Феаг

Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 1 // Философское наследие, т. 112. Академия Наук СССР, Институт философии. М.: Мысль, 1990.
Перевод С. Я. Шейнман-Топштейн.
Примечания А. А. Тахо-Годи. Преамбула А. Ф. Лосева.
Общая редакция А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Греческий текст: Platonis Dialogi secundum Thrasylli tetralogias dispositi ex recognitione C. F. Hermanni, Lipsiae, Teubner, vol. I, 1872.
От ред. сайта: пагинация по Стефану (Этьену) — на левом поле, нумерация глав по Беккеру (?) — в тексте; проставлены нами по тойбнеровскому изданию 1872 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13

Steph. I, p. 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131

«Феаг» всей антич­но­стью при­пи­сы­вал­ся ран­не­му Пла­то­ну. Он был вклю­чен в чис­ло его под­лин­ных сочи­не­ний рито­ром Фра­сил­лом (I в. н. э.), зна­то­ком твор­че­ства Пла­то­на. Тем не менее кри­ти­ка XIX в. реши­тель­но взя­ла под сомне­ние под­лин­ность «Феа­га». Одна­ко вполне веро­ят­но, что перед нами диа­лог еще моло­до­го Пла­то­на. Воз­мож­но так­же, что автор «Феа­га» при­над­ле­жал к пла­то­нов­ской шко­ле или к стои­че­ским пла­то­ни­кам эпо­хи элли­низ­ма, инте­ре­со­вав­шим­ся гада­ни­я­ми, пред­ска­за­ни­я­ми, ман­ти­кой (ср., напр., сочи­не­ния фило­со­фа и писа­те­ля I в. н. э. Плу­тар­ха на эту тему), что нахо­дит отра­же­ние в диа­ло­ге. Но все-таки в первую оче­редь «Феаг» инте­ре­сен как наив­ная попыт­ка разо­брать­ся в «дай­мо­ни­че­ском» фено­мене Сокра­та как осно­ве его фило­со­фии идей и фило­со­фии жиз­ни (см. прим. 24). При­ме­ча­тель­но то, что здесь сокра­тов­ский «дай­мо­ний» ока­зы­ва­ет­ся актив­ной силой, обра­щен­ной на внеш­ний мир, изби­раю­щей для сво­его воздей­ст­вия еди­но­мыш­лен­ни­ков Сокра­та и наде­ля­ю­щей их осо­бен­ной силой фило­соф­ст­во­ва­ния.

В диа­ло­ге участ­ву­ют Сократ, Демо­док (см.: Демо­док) и сын послед­не­го Феаг. Демо­док, бога­тый земле­вла­де­лец, в «Апо­ло­гии Сокра­та» упо­ми­на­ет­ся как отец двух бра­тьев, Пара­ла и Феа­га, близ­ких к Сокра­ту. Демо­док при­сут­ст­во­вал на суде во вре­мя заклю­чи­тель­ной речи Сокра­та. Зани­мав­ший неко­гда важ­ные долж­но­сти, теперь он стар (он стар­ше Сокра­та) и живет на покое под Афи­на­ми. Заботясь о вос­пи­та­нии сво­его сына Феа­га, Демо­док при­был с ним в Афи­ны в поис­ках уче­но­го софи­ста. Он встре­ча­ет на доро­ге Сокра­та и заво­дит с ним бесе­ду в надеж­де на доб­рый совет. Они уеди­ня­ют­ся в пор­ти­ке Зев­са Осво­бо­ди­те­ля (см. прим. 2). Феаг ока­зы­ва­ет­ся так увле­чен Сокра­том и сведе­ни­я­ми о его гении («дай­моне»), помо­гаю­щем пре­успеть его слу­ша­те­лям, что готов идти в обу­че­ние толь­ко к это­му уди­ви­тель­но­му чело­ве­ку. Одна­ко, по сло­вам Сокра­та, гений, спо­соб­ст­вуя одним, обде­ля­ет сво­им вни­ма­ни­ем дру­гих, и сила гения, умно­жая муд­рость под­лин­ных уче­ни­ков, лиша­ет сво­ей помо­щи неспо­соб­ных к фило­со­фии. Феаг готов под­верг­нуть испы­та­нию свою судь­бу.

Дей­ст­вие диа­ло­га про­ис­хо­дит, види­мо, меж­ду 410 и 406 гг. (см. прим. 29).

Феаг упо­ми­на­ет­ся сре­ди слу­ша­те­лей и дру­зей Сокра­та в «Апо­ло­гии Сокра­та» (33e) наряду со сво­им бра­том Пара­лом, а так­же Кри­то­бу­лом, Эсхи­ном, Пла­то­ном, Апол­ло­до­ром. В Государ­стве VI 496c Сократ, бесе­дуя с Адиман­том, бра­том Пла­то­на, о тех, кто достой­ным обра­зом зани­ма­ет­ся фило­со­фи­ей, вспо­ми­на­ет, в част­но­сти, Феа­га, у кото­ро­го, одна­ко, «все реши­тель­но укло­ни­лось к тому, чтобы отпасть от фило­со­фии» из-за его увле­че­ния дела­ми государ­ства. Прав­да, сла­бое здо­ро­вье поме­ша­ло Феа­гу про­явить себя в поли­ти­ке. Умер Феаг, по-види­мо­му, как раз в дни про­цес­са над Сокра­том.

Демо­док, Сократ, Феаг

1. St. I,
121
Демо­док. Мне необ­хо­ди­мо было бы пого­во­рить с тобой наедине1, мой Сократ, если у тебя есть вре­мя; и если ты не слиш­ком занят, то ради меня уде­ли вре­мя беседе.

Сократ. Но я и так сво­бо­ден, в осо­бен­но­сти же если я тебе нужен. И если ты хочешь мне что-то ска­зать, ничто это­му не пре­пят­ст­ву­ет.

Демо­док. Не жела­ешь ли прой­ти со мной отсюда в пор­тик Зев­са Осво­бо­ди­те­ля?2

Сократ. Как тебе угод­но.

bДемо­док. Пой­дем же. Послу­шай, Сократ, все рож­ден­ные суще­ства созда­ны, по-види­мо­му, на один лад — и рас­те­ния, под­ни­маю­щи­е­ся из зем­ли, и живот­ные, в том чис­ле чело­век3. В отно­ше­нии рас­те­ний нам, зем­ле­паш­цам, лег­че все­го пред­у­смот­реть все, что необ­хо­ди­мо для их роста и для самой посад­ки: после того как поса­жен­ное рас­те­ние полу­ча­ет жизнь, начи­на­ет­ся дли­тель­ный, труд­ный и тяж­кий уход за рост­ком. Похо­же, что нечто подоб­ное cпро­ис­хо­дит и с чело­ве­ком. Я наблюдаю это на при­ме­ре моих соб­ст­вен­ных дел и пере­но­шу сей при­мер на все осталь­ное: ведь появ­ле­ние на свет это­го вот мое­го сына — назвать ли это порож­де­ни­ем или созда­ни­ем — осу­ще­ст­ви­лось весь­ма лег­ко, вос­пи­тать же его — труд­ное дело, ибо я нахо­жусь в посто­ян­ном за него стра­хе. Мож­но было бы упо­мя­нуть еще о мно­гом, но и та страсть, коя сей­час им вла­де­ет, очень меня пуга­ет; страсть эту нель­зя назвать низ­мен­ной, одна­ко в ней таит­ся вели­кий риск: ведь он, мой Сократ, гово­рит, что жаж­дет стать муд­рым. dМне кажет­ся, его сби­ва­ют с тол­ку неко­то­рые его сверст­ни­ки и зем­ля­ки: посе­тив сто­ли­цу, они при­по­ми­на­ют услы­шан­ные там речи, а он им завиду­ет и уже дав­но доку­ча­ет мне, тре­буя, чтобы я поду­мал о нем и запла­тил день­ги кому-либо из софи­стов, кото­рый сде­лал бы его муд­рым4. Меня же мень­ше все­го заботят день­ги, но боюсь, что там, куда ему не тер­пит­ся отпра­вить­ся, 122он под­вергнет себя нема­лой опас­но­сти. До сих пор я удер­жи­вал его уве­ща­ни­я­ми; но посколь­ку далее удер­жать его я не в силах, пола­гаю, что луч­ше все­го будет усту­пить ему, ина­че, посто­ян­но обща­ясь с кем-то без мое­го ведо­ма, он может погиб­нуть. Вот поче­му я и явил­ся сей­час сюда, чтобы отдать его в обу­че­ние кому-либо из тех, кто поль­зу­ет­ся сла­вой софи­стов. Ты же в доб­рый час нам попал­ся навстре­чу, ибо как раз с тобой мне весь­ма жела­тель­но посо­ве­то­вать­ся о том, что́ я наме­рен пред­при­нять. И если ты спо­со­бен извлечь совет из того, что сей­час от меня услы­шал, ты можешь и дол­жен мне его дать.

