Leges et Ivra P. R. Restitvit: новый аурей Октавиана
и урегулирование 28—27 гг. до н. э.¹

Аутен­тич­ность и кон­текст		170
Тип ревер­са и леген­да		176
Уре­гу­ли­ро­ва­ние 28—27 гг. до н. э.		188
Вос­ста­нов­лен­ная res pub­li­ca		204
Заклю­че­ние		212
Иллю­ст­ра­ции		213

с.169

Аурей:	7,95 г.
Аверс:	IMP CAE­SAR—DI­VI F COS VI Голо­ва Окта­ви­а­на в лав­ро­вом вен­ке впра­во
Реверс:	LE­GES ET IV­RA P R RES­TIT­VIT Окта­виан в тоге сидит лицом вле­во на куруль­ном крес­ле со свит­ком в пра­вой руке; сле­ва на зем­ле ларец (scri­nium).

Тако­во крат­кое нумиз­ма­ти­че­ское опи­са­ние важ­но­го ново­го при­об­ре­те­ния отде­ла монет и меда­лей Бри­тан­ско­го музея (илл. 20, 1)². Это пер­вый экзем­пляр ранее неиз­вест­но­го выпус­ка ауре­ев от име­ни Окта­ви­а­на, дати­ро­ван­ный его шестым кон­суль­ст­вом, то есть, 28 годом до н. э., когда его поло­же­ние и образ в государ­стве пре­тер­пе­ли круп­ные поли­ти­че­ские изме­не­ния. Эта моне­та име­ет осо­бое зна­че­ние как новое свиде­тель­ство об этом решаю­щем эта­пе уста­нов­ле­ния прин­ци­па­та Авгу­ста. Цель дан­ной ста­тьи состо­ит в том, чтобы пока­зать важ­ность новой моне­ты, рас­смот­рев при­ме­ча­тель­ные осо­бен­но­сти её леген­ды и ико­но­гра­фии, и пока­зать, как она вли­я­ет на исто­ри­че­скую интер­пре­та­цию поли­ти­че­ских изме­не­ний, про­изо­шед­ших после бит­вы при Акции и осо­бен­но уре­гу­ли­ро­ва­ния 28—27 гг. до н. э.

с.170

Может пока­зать­ся, что появ­ле­ние уни­каль­ной и ранее неиз­вест­ной моне­ты, свя­зан­ной так впе­чат­ля­ю­ще с одним из важ­ней­ших собы­тий рим­ской исто­рии, слиш­ком удач­но, чтобы это было прав­дой. Дей­ст­ви­тель­но под­лин­ность моне­ты оспо­рил Р. Мар­ти­ни, но его аргу­мен­ты дале­ко не бес­спор­ны³. На самом деле, нет серь­ёз­ных при­чин сомне­вать­ся в том, что моне­та насто­я­щая. Сама её уни­каль­ность гово­рит в её поль­зу. Изгото­ви­те­ли под­де­лок обыч­но опи­ра­ют­ся на осо­бен­но­сти извест­ных монет и вос­про­из­во­дят их, но реверс это­го аурея не похож ни на один из извест­ных монет­ных типов Авгу­ста. Одна­ко, как будет пока­за­но ниже, моне­та хоро­шо впи­сы­ва­ет­ся в совре­мен­ный ей нумиз­ма­ти­че­ский и поли­ти­че­ский кон­текст и поз­во­ля­ет луч­ше понять уже име­ю­щи­е­ся у нас сведе­ния. Даже гени­аль­ный фаль­ши­во­мо­нет­чик не может обла­дать подоб­ным мастер­ст­вом.

Иссле­до­ва­ние соста­ва и тех­ни­ки изготов­ле­ния моне­ты под­твер­жда­ет её под­лин­ность. Её вес сопо­ста­вим с весом дру­гих ауре­ев, отче­ка­нен­ных око­ло 28 г. до н. э., кото­рый колеб­лет­ся от 7,75 до 8,00 г⁴. Ана­лиз метал­ла, выпол­нен­ный науч­но-иссле­до­ва­тель­ским отде­лом Бри­тан­ско­го музея с исполь­зо­ва­ни­ем рент­ге­но­флу­о­рес­цент­ной спек­тро­ско­пии, пока­зал, что содер­жа­ние золота очень высо­ко и хоро­шо соот­вет­ст­ву­ет дру­гим про­ана­ли­зи­ро­ван­ным ауре­ям Авгу­ста⁵. Сте­пень изно­шен­но­сти авер­са на вис­ках бюста и наи­бо­лее высту­паю­щих прядях волос вполне прав­до­по­доб­на, а внеш­ний вид обе­их сто­рон в целом свиде­тель­ст­ву­ет о том, что моне­та побы­ва­ла в обра­ще­нии. Мик­ро­ско­пи­че­ский ана­лиз поверх­но­сти не обна­ру­жил при­зна­ков совре­мен­но­го изготов­ле­ния или пере­ра­бот­ки.

В пери­од с кон­ца 30-х гг. до 27 г. до н. э. Окта­виан (Август) отче­ка­нил ряд золотых и сереб­ря­ных выпус­ков (Табл. 1). Теперь сле­ду­ет попы­тать­ся опре­де­лить место ново­го аурея в этой моде­ли про­из­вод­ства монет.

с.171

Таб­ли­ца 1. Золотая и сереб­ря­ная чекан­ка Окта­ви­а­на (Авгу­ста), ок. 34—27 гг. до н. э.

RIC Aug.	Дено­ми­на­ция	Аверс	Реверс	Дата
250—263	Аурей/ дена­рий	Без леген­ды; голо­ва Окта­ви­а­на (обна­жён­ная) или бюст боги­ни (263: Вик­то­рия на носу кораб­ля)	CAE­SAR (сле­ва), DI­VI F (спра­ва) или CAE­SAR DI­VI F в поле; раз­лич­ные типы	ок. 34—28 гг. до н. э.
264—274	Аурей/ дена­рий	Без леген­ды; голо­ва Окта­ви­а­на (обна­жён­ная) или голо­ва/бюст бога или боги­ни (264: Вик­то­рия на носу кораб­ля)	IMP CAE­SAR: раз­лич­ные типы (274: IMP на авер­се)	ок. 34—28 гг. до н. э.
543	Дена­рий	Без леген­ды; обна­жён­ная голо­ва Окта­ви­а­на	IMP ввер­ху, CAE—SAR вокруг, DI­VI F под щитом	до 27 г. до н. э.
276	Кви­на­рий	CAE­SAR IMP VII; обна­жён­ная голо­ва Окта­ви­а­на	ASIA RE­CEP­TA; Вик­то­рия на свя­щен­ном лар­це (cis­ta mys­ti­ca) меж­ду двух змей	30—25 гг. до н. э.
476	Кисто­фор	IMP CAE­SAR DI­VI F COS VI LI­BER­TA­TIS P R VIN­DEX; Окта­виан в лав­ро­вом вен­ке	PAX; Боги­ня мира дер­жит каду­цей и сто­ит на корот­ком мече (pa­ra­zo­nium); змея выпол­за­ет из-под свя­щен­но­го лар­ца (cis­ta mys­ti­ca), вокруг лав­ро­вый венок	28 г. до н. э.
275	Дена­рий	CAE­SAR COS VI; обна­жён­ная голо­ва Окта­ви­а­на, поза­ди авгур­ский жезл (li­tuus)	AEGVPTO CAP­TA; кро­ко­дил	28 г. до н. э.
545	Дена­рий	CAE­SAR DI­VI F COS VI; обна­жён­ная голо­ва Окта­ви­а­на, вни­зу козе­рог	AEGVPTO CAP­TA; кро­ко­дил	28 г. до н. э.
544	Аурей	CAE­SAR DI­VI F COS VII; обна­жён­ная голо­ва Окта­ви­а­на, вни­зу козе­рог	AEGVPT CAP­TA; кро­ко­дил	27 г. до н. э.
277	Аурей	CAE­SAR COS VII CI­VIBVS SER­VA­TEIS; обна­жён­ная голо­ва Окта­ви­а­на	AVGVSTVS; ввер­ху орёл с дубо­вым вен­ком, по сто­ро­нам от него S C, поза­ди две лав­ро­вые вет­ви	27 г. до н. э.

Две круп­ные серии ауре­ев и дена­ри­ев с леген­да­ми на ревер­сах CAE­SAR DI­VI F (RIC. 250—263) и IMP CAE­SAR (RIC. 264—274) име­ют несколь­ко общих штем­пе­лей и, сле­до­ва­тель­но, про­ис­хо­дят с одно­го монет­но­го дво­ра, но и его место­на­хож­де­ние, и дата выпус­ков вызы­ва­ют спо­ры. Крафт счи­тал, что все эти моне­ты были отче­ка­не­ны после три­ум­фа Окта­ви­а­на в 29 г. до н. э.⁶ Одна­ко боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей сего­дня пола­га­ет, что их нача­ли про­из­во­дить до побед Окта­ви­а­на над Анто­ни­ем и Клео­патрой: пред­став­ля­ет­ся неве­ро­ят­ным, что он не выпус­кал новых монет для финан­си­ро­ва­ния этой вой­ны, а неко­то­рые типы мож­но истол­ко­вать как про­слав­ле­ние его недав­ней победы над Секс­том Пом­пе­ем⁷. Если так, то эти серии не мог­ли с.172 про­из­во­дить­ся на Восто­ке, как ранее пола­га­ли иссле­до­ва­те­ли, и долж­ны счи­тать­ся про­дук­ци­ей ита­лий­ско­го монет­но­го дво­ра, воз­мож­но, — даже рим­ско­го. На этих выпус­ках Окта­виан про­слав­ля­ет­ся преж­де все­го как победо­нос­ный пол­ко­во­дец. Неко­то­рые типы ревер­са наме­ка­ют на опре­де­лён­ные поче­сти и дости­же­ния, но стан­дар­ти­зи­ро­ван­ные леген­ды их не пояс­ня­ют. Окта­виан здесь нахо­дит­ся в выс­шем обще­стве: на мно­гих моне­тах обе­их серий на одной сто­роне изо­бра­жён Окта­виан, а на дру­гой — боже­ство, а несколь­ко монет явля­ют­ся пар­ны­ми: одна моне­та име­ет аверс с голо­вой или бюстом боже­ства на авер­се и фигу­рой Окта­ви­а­на в пол­ный рост на ревер­се, и ей соот­вет­ст­ву­ет дру­гая моне­та с голо­вой Окта­ви­а­на на авер­се и фигу­рой бога на ревер­се. На неко­то­рых из этих монет, осо­бен­но на серии IMP CAE­SAR, Окта­виан упо­доб­лен богу, а изо­бра­же­нию бога при­да­ны чер­ты Окта­ви­а­на. Так, бюст на авер­се RIC. 271—272, — это, веро­ят­но, Апол­лон с чер­та­ми Окта­ви­а­на, а гер­ма на авер­се RIC. 270 (Илл. 20, 2) и ревер­се RIC. 269 изо­бра­жа­ет его в обра­зе Юпи­те­ра с мол­нией⁸.

Мало­чис­лен­ные дена­рии с леген­дой IMP CAE­SAR DI­VI F вокруг щита на ревер­се (RIC. 543) тоже могут отно­сить­ся к это­му пери­о­ду, но мог­ли быть отче­ка­не­ны и рань­ше. Имя Окта­ви­а­на при­веде­но здесь пол­но­стью, в том виде, в каком употреб­ля­лось до 27 г. до н. э., как и на его моне­тах 37—36 до н. э. (RRC. 537—538, 540).

Раз­лич­ные ауреи, дена­рии и кви­на­рии дати­ру­ют­ся по леген­дам на авер­се либо седь­мой импе­ра­тор­ской аккла­ма­ци­ей Окта­ви­а­на (Авгу­ста), либо его шестым или седь­мым кон­суль­ст­вом (RIC. 275—277, 544—545)⁹. Про­ис­хож­де­ние этих выпус­ков тоже неиз­вест­но. Одни из них (RIC. 275—277) Сазер­ленд отно­сит к како­му-то ита­лий­ско­му монет­но­му дво­ру, как и серии CAE­SAR DI­VI F и IMP CAE­SAR, и утвер­жда­ет, что место про­из­вод­ства осталь­ных монет (RIC. 544—545) неиз­вест­но. Дру­гие иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют, что все эти моне­ты с.173 про­из­веде­ны на Восто­ке. Дан­ные моне­ты уве­ко­ве­чи­ва­ют опре­де­лён­ные свер­ше­ния Окта­ви­а­на (Авгу­ста) с помо­щью не толь­ко типов ревер­са, но и легенд. Боль­шин­ство из них про­слав­ля­ет заво­е­ва­ние Егип­та или воз­вра­ще­ние Азии бла­го­да­ря победе над Анто­ни­ем и Клео­патрой. Одна­ко один выпуск ауре­ев, дати­ро­ван­ный его седь­мым кон­суль­ст­вом в 27 г. до н. э. (RIC. 277, илл. 20, 3), пря­мо про­слав­ля­ет поче­сти, пре­до­став­лен­ные ему в янва­ре это­го года после поли­ти­че­ско­го уре­гу­ли­ро­ва­ния 28—27 гг. до н. э. На ревер­се у них изо­бра­же­но имя Август, лав­ро­вые вет­ви, кото­рые долж­ны были укра­шать две­ри его дома, и дубо­вый венок, кото­рый дол­жен был раз­ме­щать­ся над ними, а так­же бук­вы SC, ука­зы­ваю­щие, что это поче­сти пре­до­став­ле­ны соглас­но поста­нов­ле­нию сена­та (se­na­tus con­sul­tum). Сло­ва CI­VI­BUS SER­VA­TEIS, вклю­чён­ные в леген­ду авер­са, ука­зы­ва­ют на осно­ва­ние для пре­до­став­ле­ния вен­ка: дубо­вый, или граж­дан­ский, венок был воен­ной награ­дой, кото­рую дава­ли сол­да­ту, спас­ше­му жизнь граж­да­ни­на, и как упо­ми­на­ния в источ­ни­ках, так и частые изо­бра­же­ния вен­ка в после­дую­щей чекан­ке свиде­тель­ст­ву­ют о том, что венок над две­рью Авгу­ста сопро­вож­дал­ся над­пи­сью OB CI­VIS SER­VA­TOS («за спа­се­ние граж­дан»)¹¹.

Харак­тер изо­бра­же­ний и легенд этих дати­ро­ван­ных выпус­ков и осо­бен­но отсут­ст­вие пря­мой ассо­ци­а­ции Окта­ви­а­на с бога­ми, так ясно выра­жен­ной в сери­ях CAE­SAR DI­VI F и IMP CAE­SAR, могут отра­жать новое настро­е­ние после­во­ен­ных 29—27 гг. до н. э., когда, как будет пока­за­но ниже, Окта­виан (Август) пытал­ся создать види­мость того, что тра­ди­ци­он­ный рес­пуб­ли­кан­ский уклад вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся, и при­дать соб­ст­вен­но­му гос­под­ству рес­пуб­ли­кан­ский облик. Одна­ко ассо­ци­а­ции с бога­ми не про­па­да­ют пол­но­стью, а лишь ста­но­вят­ся более тон­ки­ми: имя Август име­ет над­че­ло­ве­че­ский отте­нок, а на моне­тах RIC. 277 дубо­вый венок несёт орёл Юпи­те­ра¹².

Кро­ме рим­ских дено­ми­на­ций это­го пери­о­да, для Окта­ви­а­на был отче­ка­нен круп­ный выпуск тет­ра­д­рахм-кисто­фо­ров на монет­ном дво­ре про­вин­ции Азия, воз­мож­но, в Эфе­се (илл. 20, 4)¹³. Этот выпуск ещё сохра­ня­ет неко­то­рые тра­ди­ци­он­ные осо­бен­но­сти кисто­фо­ров, впер­вые появив­ши­е­ся при пер­гам­ских царях и сохра­няв­ши­е­ся под вла­стью Рима, а имен­но, свя­щен­ный ларец (cis­ta mys­ti­ca) со зме­ёй. Одна­ко в осталь­ном типы и леген­ды по сво­е­му харак­те­ру явля­ют­ся рим­ски­ми. Имя и титул Окта­ви­а­на при­во­дят­ся в рас­ши­рен­ном вари­ан­те: за пол­ным име­нем, как оно зву­ча­ло с.174 до 27 г. до н. э., IMP CAE­SAR DI­VI F., сле­ду­ет ука­за­ние COS VI, дати­ру­ю­щее моне­ты 28 г. На этих моне­тах окон­ча­ние вой­ны про­тив Анто­ния и Клео­пат­ры про­слав­ля­ют как пер­со­ни­фи­ка­ция Мира на ревер­се, так и при­ме­ча­тель­ная фра­за LI­BER­TA­TIS P(OPVLI) R(OMA­NI) VIN­DEX («защит­ник сво­бо­ды рим­ско­го наро­да»), при­бав­лен­ная к леген­де авер­са; эта фра­за будет рас­смат­ри­вать­ся ниже. Хотя боги с чер­та­ми Окта­ви­а­на на серии IMP CAE­SAR (RIC. 270—272; илл. 20, 2) увен­ча­ны лав­ром, на этих кисто­фо­рах впер­вые сам Окта­виан изо­бра­жён в таком вен­ке. Окта­виан полу­чил пра­во носить лав­ро­вый венок несколь­ки­ми года­ми ранее, но пер­вое появ­ле­ние вен­ка на моне­тах пред­по­ла­га­ет осо­бое ука­за­ние на трой­ной три­умф, кото­рый Окта­виан отпразд­но­вал 13—15 авгу­ста преды­ду­ще­го года¹⁴.

И увен­чан­ная голо­ва, и дру­гие осо­бен­но­сти кисто­фо­ров PAX напо­ми­на­ют два круп­ных выпус­ка кисто­фо­ров, отче­ка­нен­ные Анто­ни­ем око­ло 39 г. до н. э., и явля­ют­ся отве­том на них. На одном из этих выпус­ков на авер­се изо­бра­жён Анто­ний, а на ревер­се Окта­вия (RPC. 2201; илл. 20, 5), а дру­гой содер­жит двой­ной порт­рет Анто­ния и Окта­вии на авер­се (RPC. 2202; илл. 20, 6); на обо­их выпус­ках тра­ди­ци­он­ные дио­ни­сий­ские чер­ты кисто­фо­ров тща­тель­но раз­ра­бота­ны в честь «ново­го Дио­ни­са». Голо­ва Окта­ви­а­на на авер­се кисто­фо­ров PAX пол­но­стью окру­же­на про­стран­ной леген­дой, как преж­де — голо­ва Анто­ния, но если бо́льшая часть леген­ды Анто­ния пере­чис­ля­ет пред­на­зна­чен­ные ему кон­суль­ства, то на выпус­ке Окта­ви­а­на их место зани­ма­ет его про­слав­ле­ние за отвра­ще­ние угро­зы, исхо­див­шей от Анто­ния. Дио­ни­са в длин­ном оде­я­нии на ревер­се кисто­фо­ров Анто­ния с двой­ным порт­ре­том Окта­виан заме­нил боги­ней Мира в длин­ном оде­я­нии. На авер­се кисто­фо­ров Анто­ния с одним порт­ре­том кру­го­вой гра­ни­цей слу­жит дио­ни­сий­ский венок из плю­ща — тра­ди­ци­он­ная деталь для кисто­фо­ров. О нём напо­ми­на­ет венок, окру­жаю­щий реверс кисто­фо­ров PAX, но этот венок спле­тён не из плю­ща, а из лав­ра, кото­рый сим­во­ли­зи­ро­вал как победу Окта­ви­а­на, так и Апол­ло­на, свя­зан­но­го с победой через его храм в Акции. На обе­их сери­ях кисто­фо­ров Анто­ний увен­чан плю­щом с лен­та­ми. Окта­виан тоже име­ет такой венок, но не из плю­ща, а из лав­ра¹⁵.

В одном отно­ше­нии новый аурей име­ет рази­тель­ное сход­ство с дена­ри­ем серии IMP CAE­SAR: на ревер­се моне­ты RIC. 270 (илл. 20, 2) Окта­виан изо­бра­жён в тоге, на куруль­ном крес­ле, в позе, очень похо­жей на его позу на ревер­се наше­го аурея. Одна­ко боль­ше все­го этот аурей похож не на дан­ный дена­рий с.175 и не на дена­рии AEGVPTO CAP­TA, кото­рые тоже дати­ру­ют­ся 28 г. до н. э. (RIC. 275, 545), но на кисто­фо­ры PAX это­го же года (илл. 20, 4)¹⁶.

На аурее, как и на кисто­фо­рах PAX, имя и титу­ла­ту­ра Окта­ви­а­на выглядят как IMP CAE­SAR DI­VI F COS VI — фор­му­ла, кото­рая боль­ше не встре­ча­ет­ся в чекан­ке это­го пери­о­да (см. табл. 1). Ещё одна общая чер­та аурея с кисто­фо­ра­ми, кото­рая отли­ча­ет их от осталь­ных выпус­ков это­го вре­ме­ни, — лав­ро­вый венок на голо­ве Окта­ви­а­на. Более того, это венок с лен­та­ми, того же типа, кото­рый на кисто­фо­рах (как отме­че­но выше) напо­ми­на­ет о вен­ке из плю­ща на голо­ве Анто­ния на его кисто­фо­рах¹⁷. Ещё одна важ­ная общая осо­бен­ность — это необы­чай­но пря­мое ука­за­ние на поли­ти­ку: на кисто­фо­рах — в про­дол­же­нии леген­ды авер­са (LI­BER­TA­TIS P R VIN­DEX), а на аурее — в леген­де ревер­са. Кро­ме того, в порт­рет­ных чер­тах голо­вы Окта­ви­а­на на аурее и кисто­фо­рах PAX мож­но отме­тить харак­тер­ные осо­бен­но­сти, кото­рые, подоб­но лав­ро­во­му вен­ку, отли­ча­ют их от дру­гих выпус­ков это­го же пери­о­да и от после­дую­щих кисто­фо­ров. В обо­их слу­ча­ях шея замет­но сжа­та, а воло­сы, вью­щи­е­ся вокруг зад­ней части шеи, изо­бра­же­ны как шесть про­стых линий, заги­баю­щих­ся внутрь и высту­паю­щих из-под завяз­ки вен­ка поза­ди уха. Если на всех осталь­ных выпус­ках это­го вре­ме­ни голо­ва дости­га­ет верх­ней гра­ни­цы поля, то на этих моне­тах, как и на кисто­фо­рах Анто­ния, она срав­ни­тель­но мала и остав­ля­ет зазор меж­ду макуш­кой и кай­мой из точек, кото­рый на кисто­фо­рах запол­нен про­дол­же­ни­ем леген­ды.

