под­час даже сооте­че­ст­вен­ни­ков: союз­ни­ки мог­ли отвер­нуть­ся от него в надеж­де на друж­бу рим­лян, и сре­ди самих македо­нян назре­ва­ла сму­та. (4) Поэто­му он отпра­вил в Ахайю послов, чтобы при­ве­сти ахей­цев к при­ся­ге (ибо они усло­ви­лись еже­год­но при­но­сить клят­ву вер­но­сти Филип­пу19), и при этом вер­нуть им Орхо­мен, Герею и Три­фи­лию, отня­тую у элей­цев, (5) а мега­ло­по­ли­тан­цам — Али­фе­ру20, так как они утвер­жда­ли, что Али­фе­ра нико­гда не отно­си­лась к Три­фи­лии, но долж­на быть воз­вра­ще­на им, посколь­ку вхо­ди­ла в чис­ло горо­дов, кото­рые по реше­нию аркад­цев при­ня­ли уча­стие в осно­ва­нии Мега­ло­по­ля. (6) Так Филипп укре­пил союз с ахей­ца­ми, (7) а посколь­ку он понял, что нена­висть к нему македо­нян име­ла глав­ной при­чи­ной друж­бу его с Герак­лидом, то обви­нил это­го чело­ве­ка во мно­же­стве пре­ступ­ле­ний и бро­сил в тюрь­му, к вели­кой радо­сти сооте­че­ст­вен­ни­ков. (8) Филипп при­сту­пил к обу­че­нию македо­нян и наем­ни­ков, гото­вясь к войне так тща­тель­но, как, пожа­луй, нико­гда рань­ше. (9) В нача­ле вес­ны он, отдав все вспо­мо­га­тель­ные силы союз­ни­ков и все лег­ко­во­ору­жен­ные отряды в рас­по­ря­же­ние Ате­на­го­ра, отпра­вил их через Эпир в Хао­нию, чтобы занять уще­лье, нахо­дя­ще­е­ся близ Анти­го­нии21 (гре­ки назы­ва­ют его Стэ­ны). (10) Сам же царь высту­пил несколь­ки­ми дня­ми поз­же во гла­ве тяже­ло­во­ору­жен­но­го вой­ска; раз­ведав с.47 харак­тер мест­но­сти, он счел за луч­шее укре­пить­ся выше реки Аой. (11) Она течет меж­ду гора­ми, одну из кото­рых мест­ные жите­ли назы­ва­ют Мероп, а дру­гую Аснай, по узкой впа­дине, где мож­но прой­ти лишь по неудоб­ной тро­пе по-над бере­гом. Царь при­ка­зал Ате­на­го­ру закре­пить­ся со сво­и­ми лег­ко­во­ору­жен­ны­ми отряда­ми на горе Аснай, а сам раз­бил лагерь на Меро­пе. (12) Там, где ска­лы были отвес­ны, он остав­лял лишь немно­го­чис­лен­ные кара­у­лы, а менее надеж­ные места укреп­лял где рва­ми, где валом, а где баш­ня­ми. (13) Кро­ме того, в под­хо­дя­щих местах было уста­нов­ле­но мно­же­ство мета­тель­ных машин, чтобы дер­жать про­тив­ни­ка на боль­шом рас­сто­я­нии. Цар­ский шатер Филипп поста­вил на самом замет­ном воз­вы­ше­нии, перед валом, рас­счи­ты­вая сво­ей уве­рен­но­стью вну­шить ужас вра­гам и надеж­ду сво­им.

6. (1) От эпир­ца Харо­па кон­сул узнал о том, какие тес­ни­ны занял царь со сво­им вой­ском. Сам он, пере­зи­мо­вав на Кор­ки­ре, с при­хо­дом вес­ны поспе­шил пере­пра­вить­ся на кон­ти­нент и дви­нул­ся на вра­га. (2) Когда до цар­ско­го лаге­ря оста­ва­лось око­ло пяти миль, Вил­лий оста­вил леги­о­ны в укреп­лен­ном месте, а сам с лег­ким отрядом отпра­вил­ся впе­ред, чтобы осмот­реть мест­ность. На сле­дую­щий день он созвал воен­ный совет, чтобы обсудить две воз­мож­но­сти: (3) либо попро­бо­вать про­рвать­ся через заня­тое вра­гом уще­лье (несмот­ря на то, что огром­ные труд­но­сти и опас­ность тако­го пред­при­я­тия были оче­вид­ны), либо идти с вой­ском в обход той доро­гой, по кото­рой годом рань­ше вторг­ся в Македо­нию Суль­пи­ций22. (4) Совет длил­ся уже мно­го дней, когда к Вил­лию при­был гонец с изве­сти­ем о том, что избран­ный кон­су­лом Тит Квинк­ций полу­чил по жре­бию про­вин­цию Македо­нию и, спеш­но дви­нув­шись в путь, уже пере­пра­вил­ся на Кор­ки­ру23.

(5) Вале­рий Анти­ат24 пишет, буд­то Вил­лий тут же всту­пил в уще­лье и, посколь­ку идти напря­мик было невоз­мож­но — царь пере­крыл весь про­ход, — про­шел доли­ной реки Аой; (6) поспеш­но соорудив мост, он пере­пра­вил­ся на тот берег, где нахо­дил­ся цар­ский лагерь, и завя­зал бой; царь был раз­бит и обра­щен в бег­ство, а его лагерь раз­граб­лен; (7) в этом сра­же­нии погиб­ло две­на­дцать тысяч вра­гов, в плен попа­ли две тыся­чи две­сти; было захва­че­но сто трид­цать два зна­ме­ни и две­сти трид­цать лоша­дей, а во вре­мя бит­вы дан был обет воз­ве­сти в слу­чае успеш­но­го исхо­да дела храм Юпи­те­ру. (8) Одна­ко дру­гие писа­те­ли, как гре­че­ские, так и латин­ские, по край­ней мере те, чьи лето­пи­си я читал, утвер­жда­ют, что Вил­лий не совер­шил ниче­го, достой­но­го упо­ми­на­ния, и что сле­дую­щий кон­сул Тит Квинк­ций при­нял у него коман­до­ва­ние еще до нача­ла воен­ных дей­ст­вий.

7. (1) Пока все это про­ис­хо­ди­ло в Македо­нии25, дру­гой кон­сул, Луций Лен­тул, задер­жал­ся в Риме, и про­вел выбо­ры цен­зо­ров. (2) Этой долж­но­сти домо­га­лись в тот год [199 г.] мно­гие зна­ме­ни­тые мужи, но избра­ны были Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Афри­кан­ский и Пуб­лий Элий Пет. (3) В пол­ном согла­сии меж­ду собой они без еди­но­го заме­ча­ния26 утвер­ди­ли спи­сок сена­то­ров, с.48 сда­ли на откуп тор­го­вые пошли­ны в Капуе и Путе­о­лах, а так­же учреди­ли тамож­ню в Каст­рах, где теперь город27. Туда же они выве­ли три­ста посе­лен­цев (такое чис­ло их уста­но­вил сенат) и про­да­ли капу­ан­ские зем­ли под горой Тифа­той.

(4) При­мер­но в это же вре­мя Луций Ман­лий Аци­дин вер­нул­ся из Испа­нии28. Он доби­вал­ся у сена­та раз­ре­ше­ния всту­пить в Рим с ова­ци­ей, но народ­ный три­бун Пуб­лий Пор­ций Лека вос­про­ти­вил­ся это­му, и он вошел в город как част­ное лицо; в каз­ну им было вне­се­но тыся­ча две­сти фун­тов сереб­ра и при­мер­но трид­цать фун­тов золота.

(5) В этом же году Гней Бебий Там­фил, при­няв от кон­су­ла преды­ду­ще­го года Гая Авре­лия про­вин­цию Гал­лию, опро­мет­чи­во вторг­ся в пре­де­лы гал­лов-инсуб­ров и попал там в окру­же­ние почти со всей арми­ей. Погиб­ло свы­ше шести тысяч семи­сот вои­нов. (6) Вот сколь ужас­ное пора­же­ние дове­лось испы­тать в войне, кото­рая уже пере­ста­ла было вну­шать опа­се­ния. (7) Это собы­тие вынуди­ло кон­су­ла Луция Лен­ту­ла поспеш­но высту­пить из Горо­да. При­быв в охва­чен­ную смя­те­ни­ем про­вин­цию и при­няв коман­до­ва­ние над пере­пу­ган­ным вой­ском, он вся­че­ски раз­бра­нил опо­зо­рив­ше­го­ся пре­то­ра и при­ка­зал ему оста­вить про­вин­цию и уби­рать­ся в Рим. (8) Но и сам кон­сул не совер­шил ниче­го, достой­но­го упо­ми­на­ния, посколь­ку был ото­зван в Рим, чтобы про­ве­сти выбо­ры. Это­му ста­ра­лись поме­шать народ­ные три­бу­ны Марк Фуль­вий и Маний Курий, не желав­шие, (9) чтобы Тит Квинк­ций Фла­ми­нин домо­гал­ся кон­суль­ской долж­но­сти сра­зу после кве­сту­ры29. (10) Они гово­ри­ли, что знать уже гну­ша­ет­ся эдиль­ской и пре­тор­ской долж­но­стя­ми; знат­ные не жела­ют под­ни­мать­ся по сту­пе­ням поче­стей шаг за шагом, посте­пен­но дока­зы­вая таким обра­зом свою при­год­ность, но рвут­ся пря­мо к кон­суль­ству, пере­ска­ки­вая через долж­но­сти и шагая от под­но­жия пря­мо к вер­шине. (11) На Мар­со­вом поле30 спор не был решен, и дело пере­шло в сенат. Сена­то­ры сочли, что народ впра­ве пред­ло­жить любую долж­ность сво­е­му избран­ни­ку, если тот име­ет на нее закон­ное пра­во31. (12) Три­бу­ны под­чи­ни­лись суж­де­нию сена­та. Кон­су­ла­ми были избра­ны Секст Элий Пет и Тит Квинк­ций Фла­ми­нин. (13) Затем состо­я­лись выбо­ры пре­то­ров. Избра­ны были Луций Кор­не­лий Меру­ла, Марк Клав­дий Мар­целл, Марк Пор­ций Катон и Гай Гель­вий. Катон и Гель­вий были пле­бей­ски­ми эди­ла­ми: они спра­ви­ли Пле­бей­ские игры, по слу­чаю кото­рых был дан пир Юпи­те­ру32. (14) А куруль­ные эди­лы Гай Вале­рий Флакк — тот, что был фла­ми­ном Юпи­те­ра — и Гай Кор­не­лий Цетег с вели­кой рос­ко­шью про­ве­ли Рим­ские игры33. (15) В этом же году умер­ли пон­ти­фи­ки Сер­вий и Гай Суль­пи­ции Галь­бы — их заме­сти­ли допол­ни­тель­но избран­ные пон­ти­фи­ки Марк Эми­лий Лепид и Гней Кор­не­лий Сци­пи­он.

8. (1) Секст Элий Пет и Тит Квинк­ций Фла­ми­нин, всту­пив в долж­ность, собра­ли сенат на Капи­то­лии34. Сена­то­ры поста­но­ви­ли, чтобы кон­су­лы поде­ли­ли меж­ду собой про­вин­ции Македо­нию и Ита­лию либо по вза­им­но­му согла­ше­нию, либо жере­бьев­кой; с.49 (2) тому из них, кто полу­чил бы Македо­нию, пред­сто­я­ло набрать для попол­не­ния леги­о­нов три тыся­чи пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков сре­ди рим­лян, а сверх того пять тысяч пехо­тин­цев и пять­сот кон­ни­ков сре­ди союз­ни­ков и лати­нов. (3) Вто­ро­му же кон­су­лу пред­сто­я­ло набрать цели­ком новое вой­ско. Кон­су­лу преды­ду­ще­го года Луцию Лен­ту­лу про­дли­ли власть и запре­ти­ли покидать про­вин­цию или уво­дить оттуда ста­рое вой­ско, преж­де чем при­будет новый кон­сул с новы­ми леги­о­на­ми. (4) Кон­су­лы поде­ли­ли про­вин­ции жере­бьев­кой: Элию выпа­ла Ита­лия, Квинк­цию — Македо­ния. (5) Сре­ди пре­то­ров Луцию Кор­не­лию Меру­ле доста­лась город­ская пре­ту­ра, Мар­ку Клав­дию — Сици­лия, Мар­ку Пор­цию — Сар­ди­ния, Гель­вию — Гал­лия. (6) Потом начал­ся набор. Речь шла не толь­ко о вой­сках кон­су­лов, пред­пи­са­но было про­ве­сти набор и пре­то­рам: (7) Мар­цел­лу для Сици­лии пред­сто­я­ло набрать четы­ре тыся­чи пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков из латин­ских союз­ни­ков, Като­ну — для Сар­ди­нии две тыся­чи пехо­тин­цев и две­сти всад­ни­ков — (8) с тем, чтобы оба этих пре­то­ра, при­быв в свои про­вин­ции, рас­пу­сти­ли ста­ро­слу­жа­щих пехо­тин­цев и всад­ни­ков.

(9) Затем кон­су­лы пред­ста­ви­ли сена­ту послов царя Атта­ла. Те рас­пи­сы­ва­ли, как царь слу­жит рим­ско­му делу и на суше, и на море — и фло­том сво­им, и все­ми бое­вы­ми сила­ми; как он вплоть до сего дня рев­ност­но и бес­пре­ко­слов­но выпол­нял все, что бы ни при­ка­зы­ва­ли ему рим­ские кон­су­лы. (10) Но, про­дол­жа­ли послы, он опа­са­ет­ся, что отныне пре­пят­ст­ви­ем в этом будет ему царь Антиох, кото­рый вторг­ся в цар­ство Атта­ла, остав­ше­е­ся без защи­ты как на море, так и на суше. (11) Поэто­му царь Аттал про­сит отцов-сена­то­ров послать ему помощь для обо­ро­ны цар­ства, если они хотят исполь­зо­вать его флот и его силы в македон­ской войне. Если же они на это не соглас­ны, пусть раз­ре­шат ему воз­вра­тить­ся с фло­том и про­чи­ми сила­ми для защи­ты сво­их вла­де­ний. (12) Послам было веле­но отве­тить вот что: сенат бла­го­да­рен царю Атта­лу за помощь, кото­рую тот ока­зал рим­ским вое­на­чаль­ни­кам как фло­том, так и ины­ми сред­ства­ми, (13) одна­ко рим­ляне не соби­ра­ют­ся посы­лать Атта­лу под­креп­ле­ния про­тив Антио­ха, союз­ни­ка и дру­га наро­да рим­ско­го; не ста­нут и задер­жи­вать вой­ска само­го Атта­ла долее, чем царь сочтет это полез­ным для себя; (14) рим­ский народ неиз­мен­но исхо­дит в чужих делах из чужих реше­ний, и тот, кто хочет сво­и­ми сред­ства­ми ока­зать воен­ную помощь рим­ля­нам, вла­стен опре­де­лять, когда ему начать это дело и когда окон­чить. (15) А к Антио­ху сенат отпра­вил послов, дабы воз­ве­стить, что рим­ский народ поль­зу­ет­ся услу­га­ми Атта­ла, его кораб­лей и вои­нов, в борь­бе про­тив обще­го их вра­га Филип­па; (16) Антиох ока­жет услу­гу сена­ту, если оста­вит в покое цар­ство Атта­ла и пре­кра­тит вой­ну: ведь спра­вед­ли­во, чтобы союз­ные и дру­же­ст­вен­ные рим­ско­му наро­ду цари меж­ду собою тоже сохра­ня­ли бы мир.

9. (1) Кон­сул Тит Квинк­ций, наби­рая сол­дат, брал в свое вой­ско пред­по­чти­тель­но тех, кто уже вое­вал в Испа­нии или Афри­ке, пока­зал свою доб­лесть и заслу­жил награ­ду. Квинк­ций торо­пил­ся в с.50 про­вин­цию, но был задер­жан в Риме зна­ме­ни­я­ми, тре­бо­вав­ши­ми уми­ло­сти­ви­тель­ных обрядов. (2) В Вей­ях мол­ния уда­ри­ла в обще­ст­вен­ную доро­гу, пло­щадь и в храм Юпи­те­ра Лану­вий­ско­го, в Ардее пора­зи­ла храм Гер­ку­ле­са, в Капуе — сте­ны, баш­ни и храм, кото­рый назы­ва­ет­ся Белым. В Арре­ции виде­ли пла­мя на небе. (3) В Велит­рах зем­ля на пло­ща­ди трех юге­ров35 про­се­ла в гро­мад­ную яму. Сооб­ща­ли, что в Свес­се Аврунк­ской родил­ся ягне­нок с дву­мя голо­ва­ми, а в Сину­эс­се — поро­се­нок с чело­ве­чьей голо­вой. (4) По слу­чаю этих зна­ме­ний было про­веде­но одно­днев­ное молеб­ст­вие. Уде­лив вни­ма­ние свя­щен­ным делам и уми­ло­сти­вив богов, кон­су­лы отпра­ви­лись в про­вин­ции. (5) Элий вме­сте с пре­то­ром Гель­ви­ем при­был в Гал­лию и пере­дал тому полу­чен­ное от Луция Лен­ту­ла вой­ско, кото­рое дол­жен был рас­пу­стить. Сам же Элий наме­ре­вал­ся вести вой­ну сила­ми новых леги­о­нов, при­веден­ных им с собой. Ниче­го досто­па­мят­но­го он, впро­чем, не совер­шил.

(6) Вто­рой кон­сул Тит Квинк­ций, отплыв из Брун­ди­зия рань­ше, чем это обыч­но дела­ли кон­су­лы, пере­пра­вил­ся на Кор­ки­ру36, имея при себе восемь тысяч пехоты и восемь­сот всад­ни­ков. (7) Оттуда он на квин­кве­ре­ме при­плыл к эпир­ско­му бере­гу и боль­ши­ми пере­хо­да­ми поспе­шил в рим­ский лагерь. (8) Ото­слав Вил­лия, он про­мед­лил там несколь­ко дней, ожи­дая при­бы­тия вой­ска с Кор­ки­ры. Затем он собрал совет, чтобы решить, пытать­ся ли ему силой про­ло­жить себе доро­гу пря­мо через вра­же­ский лагерь (9) или же отка­зать­ся от столь мно­готруд­но­го и опас­но­го пред­при­я­тия, а идти вме­сто это­го через стра­ну дас­са­ре­ти­ев и через Линк и вторг­нуть­ся в Македо­нию без­опас­ной околь­ной доро­гой. (10) Кон­сул выбрал бы вто­рое, но опа­сал­ся, что, уда­лив­шись от моря, он выпу­стит про­тив­ни­ка из рук: ведь если царь, как и преж­де, пред­по­чтет скрыть­ся в пусто­шах и лесах, лето опять будет потра­че­но впу­стую. (11) Итак, было реше­но, что бы ни слу­чи­лось, насту­пать на вра­га имен­но здесь, в этом столь неудоб­ном месте. Одна­ко, сколь ни был он тверд в сво­их наме­ре­ни­ях, ему не виде­лось ника­ко­го спо­со­ба их осу­ще­ст­вить.

