Письма Марка Туллия Цицерона

283. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Рим

Афи­ны, 16 октяб­ря 50 г.

1. Я дей­ст­ви­тель­но дал Луцию Сау­фею¹ пись­мо и дал к тебе одно­му, пото­му что, хотя у меня и не было доста­точ­но­го вре­ме­ни для писа­ния, я тем не менее не хотел, чтобы чело­век, столь тебе близ­кий, при­шел к тебе без мое­го пись­ма. Но, судя по тому, как ходят фило­со­фы, я счи­тал, что это будет тебе вру­че­но рань­ше. Но если ты уже полу­чил то пись­мо, то ты зна­ешь, что я при­был в Афи­ны в канун октябрь­ских ид; что я, сой­дя с кораб­ля в Пирее, полу­чил твое пись­мо от наше­го Ака­ста, будучи встре­во­жен тем, что ты при­ехал в Рим в лихо­рад­ке; что я, одна­ко, начал при­хо­дить в хоро­шее настро­е­ние, так как Акаст рас­ска­зы­ва­ет об улуч­ше­нии тво­е­го здо­ро­вья то, что я хочу; но что я при­шел в ужас от того, что твое пись­мо сооб­ща­ет насчет леги­о­нов Цеза­ря, и обра­тил­ся к тебе с прось­бой при­нять меры, чтобы често­лю­бие того, кого ты зна­ешь², не повреди­ло мне кое в чем, и — об этом я уже дав­но тебе писал, а Турра­ний ина­че ска­зал тебе в Брун­ди­сии, о чем я узнал из того пись­ма, кото­рое полу­чил от пре­крас­но­го чело­ве­ка Ксе­но­на, — вкрат­це изло­жил, поче­му я не поста­вил во гла­ве про­вин­ции бра­та Квин­та. Вот о чем при­бли­зи­тель­но гово­рит­ся в том пись­ме.

2. Теперь слу­шай осталь­ное. Во имя судь­бы! Всю свою любовь, какой ты меня окру­жил, всю свою про­ни­ца­тель­ность, кото­рую я, кля­нусь, при­знаю исклю­чи­тель­ной во всех отно­ше­ни­ях, употре­би на ста­ра­ние поду­мать обо всем моем поло­же­нии. Ведь я, мне кажет­ся, пре­д­ви­жу такую вели­кую схват­ку³, — если толь­ко тот же бог, кото­рый луч­ше, чем мы сме­ли желать, изба­вил нас от вой­ны с пар­фя­на­ми, не обра­тит сво­его взо­ра на государ­ство, — такую вели­кую, какой не было нико­гда. Допу­стим, что это зло для меня — общее со все­ми. Отнюдь не пору­чаю тебе думать об этом; возь­мись, про­шу тебя, за мою соб­ст­вен­ную про­бле­му. Раз­ве ты не видишь, что это по тво­е­му побуж­де­нию я сбли­зил­ся с обо­и­ми? И мне хоте­лось бы уже вна­ча­ле услы­хать твое самое дру­же­ское пре­до­сте­ре­же­ние.

Одна­ко ты, нако­нец, все-таки убедил меня сбли­зить­ся — с одним⁵, так как он ока­зал мне вели­чай­шую услу­гу, с дру­гим⁶, так как он имел такое вли­я­ние. И вот я так и посту­пил и сво­ей уступ­чи­во­стью достиг того, что ни одно­му из них никто не доро­же меня.

3. Ведь я думал сле­дую­щее: для меня ни в слу­чае сою­за с Пом­пе­ем не будет неиз­беж­ным когда-либо погре­шить перед государ­ст­вом, ни при согла­сии с Цеза­рем не при­дет­ся сра­зить­ся с Пом­пе­ем: так тесен был их союз. Теперь, как ты ука­зы­ва­ешь и я вижу, угро­жа­ет силь­ней­шая рас­пря меж­ду ними. Меня же и тот и дру­гой счи­та­ет сво­им, если толь­ко вто­рой слу­чай­но не при­тво­ря­ет­ся. Ибо Пом­пей не сомне­ва­ет­ся; ведь он искрен­но счи­та­ет, что я очень одоб­ряю его нынеш­нее мне­ние о поло­же­нии государ­ства. Одна­ко я полу­чил от каж­до­го из них, в одно вре­мя с тво­им, по пись­му тако­го рода, что может пока­зать­ся, буд­то бы ни один из них реши­тель­но нико­го не ста­вит выше, чем меня.

4. Но что мне делать? Имею в виду не отда­лен­ные собы­тия (ведь если дело будет решать­ся воен­ны­ми дей­ст­ви­я­ми, то, пре­д­ви­жу я, луч­ше быть побеж­ден­ным вме­сте с одним, неже­ли победить вме­сте с дру­гим)⁷, но то, о чем будет речь тогда, когда я при­еду, — чтобы не обсуж­дал­ся вопрос об отсут­ст­ву­ю­щем⁸, чтобы он рас­пу­стил вой­ско. «Ска­жи, Марк Тул­лий!»⁹. Что я ска­жу? «Про­шу тебя, подо­жди, пока не встре­чусь с Атти­ком»? Укло­нять­ся неумест­но. Про­тив Цеза­ря? «Где те протя­ну­тые руки?»¹⁰. Ведь тому, чтобы это ему поз­во­ли­ли, я помог, когда он сам в Равен­не попро­сил меня насчет народ­но­го три­бу­на Целия¹¹. Но он ли сам? Так­же наш Гней в то боже­ст­вен­ное третье кон­суль­ство.

