Скопа

Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. Художественная литература, Москва, 1979.
Перевод с латинского и комментарии Е. Г. Рабинович.

В основу перевода положено издание: P. Vergilii Maronis, Opera… edidit… Albertus Forbiger. Partes I—III, Lipsiae, 1873—1875. Учтены также следующие издания: P. Vergilius Maro, Opera omnia, vol. I—III, recensuit O. Ribbeck, Lipsiae, 1859—1868; «Oeuvres de Virgile», texte établi et commenté par Benoist, Paris, 1918; «Vergil’s Gedichte» erklärt von Th. Ladewig, Berlin, zwölfte Auflage, 1902—1907.

Лат. текст приводится по изд.: Virgil. T. II. Aeneid VII—XII // Loeb Classical Library, 1950 (2-е испр. переизд. 1918, репр. 1934).
СКРЫТЬ ЛАТИНСКИЙ ТЕКСТ

ПРИЛОЖЕНИЕ

«При­ло­же­ние» вклю­ча­ет в себя как юно­ше­ские сти­хотво­ре­ния Вер­ги­лия, так и при­пи­сан­ные ему позд­нее. На фоне несо­мнен­ной автор­ской при­над­леж­но­сти «Буко­лик», «Геор­гик» и «Эне­иды» в дан­ном слу­чае автор­ство Вер­ги­лия все­гда пред­став­ля­лось сомни­тель­ным и вызы­ва­ло неис­ся­кае­мые спо­ры.

Еще зна­ме­ни­тый ком­мен­та­тор Вер­ги­лия Сер­вий (V в. н. э.) пере­чис­лил в сво­ем обшир­ном труде восемь юно­ше­ских про­из­веде­ний Вер­ги­лия: «Комар», «Ско­па́», «Про­кля­тья», «Трак­тир­щи­ца», «Зав­трак», «Этна», «Меце­нат», «Смесь». Упо­ми­на­ют­ся неко­то­рые из этих сти­хотво­ре­ний и у дру­гих антич­ных авто­ров. Позд­нее, в эпо­ху гипер­кри­ти­че­ско­го под­хо­да к тек­стам, все юно­ше­ское наследие Вер­ги­лия было отверг­ну­то как непо­д­лин­ное. Исклю­че­ние соста­ви­ли толь­ко V и VI сти­хотво­ре­ния из «Сме­си». Одна­ко сей­час гипер­кри­ти­че­ский нега­ти­визм усту­па­ет место более гиб­ко­му ана­ли­зу. Таким обра­зом, мож­но пола­гать, что если и не все сти­хи, тра­ди­ци­он­но вклю­чае­мые в «При­ло­же­ние», напи­са­ны самим Вер­ги­ли­ем, то неко­то­рые из них все-таки при­над­ле­жат ему, а неко­то­рые напи­са­ны чле­на­ми того же поэ­ти­че­ско­го круж­ка. Тем не менее и в насто­я­щее вре­мя суще­ст­ву­ют край­ние точ­ки зре­ния: так, немец­кий фило­лог Бюх­нер (и его после­до­ва­те­ли) отри­ца­ет автор­ство Вер­ги­лия во всех слу­ча­ях, кро­ме упо­мя­ну­тых двух эпи­грамм, а италь­ян­ский лите­ра­ту­ро­вед Роста­ньи (и боль­шин­ство италь­ян­ских уче­ных) вслед за Сер­ви­ем при­пи­сы­ва­ет Вер­ги­лию все пере­чис­лен­ные про­из­веде­ния.

Из двух эпил­ли­ев, поме­щен­ных в насто­я­щем «При­ло­же­нии», «Комар» почти навер­ня­ка при­над­ле­жит Вер­ги­лию — в отли­чие от «Ско­пы», напи­сан­ной, по всей види­мо­сти, после «Эне­иды»«Ско­пе» см. ниже). «Про­кля­тья» и «Лидия» (объ­еди­няв­ши­е­ся боль­шин­ст­вом ману­скрип­тов под общим назва­ни­ем «Про­кля­тья») явно соот­но­сят­ся с био­гра­фи­ей Вер­ги­лия, и нет осно­ва­ний счи­тать, буд­то они напи­са­ны кем-то дру­гим, как и боль­шая часть «Сме­си». В «Трак­тир­щи­це» замет­но под­ра­жа­ние Катул­лу (Бюх­нер), одна­ко Вер­ги­лий в годы уче­ни­че­ства не мино­вал вли­я­ния Катул­ла. «Зав­трак», веро­ят­но, пред­став­ля­ет собой пере­вод, но тема­ти­ка это­го сти­хотво­ре­ния столь близ­ка склон­но­стям и инте­ре­сам Вер­ги­лия, что и тут нет осно­ва­ний отри­цать его автор­ство. «Этна» и эле­гия на смерть Меце­на­та в «При­ло­же­ние» не вклю­че­ны, посколь­ку несо­мнен­но не при­над­ле­жат Вер­ги­лию.

СКОПА

Эта поэ­ма вряд ли при­над­ле­жит Вер­ги­лию, так как мно­гие ее стро­ки пере­кли­ка­ют­ся с более позд­ни­ми про­из­веде­ни­я­ми поэта, в том чис­ле с «Эне­идой». Одна­ко нель­зя исклю­чить, что «Ско­па» была нача­та Вер­ги­ли­ем в юно­сти, а после его смер­ти этот труд закон­чил какой-то член того же поэ­ти­че­ско­го круж­ка. Во вся­ком слу­чае, име­ет­ся несо­мнен­ный раз­рыв меж­ду обра­ще­ни­ем к Мес­са­ле и самой исто­ри­ей Сцил­лы.

Поэ­ма назва­на име­нем пти­цы, в кото­рую пре­вра­ща­ет­ся глав­ная геро­и­ня. Ана­ло­гич­ный сюжет (и то же назва­ние пти­цы) содер­жит­ся в «Мета­мор­фо­зах». В обо­их слу­ча­ях речь идет о мор­ской пти­це ci­ris, назва­ние кото­рой эти­мо­ло­ги­че­ски свя­зы­ва­ет­ся с гре­че­ским κεί­ρω (стричь, отсе­кать). Поэто­му автор и гово­рит, что имя это заслу­же­но (ст. 488). Опи­са­ние обли­ка ci­ris, среды ее оби­та­ния и ее поведе­ния застав­ля­ют с боль­шой веро­ят­но­стью пред­по­ло­жить, что речь здесь идет о ско­пе́. Ско­па — круп­ная хищ­ная пти­ца, веду­щая оди­но­кий образ жиз­ни на бере­гах морей (озер, рек), спо­соб­ная парить подоб­но орлу и оби­таю­щая, в част­но­сти, на юге Евро­пы. В повад­ках и обли­ке ско­пы есть мно­го обще­го с орла­ном (в кото­ро­го пре­вра­тил­ся отец Сцил­лы), но она мень­ше и сла­бее. Ско­па — един­ст­вен­ная пти­ца, соот­вет­ст­ву­ю­щая всем «тре­бо­ва­ни­ям» поэ­мы (мор­ская, хищ­ная, оди­но­кая, отча­сти сход­ная с орла­ном, но усту­паю­щая ему в силе).


Хоть отпу­сти­ла меня любовь к пере­мен­чи­вой сла­ве,
Хоть и познал я тще­ту хва­лы чита­те­лей лжи­вых,
Хоть атти­че­ский сад, бла­го­во­ни­ем дыша­щий слад­ким,
Ныне объ­ем­лет меня цве­ту­щей муд­ро­сти сенью,
Et­si me, va­rio iac­ta­tum lau­dis amo­re
ir­ri­ta­que ex­per­tum fal­la­cis prae­mia vol­gi,
Cec­ro­pius sua­vis exspi­rans hor­tu­lus auras
flo­ren­tis vi­ri­di so­phiae complec­ti­tur umbra,
5 Мысль побуж­дая мою к сочи­не­нью пес­ни достой­ной,
Хоть и стрем­люсь я к трудам иным, к нау­кам отлич­ным,
Взор устрем­ляя горе, созер­цая звезд­ные сфе­ры,
Недо­сти­жи­мых вер­шин взыс­куя разу­мом дерз­ким,
Все же испол­ню долг, не рас­ста­нусь с нача­тым делом,
ut mens cu­ret eo dig­num si­bi quae­re­re car­men
lon­ge aliud stu­dium at­que alios ac­cincta la­bo­res
(al­tius ad mag­ni sus­pe­xit si­de­ra mun­di
et pla­ci­tum pau­cis ausa est as­cen­de­re col­lem):
non ta­men ab­sis­tam coep­tum de­te­xe­re mu­nus,
10 Дабы по пра­ву мог­ли мои успо­ко­ить­ся музы,
Дабы дано было мне поза­быть о неж­ных соблаз­нах.
Будет ли мил тебе, о Мес­са­ла, сей труд необыч­ный?
К сказ­ке пред­ив­ной моей скло­нишь ли слух бла­го­склон­ный?
Если бы в гор­ний чер­тог воз­нес­ла меня древ­няя муд­рость,
in quo iure meas uti­nam re­quies­ce­re Mu­sas
et le­vi­ter blan­dum li­ceat de­po­ne­re amo­rem.
Quod si mi­ri­fi­cum ge­nus o Mes<sa­la . . .>
(mi­ri­fi­cum sed enim, mo­do sit ti­bi vel­le li­bi­do),
si me iam sum­ma Sa­pien­tia pan­ge­ret ar­ce,
15 Что четы­рем муд­ре­цам доста­лась общим уде­лом,
Я бы с пре­зре­ньем глядел на мир, в заблуж­де­ньях погряз­ший,
И свы­со­ка ози­рал люд­ские дела и заботы,
Песнь вели­ча­вую в дар я тебе под­нес бы, вели­кий,
Хоть и поз­во­ле­но нам порой поза­ба­вить­ся шут­кой
quat­tuor an­ti­quis he­re­di­bus edi­ta con­sors,
un­de ho­mi­num er­ro­res lon­ge la­te­que per or­bem
des­pi­ce­re at­que hu­mi­lis pos­sem con­tem­ne­re cu­ras;
non ego te ta­lem ve­ne­ra­rer mu­ne­re ta­li,
non equi­dem, quam­vis in­ter­dum lu­de­re no­bis
20 И лег­ко­вес­ный сти­шок завер­шить изящ­ной сто­пою.
Нить я хотел бы впле­сти в тот покров (осме­люсь ли мол­вить?),
С коим в былые века обхо­ди­ли град Эрех­тея,
Бла­го­че­сти­вую дань неся непо­роч­ной Минер­ве.
Пять мед­ли­тель­ных лет пяти­ле­тьем сме­ня­ют­ся новым
et gra­ci­lem mol­li li­beat pe­de clau­de­re ver­sum;
sed mag­no in­te­xens, si fas est di­ce­re, pep­lo,
qua­lis Erech­theis olim por­ta­tur At­he­nis,
de­bi­ta cum cas­tae sol­vun­tur vo­ta Mi­ner­vae
tar­da­que con­fec­to re­deunt quin­quen­nia lustro,
25 В день, когда с Эвром Зефир быст­ро­кры­лый мощ­ным поры­вом
Суд­но тол­ка­ет впе­ред, чре­ва­тое гру­зом свя­щен­ным.
О, счаст­ли­вей­ший день! О, год — из счаст­ли­вых счаст­ли­вый,
Счаст­лив и тот, кто узреть вели­кий спо­до­бил­ся празд­ник!
Вытка­ны долж­ной чредой Пал­ла­ды могу­чей сра­же­нья:
cum le­vis al­ter­no Ze­phy­rus concreb­ruit Euro
et pro­no gra­vi­dum pro­ve­xit pon­de­re cur­rum.
fe­lix il­la dies, fe­lix et di­ci­tur an­nus,
fe­li­ces, qui ta­lem an­num vi­de­re diem­que.
er­go Pal­la­diae te­xun­tur in or­di­ne pug­nae,
30 Вели­ко­ле­пье одежд побед­ная мно­жит добы­ча,
Ужас кро­ва­вых битв коше­ни­лью баг­ря­ною рде­ет.
Здесь и Тифей, копьем золотым поверг­ну­тый древ­ле,
К небу доро­гу себе мостив­ший ска­ла­ми Оссы,
Вдвое снеж­ный Олимп Эма­тий­ской воз­вы­сив вер­ши­ной.
mag­na Gi­gan­teis or­nan­tur pep­la tro­paeis,
hor­ri­da san­gui­neo pin­gun­tur proe­lia coc­co.
ad­di­tur aura­ta deiec­tus cus­pi­de Ty­phon,
qui pri­us, Os­saeis con­scen­dens aet­he­ra sa­xis,
Ema­thio cel­sum dup­li­ca­bat ver­ti­ce Olym­pum.
35 Так для боги­ни несут по празд­ни­кам парус свя­щен­ный,
И по его образ­цу я хотел бы, муд­рей­ший средь юных,
Изо­бра­зить и тебя в свер­ка­нье пур­пур­но­го Солн­ца,
В белом сия­нье Луны, попи­раю­щих небо коня­ми,
Выткать хочу я тебя в вели­кой кни­ге При­ро­ды.
Ta­le deae ve­lum sol­lem­ni tem­po­re por­tant;
ta­li te vel­lem, iuve­num doc­tis­si­me, ri­tu
pur­pu­reos in­ter so­les et can­di­da lu­nae
si­de­ra, cae­ru­leis or­bem pul­san­tia bi­gis,
na­tu­rae re­rum mag­nis in­te­xe­re char­tis;
40 Дабы в гряду­щих веках нераз­луч­но с Муд­ро­стью гор­ней
Было бы имя твое, воз­гла­шен­ное пес­нью моею.
Но, если я лишь теперь для трудов рож­да­юсь высо­ких,
Сла­бые жилы кре­пя впер­вые зре­лою мощью,
То и спою, как могу. При­ми же эти пер­ви­ны
aeter­num ut so­phiae co­niunctum car­mi­ne no­men
nostra tuum se­ni­bus lo­que­re­tur pa­gi­na saec­lis.
