Письма Марка Туллия Цицерона

844. Мар­ку Юнию Бру­ту, в Гре­цию

Рим, 21 апре­ля 43 г.

Цице­рон Бру­ту при­вет.

1. Наши дела, кажет­ся, в луч­шем поло­же­нии¹; ведь я навер­ное знаю, что тебе напи­са­ли о том, что про­изо­шло. Каки­ми я тебе не раз опи­сы­вал кон­су­лов, таки­ми они и ока­за­лись². Но врож­ден­ная доб­лесть моло­до­го Цеза­ря уди­ви­тель­на: о, если б мы мог­ли его, в блес­ке поче­стей и вли­я­ния, так лег­ко направ­лять и сдер­жи­вать, как лег­ко мы сдер­жи­ва­ли его до сего вре­ме­ни! Вооб­ще это труд­нее, но мы все-таки не теря­ем веры: ведь юно­ша убеж­ден — и глав­ным обра­зом мною, — что бла­го­да­ря его ста­ра­ни­ям мы невреди­мы и что, во вся­ком слу­чае, если бы он не отвра­тил Анто­ния от Рима, то все погиб­ло бы.

2. Но за три или за четы­ре дня до это­го пре­крас­ней­ше­го собы­тия все граж­дане, пора­жен­ные каким-то стра­хом, стре­ми­лись к тебе с жена­ми и детьми; они же, опра­вив­шись за один­на­дцать дней до май­ских календ³, пред­по­чи­та­ли, чтобы ты при­был сюда, вме­сто того чтобы им ехать к тебе. Имен­но в тот день я полу­чил вели­чай­шую награ­ду за свои боль­шие труды и частые бес­сон­ные ночи, если толь­ко суще­ст­ву­ет какая-нибудь награ­да в виде проч­ной и истин­ной сла­вы; ко мне стек­лось такое мно­же­ство людей, какое вме­ща­ет наш город; про­во­див меня в самый Капи­то­лий, они воз­ве­ли меня при вели­чай­ших кли­ках и руко­плес­ка­ни­ях на рост­ры⁴. Во мне нет ниче­го тще­слав­но­го⁵ (и ведь не долж­но быть); одна­ко же согла­сие всех сосло­вий, выра­же­ние бла­го­дар­но­сти и поздрав­ле­ние вол­ну­ют меня по той при­чине, что рас­по­ло­же­ние наро­да, при­об­ре­тен­ное за его спа­се­ние, для меня — вели­чай­шая сла­ва.

3. Но пред­по­чи­таю, чтобы ты узнал об этом от дру­гих. Пожа­луй­ста, сооб­щай мне самым тща­тель­ным обра­зом о сво­их делах и наме­ре­ни­ях и имей в виду одно — чтобы твое вели­ко­ду­шие не пока­за­лось слиш­ком без­за­бот­ным⁶; мне­ние сена­та, мне­ние рим­ско­го наро­да тако­во: ника­кие вра­ги нико­гда не были более достой­ны вся­че­ской каз­ни, неже­ли те граж­дане, кото­рые во вре­мя этой вой­ны взя­лись за ору­жие про­тив оте­че­ства; я во всех выска­зы­ва­ни­ях караю и пре­сле­дую их, с одоб­ре­ния всех чест­ных. Како­го тебе быть мне­ния об этом, твое дело судить; мое мне­ние тако­во: дело тро­их бра­тьев одно и то же⁷.