Письма Марка Туллия Цицерона

34. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Рим

Анций, пер­вая поло­ви­на апре­ля 59 г.

1. О гео­гра­фии я еще и еще поду­маю. Ты тре­бу­ешь от меня двух речей; у меня не было жела­ния писать их: одну, пото­му что…¹, дру­гую, чтобы не похва­лить того, кого не люб­лю². Но это мы еще увидим. В кон­це кон­цов что-нибудь воз­никнет, чтобы тебе не каза­лось, что я пре­дал­ся пол­но­му без­де­лью.

2. То, что ты пишешь мне о Пуб­лии³, конеч­но, при­ят­но мне. Я хотел бы, чтобы ты доис­кал­ся до сути дела по всем следам и сооб­щил ее мне, когда при­е­дешь, а пока напи­ши, если что-нибудь пой­мешь или запо­до­зришь, а осо­бен­но, како­вы его наме­ре­ния отно­си­тель­но посоль­ства. По прав­де гово­ря, преж­де чем про­честь твое пись­мо, я хотел, чтобы он поехал, кля­нусь, не для того, чтобы оття­нуть срок явки в суд вме­сте с ним (готов­ность к суду у меня уди­ви­тель­ная⁴), но мне каза­лось, что если он при­об­рел неко­то­рую попу­ляр­ность от того, что сде­лал­ся пле­бе­ем, то он поте­ря­ет это. «Ну, и что же? Ты пере­шел в пле­беи для того, чтобы отпра­вить­ся при­вет­ст­во­вать Тиг­ра­на? Ска­жи мне: раз­ве цари Арме­нии не отве­ча­ют на при­вет­ст­вия пат­ри­ци­ев?». Что еще нуж­но? Я при­шпо­рил себя, чтобы загнать это его посоль­ство. Если он отно­сит­ся к посоль­ству с пре­зре­ни­ем и если, как ты пишешь, это при­во­дит в дви­же­ние желчь и у вно­ся­щих кури­ат­ские зако­ны, и у пти­це­га­да­те­лей⁵, то зре­ли­ще исклю­чи­тель­ное!

3. Кля­нусь, если ска­зать прав­ду, то с нашим Пуб­ли­ем обра­ща­ют­ся доволь­но оскор­би­тель­но: во-пер­вых, тогда как в доме Цеза­ря он ока­зал­ся един­ст­вен­ным мужем, теперь он не может быть даже в чис­ле два­дца­ти⁶; далее, гово­ри­лось об одном посоль­стве, а дано дру­гое. То — выгод­ное с целью взыс­ка­ния денег — пред­на­зна­ча­ют, я думаю, для Дру­за, писавр­ско­го граж­да­ни­на, или для устро­и­те­ля поми­нок Вати­ния⁷, а это голод­ное посоль­ство пись­мо­нос­ца пору­ча­ет­ся чело­ве­ку, три­бу­нат кото­ро­го пред­на­зна­ча­ет­ся для слу­же­ния их целям. Разо­жги, пожа­луй­ста, это­го чело­ве­ка, насколь­ко мож­но. Есть лишь одна надеж­да на спа­се­ние — это раз­но­гла­сие их меж­ду собой. Неко­то­рое нача­ло это­го я заме­тил у Кури­о­на⁸. Аррий⁹ уже дро­жит при мыс­ли, что кон­суль­ство вырва­но у него. Мега­бокх¹⁰ и эта кро­во­жад­ная моло­дежь настро­е­ны крайне враж­деб­но. При­со­еди­ни­лась бы толь­ко эта рас­пря из-за авгу­ра­та! Наде­юсь часто посы­лать тебе пре­крас­ные пись­ма об этом.

4. Но я жаж­ду знать, что озна­ча­ет бро­шен­ный тобою тем­ный намек, буд­то уже из самих квин­кве­ви­ров¹¹ неко­то­рые заго­во­ри­ли. Что это такое? Если кое-что, то хоро­ше­го боль­ше, чем я пред­по­ла­гал. Но ты не счи­тай, пожа­луй­ста, что я спра­ши­ваю тебя об этом с точ­ки зре­ния дея­тель­но­сти, испы­ты­вая жела­ние сколь­ко-нибудь участ­во­вать в государ­ст­вен­ных делах. Мне уже дав­но посты­ло управ­лять, даже когда было мож­но. Теперь же, когда я при­нуж­ден сой­ти с кораб­ля, после того как кор­ми­ло было не выпу­ще­но мной, а вырва­но у меня из рук, я жаж­ду смот­реть с зем­ли, как эти люди тер­пят кру­ше­ние¹², жаж­ду, как гово­рит друг твой Софокл,

5. Что нуж­но сде­лать со сте­ной, ты увидишь. Ошиб­ку Каст­ри­ция я исправ­лю. Но Квинт напи­сал мне о 15000 сестер­ци­ев, а не о 30000, как он писал тво­ей сест­ре. Терен­ция шлет тебе при­вет. Цице­рон пору­ча­ет тебе отве­тить о нем Ари­сто­де­му¹⁴ то же, что ты отве­тил о его бра­те, сыне тво­ей сест­ры. Того, что ты сооб­ща­ешь мне об Амаль­тее¹⁵, я не остав­лю без вни­ма­ния. Бере­ги здо­ро­вье.