Sed quo­niam ad tan­tas nunc pri­mum nas­ci­mur ar­tes,
nunc pri­mum te­ne­ros fir­ma­mus ro­bo­re ner­vos,
haec ta­men in­te­rea, quae pos­su­mus, in qui­bus aevi
45 Дол­гих уче­нья годов, незре­лой юно­сти опыт,
Плод бес­сон­ных ночей, про­веден­ных в трудах неустан­ных,
Что обе­щал я тебе — и вот обет испол­няю,
Слу­шай рас­сказ о том, как в испу­ге бес­чест­ная Сцил­ла,
Стра­стью боль­ная, взор воздев, в небе­сах увида­ла
pri­ma ru­di­men­ta et iuve­nes exe­gi­mus an­nos,
ac­ci­pe do­na meo mul­tum vi­gi­la­ta la­bo­re
pro­mis­sa at­que diu iam tan­dem <red­di­ta vo­ta>
im­pia pro­di­giis ut quon­dam ex­ter­ri­ta amo­ris
Scyl­la no­vos avi­um sub­li­mis in aere coe­tus
50 Пти­чьи стаи и ввысь устре­ми­лась к про­сто­рам эфир­ным,
На сизо­цвет­ных кры­лах вос­па­рив над роди­мою кров­лей —
Это про­кля­той за грех нака­за­нье, за волос пур­пур­ный,
Это рас­пла­та за град оте­че­ский, в пра­хе лежа­щий.
Мно­го о Сцил­ле читать у вели­ких поэтов, Мес­са­ла,
vi­de­rit et te­nui con­scen­dens aet­he­ra pin­na
cae­ru­leis sua tec­ta su­per­vo­li­ta­ve­rit alis,
hanc pro pur­pu­reo poe­nam sce­le­ra­ta ca­pil­lo,
pro pat­ris sol­vens ex­ci­sa et fun­di­tus ur­be.
Complu­res il­lam et mag­ni, Mes­sal­la, poe­tae
55 (К прав­де пита­ет любовь Поли­гим­ния — будем прав­ди­вы!)
Нам с тобой дове­лось: как она в изме­нен­ном обли­чье
Часто Сцил­лей­ский утес осквер­ня­ла злоб­ным оска­лом:
Это-де та, что всем извест­на из стран­ст­вий Улис­са,
Та, что лилей­ный стан опо­я­сав реву­щи­ми пса­ми,
(nam ve­rum fa­tea­mur: amat Po­ly­hym­nia ve­rum)
lon­ge alia per­hi­bent mu­ta­tam membra fi­gu­ra
Scyl­lae­um monstro sa­xum in­fes­tas­se vo­ra­ci;
il­lam es­se, aerum­nis quam sae­pe le­ga­mus Uli­xi,
can­di­da suc­cinctam lat­ran­ti­bus in­gui­na monstris,
60 Гибель нес­ла кораб­лям Дули­хий­ским и в чер­ную без­дну
Бед­ных влек­ла моря­ков, их тела раз­ры­вая на части.
Но дру­гое твер­дят Мео­ний­ца кни­ги, дру­гое
Тот гово­рит, кто всех оши­бок винов­ник зло­вред­ный,
Ибо каж­дый поэт раз­лич­ных дев име­ну­ет
Du­li­chias ve­xas­se ra­tes et gur­gi­te in al­to
dep­ren­sos nau­tas ca­ni­bus la­ce­ras­se ma­ri­nis.
sed ne­que Maeo­niae pa­tiun­tur cre­de­re char­tae
nec ma­lus is­to­rum du­biis er­ro­ri­bus auc­tor.
nam­que alias alii vol­go fin­xe­re puel­las,
65 Сцил­лой, о коей нам повест­ву­ет Гомер Коло­фо­нец,
Буд­то мате­рью ей была Кра­те­ида. Она ли
Иль дву­об­раз­ную тварь Ехид­на на свет поро­ди­ла,
Или обе они ни при чем? Иль в пес­нях Гоме­ра
Сцил­ла — лишь образ люб­ви пороч­ной и похо­ти алч­ной?
quae Co­lo­pho­nia­co Scyl­lae di­can­tur Ho­me­ro.
ip­se Cra­taein ait mat­rem; sed si­ve Cra­taeis,
si­ve il­lam monstro ge­ne­ra­vit Ec­hidna bi­for­mi,
si­ve est neut­ra pa­rens at­que hoc in car­mi­ne to­to
in­gui­nis est vi­tium et Ve­ne­ris descrip­ta li­bi­do;
70 Или отра­вою злой лише­на обли­чья было­го
Бед­ная дева? (В каком она пре­гре­ше­нье повин­на?
Сам Хозя­ин мор­ской средь при­боя несчаст­ную обнял,
Брач­ные клят­вы пре­зрев, Амфи­т­ри­те дан­ные чистой).
Дол­гие годы она тер­пе­ла страш­ную кару,
si­ve etiam iac­tis spe­ciem mu­ta­ta ve­ne­nis
in­fe­lix vir­go (quid enim com­mi­se­rat il­la?
ip­se pa­ter ti­mi­dam sae­va comple­xus ha­re­na
co­niu­gium cas­tae vio­la­ve­rat Am­phit­ri­tes)
at ta­men exe­git lon­go post tem­po­re poe­nas,
75 Ибо сама из глу­бин себе при­зы­ва­ла супру­га,
Жерт­вы теп­лую кровь мешая с водою мор­скою.
Или прав­див рас­сказ о том, как кра­са­ви­ца Сцил­ла
Мно­гих влюб­лен­ных в нуж­ду вогна­ла ковар­ной коры­стью,
А пото­му полуп­сом-полу­ры­бой ста­ла неждан­но.
ut cum cu­ra suae ve­he­re­tur co­niu­gis al­to,
ip­sa tru­cem mul­to mis­ce­ret san­gui­ne pon­tum;
seu ve­ro, ut per­hi­bent, for­ma cum vin­ce­ret om­nis
et cu­pi­dos quaes­tu pas­sim po­pu­la­ret aman­tes,
pis­ci­bus et ca­ni­bus­que ma­lis val­la­ta re­pen­te est
80 О, как часто она сво­им устра­ша­лась обли­чьем,
Как диви­лась, увы! взгля­нув на ужас­ные чле­ны,
Как пугал ее лай, изда­вае­мый соб­ст­вен­ной пастью!
Ибо посме­ла жена с небес­ным спо­рить зако­ном
И пере­хва­ты­вать дань, что по пра­ву взи­ма­ет Вене­ра:
hor­ri­bi­lis cir­cum vi­dit se sis­te­re for­mas,
heu quo­tiens mi­ra­ta no­vos ex­pal­luit ar­tus,
ip­sa suos quo­tiens heu per­ti­muit lat­ra­tus!
ausa quod est mu­lier nu­men frau­da­re deo­rum
et dic­tam Ve­ne­ri vo­to in­ter­ver­te­re poe­nam,
85 Даже шлю­ха, тол­пой юнцов окру­жен­ная буй­ных,
Шлю­ха со скот­ской душой для боги­ни дань соби­ра­ет.
Ста­ло быть, Сцил­ла и впрямь про­ви­ни­лась — так воз­ве­ща­ет
Гла­сом пафий­ским Пахин, Вене­ры вер­ный свиде­тель.
Каж­дый свое гово­рит о бед­ст­вии девы зло­счаст­ной.
quam ma­la mul­tip­li­ci iuve­num con­saep­ta ca­ter­va
di­xe­rat at­que ani­mo me­ret­rix iac­ta­ta fe­ra­rum,
in­fa­mem ta­li me­ri­to ru­mo­re fuis­se,
doc­ta Pa­lae­pa­phiae tes­ta­tur vo­ce Pa­chy­nus.
quid­quid et ut quis­que est ta­li de cla­de lo­cu­tus,
90 Все это — бред пустой: Ско­пу хочу я про­сла­вить,
Дабы не быть ей одной из мно­гих сво­их соимен­ниц.
Вас, Пие­риды, зову! Вы неко­гда милость яви­ли
Пес­ням туман­ным моим, дол­го­ждан­ную дав мне награ­ду.
Часто на ваш алтарь сла­гаю я, бла­го­дар­ный,
som­nia sunt: po­tius li­ceat no­tes­ce­re Ci­rin
at­que unam ex mul­tis Scyl­lam non es­se puel­lis.
Qua­re quae can­tus me­di­tan­ti mit­te­re cae­cos
mag­na mi­hi cu­pi­do tri­buis­tis prae­mia, di­vae
Pie­ri­des, qua­rum cas­tos al­ta­ria pos­tis
95 Бла­го­че­сти­вую дань: у две­ри ваше­го хра­ма
Рде­ет неж­ный нар­цисс, гиа­цинт бла­го­во­ни­ем дышит,
С лили­ей рядом шафран аро­мат испус­ка­ет, и розы
Алым покро­вом порог усти­ла­ют. При­ди­те, боги­ни,
Дабы этот мой труд вдох­но­вить покро­ви­тель­ст­вом вашим,
mu­ne­re sae­pe meo in­fi­ciunt, fo­ri­bus­que hya­cin­thi
de­po­nunt flo­res aut sua­ve ru­bens nar­cis­sus
aut cro­cus al­ter­na co­niun­gens li­lia cal­tha
spar­sa­que li­mi­ni­bus flo­ret ro­sa, nunc age, di­vae,
prae­ci­pue nostro nunc as­pi­ra­te la­bo­ri
100 Дабы бес­смерт­ным вен­ком увен­ча­лась новая кни­га!
У Пан­ди­о­но­вых стен могу­чие гра­ды воз­двиг­лись
Близ Актей­ских хол­мов и бре­гов бело­мра­мор­ных Ист­ма,
Чьи изо­гну­лись уста бли­ста­ньем рако­вин алых.
Сла­вой и честью рав­на сто­ли­цам про­чим, сто­я­ла
at­que no­vum aeter­no prae­te­xi­te ho­no­re vo­lu­men.
Sunt Pan­dio­niis vi­ci­nae se­di­bus ur­bes
Ac­taeos in­ter col­les et can­di­da The­sei
pur­pu­reis la­te ri­den­tia li­to­ra con­chis,
qua­rum non ul­li fa­ma con­ce­de­re dig­na
105 Там и Мега­ра, чей кремль укреп­лен трудом Алка­фоя,
Был в стро­и­тель­стве Феб Алка­фою помощ­ни­ком вер­ным,
И до сих пор поет от уда­ра сте­на кре­пост­ная
Голо­сом лиры живым, повто­ряя шепот кил­лен­ский,
Сно­ва и сно­ва твер­дя пре­да­нье о Фебе влюб­лен­ном.
stat Me­ga­ra, Al­ca­thoi quon­dam mu­ni­ta la­bo­re,
Al­ca­thoi Phoe­bi­que: deus nam­que ad­fuit il­li;
un­de etiam ci­tha­rae vo­ces imi­ta­tus acu­tas
sae­pe la­pis rec­re­pat Cyl­le­nia mur­mu­ra pul­sus
et ve­te­rem so­ni­tu Phoe­bi tes­ta­tur amo­rem.
110 В оные дни сюда явил­ся воин­ст­вен­ный Минос,
Сла­ву стя­жав­ший в боях, и запер оса­дою город,
Ибо нашел при­ют в дру­же­люб­ной оби­те­ли Ниса
Крит­ский бег­лец Поли­ид, поки­нув­ший берег Кера­та, —
Вот его-то пле­нить и стре­мил­ся вои­тель Гор­тин­ский,
hanc ur­bem, an­te alios qui tum flo­re­bat in ar­mis,
fe­ce­rat in­fes­tam po­pu­la­tor re­mi­ge Mi­nos,
hos­pi­tio quod se Ni­si Po­lyi­dos avi­to
Car­pa­thi­um fu­giens et flu­mi­na Cae­ra­tea
te­xe­rat. hunc bel­lo re­pe­tens Gor­ty­nius he­ros
115 Атти­ки мир­ной поля усы­пая стре­ла­ми злы­ми.
Не убо­я­лись в тот час ни царь, ни граж­дане вой­ску
Мино­са про­ти­ву­стать, вра­гов отбро­сить, что к сте­нам
Гроз­но на при­ступ пошли. Не сло­ми­лась доб­лесть мега­рян,
Коим сло­ва богов помо­га­ли духом вос­пря­нуть.
At­ti­ca Cre­taea ster­ne­bat ru­ra sa­git­ta.
sed ne­que tum ci­ves ne­que tum rex ip­se ve­re­tur
in­fes­to ad mu­ros vo­li­tan­tis ag­mi­ne tur­mas
ice­re et in­do­mi­tas vir­tu­te re­tun­de­re men­tes,
res­pon­sum quo­niam sa­tis est me­mi­nis­se deo­rum.
120 Ибо (див­но ска­зать!) средь белых куд­рей, укра­шав­ших
Голо­ву Ниса-царя, вен­чан­ную лав­ром свя­щен­ным,
Волос еди­ный алел на макуш­ке пур­пу­ром слав­ным;
И покуда таким пре­будет, как создан При­ро­дой,
Ниса про­длит­ся власть и мощь стра­ны не иссякнет —
nam ca­pi­te a sum­mo re­gis (mi­ra­bi­le dic­tu)
can­di­da cae­sa­ries (flo­re­bant tem­po­ra lau­ro),
et ro­seus me­dio sur­ge­bat ver­ti­ce cri­nis:
cui­us quam ser­va­ta diu na­tu­ra fuis­set,
tam pat­riam in­co­lu­mem Ni­si reg­num­que fu­tu­rum
125 Пар­ки эту судь­бу на сов­мест­ном суди­ли сове­те.
Так что все сохра­нить ста­ра­лись лишь волос вол­шеб­ный:
Див­ной пряди пучок скреп­лен был кова­ной пряж­кой,
Блес­ком гра­ней зла­тых повто­ряв­шей обли­чье цика­ды.
Был бы поис­ти­не град охра­нен защи­той такою
con­cor­des sta­bi­li fir­ma­rant nu­mi­ne Par­cae.
er­go om­nis ca­no re­si­de­bat cu­ra ca­pil­lo,
aurea sol­lem­ni comptum quem fi­bu­la ri­tu
cro­by­lus et te­re­ti nec­te­bant den­te ci­ca­dae.
Nec ve­ro haec ur­bis cus­to­dia va­na fuis­set
130 (Вер­ны Парок сло­ва), но Сцил­ла в безу­мии новом,
Гибель род­но­му отцу и отче­му краю гото­вя,
Жад­ный на Мино­са взор обра­ти­ла, тер­зае­ма стра­стью.
Есть средь богов озор­ник, кото­ро­го, если рас­сер­жен,
Мать не уме­ет унять, унять не уме­ет Юпи­тер
(nec fue­rat), ni Scyl­la no­vo cor­rep­ta fu­ro­re,
Scyl­la, pat­ris mi­se­ri pat­riae­que in­ven­ta se­pulchrum,
o ni­mium cu­pi­dis Mi­non in­hias­set ocel­lis.
sed ma­lus il­le puer, quem nec sua flec­te­re ma­ter
ira­tum po­tuit, quem nec pa­ter at­que avus idem
135 Вну­ка и сына — а тот усми­ря­ет ярост­ных тиг­ров
И афри­кан­ских львов укро­ща­ет бес­тре­пет­ной дла­нью,
Даже богов и людей… Но луч­ше вер­нем­ся к рас­ска­зу.
