История Рима от основания города

Книга IV, гл. 32

32. (1) Разо­слав гла­ша­та­ев по все­му горо­ду, дик­та­тор созвал встре­во­жен­ных граж­дан на собра­ние и раз­бра­нил их за то, (2) что малей­шая неуда­ча дела­ет их мало­душ­ны­ми, и за то, что они, хотя поне­сен­ное ими мел­кое пора­же­ние было след­ст­ви­ем не храб­ро­сти вей­ян или тру­со­сти рим­лян, но лишь раздо­ров меж­ду тре­мя пол­ко­во­д­ца­ми, испу­га­лись вей­ян, про­тив­ни­ка, уже шесть раз побеж­ден­но­го, и Фиден — горо­да, кото­рый сда­ва­ли едва ли не чаще, чем оса­жда­ли. (3) И рим­ляне, и непри­я­те­ли, гово­рит он, оста­лись теми же, что были все­гда: столь­ко же у них муже­ства, столь­ко же сил и ору­жие то же, что преж­де; и сам он — тот же дик­та­тор Мамерк Эми­лий, что у Номен­та рас­се­ял вей­ян и фиде­нян вку­пе с фалис­ка­ми⁸¹; (4) и началь­ни­ком кон­ни­цы в бой идет тот же Авл Кор­не­лий, что в минув­шую вой­ну, будучи воен­ным три­бу­ном, на виду у обо­их воинств убил царя вей­ян Лар­та Толум­ния и при­нес туч­ные доспе­хи⁸² в дар хра­му Юпи­те­ра Фере­трия. (5) Пусть же рим­ляне берут­ся за ору­жие, памя­туя о том, что это у них три­ум­фы, у них сня­тые с вра­га доспе­хи, у них победа, а их враг убий­ст­вом послов попрал уста­нов­ле­ния с.205 наро­дов, в мир­ное вре­мя пере­бил посе­лен­цев в Фиде­нах, нару­шил пере­ми­рие и в седь­мой раз на свое несча­стье разо­рвал с Римом. (6) Он, дик­та­тор, вполне уве­рен, что сто­ит толь­ко двум лаге­рям стать друг про­тив дру­га, и осквер­нен­но­му зло­дей­ства­ми непри­я­те­лю уже не при­дет­ся радо­вать­ся позо­ру рим­ско­го вой­ска, а народ рим­ский ура­зу­ме­ет, (7) что государ­ство куда боль­шим обя­за­но тем, кто в тре­тий раз объ­явил его дик­та­то­ром, неже­ли тем, кто за ото­бран­ную им у цен­зо­ров цар­скую власть нало­жил клей­мо на вто­рую его про­шло­год­нюю дик­та­ту­ру. (8) Про­из­не­ся вслед за тем обе­ты, дик­та­тор высту­пил и, при­кры­тый спра­ва гора­ми, а сле­ва Тиб­ром, поста­вил лагерь, не дохо­дя полу­то­ра миль до Фиде­на. (9) Лега­ту Титу Квинк­цию Пуний­цу он при­ка­зал занять в горах и тот скры­тый из виду пере­вал, что в тылу у вра­га.

(10) На сле­дую­щий день, когда этрус­ки, вдох­нов­лен­ные ско­рее удач­ным, чем выиг­ран­ным нака­нуне, сра­же­ни­ем, всту­пи­ли в бой, дик­та­тор чуть-чуть помед­лил, пока раз­вед­чи­ки не донес­ли ему о том, что Квинк­ций вышел к пере­ва­лу неда­ле­ко от фиден­ской кре­по­сти⁸³, и тогда, под­няв зна­ме­на, дви­нул на вра­га стре­ми­тель­ную пехоту, (11) а началь­ни­ку кон­ни­цы не велел всту­пать в бой без при­ка­за: если пона­до­бит­ся помощь кон­ни­цы, он, мол, сам подаст знак. Вот тогда, в деле, пусть не забы­ва­ет про поеди­нок с царем, про туч­ный свой дар Рому­лу и Юпи­те­ру Фере­трию. (12) Полон яро­сти напор леги­о­нов. Пыла­ет нена­ви­стью рим­ля­нин, обзы­ва­ет нече­стив­цем фиде­ня­ни­на, пре­да­те­лем вей­я­ни­на, а их обо­их нару­ши­те­ля­ми пере­ми­рия, зло­дей­ски про­лив­ши­ми кровь послов и запят­нав­ши­ми себя кро­вью посе­лен­цев в сво­ем горо­де, невер­ны­ми союз­ни­ка­ми и тру­са­ми: и делом и сло­вом уто­ля­ет он свою нена­висть.