2. bСократ. Поис­ти­не, Демо­док, гово­рят, что совет — это свя­тая вещь5. И если он свят во вся­ком ином деле, то уж тем более в том, о кото­ром ты сей­час со мною сове­ту­ешь­ся: ведь нет ниче­го более боже­ст­вен­но­го в реше­ни­ях людей, чем то, что каса­ет­ся вос­пи­та­ния — само­го ли чело­ве­ка или чле­нов его семьи. Но сна­ча­ла нам надо с тобой дого­во­рить­ся, как имен­но мы опре­де­лим, о чем мы сове­ту­ем­ся, дабы не выхо­ди­ло, что я часто разу­мею одно, cты же — дру­гое, и потом, зай­дя черес­чур дале­ко в беседе, мы не пока­за­лись бы сами себе смеш­ны­ми — и я, даю­щий тебе сове­ты, и ты, их выслу­ши­ваю­щий, — пото­му что ни по одно­му вопро­су не при­дем к согла­сию.

Демо­док. Мне кажет­ся, ты прав, Сократ, и посту­пить надо имен­но так.

Сократ. Да, я прав, но не вполне: кое-что — совсем немно­гое — я изме­ню. Мне пред­став­ля­ет­ся, что юно­ша этот жаж­дет не того, что мы пред­по­ла­га­ем, но совсем дру­го­го, dи тогда мы ока­жем­ся еще боль­ши­ми чуда­ка­ми, дер­жа совет не о том. Поэто­му, дума­ет­ся мне, самым пра­виль­ным будет начать с него само­го, выспро­сив у него, чего же имен­но он жела­ет.

Демо­док. По-види­мо­му, луч­ше все­го сде­лать так, как ты пред­ла­га­ешь.

3. Сократ. Ска­жи же мне, как зву­чит пре­крас­ное имя юно­ши? Как мне к нему обра­щать­ся?

Демо­док. Его имя Феаг, мой Сократ.

Путь к зна­нию и муд­ро­сти

Сократ. Кра­си­вое имя дал ты, Демо­док, сыну и бла­го­че­сти­вое6. Ска­жи же нам, Феаг: ты утвер­жда­ешь, eчто хочешь стать муд­рым, и дове­ря­ешь тво­е­му отцу избрать чело­ве­ка, обще­ние с кото­рым сде­ла­ло бы тебя таким?

Феаг. Да.

Сократ. Назы­ва­ешь ли ты муд­ры­ми людей, знаю­щих свое дело или не знаю­щих?

Феаг. Конеч­но, знаю­щих.

Сократ. Что же, раз­ве не обу­чил тебя отец тому, чему обу­ча­ют­ся здесь все осталь­ные сыно­вья бла­го­род­ных роди­те­лей, — гра­мо­те, игре на кифа­ре, борь­бе и дру­гим видам гим­на­сти­че­ских состя­за­ний?7

Феаг. Обу­чил, конеч­но.

Сократ. Зна­чит, ты счи­та­ешь, 123что тебе недо­ста­ет како­го-то зна­ния, о кото­ром тво­е­му отцу подо­ба­ло бы для тебя поза­бо­тить­ся?

Феаг. Да, я так счи­таю.

Сократ. Какое же это зна­ние? Ска­жи и нам, чтобы мы суме­ли тебе помочь.

Феаг. Отец мой это зна­ет, Сократ, ибо я часто ему о том гово­рил, но он умыш­лен­но уве­ря­ет тебя, буд­то не зна­ет, чего я хочу. Подоб­ным же обра­зом он и мне пре­пят­ст­ву­ет, не желая отдать меня нико­му в обу­че­ние.

Сократ. Но ведь то, что ты рань­ше ему гово­рил, было ска­за­но слов­но бы bбез свиде­те­лей; теперь же возь­ми меня в свиде­те­ли и перед лицом это­го свиде­те­ля изло­жи, что это за пре­муд­рость, к кото­рой ты так стре­мишь­ся? Напри­мер, если бы ты стре­мил­ся к той, что поз­во­ля­ет людям стать корм­чи­ми на кораб­лях, и я задал бы тебе вопрос: «Мой Феаг, в какой муд­ро­сти ты нуж­да­ешь­ся и из-за чего упре­ка­ешь отца, буд­то он не жела­ет отдать тебя в обу­че­ние людям, от кото­рых бы ты ее пере­нял?» — что бы ты мне на это отве­тил? Как бы ты эту муд­рость назвал? Не искус­ст­вом ли корабле­вож­де­ния?

Феаг. Да, так.

Сократ. А если бы ты упре­кал отца за неже­ла­ние сде­лать тебя искус­ным cв пре­муд­ро­сти управ­ле­ния колес­ни­ца­ми, а я бы спро­сил, что это за пре­муд­рость, коей ты жаж­дешь, как бы ты мне ее назвал? Не искус­ст­вом ли управ­ле­ния лошадь­ми?

Феаг. Да.

Сократ. Ну а та муд­рость, к кото­рой ты ныне стре­мишь­ся, безы­мян­на или же у нее есть какое-то имя?8

Феаг. Думаю, что, конеч­но, есть.

4. Сократ. А тебе извест­на толь­ко она сама, без назва­ния, или же и ее имя?

Феаг. Конеч­но же и ее имя.

Сократ. Что ж это за имя? Ска­жи.

Феаг. Но какое иное имя, Сократ, dмож­но ей дать, кро­ме име­ни муд­ро­сти?

Сократ. Одна­ко ведь и управ­ле­ние колес­ни­ца­ми — это муд­рость? Или тебе кажет­ся, что это — неве­же­ство?

Феаг. Нет, мне так не кажет­ся.

Сократ. Зна­чит, это муд­рость?

Феаг. Да.

Сократ. А к чему мы ее при­ме­ня­ем? Не к тому ли, чтобы знать, как сле­ду­ет пра­вить упряж­кой лоша­дей?

Феаг. Да, имен­но к это­му.

Сократ. Зна­чит, и искус­ство корабле­вож­де­ния — это муд­рость?

Феаг. Мне кажет­ся, да.

Сократ. Не та ли это муд­рость, что помо­га­ет нам водить кораб­ли?

Феаг. Имен­но та.

Сократ. Ну а ты какой жаж­дешь муд­ро­сти? Чем уме­ем мы с ее помо­щью eуправ­лять?

Феаг. Мне кажет­ся, людь­ми.

Сократ. Боль­ны­ми людь­ми?

Феаг. Разу­ме­ет­ся, нет.

Сократ. Ведь это было бы вра­чеб­ным искус­ст­вом, не так ли?

Феаг. Да.

Сократ. Тогда эта твоя муд­рость помо­жет нам управ­лять хоро­вым пени­ем?

Феаг. Нет.

Сократ. Она была бы в этом слу­чае искус­ст­вом муси­че­ским, да?

Феаг. Несо­мнен­но.

Сократ. Но зна­чит, мы с ее помо­щью смо­жем управ­лять гим­на­ста­ми?

Феаг. Нет.

Сократ. Это было бы ведь искус­ст­вом гим­на­сти­ки?

Феаг. Да.

Сократ. Каки­ми, одна­ко, людь­ми и чем зани­маю­щи­ми­ся помо­га­ет она управ­лять? Попы­тай­ся объ­яс­нить это так, как я тебе объ­яс­нял перед этим.

124Феаг. Мне кажет­ся, она помо­га­ет управ­лять граж­да­на­ми.

Сократ. Но ведь сре­ди граж­дан есть и боль­ные?

Феаг. Да, но я не толь­ко их имею в виду, а и всех осталь­ных граж­дан.

Сократ. Кажет­ся, я пони­маю, о каком искус­стве ты гово­ришь. Пола­гаю, ты име­ешь в виду не то, бла­го­да­ря кото­ро­му мы уме­ем управ­лять жне­ца­ми, сбор­щи­ка­ми пло­дов, ого­род­ни­ка­ми, сея­те­ля­ми и моло­тиль­щи­ка­ми: ведь всем этим мы управ­ля­ем с помо­щью искус­ства зем­леде­лия, не так ли?