Этот опас­ный шалун раз­жег в вели­кой Юноне
Пла­мен­ный гнев (увы! обиду дав­нюю дол­го
Iup­pi­ter (il­le etiam Poe­nos do­mi­ta­re leo­nes
et va­li­das do­cuit vi­ris man­sues­ce­re tig­ris,
il­le etiam di­vos, ho­mi­nes — sed di­ce­re mag­num est),
idem tum tris­tis acue­bat par­vu­lus iras
Iuno­nis mag­nae, cui­us (pe­riu­ria di­vae
140 Пом­нят боги­ни) на то, что в ее запрет­ном чер­то­ге
Сцил­ла свя­щен­ный покой нару­ши­ла сквер­ной неволь­ной;
Ибо, свер­шая обряд для боги­ни, от тес­но­го сон­ма
Знат­ных мегар­ских жен и дев отда­ли­лась игри­во,
Раз­ве­се­лив­шись одежд плес­ка­ньем вкруг строй­но­го ста­на,
olim, sed me­mi­ne­re diu) pe­riu­ra puel­la
non ul­li li­ci­tam vio­la­ve­rat inscia se­dem,
dum sac­ris ope­ra­ta deae las­ci­vit et extra
pro­ce­dit lon­ge mat­rum co­mi­tum­que ca­ter­vam,
sus­pen­sam gau­dens in cor­po­re lu­de­re ves­tem
145 Скла­док стыд­ли­вый покров Акви­ло­ну поз­во­лив раз­ве­ять —
А меж­ду тем огонь еще не вку­сил при­но­ше­ний,
И освя­щен­ной водой не омы­лась жри­ца, а куд­ри
Не увен­ча­ла вен­ком из оли­вы блед­но-зеле­ной.
В это мгно­ве­ние мяч у девы из рук пока­тил­ся,
et tu­mi­dos agi­tan­te si­nus Aqui­lo­ne re­la­xans.
nec­dum etiam cas­tos gus­ta­ve­rat ig­nis ho­no­res,
nec­dum sol­lem­ni lym­pha per­fu­sa sa­cer­dos
pal­len­tis fo­liis ca­put exor­na­rat oli­vae,
cum lap­sa e ma­ni­bus fu­git pi­la, cum­que re­lap­sa est,
150 И вдо­гон­ку она помча­лась. О, если б игрою
Не увлек­лась ты, а стан зла­то­тка­ной при­кры­ла одеж­дой!
Как я желал бы тебе поме­хи, дабы замед­лить
Бег нече­сти­вый! Зачем пре­гра­ды не было шагу?
Не осквер­ни­ла бы ты чер­тог непо­роч­ной боги­ни,
pro­cur­rit vir­go. quod uti ne pro­di­ta lu­do
aura­tam gra­ci­li sol­vis­ses cor­po­re pal­lam!
om­nia quae re­ti­ne­re gra­dum cur­sus­que mo­ra­ri
pos­sent, o te­cum vel­lem tu sem­per ha­be­res!
non um­quam vio­la­ta ma­nu sac­ra­ria di­vae
155 Лож­ною клят­вою путь к про­ще­нью закрыть не смог­ла бы.
Да и пове­рит ли кто, буд­то в клят­ве дело? Вер­нее
Знаю при­чи­ну: тебя рев­но­ва­ла к бра­ту Юно­на.
А пото­му божок шалов­ли­вый, гроз­ную кару
Вся­кой гото­вя­щий лжи, что скры­та в ска­зан­ном сло­ве,
iuran­do, in­fe­lix, ne­qui­quam iure pias­ses.
et­si quis no­cuis­se ti­bi pe­riu­ria cre­dat?
cau­sa pia est: ti­muit frat­ri te os­ten­de­re Iuno.
at le­vis il­le deus, cui sem­per ad ul­cis­cen­dum
quae­ri­tur ex om­ni ver­bo­rum iniu­ria dic­tu,
160 Опу­сто­шив кол­чан сия­ю­щий, стре­лы зла­тые
(О, как стра­шен их вид очам Тиринф­ской Юно­ны!)
Разом все устре­мил в без­за­щит­ное серд­це юни­цы,
Вмиг раз­лил­ся огонь у нее по жаж­ду­щим жилам,
Чле­ны до моз­га костей про­ни­зал безу­мия тре­пет:
aurea ful­gen­ti dep­ro­mens te­la pha­ret­ra
(heu ni­mium ter­ret, ni­mium Ti­ryn­thia vi­su),
vir­gi­nis in te­ne­ra de­fi­xe­rat om­nia men­te.
Quae si­mul ac ve­nis hau­sit si­tien­ti­bus ig­nem
et va­li­dum pe­ni­tus con­ce­pit in os­sa fu­ro­rem,
165 Слов­но средь хлад­ной зем­ли Эдо­ний­ской сви­ре­пая жри­ца,
Слов­но фри­ги­ян­ка, звук сам­ши­та идей­ско­го слы­ша,
По пло­ща­дям город­ским зло­счаст­ная мечет­ся дева.
Не ума­ща­ет куд­рей бла­го­вон­ный баль­зам ази­ат­ский,
И не обу­та нога Сики­он­ской крас­ною кожей,
sae­va ve­lut ge­li­dis Edo­num Bis­to­nis oris
ic­ta­ve bar­ba­ri­co Cy­be­les an­tis­ti­ta bu­xo,
in­fe­lix vir­go to­ta bac­cha­tur in ur­be,
non sto­ra­ce Idaeo frag­ran­tis pic­ta ca­pil­los,
coc­ci­na non te­ne­ris pe­di­bus Si­cyo­nia ser­vans,
170 А дра­го­цен­ный перл не объ­ем­лет выи лилей­ной.
Шагом невер­ным она поспе­ша­ет, не зная доро­ги:
То к роди­мым сте­нам при­дет, как буд­то на баш­ни
В небо взле­тев­шие ей, обез­до­лен­ной, хочет­ся гля­нуть,
То, без­утеш­но скор­бя, воро­тит­ся в терем высо­кий,
non ni­veo re­ti­nens ba­ca­ta mo­ni­lia col­lo.
mul­tum il­li in­cer­to tre­pi­dant ves­ti­gia cur­su:
sae­pe re­dit pat­rios as­cen­de­re per­di­ta mu­ros,
aerias­que fa­cit cau­sam se vi­se­re tur­ris;
sae­pe etiam tris­tis vol­vens in noc­te que­rel­las
175 Дабы взо­ром искать люби­мо­го в сумра­ке ночи
Средь отда­лен­ных кост­ров, горя­щих во вра­же­ском стане.
Прял­ка наску­чи­ла ей, зла­тые забы­ты убо­ры,
Неж­ным псал­ты­ри стру­нам суж­де­но мол­ча­нье немое,
Мяг­кий уток при­би­вать пере­ста­ло ливий­ское бер­до,
se­di­bus ex al­tis tec­ti spe­cu­la­tur amo­rem
castra­que pros­pec­tat creb­ris lu­cen­tia flam­mis.
nul­la co­lum no­vit, ca­rum non res­pi­cit aurum,
non ar­gu­ta so­nant te­nui psal­te­ria chor­da,
non Li­by­co mol­les plau­dun­tur pec­ti­ne te­lae.
180 Пур­пур ланит поблед­нел — с румян­цем любовь несов­мест­на.
Не обре­та­ет она уте­ше­ния скор­би вели­кой.
Чахнет иссох­шая плоть, снедае­ма смерт­ной тос­кою,
Муке сво­ей вослед устрем­ля­ет­ся дева, гони­ма
Гибель­ным роком на путь, откры­тый чудо­вищ­ной стра­стью:
nul­lus in ore ru­bor: ubi enim ru­bor, obstat amo­ri.
at­que ubi nul­la ma­lis re­pe­rit so­la­cia tan­tis
ta­bi­du­lam­que vi­det la­bi per vis­ce­ra mor­tem,
quo vo­cat ire do­lor, sub­igunt quo ten­de­re fa­ta,
fer­tur et hor­ri­bi­li prae­ceps im­pel­li­tur oestro,
185 Волос вол­шеб­ный отца отсечь, безум­ная, жаж­дет,
Дабы украд­кой вра­гу послать пода­рок желан­ный,
Ибо ино­го пути зло­счаст­ной судь­ба не откры­ла.
Иль по неведе­нью грех свер­шил­ся? Пре­ступ­ную деву
Доб­ро­сер­деч­ный винить не хочет и ей оправ­да­нья
ut pat­ris, a de­mens, cri­nem de ver­ti­ce sec­tum
fur­tim at­que ar­gu­te de­ton­sum mit­te­ret hos­ti.
nam­que haec con­di­cio mi­se­rae pro­po­ni­tur una,
si­ve il­la ig­no­rans (quis non bo­nus om­nia ma­lit
cre­de­re, quam tan­ti sce­le­ris dam­na­re puel­lam?),
190 Ищет во всем, но, увы! суж­де­на поги­бель безум­ной.
Ты же, о Нис-отец, когда сров­ня­ют с зем­лею
Город твой, не обре­тешь при­ю­та средь башен высо­ких,
Дабы сокрыть­ся в гнезде под­не­бес­ном, так­же взо­вьешь­ся
Гроз­ною пти­цей — а дочь нече­сти­вая долг свой запла­тит.
heu ta­men in­fe­lix: quid enim impru­den­tia pro­dest?
Ni­se pa­ter, cui di­rep­ta cru­de­li­ter ur­be
vix erit una su­per se­des in tur­ri­bus al­tis,
fes­sus ubi exstruc­to pos­sis con­si­de­re ni­do,
tu quo­que avis me­tue­re: da­bit ti­bi fi­lia poe­nas.
195 Радуй­тесь, вы, в обла­ках паря­щие дети эфи­ра,
Вы, чья звон­кая песнь огла­ша­ет чащу лес­ную
Или про­сто­ры морей! О милые стран­ни­ки неба,
Радуй­тесь! Так­же и вы, чьи чле­ны жесто­ким зако­ном
Рока пре­об­ра­же­ны, о вы, дав­лидян­ки мла­дые,
gau­de­te, o ce­le­res, sub­ni­xae nu­bi­bus al­tis,
quae ma­re, quae vi­ri­dis sil­vas lu­cos­que so­nan­tis
in­co­li­tis, gau­de­te, va­gae blan­dae­que vo­luc­res,
vos­que adeo, hu­ma­nos mu­ta­tae cor­po­ris ar­tus,
vos o cru­de­li fa­to­rum le­ge, puel­lae
200 Радуй­тесь! К вам спе­шат люби­мые роди­чи ваши,
Дабы цар­ст­вен­ных птиц умно­жа­лась стая — с орла­ном
Вме­сте взле­те­ла ско­па. Кра­сой воз­но­си­лись вы древ­ле,
Ныне в небес­ную высь быст­рей обла­ков воз­но­си­тесь:
Там эфир­ный чер­тог орла­на гор­до­го при­мет,
Dau­lia­des, gau­de­te: ve­nit ca­ris­si­ma vo­bis,
cog­na­tos augens re­ges nu­me­rum­que suo­rum,
Ci­ris et ip­se pa­ter. vos, o pul­cher­ri­ma quon­dam
cor­po­ra, cae­ru­leas prae­ver­ti­te in aet­he­ra nu­bes,
qua no­vus ad su­pe­rum se­des ha­liaee­tos et qua
205 Там сизо­кры­лой ско­пе почет­ный удел угото­ван.
Слад­кий сон охва­тил уста­ло­го Ниса, сме­жи­лись
Очи его: покой охра­ня­ла с рве­ни­ем тщет­ным
Стра­жа, неся кара­ул бес­сон­ный у запер­той две­ри.
А меж­ду тем воров­ски поки­ну­ла терем без­молв­ный
can­di­da con­ces­sos as­cen­det Ci­ris ho­no­res.
Iam­que adeo dul­ci de­vinctus lu­mi­na som­no
Ni­sus erat, vi­gi­lum­que pro­cul cus­to­dia pri­mis
ex­cu­bias fo­ri­bus stu­dio iac­ta­bat ina­ni,
cum fur­tim ta­ci­to des­cen­dens Scyl­la cu­bi­li
210 Сцил­ла и слух напряг­ла, пытая мол­ча­ние мра­ка,
Вме­сте с про­хла­дой ноч­ной глотая горь­кие сле­зы.
Вот, шаги при­глу­шив, на цыпоч­ках тихо кра­дет­ся
К опо­чи­вальне отца, рукой дро­жа­щей сжи­мая
Нож­ни­цы. Вдруг без сил засты­ла, объ­ятая стра­хом,
auri­bus ar­rec­tis noc­tur­na si­len­tia temptat
et pres­sis te­nuem sin­gul­ti­bus aera cap­tat.
tum sus­pen­sa le­vans di­gi­tis ves­ti­gia pri­mis
eg­re­di­tur fer­ro­que ma­nus ar­ma­ta bi­den­ti
evo­lat; at demptae sub­ita in for­mi­di­ne vi­res
215 Замы­сел гнус­ный явив суди­ли­щу сине­му ночи, —
Ибо, уже на порог взой­дя, у спаль­ни отцо­вой
Оста­но­ви­лась на миг пре­ступ­ная дева и к звездам,
В небе мер­цаю­щим, взор обра­ти­ла, дары обе­щая
Выш­ним богам, но те отверг­ли обет нече­сти­вый.
cae­ru­leas sua fur­ta pri­us tes­tan­tur ad umbras.
nam qua se ad pat­rium ten­de­bat se­mi­ta li­men,
ves­ti­bu­lo in tha­la­mi pau­lum re­mo­ra­tur et al­te
sus­pi­cit ad cel­si nic­tan­tia si­de­ra mun­di,
non ac­cep­ta piis pro­mit­tens mu­ne­ra di­vis.
220 Тут услы­ха­ла дщерь фиван­ско­го Феник­са, Кар­ма,
Роб­кие Сцил­лы шаги (ибо та, по сту­пе­ням под­няв­шись
Мра­мор­ным, у кося­ка зазве­не­ла мед­ным засо­вом) —
Креп­ко хва­та­ет она в бес­си­лье поник­шую деву,
Мол­вя: «О радость моя, пито­ми­ца милая! Знаю,
Quam si­mul Ogy­gii Phoe­ni­cis fi­lia Car­me
sur­ge­re sen­sit anus (so­ni­tum nam fe­ce­rat il­li
mar­mo­reo aera­tus stri­dens in li­mi­ne car­do),
cor­ri­pit ex­templo fes­sam lan­guo­re puel­lam
et si­mul «o no­bis sac­rum ca­put», in­quit, «alum­na,
225 Не без при­чи­ны твой лик пожел­тел и тело зачах­ло,
Не без при­чи­ны кровь лихо­рад­кой отрав­ле­на блед­ной,
Да и к дея­нью сему не при­чуда тебя вынуж­да­ет!
