История Рима от основания города

Книга XXVII, гл. 34

34. (1) Сена­то­ры иска­ли, кого выбрать в кон­су­лы: сре­ди про­чих осо­бен­но выде­лял­ся Гай Клав­дий Нерон — ему и подыс­ки­ва­ли сото­ва­ри­ща. (2) Счи­та­лось, что он чело­век пре­вос­ход­ный, но более пылок и скор, чем тре­бу­ет­ся в такое вре­мя и про­тив тако­го вра­га, как Ган­ни­бал: (3) рядом с таким кон­су­лом дол­жен сто­ять и его сдер­жи­вать разум­ный и осмот­ри­тель­ный чело­век. Был Марк Ливий, уже дав­но по окон­ча­нии кон­суль­ства осуж­ден­ный наро­дом¹⁶¹. (4) Он так тяже­ло пере­жи­вал эту обиду, что уда­лил­ся в дерев­ню и мно­го лет не пока­зы­вал­ся ни в Риме, ни вооб­ще на людях. (5) Почти на вось­мом году после его осуж­де­ния кон­су­лы Марк Клав­дий Мар­целл и Марк Вале­рий Левин заста­ви­ли его вер­нуть­ся в Город; был он в худой одеж­де, длин­но­во­лос, с запу­щен­ной боро­дой; и лицо, и весь его вид гово­ри­ли, что он хоро­шо пом­нит обиду. (6) Цен­зо­ры Луций Вету­рий и Пуб­лий Лици­ний заста­ви­ли его остричь­ся, сбрить боро­ду, одеть­ся как сле­ду­ет, прий­ти в сенат и при­нять уча­стие в жиз­ни государ­ства, (7) но он и тогда выра­жал согла­сие либо одним сло­вом, либо мол­ча при­со­еди­ня­ясь к тем, с чьим мне­ни­ем был согла­сен. Так про­дол­жа­лось, пока его не заста­ви­ло встать и выска­зать­ся дело о доб­ром име­ни Мар­ка Ливия Мака­та¹⁶², его род­ст­вен­ни­ка. (8) Тут все повер­ну­лись к чело­ве­ку, столь дол­го мол­чав­ше­му, — о нем заго­во­ри­ли. Реши­ли, что он неспра­вед­ли­во оби­жен наро­дом, и это при­нес­ло боль­шой вред: так дол­го в такой тяже­лой войне не поль­зо­ва­лись ни сове­том, ни служ­бой тако­го чело­ве­ка. (9) Гаю Неро­ну нель­зя было дать в сото­ва­ри­щи ни Квин­та Фабия, ни Мар­ка Вале­рия Леви­на: не доз­во­ле­но, чтобы оба кон­су­ла были пат­ри­ци­я­ми; (10) по той же при­чине нель­зя и Тита с.306 Ман­лия, да он уже и отка­зал­ся от кон­суль­ства и, конеч­но, отка­жет­ся вто­рич­но, а кон­су­лы Марк Ливий и Гай Клав­дий очень подой­дут друг дру­гу.

(11) Народ не отверг пред­ло­жен­но­го сена­том, (12) и толь­ко один чело­век, а имен­но тот, кому пред­ло­же­на была эта честь, был не согла­сен и обви­нял сограж­дан в лег­ко­мыс­лии: его не пожа­ле­ли, когда он ходил в одеж­де отвер­жен­но­го, а теперь, про­тив его воли, пред­ла­га­ют ему белую тогу кан­дида­та, сме­ши­вая почет с нака­за­ни­ем. (13) Если они счи­та­ют его чест­ным чело­ве­ком, то поче­му осуди­ли, как бес­чест­но­го пре­ступ­ни­ка? Если они при­зна­ли его винов­ным, то поче­му, сочтя его пер­вое кон­суль­ство сво­ей ошиб­кой, вве­ря­ют ему вто­рое?

(14) Сена­то­ры кори­ли его за эти речи и жало­бы и напо­ми­на­ли о Мар­ке Фурии¹⁶³, кото­ро­го вызва­ли из ссыл­ки и он вос­ста­но­вил род­ной город на его преж­нем месте: как стро­гость отца, так и стро­гость роди­ны смяг­чишь, тер­пе­ли­во ее пере­но­ся. (15) Ста­ра­ни­я­ми всех Марк Ливий и Гай Клав­дий были избра­ны в кон­су­лы.