Письма Марка Туллия Цицерона

199. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Рим

Афи­ны, 6 июля 51 г.

1. Как, я столь­ко раз отправ­лял пись­ма в Рим, а тебе не послал ни одно­го? Теперь я уж луч­ше буду посы­лать их пона­прас­ну, неже­ли поз­во­лю себе не послать пись­ма, когда оно может быть достав­ле­но по назна­че­нию. Во имя судь­бы! толь­ко бы мне не про­дли­ли сро­ка намест­ни­че­ства! Пока ты на месте, при­ми все меры, какие толь­ко мож­но будет при­нять. Нель­зя выра­зить, как мучит меня тос­ка по Риму, с каким трудом я пере­но­шу неле­пость здеш­ней жиз­ни.

2. Мар­целл, нака­зав роз­га­ми жите­ля Кома¹ (если тот и не был долж­ност­ным лицом, то все-таки был транс­па­дан­цем), мне кажет­ся, вызвал него­до­ва­ние у наше­го² не в мень­шей сте­пе­ни, чем у Цеза­ря. Но это его дело.

3. Мне так­же кажет­ся, что Пом­пей навер­ное отпра­вит­ся в Испа­нию³, как тебе, по тво­им сло­вам, ска­зал Варрон⁴. Это­го я совер­шен­но не одоб­ряю; ведь я лег­ко убедил Фео­фа­на⁵ в том, что самое луч­шее — это никуда не уез­жать. Пусть грек насядет на него. Ведь он поль­зу­ет­ся у Пом­пея самым боль­шим авто­ри­те­том.

4. Это пись­мо я отправ­ляю в канун квин­тиль­ских нон, выез­жая из Афин, где я про­был целых десять дней. Помп­тин при­был, а вме­сте с ним и Гней Волу­сий. При­ехал кве­стор⁶. Нет толь­ко тво­е­го Тул­лия⁷. Я рас­по­ла­гаю родос­ски­ми бес­па­луб­ны­ми⁸, пятью мити­лен­ски­ми двух­ряд­ны­ми⁹ и несколь­ки­ми греб­ны­ми суда­ми. О пар­фя­нах мол­чат. Что ждет меня? Да помо­гут мне боги!

5. До сего вре­ме­ни я про­ехал по Гре­ции, встре­чая необы­чай­ное вос­хи­ще­ние; кля­нусь, пока мне не в чем упрек­нуть кого-нибудь из сво­их спут­ни­ков¹⁰. Они, мне кажет­ся, поня­ли мои тре­бо­ва­ния и усло­вия сво­ей поезд­ки; они дей­ст­ви­тель­но слу­жат моей доб­рой сла­ве. Что каса­ет­ся буду­ще­го, то если вер­на извест­ная посло­ви­ца: «Како­ва гос­по­жа…»¹¹, то они, конеч­но, оста­нут­ся преж­ни­ми. Ведь с моей сто­ро­ны они не увидят ни одно­го поступ­ка, кото­рый послу­жил бы им пово­дом для нару­ше­ний. Но если это будет мало помо­гать, то я при­ме­ню бо́льшие стро­го­сти. До сих пор я любе­зен им сво­ей мяг­ко­стью, и, наде­юсь, это при­но­сит неко­то­рую поль­зу. Но этой выдерж­кой, как гово­рят сици­лий­цы, я запас­ся лишь на один год. Поэто­му бей­ся за то, чтобы я не ока­зал­ся опо­зо­рен­ным в слу­чае како­го-нибудь про­дле­ния сро­ка.

6. Воз­вра­ща­юсь теперь к тво­им сове­там. Что каса­ет­ся пре­фек­тов, назна­чае­мых с целью осво­бож­де­ния от обя­зан­но­стей¹², то назначь, кого захо­чешь; я не буду таким чопор­ным, каким был по отно­ше­нию к Аппу­лею¹³. Ксе­но­на я ува­жаю так же, как и ты, и уве­рен, что он пони­ма­ет это. Я чрез­вы­чай­но рас­по­ло­жил в твою поль­зу Патро­на и про­чих дура­ле­ев и, кля­нусь, ты заслу­жил это­го: по сло­вам Гисте­ра, ты напи­сал ему, что на осно­ва­нии пись­ма Патро­на я поза­бо­тил­ся о том деле, — а это было ему очень при­ят­но. Но после того как Патрон обра­тил­ся ко мне с прось­бой пред­ло­жить ваше­му¹⁴ аре­о­па­гу отме­нить гипо­мне­ма­тисм, при­ня­тый при архон­те Поли­хар­ме, — Ксе­но­ну, а затем и само­му Патро­ну пока­за­лось более удоб­ным, чтобы я напи­сал Мем­мию, отпра­вив­ше­му­ся в Мити­ле­ну нака­нуне мое­го при­езда в Афи­ны, и попро­сил его напи­сать сво­им, что это дела­ет­ся с его согла­сия. Ведь Ксе­нон не сомне­вал­ся в том, что про­тив воли Мем­мия он ниче­го не добьет­ся от аре­о­па­ги­тов. Мем­мий, прав­да, отка­зал­ся от построй­ки, но был сер­дит на Патро­на. Я поэто­му обра­тил­ся к нему с тща­тель­но состав­лен­ным пись­мом, копию кото­ро­го тебе посы­лаю¹⁵.

7. Успо­кой, пожа­луй­ста, от мое­го име­ни Пилию. Тебе я ска­жу — ей не гово­ри ниче­го: я полу­чил связ­ку писем, в кото­рой было пись­мо от Пилии. Взял, рас­пе­ча­тал, про­чел. Оно было напи­са­но очень сочув­ст­вен­но¹⁶. Сре­ди писем, полу­чен­ных тобой из Брун­ди­сия, пись­ма от меня не ока­за­лось: они, разу­ме­ет­ся, были отправ­ле­ны тогда, когда я был нездо­ров. Ибо изви­не­ние…¹⁷, тебе не сле­ду­ет при­ни­мать. Поза­боть­ся, чтобы я знал обо всем, но осо­бен­но бере­ги здо­ро­вье.