Сум­мар­ное впе­чат­ле­ние от этих общих черт ново­го аурея и кисто­фо­ров PAX не остав­ля­ет сомне­ний в том, что они были про­из­веде­ны одно­вре­мен­но на одном и том же монет­ном дво­ре в Азии. Это не един­ст­вен­ный при­мер одно­вре­мен­ной чекан­ки рим­ских и мест­ных монет на Восто­ке. Веро­ят­но, эта прак­ти­ка нача­лась при Анто­нии: ауреи и дена­рии выпус­ка­лись от его име­ни на Восто­ке при­мер­но в то же вре­мя, что и рас­смот­рен­ные выше кисто­фо­ры, и пред­став­ля­ет­ся веро­ят­ным, что ауреи и дена­рии RRC. 527—528 были про­из­веде­ны на том же монет­ном дво­ре, что и кисто­фо­ры, веро­ят­но, в Эфе­се¹⁸. Одно­вре­мен­ная чекан­ка вновь состо­я­лась око­ло 19 г. до н. э., когда с.176 один выпуск ауре­ев и дена­ри­ев име­ет штем­пе­ли авер­са, явно выре­зан­ные теми же гра­вё­ра­ми, кото­рые изгото­ви­ли круп­ную серию пер­гам­ских кисто­фо­ров¹⁹. Как уже отме­ча­лось, неко­то­рые дру­гие выпус­ки рим­ских дено­ми­на­ций, про­из­ведён­ные в тот же пери­од, что и новый аурей, мог­ли быть отче­ка­не­ны на Восто­ке²⁰ — точ­но так же, как и неко­то­рые дру­гие выпус­ки неиз­вест­но­го про­ис­хож­де­ния с име­нем Август в леген­де²¹. Как пока­зы­ва­ет под­счёт штем­пе­лей, кисто­фо­ров про­из­во­ди­лось гораздо боль­ше, чем дена­ри­ев, не гово­ря уже об ауре­ях²². Поэто­му не слиш­ком уди­ви­тель­но, что обна­ру­жил­ся един­ст­вен­ный экзем­пляр ранее неиз­вест­но­го аурея, отче­ка­нен­но­го на Восто­ке.

Сход­ство ревер­сов ново­го аурея, отче­ка­нен­но­го в Азии, и дена­рия RIC. 270, кото­рый сего­дня обыч­но счи­та­ет­ся отче­ка­нен­ным в Ита­лии, оста­ёт­ся загад­кой. Может быть, оно объ­яс­ня­ет­ся про­сто тем, что дена­рий уже нахо­дил­ся в обра­ще­нии, и гра­вё­ры аурея отча­сти взя­ли его реверс за обра­зец. Дру­гое воз­мож­ное объ­яс­не­ние будет пред­ло­же­но ниже.

Если тип авер­са и леген­да ново­го аурея обна­ру­жи­ва­ют, как мы виде­ли, боль­шое сход­ство с выпу­щен­ны­ми в том же месте кисто­фо­ра­ми PAX, то реверс уни­ка­лен. Теперь сле­ду­ет более подроб­но рас­смот­реть этот при­ме­ча­тель­ный тип и леген­ду.

На ревер­се Окта­виан изо­бра­жён в тоге, то есть, в граж­дан­ском оде­я­нии, и вос­седа­ет на куруль­ном крес­ле (sel­la cu­ru­lis), что было пре­ро­га­ти­вой выс­ших маги­ст­ра­тов²³. Он дер­жит сви­ток, а у ног его сто­ит ларец для свит­ков (scri­nium).

На сво­их моне­тах Окта­виан (Август) очень ред­ко изо­бра­жа­ет­ся в тоге. Неко­то­рые моне­ты, на кото­рых он в тоге сидит на куруль­ном крес­ле, тем не менее про­слав­ля­ют воен­ные победы, а имен­но, дена­рий RIC. 270 (Илл. 20, 2), кото­рый уже отме­чал­ся и ниже будет рас­смат­ри­вать­ся подроб­нее, и два выпус­ка ауре­ев и дена­ри­ев с лугдун­ско­го монет­но­го дво­ра. Это зна­ме­ни­тые победы, кото­рые одер­жа­ли Тибе­рий и Друз, сра­жав­ши­е­ся под ауспи­ци­я­ми Авгу­ста: с.177 Август, сидя на плат­фор­ме, при­ни­ма­ет лав­ры от сол­дат (RIC. 162—165: 15—13 гг. до н. э.) или ребён­ка от вар­ва­ра (RIC 200—201: 9—8 гг. до н. э.)²⁴. На раз­лич­ных выпус­ках рим­ско­го монет­но­го дво­ра Август в тоге изо­бра­жён в граж­дан­ской обста­нов­ке. На аурее 16 г. до н. э., уве­ко­ве­чив­шем Сто­лет­ние игры преды­ду­ще­го года, он сидит на куруль­ном крес­ле и разда­ёт очи­сти­тель­ные куре­ния (suf­fi­men­ta, RIC. 350). Более близ­кое сход­ство с нашим ауре­ем име­ют дена­рии, выпу­щен­ные моне­та­ри­я­ми Гаем Мари­ем и Гаем Суль­пи­ци­ем Пла­то­ри­ном, веро­ят­но, в 13 г. до н. э., где Август изо­бра­жён вме­сте с Агрип­пой в сце­нах, ука­зы­ваю­щих на нали­чие у обо­их три­бун­ской вла­сти (tri­bu­ni­cia po­tes­tas). На моне­тах Мария Август в лав­ро­вом вен­ке и Агрип­па в ком­би­ни­ро­ван­ном стен­ном и мор­ском вен­ке сто­ят рядом, у каж­до­го в руке по свит­ку, а у их ног сто­ит ларец для свит­ков (scri­nium, RIC. 397, 400; илл. 20, 7); на моне­тах Суль­пи­ция они вме­сте сидят на рост­раль­ной три­бун­ской ска­мье (sub­sel­lium, RIC. 406—407; илл. 20, 8)²⁵.

На новом аурее и на дена­ри­ях Мария и Суль­пи­ция тога, куруль­ное крес­ло или три­бун­ская ска­мья, сви­ток и сопут­ст­ву­ю­щий ларец созда­ют образ прин­цеп­са, играю­ще­го граж­дан­скую роль маги­ст­ра­та. Эти моне­ты, исполь­зу­ю­щие атри­бу­ты маги­ст­ра­тов для созда­ния сим­во­ли­че­ско­го эффек­та, явля­ют­ся частью ико­но­гра­фи­че­ской тра­ди­ции, кото­рая в пол­ной мере раз­ви­лась в прав­ле­ние Авгу­ста. В чекан­ке позд­ней Рес­пуб­ли­ки име­ет­ся лишь несколь­ко изо­бра­же­ний маги­ст­ра­тов в тогах, но неза­ня­тое куруль­ное крес­ло встре­ча­ет­ся часто как сим­вол пол­но­мо­чий и обя­зан­но­стей куруль­ных маги­ст­ра­тур²⁶. Скульп­тур­ные изо­бра­же­ния сена­то­ров и муни­ци­паль­ных маги­ст­ра­тов в тогах и на куруль­ных крес­лах — как почёт­ные ста­туи, так и над­гроб­ные памят­ни­ки — встре­ча­ют­ся с кон­ца I в. до н. э. и позд­нее²⁷. С это­го же вре­ме­ни скульп­тур­ные изо­бра­же­ния куруль­но­го крес­ла, как и дру­гих долж­ност­ных сим­во­лов, таких, как фас­ции и ларец для свит­ков, начи­на­ют играть важ­ную роль в ико­но­гра­фии над­гроб­ных памят­ни­ков куруль­ных и муни­ци­паль­ных маги­ст­ра­тов²⁸. На несколь­ких подоб­ных памят­ни­ках пре­то­ров пере­д­няя сто­ро­на крес­ла укра­ше­на сце­ной, где умер­ший маги­ст­рат испол­ня­ет свои судеб­ные пол­но­мо­чия и при­сут­ст­ву­ют шесть лик­то­ров и куруль­ное крес­ло²⁹. Пре­тор обыч­но изо­бра­жа­ет­ся сидя­щим и без свит­ка или лар­ца для свит­ков, с.178 но на самом ран­нем памят­ни­ке (види­мо, при­мер­но того же вре­ме­ни, что и новый аурей) он сто­ит рядом с креслом и дер­жит сви­ток над лар­цом (илл. 21, 9)³⁰

После­дую­щие импе­ра­то­ры появ­ля­ют­ся на моне­тах в тогах, сидя или стоя, в раз­лич­ных ролях, как внеш­не­по­ли­ти­че­ских (напри­мер, обра­ще­ние к вой­ску, при­ня­тие капи­ту­ля­ции побеж­дён­ных наро­дов), так и внут­ри­по­ли­ти­че­ских (напри­мер, жерт­во­при­но­ше­ния, разда­чи). Одна­ко такие сце­ны, как на новом аурее и дена­ри­ях Мария и Суль­пи­ция, где импе­ра­тор пред­ста­ёт как зако­но­да­тель, после Авгу­ста не встре­ча­ют­ся³¹.

Прав­да, ста­туи сидя­щих импе­ра­то­ров в тогах встре­ча­ют­ся, хотя сохра­ни­лось их немно­го, в отли­чие от сто­я­щих ста­туй в тогах и основ­но­го типа импе­ра­тор­ских ста­туй, где импе­ра­тор изо­бра­жён сидя­щим на троне, задра­пи­ро­ван­ным, с обна­жён­ной верх­ней поло­ви­ной тела, напо­до­бие бога. Этот тип, очень рас­про­стра­нён­ный в прав­ле­ние Юли­ев-Клав­ди­ев, име­ет совер­шен­но иной отте­нок, чем сидя­щая ста­туя в тоге, так как в конеч­ном счё­те вос­хо­дит к ста­туе Зев­са в Олим­пии работы Фидия³².

Не сохра­ни­лось ни одной ста­туи сидя­ще­го Авгу­ста в тоге, но он изо­бра­жён таким обра­зом на одном из куб­ков из Боско­ре­а­ле, сце­ны кото­ро­го мог­ли быть ско­пи­ро­ва­ны с памят­ни­ка, воз­двиг­ну­то­го в его прав­ле­ние³³. На одной сто­роне куб­ка принц из импе­ра­тор­ской семьи пред­став­ля­ет Авгу­сту вар­вар­ских вождей и их детей; эта сце­на напо­ми­на­ет лугдун­ские моне­ты, упо­мя­ну­тые выше. На дру­гой сто­роне Август пред­став­лен как пра­ви­тель мира, в обра­зе одно­вре­мен­но граж­дан­ском и боже­ст­вен­ном (илл. 21, 10). Август в туни­ке, тоге и пат­ри­ци­ан­ских сапо­гах сидит на раз­но­вид­но­сти куруль­но­го крес­ла. В левой руке он, воз­мож­но, дер­жит сви­ток, в пра­вой — зем­ной шар. Сле­ва от него Марс ведёт за собой пер­со­ни­фи­ка­ции про­вин­ций и наро­дов, чтобы воздать ему поче­сти. Сле­ва сто­ит Вене­ра с Аму­ром, а поза­ди неё Рома и Гений рим­ско­го наро­да. Вене­ра дер­жит малень­кую кры­ла­тую Вик­то­рию, кото­рую соби­ра­ет­ся поста­вить на с.179 зем­ной шар в руке Авгу­ста. Вик­то­рия дер­жит длин­ную паль­мо­вую ветвь над левым пле­чом, а пра­вой рукой пода­ёт Авгу­сту лав­ро­вый венок.

Эта сце­на пора­зи­тель­но похо­жа на опи­сан­ную выше сце­ну на ревер­се дена­рия серии IMP CAE­SAR, о кото­ром мы уже упо­ми­на­ли (RIC. 270; Илл. 20, 2): на чаше Окта­виан при­ни­ма­ет Вик­то­рию, на моне­те он дер­жит её в пра­вой руке. Сце­на на моне­те, как и на чаше, явля­ет­ся гибрид­ной. Окта­виан изо­бра­жён в граж­дан­ской обста­нов­ке, в тоге, на куруль­ном крес­ле: это, как мы виде­ли, исклю­чи­тель­ный слу­чай для серии IMP CAE­SAR и при­мы­каю­щей к ней серии CAE­SAR DI­VI F, где он обыч­но выглядит как геро­и­че­ский вое­на­чаль­ник и свя­зан с боже­ства­ми. Одна­ко боже­ст­вен­ные ассо­ци­а­ции очень силь­ны и на самой этой моне­те; хоть Окта­виан пред­ста­ёт в обра­зе маги­ст­ра­та, но дер­жит в руке боги­ню, а на авер­се изо­бра­же­на гер­ма Юпи­те­ра с чер­та­ми Окта­ви­а­на.

Вик­то­рия встре­ча­ет­ся так­же на ревер­сах ряда монет серий CAE­SAR DI­VI F и IMP CAE­SAR; она все­гда сто­ит на зем­ном шаре и в пра­вой руке дер­жит венок, а в левой обыч­но — паль­мо­вую ветвь. Она изо­бра­же­на в оди­но­че­стве на моне­тах RIC. 254—255 и 268 (на послед­ней моне­те вме­сто паль­мо­вой вет­ви у неё век­силл) и на вер­шине фрон­то­на зда­ния на моне­те RIC. 266. Эти раз­но­об­раз­ные изо­бра­же­ния ука­зы­ва­ют на вполне опре­де­лён­ное собы­тие. 28 авгу­ста 29 г. до н. э., через две неде­ли после сво­его трой­но­го три­ум­фа, Окта­виан посвя­тил алтарь Вик­то­рии в вос­ста­нов­лен­ной курии (зда­нии сена­та) и ста­тую Вик­то­рии, при­ве­зён­ную из Тарен­та, укра­сив их еги­пет­ской добы­чей. Моне­ты несо­мнен­но изо­бра­жа­ют эту ста­тую, а зда­ние на моне­те RIC. 266 мож­но иден­ти­фи­ци­ро­вать с кури­ей. Воз­мож­но, копию ста­туи Вик­то­рии поста­ви­ли на фрон­тон, либо рез­чик мог пере­не­сти её туда силой твор­че­ско­го вооб­ра­же­ния³⁴. На куб­ке из Боско­ре­а­ле пред­став­ле­на мифи­че­ская вер­сия скульп­тур­ной ком­по­зи­ции, где Вене­ра ста­вит Вик­то­рию на зем­ной шар, кото­рый дер­жит Август³⁵.

На одном уровне сце­ну на ревер­се моне­ты RIC. 270 сле­ду­ет пони­мать как про­слав­ле­ние дара Окта­ви­а­на — ста­туи Вик­то­рии, поме­щён­ной в курию³⁶. Одна­ко ей при­су­ща нема­лая двой­ст­вен­ность (конеч­но, при­дан­ная наме­рен­но). Фор­маль­но Вик­то­рия на зем­ном шаре, несо­мнен­но, оли­це­тво­ря­ла власть рим­ско­го наро­да над миром, вновь утвер­ждён­ную после победы над Егип­том. Воз­мож­но, об этом с.180 напо­ми­на­ет моне­та, на кото­рой фигу­ра Вик­то­рии сто­ит спи­ной к Авгу­сту и, кажет­ся, пода­ёт венок кому-то невиди­мо­му — ско­рее все­го, рим­ско­му наро­ду. Но победу над Егип­том одер­жал Окта­виан и люди, конеч­но, мог­ли вос­при­ни­мать ста­тую как про­слав­ле­ние победо­нос­но­го пол­ко­во­д­ца, пра­ви­те­ля мира³⁷. Точ­но так же, хотя сце­на на моне­те RIC. 270 изо­бра­жа­ет Окта­ви­а­на, оде­то­го как маги­ст­рат и раздаю­ще­го дары, она так­же без­оши­боч­но вызы­ва­ет в памя­ти ста­тую Зев­са с Победой в руке работы Фидия, кото­рая часто встре­ча­ет­ся на элли­ни­сти­че­ских монет­ных типах³⁸.

В преды­ду­щем разде­ле мы виде­ли, что дати­ро­ван­ные моне­ты, выпу­щен­ные в 29—27 гг. до н. э., доволь­но замет­но отли­ча­ют­ся от монет серий CAE­SAR DI­VI F и IMP CAE­SAR: их изо­бра­же­ния и леген­ды пря­мо про­слав­ля­ют опре­де­лён­ные свер­ше­ния Окта­ви­а­на (Авгу­ста) и не име­ют оче­вид­ных боже­ст­вен­ных ассо­ци­а­ций. Всё это вер­но и для ново­го аурея, кото­рый, несмот­ря на про­чие сход­ства, в этих отно­ше­ни­ях рез­ко кон­тра­сти­ру­ет с дена­ри­ем RIC. 270. Леген­да на ревер­се, как мы виде­ли, истол­ко­вы­ва­ет изо­бра­же­ние. Окта­виан пред­ста­ёт про­сто как граж­дан­ский маги­ст­рат, и ни на авер­се, ни на ревер­се нет ни намё­ка на боже­ст­вен­ные ассо­ци­а­ции; важ­ное исклю­че­ние состав­ля­ет лишь его про­ис­хож­де­ние («сын Боже­ст­вен­но­го»). Но в одном аспек­те новый аурей всё же отли­ча­ет­ся от дру­гих дати­ро­ван­ных монет это­го пери­о­да: он един­ст­вен­ный из всех, где Окта­виан при­сут­ст­ву­ет на обе­их сто­ро­нах. В самом деле, во всей чекан­ке Окта­ви­а­на (Авгу­ста) это встре­ча­ет­ся ред­ко, и вряд ли мож­но най­ти моне­ту, где он был бы изо­бра­жён на авер­се и при этом на ревер­се имел столь важ­ное зна­че­ние, каким обла­да­ет на этом аурее; дан­ная осо­бен­ность под­спуд­но про­ти­во­ре­чит пря­мо выра­жен­ной идее моне­ты.

Како­во же тогда зна­че­ние сце­ны, изо­бра­жён­ной на ревер­се аурея? Жест, кото­рый Окта­виан дела­ет пра­вой рукой со свит­ком, замет­но отли­ча­ет­ся от жеста пре­то­ра на над­гроб­ном релье­фе это­го же вре­ме­ни (илл. 21. 9). Пре­тор дер­жит сви­ток вни­зу, пря­мо над лар­цом; созда­ёт­ся впе­чат­ле­ние, что он толь­ко что достал сви­ток из лар­ца или воз­вра­ща­ет его туда. Напро­тив, на аурее сви­ток не свя­зан с лар­цом, сто­я­щим у нож­ки куруль­но­го крес­ла. Окта­виан дер­жит его на весу, слов­но пода­вая кому-то невиди­мо­му. Это напо­ми­на­ет жест фигу­ры Вик­то­рии с вен­ком на дена­рии RIC. 270. Чтобы подроб­нее иссле­до­вать зна­че­ние этой сце­ны и это­го жеста, сле­ду­ет рас­смот­реть леген­ду ревер­са LE­GES ET IV­RA P R RES­TIT­VIT.

По сти­лю и содер­жа­нию эта леген­да не име­ет близ­ких ана­ло­гов в рим­ской чекан­ке это­го или како­го-либо ино­го пери­о­да. Ни одна леген­да на моне­тах Авгу­ста с.181 не сооб­ща­ет настоль­ко пря­мо о кон­сти­ту­ци­он­ных меро­при­я­ти­ях прин­цеп­са. Более того, это один из очень мало­чис­лен­ных при­ме­ров (изве­стен лишь один рес­пуб­ли­кан­ский и несколь­ко более позд­них импе­ра­тор­ских экзем­пля­ров) рим­ской монет­ной леген­ды в фор­ме глав­но­го пред­ло­же­ния с выра­жен­ным лич­ным гла­го­лом³⁹. Моне­ты Окта­ви­а­на (Авгу­ста) очень часто про­слав­ля­ют его свер­ше­ния, либо пря­мо, либо, как чаще быва­ет, кос­вен­но, через ука­за­ние на даро­ван­ные за них поче­сти. Одна­ко это един­ст­вен­ный при­мер в его чекан­ке, где об одном из его свер­ше­ний повест­ву­ет глав­ное пред­ло­же­ние⁴⁰.

Сло­во le­ges озна­ча­ет здесь зако­но­да­тель­ные акты, дей­ст­ву­ю­щие зако­ны. Одна­ко сло­во ius име­ет более широ­кий спектр зна­че­ний, чем сло­во lex, поэто­му истол­ко­вать iura здесь слож­нее. Ино­гда iura может слу­жить прак­ти­че­ски сино­ни­мом для le­ges: ино­гда оно бли­же к «спра­вед­ли­во­сти», ино­гда — к «пра­вам»⁴¹. Далее фра­за le­ges et iura будет пере­во­дить­ся как «зако­ны и пра­ва», но сле­ду­ет иметь в виду гиб­кость поня­тия iura.

