История Рима от основания города

Книга VI, гл. 20

20. (1) При все­об­щем одоб­ре­нии Мар­ку Ман­лию назна­ча­ют день суда. Когда это свер­ши­лось, про­стой народ спер­ва взвол­но­вал­ся, осо­бен­но как увидел обви­ня­е­мо­го в скорб­ной одеж­де, (2) а с ним — не толь­ко нико­го из пат­ри­ци­ев, но даже из род­ных и близ­ких, даже бра­тьев его Авла и Тита Ман­ли­ев. А ведь до того дня не слу­ча­лось, чтобы в такой беде близ­кие не сме­ни­ли бы одежд: (3) когда бро­си­ли в око­вы Аппия Клав­дия⁶⁵, то и Гай Клав­дий — его про­тив­ник, и весь род Клав­ди­ев был в тра­у­ре. А тут явный сго­вор, чтобы сгу­бить мужа, кото­рый пер­вым из отцов пере­шел к наро­ду.

(4) Что же, когда насту­пил день суда, было постав­ле­но в вину под­суди­мо­му (кро­ме мно­го­люд­ных схо­док, мятеж­ных речей, щед­рот и лож­но­го обли­че­ния), что отно­си­лось бы соб­ст­вен­но к делу о стрем­ле­нии к цар­ской вла­сти? Это­го я не нахо­жу ни у одно­го писа­те­ля. (5) Не сомне­ва­юсь, что обви­не­ния были нема­лы­ми, коль ско­ро замин­ка пле­бе­ев, отсро­чив­шая при­го­вор, про­изо­шла не из-за сути дела, а из-за места⁶⁶, где вер­шил­ся суд. Это надоб­но отме­тить, чтобы зна­ли люди, сколь­кие и какие подви­ги мерз­кая страсть цар­ст­во­вать сво­дит не толь­ко к непри­ят­но­му, но даже к нена­вист­но­му. (6) Гово­рят, он вывел око­ло четы­рех­сот чело­век, за кото­рых он внес отсчи­тан­ные без роста день­ги, чье иму­ще­ство сохра­нил, кого не дал уве­сти в каба­лу по при­го­во­ру. (7) К тому же он не толь­ко пере­чис­лил свои воен­ные награ­ды, но и вынес их для обо­зре­ния: до трид­ца­ти доспе­хов с уби­тых вра­гов, до соро­ка даров от пол­ко­вод­цев, сре­ди кото­рых бро­са­лись в гла­за два вен­ка за взя­тие стен и восемь за спа­се­ние граж­дан⁶⁷. (8) И самих этих граж­дан, спа­сен­ных от вра­гов, при­вел, а отсут­ст­во­вав­ше­го сре­ди них Гая Сер­ви­лия, началь­ни­ка кон­ни­цы, назвал по име­ни. А когда в с.301 сво­ей речи, бли­ста­тель­ной по воз­вы­шен­но­сти пред­ме­та, он стал вспо­ми­нать в сло­вах, под стать самим подви­гам, о том, что совер­шил на войне, то обна­жил грудь, испо­ло­со­ван­ную руб­ца­ми от ран, полу­чен­ных на войне, (9) и поми­нут­но огляды­ва­ясь на Капи­то­лий, при­зы­вал Юпи­те­ра и дру­гих богов в помощь сво­ей судь­бе и молил, чтобы тот дух, какой они вдох­ну­ли в него на бла­го рим­ско­му наро­ду при защи­те Капи­то­лий­ской кре­по­сти, — чтобы тот же дух даро­ва­ли они рим­ско­му наро­ду в реши­тель­ный для него, Ман­лия, час; и он взы­вал ко всем и каж­до­му, чтобы суди­ли его, обо­ротясь к Капи­то­лию и Кре­по­сти, чтобы быть лицом к бес­смерт­ным богам.

(10) Народ созван был по цен­ту­ри­ям на Мар­со­вом поле, и, как толь­ко обви­ня­е­мый, про­сти­рая руки к Капи­то­лию, обра­тил моль­бы от людей к богам, три­бу­нам ста­ло ясно, что, если они не осво­бо­дят взо­ры людей, осы­пан­ных его бла­го­де­я­ни­я­ми, от это­го памят­ни­ка его сла­вы, спра­вед­ли­вые обви­не­ния не най­дут места в их душах. (11) Итак, отсро­чив день суда, назна­чи­ли народ­ное собра­ние в Пете­лин­ской роще за Флу­мен­тан­ски­ми ворота­ми⁶⁸, откуда Капи­то­лий не виден. Там нако­нец обви­не­ние победи­ло, и суд скре­пя серд­це вынес суро­вый при­го­вор, неже­лан­ный даже для судей. (12) (Впро­чем, неко­то­рые гово­рят, буд­то он был осуж­ден дуум­ви­ра­ми⁶⁹, избран­ны­ми для рас­сле­до­ва­ния о пре­ступ­ле­нии про­тив оте­че­ства.) Три­бу­ны сбро­си­ли его с Тар­пей­ской ска­лы: так одно и то же место ста­ло памят­ни­ком и вели­чай­шей сла­вы одно­го чело­ве­ка⁷⁰ и послед­ней его кары. (13) Вдо­ба­вок мерт­во­го обрек­ли на бес­че­стие: во-пер­вых, обще­ст­вен­ное: так как дом его сто­ял там, где теперь храм и двор Моне­ты⁷¹, то пред­ло­же­но было наро­ду, чтобы ни один пат­ри­ций не жил в Кре­по­сти и на Капи­то­лии⁷²; (14) во-вто­рых, родо­вое: реше­ни­ем рода Ман­ли­ев опре­де­ле­но нико­го более не назы­вать Марк Ман­лий.

Такой конец обрел муж, чье имя, родись он не в сво­бод­ном государ­стве, было бы про­слав­ле­но⁷³. (15) Вско­ро­сти, когда опас­но­сти от него уже не было, в наро­де пожа­ле­ли о нем, вспо­ми­ная толь­ко его доб­ле­сти. Даже явив­ша­я­ся вско­ре чума, за отсут­ст­ви­ем дру­гих при­чин для тако­го несча­стья, каза­лась мно­гим карой за казнь Мар­ка Ман­лия: (16) Капи­то­лий осквер­нен кро­вью сво­его спа­си­те­ля, и богам не по серд­цу, что почти у них на гла­зах свер­ше­на казнь того, кто их хра­мы исторг из вра­жьих рук.