Дж. М. Барри

Fides в «Гражданской войне» Юлия Цезаря:
Исследование римской политической идеологии конца республиканской эпохи

Barry J. M. Fides in Julius Caesar’s Bellum Civile: A Study in Roman Political Ideology at the Close of the Republican Era. Dissertation submitted to the Faculty of the Graduate School of the University of Maryland, College Park, in partial fulfillment of the requirements for the degree of Doctor of Philosophy. 2005.
Перевод с англ. О. В. Любимовой.

с.438

При­ло­же­ние II

Fi­des Лаби­е­на в VIII кни­ге «Галль­ской вой­ны»


Посту­пок Тита Лаби­е­на, быв­ше­го лега­та Цеза­ря, по отно­ше­нию к атре­ба­ту Ком­мию, опи­сан­ный в BG. VIII. 23, иллю­ст­ри­ру­ет зна­че­ние fi­dei в Риме и поз­во­ля­ет нам луч­ше понять роль fi­dei в «Граж­дан­ской войне». Кро­ме того, он под­креп­ля­ет общее и идео­ло­ги­че­ское изо­бра­же­ние пом­пе­ян­цев в «Граж­дан­ской войне» как людей, лишён­ных fi­dei. Ком­мий был кельт­ским ари­сто­кра­том, мно­гим обя­зан­ным Цеза­рю и его покро­ви­тель­ству. Цезарь пишет (BG. IV. 21), что после поко­ре­ния арте­ба­тов он сде­лал Ком­мия их царём ввиду его доб­ле­сти (vir­tus) и рас­суди­тель­но­сти (con­si­lium), а так­же пре­дан­но­сти себе1. Ком­мий откры­то работал как рим­ский агент (BG. IV. 21). Посколь­ку он обла­дал вли­я­ни­ем (auc­to­ri­tas) сре­ди бри­тан­ских кель­тов, Цезарь отпра­вил его на ост­ров перед пер­вым сво­им втор­же­ни­ем, чтобы он попы­тал­ся убедить сво­их бри­тан­ских дру­зей поло­жить­ся на fi­dem рим­ско­го наро­да (ut po­pu­li Ro­ma­ni fi­dem se­quan­tur). Но спу­стя несколь­ко лет, до и во вре­мя вос­ста­ния Вер­цин­ге­то­ри­га, Ком­мий начал работать про­тив Рима. Учи­ты­вая полу­чен­ные им бла­го­де­я­ния и ока­зан­ное ему дове­рие, Рим и Цезарь, несо­мнен­но, рас­смат­ри­ва­ли изме­ну Ком­мия как гру­бое нару­ше­ние fi­dei2.

с.439 В BG. VIII. 23 Гир­ций (автор VIII кни­ги) воз­вра­ща­ет­ся к эпи­зо­ду с уча­сти­ем Лаби­е­на и Ком­мия, про­изо­шед­ше­му, когда обна­ру­жи­лись пре­да­тель­ские интри­ги Ком­мия. Узнав, что Ком­мий гото­вит заго­вор и работа­ет про­тив Цеза­ря, Лаби­ен решил, что его мож­но уни­что­жить, не навле­кая на Рим обви­не­ния в веро­лом­стве (per­fi­dia)3. Лаби­ен воз­на­ме­рил­ся убить Ком­мия под пред­ло­гом пере­го­во­ров. Осу­щест­вле­ние это­го убий­ства было пору­че­но рим­ля­ни­ну Гаю Волу­зе­ну Квад­ра­ту (qui eum per si­mu­la­tio­nem col­lo­qui cu­ra­ret in­ter­fi­cien­dum). Гир­ций не сооб­ща­ет это­го ауди­то­рии, но вни­ма­тель­ные чита­те­ли книг Цеза­ря долж­ны были узнать в Волу­зене рим­ско­го офи­це­ра, направ­лен­но­го в Бри­та­нию одно­вре­мен­но с Ком­ми­ем, хотя и с соб­ст­вен­ным зада­ни­ем — узнать как мож­но боль­ше об этом месте4. Цезарь не гово­рит, что Волу­зен и Ком­мий зна­ли друг дру­га или что Ком­мий отпра­вил­ся в Бри­та­нию на кораб­ле Волу­зе­на, но они вполне мог­ли быть зна­ко­мы ещё с тех вре­мён. Важ­но, что Лаби­ен, види­мо, выбрал Волу­зе­на, так как пола­гал, что Ком­мий не будет ждать от него ниче­го дур­но­го. На пере­го­во­рах Волу­зен, в сопро­вож­де­нии отряда отбор­ных цен­ту­ри­о­нов, схва­тил Ком­мия за руку (ma­num Com­mi с.440 Vo­lu­se­nus ar­ri­puis­set), что послу­жи­ло для осталь­ных сиг­на­лом к убий­ству, но Ком­мий был толь­ко ранен, и в после­дую­щем смя­те­нии обе сто­ро­ны бежа­ли.

