Вергилий

Скопа
Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. Художественная литература, Москва, 1979.
Перевод с латинского и комментарии Е. Г. Рабинович.

В основу перевода положено издание: P. Vergilii Maronis, Opera… edidit… Albertus Forbiger. Partes I—III, Lipsiae, 1873—1875. Учтены также следующие издания: P. Vergilius Maro, Opera omnia, vol. I—III, recensuit O. Ribbeck, Lipsiae, 1859—1868; «Oeuvres de Virgile», texte établi et commenté par Benoist, Paris, 1918; «Vergil’s Gedichte» erklärt von Th. Ladewig, Berlin, zwölfte Auflage, 1902—1907.

Лат. текст приводится по изд.: Virgil. T. II. Aeneid VII—XII // Loeb Classical Library, 1950 (2-е испр. переизд. 1918, репр. 1934).
СКРЫТЬ ЛАТИНСКИЙ ТЕКСТ
10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160 170 180 190 200 210 220 230 240 250 260 270 280 290 300 310 320 330 340 350 360 370 380 390 400 410 420 430 440 450 460 470 480 490 500 510 520 530 540

ПРИЛОЖЕНИЕ

«При­ло­же­ние» вклю­ча­ет в себя как юно­ше­ские сти­хотво­ре­ния Вер­ги­лия, так и при­пи­сан­ные ему позд­нее. На фоне несо­мнен­ной автор­ской при­над­леж­но­сти «Буко­лик», «Геор­гик» и «Эне­иды» в дан­ном слу­чае автор­ство Вер­ги­лия все­гда пред­став­ля­лось сомни­тель­ным и вызы­ва­ло неис­ся­кае­мые спо­ры.

Еще зна­ме­ни­тый ком­мен­та­тор Вер­ги­лия Сер­вий (V в. н. э.) пере­чис­лил в сво­ем обшир­ном труде восемь юно­ше­ских про­из­веде­ний Вер­ги­лия: «Комар», «Ско­па́», «Про­кля­тья», «Трак­тир­щи­ца», «Зав­трак», «Этна», «Меце­нат», «Смесь». Упо­ми­на­ют­ся неко­то­рые из этих сти­хотво­ре­ний и у дру­гих антич­ных авто­ров. Позд­нее, в эпо­ху гипер­кри­ти­че­ско­го под­хо­да к тек­стам, все юно­ше­ское наследие Вер­ги­лия было отверг­ну­то как непо­д­лин­ное. Исклю­че­ние соста­ви­ли толь­ко V и VI сти­хотво­ре­ния из «Сме­си». Одна­ко сей­час гипер­кри­ти­че­ский нега­ти­визм усту­па­ет место более гиб­ко­му ана­ли­зу. Таким обра­зом, мож­но пола­гать, что если и не все сти­хи, тра­ди­ци­он­но вклю­чае­мые в «При­ло­же­ние», напи­са­ны самим Вер­ги­ли­ем, то неко­то­рые из них все-таки при­над­ле­жат ему, а неко­то­рые напи­са­ны чле­на­ми того же поэ­ти­че­ско­го круж­ка. Тем не менее и в насто­я­щее вре­мя суще­ст­ву­ют край­ние точ­ки зре­ния: так, немец­кий фило­лог Бюх­нер (и его после­до­ва­те­ли) отри­ца­ет автор­ство Вер­ги­лия во всех слу­ча­ях, кро­ме упо­мя­ну­тых двух эпи­грамм, а италь­ян­ский лите­ра­ту­ро­вед Роста­ньи (и боль­шин­ство италь­ян­ских уче­ных) вслед за Сер­ви­ем при­пи­сы­ва­ет Вер­ги­лию все пере­чис­лен­ные про­из­веде­ния.

Из двух эпил­ли­ев, поме­щен­ных в насто­я­щем «При­ло­же­нии», «Комар» почти навер­ня­ка при­над­ле­жит Вер­ги­лию — в отли­чие от «Ско­пы», напи­сан­ной, по всей види­мо­сти, после «Эне­иды» (о «Ско­пе» см. ниже). «Про­кля­тья» и «Лидия» (объ­еди­няв­ши­е­ся боль­шин­ст­вом ману­скрип­тов под общим назва­ни­ем «Про­кля­тья») явно соот­но­сят­ся с био­гра­фи­ей Вер­ги­лия, и нет осно­ва­ний счи­тать, буд­то они напи­са­ны кем-то дру­гим, как и боль­шая часть «Сме­си». В «Трак­тир­щи­це» замет­но под­ра­жа­ние Катул­лу (Бюх­нер), одна­ко Вер­ги­лий в годы уче­ни­че­ства не мино­вал вли­я­ния Катул­ла. «Зав­трак», веро­ят­но, пред­став­ля­ет собой пере­вод, но тема­ти­ка это­го сти­хотво­ре­ния столь близ­ка склон­но­стям и инте­ре­сам Вер­ги­лия, что и тут нет осно­ва­ний отри­цать его автор­ство. «Этна» и эле­гия на смерть Меце­на­та в «При­ло­же­ние» не вклю­че­ны, посколь­ку несо­мнен­но не при­над­ле­жат Вер­ги­лию.

СКОПА

Эта поэ­ма вряд ли при­над­ле­жит Вер­ги­лию, так как мно­гие ее стро­ки пере­кли­ка­ют­ся с более позд­ни­ми про­из­веде­ни­я­ми поэта, в том чис­ле с «Эне­идой». Одна­ко нель­зя исклю­чить, что «Ско­па» была нача­та Вер­ги­ли­ем в юно­сти, а после его смер­ти этот труд закон­чил какой-то член того же поэ­ти­че­ско­го круж­ка. Во вся­ком слу­чае, име­ет­ся несо­мнен­ный раз­рыв меж­ду обра­ще­ни­ем к Мес­са­ле и самой исто­ри­ей Сцил­лы.

Поэ­ма назва­на име­нем пти­цы, в кото­рую пре­вра­ща­ет­ся глав­ная геро­и­ня. Ана­ло­гич­ный сюжет (и то же назва­ние пти­цы) содер­жит­ся в «Мета­мор­фо­зах». В обо­их слу­ча­ях речь идет о мор­ской пти­це ci­ris, назва­ние кото­рой эти­мо­ло­ги­че­ски свя­зы­ва­ет­ся с гре­че­ским κεί­ρω (стричь, отсе­кать). Поэто­му автор и гово­рит, что имя это заслу­же­но (ст. 488). Опи­са­ние обли­ка ci­ris, среды ее оби­та­ния и ее поведе­ния застав­ля­ют с боль­шой веро­ят­но­стью пред­по­ло­жить, что речь здесь идет о ско­пе́. Ско­па — круп­ная хищ­ная пти­ца, веду­щая оди­но­кий образ жиз­ни на бере­гах морей (озер, рек), спо­соб­ная парить подоб­но орлу и оби­таю­щая, в част­но­сти, на юге Евро­пы. В повад­ках и обли­ке ско­пы есть мно­го обще­го с орла­ном (в кото­ро­го пре­вра­тил­ся отец Сцил­лы), но она мень­ше и сла­бее. Ско­па — един­ст­вен­ная пти­ца, соот­вет­ст­ву­ю­щая всем «тре­бо­ва­ни­ям» поэ­мы (мор­ская, хищ­ная, оди­но­кая, отча­сти сход­ная с орла­ном, но усту­паю­щая ему в силе).


Хоть отпу­сти­ла меня любовь к пере­мен­чи­вой сла­ве,
Хоть и познал я тще­ту хва­лы чита­те­лей лжи­вых,
Хоть атти­че­ский сад, бла­го­во­ни­ем дыша­щий слад­ким,
Ныне объ­ем­лет меня цве­ту­щей муд­ро­сти сенью,
Et­si me, va­rio iac­ta­tum lau­dis amo­re
ir­ri­ta­que ex­per­tum fal­la­cis prae­mia vol­gi,
Cec­ro­pius sua­vis exspi­rans hor­tu­lus auras
flo­ren­tis vi­ri­di so­phiae complec­ti­tur umbra,
5 Мысль побуж­дая мою к сочи­не­нью пес­ни достой­ной,
Хоть и стрем­люсь я к трудам иным, к нау­кам отлич­ным,
Взор устрем­ляя горе, созер­цая звезд­ные сфе­ры,
Недо­сти­жи­мых вер­шин взыс­куя разу­мом дерз­ким,
Все же испол­ню долг, не рас­ста­нусь с нача­тым делом,
ut mens cu­ret eo dig­num si­bi quae­re­re car­men
lon­ge aliud stu­dium at­que alios ac­cincta la­bo­res
(al­tius ad mag­ni sus­pe­xit si­de­ra mun­di
et pla­ci­tum pau­cis ausa est as­cen­de­re col­lem):
non ta­men ab­sis­tam coep­tum de­te­xe­re mu­nus,
10 Дабы по пра­ву мог­ли мои успо­ко­ить­ся музы,
Дабы дано было мне поза­быть о неж­ных соблаз­нах.
Будет ли мил тебе, о Мес­са­ла, сей труд необыч­ный?
К сказ­ке пред­ив­ной моей скло­нишь ли слух бла­го­склон­ный?
Если бы в гор­ний чер­тог воз­нес­ла меня древ­няя муд­рость,
in quo iure meas uti­nam re­quies­ce­re Mu­sas
et le­vi­ter blan­dum li­ceat de­po­ne­re amo­rem.
Quod si mi­ri­fi­cum ge­nus o Mes<sa­la . . .>
(mi­ri­fi­cum sed enim, mo­do sit ti­bi vel­le li­bi­do),
si me iam sum­ma Sa­pien­tia pan­ge­ret ar­ce,
15 Что четы­рем муд­ре­цам доста­лась общим уде­лом,
Я бы с пре­зре­ньем глядел на мир, в заблуж­де­ньях погряз­ший,
И свы­со­ка ози­рал люд­ские дела и заботы,
Песнь вели­ча­вую в дар я тебе под­нес бы, вели­кий,
Хоть и поз­во­ле­но нам порой поза­ба­вить­ся шут­кой
quat­tuor an­ti­quis he­re­di­bus edi­ta con­sors,
un­de ho­mi­num er­ro­res lon­ge la­te­que per or­bem
des­pi­ce­re at­que hu­mi­lis pos­sem con­tem­ne­re cu­ras;
non ego te ta­lem ve­ne­ra­rer mu­ne­re ta­li,
non equi­dem, quam­vis in­ter­dum lu­de­re no­bis
20 И лег­ко­вес­ный сти­шок завер­шить изящ­ной сто­пою.
Нить я хотел бы впле­сти в тот покров (осме­люсь ли мол­вить?),
С коим в былые века обхо­ди­ли град Эрех­тея,
Бла­го­че­сти­вую дань неся непо­роч­ной Минер­ве.
Пять мед­ли­тель­ных лет пяти­ле­тьем сме­ня­ют­ся новым
et gra­ci­lem mol­li li­beat pe­de clau­de­re ver­sum;
sed mag­no in­te­xens, si fas est di­ce­re, pep­lo,
qua­lis Erech­theis olim por­ta­tur At­he­nis,
de­bi­ta cum cas­tae sol­vun­tur vo­ta Mi­ner­vae
tar­da­que con­fec­to re­deunt quin­quen­nia lustro,
25 В день, когда с Эвром Зефир быст­ро­кры­лый мощ­ным поры­вом
Суд­но тол­ка­ет впе­ред, чре­ва­тое гру­зом свя­щен­ным.
О, счаст­ли­вей­ший день! О, год — из счаст­ли­вых счаст­ли­вый,
Счаст­лив и тот, кто узреть вели­кий спо­до­бил­ся празд­ник!
Вытка­ны долж­ной чредой Пал­ла­ды могу­чей сра­же­нья:
cum le­vis al­ter­no Ze­phy­rus concreb­ruit Euro
et pro­no gra­vi­dum pro­ve­xit pon­de­re cur­rum.
fe­lix il­la dies, fe­lix et di­ci­tur an­nus,
fe­li­ces, qui ta­lem an­num vi­de­re diem­que.
er­go Pal­la­diae te­xun­tur in or­di­ne pug­nae,
30 Вели­ко­ле­пье одежд побед­ная мно­жит добы­ча,
Ужас кро­ва­вых битв коше­ни­лью баг­ря­ною рде­ет.
Здесь и Тифей, копьем золотым поверг­ну­тый древ­ле,
К небу доро­гу себе мостив­ший ска­ла­ми Оссы,
Вдвое снеж­ный Олимп Эма­тий­ской воз­вы­сив вер­ши­ной.
mag­na Gi­gan­teis or­nan­tur pep­la tro­paeis,
hor­ri­da san­gui­neo pin­gun­tur proe­lia coc­co.
ad­di­tur aura­ta deiec­tus cus­pi­de Ty­phon,
qui pri­us, Os­saeis con­scen­dens aet­he­ra sa­xis,
Ema­thio cel­sum dup­li­ca­bat ver­ti­ce Olym­pum.
35 Так для боги­ни несут по празд­ни­кам парус свя­щен­ный,
И по его образ­цу я хотел бы, муд­рей­ший средь юных,
Изо­бра­зить и тебя в свер­ка­нье пур­пур­но­го Солн­ца,
В белом сия­нье Луны, попи­раю­щих небо коня­ми,
Выткать хочу я тебя в вели­кой кни­ге При­ро­ды.
Ta­le deae ve­lum sol­lem­ni tem­po­re por­tant;
ta­li te vel­lem, iuve­num doc­tis­si­me, ri­tu
pur­pu­reos in­ter so­les et can­di­da lu­nae
si­de­ra, cae­ru­leis or­bem pul­san­tia bi­gis,
na­tu­rae re­rum mag­nis in­te­xe­re char­tis;
40 Дабы в гряду­щих веках нераз­луч­но с Муд­ро­стью гор­ней
Было бы имя твое, воз­гла­шен­ное пес­нью моею.
Но, если я лишь теперь для трудов рож­да­юсь высо­ких,
Сла­бые жилы кре­пя впер­вые зре­лою мощью,
То и спою, как могу. При­ми же эти пер­ви­ны
aeter­num ut so­phiae co­niunctum car­mi­ne no­men
nostra tuum se­ni­bus lo­que­re­tur pa­gi­na saec­lis.