Сло­во­со­че­та­ние le­ges et iura выглядит как тра­ди­ци­он­ная фор­му­ла, но на самом деле, види­мо, тако­вой не явля­ет­ся⁴². Одна­ко в неко­то­рых слу­ча­ях эти сло­ва встре­ча­ют­ся рядом друг с дру­гом⁴³. Кро­ме того, что неуди­ви­тель­но, их мож­но обна­ру­жить вме­сте в пра­во­вых над­пи­сях, порой — в тра­ди­ци­он­ных юриди­че­ских фор­му­лах⁴⁴, но с.182 так­же и в менее офи­ци­аль­ном кон­тек­сте⁴⁵. В текстах Цице­ро­на, наи­бо­лее пло­до­ви­то­го авто­ра при­мер­но того же вре­ме­ни, эти два сло­ва неред­ко употреб­ля­ют­ся рядом — либо как объ­ект под­рыв­ной дея­тель­но­сти како­го-либо зло­дея, про­тив кото­ро­го направ­ле­на речь, либо как темы, свя­зан­ные с рито­ри­че­ской, фило­соф­ской и поли­ти­че­ской тео­ри­ей и обще­ст­вен­ны­ми обя­зан­но­стя­ми рим­ско­го ора­то­ра и маги­ст­ра­та⁴⁶. Они встре­ча­ют­ся вме­сте в речах в соста­ве рито­ри­че­ско­го пере­чис­ле­ния, наряду с дру­ги­ми подоб­ны­ми сло­ва­ми: сво­бо­да (li­ber­tas), поста­нов­ле­ния сена­та (se­na­tus con­sul­ta), авто­ри­тет сена­та (se­na­tus auc­to­ri­tas), рели­ги­оз­ные обряды (re­li­gio­nes), обы­чаи (mo­res), сою­зы (foe­de­ra), суды (iudi­cia). Цице­рон часто свя­зы­ва­ет lex или le­ges с ius или ius ci­vi­le (граж­дан­ское пра­во) в работах, посвя­щён­ных поли­ти­че­ской или мораль­ной фило­со­фии, как важ­ные поня­тия, кон­траст­ные по зна­че­нию, но свя­зан­ные по сво­ей важ­но­сти⁴⁷. Они нахо­дят­ся в цен­тре его пред­став­ле­ния о том, что объ­еди­ня­ет граж­дан в чело­ве­че­ское сооб­ще­ство⁴⁸.

Сло­во res­ti­tuit озна­ча­ет «он вос­ста­но­вил», но, к сожа­ле­нию, всё зна­че­ние леген­ды оста­ёт­ся сомни­тель­ным из-за дву­смыс­лен­но­сти сокра­ще­ния P R. Его мож­но рас­шиф­ро­вать либо как гене­тив P(OPVLI) R(OMA­NI), либо как датив P(OPVLO) R(OMA­NO). Если счи­тать, что это гене­тив, леген­ду мож­но пере­ве­сти: «Он вос­ста­но­вил зако­ны и пра­ва рим­ско­го наро­да». Датив даст сле­дую­щий пере­вод: «Он вер­нул рим­ско­му наро­ду зако­ны и пра­ва». В целом, датив кажет­ся более веро­ят­ным, как с линг­ви­сти­че­ской точ­ки зре­ния, так и в све­те дру­гих свиде­тельств о меро­при­я­ти­ях Окта­ви­а­на в 28—27 гг., рас­смот­рен­ных в сле­дую­щем разде­ле, кото­рые пред­став­ля­ют его воз­вра­щаю­щим преж­нее поло­же­ние сена­ту и наро­ду. Далее в иссле­до­ва­нии при­ня­то пред­по­ло­же­ние о том, что пере­вод через датив явля­ет­ся пра­виль­ным. Одна­ко даже если пра­виль­ным явля­ет­ся пере­вод через гене­тив, то общий смысл не слиш­ком изме­ня­ет­ся. В любом слу­чае, леген­да пред­по­ла­га­ет, что ранее зако­ны и пра­ва рим­ско­го наро­да утра­ти­ли силу, а теперь вос­ста­нов­ле­ны⁴⁹.

Сце­на, изо­бра­жён­ная на ревер­се, зри­тель­но соот­вет­ст­ву­ет леген­де. Веро­ят­но, пред­по­ла­га­лось, что дело про­ис­хо­дит на сход­ке рим­ско­го наро­да (con­tio), а Окта­виан вос­седа­ет на рострах или дру­гом три­бу­на­ле. с.183 Сви­ток и ларец, воз­мож­но, сле­ду­ет счи­тать сим­во­ли­че­ским изо­бра­же­ни­ем зако­нов и прав наро­да. Воз­мож­на и более бук­валь­ная интер­пре­та­ция: сви­ток может содер­жать эдикт, кото­рый пред­став­лен как вос­ста­нов­ле­ние зако­нов и прав. В сле­дую­щем разде­ле мы увидим, что подоб­ное утвер­жде­ние мог­ло быть сде­ла­но отно­си­тель­но эдик­та, кото­рый Окта­виан издал в своё шестое кон­суль­ство (28 г. до н. э.) — в тот самый год, кото­рым дати­ру­ет­ся аурей на осно­ва­нии леген­ды авер­са.

Эдик­ты обыч­но выпус­ка­лись в уст­ной фор­ме: на сход­ке (con­tio) их зачи­ты­вал гла­ша­тай (prae­co) издав­ше­го их маги­ст­ра­та; после это­го на пуб­лич­ное обо­зре­ние выстав­ля­лась одна или несколь­ко копий^49a. Таким обра­зом, если счи­тать сви­ток эдик­том, то сце­на на моне­те может изо­бра­жать момент, пред­ше­ст­ву­ю­щий его огла­ше­нию: Окта­виан пере­да­ёт сви­ток невиди­мо­му гла­ша­таю. Одна­ко мало­ве­ро­ят­но, что пред­по­ла­га­лась лишь эта един­ст­вен­ная интер­пре­та­ция. Неза­ви­си­мо от того, счи­тать ли сви­ток эдик­том или про­сто сим­во­лом зако­нов и прав наро­да, несо­мнен­но пред­по­ла­га­лось, что мы долж­ны иден­ти­фи­ци­ро­вать невиди­мо­го полу­ча­те­ля, кото­ро­му Окта­виан отда­ёт его, не про­сто с гла­ша­та­ем, но с бене­фи­ци­а­ри­ем, то есть, с рим­ским наро­дом. Жест Окта­ви­а­на, как отме­ча­лось выше, похож на жест Вик­то­рии, дер­жа­щей венок, на моне­те RIC. 270, и в обо­их слу­ча­ях невиди­мый полу­ча­тель один и тот же. Изо­бра­же­ние даёт ещё одно под­твер­жде­ние пере­во­ду леген­ды через датив: сце­на изо­бра­жа­ет воз­вра­ще­ние зако­нов и прав рим­ско­му наро­ду.

Ука­за­ние на шестое кон­суль­ство Окта­ви­а­на на леген­де авер­са ясно свиде­тель­ст­ву­ет о том, что вос­ста­нов­ле­ние зако­нов и прав наро­да, вос­слав­лен­ное на изо­бра­же­нии и леген­де ревер­са, явля­лось частью поли­ти­че­ско­го уре­гу­ли­ро­ва­ния, осу­щест­влён­но­го Окта­виа­ном (Авгу­стом) в 28—27 гг. до н. э. Сле­ду­ет крат­ко рас­смот­реть это уре­гу­ли­ро­ва­ние, пре­сле­дуя две цели: объ­яс­нить реверс аурея и оце­нить, как он может повли­ять на наше пони­ма­ние само­го это­го уре­гу­ли­ро­ва­ния. Но преж­де необ­хо­ди­мо выска­зать ещё несколь­ко сооб­ра­же­ний отно­си­тель­но кисто­фо­ров PAX (илл. 20, 4).

Как уже отме­ча­лось, явная поли­ти­че­ская отсыл­ка, кото­рая содер­жит­ся в титу­ле Окта­ви­а­на LI­BER­TA­TIS P(OPVLI) R(OMA­NI) VIN­DEX («защит­ник сво­бо­ды рим­ско­го наро­да») на кисто­фо­рах PAX нахо­дит парал­лель в не менее откро­вен­ной леген­де ревер­са схо­же­го с ними экзем­пля­ра, ново­го аурея. Как сле­ду­ет инте­пре­ти­ро­вать этот титул в све­те ново­го аурея?

Выра­же­ние uin­di­ca­re in li­ber­ta­tem пер­во­на­чаль­но при­ме­ня­лось к дей­ст­ви­ям ad­ser­to­ri — лица, заяв­ля­ю­ще­го, что чело­век явля­ет­ся сво­бод­ным, на судеб­ном слу­ша­нии по вопро­су о том, дол­жен ли некто быть сво­бод­ным или рабом (cau­sa li­be­ra­lis)⁵⁰. Ко вре­ме­нам позд­ней Рес­пуб­ли­ки это и род­ст­вен­ное ему выра­же­ния, такие, как uin­dex li­ber­ta­tis, ста­ли поли­ти­че­ски­ми лозун­га­ми. Поли­ти­ки любых взглядов оправ­ды­ва­ли при­ме­не­ние силы в с.184 граж­дан­ских спо­рах необ­хо­ди­мо­стью защи­тить сво­бо­ду рим­ско­го наро­да или государ­ства (res pub­li­ca) от тира­нии (do­mi­na­tio, reg­num). Обос­но­вы­вая своё обра­ще­ние к воен­ной силе в 49 г., Цезарь, сре­ди про­че­го, утвер­ждал, что дей­ст­ву­ет, «чтобы осво­бо­дить и себя и народ рим­ский от гнё­та шай­ки оли­гар­хов» (Bell. Civ. I. 22. 5: ut se et po­pu­lum Ro­ma­num fac­tio­ne pau­co­rum oppres­sum in li­ber­ta­tem uin­di­ca­ret. Пере­вод М. М. Покров­ско­го). Когда Окта­виан набрал част­ную армию про­тив Анто­ния в 44 г., Цице­рон убеж­дал сенат уза­ко­нить его поло­же­ние, исполь­зуя довод, что по сво­ей соб­ст­вен­ной ини­ци­а­ти­ве он осво­бо­дил рес­пуб­ли­ку и таким обра­зом стал её спа­си­те­лем (Phil. III. 4: rem pub­li­cam priua­to con­si­lio… li­be­rauit; III. 14: con­se­rua­tor; ср. IV. 2, 4; V. 343—46). Август начал «Дея­ния» с это­го пред­при­я­тия, утвер­ждая, что, набрав част­ную армию, «я вер­нул сво­бо­ду государ­ству, угне­тен­но­му гос­под­ст­вом (одной) кли­ки» (RGDA. 1. 1: rem pub­li­cam a do­mi­na­tio­ne fac­tio­nis oppres­sam in li­ber­ta­tem uin­di­caui. Здесь и далее пере­вод А. Л. Смыш­ля­е­ва)⁵¹.

Реверс кисто­фо­ра с пер­со­ни­фи­ка­ци­ей Мира уве­ко­ве­чи­ва­ет вос­ста­нов­ле­ние мира, достиг­ну­тое Окта­виа­ном бла­го­да­ря победе над Анто­ни­ем и Клео­патрой. Его титул на авер­се про­слав­ля­ет дру­гой аспект той же самой победы, а имен­но — отра­же­ние угро­зы, кото­рую они пред­став­ля­ли для сво­бо­ды рим­ско­го наро­да. Здесь исполь­зу­ет­ся ста­рое кли­ше, одна­ко есть и важ­ное раз­ли­чие. Пар­тия Окта­ви­а­на пред­став­ля­ла этот кон­фликт не как граж­дан­скую вой­ну про­тив Анто­ния, а как внеш­нюю вой­ну про­тив цари­цы Егип­та. Таким обра­зом, угро­зой для сво­бо­ды наро­да счи­та­ет­ся не тира­ния отдель­но­го лица или груп­пи­ров­ки, как в преды­ду­щих кон­флик­тах, а гос­под­ство ино­зем­ной дер­жа­вы⁵². Такие же выра­же­ния исполь­зо­ва­лись в ходе офи­ци­аль­но­го празд­но­ва­ния победы. Так, 13 сен­тяб­ря 30 г., узнав об окон­ча­тель­ном пора­же­нии и смер­ти Анто­ния, сенат пре­до­ста­вил Окта­виа­ну тра­вя­ной венок (co­ro­na ob­si­dio­na­lis): это была выс­шая воен­ная награ­да, вру­чав­ша­я­ся тому, кто спас целую армию, а в дан­ном слу­чае она ука­зы­ва­ла на то, что сво­ей победой Окта­виан спас всё государ­ство⁵³. Несо­мнен­но, в этот же самый день сенат поста­но­вил, чтобы (как нам извест­но из кален­да­рей) 1 авгу­ста, день взя­тия Алек­сан­дрии, был празд­нич­ным (fe­riae), так как в этот день Окта­виан «осво­бо­дил рес­пуб­ли­ку от очень гроз­ной с.185 опас­но­сти» (rem pub­li­cam tris­tis­si­mo pe­ri­cu­lo li­be­rauit)⁵⁴. В над­пи­си 29 г. с памят­ни­ка на фору­ме (веро­ят­но, с арки), уста­нов­лен­но­го сена­том и наро­дом в честь Окта­ви­а­на, в каче­стве осно­ва­ния для этой поче­сти ука­за­но то, что «рес­пуб­ли­ка сохра­не­на» (re pub­li­ca con­se­rua­ta)⁵⁵.

Ука­зы­ва­ет ли титул LI­BER­TA­TIS P R VIN­DEX на кисто­фо­рах толь­ко на победу Окта­ви­а­на в войне, или это так­же ссыл­ка на поли­ти­че­ское уре­гу­ли­ро­ва­ние, нача­тое им в шестое кон­суль­ство, когда, судя по леген­де, были отче­ка­не­ны эти моне­ты? Момм­зен счи­тал, что леген­да дей­ст­ви­тель­но ука­зы­ва­ет на поли­ти­че­ское уре­гу­ли­ро­ва­ние. Это мне­ние оспо­рил Вир­шуб­ский, и в послед­нее вре­мя иссле­до­ва­те­ли, как пра­ви­ло, избе­га­ют утвер­жде­ний о суще­ст­во­ва­нии подоб­ной свя­зи⁵⁶. Основ­ная идея леген­ды — это, несо­мнен­но, победа в войне, и те после­до­ва­те­ли Момм­зе­на, кото­рые отно­сят леген­ду исклю­чи­тель­но к уре­гу­ли­ро­ва­нию, нача­то­му в 28 г., конеч­но, оши­ба­ют­ся. Тем не менее, новый аурей неко­то­рым обра­зом под­твер­жда­ет мне­ние Момм­зе­на. Если срав­ни­тель­но явная поли­ти­че­ская отсыл­ка аурея, отче­ка­нен­но­го в то же самое вре­мя на том же самом монет­ном дво­ре в Азии, недву­смыс­лен­но ука­зы­ва­ет на поли­ти­че­ское уре­гу­ли­ро­ва­ние, то ста­но­вит­ся более веро­ят­ным, что леген­да кисто­фо­ров тоже наме­ка­ет на это уре­гу­ли­ро­ва­ние. Невоз­мож­но было бы утвер­ждать, что Окта­виан сво­ей победой сохра­нил сво­бо­ду рим­ско­го наро­да, если бы он не пред­при­нял какие-то шаги, кото­рые мож­но было пред­ста­вить как сло­же­ние чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий, при­об­ре­тён­ных им во вре­мя потря­се­ний, вызван­ных граж­дан­ской вой­ной. Судя по свиде­тель­ству сопут­ст­ву­ю­ще­го аурея, титул Окта­ви­а­на на кисто­фо­рах про­слав­ля­ет его не толь­ко за то, что он защи­тил сво­бо­ду рим­ско­го наро­да от вра­же­ской угро­зы, но и за то, что он вос­ста­но­вил сво­бо­ду путём уре­гу­ли­ро­ва­ния, нача­то­го в 28 г.

В самом деле, веро­ят­но, что титул на кисто­фо­рах наме­ка­ет на ту же самую состав­ля­ю­щую поли­ти­че­ско­го уре­гу­ли­ро­ва­ния, что и реверс аурея. В рим­ском поли­ти­че­ском дис­кур­се зако­ны и пра­ва рас­смат­ри­ва­лись как необ­хо­ди­мые спут­ни­ки сво­бо­ды, а тер­мин li­ber­tas часто встре­ча­ет­ся радом с lex/le­ges и/или ius/iura. Так, фраг­мент речи Като­на Стар­ше­го (самое ран­нее сохра­нив­ше­е­ся свиде­тель­ство) гла­сит, что «пра­вом, зако­ном, сво­бо­дой, государ­ст­вом сле­ду­ет поль­зо­вать­ся сооб­ща, сла­вой и почё­том — кто насколь­ко зара­бота­ет» (ORF. fr. 252: iure, le­ge, li­ber­ta­te, re pub­li­ca com­mu­ni­ter uti opor­tet, glo­ria at­que ho­no­re, quo­mo­do si­ti quis­que с.186 stru­xit. Пере­вод Н. Н. Тру­хи­ной). Цице­рон назы­ва­ет зако­ны (le­ges) «осно­вой сво­бо­ды» (Cluent. 146: fun­da­men­tum li­ber­ta­tis) и изо­бра­жа­ет Кло­дия как угро­зу «пра­ву, спра­вед­ли­во­сти, зако­нам, сво­бо­де» (Mil. 177: ius, aeqi­tas, le­ges, li­ber­tas). Для Ливия (II. 1. 1) изгна­ние царей одно­вре­мен­но уста­но­ви­ло сво­бо­ду (li­ber­tas) и сде­ла­ло пред­пи­са­ния зако­нов (le­ges) силь­нее, чем при­ка­зы людей⁵⁷. Учи­ты­вая эту проч­но уста­но­вив­шу­ю­ся вза­и­мо­связь, есть все осно­ва­ния сде­лать вывод, что титул защит­ни­ка сво­бо­ды рим­ско­го наро­да, пре­до­став­лен­ный Окта­виа­ну на кисто­фо­рах, пред­по­ла­га­ет опре­де­лён­ный намёк на воз­вра­ще­ние наро­ду его зако­нов и прав, кото­рое уве­ко­ве­че­но на сопут­ст­ву­ю­щем аурее.

Таким обра­зом, не толь­ко изо­бра­же­ние и леген­да на ревер­се аурея, но и леген­да на авер­се кисто­фо­ров явля­ют­ся совре­мен­ны­ми свиде­тель­ства­ми о поли­ти­че­ском уре­гу­ли­ро­ва­нии, состо­яв­шем­ся в том году, когда они были выпу­ще­ны. Но какое зна­че­ние сле­ду­ет им при­да­вать? Здесь не место вновь откры­вать боль­шую дис­кус­сию о том, како­вы были вза­и­моот­но­ше­ния масте­ров по чекан­ке с импер­ским пра­ви­тель­ст­вом и в какой сте­пе­ни люди, выби­рав­шие типы и леген­ды, слу­жи­ли рупо­ра­ми режи­ма⁵⁸. Одна­ко неко­то­рые наблюде­ния будут умест­ны. Пред­став­ля­ет­ся веро­ят­ным, что типы и леген­ды кисто­фо­ров PAX и сопут­ст­ву­ю­ще­го им экзем­пля­ра — ново­го аурея — были выбра­ны в про­вин­ции Азия, а не пред­пи­са­ны рас­по­ря­же­ни­ем цен­траль­но­го пра­ви­тель­ства. Воз­мож­но, тип ревер­са аурея и поли­ти­че­ски откро­вен­ные леген­ды аурея и кисто­фо­ров были раз­ра­бота­ны на мест­ном монет­ном дво­ре. В этом слу­чае они отра­жа­ют вос­при­я­тие этих собы­тий в про­вин­ции — одна­ко вос­при­я­тие хоро­шо инфор­ми­ро­ван­ных людей, ибо раз­ра­бот­чик явно знал о теку­щих поли­ти­че­ских собы­ти­ях в Риме и был све­дущ в рим­ском поли­ти­че­ском дис­кур­се.

Хотя мож­но допу­стить, что поли­ти­че­ски откро­вен­ные леген­ды были раз­ра­бота­ны на монет­ном дво­ре, это не самое веро­ят­ное объ­яс­не­ние. На дру­гих моне­тах Окта­ви­а­на (Авгу­ста) его титу­ла­ту­ра все­гда состо­ит из долж­но­стей и титу­лов, офи­ци­аль­но пре­до­став­лен­ных ему, поэто­му гораздо веро­ят­нее, что титул li­ber­ta­tis po­pu­li Ro­ma­ni uin­dex тоже был пре­до­став­лен офи­ци­аль­но, а не про­сто при­пи­сан ему на монет­ном дво­ре⁵⁹. Леген­ду на ревер­се с.187 аурея тоже, ско­рее все­го, сле­ду­ет счи­тать вос­про­из­веде­ни­ем фор­му­лы, кото­рая пуб­лич­но исполь­зо­ва­лась в Риме. Она даже может вос­хо­дить к выра­же­ни­ям, кото­рые исполь­зо­вал сам Окта­виан в пуб­лич­ном объ­яв­ле­нии в 28 г. Одна­ко более веро­ят­но, что непо­сред­ст­вен­ным источ­ни­ком явля­ет­ся поста­нов­ле­ние сена­та, где в каче­стве одно­го из осно­ва­ний для пре­до­став­ле­ния Окта­виа­ну поче­стей было ука­за­но, что он le­ges et iura po­pu­lo Ro­ma­no res­ti­tuit. В рам­ках этой гипо­те­зы леген­ды обо­их сопут­ст­ву­ю­щих друг дру­гу выпус­ков могут про­ис­хо­дить из одно­го и того же почёт­но­го поста­нов­ле­ния: аурей вос­про­из­во­дит одно из осно­ва­ний для пре­до­став­ле­ния поче­стей, а одной из пре­до­став­лен­ных поче­стей был титул li­ber­ta­tis po­pu­li Ro­ma­ni uin­dex, ука­зан­ный на кисто­фо­рах.