После это­го инци­ден­та Ком­мий, как сооб­ща­ет Гир­ций, решил боль­ше нико­гда не пока­зы­вать­ся ни одно­му рим­ля­ни­ну на гла­за (Quo fac­to sta­tuis­se Com­mius di­ce­ba­tur num­quam in con­spec­tum cui­us­quam Ro­ma­ni ve­ni­re). Поэто­му во вре­мя собы­тий, опи­сан­ных Гир­ци­ем в VIII кни­ге, когда велись пере­го­во­ры с неко­то­ры­ми кель­та­ми с целью убедить их доб­ро­воль­но вер­нуть­ся под власть Рима (VIII. 23), Ком­мий не поже­лал лич­но в них участ­во­вать, так как боял­ся поло­жить­ся на fi­dem како­го-либо рим­ля­ни­на (im­pe­ra­ta fa­ciunt ex­cep­to Com­mio, quem ti­mor pro­hi­be­bat cui­us­quam fi­dei suam com­mit­te­re sa­lu­tem). Он про­дол­жил чинить труд­но­сти Риму (BG. VIII. 47—48). Позд­нее он сно­ва встре­тил Волу­зе­на, кото­рый теперь коман­до­вал кон­ни­цей в соста­ве боль­шой груп­пы войск под коман­до­ва­ни­ем Анто­ния. Анто­ний при­ка­зал Волу­зе­ну пре­сле­до­вать кон­ни­ков Ком­мия, и про­изо­шло круп­ное сра­же­ние, ещё более жесто­кое ввиду нена­ви­сти коман­ди­ров друг к дру­гу, воз­ник­шей вслед­ст­вие поку­ше­ния на убий­ство. В раз­гар боя Ком­мий воз­звал к fi­dei сво­их людей, при­зы­вая их не оста­вить без­на­ка­зан­ны­ми раны, нане­сён­ные ему под пред­ло­гом fi­dei (suo­rum in­vo­cat fi­dem at­que auxi­lium, ne sua vul­ne­ra per fi­dem im­po­si­ta pa­te­ren­tur im­pu­ni­ta). Затем он ата­ко­вал Волу­зе­на и тяже­ло ранил его, но остав­ши­е­ся рим­ские кон­ни­ки оттес­ни­ли Ком­мия с поля боя. После это­го сра­же­ния Ком­мий, как ни стран­но, пере­ду­мал и решил капи­ту­ли­ро­вать, сооб­щив Анто­нию, что готов под­чи­нить­ся его реше­нию. Он про­сил лишь о том, чтобы ему поз­во­ле­но было не пока­зы­вать­ся нико­му из рим­лян (unum il­lud orat, ut ti­mo­ri suo con­ce­da­tur, ne in con­spec­tum ve­niat cui­us­quam Ro­ma­ni). с.441 Анто­ний, по сло­вам Гир­ция, счёл, что прось­ба Ком­мия вызва­на обос­но­ван­ным стра­хом, и удо­вле­тво­рил её (Cui­us pos­tu­la­tio­nem An­to­nius cum iudi­ca­ret ab ius­to nas­ci ti­mo­re, ve­niam pe­ten­ti de­dit).

Ясно, что Гир­ций здесь скон­струи­ро­вал доволь­но слож­ный рас­сказ о fi­de, кото­рый вклю­ча­ет длин­ный пери­од вре­ме­ни и отча­сти повест­ву­ет о про­шлых собы­ти­ях. Теперь сле­ду­ет задать­ся вопро­сом, чего ради он так ста­рал­ся. Ответ, я пола­гаю, состо­ит в том, что Гир­ций созна­тель­но напи­сал рас­сказ о пре­да­тель­стве Лаби­е­на по отно­ше­нию к Ком­мию и его послед­ст­ви­ях (то есть о чрез­вы­чай­ном недо­ве­рии к Риму, кото­рое, в конеч­ном счё­те, повреди­ло рим­ским инте­ре­сам), ибо желал таким обра­зом пред­ска­зать веро­лом­ство Лаби­е­на по отно­ше­нию к Цеза­рю, кото­рое явля­ет­ся важ­ной темой в «Граж­дан­ской войне» (как мы виде­ли в гла­вах 5 и 6). По тому, как Цезарь пред­став­ля­ет Лаби­е­на сво­им чита­те­лям в BC. I. 15. 2 (в свя­зи с при­со­еди­не­ни­ем Цин­гу­ла к Цеза­рю), ясно, что его fi­des — дур­ная и что ауди­то­рия мог­ла понять предыс­то­рию обви­не­ния, предъ­яв­лен­но­го Цеза­рем, без даль­ней­ших пояс­не­ний.