10. (1) Сорок дней про­шло, но рим­ляне про­дол­жа­ли сто­ять в виду непри­я­те­ля, ниче­го не пред­при­ни­мая. Тогда у Филип­па заро­ди­лась надеж­да, что с помо­щью эпир­цев удаст­ся завя­зать пере­го­во­ры о мире. (2) На сове­ща­нии для это­го были избра­ны пре­тор Пав­са­ний и началь­ник кон­ни­цы Алек­сандр37, кото­рые све­ли кон­су­ла и царя для пере­го­во­ров в том месте, где река Аой все­го тес­нее зажа­та меж­ду отвес­ны­ми бере­га­ми. (3) Суть тре­бо­ва­ний кон­су­ла сво­ди­лась к сле­дую­ще­му: царь дол­жен выве­сти свои гар­ни­зо­ны из сосед­них горо­дов, а кро­ме того, воз­ме­стить ущерб за разо­рен­ные поля и горо­да. Об осталь­ном же пусть будет реше­но по спра­вед­ли­во­сти. (4) Филипп отве­тил, что горо­да нахо­дят­ся в раз­ном поло­же­нии: он готов осво­бо­дить те из них, кото­рые захва­тил сам, но не отка­жет­ся от закон­но­го наслед­ст­вен­но­го вла­де­ния зем­ля­ми, что доста­лись ему от пред­ков; (5) если же те горо­да, с кото­ры­ми он вое­вал, жалу­ют­ся на при­чи­нен­ный вой­ной ущерб, то он согла­сен на тре­тей­ский с.51 суд — пусть они для это­го выбе­рут любой из наро­дов, нахо­дя­щих­ся в мире с обе­и­ми сто­ро­на­ми. (6) Кон­сул ска­зал, что здесь нет нуж­ды ни в посред­ни­ке, ни в судье: ведь вино­ват, как вся­ко­му оче­вид­но, тот, кто взял­ся за ору­жие пер­вым: на Филип­па никто не напа­дал — он пер­вым при­бег к силе. (7) Далее, когда речь зашла о том, какие горо­да сле­ду­ет осво­бо­дить, кон­сул назвал пер­вым делом все фес­са­лий­ские. Тут царь в него­до­ва­нии вос­клик­нул: «Да ты и побеж­ден­но­му не предъ­явил бы мне более суро­вых усло­вий, Тит Квинк­ций!» (8) — и с тем ушел прочь с пере­го­во­ров. Сто­ро­ны едва удер­жа­лись от того, чтобы тут же не пустить в ход хотя бы дро­ти­ки: ведь их разде­ля­ла река. (9) На сле­дую­щий день нача­лись вылаз­ки и мно­го­чис­лен­ные мел­кие стыч­ки меж­ду кара­у­ла­ми — сна­ча­ла на рав­нине, пре­до­став­ляв­шей для это­го доста­точ­но места; (10) но затем, когда цар­ские вои­ны ста­ли отхо­дить на ска­ли­стые кру­чи, рим­ляне в пылу схват­ки про­сле­до­ва­ли и туда. (11) На их сто­роне были воин­ский порядок и выуч­ка, бое­вое сна­ря­же­ние, надеж­но при­кры­вав­шее тело; на сто­роне про­тив­ни­ка — сама мест­ность, а так­же ката­пуль­ты и бал­ли­сты, рас­став­лен­ные почти на всех ска­лах, слов­но на сте­нах. (12) С обе­их сто­рон было мно­го ране­ных, были даже уби­тые, слов­но в насто­я­щем сра­же­нии. Бит­ва пре­рва­лась с наступ­ле­ни­ем ночи.

11. (1) Вот как обсто­я­ли дела, когда к кон­су­лу был при­веден некий пас­тух, послан­ный эпир­ским вождем Харо­пом. (2) Он рас­ска­зал, что все­гда пасет скот в уще­лье, кото­рое теперь заня­то цар­ским лаге­рем, и зна­ет в тех горах каж­дый уступ, каж­дую троп­ку. (3) Если кон­сул захо­чет отрядить с ним несколь­ко чело­век, он про­ведет их удоб­ной и не слиш­ком опас­ной доро­гой пря­мо над голо­ва­ми вра­гов. (4) Выслу­шав пас­ту­ха, кон­сул послал к Харо­пу спро­сить, мож­но ли, по его мне­нию, дове­рить­ся про­сто­му селя­ни­ну в деле такой важ­но­сти. Хароп велел отве­тить, пус­кай дове­рит­ся, но себя во власть ему не вве­ря­ет. (5) Кон­сул, хоть и желал верить обе­ща­нию, дол­го не мог отва­жить­ся; радость в его душе меша­лась со стра­хом. Нако­нец, поло­жив­шись на сло­ва Харо­па, он решил­ся попы­тать сча­стье. (6) Чтобы вра­ги не запо­до­зри­ли его наме­ре­ний, Квинк­ций в тече­ние двух сле­дую­щих дней непре­рыв­но бес­по­ко­ил их, обло­жив вой­ска­ми со всех сто­рон и заме­няя устав­ших бой­цов све­жи­ми. (7) Затем он пере­дал воен­но­му три­бу­ну четы­ре тыся­чи отбор­ных пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков. Кон­ни­цу было при­ка­за­но вести до тех пор, пока это поз­во­лит мест­ность; если она ока­жет­ся непро­хо­ди­мой для всад­ни­ков, то коней при­дет­ся оста­вить где-нибудь на поляне. Пехо­те было веле­но идти той доро­гой, какую ука­жет про­вод­ник. (8) Ока­зав­шись, как тот обе­щал, над голо­вою про­тив­ни­ка, они долж­ны будут подать знак дымом, а лишь толь­ко по ответ­но­му зна­ку пой­мут, что бит­ва вни­зу нача­лась, под­нять крик. (9) Кон­сул при­ка­зал дви­гать­ся по ночам (ночи как раз были лун­ные), а днев­ное вре­мя исполь­зо­вать для еды и отды­ха. Про­вод­ни­ку он нада­вал самых заман­чи­вых обе­ща­ний, если тот сдер­жит сло­во, одна­ко пере­дал его три­бу­ну свя­зан­ным. (10) Когда этот отряд с.52 дви­нул­ся в путь, рим­ляне с удво­ен­ным упор­ст­вом ста­ли со всех сто­рон наседать на вра­га, захва­ты­вая заста­вы.

12. (1) Меж­ду тем, на тре­тий день дымом был подан знак, что рим­ский отряд достиг той вер­ши­ны, к кото­рой стре­мил­ся, и удер­жи­ва­ет ее. Тогда-то кон­сул, разде­лив свои силы на три части, сам с отбор­ным вой­ском дви­нул­ся середи­ной доли­ны, а левый и пра­вый флан­ги бро­сил про­тив лаге­ря. Македо­няне столь же реши­тель­но высту­пи­ли навстре­чу про­тив­ни­ку, (2) и, пока они сра­жа­лись вне сво­их укреп­ле­ний, поки­ну­тых в пылу бит­вы, рим­ские вои­ны име­ли оче­вид­ное пре­иму­ще­ство бла­го­да­ря сво­ей доб­ле­сти, опы­ту и воору­же­нию. (3) Но после того, как цар­ские вои­ны, поте­ряв мно­гих уби­ты­ми и ране­ны­ми, ото­шли в укреп­лен­ные или защи­щен­ные при­ро­дой места, поло­же­ние пере­ме­ни­лось — теперь в опас­но­сти были рим­ляне: без­рас­суд­но насту­пая, они ока­за­лись на невы­год­ных пози­ци­ях, в тес­ни­нах, из кото­рых обрат­ной доро­ги не было. (4) И они доро­го попла­ти­лись бы за свою отча­ян­ную дер­зость, не раздай­ся в тылу у про­тив­ни­ка вне­зап­ный крик. Тот­час же там завя­зал­ся бой, и от неожи­дан­но­сти и стра­ха цар­ские вои­ны совсем поте­ря­ли голо­ву. (5) Часть из них обра­ти­лись в бег­ство, а те, кото­рые оста­лись в строю (не из-за готов­но­сти драть­ся, а ско­рей пото­му, что уще­лье и так было запру­же­но бег­ле­ца­ми), ока­за­лись окру­же­ны рим­ля­на­ми и с пере­д­не­го края, и с тыла. (6) Все вой­ско вра­га мог­ло быть уни­что­же­но, если бы победи­те­ли ста­ли пре­сле­до­вать бегу­щих: (7) но кон­ни­цу сдер­жи­ва­ли тес­ни­ны и неров­но­сти мест­но­сти, а пехоту — тяжесть соб­ст­вен­но­го воору­же­ния. (8) Сам царь сна­ча­ла опро­ме­тью пустил­ся в бег­ство, но через пять миль сооб­ра­зил, что в таких неудоб­ных местах про­тив­ник все рав­но не смо­жет его пре­сле­до­вать (как оно в дей­ст­ви­тель­но­сти и полу­чи­лось). Филипп оста­но­вил­ся на каком-то хол­ме и разо­слал сво­их людей повсюду — по горам и доли­нам, — чтобы собрать раз­бред­ших­ся вои­нов. (9) Выяс­ни­лось, что в его вой­ске погиб­ло не более двух тысяч чело­век, а все осталь­ное пол­чи­ще, слов­но по подан­но­му им зна­ку, собра­лось воеди­но и сомкну­тым стро­ем дви­ну­лось в Фес­са­лию. (10) Рим­ляне, пока это было воз­мож­но, пре­сле­до­ва­ли их, уби­вая и сни­мая доспе­хи с уби­тых. Разо­ри­ли они и цар­ский лагерь, кото­рый, даже остав­лен­ный защит­ни­ка­ми, был все-таки труд­но­до­сту­пен. Эту ночь рим­ляне про­ве­ли в сво­ем лаге­ре.

13. (1) На дру­гой день кон­сул дви­нул­ся за непри­я­те­лем по тому уще­лью, где река пет­ля­ет меж­ду тес­ни­на­ми. (2) В пер­вый день пре­сле­до­ва­ния царь при­был в Пирров лагерь — так назы­ва­ет­ся мест­ность в Три­фи­лии, в зем­лях Молот­ти­ды. На сле­дую­щий день он поспе­шил к горам Лин­кон38 — подоб­ный пере­ход казал­ся бы непо­силь­ным для вой­ска, но страх под­хле­сты­вал. (3) Эти горы нахо­дят­ся в Эпи­ре, разде­ляя Македо­нию и Фес­са­лию: склон, обра­щен­ный к Фес­са­лии, смот­рит на восток, север­ный обра­щен к Македо­нии. Горы там порос­ли густым лесом, на самых высо­ких местах — луга и непе­ре­сы­хаю­щие источ­ни­ки. (4) Стоя там лаге­рем несколь­ко дней, Филипп коле­бал­ся, воз­вра­тить­ся ли ему сра­зу в свое цар­ство с.53 или сна­ча­ла отпра­вить­ся в Фес­са­лию. (5) Нако­нец он решил спу­стить­ся с арми­ей в Фес­са­лию и крат­чай­шей доро­гой дви­нул­ся на Трик­ку, а затем быст­ро про­шел через дру­гие горо­да, попа­дав­ши­е­ся ему по пути39. (6) Он уго­нял с собой всех, спо­соб­ных пере­дви­гать­ся, а горо­да сжи­гал. Жите­лям раз­ре­ше­но было взять из иму­ще­ства столь­ко, сколь­ко они мог­ли с собой уне­сти, — осталь­ное ста­но­ви­лось добы­чей сол­дат. (7) И враг не мог при­чи­нить более страш­но­го зла, чем фес­са­лий­цам дове­лось пре­тер­петь от союз­ни­ков. (8) Даже Филип­пу было горь­ко делать такое, но зем­ля эта ско­ро долж­на была достать­ся его вра­гам, он хотел забрать оттуда по край­ней мере самих людей, что рань­ше были его союз­ни­ка­ми. (9) Так были опу­сто­ше­ны горо­да Факий, Ире­сии, Евгидрий, Эре­трия, Пале­фар­сал. Но когда Филипп подо­шел к Ферам, город закрыл перед ним ворота, и, посколь­ку оса­да отня­ла бы вре­мя, кото­ро­го у царя не было, он отка­зал­ся от этой затеи и ушел в Македо­нию. Ведь ко все­му еще раз­нес­лась мол­ва о при­бли­же­нии это­лий­цев, (10) кото­рые, про­слы­шав о бит­ве на реке Аой, тот­час разо­ри­ли окрест­но­сти Спер­хий и так назы­вае­мой Мак­ры Комы40. Оттуда они пере­шли в Фес­са­лию41 и с пер­во­го же натис­ка овла­де­ли Киме­на­ми и Анге­я­ми, (11) но были отбро­ше­ны от Мет­ро­по­ля горо­жа­на­ми, собрав­ши­ми­ся для защи­ты стен, пока это­лий­цы опу­сто­ша­ли поля. Затем это­лий­цы подо­шли к Кал­ли­фе­ре, где горо­жане пред­при­ня­ли такую же вылаз­ку: (12) когда горо­жан ото­гна­ли под защи­ту стен, это­лий­цы удо­воль­ст­во­ва­лись этой победой и ушли, посколь­ку не наде­я­лись овла­деть горо­дом. После это­го они захва­ти­ли и разо­ри­ли дерев­ни Тев­ма и Кела­фа­ра; (13) это­лий­цам сда­лись Ахар­ры, (14) в Кси­ни­ях подоб­ный же страх заста­вил жите­лей бежать, бро­сив свои дома. Сняв­шись с наси­жен­ных мест и дви­га­ясь в бес­по­ряд­ке, они наткну­лись на кара­уль­ный отряд, кото­рый был послан к Тав­ма­кам42, чтобы обез­опа­сить заготов­ку про­до­воль­ст­вия. Нестрой­ная мно­го­люд­ная тол­па без­оруж­ных и небое­спо­соб­ных была пере­ре­за­на воору­жен­ны­ми сол­да­та­ми. Поки­ну­тые Кси­нии были раз­граб­ле­ны. Затем это­лий­цы взя­ли Кифе­ры, удоб­ную кре­пость, гос­под­ст­во­вав­шую над Доло­пи­ей. (15) Все это было про­де­ла­но это­лий­ца­ми вне­зап­но, в тече­ние несколь­ких дней. Но и Ами­нандр с афа­ма­на­ми, про­слы­шав об удач­ном для рим­лян сра­же­нии, не сиде­ли сло­жа руки.

14. (1) Впро­чем, Ами­нандр, не слиш­ком дове­ряя соб­ст­вен­ным вои­нам, попро­сил кон­су­ла о неболь­шом под­креп­ле­нии. Он напра­вил­ся к Гом­фам, но сна­ча­ла взял при­сту­пом Феку — город, рас­по­ло­жен­ный меж­ду Гом­фа­ми и тем узким уще­льем, что отде­ля­ет Фес­са­лию от Афа­ма­нии. (2) Затем он под­сту­пил к Гом­фам: их жите­ли в тече­ние несколь­ких дней все­ми сила­ми защи­ща­ли свой город, и толь­ко когда к его сте­нам были уже при­став­ле­ны лест­ни­цы, страх при­нудил их к сда­че. (3) Паде­ние Гом­фов поверг­ло фес­са­лий­цев в вели­кий ужас. После это­го сда­лись Арген­ты, Фери­ний, Тимар, Лиги­ны, Стри­мон, Лампс и с ними дру­гие без­вест­ные кре­по­сти.

(4) Итак, македон­ская опас­ность была устра­не­на, но чужой победой вос­поль­зо­ва­лись к сво­ей выго­де афа­ма­ны и это­лий­цы: теперь с.54 Фес­са­лию опу­сто­ша­ли уже целых три вой­ска, так что невоз­мож­но было понять, где враг, где союз­ник. (5) А кон­сул дви­нул­ся в зем­ли Эпи­ра, посколь­ку бег­ство вра­га откры­ло ему доро­гу через уще­лье. Он хоро­шо пони­мал, чью сто­ро­ну дер­жа­ли эпир­цы, за исклю­че­ни­ем их пред­во­ди­те­ля Харо­па. (6) В том, как усерд­но эпир­цы выпол­ня­ют при­ка­зы, кон­су­лу виде­лось их стрем­ле­ние загла­дить свою вину; счи­тая, что надо судить о них по нынеш­ним, а не про­шлым поступ­кам, он заво­е­вал их рас­по­ло­же­ние на буду­щее уже тем, как лег­ко про­стил их. (7) Затем он отпра­вил гон­цов на Кор­ки­ру с при­ка­за­ни­ем, чтобы гру­зо­вые суда плы­ли в Амбра­кий­ский залив, а сам неболь­ши­ми пере­хо­да­ми дви­нул­ся впе­ред и на чет­вер­тый день раз­бил лагерь на горе Кер­ке­тий. Туда он вызвал Ами­нанд­ра с его вспо­мо­га­тель­ным вой­ском, (8) нуж­да­ясь не столь­ко в воен­ной силе, сколь­ко в про­вод­ни­ках в Фес­са­лию. Того же ради при­ня­ты были во вспо­мо­га­тель­ные части и мно­го­чис­лен­ные доб­ро­воль­цы из эпир­цев.

15. (1) Пер­вым фес­са­лий­ским горо­дом, на кото­рый он напал, была Фало­рия. Ее гар­ни­зон состо­ял из двух тысяч македо­нян, кото­рые пона­ча­лу ока­за­ли оже­сто­чен­ное сопро­тив­ле­ние, исполь­зуя как сте­ны, так и ору­жие. (2) Но кон­сул про­дол­жал оса­ду, не пре­ры­вая ее ни днем, ни ночью, посколь­ку был уве­рен, что если пер­вый же город не усто­ит перед рим­ской мощью, то это сра­зу ска­жет­ся на настро­е­ни­ях осталь­ных фес­са­лий­цев. И ему уда­лось пре­одо­леть упор­ство македо­нян. (3) Когда пала Фало­рия, яви­лись послан­цы от Мет­ро­по­ля и Кие­рия, изве­щая о сда­че этих горо­дов и моля о про­ще­нии, кото­рое им и даро­ва­ли. Фало­рия же была подо­жже­на и раз­граб­ле­на. (4) Затем кон­сул пошел к Эги­нию43, но убедил­ся, что бла­го­да­ря сво­е­му непри­ступ­но­му поло­же­нию этот город может оста­вать­ся в без­опас­но­сти даже с неболь­шим гар­ни­зо­ном. Тогда, мет­нув лишь несколь­ко дро­ти­ков в сто­ро­ну бли­жай­шей заста­вы, Квинк­ций повер­нул с вой­ском в окрест­но­сти Гом­фов. (5) К тому вре­ме­ни как рим­ляне спу­сти­лись в поля Фес­са­лии, у них уже вышли все при­па­сы, посколь­ку кон­сул не велел тро­гать поля эпир­цев. Раз­уз­нав сна­ча­ла, где сто­ят гру­зо­вые суда, в Лев­ка­де или в Амбра­кий­ском зали­ве, он стал посы­лать по оче­реди когор­ты в Амбра­кию за про­до­воль­ст­ви­ем44. (6) Из Гом­фов к Амбра­кии есть путь, но он столь же кра­ток, сколь тер­нист и труден. И вот, посколь­ку с моря к тому вре­ме­ни было под­ве­зе­но про­до­воль­ст­вие, через несколь­ко дней в лаге­ре ста­ло все­го в избыт­ке. (7) Затем кон­сул пошел к Атра­ку, рас­по­ло­жен­но­му при­мер­но в деся­ти милях от Лари­сы45, что сто­ит над рекой Пеней. (8) Жите­ли ее ведут про­ис­хож­де­ние из Перре­бии. (9) Фес­са­лий­цы не слиш­ком испу­га­лись пер­во­го появ­ле­ния рим­лян. Что каса­ет­ся Филип­па, то сам он не решал­ся всту­пить в Фес­са­лию и, раз­бив лагерь в Тем­пей­ской долине46, от слу­чая к слу­чаю посы­лал под­мо­гу туда, где появ­лял­ся враг.