Иль заблуж­да­юсь? Хочу, о Рам­ну­сия, впасть в заблуж­де­нье!
Но тогда поче­му не вку­ша­ешь ты вак­хо­вой вла­ги
non ti­bi ne­qui­quam vi­ri­dis per vis­ce­ra pal­lor
aeg­ro­tas te­nui suf­fun­dit san­gui­ne ve­nas,
nec le­vis hoc fa­ce­res (ne­que enim po­te) cu­ra sub­egit,
aut fal­lor: quod ut o po­tius, Rham­nu­sia, fal­lar!
nam qua te cau­sa nec dul­cis po­cu­la Bac­chi
230 И поче­му пло­дов не отведа­ешь слад­ких Цере­ры?
Что сре­ди ночи тебе у отцо­вой делать посте­ли?
Ночью люд­ские серд­ца от забот отды­ха­ют посты­лых,
Ночью даже река сми­ря­ет теку­чие воды.
Мам­ке бед­ной ответь хоть сей­час — не хоте­ла ты преж­де
nec gra­vi­dos Ce­re­ris di­cam con­tin­ge­re fe­tus?
qua cau­sa ad pat­rium so­lam vi­gi­la­re cu­bi­le,
tem­po­re quo fes­sas mor­ta­lia pec­to­ra cu­ras,
quo ra­pi­dos etiam re­quies­cunt flu­mi­na cur­sus?
dic age nunc mi­se­rae sal­tem, quod sae­pe pe­ten­ti
235 Истин­ный дать мне ответ: зачем, несчаст­ная дева,
Близ див­но­куд­рой гла­вы роди­те­ля шаг замед­ля­ешь?
Горе мне! Иль помра­чен твой рас­судок пре­ступ­ным безумьем —
Тем, что неко­гда взор ара­ви­ян­ки Мир­ры застла­ло?
Ах, уже­ли гре­хом (охра­ни от него Адрас­тея)
iura­bas ni­hil es­se mi­hi, cur maes­ta pa­ren­tis
for­mo­sos cir­cum vir­go re­mo­re­re ca­pil­los?
ei mi­hi, ne fu­ror il­le tuos in­va­se­rit ar­tus,
il­le Ara­bae Myrrhae quon­dam qui ce­pit ocel­los,
ut sce­le­re in­fan­do (quod nec si­nat Ad­ras­tea)
240 Ты и мать и отца сра­зить в неистов­стве жаж­дешь?
Если ж иная любовь твою душу стра­стью тер­за­ет
(Ибо зна­ко­ма и мне Ама­ту­сия — при­зна­ки стра­сти,
Что исто­ща­ет тебя, раз­глядеть дав­но я суме­ла),
Если в серд­це тво­ем невин­ной влюб­лен­но­сти пла­мя
lae­de­re ut­rum­que uno stu­deas er­ro­re pa­ren­tem!
quod si alio quo­vis ani­mi iac­ta­ris amo­re
(nam te iac­ta­ri, non est Ama­thu­sia nostri
tam ru­dis, ut nul­lo pos­sim cog­nos­ce­re sig­no),
si con­ces­sus amor no­to te ma­ce­rat ig­ne,
245 Вспых­ну­ло — ныне обет при­но­шу пред ликом Дик­ти­ны, —
Ей обя­за­на я тобою, пито­ми­цей милой:
Все обе­щаю труды пре­тер­петь, кото­рых достой­на
Иль недо­стой­на, все одо­лею — лишь бы не видеть,
Как в вели­кой тос­ке ты, горь­кая, сох­нешь и вянешь».
per ti­bi Dic­ty­nae prae­sen­tia nu­mi­na iuro,
pri­ma deum mi­hi quae dul­cem te do­nat alum­nam,
om­nia me po­tius dig­na at­que in­dig­na la­bo­rum
mi­lia vi­su­ram, quam te tam tris­ti­bus is­tis
sor­di­bus et se­nio pa­tiar ta­bes­ce­re ta­li».
250 Эти про­мол­вив сло­ва, ста­ру­ха теп­лой одеж­дой
Бед­ную деву спе­шит оку­тать, ибо дро­жа­ла
Та средь про­хла­ды ноч­ной в шафран­ной туни­ке наряд­ной.
Щеки, что влаж­ны от слез, целу­ет лас­ко­во Кар­ма,
Дще­ри при­ем­ной беду узнать желая, но сло­ва
Haec lo­qui­tur, mol­li­que ut se ve­la­vit amic­tu,
fri­gi­du­lam iniec­ta cir­cum­dat ves­te puel­lam,
quae pri­us in te­nui ste­te­rat suc­cincta cro­co­ta.
dul­cia dein­de ge­nis ro­ran­ti­bus os­cu­la fi­gens
per­se­qui­tur mi­se­rae cau­sas ex­qui­re­re ta­bis,
255 Той не давая ска­зать, покуда сомлев­шая дева
На непо­слуш­ных ногах не вер­ну­лась под кров­лю род­ную.
Мам­ке юни­ца в ответ: «За что меня ты тер­за­ешь?
Да и зачем тебе знать при­чи­ну зло­го неду­га?
Нет, не люд­ская любовь в душе моей воз­го­ре­лась,
nec ta­men an­te ul­las pa­ti­tur si­bi red­de­re vo­ces,
mar­mo­reum tre­me­bun­da pe­dem quam ret­tu­lit intra.
il­la autem «quid sic me», in­quit, «nut­ri­cu­la, tor­ques?
quid tan­tum pro­pe­ras nostros no­vis­se fu­ro­res?
non ego con­sue­to mor­ta­li­bus uror amo­re
260 Не при­вле­ка­ют мой взор зна­ко­мые исста­ри лица,
Не влюб­ле­на я в отца — напро­тив, мне все нена­вист­ны!
Ах, не люб­лю ниче­го из того, что долж­но быть люби­мо,
При­зра­ка род­ст­вен­ных чувств не при­ем­лю более серд­цем,
Страсть я питаю к вра­гу из вра­гов. О горь­кое горе!
nec mi­hi no­to­rum def­lec­tunt lu­mi­na vol­tus
nec ge­ni­tor cor­di est: ultro nam­que odi­mus om­nis.
nil amat hic ani­mus, nut­rix, quod opor­tet ama­ri,
in quo fal­sa ta­men la­teat pie­ta­tis ima­go,
sed me­dia ex acie me­diis­que ex hos­ti­bus. heu heu,
265 Что мне ска­зать? Беду опи­сать каки­ми сло­ва­ми?
Но рас­ска­жу — ведь ты, кор­ми­ли­ца, не поз­во­ля­ешь
Боле мол­чать. Мой рас­сказ — тебе пода­рок пред­смерт­ный.
Вон, взгля­ни: обло­жил оса­дой мегар­ские сте­ны
Враг, от Юпи­те­ра в дар вос­при­яв­ший скиптр дер­жав­ный,
quid di­cam quo­ve aeg­ra ma­lum hoc exor­diar ore?
di­cam equi­dem, quo­niam tu me non di­ce­re, nut­rix,
non si­nis: extre­mum hoc mu­nus mo­rien­tis ha­be­to.
il­le, vi­des, nostris qui moe­ni­bus ad­si­det hos­tis,
quem pa­ter ip­se deum sceptri do­na­vit ho­no­re,
270 А от Парок судь­бу бла­гую — ран не боять­ся…
Нет, долж­на я ска­зать, не блуж­дая околь­ною речью:
Минос, Минос, увы! оса­дил мое бед­ное серд­це!
Ради люб­ви богов — тебе их пыл­кость зна­ко­ма,
Ради груди тво­ей, что пито­ми­це веч­но свя­щен­на,
cui Par­cae tri­bue­re nec ul­lo vol­ne­re lae­di
(di­cen­dum est, frustra cir­cum­ve­hor om­nia ver­bis),
il­le mea, il­le idem op­pug­nat prae­cor­dia Mi­nos.
quod per te di­vum creb­ros tes­ta­mur amo­res
per­que tuum me­mo­ri sanctum mi­hi pec­tus alum­nae,
275 Я закли­наю: спа­си, коль можешь, не дай мне погиб­нуть.
Если ж отре­зан путь к спа­се­нью и нету надеж­ды,
Мне уме­реть не мешай, род­ная, заслу­жен­ной смер­тью.
Ибо если бы злой — да, злой, моя доб­рая Кар­ма,
Слу­чай иль муд­рый бог тебя не послал мне навстре­чу,
ut me, si ser­va­re po­tes, nec per­de­re ma­lis;
sin autem op­ta­tae spes est in­ci­sa sa­lu­tis,
ne mi­hi, quam me­rui, in­vi­deas, nut­ri­cu­la, mor­tem.
nam ni­si te no­bis ma­lus, o ma­lus, op­ti­ma Car­me,
an­te in con­spec­tum, ca­sus­ve deus­ve tu­lis­set,
280 Я бы вот этим (и тут блес­ну­ла из скла­док одеж­ды
Сталь) у род­но­го отца отсек­ла бы волос пур­пур­ный
Или сама себя поре­ши­ла смер­тель­ным уда­ром».
Лишь о страш­ной беде услы­ха­ла в ужа­се мам­ка,
Скорб­ным пра­хом гла­ву осквер­ни­ла и в смерт­ной печа­ли
aut fer­ro hoc» (ape­rit fer­rum quod ves­te la­te­bat)
«pur­pu­reum pat­ris dempsis­sem ver­ti­ce cri­nem,
aut mi­hi prae­sen­ti pe­pe­ris­sem vol­ne­re le­tum».
Vix haec edi­de­rat, cum cla­de ex­ter­ri­ta tris­ti
in­ton­sos mul­to de­tur­pat pul­ve­re cri­nis
285 Голо­сом слез­ным, дро­жа, над пито­ми­цей запри­чи­та­ла:
«Минос, два­жды зло­дей! Опять меня ты тер­за­ешь —
Бед­ным седи­нам моим ты два­жды ворог про­кля­тый!
Преж­де злая любовь по тво­ей вине загу­би­ла
Дщерь род­ную мою — а ныне при­ем­ную губишь!
et gra­vi­ter ques­tu Car­me complo­rat ani­li:
«o mi­hi nunc ite­rum cru­de­lis red­di­te Mi­nos,
o ite­rum nostrae Mi­nos ini­mi­ce se­nec­tae,
sem­per ut aut olim na­tae te prop­ter eun­dem
aut Amor in­sa­nae luc­tum por­ta­vit alum­nae!
290 Ах, неуже­ли и здесь, в дале­ком краю, поло­нян­ка,
Пре­тер­пе­вая труды суро­вые тяж­ко­го раб­ства,
Я не избег­ну тебя, о чад моих гроз­ный губи­тель?
Ныне, увы! я ста­ра и немощ­на — мило­го чада
Нету, чтоб сто­и­ло жизнь про­дле­вать. Зачем без­рас­суд­но
te­ne ego tam lon­ge cap­ta at­que avec­ta ne­qui­vi,
tam gra­ve ser­vi­tium, tam du­ros pas­sa la­bo­res,
ef­Fu­ce­re, o bis iam exi­tium cru­de­le meo­rum?
iam iam nec no­bis aequo se­nio­ri­bus ul­lum
vi­ve­re uti cu­piam vi­vit ge­nus. ut quid ego amens
295 Дни про­дол­жаю вла­чить, тебя поте­ряв, Бри­то­мар­та,
О Бри­то­мар­та моя, ты не при­мешь вздох мой послед­ний!
Ах, зачем в этот день, о люби­ми­ца быст­рой Диа­ны,
Ты устре­ми­лась в леса? Охота муж­чи­нам при­лич­на.
Кнос­ской напрас­но стре­лой ты пар­фян­ский лук напря­га­ла,
te erep­ta, o Bri­to­mar­ti, mei spes una se­pulchri,
te, Bri­to­mar­ti, diem po­tui pro­du­ce­re vi­tae?
at­que uti­nam ce­le­ri nec tan­tum gra­ta Dia­nae
ve­na­tus es­ses vir­go sec­ta­ta vi­ro­rum,
Gno­sia nec Par­tho con­ten­dens spi­cu­la cor­nu
300 Луч­ше бы коз пас­ла дик­тей­ских на паст­би­щах ближ­них!
Не при­ве­лось бы тебе от Мино­са стра­сти спа­сать­ся,
Прыг­нув с высо­кой ска­лы в объ­я­тья рас­се­ли­ны гор­ной!
Пере­да­ют одни, что ныне див­ной Афе­ей
Ста­ла, невин­ная, ты: дру­гие твер­дят, умно­жая
Dic­taeas age­res ad gra­mi­na no­ta ca­pel­las!
num­quam tam ob­ni­xe fu­giens Mi­nois amo­res
prae­ceps aerii spe­cu­la de mon­tis abis­ses,
un­de alii fu­gis­se fe­runt et nu­men Ap­haeae
vir­gi­nis ad­sig­nant; alii, quo no­tior es­ses,
305 Сла­ву твою, что луна по тебе Дик­ти­ной зовет­ся.
Хоть бы и так! Для меня ты наве­ки, род­ная, погиб­ла,
Ибо узреть не смо­гу нико­гда, как с друж­ною сво­рой
Псов Гир­кан­ских вослед быст­ро­но­гим оле­ням по ска­лам
Носишь­ся, и не дождусь, чтоб ко мне ты в объ­я­тья вер­ну­лась.
Dic­ty­nam di­xe­re tuo de no­mi­ne lu­nam.
sint haec ve­ra ve­lim; mi­hi cer­te, na­ta, pe­ris­ti.
num­quam ego te sum­mo vo­li­tan­tem in ver­ti­ce mon­tis
Hyr­ca­nos in­ter co­mi­tes ag­men­que fe­ra­rum
con­spi­ciam, nec te re­deun­tem ample­xa te­ne­bo.
310 Бре­мя беды я нес­ла и обиды стой­ко тер­пе­ла.
Ибо опо­рою мне была ты, юни­ца, покуда
Не был мой слух осквер­нен тво­ею пре­ступ­ною речью.
Ах, ужель и тебя отни­ма­ет злая Фор­ту­на?
Ста­рость посты­лую длить лишь ты меня понуж­да­ла:
Ve­rum haec tum no­bis gra­via at­que in­dig­na fue­re
tum, mea alum­na, tui cum spes in­teg­ra ma­ne­ret,
et vox is­ta meas non­dum vio­la­ve­rat auris.
te­ne etiam For­tu­na mi­hi cru­de­lis ade­mit,
te­ne, o so­la meae vi­ven­di cau­sa se­nec­tae?