Если вер­но пред­по­ло­же­ние, что эти леген­ды вос­хо­дят к поста­нов­ле­нию в честь Окта­ви­а­на, то эти два выпус­ка гораздо луч­ше соот­вет­ст­ву­ют осталь­ной его чекан­ке, чем каза­лось вна­ча­ле. Как отме­ча­лось выше, дея­ния Окта­ви­а­на (Авгу­ста) очень часто про­слав­ля­лись на моне­тах через ука­за­ния на пре­до­став­лен­ные за них поче­сти. Моне­ты с такой почёт­ной тема­ти­кой часто вос­про­из­во­дят фор­му­лы, сопро­вож­дав­шие поче­сти: преж­де все­го, это фра­за ob ciuis se­rua­tos, кото­рая так часто встре­ча­ет­ся вме­сте с нумиз­ма­ти­че­ски­ми изо­бра­же­ни­я­ми дубо­во­го вен­ка Авгу­ста⁶⁰. Нет ника­кой про­бле­мы в том, что эта почесть, пре­до­став­лен­ная в 28 г., боль­ше нигде не засвиде­тель­ст­во­ва­на: её затми­ла мощ­ная про­па­ган­да поче­стей, пре­до­став­лен­ных в 27 г., когда поли­ти­че­ское уре­гу­ли­ро­ва­ние завер­ши­лось.

Выше отме­ча­лось пора­зи­тель­ное сход­ство типов ревер­са наше­го аурея, выпу­щен­но­го в Азии, и дена­рия RIC. 270, кото­рый обыч­но счи­та­ет­ся отче­ка­нен­ным в Ита­лии: на обо­их Окта­виан изо­бра­жён в тоге и сидя­щим. Гипо­те­за о том, что наш аурей уве­ко­ве­чи­ва­ет почесть, пре­до­став­лен­ную Окта­виа­ну, поз­во­ля­ет объ­яс­нить это сход­ство. Недав­но Катт­нер выска­за­ла пред­по­ло­же­ние, что изо­бра­же­ние на дена­рии вос­про­из­во­дит ста­тую⁶¹. Если оно вер­но, то с ауре­ем дело может обсто­ять так же. В таком слу­чае мож­но счи­тать, что типы ука­зы­ва­ют на пару ста­туй Окта­ви­а­на в тоге, воз­двиг­ну­тых или, по край­ней мере, декре­ти­ро­ван­ных, в 28 г., одна из кото­рых изо­бра­жа­ла, как он пере­да­ёт в дар ста­тую Вик­то­рии, а дру­гая — с.188 как он воз­вра­ща­ет рим­ско­му наро­ду его зако­ны и пра­ва. Воз­мож­но, уста­нов­ка этих ста­туй была пред­у­смо­ре­на почёт­ным поста­нов­ле­ни­ем, к кото­ро­му вос­хо­дят леген­ды аурея и кисто­фо­ров.

Гипо­те­за о про­ис­хож­де­нии типа ревер­са аурея и поли­ти­че­ски откро­вен­ных легенд аурея и кисто­фо­ров, конеч­но, явля­ет­ся спе­ку­ля­тив­ной. Одна­ко нет осно­ва­ний сомне­вать­ся в том, что реверс аурея был раз­ра­ботан на осно­ва­нии досто­вер­ных сведе­ний о послед­них собы­ти­ях в Риме и о том, как они были пред­став­ле­ны рим­ской обще­ст­вен­но­сти. Таким обра­зом, он пред­став­ля­ет собой новое совре­мен­ное свиде­тель­ство о зна­че­нии уре­гу­ли­ро­ва­ния 28—27 гг., к кото­ро­му мы теперь и пере­хо­дим.

Соглас­но зако­ну Тития, при­ня­то­му 27 нояб­ря 43 г., Анто­ний, Лепид и Окта­виан ста­ли три­ум­ви­ра­ми «для вос­ста­нов­ле­ния государ­ства» (triu­mui­ri rei pub­li­ca con­sti­tuen­dae) на пять лет с обшир­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми. Харак­тер этих пол­но­мо­чий во мно­гих отно­ше­ни­ях оста­ёт­ся неяс­ным, но они вклю­ча­ли пра­во назна­чать зара­нее маги­ст­ра­тов, а про­вин­ции были разде­ле­ны меж­ду три­ум­ви­ра­ми, так что намест­ни­ки (боль­шин­ство из кото­рых, впро­чем, име­ло про­кон­суль­ский ранг) полу­ча­ли свои долж­но­сти от них. При три­ум­ви­рах маги­ст­ра­ты, сенат и коми­ции про­дол­жа­ли выпол­нять неко­то­рые из сво­их функ­ций: напри­мер, рим­ский народ соби­рал­ся, чтобы утвер­дить назна­чен­ных три­ум­ви­ра­ми маги­ст­ра­тов, а млад­ших маги­ст­ра­тов, воз­мож­но, даже выби­рал сам. Одна­ко мно­гое дела­лось про­сто в соот­вет­ст­вии с ука­за­ми три­ум­ви­ров и без вся­ко­го ува­же­ния к зако­нам и обы­ча­ям⁶².

Пол­но­мо­чия три­ум­ви­ров, с опозда­ни­ем воз­об­нов­лён­ные в 37 г., истек­ли в кон­це 33 г.⁶³ Одна­ко Окта­виан по-преж­не­му обла­дал обшир­ной вла­стью, а после победы над Анто­ни­ем в 31—30 гг. стал един­ст­вен­ным пра­ви­те­лем рим­ско­го мира. С 31 г. он непре­рыв­но зани­мал долж­ность кон­су­ла, но его власть не име­ла ника­ко­го фор­маль­но­го осно­ва­ния. В «Дея­ни­ях» (34. 1, цити­ру­ет­ся ниже) он утвер­ждал, что обла­дал выс­шей вла­стью со все­об­ще­го согла­сия. Это согла­сие полу­чи­ло сим­во­ли­че­ское выра­же­ние в клят­ве, кото­рую в 32 г. при­нес­ли жите­ли Ита­лии и запад­ных про­вин­ций, при­звав его стать пол­ко­вод­цем в войне, кото­рую он выиг­рал при Акции (RGDA. 25. 2).

После того, как Окта­виан изба­вил­ся от послед­не­го сопер­ни­ка, его глав­ной зада­чей долж­но было стать с.189 обес­пе­че­ние проч­ной осно­вы для сво­его гос­под­ства. Для это­го важ­но было леги­ти­ми­зи­ро­вать его прав­ле­ние и сде­лать его при­ем­ле­мым для как мож­но более широ­ких кру­гов путём при­да­ния ему рес­пуб­ли­кан­ско­го обли­ка. Судь­ба Юлия Цеза­ря слу­жи­ла пре­до­сте­ре­же­ни­ем про­тив попы­ток осно­вать откры­тую монар­хию. Ещё в 36 г. Окта­виан пообе­щал вос­ста­но­вить «всю кон­сти­ту­цию», а позд­нее такие же обя­за­тель­ства дал и Анто­ний⁶⁴.

В 29 г. Окта­виан вер­нул­ся в Рим, вой­дя в город в трой­ном три­ум­фе 13—15 авгу­ста. Он оста­вал­ся в Риме до лета 27 г. и имен­но в этот пери­од при­сту­пил к постро­е­нию новой осно­вы для сво­ей вла­сти в рам­ках рес­пуб­ли­кан­ской тра­ди­ции⁶⁵. Он зани­мал очень силь­ную пози­цию. Прав­да, несо­глас­ные ещё име­лись: в 31 или 30 г. был подав­лен заго­вор сына Лепида, а позд­нее в ходе прав­ле­ния рас­кры­ва­лись и дру­гие заго­во­ры. Одна­ко вряд ли оппо­зи­ция была так силь­на, как ино­гда счи­та­ет­ся, а серь­ёз­ной угро­зы воору­жён­но­го вос­ста­ния не суще­ст­во­ва­ло⁶⁶. Ибо сре­ди подав­ля­ю­ще­го боль­шин­ства насе­ле­ния, как в Риме, так и по всей импе­рии, пре­об­ла­даю­щим настро­е­ни­ем было облег­че­ние в свя­зи с окон­ча­ни­ем граж­дан­ской вой­ны.

В самом горо­де Окта­виан про­явил нема­лую щед­рость. Через несколь­ко дней после трой­но­го три­ум­фа после­до­ва­ло посвя­ще­ние хра­ма Боже­ст­вен­но­го Юлия (18 авгу­ста) и алта­ря Вик­то­рии в вос­ста­нов­лен­ной курии (28 авгу­ста). В 28 г. вновь были устро­е­ны зре­ли­ща, в том чис­ле пер­вое празд­но­ва­ние игр, учреж­дён­ных после Акция поста­нов­ле­ни­ем сена­та и про­во­див­ших­ся раз в четы­ре года, а 9 октяб­ря — посвя­ще­ние хра­ма Апол­ло­на Пала­тин­ско­го. Для рим­ско­го плеб­са, как и для вете­ра­нов, были орга­ни­зо­ва­ны денеж­ные разда­чи из добы­чи Окта­ви­а­на, и соглас­но Дио­ну Кас­сию (LI. 21. 5), эти и дру­гие бла­го­де­я­ния вызва­ли такой при­ток денег, что про­цент­ные став­ки сни­зи­лись на треть по срав­не­нию с преды­ду­щим уров­нем⁶⁷.

Одно­вре­мен­но Окта­виан при­нял раз­лич­ные меры, пре­под­но­сив­ши­е­ся как исправ­ле­ние про­шлых недо­стат­ков и воз­вра­ще­ние государ­ства на преж­нюю рес­пуб­ли­кан­скую доро­гу. В 29—28 гг. они с Агрип­пой спе­ци­аль­ным поста­нов­ле­ни­ем были наде­ле­ны цен­зор­ской вла­стью и про­ве­ли ценз — пер­вый завер­шён­ный ценз после 70 г. В цен­зор­ские обя­зан­но­сти вхо­дил пере­смотр спис­ков сена­та, в ходе кото­ро­го нача­лось сокра­ще­ние чис­ла сена­то­ров до преж­не­го, дово­ен­но­го уров­ня путём исклю­че­ния тех, чьё соци­аль­ное поло­же­ние пред­став­ля­лось несоот­вет­ст­ву­ю­щим⁶⁸. В 28 г. было обнов­ле­но мно­же­ство город­ских хра­мов: с.190 это ста­ло впе­чат­ля­ю­щим сим­во­ли­че­ским жестом, ибо рим­ляне тра­ди­ци­он­но гор­ди­лись сво­им бла­го­че­сти­ем, а граж­дан­ские вой­ны мно­гие счи­та­ли нака­за­ни­ем за небре­же­ние бога­ми⁶⁹. В сле­дую­щем году Окта­виан пред­при­нял ещё один сим­во­ли­че­ский жест, на сей раз про­де­мон­стри­ро­вав лич­ную скром­ность: он пере­пла­вил око­ло 80 сво­их сереб­ря­ных ста­туй, постав­лен­ных в горо­де, а полу­чен­ные сред­ства исполь­зо­вал для того, чтобы посвя­тить золотые тре­нож­ни­ки на свя­щен­ном участ­ке хра­ма Апол­ло­на Пала­тин­ско­го⁷⁰.

Кро­ме того, Окта­виан занял­ся опре­де­ле­ни­ем соб­ст­вен­ной роли в государ­стве — он пред­ста­вил дело так, слов­но сда­ёт чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия. Пред­по­ла­гае­мое сло­же­ние вла­сти и поло­же­ние, зани­мае­мое Окта­виа­ном в государ­стве после это­го, — одни из самых дис­кус­си­он­ных вопро­сов в рим­ской исто­рии⁷¹. Одна­ко свиде­тель­ства об этом весь­ма скуд­ны, и поэто­му обна­ру­же­ние ново­го, совре­мен­но­го собы­ти­ям мате­ри­а­ла, то есть, ново­го дена­рия, — это исклю­чи­тель­ная уда­ча. Но преж­де чем оце­ни­вать эти новые сведе­ния, сле­ду­ет рас­смот­реть дру­гие свиде­тель­ства и выво­ды, кото­рые дела­лись на их осно­ва­нии.

Почёт­ное место сле­ду­ет отдать соб­ст­вен­но­му утвер­жде­нию Авгу­ста (RGDA. 34):

in con­su­la­to sex­to et sep­ti­mo, po[stquam b]el­la [ciuil]ia exstin­xe­ram, per con­sen­sus uni­ver­so­rum [po­ti­tus re­ru]m om[n]ium, rem pub­li­cam ex meo po­tes­ta­te in se­na[tus po­pu­li­que Rom]ani [a]rbit­rium transtu­li. (2) quo pro me­ri­to meo se­na­tu[s con­sul­to Au]gust[us ap­pe]lla­tus sum et lau­reis pos­tes aedi­um mea­rum u[ela­ti] publ[ice co­ro­naq]ue ciui­ca su­per ianuam meam fi­xa est [et clu]peus [aureu]s in [c]uria Iulia po­si­tus, quem mi­hi se­na­tum pop[ulumq]ue Rom[anu]m da­re uir­tu­tis cle­ment[iae­que e]t ius­ti­tiae et pie­ta[tis cau]sa tes­ta­tu[m] est pe[r e]ius clu­pei [inscrip­tion]em. (3) post id tem[pus a]uto­ri­ta­te [om­ni­bus praes­ti­ti, po­test]atis au[tem n]ihi­lo ampliu[s ha­bu]i quam cet[eri qui m]ihi quo­que in ma[gis]tra[t]u con­le­gae f[uerunt].

u[ela­ti] Wölfflin: u[es­ti­ti] Mom­msen

В 6-е и 7-е кон­суль­ства, после того как я поту­шил граж­дан­ские вой­ны, вла­дея при все­об­щем согла­сии выс­шей вла­стью, я пере­дал государ­ство из сво­ей вла­сти в рас­по­ря­же­ние сена­та и наро­да рим­ско­го. За эту мою заслу­гу поста­нов­ле­ни­ем сена­та я был назван Авгу­стом, двер­ные кося­ки мое­го дома были все­на­род­но укра­ше­ны лав­ра­ми, над вхо­дом был при­креп­лен граж­дан­ский венок, с.191 а в курии Юлия был уста­нов­лен золо­той щит с над­пи­сью, гла­ся­щей, что сенат и народ рим­ский даро­ва­ли мне его за доб­лесть, мило­сер­дие, спра­вед­ли­вость и бла­го­че­стие. После это­го я пре­вос­хо­дил всех (сво­им) авто­ри­те­том, вла­сти же я имел ничуть не более, чем те, кто были мои­ми кол­ле­га­ми по каж­дой маги­ст­ра­ту­ре.

Август опи­сы­ва­ет здесь свои поче­сти тща­тель­но и подроб­но. Напро­тив, и о пере­да­че вла­сти, и о сво­ём поло­же­нии после это­го он пишет сжа­то и демон­стри­ру­ет искус­ную эко­но­мию на прав­де. Один важ­ный момент сле­ду­ет отме­тить сра­зу: Август счи­та­ет пере­да­чу вла­сти не еди­ным актом, а про­цес­сом, про­дол­жав­шим­ся в тече­ние его шесто­го и седь­мо­го кон­суль­ства (то есть, в 28 и 27 гг.).

Поче­сти, пре­до­став­лен­ные Авгу­сту в 27 г., ста­ли сим­во­ли­зи­ро­вать его осо­бое поло­же­ние в государ­стве. Они хоро­шо засвиде­тель­ст­во­ва­ны в лите­ра­тур­ных источ­ни­ках и мно­го­крат­но уве­ко­ве­че­ны в монет­ной чекан­ке и пред­ме­тах искус­ства. Кален­да­ри сооб­ща­ют даты их пре­до­став­ле­ния. Соглас­но Пре­не­стин­ским фастам, дубо­вый венок «за спа­се­ние граж­дан» был даро­ван 13 янва­ря. Обыч­но счи­та­ет­ся, что реше­ние об име­ни Август было при­ня­то 16 янва­ря, но на самом деле эту дату дают толь­ко Пре­не­стин­ские фасты. Овидий назы­ва­ет 13 янва­ря (Fast. I. 590), Кум­ский кален­дарь (Fe­ria­le Cu­ma­num) — 15 янва­ря, Цен­зо­рин — 17 янва­ря (De Die Nat. 21. 8)⁷². Как бы ни реша­лась эта загад­ка, ясно, что 13 янва­ря 27 г. сенат начал пре­до­став­лять Окта­виа­ну поче­сти за пере­да­чу вла­сти, так что про­цесс пере­да­чи вла­сти дол­жен был завер­шить­ся не позд­нее это­го дня.

Овидий (Fast. I. 589) сооб­ща­ет, что 13 янва­ря «каж­дая про­вин­ция была воз­вра­ще­на наше­му наро­ду» (red­di­to est om­nis po­pu­lo prouin­cia nostro). Если это вер­но, то мож­но сде­лать вывод, что в этот день в 27 г. до н. э. пере­да­ча вла­сти завер­ши­лась воз­вра­ще­ни­ем про­вин­ций. Подоб­но само­му Авгу­сту в «Дея­ни­ях», Овидий не упо­ми­на­ет о том, что после это­го прин­цепс согла­сил­ся сохра­нить за собой часть про­вин­ций.

При Авгу­сте и его непо­сред­ст­вен­ных пре­ем­ни­ках было напи­са­но несколь­ко исто­ри­че­ских работ в фор­ме анна­лов, где подроб­но опи­сы­ва­лось его прав­ле­ние или какие-то его части, но эти сочи­не­ния почти не оста­ви­ли сле­дов — раз­ве что кос­вен­но, как прак­ти­че­ски не упо­мя­ну­тые источ­ни­ки раз­лич­ных сохра­нив­ших­ся авто­ров. От их рас­ска­зов об уре­гу­ли­ро­ва­нии 28—27 гг. до нас дошло лишь крат­кое изло­же­ние Ливия в пери­о­хе CXXXIV кни­ги:

с.192 C. Cae­sar re­bus co­mo­si­tis et om­ni­bus prouin­ciis in cer­tam for­mam re­dac­tis Augus­tus quo­que cog­no­mi­na­tus est.

Цезарь, упо­рядо­чив все дела и уста­но­вив долж­ное устрой­ство в про­вин­ци­ях, при­ни­ма­ет про­зви­ще Авгу­ста (Пере­вод М. Л. Гас­па­ро­ва).

Сло­ва об орга­ни­за­ции про­вин­ций, види­мо, отно­сят­ся к разде­ле­нию про­вин­ций и после­дую­щим рас­по­ря­же­ни­ям отно­си­тель­но поряд­ка управ­ле­ния ими. Здесь нет пря­мых ука­за­ний на то, что Август сло­жил чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия, но это, конеч­но, не даёт нам осно­ва­ний утвер­ждать, что об этом не упо­ми­нал сам Ливий⁷³.

Гораздо более уди­ви­тель­но отсут­ст­вие вся­ких упо­ми­на­ний о пере­да­че вла­сти в крат­ком рас­ска­зе Вел­лея Патер­ку­ла, пре­дан­но­го сто­рон­ни­ка режи­ма, кото­рый огра­ни­чи­ва­ет­ся пла­мен­ным гим­ном в честь вос­ста­нов­ле­ния рес­пуб­ли­кан­ских поряд­ков после окон­ча­ния граж­дан­ской вой­ны, и этот пас­саж неясен хро­но­ло­ги­че­ски и не содер­жит ника­ких ука­за­ний на пол­но­мо­чия само­го Авгу­ста (II. 89. 3—4):

fi­ni­ta uice­si­mo an­no bel­la ciui­lia, se­pul­ta ex­ter­na, reuo­ca­ta pax, so­pi­tus ubi­que ar­mo­rum fu­ror; res­ti­tu­ta uis le­gi­bus, iudi­ciis auc­torìtas, se­na­tui maies­tas; im­pe­rium ma­gistra­tuum ad pris­ti­num re­dac­tum mo­dum (tan­tum­mo­do oc­to prae­to­ri­bus adiec­ti duo); pris­ca il­la et an­ti­qua rei pub­li­cae for­ma reuo­ca­ta. re­diit cul­tus ag­ris, sac­ris ho­nos, se­cu­ri­tas ho­mi­ni­bus, cer­ta cui­que re­rum sua­rum pos­ses­sio; le­ges emen­da­tae uli­li­ter, la­tae sa­lub­rier, se­na­tus si­ne as­pe­ri­ta­te nec si­ne se­ve­ri­ta­te lec­tus.

По про­ше­ст­вии два­дца­ти лет были завер­ше­ны граж­дан­ские вой­ны и похо­ро­не­ны внеш­ние, вос­ста­нов­лен мир, повсе­мест­но усып­лён страх перед ору­жи­ем, зако­нам воз­вра­ще­на сила, судам — их авто­ри­тет, сена­ту — вели­чие, маги­ст­ра­там — власть и ста­рин­ный порядок пол­но­мо­чий (толь­ко лишь к вось­ми пре­то­рам добав­ле­ны ещё два). Была вос­ста­нов­ле­на ста­рин­ная и древ­няя государ­ст­вен­ная фор­ма и вер­ну­лись на поля зем­леде­лие, к свя­ты­ням — почет, к людям — без­опас­ность и к каж­до­му — надёж­ное вла­де­ние сво­ей соб­ст­вен­но­стью, с поль­зой исправ­ле­ны зако­ны, целе­со­об­раз­но допол­не­ны новые, сенат состав­лен не с бес­по­щад­ной суро­во­стью, но не без стро­го­сти (здесь и далее пере­вод А. И. Неми­ров­ско­го).

Как будет пока­за­но ниже, здесь име­ют­ся заву­а­ли­ро­ван­ные намё­ки на пре­об­ра­зо­ва­ние пол­но­мо­чий Окта­ви­а­на (Авгу­ста), но гово­рит­ся и о дру­гих меро­при­я­ти­ях, напри­мер, о цен­зор­ской дея­тель­но­сти.