16. (1) В то же при­мер­но вре­мя, когда кон­сул впер­вые стал лаге­рем напро­тив Филип­па, в эпир­ском уще­лье47, (2) брат кон­су­ла Луций Квинк­ций, кото­ро­му сенат пору­чил забо­тить­ся о фло­те и мор­ском побе­ре­жье, с дву­мя квин­кве­ре­ма­ми при­был на Кор­ки­ру. с.55 Узнав, что флот уже поки­нул ост­ров, (3) он решил тот­час плыть к Саме. Ото­слав Ливия, сво­его пред­ше­ст­вен­ни­ка48, он (4) мед­лен­но поплыл оттуда к Малее, таща за собой суда с про­до­воль­ст­ви­ем. (5) У Малеи он при­ка­зал осталь­ным сле­до­вать за ним, поспе­шая, как смо­гут, а сам с тре­мя лег­ки­ми квин­кве­ре­ма­ми, обо­гнав их, ушел к Пирею. Там он при­нял кораб­ли, остав­лен­ные лега­том Луци­ем Апу­сти­ем для защи­ты Афин. (6) Тогда же из Азии49 при­шли два флота: один — царя Атта­ла (там было два­дцать четы­ре квин­кве­ре­мы), а дру­гой — родос­ский во гла­ве с Аге­сим­бротом — из два­дца­ти кры­тых судов. (7) Эти флоты, соеди­нив­шись у ост­ро­ва Анд­рос, через узкий про­лив пере­плы­ли оттуда на Евбею. (8) Пер­вым делом они опу­сто­ши­ли поля кари­стий­цев50, но затем, когда выяс­ни­лось, что Карист уси­лен подо­спев­шим из Хал­киды гар­ни­зо­ном, дви­ну­лись к Эре­трии. (9) Туда же, узнав о при­бы­тии царя Атта­ла, поплыл и Луций Квинк­ций с пирей­ски­ми кораб­ля­ми; отбы­вая, он оста­вил при­каз, чтобы при­бы­ваю­щие кораб­ли его флота немед­лен­но отправ­ля­лись на Евбею. (10) Оса­да Эре­трии пошла пол­ным ходом: ведь кораб­ли трех соеди­нив­ших­ся фло­тов нес­ли на себе все­воз­мож­ные мета­тель­ные орудия и осад­ные маши­ны, а вокруг было вдо­воль дре­ве­си­ны для новых соору­же­ний. (11) Спер­ва горо­жане бди­тель­но охра­ня­ли сте­ны, но потом, изму­чив­шись и поте­ряв мно­гих ране­ны­ми, реши­ли сдать­ся, когда осад­ные маши­ны про­тив­ни­ка раз­ру­ши­ли часть сте­ны. (12) Одна­ко гар­ни­зон состо­ял из македо­нян, кото­рых жите­ли боя­лись не мень­ше, чем рим­лян, а цар­ский пре­фект Филокл при­слал из Хал­киды весть, что вско­ро­сти подо­спе­ет, если они еще про­дер­жат­ся. (13) И так, колеб­лясь меж­ду стра­хом и надеж­дой, эре­трий­цы тяну­ли вре­мя доль­ше, чем хоте­ли и чем мог­ли. (14) Но потом, узнав, что Филокл раз­бит и в стра­хе бежал в Хал­киду, они тот­час отпра­ви­ли к Атта­лу послов умо­лять о про­ще­нии и заступ­ни­че­стве. (15) В надеж­де на заклю­че­ние мира горо­жане ста­ли небреж­нее выпол­нять воин­ские обя­зан­но­сти — воору­жен­ные кара­у­лы они выста­ви­ли лишь там, где обру­ши­лась часть сте­ны, а дру­гие ее участ­ки остав­ле­ны были без охра­ны. И вот Квинк­ций, ночью при­ста­вив лест­ни­цы там, где это­го мень­ше все­го ожи­да­ли, при­сту­пом захва­тил город. (16) Все горо­жане, с жена­ми и детьми, бежа­ли в кре­пость и затем сда­лись. (17) Золота и сереб­ра захва­че­но было не очень мно­го, но изва­я­ний, кар­тин древ­ней работы и вся­ких укра­ше­ний тако­го же рода — боль­ше, чем мож­но было ожи­дать исхо­дя из раз­ме­ров горо­да и скром­но­сти про­чих его богатств.

17. (1) Затем Луций Квинк­ций с союз­ни­ка­ми вер­нул­ся к Кари­сту, все насе­ле­ние кото­ро­го бежа­ло в кре­пость, поки­нув город еще преж­де, чем вой­ска нача­ли высад­ку с кораб­лей. (2) Оттуда к рим­ля­нам яви­лись послы с прось­бой о покро­ви­тель­стве. Горо­жа­нам были тот­час обе­ща­ны жизнь и сво­бо­да, а македо­ня­нам раз­ре­ши­ли уйти, если они запла­тят по три­ста нум­мов51 за каж­до­го и сда­дут ору­жие. (3) Выку­пив­шись за эту цену, они без­оруж­ны­ми ушли в Бео­тию. А мор­ские силы, овла­дев­шие в тече­ние несколь­ких дней с.56 дву­мя зна­ме­ни­ты­ми горо­да­ми Евбеи, обо­гну­ли Суний, мыс атти­че­ской зем­ли, и напра­ви­лись к Кен­хре­ям52, тор­го­вой гава­ни корин­фян.

(4) Кон­сул тем вре­ме­нем53 вел оса­ду Атра­ка, кото­рая пре­взо­шла все ожи­да­ния сво­ей дли­тель­но­стью и оже­сто­чен­но­стью. Вра­ги ока­за­ли сопро­тив­ле­ние там, где Тит Квинк­ций мень­ше все­го это­го ожи­дал. (5) Он был уве­рен, что самое труд­ное — это раз­ру­шить сте­ну, а уж если его вои­нам откро­ет­ся путь в город, то оста­нет­ся толь­ко дого­нять и изби­вать вра­гов, как обыч­но быва­ет при взя­тии горо­дов. (6) Но слу­чи­лось ина­че: когда часть сте­ны была раз­ру­ше­на тара­на­ми и через про­ло­мы в город ворва­лись сол­да­ты, то ока­за­лось, что борь­бу опять при­шлось начи­нать как бы зано­во. (7) В гар­ни­зоне было мно­го македо­нян, отбор­ных вои­нов, кото­рые делом сла­вы сво­ей счи­та­ли защи­щать город ору­жи­ем и доб­ле­стью, а не толь­ко сте­на­ми. (8) Завидев пере­ле­заю­щих через раз­ва­ли­ны рим­лян, они встре­ти­ли их глу­бо­ким, во мно­го рядов, стро­ем и, напав на вра­гов сре­ди раз­ва­лин, затруд­няв­ших отступ­ле­ние, отбро­си­ли их. (9) Кон­сул с горе­чью вос­при­нял эту неуда­чу: постыд­ная для рим­лян, она, как счи­тал он, не про­сто задер­жи­ва­ла оса­ду одно­го горо­да, но вли­я­ла и на судь­бу всей вой­ны, зави­ся­щую под­час от ничтож­ней­ших обсто­я­тельств. (10) Итак, рас­чи­стив зава­лы, убрав облом­ки полу­раз­ру­шен­ной сте­ны, он дви­нул на вра­га высо­чен­ную баш­ню в несколь­ко эта­жей, нес­шую в себе мно­же­ство вои­нов, и стал посы­лать под ее при­кры­ти­ем когор­ту за когор­той: (11) в бое­вом строю под зна­ме­на­ми, сме­няя друг дру­га, они долж­ны были при­ло­жить все ста­ра­ния, чтобы силой про­бить­ся сквозь клин македо­нян, кото­рый те сами име­ну­ют фалан­гой. (12) Одна­ко про­лом в стене ока­зал­ся черес­чур узким, а непри­я­тель­ское воору­же­ние и спо­соб сра­жать­ся — более под­хо­дя­щи­ми. (13) Когда македо­няне, сомкнув­шись, выста­ви­ли впе­ред копья необы­чай­ной дли­ны и, плот­но сдви­нув щиты, обра­зо­ва­ли подо­бие «чере­па­хи»54, рим­ляне тщет­но кида­ли в них дро­ти­ки, а когда обна­жи­ли мечи, (14) то не смог­ли ни сой­тись вру­ко­паш­ную, ни пере­ру­бить копья вра­га; если же и уда­ва­лось обру­бить или сло­мать какое-нибудь копье, то облом­лен­ное древ­ко, само ост­рое, как бы запол­ня­ло брешь в часто­ко­ле невреди­мых копий. (15) Вдо­ба­вок нетро­ну­тая часть сте­ны надеж­но защи­ща­ла македо­нян с обо­их флан­гов. Рим­ля­нам не хва­та­ло места ни для отступ­ле­ния, ни для ата­ки, а ведь имен­но из-за это­го обыч­но нару­ша­ет­ся строй­ность рядов. (16) И еще одно слу­чай­ное обсто­я­тель­ство вооду­ше­ви­ло про­тив­ни­ка: зем­ля, насы­пан­ная рим­ля­на­ми для под­тас­ки­ва­ния баш­ни, была недо­ста­точ­но уплот­не­на, (17) и одно коле­со, увяз­ши в глу­бо­кой колее, силь­но накре­ни­ло всю баш­ню; вра­гам пока­за­лось, что она пада­ет, а сто­яв­шие на ней вои­ны поте­ря­ли голо­ву от стра­ха.

18. (1) Посколь­ку срав­не­ние двух бое­вых выучек, двух видов воору­же­ния было явно не в поль­зу рим­лян, кон­сул совсем не желал про­дол­жать это состя­за­ние. (2) К тому же он пола­гал, что раз нет твер­дой надеж­ды овла­деть горо­дом, то и зимо­вать вда­ли от с.57 моря, в местах, опу­сто­шен­ных бед­ст­ви­я­ми вой­ны, не име­ет смыс­ла. (3) Оса­да была пре­кра­ще­на. Посколь­ку на всем акар­нан­ском и это­лий­ском побе­ре­жье не нашлось гава­ни, спо­соб­ной при­нять сра­зу все гру­зо­вые суда, под­во­зив­шие при­па­сы вой­ску, и пре­до­ста­вить зим­ние квар­ти­ры для леги­о­нов, (4) кон­сул счел наи­бо­лее под­хо­дя­щей Анти­ки­ру55. Этот фокид­ский город, лежа­щий у Коринф­ско­го зали­ва, (5) нахо­дил­ся неда­ле­ко от Фес­са­лии и заня­тых непри­я­те­лем обла­стей, а с про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­ны лишь ничтож­ной полос­кой моря отде­лен был от Пело­пон­не­са; сза­ди рас­по­ла­га­лись Это­лия и Акар­на­ния, а по бокам — Лок­рида и Бео­тия56. (6) Всту­пив в Фокиду, кон­сул с пер­во­го натис­ка без боя овла­дел Фано­те­ей. Немно­го вре­ме­ни отня­ла и оса­да Анти­ки­ры. Затем были взя­ты Амбрис и Гиам­поль, (7) но Дав­лиду, сто­яв­шую на высо­ком хол­ме, захва­тить не уда­ва­лось: не помо­га­ли ни лест­ни­цы, ни осад­ные при­спо­соб­ле­ния. (8) Тогда оса­ждаю­щие при­ня­лись дони­мать защит­ни­ков горо­да дро­ти­ка­ми, потом, выма­нив их на вылаз­ки и то отсту­пая, то пре­сле­дуя, то зате­вая лег­кие без­ре­зуль­тат­ные стыч­ки, они доби­лись того, что вра­ги испол­ни­лись пре­зре­ния. Они ста­ли вести себя небреж­но, и рим­ляне в кон­це кон­цов ворва­лись в ворота на пле­чах отсту­паю­щих. (9) Про­чие же без­вест­ные кре­пост­цы Фокиды были взя­ты ско­рее бла­го­да­ря наведен­но­му на всех стра­ху, неже­ли силой ору­жия. Одна­ко Эла­тея57 закры­ла ворота, и толь­ко силой пред­став­ля­лось воз­мож­ным при­нудить жите­лей это­го горо­да при­нять в свои сте­ны рим­ско­го пол­ко­во­д­ца или его вой­ско.

19. (1) Пока кон­сул оса­ждал Эла­тею, у него появи­лась надеж­да на боль­шее: отвра­тив от сою­за с царем, скло­нить ахей­ское пле­мя к друж­бе с рим­ля­на­ми. (2) Ахей­цы изгна­ли Кик­ли­а­да58, воз­глав­ляв­ше­го при­вер­жен­цев Филип­па; пре­то­ром стал Ари­стен, стре­мив­ший­ся свя­зать свой народ с рим­ля­на­ми. (3) Рим­ский флот вме­сте с Атта­лом и родос­ца­ми сто­ял в Кен­хре­ях; все вме­сте они гото­ви­лись к оса­де Корин­фа. (4) Поэто­му они почли за луч­шее, преж­де чем брать­ся за дело, отрядить к ахей­цам послов, обе­щая вос­со­еди­нить Коринф с древним Ахей­ским сою­зом, если ахей­цы поки­нут царя и перей­дут на сто­ро­ну рим­лян. (5) Послов к ахей­цам, по пред­ло­же­нию кон­су­ла, отпра­ви­ли его брат Луций Квинк­ций, Аттал, родо­с­цы и афи­няне. (6) Сове­ща­ние с ними было назна­че­но в Сики­оне, одна­ко для ахей­цев при­нять реше­ние было совсем не про­сто. Они боя­лись лакеде­мо­ня­ни­на Наби­са, вра­га опас­но­го и неот­ступ­но­го; боя­лись и рим­ско­го ору­жия; (7) македо­ня­нам они были обя­за­ны мно­ги­ми бла­го­де­я­ни­я­ми, как дав­ниш­ни­ми, так и недав­ни­ми, но к само­му царю отно­си­лись с подо­зре­ни­ем из-за его жесто­ко­сти и веро­лом­ства: (8) они пола­га­ли, что о Филип­пе не сле­ду­ет судить исхо­дя из того, что он дела­ет в уго­ду обсто­я­тель­ствам, ибо после вой­ны его гос­под­ство станет еще более тяж­ким.

(9) Они не толь­ко не зна­ли, как дол­жен каж­дый из них гово­рить в сена­те соб­ст­вен­но­го горо­да или на собра­ни­ях все­го сою­за, (10) но даже сами с собой не мог­ли рас­судить, чего хотят, что пред­по­чи­та­ют. Вот этим-то совер­шен­но рас­те­ряв­шим­ся людям и с.58 были пред­став­ле­ны послы. (11) Им дали гово­рить, пер­вым высту­пил рим­ский посла­нец Луций Каль­пур­ний, затем послы царя Атта­ла, после них — родо­с­цы. (12) Потом сло­во полу­чи­ли послы Филип­па; послед­ни­ми были выслу­ша­ны афи­няне, чтобы они мог­ли опро­верг­нуть дово­ды македо­нян. Афи­няне и обру­ши­лись на царя с самы­ми оже­сто­чен­ны­ми напад­ка­ми, ибо никто дру­гой не пре­тер­пел от него столь­ких и столь страш­ных бед. (13) Таким обра­зом, этот день про­шел в нескон­чае­мых посоль­ских речах; с зака­том солн­ца собра­ние было рас­пу­ще­но.

20. (1) На сле­дую­щий день собрал­ся совет. Когда долж­ност­ные лица через гла­ша­тая, как при­ня­то у гре­ков, пред­ло­жи­ли желаю­щим выска­зы­вать­ся, никто не вышел, чтобы гово­рить. Дол­го цари­ло мол­ча­ние, все посмат­ри­ва­ли друг на дру­га. (2) Да и немуд­ре­но: они и сами с собой так дол­го обду­мы­ва­ли все слож­но­сти и про­ти­во­ре­чия дела, что их умы как буд­то оце­пе­не­ли, а тут еще их совсем сби­ли с тол­ку: целый день перед ними про­из­но­си­ли речи — обе сто­ро­ны ста­ра­лись их убедить, без кон­ца тол­куя о труд­но­стях, свя­зан­ных и с тем, и с дру­гим реше­ни­ем. (3) Нако­нец заго­во­рил пре­тор ахей­цев Ари­стен59: «Где же, о ахей­цы, те душев­ные поры­вы, кото­рые на пируш­ках или про­сто в тес­ном кру­гу дово­ди­ли вас чуть что не до кула­ков, сто­и­ло лишь кому-нибудь упо­мя­нуть Филип­па и рим­лян? (4) А теперь, на сове­те, созван­ном спе­ци­аль­но по это­му делу, выслу­шав послов обе­их сто­рон, вы оне­ме­ли, хотя долж­ност­ные лица докла­ды­ва­ют вам о деле, а гла­ша­тай при­зы­ва­ет выска­зы­вать­ся! (5) Если уж не забо­тит вас общее бла­го, так неуже­ли хотя бы при­стра­стие, скло­ня­ю­щее вас к той или дру­гой сто­роне, не выжмет из вас ни сло­ва? (6) И ведь нет сре­ди вас тако­го глуп­ца, кото­рый не мог бы понять, что сей­час, пока мы еще ниче­го не реши­ли, каж­до­му пре­до­став­ля­ет­ся слу­чай выска­зать и разъ­яс­нить свои поже­ла­ния и пред­по­чте­ния. Но как толь­ко реше­ние будет при­ня­то, каж­до­му при­дет­ся отста­и­вать его пра­виль­ность и полез­ность, пусть даже рань­ше оно ему и не нра­ви­лось». (7) Но и это пре­тор­ское уве­ща­ние не толь­ко нико­го не подвиг­ло выска­зать­ся — мно­го­люд­ная, собран­ная из столь мно­гих горо­дов сход­ка не отве­ти­ла ни малей­шим шумом или ропотом.