315 О, как часто, взгля­нув с уми­ле­ньем на спя­щую деву,
Хоть и торо­пят года, я вновь уми­рать не хоте­ла,
Дабы для свадь­бы тво­ей наряд соткать кори­кий­ский.
Ныне зачем судь­ба мне горь­кую жизнь про­дле­ва­ет?
Или не веда­ешь ты, поче­му на макуш­ке отцо­вой
sae­pe tuo dul­ci ne­qui­quam cap­ta so­po­re,
cum pre­me­ret na­tu­ra, mo­ri me vel­le ne­ga­vi,
ut ti­bi Co­ry­cio glo­me­ra­rem flam­mea lu­to.
quo nunc me, in­fe­lix, aut quae me fa­ta re­ser­vant?
an nes­cis, qua le­ge pat­ris de ver­ti­ce sum­mo
320 В досто­по­чтен­ных кудрях бли­ста­ет цар­ст­вен­ный пур­пур
Хруп­ким зало­гом судь­бы и Ниса, и Нисо­ва гра­да?
Если не зна­ешь — могу на твое упо­вать я спа­се­нье,
Ибо чудо­вищ­ный грех в неведе­нье ты замыш­ля­ла,
Если же стра­хи мои не лож­ны, тогда умо­ляю:
edi­ta can­den­tis prae­te­xat pur­pu­ra ca­nos,
quae te­nuis pat­rio praes sit sus­pen­sa ca­pil­lo?
si nes­cis, ali­quam pos­sum spe­ra­re sa­lu­tem,
inscia quan­do­qui­dem sce­lus es co­na­ta ne­fan­dum:
sin est, quod me­tuo, per te, mea alum­na, tuum­que
325 Ради жиз­ни тво­ей и моей (меня ты люби­ла),
Ради Или­фии злой, погу­бить гото­вой, опом­нись
И без­рас­суд­но свер­шить не ста­рай­ся страш­ное дело.
Стре­лы твои, Амур, отвра­щать не могу я от цели,
Ибо немыс­ли­мо нам состя­зать­ся силой с бога­ми,
ex­per­tum mul­tis mi­se­rae mi­hi re­bus amo­rem,
per­de­re sae­va pre­cor per nu­mi­na Ili­thyiae,
ne tan­tum fa­ci­nus tam nul­la men­te se­qua­ris.
non ego te in­cep­to (fie­ri quod non po­te) co­nor
flec­te­re, Amor, ne­que est cum dis con­ten­de­re nostrum!
330 Но поче­му бы тебе, дитя, вой­ну пере­ждав­ши,
Дом род­ной сохра­нив, не поду­мать о бра­ке закон­ном?
Выслу­шай мам­ки совет — уж мне-то зна­ко­мы несча­стья.
Если отца уло­мать не суме­ешь (да толь­ко суме­ешь,
Знаю, добить­ся все­го един­ст­вен­ной доче­ри мож­но),
sed pat­ris in­co­lu­mi po­tius de­nu­be­re reg­no
at­que ali­quos ta­men es­se ve­lis ti­bi, alum­na, Pe­na­tes.
hoc unum exi­tio doc­ta at­que ex­per­ta mo­ne­bo.
quod si non alia po­te­ris ra­tio­ne pa­ren­tem
flec­te­re (sed po­te­ris; quid enim non uni­ca pos­sis?),
335 Вот тогда-то тебе, оби­жен­ной, повод для мести
Будет достой­ный (месть — оби­жен­ных пра­во свя­тое),
Вот тогда-то тебе при­го­дит­ся замы­сел дерз­кий.
Тут уж и боги, и я помо­жем — мое обе­ща­нье
Твер­до. Уме­лым рукам не быва­ет дол­гой работы!»
tum po­tius tan­dem is­ta, pio cum iure li­ce­bit,
cum fac­ti cau­sam tem­pus­que do­lo­ris ha­be­bis,
tum po­tius co­na­ta tua at­que in­cep­ta re­fer­to;
me­que deos­que ti­bi co­mi­tes, mea alum­na, fu­tu­ros
pol­li­ceor: ni­hil est, quod te­xi­tur or­di­ne, lon­gum».
340 Речью разум­ной сми­рив вол­не­ние пыл­кое стра­сти,
Горь­кий уте­шив недуг цели­тель­ной вестью надеж­ды,
Хочет Кар­ма покров наки­нуть на голо­ву девы,
Дабы покой сни­зо­шел к зло­счаст­ной в живи­тель­ном мра­ке.
Плош­ку с еле­ем скло­нив, при­глу­шая све­та сия­нье,
His ubi sol­li­ci­tos ani­mi re­le­va­ve­rat aes­tus
vo­ci­bus et blan­da pec­tus spe lu­se­rat aeg­rum,
pau­la­tim tre­me­bun­da ge­nis ob­du­ce­re ves­tem
vir­gi­nis et pla­ci­dam te­neb­ris cap­ta­re quie­tem,
in­ver­so bi­bu­lum res­tin­guens lu­men oli­vo,
345 Мам­ка твер­дой рукой пито­ми­цы дрожь уни­ма­ет,
Серд­ца тре­пет­ный стук укро­щая лас­кой спо­кой­ной.
Так про­сиде­ла она всю ночь над девою, сле­зы
Ей ути­рая с ланит, и сама печа­лью объ­ята.
Вот уже новый день явил­ся с весе­лой зарею
in­ci­pit ad creb­ros­que in­sa­ni pec­to­ris ic­tus
fer­re ma­num, ad­si­duis mul­cens prae­cor­dia pal­mis.
noc­tem il­lam sic maes­ta su­per mar­cen­tis alum­nae
fri­gi­du­los cu­bi­to sub­ni­xa pe­pen­dit ocel­los.
Pos­te­ra lux ubi lae­ta diem mor­ta­li­bus al­mum
350 К смерт­ным и алым огнем заси­ял над сне­гом Этей­ским —
Заре­во это и страх, и радость девам вну­ша­ет,
Ибо им Эос мила, но про­ти­вен Гес­пер вечер­ний.
Сло­ву кор­ми­ли­цы вняв, царев­на о бра­ке желан­ном,
Пово­да к прось­бе ища, с отцом зате­ва­ет бесе­ду,
et ge­li­da ve­nien­tem ig­nem qua­tie­bat ab Oeta,
quem pa­vi­dae al­ter­nis fu­gi­tant op­tantque puel­lae
(Hes­pe­rium vi­tant, op­tant ar­des­ce­re Eoum),
prae­cep­tis pa­ret vir­go nut­ri­cis et om­nis
un­di­que con­qui­rit nu­ben­di se­du­la cau­sas.
355 Голо­сом неж­ным твер­дит о бла­гост­ном мире, бла­жен­ный
Пре­воз­но­ся покой. К подоб­ным речам непри­выч­на
Сцил­ла — и с деви­чьих уст сле­та­ет вздор без­рас­суд­ный.
То лепе­чет она, что стра­шит­ся буду­щей бит­вы,
Бран­но­го бога боясь: ее-де тре­во­га снеда­ет
temptan­tur pat­riae sub­mis­sis vo­ci­bus aures,
lau­dan­tur­que bo­nae pa­cis bo­na; mul­tus inep­to
vir­gi­nis in­so­li­tae ser­mo no­vus er­rat in ore.
nunc tre­me­re instan­tis bel­li cer­ta­mi­na di­cit
com­mu­nem­que ti­me­re deum; nunc re­gis ami­cis,
360 За без­опас­ность царя и дру­жин, то пла­чет о Нисе,
Ибо вну­ков иметь он не хочет с Юпи­те­ром общих,
То веро­лом­ный обман замыш­ля­ет с лукав­ст­вом пре­ступ­ным
Или сограж­дан стра­шит гряду­щей боже­ст­вен­ной карой.
То начи­на­ет искать повсюду зна­ме­ний вещих,
iam­que ip­si ve­ri­ta est: or­bum flet maes­ta pa­ren­tem,
cum Iove com­mu­nis qui non dat ha­be­re ne­po­tes;
nunc etiam con­fic­ta do­lo men­da­cia tur­pi
in­ve­nit et di­vum ter­ret for­mi­di­ne ci­vis;
nunc alia ex aliis (nec de­sunt) omi­na quae­rit.
365 Зла­том постыд­ным дерз­нув соблаз­нять без­греш­ных про­вид­цев,
Дабы они, сра­зив клин­ком свя­щен­ную жерт­ву,
Дали царю совет пород­нить­ся с Мино­сом мир­но,
Зятем сде­лав вра­га и покон­чив с рас­прей вза­им­ной.
Кар­ма меж тем нар­цисс и кори­цу с едкою серой
quin etiam cas­tos ausa est cor­rum­pe­re va­tes,
ut, cum cae­sa pio ce­ci­dis­set vic­ti­ma fer­ro,
es­set qui ge­ne­rum Mi­noa auc­to­ri­bus ex­tis
iun­ge­re et an­ci­pi­tis sua­de­ret tol­le­re pug­nas.
At nut­rix, pa­tu­la com­po­nens sul­pu­ra tes­ta,
370 В ступ­ке тол­чет, тра­вы добав­ляя души­стой, и три­жды
Три­жды девять она раз­но­цвет­ных нитей спле­та­ет,
Мол­вя пито­ми­це: «Плюнь в середи­ну три­жды, о дева,
Три­жды вме­сте со мной: богам лишь нечет любе­зен!»
Три­жды сти­гий­ский обряд свер­шив для Юпи­те­ра (жри­цам
nar­cis­sum ca­siam­que her­bas con­tun­dit olen­tis
ter­que no­ve­na li­gans trip­li­ci di­ver­sa co­lo­re
fi­la, «ter in gre­mium me­cum», in­quit, «des­pue, vir­go,
des­pue ter, vir­go: nu­me­ro deus im­pa­re gau­det».
in­de Iovi mag­no ge­mi­nans Sty­gia­lia sac­ra,
375 Гре­че­ским он незна­ком, идей­ским неве­дом кол­ду­ньям),
Три­жды она алта­ри кро­пит ами­клей­скою вет­вью,
Дабы разум царя пому­тить ворож­бой фес­са­лий­ской.
Но упор­ст­ву­ет Нис, улов­ка­ми не убеж­ден­ный —
Ни чело­век, ни бог царя скло­нить не суме­ют,
sac­ra nec Idaeis anu­bus nec cog­ni­ta Grais,
per­git, Amyc­laeo spar­gens al­ta­ria thal­lo,
re­gis Iol­cia­cis ani­mum de­fi­ge­re vo­tis.
Ve­rum ubi nul­la mo­vet sta­bi­lem fal­la­cia Ni­sum,
nec pos­sunt ho­mi­nes nec pos­sunt flec­te­re di­vi,
380 Ибо наде­ет­ся он на воло­са див­но­го силу.
Тут пота­ен­ный союз заклю­ча­ет с пито­ми­цей Кар­ма,
Твер­до решив нако­нец отре­зать волос пур­пур­ный,
Дабы любов­ный недуг облег­чить заждав­шей­ся девы,
Да и сама домой стре­мит­ся к даль­ним твер­ды­ням
(tan­ta est in par­vo fi­du­cia cri­ne ca­ven­di),
rur­sus ad in­cep­tum so­ciam se iun­git alum­nae,
pur­pu­reum­que pa­rat rur­sus ton­de­re ca­pil­lum,
tam lon­go quod iam cap­tat suc­cur­re­re amo­ri,
non mi­nus il­la ta­men, re­ve­hi quod moe­nia Cres­sa
385 Кри­та — любез­на и смерть, коль схо­ро­нят на родине милой.
Ныне Сцил­ла опять пося­га­ет на куд­ри отцо­вы:
Ныне упал с голо­вы царя бли­ста­тель­ный пур­пур,
Ныне Мега­ра взя­та и свер­ши­лось про­ро­че­ство Парок,
Ныне по синим вол­нам воло­кут зло­счаст­ную деву,
gau­deat: et ci­ne­ri pat­ria est iucun­da se­pul­to.
Er­go ite­rum ca­pi­ti Scyl­la est ini­mi­ca pa­ter­no.
tum co­ma Si­do­nio flo­rens de­ci­di­tur ostro,
tum ca­pi­tur Me­ga­ra et di­vum res­pon­sa pro­ban­tur,
tum sus­pen­sa no­vo ri­tu de na­vi­bus al­tis
390 Бед­ное тело ее под­ве­сив к кор­ме кора­бель­ной.
В водах царев­ну узрев, дивят­ся жите­ли моря:
Ним­фы, отец Оке­ан с бли­ста­тель­ной Тефи­ей вме­сте,
И Гала­тея, сестер любо­пыт­ных увлек­шая стаю.
Деве дивит­ся, сколь­зя средь волн в колес­ни­це лазур­ной,
per ma­re cae­ru­leum tra­hi­tur Ni­seia vir­go.
complu­res il­lam nym­phae mi­ran­tur in un­dis,
mi­ra­tur pa­ter Ocea­nus et can­di­da Te­thys
et cu­pi­das se­cum ra­piens Ga­la­tea so­ro­res,
il­lam etiam, iunctis mag­num quae pis­ci­bus aequor
395 Пра­вя упряж­кою рыб и дву­но­гих коней, Лев­ко­тея:
Вме­сте с белой Ино дивит­ся мла­де­нец Пале­мон.
Бра­тья, что делят дни по жре­бию рав­ною долей,
Дре­ва могу­че­го ветвь — Юпи­те­ра милые дети
Так­же дивят­ся, узрев царев­ны лилей­ные чле­ны.
et glau­co bi­pe­dum cur­ru me­ti­tur equo­rum,
Leu­co­thea par­vus­que dea cum mat­re Pa­lae­mon;
il­lam etiam, al­ter­nas sor­ti­ti vi­ve­re lu­ces,
ca­ra Iovis sub­oles, mag­num Iovis incre­men­tum,
Tyn­da­ri­dae ni­veos mi­ran­tur vir­gi­nis ar­tus.
400 Гром­ко сте­на­ет она, рас­точ­ная тщет­ные сле­зы,
Возду­ху жалу­ясь, скорбь изли­вая бес­плод­ную небу
Страж­ду­щим взо­ром — лишь взор воздеть несчаст­ная может,
Ибо у неж­ных рук сво­бо­ду отня­ли узы:
«Свой безум­ный порыв хоть на вре­мя утишь­те, о вет­ры,
has adeo vo­ces at­que haec la­men­ta per auras
fluc­ti­bus in me­diis ques­tu vol­ve­bat ina­ni,
ad cae­lum in­fe­lix ar­den­tia lu­mi­na ten­dens,
lu­mi­na, nam te­ne­ras ar­ce­bant vin­cu­la pal­mas:
«Suppri­mi­te o pau­lum tur­ba­ti fla­mi­na ven­ti,
405 Дабы воз­звать мне к богам! От моле­ний моих неустан­ных
Не было тол­ку — вопль да услы­шат ныне пред­смерт­ный.