После­дую­щие авто­ры не сомне­ва­лись в том, что уста­нов­лен­ный Авгу­стом режим был монар­хи­че­ским и поэто­му, за един­ст­вен­ным исклю­че­ни­ем, они мало инте­ре­су­ют­ся уре­гу­ли­ро­ва­ни­ем 28—27 гг. Так, Све­то­ний утвер­жда­ет, что Окта­виан думал о воз­вра­ще­нии рес­пуб­ли­ки (de red­den­da re pub­li­ca) после победы над Анто­ни­ем и ещё раз — во вре­мя сво­ей болез­ни в 23 г. до н. э., но отка­зал­ся от это­го, а в дру­гих местах исто­рик про­сто отдель­но упо­ми­на­ет о пре­до­став­ле­нии ему име­ни с.193 Август и о разде­ле­нии про­вин­ций⁷⁴. Тацит в нача­ле «Анна­лов» изла­га­ет поли­ти­че­скую дей­ст­ви­тель­ность крат­ко и лапидар­но: cuncta dis­cor­diis ciui­li­bus fes­sa no­mi­ne prin­ci­pis sub im­pe­rium ac­ce­pit (I. 1. 1: «Август… под име­нем прин­цеп­са при­нял под свою руку истом­лен­ное граж­дан­ски­ми раздо­ра­ми государ­ство». Здесь и далее пере­вод А. С. Бобо­ви­ча). В сле­дую­щей гла­ве Тацит утвер­жда­ет, что Август посте­пен­но сосре­дото­чил в сво­их руках все государ­ст­вен­ные функ­ции. Это мне­ние изло­же­но в длин­ном пери­о­де, где умал­чи­ва­ет­ся о том, что непре­рыв­ные кон­суль­ства Авгу­ста в 23 г. были заме­не­ны три­бун­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми (I. 2. 1 po­si­to triu­mui­ri no­mi­ne con­su­lem se fe­rens et ad tuen­dam ple­bem tri­bu­ni­cio lu­re con­ten­tum, «отка­зав­шись от зва­ния три­ум­ви­ра, име­нуя себя кон­су­лом и яко­бы доволь­ст­ву­ясь три­бун­скою вла­стью для защи­ты прав про­сто­го наро­да»)⁷⁵.

Толь­ко Дион Кас­сий подроб­но рас­ска­зы­ва­ет о сло­же­нии Окта­виа­ном чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий и после­дую­щем уре­гу­ли­ро­ва­нии⁷⁶. Все совре­мен­ные рекон­струк­ции при­хо­дит­ся стро­ить на осно­ве это­го рас­ска­за. Это пора­зи­тель­ное дости­же­ние. Мож­но лишь стро­ить пред­по­ло­же­ния о том, в какой мере изло­же­ние Дио­на Кас­сия зави­сит от более ран­них источ­ни­ков (преж­де все­го, анна­лов), но судя по струк­ту­ре, тону и рас­по­ло­же­нию мате­ри­а­ла, этот рас­сказ в основ­ном явля­ет­ся его соб­ст­вен­ной работой. Это живая и про­ни­ца­тель­ная, хоть и не лишён­ная гру­бо­сти, исто­ри­че­ская интер­пре­та­ция весь­ма умно­го и ори­ги­наль­но­го авто­ра. Но в этом и состо­ит труд­ность. Уже дав­но понят­но, что в неко­то­рых отно­ше­ни­ях Дион Кас­сий иска­зил собы­тия, чтобы они соот­вет­ст­во­ва­ли его пред­взя­тым мне­ни­ям. Ниже будет пока­за­но, что новый аурей дока­зы­ва­ет, что мас­штаб это­го иска­же­ния зна­чи­тель­но боль­ше, чем пред­по­ла­га­лось ранее.

Дион Кас­сий писал почти через два сто­ле­тия, но поли­ти­че­ская систе­ма, в кото­рой он жил, в сущ­но­сти, была такой же, какой её создал Август. Поэто­му он обос­но­ван­но отво­дит пере­хо­ду от рес­пуб­ли­кан­ской систе­мы к монар­хии импе­ра­то­ров цен­траль­ное и гос­под­ст­ву­ю­щее место в сво­ём исто­ри­че­ском сочи­не­нии. Он гораздо подроб­нее рас­смат­ри­ва­ет тот пери­од, когда про­изо­шли эти изме­не­ния, чем осталь­ную рим­скую исто­рию, и всю струк­ту­ру сво­ей работы стро­ит вокруг этой пере­ме­ны: в пер­вых соро­ка кни­гах рас­ска­зы­ва­ет­ся о цар­ском и рес­пуб­ли­кан­ском Риме, в 41—50 кни­гах — о пере­ход­ных годах (49—31 гг. до н. э.), а в осталь­ных трид­ца­ти кни­гах — об импе­ра­то­рах.

Десять книг о граж­дан­ских вой­нах Дион Кас­сий закан­чи­ва­ет бит­вой при Акции: это решаю­щий момент, когда Окта­виан достиг еди­но­лич­но­го прав­ле­ния⁷⁷. Одна­ко, рас­ска­зы­вая о с.194 29—27 гг., он про­стран­но опи­сы­ва­ет, как Окта­виан созда­вал новую монар­хию. Этот рас­сказ содер­жит два эпи­зо­да, соеди­нён­ных крат­ким свя­зу­ю­щим пас­са­жем. Пер­вый из двух эпи­зо­дов — это зна­ме­ни­тый спор Агрип­пы и Меце­на­та (LII. 1—41. 2). Здесь Дион Кас­сий исполь­зу­ет тра­ди­цию, соглас­но кото­рой Окта­виан обду­мы­вал отказ от вла­сти (зафик­си­ро­ван­ную, как мы виде­ли, и у Све­то­ния, но, несо­мнен­но, лож­ную), как пред­лог для двух длин­ных речей соб­ст­вен­но­го сочи­не­ния. Они слу­жат несколь­ким целям: Дион Кас­сий исполь­зу­ет их, чтобы про­ана­ли­зи­ро­вать про­бле­мы, воз­ник­шие перед пер­вым импе­ра­то­ром и импе­ра­тор­ской систе­мой прав­ле­ния, сло­жив­шей­ся при нём и его пре­ем­ни­ках, а так­же не упус­ка­ет слу­чая выска­зать свои соб­ст­вен­ные пред­ло­же­ния по рефор­ми­ро­ва­нию. Спор завер­ша­ет­ся реше­ни­ем Окта­ви­а­на сохра­нить монар­хию по сове­ту «Меце­на­та». Далее сле­ду­ет свя­зу­ю­щий пас­саж, состо­я­щий из заме­ток о неко­то­рых собы­ти­ях 29 г. (LII. 41. 3—43) в допол­не­ние к тем, о кото­рых сооб­ща­лось ранее (LII. 20—27), за кото­ры­ми сле­ду­ет крат­кий рас­сказ о дея­тель­но­сти Окта­ви­а­на в Риме в 28 г. (LIII. 1. 1—2. 5). Он при­во­дит ко вто­ро­му про­стран­но­му эпи­зо­ду, кото­рый вклю­ча­ет отказ Окта­ви­а­на от чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий и после­дую­щее разде­ле­ние про­вин­ций и зани­ма­ет бо́льшую часть рас­ска­за Дио­на Кас­сия о собы­ти­ях 27 г. (LIII. 2. 6—22. 5).

В этом вто­ром эпи­зо­де, как и повсюду в сво­ей рабо­те, Дион Кас­сий под­чёр­ки­ва­ет кон­траст меж­ду чело­ве­че­ским при­твор­ст­вом и истин­ным харак­те­ром вла­сти. Здесь, как и везде, он мно­гое заим­ст­ву­ет у Фукидида, послу­жив­ше­го ему глав­ным сти­ли­сти­че­ским образ­цом. Отказ Окта­ви­а­на от вла­сти был, как исто­рик посто­ян­но нас уве­ря­ет, обма­ном, пред­на­зна­чав­шим­ся для того, чтобы полу­чить яко­бы доб­ро­воль­ное согла­сие людей на сохра­не­ние его монар­хии (LIII. 2. 6, 11, 21. 1). Согла­ша­ясь управ­лять лишь частью про­вин­ций и лишь огра­ни­чен­ный срок, Окта­виан желал казать­ся «демо­кра­том» (Дион Кас­сий здесь под­ра­зу­ме­ва­ет — «рес­пуб­ли­кан­цем») и не выглядеть монар­хом, но на самом деле его власть оста­ва­лась абсо­лют­ной и посто­ян­ной (LIII. 12. 1, 13. 1, 16. 1, 17. 1). Не сле­ду­ет счи­тать, что здесь под­ра­зу­ме­ва­ет­ся осуж­де­ние дей­ст­вий Окта­ви­а­на. Дион Кас­сий пыта­ет­ся выпол­нить обя­зан­ность исто­ри­ка, пока­зы­вая истин­ный смысл чело­ве­че­ских поступ­ков, но и здесь, и в дру­гих местах он откло­ня­ет­ся от сво­его повест­во­ва­ния, чтобы заявить, что монар­хия — луч­шая фор­ма прав­ле­ния для Рима (LIII. 19. 1, ср. XLIV. 1—2, XLVII. 39. 4—5, LIV. 6. 1, LVI. 44. 2).

В своё седь­мое кон­суль­ство (27 г. до н. э.), сооб­ща­ет Дион Кас­сий, Окта­виан при­шёл в сенат и про­из­нёс речь, в кото­рой отка­зал­ся от всех сво­их чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий (LIII. 2. 6—7). Дион Кас­сий при­во­дит речь соб­ст­вен­но­го сочи­не­ния, пре­крас­ный обра­зец про­стран­но­го иро­ни­че­ско­го тек­ста (LIII. 3—10). Затем Дион Кас­сий тща­тель­но опи­сы­ва­ет реак­цию сена­то­ров: руко­вод­ст­ву­ясь раз­ны­ми моти­ва­ми, все они про­те­сто­ва­ли и умо­ля­ли Окта­ви­а­на при­нять монар­хи­че­скую власть, как он и заду­мы­вал (LIII. 11. 1—4). Нако­нец он согла­сил­ся, при­тво­рив­шись, буд­то усту­па­ет при­нуж­де­нию (LIII. 11. 4—5). Одна­ко из про­вин­ций он согла­сил­ся при­нять лишь те, кото­рые нуж­да­лись в защи­те, и лишь на десять лет, под тем пред­ло­гом, что соби­ра­ет­ся их зами­рить, но на самом деле с.195 — для того, чтобы сохра­нять кон­троль над арми­ей (LIII. 12. 1—3, 13. 1). Далее Дион Кас­сий откло­ня­ет­ся от темы, рас­ска­зы­вая о разде­ле­нии про­вин­ций (LIII. 12. 4—9) и управ­ле­нии ими при Авгу­сте и его пре­ем­ни­ках (LIII. 13. 2—15. 6). Отме­тив, что в прав­ле­ние Авгу­ста разде­ле­ние про­вин­ций пери­о­ди­че­ски пере­смат­ри­ва­лось, Дион Кас­сий пере­хо­дит к поче­стям, пре­до­став­лен­ным импе­ра­то­ру в свя­зи с уре­гу­ли­ро­ва­ни­ем (LIII. 16). Далее сле­ду­ет ещё одно отступ­ле­ние о харак­те­ре монар­хи­че­ской систе­мы прав­ле­ния, уста­нов­лен­ной в резуль­та­те это­го уре­гу­ли­ро­ва­ния (LIII. 17—19). Затем воз­об­нов­ля­ет­ся рас­сказ о собы­ти­ях это­го года (LIII. 20), кото­рый, одна­ко, пре­ры­ва­ет­ся ещё одним экс­кур­сом — о мето­дах управ­ле­ния Авгу­ста в этом и сле­дую­щих годах (LIII. 21). Таким обра­зом, эта тща­тель­но про­ду­ман­ная струк­ту­ра с мно­го­чис­лен­ны­ми отступ­ле­ни­я­ми пре­вра­ща­ет рас­сказ Дио­на Кас­сия о 27 годе во введе­ние к прав­ле­нию Авгу­ста и импе­ра­тор­ско­му пери­о­ду в целом, а так­же пока­зы­ва­ет, каким обра­зом собы­тия это­го года сфор­ми­ро­ва­ли ту систе­му прав­ле­ния, при кото­рой жил сам исто­рик.

Дион Кас­сий не раз иска­жа­ет фак­ты, чтобы собы­тия это­го года в его изо­бра­же­нии боль­ше похо­ди­ли на тща­тель­но постав­лен­ный спек­такль. Опи­сы­вая то, что про­ис­хо­ди­ло после сло­же­ния пол­но­мо­чий, он созда­ёт впе­чат­ле­ние, что Окта­виан откры­то, хоть и с при­твор­ной неохотой, при­нял еди­но­лич­ную власть (LIII. 11. 4—12. 1). Здесь он выра­жа­ет­ся слиш­ком гру­бо: посколь­ку далее он сам наста­и­ва­ет на том, что Окта­виан желал казать­ся «демо­кра­том», ему сле­до­ва­ло бы огра­ни­чить­ся утвер­жде­ни­ем, что, как бы ни выгляде­ло поло­же­ние, кото­рое занял Окта­виан, в дей­ст­ви­тель­но­сти оно было монар­хи­че­ским. Жало­ва­нье пре­то­ри­ан­цев, веро­ят­но, было удво­е­но в свя­зи с разде­ле­ни­ем про­вин­ций, но Дион Кас­сий упо­ми­на­ет его рань­ше, как свиде­тель­ство лице­ме­рия Окта­ви­а­на (LIII. 11. 5). Он под­ра­зу­ме­ва­ет, что все вой­ска были раз­ме­ще­ны в импе­ра­тор­ских про­вин­ци­ях, но на самом деле в про­вин­ци­ях рим­ско­го наро­да пер­во­на­чаль­но было раз­ме­ще­но от пяти до вось­ми леги­о­нов⁷⁸.

Одно­му аспек­ту рас­ска­за Дио­на Кас­сия уде­ля­ет­ся мало вни­ма­ния: это его пред­став­ле­ние о том, когда имен­но Окта­виан отка­зал­ся от чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий. Дион Кас­сий изо­бра­жа­ет этот отказ как еди­ный все­объ­ем­лю­щий акт, состо­яв­ший­ся, когда Окта­виан в 27 г. про­из­нёс речь в сена­те. Это явно про­ти­во­ре­чит рас­ска­зу само­го Авгу­ста: в RGDA 34. 1, как мы виде­ли, утвер­жда­ет­ся, что он сла­гал с себя пол­но­мо­чия и в 28, и в 27 гг, и это был ско­рее дли­тель­ный про­цесс, чем отдель­ный акт. Одна­ко, рас­ска­зы­вая о собы­ти­ях 28 г., Дион Кас­сий упо­ми­на­ет неко­то­рые меро­при­я­тия Окта­ви­а­на, пред­по­ла­гав­шие воз­вра­ще­ние к тра­ди­ци­он­ным обы­ча­ям и закон­но­сти. Оче­вид­но, что эти меры были по мень­шей мере частью того, что имел в виду Август, гово­ря о 28 годе, и обыч­но счи­та­ет­ся, что это поз­во­ля­ет раз­ре­шить оче­вид­ное про­ти­во­ре­чие.

Теперь сле­ду­ет подроб­нее рас­смот­реть рас­сказ Дио­на Кас­сия о собы­ти­ях 28 года, обман­чи­во посвя­щён­ный дея­тель­но­сти Окта­ви­а­на в Риме и очень крат­кий. Исто­ри­ки-анна­ли­сты, послу­жив­шие для Дио­на Кас­сия глав­ны­ми источ­ни­ка­ми, долж­ны были опи­сы­вать этот год гораздо подроб­нее. Как и в рас­ска­зах о после­дую­щих годах с.196 прав­ле­ния Авгу­ста Дион Кас­сий здесь отби­рал мате­ри­ал из сво­его источ­ни­ка или источ­ни­ков и сокра­щал его⁷⁹. В дан­ном слу­чае у него была осо­бая при­чи­на для крат­ко­сти: как мы виде­ли, опи­са­ние собы­тий это­го года вхо­ди­ло в состав пере­ход­но­го пас­са­жа меж­ду дву­мя про­стран­ны­ми эпи­зо­да­ми, и исто­рик не хотел отвле­кать от них вни­ма­ние чита­те­лей.

Дион Кас­сий часто пыта­ет­ся создать тема­ти­че­ские свя­зи меж­ду разде­ла­ми, чтобы сде­лать рас­сказ более плав­ным, и его опи­са­ние собы­тий 28 г. слу­жит заме­ча­тель­ным при­ме­ром такой тема­ти­че­ской струк­ту­ры. Хро­но­ло­ги­че­ская после­до­ва­тель­ность собы­тий почти (или совсем) не при­ни­ма­ет­ся во вни­ма­ние⁸⁰. Фак­ти­че­ски мате­ри­ал заколь­цо­ван. В середи­ну поме­ще­ны раз­но­об­раз­ные про­яв­ле­ния щед­ро­сти Окта­ви­а­на (LIII. 2. 1—3). Вокруг них и в свя­зи с ними рас­по­ло­же­ны раз­лич­ные рели­ги­оз­ные меро­при­я­тия: посвя­ще­ние хра­ма Апол­ло­на Пала­тин­ско­го и пер­вые Актий­ские игры (LIII. 1. 3—6), запрет еги­пет­ских обрядов и вос­ста­нов­ле­ние хра­мов (LIII. 2. 4—5). Их, в свою оче­редь, обрам­ля­ют началь­ная и завер­шаю­щая замет­ка о том, как Окта­виан вер­нул­ся к обы­ча­ям и зако­нам пред­ков (LIII. 1. 1—3. 2. 5), и от послед­ней Дион Кас­сий пере­хо­дит к при­твор­но­му отка­зу Окта­ви­а­на от вла­сти в сле­дую­щем году (LIII. 2. 6—7).

В нача­ле рас­ска­за о собы­ти­ях 28 г. Дион Кас­сий сооб­ща­ет о том, что Окта­виан соблюдал тра­ди­цию, еже­ме­сяч­но меня­ясь фас­ци­я­ми с Агрип­пой, сво­им кол­ле­гой по кон­суль­ству в этом (как и сле­дую­щем) году (LIII. 1. 1). Ранее, по-види­мо­му, его лик­то­ры носи­ли фас­ции в тече­ние все­го года⁸¹. Из RGDA 34. 3 вид­но, что это соблюде­ние прин­ци­па кол­ле­ги­аль­но­сти само по себе долж­но рас­смат­ри­вать­ся как часть пере­да­чи чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий: в этом пас­са­же Август заяв­ля­ет, что после пере­да­чи пол­но­мо­чий он имел не боль­ше po­tes­tas, чем его кол­ле­ги по каж­дой маги­ст­ра­ту­ре⁸².

Сра­зу же после это­го, как ещё один при­мер соблюде­ния обы­ча­ев, Дион Кас­сий при­бав­ля­ет, что в кон­це года Окта­виан при­нёс тра­ди­ци­он­ную при­ся­гу. Истин­ное зна­че­ние это­го собы­тия ста­но­вит­ся понят­ным, если рас­смот­реть выра­же­ния этой при­ся­ги: маги­ст­рат, сла­гаю­щий пол­но­мо­чия, клял­ся, что не совер­шил ниче­го про­ти­во­за­кон­но­го⁸³. Таким обра­зом, в своё шестое кон­суль­ство Окта­виан пору­чил­ся, что соблюдал с.197 зако­ны, но в пред­ше­ст­во­вав­шие годы он не поже­лал или не смог дать такой клят­вы. Послед­ний пункт в рас­ска­зе Дио­на Кас­сия о собы­ти­ях 28 г. выглядит так (LIII. 2. 5):

ἐπει­δέ τε πολ­λὰ πά­νυ κα­τά τε τὰς στά­σεις κἀν τοῖς πο­λέμοις, ἄλ­λως τε καὶ ἐν τῇ τοῦ Ἀντω­νίου τοῦ­τε Λε­πίδου συ­ναρ­χίᾳ, καὶ ἀνό­μως καὶ ἀδί­κως ἐτε­τάχει, πάν­τα αὺτὰ δι’ ἑνὸς προ­γράμ­μα­τος κα­τέλυ­σεν, ὅρον τὴν ἕκτην αὑτοῦ ὑπα­τείαν προ­θεῖς.

προ­θεῖς Reis­ke: προσ­θεῖς MSS.

После того, как весь­ма мно­гое во вре­мя мяте­жей и войн, а осо­бен­но во вре­мя сов­мест­но­го с Анто­ни­ем и Лепидом прав­ле­ния, он поста­но­вил и про­ти­во­за­кон­но, и неспра­вед­ли­во, всё это одним рас­по­ря­же­ни­ем он уни­что­жил, гра­ни­цей поста­вив своё шестое кон­суль­ство.

Эту меру упо­ми­на­ет так­же Тацит, рас­смат­ри­вая раз­ви­тие рим­ских зако­нов (Ann. III. 28. 1—2):

exim con­ti­nua per uigin­ti an­nos dis­cor­dia, non mos, non ius; de­ter­ri­ma quae­que im­pu­ne ac mul­ta ho­nes­ta exi­tio fue­re. sex­to de­mum con­su­la­tu Cae­sar Augus­tus, po­ten­tiae se­cu­rus, quae triu­mui­ra­tu ius­se­rat abo­leuit de­dit­que iura quis pa­ce et prin­ci­pe ute­re­mur.

Затем нача­лась непре­рыв­ная, в тече­ние два­дца­ти лет, усо­би­ца, когда не ста­ло ни нрав­ст­вен­но­сти, ни пра­во­судия: оста­ва­лись без­на­ка­зан­ны­ми пре­ступ­ней­шие дея­ния, а доб­ро­де­тель быва­ла при­чи­ною гибе­ли. Нако­нец, в шестое свое кон­суль­ство Цезарь Август, обес­пе­чив себе проч­ную власть, отме­нил сде­лан­ные во вре­мя три­ум­ви­ра­та рас­по­ря­же­ния и дал зако­ны, чтобы мы наслаж­да­лись миром и нами управ­лял прин­цепс.

