Естественная история

Книга II

1. (1) § 1Кос­мос — а если хоти­те, зови­те это все­объ­ем­лю­щее небо (cae­lum) как-нибудь ина­че — истин­но рав­но­бо­же­ст­вен, вечен, без­ме­рен, нико­гда не был сотво­рен и нико­гда не погибнет. Доис­ки­вать­ся того, что за его пре­де­ла­ми, это для чело­ве­ка не пред­став­ля­ет инте­ре­са, да и не постигнет это­го чело­ве­че­ский ум.

2Кос­мос — это нечто свя­щен­ное, веч­ное, без­мер­ное, все во всем, даже поис­ти­не само «все». Будучи конеч­ным, он подо­бен бес­ко­неч­но­му; все опре­де­ляя, сам подо­бен неопре­де­лен­но­му. Содер­жа собою все извне и изнут­ри, он есть одно­вре­мен­но и итог всей при­ро­ды вещей и сама эта при­ро­да как тако­вая.

3Иные пыта­ют­ся сво­им умом изме­рить кос­мос и даже дер­за­ют всем сооб­щать о резуль­та­тах этих изме­ре­ний. Такие попыт­ки — безу­мие, рав­но как и [уси­лия] тех, кто опи­ра­ясь на них или исхо­дя из этих резуль­та­тов, учит о бес­ко­неч­ном чис­ле миров, так что при­хо­дит­ся допу­стить и столь же бес­ко­неч­ное чис­ло при­род. Или если все они осно­ва­ны на одной, все рав­но полу­ча­ет­ся, что из све­тил, како­вые и в нашем одном мире столь огром­ны и бес­чис­лен­ны, — из них каж­дое, т. е. Солн­це, Луна и про­чие — пред­став­ле­но в неиз­ме­ри­мом мно­же­стве. Как буд­то бы после все­го это­го рас­суж­де­ния мы не ока­жем­ся сно­ва в том же поло­же­нии, в каком были до его нача­ла, или — если воз­мож­но при­пи­сать всю эту бес­ко­неч­ность мира Твор­цу все­го — буд­то нам не лег­че понять ее при­ме­ни­тель­но к тво­ре­нию един­ст­вен­но­му, но от это­го еще более [вели­ко­му].

4Безу­мие, под­лин­но безу­мие загляды­вать за пре­де­лы кос­мо­са и вни­кать в запре­дель­ное, как если бы все лежа­щее внут­ри этих пре­де­лов уже было пол­но­стью изу­че­но или как буд­то не постиг­ший меры для само­го себя ока­жет­ся спо­со­бен изме­рить что-либо иное — и как буд­то бы ум чело­ве­че­ский смо­жет постичь такое, что пре­вос­хо­дит весь мир!

2. (2) 5Что кос­мос име­ет фор­му совер­шен­но­го шара, об этом свиде­тель­ст­ву­ет как самое имя и согла­сие меж­ду смерт­ны­ми в том, чтобы кос­мос име­но­вать шаром¹, так и дово­ды от фак­тов. Дело не толь­ко в том, что такая фигу­ра все­ми сво­и­ми частя­ми пере­хо­дит при вра­ще­нии сама в себя, сама на себя опи­ра­ет­ся; объ­ем­лет, вклю­ча­ет и удер­жи­ва­ет себя, не нуж­да­ясь ни в каких скре­пах, ни в какой сво­ей части не начи­на­ясь и не окан­чи­ва­ясь. И не толь­ко в том, что она наи­бо­лее под­хо­дит для дви­же­ния (вско­ре мы увидим, что кос­мос кру­го­об­раз­но вра­ща­ет­ся²). [Поми­мо все­го это­го,] наши гла­за так­же под­твер­жда­ют [шаро­об­раз­ность кос­мо­са. Ведь] где бы мы ни сто­я­ли, мы увидим себя в цен­тре неко­ей пока­то­сти³, а ни при какой иной фор­ме кос­мо­са это не было бы воз­мож­но.

3. (3) 6Веч­но обла­дая такой фор­мой, он вме­сте с тем не явля­ет­ся непо­движ­ным, но с неве­ро­ят­ной быст­ро­той совер­ша­ет на про­тя­же­нии два­дца­ти четы­рех часов обо­рот [вокруг сво­ей оси]. Это с несо­мнен­но­стью дока­зы­ва­ет­ся фак­том вос­хо­дов и захо­дов Солн­ца. Пра­во, я затруд­ня­юсь ска­зать, не изда­ет ли такая гро­ма­да при сво­ем непре­рыв­ном вра­ще­нии звук столь неве­ро­ят­ной силы, что это пре­вос­хо­дит воз­мож­но­сти наше­го слу­хо­во­го вос­при­я­тия. Не лег­че, кля­нусь Гер­ку­ле­сом! выяс­нить, какой звук про­из­во­дят звезды при кру­го­вом дви­же­нии по сво­им орби­там, будучи увле­кае­мы вра­ще­ни­ем неба. Может быть, это некая неж­ная, неве­ро­ят­но слад­кая мело­дия. Так или ина­че, для нас, тех, кто оби­та­ет внут­ри [кру­га все­го это­го дви­же­ния], кос­мос ден­но и нощ­но совер­ша­ет свой кру­го­обо­рот в тишине.

7На небо­сво­де запе­чат­ле­ны бес­чис­лен­ные изо­бра­же­ния живот­ных и вся­че­ских пред­ме­тов. Вопре­ки мне­нию неко­то­рых слав­ней­ших уче­ных, небо не пред­став­ля­ет собой ров­но­го и во всех сво­их частях глад­ко­го тела напо­до­бие пти­чье­го яйца [с его внут­рен­ней сто­ро­ны]. Это сле­ду­ет, во-пер­вых, из того, что оттуда пада­ют пред­ме­ты в виде бес­чис­лен­ных заро­ды­шей, из кото­рых порож­да­ют­ся чудо­вищ­ные фор­мы, осо­бен­но когда [эти заро­ды­ши] попа­да­ют в море, где обыч­но сли­ва­ют­ся друг с дру­гом. Во-вто­рых, так­же и зре­ние пока­зы­ва­ет нам на небе в одном месте фигу­ру мед­ведя, в дру­гом — быка, в третьем — повоз­ки, в чет­вер­том — бук­ву алфа­ви­та. Ее вер­ши­на обра­ще­на к Млеч­но­му Пути и ярче его⁴.

4. 8Пора­зи­тель­но согла­сие меж­ду наро­да­ми в [том пунк­те, что] как гре­ки зовут мир сло­вом, озна­чаю­щим укра­шен­ность, так и у нас мир (mun­dus) зовет­ся так по при­чине сво­ей непре­взой­ден­ной и совер­шен­ной кра­соты. [А латин­ское сло­во] cae­lum, небо, как точ­но дока­за­но и истол­ко­ва­но Мар­ком Варро­ном, озна­ча­ет «гра­ви­ро­ван­ное»⁵.

9[Варро­но­во тол­ко­ва­ние] под­твер­жда­ет­ся самим ходом вещей: Солн­це вот уже сколь­ко веков дви­жет­ся еди­но­об­раз­но по две­на­дца­ти изо­бра­же­ни­ям живот­ных, обра­зу­ю­щих раз­би­тое на участ­ки коль­цо, так назы­вае­мый зна­ко­но­сец⁶.

5. (4) 10По пово­ду же эле­мен­тов, нет сомне­ний, что их четы­ре: огонь обра­зу­ет самую высо­кую [сфе­ру], откуда сия­ют нам очи столь мно­гих звезд. Затем — животвор­ный, все­про­ни­цаю­щий, со всем свя­зан­ный воздух, кото­рый и гре­ки и рим­ляне назы­ва­ют одним и тем же сло­вом «аэр». Его силой в сре­дине про­стран­ства удер­жи­ва­ет­ся в рав­но­ве­сии [тре­тий] эле­мент, зем­ля, вме­сте с чет­вер­тым, водой.

11Так из вза­и­мо­пе­ре­пле­те­ния раз­лич­ных начал рож­да­ет­ся связь. Тяже­лое пре­пят­ст­ву­ет лег­ко­му уле­теть и наобо­рот, лег­кое, стре­мясь под­нять­ся, не дает тяже­ло­му рас­пасть­ся. Так рав­ные, но направ­лен­ные в про­ти­во­по­лож­ные сто­ро­ны [устрем­ле­ния] оста­ют­ся каж­дое на сво­ем месте, понуж­дае­мые к тому коло­вра­ще­ни­ем само­го кос­мо­са. А тот все­гда в дви­же­нии, все­гда воз­вра­ща­ет­ся сам в себя, при­чем Зем­ля — его как цело­го осно­ва­ние и центр. Она под­ве­ше­на на той же оси, что и он, удер­жи­вая на себе в рав­но­ве­сии все, от чего зави­сит [это рав­но­ве­сие]. Итак, Зем­ля — это един­ст­вен­ное, что недвиж­но посреди вра­щаю­ще­го­ся вокруг нее кос­мо­са. Зем­ля одно­вре­мен­но и вза­и­мо­дей­ст­ву­ет со все­ми его [частя­ми], и слу­жит для них опо­рой.

6. 12Меж­ду Зем­лей и небом рас­по­ло­же­ны семь све­тил, отде­лен­ных друг от дру­га опре­де­лен­ны­ми про­ме­жут­ка­ми и опи­раю­щих­ся на одну и ту же воздуш­ную сти­хию. Из-за осо­бен­но­стей их дви­же­ния мы назы­ваем их блуж­даю­щи­ми, хотя они дви­жут­ся на мень­шем [про­стран­стве], чем все про­чие. В цен­тре этой [семе­ри­цы] дви­жет­ся Солн­це, вели­чай­шее из све­тил по сво­им раз­ме­рам и мощи. Оно управ­ля­ет не толь­ко вре­ме­на­ми года и кли­ма­та­ми стран, но и сами­ми звезда­ми и небе­са­ми.

13Возда­вая долж­ное дей­ст­вию Солн­ца, надо назвать его душой или про­ще гово­ря, умом Все­лен­ной, вер­хов­ным пове­ли­те­лем при­ро­ды, боже­ст­вом⁷. Солн­це дарит миру свет и гонит тьму, пря­чет и пока­зы­ва­ет осталь­ные све­ти­ла, управ­ля­ет при­род­ным поряд­ком сме­ны вре­мен года и рож­де­ния новых и новых лет. Солн­це рас­се­и­ва­ет хму­рые тучи, успо­ка­и­ва­ет и тре­во­ги чело­ве­че­ской души. От Солн­ца пре­слав­но­го, вели­че­ст­вен­но­го, все­видя­ще­го и даже все­слы­ша­ще­го (такой эпи­тет Гомер, гла­ва поэтов, по-мое­му, при­ла­га­ет толь­ко к Солн­цу), — от него свой свет заим­ст­ву­ют про­чие све­ти­ла.

7. (5) 14Пола­гаю, что отыс­ки­вать, како­вы облик и фор­ма Бога, это про­сто про­яв­ле­ние при­су­щей чело­ве­ку сла­бо­сти. Если Бог есть⁸, то где бы он ни оби­тал, он весь пред­став­ля­ет собой ум, весь — зре­ние, весь — душу, весь — дух, весь — то, что он есть. Еще менее разум­ны, по-види­мо­му, те, кто верят в бес­чис­лен­ное мно­же­ство божеств, в том чис­ле даже оли­це­тво­ря­ю­щих чело­ве­че­ские свой­ства, хоро­шо бы еще лишь доб­ро­де­те­ли, Цело­муд­рие, Согла­сие, Разум, Надеж­ду, Честь, Уме­рен­ность, Веру, а то и поро­ки. Демо­кри­ту забла­го­рас­суди­лось при­знать толь­ко два боже­ства, Кару и Милость⁹.

15Смерт­ная при­ро­да людей, хруп­кая, но и неуго­мон­ная, созна­вая свою немощь, раз­би­ла тол­пу божеств на груп­пы, чтобы каж­дый мог почи­тать имен­но те боже­ства, в покро­ви­тель­стве кото­рых он наи­бо­лее нуж­да­ет­ся. Вот и ока­за­лось, что раз­ные наро­ды покло­ня­ют­ся раз­ным боже­ствам, при­чем у одно­го и того же наро­да быва­ет их мно­гое мно­же­ство. Так­же и духов под­зем­но­го мира под­разде­ли­ли на роды; да и мы при­зна­ем боже­ства болез­ней и мно­гих моро­вых повет­рий, будучи при этом объ­яты стра­хом, как бы их уми­ло­сти­вить.

16Пото­му-то рим­ский народ посвя­тил Лихо­рад­ке храм на Пала­тине, Орбоне¹⁰ — воз­ле свя­ти­ли­ща Лар, а Несча­стью — жерт­вен­ник на Эскви­лине. И таким обра­зом мож­но поду­мать, что пле­мя божеств даже мно­го­чис­лен­нее, чем род чело­ве­че­ский: ведь и отдель­ные люди сами уста­нав­ли­ва­ют себе каж­дый по сво­е­му усмот­ре­нию Юнон и духов-хра­ни­те­лей, столь­ких, сколь­ко есть людей. Сверх того неко­то­рые наро­ды обо­жествля­ют зве­рей, под­час отвра­ти­тель­ных, и мно­гое такое, что еще менее подо­ба­ет упо­ми­нать; суще­ст­ву­ют у них клят­вы протух­шей пищей и тому подоб­ны­ми пред­ме­та­ми.

17На дет­ские бес­смыс­лен­ные рос­сказ­ни похо­жи веро­ва­ния, буд­то боги даже всту­па­ют друг с дру­гом в брак, хотя за столь­кие века никто от этих бра­ков не родил­ся; и буд­то одни боги ста­рые и седые, дру­гие — юно­ши или маль­чи­ки; или что [неко­то­рые боги] чер­но­го цве­та, дру­гие кры­ла­ты или хро­мы, или вылу­пи­лись из яиц; или через день то живут, то уми­ра­ют. А при­пи­сы­вать богу супру­же­ские изме­ны и затем ссо­ры и враж­ду, или верить в боже­ства обма­на и пре­ступ­ле­ний, это вооб­ще верх бес­стыд­ства.

18Бог [в том, чтобы] смерт­ный помо­гал смерт­но­му. Это путь к веч­ной сла­ве. По это­му пути шест­во­ва­ли слав­ней­шие из рим­лян, по нему же ныне сво­ей боже­ст­вен­ной посту­пью идет со сво­и­ми детьми вели­чай­ший пра­ви­тель всех вре­мен Вес­па­си­ан Август, спе­ша помочь нашим тяготам.

19Обы­чай при­чис­лять таких людей к богам — самый древ­ний спо­соб возда­вать им долж­ное за их бла­го­де­я­ния. Име­на же небес­ных богов, рав­но как и звезд, в част­но­сти тех, о кото­рых я уже упо­ми­нал, это дело и заслу­га чело­ве­че­ские. Как не заме­тить неко­е­го истол­ко­ва­ния при­ро­ды уже в том, что мы в раз­го­во­рах меж­ду собой име­ну­ем Юпи­те­ра, Мер­ку­рия и дру­гих и тем созда­ем номен­кла­ту­ру небес­ных тел?

20Отно­си­тель­но же выс­ше­го суще­ства смеш­но думать, что оно име­ет хоть какое-нибудь отно­ше­ние к чело­ве­че­ским делам. Неуже­ли мы пове­рим, что столь же уны­лая, сколь и мно­го­об­раз­ная оза­бо­чен­ность [эти­ми дела­ми] не загряз­ни­ла бы [боже­ст­вен­ную чистоту]? есть ли тут место для сомне­ния? Едва ли сто­ит умст­во­вать на тему, что полез­нее для чело­ве­че­ско­го рода: вовсе не почи­тать богов, как и посту­па­ют неко­то­рые, или почи­тать их непри­стой­ным обра­зом, рабо­леп­ст­вуя перед ино­зем­ны­ми свя­ты­ня­ми и нося сво­их богов [в виде рез­ных изо­бра­же­ний] на паль­цах?

21Покло­ня­ясь чудо­ви­щам, их же кля­нут, но и лома­ют себе голо­ву, чем бы их накор­мить; под­чи­ня­ют­ся жесто­кой тира­нии, так что и во сне не могут успо­ко­ить­ся; не реша­ют­ся ни на брак, ни на обза­веде­ние детьми, ни вооб­ще ни на что бы то ни было без при­ка­за из свя­ти­ли­ща; есть и такие люди, кото­рые хит­рят [перед бога­ми] на самом Капи­то­лии и лож­но кля­нут­ся Юпи­те­ром-гро­мо­верж­цем. Эти хотя бы извле­ка­ют выго­ду из сво­ей гнус­но­сти, а те про­сто пре­вра­ща­ют свои свя­ты­ни в нака­за­ние для себя самих.

22Одна­ко изо­брел род чело­ве­че­ский еще и третье [поми­мо неве­рия и суе­ве­рия] мне­ние о боже­ст­вен­ном, про­ме­жу­точ­ную меж­ду эти­ми дву­мя, но еще менее внят­ную догад­ку: а имен­но во всем мире, повсе­мест­но, во вся­кий час и на всех язы­ках при­зы­ва­ют и име­ну­ют еди­ную Судь­бу. Ее одну обви­ня­ют, ей одной вме­ня­ют [все что про­ис­хо­дит], о ней одной толь­ко и дума­ют, ее же одну вос­хва­ля­ют и осы­па­ют упре­ка­ми¹¹. Упре­ка­ют ее за неустой­чи­вость, мно­гие даже за сле­поту и изме­ны, за непо­сто­ян­ство, за бла­го­склон­ность к злым. Она одна запол­ня­ет оба столб­ца — рас­хо­дов и дохо­дов — во всей ведо­мо­сти чело­ве­че­ской жиз­ни. До такой сте­пе­ни мы под­чи­ня­ем­ся року, что и Бог по срав­не­нию с ним не столь уж важен. Рок [у нас] на Божьем месте.

23Есть и такие, кто отстра­ня­ет судь­бу и объ­яс­ня­ет ход чело­ве­че­ской жиз­ни соот­вет­ст­вен­но момен­ту рож­де­ния, с помо­щью зна­ме­ний и звезд. Бог, одна­жды рас­по­рядив­шись о буду­щем всех, в осталь­ном более ни во что не вме­ши­ва­ет­ся. Это мне­ние начи­на­ет уко­ре­нять­ся, захва­ты­вая оди­на­ко­во как обра­зо­ван­ных, так и необ­ра­зо­ван­ную мас­су.

24[Исполь­зу­ют] такие зна­ме­ния, как уда­ры мол­нии, пред­ска­за­ния ора­ку­лов и гаруспи­ков, слу­чай­ные рече­ния авгу­ров; [даже если] кто-нибудь чихнет или спо­ткнет­ся. Боже­ст­вен­ный Август рас­ска­зы­вал, как одна­жды ошиб­кой надел левый баш­мак на пра­вую ногу — и вот его в тот же день воен­ный мятеж чуть не сверг.

25К это­му же ряду слу­ча­ев отно­сят­ся вне­зап­ные смер­ти, одна­ко в таких делах ничто не ясно, кро­ме раз­ве одно­го: из всех живых существ нет нико­го несчаст­нее чело­ве­ка — и нико­го более гор­до­го. Ведь про­чие живот­ные заботят­ся лишь о про­пи­та­нии, а для это­го им доста­точ­но посы­лае­мо­го бла­гой при­ро­дой. Эту [обес­пе­чен­ность при­ро­дой] одну сто­ит пред­по­честь всем осталь­ным бла­гам, ибо живот­ные вовсе не дума­ют о [том, о чем бес­по­ко­ит­ся чело­век]: о сла­ве, день­гах, често­лю­бии и, самое глав­ное, о смер­ти.

26Поис­ти­не полез­но для нашей жиз­ни верить, что в тако­го рода дела вме­ши­ва­ют­ся боги и что они нака­зы­ва­ют зло­де­ев, хотя иной раз и с опозда­ни­ем, и что вооб­ще боже­ство зани­ма­ет­ся мно­же­ст­вом дел, при­том нико­гда не попу­сту; и еще что чело­век — суще­ство самое близ­кое к боже­ству — не рож­ден дегра­ди­ро­вать до зве­ря.

