Письма Марка Туллия Цицерона

718. Мар­ку Анто­нию, в Рим

Путе­оль­ская усадь­ба, 26 апре­ля 44 г.

Цице­рон шлет при­вет кон­су­лу Анто­нию.

1. По одной при­чине я пред­по­чел бы, чтобы пере­го­во­ры, кото­рые ты ведешь со мной в пись­ме, ты вел при встре­че: ты мог бы усмот­реть мою при­язнь к тебе не толь­ко из слов, но и по выра­же­нию лица, и по гла­зам, и по челу¹, как гово­рят. Ведь я все­гда любил тебя, сна­ча­ла побуж­ден­ный тво­ей пре­дан­но­стью², потом так­же услу­гой³, а в насто­я­щее вре­мя государ­ство пре­по­ру­чи­ло тебя мне так⁴, что у меня нет нико­го, кто был бы мне доро­же.

2. Но твое пись­мо, напи­сан­ное и чрез­вы­чай­но по-дру­же­ски и чрез­вы­чай­но лест­но, подей­ст­во­ва­ло на меня так, что мне кажет­ся, буд­то я не ока­зы­ваю тебе услу­гу, но при­ни­маю ее от тебя, про­ся­ще­го так, что ты не хочешь спа­сти напе­ре­кор мне мое­го недру­га, сво­его близ­ко­го, хотя ты и без труда можешь это сде­лать.

3. Да, я пре­до­став­ляю это тебе, мой Анто­ний, и при­том так, что пола­гаю, — раз ты напи­сал в тех выра­же­ни­ях, — что ты обо­шел­ся со мной самым бла­го­род­ным и самым почет­ным обра­зом, и счи­таю, что мне сле­ду­ет все­це­ло усту­пить тебе в этом, како­вы бы ни были обсто­я­тель­ства, и усту­паю так­же доб­ро­те сво­ей нату­ры; ведь во мне нико­гда не было ниче­го не толь­ко жесто­ко­го, но даже более стро­го­го и суро­во­го, неже­ли того тре­бо­ва­ла государ­ст­вен­ная необ­хо­ди­мость. Кро­ме того, даже к само­му Кло­дию у меня нико­гда не было осо­бен­ной нена­ви­сти⁵, и я все­гда пола­гал, что дру­зей недру­гов не надо пре­сле­до­вать, осо­бен­но дру­зей, сто­я­щих ниже, и лишать само­го себя это­го оплота.

4. Что же каса­ет­ся маль­чи­ка Кло­дия, пола­гаю — это твоя зада­ча питать его неж­ную душу, как ты пишешь, таки­ми мыс­ля­ми, чтобы он счи­тал, что в наших семей­ствах не оста­ет­ся ника­ко­го недру­же­люб­но­го отно­ше­ния. Я борол­ся с Пуб­ли­ем Кло­ди­ем, когда я защи­щал государ­ст­вен­ное дело, он — свое. В нашем столк­но­ве­нии нас рас­суди­ло государ­ство. Если бы он был жив, у меня с ним уже не про­дол­жа­лась бы борь­ба.

5. Итак, раз ты про­сишь меня об этом, отри­цая свое наме­ре­ние исполь­зо­вать напе­ре­кор мне власть, какой ты обла­да­ешь, пре­до­ставь это маль­чи­ку так­же от меня, если най­дешь нуж­ным, — не пото­му, чтобы мой воз­раст дол­жен был пред­по­ла­гать какую-либо опас­ность со сто­ро­ны его воз­рас­та, или мое досто­ин­ство стра­ши­лось какой-то борь­бы, но для того, чтобы мы сами были соеди­не­ны друг с дру­гом тес­нее, чем были до сего вре­ме­ни; ведь в то вре­мя как нас разде­ля­ло это недру­же­лю­бие, твой ум был для меня более открыт, неже­ли дом⁶. Но об этом доста­точ­но.

Закон­чу одним: то, чего ты, по мое­му мне­нию, захо­чешь и что будет важ­но для тебя, я без вся­ко­го коле­ба­ния все­гда буду делать с вели­чай­шим рве­ни­ем. Пожа­луй­ста, будь вполне уве­рен в этом.