Опре­де­ле­ние отме­нён­ных поста­нов­ле­ний, дан­ное Дио­ном Кас­си­ем, сле­ду­ет пред­по­честь фор­му­ли­ров­ке Таци­та: эдикт вклю­чал не все рас­по­ря­же­ния Окта­ви­а­на, но лишь те из них, кото­рые были неза­кон­ны и неспра­вед­ли­вы. Сле­ду­ет отме­тить, что он не затра­ги­вал рас­по­ря­же­ния Анто­ния и Лепида — толь­ко ука­зы Окта­ви­а­на⁸⁴. В нача­ле 29 г. сена­то­ры при­ся­гой утвер­ди­ли все его поста­нов­ле­ния (Dio LI. 20. 1); теперь эта рати­фи­ка­ция была частич­но отме­не­на. Как эта отме­на была реа­ли­зо­ва­на на прак­ти­ке, мож­но лишь дога­ды­вать­ся. Воз­мож­но, как пред­по­ло­жил Грей, был уста­нов­лен опре­де­лён­ный срок для апел­ля­ции про­тив реше­ний Окта­ви­а­на⁸⁵. Одна­ко, пожа­луй, более веро­ят­но, что эта отме­на была про­сто декла­ра­ци­ей, меха­низ­мы её реа­ли­за­ции не пред­у­смат­ри­ва­лись, прак­ти­че­ские послед­ст­вия были неве­ли­ки. Во вся­ком слу­чае, утвер­жде­ние Дио­на Кас­сия, что шестое кон­суль­ство Окта­ви­а­на было уста­нов­ле­но в каче­стве гра­ни­цы, не сле­ду­ет, вслед за Гре­ем, рас­це­ни­вать как ука­за­ние на то, что апел­ля­ции при­ни­ма­лись до кон­ца 28 г. Ско­рее это озна­ча­ет, что пери­од при­ня­тия неза­кон­ных рас­по­ря­же­ний вклю­чал 29 год: как мы виде­ли, Окта­виан под при­ся­гой заявил, что в 28 г. не нару­шал зако­нов⁸⁶.

Теперь мы, нако­нец, можем вер­нуть­ся к ново­му аурею, отче­ка­нен­но­му в 28 г. до н. э. с.198 В утвер­жде­нии леген­ды, буд­то Окта­виан «вер­нул зако­ны и пра­ва рим­ско­му наро­ду», несо­мнен­но, под­ра­зу­ме­ва­ет­ся, в том чис­ле, что он соблюдал зако­ны и выпу­стил эдикт об отмене преж­них неза­кон­ных и неспра­вед­ли­вых рас­по­ря­же­ний. Воз­мож­но, тип ревер­са изо­бра­жа­ет изда­ние это­го эдик­та: как отме­ча­лось выше, здесь может иметь­ся в виду, что сви­ток в руке Окта­ви­а­на содер­жит эдикт, кото­рый гла­ша­тай дол­жен зачи­тать. Соглас­но обыч­ной прак­ти­ке, сенат дол­жен был отве­тить на подоб­ный эдикт поста­нов­ле­ни­ем в честь Окта­ви­а­на, и Дион Кас­сий сам сооб­ща­ет, что пра­ви­тель заслу­жил одоб­ре­ние и похва­лу⁸⁷. Если, как пред­по­ла­га­лось выше, тип ревер­са и леген­да аурея и титул LI­BER­TA­TIS P R VIN­DEX, кото­рым Окта­виан назван на кисто­фо­рах Pax, вос­хо­дят к поста­нов­ле­нию сена­та в его честь, то это поста­нов­ле­ние, веро­ят­нее все­го, было при­ня­то в свя­зи с изда­ни­ем эдик­та об отмене преж­них рас­по­ря­же­ний. Более того, фор­му­ли­ров­ка леген­ды аурея вполне может быть цита­той из само­го это­го эдик­та.

Свиде­тель­ство Дио­на Кас­сия про­ли­ва­ет свет на аурей. Одна­ко это не зна­чит, что моне­та под­твер­жда­ет досто­вер­ность Дио­на Кас­сия. Напро­тив, она поз­во­ля­ет уста­но­вить, насколь­ко иска­жён в его изло­же­нии отказ Окта­ви­а­на от чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий.

Монет­ная леген­да хоро­шо согла­су­ет­ся с утвер­жде­ни­ем Авгу­ста (RGDA. 34. 1), что он воз­вра­тил власть в шестое и седь­мое кон­суль­ство, а в соче­та­нии со свиде­тель­ства­ми Дио­на Кас­сия и Овидия ста­но­вит­ся ясно, что пере­да­ча вла­сти про­ис­хо­ди­ла поэтап­но: зако­ны и пра­ва были воз­вра­ще­ны рим­ско­му наро­ду в 28 г., а армии и про­вин­ции — 13 янва­ря 27 г. Одна­ко, как было пока­за­но выше, Дион Кас­сий не мыс­лит отказ Окта­ви­а­на от чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий как поэтап­ный про­цесс, а изо­бра­жа­ет его как еди­ный все­объ­ем­лю­щий акт, осу­щест­влён­ный в 27 г. Этот момент мож­но про­яс­нить, рас­смот­рев три пас­са­жа из речи Окта­ви­а­на, сочи­нён­ной Дио­ном Кас­си­ем, где пра­ви­тель у него разъ­яс­ня­ет, что имен­но он пере­да­ёт. Во всех трёх пас­са­жах он назы­ва­ет армии и про­вин­ции, но в два вклю­че­ны так­же зако­ны, а в один и дохо­ды⁸⁸. Таким обра­зом, дело изо­бра­жа­ет­ся так, что в 27 г., вме­сте с про­чи­ми чрез­вы­чай­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми Окта­виан воз­вра­ща­ет и зако­ны. Это пря­мо про­ти­во­ре­чит утвер­жде­нию леген­ды аурея, что Окта­виан вос­ста­но­вил зако­ны в 28 г. Аурей был отче­ка­нен во вре­мя этих собы­тий, и его мож­но счи­тать надёж­ным свиде­тель­ст­вом о том, каким обра­зом они были пред­став­ле­ны рим­ско­му обще­ству. Дей­ст­ви­тель­но, как было ска­за­но выше, его фор­му­ли­ров­ка может вос­хо­дить к поста­нов­ле­нию сена­та, при­ня­то­му в 28 г., а в конеч­ном счё­те — к сло­вам само­го Окта­ви­а­на из эдик­та об отмене неза­кон­ных рас­по­ря­же­ний. Более того, она соот­вет­ст­ву­ет утвер­жде­нию само­го Авгу­ста в «Дея­ни­ях». Поэто­му свиде­тель­ство аурея без­услов­но сле­ду­ет пред­по­честь свиде­тель­ству Дио­на Кас­сия.

с.199 Мож­но лишь дога­ды­вать­ся, каким обра­зом Дион Кас­сий при­шёл к тому, чтобы истол­ко­вать завер­ше­ние пере­да­чи вла­сти в янва­ре 27 г. как еди­ный все­объ­ем­лю­щий акт отка­за от вла­сти. В какой-то мере это иска­же­ние уже мог­ло содер­жать­ся в одном или несколь­ких из его источ­ни­ков. Воз­мож­но, здесь сыг­рал роль метод работы Дио­на Кас­сия: он, по-види­мо­му, в основ­ном читал и делал замет­ки, и лишь на сле­дую­щем эта­пе их запи­сы­вал⁸⁹. Одна­ко ясно, что иска­же­ние работа­ло на его интер­пре­та­цию: он желал изо­бра­зить отказ Окта­ви­а­на от вла­сти как при­твор­ство, и, пред­став­ляя его как еди­ный акт, немед­лен­но ото­зван­ный, уси­ли­вал это впе­чат­ле­ние. Сле­ду­ет так­же отме­тить, что его опи­са­ние эдик­та об отмене неза­кон­ных рас­по­ря­же­ний вклю­че­но в эту общую интер­пре­та­цию. Дион Кас­сий сооб­ща­ет об изда­нии дан­но­го эдик­та в рас­ска­зе о собы­ти­ях 28 г., а затем гово­рит, что вызван­ное им одоб­ре­ние побуди­ло Окта­ви­а­на при­твор­но отка­зать­ся от вла­сти (LIII. 2. 5—6). Как это часто быва­ет в его сочи­не­нии, Дион Кас­сий, веро­ят­но, сам уста­но­вил эту при­чин­но-след­ст­вен­ную связь. Его рас­сказ нель­зя счи­тать дока­за­тель­ст­вом того, что неза­кон­ные рас­по­ря­же­ния были отме­не­ны в кон­це года.

Таким обра­зом, новое свиде­тель­ство аурея пока­зы­ва­ет, что утвер­жде­ние Авгу­ста в «Дея­ни­ях» о том, что пере­да­ча вла­сти состо­я­лась в его шестое и седь­мое кон­суль­ство, невоз­мож­но (вопре­ки обще­му мне­нию) согла­со­вать с рас­ска­зом Дио­на Кас­сия, где пере­да­ча вла­сти изо­бра­же­на как еди­ный все­объ­ем­лю­щий акт, осу­щест­влён­ный в 27 г. Эти две точ­ки зре­ния про­ти­во­ре­чат друг дру­гу, и мне­ние Дио­на Кас­сия сле­ду­ет отверг­нуть. Пере­да­ча вла­сти про­ис­хо­ди­ла поэтап­но, в тече­ние двух лет, и отказ от войск и про­вин­ций 13 янва­ря 27 г. был лишь заклю­чи­тель­ным актом.

Теперь, когда уста­нов­ле­но, что Окта­виан пере­да­вал власть поэтап­но, сле­ду­ет рас­смот­реть, не воз­вра­тил ли он ещё какие-то эле­мен­ты в 28 г., и если да, то могут ли они тоже под­ра­зу­ме­вать­ся в леген­де аурея. Как отме­ча­лось выше, тер­мин iura в леген­де неод­но­зна­чен: он может быть про­сто сино­ни­мом для le­ges, но может иметь и более широ­кое зна­че­ние и вклю­чать дру­гие пра­ва, воз­вра­щён­ные рим­ско­му наро­ду.

Дион Кас­сий (LIII. 2. 1) сооб­ща­ет о меро­при­я­ти­ях Окта­ви­а­на в 28 г., свя­зан­ных с каз­ной (aera­rium): он внёс туда денеж­ный дар и было уста­нов­ле­но, чтобы для управ­ле­ния каз­ной еже­год­но назна­ча­лись пре­то­рии — види­мо, в надеж­де, что долж­ност­ные лица более высо­ко­го ран­га спра­вят­ся с зада­чей более успеш­но, чем кве­сто­ры, тра­ди­ци­он­но зани­мав­ши­е­ся этим делом. Немно­го ниже Дион Кас­сий сооб­ща­ет, что все обя­за­тель­ства перед каз­ной, дан­ные до бит­вы при Акции, были анну­ли­ро­ва­ны, а ста­рые дол­го­вые запи­си сожже­ны (LIII. 2. 3)⁹⁰. (Эту меру и назна­че­ние пре­то­ри­ев с.200 Дион Кас­сий изо­бра­жа­ет как лич­ные реше­ния Окта­ви­а­на; они, несо­мнен­но, и в самом деле были при­ня­ты по его ини­ци­а­ти­ве, но оформ­ле­ны поста­нов­ле­ни­ем сена­та). Пред­став­ля­ет­ся веро­ят­ным, что все эти раз­но­об­раз­ные меры были пред­при­ня­ты в рам­ках все­объ­ем­лю­щей рефор­мы каз­ны, кото­рая была пред­став­ле­на как воз­вра­ще­ние её рим­ско­му сена­ту и наро­ду⁹². Как и в слу­чае с зако­на­ми, Дион Кас­сий умол­чал об этом по соб­ст­вен­ным при­чи­нам: он назы­ва­ет «дохо­ды» одним из эле­мен­тов, кото­рые Окта­виан воз­вра­тил в сво­ей про­щаль­ной речи в 27 г., а позд­нее наста­и­ва­ет на том, что в дей­ст­ви­тель­но­сти не было ника­кой раз­ни­цы меж­ду государ­ст­вен­ны­ми и импе­ра­тор­ски­ми сред­ства­ми⁹³.

Три­ум­ви­ры, как мы виде­ли, назна­ча­ли маги­ст­ра­тов, хотя народ­ное собра­ние, несо­мнен­но, утвер­жда­ло назван­ные ему име­на. Когда Окта­виан стал еди­но­лич­ным пра­ви­те­лем, он, види­мо, про­дол­жал поль­зо­вать­ся этой вла­стью по мень­шей мере до 29 г. Одна­ко это было явно несов­ме­сти­мо с рес­пуб­ли­кан­ски­ми фор­ма­ми, и, таким обра­зом, важ­ным эле­мен­том уре­гу­ли­ро­ва­ния 28—27 гг. ста­ло вос­ста­нов­ле­ние сво­бод­ных выбо­ров в народ­ном собра­нии. Обыч­но счи­та­ет­ся, что пер­вые сво­бод­ные выбо­ры были про­веде­ны в 27 г. Это пред­по­ло­же­ние явля­ет­ся след­ст­ви­ем тео­рии, осно­ван­ной на рас­ска­зе Дио­на Кас­сия, что Окта­виан сло­жил все свои чрез­вы­чай­ные пол­но­мо­чия 13 янва­ря 27 г. Под­твер­жде­ние нахо­дят в заме­ча­ни­ях о рабо­те изби­ра­тель­ных коми­ций при Авгу­сте, кото­рые Дион Кас­сий дела­ет даль­ше в рас­ска­зе о 27 г. (LIII. 21. 6—7). Одна­ко дан­ный пас­саж содер­жит­ся не в изло­же­нии собы­тий это­го года, а в отступ­ле­нии, посвя­щён­ном мето­дам управ­ле­ния, кото­рые исполь­зо­вал Август (LIII. 21), поэто­му из него нель­зя сде­лать надёж­ных выво­дов о дате это­го и дру­гих ново­введе­ний. На самом деле, более веро­ят­но, что сво­бод­ные выбо­ры были вос­ста­нов­ле­ны в 28, а не 27 г. Было бы совер­шен­но ненор­маль­но, если бы в этом году, заяв­ляя о воз­вра­ще­нии зако­нов и прав рим­ско­му наро­ду, Окта­виан сно­ва назна­чил долж­ност­ных лиц на сле­дую­щий год. Таким обра­зом, пра­во изби­рать маги­ст­ра­тов может вклю­чать­ся в пра­ва, кото­рые Окта­виан воз­вра­тил наро­ду в 28 г. Более того, это может быть одним из iurum, под­ра­зу­ме­вае­мых в леген­де аурея. При­ме­ча­тель­но, что Све­то­ний исполь­зу­ет сло­во ius, гово­ря о вос­ста­нов­ле­нии сво­бод­ных выбо­ров: co­mi­tio­rum quo­que pris­ti­num ius re­du­xit (Aug. 40. 2: «В народ­ном собра­нии он вос­ста­но­вил древ­ний порядок выбо­ров», пере­вод М. Л. Гас­па­ро­ва)⁹⁴.

с.201 Таким обра­зом, низ­шие маги­ст­ра­ты на 27 г., веро­ят­но, были избра­ны на сво­бод­ных выбо­рах в 28 г. С кон­суль­ст­вом дело долж­но было обсто­ять ина­че, так как Окта­виан и Агрип­па, кон­су­лы 28 г., сохра­ня­ли за собой эту долж­ность и в сле­дую­щем году, несо­мнен­но, без борь­бы. Такая несме­ня­е­мость, явно про­ти­во­ре­чив­шая рес­пуб­ли­кан­ским обы­ча­ям, конеч­но, была обес­пе­че­на каким-то осо­бым сред­ст­вом, — воз­мож­но, поста­нов­ле­ни­ем сена­та, под­дер­жан­ным каким-то изъ­яв­ле­ни­ем воли наро­да, молив­ше­го кон­су­лов остать­ся в долж­но­сти, чтобы руко­во­дить пре­об­ра­зо­ва­ни­я­ми.

Когда Окта­виан нахо­дил­ся в Риме в 29—27 гг., маги­ст­ра­ту­ры были при­веде­ны в соот­вет­ст­вие с рес­пуб­ли­кан­ски­ми фор­ма­ми и в дру­гих отно­ше­ни­ях. Чис­ло изби­рае­мых маги­ст­ра­тов было сокра­ще­но до того, кото­рое было уста­нов­ле­но до граж­дан­ской вой­ны, а назна­че­ние кон­су­лов-суф­фек­тов пре­кра­ти­лось (позд­нее от обо­их этих прин­ци­пов Август отка­зал­ся). Эти рефор­мы не тре­бо­ва­ли новых зако­нов, но, хотя ни один источ­ник не упо­ми­на­ет об этом пря­мо, ясно, что был при­нят новый воз­раст­ной закон (lex an­na­lis), так как при Авгу­сте и его пре­ем­ни­ках пра­ви­ла, регу­ли­ру­ю­щие воз­раст заня­тия маги­ст­ра­тур, суще­ст­вен­но отли­ча­лись от тех, что дей­ст­во­ва­ли в Позд­ней Рес­пуб­ли­ке⁹⁵. Веро­ят­нее все­го, этот закон был про­ведён в 28 г., когда Окта­виан вос­ста­но­вил сво­бод­ные выбо­ры.

Вос­ста­нов­ле­ние le­ges et iura на деле озна­ча­ло не толь­ко воз­рож­де­ние ста­рых зако­нов, но и при­ня­тие новых. Это под­ра­зу­ме­ва­ет Тацит, кото­рый, рас­ска­зав об отмене рас­по­ря­же­ний Окта­ви­а­на вре­мён три­ум­ви­ра­та в 28 г., далее гово­рит, что в этом же году он «дал зако­ны, чтобы мы наслаж­да­лись миром и нами управ­лял прин­цепс» (Ann. III. 28. 2: de­dit­que iura quis pa­ce et prin­ci­pe ute­re­mur). Какие ещё зако­ны были при­ня­ты в этом году и регу­ли­ро­ва­ли ли они дру­гие вопро­сы или же про­ис­те­ка­ли из пере­да­чи пол­но­мо­чий, мож­но лишь дога­ды­вать­ся. Напри­мер, неко­то­рые из меро­при­я­тий 28 г., свя­зан­ные с каз­ной, были, веро­ят­но, утвер­жде­ны зако­ном: учреж­де­ние новых маги­ст­ра­тур обыч­но тре­бо­ва­ло реше­ния народ­но­го собра­ния, и вряд ли в 28 г., когда Окта­виан так тща­тель­но соблюдал закон­ность, он бы обо­шёл­ся без раз­ре­ше­ния народ­но­го собра­ния, пере­да­вая каз­ну пре­фек­там пре­тор­ско­го ран­га⁹⁶.

Позд­нее Август про­явил боль­шую щепе­тиль­ность, обсуж­дая с сена­том с.202 зако­но­про­ек­ты, осо­бен­но если они плот­но затра­ги­ва­ли самих сена­то­ров, как новый воз­раст­ной закон. Глав­ным сред­ст­вом таких сове­ща­ний был осно­ван­ный им совет (con­si­lium), состо­яв­ший в основ­ном из маги­ст­ра­тов и сена­то­ров, изби­рае­мых по жре­бию⁹⁷. Когда имен­но был создан этот совет, неиз­вест­но. Дион Кас­сий упо­ми­на­ет его в отступ­ле­нии, посвя­щён­ном пра­ви­тель­ству Авгу­ста, кото­рое он вклю­ча­ет в рас­сказ о собы­ти­ях 27 г. (LIII. 21. 4), но, как отме­ча­лось выше, из это­го отступ­ле­ния нель­зя сде­лать ника­ких выво­дов о вре­ме­ни учреж­де­ния опи­сан­ных про­цедур. Пово­дом для созда­ния сове­та мог­ло послу­жить при­ня­тие соци­аль­но­го зако­но­да­тель­ства в 19—18 гг. до н. э. Но более веро­ят­но, что это про­изо­шло в 28 г. В таком слу­чае пер­во­на­чаль­но зада­чей сове­та была под­готов­ка паке­та зако­но­про­ек­тов, необ­хо­ди­мых в свя­зи с воз­вра­ще­ни­ем к рес­пуб­ли­кан­ским фор­мам и вос­ста­нов­ле­ни­ем le­ges et iura.

Таким обра­зом, в 28 г. Окта­виан про­вёл мно­же­ство меро­при­я­тий, и все они пред­по­ла­га­ли воз­вра­ще­ние его чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий сена­ту и наро­ду. Зако­ны стро­го соблюда­лись, а с фев­ра­ля он чере­до­вал фас­ции со сво­им кол­ле­гой. В какой-то момент он отме­нил про­шлые неза­кон­ные и неспра­вед­ли­вые рас­по­ря­же­ния и, воз­мож­но, сов­ме­стил это с более общим объ­яв­ле­ни­ем о воз­вра­ще­нии рим­ско­му наро­ду его зако­нов и прав. Сво­бод­ные выбо­ры были вос­ста­нов­ле­ны, каз­на рефор­ми­ро­ва­на, а для осу­щест­вле­ния этих раз­но­об­раз­ных изме­не­ний был про­ведён ряд зако­нов. Посколь­ку рас­сказ Дио­на Кас­сия о собы­ти­ях это­го года состав­лен тема­ти­че­ски, уста­но­вить их хро­но­ло­гию невоз­мож­но, но объ­яв­ле­ние об отмене про­шлых рас­по­ря­же­ний, ско­рее все­го, было сде­ла­но бли­же к нача­лу года. Веро­ят­но, сенат, по сво­е­му обык­но­ве­нию, отве­тил на него поста­нов­ле­ни­ем в честь Окта­ви­а­на и, как было пока­за­но выше, имен­но к это­му поста­нов­ле­нию, по-види­мо­му, вос­хо­дят тип ревер­са и леген­да аурея и титул LI­BER­TA­TIS P R VIN­DEX, кото­рым Август назван на кисто­фо­рах PAX.

