Письма Марка Туллия Цицерона

134. Гаю Юлию Цеза­рю, в про­вин­цию Цис­аль­пий­скую Гал­лию

Рим, апрель 54 г.

Цице­рон шлет при­вет импе­ра­то­ру¹ Цеза­рю.

1. Суди сам, насколь­ко я убеж­ден, что ты — мое вто­рое «я», и не толь­ко в тех делах, кото­рые каса­ют­ся меня само­го, но и в тех, кото­рые каса­ют­ся моих близ­ких. Гая Тре­ба­ция я пред­по­ла­гал взять с собой, куда бы я ни выехал², и при­вез­ти его домой, осы­пав его мои­ми услу­га­ми и бла­го­де­я­ни­я­ми. Но и Пом­пей задер­жал­ся доль­ше, чем я ожи­дал, и неко­то­рое мое коле­ба­ние³, хоро­шо тебе извест­ное, види­мо, либо пре­пят­ст­ву­ет мое­му отъ­езду, либо, во вся­ком слу­чае, отда­ля­ет его. Поэто­му я решил­ся на сле­дую­щее: у меня появи­лось жела­ние, чтобы Тре­ба­ций стал ожи­дать от тебя того, что он наде­ял­ся полу­чить от меня, и, кля­нусь, я обе­щал ему твое рас­по­ло­же­ние не менее широ­ко, чем обыч­но сулил свое.

2. И вот про­изо­шел уди­ви­тель­ный слу­чай, как буд­то и в под­твер­жде­ние мое­го мне­ния и в виде пору­ки в тво­ей доб­рой воле. Когда я у себя дома обсто­я­тель­но бесе­до­вал с нашим Баль­бом⁴ об этом самом Тре­ба­ции, мне пода­ют пись­мо от тебя, в кон­це кото­ро­го гово­ри­лось: «Мар­ка…⁵, кото­ро­го ты реко­мен­ду­ешь, я сде­лаю хотя бы царем Гал­лии. Отправь его к Леп­те, если хочешь, а сам при­шли ко мне дру­го­го, чтобы я дал ему назна­че­ние». И я и Бальб возде­ли руки⁶. Слу­чай был такой под­хо­дя­щий, что все это пока­за­лось не чем-то слу­чай­ным, а боже­ст­вен­ным про­мыс­лом. Итак, посы­лаю к тебе Тре­ба­ция и при­том посы­лаю так, как счел бы нуж­ным послать сна­ча­ла по сво­е­му побуж­де­нию, а затем по тво­е­му при­гла­ше­нию.

3. Обой­дись, пожа­луй­ста, с ним, мой Цезарь, со всей сво­ей лас­кой и сосре­доточь на нем одном все то, что ты согла­сил­ся бы сосре­дото­чить по моей прось­бе на моих близ­ких. За это­го чело­ве­ка я руча­юсь тебе не теми мои­ми преж­ни­ми сло­ва­ми, над кото­ры­ми ты спра­вед­ли­во пошу­тил, когда я напи­сал тебе о Милоне⁷, но по рим­ско­му обы­чаю, как гово­рят толь­ко вполне рас­суди­тель­ные люди: нет чело­ве­ка чест­нее, нет мужа луч­ше и доб­ро­со­вест­нее, чем он; к тому же он — пер­вый зна­ток граж­дан­ско­го пра­ва, обла­да­ет исклю­чи­тель­ной памя­тью и обшир­ны­ми зна­ни­я­ми. Не про­шу для него ни долж­но­сти три­бу­на или пре­фек­та⁸, ни какой-нибудь опре­де­лен­ной мило­сти; про­шу тво­е­го бла­го­во­ле­ния и вели­ко­ду­шия, одна­ко я не про­тив того, чтобы ты, если тебе будет угод­но, укра­сил его и эти­ми зна­ка­ми малой сла­вы. Итак, пере­даю тебе его все­го, как гово­рят, из рук в руки — в твои, уме­ю­щие побеж­дать и хра­нить вер­ность. Пусть я несколь­ко более надо­ед­лив, чем ты поз­во­ля­ешь, одна­ко вижу, ты поз­во­лишь мне это. Бере­ги здо­ро­вье и люби меня, как любишь.