Вас при­зы­ваю теперь в свиде­те­ли, вет­ры и бури!
Вы же, что здесь надо мной пари­те, коль были когда-то
Так­же людь­ми, меня узнай­те — я срод­ни­ца ваша,
dum que­ror et di­vos (quam­quam nil tes­ti­bus il­lis
pro­fe­ci) extre­ma mo­riens ta­men ad­lo­quor ho­ra.
vos ego, vos adeo, ven­ti, tes­ta­bor, et aurae,
vos, vos, hu­ma­na si qui de gen­te ve­ni­tis,
cer­ni­tis: il­la ego sum cog­na­to san­gui­ne vo­bis,
410 Сцил­ла (о Прок­на, к тебе я дер­заю так обра­щать­ся!).
Да, я преж­де была могу­че­го доче­рью Ниса,
Преж­де меня цари домо­га­лись из целой Элла­ды,
Чей изви­ли­стый брег Гел­лес­понт омы­ва­ет лазур­ный.
Наре­че­на я тебе, о Минос, обе­том свя­щен­ным
Scyl­la (quod o sal­va li­ceat te di­ce­re, Proc­ne),
il­la ego sum, Ni­si pol­len­tis fi­lia quon­dam,
cer­ta­tim ex om­ni pe­tiit quam Grae­cia reg­no,
qua cur­vus ter­ras amplec­ti­tur Hel­les­pon­tus.
il­la ego sum, Mi­nos, sac­ra­to foe­de­re co­niunx
415 В жены — этим сло­вам про­тив воли ты ныне вни­ма­ешь.
Ах, ужель по вол­нам суж­де­но мне, свя­зан­ной, пла­вать?
Ах, уже­ли висеть суж­де­но и ден­но и нощ­но?
Но не могу я пенять на кару, вра­же­ской зло­бе
На рас­тер­за­нье пре­дав и дом род­ной, и отчиз­ну,
dic­ta ti­bi: ta­men haec, et­si non ac­ci­pis, audis.
vincta­ne tam mag­ni tra­na­bo gur­gi­tis un­das?
vincta tot ad­si­duas pen­de­bo ex or­di­ne lu­ces?
non equi­dem me alio pos­sum con­ten­de­re dig­nam
suppli­cio, quod sic pat­riam ca­ros­que pe­na­tes
420 Раз­ве дано было мне пред­видеть сви­ре­пость зло­дея?
Да, заслу­жи­ла я казнь, о Минос, но казнь от сограж­дан,
Если бы слу­чай открыл заране наш сго­вор пре­ступ­ный
Или когда во прах обра­ти­лись мегар­ские сте­ны
И бого­мерз­ким огнем я жгла город­ские свя­ты­ни.
hos­ti­bus im­mi­ti­que ad­di­xi ig­na­ra ty­ran­no.
ve­rum is­taec, Mi­nos, il­los sce­le­ra­ta pu­ta­vi,
si nostra an­te ali­quis nu­das­set foe­de­ra ca­sus,
fac­tu­ros, quo­rum di­rep­tis moe­ni­bus ur­bis,
o ego cru­de­lis, flam­ma de­lub­ra pe­ti­vi;
425 Если же ты победишь, я чая­ла, звезды доро­гу
Лег­че изме­нят свою, чем ты меня, поло­нян­ку,
Каз­ни зло­дей­ской пре­дашь, — но жесто­кость все победи­ла!
Как полю­би­ла тебя я боль­ше отцов­ско­го цар­ства?
Как полю­би­ла? Увы! Тобою пле­нить­ся не диво!
te ve­ro vic­to­re pri­us vel si­de­ra cur­sus
mu­ta­tu­ra suos, quam te mi­hi ta­lia cap­tae
fac­tu­rum me­tui. iam iam sce­lus om­nia vin­cit.
te­ne ego plus pat­rio di­le­xi per­di­ta reg­no?
te­ne ego? nec mi­rum, vol­tu de­cep­ta puel­la
430 Лик твой узрев, я тот­час погиб­ла, о, злое безумье!
Мни­лось мне, буд­то дел чудо­вищ­ных дла­нью пре­крас­ной
Ты не спо­со­бен свер­шить! Кра­сота и звезды обманет!
Нет, не дво­рец твой меня соблаз­нил убран­ст­вом рос­кош­ным,
Блес­ком янтар­ных слез и корал­лов хруп­ким цве­те­ньем,
(ut vi­di, ut pe­rii! ut me ma­lus abstu­lit er­ror!)
non equi­dem ex is­to spe­ra­vi cor­po­re pos­se
ta­le ma­lum nas­ci; for­ma vel si­de­ra fal­las.
Me non de­li­ciis com­mo­vit re­gia di­ves,
di­ves cu­ra­lio fra­gi­li et lac­ri­mo­so electro,
435 Не удер­жа­ла меня и друж­ба юных наперс­ниц,
Не был пре­по­ною мне пред гне­вом боже­ст­вен­ным ужас —
Все победи­ла любовь, ибо что люб­ви непо­д­власт­но?
Не ума­стит мне вис­ков бла­го­вон­ный елей ара­вий­ский,
Чистым не вспыхнет огнем на свадь­бе факел сос­но­вый,
me non flo­ren­tes aequa­li cor­po­re nym­phae,
non me­tus im­pen­dens po­tuit re­ti­ne­re deo­rum.
om­nia vi­cit amor: quid enim non vin­ce­ret il­le?
non mi­hi iam pin­gui su­da­bunt tem­po­ra myrrha,
pro­nu­ba nec cas­tos ac­cen­det pi­nus ho­no­res,
440 И не укра­сит покров пур­пур­ный ливий­ско­го ложа.
Горе мне — даже зем­ля, оби­та­ли­ще рода люд­ско­го,
Не упо­ко­ит меня, зло­счаст­ную, сенью могиль­ной!
Раз­ве сре­ди рабынь, что име­ют детей или мужа,
Раз­ве средь про­чих слуг не мог­ла бы я так­же трудить­ся
nec Li­bys As­sy­rio ster­ne­tur lec­tu­lus ostro.
mag­na que­ror: me ne il­la qui­dem com­mu­nis alum­nam
om­ni­bus iniec­ta tel­lus tu­mu­la­bit ha­re­na.
me­ne in­ter mat­res an­cil­la­ris­que ma­ri­tas,
me­ne alias in­ter fa­mu­la­rum mu­ne­re fun­gi
445 И для счаст­ли­ви­цы той, что супру­гой станет тво­ею,
Вере­те­но вра­щать усерд­но с хозяй­скою пря­жей?
Раз­ве смер­ти пре­дать (все луч­ше!) меня ты не впра­ве?
Горе! Уста­лую плоть покида­ют послед­ние силы,
Шея не может под­нять голо­вы запро­ки­ну­той бре­мя,
co­niu­gis at­que tuae, quae­cum­que erit il­la, bea­tae
non li­cuit gra­vi­dos pen­so de­vol­ve­re fu­sos?
at bel­li sal­tem cap­ti­vam le­ge ne­cas­ses!
iam fes­so tan­dem fu­giunt de cor­po­re vi­res,
et ca­put infle­xa len­tum cer­vi­ce re­cum­bit,
450 В тес­ном спле­те­нии пут мерт­ве­ют сла­бые руки.
Из глу­би­ны мор­ской под­няв­шись, огром­ные тва­ри
Ста­ей к добы­че спе­шат, отверз­нув хищ­ные пасти,
Синюю пеня вол­ну гро­зой плав­ни­ков мече­вид­ных.
Ныне, о Минос, пре­дел моим насту­па­ет стра­да­ньям,
mar­mo­rea ad­duc­tis li­ves­cunt brac­chia no­dis.
aequo­reae pris­tes, in­ma­nia cor­po­ra pon­ti,
un­di­que con­ve­niunt et glau­co in gur­gi­te cir­cum
ver­be­re cau­da­rum at­que oris mi­ni­tan­tur hia­tu.
iam tan­dem ca­sus ho­mi­num, iam res­pi­ce, Mi­nos!
455 Слиш­ком мно­го узреть дове­лось мне чудо­вищ­ных бед­ст­вий!
Злая ли мне судь­ба суди­ла послед­нее горе,
Слу­чай ли губит меня, за грех ли терп­лю нака­за­нье —
Лег­че пове­рить все­му, чем в твое пове­рить зло­дей­ство!»
А меж­ду тем кораб­ли поспе­ша­ют в откры­тое море,
sit sa­tis hoc, tan­tum so­lam vi­dis­se ma­lo­rum,
vel fa­to fue­rit no­bis haec de­bi­ta pes­tis,
vel ca­su in­cer­to, me­ri­ta vel de­ni­que cul­pa:
om­nia nam po­tius quam te fe­cis­se pu­ta­bo».
La­bi­tur in­te­rea re­vo­lu­ta ab li­to­re clas­sis,
460 Кора могу­чий порыв пару­са напря­га­ет тугие,
Гнут­ся вес­ла в воде соле­ной, все тише и тише
Девы сте­на­нья зву­чат, заглу­шен­ные стран­ст­ви­ем дол­гим.
Вот уже Истм поза­ди, зали­ва­ми запер­тый тес­но,
Вот поза­ди Коринф, Пери­андра цве­ту­щее цар­ство,
mag­na re­pen­ti­no si­nuan­tur lin­tea Co­ro,
flec­ti­tur in vi­ri­di re­mus sa­le, lan­gui­da fes­sae
vir­gi­nis in cur­su mo­ri­tur que­ri­mo­nia lon­go.
de­se­rit an­gus­tis inclu­sum fau­ci­bus Isthmon,
Cyp­se­li­dae mag­ni flo­ren­tia reg­na Co­rin­thi;
465 Мимо Ски­ро­но­вых скал плы­вет несчаст­ная дева,
Мимо ужас­ной норы чере­па­хи, что мно­гих сгу­би­ла
Здесь при­шле­цов, обаг­рив уте­сы эллин­ской кро­вью.
Видит Сцил­ла при­ют ограж­ден­ный Пирея и тщет­но,
Тщет­но, увы! узреть пре­слав­ные жаж­дет Афи­ны.
prae­te­rit ab­rup­tas Sci­ro­nis pro­ti­nus ar­ces
in­fes­tum­que suis di­rae tes­tu­di­nis exit
spe­lae­um mul­to­que cruen­tas hos­pi­te cau­tes.
iam­que adeo tu­tum lon­ge Pi­raeea cer­nit,
et no­tas, heu heu frustra, res­pec­tat At­he­nas.
470 Вот сре­ди волн мор­ских зацве­ли сала­мин­ские паш­ни,
Вот и Кикла­ды вда­ли заси­я­ли — Суний­ской Вене­ры
Тут воз­вы­сил­ся храм напро­тив стен Гер­ми­он­ских.
В дым­ке сокрыл­ся от глаз и Делос, пре­мно­го люби­мый
Мате­рью дев-нере­ид, Неп­ту­на эгей­ско­го радость.
iam pro­cul e fluc­tu Sa­la­mi­nia sus­pi­cit ar­va
flo­ren­tis­que vi­det iam Cyc­la­das; hinc Ve­nus il­li
Su­nias, hinc sta­tio contra pa­tet Her­mio­nea.
lin­qui­tur an­te alias lon­ge gra­tis­si­ma De­los
Ne­rei­dum mat­ri et Nep­tu­no Aegaeo.
475 Вот пред царев­ною Кифн, опо­я­сан­ный пен­ным при­бо­ем,
Мра­мор­ный Парос — сосед бело­снеж­ный зеле­ной Дону­сы,
А близ Эги­ны — Сериф, здо­ро­вье недуж­ным даря­щий,
Так и плы­вет она, заба­ва невер­но­го вет­ра,
Слов­но утлый чел­нок вослед могу­че­му флоту,
pros­pi­cit in­cinctam spu­man­ti li­to­re Cyth­non
mar­mo­ream­que Pa­ron vi­ri­dem­que ad­lap­sa Do­ny­sam
Aegi­nam­que si­mul †sa­lu­ti­fe­ram­que Se­ri­phum.
fer­tur et in­cer­tis iac­ta­tur ad om­nia ven­tis,
(cum­ba ve­lut mag­nas se­qui­tur cum par­vu­la clas­sis
480 Афра уда­ры сно­ся и ярость неисто­вой бури.
Но пожа­ле­ла вол­нам на поте­ху оста­вить жесто­ким
Тело пре­крас­ное та, что цар­ст­вом лазур­ным вла­де­ет
Вме­сте с Неп­ту­ном, — и вот изме­ни­лось царев­ны обли­чье.
Неж­ную деву одеть чешу­ей сереб­ри­стой наве­ки
Afer et hi­ber­no bac­cha­tur in aequo­re tur­bo),
do­nec ta­le de­cus for­mae ve­xa­rier un­dis
non tu­lit ac mi­se­ros mu­ta­vit vir­gi­nis ar­tus
cae­ru­leo pol­lens co­niunx Nep­tu­nia reg­no.
sed ta­men aeter­num squa­mis ves­ti­re puel­lam,
485 И средь ковар­ных рыб посе­лить Амфи­т­ри­та не хочет,
Ибо мор­ские ста­да про­жор­ли­вы и кро­во­жад­ны,
А пото­му в небе­са воз­но­сит Сцил­лу на кры­льях,
Дабы отныне Ско­пой она зва­лась по заслу­гам
И кра­сотой пре­взо­шла Ами­клей­ско­го лебедя Леды.
in­fi­dos­que in­ter te­ne­ram com­mit­te­re pis­cis
non sta­tuit (ni­mium est avi­dum pe­cus Am­phit­ri­tes):
aeriis po­tius sub­li­mem sus­tu­lit alis,
es­set ut in ter­ris fac­ti de no­mi­ne Ci­ris,
Ci­ris Amyc­laeo for­mo­sior an­se­re Le­dae.
490 Как пона­ча­лу в яйце бело­снеж­ном очер­чен тума­ном
При­зрач­ный облик птен­ца и костей сочле­не­нья незре­лых
Мед­лен­но креп­нут в теп­ле, омы­ты живи­тель­ной вла­гой, —
Так в соле­ных вол­нах изме­ня­лось деви­чье тело,
Вид утра­тив былой, обре­тая мало-пома­лу
Hic ve­lut in ni­veo te­ne­ra est cum pri­mi­tus ovo
ef­fi­gies ani­man­tis et in­ter­no­dia membris
im­per­fec­ta no­vo flui­tant concre­ta ca­lo­re,
sic li­qui­do Scyl­lae cir­cum­fu­sum aequo­re cor­pus
se­mi­fe­ri in­cer­tis etiam nunc par­ti­bus ar­tus
495 Образ иной — пред­ста­ет царев­на в новом обли­чье.