В сле­дую­щем году Окта­виа­ну оста­ва­лось лишь завер­шить про­цесс пере­да­чи чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий и воз­вра­тить вой­ска и про­вин­ции. Это было сде­ла­но на заседа­нии сена­та 13 янва­ря 27 г. (если вер­на дата Овидия). Что имен­но про­ис­хо­ди­ло на этом заседа­нии, по-преж­не­му извест­но нам лишь из Дио­на Кас­сия. Суть его рас­ска­за — Окта­виан про­из­нёс про­щаль­ную речь, кото­рую встре­ти­ли про­те­ста­ми, а затем был най­ден ком­про­мисс, в соот­вет­ст­вии с кото­рым он сохра­нил неко­то­рые пол­но­мо­чия, — веро­ят­но, содер­жа­лась в его источ­ни­ке (или источ­ни­ках) и может счи­тать­ся вер­ной. Про­щаль­ная речь, ско­рее все­го, затра­ги­ва­ла не толь­ко отказ от войск и про­вин­ций, но изо­бра­жа­ла его как завер­ше­ние пере­да­чи государ­ства (res pub­li­ca) сена­ту и наро­ду, про­ис­хо­див­шей в преды­ду­щем году: это мож­но пред­по­ло­жить с.203 на осно­ва­нии утвер­жде­ния Авгу­ста в «Дея­ни­ях» (34. 1—2), где гово­рит­ся, что после­дую­щие поче­сти были пре­до­став­ле­ны ему в бла­го­дар­ность за то, что он пере­дал государ­ство сена­ту и наро­ду⁹⁸. Что каса­ет­ся про­те­стов и после­дую­ще­го ком­про­мис­са, то Дион Кас­сий может быть прав в том, то они были спла­ни­ро­ва­ны Окта­виа­ном зара­нее и, воз­мож­но, сре­жис­си­ро­ва­ны: импе­ра­тор не мог исхо­дить из того, что воз­вра­щён­ные им вой­ска и про­вин­ции будут при­ня­ты цели­ком и пол­но­стью, так как тем самым он утра­тил бы кон­троль над арми­я­ми, на кото­ром в конеч­ном счё­те была осно­ва­на его власть.

Наши сведе­ния о вре­ме­ни ком­про­мис­са и поче­стей недо­ста­точ­но точ­ны: как отме­ча­лось выше, сооб­ща­ет­ся лишь, что дубо­вый, или граж­дан­ский, венок был пре­до­став­лен 13 янва­ря 27 г., а имя Август — 13, 15, 16 или 17 янва­ря. Рас­сказ Дио­на Кас­сия может пред­по­ла­гать, что ком­про­мисс­ное реше­ние о разде­ле про­вин­ций было выра­бота­но на пер­вом же заседа­нии, но наста­и­вать на этом нель­зя. Иное впе­чат­ле­ние созда­ёт его после­дую­щий рас­сказ о поче­стях, где он сооб­ща­ет, что дубо­вый венок и лав­ры были пре­до­став­ле­ны, «когда обсуж­дал­ся отказ от монар­хии и раздел про­вин­ций», а имя Август — «когда он вопло­тил все эти реше­ния в жизнь»⁹⁹. Это может озна­чать, что Окта­виан, изо­бра­жая неже­ла­ние, оста­вил дело в состо­я­нии неопре­де­лён­но­сти на заседа­нии 13 янва­ря и согла­сил­ся на ком­про­мисс лишь на сле­дую­щем заседа­нии сена­та. Если так, то имя Август мог­ло быть пре­до­став­ле­но в тот же день, когда при­ня­то реше­ние о ком­про­мис­се. Государ­ст­вен­ные дела нель­зя было вести 14 янва­ря, так как это был день рож­де­ния Анто­ния, объ­яв­лен­ный пороч­ным днём (dies uitio­sus). Если пра­ви­ла стро­го соблюда­лись, то сле­дую­щее заседа­ние долж­но было состо­ять­ся 15 янва­ря, так как с 16 янва­ря начи­на­лись коми­ци­аль­ные дни, когда сенат, соглас­но Пупи­е­ву зако­ну, не мог соби­рать­ся¹⁰⁰.

с.204 Как и в преды­ду­щем году, для про­веде­ния этих реше­ний в жизнь долж­ны были потре­бо­вать­ся зако­ны. Пре­до­став­ле­ние Авгу­сту части про­вин­ций на 10 лет необ­хо­ди­мо было офор­мить как закон¹⁰¹. Это же отно­сит­ся и к уре­гу­ли­ро­ва­нию управ­ле­ния про­вин­ци­я­ми, крат­кий очерк кото­ро­го даёт нам Дион Кас­сий (LIII. 13. 2—15. 6). Нор­мы, регу­ли­ро­вав­шие управ­ле­ние про­вин­ци­я­ми Авгу­ста, мог­ли быть вклю­че­ны в закон о пре­до­став­ле­нии ему про­вин­ций, но для уста­нов­ле­ния про­цеду­ры рас­пре­де­ле­ния про­кон­сульств в про­вин­ци­ях рим­ско­го наро­да по жре­бию тре­бо­вал­ся отдель­ный закон. Как и в слу­чае с воз­раст­ным зако­ном, учреж­де­ние жере­бьёв­ки было не про­сто воз­вра­ще­ни­ем к рес­пуб­ли­кан­ским поряд­кам: в общих чер­тах новая систе­ма соот­вет­ст­во­ва­ла той, кото­рую ввёл Пом­пей в 52 г. (с про­ме­жут­ком меж­ду маги­ст­ра­ту­рой и про­ма­ги­ст­ра­ту­рой), но неко­то­рые дета­ли изме­ни­лись¹⁰².

Таким обра­зом, новое свиде­тель­ство аурея поз­во­ли­ло нам рекон­струи­ро­вать ход уре­гу­ли­ро­ва­ния 28—27 гг. совер­шен­но ина­че, чем было при­ня­то ранее. Обыч­но счи­та­лось, что в 28 г. Окта­виан про­сто пред­при­нял неко­то­рые под­гото­ви­тель­ные дей­ст­вия, а 13 янва­ря 27 г. пол­но­стью отка­зал­ся от сво­их пол­но­мо­чий и сра­зу после это­го частич­но взял свои сло­ва назад. Если при­ведён­ные выше аргу­мен­ты вер­ны, то собы­тия 13 янва­ря 27 г. были лишь заклю­чи­тель­ным актом поэтап­но­го про­цес­са, кото­рый в зна­чи­тель­ной мере уже состо­ял­ся в тече­ние 28 г. Теперь сле­ду­ет рас­смот­реть харак­тер и зна­че­ние уре­гу­ли­ро­ва­ния 28—27 гг. в све­те новой рекон­струк­ции хода собы­тий.

Как при­зна­ёт Дион Кас­сий, на самом деле уре­гу­ли­ро­ва­ние 28—27 гг. было пред­при­ня­то для того, чтобы леги­ти­ми­зи­ро­вать новый режим: полу­чить на него согла­сие со сто­ро­ны обще­ства и облечь его в рес­пуб­ли­кан­скую личи­ну. Желая под­черк­нуть кон­траст меж­ду види­мо­стью и дей­ст­ви­тель­но­стью, Дион Кас­сий пред­став­ля­ет сло­же­ние Окта­виа­ном пол­но­мо­чий как еди­ный, все­объ­ем­лю­щий акт, немед­лен­но ото­зван­ный. В изо­бра­же­нии Дио­на Кас­сия этот эпи­зод выглядит гро­теск­ным фар­сом. Даже в более бла­го­же­ла­тель­ных совре­мен­ных иссле­до­ва­ни­ях с.205 он оста­ёт­ся гру­бой комеди­ей, кото­рая нико­го не мог­ла убедить и мог­ла лишь оттолк­нуть людей, мыс­ля­щих более неза­ви­си­мо. Наду­ва­тель­ство выглядит осо­бен­но вопи­ю­щим из-за того, что вой­ска и про­вин­ции счи­та­ют­ся самым важ­ным вопро­сом, а осталь­ные эле­мен­ты пере­да­чи вла­сти почти не при­ни­ма­ют­ся во вни­ма­ние. Посколь­ку в ито­ге Август сохра­нил за собой бо́льшую часть воен­ных про­вин­ций, его улов­ка ста­но­вит­ся ещё оче­вид­нее.

Но если при­знать, что в зна­чи­тель­ной мере пере­да­ча вла­сти про­изо­шла в 28, а не в 27 г., она пред­ста­ёт не столь гру­бым обма­ном, и лег­че понять, каким обра­зом совре­мен­ни­ки мог­ли отне­стись к ней одоб­ри­тель­но и счесть её важ­ным шагом на пути к преж­ним рес­пуб­ли­кан­ским поряд­кам. Про­цесс пере­да­чи вла­сти вклю­чал все эле­мен­ты государ­ства (res pub­li­ca), как внут­рен­ние, так и внеш­ние. Внут­рен­ние аспек­ты в основ­ном были уре­гу­ли­ро­ва­ны в 28 г., с вос­ста­нов­ле­ни­ем каз­ны и «зако­нов и прав» наро­да, в том чис­ле пра­ва изби­рать маги­ст­ра­тов. Все эти меры были при­ня­ты без сопро­тив­ле­ния. Толь­ко когда Окта­виан при­сту­пил к завер­ше­нию про­цес­са и в 27 г. пере­дал армии и про­вин­ции, были выска­за­ны воз­ра­же­ния (как он и пла­ни­ро­вал) и достиг­нут ком­про­мисс.

В новой интер­пре­та­ции уре­гу­ли­ро­ва­ние как показ­ное меро­при­я­тие выглядит более эффек­тив­ным. Но в дей­ст­ви­тель­но­сти изме­не­ния были не столь суще­ст­вен­ны­ми, как это про­воз­гла­ша­лось. Несмот­ря на утвер­жде­ние Авгу­ста в «Дея­ни­ях» (34. 1), буд­то он «вла­дел выс­шей вла­стью», в пери­од три­ум­ви­ра­та и после него работа рес­пуб­ли­кан­ских учреж­де­ний не была пол­но­стью при­оста­нов­ле­на, а после уре­гу­ли­ро­ва­ния Август сохра­нил за собой все­о­хват­ный кон­троль над дела­ми. Ввиду огра­ни­чен­но­сти наших сведе­ний часто труд­но опре­де­лить, сколь зна­чи­мы были эти рефор­мы на прак­ти­ке.

Как уже отме­ча­лось, неяс­но, каким обра­зом отме­на «неза­кон­ных и неспра­вед­ли­вых» реше­ний Окта­ви­а­на была про­веде­на в жизнь и име­ла ли она серь­ёз­ные прак­ти­че­ские послед­ст­вия. Чере­до­ва­ние фас­ций и при­не­се­ние клят­вы в том, что он соблюдал зако­ны, — это выдаю­щи­е­ся жесты, но невоз­мож­но ска­зать, какие прак­ти­че­ские изме­не­ния в функ­ци­о­ни­ро­ва­нии зако­нов и отправ­ле­нии пра­во­судия скры­ва­лись за хва­лё­ным вос­ста­нов­ле­ни­ем «le­ges et iura» (если эти изме­не­ния вооб­ще име­ли место). Один из аспек­тов, как ука­зал Мил­лар, затро­нут не был: когда Август стал еди­но­лич­ным пра­ви­те­лем, он, по-види­мо­му, обла­дал более широ­кой юрис­дик­ци­ей в рутин­ных делах, чем сам он и его кол­ле­ги в пери­од три­ум­ви­ра­та¹⁰³. Воз­мож­но, зна­че­ние этих меро­при­я­тий было в основ­ном сим­во­ли­че­ским: они отме­ча­ли пре­кра­ще­ние без­за­ко­ний и чрез­вы­чай­ных про­цедур, неиз­беж­но сопут­ст­во­вав­ших граж­дан­ской войне, и вновь под­твер­жда­ли вер­хо­вен­ство зако­нов и нали­чие закон­ных прав у наро­да¹⁰⁴. Неуди­ви­тель­но, что в сво­ём пла­мен­ном и при­страст­ном вос­хва­ле­нии уре­гу­ли­ро­ва­ния, состо­яв­ше­го­ся после бит­вы при Акции, Вел­лей Патер­кул выдви­га­ет на пер­вый план эти аспек­ты с.206: «зако­нам воз­вра­ще­на сила, судам — их авто­ри­тет… маги­ст­ра­там — власть и ста­рин­ный порядок пол­но­мо­чий» (II. 89. 3, про­ци­ти­ро­ва­но выше, с.192)¹⁰⁵. Уди­ви­тель­нее, что Тацит, смот­рев­ший на дело совсем ина­че, при­нял ту же самую интер­пре­та­цию и заявил, что меро­при­я­тия Окта­ви­а­на в 28 г. до н. э. озна­ме­но­ва­ли конец два­дца­ти­лет­не­го пери­о­да, когда не было «ни нрав­ст­вен­но­сти, ни пра­во­судия» (non mos, non ius, Ann. III. 28, про­ци­ти­ро­ва­но выше, на с.197).

О том аспек­те реформ, кото­рый был свя­зан с государ­ст­вен­ны­ми финан­са­ми, мы тоже слиш­ком пло­хо осве­дом­ле­ны, чтобы его оце­нить. Веро­ят­но, при Авгу­сте работа эра­рия была орга­ни­зо­ва­на луч­ше, и прин­цепс тща­тель­нее соблюдал его неза­ви­си­мость после 28 г., чем три­ум­ви­ры — в пери­од сво­его прав­ле­ния. Одна­ко мне­ние Дио­на Кас­сия о том, что раз­ли­чие меж­ду государ­ст­вен­ной каз­ной и сред­ства­ми импе­ра­то­ра по сути было фор­маль­ным, не явля­ет­ся чрез­мер­но цинич­ным¹⁰⁶.

Порядок назна­че­ния на государ­ст­вен­ные долж­но­сти, несо­мнен­но, был серь­ёз­но изме­нён. Ранее Окта­виан и его кол­ле­ги по три­ум­ви­ра­ту назна­ча­ли маги­ст­ра­тов и намест­ни­ков про­вин­ци­ей, но с 28 г. были вос­ста­нов­ле­ны сво­бод­ные выбо­ры маги­ст­ра­тов, а в 27 г. про­кон­су­лы про­вин­ций рим­ско­го наро­да изби­ра­лись по жре­бию, как в эпо­ху рес­пуб­ли­ки.

До 23 г. доступ к кон­суль­ству был огра­ни­чен, так как одно из мест посто­ян­но зани­мал Август. Как и в 28 г. он, веро­ят­но, скром­но воз­дер­жи­вал­ся от выдви­же­ния сво­ей кан­дида­ту­ры. Все выбо­ры на 26—23 гг., ско­рее все­го, про­во­ди­лись в его отсут­ст­вие, и руко­во­див­ший ими маги­ст­рат мог обес­пе­чи­вать его избра­ние, а затем запра­ши­вать его согла­сие, кото­рое, воз­мож­но, порой дава­лось лишь с види­мой неохотой¹⁰⁷. Такая же про­цеду­ра мог­ла иметь место и на выбо­рах на 21 и 19 гг., но в этих слу­ча­ях Август насто­ял на сво­ём отка­зе¹⁰⁸. Что каса­ет­ся его кол­лег, то вели­кий пол­ко­во­дец Тит Ста­ти­лий Тавр, полу­чив­ший вто­рое кон­суль­ство в 26 г., точ­но не имел сопер­ни­ков, но в после­дую­щие годы неко­то­рые с.207 из тех, кто разде­лял кон­суль­ство с Авгу­стом, мог­ли бороть­ся за своё место с дру­ги­ми соис­ка­те­ля­ми. С 22 г. кон­суль­ские выбо­ры сно­ва ста­ли сво­бод­ны­ми, что под­твер­жда­ют бес­по­ряд­ки, после­до­вав­шие за отка­зом Авгу­ста занять кон­суль­ство в 21 и 19 гг.

Август про­дол­жал вли­ять на выбо­ры¹⁰⁹. Одна­жды он пре­кра­тил бес­по­ряд­ки на выбо­рах, назна­чив кон­су­лов (их, несо­мнен­но, долж­но было впо­след­ст­вии утвер­дить народ­ное собра­ние)¹¹⁰. Он посто­ян­но ока­зы­вал под­держ­ку отдель­ным кан­дида­там лич­но или (после 8 г. н. э.) пись­мен­но¹¹¹. Бла­го­вид­ным объ­яс­не­ни­ем слу­жи­ло то, что он про­сто поль­зу­ет­ся пра­вом, кото­рым обла­дал любой част­ный граж­да­нин, но его под­держ­ка, конеч­но, гаран­ти­ро­ва­ла победу. Неиз­вест­но, сколь­ко кан­дида­тов на раз­лич­ные долж­но­сти поль­зо­ва­лось его покро­ви­тель­ст­вом, но ско­рее все­го, Август избе­гал излиш­не­го вме­ша­тель­ства в сво­бо­ду выбо­ров и ока­зы­вал под­держ­ку мень­шин­ству кан­дида­тов¹¹².

Назна­че­ние намест­ни­ков про­вин­ций пред­став­ля­ло для Окта­ви­а­на (Авгу­ста) осо­бен­но непро­стую про­бле­му. Для того, чтобы его утвер­жде­ние, что он пере­дал rem pub­li­cam сена­ту и наро­ду, хоть сколь­ко-нибудь соот­вет­ст­во­ва­ло дей­ст­ви­тель­но­сти, он не мог по-преж­не­му назна­чать намест­ни­ков, но если бы он пере­дал в чужие руки выбор пол­ко­вод­цев, то неиз­беж­но осла­бил бы кон­троль над арми­ей, от кото­ро­го в конеч­ном счё­те зави­се­ла его власть. Как обыч­но, он нашёл бле­стя­щее реше­ние. Он пере­дал про­вин­ции сена­ту и наро­ду, но поза­бо­тил­ся о том, чтобы про­зву­ча­ли про­те­сты, и тогда, про­де­мон­стри­ро­вав неже­ла­ние, согла­сил­ся взять назад боль­шин­ство воен­ных про­вин­ций, заяв­ляя, что это лишь вре­мен­ное уре­гу­ли­ро­ва­ние, пред­на­зна­чен­ное для зами­ре­ния этих про­вин­ций и погра­нич­ных с ними наро­дов. Этот хит­ро­ум­ный ком­про­мисс поз­во­лил воз­об­но­вить рас­пре­де­ле­ние про­вин­ций рим­ско­го наро­да по жре­бию меж­ду про­кон­су­ла­ми, а сам Август про­дол­жал назна­чать намест­ни­ков соб­ст­вен­ных про­вин­ций. Более того, его поло­же­ние в отно­ше­нии этих намест­ни­ков укре­пи­лось, ибо теперь они име­ли ранг не про­кон­су­лов, а про­сто его лега­тов, не име­ли пра­ва на импе­ра­тор­ские аккла­ма­ции и три­ум­фы, а вой­ска при­но­си­ли при­ся­гу имен­но Авгу­сту, а не сво­им непо­сред­ст­вен­ным коман­ди­рам.

Хотя рито­ри­ка пре­уве­ли­чи­ва­ла суще­ство дела, уре­гу­ли­ро­ва­ние 28—27 гг. всё же при­ве­ло к доволь­но важ­ным изме­не­ни­ям. Вос­ста­нов­ле­ние пре­иму­ще­ст­вен­но сво­бод­ных выбо­ров и жере­бьёв­ки мно­гих про­вин­ци­аль­ных намест­ни­честв, с.208 наряду с дру­ги­ми изме­не­ни­я­ми, уста­но­вить кото­рые труд­нее, в таких обла­стях, как пра­во­судие и финан­сы, были рав­но­знач­ны доволь­но замет­но­му воз­вра­ще­нию к рес­пуб­ли­кан­ским поряд­кам. Наряду с дру­ги­ми рефор­ма­ми, кото­рые Август про­вёл во вре­мя сво­его пре­бы­ва­ния в Риме в 29—27 гг., таки­ми, как сокра­ще­ние чис­лен­но­сти сена­то­ров и маги­ст­ра­тов, эти собы­тия пока­зы­ва­ют, что утвер­жде­ние Вел­лея (II. 89. 4, про­ци­ти­ро­ва­но выше) о том, что «была вос­ста­нов­ле­на ста­рин­ная и древ­няя государ­ст­вен­ная фор­ма», хоть и пре­уве­ли­чен­ное, всё же вовсе не лише­но осно­ва­ний.

Утвер­жда­ли ли Август и его сто­рон­ни­ки, что он вос­ста­но­вил рес­пуб­ли­ку? Мно­гие совре­мен­ные авто­ры пола­га­ют, что утвер­жда­ли, но в новых иссле­до­ва­ни­ях выска­зы­ва­ют­ся сомне­ния в этом, преж­де все­го в работах Мил­ла­ра и Джа­д­жа¹¹³. Свиде­тель­ства скуд­ны, и про­бле­ма ослож­ня­ет­ся тем, что сло­ва res pub­li­ca и res­ti­tue­re мог­ли иметь раз­лич­ные зна­че­ния.

Выра­же­ние res pub­li­ca, как отме­ча­ет Цице­рон (Rep. III. 43), озна­ча­ло res po­pu­li, общее вла­де­ние рим­ско­го наро­да. Этот тер­мин часто сбли­жа­ют с нашим тер­ми­ном «государ­ство», но, как под­ме­тил Брант, это сло­во «не пере­да­ёт ту тон­кость, что res pub­lia — это сооб­ще­ство, орга­ни­зо­ван­ное граж­да­на­ми и для граж­дан, что на англий­ском язы­ке луч­ше все­го пере­да­ёт­ся арха­ич­ным сло­вом “com­monwealth”»¹¹⁴. Таким обра­зом, счи­та­лось, что res pub­li­ca несов­ме­сти­ма с цар­ской вла­стью (reg­num), и когда в государ­стве гос­под­ст­во­ва­ли отдель­ные могу­ще­ст­вен­ные лица, Цице­рон обыч­но сето­вал, что res pu­bi­ca стра­да­ет, утра­че­на или не суще­ст­ву­ет¹¹⁵. Рас­ши­ряя это же зна­че­ние сло­ва, более позд­ние авто­ры, такие, как Тацит, мог­ли про­ти­во­по­став­лять преж­нюю rem pub­li­cam импе­ра­тор­ской систе­ме прав­ле­ния, осно­ван­ной Авгу­стом¹¹⁶. Одна­ко сам Август без коле­ба­ний заяв­лял, что при его режи­ме res pub­li­ca сохра­ня­ет­ся и про­цве­та­ет, — напри­мер, в эдик­те, дата кото­ро­го неиз­вест­на, где он выра­жа­ет надеж­ду, что «зало­жен­ные им осно­ва­ния rei pub­li­cae оста­нут­ся непо­ко­леб­лен­ны­ми» (man­su­ra in ues­ti­gio suo fon­da­men­ta rei p. quae iece­ro)¹¹⁷.

