Письма Марка Туллия Цицерона

778. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Рим

Пом­пей­ская усадь­ба, 17 июля 44 г.

1. Ты посту­пил бла­го­ра­зум­но (ведь я толь­ко теперь отве­чаю на то пись­мо, кото­рое ты при­слал мне после встре­чи с Анто­ни­ем в Тибу­ре), итак, бла­го­ра­зум­но посту­пил, что сдал­ся и даже, сверх того, выра­зил бла­го­дар­ность¹. Ведь мы, во вся­ком слу­чае, как ты пишешь, ско­рее утра­тим государ­ст­вен­ный строй, неже­ли досто­я­ние. Но ты пишешь, что тебя с каж­дым днем все боль­ше вос­хи­ща­ет «О Тит, если я сколь­ко-нибудь…»²; ты уси­ли­ва­ешь мое стрем­ле­ние писать. Эрота ты ждешь, по тво­им сло­вам, не без пода­роч­ка; раду­юсь, что это не обма­ну­ло тво­их рас­че­тов. Одна­ко посы­лаю тебе то же сочи­не­ние³ сно­ва про­смот­рен­ным и даже самый архе­тип⁴ со встав­ка­ми и допол­не­ни­я­ми во мно­гих местах. Пере­не­ся его на широ­кую бума­гу⁵, про­чти тай­но сво­им гостям, но, если любишь меня, весе­лым и после хоро­ше­го уго­ще­ния, дабы они не сорва­ли сво­ей зло­сти на мне, будучи в гне­ве на тебя⁶.

2. Что каса­ет­ся Цице­ро­на, то я хотел бы, чтобы это соот­вет­ст­во­ва­ло слу­хам. О Ксе­ноне узнаю при встре­че; впро­чем, не думаю, что он что-либо сде­лал невни­ма­тель­но и небла­го­род­но. Что каса­ет­ся Геро­да, сде­лаю, как ты пору­ча­ешь, и то, о чем ты пишешь, узнаю от Сау­фея и от Ксе­но­на⁷.

3. Что каса­ет­ся Квин­та сына, раду­юсь, что мой пись­мо­но­сец вру­чил тебе мое пись­мо рань­ше, чем он сам; впро­чем, ты нисколь­ко бы не ошиб­ся⁸; одна­ко… Но я хочу знать, о чем он с тобой, что́ ты в ответ, и не сомне­ва­юсь, что и тот и дру­гой в сво­ем духе. Но это пись­мо мне, наде­юсь, вру­чит Курий. Хотя он и сам по себе при­я­тен и любим мной, всё же твоя реко­мен­да­ция при­ба­вит мно­гое.

4. На твое пись­мо я отве­тил доста­точ­но; теперь послу­шай то, что я все же пишу, хотя и пони­маю, что нет необ­хо­ди­мо­сти писать. Мно­гое вол­ну­ет меня в свя­зи с отъ­ездом; кля­нусь, преж­де все­го то, что я раз­лу­ча­юсь с тобой. Вол­ну­ют так­же труд­но­сти мор­ско­го пла­ва­ния, кото­рые не соот­вет­ст­ву­ют не толь­ко мое­му воз­рас­ту, но и досто­ин­ству, и несколь­ко неле­пое вре­мя отъ­езда. Ведь я остав­ляю мир, чтобы вер­нуть­ся к войне, и про­во­жу в стран­ст­во­ва­нии то вре­мя, кото­рое мог­ло бы быть про­веде­но в моих уса­деб­ках, и пре­крас­но постро­ен­ных и доста­точ­но при­вле­ка­тель­ных. Уте­ша­ет сле­дую­щее: я либо при­не­су неко­то­рую поль­зу Цице­ро­ну, либо решу, насколь­ко ему воз­мож­но при­не­сти поль­зу. Затем ты вско­ре при­е­дешь, как я наде­юсь и как ты обе­ща­ешь. Если это слу­чит­ся, все будет у меня луч­ше.

5. Но более все­го меня тре­во­жит состо­я­ние моих денеж­ных дел; хотя они и ула­же­ны, всё же, так как сре­ди них есть и долг Дола­бел­лы⁹ и пере­вод дол­гов на неиз­вест­ных мне лиц¹⁰. Я в смя­те­нии, и из всех дел ни одно не тре­во­жит меня в боль­шей сте­пе­ни. Поэто­му мне кажет­ся, что я не сде­лал ошиб­ки, напи­сав более откро­вен­но Баль­бу, чтобы он — если слу­чит­ся так, что дол­ги не посту­пят, — при­шел на помощь, и пору­чив так­же тебе, чтобы ты снес­ся с ним, если слу­чит­ся что-либо в этом роде; сде­ла­ешь это, если приз­на́ешь нуж­ным, и тем более, если выедешь в Эпир.

6. Пишу это, отплы­вая от пом­пей­ской усадь­бы на трех лег­ких деся­ти­вё­сель­ных кораб­лях. Брут все еще на Несиде; в Неа­по­ле Кас­сий. Ты любишь Дейота­ра и не любишь Гиера¹¹. Как толь­ко Бле­са­мий при­ехал ко мне, он, хотя ему и было пред­пи­са­но ниче­го не пред­при­ни­мать без ука­за­ния наше­го Секс­та¹², не обра­тил­ся ни к нему, ни к кому бы то ни было из нас. Нашу Атти­ку, несмот­ря на ее отсут­ст­вие, хочу поце­ло­вать. Столь сла­док пока­зал­ся мне при­вет от нее, при­слан­ный через тебя. Итак, пере­дашь ей боль­шой при­вет и то же, пожа­луй­ста, ска­жи Пилии.