21. (1) Тогда вновь заго­во­рил пре­тор Ари­стен: «Не скуд­ны вы разу­мом, вожди ахей­ские, — не боль­ше, чем даром речи, про­сто никто не хочет на свой страх подать совет в общем деле. Будь я част­ным лицом, воз­мож­но, и я про­мол­чал бы. Но теперь мне, пре­то­ру, ясно вид­но, что сле­до­ва­ло или вовсе не назна­чать сове­ща­ние с посла­ми, или уж не отпус­кать их отсюда без отве­та. (2) Но как я могу что-либо отве­чать без ваше­го реше­ния? И посколь­ку никто из вас, при­гла­шен­ных на этот совет, не хочет или не дер­за­ет выска­зать­ся ни в чью поль­зу, давай­те вме­сто ваших мне­ний оце­ним выслу­шан­ные вче­ра речи послов, (3) как если бы это были не свое­ко­рыст­ные тре­бо­ва­ния, а сове­ты, вну­шен­ные заботой о нашей выго­де. (4) Рим­ляне, родо­с­цы и Аттал ищут друж­бы и сою­за с нами и счи­та­ют, что нам сле­до­ва­ло бы помочь им в войне, кото­рую они ведут с.59 про­тив Филип­па. (5) Царь же напо­ми­на­ет о сою­зе и клят­ве, кото­рую мы ему при­нес­ли, и то тре­бу­ет, чтобы мы сто­я­ли на его сто­роне, а то гово­рит, что удо­воль­ст­ву­ет­ся нашим отка­зом от уча­стия в войне. (6) Неужто никто не заду­мал­ся, отче­го это тот, кто еще не стал союз­ни­ком, тре­бу­ет боль­ше­го, чем тот, кто им уже явля­ет­ся? Тут, ахей­цы, дело не в скром­но­сти Филип­па и не в бес­стыд­стве рим­лян: (7) само­уве­рен­ность про­си­те­лей и рас­тет, и убы­ва­ет сооб­раз­но с их успе­ха­ми. О Филип­пе нам не напо­ми­на­ет ничто, кро­ме его посла, а рим­ский флот сто­ит в Кен­хре­ях, выстав­ляя напо­каз добы­чу от евбей­ских горо­дов; мы видим, как кон­сул и его леги­о­ны сво­бод­но раз­гу­ли­ва­ют по Фокиде и Лок­риде, и нас разде­ля­ет лишь ничтож­ная полос­ка моря. (8) Уди­ви­тель­но ли, что посол Филип­па Клео­медонт не слиш­ком настой­чи­во тре­бу­ет от нас брать­ся за ору­жие и вое­вать с рим­ля­на­ми во имя царя? (9) Если бы на осно­ва­нии того же дого­во­ра и клят­вы, свя­то­стью кото­рой он нас теперь закли­на­ет, мы бы у него попро­си­ли, чтобы Филипп защи­тил нас от Наби­са с лакеде­мо­ня­на­ми, и от рим­лян, то он не нашел бы не толь­ко гар­ни­зо­на нам для защи­ты, но даже слов для отве­та. (10) Кля­нусь, ничуть не боль­ше помог нам тот же Филипп в про­шлом году; обе­щая начать вой­ну про­тив Наби­са, он ста­рал­ся выма­нить нашу моло­дежь отсюда на Евбею, (11) но, убедив­шись, что мы ни отряда не посы­ла­ем, ни в вой­ну с рим­ля­на­ми ввя­зы­вать­ся не хотим, он забыл о том сою­зе, на кото­рый сей­час ссы­ла­ет­ся, и пре­до­ста­вил Наби­су с лакеде­мо­ня­на­ми зани­мать­ся раз­бо­ем и гра­бе­жа­ми. (12) И мне кажет­ся, в речи Клео­медон­та не схо­дят­ся кон­цы с кон­ца­ми. Он ума­лял опас­ность вой­ны с рим­ля­на­ми, утвер­ждая, что ее исход будет таким же, как в преды­ду­щей войне, кото­рую те вели с Филип­пом. (13) Так поче­му же царь изда­ле­ка про­сит нашей помо­щи вме­сто того, чтобы здесь, на месте, защи­щать нас, сво­их дав­них союз­ни­ков, сра­зу и от Наби­са, и от рим­лян? Да что гово­рить про нас! Ведь царь стер­пел взя­тие Эре­трии и Кари­ста! Снес паде­ние столь­ких горо­дов Фес­са­лии! Отдал Фокиду и Лок­риду! (14) А теперь мирит­ся с оса­дой Эла­теи! Поче­му он ушел из эпир­ских уще­лий? При­нуж­де­ние ли, страх ли или соб­ст­вен­ная воля выгна­ли его из тех непри­ступ­ных твер­дынь над рекою Аой? Поче­му уда­лил­ся он в глубь сво­его цар­ства, поки­нув заня­тое им уще­лье? (15) Если по сво­ей воле оста­вил Филипп столь­ких союз­ни­ков на раз­граб­ле­нье вра­гам, кто посме­ет отри­цать, что и союз­ни­ки могут руко­вод­ст­во­вать­ся соб­ст­вен­ной выго­дой? Если из стра­ха, то пусть он и нам про­стит нашу бояз­ли­вость. (16) Если же он отсту­пил, побеж­ден­ный ору­жи­ем, то неужто, Клео­медонт, мы, ахей­цы, сдер­жим рим­ский натиск, кото­ро­го не сдер­жа­ли вы, македо­няне? Ты пыта­ешь­ся убедить нас, буд­то у рим­лян в нынеш­ней войне сил и средств не боль­ше, чем рань­ше, — взгля­нем, одна­ко, на суще­ство дела: (17) тогда они ока­зы­ва­ли это­лий­цам помощь фло­том, а ни пол­ко­во­дец в кон­суль­ском зва­нии, ни кон­суль­ское вой­ско в боях не участ­во­ва­ли60; из союз­ни­ков Филип­па лишь при­мор­ские горо­да пре­бы­ва­ли в смя­те­нии и стра­хе, а внут­рен­ние обла­сти были настоль­ко ограж­де­ны с.60 от рим­ско­го ору­жия, что это­лий­цы тщет­но про­си­ли у рим­лян помо­щи, когда Филипп опу­сто­шал их зем­ли. (18) Одна­ко теперь рим­ляне покон­чи­ли с Пуни­че­ской вой­ной, от кото­рой на про­тя­же­нии шест­на­дца­ти лет стра­да­ло, мож­но ска­зать, самое чре­во Ита­лии: и вот уже они не про­сто посы­ла­ют помощь вою­ю­щим это­лий­цам, но, сами начав вой­ну, напа­да­ют на Македо­нию сра­зу и с суши, и с моря. (19) Уже тре­тий кон­сул ведет эту вой­ну с пол­ным напря­же­ни­ем сил. Суль­пи­ций, столк­нув­шись с царем в самой Македо­нии, раз­бил его и обра­тил в бег­ство, а бога­тей­шую часть его цар­ства опу­сто­шил. (20) Ныне Квинк­ций выгнал царя из соб­ст­вен­но­го его лаге­ря — а ведь в руках Филип­па нахо­ди­лись эпир­ские тес­ни­ны, и он был уве­рен в их непри­ступ­но­сти, в сво­их укреп­ле­ни­ях и вой­ске. Но царь бежал в Фес­са­лию, а кон­сул, пре­сле­дуя его, захва­тил цар­ские заста­вы и союз­ные ему горо­да почти что у него на гла­зах.

(21) Допу­стим, все ложь, что здесь гово­рил афин­ский посол о жесто­ко­сти, алч­но­сти и любо­стра­стии царя; допу­стим, нас не каса­ют­ся пре­ступ­ле­ния, совер­шен­ные царем про­тив гор­них и под­зем­ных богов в Атти­ке, — (22) все это не срав­нит­ся с тем, что пре­тер­пе­ли жите­ли отда­лен­ных от нас Кео­са и Абидо­са. Давай­те, если хоти­те, забудем и о наших соб­ст­вен­ных ранах, (23) об убий­ствах и гра­бе­жах, учи­нен­ных царем в Мес­сене — в серд­це Пело­пон­не­са, о госте­при­им­це царя в Кипа­рис­сии Хари­те­ле, уби­том пря­мо на пиру, вопре­ки всем боже­ским и люд­ским пра­вам61 и обы­ча­ям, об Ара­тах из Сики­о­на, отце и сыне, умерщ­влен­ных царем. А ведь он несчаст­но­го стар­ца отцом вели­чал! (24) У сына же похо­ти ради увез жену в Македо­нию!62 Не будем вспо­ми­нать про­чие над­ру­га­тель­ства над дева­ми и мат­ро­на­ми. (25) Допу­стим, что мы име­ем дело и не с Филип­пом, чьей жесто­ко­сти вы так бои­тесь, что все оне­ме­ли. Ведь какая еще может быть при­чи­на для мол­ча­нья у созван­ных на совет? Пред­по­ло­жим теперь, что мы обсуж­да­ем свои дела с Анти­го­ном, крот­чай­шим и спра­вед­ли­вей­шим царем, ока­зав­шим нам всем мно­же­ство услуг63: неужто он потре­бо­вал бы от нас делать невы­пол­ни­мое?

(26) Пело­пон­нес есть полу­ост­ров, лишь узким пере­шей­ком Ист­ма64 свя­зан­ный с кон­ти­нен­том; ни для чего он не открыт и не удо­бен в такой сте­пе­ни, как для мор­ской вой­ны. (27) Если сто кры­тых судов, да пять­де­сят более лег­ких откры­тых, да трид­цать исских ладей нач­нут разо­рять при­мор­ские обла­сти и напа­дать на без­за­щит­ные горо­да побе­ре­жья, то мы, понят­но, спа­сем­ся в горо­дах, лежа­щих внут­ри стра­ны, — как буд­то вой­на, про­ник­шая вглубь, не сжи­га­ет уже наши нед­ра! (28) Когда Набис с лакеде­мо­ня­на­ми будет тес­нить нас с суши, а рим­ский флот с моря, — откуда тогда взы­вать мне к союз­ни­че­ской помо­щи царя и македон­ской защи­те? Может быть, мы сами, сво­и­ми сила­ми будем обо­ро­нять оса­жден­ные горо­да от рим­ско­го вра­га? То-то мы хоро­шо отсто­я­ли Димы в про­шлой войне!65 (29) Раз­ве мало мы видим чужих несча­стий, чтобы умно­жать их еще и сво­им при­ме­ром? (30) Рим­ляне по сво­ей воле ищут нашей друж­бы — не взду­май­те пре­не­бречь тем, чего вам с.61 самим сле­ду­ет желать и к чему все­ми сила­ми нуж­но стре­мить­ся. (31) Уж не дума­ет­ся ли вам, что они от стра­ха при­бе­га­ют к сою­зу с вами, что, застиг­ну­тые в чужой стране, жела­ют укрыть­ся под сенью ваше­го покро­ви­тель­ства, дабы их при­ни­ма­ли в ваших гава­нях и снаб­жа­ли вашим про­до­воль­ст­ви­ем? (32) В их рас­по­ря­же­нии море; в какие бы зем­ли они ни при­хо­ди­ли, все тот­час под­чи­ня­ет­ся их вла­сти: того, о чем они про­сят, им по пле­чу добить­ся и силой. Толь­ко из состра­да­ния они не поз­во­ля­ют вам совер­шить непо­пра­ви­мое. (33) Ибо то, что Клео­медонт пред­став­лял вам как уме­рен­ный и самый без­опас­ный путь — оста­вать­ся в без­дей­ст­вии и не брать­ся за ору­жие, — это в дей­ст­ви­тель­но­сти не сред­ний и вооб­ще не путь. (34) Не гово­ря уж о том, что нам все рав­но нуж­но либо при­нять, либо отверг­нуть союз с рим­ля­на­ми — чем, как не добы­чей победи­те­ля, ста­нем мы, не зару­чив­шись нигде надеж­ной под­держ­кой и ожи­дая исхо­да дела, рас­счи­ты­вая при­со­еди­нить свое реше­ние к реше­нию судь­бы? (35) Не пре­не­бре­гай­те тем, что вам пред­ло­жи­ли по доб­рой воле, но о чем сле­до­ва­ло молить всех богов. Сего­дня вам поз­во­ле­но сде­лать выбор, но не все­гда это будет так. Не часто и не дол­го будет у вас такая воз­мож­ность. (36) Уже дав­но вы более хоти­те, чем сме­е­те осво­бо­дить себя от Филип­па. А теперь вам не нуж­но тер­петь ни трудов, ни опас­но­стей: те, кто вернет вам сво­бо­ду, при­плы­ли из-за моря с боль­шим фло­том и вой­ском. (37) Если вы отверг­не­те этих союз­ни­ков, зна­чит, вы лиши­лись рас­суд­ка, ибо не мино­вать вам встре­тить­ся с рим­ля­на­ми, если не как с сорат­ни­ка­ми, то как с вра­га­ми».

22. (1) После речи пре­то­ра под­нял­ся шум. Одни ее одоб­ря­ли, дру­гие суро­во бра­ни­ли одоб­ря­ю­щих, (2) и уже не толь­ко отдель­ные люди, но и целые горо­да спо­ри­ли меж­ду собой; долж­ност­ные лица сою­за — их назы­ва­ют «дами­ур­ги» и изби­ра­ют чис­лом десять чело­век66 — тоже всту­пи­ли в пере­пал­ку ничуть не менее горя­чую, чем тол­па. (3) Пяте­ро гово­ри­ли, что они вне­сут пред­ло­же­ние о сою­зе с рим­ля­на­ми и поста­вят его на голо­со­ва­ние; пяте­ро дру­гих утвер­жда­ли, что закон запре­ща­ет долж­ност­ным лицам ста­вить на голо­со­ва­ние, а собра­нию при­ни­мать реше­ние про­тив сою­за с Филип­пом. Так в пере­бран­ках про­шел еще один день. (4) Послед­ний, тре­тий, день остал­ся собра­нию для при­ня­тия закон­но­го реше­ния. К это­му вре­ме­ни стра­сти нака­ли­лись до того, что отцы с трудом удер­жи­ва­лись от рас­пра­вы над сыно­вья­ми. (5) У пел­лен­ца Писия был сын дами­ург по име­ни Мем­нон, из тех, что про­ти­ви­лись при­ня­тию реше­ния и опро­су мне­ний. (6) Писий дол­го умо­лял сына, чтобы тот поз­во­лил ахей­цам поза­бо­тить­ся об общем бла­ге и сво­им упрям­ст­вом не тол­кал к гибе­ли целый народ. (7) Когда моль­бы не подей­ст­во­ва­ли, он поклял­ся, что будет счи­тать его не сыном, а вра­гом и убьет соб­ст­вен­ной рукой. (8) Этим отец добил­ся того, что на сле­дую­щий день сын при­со­еди­нил­ся к тем, кто сто­ял за голо­со­ва­ние. Посколь­ку они ока­за­лись в боль­шин­стве, а почти все горо­да не колеб­лясь одоб­ря­ли пред­ло­же­ние и откры­то заяв­ля­ли, какое реше­ние они при­мут, (9) то жите­ли Дим, мега­ло­по­ли­тан­цы и неко­то­рые из с.62 аргос­цев, преж­де чем было при­ня­то реше­ние, под­ня­лись и поки­ну­ли собра­ние, чему никто не уди­вил­ся и не попе­нял. (10) Дело в том, что мега­ло­по­ли­тан­цы еще на памя­ти их дедов67 были изгна­ны с роди­ны лакеде­мо­ня­на­ми; вер­нул же их обрат­но Анти­гон. Димы были недав­но захва­че­ны и раз­граб­ле­ны рим­ским вой­ском, а Филипп при­ка­зал выку­пить их жите­лей, где бы они ни томи­лись в раб­стве, и вер­нул им не толь­ко сво­бо­ду, но и роди­ну. (11) Аргос­цы же поми­мо того, что вери­ли, буд­то от них ведут свой род македон­ские цари, в боль­шин­стве сво­ем к тому же были свя­за­ны с Филип­пом уза­ми госте­при­им­ства и семей­ной друж­бы. (12) Пото­му-то все они и поки­ну­ли собра­ние, кото­рое скло­ня­лось к реше­нию о сою­зе с рим­ля­на­ми. Посколь­ку на них лежал долг за столь вели­кие и недав­ние бла­го­де­я­ния, им про­сти­ли этот уход.

23. (1) Осталь­ные общи­ны ахей­цев, когда нача­лось голо­со­ва­ние, сроч­ным декре­том утвер­ди­ли союз с Атта­лом и родос­ца­ми. (2) Союз с рим­ля­на­ми не мог быть утвер­жден без согла­сия наро­да рим­ско­го68, и его отло­жи­ли до того вре­ме­ни, когда появит­ся воз­мож­ность отпра­вить послов в Рим. (3) Пока что поста­но­ви­ли отрядить трех послов к Луцию Квинк­цию, а все ахей­ское вой­ско дви­нуть к Корин­фу, посколь­ку Квинк­ций, захва­тив Кен­хреи, оса­ждал уже и сам город69.

(4) Ахей­цы рас­по­ло­жи­лись лаге­рем под­ле тех ворот, что ведут к Сики­о­ну; рим­ляне оса­жда­ли часть горо­да, обра­щен­ную к Кен­хре­ям; Аттал пере­вел вой­ско через Истм и вел оса­ду со сто­ро­ны Лехея — гава­ни у дру­го­го моря70. Спер­ва они вели дело мед­лен­но, наде­ясь, что внут­ри горо­да нач­нет­ся рас­пря меж­ду горо­жа­на­ми и цар­ским гар­ни­зо­ном. (5) Но там, напро­тив, все были оду­шев­ле­ны еди­ным поры­вом: македо­няне защи­ща­ли Коринф так, буд­то это была и их роди­на, а корин­фяне при­ни­ма­ли власть началь­ни­ка гар­ни­зо­на Анд­ро­сфе­на, слов­но он был их сограж­да­ни­ном, избран­ным на долж­ность голо­со­ва­ни­ем. (6) Поэто­му союз­ни­кам оста­ва­лось наде­ять­ся на силу, на ору­жие, на осад­ные соору­же­ния. Со всех сто­рон к сте­нам были под­веде­ны насы­пи, хотя под­хо­дить туда было нелег­ко. (7) С той сто­ро­ны, откуда вели оса­ду рим­ляне, таран раз­ру­шил часть сте­ны; посколь­ку это место ока­за­лось не защи­щен­ным укреп­ле­ни­я­ми, македо­няне бро­си­лись туда, чтобы обо­ро­нить его ору­жи­ем, — меж­ду ними и рим­ля­на­ми вспых­ну­ла оже­сто­чен­ная бит­ва. (8) И сна­ча­ла бла­го­да­ря чис­лен­но­му пере­ве­су они с лег­ко­стью отбро­си­ли рим­лян, но затем, когда подо­спе­ли под­креп­ле­ния от ахей­цев и Атта­ла, силы сто­рон срав­ня­лись, и ста­ло ясно, что союз­ни­ки лег­ко оттес­нят отсюда македо­нян и гре­ков. (9) Там было вели­кое мно­же­ство ита­лий­ских пере­беж­чи­ков; частью из вой­ска Ган­ни­ба­ла — они пошли за Филип­пом, стра­шась нака­за­ния от рим­лян, — частью же из моря­ков: те, что недав­но бежа­ли из флота и пере­шли к вра­гу в надеж­де на более почет­ный род служ­бы71. В слу­чае победы рим­лян им не оста­ва­лось надеж­ды на спа­се­ние, но отча­я­ние вос­пла­ме­ня­ло в них ско­рее ярость, чем храб­рость. (10). Напро­тив Сики­о­на есть выдаю­щий­ся в море мыс, это мыс Юно­ны, с.63 кото­рую назы­ва­ют Акрея72. Рас­сто­я­ние оттуда до Корин­фа — почти семь миль73. (11) Цар­ский пре­фект Филокл при­вел туда через Бео­тию тыся­чу пять­сот вои­нов. Нагото­ве были послан­ные из Корин­фа ладьи, кото­рые, при­няв это вой­ско, пере­вез­ли его в Лехей. (12) Аттал пред­ло­жил сжечь осад­ные соору­же­ния и немед­лен­но пре­кра­тить оса­ду; упор­нее наста­и­вал на сво­ем замыс­ле Квинк­ций, но и он, увидев цар­ские пере­до­вые части перед все­ми ворота­ми, понял, что не смо­жет выдер­жать натиск вра­га в слу­чае вылаз­ки, и согла­сил­ся с пред­ло­же­ни­ем Атта­ла. (13) Итак, пред­при­я­тие ока­за­лось тщет­ным: отпу­стив ахей­цев, союз­ни­ки вер­ну­лись на кораб­ли. Аттал отпра­вил­ся в Пирей, а рим­ляне — на Кор­ки­ру.

24. (1) Пока флот был занят всем этим74, кон­сул раз­бил лагерь в Фокиде у Эла­теи. Спер­ва он попы­тал­ся решить дело, всту­пив в пере­го­во­ры со ста­рей­ши­на­ми эла­тей­цев, (2) и лишь когда полу­чил ответ, что от них ниче­го не зави­сит и что цар­ские вои­ны мно­го­чис­лен­нее и силь­ней горо­жан, он напал на город сра­зу со всех сто­рон, с ору­жи­ем и осад­ны­ми при­спо­соб­ле­ни­я­ми. (3) К стене под­веден был таран — когда с ужас­ным шумом и гро­хотом рух­ну­ла сте­на меж­ду дву­мя баш­ня­ми, рим­ская когор­та немед­лен­но рину­лась в открыв­ший­ся про­ход. (4) Поки­нув свои посты, македо­няне из всех частей горо­да бро­си­лись к тому месту, где насту­пал непри­я­тель. (5) Рим­ляне тем вре­ме­нем пере­ле­за­ли через обру­шив­шу­ю­ся сте­ну, а к дру­гим при­став­ля­ли лест­ни­цы. И пока взо­ры и вни­ма­ние защит­ни­ков были обра­ще­ны в одну сто­ро­ну, во мно­гих местах воору­жен­ные вои­ны, вска­раб­кав­шись по лест­ни­цам, захва­ти­ли сте­ну и пере­бра­лись в город. (6) Услы­хав шум, вра­ги в стра­хе поки­ну­ли место, кото­рое обо­ро­ня­ли сомкну­тым стро­ем, и все бежа­ли в кре­пость. За ними туда после­до­ва­ла тол­па без­оруж­ных. (7) Так кон­сул овла­дел горо­дом. Раз­гра­бив его, он послал в кре­пость вест­ни­ков, кото­рые обе­ща­ли цар­ским вои­нам жизнь, если те согла­сят­ся уйти без­оруж­ны­ми, а эла­тей­цам сво­бо­ду. Согла­ше­ние было заклю­че­но, и кон­сул через несколь­ко дней занял кре­пость.

