История Рима от основания города

Книга XXXV, гл. 32

32. (1) За его речью после­до­ва­ли моль­бы тол­пы. Эври­лох тай­но бежал из собра­ния к город­ским воротам, а оттуда пря­ми­ком к это­лий­цам. (2) Ведь теперь с каж­дым днем это­лий­цы все откро­вен­нее выка­зы­ва­ли свое отступ­ни­че­ство. Почти в то же самое вре­мя Фоант, гла­ва это­лий­цев⁹⁰, кото­ро­го посы­ла­ли они к Антио­ху, вер­нул­ся оттуда и при­вез с собой цар­ско­го посла Менип­па. (3) Еще рань­ше чем высту­пить перед собра­ни­ем, они про­жуж­жа­ли всем уши рас­ска­за­ми о сухо­пут­ных и мор­ских силах царя: (4) при­будет, гово­ри­ли они, вели­кое мно­же­ство пехоты и кон­ни­цы, а из Индии востре­бо­ва­ны сло­ны. Но глав­ное, чем они соби­ра­лись потря­сти душу тол­пы, — это золо­то, кото­ро­го обе­ща­ли при­вез­ти столь­ко, что хва­ти­ло бы купить и самих рим­лян. (5) Было ясно, как подей­ст­ву­ет эта речь на собра­ние — ведь рим­ским послам доно­си­ли и о при­езде, и о всех дей­ст­ви­ях Менип­па с Фоан­том. (6) И хотя дело это было почти без­на­деж­ное, все же Квинк­ций нашел полез­ным, чтобы на собра­нии при­сут­ст­во­ва­ли какие-нибудь союз­ни­че­ские послы, кото­рые напом­ни­ли бы это­лий­цам о дого­во­ре с рим­ля­на­ми, дерз­ну­ли бы воз­вы­сить сво­бод­ный голос про­тив цар­ско­го посла. (7) Наи­бо­лее под­хо­дя­щи­ми для это­го сочли афи­нян вслед­ст­вие зна­чи­мо­сти это­го горо­да и его дав­ней друж­бы с это­лий­ца­ми⁹¹. Квинк­ций обра­тил­ся к ним с прось­бой отрядить послов на Все­это­лий­ское собра­ние.

(8) Пер­вым на нем гово­рил Фоант, кото­рый доло­жил о сво­ем посоль­стве. Затем сло­во было дано Менип­пу. Он заявил: если бы Антиох смог вме­шать­ся, пока дело Филип­па еще не было про­иг­ра­но, это было бы самым луч­шим для всех, кто живет в Гре­ции и в Азии. (9) Каж­дый тогда вла­дел бы сво­им и не под­чи­ни­лось бы все вла­сти и мано­ве­нию рим­лян. (10) «Но и сей­час, — про­дол­жал он, — сто́ит вам неуклон­но дове­сти до кон­ца свои начи­на­ния — и Антиох с помо­щью богов и при под­держ­ке союз­ни­ков-это­лий­цев смо­жет вер­нуть Гре­ции ее былое, пошат­нув­ше­е­ся ныне досто­ин­ство. (11) А оно заклю­ча­ет­ся в сво­бо­де, опи­раю­щей­ся на свои силы, а не зави­ся­щей от чужой мило­сти». (12) Вслед за цар­ским посоль­ст­вом воз­мож­ность выска­зать­ся была пре­до­став­ле­на афи­ня­нам. Избе­гая вся­ко­го упо­ми­на­ния о царе, они гово­ри­ли это­лий­цам об их сою­зе с рим­ля­на­ми⁹² и о заслу­гах Тита Квинк­ция перед всей Гре­ци­ей, (13) сове­туя не раз­ру­шать достиг­ну­то­го само­на­де­ян­ны­ми и черес­чур ско­ро­спе­лы­ми реше­ни­я­ми. Пыл­кие и дер­зост­ные замыс­лы хоро­ши лишь на пер­вый взгляд: осу­щест­вле­ние их мучи­тель­но, а резуль­та­ты печаль­ны. Рим­ские послы, и сре­ди них Тит Квинк­ций, нахо­дят­ся непо­да­ле­ку. (14) Луч­ше, пока еще не позд­но, в пере­го­во­рах обсудить спор­ные вопро­сы, чем сна­ря­жать Азию и Евро­пу на пагуб­ную вой­ну!