Феаг. Да, так.

Сократ. Это так­же и не то искус­ство, с помо­щью кото­ро­го мы уме­ем управ­лять bвсе­ми пиль­щи­ка­ми, кре­пиль­щи­ка­ми, стро­галь­щи­ка­ми и рез­чи­ка­ми, ибо это было бы плот­ни­чье искус­ство, не так ли?9

Феаг. Да.

Сократ. Но, быть может, ты гово­ришь о той муд­ро­сти, что помо­га­ет управ­лять и все­ми назван­ны­ми масте­ра­ми — зем­ледель­ца­ми, плот­ни­ка­ми, а так­же все­ми ремес­лен­ни­ка­ми, вме­сте взя­ты­ми, и вдо­ба­вок еще част­ны­ми лица­ми — муж­чи­на­ми и жен­щи­на­ми?

Феаг. Да, мой Сократ, имен­но об этой муд­ро­сти я дав­но уже поры­ва­юсь ска­зать.

5. Сократ. А можешь ли ты мне отве­тить: Эгисф, умерт­вив­ший Ага­мем­но­на cв Арго­се10, управ­лял теми людь­ми, о ком ты гово­ришь, — все­ми ремес­лен­ни­ка­ми, а так­же част­ны­ми лица­ми — муж­чи­на­ми и жен­щи­на­ми — или кем-то дру­гим?

Феаг. Нет, имен­но эти­ми лица­ми.

Сократ. Далее, Пелей, сын Эака, раз­ве не таки­ми же людь­ми управ­лял во Фтии?11

Феаг. Таки­ми.

Сократ. А о Пери­ан­дре, сыне Кип­се­ла, став­шем пра­ви­те­лем в Корин­фе, ты слы­хи­вал?12

Феаг. Да, конеч­но.

Сократ. Раз­ве он не подоб­ны­ми же людь­ми управ­лял в сво­ем горо­де?

dФеаг. Да, подоб­ны­ми.

Сократ. Ну а Архе­лай, сын Пер­дик­ки, тот, что недав­но был пра­ви­те­лем Македо­нии?13 Раз­ве ты не счи­та­ешь, что и он управ­лял таки­ми же лица­ми?

Феаг. Да, счи­таю.

Сократ. А Гип­пий, сын Писи­стра­та, пра­вив­ший в нашем горо­де14, кем, пола­га­ешь ты, управ­лял? Не теми ли самы­ми?

Феаг. Конеч­но же, теми.

Сократ. А не ска­жешь ли ты мне, какое про­зви­ще носят Бакид, а так­же Сибил­ла и наш сооте­че­ст­вен­ник Амфи­лит?15

Феаг. Какое же иное, мой Сократ, как не про­зви­ще вещих?

eСократ. Ты вер­но ска­зал. Но попы­тай­ся мне так­же отве­тить, какое имя полу­чи­ли по свой­ству сво­ей вла­сти Гип­пий и Пери­андр?

Феаг. Мне кажет­ся, имя тира­нов16. Ино­го и не мог­ло быть.

Сократ. Зна­чит, вся­кий, кто стре­мит­ся пра­вить все­ми людь­ми государ­ства, стре­мит­ся тем самым к подоб­ной вла­сти над ними — тира­ни­че­ской — и явля­ет­ся не кем иным, как тира­ном?

Феаг. Это оче­вид­но.

Сократ. Ну а ты сам не стре­мишь­ся ли к такой вла­сти?

Феаг. Из ска­зан­но­го мною выхо­дит, что да.

Сократ. Несчаст­ный, зна­чит, стре­мясь стать нашим тира­ном, ты дав­но уже попре­ка­ешь 125сво­его отца за то, что он не посы­ла­ет тебя к како­му-нибудь настав­ни­ку в тира­нии? А ты, Демо­док, не стыд­но ли тебе, дав­но знаю­ще­му, к чему он стре­мит­ся, и име­ю­ще­му воз­мож­ность, послав его в обу­че­ние, сде­лать масте­ром той пре­муд­ро­сти, кото­рой он жаж­дет, — не стыд­но ли тебе отка­зы­вать ему в его прось­бе? Но теперь, как видишь, он в моем при­сут­ст­вии тебя обви­нил; давай же посо­ве­ту­ем­ся вме­сте — ты и я, к кому его надо отпра­вить и чья беседа помо­жет ему стать искус­ным тира­ном.

bДемо­док. Да, мой Сократ, кля­нусь Зев­сом, давай посо­ве­ту­ем­ся, ибо мне кажет­ся, что дело это тре­бу­ет серь­ез­но­го обсуж­де­ния.

6. Сократ. Постой, доб­рей­ший мой! Порас­спро­сим преж­де как сле­ду­ет его само­го.

Демо­док. Спра­ши­вай же.

Сократ. Что, если мы обра­тим­ся к Еври­пиду, Феаг? Ведь Еври­пид где-то гово­рит:


Муд­ры тира­ны от обще­нья с муд­ры­ми17.

Пред­ставь, кто-нибудь спро­сил бы Еври­пида: «Ска­жи, Еври­пид, в обще­нии с каки­ми муд­ре­ца­ми ста­но­вят­ся муд­ры­ми cтира­ны?» Ведь если бы он ска­зал, что


Муд­ры кре­стьяне от обще­нья с муд­ры­ми,

и мы спро­си­ли бы его: «Муд­ры­ми — в чем?» — как бы он нам отве­тил? Не в чем ином, ска­зал бы он, как в зем­леде­лии?

Феаг. Да, не в чем ином, толь­ко в этом.

Сократ. Ну а если бы он ска­зал:


Ведь пова­ра муд­ры в обще­ньи с муд­ры­ми,

и мы спро­си­ли бы его: «Муд­ры­ми — в чем?» — как отве­тил бы он нам на это? «В повар­ском искус­стве!» Не так ли?

dФеаг. Да.

Сократ. Ну а если бы он ска­зал:


Муд­ры гим­на­сты от обще­нья с муд­ры­ми,

и мы спро­си­ли бы его: «Муд­ры­ми — в чем?» — раз­ве не ска­зал бы он, что в гим­на­сти­ке?

Феаг. Да.

Сократ. А коли он ска­зал, что


Муд­ры тира­ны от обще­нья с муд­ры­ми,

и мы спра­ши­ва­ем его: «О каких муд­ре­цах ты гово­ришь, Еври­пид?» — что может он нам отве­тить? О чем здесь идет речь?

Феаг. Но, кля­нусь Зев­сом, я не знаю.

Сократ. Хочешь ли, я ска­жу тебе?

Феаг. Да, если тебе угод­но.

Сократ. Это та муд­рость, кото­рая, как ска­зал Ана­кре­онт, была ведо­ма Кал­ли­кри­те18. Раз­ве ты не зна­ешь эту пес­ню?

Феаг. Конеч­но, знаю.

Сократ. Что же, ты жаж­дешь обще­ния с таким мужем, кото­рый был бы сото­ва­ри­щем по муд­ро­сти Кал­ли­кри­те, eдоче­ри Киа­ны, и «знал бы все, что свя­за­но с тира­ни­ей», как гово­рит о ней поэт? Это ли тебе нуж­но, чтобы стать тира­ном — нашим и горо­да?

Феаг. Ты уже дав­но, Сократ, вышу­чи­ва­ешь меня и насме­ха­ешь­ся.

Сократ. Как? Раз­ве ты гово­ришь, что жаж­дешь не той пре­муд­ро­сти, с помо­щью кото­рой мог бы управ­лять все­ми сограж­да­на­ми? А ведь, зани­ма­ясь этим, ты был бы не кем иным, как тира­ном.

Феаг. Думаю, я мог бы поже­лать стать тира­ном, и луч­ше все­го над все­ми людь­ми, а если это невоз­мож­но, то 126над их боль­шин­ст­вом. Да ведь, пожа­луй, и ты, и все осталь­ные хоте­ли бы это­го, а еще более — стать бога­ми… Но я ска­зал, что стрем­люсь не к это­му.

Сократ. Одна­ко что же это такое, к чему ты стре­мишь­ся? Раз­ве ты не гово­рил, что жаж­дешь управ­лять сво­и­ми сограж­да­на­ми?