27Что же до несо­вер­шенств чело­ве­че­ской при­ро­ды, в них есть чем уте­шить­ся и даже очень. Ибо и Бог ведь не все может: не может, напри­мер, совер­шить само­убий­ство, если бы и захо­тел — а чело­ве­ку он даро­вал этот луч­ший дар сре­ди столь­ких жиз­нен­ных бед. Не может Бог ни наде­лить смерт­ных бес­смер­ти­ем, ни воз­звать к жиз­ни усоп­ших, ни сде­лать так, чтобы про­жив­ший свою жизнь ока­зал­ся нико­гда не жив­шим или тот, кого когда-то почи­та­ли, ока­зал­ся нико­гда не почи­тав­шим­ся. Нет у Бога ника­кой вла­сти над про­шед­шим, раз­ве что пове­леть его забыть. Вот еще хотя и забав­ный довод в поль­зу нашей общ­но­сти с Богом: [ни для него, ни для нас] невоз­мож­но сде­лать два­жды десять нерав­ным два­дца­ти или мно­гое это­му подоб­ное. Во всем этом, конеч­но, про­яв­ля­ют­ся свой­ства при­ро­ды: ее-то, таким обра­зом, мы и назы­ваем сло­вом Бог. Мы не напрас­но отвлек­лись к этим вопро­сам, пото­му что они сей­час зву­чат повсе­мест­но (vol­ga­ta): [вни­ма­ние всех] при­сталь­но обра­ще­но на вопрос о Боге.

8. (6) 28Теперь вер­нем­ся к про­чим вопро­сам, [свя­зан­ным с изу­че­ни­ем] при­ро­ды. [Нач­нем со] звезд, о кото­рых мы упо­ми­на­ли, что они при­креп­ле­ны к небо­сво­ду¹². Нет тако­го, чтобы каж­до­му из людей дана была своя звезда, при­чем яркие звезды у людей бога­тых, помень­ше — у бед­ных, а туск­лые — у совсем обни­ща­лых, и вооб­ще чтобы каж­до­му из смерт­ных сопут­ст­во­ва­ло в его судь­бе какое-нибудь све­ти­ло — как мнит чернь.

29Нет меж­ду небом и нами такой общ­но­сти, чтобы наша смерт­ная судь­ба сле­до­ва­ла [пути] звезд в их сия­нии. Когда звезды, как пред­став­ля­ет­ся, пада­ют, [это не чело­век уми­ра­ет, а про­сто] они воз­вра­ща­ют огни­стой вспыш­кой избы­ток впи­тан­ной ими вла­ги, как это мы можем наблюдать, когда раз­жи­га­ем лам­пы стру­ей мас­ла.

30Вооб­ще же при­ро­да небес­ных све­тил веч­на. Про­ни­зы­вая весь мир пере­крест­но сво­и­ми луча­ми, они обла­да­ют над Зем­лей могу­чей вла­стью, како­вую весь­ма отчет­ли­во мож­но рас­по­знать в ее послед­ст­ви­ях, явст­вен­но­сти и огром­но­сти, как мы в сво­ем месте пока­жем, [см. XVIII. 211—222]. Так­же и об отно­ше­ни­ях небес­ных кру­гов будет более умест­ным рас­ска­зать при опи­са­нии Зем­ли [VI. 211—219], ибо все эти отно­ше­ния свя­за­ны имен­но с ней. А сей­час пого­во­рим толь­ко об откры­ва­те­лях зоди­а­ка.

31Пере­да­ют, что пер­вым рас­пах­нул вра­та позна­ния в этой обла­сти миле­тец Ана­к­си­мандр в 58-ю олим­пи­а­ду¹³, открыв наклон­ное рас­по­ло­же­ние зоди­а­ка. Затем Кле­о­страт¹⁴ рас­по­знал зна­ки зоди­а­ка, преж­де все­го Овна и Стрель­ца. [Небо как] сфе­ру постиг Атлант, задол­го до них.

Не будем далее задер­жи­вать­ся на фигу­ре небо­сво­да как тако­во­го и перей­дем к рас­смот­ре­нию осталь­ных [небес­ных объ­ек­тов: того, что лежит] меж­ду небом и Зем­лей. 32Выше всех их рас­по­ло­же­на так назы­вае­мая Сатур­но­ва звезда, пото­му она и кажет­ся самой малень­кой. Орби­та же ее самая боль­шая: на одно и то же место она, как уста­нов­ле­но, воз­вра­ща­ет­ся не ранее чем через 30 лет. Заме­чу, что всем блуж­даю­щим све­ти­лам, в том чис­ле Солн­цу и Луне, свой­ст­вен­но дви­же­ние, про­ти­во­по­лож­ное дви­же­нию небо­сво­да, то есть они дви­жут­ся спра­ва нале­во, в то вре­мя как небо­свод стре­ми­тель­но вер­тит­ся впра­во¹⁵.

33Хотя захва­чен­ные непре­рыв­ным кру­го­во­ротом неба, они увле­ка­ют­ся к запа­ду с неве­ро­ят­ной ско­ро­стью, тем не менее они совер­ша­ют и дви­же­ние в про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­нии, каж­дая в сво­ем рит­ме. Так устро­е­но, чтобы воздух в веч­ной части кос­мо­са не заста­и­вал­ся, не сгу­стил­ся бы бла­го­да­ря это­му кру­го­во­роту в инерт­ный шар (ig­na­vo glo­bo), но натал­ки­ва­ясь на встреч­но дви­жу­щи­е­ся звезды, раз­би­вал­ся бы на раздель­ные и упо­рядо­чен­ные струи.

34При­ро­да же Сатур­но­вой звезды холод­ная и застыв­шая. Орби­та Юпи­те­ра лежит гораздо ниже и поэто­му он, дви­га­ясь быст­рее, про­хо­дит свой круг в 12 лет. Третья [из блуж­даю­щих звезд], Мар­со­ва, назы­вае­мая неко­то­ры­ми Гер­ку­ле­со­вой, из-за бли­зо­сти к Солн­цу пылаю­щая огнем, совер­ша­ет обо­рот при­бли­зи­тель­но в два года. Соот­вет­ст­вен­но бла­го­да­ря его чрез­мер­но­му жару и мороз­ной око­че­не­ло­сти Сатур­на, забро­шен­ный в про­стран­стве меж­ду ими обо­и­ми Юпи­тер бла­го­да­ря этим двум вза­им­но уме­ря­ю­щим вли­я­ни­ям при­об­ре­та­ет оздо­ро­ви­тель­ные свой­ства.

35Далее, годо­вой ход Солн­ца под­разде­ля­ют на 360 частей, но чтобы наблюде­ние над отбра­сы­вае­мы­ми от него теня­ми пока­за­ло их [точ­ное] воз­вра­ще­ние на их пер­во­на­чаль­ные места, [год делят не на 360] дней, но каж­дый раз добав­ля­ют к это­му чис­лу по пяти дней (и еще по чет­вер­ти дня, для чего к каж­до­му висо­кос­но­му году добав­ля­ют по встав­но­му дню), чтобы счет вре­ме­ни отве­чал ходу Солн­ца.

36Ниже Солн­ца вра­ща­ет­ся так назы­вае­мая Вене­ри­на звезда — гигант­ская и вме­сте с тем непо­сто­ян­ная (va­gum), ибо меня­ет направ­ле­ние сво­его хода. А [вели­ко­ле­пи­ем] сво­их имен она сопер­ни­ча­ет с Солн­цем и Луной. Ведь сна­ча­ла она идет впе­ре­ди Солн­ца¹⁶ и вос­хо­дит рань­ше его, при­ни­мая имя Люци­фе­ра [«Све­то­нос­ца»], как буд­то она тоже сво­его рода Солн­це и торо­пит день. Напро­тив, когда она заго­ра­ет­ся после зака­та Солн­ца, то наре­ка­ет­ся Вес­пе­ром, как бы про­дле­вая день и пред­ва­ряя Луну.

37Пер­вым открыл эти осо­бен­но­сти [Вене­ры] само­сец Пифа­гор при­бли­зи­тель­но в 42-ю олим­пи­а­ду, како­вая состо­я­лась на 142-м году от осно­ва­ния Рима¹⁷. Сво­ей, как ска­за­но [в § 36], огром­но­стью Вене­ра пре­вос­хо­дит все дру­гие све­ти­ла, а яркость ее тако­ва, что из всех све­тил, [поми­мо Солн­ца и Луны], толь­ко от ее лучей отбра­сы­ва­ет­ся тень. Пото­му и о ее име­ни было столь­ко спо­ров: одни назы­ва­ли ее Юно­ной, дру­гие Иси­дой, третьи Мате­рью богов.

38Все, что порож­да­ет­ся на Зем­ле, обя­за­но этим силе этой звезды. Ибо при обо­их сво­их каж­до­днев­ных появ­ле­ни­ях на небе она сво­ей раз­ли­вае­мой повсюду живо­нос­ной росой не толь­ко напол­ня­ет порож­даю­щие вме­сти­ли­ща самой Зем­ли, но про­буж­да­ет их и у все­го живу­ще­го на ней. Она обхо­дит зоди­ак за 348 дней, от Солн­ца же нико­гда не уда­ля­ет­ся боль­ше, чем на 46 гра­ду­сов. Это мне­ния Тимея¹⁸.

39Бли­жай­шая [из звезд к Вене­ре] и сход­ная с ней по рит­му сво­его дви­же­ния, но отнюдь не по вели­чине или силе, это звезда Мер­ку­рия, име­ну­е­мая неко­то­ры­ми Апол­ло­но­вой. Она дви­жет­ся по более низ­кой орби­те и совер­ша­ет свой обо­рот на девять дней быст­рее, [чем Вене­ра]¹⁹; на небе заго­ра­ет­ся перед вос­хо­дом Солн­ца и после его зака­та, нико­гда не уда­ля­ясь от Солн­ца боль­ше, чем на 22 гра­ду­са. Так учат Киде­нас и Сози­ген²⁰. Итак, дви­же­ние [Мер­ку­ри­е­вой и Вене­ри­ной] звезд осо­бен­ное и отли­ча­ет­ся от тех, о кото­рых мы ранее гово­ри­ли.

40Ведь те часто мож­но наблюдать на уда­ле­нии от Солн­ца, рав­ном чет­вер­той и третьей части небо­сво­да, и в сто­роне, про­ти­во­по­лож­ной Солн­цу, а пол­ное кру­го­об­ра­ще­ние они совер­ша­ют не по таким орби­там и за более дли­тель­ный срок. Так учит тео­рия вели­ко­го года²¹.

9. 41Теперь о Луне — све­ти­ле самом зна­ко­мом для жите­лей Зем­ли, кото­рых она вме­сте с тем не пере­ста­ет пора­жать и кото­рым она даро­ва­на в спа­се­ние от ноч­ной тьмы. Раз­но­об­ра­зи­ем сво­их дви­же­ний и форм Луна изму­чи­ла умы наблюда­те­лей и уче­ных, него­дую­щих, что самое близ­кое к нам све­ти­ло ока­зы­ва­ет­ся и самым неиз­вест­ным.

42Все вре­мя она уве­ли­чи­ва­ет­ся или умень­ша­ет­ся, то изо­гну­тая сер­по­вид­но, то в точ­но­сти в виде полу­кру­жия, то замы­кая свой кон­тур окруж­но­стью; вот она покры­та пят­на­ми, а вот вдруг она же вся сия­ет; вот она — огром­ный пол­ный круг, и вдруг совсем исчез­ла; ино­гда све­тит всю ночь, ино­гда вос­хо­дит позд­но и потом помо­га­ет Солн­цу све­тить часть дня.

43При этом она блед­не­ет, но все же замет­на. В кон­це меся­ца она скры­ва­ет­ся, хотя на затме­ние это не похо­же. То она чуть вид­на, то вели­ко­леп­на, и каж­дый раз как-то по-дру­го­му: то воз­но­сит­ся в небес­ную высь, то зацеп­ля­ет­ся за вер­ши­ны гор; то она ухо­дит на север, то ее зано­сит на юг. Пер­вым из людей под­ме­тил ее стран­но­сти Энди­ми­он²², как это нам пере­да­но в мифе о его люб­ви. К тем же, кто сво­им при­ле­жа­ни­ем и трудом [на деле, а не мифо­ло­ги­че­ски] про­све­тил нас об этом све­ти­ле (lu­cem no­bis ape­rue­re in hac lu­ce), мы не пита­ем ника­кой при­зна­тель­но­сти: нам — по стран­но­му извра­ще­нию чело­ве­че­ско­го ума — боль­ше даже нра­вит­ся, чтобы ста­ли зна­ме­ни­ты зло­де­я­ния людей, а как устро­ен кос­мос, это пусть оста­ет­ся неиз­вест­ным!

44Итак, про­дол­жим: Луна, нахо­дясь бли­же [всех све­тил] к миро­вой оси, обла­да­ет самой корот­кой орби­той. Тот путь, кото­рый наи­выс­шая из всех Сатур­но­ва звезда совер­ша­ет, как мы уже гово­ри­ли, за 30 лет, Луна про­хо­дит за 27 дней и еще одну треть дня. Затем еще в тече­ние двух дней она скры­та в соеди­не­нии с Солн­цем и самое боль­шее на 30-й день вновь начи­на­ет ту же сме­ну фаз. Полу­ча­ет­ся, как буд­то она нас учит позна­вать все свя­зан­ное с про­ис­хо­дя­щим на небе.

45[А имен­но, она] — посколь­ку она 12 раз в году дого­ня­ет Солн­це, воз­вра­ща­ясь к сво­ей исход­ной точ­ке — научи­ла нас делить год на 12 меся­цев. [Далее, на при­ме­ре Луны мы позна­ём, что] ею, как и все­ми осталь­ны­ми звезда­ми, управ­ля­ет Солн­це. Во всех сво­их пере­ме­нах Луна све­тит сол­неч­ным све­том, напо­до­бие того, как мы видим мер­цаю­щий свет Солн­ца отра­жен­ным в воде. Поэто­му на такое же коли­че­ство воды, кото­рое [за дан­ное вре­мя] Солн­це высу­шит, Луна будет дей­ст­во­вать сво­ей более мяг­кой и несо­вер­шен­ной силой так, что в кон­це кон­цов даже уве­ли­чит это коли­че­ство. Сход­ным же обра­зом мы наблюда­ем такие пере­ме­ны в силе ее све­че­ния: она пол­ная, когда сто­ит про­тив Солн­ца, в про­чие же дни вид­на с Зем­ли в той мере, в какой улав­ли­ва­ет сол­неч­ные лучи.

46В соеди­не­нии с Солн­цем Луна не вид­на, пото­му что будучи раз­вер­ну­та к нему, она весь полу­чае­мый от него свет отсы­ла­ет обрат­но, туда, откуда полу­чи­ла. [Еще на при­ме­ре Луны мы позна­ем, что] све­ти­ла вне сомне­ния пита­ют­ся зем­ной вла­гой. В самом деле, целая поло­ви­на лун­но­го дис­ка выглядит пят­ни­стой иной раз: разу­ме­ет­ся, отто­го, что Луна еще не набра­ла насто­я­щей силы для впи­ты­ва­ния [вла­ги с Зем­ли]. А пят­на — не что иное как захва­чен­ная вме­сте с вла­гой с Зем­ли Луной муть. 10. [Нако­нец,] раз­ме­ры и харак­тер теней, отбра­сы­вае­мых [пред­ме­та­ми] от Луны и Солн­ца, пости­га­ют­ся из их затме­ний, кото­рые сре­ди всех наблюдае­мых явле­ний при­ро­ды в осо­бен­но­сти пора­жа­ют людей и похо­жи на чудо.

(7) 47Вполне оче­вид­но, что Солн­це затме­ва­ет­ся, когда его затме­ва­ет Луна, а Луна — когда Зем­ля ока­зы­ва­ет­ся [меж­ду Луной и Солн­цем], так что одни [затме­ния как бы] воз­ме­ща­ют дру­гие. Луна пере­кры­ва­ет сол­неч­ным лучам доступ к Зем­ле, пря­ча Зем­лю от Солн­ца; а Зем­ля то же дела­ет с Луной. При про­хож­де­нии Луны [меж­ду Солн­цем и Зем­лей], на Зем­лю нахо­дит вне­зап­ная тень, и наобо­рот, когда тень Зем­ли ложит­ся на это небес­ное тело, [Луну], оно погру­жа­ет­ся во тьму, кото­рая как раз и есть зем­ная тень. Фор­ма же этой тени кони­че­ская, [напо­ми­наю­щая] пере­вер­ну­тое мото­ви­ло. Ост­рие вер­ши­ны кону­са рас­по­ла­га­ет­ся на высо­те²³, не пре­вы­шаю­щей высоты Луны, посколь­ку из осталь­ных све­тил ни одно не затме­ва­ет­ся таким обра­зом, а конус все­гда схо­дит­ся [сво­и­ми обра­зу­ю­щи­ми] к еди­ной вер­шине. 48[Осно­ва­ние же его] рас­се­и­ва­ет­ся в про­стран­стве, как вооб­ще теря­ют­ся тени, напри­мер, очень высо­ко про­ле­таю­щих птиц.

Таким обра­зом, гра­нич­ная сфе­ра Луны есть конец возду­ха и нача­ло эфи­ра. Над Луной лежит чистое и пол­ное веч­но­го све­та [про­стран­ство], мы же [не видим это­го эфир­но­го све­та], но вос­при­ни­ма­ем ночью звезды и про­чие све­ти­ла как [све­тя­щие] из тем­ноты. Из все­го это­го понят­ны при­чи­ны исчез­но­ве­ний Луны в ноч­ное вре­мя. Одна­ко из-за накло­на зоди­а­ка и мно­го­об­раз­ных изги­бов путей Луны, о чем уже ска­за­но [в § 41—43], оба вида ее исчез­но­ве­ния, [ново­лу­ния и затме­ния], не повто­ря­ют­ся регу­ляр­но, напри­мер, раз в месяц, да и вооб­ще дви­же­ние небес­ных тел не все­гда и не на каж­дом дроб­ном отрез­ке в точ­но­сти соот­вет­ст­ву­ет рас­че­там.

11. (8) 49Изло­жен­ная схе­ма поз­во­ля­ет смерт­ным умам вос­па­рить к небу и как бы рас­кры­ва­ет перед ними, созер­цаю­щи­ми мир с этой высоты, раз­ме­ры трех наи­боль­ших тел Все­лен­ной. Луна, конеч­но, не мог­ла бы засло­нить от Зем­ли все Солн­це, встав меж­ду ними, если бы Зем­ля была боль­ше Луны²⁴. Огром­ность Солн­ца явст­вен­но высту­па­ет в соот­но­ше­нии с обо­и­ми осталь­ны­ми тела­ми, так что нам здесь нет нуж­ды обсуж­дать эти раз­ме­ры на осно­ва­нии свиде­тель­ства глаз и логи­че­ских рас­суж­де­ний.

50Солн­це огром­но уже пото­му, что дере­вья, раз­бро­сан­ные на рас­сто­я­нии сколь­ких угод­но миль²⁵ друг от дру­га, дают оди­на­ко­вые [по направ­ле­нию] тени, как если бы [Солн­це] было цен­тром все­го про­стран­ства²⁶. А так­же пото­му, что для всех оби­таю­щих в южных стра­нах оно в рав­но­ден­ст­вия сто­ит пря­мо над голо­вой. И еще пото­му, что у тех, кто живет око­ло север­но­го тро­пи­ка, тени в пол­день пада­ют на север, а при вос­хо­де — на запад, чего нико­им обра­зом не мог­ло бы быть, если бы Солн­це не было несрав­нен­но обшир­нее Зем­ли. Нако­нец, когда Солн­це вста­ет из-за горы Иды, оно пре­вос­хо­дит ее по ширине, дале­ко пере­кры­вая ее спра­ва и сле­ва — и это в осо­бен­но­сти [дока­за­тель­но, если учесть, что оно] отде­ле­но от нее столь боль­шим про­ме­жут­ком.

51О вели­чине Солн­ца мож­но с уве­рен­но­стью заклю­чить из затме­ний Луны, подоб­но тому, как о малом раз­ме­ре Зем­ли свиде­тель­ст­ву­ют затме­ния Солн­ца. Дело в том, что очер­та­ния тени могут быть тро­я­ко­го вида. Оче­вид­но, что если тело, отбра­сы­ваю­щее тень, тако­го же раз­ме­ра, как источ­ник све­та, то тень будет в фор­ме колон­ны и бес­ко­неч­на. Если это тело боль­ше источ­ни­ка све­та, тень будет иметь фор­му спрям­лен­но­го мото­ви­ла, будет наи­бо­лее узкой вна­ча­ле, а даль­ше ухо­дить в бес­ко­неч­ность, подоб­но как [и в пер­вом слу­чае]. Если тело, отбра­сы­ваю­щее тень, мень­ше источ­ни­ка све­та, полу­чит­ся тень, сужи­ваю­ща­я­ся к кон­цу в ост­рие. Тако­ва тень Зем­ли, наблюдае­мая при лун­ном затме­нии. 52Отсюда выте­ка­ет вне како­го-либо сомне­ния, что Солн­це по раз­ме­ру боль­ше Зем­ли.

Впро­чем, о том же мол­ча­ли­во свиде­тель­ст­ву­ет и сама при­ро­да: ибо поче­му в разде­ле­нии вре­мен года зимой Солн­це отсту­па­ет, чтобы дать Зем­ле осве­жить­ся сумра­ком [более дол­гих в этот сезон] ночей? Если бы оно так себя не вело, оно конеч­но сожгло бы [все на Зем­ле], столь велик его раз­мер. Впро­чем, частич­но выжи­гать Зем­лю оно успе­ва­ет.