Сам Гир­ций тоже упо­ми­на­ет о том, что Лаби­ен нару­шил fi­dem по отно­ше­нию к Цеза­рю, несколь­ки­ми пара­гра­фа­ми ниже рас­ска­за о капи­ту­ля­ции Ком­мия перед Анто­ни­ем. В гла­вах 49—51 Гир­ций начи­на­ет опи­сы­вать поли­ти­че­ские собы­тия в Риме, угро­жав­шие поло­же­нию Цеза­ря. В свя­зи с этим он упо­ми­на­ет и о поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти само­го Цеза­ря, направ­лен­ной на отра­же­ние этих атак. Цезарь посе­ща­ет север­ную Ита­лию, чтобы под­дер­жать кан­дида­ту­ру Анто­ния на жре­че­скую долж­ность и тем самым не толь­ко помочь дру­гу, но и вос­про­ти­вить­ся кли­ке (fac­tio) и могу­ще­ству (po­ten­tia) оли­гар­хов (pau­ci), рас­счи­ты­ваю­щих, что пора­же­ние Анто­ния уни­что­жит вли­я­ние (gra­tia) Цеза­ря5. Вско­ре после это­го Цезарь ста­вит Лаби­е­на во с.442 гла­ве Ита­лий­ской Гал­лии, чтобы побудить эту область ещё актив­нее под­дер­жать кан­дида­ту­ру само­го Цеза­ря на кон­суль­ских выбо­рах6. Это несо­мнен­ный знак дове­рия, под­ра­зу­ме­ваю­щий так­же, что, по мне­нию Цеза­ря, Лаби­ен име­ет вли­я­ние в этом реги­оне и верен ему7. Далее Гир­ций утвер­жда­ет, что до Цеза­ря уже нача­ли дохо­дить слу­хи, что его вра­ги (ini­mi­ci) обха­жи­ва­ют Лаби­е­на и что эти же люди пла­ни­ру­ют исполь­зо­вать авто­ри­тет (auc­to­ri­tas) сена­та, чтобы лишить его, Цеза­ря, части армии (то есть двух леги­о­нов, кото­рые дей­ст­ви­тель­но были выведе­ны из-под его коман­до­ва­ния на том осно­ва­нии, что они тре­бу­ют­ся для похо­да про­тив Пар­фии). Одна­ко, гово­рит Гир­ций, Цезарь не верил этим слу­хам насчёт Лаби­е­на (ta­men ne­que de La­bie­no cre­di­dit quid­quam). Это ещё одно явное ука­за­ние на fi­dem Цеза­ря. Это так­же вес­кое утвер­жде­ние каса­тель­но при­ро­ды fi­dei и её содер­жа­ния: в дан­ном слу­чае fi­des тре­бо­ва­ла не верить слу­хам, поро­ча­щим дру­га8.

с.443 Вспом­ним, что в пред­и­сло­вии к VIII кни­ге Гир­ций пояс­ня­ет, что взял на себя роль, так ска­зать, лите­ра­тур­но­го душе­при­каз­чи­ка Цеза­ря по прось­бе Кор­не­лия Баль­ба. Он пишет, что взял­ся доба­вить вось­мую кни­гу к, види­мо, уже хоро­шо извест­ным семи кни­гам «Запи­сок», напи­сан­ных Цеза­рем о Галль­ской войне, а так­же завер­шить неокон­чен­ное сочи­не­ние Цеза­ря о граж­дан­ской войне (BG. VIII. praef.)9. Гир­ций утвер­жда­ет, что решил допи­сать вось­мую кни­гу «ввиду отсут­ст­вия свя­зи меж­ду ран­ни­ми и после­дую­щи­ми сочи­не­ни­я­ми наше­го Цеза­ря». VIII кни­га само­го Гир­ция не име­ет окон­ча­ния, но его текст обры­ва­ет­ся неда­ле­ко от нача­ла граж­дан­ской вой­ны в янва­ре 49 г.10 Гир­ций рас­смат­ри­ва­ет удер­жа­ние в Ита­лии двух леги­о­нов, ото­бран­ных у Цеза­ря в соот­вет­ст­вии с поста­нов­ле­ни­ем сена­та (se­na­tus con­sul­tum) для вой­ны про­тив Пар­фии, и реше­ние кон­су­ла Гая Мар­цел­ла пере­дать их Пом­пею, при­ня­тое в нача­ле декаб­ря 50 г.11 Гир­ций утвер­жда­ет, что эта мера ни у кого не оста­ви­ла сомне­ний в том, что имен­но гото­вит­ся про­тив Цеза­ря (Hoc fac­to quam­quam nul­li erat du­bium, quid­nam contra Cae­sa­rem pa­ra­re­tur)12. Его послед­нее пол­ное пред­ло­же­ние (VIII. 55. 2) — это утвер­жде­ние о мораль­ном обос­но­ва­нии дей­ст­вий Цеза­ря, во мно­гом пере­кли­каю­ще­е­ся со сло­ва­ми само­го Цеза­ря в «Граж­дан­ской войне». Гир­ций пишет: «Одна­ко Цезарь твер­до решил выно­сить все, пока будет оста­вать­ся хоть малей­шая надеж­да с.444 раз­ре­шить спор на поч­ве зако­на, а не путем вой­ны»13. Таким обра­зом, пред­став­ля­ет­ся оче­вид­ным, что Гир­ций дей­ст­ви­тель­но ста­рал­ся, как он и утвер­жда­ет, сде­лать окон­ча­ние VIII кни­ги отправ­ной точ­кой, откуда чита­тель мог бы перей­ти к рас­ска­зу само­го Цеза­ря о собы­ти­ях в «Граж­дан­ской войне».

Выше я дока­зы­вал (с.285—288), что Цезарь в «Граж­дан­ской войне» (I. 15. 2) наме­рен­но пред­став­ля­ет Лаби­е­на сво­им чита­те­лям в кон­тек­сте, наво­дя­щем на мысль, что fi­des Лаби­е­на вызы­ва­ет сомне­ния. В BC. III. 71 Цезарь выска­зы­ва­ет это обви­не­ние пря­мо, когда назы­ва­ет вер­ность Лаби­е­на вер­но­стью пре­да­те­ля (per­fu­gae fi­des). Гир­ций об этом не забыл. Пред­став­ля­ет­ся наи­бо­лее веро­ят­ным, что он рас­ко­пал исто­рию о пред­при­ня­той в год вели­ко­го вос­ста­ния попыт­ке Лаби­е­на пока­рать Ком­мия за изме­ну (уста­но­вить, на каких имен­но фак­тах она осно­ва­на, невоз­мож­но), пото­му что хотел под­черк­нуть для чита­те­лей после­дую­щую изме­ну и веро­лом­ство Лаби­е­на в отно­ше­нии Цеза­ря, кото­рые, как он знал, зани­ма­ли важ­ное место в тек­сте «Граж­дан­ской вой­ны». Ко вре­ме­ни сочи­не­ния VIII кни­ги (конец 44 — нача­ло 43 гг.) его ауди­то­рия хоро­шо зна­ла, какую сто­ро­ну в граж­дан­ской войне выбрал Лаби­ен и что Цезарь о нём думал.