Феаг. Но не силой, не так, как пра­вят тира­ны, а с доб­ро­воль­но­го согла­сия граж­дан, как посту­па­ли и дру­гие слав­ные мужи наше­го горо­да.

Сократ. Ты разу­ме­ешь, как Феми­стокл, Перикл или Кимон19 либо дру­гие мужи, иску­шен­ные в делах государ­ст­вен­но­го прав­ле­ния?

Феаг. Да, кля­нусь Зев­сом, я гово­рю о них.

7. Сократ. Ну а если бы ты жаж­дал умуд­рить­ся в вер­хо­вой езде, bто к кому, дума­ешь ты, надо было бы тебе обра­тить­ся, чтобы стать искус­ным наезд­ни­ком? Раз­ве не к масте­рам вер­хо­вой езды?

Феаг. Да, к ним, кля­нусь Зев­сом.

Сократ. Зна­чит, ты обра­тишь­ся к людям, све­ду­щим в вер­хо­вой езде, име­ю­щим лоша­дей и посто­ян­но поль­зу­ю­щим­ся ими — и сво­и­ми, и мно­ги­ми чужи­ми?

Феаг. Ясно, что к ним.

Сократ. Ну а если бы ты поже­лал стать уме­лым в мета­нии копья? Как ты счи­та­ешь, раз­ве не к копье­ме­та­те­лям пошел бы ты, чтобы стать искус­ным в этом деле, — к людям, вла­де­ю­щим копья­ми и посто­ян­но поль­зу­ю­щим­ся ими — сво­и­ми, а так­же cи мно­ги­ми чужи­ми?

Феаг. Думаю, ты прав.

Сократ. Ска­жи же мне: если ты жела­ешь стать искус­ным в деле государ­ст­вен­но­го прав­ле­ния, раз­ве, по тво­е­му разу­ме­нию, тебе надо отпра­вить­ся в поис­ках этой муд­ро­сти к кому-то дру­го­му, а не к тем государ­ст­вен­ным мужам, что иску­ше­ны в поли­ти­ке и при­вык­ли управ­лять и сво­им горо­дом, и мно­ги­ми дру­ги­ми, имея свя­зи как с эллин­ски­ми, так и с вар­вар­ски­ми государ­ства­ми?20 Неуже­ли ты дума­ешь, что ста­нешь муд­рым в их искус­стве, обща­ясь не с ними сами­ми, а с каки­ми-то дру­ги­ми людь­ми?

Феаг. Но я слы­шал, Сократ, от людей, буд­то dты гово­ришь в сво­их беседах, что сыно­вья этих государ­ст­вен­ных мужей ничуть не луч­ше, чем сыно­вья сапож­ни­ков21. И мне кажет­ся, ты здесь в выс­шей сте­пе­ни прав, насколь­ко я могу об этом судить. Зна­чит, я был бы весь­ма нера­зу­мен, если бы счи­тал, что кто-то из них может пере­дать мне свою муд­рость, коль ско­ро он ничем не ока­зал­ся поле­зен род­но­му сыну — если толь­ко вооб­ще он мог в этом отно­ше­нии быть полез­ным кому-либо из людей.

8. Сократ. В таком слу­чае, достой­ней­ший мой, что бы ты сде­лал сам, если бы перед тобой после рож­де­ния сына вста­ла эта зада­ча? eЕсли бы он гово­рил тебе, что жаж­дет стать хоро­шим живо­пис­цем, и упре­кал тебя, сво­его отца, в том, что ты не жела­ешь на это тра­тить­ся, а сам в то же вре­мя ни в грош не ста­вил бы масте­ров живо­пи­си и не желал бы у них учить­ся? Или, стре­мясь стать флей­ти­стом, пре­зи­рал бы таких масте­ров либо кифа­ри­стов, коли хотел бы стать кифа­ри­стом? Знал бы ты, как ему помочь и к кому его послать, если бы он не поже­лал у них обу­чать­ся?

Феаг. Кля­нусь Зев­сом, нет.

Сократ. А теперь, посту­пая точ­но так же по отно­ше­нию к сво­е­му 127отцу, ты удив­ля­ешь­ся и коришь его, когда он не зна­ет, что с тобой делать и к кому тебя посы­лать? Что, если мы опре­де­лим тебя к кому-либо из достой­ных афи­нян, све­ду­щих в делах государ­ства, кото­рый зани­мал­ся бы с тобою даром? Тогда ты и денег бы не потра­тил и обрел гораздо бо́льшую сла­ву в гла­зах боль­шин­ства людей, чем если бы общал­ся с кем-то дру­гим.

Феаг. За чем же дело ста­ло, Сократ? Раз­ве ты не при­над­ле­жишь к достой­ней­шим людям? Если ты поже­ла­ешь со мной зани­мать­ся, я буду дово­лен и не ста­ну искать нико­го дру­го­го.

bСократ. Что это ты гово­ришь, Феаг?

9. Демо­док. Он гово­рит совсем непло­хо, Сократ, и мне его сло­ва по душе. Я не пред­став­ляю себе боль­шей уда­чи, чем если бы он удо­воль­ст­во­вал­ся тво­им обще­ст­вом и ты сам поже­лал бы с ним общать­ся. Я даже стес­ня­юсь ска­зать, насколь­ко мне это желан­но. Но про­шу вас обо­их — тебя, чтобы ты согла­сил­ся на это обще­ние, и тебя, мой сын, чтобы ты не искал ника­ко­го ино­го обще­ства, кро­ме Сокра­то­ва. Этим вы изба­ви­те меня от мно­гих ужас­ных cзабот. Я ведь очень боюсь, как бы он не свя­зал­ся с кем-то дру­гим, кто мог бы его раз­вра­тить.

Феаг. Так не бой­ся же за меня теперь, отец, если толь­ко ты в состо­я­нии убедить Сокра­та, чтобы он при­нял меня в обу­че­ние.

Демо­док. Ты гово­ришь пре­крас­но. Сократ, теперь моя речь к тебе: я готов, гово­ря крат­ко, пре­до­ста­вить тебе и себя, и все мне самое близ­кое — одним сло­вом, все, в чем ты нуж­да­ешь­ся, если ты будешь мил с Феа­гом и обла­го­де­тель­ст­ву­ешь dего насколь­ко смо­жешь.

10. Сократ. Я не удив­ля­юсь тво­е­му стрем­ле­нию, Демо­док, коль ско­ро ты счи­та­ешь, что он извле­чет бла­го­да­ря мне боль­шую поль­зу; ведь я не знаю, к чему бы здра­во­мыс­ля­щий чело­век мог при­ло­жить боль­шее усер­дие, чем к тому, чтобы сде­лать сво­его сына сколь воз­мож­но луч­шим. Одна­ко я весь­ма див­люсь, с чего ты взду­мал, буд­то я более тебя спо­со­бен помочь тво­е­му сыну стать достой­ным граж­да­ни­ном, а так­же поче­му он сам счи­та­ет меня более спо­соб­ным помочь ему, чем тебя. Ведь ты, eпреж­де все­го, стар­ше меня; затем, ты уже отправ­лял мно­же­ство самых высо­ких государ­ст­вен­ных долж­но­стей сре­ди афи­нян и поль­зу­ешь­ся высо­ким поче­том как сре­ди сво­их зем­ля­ков-ана­ги­рас­с­цев22, так и — не мень­шим — сре­ди про­чих афин­ских граж­дан. Во мне же никто из вас не мог бы усмот­реть ниче­го подоб­но­го. Поэто­му если наш Феаг пре­не­бре­га­ет обще­ни­ем с государ­ст­вен­ны­ми мужа­ми и ищет дру­гих людей, объ­яв­ля­ю­щих, что они могут обу­чать юно­шей, то есть ведь и Про­дик Кеос­ский, и Гор­гий из Леон­тин, 128и Пол-акра­ган­тец23, да и мно­гие дру­гие, настоль­ко муд­рые, что они, при­хо­дя в горо­да, убеж­да­ют бла­го­род­ней­ших сре­ди юно­шей, да и самых бога­тых (несмот­ря на то что у тех есть пол­ная воз­мож­ность даром общать­ся с кем угод­но из их сограж­дан), — убеж­да­ют их, оста­вив преж­ние зна­ком­ства, бесе­до­вать с ними и вдо­ба­вок доло­жить к это­му весь­ма нема­лые день­ги да еще и свою бла­го­дар­ность. Было бы есте­ствен­но, если бы ты и твой сын избра­ли кого-нибудь из них; ко мне же обра­щать­ся с такой прось­бой не bподо­ба­ет: я ведь не знаю ни одной из этих счаст­ли­вых и пре­крас­ных наук, хоть и желал бы. И я все­гда утвер­ждаю, что, как гово­рит­ся, я пол­ный неуч во всем, кро­ме раз­ве одной совсем неболь­шой нау­ки — нау­ки люб­ви. В этой же нау­ке я заяв­ляю себя более искус­ным, чем кто бы то ни было из людей — как про­шлых вре­мен, так и нынеш­них.