Sed quo­niam ad tan­tas nunc pri­mum nas­ci­mur ar­tes,
nunc pri­mum te­ne­ros fir­ma­mus ro­bo­re ner­vos,
haec ta­men in­te­rea, quae pos­su­mus, in qui­bus aevi
45 Дол­гих уче­нья годов, незре­лой юно­сти опыт,
Плод бес­сон­ных ночей, про­веден­ных в трудах неустан­ных,
Что обе­щал я тебе — и вот обет испол­няю,
Слу­шай рас­сказ о том, как в испу­ге бес­чест­ная Сцил­ла,
Стра­стью боль­ная, взор воздев, в небе­сах увида­ла
pri­ma ru­di­men­ta et iuve­nes exe­gi­mus an­nos,
ac­ci­pe do­na meo mul­tum vi­gi­la­ta la­bo­re
pro­mis­sa at­que diu iam tan­dem <red­di­ta vo­ta>
im­pia pro­di­giis ut quon­dam ex­ter­ri­ta amo­ris
Scyl­la no­vos avi­um sub­li­mis in aere coe­tus
50 Пти­чьи стаи и ввысь устре­ми­лась к про­сто­рам эфир­ным,
На сизо­цвет­ных кры­лах вос­па­рив над роди­мою кров­лей —
Это про­кля­той за грех нака­за­нье, за волос пур­пур­ный,
Это рас­пла­та за град оте­че­ский, в пра­хе лежа­щий.
Мно­го о Сцил­ле читать у вели­ких поэтов, Мес­са­ла,
vi­de­rit et te­nui con­scen­dens aet­he­ra pin­na
cae­ru­leis sua tec­ta su­per­vo­li­ta­ve­rit alis,
hanc pro pur­pu­reo poe­nam sce­le­ra­ta ca­pil­lo,
pro pat­ris sol­vens ex­ci­sa et fun­di­tus ur­be.
Complu­res il­lam et mag­ni, Mes­sal­la, poe­tae
55 (К прав­де пита­ет любовь Поли­гим­ния — будем прав­ди­вы!)
Нам с тобой дове­лось: как она в изме­нен­ном обли­чье
Часто Сцил­лей­ский утес осквер­ня­ла злоб­ным оска­лом:
Это-де та, что всем извест­на из стран­ст­вий Улис­са,
Та, что лилей­ный стан опо­я­сав реву­щи­ми пса­ми,
(nam ve­rum fa­tea­mur: amat Po­ly­hym­nia ve­rum)
lon­ge alia per­hi­bent mu­ta­tam membra fi­gu­ra
Scyl­lae­um monstro sa­xum in­fes­tas­se vo­ra­ci;
il­lam es­se, aerum­nis quam sae­pe le­ga­mus Uli­xi,
can­di­da suc­cinctam lat­ran­ti­bus in­gui­na monstris,
60 Гибель нес­ла кораб­лям Дули­хий­ским и в чер­ную без­дну
Бед­ных влек­ла моря­ков, их тела раз­ры­вая на части.
Но дру­гое твер­дят Мео­ний­ца кни­ги, дру­гое
Тот гово­рит, кто всех оши­бок винов­ник зло­вред­ный,
Ибо каж­дый поэт раз­лич­ных дев име­ну­ет
Du­li­chias ve­xas­se ra­tes et gur­gi­te in al­to
dep­ren­sos nau­tas ca­ni­bus la­ce­ras­se ma­ri­nis.
sed ne­que Maeo­niae pa­tiun­tur cre­de­re char­tae
nec ma­lus is­to­rum du­biis er­ro­ri­bus auc­tor.
nam­que alias alii vol­go fin­xe­re puel­las,
65 Сцил­лой, о коей нам повест­ву­ет Гомер Коло­фо­нец,
Буд­то мате­рью ей была Кра­те­ида. Она ли
Иль дву­об­раз­ную тварь Ехид­на на свет поро­ди­ла,
Или обе они ни при чем? Иль в пес­нях Гоме­ра
Сцил­ла — лишь образ люб­ви пороч­ной и похо­ти алч­ной?
quae Co­lo­pho­nia­co Scyl­lae di­can­tur Ho­me­ro.
ip­se Cra­taein ait mat­rem; sed si­ve Cra­taeis,
si­ve il­lam monstro ge­ne­ra­vit Ec­hidna bi­for­mi,
si­ve est neut­ra pa­rens at­que hoc in car­mi­ne to­to
in­gui­nis est vi­tium et Ve­ne­ris descrip­ta li­bi­do;
70 Или отра­вою злой лише­на обли­чья было­го
Бед­ная дева? (В каком она пре­гре­ше­нье повин­на?
Сам Хозя­ин мор­ской средь при­боя несчаст­ную обнял,
Брач­ные клят­вы пре­зрев, Амфи­т­ри­те дан­ные чистой).
Дол­гие годы она тер­пе­ла страш­ную кару,
si­ve etiam iac­tis spe­ciem mu­ta­ta ve­ne­nis
in­fe­lix vir­go (quid enim com­mi­se­rat il­la?
ip­se pa­ter ti­mi­dam sae­va comple­xus ha­re­na
co­niu­gium cas­tae vio­la­ve­rat Am­phit­ri­tes)
at ta­men exe­git lon­go post tem­po­re poe­nas,
75 Ибо сама из глу­бин себе при­зы­ва­ла супру­га,
Жерт­вы теп­лую кровь мешая с водою мор­скою.
Или прав­див рас­сказ о том, как кра­са­ви­ца Сцил­ла
Мно­гих влюб­лен­ных в нуж­ду вогна­ла ковар­ной коры­стью,
А пото­му полуп­сом-полу­ры­бой ста­ла неждан­но.
ut cum cu­ra suae ve­he­re­tur co­niu­gis al­to,
ip­sa tru­cem mul­to mis­ce­ret san­gui­ne pon­tum;
seu ve­ro, ut per­hi­bent, for­ma cum vin­ce­ret om­nis
et cu­pi­dos quaes­tu pas­sim po­pu­la­ret aman­tes,
pis­ci­bus et ca­ni­bus­que ma­lis val­la­ta re­pen­te est
80 О, как часто она сво­им устра­ша­лась обли­чьем,
Как диви­лась, увы! взгля­нув на ужас­ные чле­ны,
Как пугал ее лай, изда­вае­мый соб­ст­вен­ной пастью!
Ибо посме­ла жена с небес­ным спо­рить зако­ном
И пере­хва­ты­вать дань, что по пра­ву взи­ма­ет Вене­ра:
hor­ri­bi­lis cir­cum vi­dit se sis­te­re for­mas,
heu quo­tiens mi­ra­ta no­vos ex­pal­luit ar­tus,
ip­sa suos quo­tiens heu per­ti­muit lat­ra­tus!
ausa quod est mu­lier nu­men frau­da­re deo­rum
et dic­tam Ve­ne­ri vo­to in­ter­ver­te­re poe­nam,
85 Даже шлю­ха, тол­пой юнцов окру­жен­ная буй­ных,
Шлю­ха со скот­ской душой для боги­ни дань соби­ра­ет.
Ста­ло быть, Сцил­ла и впрямь про­ви­ни­лась — так воз­ве­ща­ет
Гла­сом пафий­ским Пахин, Вене­ры вер­ный свиде­тель.
Каж­дый свое гово­рит о бед­ст­вии девы зло­счаст­ной.
quam ma­la mul­tip­li­ci iuve­num con­saep­ta ca­ter­va
di­xe­rat at­que ani­mo me­ret­rix iac­ta­ta fe­ra­rum,
in­fa­mem ta­li me­ri­to ru­mo­re fuis­se,
doc­ta Pa­lae­pa­phiae tes­ta­tur vo­ce Pa­chy­nus.
quid­quid et ut quis­que est ta­li de cla­de lo­cu­tus,
90 Все это — бред пустой: Ско­пу хочу я про­сла­вить,
Дабы не быть ей одной из мно­гих сво­их соимен­ниц.
Вас, Пие­риды, зову! Вы неко­гда милость яви­ли
Пес­ням туман­ным моим, дол­го­ждан­ную дав мне награ­ду.
Часто на ваш алтарь сла­гаю я, бла­го­дар­ный,
som­nia sunt: po­tius li­ceat no­tes­ce­re Ci­rin
at­que unam ex mul­tis Scyl­lam non es­se puel­lis.
Qua­re quae can­tus me­di­tan­ti mit­te­re cae­cos
mag­na mi­hi cu­pi­do tri­buis­tis prae­mia, di­vae
Pie­ri­des, qua­rum cas­tos al­ta­ria pos­tis
95 Бла­го­че­сти­вую дань: у две­ри ваше­го хра­ма
Рде­ет неж­ный нар­цисс, гиа­цинт бла­го­во­ни­ем дышит,
С лили­ей рядом шафран аро­мат испус­ка­ет, и розы
Алым покро­вом порог усти­ла­ют. При­ди­те, боги­ни,
Дабы этот мой труд вдох­но­вить покро­ви­тель­ст­вом вашим,
mu­ne­re sae­pe meo in­fi­ciunt, fo­ri­bus­que hya­cin­thi
de­po­nunt flo­res aut sua­ve ru­bens nar­cis­sus
aut cro­cus al­ter­na co­niun­gens li­lia cal­tha
spar­sa­que li­mi­ni­bus flo­ret ro­sa, nunc age, di­vae,
prae­ci­pue nostro nunc as­pi­ra­te la­bo­ri
100 Дабы бес­смерт­ным вен­ком увен­ча­лась новая кни­га!
У Пан­ди­о­но­вых стен могу­чие гра­ды воз­двиг­лись
Близ Актей­ских хол­мов и бре­гов бело­мра­мор­ных Ист­ма,
Чьи изо­гну­лись уста бли­ста­ньем рако­вин алых.
Сла­вой и честью рав­на сто­ли­цам про­чим, сто­я­ла
at­que no­vum aeter­no prae­te­xi­te ho­no­re vo­lu­men.
Sunt Pan­dio­niis vi­ci­nae se­di­bus ur­bes
Ac­taeos in­ter col­les et can­di­da The­sei
pur­pu­reis la­te ri­den­tia li­to­ra con­chis,
qua­rum non ul­li fa­ma con­ce­de­re dig­na
105 Там и Мега­ра, чей кремль укреп­лен трудом Алка­фоя,
Был в стро­и­тель­стве Феб Алка­фою помощ­ни­ком вер­ным,
И до сих пор поет от уда­ра сте­на кре­пост­ная
Голо­сом лиры живым, повто­ряя шепот кил­лен­ский,
Сно­ва и сно­ва твер­дя пре­да­нье о Фебе влюб­лен­ном.
stat Me­ga­ra, Al­ca­thoi quon­dam mu­ni­ta la­bo­re,
Al­ca­thoi Phoe­bi­que: deus nam­que ad­fuit il­li;
un­de etiam ci­tha­rae vo­ces imi­ta­tus acu­tas
sae­pe la­pis rec­re­pat Cyl­le­nia mur­mu­ra pul­sus
et ve­te­rem so­ni­tu Phoe­bi tes­ta­tur amo­rem.
110 В оные дни сюда явил­ся воин­ст­вен­ный Минос,
Сла­ву стя­жав­ший в боях, и запер оса­дою город,
Ибо нашел при­ют в дру­же­люб­ной оби­те­ли Ниса
Крит­ский бег­лец Поли­ид, поки­нув­ший берег Кера­та, —
Вот его-то пле­нить и стре­мил­ся вои­тель Гор­тин­ский,
hanc ur­bem, an­te alios qui tum flo­re­bat in ar­mis,
fe­ce­rat in­fes­tam po­pu­la­tor re­mi­ge Mi­nos,
hos­pi­tio quod se Ni­si Po­lyi­dos avi­to
Car­pa­thi­um fu­giens et flu­mi­na Cae­ra­tea
te­xe­rat. hunc bel­lo re­pe­tens Gor­ty­nius he­ros
115 Атти­ки мир­ной поля усы­пая стре­ла­ми злы­ми.
Не убо­я­лись в тот час ни царь, ни граж­дане вой­ску
Мино­са про­ти­ву­стать, вра­гов отбро­сить, что к сте­нам
Гроз­но на при­ступ пошли. Не сло­ми­лась доб­лесть мега­рян,
Коим сло­ва богов помо­га­ли духом вос­пря­нуть.
At­ti­ca Cre­taea ster­ne­bat ru­ra sa­git­ta.
sed ne­que tum ci­ves ne­que tum rex ip­se ve­re­tur
in­fes­to ad mu­ros vo­li­tan­tis ag­mi­ne tur­mas
ice­re et in­do­mi­tas vir­tu­te re­tun­de­re men­tes,
res­pon­sum quo­niam sa­tis est me­mi­nis­se deo­rum.
120 Ибо (див­но ска­зать!) средь белых куд­рей, укра­шав­ших
Голо­ву Ниса-царя, вен­чан­ную лав­ром свя­щен­ным,
Волос еди­ный алел на макуш­ке пур­пу­ром слав­ным;
И покуда таким пре­будет, как создан При­ро­дой,
Ниса про­длит­ся власть и мощь стра­ны не иссякнет —
nam ca­pi­te a sum­mo re­gis (mi­ra­bi­le dic­tu)
can­di­da cae­sa­ries (flo­re­bant tem­po­ra lau­ro),
et ro­seus me­dio sur­ge­bat ver­ti­ce cri­nis:
cui­us quam ser­va­ta diu na­tu­ra fuis­set,
tam pat­riam in­co­lu­mem Ni­si reg­num­que fu­tu­rum
125 Пар­ки эту судь­бу на сов­мест­ном суди­ли сове­те.
Так что все сохра­нить ста­ра­лись лишь волос вол­шеб­ный:
Див­ной пряди пучок скреп­лен был кова­ной пряж­кой,
Блес­ком гра­ней зла­тых повто­ряв­шей обли­чье цика­ды.
Был бы поис­ти­не град охра­нен защи­той такою
con­cor­des sta­bi­li fir­ma­rant nu­mi­ne Par­cae.
er­go om­nis ca­no re­si­de­bat cu­ra ca­pil­lo,
aurea sol­lem­ni comptum quem fi­bu­la ri­tu
cro­by­lus et te­re­ti nec­te­bant den­te ci­ca­dae.
Nec ve­ro haec ur­bis cus­to­dia va­na fuis­set
130 (Вер­ны Парок сло­ва), но Сцил­ла в безу­мии новом,
Гибель род­но­му отцу и отче­му краю гото­вя,
Жад­ный на Мино­са взор обра­ти­ла, тер­зае­ма стра­стью.
Есть средь богов озор­ник, кото­ро­го, если рас­сер­жен,
Мать не уме­ет унять, унять не уме­ет Юпи­тер
(nec fue­rat), ni Scyl­la no­vo cor­rep­ta fu­ro­re,
Scyl­la, pat­ris mi­se­ri pat­riae­que in­ven­ta se­pulchrum,
o ni­mium cu­pi­dis Mi­non in­hias­set ocel­lis.
sed ma­lus il­le puer, quem nec sua flec­te­re ma­ter
ira­tum po­tuit, quem nec pa­ter at­que avus idem
135 Вну­ка и сына — а тот усми­ря­ет ярост­ных тиг­ров
И афри­кан­ских львов укро­ща­ет бес­тре­пет­ной дла­нью,
Даже богов и людей… Но луч­ше вер­нем­ся к рас­ска­зу.