12. (9) 53Из рим­лян пер­вым, кто обна­ро­до­вал разъ­яс­не­ние сол­неч­ных и лун­ных затме­ний, был Суль­пи­ций Галл, в то вре­мя воен­ный три­бун, а потом он был кон­су­лом вме­сте с М. Мар­цел­лом. За день до того, как царь Пер­сей был раз­бит Пав­лом, этот пол­ко­во­дец при­вел Суль­пи­ция на воен­ное собра­ние, чтобы тот пред­ска­зал затме­ние. [Сде­лав это, Суль­пи­ций] изба­вил вой­ско от стра­ха. Вско­ре после это­го он еще и напи­сал [о затме­ни­ях] кни­гу²⁷. Сре­ди гре­ков же пер­вым начал изу­чать затме­ния Фалес Милет­ский, кото­рый в чет­вер­тый год 48-й олим­пи­а­ды, в 170 год от осно­ва­ния Рима²⁸ пред­ска­зал слу­чив­ше­е­ся при царе Али­ат­те­се²⁹ сол­неч­ное затме­ние. Потом Гип­парх пред­ска­зал дви­же­ния Солн­ца и Луны на 600 лет [в кни­ге, куда он] вклю­чил так­же спо­со­бы исчис­ле­ния меся­цев, дней и часов у раз­ных наро­дов, [опи­са­ние их] место­оби­та­ний и внеш­но­сти. Не имея совет­ни­ков, кро­ме самой при­ро­ды, он [тем не менее создал труд, выдер­жав­ший] испы­та­ние вре­ме­нем.

54О вели­кие люди, кото­рые пре­взо­шли гра­ни­цы воз­мож­но­го для смерт­ных, рас­кры­ли уста­нов­ле­ния божеств и изба­ви­ли жал­ких смерт­ных от стра­ха! Ибо затме­ния све­тил неиз­мен­но вну­ша­ли им боязнь каких-то пре­ступ­ле­ний и смер­тей. Извест­но, как силен был страх перед затме­ни­я­ми у таких воз­вы­шен­ных поэтов, как Сте­си­хор и Пин­дар³⁰. Дру­гие, заклю­чая [при виде затме­ния Луны], что ее отра­ви­ли и она уми­ра­ет, пыта­лись с помо­щью шума и гро­хота ожи­вить ее. Афин­ско­го пол­ко­во­д­ца Никия тако­го рода тре­во­га настоль­ко охва­ти­ла, что он запре­тил выво­дить флот из гава­ни и тем нанес ущерб мор­ской мощи государ­ства³¹. Да будет про­слав­лен ваш гений, о вы, кто истол­ко­ва­ли зако­ны небес и постиг­ли при­ро­ду вещей, най­дя дово­ды более силь­ные, чем воля богов и людей!

55Ибо кто, поняв эти дово­ды и пра­виль­ность в чере­до­ва­нии «ро́дов» — ибо этим сло­вом (la­bor) поче­му-то ста­ли назы­вать затме­ния — у све­тил, не при­ми­рит­ся с тем, что и смерт­ные долж­ны сле­до­вать сво­ей судь­бе? Теперь я вкрат­це и обзор­но кос­нусь обще­при­знан­но­го по пово­ду рас­смот­рен­ных [явле­ний] — кос­нусь толь­ко в самых необ­хо­ди­мых пунк­тах и очень сжа­то, пото­му что такое обсуж­де­ние само по себе не вхо­дит в зада­чи мое­го труда и пото­му что суметь при­ве­сти при­чи­ны для все­го — это нечто не менее важ­ное, чем отыс­кать обще­при­знан­ные мне­ния о немно­гом.

13. (10) 56Уста­нов­ле­но, что затме­ния цик­ли­че­ски повто­ря­ют­ся каж­дые 223 меся­ца³². Сол­неч­ное затме­ние может про­изой­ти толь­ко тогда, когда Луна нахо­дит­ся в ее послед­ней или пер­вой фазе, в так назы­вае­мом соеди­не­нии, а лун­ное затме­ние — толь­ко в пол­но­лу­ние и все­гда за пре­де­ла­ми того [участ­ка неба, где] послед­ний раз было виде­но такое затме­ние. Но ясно так­же, что каж­дый год в опре­де­лен­ные дни и часы про­ис­хо­дят сол­неч­ные и лун­ные затме­ния, види­мые в южном полу­ша­рии (sub ter­ra) и кро­ме того, даже и слу­чаю­щи­е­ся в север­ном полу­ша­рии (su­per­ne fiant) не повсе­мест­но види­мы. Ино­гда из-за обла­ков, а чаще из-за того, что шаро­об­раз­ность Зем­ли засло­ня­ет выпук­ло­сти небес­ной сфе­ры.

57Не более двух­сот лет тому назад Гип­парх про­ни­ца­тель­но уста­но­вил, что лун­ные затме­ния могут про­ис­хо­дить через четы­ре меся­ца одно после дру­го­го, а сол­неч­ные — через шесть меся­цев, но лун­ное и сол­неч­ное затме­ния, види­мые то в одном месте север­но­го полу­ша­рия, то в дру­гом, могут слу­чить­ся и два­жды в месяц. Самое же уди­ви­тель­ное в этих уди­ви­тель­ных [откры­ти­ях Гип­пар­ха] — то, что он пока­зал (уста­но­вив и при­чи­ну это­го), что тень Зем­ли нахо­дит на Луну ино­гда с запад­ной сто­ро­ны, ино­гда с восточ­ной. Захо­дя­щая Луна может затем­нить вос­хо­дя­щее тогда же Солн­це, так что в момент затме­ния оба све­ти­ла, а так­же тень, вызы­ваю­щая затме­ние, ока­жут­ся над гори­зон­том. Одна­жды это дей­ст­ви­тель­но наблюда­лось. Что каса­ет­ся сле­до­ва­ния сол­неч­но­го и лун­но­го затме­ний одно­го за дру­гим через 15 дней, это тоже наблюда­лось в наше вре­мя в прав­ле­ние отца и сына Титов Фла­ви­ев Вес­па­си­а­нов, когда оба были при­том кон­су­ла­ми³³.

14. (11) 58Нет сомне­ния, что рога Луны все­гда направ­ле­ны в сто­ро­ну, про­ти­во­по­лож­ную Солн­цу, и что когда Луна рас­тет, она обра­ще­на к восто­ку, а когда умень­ша­ет­ся — к запа­ду. Так­же что Луна све­тит на 47¹∕₂ мину­ты доль­ше³⁴ [каж­дые сут­ки], счи­тая от вто­ро­го дня после ново­лу­ния и до пол­но­лу­ния, а потом [таким же обра­зом каж­дый день] мень­ше. Начи­ная с 14 гра­ду­сов от Солн­ца³⁵ она все­гда ста­но­вит­ся невиди­мой. Это довод, чтобы счи­тать блуж­даю­щие звезды круп­нее Луны: ведь они ино­гда вид­ны и в семи гра­ду­сах [от Солн­ца]. Одна­ко из-за сво­ей высоты они кажут­ся мень­ши­ми, [чем есть: подоб­но тому, как мы] из-за сол­неч­но­го блес­ка не можем раз­ли­чить днем звезд, непо­движ­но при­креп­лен­ных к небо­сво­ду, хотя они сия­ют так же, как ночью. Послед­нее ста­но­вит­ся ясным при сол­неч­ном затме­нии или если глядеть из очень глу­бо­ко­го коло­д­ца.

15. (12) 59Три пла­не­ты, рас­по­ло­жен­ные, как мы уже гово­ри­ли [в § 32—34], выше Солн­ца, соеди­ня­ясь с ним, исче­за­ют из вида. Вос­хо­дя утром, они нико­гда не отсто­ят [от Солн­ца] даль­ше, чем на 11 гра­ду­сов. Затем они отсту­па­ют, гони­мые его луча­ми, и оста­нав­ли­ва­ют­ся на «утрен­них сто­ян­ках» (sta­tio­nes ma­tu­ti­nas) — их назы­ва­ют «пер­вы­ми» — в тре­уголь­ни­ке на рас­сто­я­нии 120 гра­ду­сов [от сво­его вос­хо­да]. Затем они вос­хо­дят вече­ром, в про­ти­во­по­лож­ной части неба, уда­ля­ясь на 180 гра­ду­сов, и под­хо­дят с дру­гой сто­ро­ны к сво­им вечер­ним или так назы­вае­мым «вто­рым сто­ян­кам», уда­лен­ным еще на 120 гра­ду­сов, где их насти­га­ет Солн­це и с рас­сто­я­ния 12 гра­ду­сов дела­ет невиди­мы­ми, что и назы­ва­ют их вечер­ним захо­дом.

60Мар­со­ва звезда, самая близ­кая [к Солн­цу], ощу­ща­ет его лучи уже в пре­де­лах «квад­ра­ту­ры» — с рас­сто­я­ния в 90 гра­ду­сов, поче­му ее дви­же­ния после обо­их ее вос­хо­дов и назва­ли «пер­вым» и «вто­рым 90-гра­дус­ным» [дви­же­ни­я­ми]. На устой­чи­вом [отрез­ке сво­его пути] Марс оста­ет­ся в каж­дом зна­ке зоди­а­ка по шести меся­цев, на дру­гих [отрез­ках] — по два меся­ца, а обе осталь­ные [верх­ние пла­не­ты] про­во­дят в каж­дом зоди­а­каль­ном зна­ке не более четы­рех меся­цев.

61Таким же обра­зом исче­за­ют в вечер­нем соеди­не­нии и обе ниж­ние пла­не­ты. Когда же Солн­це от них отде­ля­ет­ся, они совер­ша­ют свой утрен­ний вос­ход на преж­нем уда­ле­нии от Солн­ца, вновь стре­мят­ся к нему и догнав, скры­ва­ют­ся, [что и зовет­ся их] утрен­ним захо­дом. Затем, отхо­дя на те же рас­сто­я­ния, о кото­рых мы уже гово­ри­ли, они появ­ля­ют­ся на вечер­нем небе, далее воз­вра­ща­ют­ся к Солн­цу и теря­ют­ся в [общем с ним] вечер­нем захо­де. Вене­ра при этом оста­нав­ли­ва­ет­ся на двух сто­ян­ках, утрен­ней и вечер­ней, на самых отда­лен­ных кон­цах сво­его пути, после обо­их сво­их появ­ле­ний на небе. Сто­я­нок же Мер­ку­рия не уда­ет­ся заме­тить из-за край­ней непро­дол­жи­тель­но­сти его пре­бы­ва­ния на них.

(13) 62Итак, мы изло­жи­ли тео­рию све­тил и их затме­ний, доволь­но слож­ную, посколь­ку речь шла о дви­же­ни­ях, сопро­вож­дае­мых мно­же­ст­вом уди­ви­тель­ных явле­ний: све­ти­ла меня­ют свои раз­ме­ры и цвет, захо­дят на север и уда­ля­ют­ся к югу, при­бли­жа­ют­ся к Зем­ле или вне­зап­но появ­ля­ют­ся высо­ко в небе. Сооб­щен­ное нами во мно­гом рас­хо­дит­ся с тра­ди­ци­он­ны­ми мне­ни­я­ми наших пред­ше­ст­вен­ни­ков. При­зна­вая их заслу­гу в том, что они пер­вы­ми ста­ли искать и пока­за­ли дру­гим пути иссле­до­ва­ния, отнюдь не будем остав­лять надеж­ду на про­гресс от века к веку (mo­do ne quis des­pe­ret sae­cu­la pro­fi­ce­re sem­per).

63Все рас­смот­рен­ные явле­ния воз­ни­ка­ют из [вза­и­мо­дей­ст­вия] мно­же­ства при­чин. Во-пер­вых, орби­ты, кото­рые гре­ки при­ме­ни­тель­но к небес­ным телам назы­ва­ют «апсида­ми» — но нель­зя ли обой­тись без гре­че­ских тер­ми­нов? У каж­до­го небес­но­го тела своя орби­та, не сов­па­даю­щая с вра­ще­ни­ем неба в целом, посколь­ку цен­тром неба слу­жит Зем­ля, а [ее поло­же­ние опре­де­ле­но] дву­мя край­ни­ми точ­ка­ми, име­ну­е­мы­ми полю­са­ми, и посколь­ку зоди­ак рас­по­ло­жен меж­ду ними наклон­но. Таким обра­зом, у каж­дой орби­ты свой центр. Соот­вет­ст­вен­но и сами орби­ты раз­ные [у раз­ных небес­ных тел], и небес­ные пути и дви­же­ния у них тоже раз­ные [хотя бы уже] пото­му, что внут­рен­ние орби­ты (ap­si­das) по необ­хо­ди­мо­сти коро­че³⁶ [внеш­них].

16. 64Далее, самые высо­кие, счи­тая от цен­тра Зем­ли, апсиды³⁷ лежат для Сатур­на в созвездии Скор­пи­о­на; для Юпи­те­ра — в Деве; для Мар­са — в Льве; для Солн­ца — в Близ­не­цах; Вене­ры — в Стрель­це; Мер­ку­рия — в Козе­ро­ге; Луны — в Тель­це, а имен­но в цен­траль­ных частях всех этих созвездий. Напро­тив, про­ти­во­по­лож­ные этим точ­кам ниж­ние лежат бли­же к цен­тру Зем­ли. Отсюда полу­ча­ет­ся, что пла­не­ты дви­жут­ся как бы мед­лен­нее и выглядят мень­ши­ми, когда несут­ся по верх­ним участ­кам сво­их орбит, а когда при­бли­жа­ют­ся к Зем­ле, то ста­но­вят­ся круп­нее на вид и дви­жут­ся быст­рее. Не пото­му, что на самом деле уско­ря­ют или сбав­ля­ют при­род­ную ско­рость, для каж­дой из них свою и опре­де­лен­ную, но пото­му, что ради­у­сы орбит у их цен­тра неиз­беж­но сбли­жа­ют­ся напо­до­бие спиц у коле­са теле­ги, а ско­рость [точ­ки на одном из этих ради­у­сов] кажет­ся боль­шей или мень­шей соот­вет­ст­вен­но бли­зо­сти к цен­тру.

65Дру­гая при­чи­на [раз­лич­ной] высоты све­тил заклю­ча­ет­ся в том, что у них всех выс­шая, [наи­бо­лее уда­лен­ная] от цен­тра орби­ты ее точ­ка лежит в раз­ных зна­ках зоди­а­ка. У Сатур­на [такая точ­ка лежит] в 20-м гра­ду­се Весов, у Юпи­те­ра — в 15-м гра­ду­се Рака, у Мар­са — в 28-м Козе­ро­га, у Солн­ца — в 29-м Овна, у Вене­ры — в 27-м Рыб, у Луны — в 4-м Тель­ца³⁸. Третье объ­яс­не­ние [раз­лич­ной у раз­ных планет] высоты свя­за­но не с орби­та­ми, но со свой­ст­вом гла­за оце­ни­вать высоту как бо́льшую или мень­шую на осно­ва­нии плот­но­сти возду­ха.

66Свя­за­на с этим послед­ним [фак­то­ром] и при­чи­на наклон­но­сти и неоди­на­ко­вой шири­ны зоди­а­ка. Пла­не­ты, кото­рые мы уже рас­смот­ре­ли, дви­жут­ся по зоди­а­ку, а оби­тае­мая часть Зем­ли — толь­ко та, что лежит под ним. Все осталь­ное, начи­ная от полю­сов, ско­ва­но холо­дом. Толь­ко Вене­ра (Ve­ne­ris tan­tum stel­la) отхо­дит на два гра­ду­са от зоди­а­ка, и в этом, надо пони­мать, при­чи­на того, что кое-какие живот­ные все же порож­да­ют­ся и в пустын­ных обла­стях мира. Луна тоже ходит по всей ширине зоди­а­ка, но все же не покида­ет его. Из осталь­ных Мер­ку­рий блуж­да­ет [по зоди­а­ку] в весь­ма широ­ких пре­де­лах, но все же из две­на­дца­ти гра­ду­сов (тако­ва шири­на зоди­а­ка) исполь­зу­ет не более вось­ми, при­чем не всюду так, но в самой его середине два гра­ду­са, в верх­ней части четы­ре, в ниж­ней опять два.

67Далее, меж­ду дву­мя поло­ви­на­ми зоди­а­ка по его середине дви­жет­ся Солн­це змее­вид­ным нерав­но­мер­ным ходом³⁹. Марс дви­жет­ся в пре­де­лах четы­рех гра­ду­сов в середине зоди­а­ка, Юпи­тер тоже в середине квер­ху от нее на два гра­ду­са; Сатурн в пре­де­лах двух гра­ду­сов, как и Солн­це. В этих осо­бен­но­стях при­чи­на широт­но­го дви­же­ния планет, спус­каю­щих­ся ино­гда к югу, ино­гда же под­ни­маю­щих­ся к севе­ру. Мно­гие оши­боч­но пола­га­ют, что эти дви­же­ния мож­но под­ве­сти под третью из рас­смот­рен­ных ранее⁴⁰ при­чин раз­лич­ной высоты у раз­ных планет. Чтобы опро­верг­нуть эту точ­ку зре­ния, необ­хо­ди­мы весь­ма абстракт­ные рас­суж­де­ния с уче­том всей вза­и­мо­свя­зи при­веден­ных нами при­чин.

68При­ня­то счи­тать, что пла­не­ты бли­же все­го к Зем­ле по высо­те и широ­те при сво­ем вечер­нем захо­де, а с утрен­не­го вос­хо­да они начи­на­ют [дви­гать­ся в направ­ле­нии сво­ей наи­боль­шей] высоты и широты. Их сто­ян­ки рас­по­ло­же­ны в сред­них узлах по широ­те, име­ну­е­мых «эклип­ти­ка­ми». Кро­ме того, при­зна­но, что ско­рость планет воз­рас­та­ет, когда они близ­ки к Зем­ле, и убы­ва­ет, когда они взле­та­ют в высоту. Эти соот­но­ше­ния наи­бо­лее под­твер­жда­ют­ся наблюде­ни­я­ми над апо­ге­я­ми Луны. Одна­ко рав­ным обра­зом несо­мнен­но, что [ско­рость] дви­же­ния трех верх­них планет при их утрен­них вос­хо­дах воз­рас­та­ет, а начи­ная от пер­вых сто­я­нок и до вто­рых убы­ва­ет.

69Учи­ты­вая это все, надо при­знать оче­вид­ным, что их широты воз­рас­та­ют начи­ная с утрен­не­го вос­хо­да. Пото­му что при этом сна­ча­ла дви­же­ние их осла­бе­ва­ет, а на пер­вых сто­ян­ках они под­ни­ма­ют­ся в высоту, и толь­ко здесь чис­лен­ное выра­же­ние [широты в гра­ду­сах] начи­на­ет умень­шать­ся, сами же пла­не­ты начи­на­ют дви­гать­ся попят­но. На при­чине послед­не­го надо оста­но­вить­ся осо­бо. Им, отбро­шен­ным от того тре­уголь­ни­ка, о кото­ром мы гово­ри­ли⁴¹, сол­неч­ные лучи пре­пят­ст­ву­ют дви­гать­ся пря­мым путем, и пла­не­ты силой огня взмы­ва­ют в высоту.

70Это­го мы [в силу вер­ти­каль­но­сти взле­та] сво­им зре­ни­ем непо­сред­ст­вен­но не вос­при­ни­ма­ем и поэто­му нам кажет­ся, что они сто­ят на одном месте, откуда и тер­мин «сто­ян­ка» (sta­tio). Затем еще более уси­ли­ва­ет­ся мощь тех же лучей и сво­им жаром отго­ня­ет пла­не­ты. Это осо­бен­но замет­но при их вечер­нем появ­ле­нии на небе, когда вся сила Солн­ца гонит их к верх­ним точ­кам их орбит и пла­не­ты ста­но­вят­ся почти не вид­ны из-за того, что совсем ухо­дят в высоту и почти не дви­жут­ся: их дви­же­ние ста­но­вит­ся тем мед­лен­нее, чем бли­же они к зоди­а­каль­ным зна­кам, [соот­вет­ст­ву­ю­щим] верх­ним точ­кам орбит.

71Широта планет умень­ша­ет­ся начи­ная с их вечер­не­го появ­ле­ния на небе, но теперь она умень­ша­ет­ся со все мень­шей ско­ро­стью, кото­рая при­том не воз­рас­та­ет и перед вто­ры­ми сто­ян­ка­ми, когда умень­ша­ет­ся так­же высота планет, ибо теперь на них дей­ст­ву­ют сол­неч­ные лучи с дру­гой сто­ро­ны, при­жи­мая их опять к Зем­ле с той же силой, кото­рая их под­ня­ла в небо из преды­ду­ще­го тре­уголь­ни­ка. Столь вели­ка раз­ни­ца меж­ду дей­ст­ви­ем лучей, иду­щих сни­зу или свер­ху. Все это с еще боль­шей силой про­яв­ля­ет­ся и при вечер­нем захо­де планет. Тако­вы зако­но­мер­но­сти дви­же­ния верх­них планет. С осталь­ны­ми дело обсто­ит слож­нее и до нас никем не изу­че­но⁴².