25. (1) В осталь­ном же, с при­бы­ти­ем в Ахайю цар­ско­го пре­фек­та Филок­ла не толь­ко Коринф был осво­бож­ден от оса­ды, но и Аргос ему пре­дал­ся. Зачин­щи­ка­ми тут высту­пи­ли неко­то­рые из зна­ти, раз­уз­нав спер­ва настро­е­ния чер­ни. (2) У аргос­цев был обы­чай, чтобы в пер­вый день народ­ных собра­ний пре­то­ры воз­гла­ша­ли име­на Юпи­те­ра, Апол­ло­на и Герак­ла как бы для доб­ро­го пред­зна­ме­но­ва­ния. Позд­нее закон доба­вил к это­му пере­ч­ню имя царя Филип­па. (3) Но коль ско­ро уже был заклю­чен союз с рим­ля­на­ми, гла­ша­тай на сей раз его не помя­нул. (4) Из-за это­го в тол­пе сна­ча­ла под­нял­ся ропот, а потом ста­ли выкри­ки­вать имя Филип­па и тре­бо­вать уза­ко­нен­ной поче­сти. Нако­нец цар­ское имя было воз­гла­ше­но при все­об­щем одоб­ре­нии. (5) Пола­га­ясь на это изъ­яв­ле­ние чувств, Филок­ла при­зва­ли в город — ночью он захва­тил холм, над ним гос­под­ст­ву­ю­щий (эту кре­пость назы­ва­ют Лари­са), и рас­по­ло­жил там гар­ни­зон. На рас­све­те он в пол­ной бое­вой готов­но­сти начал спус­кать­ся к фору­му, кото­рый нахо­дит­ся у под­но­жия кре­по­сти. с.64 Навстре­чу ему вышел отряд, постро­ен­ный к сра­же­нию. (6) То был недав­но постав­лен­ный ахей­ский гар­ни­зон — око­ло пяти­сот юно­шей из всех горо­дов. Коман­до­вал им Эне­сидем из Дим. (7) Цар­ский пре­фект послал к ним вест­ни­ка с пове­ле­ни­ем уйти из горо­да: ведь сил у них не хва­тит даже на одних горо­жан, сочув­ст­ву­ю­щих македо­ня­нам, а ведь к ним при­со­еди­ни­лись и сами македо­няне, про­тив коих не усто­я­ли даже рим­ляне под Корин­фом. Сна­ча­ла этот при­каз не стро­нул с места ни коман­ди­ра, ни вои­нов, (8) но вско­ре они увиде­ли, как с дру­гой сто­ро­ны при­бли­жа­ет­ся боль­шой отряд воору­жен­ных аргос­цев. Одна­ко было ясно, что, даже пони­мая неиз­беж­ность гибе­ли, они при­ня­ли бы любую участь, будь пред­во­ди­тель их более упрям. (9) Но чтобы вме­сте с горо­дом не был поте­рян и цвет ахей­ско­го юно­ше­ства, Эне­сидем дого­во­рил­ся с Филок­лом, что им будет раз­ре­ше­но уйти. Сам же он не ушел, а с немно­ги­ми пре­дан­ны­ми ему людь­ми75 остал­ся с ору­жи­ем в руках там, где сто­ял. (10) Филокл послал узнать, чего он хочет. Тот сто­ял недви­жи­мо, выста­вив перед собой щит. Ему вве­ре­на обо­ро­на горо­да, и он умрет с ору­жи­ем в руках — таков был ответ. Тогда фра­кий­цы по при­ка­зу пре­фек­та, мет­нув свои копья, уби­ли всех. (11) Итак, даже после заклю­че­ния сою­за меж­ду ахей­ца­ми и рим­ля­на­ми два зна­ме­ни­тей­ших горо­да, Аргос и Коринф, оста­ва­лись во вла­сти царя. (12). Вот какие дея­ния совер­ши­ли этим летом рим­ляне в Гре­ции на суше и на море.

26. (1) В Гал­лии кон­сул Секст Элий не совер­шил ниче­го, достой­но­го упо­ми­на­ния. (2) У него в про­вин­ции нахо­ди­лись две армии — одну он, вопре­ки пред­пи­са­нию, не рас­пус­кал (рань­ше ею коман­до­вал про­кон­сул Луций Кор­не­лий, но сам кон­сул поста­вил во гла­ве ее пре­то­ра Гая Гель­вия); вто­рую же при­вел в про­вин­цию Элий76. (3) Почти весь год он побуж­дал кре­мон­цев и пла­цен­тий­цев вер­нуть­ся в коло­нии, откуда они раз­бе­жа­лись из-за бед­ст­вий вой­ны.

(4) Если Гал­лия в тот год вопре­ки ожи­да­ни­ям оста­ва­лась спо­кой­на, то око­ло Горо­да чуть не вспых­нул мятеж рабов. (5) Кар­фа­ген­ских залож­ни­ков содер­жа­ли под стра­жей в Сетии77. Посколь­ку то были дети знат­ных людей, вме­сте с ними там было мно­же­ство рабов. (6) Их чис­ло уве­ли­чи­ва­лось еще и отто­го, что сами сетий­цы ску­пи­ли нема­ло рабов того же пле­ме­ни из добы­чи недав­ней афри­кан­ской вой­ны. (7) Они соста­ви­ли заго­вор, и спер­ва отпра­ви­ли кого-то из сво­их к тем, кото­рые нахо­ди­лись в полях вокруг Сетии, а затем в окру­гу Нор­бы и Цир­цей — под­стре­кать рабов. Когда все уже было гото­во, они реши­ли напасть на народ, как толь­ко тот отвле­чет­ся на зре­ли­ще во вре­мя игр, кото­рые долж­ны были состо­ять­ся в Сетии в ско­ром вре­ме­ни. (8) Думая вне­зап­ным мяте­жом и рез­ней захва­тить Сетию, они наме­ре­ва­лись затем овла­деть Нор­бой и Цир­це­я­ми78. Об этом чудо­вищ­ном замыс­ле донес­ли в Рим, город­ско­му пре­то­ру Луцию Кор­не­лию Лен­ту­лу79: (9) затем­но к нему яви­лись двое рабов и по поряд­ку изло­жи­ли все, что про­изо­шло и что было замыс­ле­но. (10) При­ка­зав сто­ро­жить их в его доме, пре­тор собрал сенат и поведал о том, что узнал от донос­чи­ков. с.65 Полу­чив при­каз рас­сле­до­вать и пода­вить этот заго­вор, (11) он отпра­вил­ся в путь с пятью лега­та­ми. Всех, кого встре­чал по доро­ге, он застав­лял при­не­сти при­ся­гу и с ору­жи­ем сле­до­вать за ним. (12) И с этим наско­ро собран­ным вой­ском он при­был в Сетию, имея при себе две тыся­чи чело­век, из кото­рых никто не знал, куда он направ­ля­ет­ся. (13) Там зачин­щи­ки заго­во­ра были немед­лен­но схва­че­ны, а рабы бро­си­лись бежать из горо­да. Затем по полям были разо­сла­ны люди высле­жи­вать бег­ле­цов. (14) Вот какую вели­кую служ­бу сослу­жи­ли два раба-донос­чи­ка и один сво­бод­ный. Сена­то­ры пове­ле­ли даро­вать ему сто тысяч тяже­лых ассов, а рабам по два­дцать пять тысяч и сво­бо­ду; а цену их гос­по­дам выпла­ти­ли из каз­ны. (15) Через неко­то­рое вре­мя было полу­че­но изве­стие, что рабы из преж­них участ­ни­ков того же заго­во­ра соби­ра­ют­ся занять Пре­не­сту80. (16) Отпра­вив­шись туда, пре­тор Луций Кор­не­лий каз­нил почти пять­сот чело­век, винов­ных в этом замыс­ле. Граж­дане опа­са­лись, что все под­стро­е­но пуний­ски­ми залож­ни­ка­ми и плен­ны­ми. (17) Поэто­му в Риме по всем квар­та­лам выста­ви­ли охра­ну, а про­ве­рять кара­у­лы было при­ка­за­но млад­шим долж­ност­ным лицам; три­ум­ви­ры тюрем­ной каме­но­лом­ни81 полу­чи­ли при­каз уси­лить охра­ну; (18) пре­тор разо­слал по латин­ским горо­дам пись­мо, чтобы залож­ни­ки содер­жа­лись под стра­жей в част­ных домах и им бы не доз­во­ля­ли появ­лять­ся в обще­ст­вен­ных местах, а плен­ни­ки име­ли бы на себе око­вы не лег­че деся­ти фун­тов и содер­жа­лись бы под стра­жей непре­мен­но в город­ских тюрь­мах.

27. (1) В том же году [198 г.] послы от царя Атта­ла воз­ло­жи­ли на Капи­то­лии золо­той венок в две­сти сорок шесть фун­тов и при­нес­ли сена­ту бла­го­дар­ность, так как Антиох, ува­жая заступ­ни­че­ство рим­ских послов, вывел вой­ско из пре­де­лов цар­ства Атта­ла.

(2) Этим же летом к вой­ску, кото­рое было в Гре­ции, было посла­но от царя Маси­нис­сы две­сти всад­ни­ков, десять сло­нов и две­сти тысяч моди­ев82 пше­ни­цы. С Сици­лии и Сар­ди­нии так­же было посла­но мно­го про­до­воль­ст­вия и одеж­ды для вой­ска. (3) Сици­ли­ей управ­лял Марк Мар­целл, Сар­ди­ни­ей — Марк Пор­ций Катон, муж бла­го­че­сти­вый и бес­по­роч­ный, но выка­зав­ший сугу­бую суро­вость в пре­се­че­нии ростов­щи­че­ства: (4) ростов­щи­ки с ост­ро­ва были изгна­ны, а рас­хо­ды, кото­рые обыч­но нес­ли союз­ни­ки на содер­жа­ние пре­то­ров, сокра­ще­ны или отме­не­ны.

(5) Кон­сул Секст Элий, вер­нув­шись из Гал­лии в Рим для про­веде­ния выбо­ров, объ­явил кон­су­ла­ми Гая Кор­не­лия Цете­га и Квин­та Мину­ция Руфа. (6). Через два дня состо­я­лись выбо­ры пре­то­ров: в тот год впер­вые было избра­но шесть пре­то­ров, ибо чис­ло про­вин­ций рос­ло и дер­жа­ва рас­ши­ря­лась83. (7) Выбра­ны же были сле­дую­щие: Луций Ман­лий Воль­сон, Гай Сем­п­ро­ний Туди­тан, Марк Сер­гий Сил, Марк Гель­вий, Марк Мину­ций Руф, Луций Ати­лий. Из них Сем­п­ро­ний и Гель­вий были перед тем пле­бей­ски­ми эди­ла­ми. (8) Куруль­ны­ми эди­ла­ми выбра­ли Квин­та Мину­ция Тер­ма и Тибе­рия Сем­п­ро­ния Лон­га. Рим­ские игры в этом году повто­ря­лись четы­ре­жды.

с.66 28. (1) В кон­суль­ство Гая Кор­не­лия и Квин­та Мину­ция [197 г.] преж­де все­го был рас­смот­рен вопрос о кон­суль­ских и пре­тор­ских про­вин­ци­ях. Спер­ва было покон­че­но дело с пре­то­ра­ми, посколь­ку здесь смог­ли обой­тись жере­бьев­кой84. (2) Город­ские судеб­ные дела доста­лись Сер­гию, дела чуже­зем­цев — Мину­цию. Сар­ди­ния выпа­ла Ати­лию, Сици­лия — Ман­лию, Ближ­няя Испа­ния — Сем­п­ро­нию, а Даль­няя — Гель­вию. (3) Но когда кон­су­лы при­гото­ви­лись метать жре­бий об Ита­лии и Македо­нии, это­му вос­про­ти­ви­лись народ­ные три­бу­ны Луций Оппий и Квинт Фуль­вий; они гово­ри­ли, что Македо­ния — про­вин­ция дале­кая (4) и до того дня ничто не ока­зы­ва­лось такой поме­хой войне, как ото­зва­ние преж­не­го кон­су­ла, когда он толь­ко-толь­ко при­сту­пал к делу и как раз начи­нал вести бое­вые дей­ст­вия. (5) Ведь уже чет­вер­тый год, как объ­яв­ле­на вой­на Македо­нии, но Суль­пи­ций потра­тил бо́льшую часть года на поис­ки царя и его вой­ска; Вил­лий был ото­зван, не доведя ниче­го до кон­ца, как раз когда столк­нул­ся с вра­гом; (6) Квинк­ция боль­шую часть года удер­жи­ва­ли в Риме свя­щен­ные обя­зан­но­сти85, и тем не менее он взял­ся за дело так, что навер­ня­ка мог бы дове­сти вой­ну до кон­ца, появись он в про­вин­ции рань­ше или насту­пи зима поз­же. (7) И теперь, при­дя на зим­ние квар­ти­ры, он, гово­рят, так усерд­но гото­вит­ся к войне, что, по всей види­мо­сти, завер­шит ее бли­жай­шим летом, если ему не поме­ша­ет пре­ем­ник. (8) Подоб­ны­ми реча­ми народ­ные три­бу­ны доби­лись того, что кон­су­лы заяви­ли о сво­ей готов­но­сти пре­до­ста­вить реше­ние сена­ту, если то же самое сде­ла­ют и три­бу­ны. Посколь­ку и та и дру­гая сто­ро­на согла­си­лись на сво­бод­ное обсуж­де­ние, сена­то­ры поста­но­ви­ли отдать про­вин­цию Ита­лию обо­им кон­су­лам, (9) а Титу Квинк­цию про­длить власть до при­бы­тия пре­ем­ни­ка, назна­чен­но­го сена­том; каж­до­му кон­су­лу было назна­че­но по два леги­о­на, с тем чтобы они вели вой­ну с пре­даль­пий­ски­ми гал­ла­ми, отло­жив­ши­ми­ся от рим­ско­го наро­да. (10) Квинк­цию в Македо­нию реши­ли послать под­креп­ле­ния: шесть тысяч пехоты, три­ста всад­ни­ков, три тыся­чи моря­ков. (11) Началь­ст­во­ва­ние над фло­том было пору­че­но тому же Луцию Квинк­цию Фла­ми­ни­ну, кото­рый им и преж­де коман­до­вал. Пре­то­рам в обе Испа­нии было назна­че­но по восемь тысяч пехоты из чис­ла союз­ни­ков и лати­нов, а так­же по четы­ре­ста кон­ни­ков, чтобы отпу­стить оттуда ста­ро­слу­жа­щих вои­нов; пре­то­рам было так­же при­ка­за­но раз­гра­ни­чить даль­нюю и ближ­нюю про­вин­ции; (12) в Македо­нию допол­ни­тель­но назна­чи­ли лега­та­ми Пуб­лия Суль­пи­ция и Пуб­лия Вил­лия, кото­рые в преж­ние годы были в этой про­вин­ции кон­су­ла­ми.

29. (1) Преж­де чем кон­су­лы и пре­то­ры отпра­ви­лись бы в про­вин­ции, сле­до­ва­ло иску­пить зна­ме­ния, посколь­ку в Риме мол­ния пора­зи­ла хра­мы Вул­ка­на и Сум­ма­на86, а во Фре­гел­лах — сте­ну и ворота; во Фру­зи­ноне посреди ночи вос­си­ял свет; (2) в Эфу­ле родил­ся двух­го­ло­вый ягне­нок о пяти ногах; в Фор­ми­ях два вол­ка вошли в город и рас­тер­за­ли несколь­ко про­хо­жих, а в Риме волк про­ник не про­сто в город, но даже на Капи­то­лий.

с.67 (3) Народ­ный три­бун Гай Ати­ний внес пред­ло­же­ние о выво­де пяти коло­ний на мор­ское побе­ре­жье: двух в устья рек Вул­тур­на и Литер­на, одной в Путе­о­лы, одной в Салерн­скую кре­пость; (4) к ним был добав­лен Бук­сент87. В каж­дую коло­нию было при­ка­за­но отпра­вить по три­ста семей. Три­ум­ви­ра­ми, кото­рым пред­сто­я­ло зани­мать­ся выведе­ни­ем коло­ний, были назна­че­ны Марк Сер­ви­лий Гемин, Квинт Мину­ций Терм и Тибе­рий Сем­п­ро­ний Лонг с пол­но­мо­чи­я­ми на три года.

(5) Когда был про­из­веден набор и завер­ше­ны дру­гие дела, боже­ст­вен­ные и чело­ве­че­ские, в кото­рых обя­за­ны участ­во­вать оба кон­су­ла88, они отпра­ви­лись в Гал­лию. (6) Кор­не­лий дви­нул­ся пря­мой доро­гой89 на инсуб­ров, кото­рые, объ­еди­нив­шись с цено­ма­на­ми, пре­бы­ва­ли в бое­вой готов­но­сти. Квинт Мину­ций, откло­нив­шись вле­во, пошел по Ита­лии к Ниж­не­му морю90; выведя вой­ско к Генуе, он начал вой­ну с лигу­рий­ца­ми. (7) Два лигу­рий­ских горо­да, Кла­сти­дий и Литу­бий, а так­же две общи­ны того же пле­ме­ни, Кела­ты и Кер­де­ки­а­ты, сда­лись ему. Таким обра­зом, вся стра­на по сю сто­ро­ну Пада, за исклю­че­ни­ем галль­ских бой­ев и лигу­рий­ских иль­ва­тов, ока­за­лась под вла­стью рим­лян91. (8) Гово­ри­ли, что сда­лось пят­на­дцать горо­дов с насе­ле­ни­ем два­дцать тысяч чело­век. Затем кон­сул повел леги­о­ны в зем­лю бой­ев.

30. (1) Неза­дол­го до это­го вой­ско бой­ев пере­шло Пад и соеди­ни­лось с инсуб­ра­ми и цено­ма­на­ми, (2) посколь­ку они сочли, что раз кон­су­лы будут дей­ст­во­вать, соеди­нив леги­о­ны, то и им сле­ду­ет объ­еди­нить силы. (3) Когда же при­шла весть, что один из кон­су­лов сжи­га­ет поля бой­ев, немед­лен­но пошли рас­при: бойи тре­бо­ва­ли, чтобы все помо­га­ли попав­шим в беду, а инсуб­ры отка­зы­ва­лись оста­вить свою зем­лю. (4) Итак, силы разде­ли­лись: в то вре­мя как бойи поспе­ши­ли на защи­ту сво­их полей, инсуб­ры с цено­ма­на­ми оста­лись на бере­гу реки Мин­ций. (5) Кон­сул Кор­не­лий раз­бил лагерь на той же реке, дву­мя миля­ми ниже по тече­нию. (6) Отпра­вив оттуда послан­цев в селе­ния цено­ма­нов и в Брик­сию92, глав­ный город это­го пле­ме­ни, он узнал, что моло­дежь воору­жи­лась, не полу­чив одоб­ре­ние ста­рей­шин, и что цено­ма­ны при­со­еди­ни­лись к мяте­жу инсуб­ров не по реше­нию общи­ны. (7) Тогда кон­сул вызвал к себе вождей и начал убеж­дать их и наста­и­вать, чтобы цено­ма­ны отло­жи­лись от инсуб­ров и, под­няв зна­ме­на, либо вер­ну­лись домой, либо пере­шли на сто­ро­ну рим­лян. (8) Но это­го добить­ся он и не смог; кон­су­лу были лишь даны заве­ре­ния в том, что во вре­мя сра­же­ния цено­ма­ны или будут без­дей­ст­во­вать, или, если пред­ста­вит­ся слу­чай, помо­гут рим­ля­нам.