Этот опас­ный шалун раз­жег в вели­кой Юноне
Пла­мен­ный гнев (увы! обиду дав­нюю дол­го
Iup­pi­ter (il­le etiam Poe­nos do­mi­ta­re leo­nes
et va­li­das do­cuit vi­ris man­sues­ce­re tig­ris,
il­le etiam di­vos, ho­mi­nes — sed di­ce­re mag­num est),
idem tum tris­tis acue­bat par­vu­lus iras
Iuno­nis mag­nae, cui­us (pe­riu­ria di­vae
140 Пом­нят боги­ни) на то, что в ее запрет­ном чер­то­ге
Сцил­ла свя­щен­ный покой нару­ши­ла сквер­ной неволь­ной;
Ибо, свер­шая обряд для боги­ни, от тес­но­го сон­ма
Знат­ных мегар­ских жен и дев отда­ли­лась игри­во,
Раз­ве­се­лив­шись одежд плес­ка­ньем вкруг строй­но­го ста­на,
olim, sed me­mi­ne­re diu) pe­riu­ra puel­la
non ul­li li­ci­tam vio­la­ve­rat inscia se­dem,
dum sac­ris ope­ra­ta deae las­ci­vit et extra
pro­ce­dit lon­ge mat­rum co­mi­tum­que ca­ter­vam,
sus­pen­sam gau­dens in cor­po­re lu­de­re ves­tem
145 Скла­док стыд­ли­вый покров Акви­ло­ну поз­во­лив раз­ве­ять —
А меж­ду тем огонь еще не вку­сил при­но­ше­ний,
И освя­щен­ной водой не омы­лась жри­ца, а куд­ри
Не увен­ча­ла вен­ком из оли­вы блед­но-зеле­ной.
В это мгно­ве­ние мяч у девы из рук пока­тил­ся,
et tu­mi­dos agi­tan­te si­nus Aqui­lo­ne re­la­xans.
nec­dum etiam cas­tos gus­ta­ve­rat ig­nis ho­no­res,
nec­dum sol­lem­ni lym­pha per­fu­sa sa­cer­dos
pal­len­tis fo­liis ca­put exor­na­rat oli­vae,
cum lap­sa e ma­ni­bus fu­git pi­la, cum­que re­lap­sa est,
150 И вдо­гон­ку она помча­лась. О, если б игрою
Не увлек­лась ты, а стан зла­то­тка­ной при­кры­ла одеж­дой!
Как я желал бы тебе поме­хи, дабы замед­лить
Бег нече­сти­вый! Зачем пре­гра­ды не было шагу?
Не осквер­ни­ла бы ты чер­тог непо­роч­ной боги­ни,
pro­cur­rit vir­go. quod uti ne pro­di­ta lu­do
aura­tam gra­ci­li sol­vis­ses cor­po­re pal­lam!
om­nia quae re­ti­ne­re gra­dum cur­sus­que mo­ra­ri
pos­sent, o te­cum vel­lem tu sem­per ha­be­res!
non um­quam vio­la­ta ma­nu sac­ra­ria di­vae
155 Лож­ною клят­вою путь к про­ще­нью закрыть не смог­ла бы.
Да и пове­рит ли кто, буд­то в клят­ве дело? Вер­нее
Знаю при­чи­ну: тебя рев­но­ва­ла к бра­ту Юно­на.
А пото­му божок шалов­ли­вый, гроз­ную кару
Вся­кой гото­вя­щий лжи, что скры­та в ска­зан­ном сло­ве,
iuran­do, in­fe­lix, ne­qui­quam iure pias­ses.
et­si quis no­cuis­se ti­bi pe­riu­ria cre­dat?
cau­sa pia est: ti­muit frat­ri te os­ten­de­re Iuno.
at le­vis il­le deus, cui sem­per ad ul­cis­cen­dum
quae­ri­tur ex om­ni ver­bo­rum iniu­ria dic­tu,
160 Опу­сто­шив кол­чан сия­ю­щий, стре­лы зла­тые
(О, как стра­шен их вид очам Тиринф­ской Юно­ны!)
Разом все устре­мил в без­за­щит­ное серд­це юни­цы,
Вмиг раз­лил­ся огонь у нее по жаж­ду­щим жилам,
Чле­ны до моз­га костей про­ни­зал безу­мия тре­пет:
aurea ful­gen­ti dep­ro­mens te­la pha­ret­ra
(heu ni­mium ter­ret, ni­mium Ti­ryn­thia vi­su),
vir­gi­nis in te­ne­ra de­fi­xe­rat om­nia men­te.
Quae si­mul ac ve­nis hau­sit si­tien­ti­bus ig­nem
et va­li­dum pe­ni­tus con­ce­pit in os­sa fu­ro­rem,
165 Слов­но средь хлад­ной зем­ли Эдо­ний­ской сви­ре­пая жри­ца,
Слов­но фри­ги­ян­ка, звук сам­ши­та идей­ско­го слы­ша,
По пло­ща­дям город­ским зло­счаст­ная мечет­ся дева.
Не ума­ща­ет куд­рей бла­го­вон­ный баль­зам ази­ат­ский,
И не обу­та нога Сики­он­ской крас­ною кожей,
sae­va ve­lut ge­li­dis Edo­num Bis­to­nis oris
ic­ta­ve bar­ba­ri­co Cy­be­les an­tis­ti­ta bu­xo,
in­fe­lix vir­go to­ta bac­cha­tur in ur­be,
non sto­ra­ce Idaeo frag­ran­tis pic­ta ca­pil­los,
coc­ci­na non te­ne­ris pe­di­bus Si­cyo­nia ser­vans,
170 А дра­го­цен­ный перл не объ­ем­лет выи лилей­ной.
Шагом невер­ным она поспе­ша­ет, не зная доро­ги:
То к роди­мым сте­нам при­дет, как буд­то на баш­ни
В небо взле­тев­шие ей, обез­до­лен­ной, хочет­ся гля­нуть,
То, без­утеш­но скор­бя, воро­тит­ся в терем высо­кий,
non ni­veo re­ti­nens ba­ca­ta mo­ni­lia col­lo.
mul­tum il­li in­cer­to tre­pi­dant ves­ti­gia cur­su:
sae­pe re­dit pat­rios as­cen­de­re per­di­ta mu­ros,
aerias­que fa­cit cau­sam se vi­se­re tur­ris;
sae­pe etiam tris­tis vol­vens in noc­te que­rel­las
175 Дабы взо­ром искать люби­мо­го в сумра­ке ночи
Средь отда­лен­ных кост­ров, горя­щих во вра­же­ском стане.
Прял­ка наску­чи­ла ей, зла­тые забы­ты убо­ры,
Неж­ным псал­ты­ри стру­нам суж­де­но мол­ча­нье немое,
Мяг­кий уток при­би­вать пере­ста­ло ливий­ское бер­до,
se­di­bus ex al­tis tec­ti spe­cu­la­tur amo­rem
castra­que pros­pec­tat creb­ris lu­cen­tia flam­mis.
nul­la co­lum no­vit, ca­rum non res­pi­cit aurum,
non ar­gu­ta so­nant te­nui psal­te­ria chor­da,
non Li­by­co mol­les plau­dun­tur pec­ti­ne te­lae.
180 Пур­пур ланит поблед­нел — с румян­цем любовь несов­мест­на.
Не обре­та­ет она уте­ше­ния скор­би вели­кой.
Чахнет иссох­шая плоть, снедае­ма смерт­ной тос­кою,
Муке сво­ей вослед устрем­ля­ет­ся дева, гони­ма
Гибель­ным роком на путь, откры­тый чудо­вищ­ной стра­стью:
nul­lus in ore ru­bor: ubi enim ru­bor, obstat amo­ri.
at­que ubi nul­la ma­lis re­pe­rit so­la­cia tan­tis
ta­bi­du­lam­que vi­det la­bi per vis­ce­ra mor­tem,
quo vo­cat ire do­lor, sub­igunt quo ten­de­re fa­ta,
fer­tur et hor­ri­bi­li prae­ceps im­pel­li­tur oestro,
185 Волос вол­шеб­ный отца отсечь, безум­ная, жаж­дет,
Дабы украд­кой вра­гу послать пода­рок желан­ный,
Ибо ино­го пути зло­счаст­ной судь­ба не откры­ла.
Иль по неведе­нью грех свер­шил­ся? Пре­ступ­ную деву
Доб­ро­сер­деч­ный винить не хочет и ей оправ­да­нья
ut pat­ris, a de­mens, cri­nem de ver­ti­ce sec­tum
fur­tim at­que ar­gu­te de­ton­sum mit­te­ret hos­ti.
nam­que haec con­di­cio mi­se­rae pro­po­ni­tur una,
si­ve il­la ig­no­rans (quis non bo­nus om­nia ma­lit
cre­de­re, quam tan­ti sce­le­ris dam­na­re puel­lam?),
190 Ищет во всем, но, увы! суж­де­на поги­бель безум­ной.
Ты же, о Нис-отец, когда сров­ня­ют с зем­лею
Город твой, не обре­тешь при­ю­та средь башен высо­ких,
Дабы сокрыть­ся в гнезде под­не­бес­ном, так­же взо­вьешь­ся
Гроз­ною пти­цей — а дочь нече­сти­вая долг свой запла­тит.
heu ta­men in­fe­lix: quid enim impru­den­tia pro­dest?
Ni­se pa­ter, cui di­rep­ta cru­de­li­ter ur­be
vix erit una su­per se­des in tur­ri­bus al­tis,
fes­sus ubi exstruc­to pos­sis con­si­de­re ni­do,
tu quo­que avis me­tue­re: da­bit ti­bi fi­lia poe­nas.
195 Радуй­тесь, вы, в обла­ках паря­щие дети эфи­ра,
Вы, чья звон­кая песнь огла­ша­ет чащу лес­ную
Или про­сто­ры морей! О милые стран­ни­ки неба,
Радуй­тесь! Так­же и вы, чьи чле­ны жесто­ким зако­ном
Рока пре­об­ра­же­ны, о вы, дав­лидян­ки мла­дые,
gau­de­te, o ce­le­res, sub­ni­xae nu­bi­bus al­tis,
quae ma­re, quae vi­ri­dis sil­vas lu­cos­que so­nan­tis
in­co­li­tis, gau­de­te, va­gae blan­dae­que vo­luc­res,
vos­que adeo, hu­ma­nos mu­ta­tae cor­po­ris ar­tus,
vos o cru­de­li fa­to­rum le­ge, puel­lae
200 Радуй­тесь! К вам спе­шат люби­мые роди­чи ваши,
Дабы цар­ст­вен­ных птиц умно­жа­лась стая — с орла­ном
Вме­сте взле­те­ла ско­па. Кра­сой воз­но­си­лись вы древ­ле,
Ныне в небес­ную высь быст­рей обла­ков воз­но­си­тесь:
Там эфир­ный чер­тог орла­на гор­до­го при­мет,
Dau­lia­des, gau­de­te: ve­nit ca­ris­si­ma vo­bis,
cog­na­tos augens re­ges nu­me­rum­que suo­rum,
Ci­ris et ip­se pa­ter. vos, o pul­cher­ri­ma quon­dam
cor­po­ra, cae­ru­leas prae­ver­ti­te in aet­he­ra nu­bes,
qua no­vus ad su­pe­rum se­des ha­liaee­tos et qua
205 Там сизо­кры­лой ско­пе почет­ный удел угото­ван.
Слад­кий сон охва­тил уста­ло­го Ниса, сме­жи­лись
Очи его: покой охра­ня­ла с рве­ни­ем тщет­ным
Стра­жа, неся кара­ул бес­сон­ный у запер­той две­ри.
А меж­ду тем воров­ски поки­ну­ла терем без­молв­ный
can­di­da con­ces­sos as­cen­det Ci­ris ho­no­res.
Iam­que adeo dul­ci de­vinctus lu­mi­na som­no
Ni­sus erat, vi­gi­lum­que pro­cul cus­to­dia pri­mis
ex­cu­bias fo­ri­bus stu­dio iac­ta­bat ina­ni,
cum fur­tim ta­ci­to des­cen­dens Scyl­la cu­bi­li
210 Сцил­ла и слух напряг­ла, пытая мол­ча­ние мра­ка,
Вме­сте с про­хла­дой ноч­ной глотая горь­кие сле­зы.
Вот, шаги при­глу­шив, на цыпоч­ках тихо кра­дет­ся
К опо­чи­вальне отца, рукой дро­жа­щей сжи­мая
Нож­ни­цы. Вдруг без сил засты­ла, объ­ятая стра­хом,
auri­bus ar­rec­tis noc­tur­na si­len­tia temptat
et pres­sis te­nuem sin­gul­ti­bus aera cap­tat.
tum sus­pen­sa le­vans di­gi­tis ves­ti­gia pri­mis
eg­re­di­tur fer­ro­que ma­nus ar­ma­ta bi­den­ti
evo­lat; at demptae sub­ita in for­mi­di­ne vi­res
215 Замы­сел гнус­ный явив суди­ли­щу сине­му ночи, —
Ибо, уже на порог взой­дя, у спаль­ни отцо­вой
Оста­но­ви­лась на миг пре­ступ­ная дева и к звездам,
В небе мер­цаю­щим, взор обра­ти­ла, дары обе­щая
Выш­ним богам, но те отверг­ли обет нече­сти­вый.
cae­ru­leas sua fur­ta pri­us tes­tan­tur ad umbras.
nam qua se ad pat­rium ten­de­bat se­mi­ta li­men,
ves­ti­bu­lo in tha­la­mi pau­lum re­mo­ra­tur et al­te
sus­pi­cit ad cel­si nic­tan­tia si­de­ra mun­di,
non ac­cep­ta piis pro­mit­tens mu­ne­ra di­vis.
220 Тут услы­ха­ла дщерь фиван­ско­го Феник­са, Кар­ма,
Роб­кие Сцил­лы шаги (ибо та, по сту­пе­ням под­няв­шись
Мра­мор­ным, у кося­ка зазве­не­ла мед­ным засо­вом) —
Креп­ко хва­та­ет она в бес­си­лье поник­шую деву,
Мол­вя: «О радость моя, пито­ми­ца милая! Знаю,
Quam si­mul Ogy­gii Phoe­ni­cis fi­lia Car­me
sur­ge­re sen­sit anus (so­ni­tum nam fe­ce­rat il­li
mar­mo­reo aera­tus stri­dens in li­mi­ne car­do),
cor­ri­pit ex­templo fes­sam lan­guo­re puel­lam
et si­mul «o no­bis sac­rum ca­put», in­quit, «alum­na,
225 Не без при­чи­ны твой лик пожел­тел и тело зачах­ло,
Не без при­чи­ны кровь лихо­рад­кой отрав­ле­на блед­ной,
Да и к дея­нью сему не при­чуда тебя вынуж­да­ет!