17. (14) 72Итак, преж­де все­го заме­тим, что Вене­ра нико­гда не отхо­дит боль­ше, чем на 46 гра­ду­сов от Солн­ца, а Мер­ку­рий боль­ше, чем на 23 гра­ду­са, и что в пре­де­лах этих уда­ле­ний они часто вновь и вновь воз­вра­ща­ют­ся к Солн­цу. На боль­шее рас­сто­я­ние они не могут уда­лить­ся, пото­му что боль­шей дол­го­ты не может достичь кри­виз­на их орбит, учи­ты­вая что эти орби­ты направ­ле­ны про­ти­во­по­лож­но [дви­же­нию верх­них планет], что Вене­ра и Мер­ку­рий рас­по­ло­же­ны ниже Солн­ца и что лежа­щие под Зем­лей части их орбит столь же вели­ки про­пор­цио­наль­но, как у орбит верх­них планет — части, лежа­щие над Зем­лей. Поэто­му окра­и­ны орбит Вене­ры и Мер­ку­рия име­ют сход­ные очер­та­ния и ухо­дя дале­ко в отно­ше­нии дол­го­ты, как бы ком­пен­си­ру­ют этим [огра­ни­чен­ность сво­его] про­стран­ства по широ­те.

73Но поче­му же они не все­гда дости­га­ют сво­его уда­ле­ния в 46 и 23 гра­ду­са? Да, это так, но при­чи­на это­го [до сих пор] усколь­за­ла от вни­ма­ния уче­ных. Ведь оче­вид­но, что орби­ты планет не оста­ют­ся одни­ми и теми же и что при этом они нико­гда не пере­се­ка­ют Солн­ца. Таким обра­зом, когда они одним или дру­гим сво­им кра­ем при­бли­жа­ют­ся к тому небес­но­му гра­ду­су, где нахо­дит­ся Солн­це, то это надо пони­мать так, что они дошли до край­них пре­де­лов сво­их орбит. И пока еще око­неч­ность орби­ты на столь­ко-то гра­ду­сов отсто­ит от Солн­ца, пла­не­та, оче­вид­но, пово­ра­чи­ва­ет со всею поспеш­но­стью назад: и для той и для дру­гой пла­не­ты здесь край­ний пре­дел.

74Отсюда мож­но понять и при­чи­ну их попят­но­го дви­же­ния. Верх­ние пла­не­ты при сво­ем вечер­нем захо­де несут­ся с огром­ной быст­ро­той, а эти две дви­жут­ся очень мед­лен­но. Те выше все­го сто­ят над Зем­лей, когда наи­бо­лее замед­ле­ны, а эти — когда летят быст­рее все­го, как буд­то бы верх­ние пла­не­ты застав­ля­ет уско­рять­ся бли­зость к цен­тру, а эти — уда­лен­ность от него. Верх­ние пла­не­ты с момен­та сво­его утрен­не­го появ­ле­ния на небе начи­на­ют сни­жать свою ско­рость, а эти две — уве­ли­чи­вать. Про­ти­во­по­лож­но [обще­му направ­ле­нию] сво­ей орби­ты те дви­жут­ся от утрен­ней сто­ян­ки к вечер­ней, а Вене­ра — от вечер­ней к утрен­ней.

75От утрен­не­го вос­хо­да она начи­на­ет нара­щи­вать как свою широту, так и высоту и — начи­ная с утрен­ней сто­ян­ки — сле­до­вать за Солн­цем; при сво­ем утрен­нем исчез­но­ве­нии с неба она дви­жет­ся быст­рее все­го и под­ни­ма­ет­ся выше все­го; от ее вечер­не­го появ­ле­ния на небе ее широта и ско­рость посте­пен­но умень­ша­ют­ся; начи­ная же с вечер­ней сто­ян­ки, она меня­ет свое направ­ле­ние и одно­вре­мен­но теря­ет высоту. А вот Мер­ку­рий и широту и высоту начи­на­ет наби­рать со сво­его утрен­не­го появ­ле­ния на небе, терять же широту — с вечер­не­го, и сле­дуя за Солн­цем в отда­ле­нии 15 гра­ду­сов, на четы­ре дня почти что непо­движ­но зами­ра­ет.

76Затем он схо­дит с выши­ны и меж­ду сво­и­ми вечер­ним и утрен­ним появ­ле­ни­я­ми на небе дви­жет­ся попят­но. Толь­ко у Мер­ку­рия и Луны спуск отни­ма­ет столь­ко же дней, сколь­ко и подъ­ем. Вене­ра в 15 раз доль­ше под­ни­ма­ет­ся, чем опус­ка­ет­ся, и наобо­рот, Сатурн и Юпи­тер вдвое мед­лен­нее опус­ка­ют­ся, чем под­ни­ма­ют­ся, а Марс даже вчет­ве­ро. Тако­во раз­но­об­ра­зие при­ро­ды. Но и при­чи­на оче­вид­на: пла­не­там, подъ­ем кото­рых Солн­це под­дер­жи­ва­ет сво­и­ми испа­ре­ни­я­ми, спус­кать­ся даже труд­нее, [чем под­ни­мать­ся].

(15) 77Мно­гое и сверх ска­зан­но­го мож­но сооб­щить о тай­нах при­ро­ды и о зако­нах, кото­рым при­ро­да пови­ну­ет­ся. Напри­мер, по пово­ду Мар­са, дви­же­ние кото­ро­го все­го труд­нее иссле­до­вать⁴³. Его сто­ян­ка нико­гда не быва­ет в том же тре­уголь­ни­ке, что и у Юпи­те­ра, и очень ред­ко — в пре­де­лах 60 гра­ду­сов от это­го тре­уголь­ни­ка. Это чис­ло наво­дит на мысль, что в осно­ве кос­мо­са лежит фигу­ра шести­уголь­ни­ка⁴⁴. Далее, Марс (кро­ме как в двух зна­ках зоди­а­ка, в Раке и Льве) нико­гда не вос­хо­дит одно­вре­мен­но с Юпи­те­ром. Мер­ку­рий по вече­рам ред­ко вос­хо­дит в Рыбах, зато очень часто — в Деве, по утрам [тоже часто] в Весах и Водо­лее, во Льве — очень ред­ко; в Тель­ца и в Близ­не­цы не воз­вра­ща­ет­ся; в Рака может воз­вра­щать­ся, но не ниже 25-го гра­ду­са.

78Луна соеди­ня­ет­ся с Солн­цем два­жды толь­ко в Близ­не­цах, а в Стрель­це (и такое толь­ко в нем) — нико­гда не соеди­ня­ет­ся. В Овне и толь­ко в нем быва­ло, что в один и тот же день виде­ли ста­рую Луну и затем серп моло­дой Луны. Впро­чем, это немно­гим смерт­ным уда­ва­лось; отсюда-то пошла сла­ва о зор­ко­сти Лин­кея⁴⁵. Самый дол­гий про­ме­жу­ток вре­ме­ни, когда на небе не виден Сатурн, состав­ля­ет 170 дней, то же самое о Мар­се; когда не пока­зы­ва­ет­ся Юпи­тер — 36 дней; отни­мая от этих цифр по 10 дней, полу­ча­ем самые крат­кие про­ме­жут­ки, на кото­рые скры­ва­ет­ся каж­дая из этих [трех планет]. Вене­ра не вид­на [самое боль­шее] 69 дней, а [самое мень­шее] 52 дня; Мер­ку­рий — 17 и 13 дней.

18. (16) 79Цве­том планет управ­ля­ют при­чи­ны, свя­зан­ные с их высотой: попа­дая в воздуш­ную сфе­ру какой-либо звезды, они ей упо­доб­ля­ют­ся. Если их орби­та с той или дру­гой сто­ро­ны при­бли­жа­ет­ся к орби­те дру­го­го небес­но­го тела, они при­об­ре­та­ют его отте­нок: напри­мер, блед­ное при­об­ре­та­ет более холод­ный отблеск, крас­ное — более теп­лый, свин­цо­вое — сереб­ри­сто-мер­цаю­щий. Бли­зость Солн­ца, а так­же [нахож­де­ние в местах] пере­се­че­ния орбит и на отда­лен­ных участ­ках соб­ст­вен­ной орби­ты при­да­ют пла­не­там туск­лый цвет вплоть до чер­но­го. Но у каж­дой из них есть и соб­ст­вен­ный отте­нок блес­ка: белый у Сатур­на, про­зрач­но-ясный у Юпи­те­ра, огнен­ный у Мар­са. У утрен­ней Вене­ры ярко-белый, у вечер­ней — цвет лавы, у Мер­ку­рия луче­зар­ный, у Луны мяг­кий. Солн­це, когда вста­ет, пылаю­щее, а потом лучи­стое. С упо­мя­ну­ты­ми при­чи­на­ми свя­зан и вид непо­движ­ных звезд на небо­сво­де.

80А имен­но, ино­гда тихой ночью мно­же­ство их мяг­ко сия­ет вокруг полу­кру­жия Луны, ино­гда же они изре­жи­ва­ют­ся, при­во­дя нас в изум­ле­ние этим сво­им бег­ст­вом: [как буд­то] скры­ва­ют­ся от пол­но­лу­ния, или же наше зре­ние при­туп­ле­но луча­ми Солн­ца либо дру­гих све­тил, о кото­рых толь­ко что гово­ри­лось. Впро­чем, Луна и сама несо­мнен­но вос­при­ни­ма­ет коле­ба­ния изме­не­ния в воздей­ст­вии на нее сол­неч­ных лучей, хотя вогну­тость небо­сво­да⁴⁶ при­туп­ля­ет и смяг­ча­ет это воздей­ст­вие за исклю­че­ни­ем тех слу­ча­ев, когда лучи пада­ют под пря­мым углом. Поэто­му когда Луна нахо­дит­ся в сол­неч­ном квад­ра­те, мы видим и поло­ви­ну ее дис­ка; когда в тре­уголь­ни­ке — она пред­ста­ет в виде почти пусто­го обод­ка; когда она раз­вер­ты­ва­ет­ся к Солн­цу, это пол­но­лу­ние. И обрат­но, при ста­ре­нии Луны она про­хо­дит в те же интер­ва­лы те же фазы и по тем же прин­ци­пам, что и три рас­по­ло­жен­ные выше Солн­ца пла­не­ты.

19. (17) 81У само­го же Солн­ца четы­ре состо­я­ния: два рав­но­ден­ст­вия, весен­нее и осен­нее, когда оно при­хо­дит­ся про­тив цен­тра Зем­ли, нахо­дясь в вось­мом гра­ду­се Овна и Весов; и два солн­це­во­рота в вось­мом гра­ду­се Козе­ро­га посреди зимы, когда день начи­на­ет при­бы­вать; и в том же гра­ду­се Рака, когда при­бы­вать начи­на­ет ночь — это лет­нее солн­це­сто­я­ние. При­чи­на нерав­но­мер­но­сти изме­не­ний заклю­ча­ет­ся в наклон­но­сти зоди­а­ка. В каж­дый момент над и под Зем­лей лежит по рав­ной части небо­сво­да, но све­ти­ла, вос­хо­дя­щие по вер­ти­ка­ли, про­дол­жа­ют быть вид­ны на небе в тече­ние более длин­но­го участ­ка сво­его пути, а те, что дви­жут­ся наклон­но, вид­ны на более корот­ком про­ме­жут­ке.

20. (18) 82Боль­шин­ству неиз­вест­но важ­ное откры­тие в обла­сти нау­ки о небес­ных явле­ни­ях, сде­лан­ное осно­ва­те­ля­ми этой нау­ки и заклю­чаю­ще­е­ся в том, что огни, кото­рые пада­ют на зем­лю и назы­ва­ют­ся мол­ни­я­ми, это огни от трех [верх­них] планет и в осо­бен­но­сти от Юпи­те­ра, сред­ней из них по поло­же­нию. Он сбра­сы­ва­ет таким спо­со­бом, может быть, вред­ные излиш­ки жид­ко­сти, полу­чен­ные с более высо­кой орби­ты [Сатур­на], а может быть, излиш­ки жара с более низ­кой орби­ты [Мар­са. Неиз­вест­но боль­шин­ству и то, что] отсюда про­изо­шел миф о Юпи­те­ре, мечу­щем мол­нии. А дело в том, что как от пылаю­ще­го поле­на с трес­ком рас­сы­па­ют­ся уголь­ки, так и небес­ный огонь рас­се­и­ва­ет­ся от этой пла­не­ты, неся с собой зна­ме­ния, чтобы даже какая-нибудь совсем малая кру­пи­ца [небес­но­го огня] не лиши­лась сво­его уча­стия в боже­ст­вен­ных дея­ни­ях. Силь­ней­шее воз­му­ще­ние возду­ха при этом про­ис­хо­дит от того, что скоп­ле­ние [сбро­шен­ной Юпи­те­ром] вла­ги ведет к пере­на­сы­ще­нию или же воздух сотря­са­ет­ся, неко­им обра­зом при­ни­мая плод от этой бере­мен­ной [огнем] пла­не­ты.

21. (19) 83Мно­гие пыта­лись изме­рить рас­сто­я­ния меж­ду Зем­лей и пла­не­та­ми и уста­но­ви­ли (pro­di­de­runt), что от Солн­ца до Луны в 19 раз даль­ше, чем от Луны до Зем­ли⁴⁷. Пифа­гор же, про­зор­ли­вей­ший муж, вычис­лил, что от Зем­ли до Луны 126 тысяч ста­ди­ев, а от Луны до Солн­ца вдвое, от Солн­ца до зна­ков зоди­а­ка втрое боль­ше. Того же мне­ния был и наш сооте­че­ст­вен­ник Галл Суль­пи­ций⁴⁸.

22. (20) 84Одна­ко ино­гда Пифа­гор, опи­ра­ясь на ана­ло­гии из обла­сти музы­ки, утвер­ждал так­же, что Луна отсто­ит от Зем­ли на целый тон, от Луны до Мер­ку­рия пол­то­на, от Мер­ку­рия до Вене­ры тоже пол­то­на, от Вене­ры до Солн­ца пол­то­ра тона; от Солн­ца до Мар­са один тон, то же самое как от Зем­ли до Луны. От Мар­са до Юпи­те­ра пол­то­на, от Сатур­на до зоди­а­ка пол­то­ра тона. Все­го полу­ча­ет­ся семь тонов, что обра­зу­ет «окта­ву», име­ну­е­мую у гре­ков «гар­мо­ни­ей», что озна­ча­ет все­об­щее созву­чие. В нем Сатурн дви­жет­ся по дори­че­ско­му ладу, Юпи­тер — по фри­гий­ско­му, и дру­гие пла­не­ты ана­ло­гич­но. Мысль тон­кая, но более раз­вле­каю­щая, чем дока­за­тель­ная.

23. (21) 85Ста­дий состав­ля­ет сто два­дцать пять наших шагов, т. е. шесть­сот два­дцать пять футов⁴⁹. Посидо­ний утвер­жда­ет, что тума­ны, вет­ры и тучи дости­га­ют высоты по край­ней мере 40 ста­дий над Зем­лей, а выше воздух про­зра­чен, ясен и полон без­мя­теж­но­го све­та; а от неспо­кой­ных [око­ло­зем­ных сло­ев] до Луны 20 раз по сто тысяч ста­ди­ев, от Луны до Солн­ца пять тысяч раз по тыся­че ста­ди­ев⁵⁰. Толь­ко бла­го­да­ря таким рас­сто­я­ни­ям Солн­це при всей сво­ей мощи не сжи­га­ет Зем­лю. Одна­ко по мне­нию боль­шин­ства авто­ров, обла­ка под­ни­ма­ют­ся на высоту до 90 ста­ди­ев. Это все не про­ве­ре­но и разо­брать­ся в этом труд­но, но посколь­ку [эти циф­ры уже] полу­чи­ли рас­про­стра­не­ние, при­хо­дит­ся их сооб­щать (pro­den­da quia sunt pro­di­ta). Если кому-нибудь захо­чет­ся осно­ва­тель­нее вник­нуть в эти рас­сто­я­ния, — не чтобы их изме­рить, нет, такая цель потре­бо­ва­ла бы почти нево­об­ра­зи­мых уси­лий — но чтобы дать хотя бы при­бли­зи­тель­ную оцен­ку, — если кто-нибудь будет упор­но к это­му стре­мить­ся, для него нет дру­го­го вполне при­ем­ле­мо­го пути, кро­ме мето­да непо­гре­ши­мо­го гео­мет­ри­че­ско­го умо­за­клю­че­ния.

86Из само­го харак­те­ра кру­го­во­го дви­же­ния Солн­ца оче­вид­но, что его орби­та пере­ме­ща­ет­ся [за год] почти на 366 гра­ду­сов. Посколь­ку диа­метр кру­га все­гда в три и еще почти одну седь­мую раза мень­ше окруж­но­сти, то полу­ча­ет­ся (когда мы вычтем из окруж­но­сти поло­ви­ну, кото­рая засло­не­на Зем­лей, нахо­дя­щей­ся в цен­тре), что высота до Солн­ца состав­ля­ет око­ло ¹∕₆ того огром­но­го рас­сто­я­ния, на какое про­сти­ра­ет­ся соляр­ная орби­та око­ло Зем­ли, а высота Луны — око­ло ¹∕₁₂ того же рас­сто­я­ния. Ведь имен­но настоль­ко лун­ная орби­та коро­че сол­неч­ной 87и Луна таким обра­зом совер­ша­ет свой путь как раз посреди меж­ду Солн­цем и Зем­лей.

Уди­ви­тель­но, до чего дохо­дит чело­ве­че­ское без­рас­суд­ство, поощ­рен­ное хотя бы малей­шим успе­хом! Так и в том, о чем мы гово­ри­ли, нашел­ся повод для дер­зо­сти. Отва­жив­шись уга­дать рас­сто­я­ние от Солн­ца до Зем­ли, люди заня­лись таки­ми же рас­че­та­ми [уже чтобы узнать рас­сто­я­ние] до неба. Раз Солн­це про­хо­дит через середи­ну неба, раз­ме­ры это­го послед­не­го, реши­ли они, вычис­ли­мы, мож­но ска­зать, на паль­цах. Окруж­ность по отно­ше­нию к диа­мет­ру состав­ля­ет ²²∕₇, и поэто­му раз­мер неба мож­но сра­зу рас­счи­тать, если вос­ста­вить пер­пен­ди­ку­ляр.

88Соглас­но вычис­ле­ни­ям егип­тян, обна­ро­до­ван­ным Пето­си­ри­сом и Нехеп­сом⁵¹, один гра­дус наи­мень­шей из орбит, лун­ной, пред­по­ло­жи­тель­но соот­вет­ст­ву­ет немно­гим боль­ше 33 ста­ди­ев; орби­ты Сатур­на, самой длин­ной — вдвое боль­ше; орби­ты Солн­ца, лежа­щей, как мы гово­ри­ли⁵², в середине — сред­не­му чис­лу меж­ду эти­ми дву­мя⁵³. Одна­ко в таком под­сче­те содер­жит­ся явная под­та­сов­ка, пото­му что [для вычис­ле­ния рас­сто­я­ния до неба] надо при­ба­вить еще интер­вал от орби­ты Сатур­на до зоди­а­ка, а это уве­ли­чит рас­сто­я­ние без­мер­но.

24. (22) 89Оста­ет­ся ска­зать о кос­мо­се еще немно­гое. Посреди небо­сво­да вне­зап­но могут рож­дать­ся новые звезды несколь­ких типов. 25. Гре­ки их назы­ва­ют коме­та­ми, по-наше­му это зна­чит «воло­са­тые». Они устра­ша­ют сво­и­ми кро­ва­во-крас­ны­ми кос­ма­ми напо­до­бие щети­ни­сто­го пуч­ка волос, [обыч­но] на вер­хуш­ке. Те из них, у кото­рых этот пучок рас­тет от их ниж­ней части, напо­до­бие дол­гой боро­ды, гре­ки назы­ва­ют «боро­да­ты­ми». Еще быва­ют «копья», они дро­жат напо­до­бие бро­шен­но­го дро­ти­ка и слу­жат весь­ма зло­ве­щим пред­зна­ме­но­ва­ни­ем⁵⁴. Тако­ва была коме­та, о кото­рой импе­ра­тор и цезарь Тит в свое пятое кон­суль­ство⁵⁵ подроб­но повест­ву­ет в сво­ем пре­крас­ном сти­хотво­ре­нии. Это было послед­нее до сего дня появ­ле­ние [коме­ты тако­го вида]. Такие же, но более корот­кие и заост­рен­ные коме­ты назва­ли «кин­жа­ла­ми». Они самые блед­но­окра­шен­ные и бле­стят напо­до­бие меча. Лучей они не испус­ка­ют совсем. Дис­ко­вид­ные, чей вид соот­вет­ст­ву­ет назва­нию, цвет же их янтар­ный, с кра­ев испус­ка­ют лучи, но ред­кие.

