Письма Марка Туллия Цицерона

371. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Рим

Фор­мий­ская усадь­ба, 25 мар­та 49 г.

1. После того как я отпра­вил тебе пись­мо, чтобы ты знал, что Цезарь будет в Капуе за шесть дней до календ, мне было достав­ле­но пись­мо из Капуи с изве­ще­ни­ем, что мно­же­ство людей будет и здесь у меня и в аль­бан­ской усадь­бе у Кури­о­на за четы­ре дня до календ. Повидав­шись с ним, отправ­люсь в Арпин. Если он ока­жет мне милость, кото­рой я про­шу¹, — при­му его усло­вия; не то — добьюсь кое-чего у себя само­го. Как он мне писал, он рас­по­ло­жил по леги­о­ну в Брун­ди­сии, Тарен­те, Сипон­те. Мне кажет­ся, он отре­зы­ва­ет путь к отступ­ле­нию морем и все-таки сам он ско­рее име­ет в виду Гре­цию, чем Испа­нию.

2. Но это дело более дале­ко­го буду­ще­го. Теперь меня бес­по­ко­ит и встре­ча с ним (ведь он здесь), и я ужа­са­юсь его пер­вых дей­ст­вий. Ведь он, я уве­рен, захо­чет про­ве­сти поста­нов­ле­ние сена­та, захо­чет ука­за авгу­ров (нас пота­щат, или мы под­верг­нем­ся напад­кам в слу­чае отсут­ст­вия), или чтобы пре­тор пред­ло­жил кон­су­лов или назна­чил дик­та­то­ра; ни одно из все­го это­го не закон­но. Впро­чем, если Сул­ла мог сде­лать, чтобы вре­мен­ный пра­ви­тель² назна­чил дик­та­то­ра, то поче­му этот не мог бы? Не нахо­жу ника­ко­го выхо­да, раз­ве толь­ко — либо от это­го³, как Квинт Муций, либо от того⁴, как Луций Сци­пи­он⁵.

3. Когда ты будешь это читать, я с ним, воз­мож­но, уже встре­чусь. Сми­рись⁶. Даже та моя участь⁷ не гнус­нее; ведь была надеж­да на близ­кое воз­вра­ще­ние, были сето­ва­ния людей. Теперь я жаж­ду уехать, а с какой надеж­дой на воз­вра­ще­ние — мне, по край­ней мере, нико­гда не при­хо­дит на ум. Не толь­ко ника­ких сето­ва­ний жите­лей муни­ци­пий и дере­вень; но с той сто­ро­ны они боят­ся жесто­ко­сти, гне­ва⁸. Одна­ко для меня нет и ниче­го более горест­но­го, неже­ли то, что я остал­ся, и ниче­го более желан­но­го, неже­ли уле­теть — для уча­стия не столь­ко в войне, сколь­ко в бег­стве. Но ты откла­ды­вал все сове­ты на то вре­мя, когда мы будем знать, что про­изо­шло в Брун­ди­сии. И вот мы зна­ем; мы свя­за­ны нисколь­ко не мень­ше. Ведь я едва наде­юсь, что он⁹ ока­жет мне эту милость, хотя я и при­во­жу мно­го осно­ва­ний, чтобы добить­ся ее. Но я немед­лен­но при­шлю тебе дослов­ное изло­же­ние все­го выска­зан­но­го им и мной.

4. Теперь при­ло­жи всю свою друж­бу, чтобы помо­гать мне сво­ей заботой и про­ни­ца­тель­но­стью. Он при­бы­ва­ет так быст­ро, что я не могу повидать даже Тита Реби­ла¹⁰, как я наме­ре­вал­ся; обо всем мне при­хо­дит­ся гово­рить без под­готов­ки. Тем не менее мно­гое сам, как гово­рит тот¹¹, мно­гое гений откро­ет тебе бла­го­склон­ный. Что бы я ни пред­при­нял, ты тот­час же будешь знать. Ука­за­ний Цеза­ря кон­су­лам и Пом­пею¹², кото­рые ты про­сишь, у меня нет в спис­ках; те, кото­рые он доста­вил, я ранее тот­час же тебе послал; из них, я пола­гаю, мож­но себе пред­ста­вить ука­за­ния. Филипп в Неа­по­ле, Лен­тул в Путе­о­лах. Что каса­ет­ся Доми­ция, то раз­уз­най, как ты и дела­ешь, где он, что дума­ет.

5. Ты пишешь, что о Дио­ни­сии я напи­сал суро­вее, неже­ли допус­ка­ет мой нрав; — суди, насколь­ко я чело­век ста­ро­го зака­ла. Кля­нусь богом вер­но­сти, я счи­тал, что ты это пере­не­сешь тяже­лее, чем я. Ведь поми­мо того, что тебе, по-мое­му, над­ле­жит воз­му­щать­ся неспра­вед­ли­во­стью, кото­рую мне кто-то при­чи­нил, он, кро­ме того, неко­то­рым обра­зом оскор­бил тебя само­го, посту­пив со мной так нечест­но. Но как тебе это оце­нить — это твое дело; в этом я не нава­ли­ваю на тебя ника­ко­го бре­ме­ни. Я все­гда счи­тал его нера­зум­ным, а теперь счи­та­ют так­же мерз­ким и пре­ступ­ным, но бо́льшим недру­гом себе, чем мне. С Филар­ги­ром ты себя вел хоро­шо. Ты, конеч­но, отста­и­вал дей­ст­ви­тель­ное и чест­ное поло­же­ние — что я был поки­нут, а не поки­нул.

6. За семь дней до календ, когда я уже отпра­вил пись­мо, рабы, кото­рых я посы­лал с Маци­ем и Тре­ба­ци­ем, доста­ви­ли мне сле­дую­щее пись­мо:

«Маций и Тре­ба­ций импе­ра­то­ру¹³ Цице­ро­ну при­вет.

Выехав из Капуи, мы услы­ха­ли в пути, что за пят­на­дцать дней до апрель­ских календ Пом­пей оста­вил Брун­ди­сий со все­ми вой­ска­ми, какие у него были; Цезарь на сле­дую­щий день вошел в город, про­из­нес речь на народ­ной сход­ке, затем поспе­шил в Рим; он хочет до календ быть близ Рима¹⁴, затем отпра­вить­ся в Испа­нию. Нам пока­за­лось не лиш­ним, раз мы с досто­вер­но­стью зна­ли о при­бы­тии Цеза­ря, ото­слать к тебе тво­их рабов, чтобы ты знал об этом воз­мож­но ско­рее. Твои пору­че­ния мы име­ем в виду и испол­ним их, как потре­бу­ют обсто­я­тель­ства. Тре­ба­ций ста­ра­ет­ся опе­ре­дить. После того как это пись­мо было напи­са­но, нас изве­сти­ли, что Цезарь за семь дней до апрель­ских календ оста­но­вит­ся в Бене­вен­те, за шесть дней — в Капуе, за пять дней — в Сину­ес­се. Счи­та­ем это досто­вер­ным».