Иль заблуж­да­юсь? Хочу, о Рам­ну­сия, впасть в заблуж­де­нье!
Но тогда поче­му не вку­ша­ешь ты вак­хо­вой вла­ги
non ti­bi ne­qui­quam vi­ri­dis per vis­ce­ra pal­lor
aeg­ro­tas te­nui suf­fun­dit san­gui­ne ve­nas,
nec le­vis hoc fa­ce­res (ne­que enim po­te) cu­ra sub­egit,
aut fal­lor: quod ut o po­tius, Rham­nu­sia, fal­lar!
nam qua te cau­sa nec dul­cis po­cu­la Bac­chi
230 И поче­му пло­дов не отведа­ешь слад­ких Цере­ры?
Что сре­ди ночи тебе у отцо­вой делать посте­ли?
Ночью люд­ские серд­ца от забот отды­ха­ют посты­лых,
Ночью даже река сми­ря­ет теку­чие воды.
Мам­ке бед­ной ответь хоть сей­час — не хоте­ла ты преж­де
nec gra­vi­dos Ce­re­ris di­cam con­tin­ge­re fe­tus?
qua cau­sa ad pat­rium so­lam vi­gi­la­re cu­bi­le,
tem­po­re quo fes­sas mor­ta­lia pec­to­ra cu­ras,
quo ra­pi­dos etiam re­quies­cunt flu­mi­na cur­sus?
dic age nunc mi­se­rae sal­tem, quod sae­pe pe­ten­ti
235 Истин­ный дать мне ответ: зачем, несчаст­ная дева,
Близ див­но­куд­рой гла­вы роди­те­ля шаг замед­ля­ешь?
Горе мне! Иль помра­чен твой рас­судок пре­ступ­ным безумьем —
Тем, что неко­гда взор ара­ви­ян­ки Мир­ры застла­ло?
Ах, уже­ли гре­хом (охра­ни от него Адрас­тея)
iura­bas ni­hil es­se mi­hi, cur maes­ta pa­ren­tis
for­mo­sos cir­cum vir­go re­mo­re­re ca­pil­los?
ei mi­hi, ne fu­ror il­le tuos in­va­se­rit ar­tus,
il­le Ara­bae Myrrhae quon­dam qui ce­pit ocel­los,
ut sce­le­re in­fan­do (quod nec si­nat Ad­ras­tea)
240 Ты и мать и отца сра­зить в неистов­стве жаж­дешь?
Если ж иная любовь твою душу стра­стью тер­за­ет
(Ибо зна­ко­ма и мне Ама­ту­сия — при­зна­ки стра­сти,
Что исто­ща­ет тебя, раз­глядеть дав­но я суме­ла),
Если в серд­це тво­ем невин­ной влюб­лен­но­сти пла­мя
lae­de­re ut­rum­que uno stu­deas er­ro­re pa­ren­tem!
quod si alio quo­vis ani­mi iac­ta­ris amo­re
(nam te iac­ta­ri, non est Ama­thu­sia nostri
tam ru­dis, ut nul­lo pos­sim cog­nos­ce­re sig­no),
si con­ces­sus amor no­to te ma­ce­rat ig­ne,
245 Вспых­ну­ло — ныне обет при­но­шу пред ликом Дик­ти­ны, —
Ей обя­за­на я тобою, пито­ми­цей милой:
Все обе­щаю труды пре­тер­петь, кото­рых достой­на
Иль недо­стой­на, все одо­лею — лишь бы не видеть,
Как в вели­кой тос­ке ты, горь­кая, сох­нешь и вянешь».
per ti­bi Dic­ty­nae prae­sen­tia nu­mi­na iuro,
pri­ma deum mi­hi quae dul­cem te do­nat alum­nam,
om­nia me po­tius dig­na at­que in­dig­na la­bo­rum
mi­lia vi­su­ram, quam te tam tris­ti­bus is­tis
sor­di­bus et se­nio pa­tiar ta­bes­ce­re ta­li».
250 Эти про­мол­вив сло­ва, ста­ру­ха теп­лой одеж­дой
Бед­ную деву спе­шит оку­тать, ибо дро­жа­ла
Та средь про­хла­ды ноч­ной в шафран­ной туни­ке наряд­ной.
Щеки, что влаж­ны от слез, целу­ет лас­ко­во Кар­ма,
Дще­ри при­ем­ной беду узнать желая, но сло­ва
Haec lo­qui­tur, mol­li­que ut se ve­la­vit amic­tu,
fri­gi­du­lam iniec­ta cir­cum­dat ves­te puel­lam,
quae pri­us in te­nui ste­te­rat suc­cincta cro­co­ta.
dul­cia dein­de ge­nis ro­ran­ti­bus os­cu­la fi­gens
per­se­qui­tur mi­se­rae cau­sas ex­qui­re­re ta­bis,
255 Той не давая ска­зать, покуда сомлев­шая дева
На непо­слуш­ных ногах не вер­ну­лась под кров­лю род­ную.
Мам­ке юни­ца в ответ: «За что меня ты тер­за­ешь?
Да и зачем тебе знать при­чи­ну зло­го неду­га?
Нет, не люд­ская любовь в душе моей воз­го­ре­лась,
nec ta­men an­te ul­las pa­ti­tur si­bi red­de­re vo­ces,
mar­mo­reum tre­me­bun­da pe­dem quam ret­tu­lit intra.
il­la autem «quid sic me», in­quit, «nut­ri­cu­la, tor­ques?
quid tan­tum pro­pe­ras nostros no­vis­se fu­ro­res?
non ego con­sue­to mor­ta­li­bus uror amo­re
260 Не при­вле­ка­ют мой взор зна­ко­мые исста­ри лица,
Не влюб­ле­на я в отца — напро­тив, мне все нена­вист­ны!
Ах, не люб­лю ниче­го из того, что долж­но быть люби­мо,
При­зра­ка род­ст­вен­ных чувств не при­ем­лю более серд­цем,
Страсть я питаю к вра­гу из вра­гов. О горь­кое горе!
nec mi­hi no­to­rum def­lec­tunt lu­mi­na vol­tus
nec ge­ni­tor cor­di est: ultro nam­que odi­mus om­nis.
nil amat hic ani­mus, nut­rix, quod opor­tet ama­ri,
in quo fal­sa ta­men la­teat pie­ta­tis ima­go,
sed me­dia ex acie me­diis­que ex hos­ti­bus. heu heu,
265 Что мне ска­зать? Беду опи­сать каки­ми сло­ва­ми?
Но рас­ска­жу — ведь ты, кор­ми­ли­ца, не поз­во­ля­ешь
Боле мол­чать. Мой рас­сказ — тебе пода­рок пред­смерт­ный.
Вон, взгля­ни: обло­жил оса­дой мегар­ские сте­ны
Враг, от Юпи­те­ра в дар вос­при­яв­ший скиптр дер­жав­ный,
quid di­cam quo­ve aeg­ra ma­lum hoc exor­diar ore?
di­cam equi­dem, quo­niam tu me non di­ce­re, nut­rix,
non si­nis: extre­mum hoc mu­nus mo­rien­tis ha­be­to.
il­le, vi­des, nostris qui moe­ni­bus ad­si­det hos­tis,
quem pa­ter ip­se deum sceptri do­na­vit ho­no­re,
270 А от Парок судь­бу бла­гую — ран не боять­ся…
Нет, долж­на я ска­зать, не блуж­дая околь­ною речью:
Минос, Минос, увы! оса­дил мое бед­ное серд­це!
Ради люб­ви богов — тебе их пыл­кость зна­ко­ма,
Ради груди тво­ей, что пито­ми­це веч­но свя­щен­на,
cui Par­cae tri­bue­re nec ul­lo vol­ne­re lae­di
(di­cen­dum est, frustra cir­cum­ve­hor om­nia ver­bis),
il­le mea, il­le idem op­pug­nat prae­cor­dia Mi­nos.
quod per te di­vum creb­ros tes­ta­mur amo­res
per­que tuum me­mo­ri sanctum mi­hi pec­tus alum­nae,
275 Я закли­наю: спа­си, коль можешь, не дай мне погиб­нуть.
Если ж отре­зан путь к спа­се­нью и нету надеж­ды,
Мне уме­реть не мешай, род­ная, заслу­жен­ной смер­тью.
Ибо если бы злой — да, злой, моя доб­рая Кар­ма,
Слу­чай иль муд­рый бог тебя не послал мне навстре­чу,
ut me, si ser­va­re po­tes, nec per­de­re ma­lis;
sin autem op­ta­tae spes est in­ci­sa sa­lu­tis,
ne mi­hi, quam me­rui, in­vi­deas, nut­ri­cu­la, mor­tem.
nam ni­si te no­bis ma­lus, o ma­lus, op­ti­ma Car­me,
an­te in con­spec­tum, ca­sus­ve deus­ve tu­lis­set,
280 Я бы вот этим (и тут блес­ну­ла из скла­док одеж­ды
Сталь) у род­но­го отца отсек­ла бы волос пур­пур­ный
Или сама себя поре­ши­ла смер­тель­ным уда­ром».
Лишь о страш­ной беде услы­ха­ла в ужа­се мам­ка,
Скорб­ным пра­хом гла­ву осквер­ни­ла и в смерт­ной печа­ли
aut fer­ro hoc» (ape­rit fer­rum quod ves­te la­te­bat)
«pur­pu­reum pat­ris dempsis­sem ver­ti­ce cri­nem,
aut mi­hi prae­sen­ti pe­pe­ris­sem vol­ne­re le­tum».
Vix haec edi­de­rat, cum cla­de ex­ter­ri­ta tris­ti
in­ton­sos mul­to de­tur­pat pul­ve­re cri­nis
285 Голо­сом слез­ным, дро­жа, над пито­ми­цей запри­чи­та­ла:
«Минос, два­жды зло­дей! Опять меня ты тер­за­ешь —
Бед­ным седи­нам моим ты два­жды ворог про­кля­тый!
Преж­де злая любовь по тво­ей вине загу­би­ла
Дщерь род­ную мою — а ныне при­ем­ную губишь!
et gra­vi­ter ques­tu Car­me complo­rat ani­li:
«o mi­hi nunc ite­rum cru­de­lis red­di­te Mi­nos,
o ite­rum nostrae Mi­nos ini­mi­ce se­nec­tae,
sem­per ut aut olim na­tae te prop­ter eun­dem
aut Amor in­sa­nae luc­tum por­ta­vit alum­nae!
290 Ах, неуже­ли и здесь, в дале­ком краю, поло­нян­ка,
Пре­тер­пе­вая труды суро­вые тяж­ко­го раб­ства,
Я не избег­ну тебя, о чад моих гроз­ный губи­тель?
Ныне, увы! я ста­ра и немощ­на — мило­го чада
Нету, чтоб сто­и­ло жизнь про­дле­вать. Зачем без­рас­суд­но
te­ne ego tam lon­ge cap­ta at­que avec­ta ne­qui­vi,
tam gra­ve ser­vi­tium, tam du­ros pas­sa la­bo­res,
ef­Fu­ce­re, o bis iam exi­tium cru­de­le meo­rum?
iam iam nec no­bis aequo se­nio­ri­bus ul­lum
vi­ve­re uti cu­piam vi­vit ge­nus. ut quid ego amens
295 Дни про­дол­жаю вла­чить, тебя поте­ряв, Бри­то­мар­та,
О Бри­то­мар­та моя, ты не при­мешь вздох мой послед­ний!
Ах, зачем в этот день, о люби­ми­ца быст­рой Диа­ны,
Ты устре­ми­лась в леса? Охота муж­чи­нам при­лич­на.
Кнос­ской напрас­но стре­лой ты пар­фян­ский лук напря­га­ла,
te erep­ta, o Bri­to­mar­ti, mei spes una se­pulchri,
te, Bri­to­mar­ti, diem po­tui pro­du­ce­re vi­tae?
at­que uti­nam ce­le­ri nec tan­tum gra­ta Dia­nae
ve­na­tus es­ses vir­go sec­ta­ta vi­ro­rum,
Gno­sia nec Par­tho con­ten­dens spi­cu­la cor­nu
300 Луч­ше бы коз пас­ла дик­тей­ских на паст­би­щах ближ­них!
Не при­ве­лось бы тебе от Мино­са стра­сти спа­сать­ся,
Прыг­нув с высо­кой ска­лы в объ­я­тья рас­се­ли­ны гор­ной!
Пере­да­ют одни, что ныне див­ной Афе­ей
Ста­ла, невин­ная, ты: дру­гие твер­дят, умно­жая
Dic­taeas age­res ad gra­mi­na no­ta ca­pel­las!
num­quam tam ob­ni­xe fu­giens Mi­nois amo­res
prae­ceps aerii spe­cu­la de mon­tis abis­ses,
un­de alii fu­gis­se fe­runt et nu­men Ap­haeae
vir­gi­nis ad­sig­nant; alii, quo no­tior es­ses,
305 Сла­ву твою, что луна по тебе Дик­ти­ной зовет­ся.
Хоть бы и так! Для меня ты наве­ки, род­ная, погиб­ла,
Ибо узреть не смо­гу нико­гда, как с друж­ною сво­рой
Псов Гир­кан­ских вослед быст­ро­но­гим оле­ням по ска­лам
Носишь­ся, и не дождусь, чтоб ко мне ты в объ­я­тья вер­ну­лась.
Dic­ty­nam di­xe­re tuo de no­mi­ne lu­nam.
sint haec ve­ra ve­lim; mi­hi cer­te, na­ta, pe­ris­ti.
num­quam ego te sum­mo vo­li­tan­tem in ver­ti­ce mon­tis
Hyr­ca­nos in­ter co­mi­tes ag­men­que fe­ra­rum
con­spi­ciam, nec te re­deun­tem ample­xa te­ne­bo.
310 Бре­мя беды я нес­ла и обиды стой­ко тер­пе­ла.
Ибо опо­рою мне была ты, юни­ца, покуда
Не был мой слух осквер­нен тво­ею пре­ступ­ною речью.
Ах, ужель и тебя отни­ма­ет злая Фор­ту­на?
Ста­рость посты­лую длить лишь ты меня понуж­да­ла:
Ve­rum haec tum no­bis gra­via at­que in­dig­na fue­re
tum, mea alum­na, tui cum spes in­teg­ra ma­ne­ret,
et vox is­ta meas non­dum vio­la­ve­rat auris.
te­ne etiam For­tu­na mi­hi cru­de­lis ade­mit,
te­ne, o so­la meae vi­ven­di cau­sa se­nec­tae?