90У боч­ко­вид­ных комет фор­ма боч­ки, они окру­же­ны дым­ной сфе­рой. Рого­вые име­ют фор­му рога. Такая коме­та появи­лась, когда гре­ки всту­пи­ли в решаю­щий бой при Сала­мине. Коме­ты-све­тиль­ни­ки напо­ми­на­ют пылаю­щие факе­лы, «кон­ские» похо­жи на лоша­ди­ные гри­вы. Эти дви­жут­ся очень быст­ро и вра­ща­ют­ся вокруг сво­ей оси. Встре­ча­ют­ся еще коме­ты с сереб­ри­сты­ми хво­ста­ми, горя­щие так ярко, что труд­но на них смот­реть, и в них про­гляды­ва­ет нечто напо­ми­наю­щее чело­ве­че­ское лицо. Еще — «коз­ли­ные» коме­ты, окру­жен­ные какой-то шер­стью и подо­би­ем обла­ка. Одна­жды гри­ва­стая коме­та обра­ти­лась в коме­ту-копьё. Это было в 108-ю олим­пи­а­ду, от осно­ва­ния же Рима в 408 году⁵⁶. Ни разу не было, чтобы про­дол­жи­тель­ность пре­бы­ва­ния коме­ты на небе была мень­ше семи дней, доль­ше же все­го — 80 дней.

(23) 91Кро­ме того, неко­то­рые из комет дви­жут­ся по небу напо­до­бие планет, дру­гие непо­движ­ны и при­креп­ле­ны к одно­му месту; почти все при­уро­че­ны к север­ной части неба, впро­чем, иные попа­да­ют­ся там и сям, чаще в свет­лом участ­ке, назы­вае­мом Млеч­ным Путем. Ари­сто­тель пере­да­ет, что ино­гда быва­ют вид­ны одно­вре­мен­но несколь­ко комет, и это пред­ве­ща­ет силь­ные вет­ры или жару⁵⁷. Насколь­ко мне извест­но, боль­ше об этом никто не сооб­ща­ет. Встре­ча­ют­ся коме­ты и в зим­ние меся­цы, но тогда они лише­ны блес­ка. Об ужас­ной коме­те рас­ска­зы­ва­ют люди, живу­щие в Эфи­о­пии и Егип­те. Ее назва­ли «Тифон» по име­ни царя, пра­вив­ше­го в то вре­мя. Вид ее был пла­мен­ный, спи­раль­ный напо­до­бие улит­ки. Смот­реть было на нее страш­но: ско­рее не све­ти­ло, а какой-то огнен­ный ком.

92Рас­се­и­ва­ют­ся лучи в виде волос ино­гда и от блуж­даю­щих и про­чих звезд. Если коме­та, как ино­гда слу­ча­ет­ся, появ­ля­ет­ся в запад­ной части неба, то это обыч­но зна­ме­ние зло­ве­щее и отвра­тить его нелег­ко⁵⁸. Так было в граж­дан­скую вой­ну в кон­суль­ство Окта­ви­а­на^[1], а так­же во вре­мя вой­ны Пом­пея с Цеза­рем; в наше вре­мя — когда цезарь Клав­дий оста­вил власть над импе­ри­ей Доми­цию Неро­ну и [тот взо­шел на пре­стол] после отрав­ле­ния⁵⁹; и потом во вре­мя прин­ци­па­та Неро­на, когда [коме­та на запа­де горе­ла] сви­ре­по и почти бес­пре­рыв­но. При­да­ют опре­де­лен­ное зна­че­ние тому, к како­му небес­но­му гра­ду­су коме­та дви­жет­ся, от какой звезды она наби­ра­ет­ся сил, на что похо­жа и в каком месте уси­ли­ва­ет свой свет.

93Если она напо­ми­на­ет флей­ту, это пред­ве­ща­ет что-то для муси­че­ско­го искус­ства; если рас­по­ла­га­ет­ся в гени­та­ли­ях того или ино­го зна­ка зоди­а­ка, это озна­ча­ет нечи­стоту нра­вов; если у нее фор­ма тре­уголь­ни­ка или квад­ра­та, впи­сан­но­го в какую-либо кон­фи­гу­ра­цию непо­движ­ных звезд, то это пред­зна­ме­но­ва­ние успе­хов изо­бре­та­тель­но­сти и нау­ки. Коме­та в голо­ве Север­но­го или Южно­го Дра­ко­на озна­ча­ет эпиде­мии. Во всем мире есть един­ст­вен­ное место — это храм в Риме — где покло­ня­ют­ся коме­те: той, кото­рую боже­ст­вен­ный Август счел весь­ма счаст­ли­вой для себя. Она появи­лась в нача­ле его прав­ле­ния во вре­мя игр, кото­рые он вско­ре после кон­чи­ны сво­его роди­те­ля, Юлия Цеза­ря⁶⁰, устро­ил от лица им же осно­ван­ной кол­ле­гии в честь Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы.

94При этом он огла­сил свою радость в сле­дую­щих сло­вах: «В эти самые дни устро­ен­ных мною игр, кос­ма­тая звезда в тече­ние семи дней свер­ка­ла в север­ной части неба. Она под­ни­ма­лась око­ло один­на­дца­то­го часа дня и была ясно раз­ли­чи­ма со всех земель. Про­стой народ верил, что эта звезда зна­ме­ну­ет собой душу Цеза­ря, при­чтен­ную к лику свя­тых бес­смерт­ных богов. В ува­же­ние к этой вере памят­ная эмбле­ма в виде кос­ма­той звезды нане­се­на на изва­я­ние Цеза­ря, недав­но освя­щен­ное на Фору­ме». Так гово­рил Август во все­услы­ша­нье, в душе же он лико­вал, счи­тая эту коме­ту порож­ден­ной ради него само­го и себя рож­ден­ным ею. Прав­да и то, что коме­та при­нес­ла бла­го­по­лу­чие зем­но­му миру. Есть такие люди, кто счи­та­ет, что коме­ты веч­ны и дви­жут­ся по при­су­щим им орби­там, но не вид­ны, пока оста­ют­ся в сол­неч­ных лучах. Но есть и дру­гие, по мне­нию кото­рых коме­ты рож­да­ют­ся слу­чай­ным обра­зом из вла­ги и огня и затем [на них же] рас­па­да­ют­ся.

26. (24) 95Никто боль­ше Гип­пар­ха — и ника­кая похва­ла за это не будет доста­точ­на ему — не сде­лал для дока­за­тель­ства, что чело­век срод­ни звездам и что наши души — часть неба. Он открыл новую звезду, порож­ден­ную в его вре­мя⁶¹. С того дня, когда он увидел ее сия­ние, он задал­ся вопро­са­ми о харак­те­ре ее дви­же­ния; о том, что коме­ты, быть может, не столь уж ред­ко встре­ча­ют­ся; что и звезды, кото­рые мы пред­став­ля­ем себе при­креп­лен­ны­ми, на самом деле, быть может, дви­жут­ся. Итак, он отва­жил­ся на дело, кото­рое было бы дерз­ким даже для боже­ства: исчис­лить звезды для сведе­ния потом­ков, соста­вить поимен­ный ката­лог све­тил, при­ду­мав осо­бые инстру­мен­ты, чтобы уста­но­вить для каж­до­го небес­но­го тела коор­ди­на­ты и вели­чи­ны, дабы с тех пор лег­ко мож­но было по этим дан­ным уста­нав­ли­вать не толь­ко, поги­ба­ют ли и рож­да­ют­ся ли звезды, но и в целом: пере­хо­дят ли неко­то­рые из них с места на место, уве­ли­чи­ва­ют­ся ли или умень­ша­ют­ся. [Выпол­нив это, он как бы] заве­щал всем людям в досто­я­ние небо — если бы толь­ко нашел­ся кто-нибудь такой, кто при­нял бы это наслед­ство.

(25) 96Вспы­хи­ва­ют на небе так­же метео­ры. Они види­мы толь­ко в момент сво­его паде­ния. Так, один из них про­ле­тел в пол­день перед всей пуб­ли­кой во вре­мя устро­ен­но­го Гер­ма­ни­ком Цеза­рем боя гла­ди­а­то­ров⁶². Метео­ры быва­ют двух видов: один по-гре­че­ски зовет­ся lam­pa­des, по-наше­му «факе­лы» (fa­ces); дру­гой — болиды, напо­до­бие того, что был виден во вре­мя мутин­ских бед­ст­вий⁶³. Раз­лич­ны они тем, что «факел» вспы­хи­ва­ет в сво­ей пере­д­ней части и остав­ля­ет за собой длин­ный след, а болид пыла­ет весь цели­ком и зани­ма­ет на небе более обшир­ное про­стран­ство.

(26) Подоб­но болидам пыла­ют и «бру­сья» (tra­bes), назы­вае­мые у гре­ков do­koi. Такой «брус» был виден на небе, когда флот спар­тан­цев был раз­бит и они утра­ти­ли вла­ды­че­ство над Гре­ци­ей⁶⁴. Быва­ют так­же метео­ры, на самом небе вызы­ваю­щие тре­щи­ну, кото­рая по-гре­че­ски назы­ва­ет­ся «хасма».

27. (27) 97Быва­ют и кро­ва­во-крас­ные метео­ры, а так­же нечто наи­бо­лее ужас­ное для смерт­ных — огонь, нис­па­даю­щий с таких метео­ров на Зем­лю. Это про­изо­шло, когда в тре­тий год 107-ой олим­пи­а­ды⁶⁵ [македон­ский] царь Филипп про­из­вел потря­се­ние в Гре­ции. Я-то думаю, что все это, как и про­чие явле­ния, есть резуль­тат есте­ствен­ных сил, и ими же опре­де­ля­ет­ся, в какое вре­мя нечто долж­но про­изой­ти — а не как пола­га­ет боль­шин­ство [людей, такие зна­ме­ния посы­ла­ют­ся] по раз­но­об­раз­ным пово­дам, кото­рые на самом деле суть измыш­ле­ния чело­ве­че­ской фан­та­зии. Конеч­но, такие явле­ния быва­ли пред­ве­сти­ем боль­ших бед, но по-мое­му, не беды про­ис­хо­ди­ли из-за небес­ных зна­ме­ний, а напро­тив, зна­ме­ния слу­ча­лись по при­чине бед. А посколь­ку зако­но­мер­ность всех этих собы­тий скры­та из-за того, что они ред­ки, соот­вет­ст­вен­но мы ее — как и слу­чаи воз­ник­но­ве­ния и исчез­но­ве­ния све­тил, о чем была речь [в §§ 94—95], и как мно­гое дру­гое — не можем объ­яс­нить.

28. (28) 98В тече­ние все­го дня тоже уда­ет­ся видеть вме­сте с Солн­цем звезды, чаще все­го окру­жаю­щие сол­неч­ную орби­ту напо­до­бие корон из коло­сьев или же в виде раз­но­цвет­ных кру­гов. Такое виде­ли, когда юный Август вхо­дил в Рим после кон­чи­ны сво­его вели­ко­го роди­те­ля, дабы вос­при­ять его вели­кое имя. 29. Такие коро­ны быва­ют и око­ло Луны, и око­ло ярких непо­движ­ных звезд.

(29) В кон­суль­ство Л. Опи­мия и Кв. Фабия око­ло Солн­ца появи­лась раду­га, в кон­суль­ство Л. Пор­ция и М. Аки­лия — круг; в кон­суль­ство Л. Юлия и П. Рути­лия⁶⁶ — крас­ное коль­цо.

30. (30) Встре­ча­ют­ся необык­но­вен­ные и более дол­гие, чем обыч­но, сол­неч­ные затме­ния: напри­мер, когда был убит дик­та­тор Цезарь; во вре­мя Анто­ни­е­вой вой­ны Солн­це было все вре­мя туск­лым почти целый год.

31. (31) 99Быва­ют, напро­тив, вид­ны разом несколь­ко солнц: не над Солн­цем как тако­вым и не под ним, но сбо­ку, под углом. Пря­мо или отвес­но над Зем­лей, ночью, на восто­ке или запа­де они не быва­ют вид­ны. Рас­ска­зы­ва­ют, что одна­жды на Бос­по­ре несколь­ко⁶⁷ солнц были одно­вре­мен­но вид­ны на юге, при­чем они удер­жи­ва­лись с утрен­не­го вре­ме­ни до зака­та. В ста­ри­ну неред­ко наблюда­ли трой­ное Солн­це, напри­мер, в кон­суль­ства Сп. Посту­мия и Кв. Мукия, Кв. Мар­кия и М. Пор­кия, М. Анто­ния и П. Дола­бел­лы, М. Лепида и Л. План­ка⁶⁸. А в наше вре­мя виде­ли три Солн­ца в прин­ци­пат боже­ст­вен­но­го Клав­дия, когда кон­су­ла­ми были он и с ним К. Орфит⁶⁹. Нет до наше­го вре­ме­ни ни одно­го сооб­ще­ния, чтобы виде­но было боль­ше трех Солнц.

32. (32) Появ­ля­лись так­же и три Луны, их мно­гие назы­ва­ют «ноч­ны­ми Солн­ца­ми»⁷⁰. Напри­мер, при кон­су­лах Гн. Доми­ции и Г. Фан­нии.

33. (33) 100При кон­су­лах Гн. Кеки­лии^[3] и Гн. Папи­рии⁷¹, но неред­ко и в дру­гие вре­ме­на виде­ли све­че­ние ноч­но­го неба, когда сре­ди ночи заси­ял как бы день.

34. (34) При кон­су­лах Л. Вале­рии и К. Марии на зака­те Солн­ца виде­ли, как через все небо с запа­да на восток про­ле­тел пылаю­щий и искря­щий­ся щит.

35. (35) Рас­ска­зы­ва­ют, что одна­жды, в кон­суль­ство Гн. Окта­вия и К. Скри­бо­ния⁷² — и более нико­гда тако­го не виде­ли — от звезды [ото­рва­лась] и упа­ла искра, затем ста­ла рас­ти, при­бли­жа­ясь к Зем­ле, достиг­ла вели­чи­ны лун­но­го дис­ка. И ста­ло свет­ло, как бы в туман­ный день. Затем она вер­ну­лась на свое место в небе и пре­вра­ти­лась в «факел». Явле­ние это наблюда­ли про­кон­сул Силан и сопро­вож­дав­шие его.

36. (36) Быва­ет, что звезды раз­бе­га­ют­ся в раз­ных направ­ле­ни­ях. Это все­гда пред­зна­ме­но­ва­ние, что с той сто­ро­ны неба, где это про­ис­хо­дит, под­ни­мут­ся сви­ре­пые вет­ры.

37. (37) 101У моря и у суши тоже есть свои звезды. Во вре­мя ноч­ной стра­жи в вой­сках я видел, как на кон­цах копий перед насы­пью свер­ка­ли огни в фор­ме звезд. На реях и дру­гих частях кораб­лей появ­ля­ют­ся ино­гда звезды, издаю­щие некий певу­чий звук и пере­ле­таю­щие с места на место напо­до­бие птиц. Эти звезды опас­ны, когда встре­ча­ют­ся пооди­ноч­ке: могут пото­пить суд­но, а попав на него сни­зу, могут зажечь киль. Если они появ­ля­ют­ся попар­но, то при­но­сят бла­го и пред­ве­ща­ют удач­ное пла­ва­ние. Сво­им появ­ле­ни­ем они, как гово­рят, обра­ща­ют в бег­ство ту [непар­ную] жесто­кую и опас­ную звезду. Ее про­зва­ли Еле­ной, а этим [па́рам звезд] по их свой­ствам дали име­на Пол­лук­са и Касто­ра. Их пла­ваю­щие по морю при­зы­ва­ют в каче­стве божеств-покро­ви­те­лей. Ино­гда в вечер­ние часы такие огни сия­ют вокруг голо­вы чело­ве­ка: это пред­ве­стие вели­ко­го. При­чи­на этих явле­ний непо­нят­на и скры­та в необъ­ят­но­сти при­ро­ды.

38. (38) 102Итак, о кос­мо­се как тако­вом и о звездах ска­за­но, теперь об осталь­ном досто­при­ме­ча­тель­ном в небе. Ибо наши пред­ки все то, что подоб­но пусто­те, но повсюду рас­про­стра­ня­ет дыха­ние жиз­ни, назва­ли небом: а по-дру­го­му это мож­но назвать возду­хом. Заме­чу, что едва ли не все соглас­ны, что в этой [нашей] под­лун­ной сфе­ре и в [реги­оне] намно­го ниже Луны бес­ко­неч­ность сти­хии небес­но­го возду­ха сли­ва­ет­ся с бес­ко­неч­но­стью испа­ре­ний Зем­ли (ter­re­ni ha­li­tus), и от это­го сме­ше­ния обо­их обла­стей мира (ut­ra­que sor­te) про­ис­хо­дят обла­ка, рас­ка­ты гро­ма и дру­гие гро­зо­вые явле­ния. Отсюда же град, иней, лив­ни, бури, вих­ри. Отсюда мно­же­ство бед для смерт­ных и борь­ба при­ро­ды с самой собой.

103Сила звезд подав­ля­ет стрем­ле­ние зем­ных вещей ввысь, но она же тянет к себе их, если они сами не под­ни­ма­ют­ся. Идут дожди, вста­ют тума­ны, реки высы­ха­ют, пада­ет град. Лучи све­тил обру­ши­ва­ют жар на Зем­лю и тол­ка­ют ее со всех сто­рон в центр⁷³. Отра­жа­ясь от Зем­ли, те же лучи уле­та­ют обрат­но и уно­сят с собой, что могут. Теп­лые испа­ре­ния пада­ют с неба и опять в небо воз­вра­ща­ют­ся. Вет­ры вры­ва­ют­ся порож­ни­ми, а уда­ля­ют­ся с добы­чей. Мно­же­ство живых существ втя­ги­ва­ют сво­им дыха­ни­ем воздух с высоты; он затем устрем­ля­ет­ся обрат­но и [тем самым] Зем­ля как бы изли­ва­ет жиз­нен­ное нача­ло в пустые небе­са (ut ina­ni cae­lo spi­ri­tum in­fun­dit).

104Так в лихо­рад­ке миро­во­го дви­же­ния воз­рас­та­ет раздор, ибо при­ро­да дви­жет­ся в про­ти­во­по­лож­ных направ­ле­ни­ях как бы рас­ка­чи­вае­мая ката­пуль­той. Борь­ба не может пре­рвать­ся, но похи­щен­ное [одной сти­хи­ей у дру­гой] вновь и вновь воз­вра­ща­ет­ся в преж­нее состо­я­ние, свиде­тель­ст­вуя о при­чи­нах вещей как об огром­ной око­ло­зем­ной сфе­ре, кото­рая под­час засло­ня­ет сво­и­ми туча­ми осталь­ное небо. Эта сфе­ра есть цар­ство вет­ров; здесь наи­бо­лее про­яв­ля­ет­ся их при­ро­да, а через нее весь­ма часто — и осталь­ные виды при­чин, ибо — как обыч­но пола­га­ют — их буй­ство вызы­ва­ет гро­мы и мол­нии, даже камен­ные дожди, если ветер уно­сит кам­ни с их мест. Есть и мно­го дру­гих подоб­но­го рода явле­ний. Поэто­му здесь же надо отме­тить ряд обсто­я­тельств.

39. (39) 105Сре­ди при­чин, опре­де­ля­ю­щих вре­ме­на года и дру­гие [око­ло­зем­ные] явле­ния, иные мож­но счи­тать вполне уста­нов­лен­ны­ми, дру­гие слу­чай­ны­ми либо же пока еще не поня­ты­ми рацио­наль­но. Ведь кто усо­мнит­ся, что лето и зима и вся­кие еже­год­ные пере­ме­ны про­из­во­дят­ся дви­же­ни­ем све­тил? Как о при­ро­де Солн­ца пра­виль­но пола­га­ют, что она уме­ря­ет коле­ба­ния пого­ды, так и каж­до­му дру­го­му све­ти­лу свой­ст­вен­на своя сила, пло­до­нос­ная сооб­раз­но ее при­ро­де: иные раз­ли­ва­ют вла­гу, про­из­во­дя­щую дождь, либо же про­из­во­дят иней, снег или замо­ра­жи­ва­ют воду в гра­ди­ны; дру­гие порож­да­ют ветер, теп­лоту, влаж­ные испа­ре­ния, сту­жу. И не сле­ду­ет оце­ни­вать [вели­чи­ну] све­тил толь­ко по тому, каки­ми они кажут­ся на вид: ведь Луна, [хотя кажет­ся боль­шой, на деле] мень­ше всех их, учи­ты­вая их без­мер­ную высоту.