(9) Инсуб­ры не зна­ли об этом уго­во­ре, но как-то почув­ст­во­ва­ли, что их союз­ни­ки нена­деж­ны. Поэто­му, когда ста­ли выст­ра­и­вать­ся к бою, инсуб­ры реши­ли не пору­чать цено­ма­нам ни того, ни дру­го­го кры­ла, чтобы их ковар­ство, буде они отсту­пят, не погу­би­ло все­го дела, и рас­по­ло­жи­ли их в запа­се, за сво­и­ми бое­вы­ми поряд­ка­ми. (10) Перед сра­же­ни­ем кон­сул дал обет, что воз­ведет храм Юноне Спа­си­тель­ни­це93, если в этот день вра­ги будут раз­би­ты и с.68 обра­ще­ны в бег­ство. Тут вои­ны под­ня­ли крик, что они пора­де­ют о выпол­не­нии кон­суль­ско­го обе­та — и уда­ри­ли на вра­га. (11) Инсуб­ры не выдер­жа­ли пер­во­го же столк­но­ве­ния. Неко­то­рые утвер­жда­ют, что и цено­ма­ны в раз­гар сра­же­ния вдруг напа­ли на инсуб­ров с тыла, удво­ив смя­те­ние. В окру­же­нии было пере­би­то трид­цать пять тысяч вра­гов, а две с поло­ви­ной тыся­чи захва­че­но живы­ми, (12) сре­ди них вождь пуний­цев Гамиль­кар94, кото­рый послу­жил при­чи­ной этой вой­ны. Было взя­то сто трид­цать бое­вых зна­мен и свы­ше двух­сот пово­зок. (13) Мно­гие галль­ские горо­да, кото­рые после­до­ва­ли за инсуб­ра­ми в их мяте­же, сда­лись рим­ля­нам.

31. (1) Кон­сул Мину­ций спер­ва обо­шел все пре­де­лы бой­ев, сея кру­гом разо­ре­ние, но затем, когда их вой­ско, поки­нув инсуб­ров, вер­ну­лось для защи­ты род­ных оча­гов, он вер­нул­ся в лагерь, наме­ре­ва­ясь встре­тить­ся с вра­гом в откры­том сра­же­нии. (2) Бойи так­же гото­вы были бы драть­ся, если бы весть о раз­гро­ме инсуб­ров не сло­ми­ла их дух. Бро­сив лагерь и пол­ко­во­д­ца, бойи рас­сы­па­лись по селе­ни­ям; каж­дый теперь соби­рал­ся защи­щать свое иму­ще­ство, а это застав­ля­ло и про­тив­ни­ка изме­нить спо­соб веде­ния вой­ны. (3) Отча­яв­шись решить дело одним сра­же­ни­ем, кон­сул вновь начал разо­рять поля, жечь дома и захва­ты­вать посел­ки. (4) В эти же дни был сожжен Кла­сти­дий. Оттуда Мину­ций повел леги­о­ны к лигу­рий­цам-иль­ва­там, кото­рые одни еще не поко­ри­лись. (5) Но услы­шав, что инсуб­ры раз­би­ты в сра­же­нии, а бойи так напу­га­ны, что не отва­жи­лись на реши­тель­ное сра­же­ние, — сда­лось и это пле­мя. (6) Пись­ма от обо­их кон­су­лов о счаст­ли­вом исхо­де дел в Гал­лии при­шли в Рим почти одно­вре­мен­но. Город­ской пре­тор Марк Сер­гий про­чи­тал их сна­ча­ла в сена­те, а потом, с одоб­ре­ния отцов-сена­то­ров, — наро­ду. Были назна­че­ны четы­рех­днев­ные молеб­ст­вия.

32. (1) К это­му вре­ме­ни уже насту­пи­ла зима95. Когда Тит Квинк­ций, захва­тив Эла­тею96, рас­по­ло­жил­ся на зим­них квар­ти­рах в Фокиде и Лок­риде, воз­ник­ла рас­пря в Опун­те97. (2) Одна сто­ро­на при­зы­ва­ла это­лий­цев, кото­рые были бли­же, дру­гая — рим­лян. (3) Это­лий­цы подо­спе­ли пер­вы­ми, одна­ко состо­я­тель­ные горо­жане, закрыв перед ними ворота и послав вест­ни­ка к рим­ско­му пол­ко­вод­цу, удер­жи­ва­ли город до его при­бы­тия. (4) Но город­ская кре­пость охра­ня­лась цар­ским гар­ни­зо­ном, и ни угро­зы опунт­цев, ни вели­чие рим­ско­го коман­дую­ще­го не мог­ли заста­вить его уйти оттуда. (5) С оса­дой кре­по­сти дело замед­ли­лось, посколь­ку от царя при­был посла­нец с прось­бой назна­чить место и вре­мя для пере­го­во­ров. (6) Квинк­ций, хотя и неохот­но, согла­сил­ся на пред­ло­же­ние царя, и не то чтобы он не желал выглядеть чело­ве­ком, кото­рый сам — где силой ору­жия, где пере­го­во­ра­ми — довел до кон­ца вой­ну; (7) но ведь он еще даже не знал, будет ли при­слан на сме­ну ему один из новых кон­су­лов, или же ему будут про­дле­ны пол­но­мо­чия (доби­вать­ся чего все­ми сила­ми он пору­чил сво­им дру­зьям и близ­ким). (8) Одна­ко такие пере­го­во­ры каза­лись ему выгод­ны­ми, посколь­ку дава­ли воз­мож­ность повер­нуть дело и к войне (если он оста­нет­ся коман­дую­щим), и к миру (если будет ото­зван). (9) Было выбра­но с.69 место на бере­гу Малий­ско­го зали­ва воз­ле Никеи. Царь при­был туда от Демет­ри­а­ды с пятью ладья­ми и одним воен­ным кораб­лем. (10) С ним были знат­ные македо­няне и ахей­ский изгнан­ник, зна­ме­ни­тый Кик­ли­ад. (11) С рим­ским коман­дую­щим были царь Ами­нандр, Дио­ни­со­дор, послан­ник Атта­ла, Аге­сим­брот, началь­ник родос­ско­го флота, Феней, вождь это­лий­цев, и двое ахей­цев, Ари­стен и Ксе­но­фонт. (12) Вме­сте с ними рим­ля­нин вышел к самой кром­ке бере­га, в то вре­мя как царь появил­ся на носу сто­яв­ше­го на яко­ре суд­на. (13) «Удоб­нее было бы, — ска­зал Квинк­ций, — если бы ты сошел на зем­лю. Тогда бы мы и гово­ри­ли, и слу­ша­ли друг дру­га, стоя лицом к лицу». Царь отка­зал­ся это сде­лать. «Да кого же ты боишь­ся?» — спро­сил Квинк­ций, (14) на что тот с цар­ским высо­ко­ме­ри­ем отве­тил: «Я-то нико­го не боюсь, раз­ве что бес­смерт­ных богов. Но не всем я дове­ряю из тех, кого вижу вокруг тебя, и менее все­го это­лий­цам». — (15) «Пере­го­во­ры с вра­гом рав­но опас­ны для всех, если сто­ро­ны друг дру­гу не дове­ря­ют», — ска­зал рим­ля­нин. (16) «Одна­ко, Квинк­ций, коль свер­шит­ся клят­во­пре­ступ­ле­ние, то нерав­ной награ­дой за веро­лом­ство будут Филипп и Феней, — про­из­нес царь. — Ведь македо­ня­нам подыс­кать на мое место царя было бы труд­нее, чем это­лий­цам дру­го­го пре­то­ра».

33. (1) Затем насту­пи­ло мол­ча­ние, ибо рим­ля­нин счи­тал, что пер­вым сле­ду­ет гово­рить про­сив­ше­му о пере­го­во­рах, а царь — что пер­вое сло­во при­над­ле­жит тому, кто дик­ту­ет усло­вия мира, а не тому, кто их при­ни­ма­ет. (2) Тогда заго­во­рил рим­ля­нин: его речь, ска­зал он, будет про­ста, он ведь лишь пере­чис­лит те усло­вия, без кото­рых мир­ный дого­вор невоз­мо­жен. (3) Царь дол­жен выве­сти гар­ни­зо­ны из всех гре­че­ских горо­дов; выдать союз­ни­кам рим­ско­го наро­да плен­ных и пере­беж­чи­ков; воз­вра­тить рим­ля­нам те обла­сти Илли­ри­ка, кото­рые царь захва­тил после заклю­че­ния Эпир­ско­го мира98; (4) вер­нуть царю Егип­та Пто­ле­мею горо­да, захва­чен­ные после смер­ти Пто­ле­мея Фило­па­то­ра99. Тако­вы усло­вия его соб­ст­вен­ные и рим­ско­го наро­да, одна­ко спра­вед­ли­во будет выслу­шать так­же и тре­бо­ва­ния союз­ни­ков. (5) Посол царя Атта­ла про­сил вер­нуть кораб­ли и плен­ных, захва­чен­ных в мор­ской бит­ве у Хиоса, а так­же вос­ста­но­вить в цело­сти Нике­фо­рий100 и храм Вене­ры, кото­рые Филипп раз­гра­бил и разо­рил. (6) Родо­с­цы тре­бо­ва­ли назад Перею — это область на суше напро­тив Родо­са, издрев­ле нахо­див­ша­я­ся под их вла­стью101; еще они наста­и­ва­ли на выво­де гар­ни­зо­нов из Иаса, Бар­ги­лий, Евро­ма, а на Гел­лес­пон­те из Сеста и Абидо­са; (7) кро­ме того, они хоте­ли, чтобы визан­тий­цам был на преж­них пра­вах воз­вра­щен Перинф и чтобы были осво­бож­де­ны все тор­го­вые горо­да и гава­ни Азии. (8) Ахей­цы тре­бо­ва­ли назад Коринф и Аргос; пре­тор это­лий­цев Феней наста­и­вал на том же, на чем и рим­ляне: чтобы была осво­бож­де­на Гре­ция, а это­лий­цам воз­вра­ще­ны горо­да, неко­гда под­чи­няв­ши­е­ся их зако­нам и вла­сти102. (9) Тут его речь под­хва­тил знат­ный это­ли­ец Алек­сандр, слыв­ший сре­ди них крас­но­ба­ем. (10) Он заявил, что уже дав­но мол­чит, но не пото­му, чтобы пола­гал эти пере­го­во­ры веду­щи­ми к чему бы то ни было, а с.70 лишь из неже­ла­ния пре­ры­вать кого-нибудь из союз­ни­ков; Филипп ведь нико­гда ни о мире чест­но не дого­ва­ри­вал­ся, ни войн по-насто­я­ще­му доб­лест­но не ведет. (11) При пере­го­во­рах он стро­ит коз­ни и лов­чит, а на войне не встре­ча­ет­ся с вра­гом в откры­том поле и не бьет­ся лицом к лицу, но, убе­гая, жжет и гра­бит горо­да, а, побеж­ден­ный, истреб­ля­ет добы­чу победи­те­лей. (12) Нет, не тако­вы были древ­ние цари македон­ские, у них было в обы­чае вое­вать в строю, горо­да же по воз­мож­но­сти щадить, чтобы дер­жа­ва македо­нян ста­но­ви­лась бога­че. (13) Что тол­ку уни­что­жать то, из-за чего и ведет­ся вой­на? Ведь тот, кто это дела­ет, не остав­ля­ет себе само­му ниче­го, кро­ме самой вой­ны. (14) В про­шлом году Филипп разо­рил боль­ше союз­ни­че­ских фес­са­лий­ских горо­дов, чем все вра­ги, когда-либо быв­шие у Фес­са­лии. (15) Да и у это­лий­цев он боль­ше отнял, когда был их союз­ни­ком, чем когда вое­вал с ними. Он захва­тил Лиси­ма­хию103, выгнав оттуда пре­то­ра и это­лий­ский гар­ни­зон. (16) И под­власт­ный ему город Киос104 он тоже раз­гра­бил и разо­рил дочи­ста. Столь же веро­лом­но захва­тил он Фивы Фтио­тий­ские105, Эхин, Лари­су, Фар­сал.

34. (1) Рас­па­лен­ный речью Алек­сандра, Филипп при­ка­зал пере­дви­нуть корабль побли­же к бере­гу, чтобы его было слыш­но. (2) Когда начал он гово­рить, осо­бен­но напа­дая на это­лий­цев, его рез­ко пре­рвал Феней, заявив­ший, что дело не в речах: сле­ду­ет либо побеж­дать в войне, либо под­чи­нять­ся более силь­но­му. (3) «Ну, это-то ясно и сле­по­му», — отве­тил Филипп, тру­ня над Фене­е­вы­ми боль­ны­ми гла­за­ми, — от при­ро­ды он был насмеш­ли­вее, чем это при­ста­ло царю, и не упус­кал слу­чая поза­ба­вить­ся даже в серь­ез­ном деле. (4) Затем он с него­до­ва­ни­ем заго­во­рил о том, что это­лий­цы, как и рим­ляне, тре­бу­ют, чтобы он ушел из Гре­ции, а сами даже не могут ска­зать, како­вы ее, Гре­ции, гра­ни­цы. Ибо даже в самой Это­лии зем­ли агре­ев, апо­до­тов и амфи­ло­хий­цев, состав­ля­ю­щие ее очень боль­шую часть, не при­над­ле­жат к Гре­ции106. (5) «Вот это­лий­цы жалу­ют­ся, — про­дол­жил Филипп, — что я не стал щадить их союз­ни­ков. Спра­вед­ли­во ли это, если у них самих древ­ний обы­чай, раз­ре­шав­ший моло­де­жи вое­вать (прав­да, без согла­сия государ­ства) про­тив соб­ст­вен­ных их союз­ни­ков, при­об­рел силу зако­на? Раз­ве не слу­ча­ет­ся сплошь и рядом, что в каком-нибудь сра­же­нии обе вою­ю­щие сто­ро­ны поль­зу­ют­ся помо­щью это­лий­ских отрядов? (6) И Киос я не захва­тил, но лишь помог Пру­сию107, сво­е­му союз­ни­ку и дру­гу, в его оса­де. И Лиси­ма­хию я от фра­кий­цев спас, но навя­зан­ная мне нынеш­няя вой­на отвлек­ла меня от защи­ты это­го горо­да, и теперь им вла­де­ют фра­кий­цы. (7) Таков мой ответ это­лий­цам. Атта­лу же и родос­цам я по спра­вед­ли­во­сти ниче­го не дол­жен: ведь это их вожди нача­ли вой­ну, а не я. (8) Впро­чем, из ува­же­ния к рим­ля­нам я вер­ну родос­цам Перею, а Атта­лу — кораб­ли с плен­ны­ми, какие удаст­ся разыс­кать. (9) А что каса­ет­ся тре­бо­ва­ний о вос­ста­нов­ле­нии Нике­фо­рия и хра­ма Вене­ры, то ответ у меня один: (10) посколь­ку нету дру­го­го спо­со­ба вос­ста­но­вить сруб­лен­ный лес или рощу, то рас­хо­ды и заботу о посад­ках я с.71 уж возь­му на себя, коль ско­ро царям взду­ма­лось дого­ва­ри­вать­ся и о таких вещах». (11) А в кон­це речи он обру­шил­ся на ахей­цев: начав с Анти­го­на, он затем пере­чис­лил и свои заслу­ги перед их пле­ме­нем, велел про­чи­тать их о нем поста­нов­ле­ния, в кото­рых собра­ны были все боже­ские и чело­ве­че­ские поче­сти. (12) Нако­нец был про­чтен их самый послед­ний декрет, в кото­ром объ­яв­ля­лось об отло­же­нии от царя. Рез­ко пори­цая ахей­цев за клят­во­пре­ступ­ле­ние, (13) он все же обе­щал вер­нуть им Аргос, а отно­си­тель­но Корин­фа, ска­зал он, ему пред­сто­ит рас­судить с рим­ским коман­дую­щим, а заод­но и узнать, дол­жен ли, по мне­нию рим­лян, он, Филипп, уйти из тех горо­дов, кото­рые захва­тил сам и кото­ры­ми вла­де­ет по пра­ву вой­ны, или даже из тех, кото­рые полу­чил от сво­их пред­ков.

35. (1) Ахей­цы и это­лий­цы при­гото­ви­лись отве­тить на это, но посколь­ку солн­це уже захо­ди­ло, пере­го­во­ры были отло­же­ны на сле­дую­щий день, и Филипп вер­нул­ся на сто­ян­ку, с кото­рой при­плыл, а рим­ляне и союз­ни­ки — в лагерь. (2) На дру­гой день Квинк­ций в услов­лен­ное вре­мя при­был к Никее, ибо имен­но это место было ими ого­во­ре­но. Но в тече­ние несколь­ких часов не появ­лял­ся ни сам Филипп, ни вест­ник от него. Когда уже совсем отча­я­лись его дождать­ся, вне­зап­но появи­лись кораб­ли. (3) Царь объ­яс­нил, что ему были предъ­яв­ле­ны столь суро­вые и постыд­ные усло­вия, что он не знал, как быть, и потра­тил на обду­мы­ва­ние целый день. (4) Одна­ко все сочли, что он умыш­лен­но затя­нул дело до вече­ра, чтобы у ахей­цев и это­лий­цев не оста­ва­лось вре­ме­ни для отве­та. (5) Это мне­ние укре­пил и сам царь, попро­сив, чтобы ему было доз­во­ле­но пере­го­во­рить с самим рим­ским коман­дую­щим без посто­рон­них: чем тра­тить вре­мя в пре­пи­ра­тель­ствах, луч­ше как-нибудь завер­шить дело. (6) Спер­ва пред­ло­же­ния не при­ня­ли, дабы не каза­лось, что союз­ни­ки устра­не­ны от пере­го­во­ров. (7) Но посколь­ку Филипп про­дол­жал наста­и­вать, то осталь­ные по обще­му реше­нию уда­ли­лись, а рим­ский коман­дую­щий с воен­ным три­бу­ном Аппи­ем Клав­ди­ем подо­шел к кром­ке бере­га. (8) Царь с теми дву­мя, кто сопро­вож­дал его нака­нуне, сошел на зем­лю. Там они неко­то­рое вре­мя бесе­до­ва­ли с гла­зу на глаз. Что Филипп сооб­щил об этом раз­го­во­ре сво­им — неиз­вест­но; (9) Квинк­ций же доло­жил союз­ни­кам, что царь усту­па­ет рим­ля­нам все побе­ре­жье Илли­ри­ка, воз­вра­ща­ет пере­беж­чи­ков и плен­ных, какие най­дут­ся; Атта­лу — кораб­ли и захва­чен­ных с ними моря­ков; (10) родос­цам он вернет область, назы­вае­мую Пере­ей, но Иаса и Бар­ги­лий не усту­пит; (11) это­лий­цам воз­вра­тит Фар­сал и Лари­су, но Фив не отдаст; ахей­цам же усту­пит не толь­ко Аргос, но и Коринф. (12) Такое реше­ние царя о том, что́ имен­но он усту­пит, а что нет, не понра­ви­лось союз­ни­кам. При этих усло­ви­ях они боль­ше поте­ря­ли бы, чем выиг­ра­ли. (13)[1] Союз­ни­ки счи­та­ли, что при­чи­ны войн не будут устра­не­ны, пока царь не убе­рет из Гре­ции все гар­ни­зо­ны.