Невзго­ды граж­дан­ских войн, несо­мнен­но, мог­ли счи­тать­ся бед­ст­ви­ем для rei pub­li­cae, поэто­му, когда Август уста­но­вил мир и ста­биль­ность, это мог­ло вос­при­ни­мать­ся как воз­вра­ще­ние государ­ству бла­го­по­лу­чия и про­цве­та­ния. Имен­но эту идею пере­да­ёт ещё один срав­ни­тель­но недав­но най­ден­ный и уни­каль­ный аурей, отче­ка­нен­ный в Риме, веро­ят­но, в 12 г. до н. э., моне­та­ри­ем Кос­сом Кор­не­ли­ем с.209 Лен­ту­лом (RIC. 413; Илл. 20, 11). На ревер­се изо­бра­же­на сто­я­щая фигу­ра в тоге, кото­рая про­тя­ги­ва­ет пра­вую руку к коле­но­пре­кло­нён­ной жен­ской фигу­ре, и леген­ды иден­ти­фи­ци­ру­ют сто­я­щую фигу­ру как Авгу­ста, а коле­но­пре­кло­нён­ную — как пер­со­ни­фи­ци­ро­ван­ную Rem Pub­li­cam¹¹⁸. Кон­фи­гу­ра­ция этой сце­ны встре­ча­ет­ся на ряде после­дую­щих типов ревер­са. На моне­тах Галь­бы и Вес­па­си­а­на она сно­ва сим­во­ли­зи­ру­ет про­воз­гла­шён­ное воз­вра­ще­ние сво­бо­ды и про­цве­та­ния после тира­нии и граж­дан­ской вой­ны: коле­но­пре­кло­нён­ная фигу­ра изо­бра­жа­ет Сво­бо­ду или Рому, как свиде­тель­ст­ву­ют такие леген­ды, как LI­BER­TAS RES­TITVTA и RO­MA RESVRGE(N)S¹¹⁹. На моне­тах Тра­я­на и ещё чаще — на моне­тах Адри­а­на импе­ра­тор под­ни­ма­ет с колен пер­со­ни­фи­ка­ции Ита­лии и про­вин­ций; эти изо­бра­же­ния сопро­вож­да­ют такие леген­ды, как RES­TITVTO­RI ITA­LIAE¹²⁰.

В так назы­вае­мой «Похва­ле Турии» — эпи­та­фии, кото­рую сочи­нил неиз­вест­ный в честь усоп­шей жены (ILS. 8393 = EJ. 357) автор начи­на­ет рас­сказ об улуч­ше­нии их поло­же­ния после граж­дан­ских войн сло­ва­ми: pa­ca­to or­be ter­ra­rum, res[ti­tut]a re pub­li­ca (Кол. II, 1. 25: «когда весь круг земель был зами­рён, res pub­li­ca вос­ста­нов­ле­на»). Точ­ное зна­че­ние выра­же­ния res­ti­tu­ta re pub­li­ca здесь неяс­но. Оно может озна­чать (как на аурее Лен­ту­ла) воз­вра­ще­ние боль­ной rei pub­li­cae к здо­ро­вью и про­цве­та­нию. Либо может под­ра­зу­ме­вать­ся воз­рож­де­ние rei pub­li­cae, угне­тён­ной про­из­во­лом три­ум­ви­ров. Одна­ко ясно, что в целом выра­же­ние ука­зы­ва­ет на воз­вра­ще­ние ста­биль­но­сти и поряд­ка, как бла­го­да­ря окон­ча­нию граж­дан­ской вой­ны, так и бла­го­да­ря рефор­мам, осу­щест­влён­ным во вре­мя пре­бы­ва­ния Окта­ви­а­на (Авгу­ста) в Риме в 29—27 гг. Сло­же­ние Окта­виа­ном экс­тра­ор­ди­нар­ных пол­но­мо­чий в 28—27 гг. было частью это­го про­цес­са, но мало­ве­ро­ят­но, что автор эпи­та­фии под­ра­зу­ме­вал здесь имен­но это.

Это един­ст­вен­ное место, где выра­же­ние rem pub­li­cam res­ti­tue­re несо­мнен­но исполь­зо­ва­но в отно­ше­нии Окта­ви­а­на (Авгу­ста), но такая же тер­ми­но­ло­гия вос­ста­нов­ле­на в пас­са­же, кото­рый име­ет гораздо более непо­сред­ст­вен­ное отно­ше­ние к уре­гу­ли­ро­ва­нию 28—27 гг. Запись в Пре­не­стин­ских фастах о пре­до­став­ле­нии Окта­виа­ну дубо­во­го вен­ка 13 янва­ря 27 г. так­же содер­жит осно­ва­ние для это­го реше­ния. К сожа­ле­нию, сохра­ни­лась толь­ко левая часть над­пи­си, а дли­на стро­ки неиз­вест­на. Обыч­но при­ни­ма­ет­ся вос­ста­нов­ле­ние, впер­вые пред­ло­жен­ное Момм­зе­ном, и запись выглядит так¹²¹:

с.210
Co­ro­no querc[ea, uti su­per ianuam do­mus Imp. Cae­sa­ris]
Augus­ti po­ner[etur, se­na­tus dec­reuit, quod rem pub­li­cam]
p(opu­lo) R(oma­no) rest[it]u[it].

Сенат поста­но­вил, чтобы дубо­вый венок был поме­щён над домом Импе­ра­то­ра Цеза­ря Авгу­ста, пото­му что он вер­нул rem pub­li­cam рим­ско­му наро­ду.

Вос­ста­нов­ле­ние Момм­зе­на осно­ва­но на соб­ст­вен­ном утвер­жде­нии Авгу­ста (RGDA. 34. 1—2, про­ци­ти­ро­ва­но выше) о том, что «В 6-е и 7-е кон­суль­ства… я пере­дал государ­ство из сво­ей вла­сти в рас­по­ря­же­ние сена­та и наро­да рим­ско­го» (in con­su­la­tu sex­to et sep­ti­mo… rem pub­li­cam ex mea po­tes­ta­te in se­nat[us po­pu­li­que Rom]ani [a]rbit­rium transtu­li), и о том, что за эту заслу­гу (quo pro me­ri­to meo) ему были пре­до­став­ле­ны граж­дан­ский венок и дру­гие поче­сти. Это вос­ста­нов­ле­ние неиз­беж­но явля­ет­ся пред­по­ло­жи­тель­ным. Одна­ко аргу­мен­ты, выдви­ну­тые про­тив него Джа­д­жем (см. прим. 113) не бес­спор­ны, и если осталь­ное вос­ста­нов­ле­ние по-преж­не­му может вызы­вать сомне­ния, то парал­лель с новым ауре­ем силь­но под­креп­ля­ет пред­по­ло­же­ние, что запись содер­жа­ла сло­ва [rem pub­li­cam] p. R. rest[it]u[it]. Сло­ва p. R. res­ti­tuit при­сут­ст­ву­ют на леген­де ревер­са аурея. Если, как было пока­за­но выше, исполь­зо­ван­ная здесь фор­му­ли­ров­ка вос­хо­дит к почёт­но­му поста­нов­ле­нию, при­ня­то­му в 28 г. в ответ на пер­вый шаг Авгу­ста по пере­да­че пол­но­мо­чий, то будет прав­до­по­доб­ным пред­по­ло­же­ние, что сенат исполь­зо­вал такую же фор­му­лу в сле­дую­щем году, пре­до­став­ляя Окта­виа­ну поче­сти за завер­ше­ние это­го про­цес­са. Допол­не­ние к это­му гла­го­лу, конеч­но, было иным, чем в пер­вом поста­нов­ле­нии в честь воз­вра­ще­ния le­ges et iura. Посколь­ку Август в «Дея­ни­ях» обо­зна­ча­ет сло­вом rem pub­li­cam то, что было пере­да­но в резуль­та­те все­го это­го про­цес­са, про­ис­хо­див­ше­го в 28 и 27 гг., логич­но сде­лать вывод, что это же выра­же­ние было исполь­зо­ва­но и в поста­нов­ле­нии, кото­рое сенат при­нял после завер­ше­ния про­цес­са пере­да­чи пол­но­мо­чий 13 янва­ря 27 г.

Таким обра­зом, учи­ты­вая леген­ду аурея, есть осно­ва­ния прий­ти к заклю­че­нию, что в Пре­не­стин­ских фастах дей­ст­ви­тель­но утвер­жда­лось, что дубо­вый венок был пре­до­став­лен Окта­виа­ну (Авгу­сту), пото­му что он «воз­вра­тил rem pub­li­cam рим­ско­му наро­ду» и что эта же фор­му­ли­ров­ка исполь­зо­ва­лась в поста­нов­ле­нии сена­та о пре­до­став­ле­нии этой поче­сти, при­ня­том 13 янва­ря 27 г., а воз­мож­но, и в речи, кото­рую Окта­виан про­из­нёс ранее в этот же день. Одна­ко это не даёт нам осно­ва­ний гово­рить в широ­ком смыс­ле о том, что Август утвер­ждал, буд­то вос­ста­но­вил рес­пуб­ли­ку. Фор­му­ли­ров­ку Пре­не­стин­ских фаст сле­ду­ет интер­пре­ти­ро­вать в кон­тек­сте собы­тий 28—27 гг., как пока­за­но выше. Окта­виан утвер­ждал, что «вла­дел всем». В 28—27 гг. он вер­нул рим­ско­му наро­ду то, что при­над­ле­жа­ло ему по пра­ву: его зако­ны и пра­ва, маги­ст­ра­ту­ры, вой­ска и про­вин­ции — сло­вом, rem pub­li­cam, общее вла­де­ние рим­ско­го наро­да.

Окта­виа­ну (Авгу­сту) был пре­до­став­лен дубо­вый, или граж­дан­ский, венок, поме­щён­ный над его две­рью, «за спа­се­ние граж­дан» (ob ciuis se­rua­tos), как пояс­ня­ет сопро­вож­даю­щая его леген­да¹²². с.211 На пер­вый взгляд кажет­ся стран­ным, что эта почесть была сочте­на умест­ной награ­дой за поли­ти­че­ское уре­гу­ли­ро­ва­ние 28—27 гг. Объ­яс­не­ние сле­ду­ет искать в том, что была уста­нов­ле­на тес­ная вза­и­мо­связь меж­ду его победой в войне про­тив Анто­ния и Клео­пат­ры и после­дую­щим сло­же­ни­ем чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий — вза­и­мо­связь, кото­рую мы отме­ча­ли, рас­смат­ри­вая его преды­ду­щие поче­сти как спа­си­те­ля и осво­бо­ди­те­ля (с.184—185). Счи­та­лось, что Окта­виан спас rem pub­li­cam и её граж­дан, отвра­тив угро­зу ино­зем­но­го вла­ды­че­ства. После победы он занял гос­под­ст­ву­ю­щее поло­же­ние, хотя и с все­об­ще­го согла­сия. Чтобы завер­шить своё дело, он дол­жен был поло­жить конец это­му гос­под­ству, воз­вра­тив rem pub­li­cam рим­ско­му наро­ду.

Конеч­но, этим воз­вра­ще­ни­ем, состо­яв­шим­ся 13 янва­ря 27 г., дело не закон­чи­лось. Сам Август в «Дея­ни­ях» (34. 3) при­зна­ёт, что с это­го вре­ме­ни обла­дал пре­вос­ход­ством, хоть и утвер­жда­ет, что оно заклю­ча­лось все­го лишь в авто­ри­те­те (auc­to­ri­tas). Он не упо­ми­на­ет о разде­ле про­вин­ций и про­ис­те­каю­щем из него кон­тро­ле над арми­я­ми. Это ещё не всё: в Риме, Ита­лии и про­вин­ци­ях власть Авгу­ста фак­ти­че­ски была все­про­ни­каю­щей. Неко­то­рым обра­зом это неяв­но при­зна­но в фор­му­ле, кото­рую исполь­зо­вал Август, упо­ми­ная об акте воз­вра­ще­ния. Вме­сто того, чтобы недву­смыс­лен­но заявить, что он воз­вра­тил rem pub­li­cam рим­ско­му наро­ду, Август в «Дея­ни­ях» гово­рит, что пере­дал rem pub­li­cam в рас­по­ря­же­ние (ar­bit­rium) сена­та и наро­да. Если res pub­li­ca нахо­ди­лась в их рас­по­ря­же­нии, то они сво­бод­но мог­ли вве­рить её, пол­но­стью или частич­но, Авгу­сту.

Как пока­зал Мил­лар, совре­мен­ни­ки Авгу­ста пол­но­стью осо­зна­ва­ли, что он явля­ет­ся их пра­ви­те­лем¹²³. Оста­ёт­ся неяс­ным, в какой мере поло­же­ние, зани­мае­мое им впо­след­ст­вии, было осно­ва­но на реше­ни­ях, после­до­вав­ших за актом сло­же­ния пол­но­мо­чий 13 янва­ря 27 г. Воз­мож­но, про­те­сты, про­зву­чав­шие тогда, не каса­лись его поло­же­ния в государ­стве вооб­ще, а затра­ги­ва­ли толь­ко про­вин­ции и армии, так что достиг­ну­тый впо­след­ст­вии ком­про­мисс состо­ял про­сто в том, что Август сохра­нил часть про­вин­ций, пер­во­на­чаль­но сро­ком на десять лет, кото­рый, одна­ко, пери­о­ди­че­ски про­дле­вал­ся до самой его смер­ти. Одна­ко более веро­ят­но, что и про­те­сты, и после­дую­щая дого­во­рён­ность име­ли более широ­кие мас­шта­бы. Поми­мо части про­вин­ций, Август мог так­же при­нять (воз­мож­но, как и про­вин­ции, вре­мен­но) «все­объ­ем­лю­щее попе­че­ние и руко­вод­ство государ­ст­вен­ны­ми дела­ми, нуж­даю­щи­ми­ся в неко­то­ром вни­ма­нии». По край­ней мере, так утвер­жда­ет Дион Кас­сий¹²⁴. В све­те преды­ду­ще­го иссле­до­ва­ния, его свиде­тель­ство вряд ли мож­но при­нять без допол­ни­тель­ных дока­за­тельств. Одна­ко его под­дер­жи­ва­ет совре­мен­ник, с.212 гео­граф Стра­бон, кото­рый пред­по­сы­ла­ет рас­ска­зу о разде­ле про­вин­ций, завер­шаю­ще­му его работу, утвер­жде­ние, что «оте­че­ство» вру­чи­ло Авгу­сту «пер­вое место в управ­ле­нии государ­ст­вом»¹²⁵. Это утвер­жде­ние не сле­ду­ет пони­мать как свиде­тель­ство о долж­но­сти с фор­маль­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми¹²⁶. Одна­ко либо 13 янва­ря, либо на сле­дую­щем заседа­нии сена­та вполне мог­ло быть при­ня­то нефор­маль­ное поста­нов­ле­ние о том, что Авгу­сту пре­до­став­ля­ет­ся пер­вое место в государ­стве и попе­че­ние над re pu­bi­ca¹²⁷.

Глав­ные тези­сы этой ста­тьи мож­но изло­жить так.

Новый аурей, несо­мнен­но, явля­ет­ся под­лин­ным, и его близ­кое сход­ство с кисто­фо­ра­ми PAX свиде­тель­ст­ву­ет о том, что эти два выпус­ка были про­из­веде­ны вме­сте, на одном и том же монет­ном дво­ре в про­вин­ции Азия. На ревер­се аурея, как на изо­бра­же­нии, так и в леген­де, Окта­виан воз­вра­ща­ет рим­ско­му наро­ду его зако­ны и пра­ва, а упо­ми­на­ние на авер­се о его шестом кон­суль­стве (28 г. до н. э.) ясно свиде­тель­ст­ву­ет о том, что это меро­при­я­тие вхо­ди­ло в состав поли­ти­че­ско­го уре­гу­ли­ро­ва­ния, кото­рое он осу­ще­ст­вил в 28—27 гг. Титул li­ber­ta­tis po­pu­li Ro­ma­ni uin­dex, кото­рым Окта­виан назван на кисто­фо­рах PAX, веро­ят­но, содер­жит намёк на воз­вра­ще­ние зако­нов и прав рим­ско­го наро­да и мог быть пре­до­став­лен Авгу­сту поста­нов­ле­ни­ем сена­та в 28 г., при­ня­тым в ответ на это меро­при­я­тие. Леген­да на ревер­се аурея тоже может вос­хо­дить к это­му поста­нов­ле­нию, и, воз­мож­но, изо­бра­же­ние на ревер­се соот­вет­ст­ву­ет ста­туе, уста­нов­ку кото­рой оно пред­у­смат­ри­ва­ло. Вне зави­си­мо­сти от того, вер­на эта гипо­те­за или нет, и аурей, и кисто­фо­ры мож­но счи­тать надёж­ны­ми совре­мен­ны­ми свиде­тель­ства­ми о поли­ти­че­ском уре­гу­ли­ро­ва­нии и о том, как имен­но оно было пред­став­ле­но рим­ско­му обще­ству.

Из дру­гих источ­ни­ков извест­но, что Окта­виан утвер­ждал, что соблюдал зако­ны в своё шестое кон­суль­ство и что в какой-то момент в этом году он объ­явил об отмене тех сво­их преж­них рас­по­ря­же­ний, кото­рые были неза­кон­ны­ми и неспра­вед­ли­вы­ми. Эти меро­при­я­тия мог­ли состав­лять хотя бы часть того, что име­лось в виду под воз­вра­ще­ни­ем зако­нов и прав, уве­ко­ве­чен­ным на аурее. Одна­ко, веро­ят­но, в этой леген­де под­ра­зу­ме­ва­лись и дру­гие реше­ния, такие, как воз­вра­ще­ние пра­ва наро­да сво­бод­но изби­рать маги­ст­ра­тов.

Самый подроб­ный источ­ник о поли­ти­че­ском уре­гу­ли­ро­ва­нии, Дион Кас­сий, пред­став­ля­ет его как еди­ное все­объ­ем­лю­щее заяв­ле­ние об отка­зе от вла­сти, кото­рое Август сде­лал и немед­лен­но взял назад в 27 г. до н. э. Про­ти­во­ре­чи­ем меж­ду этим рас­ска­зом и утвер­жде­ни­ем Авгу­ста в «Дея­ни­ях» (34. 1) о том, что пере­да­ча rei pub­li­cae состо­я­лась «в моё шестое и седь­мое кон­суль­ство», как пра­ви­ло, пре­не­бре­га­ют. Новый аурей свиде­тель­ст­ву­ет о том, что Дион Кас­сий, ради сво­их соб­ст­вен­ных целей, с.213 иска­зил и пред­ста­вил как еди­ный акт то, что было поэтап­ным про­цес­сом, боль­шая часть кото­ро­го про­изо­шла не в 27, а в 28 г. Это поз­во­ля­ет пол­нее оце­нить уре­гу­ли­ро­ва­ние и луч­ше понять, как оно послу­жи­ло для того, чтобы леги­ти­ми­зи­ро­вать режим Авгу­ста и обес­пе­чить ему одоб­ре­ние обще­ства.

Леген­да аурея так­же поз­во­ля­ет более уве­рен­но счи­тать, что Момм­зен пра­виль­но вос­ста­но­вил сло­ва [rem pub­li­cam] p R rest[it]u[it] в лакуне запи­си от 13 янва­ря в Пре­не­стин­ских фастах. Одна­ко это не даёт осно­ва­ний счи­тать, что Август вос­ста­но­вил Рес­пуб­ли­ку или утвер­ждал, буд­то вос­ста­но­вил её.

1. Новый аурей.

2. Дена­рий, око­ло 29—28 гг. до н. э. (RIC. 270).

3. Аурей, 27 г. до н. э.: BMC. 657 (RIC. 277).

4. Кисто­фор, 28 г. до н. э.: Suther­land C. H. V. The Cis­to­pho­ri of Augus­tus. Lon­don, 1970. No. 40 (RIC. 476 = RPC. 2203).

5. Кисто­фор Анто­ния, око­ло 39 г. до н. э.: BMCRR. East. 134 (RPC. 2201).

6. Кисто­фор Анто­ния, око­ло 39 г. до н. э.: BMCRR. East. 135 (RPC 2202).

7. Дена­рий Гая Мария, 13 г. до н. э.: BMC. 107 (RIC. 400).

8. Дена­рий Гая Суль­пи­ция Пла­то­ри­на, 13 г. до н. э.: BMC. 116 (RIC. 407).

9. Деталь над­гроб­но­го памят­ни­ка пре­то­ри­ан­ца (Schä­fer T. Im­pe­rii In­sig­nia: Sel­la Cu­ru­lis und Fas­ces. Zur Rep­rä­sen­ta­tion rö­mi­scher Ma­gistra­te. Mainz. 1989. No. 2). Фото­гра­фия пуб­ли­ку­ет­ся с раз­ре­ше­ния Нацио­наль­но­го Рим­ско­го музея.

10. Чаша Боско­ре­а­ле: Hé­ron de Vil­le­fos­se P. Le tré­sor de Bos­co­rea­le // Mo­nu­ments Eugè­ne Piot. Vol. 5. 1899. Pl. XXXI.

11. Аурей Кос­са Кор­не­лия Лен­ту­ла, веро­ят­но, 12 г. до н. э.: Ver­meu­le C. C. Un aureo augus­teo del ma­gistra­to mo­ne­ta­le Cos­sus Len­tu­lus // Nu­mis­ma­ti­ca. N. s. Vol. 1. 1960. Fig. 2 (RIC. 413).