106Итак, каж­дое небес­ное тело в сво­ем дви­же­нии рас­кры­ва­ет свою при­ро­ду. Осо­бен­но явно об этом свиде­тель­ст­ву­ет про­хож­де­ние Сатур­на по небу, [все­гда сопро­вож­дае­мое] дождя­ми. Но такая сила при­су­ща не толь­ко пла­не­там, напро­тив, она про­яв­ля­ет­ся так­же у мно­гих непо­движ­ных звезд вся­кий раз, когда к ним под­хо­дит пла­не­та или когда их воз­буж­да­ет напор лучей. Такое явле­ние отме­че­но для созвездия Свин­ки, кото­рое гре­ки за это его свой­ство про­зва­ли Гиа­да­ми⁷⁴. Дру­гие дей­ст­ву­ют и сами по себе в опре­де­лен­ное вре­мя: напри­мер, Коз­ля­та при сво­ем вос­хо­де⁷⁵. А звезда Арк­тур почти нико­гда не появ­ля­ет­ся без бури с гра­дом.

40. (40) 107Кто не зна­ет, что вос­ход Сири­у­са рас­па­ля­ет сол­неч­ный жар? Дей­ст­вия этой звезды ска­зы­ва­ют­ся на Зем­ле силь­ней­шим обра­зом: при ее вос­хо­де моря вски­па­ют, вина начи­на­ют бро­дить, сто­я­чие воды бур­лят. В Егип­те живет анти­ло­па, назы­вае­мая орикс, кото­рая при вос­хо­де этой звезды ста­но­вит­ся пря­мо про­тив нее и чиха­ет, пре­да­ва­ясь ее созер­ца­нию, как бы покло­ня­ет­ся ей. И еще несо­мнен­но, что соба­ки во все вре­мя, [пока Сири­ус на небе], наи­бо­лее под­вер­же­ны бешен­ству⁷⁶.

41. (41) 108Так­же и у отдель­ных участ­ков неко­то­рых созвездий есть своя сила. В осен­нее рав­но­ден­ст­вие и в зим­нее солн­це­сто­я­ние бури свиде­тель­ст­ву­ют нам о том, что Солн­це про­шло [через такой уча­сток]. Дело не толь­ко в лив­нях и бурях, но и во мно­гих наблюде­ни­ях над сель­ской жиз­нью и над живот­ны­ми: неко­то­рых из них сиде­ри­че­ские вли­я­ния воз­буж­да­ют, у дру­гих в опре­де­лен­ные момен­ты вызы­ва­ют рас­строй­ство кишеч­ни­ка, сосудов, голо­вы, пси­хи­ки. У мас­ли­ны, бело­го топо­ля и ивы в лет­нее солн­це­сто­я­ние свер­ты­ва­ют­ся листья. В самый день лет­не­го солн­це­сто­я­ния зацве­та­ет тра­ва пуле­ги­ум⁷⁷, кото­рую [соби­ра­ют и] сушат на кры­шах. 109Рас­прав­лен­ные листы пер­га­мен­та рвут­ся на вет­ру.

Но это все уди­ви­тель­но раз­ве лишь для того, кто не наблюдал повсе­днев­ных вещей: как тра­ва гелиотроп все­гда обра­ща­ет­ся вослед ухо­дя­ще­му Солн­цу⁷⁸ и во вся­кое вре­мя пово­ра­чи­ва­ет­ся вме­сте с ним, хотя бы оно и было скры­то обла­ка­ми. Или что тела уст­риц, пур­пур­ных ули­ток и все­воз­мож­ных мол­люс­ков под­чи­ня­ют­ся вла­сти Луны, воз­рас­тая и умень­ша­ясь вме­сте с ней. Сверх того при тща­тель­ных иссле­до­ва­ни­ях обна­ру­жи­лось, что у зем­ле­рой­ки чис­ло воло­кон пече­ни соот­вет­ст­ву­ет воз­рас­ту Луны и что такое мель­чай­шее живот­ное как мура­вей вос­при­ни­ма­ет вли­я­ние это­го све­ти­ла и в ново­лу­ние пере­ста­ет трудить­ся.

110Чело­ве­че­ское неведе­ние в этих вопро­сах тем постыд­нее, что вме­сте с фаза­ми Луны уси­ли­ва­ют­ся и осла­бе­ва­ют так­же болез­ни глаз. Это пока­за­но в осо­бен­но­сти на при­ме­ре неко­то­рых вьюч­ных живот­ных. Неко­то­рым уте­ше­ни­ем слу­жит раз­ве лишь [то дости­же­ние, что уда­лось] под­разде­лить обшир­ность небес­ных про­странств в их неиз­ме­ри­мой высо­те на 72 созвездия — обра­зы вещей или живот­ных. Меж­ду эти­ми-то обра­за­ми уче­ные (pe­ri­ti) и поде­ли­ли небо. В созвезди­ях они насчи­та­ли 1600 звезд. То есть не общим чис­лом, а чем-либо замет­ных по их дей­ст­ви­ям или внеш­не­му виду. Так, в хво­сте Тель­ца выде­ле­но семь звезд, наиме­но­ван­ных Пле­яда­ми, в его же лбу — Гиа­ды. За Боль­шой Мед­веди­цей идет созвездие Воло­па­са⁷⁹.

42. (42) 111Не ста­ну отри­цать, что слу­ча­ют­ся дожди и вет­ры так­же поми­мо ука­зан­ных при­чин. Ибо несо­мнен­но, что Зем­ля выды­ха­ет испа­ре­ния — влаж­ные, либо же дым­ные вслед­ст­вие паров; и что обла­ка рож­да­ют­ся бла­го­да­ря подъ­ему жид­ко­сти в небо или путем сжи­же­ния возду­ха в жид­кость. Плот­ность и телес­ность обла­ков с несо­мнен­но­стью дока­зы­ва­ет­ся рас­суж­де­ни­ем. Ибо они затме­ва­ют Солн­це, кото­рое вооб­ще-то видят даже ныряль­щи­ки, на какую бы глу­би­ну они ни погру­зи­лись.

43. (43) 112Таким обра­зом, нель­зя отри­цать и того, что на [эти плот­ные и телес­ные] обла­ка свер­ху могут падать звезд­ные огни. Это часто наблюда­ет­ся в ясную пого­ду. Конеч­но, при этом воздух сотря­са­ет­ся от уда­ра, подоб­но тому, как копья [в поле­те] дро­жат, изда­вая сви­стя­щий звук. Доле­тев же до обла­ка, [огонь] извле­ка­ет из паров свое­об­раз­ный звук напо­до­бие [шипе­ния] рас­ка­лен­но­го желе­за, когда его погру­жа­ют в воду, и про­из­во­дит дым­ный вихрь. Так рож­да­ют­ся гро­зы. И когда в обла­ке борют­ся ветер и испа­ре­ния, разда­ет­ся гром. Если огонь про­ры­ва­ет­ся нару­жу, свер­ка­ет мол­ния; или это зар­ни­ца — если огонь про­кла­ды­ва­ет себе более про­тя­жен­ный путь. Гром рас­ка­лы­ва­ет обла­ко, мол­нии и зар­ни­цы раз­ры­ва­ют. Гром воз­ни­ка­ет так­же от уда­ра падаю­щих на обла­ко огней, поэто­му ему пред­ше­ст­ву­ет свер­ка­ние огнен­ных тре­щин в обла­ках.

113Воз­мож­но и то, что гре­мит под­няв­ший­ся от Зем­ли и заклю­чен­ный внут­ри обла­ка воздух, когда на него давит сила звезд. Эта борь­ба в при­ро­де сопро­вож­да­ет­ся хрип­лы­ми зву­ка­ми, а когда воздух про­рвет­ся, слы­шен гро­хот, как буд­то лоп­нул наду­тый возду­хом пузырь. Воз­мож­но так­же, что содер­жа­щи­е­ся в обла­ке пары, како­вы бы они ни были, воз­го­ра­ют­ся от тре­ния при стре­ми­тель­ном дви­же­нии. Воз­мож­но, нако­нец, что соуда­ре­ние обла­ков, напо­до­бие двух кам­ней, выби­ва­ет огонь в виде свер­каю­щих мол­ний. Но все это про­ис­хо­дит слу­чай­ным обра­зом. Поэто­му-то мол­нии уда­ря­ют с такой пустой сви­ре­по­стью, не под­чи­ня­ясь ника­ко­му при­род­но­му зако­ну. Одни бьют в горы, дру­гие в море, и вооб­ще нано­сят вся­че­ские бес­смыс­лен­ные уда­ры. Одна­ко есть и мол­нии вещие, [посы­лае­мые] по опре­де­лен­ным при­чи­нам с неба, [каж­дая] от сво­ей звезды.

(44) 114Подоб­ным же обра­зом не буду отри­цать, что и вет­ры, луч­ше ска­зать: дуно­ве­ния могут [слу­чай­ным обра­зом] рож­дать­ся из пустын­но­го сухо­го дыха­ния Зем­ли, а могут и из возду­ха, испа­ря­е­мо­го вода­ми, кото­рый не успел сгу­стить­ся в туман или ску­чить­ся в обла­ка. Могут вет­ры воз­ник­нуть и под вли­я­ни­ем Солн­ца, пото­му что под вет­ром надо пони­мать не иное что как поток возду­ха; а воз­ни­ка­ют вет­ры по-раз­но­му. Ведь мы видим, что вет­ры исхо­дят и от рек, и от зали­вов, и от моря, хотя бы и в штиль. Есть и дру­гие, кото­рые назы­ва­ют аль­та­на­ми, они под­ни­ма­ют­ся с суши⁸⁰. Дую­щие с моря на сушу вет­ры назы­ва­ют «тро­пеи», если же они про­дол­жа­ют и далее дуть на суше, это «апо­геи»⁸¹.

44. 115Вет­ры порож­да­ют­ся так­же греб­не­вид­ны­ми вер­ши­на­ми гор­ных хреб­тов и изги­ба­ми долин, вогну­ты­ми впа­ди­на­ми уще­лий, кря­жа­ми с их изло­ман­ны­ми скло­на­ми. [Ибо все эти] неров­но­сти рас­се­ка­ют отра­жае­мый от них воздух, и это, кро­ме того, при­чи­на эха, кото­рое без кон­ца повто­ря­ет­ся и повто­ря­ет­ся во мно­гих [гор­ных] местах. 45. Так­же [вет­ры рож­да­ют­ся] и в пеще­рах. На Дал­ма­тин­ском бере­гу есть пеще­ра, пере­хо­дя­щая в про­пасть. Если бро­сить туда какой-нибудь лег­кий пред­мет, то хотя бы день был тихий, оттуда выле­тит буря напо­до­бие вих­ря. Место это назы­ва­ет­ся Сен­та. А в про­вин­ции Кире­на­и­ке есть некие ска­лы, посвя­щен­ные, как гово­рят, богу южно­го вет­ра. Счи­та­ет­ся кощун­ст­вом, если к ним при­кос­нет­ся чело­ве­че­ская рука: тот­час же с юга под­ни­ма­ет­ся пес­ча­ная буря. Даже во мно­гих домах есть сырые внут­ри и закры­тые от све­та сун­ду­ки, кото­рые таят в себе некие дуно­ве­ния. Это тоже не бес­при­чин­но.

(45) 116Одна­ко раз­ли­чать дуно­ве­ния и вет­ры весь­ма важ­но. Вет­ры устой­чи­вы, дуют посто­ян­но. Они про­ду­ва­ют не одну какую-то поло­су, но чув­ст­ву­ют­ся на обшир­ной мест­но­сти. [Имею в виду] не ауру, не бурю, но имен­но ветер как тако­вой, неда­ром он муж­ско­го рода. Вет­ры суть плод посто­ян­ных сотря­се­ний кос­мо­са и встреч­ных по отно­ше­нию к ним вли­я­ний звезд. Или же ветер мож­но отож­де­ст­вить с порож­даю­щим духом в самой при­ро­де вещей, блуж­даю­щим там и сям в неко­ей ее утро­бе. Либо вет­ры появ­ля­ют­ся из-за нерав­но­мер­но­сти вли­я­ний планет и из-за того, что воздух под­вер­жен дав­ле­нию лучей во мно­гих направ­ле­ни­ях. Лучи эти пада­ют или от ближ­них све­тил, или от отда­лен­ных, при­креп­лен­ных к небо­сво­ду звезд. Но ясно, что и вет­ры под­чи­ня­ют­ся зако­ну при­ро­ды — не то чтобы вовсе неве­до­мо­му, но пока еще не вполне про­яс­нен­но­му.

46. 117Более два­дца­ти гре­че­ских авто­ров преж­них вре­мен обна­ро­до­ва­ли свои наблюде­ния над вет­ра­ми. Меня потря­са­ет, что при сму­тах, царив­ших в мире и в государ­ствах — как бы его чле­нах, столь мно­го­чис­лен­ные мужи посвя­ти­ли себя таким труд­ным изыс­ка­ни­ям. В осо­бен­но­сти если учесть, что кру­гом их буше­ва­ли вой­ны, не было надеж­но­го при­ста­ни­ща, а поезд­кам очень часто пре­пят­ст­во­ва­ли пира­ты, эти вра­ги всех. И вот даже сего­дня каж­дый может узнать о сво­ей мест­но­сти боль­ше и точ­нее из запи­сок тех уче­ных, хотя бы они нико­гда не быва­ли в ней, чем из позна­ний ее нынеш­них уро­жен­цев. Сей­час, когда уста­нов­лен столь проч­ный мир, когда мы так счаст­ли­вы под вла­стью госуда­ря, столь заботя­ще­го­ся о про­цве­та­нии искусств и всех обла­стей жиз­ни, — несмот­ря на все это, мы не можем не толь­ко доба­вить каких-либо новых иссле­до­ва­ний к тому, что зна­ли древ­ние, но хотя бы осно­ва­тель­но усво­ить их зна­ния.

118По воле вели­кой судь­бы, сла­ва, кото­рую полу­ча­ли [те уче­ные], не была осо­бен­но боль­шой, пото­му что ее дели­ли на мно­гих, и по боль­шей части они вели свои иссле­до­ва­ния, не [наде­ясь на] иную награ­ду, кро­ме того, чтобы ока­зать­ся полез­ны­ми для потом­ков. Ибо уста­ре­ва­ют чело­ве­че­ские обы­чаи, но не пло­ды [иссле­до­ва­ний]. Море откры­то со всех сто­рон, и все его бере­га госте­при­им­но зовут при­ча­лить; огром­ное мно­же­ство людей пла­ва­ет по нему, но не ради иссле­до­ва­ний, а ради выго­ды. Чело­век, ум кото­ро­го ослеп­лен столь силь­ной стра­стью к нажи­ве, не ура­зу­ме­ет, что нау­ка может и ему само­му обес­пе­чить боль­ше без­опас­но­сти. Поэто­му, думая о тыся­чах и тыся­чах плы­ву­щих по мор­ским вол­нам, я поз­во­лю себе оста­но­вить­ся на вет­рах подроб­нее, чем это само по себе тре­бо­ва­лось бы от мое­го сочи­не­ния.

47. (46) 119Древ­ние насчи­ты­ва­ли толь­ко четы­ре вет­ра, по четы­рем же сто­ро­нам све­та, и Гомер — руко­вод­ст­ву­ясь шат­ки­ми, как мы сей­час смо­жем рас­судить, осно­ва­ни­я­ми — тоже не упо­ми­на­ет их боль­ше четы­рех⁸². После­дую­щая эпо­ха ока­за­лась, напро­тив, слиш­ком склон­ной к дроб­ле­нию, и было добав­ле­но еще восемь вет­ров: по паре поме­сти­ли меж­ду каж­ды­ми [пер­во­на­чаль­ны­ми] дву­мя. Позд­нее это мно­же­ство сокра­ти­ли и ста­ли добав­лять к крат­ко­му гоме­ров­ско­му набо­ру лишь четы­ре из это­го чрез­мер­но­го. Так полу­чи­лось по два вет­ра на каж­дую из четы­рех сто­рон све­та. С рав­но­ден­ст­вен­но­го восто­ка дует восточ­ный ветер (Sub­so­la­nus), назы­вае­мый гре­ка­ми «афе­лиот»; со сто­ро­ны вос­хо­да Солн­ца в день зим­не­го солн­це­во­рота — юго-восточ­ный (Vul­tur­nus), у гре­ков «эвр». С юга дует австр (Aus­ter). Со сто­ро­ны захо­да Солн­ца в день зим­не­го солн­це­во­рота — юго-запад­ный ветер (Af­ri­cus). По-гре­че­ски их зовут «нот» и «либа»⁸³. С рав­но­ден­ст­вен­но­го запа­да — теп­лый запад­ный ветер (Fa­vo­nius), от сол­неч­но­го захо­да в день лет­не­го солн­це­сто­я­ния — севе­ро-запад­ный (Co­rus), по-гре­че­ски это «зефир» и «аргест». С севе­ра — сеп­тен­три­он, а меж­ду ним и вос­хо­дом в день лет­не­го солн­це­сто­я­ния — севе­ро-восточ­ный (акви­лон, Aqui­lo), по-гре­че­ски: «апарк­тий» и «борей».

120В более дроб­ный пере­чень встав­ля­ют еще четы­ре: фра­кий­ский, дую­щий со сто­ро­ны меж­ду севе­ром и лет­ним захо­дом; кекий — меж­ду севе­ро-восто­ком и рав­но­ден­ст­вен­ным восто­ком; фини­кий, меж­ду зим­ним вос­хо­дом и югом; а так­же либо­нот — меж­ду либой и нотом, сред­ний меж­ду тем и дру­гим или состав­лен­ный из них, дую­щий со сто­ро­ны меж­ду югом и зим­ним захо­дом. И это еще не все. Ибо дру­гие авто­ры добав­ля­ют сверх того «мезес» меж­ду боре­ем и кеки­ем, а меж­ду эвром и нотом — «эвро­нот». Есть еще у каж­до­го наро­да зна­ко­мые имен­но ему вет­ры, не выхо­дя­щие за опре­де­лен­ные гра­ни­цы. Таков у афи­нян ски­ро­ний, несколь­ко откло­ня­ю­щий­ся от арге­ста и не извест­ный осталь­ной Гре­ции.

В неко­то­рых мест­но­стях к севе­ру [от Атти­ки] его назы­ва­ют олим­пи­ем, 121обыч­но же под име­на­ми ски­ро­ния и олим­пия пони­ма­ют тот же аргест. Кекий иные зовут гел­лес­понт­ским вет­ром, а вооб­ще в раз­ных местах [к пере­чис­лен­ным вет­рам] при­ла­га­ют раз­лич­ные назва­ния. Кро­ме того, в Нар­бонн­ской Гал­лии⁸⁴ самый зна­чи­тель­ный ветер — кир­кий. По силе он не усту­пит ника­ко­му дру­го­му и часто доле­та­ет до Остии, пря­мо [через] Лигу­рий­ское море. Одна­ко в дру­гих стра­нах о нем и не слы­ша­ли, боль­ше того, он не дохо­дит даже до Виен­ны, горо­да в той же Нар­бонн­ской Гал­лии: непо­да­ле­ку от Виен­ны невы­со­кие горы гасят этот столь силь­ный ветер. Отно­си­тель­но нота Фаби­ан отри­ца­ет⁸⁵, что этот ветер про­ни­ка­ет в Еги­пет. Здесь явно дей­ст­ву­ет закон при­ро­ды, дик­ту­ю­щий даже и вет­рам вре­ме­на и гра­ни­цы.

(47) 122Море для нави­га­ции откры­ва­ет­ся вес­ной. В ее нача­ле, когда Солн­це дости­га­ет 25-го гра­ду­са созвездия Водо­лея, восточ­ные вет­ры смяг­ча­ют суро­вость зим­не­го неба. Это [10 фев­ра­ля —] шестой день перед фев­раль­ски­ми ида­ми, к кото­ро­му при­уро­че­но [про­буж­де­ние] и про­чих вет­ров, о кото­рых я еще ска­жу; в висо­кос­ные годы [это про­буж­де­ние слу­ча­ет­ся рань­ше] одним днем, а потом опять обыч­ные сро­ки соблюда­ют­ся на сле­дую­щее четы­рех­ле­тие. Неко­то­рые назы­ва­ют запад­ный ветер, дую­щий с [21 фев­ра­ля —] вось­мо­го дня перед мар­тов­ски­ми кален­да­ми, ласточ­ки­ным вет­ром, пото­му что тогда начи­на­ют пока­зы­вать­ся ласточ­ки. Неко­то­рые назы­ва­ют этот ветер орни­ти­ем⁸⁶, пото­му что начи­ная с 60-го дня после зим­не­го солн­це­сто­я­ния он дует не пере­ста­вая девять дней, в тече­ние кото­рых и при­ле­та­ют пти­цы.

