История Рима от основания города

Книга X, гл. 9

9. (1) Народ рас­по­ря­жа­ет­ся созвать без про­мед­ле­ния три­бы, и все уже шло к при­ня­тию зако­на [299 г.], но свой запрет в тот день нало­жи­ли три­бу­ны³⁸. (2) Назав­тра три­бу­ны устра­ши­лись, и закон был при­нят при все­об­щем одоб­ре­нии. Пон­ти­фи­ка­ми ста­ли: побор­ник зако­на Пуб­лий Деций Мус, Пуб­лий Сем­п­ро­ний Соф, Гай Мар­ций Рутул, Марк Ливий Ден­тер; пять авгу­ров избра­ли тоже из пле­бе­ев: Гая Гену­ция, Пуб­лия Эми­лия Пета^[1], Мар­ка Мину­ция Феза, Гая Мар­ция и Тита Пуб­ли­лия. Так чис­ло пон­ти­фи­ков ста­ло рав­ным вось­ми, а авгу­ров — девя­ти.

(3) В этом же году Марк Вале­рий пред­ло­жил вве­сти более стро­гие меры по зако­ну обжа­ло­ва­ния к наро­ду. После изгна­ния царей это было третье пред­ло­же­ние³⁹ по дан­но­му зако­ну, при­чем оно все­гда исхо­ди­ло от одной и той же семьи. (4) По-мое­му, это повто­ря­лось столь часто отто­го, что богат­ство и вли­я­ние немно­гих име­ли боль­ший вес, чем сво­бо­да про­сто­го наро­да. А граж­дан меж тем охра­нял, кажет­ся, один толь­ко Пор­ци­ев закон⁴⁰, кото­рый нала­гал тяж­кую кару на вся­ко­го, кто высек или умерт­вил рим­ско­го граж­да­ни­на; (5) Вале­ри­ев закон, запре­щав­ший и сечь и отру­бать голо­ву, если винов­ный обра­тил­ся с обжа­ло­ва­ни­ем к наро­ду, пред­пи­сы­вал счи­тать нару­ше­ние запре­та все­го лишь «дур­ным дея­ни­ем». (6) При тогдаш­ней совест­ли­во­сти такая узда, долж­но быть, каза­лась доста­точ­но креп­кою; ныне же едва ли на кого-то и впрямь подей­ст­ву­ет подоб­ная угро­за.

(7) Этот же кон­сул вел ничем не при­ме­ча­тель­ную вой­ну с вос­став­ши­ми эква­ми, у кото­рых от было­го их бла­го­по­лу­чия толь­ко и оста­лось, что дер­зость.

(8) Вто­рой кон­сул, Апу­лей, оса­дил в Умбрии город Неквин. Там была кру­тая воз­вы­шен­ность, с одной сто­ро­ны даже отвес­ная — та самая, где теперь сто­ит Нар­ния, — и ни при­сту­пом, ни оса­дою взять ее было невоз­мож­но. (9) Так что дела до кон­ца не дове­ли, и оно пере­шло к новым кон­су­лам — Мар­ку Фуль­вию Пету и Титу Ман­лию Торк­ва­ту⁴¹. (10) Прав­да, кон­су­лом в тот год все цен­ту­рии назва­ли Квин­та Фабия, но он не искал тогда долж­но­сти и, по сло­вам Лици­ния Мак­ра и Тубе­ро­на⁴², сам насто­ял на пере­не­се­нии его избра­ния на вре­мя более суро­вых воен­ных испы­та­ний: (11) в такую годи­ну он, мол, при­не­сет государ­ству боль­ше поль­зы, чем отправ­ляя долж­ность в сте­нах Горо­да. И его, не скры­вав­ше­го сво­их наме­ре­ний, но и не искав­ше­го долж­но­сти, избра­ли куруль­ным эди­лом вме­сте с с.465 Луци­ем Папи­ри­ем Кур­со­ром. (12) Одна­ко я не могу утвер­ждать это­го навер­ное, пото­му что ста­рей­ший из лето­пис­цев Пизон⁴³ сооб­ща­ет об избра­нии в тот год на долж­но­сти куруль­ных эди­лов Гнея Доми­ция Каль­ви­на, сына Гнея, и Спу­рия Кар­ви­лия Мак­си­ма, сына Квин­та. (13) Мне кажет­ся, такая пута­ни­ца свя­за­на с общим про­зви­щем, а лето­пис­цы согла­со­ва­ли свое даль­ней­шее повест­во­ва­ние с под­ме­ною одно­го Мак­си­ма дру­гим, заме­нив кон­суль­ские выбо­ры на эдиль­ские.

(14) В тот год на Мар­со­вом поле цен­зо­ра­ми Пуб­ли­ли­ем Сем­п­ро­ни­ем Софой и Пуб­ли­ли­ем Суль­пи­ци­ем Саверри­о­ном^[2] было совер­ше­но очи­ще­ние⁴⁴, при­чем доба­ви­ли две три­бы — Аниен­скую и Терен­тин­скую⁴⁵. Такие дела дела­лись в Риме.