Естественная история

Кн. VII, гл. 44

44. 142 И сын того Кв. Метел­ла, кото­рый про­из­нес эту речь об отце, чис­лит­ся сре­ди ред­ких при­ме­ров чело­ве­че­ско­го сча­стья. Ибо кро­ме того, что он зани­мал выс­шие почет­ные долж­но­сти и полу­чил про­зви­ще Македон­ский²⁵⁵, он был воз­веден на погре­баль­ный костер четырь­мя сво­и­ми сыно­вья­ми, из кото­рых один был пре­то­ром, трое — кон­су­ла­ми, двое — три­ум­фа­то­ра­ми, один — цен­зо­ром, а такие зна­ки отли­чия выпа­да­ют на долю лишь немно­гим.

143 Одна­ко в самом рас­цве­те сво­его авто­ри­те­та он, воз­вра­щав­ший­ся с Мар­со­ва поля²⁵⁶ в пол­день, когда Форум и Капи­то­лий были без­люд­ны, был схва­чен и силой при­веден к Тар­пей­ской ска­ле²⁵⁷ для каз­ни пле­бей­ским три­бу­ном Г. Ати­ни­ем Лабео­ном по про­зви­щу Маце­ри­он, кото­ро­го он в быт­ность цен­зо­ром исклю­чил из сена­та. Прав­да, вско­ре собра­лась тол­па людей, кото­рые назы­ва­ли его отцом, но, как быва­ет в таких неожи­дан­ных слу­ча­ях, слиш­ком позд­но и как буд­то на его похо­ро­ны, так как они не име­ли пра­ва про­ти­вить­ся свя­щен­ной воле три­бу­на, и он стал бы жерт­вой сво­ей доб­ле­сти и цен­зу­ры, если бы дру­гой три­бун, кото­рый всту­пил­ся за него, с трудом не вер­нул его с поро­га смер­ти. Поз­же он жил бла­го­да­ря чужо­му бла­го­де­я­нию.

144 Потом даже его иму­ще­ство было посвя­ще­но богам²⁵⁸ тем, кого он рань­ше осудил, как буд­то было мало того, что его в каче­стве нака­за­ния заду­ши­ли верев­кой и пусти­ли кровь из ушей. Я, конеч­но, отнес бы к несча­стьям Македон­ско­го и то, что он, по его соб­ст­вен­но­му свиде­тель­ству, враж­до­вал с Афри­кан­ским Млад­шим, ибо он ска­зал: «Иди­те, сыно­вья, про­во­ди­те его в послед­ний путь, боль­ше вы нико­гда не увиди­те похо­ро­ны вели­ко­го граж­да­ни­на». И это он ска­зал им, когда один из них уже имел про­зви­ще Бале­ар­ский²⁵⁹, а дру­гой Диа­де­мат²⁶⁰, и сам он уже име­но­вал­ся Македон­ским.

145 Но если при­нять во вни­ма­ние толь­ко то един­ст­вен­ное оскорб­ле­ние, кто же тогда мог бы по пра­ву назвать счаст­ли­вым того, кото­рый по жела­нию вра­га, даже не Афри­кан­ско­го, испы­тал гибель? Сколь­ких побед над вра­гом это сто­и­ло? Или сколь­ко почет­ных долж­но­стей и три­ум­фов ковар­ная судь­ба не ото­дви­ну­ла на зад­ний план, когда цен­зо­ра через центр горо­да при­та­щи­ли (ведь это была един­ст­вен­ная при­чи­на его спа­се­ния) на тот самый Капи­то­лий, на кото­рый он сам, справ­ляя три­умф, даже плен­ни­ков в каче­стве добы­чи богам при­во­дил не таким обра­зом?

146 Это пре­ступ­ле­ние бла­го­да­ря после­до­вав­ше­му за ним сча­стью выде­ли­лось еще боль­ше, так как Македон­ский из-за него лишил­ся даже столь слав­ных похо­рон; но его дети, уже удо­сто­ен­ные три­ум­фа, воз­ве­ли его на погре­баль­ный костер слов­но три­ум­фа­то­ра. В самом деле, не явля­ет­ся проч­ным ника­кое сча­стье, кото­рое не пре­рвал бы какой-нибудь позор в жиз­ни, тем более такой. Впро­чем, я не знаю, при­ба­ви­лось ли это к сла­ве нра­вов того вре­ме­ни или уси­ли­ло боль него­до­ва­ния, что сре­ди столь­ких Метел­лов столь пре­ступ­ная дер­зость Г. Ати­ния навсе­гда оста­лась неот­мщен­ной.