123Запад­но­му вет­ру про­ти­во­по­ло­жен так назы­вае­мый суб­со­ля­нус — восточ­ный. Он начи­на­ет­ся [10 мая —] в шестой день перед май­ски­ми ида­ми, с вос­хо­да Пле­яд — это тоже 25-й гра­дус, но созвездия Тель­ца; после же май­ских ид пре­об­ла­да­ет нот — ветер, кото­ро­му про­ти­во­по­ло­жен север­ный. А в самую жар­кую пору лета, когда Солн­це всту­па­ет в пер­вый гра­дус Льва, вос­хо­дит Сири­ус. Это [20 июля,] пят­на­дца­тый день перед авгу­стов­ски­ми кален­да­ми. За восемь дней до вос­хо­да Сири­у­са начи­на­ют­ся севе­ро-восточ­ные вет­ры, так назы­вае­мые пред­вест­ни­ки.

124Два дня спу­стя после вос­хо­да Сири­у­са те же вет­ры — теперь назы­вае­мые эте­сий­ски­ми⁸⁷ — опять под­ни­ма­ют­ся и с еще боль­шим посто­ян­ст­вом дуют в тече­ние самых жар­ких лет­них дней. Но они ста­но­вят­ся мяг­че, пред­по­ло­жи­тель­но под дей­ст­ви­ем сол­неч­но­го жара, кото­рое удва­и­ва­ет­ся вли­я­ни­ем звезды. Нет дру­гих вет­ров, кото­рые были бы посто­ян­нее, чем эти. Они часто вновь сме­ня­ют­ся южны­ми вет­ра­ми, гос­под­ст­ву­ю­щи­ми вплоть до вос­хо­да Арк­ту­ра в 11-й день перед осен­ним рав­но­ден­ст­ви­ем.

После это­го под­ни­ма­ет­ся севе­ро-запад­ный ветер. Он гос­под­ст­ву­ет осе­нью; ему про­ти­во­по­ло­жен юго-восточ­ный (вуль­турн). 125При­бли­зи­тель­но через 44 дня после осен­не­го рав­но­ден­ст­вия начи­на­ет­ся зим­ний заход Пле­яд, обыч­но сов­па­даю­щий с [13 нояб­ря —] третьим днем перед ноябрь­ски­ми ида­ми. Это вре­мя зим­не­го севе­ро-восточ­но­го вет­ра — совсем не тако­го, как лет­ний севе­ро-восточ­ный ветер. Про­ти­во­по­ло­жен севе­ро-восточ­но­му «афри­кус», юго-запад­ный. А за семь дней до зим­не­го солн­це­сто­я­ния и в тече­ние столь­ких же дней после него море успо­ка­и­ва­ет­ся — зимо­род­ки долж­ны успеть отло­жить яйца, поче­му эти дни и зовут­ся зимо­род­ко­вы­ми. Про­чее вре­мя зимы вет­ре­ное и суро­вое. Впро­чем, и сви­ре­пость бурь не пре­се­ка­ет море­пла­ва­ние. Рань­ше из-за пира­тов при­хо­ди­лось изби­рать для путе­ше­ст­вий зим­нее вре­мя, то есть избе­гая смер­тель­ной опас­но­сти, бро­сать­ся пря­мо в объ­я­тия смер­ти; теперь к тому же выбо­ру при­нуж­да­ет алч­ность.

(48) 126Из вет­ров самые холод­ные — те, о кото­рых мы уже гово­ри­ли как о дую­щих с севе­ра. Таков же сосед­ний с ними севе­ро-запад­ный ветер. Все они подав­ля­ют осталь­ные вет­ры и раз­го­ня­ют тучи. Влаж­ны­ми в Ита­лии явля­ют­ся юго-запад­ный и осо­бен­но южный вет­ры. Кекий, как рас­ска­зы­ва­ют, при­но­сит тучи так­же и в Понт. Севе­ро-восточ­ный и юго-восточ­ный вет­ры сухие, кро­ме тех дней, когда они начи­на­ют зати­хать. Снег при­но­сят севе­ро-восточ­ный и север­ный, град — север­ный и севе­ро-запад­ный. Южный ветер горяч, юго-восточ­ный и запад­ный уме­рен­но теп­лые и по срав­не­нию с восточ­ным более сухие. В целом же все вет­ры с севе­ра и запа­да более сухие, чем с юга и восто­ка.

127Самый же здо­ро­вый из вет­ров севе­ро-восточ­ный. Южный ветер вреден, осо­бен­но когда он сухой; быть может, это пото­му, что когда он влаж­ный, то и более про­хлад­ный. Счи­та­ет­ся, что когда он дует, то живот­ные теря­ют аппе­тит. Эте­сий­ские вет­ры обыч­но сти­ха­ют ночью, а под­ни­ма­ют­ся они в третьем днев­ном часу, [счи­тая от вос­хо­да Солн­ца]. В Испа­нии и в Азии⁸⁸ они дуют с восто­ка, на Пон­те — с севе­ро-восто­ка, в осталь­ных стра­нах с юга. Дуют они ино­гда и со сто­ро­ны захо­да Солн­ца в зим­нее солн­це­сто­я­ние, тогда их назы­ва­ют орни­ти­я­ми, но в этом слу­чае они сла­бее и длят­ся лишь несколь­ко дней. Есть два вет­ра, меня­ю­щие свою при­ро­ду в зави­си­мо­сти от места: в Афри­ке южный ветер тих и спо­ко­ен, а севе­ро-восточ­ный при­но­сит тучи.

128Каж­дый ветер по боль­шей части дует, когда при­хо­дит его черед, либо же начи­на­ет­ся с пре­кра­ще­ни­ем про­ти­во­по­лож­но­го вет­ра. Когда вет­ры [пра­виль­ным обра­зом] череду­ют­ся, то это про­ис­хо­дит сле­ва напра­во, как Солн­це ходит по небу (a lae­vo la­te­re in dextrum, ut sol, am­biunt). Каков будет порядок их чере­до­ва­ния на целый месяц, это опре­де­ля­ет­ся в основ­ном в чет­вер­тый день новой Луны. При одном и том же вет­ре корабль может дви­гать­ся как в одном, так и в про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­нии, в зави­си­мо­сти от уста­нов­ки сна­стей; в осо­бен­но­сти ночью быва­ет, что суда, отплыв­шие [из гава­ни] в раз­ные сто­ро­ны, вдруг встре­ча­ют­ся. Австр под­ни­ма­ет более силь­ные вол­ны, чем акви­лон, пото­му что дует с низ­ких широт, где [уро­вень] моря ниже, а акви­лон — с высо­ких широт.

129Южный ветер силь­нее по ночам, а севе­ро-восточ­ный днем. Восточ­ные вет­ры дуют доль­ше, чем север­ные. Север­ные вет­ры обыч­но пре­кра­ща­ют­ся после того, как дули нечет­ное чис­ло дней. Сход­ная [зако­но­мер­ность] оправ­ды­ва­ет­ся и во мно­гих дру­гих обла­стях наблюде­ний над при­ро­дой, поэто­му нечет­ное чис­ло рас­смат­ри­ва­ют как соот­вет­ст­ву­ю­щее муж­ско­му нача­лу. Солн­це уве­ли­чи­ва­ет и умень­ша­ет силу вет­ра: уве­ли­чи­ва­ет, когда вос­хо­дит или захо­дит, умень­ша­ет летом в полу­ден­ное вре­мя. Поэто­му око­ло полу­дня или полу­но­чи вет­ры сти­ха­ют, осла­бе­вая от чрез­мер­но­го жара или холо­да. Вет­ры смяг­ча­ют­ся и дождя­ми; когда тучи рас­се­и­ва­ют­ся и откры­ва­ют чистое небо, надо ждать самых силь­ных вет­ров.

130Одна­ко Евдокс пола­га­ет⁸⁹, что не толь­ко вет­ры, но и боль­шая часть дру­гих воз­му­ще­ний в атмо­сфе­ре с регу­ляр­но­стью повто­ря­ет­ся в ходе четы­рех­лет­них цик­лов (пред­по­чтем при­дер­жи­вать­ся мини­маль­но­го цик­ла), при­чем нача­ло каж­до­го тако­го цик­ла при­хо­дит­ся на висо­кос­ный год, на дни появ­ле­ния Сири­у­са. Так обсто­ит с вет­ра­ми, пови­ну­ю­щи­ми­ся обще­му поряд­ку.

48. (49) 131Теперь о вет­рах вне­зап­ных. Они воз­ни­ка­ют, как было ска­за­но [в § 111], из испа­ре­ний Зем­ли и под­ни­ма­ясь, затем сно­ва на нее же пада­ют, оде­вая ее покро­вом обла­ков; встре­ча­ют­ся же во мно­же­стве видов. По сути это бро­дя­ги сре­ди вет­ров. Они напо­до­бие стре­ми­тель­ных уда­ров сотря­са­ют воздух и соглас­но уже изло­жен­но­му⁹⁰ мне­нию неко­то­рых [уче­ных], рож­да­ют гро­мы и мол­нии. Если они раз­ры­ва­ют сухое обла­ко попе­рек, обру­шив­шись на него всем сво­им тяж­ким весом и неудер­жи­мо, они про­из­во­дят бурю, кото­рую гре­ки назы­ва­ют «экне­фи­ас». Если же они про­рвут обла­ко со сто­ро­ны его вогну­то­сти, как бы свер­ля в нем узкое отвер­стие, обра­зу­ет­ся вихрь без огня, то есть без мол­нии, назы­вае­мый смер­чем — ины­ми сло­ва­ми, кру­тя­щий­ся «экне­фи­ас».

132Он при­но­сит с собой на Зем­лю нечто тоже кру­тя­ще­е­ся и вра­щаю­ще­е­ся, ото­рван­ное им от застыв­ше­го обла­ка, весом это­го [облом­ка] уси­ли­ва­ет свою стре­ми­тель­ность и пере­ле­та­ет с места на место с голо­во­кру­жи­тель­ной ско­ро­стью (ra­pi­de ver­ti­gi­ne). В осо­бен­но­сти это беда для море­пла­ва­те­лей, пото­му что он не толь­ко лома­ет кора­бель­ные реи, но может пере­ко­сить и раз­ло­мать и само суд­но. Отча­сти помочь здесь уда­ет­ся, раз­лив перед надви­гаю­щим­ся смер­чем уксус — веще­ство с чрез­вы­чай­но холод­ной при­ро­дой. Если же смерч отбро­шен меха­ни­че­ским пре­пят­ст­ви­ем, он под­хва­ты­ва­ет все захва­чен­ное им и взме­та­ет к небу, заса­сы­вая [свою добы­чу] ввысь.

(50) 133Если [вне­зап­ный ветер] с гро­хотом вырвет­ся из вогну­той тучи через более широ­кое отвер­стие — но менее широ­кое, чем про­де­лы­ва­ет буря — это ура­ган; он все сме­та­ет на сво­ем пути. Когда он пыла­ет и бушу­ет пла­ме­нем, его назы­ва­ют «пре­стер»⁹¹; все, с чем он сопри­ка­са­ет­ся, он зажи­га­ет и опро­киды­ва­ет. 49. Что каса­ет­ся смер­ча, он не встре­ча­ет­ся при севе­ро-восточ­ном вет­ре, рав­но как «экне­фи­ас» — при сне­го­пад­ном или когда снег уже лежит. Мол­ния отли­ча­ет­ся от «пре­сте­ра», как пла­мя от огня: она обра­зу­ет­ся, если «экне­фи­ас» одно­вре­мен­но раз­ры­ва­ет тучу, зажи­га­ет ее и сам содер­жит в себе огонь. 134Пре­стер широ­ко раз­ли­ва­ет­ся с пото­ка­ми возду­ха, а мол­ния при уда­ре сосре­дото­чи­ва­ет­ся воеди­но.

Тор­на­до отли­ча­ет­ся от смер­ча тем, что воз­вра­ща­ет­ся на то же место, а [по зву­ку] — как скре­жет от гро­хота. Буря отли­ча­ет­ся от них обо­их сво­им рас­про­стра­не­ни­ем в шири­ну и тем, что она ско­рее рас­се­и­ва­ет обла­ка, чем раз­ры­ва­ет их. Еще быва­ет страш­ная для моря­ков мгла в фор­ме чудо­ви­ща в туче. Так назы­вае­мая колон­на⁹² — сгу­щен­ная и плот­ная вла­га в виде само­под­дер­жи­вае­мо­го [стол­ба]. К этой же кате­го­рии явле­ний отно­сят­ся свер­ты­ваю­щи­е­ся в труб­ку обла­ка, кото­рые втя­ги­ва­ют в себя воду.

50. (51) 135Мол­нии ред­ки зимой и летом по про­ти­во­по­лож­ной при­чине. Ибо зимой воздух сгу­ща­ет­ся, так как облач­ный покров гуще и все выды­ха­ние Зем­ли жест­кое и холод­ное, оно уга­ша­ет любые полу­чае­мые ею огнен­ные испа­ре­ния. Поэто­му в Ски­фии и зем­лях око­ло нее мало мол­ний. Но и наобо­рот: Еги­пет защи­щен от мол­ний чрез­мер­ным жаром. Там горя­чие и сухие выдо­хи Зем­ли очень ред­ко сгу­ща­ют­ся в обла­ка, раз­ве что в весь­ма тон­кие.

136Вес­ной же и осе­нью мол­нии быва­ют чаще, посколь­ку в эти вре­ме­на года при­чи­ны, дей­ст­ву­ю­щие зимой и летом, как бы соче­та­ют­ся⁹³. В Ита­лии они часты, так как более мяг­кая зима и облач­ное лето дела­ют воздух более подвиж­ным: все­гда, мож­но ска­зать, либо вес­на, либо осень. Есть в Ита­лии так­же вытя­ну­тые с севе­ра на юг обла­сти, напри­мер, поло­са Лати­ум — Кам­па­ния, где мол­нии быва­ют и в зим­ние и в лет­ние меся­цы. Ни в каких дру­гих местах это­го нет.

51. (52) 137Раз­ли­ча­ют несколь­ко родов мол­ний. Есть «сухие»: они не под­жи­га­ют, но [упав], рас­сы­па­ют­ся. Есть «дым­ные»⁹⁴: они тоже не жгут, но обуг­ли­ва­ют. Тре­тий род, так назы­вае­мые «ясные», самые уди­ви­тель­ные: они вытя­ги­ва­ют жид­кость из бочек, не нару­шая их кры­шек и не остав­ляя от себя более ника­ко­го следа. Они же пла­вят золо­то, медь и сереб­ро в кожа­ных меш­ках, нисколь­ко не зажи­гая само­го меш­ка и даже не рас­то­пив вос­ко­вой печа­ти. Был слу­чай, когда мол­ния уда­ри­ла в бере­мен­ную жен­щи­ну (это была знат­ная рим­лян­ка по име­ни Мар­ция). Ребе­нок у нее в утро­бе погиб, а сама она в осталь­ном не постра­да­ла. Сре­ди необык­но­вен­ных явле­ний, кото­ры­ми озна­ме­но­вал­ся пери­од заго­во­ра Кати­ли­ны, было и такое: деку­ри­о­на из муни­ци­пии горо­да Пом­пеи, М. Герен­ния, в без­об­лач­ный день пора­зи­ла мол­ния.

52. (53) 138Соглас­но свя­щен­ным кни­гам этрус­ков, есть девять богов, кото­рые посы­ла­ют мол­нии, мол­ний же име­ет­ся 11 родов, ибо Юпи­тер посы­ла­ет три рода мол­ний. В рим­ской [тра­ди­ции] из всех этих родов мол­ний сохра­ни­лось толь­ко два: днев­ные мол­нии, свя­зы­вае­мые с Юпи­те­ром, и ноч­ные, при­пи­сы­вае­мые Сум­ма­ну⁹⁵ и конеч­но, более ред­кие, пото­му что небо ночью холод­нее. Этрус­ки пола­га­ют, что есть так­же «ниж­ние» мол­нии, бью­щие из-под Зем­ли, и они осо­бен­но сви­ре­пы и ужас­ны в глухую зим­нюю пору. Пото­му что они счи­та­ют, что при­ро­да все­го зем­но­го — не обще­го [зем­но­му с небес­ным] и не при­хо­дя­ще­го от звезд — близ­ка к [чело­ве­че­ской и] без­удерж­на. Это явно дока­зы­ва­ет­ся тем, что все падаю­щее с неба, кото­рое над нами, пада­ет наклон­но, в то вре­мя как «зем­ное» нано­сит отвес­ные уда­ры.

139[Мол­нии], кото­рые пада­ют из близ­ле­жа­щей мате­рии⁹⁶, мыс­лят­ся при этом как зем­ные, посколь­ку будучи отра­жен­ны­ми, они не остав­ля­ют ника­ко­го следа. Одна­ко это дока­зы­ва­ет толь­ко пер­пен­ди­ку­ляр­ное направ­ле­ние уда­ра, а не его под­зем­ное [про­ис­хож­де­ние]. Те, кто глуб­же вни­ка­ют в вопрос, дума­ют, что эти мол­нии при­хо­дят с Сатур­но­вой звезды, а сжи­гаю­щие — с Мар­со­вой, как та, кото­рая [вызва­ла пожар], цели­ком сжег­ший Воль­си­нии, самый бога­тый из этрус­ских горо­дов. Так назы­вае­мые семей­ные мол­нии пред­ска­зы­ва­ют судь­бу чело­ве­ка на всю его жизнь — это пер­вые мол­нии, кото­рые пада­ют [побли­зо­сти от него,] когда он толь­ко что обза­вел­ся семьей. Впро­чем, пред­по­ла­га­ет­ся, что собы­тия част­ной жиз­ни по этим мол­ни­ям мож­но пред­ска­зы­вать не более чем на десять лет впе­ред. Исклю­че­ние состав­ля­ют те мол­нии, кото­рые пада­ют в самый день пер­во­го бра­ко­со­че­та­ния или в дни рож­де­ния. То, что каса­ет­ся пуб­лич­ной дея­тель­но­сти чело­ве­ка, мож­но [по тем же мол­ни­ям] пред­ска­зать не более чем на трид­цать лет, за исклю­че­ни­ем собы­тий, свя­зан­ных с осно­ва­ни­ем горо­дов.

53. (54) 140В анна­лах сохра­ня­ет­ся память о том, как уда­ва­лось с помо­щью опре­де­лен­ных обрядов и закли­на­ний заста­вить небо послать мол­нию, или же вымо­лить ее. Древ­ние этрус­ские пре­да­ния гла­сят, что таким обра­зом царь Пор­сен­на вымо­лил мол­нию, чтобы она пора­зи­ла чудо­ви­ще по име­ни Воль­та, кото­рое опу­сто­ши­ло окрест­но­сти Воль­си­ний и под­сту­пи­ло уже к само­му горо­ду. Ранее Пор­сен­ны мол­нии часто вызы­вал Нума Пом­пи­лий, как сооб­ща­ет в пер­вой кни­ге сво­их «Анна­лов» Л. Писон, весь­ма солид­ный автор. Тулл Гости­лий под­ра­жал Нуме, но не соблюл риту­а­ла и был пора­жен мол­нией. И у нас есть свя­щен­ные рощи, алта­ри и обряды, [свя­зан­ные с мол­ни­я­ми], в том чис­ле посвя­щен­ные Юпи­те­ру — Хра­ни­те­лю, Гро­мо­верж­цу и Победо­нос­цу. Юпи­те­ра при­зы­ваем так­же и как Мол­ниеда­ри­те­ля⁹⁷.

141По это­му жиз­нен­но важ­но­му вопро­су есть раз­лич­ные мне­ния, у каж­до­го в соот­вет­ст­вии с его харак­те­ром. Дерз­кий верит, что может повеле­вать при­ро­дой; несмыс­лен­ный будет отри­цать, что при­но­ше­ния [богам] могут при­не­сти уда­чу. Меж­ду тем нау­ка с помо­щью бес­чис­лен­ных наблюде­ний из обла­сти как пуб­лич­ной, так и част­ной жиз­ни так дале­ко про­дви­ну­лась уже в истол­ко­ва­нии мол­ний, что может пред­ска­зы­вать, в какой точ­но день мол­ния упа­дет и убьет ли кого, или ско­рее откро­ет новые пути судь­бы, кото­рые пока таят­ся от нас. Поэто­му пусть все это оста­ет­ся, как угод­но при­ро­де вещей, точ­ным или сомни­тель­ным, дока­зан­ным или с него­до­ва­ни­ем отверг­ну­тым, мы же не опу­стим в этих сюже­тах ниче­го, что достой­но быть упо­мя­ну­тым.