Феаг. Ты видишь, отец? Мне кажет­ся, Сократ не очень-то готов пока со мной зани­мать­ся, хотя я с моей сто­ро­ны готов, cлишь бы он поже­лал. Но он гово­рит нам это шутя. Я ведь знаю сво­их сверст­ни­ков и людей несколь­ко стар­ше­го воз­рас­та, кото­рые до обще­ния с ним ниче­го собой не пред­став­ля­ли, а после того, как у него поучи­лись, за весь­ма малый срок пока­за­ли себя луч­ши­ми людь­ми, чем те, в срав­не­нии с кем они ранее были хуже.

Сократ. А зна­ешь ли ты, в чем тут дело, сын Демо­до­ка?

Феаг. Да, кля­нусь Зев­сом, ибо, если ты поже­ла­ешь, и я смо­гу стать таким, как они.

«Дай­мо­ни­он (гений) Сокра­та»

11. Сократ. Нет, мой милый, dты не зна­ешь, как это быва­ет на деле; но я рас­ска­жу тебе. Бла­го­да­ря боже­ст­вен­ной судь­бе с ран­не­го дет­ства мне сопут­ст­ву­ет некий гений — это голос, кото­рый, когда он мне слы­шит­ся, все­гда, что бы я ни соби­рал­ся делать, ука­зы­ва­ет мне отсту­пить­ся, но нико­гда ни к чему меня не побуж­да­ет. И если, когда кто-нибудь из моих дру­зей сове­ту­ет­ся со мной, мне слы­шит­ся этот голос, он точ­но таким же обра­зом пред­у­преж­да­ет меня и не раз­ре­ша­ет дей­ст­во­вать24. Я могу вам пред­ста­вить тому свиде­те­лей. Вы зна­е­те ведь того кра­сав­ца Хар­мида, сына Глав­ко­на; eодна­жды он сове­то­вал­ся со мной, сто­ит ли ему про­бе­жать риста­ли­ще в Немее25. И не успел он начать гово­рить о сво­ем жела­нии состя­зать­ся, как я услы­шал голос и стал удер­жи­вать его от это­го наме­ре­ния таки­ми сло­ва­ми: «Когда ты гово­рил, — ска­зал я, — мне послы­шал­ся голос мое­го гения: тебе не сле­ду­ет состя­зать­ся». «Быть может, — отве­чал он, — голос ука­зы­ва­ет тебе, что я не одер­жу победу? Но даже если я не ста­ну победи­те­лем, я исполь­зую вре­мя для упраж­не­ния». Как он ска­зал, так и сде­лал. Сто­ит послу­шать его рас­сказ о том, чем для него 129эти упраж­не­ния кон­чи­лись. А если жела­е­те, спро­си­те Кли­то­ма­ха, бра­та Тимар­ха, что ска­зал ему Тимарх, когда вопре­ки веще­му голо­су пошел на смерть он и бегун Еватл26, при­няв­ший его — бег­ле­ца. Ска­жет вам Кли­то­мах, что тот ему гово­рил…

Феаг. Что?

Сократ. «Мой Кли­то­мах, мне пред­сто­ит вот сей­час уме­реть, пото­му что я не захо­тел послу­шать Сокра­та». А поче­му так ска­зал Тимарх? Я объ­яс­ню. Одна­жды во вре­мя пира под­ня­лись со сво­его bместа Тимарх и Филе­мон, сын Филе­мо­нида, с наме­ре­ни­ем убить Никия, сына Герос­ка­манд­ра27. Об этом замыс­ле было ведо­мо лишь им дво­им, но Тимарх, вста­вая, мне мол­вил: «Ну как, Сократ? Вы про­дол­жай­те пить, мне же нуж­но идти. Я при­ду попоз­же, если встре­чу уда­чу». А мне в это вре­мя был голос, и я ему отве­чал: «Ни в коем слу­чае не вста­вай! Мой гений пода­ет мне обыч­ный знак». И он остал­ся. Но по про­ше­ст­вии неко­то­ро­го вре­ме­ни он сно­ва вско­чил, чтоб идти, cгово­ря: «Я все же иду, Сократ». И сно­ва мне послы­шал­ся голос, и я опять заста­вил его остать­ся. В тре­тий раз, желая скрыть это от меня, он встал, не гово­ря мне ни сло­ва, тай­ком, выждав, когда я был занят дру­ги­ми мыс­ля­ми. И так он уда­лил­ся и выпол­нил то, из-за чего дол­жен был потом уме­реть. Пото­му-то он и ска­зал сво­е­му бра­ту то, что я пере­дал вам сей­час — мол, он умрет отто­го, что мне не пове­рил. А еще вы може­те услы­шать от мно­гих участ­ни­ков сици­лий­ско­го дела, что́ я ска­зал dпо пово­ду гибе­ли вой­ска28. Но дела, слу­чив­ши­е­ся когда-то, мож­но узнать от свиде­те­лей; вы же име­е­те воз­мож­ность испы­тать мое зна­ме­ние в насто­я­щем — зна­чит ли оно что-то в дей­ст­ви­тель­но­сти. Ведь оно яви­лось мне при выступ­ле­нии в поход кра­сав­ца Сан­ни­о­на, а вою­ет он теперь вме­сте с Фра­сил­лом29 про­тив Ионии и Эфе­са. И я думаю, что он либо умрет, либо испы­та­ет дру­гую смерт­ную муку, да и за все осталь­ное вой­ско я опа­са­юсь.

12. eВсе это я ска­зал тебе к тому, что вели­кая сила это­го боже­ст­вен­но­го зна­ме­ния рас­про­стра­ня­ет­ся и на тех людей, что посто­ян­но со мною обща­ют­ся. Ведь мно­гим эта сила про­ти­вит­ся, и для таких от бесед со мной нет ника­кой поль­зы, ибо и я не в силах с ними общать­ся. Мно­гим же она не пре­пят­ст­ву­ет про­во­дить со мной вре­мя, но они из это­го не извле­ка­ют ника­кой поль­зы. А те, кому сила мое­го гения помо­га­ет со мною общать­ся, — их и ты зна­ешь — дела­ют очень быст­ро успе­хи. И опять-таки из этих зани­маю­щих­ся с успе­хом одни полу­ча­ют проч­ную и 130посто­ян­ную поль­зу, а мно­гие дру­гие, пока они со мной, уди­ви­тель­но пре­успе­ва­ют, когда же отхо­дят от меня, сно­ва ста­но­вят­ся похо­жи­ми на всех про­чих. Так слу­чи­лось, напри­мер, с Ари­сти­дом, сыном Лиси­ма­ха, Ари­сти­до­ва сына: обща­ясь со мной, он сде­лал за корот­кое вре­мя весь­ма боль­шие успе­хи; но потом он отпра­вил­ся в какой-то поход и вышел на судах в море; когда же он воз­вра­тил­ся, то застал в беседе со мной Фукидида, сына Меле­сия, Фукидидо­ва сына30, bа Фукидид этот нака­нуне был раз­дра­жен про­тив меня из-за како­го-то раз­го­во­ра. Ари­стид, увидев меня, поздо­ро­вал­ся и, побе­се­до­вав со мною о том о сем, гово­рит: «А ведь я слы­шал, Сократ, что Фукидид зано­сит­ся перед тобою и бра­нит тебя, слов­но он что-то собой пред­став­ля­ет». «Но так оно и есть», — гово­рю я. «Как, — отве­ча­ет, — невдо­мек ему раз­ве, что́ он был за жал­кая душон­ка рань­ше, чем стал бли­зок с тобой?» «Види­мо, нет, — гово­рю я, — кля­нусь бога­ми!» «Но и сам-то я, — гово­рит он, — ока­зал­ся сме­шон, Сократ!» «Поче­му же так?» — cспра­ши­ваю. «Да пото­му, что до мое­го отплы­тия я был спо­со­бен раз­го­ва­ри­вать с любым чело­ве­ком и пока­зы­вал себя не худ­шим собе­сед­ни­ком, чем кто бы то ни было дру­гой, а пото­му и гнал­ся за обще­ст­вом самых тон­ких людей; теперь же я, напро­тив, избе­гаю обра­зо­ван­ных людей, лишь толь­ко учую, что они тако­вы: настоль­ко сове­щусь я соб­ст­вен­ной ник­чем­но­сти». «А сра­зу ли, — спра­ши­ваю я, — поки­ну­ла тебя эта спо­соб­ность или посте­пен­но?» «Посте­пен­но», — отве­ча­ет он. «Ну а когда она была при тебе, — спро­сил я, — dты имел ее бла­го­да­ря заня­ти­ям со мной или по какой-то дру­гой при­чине?» «Ска­жу тебе, мой Сократ, — отве­чал он, — неве­ро­ят­ную вещь, одна­ко истин­ную, кля­нусь бога­ми! Ведь, как ты зна­ешь сам, я от тебя совсем ниче­му не научил­ся; но я делал успе­хи, когда нахо­дил­ся вме­сте с тобой и даже если был с тобой не в одном и том же поме­ще­нии, а все­го лишь в одном с тобой доме; а еще более пре­успе­вал я, когда нахо­дил­ся с тобой в одном поме­ще­нии, и уже гораздо боль­ше, каза­лось мне, когда, нахо­дясь с тобой в одной ком­на­те, я смот­рел на тебя, гово­ря­ще­го, а не глядел в это вре­мя eв сто­ро­ну; самые же вели­кие и мно­го­чис­лен­ные успе­хи сопут­ст­во­ва­ли мне, когда, сидя рядом с тобою, я тес­но к тебе при­ка­сал­ся. Теперь же, — заклю­чил он, — вся эта спо­соб­ность изли­лась из меня прочь».