36. (1) Так, пере­би­вая друг дру­га, вос­кли­ца­ли все союз­ни­ки, и кри­ки их донес­лись даже до Филип­па, сто­яв­ше­го в отда­ле­нии. (2) Тогда он попро­сил у Квинк­ция отло­жить все на сле­дую­щий с.72 день: зав­тра он уже навер­ня­ка либо сам убедит осталь­ных, либо даст убедить себя. Для пере­го­во­ров был выбран берег у Тро­ния108. (3) Все сошлись туда вовре­мя. Филипп сна­ча­ла при­нял­ся умо­лять и Квинк­ция, и всех при­сут­ст­ву­ю­щих не лишать себя надеж­ды на мир, (4) а затем попро­сил дать ему вре­мя, чтобы он мог отпра­вить послов в Рим, к сена­ту: он при­мет мир­ный дого­вор или на усло­ви­ях, о кото­рых шла речь, или на любых дру­гих, какие пред­ло­жит сенат. (5) Осталь­ным это отнюдь не понра­ви­лось: они усмот­ре­ли здесь лишь стрем­ле­ние про­мед­лить и выиг­рать вре­мя для стя­ги­ва­ния сил. (6) Но Квинк­ций воз­ра­зил, что такое сомне­ние было бы спра­вед­ли­во, будь теперь лето и вре­мя воен­ных дей­ст­вий, а сей­час сто­ит зима, и они ниче­го не теря­ют, назна­чив срок для отправ­ки послов; (7) при­том сена­ту все рав­но пред­сто­я­ло бы рас­смат­ри­вать и утвер­ждать любой дого­вор, кото­рый они заклю­чи­ли бы с царем, а тут мож­но выяс­нить мне­ние сена­та, пока зима и так пре­до­став­ля­ет необ­хо­ди­мый для это­го пере­рыв в войне.

(8) С этим согла­си­лись и осталь­ные пред­во­ди­те­ли союз­ни­ков. Было объ­яв­ле­но пере­ми­рие на два меся­ца; союз­ни­ки реши­ли, что каж­дый из них сам отпра­вит послов к сена­ту для разъ­яс­не­ний, чтобы ковар­ный царь не ввел сенат в заблуж­де­ние. (9) К согла­ше­нию о пере­ми­рии было сде­ла­но добав­ле­ние, что цар­ские гар­ни­зо­ны долж­ны уйти из Фокиды и Лок­риды немед­лен­но. (10) Сам Квинк­ций для при­да­ния посоль­ству веса отрядил вме­сте с союз­ни­че­ски­ми посла­ми афа­ман­ско­го царя Ами­нанд­ра, а так­же Квин­та Фабия (он был сыном сест­ры жены Квинк­ция), Квин­та Фуль­вия и Аппия Клав­дия.

37. (1) По при­бы­тии в Рим пер­вы­ми были заслу­ша­ны послы союз­ни­ков, а не царя. Почти вся речь их была посвя­ще­на напад­кам на Филип­па, (2) но более все­го они про­из­ве­ли впе­чат­ле­ние на сенат, объ­яс­няя рас­по­ло­же­ние суши и моря в этой обла­сти, (3) дабы для всех сде­ла­лось оче­вид­ным, что Гре­ция не может быть сво­бод­на, покуда царь удер­жи­ва­ет Демет­ри­а­ду в Фес­са­лии, Хал­киду на Евбее, Коринф в Ахайе; (4) сам Филипп более всерь­ез, чем в шут­ку, назы­ва­ет их око­ва­ми Гре­ции. (5) Затем впу­сти­ли послан­цев царя. Когда они было заве­ли длин­ную речь, их пре­рва­ли корот­ким вопро­сом, соби­ра­ет­ся ли Филипп уйти из этих трех горо­дов; тут они заяви­ли, что по пово­ду этих имен­но горо­дов у них нет пол­но­мо­чий, — тем речь и закон­чи­лась. Так цар­ские пред­ста­ви­те­ли ото­сла­ны были без согла­ше­ния о мире, а Квинк­цию была пре­до­став­ле­на сво­бо­да дей­ст­вий в вопро­сах мира и вой­ны. (6) Сам же он, вполне убедив­шись, что сена­ту вой­на не при­ску­чи­ла, отка­зал­ся в даль­ней­шем от пере­го­во­ров с Филип­пом и объ­явил, что при­мет толь­ко такое посоль­ство, кото­рое воз­ве­стит о готов­но­сти царя уйти из всей Гре­ции. Квинк­ций жаж­дал не мира, но победы.

38. (1) Царь, пони­мая, что спор при­дет­ся решать ору­жи­ем и что ему над­ле­жит ото­всюду стя­ги­вать силы, все­го более бес­по­ко­ил­ся за уда­лен­ные от него ахей­ские горо­да, при­чем за Аргос боль­ше, чем за Коринф. (2) И он почел за бла­го пере­дать их с.73 лакеде­мон­ско­му тира­ну Наби­су как бы на сохра­не­ние, с тем чтобы в слу­чае цар­ской победы тот вер­нул их, в про­тив­ном же слу­чае оста­вил себе. Царь напи­сал Филоклу, кото­рый началь­ст­во­вал над Корин­фом и Арго­сом, чтобы тот дого­во­рил­ся с тира­ном. (3) Поми­мо того что и сама эта пере­да­ча явля­лась подар­ком, Филокл доба­вил, что царь готов соеди­нить бра­ком сво­их доче­рей с сыно­вья­ми Наби­са в залог его буду­щей друж­бы с тира­ном. (4) Сна­ча­ла тот отка­зы­вал­ся взять город ина­че, как по при­гла­ше­нию самих аргос­цев, если они решат при­звать его на помощь. (5) Но затем, когда он узнал, что горо­жане на мно­го­люд­ной сход­ке не толь­ко отверг­ли, но и про­кля­ли имя тира­на, это пока­за­лось ему под­хо­дя­щим пово­дом для того, чтобы их обо­брать. Он велел Филоклу пере­дать ему город, когда тот поже­ла­ет. (6) Ночью тиран тай­но от всех был впу­щен в Аргос; на рас­све­те он овла­дел все­ми гос­под­ст­ву­ю­щи­ми пози­ци­я­ми и запер ворота. (7) Лишь немно­гим из чис­ла зна­ти в пер­вый миг заме­ша­тель­ства уда­лось выскольз­нуть из горо­да. В их отсут­ст­вие иму­ще­ство их было раз­граб­ле­но. У остав­ших­ся же отня­ли золо­то и сереб­ро, а так­же потре­бо­ва­ли от них очень боль­ших денег. (8) Те, кто неза­мед­ли­тель­но выпла­тил тре­бу­е­мое, были отпу­ще­ны без глум­ле­ния и истя­за­ний; запо­до­зрен­ные же в утай­ке или сокры­тии чего-либо, под­вер­га­лись, подоб­но рабам, истя­за­ни­ям и пыт­кам. (9) Собрав затем сход­ку, Набис обна­ро­до­вал два зако­но­пред­ло­же­ния: одно об отпу­ще­нии дол­гов, а дру­гое — о подуш­ном пере­рас­пре­де­ле­нии зем­ли. Тем, кто жаж­дал мяте­жей, были вру­че­ны сра­зу два факе­ла, чтобы рас­па­лять чернь про­тив зна­ти109.

39. (1) Овла­дев горо­дом аргос­цев, тиран мгно­вен­но забыл, от кого и на каких усло­ви­ях при­нял город, — (2) отрядив послов в Эла­тею к Квинк­цию, и к Атта­лу, зимо­вав­ше­му на Эгине, он опо­ве­стил их, что Аргос в его вла­сти, и если Квинк­ций при­будет туда на пере­го­во­ры, они, несо­мнен­но, обо всем дого­во­рят­ся. (3) Квинк­ций, чтобы лишить Филип­па и этой опо­ры, обе­щал при­ехать и послал к Атта­лу, чтобы тот, отплыв с Эги­ны, встре­тил­ся с ним в Сики­оне. (4) Сам же он, поки­нув Анти­ки­ру, с деся­тью квин­кве­ре­ма­ми, кото­рые в эти самые дни при­вел с зим­ней сто­ян­ки на Кор­ки­ре его брат Луций Квинк­ций, при­был в Сики­он. (5) Аттал был уже там. Он убедил Квинк­ция не ходить в самый Аргос, ибо сле­ду­ет тира­ну идти к рим­ско­му пол­ко­вод­цу, а не наобо­рот. (6) Неда­ле­ко от горо­да было место под назва­ни­ем Мике­ни­ка: сго­во­ри­лись встре­тить­ся там. (7) Квинк­ций явил­ся с бра­том и несколь­ки­ми воен­ны­ми три­бу­на­ми, Аттал — с цар­ской сви­той, ахей­ский пре­тор Нико­ст­рат — с немно­ги­ми вои­на­ми. (8) Тиран ждал их там со всем сво­им вой­ском. Воору­жен­ный, в окру­же­нии воору­жен­ных же спут­ни­ков, он вышел почти на середи­ну поля, разде­ляв­ше­го сто­ро­ны; без­оруж­ный Квинк­ций вышел с бра­том и дву­мя воен­ны­ми три­бу­на­ми. Атта­ла, тоже без­оруж­но­го, обсту­пи­ли пре­тор ахей­цев и один из при­двор­ных. (9) Тиран начал свою речь с изви­не­ний, что он при­был на пере­го­во­ры воору­жен­ным, в сопро­вож­де­нии воору­жен­ной сви­ты, а рим­ский коман­дую­щий и царь, как он видит, без­оруж­ны: с.74 он, Набис, не их-де боит­ся, но аргос­ских изгнан­ни­ков. (10) Затем, когда зашла речь об усло­ви­ях друж­бы, рим­ля­нин потре­бо­вал двух вещей: (11)[2] во-пер­вых, пре­кра­тить вой­ну с ахей­ца­ми и, во-вто­рых, послать ему вспо­мо­га­тель­ные части про­тив Филип­па. Помощь он послать обе­щал, а с ахей­ца­ми вме­сто мира было заклю­че­но пере­ми­рие впредь до окон­ча­ния вой­ны с Филип­пом.

40. (1) По почи­ну царя Атта­ла воз­ник спор об Арго­се: он утвер­ждал, что тиран силой удер­жи­ва­ет город, пре­дан­ный в его руки ковар­ст­вом Филок­ла. Тот воз­ра­жал, что сами аргос­цы позва­ли его для защи­ты. Царь потре­бо­вал собрать сход­ку аргос­цев, чтобы выяс­нить это, — тиран не воз­ра­жал. (2) Но, наста­и­вал царь, сход­ка долж­на быть сво­бод­ной, она при­зва­на без вме­ша­тель­ства лакеде­мо­нян решить, чего хотят аргос­цы, а для это­го сле­ду­ет выве­сти из горо­да гар­ни­зон. (3) Тиран отка­зал­ся выве­сти вой­ска. Спор кон­чил­ся без­ре­зуль­тат­но. (4) В ито­ге пере­го­во­ров тиран дал рим­ля­нам шесть­сот кри­тян; меж­ду ахей­ским пре­то­ром Нико­ст­ра­том и лакеде­мон­ским тира­ном было заклю­че­но пере­ми­рие на четы­ре меся­ца.

(5) Оттуда Квинк­ций отпра­вил­ся к Корин­фу и подо­шел к воротам с крит­ской когор­той, дабы пока­зать началь­ни­ку горо­да Филоклу, что тиран отло­жил­ся от Филип­па. (6) Филокл и сам вышел на пере­го­во­ры к рим­ско­му коман­дую­ще­му, и когда тот стал побуж­дать его немед­лен­но уйти, пере­дав им город, отве­тил сло­ва­ми, из кото­рых не сле­до­ва­ло, что он отка­зы­ва­ет­ся, но ско­рее, что хочет отло­жить это дело. (7) Из Корин­фа Квинк­ций пере­плыл в Анти­ки­ру и оттуда послал бра­та раз­уз­нать, как настро­е­ны акар­нан­цы. (8) Аттал же из Аргоса при­плыл в Сики­он110. (9) Там государ­ство при­ба­ви­ло к преж­де ока­зан­ным царю поче­стям новые, а царь, поми­мо того, что он неко­гда выку­пил для сики­он­цев за огром­ные день­ги свя­щен­ное Апол­ло­но­во поле, и на сей раз не обо­шел союз­ный и дру­же­ст­вен­ный город сво­ей щед­ро­стью, пода­рив ему десять талан­тов сереб­ра и десять тысяч медим­нов пше­ни­цы. С тем он вер­нул­ся в Кен­хреи к кораб­лям.