315 О, как часто, взгля­нув с уми­ле­ньем на спя­щую деву,
Хоть и торо­пят года, я вновь уми­рать не хоте­ла,
Дабы для свадь­бы тво­ей наряд соткать кори­кий­ский.
Ныне зачем судь­ба мне горь­кую жизнь про­дле­ва­ет?
Или не веда­ешь ты, поче­му на макуш­ке отцо­вой
sae­pe tuo dul­ci ne­qui­quam cap­ta so­po­re,
cum pre­me­ret na­tu­ra, mo­ri me vel­le ne­ga­vi,
ut ti­bi Co­ry­cio glo­me­ra­rem flam­mea lu­to.
quo nunc me, in­fe­lix, aut quae me fa­ta re­ser­vant?
an nes­cis, qua le­ge pat­ris de ver­ti­ce sum­mo
320 В досто­по­чтен­ных кудрях бли­ста­ет цар­ст­вен­ный пур­пур
Хруп­ким зало­гом судь­бы и Ниса, и Нисо­ва гра­да?
Если не зна­ешь — могу на твое упо­вать я спа­се­нье,
Ибо чудо­вищ­ный грех в неведе­нье ты замыш­ля­ла,
Если же стра­хи мои не лож­ны, тогда умо­ляю:
edi­ta can­den­tis prae­te­xat pur­pu­ra ca­nos,
quae te­nuis pat­rio praes sit sus­pen­sa ca­pil­lo?
si nes­cis, ali­quam pos­sum spe­ra­re sa­lu­tem,
inscia quan­do­qui­dem sce­lus es co­na­ta ne­fan­dum:
sin est, quod me­tuo, per te, mea alum­na, tuum­que
325 Ради жиз­ни тво­ей и моей (меня ты люби­ла),
Ради Или­фии злой, погу­бить гото­вой, опом­нись
И без­рас­суд­но свер­шить не ста­рай­ся страш­ное дело.
Стре­лы твои, Амур, отвра­щать не могу я от цели,
Ибо немыс­ли­мо нам состя­зать­ся силой с бога­ми,
ex­per­tum mul­tis mi­se­rae mi­hi re­bus amo­rem,
per­de­re sae­va pre­cor per nu­mi­na Ili­thyiae,
ne tan­tum fa­ci­nus tam nul­la men­te se­qua­ris.
non ego te in­cep­to (fie­ri quod non po­te) co­nor
flec­te­re, Amor, ne­que est cum dis con­ten­de­re nostrum!
330 Но поче­му бы тебе, дитя, вой­ну пере­ждав­ши,
Дом род­ной сохра­нив, не поду­мать о бра­ке закон­ном?
Выслу­шай мам­ки совет — уж мне-то зна­ко­мы несча­стья.
Если отца уло­мать не суме­ешь (да толь­ко суме­ешь,
Знаю, добить­ся все­го един­ст­вен­ной доче­ри мож­но),
sed pat­ris in­co­lu­mi po­tius de­nu­be­re reg­no
at­que ali­quos ta­men es­se ve­lis ti­bi, alum­na, Pe­na­tes.
hoc unum exi­tio doc­ta at­que ex­per­ta mo­ne­bo.
quod si non alia po­te­ris ra­tio­ne pa­ren­tem
flec­te­re (sed po­te­ris; quid enim non uni­ca pos­sis?),
335 Вот тогда-то тебе, оби­жен­ной, повод для мести
Будет достой­ный (месть — оби­жен­ных пра­во свя­тое),
Вот тогда-то тебе при­го­дит­ся замы­сел дерз­кий.
Тут уж и боги, и я помо­жем — мое обе­ща­нье
Твер­до. Уме­лым рукам не быва­ет дол­гой работы!»
tum po­tius tan­dem is­ta, pio cum iure li­ce­bit,
cum fac­ti cau­sam tem­pus­que do­lo­ris ha­be­bis,
tum po­tius co­na­ta tua at­que in­cep­ta re­fer­to;
me­que deos­que ti­bi co­mi­tes, mea alum­na, fu­tu­ros
pol­li­ceor: ni­hil est, quod te­xi­tur or­di­ne, lon­gum».
340 Речью разум­ной сми­рив вол­не­ние пыл­кое стра­сти,
Горь­кий уте­шив недуг цели­тель­ной вестью надеж­ды,
Хочет Кар­ма покров наки­нуть на голо­ву девы,
Дабы покой сни­зо­шел к зло­счаст­ной в живи­тель­ном мра­ке.
Плош­ку с еле­ем скло­нив, при­глу­шая све­та сия­нье,
His ubi sol­li­ci­tos ani­mi re­le­va­ve­rat aes­tus
vo­ci­bus et blan­da pec­tus spe lu­se­rat aeg­rum,
pau­la­tim tre­me­bun­da ge­nis ob­du­ce­re ves­tem
vir­gi­nis et pla­ci­dam te­neb­ris cap­ta­re quie­tem,
in­ver­so bi­bu­lum res­tin­guens lu­men oli­vo,
345 Мам­ка твер­дой рукой пито­ми­цы дрожь уни­ма­ет,
Серд­ца тре­пет­ный стук укро­щая лас­кой спо­кой­ной.
Так про­сиде­ла она всю ночь над девою, сле­зы
Ей ути­рая с ланит, и сама печа­лью объ­ята.
Вот уже новый день явил­ся с весе­лой зарею
in­ci­pit ad creb­ros­que in­sa­ni pec­to­ris ic­tus
fer­re ma­num, ad­si­duis mul­cens prae­cor­dia pal­mis.
noc­tem il­lam sic maes­ta su­per mar­cen­tis alum­nae
fri­gi­du­los cu­bi­to sub­ni­xa pe­pen­dit ocel­los.
Pos­te­ra lux ubi lae­ta diem mor­ta­li­bus al­mum
350 К смерт­ным и алым огнем заси­ял над сне­гом Этей­ским —
Заре­во это и страх, и радость девам вну­ша­ет,
Ибо им Эос мила, но про­ти­вен Гес­пер вечер­ний.
Сло­ву кор­ми­ли­цы вняв, царев­на о бра­ке желан­ном,
Пово­да к прось­бе ища, с отцом зате­ва­ет бесе­ду,
et ge­li­da ve­nien­tem ig­nem qua­tie­bat ab Oeta,
quem pa­vi­dae al­ter­nis fu­gi­tant op­tantque puel­lae
(Hes­pe­rium vi­tant, op­tant ar­des­ce­re Eoum),
prae­cep­tis pa­ret vir­go nut­ri­cis et om­nis
un­di­que con­qui­rit nu­ben­di se­du­la cau­sas.
355 Голо­сом неж­ным твер­дит о бла­гост­ном мире, бла­жен­ный
Пре­воз­но­ся покой. К подоб­ным речам непри­выч­на
Сцил­ла — и с деви­чьих уст сле­та­ет вздор без­рас­суд­ный.
То лепе­чет она, что стра­шит­ся буду­щей бит­вы,
Бран­но­го бога боясь: ее-де тре­во­га снеда­ет
temptan­tur pat­riae sub­mis­sis vo­ci­bus aures,
lau­dan­tur­que bo­nae pa­cis bo­na; mul­tus inep­to
vir­gi­nis in­so­li­tae ser­mo no­vus er­rat in ore.
nunc tre­me­re instan­tis bel­li cer­ta­mi­na di­cit
com­mu­nem­que ti­me­re deum; nunc re­gis ami­cis,
360 За без­опас­ность царя и дру­жин, то пла­чет о Нисе,
Ибо вну­ков иметь он не хочет с Юпи­те­ром общих,
То веро­лом­ный обман замыш­ля­ет с лукав­ст­вом пре­ступ­ным
Или сограж­дан стра­шит гряду­щей боже­ст­вен­ной карой.
То начи­на­ет искать повсюду зна­ме­ний вещих,
iam­que ip­si ve­ri­ta est: or­bum flet maes­ta pa­ren­tem,
cum Iove com­mu­nis qui non dat ha­be­re ne­po­tes;
nunc etiam con­fic­ta do­lo men­da­cia tur­pi
in­ve­nit et di­vum ter­ret for­mi­di­ne ci­vis;
nunc alia ex aliis (nec de­sunt) omi­na quae­rit.
365 Зла­том постыд­ным дерз­нув соблаз­нять без­греш­ных про­вид­цев,
Дабы они, сра­зив клин­ком свя­щен­ную жерт­ву,
Дали царю совет пород­нить­ся с Мино­сом мир­но,
Зятем сде­лав вра­га и покон­чив с рас­прей вза­им­ной.
Кар­ма меж тем нар­цисс и кори­цу с едкою серой
quin etiam cas­tos ausa est cor­rum­pe­re va­tes,
ut, cum cae­sa pio ce­ci­dis­set vic­ti­ma fer­ro,
es­set qui ge­ne­rum Mi­noa auc­to­ri­bus ex­tis
iun­ge­re et an­ci­pi­tis sua­de­ret tol­le­re pug­nas.
At nut­rix, pa­tu­la com­po­nens sul­pu­ra tes­ta,
370 В ступ­ке тол­чет, тра­вы добав­ляя души­стой, и три­жды
Три­жды девять она раз­но­цвет­ных нитей спле­та­ет,
Мол­вя пито­ми­це: «Плюнь в середи­ну три­жды, о дева,
Три­жды вме­сте со мной: богам лишь нечет любе­зен!»
Три­жды сти­гий­ский обряд свер­шив для Юпи­те­ра (жри­цам
nar­cis­sum ca­siam­que her­bas con­tun­dit olen­tis
ter­que no­ve­na li­gans trip­li­ci di­ver­sa co­lo­re
fi­la, «ter in gre­mium me­cum», in­quit, «des­pue, vir­go,
des­pue ter, vir­go: nu­me­ro deus im­pa­re gau­det».
in­de Iovi mag­no ge­mi­nans Sty­gia­lia sac­ra,
375 Гре­че­ским он незна­ком, идей­ским неве­дом кол­ду­ньям),
Три­жды она алта­ри кро­пит ами­клей­скою вет­вью,
Дабы разум царя пому­тить ворож­бой фес­са­лий­ской.
Но упор­ст­ву­ет Нис, улов­ка­ми не убеж­ден­ный —
Ни чело­век, ни бог царя скло­нить не суме­ют,
sac­ra nec Idaeis anu­bus nec cog­ni­ta Grais,
per­git, Amyc­laeo spar­gens al­ta­ria thal­lo,
re­gis Iol­cia­cis ani­mum de­fi­ge­re vo­tis.
Ve­rum ubi nul­la mo­vet sta­bi­lem fal­la­cia Ni­sum,
nec pos­sunt ho­mi­nes nec pos­sunt flec­te­re di­vi,
380 Ибо наде­ет­ся он на воло­са див­но­го силу.
Тут пота­ен­ный союз заклю­ча­ет с пито­ми­цей Кар­ма,
Твер­до решив нако­нец отре­зать волос пур­пур­ный,
Дабы любов­ный недуг облег­чить заждав­шей­ся девы,
Да и сама домой стре­мит­ся к даль­ним твер­ды­ням
(tan­ta est in par­vo fi­du­cia cri­ne ca­ven­di),
rur­sus ad in­cep­tum so­ciam se iun­git alum­nae,
pur­pu­reum­que pa­rat rur­sus ton­de­re ca­pil­lum,
tam lon­go quod iam cap­tat suc­cur­re­re amo­ri,
non mi­nus il­la ta­men, re­ve­hi quod moe­nia Cres­sa
385 Кри­та — любез­на и смерть, коль схо­ро­нят на родине милой.
Ныне Сцил­ла опять пося­га­ет на куд­ри отцо­вы:
Ныне упал с голо­вы царя бли­ста­тель­ный пур­пур,
Ныне Мега­ра взя­та и свер­ши­лось про­ро­че­ство Парок,
Ныне по синим вол­нам воло­кут зло­счаст­ную деву,
gau­deat: et ci­ne­ri pat­ria est iucun­da se­pul­to.
Er­go ite­rum ca­pi­ti Scyl­la est ini­mi­ca pa­ter­no.
tum co­ma Si­do­nio flo­rens de­ci­di­tur ostro,
tum ca­pi­tur Me­ga­ra et di­vum res­pon­sa pro­ban­tur,
tum sus­pen­sa no­vo ri­tu de na­vi­bus al­tis
390 Бед­ное тело ее под­ве­сив к кор­ме кора­бель­ной.
В водах царев­ну узрев, дивят­ся жите­ли моря:
Ним­фы, отец Оке­ан с бли­ста­тель­ной Тефи­ей вме­сте,
И Гала­тея, сестер любо­пыт­ных увлек­шая стаю.
Деве дивит­ся, сколь­зя средь волн в колес­ни­це лазур­ной,
per ma­re cae­ru­leum tra­hi­tur Ni­seia vir­go.
complu­res il­lam nym­phae mi­ran­tur in un­dis,
mi­ra­tur pa­ter Ocea­nus et can­di­da Te­thys
et cu­pi­das se­cum ra­piens Ga­la­tea so­ro­res,
il­lam etiam, iunctis mag­num quae pis­ci­bus aequor
395 Пра­вя упряж­кою рыб и дву­но­гих коней, Лев­ко­тея:
Вме­сте с белой Ино дивит­ся мла­де­нец Пале­мон.
Бра­тья, что делят дни по жре­бию рав­ною долей,
Дре­ва могу­че­го ветвь — Юпи­те­ра милые дети
Так­же дивят­ся, узрев царев­ны лилей­ные чле­ны.
et glau­co bi­pe­dum cur­ru me­ti­tur equo­rum,
Leu­co­thea par­vus­que dea cum mat­re Pa­lae­mon;
il­lam etiam, al­ter­nas sor­ti­ti vi­ve­re lu­ces,
ca­ra Iovis sub­oles, mag­num Iovis incre­men­tum,
Tyn­da­ri­dae ni­veos mi­ran­tur vir­gi­nis ar­tus.
400 Гром­ко сте­на­ет она, рас­точ­ная тщет­ные сле­зы,
Возду­ху жалу­ясь, скорбь изли­вая бес­плод­ную небу
Страж­ду­щим взо­ром — лишь взор воздеть несчаст­ная может,
Ибо у неж­ных рук сво­бо­ду отня­ли узы:
«Свой безум­ный порыв хоть на вре­мя утишь­те, о вет­ры,
has adeo vo­ces at­que haec la­men­ta per auras
fluc­ti­bus in me­diis ques­tu vol­ve­bat ina­ni,
ad cae­lum in­fe­lix ar­den­tia lu­mi­na ten­dens,
lu­mi­na, nam te­ne­ras ar­ce­bant vin­cu­la pal­mas:
«Suppri­mi­te o pau­lum tur­ba­ti fla­mi­na ven­ti,
405 Дабы воз­звать мне к богам! От моле­ний моих неустан­ных
Не было тол­ку — вопль да услы­шат ныне пред­смерт­ный.
