История Рима от основания города

Книга XLIV, гл. 37

37. (1) Когда Эми­лий Павел убедил­ся, что место лаге­ря раз­ме­че­но и обоз раз­ме­щен, он отвел из строя спер­ва три­а­ри­ев, сто­яв­ших послед­ни­ми, (2) затем прин­ци­пов, оста­вив пере­до­вых гаста­тов для при­кры­тия на слу­чай, если враг заше­ве­лит­ся, а потом отвел и гаста­тов — неспеш­но, по отрядам, начав с пра­во­го кры­ла. (3) Так, без суе­ты и шума ото­шла пехота под при­кры­ти­ем кон­ни­цы и лег­ких войск — их ото­зва­ли поз­же, лишь когда выве­ли вал и ров лицом к непри­я­те­лю. (4) Тогда и царь увел сво­их вои­нов, — хоть при­гото­вил­ся было сра­жать­ся безот­ла­га­тель­но в этот день, одна­ко же вполне удо­воль­ст­во­вал­ся тем, что сво­им дал понять — в отсроч­ке сра­же­нья вино­вен-де непри­я­тель.

(5) Как толь­ко лагерь был вполне укреп­лен, Гай Суль­пи­ций Галл, вой­ско­вой три­бун вто­ро­го леги­о­на, пре­тор минув­ше­го года¹¹², созвал с доз­во­ле­нья кон­су­ла вои­нов на сход­ку и объ­явил, (6) что гряду­щей ночью, меж­ду вто­рым и чет­вер­тым часом луна — и пусть никто не почтет это зна­ме­ньем — исчезнет с неба¹¹³. с.514 И это, гово­рил Суль­пи­ций Галл, дело есте­ствен­ное, зако­но­мер­ное и своевре­мен­ное, а пото­му и пред­узна­вае­мое, и пред­ска­зу­е­мое. (7) Никто ведь не изум­ля­ет­ся, когда луна то пол­ным ликом сия­ет, то на убы­ли тон­ким рогом, ибо вос­ход и закат све­тил — дело извест­ное, и так же точ­но не сле­ду­ет при­ни­мать за чудо, что луна затме­ва­ет­ся тенью зем­ли. (8) Когда же ночью, нака­нуне сен­тябрь­ских нон¹¹⁴ в ука­зан­ный час дей­ст­ви­тель­но про­изо­шло затме­ние, то рим­ским вои­нам муд­рость Гал­ла каза­лась почти что боже­ст­вен­ной; (9) македо­няне же усмот­ре­ли в слу­чив­шем­ся знак недоб­рый, пред­ве­стье паде­ния цар­ства и поги­бе­ли наро­да, в чем не разу­ве­рил их и про­ри­ца­тель. Стон и вопли сто­я­ли в македон­ском лаге­ре, покуда луна, из мра­ка выныр­нув, не заси­я­ла сно­ва.

(10) На сле­дую­щий день (а оба вой­ска так рва­лись сра­жать­ся, что кое-кто из окру­же­нья царя и кон­су­ла стал их корить — зачем-де разо­шлись без бит­вы) (11) царь оправ­дал­ся с лег­ко­стью: непри­я­тель пер­вым-де уда­лил­ся в лагерь, явно ухо­дя от сра­же­ния, да и силы свои рас­по­ло­жил он в таких местах, куда нель­зя было дви­нуть фалан­гу, ибо самая малая неров­ность мест­но­сти для нее поги­бель. (12) А кон­сул, каза­лось, мало того, что упу­стил нака­нуне слу­чай к бою и дал воз­мож­ность вра­гу — толь­ко захо­ти он — ускольз­нуть ночью, но и теперь про­дол­жал впу­стую, как всем каза­лось, тра­тить вре­мя буд­то бы на жерт­во­при­но­ше­ния, вме­сто того чтобы с рас­све­том, как сле­до­ва­ло, дать знак к сра­же­нью и выстро­ить вой­ско. (13) Лишь в третьем часу свя­щен­но­дей­ст­вие было совер­ше­но, как долж­но¹¹⁵, и кон­сул созвал совет; но и там иным каза­лось, теря­ет он вре­мя, собе­се­дуя и сове­ща­ясь, когда при­спе­ло уже дей­ст­во­вать. На эти попре­ки кон­сул отве­тил такою речью: