Письма Марка Туллия Цицерона

867. От Луция Муна­ция План­ка Цице­ро­ну, в Рим

Нар­бон­ская Гал­лия, лагерь, 18 мая 43 г.

Планк Цице­ро­ну.

1. Какие наме­ре­ния у меня были при отъ­езде Лева и Нер­вы¹, ты мог узнать из того пись­ма, кото­рое я дал им, и от них самих; они участ­во­ва­ли во всех моих делах и замыс­лах. Со мной про­изо­шло то, что обыч­но слу­ча­ет­ся с чело­ве­ком совест­ли­вым и жаж­ду­щим испол­нить долг перед государ­ст­вом и все­ми чест­ны­ми: я сле­дую реше­нию, ско­рее опас­но­му, но заслу­жи­ваю­ще­му одоб­ре­ния, неже­ли осто­рож­но­му, но кото­рое мог­ло бы вызвать осуж­де­ние.

2. Пото­му после отъ­езда лега­тов, когда Лепид в двух пись­мах под­ряд про­сил меня при­быть, а Лате­рен­сий даже гораздо боль­ше — почти умо­ляя, закли­нал, стра­шась толь­ко того же, что и у меня вызы­ва­ет страх, — пере­мен­чи­во­сти и невер­но­сти его вой­ска, я без коле­ба­ния счел нуж­ным поспе­шить на помощь и встре­тить общую опас­ность. Ведь я знал — хотя и более осто­рож­ным было реше­ние, чтобы я выждал у Иса­ры, пока Брут² не пере­пра­вит вой­ска, и чтобы я, вме­сте с кол­ле­гой³, разде­ля­ю­щим мои взгляды, с еди­но­душ­ным и вер­ным государ­ству вой­ском, вышел навстре­чу вра­гам, как посту­па­ют сол­да­ты, — итак, я видел, что если Лепид, при чест­но­сти его взглядов, поне­сет какой-либо урон, то всё это будет при­пи­са­но мое­му упор­ству или стра­ху, если я либо не ока­жу помо­щи непри­ят­но­му мне чело­ве­ку, нахо­дя­ще­му­ся в сою­зе с государ­ст­вом, либо сам укло­нюсь от схват­ки в столь неиз­беж­ной войне.

3. Поэто­му я пред­по­чел луч­ше попы­тать­ся, не могу ли я сво­им при­сут­ст­ви­ем и защи­тить Лепида и под­нять дух его вой­ска, — чем пока­зать­ся слиш­ком осто­рож­ным. Во вся­ком слу­чае, я счи­таю, что не было чело­ве­ка, нахо­див­ше­го­ся в боль­шей тре­во­ге не по сво­ей вине. Ведь то, что не пред­став­ля­ло ника­ко­го сомне­ния в слу­чае, если бы вой­ско Лепида было дале­ко, теперь вызы­ва­ет силь­ную тре­во­гу и таит боль­шую опас­ность⁴. Ведь если бы мне уда­лось пер­вым высту­пить про­тив Анто­ния, то он, кля­нусь, не про­дер­жал­ся бы часа: настоль­ко я уве­рен в себе и пре­зи­раю его пора­жен­ные вой­ска и лагерь погон­щи­ка мулов Вен­ти­дия⁵. Но не могу не ужас­нуть­ся, если под кожей кро­ет­ся какая-нибудь язва, кото­рая может повредить рань­ше, чем ее мож­но будет рас­по­знать и лечить. Но во вся­ком слу­чае, если бы я не дер­жал­ся в одном месте с ним⁶, то боль­шая опас­ность угро­жа­ла бы само­му Лепиду, боль­шая — той части вой­ска, кото­рая вер­на государ­ству. Ведь и пад­шие вра­ги мно­го выиг­ра­ли бы, если бы они пере­ма­ни­ли от Лепида какие-либо силы. Если мой при­ход пре­се­чет это, то я буду бла­го­да­рен судь­бе и сво­е­му посто­ян­ству, кото­рое побуди­ло меня пред­при­нять эту попыт­ку.

4. Поэто­му за один­на­дцать дней до июнь­ских календ я дви­нул­ся прочь от Иса­ры; но мост, кото­рый я постро­ил на Иса­ре, я оста­вил, соорудив два укреп­ле­ния у его кон­цов, и рас­по­ло­жил там силь­ные сто­ро­же­вые отряды, чтобы для Бру­та и его вой­ска, при их под­хо­де, пере­пра­ва была гото­ва без задерж­ки. Сам я, как наде­юсь, через восемь дней со дня отправ­ки это­го пись­ма соеди­нюсь с сила­ми Лепида.