Вас при­зы­ваю теперь в свиде­те­ли, вет­ры и бури!
Вы же, что здесь надо мной пари­те, коль были когда-то
Так­же людь­ми, меня узнай­те — я срод­ни­ца ваша,
dum que­ror et di­vos (quam­quam nil tes­ti­bus il­lis
pro­fe­ci) extre­ma mo­riens ta­men ad­lo­quor ho­ra.
vos ego, vos adeo, ven­ti, tes­ta­bor, et aurae,
vos, vos, hu­ma­na si qui de gen­te ve­ni­tis,
cer­ni­tis: il­la ego sum cog­na­to san­gui­ne vo­bis,
410 Сцил­ла (о Прок­на, к тебе я дер­заю так обра­щать­ся!).
Да, я преж­де была могу­че­го доче­рью Ниса,
Преж­де меня цари домо­га­лись из целой Элла­ды,
Чей изви­ли­стый брег Гел­лес­понт омы­ва­ет лазур­ный.
Наре­че­на я тебе, о Минос, обе­том свя­щен­ным
Scyl­la (quod o sal­va li­ceat te di­ce­re, Proc­ne),
il­la ego sum, Ni­si pol­len­tis fi­lia quon­dam,
cer­ta­tim ex om­ni pe­tiit quam Grae­cia reg­no,
qua cur­vus ter­ras amplec­ti­tur Hel­les­pon­tus.
il­la ego sum, Mi­nos, sac­ra­to foe­de­re co­niunx
415 В жены — этим сло­вам про­тив воли ты ныне вни­ма­ешь.
Ах, ужель по вол­нам суж­де­но мне, свя­зан­ной, пла­вать?
Ах, уже­ли висеть суж­де­но и ден­но и нощ­но?
Но не могу я пенять на кару, вра­же­ской зло­бе
На рас­тер­за­нье пре­дав и дом род­ной, и отчиз­ну,
dic­ta ti­bi: ta­men haec, et­si non ac­ci­pis, audis.
vincta­ne tam mag­ni tra­na­bo gur­gi­tis un­das?
vincta tot ad­si­duas pen­de­bo ex or­di­ne lu­ces?
non equi­dem me alio pos­sum con­ten­de­re dig­nam
suppli­cio, quod sic pat­riam ca­ros­que pe­na­tes
420 Раз­ве дано было мне пред­видеть сви­ре­пость зло­дея?
Да, заслу­жи­ла я казнь, о Минос, но казнь от сограж­дан,
Если бы слу­чай открыл заране наш сго­вор пре­ступ­ный
Или когда во прах обра­ти­лись мегар­ские сте­ны
И бого­мерз­ким огнем я жгла город­ские свя­ты­ни.
hos­ti­bus im­mi­ti­que ad­di­xi ig­na­ra ty­ran­no.
ve­rum is­taec, Mi­nos, il­los sce­le­ra­ta pu­ta­vi,
si nostra an­te ali­quis nu­das­set foe­de­ra ca­sus,
fac­tu­ros, quo­rum di­rep­tis moe­ni­bus ur­bis,
o ego cru­de­lis, flam­ma de­lub­ra pe­ti­vi;
425 Если же ты победишь, я чая­ла, звезды доро­гу
Лег­че изме­нят свою, чем ты меня, поло­нян­ку,
Каз­ни зло­дей­ской пре­дашь, — но жесто­кость все победи­ла!
Как полю­би­ла тебя я боль­ше отцов­ско­го цар­ства?
Как полю­би­ла? Увы! Тобою пле­нить­ся не диво!
te ve­ro vic­to­re pri­us vel si­de­ra cur­sus
mu­ta­tu­ra suos, quam te mi­hi ta­lia cap­tae
fac­tu­rum me­tui. iam iam sce­lus om­nia vin­cit.
te­ne ego plus pat­rio di­le­xi per­di­ta reg­no?
te­ne ego? nec mi­rum, vol­tu de­cep­ta puel­la
430 Лик твой узрев, я тот­час погиб­ла, о, злое безумье!
Мни­лось мне, буд­то дел чудо­вищ­ных дла­нью пре­крас­ной
Ты не спо­со­бен свер­шить! Кра­сота и звезды обманет!
Нет, не дво­рец твой меня соблаз­нил убран­ст­вом рос­кош­ным,
Блес­ком янтар­ных слез и корал­лов хруп­ким цве­те­ньем,
(ut vi­di, ut pe­rii! ut me ma­lus abstu­lit er­ror!)
non equi­dem ex is­to spe­ra­vi cor­po­re pos­se
ta­le ma­lum nas­ci; for­ma vel si­de­ra fal­las.
Me non de­li­ciis com­mo­vit re­gia di­ves,
di­ves cu­ra­lio fra­gi­li et lac­ri­mo­so electro,
435 Не удер­жа­ла меня и друж­ба юных наперс­ниц,
Не был пре­по­ною мне пред гне­вом боже­ст­вен­ным ужас —
Все победи­ла любовь, ибо что люб­ви непо­д­власт­но?
Не ума­стит мне вис­ков бла­го­вон­ный елей ара­вий­ский,
Чистым не вспыхнет огнем на свадь­бе факел сос­но­вый,
me non flo­ren­tes aequa­li cor­po­re nym­phae,
non me­tus im­pen­dens po­tuit re­ti­ne­re deo­rum.
om­nia vi­cit amor: quid enim non vin­ce­ret il­le?
non mi­hi iam pin­gui su­da­bunt tem­po­ra myrrha,
pro­nu­ba nec cas­tos ac­cen­det pi­nus ho­no­res,
440 И не укра­сит покров пур­пур­ный ливий­ско­го ложа.
Горе мне — даже зем­ля, оби­та­ли­ще рода люд­ско­го,
Не упо­ко­ит меня, зло­счаст­ную, сенью могиль­ной!
Раз­ве сре­ди рабынь, что име­ют детей или мужа,
Раз­ве средь про­чих слуг не мог­ла бы я так­же трудить­ся
nec Li­bys As­sy­rio ster­ne­tur lec­tu­lus ostro.
mag­na que­ror: me ne il­la qui­dem com­mu­nis alum­nam
om­ni­bus iniec­ta tel­lus tu­mu­la­bit ha­re­na.
me­ne in­ter mat­res an­cil­la­ris­que ma­ri­tas,
me­ne alias in­ter fa­mu­la­rum mu­ne­re fun­gi
445 И для счаст­ли­ви­цы той, что супру­гой станет тво­ею,
Вере­те­но вра­щать усерд­но с хозяй­скою пря­жей?
Раз­ве смер­ти пре­дать (все луч­ше!) меня ты не впра­ве?
Горе! Уста­лую плоть покида­ют послед­ние силы,
Шея не может под­нять голо­вы запро­ки­ну­той бре­мя,
co­niu­gis at­que tuae, quae­cum­que erit il­la, bea­tae
non li­cuit gra­vi­dos pen­so de­vol­ve­re fu­sos?
at bel­li sal­tem cap­ti­vam le­ge ne­cas­ses!
iam fes­so tan­dem fu­giunt de cor­po­re vi­res,
et ca­put infle­xa len­tum cer­vi­ce re­cum­bit,
450 В тес­ном спле­те­нии пут мерт­ве­ют сла­бые руки.
Из глу­би­ны мор­ской под­няв­шись, огром­ные тва­ри
Ста­ей к добы­че спе­шат, отверз­нув хищ­ные пасти,
Синюю пеня вол­ну гро­зой плав­ни­ков мече­вид­ных.
Ныне, о Минос, пре­дел моим насту­па­ет стра­да­ньям,
mar­mo­rea ad­duc­tis li­ves­cunt brac­chia no­dis.
aequo­reae pris­tes, in­ma­nia cor­po­ra pon­ti,
un­di­que con­ve­niunt et glau­co in gur­gi­te cir­cum
ver­be­re cau­da­rum at­que oris mi­ni­tan­tur hia­tu.
iam tan­dem ca­sus ho­mi­num, iam res­pi­ce, Mi­nos!
455 Слиш­ком мно­го узреть дове­лось мне чудо­вищ­ных бед­ст­вий!
Злая ли мне судь­ба суди­ла послед­нее горе,
Слу­чай ли губит меня, за грех ли терп­лю нака­за­нье —
Лег­че пове­рить все­му, чем в твое пове­рить зло­дей­ство!»
А меж­ду тем кораб­ли поспе­ша­ют в откры­тое море,
sit sa­tis hoc, tan­tum so­lam vi­dis­se ma­lo­rum,
vel fa­to fue­rit no­bis haec de­bi­ta pes­tis,
vel ca­su in­cer­to, me­ri­ta vel de­ni­que cul­pa:
om­nia nam po­tius quam te fe­cis­se pu­ta­bo».
La­bi­tur in­te­rea re­vo­lu­ta ab li­to­re clas­sis,
460 Кора могу­чий порыв пару­са напря­га­ет тугие,
Гнут­ся вес­ла в воде соле­ной, все тише и тише
Девы сте­на­нья зву­чат, заглу­шен­ные стран­ст­ви­ем дол­гим.
Вот уже Истм поза­ди, зали­ва­ми запер­тый тес­но,
Вот поза­ди Коринф, Пери­андра цве­ту­щее цар­ство,
mag­na re­pen­ti­no si­nuan­tur lin­tea Co­ro,
flec­ti­tur in vi­ri­di re­mus sa­le, lan­gui­da fes­sae
vir­gi­nis in cur­su mo­ri­tur que­ri­mo­nia lon­go.
de­se­rit an­gus­tis inclu­sum fau­ci­bus Isthmon,
Cyp­se­li­dae mag­ni flo­ren­tia reg­na Co­rin­thi;
465 Мимо Ски­ро­но­вых скал плы­вет несчаст­ная дева,
Мимо ужас­ной норы чере­па­хи, что мно­гих сгу­би­ла
Здесь при­шле­цов, обаг­рив уте­сы эллин­ской кро­вью.
Видит Сцил­ла при­ют ограж­ден­ный Пирея и тщет­но,
Тщет­но, увы! узреть пре­слав­ные жаж­дет Афи­ны.
prae­te­rit ab­rup­tas Sci­ro­nis pro­ti­nus ar­ces
in­fes­tum­que suis di­rae tes­tu­di­nis exit
spe­lae­um mul­to­que cruen­tas hos­pi­te cau­tes.
iam­que adeo tu­tum lon­ge Pi­raeea cer­nit,
et no­tas, heu heu frustra, res­pec­tat At­he­nas.
470 Вот сре­ди волн мор­ских зацве­ли сала­мин­ские паш­ни,
Вот и Кикла­ды вда­ли заси­я­ли — Суний­ской Вене­ры
Тут воз­вы­сил­ся храм напро­тив стен Гер­ми­он­ских.
В дым­ке сокрыл­ся от глаз и Делос, пре­мно­го люби­мый
Мате­рью дев-нере­ид, Неп­ту­на эгей­ско­го радость.
iam pro­cul e fluc­tu Sa­la­mi­nia sus­pi­cit ar­va
flo­ren­tis­que vi­det iam Cyc­la­das; hinc Ve­nus il­li
Su­nias, hinc sta­tio contra pa­tet Her­mio­nea.
lin­qui­tur an­te alias lon­ge gra­tis­si­ma De­los
Ne­rei­dum mat­ri et Nep­tu­no Aegaeo.
475 Вот пред царев­ною Кифн, опо­я­сан­ный пен­ным при­бо­ем,
Мра­мор­ный Парос — сосед бело­снеж­ный зеле­ной Дону­сы,
А близ Эги­ны — Сериф, здо­ро­вье недуж­ным даря­щий,
Так и плы­вет она, заба­ва невер­но­го вет­ра,
Слов­но утлый чел­нок вослед могу­че­му флоту,
pros­pi­cit in­cinctam spu­man­ti li­to­re Cyth­non
mar­mo­ream­que Pa­ron vi­ri­dem­que ad­lap­sa Do­ny­sam
Aegi­nam­que si­mul †sa­lu­ti­fe­ram­que Se­ri­phum.
fer­tur et in­cer­tis iac­ta­tur ad om­nia ven­tis,
(cum­ba ve­lut mag­nas se­qui­tur cum par­vu­la clas­sis
480 Афра уда­ры сно­ся и ярость неисто­вой бури.
Но пожа­ле­ла вол­нам на поте­ху оста­вить жесто­ким
Тело пре­крас­ное та, что цар­ст­вом лазур­ным вла­де­ет
Вме­сте с Неп­ту­ном, — и вот изме­ни­лось царев­ны обли­чье.
Неж­ную деву одеть чешу­ей сереб­ри­стой наве­ки
Afer et hi­ber­no bac­cha­tur in aequo­re tur­bo),
do­nec ta­le de­cus for­mae ve­xa­rier un­dis
non tu­lit ac mi­se­ros mu­ta­vit vir­gi­nis ar­tus
cae­ru­leo pol­lens co­niunx Nep­tu­nia reg­no.
sed ta­men aeter­num squa­mis ves­ti­re puel­lam,
485 И средь ковар­ных рыб посе­лить Амфи­т­ри­та не хочет,
Ибо мор­ские ста­да про­жор­ли­вы и кро­во­жад­ны,
А пото­му в небе­са воз­но­сит Сцил­лу на кры­льях,
Дабы отныне Ско­пой она зва­лась по заслу­гам
И кра­сотой пре­взо­шла Ами­клей­ско­го лебедя Леды.
in­fi­dos­que in­ter te­ne­ram com­mit­te­re pis­cis
non sta­tuit (ni­mium est avi­dum pe­cus Am­phit­ri­tes):
aeriis po­tius sub­li­mem sus­tu­lit alis,
es­set ut in ter­ris fac­ti de no­mi­ne Ci­ris,
Ci­ris Amyc­laeo for­mo­sior an­se­re Le­dae.
490 Как пона­ча­лу в яйце бело­снеж­ном очер­чен тума­ном
При­зрач­ный облик птен­ца и костей сочле­не­нья незре­лых
Мед­лен­но креп­нут в теп­ле, омы­ты живи­тель­ной вла­гой, —
Так в соле­ных вол­нах изме­ня­лось деви­чье тело,
Вид утра­тив былой, обре­тая мало-пома­лу
Hic ve­lut in ni­veo te­ne­ra est cum pri­mi­tus ovo
ef­fi­gies ani­man­tis et in­ter­no­dia membris
im­per­fec­ta no­vo flui­tant concre­ta ca­lo­re,
sic li­qui­do Scyl­lae cir­cum­fu­sum aequo­re cor­pus
se­mi­fe­ri in­cer­tis etiam nunc par­ti­bus ar­tus
495 Образ иной — пред­ста­ет царев­на в новом обли­чье.