13. Вот, мой Феаг, с чем сопря­же­но обще­ние со мной. Если боже­ству будет угод­но, ты добьешь­ся весь­ма боль­ших успе­хов, и быст­ро, если же нет, то — нет. Так что смот­ри, не без­опас­нее ли тебе учить­ся у кого-либо из тех, кто сами вла­де­ют поль­зой, при­но­си­мой ими людям, чем у меня, где все это под­вер­же­но слу­чаю.

Феаг. А по-мое­му, Сократ, 131нам надо посту­пить таким обра­зом: давай испы­та­ем тво­е­го гения, обща­ясь друг с дру­гом; и если он будет к нам бла­го­скло­нен, тем луч­ше. Если же нет, мы тот­час же тогда посо­ве­ту­ем­ся, что нам делать: обра­тить­ся ли к дру­го­му чело­ве­ку или же попы­тать­ся уми­ло­сти­вить явля­ю­ще­е­ся тебе боже­ство моль­ба­ми, жерт­во­при­но­ше­ни­я­ми и все­ми сред­ства­ми, ука­зан­ны­ми про­ри­ца­те­ля­ми.

Демо­док. Боль­ше не воз­ра­жай, мой Сократ, на сло­ва маль­чи­ка: хоро­шо ведь ска­зал Феаг.