Буду ли я дру­го­го мне­ния? Стыд мне не толь­ко перед Пом­пе­ем, но и перед тро­ян­ца­ми и тро­ян­ка­ми¹².

Кто? Разу­ме­ет­ся, ты сам, про­слав­ля­ю­щий и мои поступ­ки и сочи­не­ния.

5. Итак, я избе­жал этих сетей в тече­ние двух преды­ду­щих кон­сульств Мар­цел­лов¹⁴, когда было обсуж­де­но дело о про­вин­ции Цеза­ря, а теперь попа­даю имен­но в решаю­щее вре­мя. И вот, для того, чтобы глу­пый¹⁵ пер­вым выска­зал свое мне­ние, мне очень хочет­ся пред­при­нять что-нибудь насчет три­ум­фа, быть вне Рима на самом закон­ном осно­ва­нии¹⁶. Тем не менее они при­ло­жат ста­ра­ния, чтобы вытя­нуть мое мне­ние. В этом месте ты, быть может, посме­ешь­ся. Как бы мне хоте­лось и поныне оста­вать­ся в про­вин­ции! Пра­во, было нуж­но, если угро­жа­ло это; хотя и нет ниче­го более жал­ко­го, ведь я хочу, заме­чу мимо­хо­дом, чтобы ты знал сле­дую­щее: все то пер­вое, что ты пре­воз­но­сил до неба в сво­их пись­мах, было нанос­ным.

6. Как нелег­ка доб­лесть! Но как труд­но про­дол­жи­тель­ное при­твор­ство в ней! Ведь когда я счи­тал пра­виль­ным и слав­ным из годич­ных издер­жек, кото­рые были уста­нов­ле­ны для меня, оста­вить кве­сто­ру Гаю Целию день­ги на год и воз­вра­тить в каз­на­чей­ство до 1000000 сестер­ци­ев, вся моя когор­та¹⁷ засто­на­ла, счи­тая, что все это сле­ду­ет раздать ей, так что во мне виде­ли боль­ше­го дру­га каз­на­чейств фри­гий­цев и кили­кий­цев, неже­ли наше­му. Но на меня они не повли­я­ли; ведь и моя сла­ва име­ла для меня вели­чай­шее зна­че­ние, и я все-таки не пре­не­брег ничем, что мог­ло совер­шить­ся с поче­том для кого-либо из них. Но это будет, как гово­рит Фукидид¹⁸, не бес­по­лез­ным отступ­ле­ни­ем в речи.

7. Но ты обду­ма­ешь мое поло­же­ние: преж­де все­го — каки­ми ухищ­ре­ни­я­ми сохра­нить мне бла­го­во­ле­ние Цеза­ря, затем насчет само­го три­ум­фа, кото­рый я себе пред­став­ляю, если толь­ко не поме­ша­ет поло­же­ние государ­ства, дости­жи­мым. Но я сужу как на осно­ва­нии писем дру­зей, так и на осно­ва­нии моле­ния. Тот, кто за него не голо­со­вал¹⁹, голо­со­вал за боль­шее, неже­ли в слу­чае, если бы голо­со­вал за все три­ум­фы; далее, с ним согла­сил­ся один мой друг, Фаво­ний, и дру­гой, обо­злен­ный, Гирр. Катон же и при­сут­ст­во­вал при запи­си и при­слал мне при­ят­ней­шее пись­мо о сво­ем мне­нии. Тем не менее Цезарь, поздрав­ляя меня с моле­ни­я­ми, тор­же­ст­ву­ет по пово­ду мне­ния Като­на и не пишет, что за мне­ние тот выска­зал, но толь­ко, что он не голо­со­вал за моле­ние в мою честь.

8. Воз­вра­ща­юсь к Гир­ру. Ты начал мирить его со мной; закон­чи. К тво­им услу­гам Скро­фа, к тво­им услу­гам Силий. Им я писал и уже дав­но само­му Гир­ру; ведь он ска­зал им, что он мог лег­ко вос­пре­пят­ст­во­вать, но не хотел; что он, одна­ко, при­со­еди­нил­ся к мое­му луч­ше­му дру­гу Като­ну, когда тот выска­зал обо мне чрез­вы­чай­но почет­ное мне­ние; я же не при­слал ему ни одно­го пись­ма, тогда как я посы­лаю всем. Он гово­рил прав­ду: ведь я не писал одно­му ему и Крас­си­пе­ду.

9. Это — о делах на фору­ме. Перей­дем к дому. Хочу отде­лить­ся от того²⁰: чистый пута­ник, под­лин­ный Лар­ти­дий²¹.

Ула­дим осталь­ное; сна­ча­ла вот это, кото­рое в виде заботы при­со­еди­ни­лось к моей скор­би. Одна­ко я не хочу, чтобы Пре­ци­е­во²³, како­во бы оно ни было, при­ме­ша­лось к тем сче­там, кото­рые тот рас­смат­ри­ва­ет как мои. Я напи­сал Терен­ции, напи­сал так­же ему, что все день­ги, какие толь­ко смо­гу собрать, достав­лю тебе для под­готов­ки ожи­дае­мо­го три­ум­фа. Я думаю, так будет без­упреч­но. Но как будет угод­но. Возь­ми на себя и такую заботу: каким обра­зом мне попы­тать­ся? Это ты ука­зал в одном из писем, при­слан­ном из Эпи­ра или из Афин, а я тебе в этом помо­гу.