Преж­де пре­крас­ный лик и уста, желан­ные мно­гим,
Вме­сте с широ­ким лбом воеди­но ста­ли срас­тать­ся,
В ост­рый изо­гну­тый клюв обра­тив под­бо­ро­док округ­лый;
Там, где про­бор попо­лам разде­лял вол­ни­стые куд­ри,
un­di­que mu­ta­bant at­que un­di­que mu­ta­ban­tur.
oris ho­nos pri­mum et mul­tis op­ta­ta la­bel­la
et pa­tu­lae fron­tis spe­cies concres­ce­re in unum
coe­pe­re et gra­ci­li men­tum pro­du­ce­re rostro;
tum qua se me­dium ca­pi­tis discri­men age­bat,
500 Вдруг, о диво! воз­ник в под­ра­жа­нье Нисо­вой сла­ве
Перьев пур­пур­ных пучок, хохол­ком макуш­ку укра­сив.
Мяг­ко­го пуха покров пест­ро­цвет­ной оку­тал одеж­дой
Девы неж­ную плоть, потом на дла­нях бес­силь­ных
Сизые перья взрос­ли, обра­зуя мощ­ные кры­лья.
ec­ce re­pen­te, ve­lut pat­rios imi­ta­tus ho­no­res,
pu­ni­ceam con­cus­sit apex in ver­ti­ce cris­tam;
at mol­lis va­rios in­te­xens plu­ma co­lo­res
mar­mo­reum vo­luc­ri ves­ti­vit teg­mi­ne cor­pus
len­ta­que per­pe­tuas fu­de­runt brac­chia pin­nas.
505 Пре­об­ра­зи­лась вся — баг­рян­цем окра­си­лись ноги,
Икры, вмиг ото­щав, обтя­ну­лись гру­бою кожей,
И на лилей­ных сто­пах заост­ри­лись хищ­ные ког­ти.
Но по-ино­му, увы! спа­сти от гибе­ли деву
Было судь­бой не дано мило­серд­ной супру­ге Неп­ту­на.
in­de alias par­tes mi­nio­que in­fec­ta ru­ben­ti
cru­ra no­va ma­cies ob­du­xit squa­li­da pel­le
et pe­di­bus te­ne­ris un­guis ad­fi­xit acu­tos.
et ta­men hoc de­mum mi­se­rae suc­cur­re­re pac­to
vix fue­rat pla­ci­da Nep­tu­ni co­niu­ge dig­num.
510 Не любо­вать­ся очам домаш­них, как юная Сцил­ла
Кос бело­ку­рых кра­су скреп­ля­ет алою лен­той,
Терем не встре­тит ее бла­го­во­ньем баль­за­мов сирий­ских,
Дома ей нет на зем­ле — но дом и не нужен ей боле,
Ибо из пены седой вне­зап­но зло­счаст­ная дева
num­quam il­lam post haec ocu­li vi­de­re suo­rum
pur­pu­reas fla­vo re­ti­nen­tem ver­ti­ce vit­tas,
non tha­la­mus Sy­rio frag­rans ac­ce­pit amo­mo,
nul­lae il­lam se­des: quid enim cum se­di­bus il­li?
quae si­mul ut se­se ca­no de gur­gi­te ve­lox
515 На опе­ре­н­ных кры­лах воз­нес­лась стре­ми­тель­но к небу,
Обла­ко шум­ное брызг рас­се­яв над гла­дью мор­скою,
Дабы, на горе себе и без поль­зы смер­ти избег­нув,
Длить оди­но­кую жизнь, дичая на бре­ге пустын­ном
Средь бес­сло­вес­ных скал и бес­плод­но­го кам­ня уте­сов.
cum so­ni­tu ad cae­lum stri­den­ti­bus ex­tu­lit alis
et mul­tum la­te dis­per­sit in aequo­ra ro­rem,
in­fe­lix vir­go ne­qui­quam a mor­te re­cep­ta
in­cul­tum so­lis in ru­pi­bus exi­git aevum,
ru­pi­bus et sco­pu­lis et li­to­ri­bus de­ser­tis.
520 Но и здесь ее ждет нака­за­нье, ибо раз­гне­ван
Царь-Гро­мо­вер­жец, мир колеб­лю­щий мощ­ной дес­ни­цей.
Не по душе ему допус­кать пре­ступ­ни­цу к небу,
После того как в ночи бес­про­свет­ной с жиз­нью рас­стал­ся
Бла­го­че­сти­вый отец (ибо часто жерт­вен­ник чистый
Nec ta­men hoc ip­sum poe­na si­ne: nam­que deum rex,
om­nia qui im­pe­rio ter­ra­rum mi­lia ver­sat,
com­mo­tus ta­lem ad su­pe­ros vo­li­ta­re puel­lam,
cum pa­ter exstinctus cae­ca sub noc­te la­te­ret,
il­li pro pie­ta­te sua (nam sae­pe ni­ten­tum
525 Нис обиль­но кро­пил тель­цов откорм­лен­ных кро­вью
И чер­то­ги богов ода­рял при­но­ше­нья­ми щед­ро) —
А пото­му вдох­нул вла­ды­ка в новое тело
Душу царя — и Нис вос­па­рил кры­ла­тым орла­ном,
Ибо могу­чий орел любе­зен мета­те­лю мол­ний.
san­gui­ne tau­ro­rum supplex res­per­se­rat aras,
sae­pe deum lar­go de­co­ra­rat mu­ne­re se­des)
red­di­dit op­ta­tam mu­ta­to cor­po­re vi­tam
fe­cit­que in ter­ris ha­liaee­tos ales ut es­set:
quip­pe aqui­lis sem­per gau­det deus il­le co­rus­cis.
530 Так вот после суда богов и про­кля­тия жесто­ко­го рока,
После каз­ни от рук жени­ха на бед­ную деву
Мсти­тель­ный гнев отца напра­вил ныне Юпи­тер.
Слов­но, средь гор­них сфер в хоро­во­де звезд­ном сияя
Блес­ком двой­ным, Скор­пи­он свер­каю­щий с неба ноч­но­го
huic ve­ro mi­se­rae, quo­niam dam­na­ta deo­rum
iudi­cio, fa­ti­que et co­niu­gis, an­te fuis­set,
in­fes­ti ap­po­suit odi­um cru­de­le pa­ren­tis.
nam­que ut in aet­he­rio sig­no­rum mu­ne­re praes­tans,
unum quem dup­li­ci stel­la­tum si­de­re vi­di,
535 Гонит в услов­лен­ный час Ори­о­на ясно­го све­точ —
Так со ско­пою орлан, вза­им­ной ско­ва­ны зло­бой,
Веч­но былую судь­бу вос­кре­ша­ют в новых рож­де­ньях:
Всюду, где лег­кий эфир ско­па рас­се­ка­ет кры­ла­ми,
Сле­дом за ней в небе­сах, взгля­ни! жесто­кий и гроз­ный
Scor­pios al­ter­nis cla­rum fu­gat Orio­na;
sic in­ter se­se tris­tis ha­liaee­tos iras
et Ci­ris me­mo­ri ser­vant ad sae­cu­la fa­to.
qua­cum­que il­la le­vem fu­giens se­cat aet­he­ra pin­nis,
ec­ce ini­mi­cus, at­rox, mag­no stri­do­re per auras
540 С кле­котом гонит­ся Нис — и когда взмы­ва­ет он к тучам,
В бег­стве поспеш­ном она эфир рас­се­ка­ет кры­ла­ми.
in­se­qui­tur Ni­sus; qua se fert Ni­sus ad auras,
il­la le­vem fu­giens rap­tim se­cat aet­he­ra pin­nis.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • Стих 3. Атти­че­ский сад — сад в Афи­нах, где обыч­но учил Эпи­кур («сад Эпи­ку­ра»).
  • Стих 15. Четы­ре муд­ре­ца — Пла­тон, Ари­сто­тель, сто­ик Зенон и Эпи­кур, шко­лы кото­рых нахо­ди­лись в Афи­нах.
  • Сти­хи 21—26. Здесь име­ет­ся в виду отме­чав­ший­ся в Афи­нах (назван­ных гра­дом Эрех­тея по герою Эрех­тею, вос­пи­тан­ни­ку Минер­вы, постро­ив­ше­му для нее храм на Акро­по­ле) празд­ник в честь Афи­ны (Минер­вы) и Эрех­тея, назы­вае­мый Пана­фи­не­ями. Малые Пана­фи­неи устра­и­ва­лись еже­год­но, Вели­кие Пана­фи­неи (о кото­рых идет речь) — раз в четы­ре года, в тре­тий год каж­дой олим­пи­а­ды. Здесь Вер­ги­лий сме­ши­ва­ет их с рим­ским люст­ром (иску­пи­тель­ным жерт­во­при­но­ше­ни­ем), совер­шав­шим­ся раз в пять лет. Куль­ми­на­ци­он­ным момен­том тор­же­ства была про­цес­сия к хра­му Афи­ны, где ее ста­туя оде­ва­лась новым рос­кош­ным покро­вом. Этот покров при­креп­лял­ся к мач­там свя­щен­но­го «пана­фи­ней­ско­го кораб­ля», кото­рый с помо­щью осо­бых машин дви­гал­ся по ули­цам (поэто­му Вер­ги­лий и упо­ми­на­ет здесь вет­ры — Зефир и Эвр). На покро­ве были вытка­ны кар­ти­ны подви­гов Афи­ны, осо­бен­но ее победы над Гиган­та­ми.
  • Стих 31. Коше­ниль — крас­ная крас­ка, добы­вав­ша­я­ся из насе­ко­мых того же назва­ния.
  • Сти­хи 32—34. Тифей — сын Зем­ли, огнеды­ша­щий сто­гла­вый вели­кан, оспа­ри­вав­ший у Юпи­те­ра власть над миром. Был побеж­ден и низ­верг­нут в соот­вет­ст­вии с боль­шин­ст­вом пре­да­ний самим Юпи­те­ром, но здесь — Минер­вой, так как упо­ми­на­ет­ся имен­но ее ору­жие — золо­тое копье. Осса — гора в Фес­са­лии (в поэ­ти­че­ском язы­ке назы­вае­мой часто Эма­ти­ей), неда­ле­ко от Олим­па. Леген­да о попыт­ках взгро­моздить Оссу на Олимп, чтобы добрать­ся до неба, обыч­но свя­зы­ва­ет­ся не с Тифе­ем (кото­рый в боль­шин­стве мифов про­сто бро­са­ет на небо кам­ни), а с дру­ги­ми вра­га­ми Юпи­те­ра — вели­ка­на­ми-близ­не­ца­ми Ало­ада­ми.
  • Стих 36. Поэ­ма посвя­ще­на юно­му Мес­са­ле (см. стих 12), извест­но­му впо­след­ст­вии покро­ви­те­лю поэтов М. Вале­рию Мес­са­ле Кор­ви­ну. Он был на шесть лет моло­же Вер­ги­лия, кото­рый далее и о себе пишет как о чело­ве­ке, толь­ко что вышед­шем из юно­ше­ско­го воз­рас­та. Со сво­им более вли­я­тель­ным покро­ви­те­лем Меце­на­том Вер­ги­лий сошел­ся поз­же, будучи уже авто­ром «Буко­лик», кото­рым явно пред­ше­ст­ву­ет этот его пер­вый «серь­ез­ный» опыт.
  • Стих 39. Вели­кая кни­га При­ро­ды. — Намек на поэ­му эпи­ку­рей­ца Лукре­ция «О при­ро­де вещей». Вер­ги­лий име­ет в виду, что хотел бы, но пока еще не может создать подоб­ное про­из­веде­ние.
  • Сти­хи 40—41. Нераз­луч­но с муд­ро­стью было бы имя твое… — скры­тая цита­та из зна­ме­ни­той эле­гии Фео­гнида «Печать», обра­щен­ной к его дру­гу Кир­ну, имя кото­ро­го долж­но стать печа­тью на всех сти­хах Фео­гнида.
  • Стих 55. Поли­гим­ния — муза, покро­ви­тель­ст­ву­ю­щая лири­че­ской поэ­зии.
  • Сти­хи 56—58. Сцил­лой назы­ва­лась ска­ла на ита­лий­ской сто­роне Сици­лий­ско­го про­ли­ва, где, по пре­да­нию, оби­та­ла чудо­вищ­ная Сцил­ла с шестью песьи­ми голо­ва­ми, губив­шая море­пла­ва­те­лей. Улисс (Одис­сей) сумел, одна­ко, про­плыть меж­ду Сцил­лой и Харибдой (водо­во­ротом на сици­лий­ской сто­роне про­ли­ва).
  • Стих 60. Кораб­лям Дули­хий­ским. — См. при­меч. к «Эне­иде», III, 271.
  • Стих 62. Мео­ни­ец — Гомер (Мео­ния — ста­рое назва­ние Лидии или Тро­ады, а Гомер счи­тал­ся уро­жен­цем Малой Азии).
  • Стих 63. Оши­бок винов­ник зло­вред­ный — види­мо, это Одис­сей, посколь­ку в «Одис­сее» он сам рас­ска­зы­ва­ет о боль­шей части сво­их при­клю­че­ний.
  • Стих 65. Коло­фон — город в Малой Азии, спо­рив­ший со мно­ги­ми дру­ги­ми за пра­во назы­вать­ся роди­ной Гоме­ра.
  • Стих 66. Ним­фу Кра­те­иду счи­та­ет мате­рью Сцил­лы так­же и Овидий.
  • Стих 67. Ехид­на — чудо­ви­ще под­зем­но­го мира, жена Тифея, мать раз­лич­ных хто­ни­че­ских существ. По неко­то­рым мифам — мать Сцил­лы.
  • Стих 72. Хозя­ин мор­ской — Неп­тун, супруг Амфи­т­ри­ты.
  • Сти­хи 74—76. Эти три сти­ха в руко­пи­си неяс­ны.
  • Стих 88. Пафий­ский — при­над­ле­жа­щей Вене­ре (в Пафе на Кип­ре был ее храм). Пахин — мыс на юго-восто­ке Сици­лии, где был храм Вене­ры, в кото­ром, види­мо, нахо­ди­лась над­пись, содер­жа­щая упо­мя­ну­тый выше миф о пре­ступ­ле­нии хра­мо­вой жри­цы.
  • Стих 92. Пие­риды — см. при­меч. к «Кома­ру», 18—19.