Сократ. Что ж, если вам пред­став­ля­ет­ся это вер­ным, так и посту­пим.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Пого­во­рить с тобой наедине: в ориг. ἰδιολο­γέσασ­θαι — гла­гол, не употреб­ляв­ший­ся в атти­че­ской про­зе, но отно­ся­щий­ся к более позд­не­му вре­ме­ни.
  • 2Пор­тик Зев­са Осво­бо­ди­те­ля (Элев­те­рия) нахо­дил­ся в севе­ро-запад­ном пред­ме­стье Афин, Кера­ми­ке. Демо­док, види­мо, при­был в Афи­ны через Дипи­лон­ские ворота (может быть, из Пирея), отде­ляв­шие внеш­ний (за пре­де­ла­ми город­ских стен) Кера­мик (где была рас­по­ло­же­на Ака­де­мия Пла­то­на) от внут­рен­не­го (в самом горо­де), где рядом с пор­ти­ком Зев­са как раз и состо­я­лась встре­ча Демо­до­ка и Сокра­та.
  • 3Срав­ни­вая чело­ве­ка с рас­те­ни­ем, Демо­док аргу­мен­ти­ру­ет свою мысль в сокра­ти­че­ском духе: с помо­щью про­стей­ше­го при­ме­ра, зна­ко­мо­го ему как зем­ледель­цу. Ср. сопо­став­ле­ние непра­виль­но вос­пи­ты­вае­мо­го ребен­ка с кри­вым дере­вом в Про­та­го­ре 325d (см. так­же Кри­тон, прим. 9).
  • 4Фило­со­фы-софи­сты обу­ча­ли моло­дежь за боль­шие день­ги (см.: Апо­ло­гия Сокра­та, прим. 9). Посколь­ку назва­ние «софист» про­ис­хо­дит в древ­не­греч. от σο­φός, т. е. «муд­рый», вполне понят­но, поче­му Феаг, желая стать муд­рым, хочет обра­тить­ся к софи­стам. Об име­ни «софист» см.: Про­та­гор, прим. 13.
  • 5Схо­ли­аст (древ­ний ком­мен­та­тор) назы­ва­ет это выра­же­ние «пого­вор­кой» и ссы­ла­ет­ся на то, что комедио­граф Ари­сто­фан при­во­дит ее в «Амфи­а­рае» (p. 287 Her­mann).
  • 6Феаг (Θεάγης) — букв.: почи­таю­щий боже­ство (θεός — бог, ἅζο­μαι, ἅζω — почи­таю, бла­го­го­вею).
  • 7См.: Кри­тон, прим. 13.
  • 8Теперь Сократ начи­на­ет бесе­до­вать с Феа­гом, поль­зу­ясь сво­им посто­ян­ным мето­дом вопро­сов и отве­тов, т. е. тем, что Пла­тон назы­ва­ет диа­лек­ти­кой (см. так­же: Апо­ло­гия Сокра­та, прим. 24). Как обыч­но, Сократ хочет уста­но­вить общее, родо­вое поня­тие — в дан­ном слу­чае общее поня­тие муд­ро­сти — в его отли­чии от част­ных про­яв­ле­ний. Ср. рас­суж­де­ние в «Пире» о поня­тии люб­ви и твор­че­ства (205b—d).
  • 9См.: Кри­тон, прим. 9.
  • 10Эгисф, сын Фие­ста (см.: Кра­тил, прим. 22) из цар­ско­го рода Тан­та­лидов, всту­пил в связь с Кли­тем­не­строй, супру­гой сво­его двою­род­но­го бра­та Ага­мем­но­на и, убив его с ее помо­щью, захва­тил власть в Мике­нах, где и пра­вил семь лет, пока не был убит Оре­стом, сыном Ага­мем­но­на.
  • 11Пелей, сын Эака и Энде­иды, внук Зев­са и отец Ахил­ла, — герой, участ­во­вав­ший в похо­де арго­нав­тов. Обыч­но изо­бра­жа­ет­ся пре­ста­ре­лым супру­гом мор­ской боги­ни Фети­ды. Вла­де­ния его нахо­дят­ся во Фтии — в Фес­са­лии на севе­ре Гре­ции.
  • 12Пери­андр из Корин­фа (ок. 660 — ок. 585) счи­тал­ся в Гре­ции одним из семи муд­ре­цов (см.: Гип­пий боль­ший, прим. 2). Одна­ко, по неко­то­рым свиде­тель­ствам, вме­сто него зна­чит­ся Мисон (см.: Про­та­гор, прим. 57). Пери­ан­дру при­пи­сы­ва­ли изре­че­ние: «Забота — все», или «Преж­де все­го — забота».
  • 13Архе­лай (? — 399), сын македон­ско­го царя Пер­дик­ки II и рабы­ни (см.: Эли­ан. Пест­рые рас­ска­зы / Пер. С. Поля­ко­вой. М.; Л., 1963, XII 43), был дес­потом и вме­сте с тем покро­ви­те­лем искусств. При его дво­ре жили поэты, музы­кан­ты и худож­ни­ки. Там нахо­дил­ся, в част­но­сти, в послед­ние годы жиз­ни зна­ме­ни­тый гре­че­ский тра­гик Еври­пид (480—406), кото­рый был вынуж­ден в 408 г. уехать из Афин. В Македо­нии он напи­сал тра­гедии «Ифи­ге­ния в Авлиде» и «Вак­хан­ки». При­гла­шал Архе­лай и Сокра­та, но тот отка­зал­ся (как отка­зал­ся он и от ана­ло­гич­ных пред­ло­же­ний Ско­па­са Кран­нон­ско­го (Фес­са­лия) и Еври­ло­ха Ларис­ско­го). Архе­лай был убит в 399 г.
  • 14Гип­пий, сын афин­ско­го тира­на Писи­стра­та, после смер­ти отца уна­сле­до­вал власть в Афи­нах вме­сте с бра­том Гип­пар­хом. Вынуж­ден был поки­нуть Атти­ку, когда туда вторг­лись спар­тан­цы во гла­ве с царем Клео­ме­ном.
  • 15Бакид — попу­ляр­ный про­ри­ца­тель из Бео­тии (имя его Βά­κις свя­за­но, види­мо, с гла­го­лом βά­ζω — вещать; ср. так­же лат. va­tes — про­ри­ца­тель, поэт, наде­лен­ный осо­бым вдох­но­ве­ни­ем). В VI в., во вре­ме­на Писи­стра­та и его пре­ем­ни­ков, был изве­стен так­же Бакидов сбор­ник про­ри­ца­ний. Геро­дот с боль­шим дове­ри­ем отно­сил­ся к про­ри­ца­ни­ям Бакида (VIII 20, 77, 96). Сибил­ла, или Сивил­ла, леген­дар­ная про­ри­ца­тель­ни­ца, дочь Зев­са, по пре­да­нию, оби­та­ла в Дель­фах. Имя ее ста­ло нари­ца­тель­ным для жен­щин, яко­бы наде­лен­ных боже­ст­вен­ным даром про­ро­че­ства. До Пла­то­на дошли сведе­ния о сивил­ле Эритрей­ской — Геро­фи­ле, жене или сест­ре бога Апол­ло­на (см.: Кра­тил, прим. 59). Наи­бо­лее зна­ме­ни­тые ора­ку­лы Апол­ло­на были в Трое, Кла­ро­се, Коло­фоне, Дель­фах и на Дело­се. Вер­ги­лию извест­на сивил­ла Кум­ская в Ита­лии, кото­рую отож­дествля­ли с Эритрей­ской. В «Эне­иде» Вер­ги­лия (пес­ня VI) она про­ро­че­ст­ву­ет Энею вели­кое буду­щее. Все­го древ­ние зна­ли десять Сивилл. Суще­ст­ву­ют так назы­вае­мые Сивил­ли­ны кни­ги — 14 книг (IX и X не дошли) про­ри­ца­ний и изре­че­ний элли­ни­сти­че­ско­го вре­ме­ни (Si­byl­li­ni­sche Weis­sa­gun­gen. Ur­text und Über­set­zung / Ed. A. Kur­fess. Mün­chen, 1951). Амфи­лит, пред­ска­за­тель из Акар­на­нии, дол­го жил в Афи­нах. О его пред­ска­за­нии Писи­стра­ту см. у Геро­до­та I 62 // Исто­рия. В 9 кн. / Пер. и прим. Г. А. Стра­та­нов­ско­го. Л., 1972. См. так­же: Алки­ви­ад I, прим. 10.
  • 16Опре­де­ле­ние типов вла­сти (все­го пять) и их видов дает Ари­сто­тель (Поли­ти­ка IV 4, 1291b 15—8, 1295a 24). В тира­нии он выде­ля­ет три вида. Пер­вые два осно­ва­ны на законе и доб­ро­воль­ном при­зна­нии вла­сти, кото­рая по суще­ству сво­е­му дес­по­тич­на, тре­тий про­ти­во­ре­чит жела­нию граж­дан и соот­вет­ст­ву­ет неогра­ни­чен­ной абсо­лют­ной монар­хии. Пла­тон в «Государ­стве» рас­смат­ри­ва­ет четы­ре глав­ных типа вла­сти и про­ме­жу­точ­ные ее фор­мы (VIII 544a—e). См.: Государ­ство, кн. VIII, прим. 3—12.
  • 17Пер. С. Я. Шей­н­ман-Топ­ш­тейн. Сти­хи, при­пи­сы­вае­мые Пла­то­ном Еври­пиду (см. прим. 13) не толь­ко здесь, но и в «Государ­стве» (VIII 568b), есть и у Софок­ла (ок. 496—406): fr. 13 N. — Sn. О том, что подоб­ные сти­хи име­лись у Еври­пида, свиде­тель­ст­ву­ют антич­ные ком­мен­та­то­ры (p. 357 Her­mann). Одна­ко сре­ди дошед­ших до нас фраг­мен­тов Еври­пида их нет.
  • 18Ана­кре­онт (VI в.), древ­не­гре­че­ский поэт из Ионии (Малая Азия, г. Теос), вос­пе­вал лег­кую, веч­но новую любовь, кото­рая пре­бы­ва­ет с поэтом вплоть до ста­ро­сти. О собра­нии фраг­мен­тов Ана­кре­он­та и их пере­во­дах на рус­ский язык см.: Федр, прим. 15. См. так­же: Гип­парх, прим. 1. О Кал­ли­кри­те, доче­ри Киа­ны, в дошед­ших фраг­мен­тах Ана­кре­он­та не гово­рит­ся.