Моя интер­пре­та­ция пред­по­ла­га­ет, что Гир­ций не одоб­ря­ет улов­ку Лаби­е­на про­тив Ком­мия и ожи­да­ет, что чита­те­ли тоже её не одоб­рят. Не все иссле­до­ва­те­ли с этим соглас­ны. Кэтрин Уэлч счи­та­ет, что «Гир­ций не стре­мит­ся зара­ботать поли­ти­че­ский капи­тал за счёт Лаби­е­на» и что Гир­ций даже одоб­ря­ет попыт­ку Лаби­е­на убить Ком­мия не слиш­ком с.445 чест­ным спо­со­бом ввиду необ­хо­ди­мо­сти устра­нить вра­га14. Вме­сто слож­ной и мораль­но сба­лан­си­ро­ван­ной лите­ра­тур­ной струк­ту­ры, кото­рую я про­следил выше, Джо­на­тан Бар­лоу усмат­ри­ва­ет в рас­ска­зе Гир­ция о поку­ше­нии на убий­ство «на удив­ле­ние сдер­жан­ную оцен­ку» собы­тий. Бар­лоу, как и Уэлч, счи­та­ет, что попыт­ка убить Ком­мия «не счи­та­лась веро­лом­ной»15.

Эти иссле­до­ва­те­ли не суме­ли оце­нить наме­ре­ния Гир­ция и понять мораль­ное изме­ре­ние антич­ной исто­рио­гра­фии. В BC. I. 1. 9 Цезарь про­сит Пом­пея о встре­че (col­lo­qui­um) с тем, чтобы согла­со­вать на ней усло­вия мира и при­не­сти друг дру­гу клят­ву. В BC. I. 22 на встре­че (col­lo­qui­um) Цеза­ря с Лен­ту­лом Спин­те­ром нару­ше­ние послед­ним дру­же­ской вер­но­сти разъ­яс­ня­ет­ся во всех подроб­но­стях, но Цезарь под­чёрк­ну­то воз­дер­жи­ва­ет­ся от каких-либо мер про­тив него. В BC. I. 74—77 (этот эпи­зод рас­смат­ри­вал­ся в гла­ве 6) рядо­вые сол­да­ты из обо­их лаге­рей устра­и­ва­ют встре­чи (col­lo­quia), кото­рые жесто­ко пре­се­ка­ют­ся пом­пе­ян­ски­ми коман­ди­ра­ми; но Цезарь не возда­ёт им той же мерой. В его изо­бра­же­нии пом­пе­ян­ские коман­ди­ры сво­и­ми дей­ст­ви­я­ми нару­ша­ют fi­dem. Такие встре­чи (col­lo­quia) авто­ма­ти­че­ски ассо­ции­ро­ва­лись у рим­лян с поня­ти­я­ми, свя­зан­ны­ми с fi­de. Неко­то­рые из этих поня­тий под­чёр­ки­ва­ет в сво­ём тек­сте Гир­ций. Встре­ча с Ком­ми­ем, устро­ен­ная Лаби­е­ном, опи­са­на Гир­ци­ем как «при­твор­ные пере­го­во­ры» (per si­mu­la­tio­nem col­lo­qui)16. Руко­по­жа­тие участ­ни­ков встре­чи было в обы­чае и долж­но было озна­чать по мень­шей мере доб­рые наме­ре­ния, если не друж­бу. Как я отме­чал с.446 выше, Гир­ций под­чёр­ки­ва­ет, что жест Волу­зе­на, взяв­ше­го Ком­мия за руку, напро­тив, слу­жит сиг­на­лом для пре­да­тель­ско­го напа­де­ния. Ины­ми сло­ва­ми, с помо­щью это­го сим­во­лиз­ма Гир­ций наме­рен­но под­чёр­ки­ва­ет веро­лом­ство Лаби­е­на и Волу­зе­на. При­ме­ча­тель­но так­же объ­яс­не­ние, кото­рое Гир­ций даёт про­ва­лу поку­ше­ния на Ком­мия. Он пред­по­ла­га­ет, что либо цен­ту­ри­он, кото­ро­му пору­че­но было совер­шить убий­ство, был крайне сму­щён «непри­выч­ной зада­чей» (cen­tu­rio vel in­sue­ta re per­mo­tus), либо завер­шить эту зада­чу ему быст­ро поме­ша­ли дру­зья Ком­мия17.