  • Стих 101. Пан­ди­он — мифи­че­ский царь Афин, отец Эрех­тея. Пан­ди­о­нов — афин­ский.
  • Стих 102—103. Актей­ский — см. при­меч. к «Буко­ли­кам», II, 24. …бре­гов бело­мра­мор­ных Ист­ма… — Мега­рида (на Коринф­ском пере­шей­ке), берег кото­рой состо­ит из бело­го кам­ня с вкрап­ле­ни­я­ми розо­вых раку­шек.
  • Стих 105—106. Мега­ра — город к запа­ду от Афин, раз­ру­шен­ный кри­тя­на­ми, о чем и рас­ска­за­но ниже, и вос­ста­нов­лен­ный Алка­фо­ем, сыном Пело­па, дав­ше­го свое имя Пело­пон­не­су.
  • Стих 108. Кил­лен­ский шепот — зву­ки лиры, пода­рен­ной Апол­ло­ну Гер­ме­сом (Мер­ку­ри­ем), уро­жен­цем Кил­ле­ны Аркад­ской.
  • Стих 109.пре­да­нье о Фебе влюб­лен­ном. — Види­мо, име­ет­ся в виду любовь Апол­ло­на к Дафне, посто­ян­но им опла­ки­вае­мой.
  • Стих 110. Минос — см. при­меч. к «Эне­иде», VI, 432.
  • Стих 112. Нис — см. при­меч. к «Буко­ли­кам», VI, 74.
  • Стих 113. Поли­ид — крит­ский жрец, ожи­вив­ший сына Мино­са Глав­ка, но отняв­ший у него искус­ство про­ри­ца­ния. Керат — река на Кри­те.
  • Стих 114. Гор­тин­ский — крит­ский, см. при­меч. к «Буко­ли­кам», VI, 60.
  • Стих 125. Пар­ки (греч. мой­ры) — см. при­меч. к «Буко­ли­кам», IV, 47.
  • Сти­хи 127—128. По Фукидиду (I, 6), древ­ние жите­ли Атти­ки зака­лы­ва­ли воло­сы на голо­ве в пучок, употреб­ляя золотую пряж­ку в виде цика­ды.
  • Сти­хи 133—135. Речь идет об Аму­ре (греч. Эрот), сыне Вене­ры, родив­шей его от сво­его же отца Юпи­те­ра.
  • Стих 145. Акви­лон — север­ный ветер (см. «Геор­ги­ки», I, 460).
  • Сти­хи 154—155. Види­мо, Сцил­ла долж­на была поклясть­ся, что не осквер­ни­ла обряд, но клят­ва эта была лож­ной.
  • Стих 157. Брат Юно­ны — Юпи­тер, роди­те­ля­ми кото­ро­го так­же были Сатурн (Крон) и Рея.
  • Стих 161. Юно­на боит­ся стрел Аму­ра, так как они вызы­ва­ют посто­ян­ные изме­ны ее супру­га Юпи­те­ра. В Тирин­фе был храм Юно­ны.
  • Стих 162. Обыч­но Амур пора­жа­ет серд­це одной стре­лой. Для Сцил­лы он опу­сто­ша­ет кол­чан, вну­шая ей тем самым неслы­хан­ную страсть.
  • Стих 165. Зем­ля Эдо­ний­ская — Фра­кия (эдо­ны — назва­ние фра­кий­ско­го пле­ме­ни). Из сам­ши­та изготов­ля­лись флей­ты, на кото­рых игра­ли в честь Кибе­лы, фри­гий­ской боги­ни, культ кото­рой носил дикие орги­а­сти­че­ские фор­мы. Ида — см. при­меч. к «Геор­ги­кам», IV, 41.
  • Стих 169. Сики­он­ской кожей… — Сики­он — город в Пело­пон­не­се, центр обув­но­го ремес­ла.
  • Стих 179. Ливий­ское бер­до — то есть афри­кан­ское, сде­лан­ное, види­мо, из сло­но­вой кости.
  • Стих 199. Дав­лида — город в Фокиде, в кото­ром пыта­лись укрыть­ся Прок­на и Фило­ме­ла, назы­вае­мые Вер­ги­ли­ем опи­са­тель­но дав­лидян­ка­ми. Они были дочерь­ми Пан­ди­о­на, ста­ло быть, род­ст­вен­ни­ца­ми Сцил­лы. Муж Прок­ны Терей, царь Дав­лиды, соблаз­нил Фило­ме­лу и выре­зал ей язык, чтобы сохра­нить в тайне свое пре­ступ­ле­ние. Но Фило­ме­ла вытка­ла пись­мо к Прокне, и сест­ры, сго­во­рив­шись, уби­ли Ити­са, сына Терея и Прок­ны, и его мясом накор­ми­ли Терея, после чего ста­ли про­сить богов спа­сти их от гне­ва Терея, обра­тив в птиц. Фило­ме­ла ста­ла соло­вьем, Прок­на ласточ­кой, а Терей удо­дом. Пре­вра­ще­ние в пти­цу в каче­стве семей­ной осо­бен­но­сти потом­ков Пан­ди­о­на вос­хо­дит, воз­мож­но, к како­му-либо арха­и­че­ско­му мифу, еще свя­зан­но­му с почи­та­ни­ем живот­ных (тоте­мов).
  • Стих 205. Обра­ще­ние Сцил­лы в пти­цу (как и в слу­чае с Прок­ной и Фило­ме­лой) не рас­смат­ри­ва­лось как нака­за­ние.
  • Стих 220. Кар­ма — воз­люб­лен­ная Юпи­те­ра, от кото­ро­го роди­ла дочь Бри­то­мар­ту, люби­ми­цу Диа­ны, впо­след­ст­вии почи­тав­шу­ю­ся на Кри­те под име­нем Дик­ти­ны, ипо­ста­си Диа­ны — Луны. Пер­во­на­чаль­но Бри­то­мар­та дей­ст­ви­тель­но была мест­ным крит­ским боже­ст­вом пло­до­ро­дия. Феникс — брат Кад­ма, пер­во­го царя Фив.
  • Стих 228. Рам­ну­сия — боги­ня мести Неме­зида, осо­бен­но почи­тав­ша­я­ся в Рам­нун­те в Атти­ке.
  • Стих 238. Мир­ра — см. при­меч. к «Кома­ру», 145.
  • Стих 239. Адрас­тея (греч. «неиз­беж­ная») — эпи­тет Неме­зиды, боги­ни мще­ния.
  • Стих 242. Ама­ту­сия — Вене­ра (Ама­тунт — город на Кип­ре с хра­мом Вене­ры).
  • Стих 245. Дик­ти­на (греч. «рас­став­ля­ю­щая тене­та») — эпи­тет Диа­ны как боги­ни охоты. В дан­ном слу­чае речь идет о Луне, ипо­ста­си Диа­ны или Бри­то­мар­ты (см. при­меч. к сти­ху 220).
  • Сти­хи 288—289. Род­ная дочь Кар­мы Бри­то­мар­та, спа­са­ясь от пре­сле­до­ва­ния влюб­лен­но­го Мино­са, бро­си­лась в про­пасть.
  • Стих 299. Кносс — см. при­меч. к «Эне­иде», III, 115. Самые луч­шие луки дела­ли пар­фяне.
  • Стих 300. Дик­тей­ский — крит­ский (Дик­та — гора на Кри­те, посвя­щен­ная Юпи­те­ру).
  • Стих 303. Афея — эпи­тет Бри­то­мар­ты в Эгине.
  • Стих 308. Гир­ка­ния — см. при­меч. к «Эне­иде», IV, 367.
  • Стих 317. Корик — город в Кили­кии, откуда выво­зи­ли шафран, кото­рым окра­ши­ва­лись празд­нич­ные одеж­ды.
  • Стих 326. Или­фия — крит­ская боги­ня, упо­ми­наю­ща­я­ся в «Одис­сее».
  • Стих 344. Плош­ку с еле­ем скло­нив. — Чтобы поту­шить све­тиль­ник или умень­шить огонь, све­тиль­ник накло­ня­ли, покры­вая мас­лом горя­щий фитиль и тем умень­шая его дли­ну.
  • Стих 350. Эта — см. при­меч. к «Буко­ли­кам», VIII, 30.
  • Стих 353. Эос — заря. Гес­пер — см. «Геор­ги­ки», I, 251. Здесь намек на сти­хи Катул­ла (LXII, 32—35) о стыд­ли­вых девах, кото­рые боят­ся вечер­ней звезды.
  • Стих 361. Выдав Сцил­лу за Мино­са, Нис пород­нил­ся бы с Юпи­те­ром, отцом Мино­са.
  • Стих 374. Сти­гий­ский обряд — обряд, посвя­щен­ный под­зем­ным богам, оби­таю­щим на бере­гах Стикса.
  • Стих 376. Ами­клей­ская ветвь. — Име­ет­ся в виду ветвь свя­щен­но­го дере­ва, пред­по­ло­жи­тель­но мир­та или оли­вы, но, воз­мож­но, и лав­ра.
  • Стих 377. Фес­са­лия счи­та­лась в древ­нем мире роди­ной и сре­дото­чи­ем вся­ко­го рода ворож­бы и чер­ной магии. Фес­са­лий­ские ведь­мы подроб­но опи­са­ны Апу­ле­ем в «Золо­том осле».
  • Сти­хи 386—390. Минос отверг Сцил­лу и нака­зал ее за пре­да­тель­ство.
  • Стих 392. Тефия — см. при­меч. к «Геор­ги­кам», I, 31.
  • Стих 393. Гала­тея — нере­ида (мор­ская ним­фа), в кото­рую был влюб­лен опи­сан­ный в «Одис­сее» цик­лоп Поли­фем. Сест­ры Гала­теи — нере­иды (пять­де­сят доче­рей мор­ско­го бога Нерея и Дориды, доче­ри Оке­а­на).
  • Стих 395. Лев­ко­тея (греч. «белая боги­ня») — куль­то­вый эпи­тет боги­ни Ино, доче­ри Кад­ма и Гар­мо­нии, сест­ры Семе­лы, род­ной тет­ки и вос­пи­та­тель­ни­цы Вак­ха. В колес­ни­цу свою она запря­га­ет дель­фи­нов и мор­ских богов, здесь назван­ных «дву­но­ги­ми коня­ми».
  • Стих 396. Пале­мон — сын Ино, мор­ской бог, отож­дествля­е­мый с фини­кий­ским богом моря Мель­кар­том.
  • Стих 397. Бра­тья, что делят дни по жре­бию рав­ною долей. — Дио­с­ку­ры Кастор и Полидевк, разде­лив­шие таким обра­зом бес­смер­тие, кото­рым пер­во­на­чаль­но обла­дал толь­ко Кастор.
  • Стих 460. Кор — севе­ро-запад­ный ветер.
  • Стих 463. Истм — Коринф­ский пере­ше­ек, где раз в два года устра­и­ва­лись зна­ме­ни­тые Ист­мий­ские игры, посвя­щен­ные Неп­ту­ну.
  • Стих 464. Пери­андр (668—585 гг. до н. э.) — коринф­ский царь, при­чис­ля­е­мый к «семи муд­ре­цам».
  • Сти­хи 465—467. Ски­рон — раз­бой­ник, жив­ший в горах меж­ду Афи­на­ми и Мега­ра­ми и уби­тый Тезе­ем. Уби­тых Ски­ро­ном пут­ни­ков пожи­ра­ла огром­ная чере­па­ха, жив­шая в гор­ной пеще­ре.
  • Стих 468. Пирей — порт Афин, неболь­шой город в устье реки Кефи­са.
  • Стих 470. Сала­мин — ост­ров в Сарон­ском зали­ве, меж­ду Атти­кой и Арго­лидой, око­ло кото­ро­го была одер­жа­на зна­ме­ни­тая победа над пер­са­ми (480 г. до н. э.).
  • Стих 471. Кикла­ды — см. при­меч. к «Эне­иде», III, 128.
  • Стих 472. Гер­ми­о­на — при­мор­ский город в Арго­лиде. На мысе Суний был на самом деле храм не Вене­ры, а Минер­вы (Афи­ны) — тут Вер­ги­лий допу­стил неточ­ность.
  • Стих 473. Делос — глав­ный ост­ров Киклад­ско­го архи­пе­ла­га, роди­на Апол­ло­на и Диа­ны.
  • Сти­хи 475—477. Кифн и Парос — ост­ро­ва Киклад­ско­го архи­пе­ла­га. Дону­са — ост­ро­вок из груп­пы Спо­рад­ских, неда­ле­ко от Нак­со­са. Эги­на — ост­ров в Сарон­ском зали­ве неда­ле­ко от Афин, перед Сала­мин­ским сра­же­ни­ем дав­ший убе­жи­ще афи­ня­нам, кото­рые поки­ну­ли свой город, спа­са­ясь от пер­сов. Сериф — один из Киклад­ских ост­ро­вов.
  • Стих 480. Афр — ура­ган­ный ветер, бушу­ю­щий зимой на Сре­ди­зем­ном море.
  • Стих 489. Леда — супру­га Тин­да­ра, мать Еле­ны и Дио­с­ку­ров, воз­люб­лен­ная Зев­са (Юпи­те­ра), кото­рый соблаз­нил ее, при­няв образ лебедя. Рези­ден­ция Тин­да­ра была в Ами­к­лах.
  • Сти­хи 496—507. Это посте­пен­ное пре­вра­ще­ние чело­ве­ка в пти­цу, види­мо, наве­я­но зна­ме­ни­той одой Гора­ция (II, 20), в кото­рой он опи­сы­ва­ет свое посмерт­ное пре­вра­ще­ние в лебедя: «Уже я чую: тонь­ше ста­но­вят­ся // под гру­бой кожей скры­тые голе­ни — // я белой пти­цей стал, и перья // руки и пле­чи мои оде­ли» (пер. Г. Цере­те­ли).
  • Стих 528—529. Орлан — мор­ской орел, обла­даю­щий боль­шим сход­ством с гор­ны­ми и ины­ми орла­ми, хотя сло­ва «орел» и «орлан» в латин­ском язы­ке, в отли­чие от рус­ско­го, не име­ют зву­ко­во­го сход­ства.
  • Сти­хи 533—535. Срав­не­ние ско­пы и орла­на имен­но с созвезди­я­ми объ­яс­ня­ет­ся тем, что их враж­да пред­став­ля­ет собой нечто вро­де кон­ку­рен­ции — орлан пре­сле­ду­ет и гонит ско­пу не для того, чтобы ее съесть, но чтобы про­гнать со сво­ей охот­ни­чьей терри­то­рии.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1364004323 1364004404 1364004409 1375400003 1375400004 1375400005