  • 19Феми­стокл (ок. 525 — ок. 460), сын Нео­к­ла, афин­ский государ­ст­вен­ный дея­тель и пол­ко­во­дец, был гла­вой пар­тии ради­ка­лов в гре­ко-пер­сид­ской войне. Он создал силь­ный мор­ской флот, укре­пил Афи­ны, осно­вал гавань Пирей (493), раз­бил при Сала­мине мощ­ный флот пер­сов (см.: Менек­сен, прим. 26). Умер в изгна­нии (см.: Гор­гий, прим. 73). Перикл (ок. 469—429), сын Ксан­тип­па, зна­ме­ни­тый афин­ский государ­ст­вен­ный дея­тель и пол­ко­во­дец, гла­ва пар­тии демо­кра­тов, спо­соб­ст­во­вал воен­но­му и куль­тур­но­му воз­вы­ше­нию Афин. При нем Акро­поль при­нял свой клас­си­че­ский вид, а вре­мя его прав­ле­ния в Афи­нах, сла­вя­ще­е­ся сво­им искус­ст­вом и теат­ром, назы­ва­ет­ся «веком Перик­ла». Умер от чумы в Афи­нах в нача­ле Пело­пон­нес­ской вой­ны (см.: Плу­тарх. Перикл // Срав­ни­тель­ные жиз­не­опи­са­ния. Т. 1—2. М., 1961—1963. Т. 1; см. так­же: Алки­ви­ад II, прим. 1; Менек­сен, прим. 8, 10 и 11; Гор­гий, прим. 69). Кимон (ок. 504—449), сын Миль­ти­а­да (см.: Гор­гий, прим. 56), вид­ный афин­ский государ­ст­вен­ный дея­тель и пол­ко­во­дец вре­ме­ни гре­ко-пер­сид­ской вой­ны (см.: Менек­сен, прим. 28), был одним из осно­ва­те­лей мор­ско­го сою­за гре­че­ских поли­сов во гла­ве с Афи­на­ми. См. так­же: Гор­гий, прим. 72.
  • 20Гре­ки назы­ва­ли всех неэл­ли­нов, гово­ря­щих на чуж­дом гре­кам язы­ке, вар­ва­ра­ми. Послед­ним, как счи­та­лось, был свой­ст­вен низ­кий куль­тур­ный уро­вень, на чем и осно­вы­ва­лось пред­став­ле­ние о есте­ствен­ном гос­под­стве гре­ков над вар­ва­ра­ми (ср. «Ифи­ге­нию в Авлиде» Еври­пида, где геро­и­ня про­из­но­сит моно­лог, про­слав­ля­ю­щий гре­ков перед лицом вар­ва­ров — тро­ян­цев: «Грек — цари, а вар­вар — гни­ся! Непри­лич­но гнуть­ся гре­кам перед вар­ва­ром на троне», 1400 сл., пер. И. Ф. Аннен­ско­го). Заме­тим, что и для егип­тян, счи­тав­ших себя «древ­ней­шим наро­дом на све­те» (Геро­дот II 2), дру­гие наро­ды, гово­ря­щие на сво­ем язы­ке, тоже были вар­ва­ра­ми (там же II 158). Такую же пози­цию зани­ма­ли потом и рим­ляне по отно­ше­нию к наро­дам, с кото­ры­ми вое­ва­ли. Но в даль­ней­шем, асси­ми­ли­ро­вав заво­е­ван­ных вар­ва­ров, рим­ляне назы­ва­ли так глав­ным обра­зом диких, не поко­рив­ших­ся их силе гер­ман­цев.
  • 21Ср. Менон 93b—94e, где гово­рит­ся, что доб­лест­ные люди (Перикл и Фукидид) могут дать сво­им сыно­вьям пре­крас­ное обра­зо­ва­ние, но доб­ро­де­те­ли научить их не могут; а так­же Про­та­гор 328c, где гово­рит­ся, что сыно­вья бла­го­род­ных отцов зача­стую отнюдь не похо­жи на сво­их роди­те­лей. См. так­же: Кри­тон, прим. 13.
  • 22Из этих слов вид­но, что Демо­док про­ис­хо­дит из Ана­ги­ры, кото­рую схо­ли­аст отно­сит к дему (окру­гу) Эан­ти­да (p. 288 Her­mann).
  • 23О Про­ди­ке и Гор­гии см.: Апо­ло­гия Сокра­та, прим. 9. Пол-акра­ган­тец (из Акра­ган­та, или Агри­ген­та) — уче­ник Гор­гия вме­сте с Пери­к­лом и Исо­кра­том (см.: Евти­дем, прим. 58), одно из дей­ст­ву­ю­щих лиц диа­ло­га «Гор­гий».
  • 24См.: Апо­ло­гия Сокра­та, прим. 34. О воздей­ст­вии гения не толь­ко на само­го Сокра­та, но и на его дру­зей гово­рит­ся толь­ко в «Феа­ге».
  • 25Хар­мид, сын Глав­ко­на, дядя Пла­то­на, был бра­том его мате­ри Перик­ти­о­ны. Ему посвя­щен диа­лог «Хар­мид». Немея — доли­на в обла­сти Арго­лида на юге Гре­ции (п-ов Пело­пон­нес), где нахо­ди­лось свя­ти­ли­ще Немей­ско­го Зев­са и где Геракл, по пре­да­нию, убил немей­ско­го льва. Здесь устра­и­ва­лись обще­гре­че­ские Немей­ские игры, участ­ни­ки кото­рых состя­за­лись в муси­че­ском мастер­стве, пении гим­нов, риста­нии, гим­на­сти­ке. Награ­дой слу­жил, по одним сведе­ни­ям, олив­ко­вый венок из свя­щен­ной рощи Зев­са, по дру­гим — венок из листьев сель­де­рея. Гре­ки люби­ли аро­мат и зелень сель­де­рея, укро­па, пет­руш­ки. Народ­ные пес­ни (Poe­tae me­li­ci grae­ci / Ed. D. Pa­ge. Ox­ford, 1962. Car­mi­na 852, 1, 2) и гре­че­ская лири­ка (Сафо) вос­пе­ва­ли их наряду с фиал­кой и розой (Fr. 191 L. — P.). О сель­де­рее упо­ми­на­ет Пин­дар (Nem. IV 88 Snell — Maeh­ler), кото­рый посвя­тил послед­нюю из четы­рех книг сво­их «Од» победи­те­лям на Немей­ских играх. См. так­же: Пин­дар. Вак­хи­лид. Оды. Фраг­мен­ты / Изда­ние под­гото­вил М. Л. Гас­па­ров. М., 1980.
  • 26О Кли­то­ма­хе, Тимар­хе и Еват­ле дру­гих сведе­ний нет.
  • 27О Филе­моне, сыне Филе­мо­нида, и Никии, сыне Герос­ка­манд­ра, дру­гих сведе­ний нет.
  • 28Сици­лий­ское дело, или экс­пе­ди­ция (415—413), — один из дра­ма­ти­че­ских эпи­зо­дов Пело­пон­нес­ской вой­ны (см.: Менек­сен, прим. 31). Афин­ский флот из 134 кораб­лей был отправ­лен для захва­та Сици­лии и Южной Ита­лии, чтобы нане­сти урон Спар­те. Несмот­ря на победу у стен Сира­куз, афин­ский флот был оса­жден в гава­ни спар­тан­ски­ми кораб­ля­ми (кото­ры­ми коман­до­вал Гилипп) и их союз­ни­ка­ми, объ­еди­нив­ши­ми­ся с Сира­ку­за­ми и дру­ги­ми горо­да­ми Сици­лии. Афин­ским вои­нам, а их было око­ло 40 тыс., при­шлось отсту­пать сушей, где они, отби­ва­ясь от вра­гов, уми­ра­ли от голо­да и жаж­ды. Почти все вои­ны были пере­би­ты или захва­че­ны в плен и про­да­ны в раб­ство. Стра­те­ги Никий (см.: Лахет, прим. 2) и Демо­сфен, про­явив­шие боль­шую самоот­вер­жен­ность и храб­рость, были при­го­во­ре­ны к смер­ти и лиши­ли себя жиз­ни нака­нуне каз­ни (см.: Плу­тарх. Никий // Срав­ни­тель­ные жиз­не­опи­са­ния. Т. 2. Подроб­нее об этих собы­ти­ях см.: Фукидид. Исто­рия, кн. VI—VII). См. так­же.: Лахет, прим. 30 и 33.
  • 29О Сан­ни­оне дру­гих сведе­ний нет. Фра­силл, афин­ский пол­ко­во­дец, выдви­нул­ся в 411 г. как защит­ник демо­кра­тии. В 410—409 гг. отбил наступ­ле­ние спар­тан­цев на Афи­ны, но в Ионии (Малая Азия) потер­пел пора­же­ние. Он один из деся­ти стра­те­гов — участ­ни­ков мор­ско­го сра­же­ния при Арги­нуз­ских ост­ро­вах; был каз­нен в чис­ле дру­гих шести стра­те­гов, вер­нув­ших­ся после победы в Афи­ны (подроб­нее см.: Апо­ло­гия Сокра­та, прим. 36). Так как Сокра­ту еще не извест­на печаль­ная судь­ба Фра­сил­ла, мож­но пред­по­ла­гать, что дей­ст­вие диа­ло­га про­ис­хо­дит меж­ду 410 и 406 гг. См. так­же: Аксиох, прим. 22.
  • 30Ари­стид, сын Лиси­ма­ха (см.: Лахет, прим. 1), дру­га и това­ри­ща отца Сокра­та (см.: Лахет 180e), был вну­ком Ари­сти­да, вид­но­го пол­ко­во­д­ца и государ­ст­вен­но­го дея­те­ля эпо­хи гре­ко-пер­сид­ских войн, про­слав­лен­но­го за бес­ко­ры­стие, спра­вед­ли­вость и скром­ность (см.: Плу­тарх. Ари­стид // Срав­ни­тель­ные жиз­не­опи­са­ния. Т. 1; см. так­же: Менек­сен, прим. 27). Фукидид, сын Меле­сия (см.: Лахет, прим. 3), гла­ва ари­сто­кра­ти­че­ской пар­тии, слыв­ший в свое вре­мя чело­ве­ком неза­пят­нан­ной репу­та­ции, был вну­ком Фукидида, извест­но­го пол­ко­во­д­ца и ора­то­ра (см.: Лахет, прим. 7). Вну­ки, одна­ко, вполне зауряд­ные люди, ничем не похо­ди­ли на сво­их зна­ме­ни­тых дедов. Ари­стид и Фукидид вме­сте с сыно­вья­ми Перик­ла и Феми­сток­ла — дей­ст­ву­ю­щие лица диа­ло­га «Менон». На их при­ме­ре Пла­тон пока­зы­ва­ет, что хоро­шее обра­зо­ва­ние, полу­чен­ное от роди­те­лей, не дела­ет чело­ве­ка доб­лест­ным (см.: Менон 93b—94e, а так­же прим. 35 и 38). Харак­тер­но, что ник­чем­ность Ари­сти­да и Фукидида слу­жи­ла пре­пят­ст­ви­ем воздей­ст­вию на них даже Сокра­та и его веще­го голо­са. Сле­до­ва­тель­но, дей­ст­вен­ность гения Сокра­та зави­сит от спо­соб­но­стей и мораль­ных качеств обу­чаю­ще­го­ся (см. пре­ам­бу­лу, с. 702).
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1364004323 1364004404 1364004409 1450040000 1450050000 1450060000