(10) А Набис, оста­вив в Арго­се силь­ный гар­ни­зон, вер­нул­ся в Лакеде­мон. Если сам он оби­рал муж­чин, то для ограб­ле­ния жен­щин он послал в Аргос свою жену. (11) При­гла­шая к себе то одну, то дру­гую знат­ную жен­щи­ну, то несколь­ких, свя­зан­ных меж­ду собой род­ст­вом, она уве­ще­ва­ни­я­ми и лестью, а когда и угро­за­ми ото­бра­ла у них не толь­ко золо­то, но в кон­це кон­цов даже одеж­ду и все жен­ские укра­ше­ния.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 115 мар­та 199 г. до н. э. На этот день при­хо­ди­лось тогда нача­ло кон­суль­ско­го года (см. при­меч. 28 к кн. XXXI).
  • 2Т. е. Пре­даль­пий­ская Гал­лия (см. при­меч. 52 к кн. XXXI).
  • 3См.: XXXI, 6, 2. Закон о наде­ле­нии зем­лею назван­ных здесь сол­дат Ливи­ем не упо­ми­на­ет­ся.
  • 4См.: XXXI, 12, 1—4.
  • 5Латин­ские празд­не­ства устра­и­ва­лись на Аль­бан­ской горе в честь Юпи­те­ра Лати­а­ри­са. В тор­же­ствах участ­во­ва­ли все горо­да, вхо­див­шие неко­гда в Латин­ский союз. Про­во­ди­ли празд­не­ства рим­ские кон­су­лы. Без это­го (как и без при­не­се­ния обе­тов на Капи­то­лии) они не при­сту­па­ли к делам. Как и все цере­мо­нии, свя­зан­ные с куль­то­вы­ми обряда­ми, Латин­ские празд­не­ства повто­ря­лись при любом нару­ше­нии чина.
  • 6Свес­са Аврунк­ская в Лации.
  • 7Санг (Семон Санк) — сабин­ское боже­ство, почи­тав­ше­е­ся и в Риме — ср.: VIII, 20, 8.
  • 8Види­мо, на голо­ве ста­туи.
  • 9Ложа богам засти­ла­ли, устра­и­вая им «уго­ще­ния» (лек­ти­стер­нии).
  • 10На Кар­фа­ген, потер­пев­ший пора­же­ние во Вто­рой Пуни­че­ской войне, была нало­же­на кон­три­бу­ция в 10 тыс. талан­тов, кото­рую он дол­жен был выпла­чи­вать в тече­ние 50 лет. См.: XXX, 37, 5; 44, 4.
  • 11Кве­сто­ры рас­пла­ви­ли, види­мо, образ­чи­ки монет, чтобы уста­но­вить, сколь­ко содер­жит­ся в них небла­го­род­но­го метал­ла.
  • 12Гадес — важ­ней­ший тор­го­вый порт пуний­ской Испа­нии, очень древ­ний (ровес­ник Кар­фа­ге­на) бога­тый город. До окон­ча­ния Пуни­че­ской вой­ны успел вовре­мя (в 206 г. до н. э.) сдать­ся рим­ля­нам, заклю­чив упо­мя­ну­тый здесь дого­вор (см.: XXVII, 37, 10). С тех пор Гадес оста­вал­ся «союз­ным горо­дом» и теперь, каких-нибудь семь лет спу­стя, уже про­сит боль­ше не при­сы­лать к ним из Рима «началь­ни­ка». О Луции Мар­ции Сеп­ти­ме, «про­стом рим­ском всад­ни­ке», на крат­кий срок воз­гла­вив­шем рим­ское вой­ско в Испа­нии (в 211 г. до н. э.), а в 206 г. до н. э. слу­жив­шем на ответ­ст­вен­ных постах при юном Пуб­лии Сци­пи­оне (Афри­кан­ском), см.: XXV, 37, 1—5; XXVI, 2, 1—5 и др.
  • 13Нар­ния — рим­ское посе­ле­ние (коло­ния латин­ско­го пра­ва), осно­ван­ное в 299 г. до н. э. близ умбрий­ско-сам­нит­ской гра­ни­цы для защи­ты от умбров (X, 10, 5).
  • 14Ко́за — рим­ская коло­ния латин­ско­го пра­ва в Этру­рии на бере­гу Тиррен­ско­го моря. Уве­ли­чить чис­ло коло­ни­стов (на тыся­чу чело­век) жите­лям Козы поз­во­ли­ли два года спу­стя (в 197 г. до н. э. — см.: XXXIII, 24, 8—9).
  • 15См.: XXXI, 8, 6; 14, 2.
  • 16Ливий здесь завер­ша­ет рас­сказ о воен­ной кам­па­нии Филип­па V после раз­гро­ма это­лий­цев (см.: XXXI, 42, 9) осе­нью 200 г. до н. э.
  • 17Собств. «Кой­ла» — так же, как назы­вал­ся залив на Евбее (XXXI, 47, 1), но здесь это сло­во име­ет несколь­ко иной смысл.
  • 18«Тав­ма» — по-гре­че­ски «чудо».
  • 19Ком­мен­ти­руя это сооб­ще­ние и не нахо­дя ему под­твер­жде­ний у само­го Ливия, Сэйдж обра­ща­ет­ся к упо­ми­нае­мо­му Поли­би­ем (VI, 9, 4) «клят­вен­но­му дого­во­ру […] меж­ду ахей­ца­ми, эпир­ца­ми, акар­нан­ца­ми и фес­са­лий­ца­ми», заклю­чен­но­му в свое вре­мя при посред­стве Анти­го­на Гона­та, пред­ше­ст­вен­ни­ка Филип­па V, и оста­вав­ше­му­ся в силе, а воз­мож­но, и пре­вра­тив­ше­му­ся посте­пен­но (как он допус­ка­ет) в «при­зна­ние вер­хо­вен­ства Македо­нии».
  • 20Ср.: XXVIII, 8, 6, где речь (для 207 г. до н. э.) идет о тех же горо­дах и при­мер­но в той же свя­зи (види­мо, Филипп их тогда так нико­му и не воз­вра­тил). Горо­да эти нахо­ди­лись в Арка­дии (гор­ная область в середине Пело­пон­не­са), Мега­ло­поль — поли­ти­че­ский центр Арка­дии — был осно­ван око­ло 368 г. до н. э. несколь­ки­ми аркад­ски­ми горо­да­ми. Три­фи­лия — область вдоль запад­но­го побе­ре­жья Пело­пон­не­са меж­ду река­ми Алфе­ем и Недой. Элей­цы — жите­ли Элиды (не путать с Эле­ей), горо­да в одно­имен­ной обла­сти Запад­но­го Пело­пон­не­са. О Герак­лиде см. при­меч. 154 к кн. XXXI.
  • 21Анти­го­ния — город в Хао­нии (самая север­ная область Эпи­ра) — на терри­то­рии нынеш­ней Южной Алба­нии на левом бере­гу реки Аой (совр. Вьо­са). Стэ­ны — букв.: «тес­ни­ны» (греч.).
  • 22Ср.: XXXI, 14, 2; 33, 4; 40, 1.
  • 23Хро­но­ло­гия в этой гла­ве спу­та­на: в § 4 пре­ем­ник Вил­лия Тит Квинк­ций уже пере­прав­ля­ет­ся на Кор­ки­ру, а об избра­нии его сооб­ща­ет­ся толь­ко ниже (гл. 7, 12).
  • 24Вале­рий Анти­ат — рим­ский исто­рик-анна­лист I в. до н. э., чьим сочи­не­ни­ем Ливий поль­зо­вал­ся, часто кри­ти­куя его за неточ­ность и пре­уве­ли­че­ния.
  • 25Здесь Ливий пере­хо­дит к собы­ти­ям 199 г. до н. э. в Риме.
  • 26Цен­зор­ские «заме­ча­ния» об отступ­ле­нии от «доб­рых нра­вов» мог­ли и не иметь юриди­че­ских послед­ст­вий, но все­гда были небез­раз­лич­ны для репу­та­ции сена­то­ра.
  • 27Город, о кото­ром идет здесь речь, не иден­ти­фи­ци­ру­ет­ся. По Сэй­джу, воз­мож­но, он вырос на месте одно­го из лаге­рей Ган­ни­ба­ла (Пли­ний. Есте­ствен­ная исто­рия, III, 95).
  • 28Об ова­ции см. при­меч. 93 к кн. XXXI. Вер­нув­шись из Испа­нии, Ман­лий попал в такое же поло­же­ние, как год назад Лен­тул (см.: XXXI, 20 и при­меч. 91—92 к кн. XXXI), но ока­зал­ся еще неудач­ли­вее.
  • 29Хотя ход карье­ры еще не был регла­мен­ти­ро­ван зако­ном.
  • 30Где про­ис­хо­ди­ли выбо­ры (ср. при­меч. 35 к кн. XXXI).
  • 31Спор вокруг кан­дида­ту­ры Тита Квинк­ция не имел юриди­че­ской осно­вы.
  • 32См. при­меч. 26 к кн. XXXI.
  • 33О Вели­ких играх см. при­меч. 23 к кн. XXXI; о Гае Вале­рии Флак­ке: XXXI, 50, 9. Ср. так­же при­меч. 170 к той же кни­ге.
  • 34Здесь обыч­но соби­ра­ли сенат кон­су­лы, толь­ко что всту­пив­шие в долж­ность.
  • 35Три юге­ра — 0,75 га.
  • 36См. выше, гл. 6, 4 и при­меч. 23.
  • 37Долж­ност­ные лица Эпир­ско­го сою­за, обра­зо­вав­ше­го­ся после раз­ва­ла монар­хии (око­ло 234—233 г. до н. э.). Пре­тор — это стра­тег (выс­шее долж­ност­ное лицо), началь­ник кон­ни­цы — гип­парх. (Ср.: XXIX, 12, 11 — о трех эпир­ских «пре­то­рах»; иссле­до­ва­те­ли, опи­ра­ясь, в част­но­сти, на эпи­гра­фи­че­ский мате­ри­ал, счи­та­ют эту долж­ность не кол­ле­ги­аль­ной.)
  • 38Молот­ти­да (Молос­сида) — область в Цен­траль­ном Эпи­ре. Назва­ние гор Лин­кон извест­но лишь по это­му упо­ми­на­нию.
  • 39Трик­ка — город в Запад­ной Фес­са­лии (см.: Стра­бон, VII, 327). Затем Филипп, прой­дя через Фтио­ти­ду (см. при­меч. 153 к кн. XXXI) с ее горо­да­ми (Пале­фар­са­лом, Эре­три­ей и др. — Стра­бон, IX, 434), вышел к Ферам — зна­чи­тель­но­му горо­ду в Южной Фес­са­лии (Стра­бон, IX, 436).
  • 40Это­лий­цы вое­ва­ли в Фес­са­лии как вра­ги Филип­па. О бит­ве у р. Аой см. выше, гл. 11—12. Спер­хии — город в долине Спер­хея. Мак­ра Кома (греч. «боль­шая дерев­ня») — горо­док в Лок­риде близ фес­са­лий­ской гра­ни­цы.
  • 41О про­шло­год­ней кам­па­нии это­лий­цев см.: XXXI, 40, 7 и далее. Об Ами­нан­дре и его роли в войне — XXXI, 28, 1 сл. и при­меч. 117 к кн. XXXI. Мет­ро­поль — укреп­лен­ный город в Верх­ней Фес­са­лии (Стра­бон, IX, 437 сл.).
  • 42Тав­мак, види­мо, то же, что Тав­ма­ки (см. выше, гл. 4). Доло­пия — фес­са­лий­ская область по обо­им скло­нам Пин­да.
  • 43Эги­ний — город близ запад­ной гра­ни­цы Фес­са­лии — был рас­по­ло­жен на левом бере­гу Пенея в узкой долине у под­но­жия ска­ли­стой сте­ны (близ совр. Кала­ба­ки).
  • 44Амбра­кия (совр. Арта) — город в Южном Эпи­ре в глу­бине Амбра­кий­ско­го зали­ва (совр. залив Арты) на Иони­че­ском море. В свое вре­мя — одна из рези­ден­ций Пир­ра.
  • 45См. при­меч. 157 к кн. XXXI. Нахо­ди­лась в цен­траль­ной Фес­са­лии. Перре­бия — север­ная окра­ин­ная область Фес­са­лии (за Пене­ем). Ср. при­меч. 143 к кн. XXXI.
  • 46Тем­пей­ская доли­на — узкая вось­ми­ки­ло­мет­ро­вая доли­на, через кото­рую р. Пеней про­би­ва­ет себе путь к побе­ре­жью. Через нее про­хо­дит важ­ней­шая доро­га меж­ду Фес­са­ли­ей и Македо­ни­ей.
  • 47Т. е. летом 198 г. до н. э.
  • 48Ливий назван здесь, види­мо, по ошиб­ке вме­сто Луция Апу­стия — ср. ниже, § 5 и XXXI, 47, 2. Сама — пор­то­вый город на Кефал­ле­нии, самом круп­ном ост­ро­ве Иони­че­ско­го моря (напро­тив вхо­да в Коринф­ский залив).
  • 49См. при­меч. 3 к кн. XXXI.
  • 50Карист — город на Евбее (см. при­меч. 148 к кн. XXXI), как и Эре­трия (в 23 км на восток от Хал­киды — не путать с Эре­три­ей в Фес­са­лии, неболь­шим город­ком, — см. при­меч. 39).
  • 51Нумм — «моне­та»; одно из спе­ци­аль­ных зна­че­ний — сестер­ций («пол­третья», т. е. моне­та досто­ин­ст­вом в два с поло­ви­ной асса).
  • 52Селе­ние и гавань Кен­хреи рас­по­ла­га­лись в Саро­ни­че­ском зали­ве и, по сло­вам Стра­бо­на (VIII, 380), слу­жи­ли для достав­ки това­ров из Азии.
  • 53См. выше, гл. 15, 7.
  • 54Ср. при­меч. 141 к кн. XXXI.
  • 55Анти­ки­ра — пор­то­вый город на север­ном бере­гу Коринф­ско­го зали­ва.
  • 56Это­лия и Акар­на­ния рас­по­ла­га­лись к севе­ро-запа­ду от Анти­ки­ры (и всей Фокиды), Лок­рида — к запа­ду, а Бео­тия — к восто­ку.
  • 57Эла­тея (Эла­тия) — самый круп­ный город Фокиды (подроб­ней см. при­меч. 37 к кн. XXVIII).
  • 58О нем см.: XXXI, 25, 3 и при­меч. 111 к кн. XXXI.
  • 59См. выше, гл. 19, 2.
  • 60Дей­ст­ви­тель­но, в 211 г. до н. э. рим­ляне на восток отпра­ви­ли флот (XXVI, 24, 10), но сухо­пут­ные их силы оста­ва­лись там незна­чи­тель­ны­ми до 205 г. до н. э. (XXIX, 12, 2).
  • 61Види­мо, речь идет о фак­ти­че­ском вме­ша­тель­стве Филип­па в 205 г. до н. э. в борь­бу пар­тий в Мес­сене (глав­ный город Мес­се­нии, осво­бо­див­шей­ся в 369 г. до н. э. от спар­тан­ско­го гос­под­ства), из-за чего были пере­би­ты пред­во­ди­те­ли зна­ти и с ними еще око­ло 200 чело­век (см.: Поли­бий, VII, 11; 13; Плу­тарх, Арат, 49 сл.). Кипа­рис­сия — город на запад­ном побе­ре­жье Мес­се­нии.
  • 62О судь­бе Ара­тов см.: Плу­тарх, Арат, 51—54; Поли­бий, VIII, 14; ср. так­же выше: XXVII, 31, 8.
  • 63Пред­ше­ст­вен­ник Филип­па V на македон­ском пре­сто­ле, Анти­гон III Досон (229—221 гг. до н. э.), под­дер­жи­вал ахей­цев про­тив Это­лий­ско­го сою­за.
  • 64Коринф­ский пере­ше­ек.
  • 65См.: XXVII, 31, 9; 32, 11. Димы — при­бреж­ный город в Запад­ной Ахайе.
  • 66Дами­ур­ги (Ливий поль­зу­ет­ся дорий­ским напи­са­ни­ем это­го сло­ва) — долж­ност­ные лица Ахей­ско­го сою­за, состав­ляв­шие совет при стра­те­ге («пре­то­ре»). Их чис­ло, види­мо, уста­но­ви­лось, когда союз состо­ял из деся­ти горо­дов.
  • 67Это про­изо­шло, соб­ст­вен­но, в 223 г. до н. э., так что на памя­ти их дедов — неко­то­рое пре­уве­ли­че­ние. О Димах см. выше.
  • 68Т. е. без утвер­жде­ния народ­ным собра­ни­ем.
  • 69См. выше, при­меч. 52.
  • 70Т. е. у Коринф­ско­го зали­ва. Сюда достав­ля­лись това­ры из Ита­лии. По обе­им сто­ро­нам трех­ки­ло­мет­ро­вой доро­ги от Корин­фа в Лехей сто­я­ли длин­ные сте­ны.
  • 71Моря­ки (мат­ро­сы, греб­цы) наби­ра­лись в основ­ном из воль­ноот­пу­щен­ни­ков и даже рабов. Служ­ба эта отнюдь не была почет­ной.
  • 72Юно­на — здесь, конеч­но, Гера. См.: Стра­бон, VIII, 380: «Меж­ду Лехе­ем и Пага­ми [в Мега­риде] в древ­но­сти нахо­дил­ся ора­кул Геры Акрей­ской». Здесь на мысу в Коринф­ском зали­ве (север­нее пере­шей­ка) был храм, осно­ван­ный, по пре­да­нию, Меде­ей, похо­ро­нив­шей тут сыно­вей (Еври­пид. Медея, 1379). Эпи­тет «Акрей­ская» («оби­таю­щая на высотах», «Гера Высей» в пер. И. Аннен­ско­го) давал­ся боже­ствам, имев­шим хра­мы на гор­ных высотах. Ср. так­же: Апол­ло­дор. Биб­лио­те­ка, I, 9, 28.
  • 73Т. е. око­ло 11 км.
  • 74Здесь Ливий воз­вра­ща­ет­ся к рас­ска­зу, пре­рван­но­му в гл. 19, 1.
  • 75В латин­ском тек­сте «кли­ен­ты». Так рим­ляне назы­ва­ли сво­бод­ных, свя­зан­ных с могу­ще­ст­вен­ным покро­ви­те­лем — патро­ном (от «патер» — «отец»). Подоб­но­го рода зави­си­мость суще­ст­во­ва­ла в раз­ных фор­мах во мно­гих древ­них обще­ствах, и сло­во это мог­ло употреб­лять­ся как в стро­гом (см. при­меч. 41 к кн. II), так и в более широ­ком смыс­ле.
  • 76См. выше, гл. 9, 5. О про­кон­су­ле Луции Кор­не­лии Лен­ту­ле (кон­су­ле 199 г. до н. э.) ср. так­же гл. 8, 3.
  • 77Сетия — город в Лации.
  • 78Текст не вполне испра­вен. Пере­веде­но с уче­том обще­го смыс­ла кон­тек­ста.
  • 79Види­мо, ошиб­ка — город­ским пре­то­ром это­го (198) года был Луций Кор­не­лий Меру­ла — см. выше, гл. 8, 5.
  • 80Пре­не­ста (совр. Пале­ст­ри­на) — стра­те­ги­че­ски важ­ный и хоро­шо укреп­лен­ный город Лация к восто­ку от Рима (при­мер­но в 35 км).
  • 81Види­мо, на севе­ро-восточ­ном склоне Капи­то­лий­ско­го хол­ма. О три­ум­ви­рах, ведав­ших тюрь­ма­ми и испол­не­ни­ем при­го­во­ров, подроб­ней см. при­меч. 5 к кн. XXV.
  • 82Модий («мер­ка») — 8,754 л.
  • 83Отныне две испан­ских про­вин­ции (как с 227 г. до н. э. Сици­лия и Сар­ди­ния) посту­па­ли в веде­ние еже­год­но изби­рае­мых в Риме пре­то­ров (а не назна­чае­мых лиц с соот­вет­ст­ву­ю­щи­ми пол­но­мо­чи­я­ми, как это было в пер­вое вре­мя по изгна­нии кар­фа­ге­нян).
  • 84Пре­то­ры обыч­но рас­пре­де­ля­ли меж­ду собой про­вин­ции (т. е. сфе­ры пол­но­мо­чий) сра­зу после выбо­ров. Для кон­су­лов тре­бо­ва­лось сна­ча­ла реше­ние сена­та о том, какие про­вин­ции будут на этот раз кон­суль­ски­ми, а сама жере­бьев­ка про­во­ди­лась в послед­ний момент.
  • 85См. выше, гл. 9, 1.
  • 86Сум­ман — рим­ское боже­ство ноч­ных мол­ний.
  • 87Выведе­ние этих коло­ний, как пря­мо пишет Стра­бон (V, 251), было свя­за­но с обна­ру­жив­шей­ся в годы Ган­ни­ба­ло­вой вой­ны нело­яль­но­стью насе­ле­ния и с кон­фис­ка­ци­я­ми земель. Все выведен­ные тогда коло­нии рас­по­ла­га­лись вдоль Тиррен­ско­го побе­ре­жья — кам­пан­ско­го (пер­вые четы­ре) и лукан­ско­го (послед­няя). Коло­нии в устьях рек были выведе­ны на места рим­ских укреп­ле­ний вре­мен вой­ны (см.: XXV, 20, 2 и 22, 5; XXIII, 35, 5). В ста­рую кре­пость над морем была выведе­на и салерн­ская коло­ния (совр. Салер­но) — «для над­зо­ра за пикен­та­ми» (здеш­ним насе­ле­ни­ем), пояс­ня­ет Стра­бон. Коло­нии в Путе­о­лах и Бук­сент были выведе­ны на места ста­рых гре­че­ских. Все пять коло­ний были граж­дан­ски­ми.
  • 88Такие, как про­веде­ние Латин­ских празд­неств, при­не­се­ние обе­тов на Капи­то­лии, обсуж­де­ние дел в сена­те и др.
  • 89По Фла­ми­ни­е­вой доро­ге.
  • 90«Откло­нив­шись вле­во» (по пути к галль­ским зем­лям) — на запад. Ниж­нее море — Тиррен­ское («Верх­нее» — Адри­а­ти­че­ское).
  • 91Т. е. за исклю­че­ни­ем одно­го галль­ско­го пле­ме­ни и одно­го лигу­рий­ско­го.
  • 92Брик­сия — совр. Бре­шия.
  • 93О куль­те Юно­ны Спа­си­тель­ни­цы см. при­меч. 60 к кн. XXXI.
  • 94Сведе­ния Ливия о гибе­ли это­го Гамиль­ка­ра про­ти­во­ре­чи­вы (он и сам здесь начи­на­ет рас­сказ о бит­ве сло­ва­ми «неко­то­рые утвер­жда­ют»). Ср.: XXXI, 21, 18 и при­меч. 97 к кн. XXXI. Не исклю­че­но, что мы име­ем дело с «удво­е­ни­ем» одно­го собы­тия.
  • 95Воз­вра­ща­ясь к собы­ти­ям на восто­ке, Ливий воз­вра­ща­ет­ся и к сво­е­му основ­но­му источ­ни­ку по этой части — к Поли­бию (XVIII, 1—8).
  • 96См. выше, гл. 24.
  • 97Опунт — глав­ный город Восточ­ной Лок­риды (на Евбей­ском зали­ве).
  • 98После мира 205 г. до н. э. (см.: XXIX, 12, 1) Филипп занял ряд рай­о­нов Илли­рий­ско­го побе­ре­жья, кото­рые Рим кон­тро­ли­ро­вал с 229 г. до н. э. (см.: Перио­хи, XX).
  • 99См. при­меч. 70 к кн. XXXI.
  • 100Нике­фо­рий — свя­щен­ная роща воз­ле Пер­га­ма, вар­вар­ски разо­рен­ная Филип­пом (см.: Поли­бий, XVI, 1, 6; Стра­бон, XIII, 624).
  • 101Перея (Перайя — греч. «про­ти­во­ле­жа­щий край») — южное побе­ре­жье Карии (область на юго-запа­де Малой Азии) напро­тив Родо­са (см.: Стра­бон, XIV, 651). Была захва­че­на Филип­пом, види­мо, во вре­мя воен­ных дей­ст­вий, крат­ко упо­мя­ну­тых в: XXXI, 14, 4. В Карии нахо­ди­лись и горо­да Иас, Бар­ги­лии и Евром.
  • 102Феней в 198 г. до н. э. был пре­то­ром (т. е. стра­те­гом — глав­ным долж­ност­ным лицом) Это­лий­ско­го сою­за (вто­рой раз в 192—191 гг. до н. э., см.: XXXV, 44 сл.); Алек­сандр же, назван­ный здесь «prin­ceps Aeto­lo­rum» был про­сто одним из это­лий­ских ста­рей­шин.
  • 103Лиси­ма­хия — город на пере­шей­ке Хер­со­не­са Фра­кий­ско­го (совр. Гал­ли­по­лий­ский полу­ост­ров). Осно­ва­на в 309 г. до н. э. Лиси­ма­хом (см. ниже, при­меч. 108 к кн. XXXIII), потом пере­хо­ди­ла из рук в руки. В III в. до н. э. недол­гое вре­мя вхо­ди­ла в Это­лий­ский союз. Око­ло 202—200 гг. до н. э. была захва­че­на Филип­пом, изгнав­шим постав­лен­но­го здесь это­лий­ца­ми вое­на­чаль­ни­ка (Поли­бий, XVIII, 11—12).
  • 104Город на одно­имен­ном ост­ро­ве (см. при­меч. 78 к кн. XXXI).
  • 105Фивы Фтио­тий­ские и др. — горо­да в Фес­са­лии.
  • 106Ины­ми сло­ва­ми, упо­мя­ну­тые здесь пле­ме­на, вхо­див­шие в Это­лий­ский союз, не эллин­ско­го про­ис­хож­де­ния (ср.: Поли­бий, XVIII, 5, 8). Амфи­ло­хий­цы оби­та­ли на бере­гах Амбра­кий­ско­го зали­ва (ср. выше, при­меч. 44). Стра­бон (VII, 321) при­чис­ля­ет их к эпир­ским пле­ме­нам.
  • 107Пру­сий I — царь Вифи­нии (на севе­ро-запа­де Малой Азии). Во внеш­ней поли­ти­ке ори­ен­ти­ро­вал­ся на Македо­нию и враж­до­вал с Пер­га­мом.
  • 108Тро­ний — город на бере­гу Малий­ско­го зали­ва.
  • 109Отпу­ще­ние дол­гов и земель­ный пере­дел — обыч­ные попу­лист­ские лозун­ги антич­но­сти. В этом кон­тек­сте харак­тер­ны рим­ские тер­ми­ны латин­ско­го тек­ста: «новые спис­ки» (дол­го­вые), «плебс», «опти­ма­ты».
  • 110Сики­он тогда был обыч­ным местом обще­а­хей­ских собра­ний.
  • ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКЦИИ САЙТА

  • [1]В изда­ни­ях Вай­сен­бор­на — Мюл­ле­ра и Сэй­джа — в 35-й гла­ве 12 пара­гра­фов. (Прим. ред. сай­та).
  • [2]В изда­ни­ях Вай­сен­бор­на — Мюл­ле­ра и Сэй­джа — в 39-й гла­ве 10 пара­гра­фов. (Прим. ред. сай­та).
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1327007032 1327008059 1327009004 1364003201 1364003202 1364003203