Преж­де пре­крас­ный лик и уста, желан­ные мно­гим,
Вме­сте с широ­ким лбом воеди­но ста­ли срас­тать­ся,
В ост­рый изо­гну­тый клюв обра­тив под­бо­ро­док округ­лый;
Там, где про­бор попо­лам разде­лял вол­ни­стые куд­ри,
un­di­que mu­ta­bant at­que un­di­que mu­ta­ban­tur.
oris ho­nos pri­mum et mul­tis op­ta­ta la­bel­la
et pa­tu­lae fron­tis spe­cies concres­ce­re in unum
coe­pe­re et gra­ci­li men­tum pro­du­ce­re rostro;
tum qua se me­dium ca­pi­tis discri­men age­bat,
500 Вдруг, о диво! воз­ник в под­ра­жа­нье Нисо­вой сла­ве
Перьев пур­пур­ных пучок, хохол­ком макуш­ку укра­сив.
Мяг­ко­го пуха покров пест­ро­цвет­ной оку­тал одеж­дой
Девы неж­ную плоть, потом на дла­нях бес­силь­ных
Сизые перья взрос­ли, обра­зуя мощ­ные кры­лья.
ec­ce re­pen­te, ve­lut pat­rios imi­ta­tus ho­no­res,
pu­ni­ceam con­cus­sit apex in ver­ti­ce cris­tam;
at mol­lis va­rios in­te­xens plu­ma co­lo­res
mar­mo­reum vo­luc­ri ves­ti­vit teg­mi­ne cor­pus
len­ta­que per­pe­tuas fu­de­runt brac­chia pin­nas.
505 Пре­об­ра­зи­лась вся — баг­рян­цем окра­си­лись ноги,
Икры, вмиг ото­щав, обтя­ну­лись гру­бою кожей,
И на лилей­ных сто­пах заост­ри­лись хищ­ные ког­ти.
Но по-ино­му, увы! спа­сти от гибе­ли деву
Было судь­бой не дано мило­серд­ной супру­ге Неп­ту­на.
in­de alias par­tes mi­nio­que in­fec­ta ru­ben­ti
cru­ra no­va ma­cies ob­du­xit squa­li­da pel­le
et pe­di­bus te­ne­ris un­guis ad­fi­xit acu­tos.
et ta­men hoc de­mum mi­se­rae suc­cur­re­re pac­to
vix fue­rat pla­ci­da Nep­tu­ni co­niu­ge dig­num.
510 Не любо­вать­ся очам домаш­них, как юная Сцил­ла
Кос бело­ку­рых кра­су скреп­ля­ет алою лен­той,
Терем не встре­тит ее бла­го­во­ньем баль­за­мов сирий­ских,
Дома ей нет на зем­ле — но дом и не нужен ей боле,
Ибо из пены седой вне­зап­но зло­счаст­ная дева
num­quam il­lam post haec ocu­li vi­de­re suo­rum
pur­pu­reas fla­vo re­ti­nen­tem ver­ti­ce vit­tas,
non tha­la­mus Sy­rio frag­rans ac­ce­pit amo­mo,
nul­lae il­lam se­des: quid enim cum se­di­bus il­li?
quae si­mul ut se­se ca­no de gur­gi­te ve­lox
515 На опе­ре­н­ных кры­лах воз­нес­лась стре­ми­тель­но к небу,
Обла­ко шум­ное брызг рас­се­яв над гла­дью мор­скою,
Дабы, на горе себе и без поль­зы смер­ти избег­нув,
Длить оди­но­кую жизнь, дичая на бре­ге пустын­ном
Средь бес­сло­вес­ных скал и бес­плод­но­го кам­ня уте­сов.
cum so­ni­tu ad cae­lum stri­den­ti­bus ex­tu­lit alis
et mul­tum la­te dis­per­sit in aequo­ra ro­rem,
in­fe­lix vir­go ne­qui­quam a mor­te re­cep­ta
in­cul­tum so­lis in ru­pi­bus exi­git aevum,
ru­pi­bus et sco­pu­lis et li­to­ri­bus de­ser­tis.
520 Но и здесь ее ждет нака­за­нье, ибо раз­гне­ван
Царь-Гро­мо­вер­жец, мир колеб­лю­щий мощ­ной дес­ни­цей.
Не по душе ему допус­кать пре­ступ­ни­цу к небу,
После того как в ночи бес­про­свет­ной с жиз­нью рас­стал­ся
Бла­го­че­сти­вый отец (ибо часто жерт­вен­ник чистый
Nec ta­men hoc ip­sum poe­na si­ne: nam­que deum rex,
om­nia qui im­pe­rio ter­ra­rum mi­lia ver­sat,
com­mo­tus ta­lem ad su­pe­ros vo­li­ta­re puel­lam,
cum pa­ter exstinctus cae­ca sub noc­te la­te­ret,
il­li pro pie­ta­te sua (nam sae­pe ni­ten­tum
525 Нис обиль­но кро­пил тель­цов откорм­лен­ных кро­вью
И чер­то­ги богов ода­рял при­но­ше­нья­ми щед­ро) —
А пото­му вдох­нул вла­ды­ка в новое тело
Душу царя — и Нис вос­па­рил кры­ла­тым орла­ном,
Ибо могу­чий орел любе­зен мета­те­лю мол­ний.
san­gui­ne tau­ro­rum supplex res­per­se­rat aras,
sae­pe deum lar­go de­co­ra­rat mu­ne­re se­des)
red­di­dit op­ta­tam mu­ta­to cor­po­re vi­tam
fe­cit­que in ter­ris ha­liaee­tos ales ut es­set:
quip­pe aqui­lis sem­per gau­det deus il­le co­rus­cis.
530 Так вот после суда богов и про­кля­тия жесто­ко­го рока,
После каз­ни от рук жени­ха на бед­ную деву
Мсти­тель­ный гнев отца напра­вил ныне Юпи­тер.
Слов­но, средь гор­них сфер в хоро­во­де звезд­ном сияя
Блес­ком двой­ным, Скор­пи­он свер­каю­щий с неба ноч­но­го
huic ve­ro mi­se­rae, quo­niam dam­na­ta deo­rum
iudi­cio, fa­ti­que et co­niu­gis, an­te fuis­set,
in­fes­ti ap­po­suit odi­um cru­de­le pa­ren­tis.
nam­que ut in aet­he­rio sig­no­rum mu­ne­re praes­tans,
unum quem dup­li­ci stel­la­tum si­de­re vi­di,
535 Гонит в услов­лен­ный час Ори­о­на ясно­го све­точ —
Так со ско­пою орлан, вза­им­ной ско­ва­ны зло­бой,
Веч­но былую судь­бу вос­кре­ша­ют в новых рож­де­ньях:
Всюду, где лег­кий эфир ско­па рас­се­ка­ет кры­ла­ми,
Сле­дом за ней в небе­сах, взгля­ни! жесто­кий и гроз­ный
Scor­pios al­ter­nis cla­rum fu­gat Orio­na;
sic in­ter se­se tris­tis ha­liaee­tos iras
et Ci­ris me­mo­ri ser­vant ad sae­cu­la fa­to.
qua­cum­que il­la le­vem fu­giens se­cat aet­he­ra pin­nis,
ec­ce ini­mi­cus, at­rox, mag­no stri­do­re per auras
540 С кле­котом гонит­ся Нис — и когда взмы­ва­ет он к тучам,
В бег­стве поспеш­ном она эфир рас­се­ка­ет кры­ла­ми.
in­se­qui­tur Ni­sus; qua se fert Ni­sus ad auras,
il­la le­vem fu­giens rap­tim se­cat aet­he­ra pin­nis.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • Стих 3. Атти­че­ский сад — сад в Афи­нах, где обыч­но учил Эпи­кур («сад Эпи­ку­ра»).
  • Стих 15. Четы­ре муд­ре­ца — Пла­тон, Ари­сто­тель, сто­ик Зенон и Эпи­кур, шко­лы кото­рых нахо­ди­лись в Афи­нах.
  • Сти­хи 21—26. Здесь име­ет­ся в виду отме­чав­ший­ся в Афи­нах (назван­ных гра­дом Эрех­тея по герою Эрех­тею, вос­пи­тан­ни­ку Минер­вы, постро­ив­ше­му для нее храм на Акро­по­ле) празд­ник в честь Афи­ны (Минер­вы) и Эрех­тея, назы­вае­мый Пана­фи­не­ями. Малые Пана­фи­неи устра­и­ва­лись еже­год­но, Вели­кие Пана­фи­неи (о кото­рых идет речь) — раз в четы­ре года, в тре­тий год каж­дой олим­пи­а­ды. Здесь Вер­ги­лий сме­ши­ва­ет их с рим­ским люст­ром (иску­пи­тель­ным жерт­во­при­но­ше­ни­ем), совер­шав­шим­ся раз в пять лет. Куль­ми­на­ци­он­ным момен­том тор­же­ства была про­цес­сия к хра­му Афи­ны, где ее ста­туя оде­ва­лась новым рос­кош­ным покро­вом. Этот покров при­креп­лял­ся к мач­там свя­щен­но­го «пана­фи­ней­ско­го кораб­ля», кото­рый с помо­щью осо­бых машин дви­гал­ся по ули­цам (поэто­му Вер­ги­лий и упо­ми­на­ет здесь вет­ры — Зефир и Эвр). На покро­ве были вытка­ны кар­ти­ны подви­гов Афи­ны, осо­бен­но ее победы над Гиган­та­ми.
  • Стих 31. Коше­ниль — крас­ная крас­ка, добы­вав­ша­я­ся из насе­ко­мых того же назва­ния.
  • Сти­хи 32—34. Тифей — сын Зем­ли, огнеды­ша­щий сто­гла­вый вели­кан, оспа­ри­вав­ший у Юпи­те­ра власть над миром. Был побеж­ден и низ­верг­нут в соот­вет­ст­вии с боль­шин­ст­вом пре­да­ний самим Юпи­те­ром, но здесь — Минер­вой, так как упо­ми­на­ет­ся имен­но ее ору­жие — золо­тое копье. Осса — гора в Фес­са­лии (в поэ­ти­че­ском язы­ке назы­вае­мой часто Эма­ти­ей), неда­ле­ко от Олим­па. Леген­да о попыт­ках взгро­моздить Оссу на Олимп, чтобы добрать­ся до неба, обыч­но свя­зы­ва­ет­ся не с Тифе­ем (кото­рый в боль­шин­стве мифов про­сто бро­са­ет на небо кам­ни), а с дру­ги­ми вра­га­ми Юпи­те­ра — вели­ка­на­ми-близ­не­ца­ми Ало­ада­ми.
  • Стих 36. Поэ­ма посвя­ще­на юно­му Мес­са­ле (см. стих 12), извест­но­му впо­след­ст­вии покро­ви­те­лю поэтов М. Вале­рию Мес­са­ле Кор­ви­ну. Он был на шесть лет моло­же Вер­ги­лия, кото­рый далее и о себе пишет как о чело­ве­ке, толь­ко что вышед­шем из юно­ше­ско­го воз­рас­та. Со сво­им более вли­я­тель­ным покро­ви­те­лем Меце­на­том Вер­ги­лий сошел­ся поз­же, будучи уже авто­ром «Буко­лик», кото­рым явно пред­ше­ст­ву­ет этот его пер­вый «серь­ез­ный» опыт.
  • Стих 39. Вели­кая кни­га При­ро­ды. — Намек на поэ­му эпи­ку­рей­ца Лукре­ция «О при­ро­де вещей». Вер­ги­лий име­ет в виду, что хотел бы, но пока еще не может создать подоб­ное про­из­веде­ние.
  • Сти­хи 40—41. Нераз­луч­но с муд­ро­стью… было бы имя твое… — скры­тая цита­та из зна­ме­ни­той эле­гии Фео­гнида «Печать», обра­щен­ной к его дру­гу Кир­ну, имя кото­ро­го долж­но стать печа­тью на всех сти­хах Фео­гнида.
  • Стих 55. Поли­гим­ния — муза, покро­ви­тель­ст­ву­ю­щая лири­че­ской поэ­зии.
  • Сти­хи 56—58. Сцил­лой назы­ва­лась ска­ла на ита­лий­ской сто­роне Сици­лий­ско­го про­ли­ва, где, по пре­да­нию, оби­та­ла чудо­вищ­ная Сцил­ла с шестью песьи­ми голо­ва­ми, губив­шая море­пла­ва­те­лей. Улисс (Одис­сей) сумел, одна­ко, про­плыть меж­ду Сцил­лой и Харибдой (водо­во­ротом на сици­лий­ской сто­роне про­ли­ва).
  • Стих 60. Кораб­лям Дули­хий­ским. — См. при­меч. к «Эне­иде», III, 271.
  • Стих 62. Мео­ни­ец — Гомер (Мео­ния — ста­рое назва­ние Лидии или Тро­ады, а Гомер счи­тал­ся уро­жен­цем Малой Азии).
  • Стих 63. Оши­бок винов­ник зло­вред­ный — види­мо, это Одис­сей, посколь­ку в «Одис­сее» он сам рас­ска­зы­ва­ет о боль­шей части сво­их при­клю­че­ний.
  • Стих 65. Коло­фон — город в Малой Азии, спо­рив­ший со мно­ги­ми дру­ги­ми за пра­во назы­вать­ся роди­ной Гоме­ра.
  • Стих 66. Ним­фу Кра­те­иду счи­та­ет мате­рью Сцил­лы так­же и Овидий.
  • Стих 67. Ехид­на — чудо­ви­ще под­зем­но­го мира, жена Тифея, мать раз­лич­ных хто­ни­че­ских существ. По неко­то­рым мифам — мать Сцил­лы.
  • Стих 72. Хозя­ин мор­ской — Неп­тун, супруг Амфи­т­ри­ты.
  • Сти­хи 74—76. Эти три сти­ха в руко­пи­си неяс­ны.
  • Стих 88. Пафий­ский — при­над­ле­жа­щей Вене­ре (в Пафе на Кип­ре был ее храм). Пахин — мыс на юго-восто­ке Сици­лии, где был храм Вене­ры, в кото­ром, види­мо, нахо­ди­лась над­пись, содер­жа­щая упо­мя­ну­тый выше миф о пре­ступ­ле­нии хра­мо­вой жри­цы.