Сле­ду­ет задать­ся вопро­сом, поче­му Гир­ций пред­ла­га­ет сво­им чита­те­лям выбор из этих объ­яс­не­ний. Веро­ят­нее все­го, само пред­по­ло­же­ние о том, что допу­щен­ное нару­ше­ние рим­ской fi­dei может осла­бить даже реши­мость оже­сто­чён­ных сол­дат, поз­во­ля­ет Гир­цию под­черк­нуть чудо­вищ­ность это­го дея­ния. Как мы виде­ли выше, Гир­ций напо­ми­на­ет чита­те­лям об этом нару­ше­нии fi­dei в VIII. 48, где Ком­мий, пыта­ясь созвать сво­их людей, напо­ми­на­ет им о веро­лом­стве рим­лян. И при­ме­ча­тель­но, что Анто­ний, как мы виде­ли выше, при­зна­ёт обос­но­ван­ность недо­ве­рия Ком­мия к Риму. По мое­му мне­нию, это опи­са­ние не допус­ка­ет и мыс­ли о том, что Гир­ций или его чита­те­ли мог­ли одоб­рить дей­ст­вия Лаби­е­на. Напро­тив, дан­ное свиде­тель­ство ука­зы­ва­ет на то, что Гир­ций ожи­дал от сво­их чита­те­лей несо­гла­сия с рас­суж­де­ни­я­ми Лаби­е­на о fi­de, то есть с его выво­дом о том, что подоб­ные улов­ки мораль­но допу­сти­мы по отно­ше­нию к вра­гу (и быв­ше­му дру­гу), нару­шив­ше­му вер­ность. Веро­ят­но, Гир­ций так­же ожи­дал, что его чита­те­ли не уди­вят­ся, обна­ру­жив, что чело­век, нару­шив­ший fi­dem на пере­го­во­рах с вра­гом, вско­ре после это­го изме­нил дру­гу и с.447 при­мкнул к тем (оли­гар­хам, pau­ci), кто (по мне­нию Цеза­ря) нару­шил вер­ность само­му Цеза­рю, Рес­пуб­ли­ке и даже сена­ту.

В целом, необыч­ный при­ём, с помо­щью кото­ро­го Гир­ций в VIII кни­ге под­чёр­ки­ва­ет веро­лом­ство Лаби­е­на, — это силь­ный довод в под­держ­ку мое­го тези­са о том, что Цезарь выстро­ил зна­чи­тель­ную часть сво­ей аргу­мен­та­ции в «Граж­дан­ской войне» вокруг поня­тий, свя­зан­ных с fi­de. Гир­ций явно при­зна­ёт, что в изло­же­нии Цеза­ря важ­ную роль игра­ет fi­des. Как утвер­жда­ет Гир­ций в пред­и­сло­вии к VIII кни­ге, зада­чей этой кни­ги он счи­та­ет соеди­не­ние обособ­лен­ных запи­сок Цеза­ря о Галль­ской и граж­дан­ской войне. Поэто­му в VIII кни­ге «Галль­ской вой­ны» Гир­ций, веро­ят­нее все­го, соста­вил харак­те­ри­сти­ку Лаби­е­на как чело­ве­ка сомни­тель­ной fi­dei, чтобы под­кре­пить ту харак­те­ри­сти­ку, кото­рую Цезарь даёт сво­е­му быв­ше­му лега­ту в «Граж­дан­ской войне» и под­твер­дить автор­ское пред­став­ле­ние Цеза­ря о том, что дур­ная fi­des отли­ча­ет его вра­гов в целом. Рас­сказ Гир­ция о Лаби­ене — весо­мое свиде­тель­ство о том, какую цен­ность это поня­тие име­ло для него и для чита­те­лей Цеза­ря. Он так­же свиде­тель­ст­ву­ет о том, что изна­чаль­ная ауди­то­рия счи­та­ла fi­dem важ­ной темой в «Граж­дан­ской войне».

Этот рас­сказ о Лаби­ене свиде­тель­ст­ву­ет так­же о том, что с точ­ки зре­ния вос­при­я­тия тек­ста дан­ный инци­дент серь­ёз­но подо­рвал дове­рие к fi­dei Лаби­е­на, как и к fi­dei Рима. Ком­мий не желал пока­зы­вать­ся на гла­за ни одно­му рим­ля­ни­ну. Даже Анто­ний не мог осудить Ком­мия за его пре­тен­зии. Поэто­му пред­став­ля­ет­ся веро­ят­ным, что если некто счи­тал­ся в обще­стве чело­ве­ком, укло­нив­шим­ся от важ­но­го обя­за­тель­ства или нару­шив­шим его, то дове­рие к его fi­dei мог­ло рух­нуть так же силь­но, как если бы он нару­шил вер­ность сот­ню раз. Точ­но так же, если обще­ство счи­та­ло, что чело­век хотя бы раз повёл себя в стро­гом соот­вет­ст­вии с fi­de в ситу­а­ции, когда с.448 не обя­зан был это делать, дове­рие к его fi­dei воз­рас­та­ло в гео­мет­ри­че­ской про­грес­сии18. Репу­та­ция, осно­ван­ная на подоб­ном поступ­ке, впо­след­ст­вии мог­ла слу­жить защи­той от боль­шин­ства изна­чаль­ных обви­не­ний в веро­лом­стве, вне зави­си­мо­сти от их внеш­ней обос­но­ван­но­сти, если толь­ко свиде­тель­ства в поль­зу обви­не­ния не ока­зы­ва­лись слиш­ком мно­го­чис­лен­ны­ми. Но никто не мог быть уве­рен в проч­но­сти соб­ст­вен­ной репу­та­ции. Напри­мер, во вре­мя кри­зи­са 50—49 гг. Цице­рон при­во­дит прав­до­по­доб­ные обос­но­ва­ния для утвер­жде­ния, что он все­гда ста­вит обще­ст­вен­ные инте­ре­сы выше соб­ст­вен­ной жиз­ни или без­опас­но­сти. Но он явно пони­ма­ет, что если люди сочтут, буд­то он остал­ся в Ита­лии, заботясь о соб­ст­вен­ной без­опас­но­сти, то он утра­тит пра­во на подоб­ные при­тя­за­ния.