  • Стих 92. Пие­риды — см. при­меч. к «Кома­ру», 18—19.
  • Стих 101. Пан­ди­он — мифи­че­ский царь Афин, отец Эрех­тея. Пан­ди­о­нов — афин­ский.
  • Стих 102—103. Актей­ский — см. при­меч. к «Буко­ли­кам», II, 24. …бре­гов бело­мра­мор­ных Ист­ма… — Мега­рида (на Коринф­ском пере­шей­ке), берег кото­рой состо­ит из бело­го кам­ня с вкрап­ле­ни­я­ми розо­вых раку­шек.
  • Стих 105—106. Мега­ра — город к запа­ду от Афин, раз­ру­шен­ный кри­тя­на­ми, о чем и рас­ска­за­но ниже, и вос­ста­нов­лен­ный Алка­фо­ем, сыном Пело­па, дав­ше­го свое имя Пело­пон­не­су.
  • Стих 108. Кил­лен­ский шепот — зву­ки лиры, пода­рен­ной Апол­ло­ну Гер­ме­сом (Мер­ку­ри­ем), уро­жен­цем Кил­ле­ны Аркад­ской.
  • Стих 109. …пре­да­нье о Фебе влюб­лен­ном. — Види­мо, име­ет­ся в виду любовь Апол­ло­на к Дафне, посто­ян­но им опла­ки­вае­мой.
  • Стих 110. Минос — см. при­меч. к «Эне­иде», VI, 432.
  • Стих 112. Нис — см. при­меч. к «Буко­ли­кам», VI, 74.
  • Стих 113. Поли­ид — крит­ский жрец, ожи­вив­ший сына Мино­са Глав­ка, но отняв­ший у него искус­ство про­ри­ца­ния. Керат — река на Кри­те.
  • Стих 114. Гор­тин­ский — крит­ский, см. при­меч. к «Буко­ли­кам», VI, 60.
  • Стих 125. Пар­ки (греч. мой­ры) — см. при­меч. к «Буко­ли­кам», IV, 47.
  • Сти­хи 127—128. По Фукидиду (I, 6), древ­ние жите­ли Атти­ки зака­лы­ва­ли воло­сы на голо­ве в пучок, употреб­ляя золотую пряж­ку в виде цика­ды.
  • Сти­хи 133—135. Речь идет об Аму­ре (греч. Эрот), сыне Вене­ры, родив­шей его от сво­его же отца Юпи­те­ра.
  • Стих 145. Акви­лон — север­ный ветер (см. «Геор­ги­ки», I, 460).
  • Сти­хи 154—155. Види­мо, Сцил­ла долж­на была поклясть­ся, что не осквер­ни­ла обряд, но клят­ва эта была лож­ной.
  • Стих 157. Брат Юно­ны — Юпи­тер, роди­те­ля­ми кото­ро­го так­же были Сатурн (Крон) и Рея.
  • Стих 161. Юно­на боит­ся стрел Аму­ра, так как они вызы­ва­ют посто­ян­ные изме­ны ее супру­га Юпи­те­ра. В Тирин­фе был храм Юно­ны.
  • Стих 162. Обыч­но Амур пора­жа­ет серд­це одной стре­лой. Для Сцил­лы он опу­сто­ша­ет кол­чан, вну­шая ей тем самым неслы­хан­ную страсть.
  • Стих 165. Зем­ля Эдо­ний­ская — Фра­кия (эдо­ны — назва­ние фра­кий­ско­го пле­ме­ни). Из сам­ши­та изготов­ля­лись флей­ты, на кото­рых игра­ли в честь Кибе­лы, фри­гий­ской боги­ни, культ кото­рой носил дикие орги­а­сти­че­ские фор­мы. Ида — см. при­меч. к «Геор­ги­кам», IV, 41.
  • Стих 169. Сики­он­ской кожей… — Сики­он — город в Пело­пон­не­се, центр обув­но­го ремес­ла.
  • Стих 179. Ливий­ское бер­до — то есть афри­кан­ское, сде­лан­ное, види­мо, из сло­но­вой кости.
  • Стих 199. Дав­лида — город в Фокиде, в кото­ром пыта­лись укрыть­ся Прок­на и Фило­ме­ла, назы­вае­мые Вер­ги­ли­ем опи­са­тель­но дав­лидян­ка­ми. Они были дочерь­ми Пан­ди­о­на, ста­ло быть, род­ст­вен­ни­ца­ми Сцил­лы. Муж Прок­ны Терей, царь Дав­лиды, соблаз­нил Фило­ме­лу и выре­зал ей язык, чтобы сохра­нить в тайне свое пре­ступ­ле­ние. Но Фило­ме­ла вытка­ла пись­мо к Прокне, и сест­ры, сго­во­рив­шись, уби­ли Ити­са, сына Терея и Прок­ны, и его мясом накор­ми­ли Терея, после чего ста­ли про­сить богов спа­сти их от гне­ва Терея, обра­тив в птиц. Фило­ме­ла ста­ла соло­вьем, Прок­на ласточ­кой, а Терей удо­дом. Пре­вра­ще­ние в пти­цу в каче­стве семей­ной осо­бен­но­сти потом­ков Пан­ди­о­на вос­хо­дит, воз­мож­но, к како­му-либо арха­и­че­ско­му мифу, еще свя­зан­но­му с почи­та­ни­ем живот­ных (тоте­мов).
  • Стих 205. Обра­ще­ние Сцил­лы в пти­цу (как и в слу­чае с Прок­ной и Фило­ме­лой) не рас­смат­ри­ва­лось как нака­за­ние.
  • Стих 220. Кар­ма — воз­люб­лен­ная Юпи­те­ра, от кото­ро­го роди­ла дочь Бри­то­мар­ту, люби­ми­цу Диа­ны, впо­след­ст­вии почи­тав­шу­ю­ся на Кри­те под име­нем Дик­ти­ны, ипо­ста­си Диа­ны — Луны. Пер­во­на­чаль­но Бри­то­мар­та дей­ст­ви­тель­но была мест­ным крит­ским боже­ст­вом пло­до­ро­дия. Феникс — брат Кад­ма, пер­во­го царя Фив.
  • Стих 228. Рам­ну­сия — боги­ня мести Неме­зида, осо­бен­но почи­тав­ша­я­ся в Рам­нун­те в Атти­ке.
  • Стих 238. Мир­ра — см. при­меч. к «Кома­ру», 145.
  • Стих 239. Адрас­тея (греч. «неиз­беж­ная») — эпи­тет Неме­зиды, боги­ни мще­ния.
  • Стих 242. Ама­ту­сия — Вене­ра (Ама­тунт — город на Кип­ре с хра­мом Вене­ры).
  • Стих 245. Дик­ти­на (греч. «рас­став­ля­ю­щая тене­та») — эпи­тет Диа­ны как боги­ни охоты. В дан­ном слу­чае речь идет о Луне, ипо­ста­си Диа­ны или Бри­то­мар­ты (см. при­меч. к сти­ху 220).
  • Сти­хи 288—289. Род­ная дочь Кар­мы Бри­то­мар­та, спа­са­ясь от пре­сле­до­ва­ния влюб­лен­но­го Мино­са, бро­си­лась в про­пасть.
  • Стих 299. Кносс — см. при­меч. к «Эне­иде», III, 115. Самые луч­шие луки дела­ли пар­фяне.
  • Стих 300. Дик­тей­ский — крит­ский (Дик­та — гора на Кри­те, посвя­щен­ная Юпи­те­ру).
  • Стих 303. Афея — эпи­тет Бри­то­мар­ты в Эгине.
  • Стих 308. Гир­ка­ния — см. при­меч. к «Эне­иде», IV, 367.
  • Стих 317. Корик — город в Кили­кии, откуда выво­зи­ли шафран, кото­рым окра­ши­ва­лись празд­нич­ные одеж­ды.
  • Стих 326. Или­фия — крит­ская боги­ня, упо­ми­наю­ща­я­ся в «Одис­сее».
  • Стих 344. Плош­ку с еле­ем скло­нив. — Чтобы поту­шить све­тиль­ник или умень­шить огонь, све­тиль­ник накло­ня­ли, покры­вая мас­лом горя­щий фитиль и тем умень­шая его дли­ну.
  • Стих 350. Эта — см. при­меч. к «Буко­ли­кам», VIII, 30.
  • Стих 353. Эос — заря. Гес­пер — см. «Геор­ги­ки», I, 251. Здесь намек на сти­хи Катул­ла (LXII, 32—35) о стыд­ли­вых девах, кото­рые боят­ся вечер­ней звезды.
  • Стих 361. Выдав Сцил­лу за Мино­са, Нис пород­нил­ся бы с Юпи­те­ром, отцом Мино­са.
  • Стих 374. Сти­гий­ский обряд — обряд, посвя­щен­ный под­зем­ным богам, оби­таю­щим на бере­гах Стикса.
  • Стих 376. Ами­клей­ская ветвь. — Име­ет­ся в виду ветвь свя­щен­но­го дере­ва, пред­по­ло­жи­тель­но мир­та или оли­вы, но, воз­мож­но, и лав­ра.
  • Стих 377. Фес­са­лия счи­та­лась в древ­нем мире роди­ной и сре­дото­чи­ем вся­ко­го рода ворож­бы и чер­ной магии. Фес­са­лий­ские ведь­мы подроб­но опи­са­ны Апу­ле­ем в «Золо­том осле».
  • Сти­хи 386—390. Минос отверг Сцил­лу и нака­зал ее за пре­да­тель­ство.
  • Стих 392. Тефия — см. при­меч. к «Геор­ги­кам», I, 31.
  • Стих 393. Гала­тея — нере­ида (мор­ская ним­фа), в кото­рую был влюб­лен опи­сан­ный в «Одис­сее» цик­лоп Поли­фем. Сест­ры Гала­теи — нере­иды (пять­де­сят доче­рей мор­ско­го бога Нерея и Дориды, доче­ри Оке­а­на).
  • Стих 395. Лев­ко­тея (греч. «белая боги­ня») — куль­то­вый эпи­тет боги­ни Ино, доче­ри Кад­ма и Гар­мо­нии, сест­ры Семе­лы, род­ной тет­ки и вос­пи­та­тель­ни­цы Вак­ха. В колес­ни­цу свою она запря­га­ет дель­фи­нов и мор­ских богов, здесь назван­ных «дву­но­ги­ми коня­ми».
  • Стих 396. Пале­мон — сын Ино, мор­ской бог, отож­дествля­е­мый с фини­кий­ским богом моря Мель­кар­том.
  • Стих 397. Бра­тья, что делят дни по жре­бию рав­ною долей. — Дио­с­ку­ры Кастор и Полидевк, разде­лив­шие таким обра­зом бес­смер­тие, кото­рым пер­во­на­чаль­но обла­дал толь­ко Кастор.
  • Стих 460. Кор — севе­ро-запад­ный ветер.
  • Стих 463. Истм — Коринф­ский пере­ше­ек, где раз в два года устра­и­ва­лись зна­ме­ни­тые Ист­мий­ские игры, посвя­щен­ные Неп­ту­ну.
  • Стих 464. Пери­андр (668—585 гг. до н. э.) — коринф­ский царь, при­чис­ля­е­мый к «семи муд­ре­цам».
  • Сти­хи 465—467. Ски­рон — раз­бой­ник, жив­ший в горах меж­ду Афи­на­ми и Мега­ра­ми и уби­тый Тезе­ем. Уби­тых Ски­ро­ном пут­ни­ков пожи­ра­ла огром­ная чере­па­ха, жив­шая в гор­ной пеще­ре.
  • Стих 468. Пирей — порт Афин, неболь­шой город в устье реки Кефи­са.
  • Стих 470. Сала­мин — ост­ров в Сарон­ском зали­ве, меж­ду Атти­кой и Арго­лидой, око­ло кото­ро­го была одер­жа­на зна­ме­ни­тая победа над пер­са­ми (480 г. до н. э.).
  • Стих 471. Кикла­ды — см. при­меч. к «Эне­иде», III, 128.
  • Стих 472. Гер­ми­о­на — при­мор­ский город в Арго­лиде. На мысе Суний был на самом деле храм не Вене­ры, а Минер­вы (Афи­ны) — тут Вер­ги­лий допу­стил неточ­ность.
  • Стих 473. Делос — глав­ный ост­ров Киклад­ско­го архи­пе­ла­га, роди­на Апол­ло­на и Диа­ны.
  • Сти­хи 475—477. Кифн и Парос — ост­ро­ва Киклад­ско­го архи­пе­ла­га. Дону­са — ост­ро­вок из груп­пы Спо­рад­ских, неда­ле­ко от Нак­со­са. Эги­на — ост­ров в Сарон­ском зали­ве неда­ле­ко от Афин, перед Сала­мин­ским сра­же­ни­ем дав­ший убе­жи­ще афи­ня­нам, кото­рые поки­ну­ли свой город, спа­са­ясь от пер­сов. Сериф — один из Киклад­ских ост­ро­вов.
  • Стих 480. Афр — ура­ган­ный ветер, бушу­ю­щий зимой на Сре­ди­зем­ном море.
  • Стих 489. Леда — супру­га Тин­да­ра, мать Еле­ны и Дио­с­ку­ров, воз­люб­лен­ная Зев­са (Юпи­те­ра), кото­рый соблаз­нил ее, при­няв образ лебедя. Рези­ден­ция Тин­да­ра была в Ами­к­лах.
  • Сти­хи 496—507. Это посте­пен­ное пре­вра­ще­ние чело­ве­ка в пти­цу, види­мо, наве­я­но зна­ме­ни­той одой Гора­ция (II, 20), в кото­рой он опи­сы­ва­ет свое посмерт­ное пре­вра­ще­ние в лебедя: «Уже я чую: тонь­ше ста­но­вят­ся // под гру­бой кожей скры­тые голе­ни — // я белой пти­цей стал, и перья // руки и пле­чи мои оде­ли» (пер. Г. Цере­те­ли).
  • Стих 528—529. Орлан — мор­ской орел, обла­даю­щий боль­шим сход­ством с гор­ны­ми и ины­ми орла­ми, хотя сло­ва «орел» и «орлан» в латин­ском язы­ке, в отли­чие от рус­ско­го, не име­ют зву­ко­во­го сход­ства.
  • Сти­хи 533—535. Срав­не­ние ско­пы и орла­на имен­но с созвезди­я­ми объ­яс­ня­ет­ся тем, что их враж­да пред­став­ля­ет собой нечто вро­де кон­ку­рен­ции — орлан пре­сле­ду­ет и гонит ско­пу не для того, чтобы ее съесть, но чтобы про­гнать со сво­ей охот­ни­чьей терри­то­рии.
    • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1364004257 1364004306 1364004307 1375400003 1375400004 1375400005