Рамки купить минск фоторамки купить по выгоднои цене в минске.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Com­mium, quem ip­se At­re­ba­ti­bus su­pe­ra­tis re­gem ibi con­sti­tue­rat, cui­us et vir­tu­tem et con­si­lium pro­ba­bat et quem si­bi fi­de­lem es­se ar­bit­ra­ba­tur[1].
  • 2Сам Цезарь сооб­ща­ет сле­дую­щее о сотруд­ни­че­стве Ком­мия с Вер­цин­ге­то­ри­гом (BG. VII. 76): «Этот самый Ком­мий, как мы выше упо­ми­на­ли, ока­зал Цеза­рю в каче­стве вер­но­го союз­ни­ка важ­ные услу­ги в Бри­та­нии. За это Цезарь осво­бо­дил его народ от вся­кой дани, утвер­дил за ним преж­ние пра­ва и зако­ны и даже под­чи­нил ему мори­нов. Но так вели­ко было согла­сие всей Гал­лии в деле заво­е­ва­ния сво­бо­ды и вос­ста­нов­ле­ния преж­ней воин­ской сла­вы, что Ком­мий и не думал об этих мило­стях (be­ne­fi­cia) и друж­бе (ami­ci­tia), да и вооб­ще все гал­лы и телом и душой отда­ва­лись этой войне». Кажет­ся, что Цезарь отча­сти оправ­ды­ва­ет поведе­ние Ком­мия. Веро­ят­нее все­го, это объ­яс­ня­ет­ся тем, что он здесь про­яв­ля­ет соб­ст­вен­ную fi­dem и вели­ко­ду­шие (mag­ni­tu­do ani­mi), пока­зы­вая, что осо­зна­ёт и пони­ма­ет, в каком тяжё­лом поло­же­нии ока­зал­ся Ком­мий и дру­гие про­рим­ские эле­мен­ты галль­ско­го обще­ства. Так, эдуи, самые стой­кие союз­ни­ки Рима в Гал­лии, тоже при­со­еди­ни­лись к вос­ста­нию, одна­ко Цезарь не стал суро­во их карать (дей­ст­ви­тель­но, вер­нув себе кон­троль над государ­ст­вом эду­ев, Цезарь, как он сооб­ща­ет, вер­нул сво­бо­ду два­дца­ти тыся­чам плен­ных эду­ев; при этом, что при­ме­ча­тель­но, он не упо­ми­на­ет о том, что спер­ва потре­бо­вал у них залож­ни­ков — как у арвер­нов, упо­мя­ну­тых в этом же пред­ло­же­нии. Под­ра­зу­ме­ва­ет­ся, что осо­бая пред­у­преди­тель­ность Цеза­ря по отно­ше­нию к эду­ям объ­яс­ня­ет­ся fi­de. См. BG. VII. 90. 1—3).
  • 3BG. VIII. 23. 3: cum Com­mium com­pe­ris­set sol­li­ci­ta­re ci­vi­ta­tes et co­niu­ra­tem contra Cae­sa­rem fa­ce­re, in­fi­de­li­ta­tem eius si­ne ul­la per­fi­dia iudi­ca­vit compri­mi pos­se. О сло­ве per­fi­dia см.: Ливий о Ган­ни­ба­ле: XXI. 4. 9: per­fi­dia plus quam Pu­ni­ca[2].
  • 4Посколь­ку сам Волу­зен так и не осме­лил­ся выса­дить­ся на сушу из-за жесто­ко­сти мест­ных жите­лей, вряд ли он сумел узнать очень мно­го. Ввиду это­го оче­вид­на полез­ность для Рима таких людей, как Ком­мий. См.: BG. IV. 21.
  • 5BG. VIII. 50. 2: Con­ten­de­bat enim gra­tia cum li­ben­ter pro ho­mi­ne si­bi co­niunctis­si­mo, quem pau­lo an­te prae­mi­se­rat ad pe­ti­tio­nem, tum ac­ri­ter contra fac­tio­nem et po­ten­tiam pau­co­rum, qui M. An­to­ni re­pul­sa Cae­sa­ris de­ce­den­tis gra­tiam con­vel­le­re cu­pie­bant[8]. Сло­во gra­tia отно­сит­ся к сло­ва­рю fi­dei и име­ет целый диа­па­зон зна­че­ний. В De Inv. 2. 66 Цице­рон опре­де­ля­ет поня­тие gra­tia как отно­ся­ще­е­ся к памя­ти об услу­гах (of­fi­cia), поче­стях и друж­бе и рас­пла­те за них (gra­tiam, quae in me­mo­ria et re­mu­ne­ra­tio­ne of­fi­cio­rum et ho­no­ris et ami­ci­tia­rum ob­ser­van­tiam te­neat); ср. De Inv. 2. 161. Мож­но ска­зать, что поня­тие gra­tia чаще все­го име­ет одно из двух зна­че­ний: либо вли­я­ние и воз­мож­ность ока­зы­вать бла­го­де­я­ния, либо бла­го­дар­ность и ува­же­ние со сто­ро­ны обла­го­де­тель­ст­во­ван­ных (а в неко­то­рых слу­ча­ях, по-види­мо­му, и то и дру­гое одно­вре­мен­но). Напри­мер, в пас­са­же BG. VIII. 50. 2, о кото­ром здесь идёт речь, gra­tia озна­ча­ет исполь­зо­ва­ние Цеза­рем его лич­но­го вли­я­ния для помо­щи Анто­нию в его соис­ка­нии. С дру­гой сто­ро­ны, в той же гла­ве в пас­са­же 50. 3 gra­tia отно­сит­ся к пуб­лич­ной бла­го­дар­но­сти, выска­зан­ной позд­нее тем граж­да­нам, кото­рые под­дер­жа­ли успеш­ную борь­бу Анто­ния за жре­че­скую долж­ность (ta­men non mi­nus ius­tam si­bi cau­sam mu­ni­ci­pia et co­lo­nias adeun­di exis­ti­ma­vit, ut eis gra­tias age­ret, quod fre­quen­tiam at­que of­fi­cium suum An­to­nio praes­ti­tis­sent[3]). В BC. I. 4. 4 тер­мин gra­tia исполь­зо­ван Цеза­рем прак­ти­че­ски как сино­ним для поня­тия «друж­ба» (ami­ci­tia). Сле­ду­ет так­же отме­тить утвер­жде­ние Цице­ро­на в Quinct. 1, что gra­tia и крас­но­ре­чие (elo­quen­tia) — это две вещи, име­ю­щие наи­боль­шее вли­я­ние в государ­стве (ci­vi­tas). В Quinct. 2 Цице­рон под­ра­зу­ме­ва­ет, что gra­tia необ­хо­ди­ма для при­об­ре­те­ния дру­зей, богат­ства и вли­я­ния. Подроб­ное рас­смот­ре­ние поня­тия gra­tia см.: Hel­le­gouarc’h J. Le vo­ca­bu­lai­re la­tin des re­la­tions et des par­tis po­li­ti­ques sous la Ré­pub­li­que. Pa­ris: So­cié­té D’Édi­tion “Les Bel­les Lettres”, 1963. P. 202—208.
  • 6BG. VIII. 52: T. La­bie­num Gal­liae to­ga­tae prae­fe­cit, quo maio­re com­men­da­tio­ne con­ci­lia­re­tur ad con­su­la­tus pe­ti­tio­nem.
  • 7С помо­щью это­го утвер­жде­ния Гир­ций гото­вит поч­ву для «неожи­дан­но­го» отре­че­ния Цин­гу­ла от Лаби­е­на. Чита­те­лям пред­ла­га­ет­ся пораз­мыс­лить о том, что Лаби­ен, воз­мож­но, имел опре­де­лён­ный «вес» в этих север­ных обла­стях, но веро­лом­ство по отно­ше­нию к Цеза­рю уни­что­жи­ло вли­я­ние Лаби­е­на, так как рас­кры­ло его под­лин­ный харак­тер.
  • 8Мы так­же можем видеть, что, напри­мер, в Cael. 14 Цице­рон гово­рит, что вна­ча­ле счи­тал Кати­ли­ну хоро­шим и вер­ным дру­гом. До него дохо­ди­ли слу­хи о Кати­лине, но он им не верил, пока сам не увидел пре­ступ­ле­ния это­го чело­ве­ка (cum et ci­vis mi­hi bo­nus et op­ti­mi cui­us­que cu­pi­dus et fir­mus ami­cus ac fi­de­lis vi­de­re­tur; cui­us ego fa­ci­no­ra ocu­lis pri­us quam opi­nio­ne, ma­ni­bus an­te quam sus­ci­pio­ne dep­re­hen­di[4]).
  • 9Гир­ций гово­рит, что обна­ру­жен­ное им неза­кон­чен­ное сочи­не­ние дохо­ди­ло толь­ко до опе­ра­ций в Алек­сан­дрии — в точ­но­сти как «Граж­дан­ская вой­на» в извест­ном нам виде. Он назы­ва­ет работу неза­кон­чен­ной, но не сооб­ща­ет, что ни одна её часть до сих пор не пуб­ли­ко­ва­лась.
  • 10Послед­няя (и непол­ная) гла­ва — VIII. 55.
  • 11Пол­но­стью пред­ло­же­ние зву­чит так: Quo cum ve­nis­set, cog­nos­cit per C. Mar­cel­lum con­su­lem le­gio­nes duas ab se re­mis­sas, quae ex se­na­tus con­sul­to de­be­rent ad Par­thi­cum bel­lum du­ci, Cn. Pom­peio tra­di­tas at­que in Ita­lia re­ten­tas es­se[5].
  • 12Сле­ду­ет пом­нить, что с точ­ки зре­ния Цеза­ря два леги­о­на были ото­бра­ны у него под лож­ным пред­ло­гом (si­mu­la­tio) и что и его выра­же­ния, и обсто­я­тель­ства дела ясно свиде­тель­ст­ву­ют о том, что он счи­тал это нару­ше­ни­ем fi­dei. Пол­ный текст см. в сле­дую­щем при­ме­ча­нии.
  • 13Ta­men Cae­sar om­nia pa­tien­da es­se sta­tuit, quoad si­bi spes ali­qua re­lin­que­re­tur iure po­tius dis­cep­tan­di quam bel­li ge­ren­di. Ср. выра­же­ние Цеза­ря в BC. I. 9. 4—5: To­ta Ita­lia di­lec­tus ha­be­ri, re­ti­ne­ri le­gio­nes II, quae ab se si­mu­la­tio­ne Par­thi­ci bel­li sint ab­duc­tae, ci­vi­ta­tem es­se in ar­mis. Quo­nam haec om­nia ni­si ad suam per­ni­ciem per­ti­ne­re? Sed ta­men ad om­nia se des­cen­de­re pa­ra­tum at­que om­nia pa­ti rei pub­li­cae cau­sa[6].
  • 14Welch K. Cae­sar and His Of­fi­cers in the Gal­lic War Com­men­ta­ries // Juli­us Cae­sar as Artful Re­por­ter: The War Com­men­ta­ries as Po­li­ti­cal Instru­ments / Ed. K. Welch, A. Powell. Lon­don: Duckworth, 1998. P. 88.
  • 15Это и пред­ше­ст­ву­ю­щее утвер­жде­ние см.: Bar­low J. Nob­le Gauls and Their Ot­her in Cae­sar’s Pro­pa­gan­da // Juli­us Cae­sar as Artful Re­por­ter: The War Com­men­ta­ries as Po­li­ti­cal Instru­ments / Ed. K. Welch, A. Powell. Lon­don: Duckworth, 1998. P. 156.
  • 16Ср. при­ме­ча­ние выше, где при­во­дит­ся употреб­ле­ние сло­ва si­mu­la­tio у Цеза­ря для опи­са­ния изъ­я­тия у него двух леги­о­нов.
  • 17Сло­во «непри­выч­ная» (in­sue­ta) в этом пас­са­же, как мне кажет­ся, име­ет мораль­ную состав­ля­ю­щую.
  • 18Имен­но так Цице­рон харак­те­ри­зу­ет свою fi­dem в Sest. 50, где обос­но­вы­ва­ет свой уход в изгна­ние в 58 г. в ситу­а­ции, когда он ещё мог бороть­ся и мно­гие дру­гие на его месте ста­ли бы бороть­ся: …in qua qui­dem nunc me res­ti­tu­to vi­vit me­cum si­mul exemplum fi­dei pub­li­cae. Quod si im­mor­ta­le re­ti­ne­tur, quis non in­tel­le­git im­mor­ta­lem hanc ci­vi­ta­tem fu­tu­ram. («Ведь теперь, после мое­го вос­ста­нов­ле­ния в пра­вах, вме­сте со мной жив при­мер вер­но­сти (fi­des) граж­дан­ско­му дол­гу. Если он сохра­нит бес­смер­тие, неуже­ли кто-нибудь не пой­мет, что бес­смерт­ным будет и наше государ­ство?»)[7].
  • ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИЦЫ:

  • [1]Ком­мия, кото­ро­го после победы над атре­ба­та­ми назна­чил им в цари: он ценил его храб­рость и ум и счи­тал пре­дан­ным себе (здесь и далее пер. М. М. Покров­ско­го).
  • [2]Веро­лом­ство, пре­вос­хо­дя­щее пуни­че­ское.
  • [3]Одна­ко он нашел вполне целе­со­об­раз­ным посе­ще­ние муни­ци­пи­ев и коло­ний, чтобы побла­го­да­рить их за услу­гу, кото­рую они ока­за­ли Анто­нию сво­и­ми мно­го­чис­лен­ны­ми голо­са­ми.
  • [4]Мне каза­лось, что он доб­рый граж­да­нин, стре­мя­щий­ся сбли­зить­ся с луч­ши­ми людь­ми, стой­кий и вер­ный друг. Пре­ступ­ле­ния его я увидел воочию рань­ше, чем понял их; схва­тил их рука­ми рань­ше, чем запо­до­зрил (пер. В. О. Горен­штей­на).
  • [5]При­быв туда, он узнал, что два ото­слан­ных им леги­о­на, кото­рые, по поста­нов­ле­нию сена­та, долж­ны дви­нуть­ся на вой­ну с пар­фя­на­ми, пере­да­ны, по рас­по­ря­же­нию кон­су­ла Г. Мар­цел­ла, Гн. Пом­пею и удер­жи­ва­ют­ся в Ита­лии.
  • [6]По всей Ита­лии про­из­во­дит­ся набор; Пом­пей удер­жи­ва­ет два леги­о­на, уведен­ные у него под пред­ло­гом вой­ны с пар­фя­на­ми; все граж­дан­ство нахо­дит­ся под ору­жи­ем. К чему же все это кло­нит­ся, как не к тому, чтобы погу­бить его? Тем не менее он готов пой­ти на все уступ­ки и все пре­тер­петь ради государ­ства.
  • [7]Пер. В. О. Горен­штей­на.
  • [8]Он охот­но употреб­лял свое вли­я­ние в поль­зу сво­его близ­ко­го дру­га, кото­ро­го сам неза­дол­го до того послал (в Рим) для домо­га­тель­ства; но осо­бен­но он это делал в про­ти­во­вес могу­ще­ст­вен­ной куч­ке оли­гар­хов, кото­рые страст­но жела­ли про­ва­лить М. Анто­ния и тем сло­мить вли­я­ние Цеза­ря при его ухо­де из Гал­лии.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1407695018 1407695020 1407695021 1413290012 1413290013 1414086795