54. (55) 142Несо­мнен­но (и не уди­ви­тель­но, ибо свет быст­рее зву­ка), что мол­ния замет­на рань­ше, чем слы­шен гром, когда и та и дру­гой воз­ни­ка­ют одно­вре­мен­но. Что каса­ет­ся зву­ка мол­нии и ее меха­ни­че­ско­го уда­ра, они сов­па­да­ют бла­го­да­ря гар­мо­ни­зи­ру­ю­ще­му дей­ст­вию при­ро­ды, хотя звук про­ис­те­ка­ет бла­го­да­ря испус­ка­нию мол­нии, а не ее уда­ру. Боль­ше того, поток возду­ха [от мол­нии] дви­жет­ся быст­рее самой мол­нии, и поэто­му сотря­се­ние возду­ха и дуно­ве­ние пред­ше­ст­ву­ют уда­ру. Того же, кто увидел мол­нию или услы­шал гром, мол­ния уже не кос­нет­ся. Мол­нии с левой сто­ро­ны оце­ни­ва­ют­ся как бла­го­при­ят­ные, пото­му что вос­ход лежит на левой сто­роне неба, [если сто­ять лицом к югу]. Обра­ща­ют вни­ма­ние не столь­ко на их при­ход, сколь­ко на их уход: воз­го­рит­ся ли от уда­ра огонь, вер­нет­ся ли к [постра­дав­ше­му от мол­нии] дыха­ние после уда­ра или после того, как погаснет огонь.

143Этрус­ки для наблюде­ний над мол­ни­я­ми разде­ли­ли небо на 16 частей: [сна­ча­ла на четы­ре круп­ных], пер­вая от севе­ра до рав­но­ден­ст­вен­но­го вос­хо­да, вто­рая до юга, третья до рав­но­ден­ст­вен­но­го захо­да, чет­вер­тая же зани­ма­ет осталь­ной про­ме­жу­ток от запа­да до севе­ра. Эти части сно­ва разде­ли­ли каж­дую на четы­ре и из полу­чен­ных восемь с восто­ка назва­ли левы­ми, столь­ко же с про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­ны пра­вы­ми. Самые жесто­кие [пред­ска­за­ния свя­зы­ва­ют­ся с мол­ни­я­ми в частях], тяну­щих­ся от запа­да к севе­ру. При этом весь­ма важ­но и то, откуда при­хо­дят мол­нии, и то, куда они ухо­дят. Луч­ше все­го, если воз­вра­ща­ют­ся на восток.

144При­хо­дя­щие из пер­вой части неба и ухо­дя­щие туда же мол­нии пред­воз­ве­ща­ют необык­но­вен­ную уда­чу. Из исто­рии мы зна­ем, что такое пред­ве­ща­ние было посла­но дик­та­то­ру Сул­ле. Дру­гие мол­нии из той же части неба менее бла­го­при­ят­ны или даже зло­ве­щи. Пред­ве­ща­ния, выво­ди­мые из неко­то­рых мол­ний, счи­та­ет­ся небла­го­че­сти­вым огла­шать или слу­шать, кро­ме тех слу­ча­ев, когда они обра­ще­ны к гостю или к роди­те­лям. Вели­кая тще­та всех этих наблюде­ний рас­кры­лась, когда при кон­су­ле Скав­ре⁹⁸, кото­рый вско­ре стал гла­вой сена­та, мол­ния попа­ла в храм Юно­ны в Риме.

145Мол­ния без гро­ма чаще встре­ча­ет­ся ночью, чем днем. Чело­век — един­ст­вен­ное живот­ное, кото­ро­го удар мол­нии не все­гда уби­ва­ет. Про­чих он уби­ва­ет на месте. Ему явно при­ро­да возда­ет этим честь, [кото­рой лише­ны] мно­гие живот­ные, силой его пре­вос­хо­дя­щие. Все живот­ные, пора­жен­ные мол­нией, пада­ют в сто­ро­ну, про­ти­во­по­лож­ную уда­ру. Чело­ве­ка же мол­ния уби­ва­ет толь­ко в том слу­чае, если он [таким обра­зом] повер­нет­ся под дей­ст­ви­ем уда­ра. Пора­жен­ный уда­ром свер­ху, он оседа­ет. Если мол­ния уби­ла чело­ве­ка во вре­мя бодр­ст­во­ва­ния, труп нахо­дят с закры­ты­ми гла­за­ми, а если во вре­мя сна — с откры­ты­ми. Чело­ве­ка, погиб­ше­го таким обра­зом, рели­гия не поз­во­ля­ет кре­ми­ро­вать, но тре­бу­ет, чтобы его пре­да­ли зем­ле. Ни одно­го живот­но­го мол­ния не вос­пла­ме­ня­ет, толь­ко если попа­дет уже в труп. Раны от мол­ний холод­нее осталь­но­го тела.

55. (56) 146Толь­ко в лав­ро­вые дере­вья — из всех порож­де­ний зем­ли — мол­ния нико­гда не бьет. В зем­лю она про­ни­ка­ет на глу­би­ну не более пяти футов. Поэто­му кто боит­ся мол­ний, пола­га­ют наи­бо­лее без­опас­ны­ми пеще­ры боль­шей глу­би­ны или палат­ки из шкур зве­рей — так назы­вае­мых тюле­ней, пото­му что из всех мор­ских зве­рей мол­ния не бьет толь­ко в тюле­ня⁹⁹, подоб­но тому как из птиц она не пора­жа­ет толь­ко орла, кото­ро­го за это и изо­бра­жа­ют дер­жа­щим в ког­тях мол­нии. В Ита­лии меж­ду Тарра­ки­ной и хра­мом Феро­нии¹⁰⁰ во вре­мя граж­дан­ской вой­ны во вре­ме­на Юлия Цеза­ря пере­ста­ли стро­ить баш­ни, пото­му что мол­нии сра­зу же все их раз­ру­ша­ли.

56. (57) 147Сверх ска­зан­но­го, в ниж­нем небе, как свиде­тель­ст­ву­ют архи­вы, [отме­ча­лось сле­дую­щее]. В кон­суль­ство М. Аки­лия и Г. Пор­ция¹⁰¹ шел дождь из моло­ка и кро­ви, что часто быва­ло и в дру­гое вре­мя; из кус­ков мяса — в кон­суль­ство П. Волум­ния и Сер­вия Суль­пи­ция¹⁰². Остав­ше­е­ся от это­го мяса, после того как им пожи­ви­лись хищ­ные пти­цы, не проту­ха­ло. В Лука­нии про­шел дождь из кус­ков желе­за и гаруспи­ки пред­ска­зы­ва­ли раны от воздуш­ных стрел. Это было за год до того, как М. Красс был убит пар­фя­на­ми¹⁰³ и вме­сте с ним погиб мно­го­чис­лен­ный лукан­ский отряд. При кон­су­лах Л. Пав­ле и Г. Мар­цел­ле¹⁰⁴ про­шел дождь ком­ка­ми шер­сти воз­ле укреп­ле­ний в Комп­се, око­ло кото­рых год спу­стя был убит Т. Анний Милон¹⁰⁵.

57. (58) 148Извест­но, что бря­ца­ние ору­жия и звук тру­бы были слыш­ны с неба во вре­мя ким­вр­ских войн, [но] мно­го­крат­но и до того, и после. А в третье кон­суль­ство Мария жите­ли Аме­рии и Туде­ра¹⁰⁶ виде­ли небес­ные воин­ства с восто­ка и запа­да, сошед­ши­е­ся в сра­же­нии, и при­шед­шие с запа­да были раз­би­ты. Быва­ло, что огонь охва­ты­вал тучи и само небо пыла­ло — но это уже совсем не уди­ви­тель­но, и это неред­ко виде­ли.

58. (59) 149Гре­ки про­слав­ля­ют Ана­к­са­го­ра Кла­зо­мен­ско­го, во вто­рой год 78-ой олим­пи­а­ды пред­ска­зав­ше­го, бла­го­да­ря сво­е­му зна­нию аст­ро­но­ми­че­ской лите­ра­ту­ры¹⁰⁷, в какие дни с Солн­ца упа­дет камень. Это и про­изо­шло средь бела дня в той части Фра­кии, что лежит при Козьей реке¹⁰⁸. Камень этот пока­зы­ва­ют еще и сей­час, он корич­не­вый, вели­чи­ной с воз. Ноча­ми тогда на небе пыла­ла коме­та. Если кто верит, что паде­ние кам­ня было пред­ска­за­но, пусть так­же при­зна­ет, что про­зор­ли­вость Ана­к­са­го­ра про­из­ве­ла и еще боль­шее чудо: раз­ру­ши­ла наше пони­ма­ние при­ро­ды вещей и все пере­ме­ша­ла. Надо верить, что то ли Солн­це есть камень, то ли в нем содер­жал­ся камень. 150Одна­ко что кам­ни часто пада­ют с неба, в том нет сомне­ния.

В Абидос­ском гим­на­сии еще и сего­дня по этой при­чине почи­та­ют какой-то каме­шек, о кото­ром тот же Ана­к­са­гор, как пере­да­ют, пред­ска­зал, что он упа­дет посреди стра­ны. Покло­ня­ют­ся кам­ню и в Кас­сан­дрии, назы­вае­мой по этой при­чине так­же Поти­де­ей¹⁰⁹. В зем­ле вокон­тий­цев¹¹⁰ я сам видел камень, кото­рый неза­дол­го до того [упал там с неба].

59. (60) То, что мы назы­ваем раду­гой, есть явле­ние частое и поэто­му не чудо и не пред­ве­ща­ние. Ведь даже ни дождей, ни ясных дней они надеж­но не пред­ве­ща­ют. Оче­вид­но, что [при раду­ге] обла­ка вогну­той фор­мы впус­ка­ют сол­неч­ный луч и оттал­ки­ва­ют его рез­ко обрат­но к Солн­цу, пре­лом­ляя. А раз­но­об­ра­зие цве­тов — это смесь [вли­я­ний] обла­ков, возду­ха и огня. Они опре­де­лен­но встре­ча­ют­ся толь­ко в сто­роне, про­ти­во­по­лож­ной Солн­цу, и у них нико­гда нет дру­гой фор­мы, кро­ме полу­круг­лой; ночью их не быва­ет, хотя Ари­сто­тель и утвер­ждал, что быва­ют ино­гда, толь­ко в 14-й день лун­но­го меся­ца¹¹¹.

151Зимой раду­га быва­ет в основ­ном тогда, когда дни убы­ва­ют после осен­не­го рав­но­ден­ст­вия. Когда день сно­ва при­бы­ва­ет после весен­не­го рав­но­ден­ст­вия, радуг не быва­ет, как и в даль­ней­шие самые дол­гие дни бли­же к лет­не­му солн­це­сто­я­нию. Зато в самые корот­кие дни око­ло зим­не­го солн­це­сто­я­ния раду­га встре­ча­ет­ся часто. Когда Солн­це сто­ит низ­ко, раду­ги высо­кие, а при высо­ком Солн­це раду­ги низ­кие. На восто­ке или на запа­де они тоже мало под­ни­ма­ют­ся в выши­ну, зато рас­про­стра­ня­ют­ся в шири­ну. В пол­день они узкие, но дуга их зани­ма­ет боль­шое про­стран­ство. В лет­ний пол­день их не вид­но, а после осен­не­го рав­но­ден­ст­вия — в любой час. Нико­гда их не быва­ет боль­ше двух.

(61) 152Осталь­ные явле­ния сход­ной при­ро­ды не пред­став­ля­ют, как я пола­гаю, для боль­шин­ства осо­бых зага­док. 60. Град рож­да­ет­ся из замерз­ше­го дождя, снег — тоже из дождя, но более мяг­ко сгу­стив­ше­го­ся; иней — из под­мерз­шей росы. Зимой пада­ет снег, а не град. Гра­ди­ны же как тако­вые чаще пада­ют днем, неже­ли ночью, и тают гораздо быст­рее, чем снег. Тума­ны не свой­ст­вен­ны ни лету, ни самым силь­ным холо­дам. Роса не пада­ет ни при моро­зе, ни в жару, ни при вет­рах, а толь­ко в тихие ночи. Жид­кость при замер­за­нии умень­ша­ет­ся в объ­е­ме. Когда лед рас­та­ет, объ­ем [полу­чив­шей­ся воды] ока­зы­ва­ет­ся не тот, что был¹¹². 61. В обла­ках мож­но заме­тить раз­лич­ные оттен­ки цве­тов и фигу­ры, кото­рые [меня­ют­ся] смот­ря по тому, одер­жит ли верх при­ме­шан­ный к вла­ге огонь или погаснет.

62. (62) 153Поми­мо ска­зан­но­го, есть неко­то­рые раз­ли­чия меж­ду отдель­ны­ми места­ми: в Афри­ке — роси­стые ночи летом; в Ита­лии — раду­га, види­мая каж­дый день в Локрах и на Велин­ском озе­ре. На Родо­се и в Сира­ку­зах небо нико­гда не закры­ва­ет­ся обла­ка­ми настоль­ко, чтобы в какой-нибудь час дня не вид­но было Солн­ца. О таких отли­чи­ях умест­нее будет пого­во­рить в сво­их местах. Итак, о возду­хе ска­за­но.

63. (63) 154Теперь перей­дем к Зем­ле — един­ст­вен­ной из частей при­ро­ды, кото­рой за ее дары мы покло­ня­ем­ся как мате­ри и так ее и зовем. Как небе­са Богу, так она при­над­ле­жит людям. Она при­ни­ма­ет нас, когда мы родим­ся на свет, рож­ден­ных пита­ет. Рож­да­ем­ся мы одна­жды, а под­дер­жи­ва­ет она нас все­гда. А в послед­ний час, когда вся при­ро­да от нас отре­чет­ся, она укро­ет нас в сво­ем мате­рин­ском лоне. Ника­кое ее бла­го­де­я­ние в боль­шей мере саму ее не освя­ща­ет, чем имен­но то, что она и нас дела­ет свя­ты­ми: хотя бы неся на себе наши над­гро­бья с их над­пи­ся­ми, уве­ко­ве­чи­вая наши име­на и про­сти­рая память о нас за пре­де­лы крат­ко­сти наше­го века. О боже­ство послед­не­го часа! неуже­ли в гне­ве мы поже­ла­ем кому-то, чтобы ты была тяж­кой для него, [а не ска­жем: да будет тебе зем­ля пухом] — как буд­то мы не зна­ем, что Зем­ля — един­ст­вен­ная, кто нико­гда не раз­гне­ва­ет­ся на чело­ве­ка!

155Вода под­ни­ма­ет­ся к небу в дождях, засты­ва­ет в гра­де, бушу­ет в виде волн, бур­лит пото­ка­ми; воздух сгу­ща­ет­ся в обла­ка, сви­реп­ст­ву­ет в бурях; но Зем­ля бла­го­склон­на, мяг­ка, снис­хо­ди­тель­на, все­гда услу­жа­ет смерт­ным в их оби­хо­де — сколь­ко все­го она порож­да­ет, когда мы ее при­нуж­да­ем! сколь­ко все­го она щед­ро про­из­во­дит и сама по себе! сколь­ко даров для обо­ня­ния, вку­са, ося­за­ния! какие соки, крас­ки! с какой чест­но­стью не рас­ска­жет она отдан­ных ей на хра­не­ние тайн! с какой при­бы­лью воз­вра­ща­ет [в виде уро­жая] то, что ей вве­ре­но! Каких толь­ко [живот­ных и рас­те­ний] она не кор­мит ради нас! В том, что живот­ные быва­ют и вред­ны­ми, вина возду­ха, кото­рый поро­дил их, а Зем­ля вынуж­де­на при­ни­мать их семя и под­дер­жи­вать их, когда они порож­де­ны. Ядо­ви­тую змею, уби­тую чело­ве­ком, она не допу­стит в свое госте­при­им­ное лоно, и кара­ет [пре­ступ­ни­ков] даже во имя тех, кто слиш­ком слаб, чтобы тре­бо­вать мще­ния. Она обиль­но выра­щи­ва­ет лекар­ст­вен­ные тра­вы и все­гда что-то про­из­во­дит на бла­го чело­ве­ка.

156Ведь даже яды, мож­но пове­рить, она про­из­ве­ла из состра­да­ния к нам, чтобы когда мы поте­ря­ем при­вя­зан­ность к жиз­ни, [напри­мер], из-за голо­да (ведь голод­ная смерть наи­бо­лее чуж­да щед­ро­сти Зем­ли), — чтобы тогда нас не постиг­ла мед­лен­ная смерть от исто­ще­ния; чтобы мы не бро­са­лись в про­пасть, раз­ры­вая в кус­ки наши и без того истер­зан­ные тела; чтобы такое извра­щен­ное нака­за­ние, как уду­шаю­щая пет­ля, не постиг­ло нас, пре­се­кая наши попыт­ки вздох­нуть, когда нам [толь­ко это] и будет нуж­но; чтобы мы не иска­ли кон­чи­ны в глу­бине вод, где наша моги­ла даст про­пи­та­ние для рыб; и чтобы пыт­ка желе­зом не разо­дра­ла наше тело. Воис­ти­ну в жало­сти роди­ла Зем­ля это без труда глотае­мое питье: выпив его, как жаж­ду­щие воду, мы не повредим вида сво­его тела и не поте­ря­ем кро­ви, но и к тру­пу не при­тро­нут­ся ни пти­цы, ни зве­ри. И вот тот, кто погиб для себя, сохра­нен для объ­я­тий Зем­ли.

157При­зна­ем прав­ду: Зем­ля нам поро­ди­ла лекар­ство от зол, мы же из него сде­ла­ли для жиз­ни — яд. Но раз­ве и желе­зо, без кото­ро­го мы не можем обой­тись, не исполь­зу­ет­ся таким же обра­зом? Впро­чем, если бы она и поро­ди­ла яды ради вреда, у нас не было бы пра­ва жало­вать­ся. Пра­во, из всех сти­хий мира един­ст­вен­но к Зем­ле мы не пита­ем бла­го­дар­но­сти. Как толь­ко чело­век не зло­употреб­ля­ет ею ради сво­их изли­шеств! как толь­ко не оскорб­ля­ет ее! Ее бро­са­ют в моря или рас­чле­ня­ют для устрой­ства кана­лов; мучат ее во все часы водой, желе­зом, дере­вом, огнем, кам­ня­ми, кор­ня­ми рас­те­ний, при­чем гораздо в боль­шей мере ради сво­их услад, чем для про­пи­та­ния. 158И пусть не кажет­ся, что она стра­да­ет толь­ко свер­ху, как бы в наруж­ных сло­ях сво­ей кожи, и это еще тер­пи­мо. Нет, мы про­ни­ка­ем в ее нед­ра, рас­ка­пы­ва­ем жилы золота и сереб­ра, руды меди и свин­ца, охо­тим­ся за дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми, хотя бы и мел­ки­ми, роем глу­бо­кие ямы, извле­ка­ем внут­рен­но­сти про­сто чтобы надеть гем­му на палец. На сколь­ких руках надо было сте­реть всю кожу, чтобы заси­ял один сустав! Если под зем­лей живут какие-то души усоп­ших, то конеч­но, рано или позд­но шах­ты, выры­тые ради алч­но­сти и рос­ко­ши, до них добе­рут­ся. И мы еще удив­ля­ем­ся, что она порож­да­ет что-то вред­ное!

159Дикие зве­ри, я пола­гаю, ее охра­ня­ют, ста­вят пре­гра­ду свя­тотат­ст­вен­ным рукам. Раз­ве не окру­жен­ные зме­я­ми мы копа­ем шах­ты, и раз­ве не посреди ядо­ви­тых рас­те­ний мы про­сле­жи­ва­ем золотые жилы? Впро­чем, то, что все добы­тые богат­ства слу­жат целям пре­ступ­ле­ния, убий­ства и вой­ны, долж­но смяг­чить боги­ню: сколь обиль­ной кро­вью мы оро­ша­ем Зем­лю, сколь­ки­ми непо­гре­бен­ны­ми костя­ми ее покры­ва­ем! И одна­ко как бы в упрек нашим бес­чин­ствам, она в кон­це кон­цов покры­ва­ет все эти остан­ки и пря­чет все следы зло­де­я­ний смерт­ных. Что каса­ет­ся пре­ступ­ле­ний, вызван­ных небла­го­дар­но­стью чело­ве­че­ско­го духа, то я к ним отно­шу так­же и само наше неве­же­ство [в вопро­сах, свя­зан­ных] с при­ро­дой Зем­ли.

64. (64) 160Итак, преж­де все­го [поста­вим вопрос] о фор­ме Зем­ли. Здесь реша­ет все­об­щее согла­сие. Весь объ­ем Зем­ли мы без сомне­ний назы­ваем шаром¹¹³ и соот­вет­ст­вен­но при­зна­ем у Зем­ли два полю­са. При­том это не фор­ма абсо­лют­но­го шара, если учесть, что в одних местах огром­ные горы, в дру­гих плос­кие рав­ни­ны; но если мыс­лен­но пред­ста­вить себе ее в целом и соеди­нить кон­цы охва­ты­ваю­щих линий [мериди­а­нов], то и полу­чит­ся эта фигу­ра — совер­шен­ный шар. К при­зна­нию [такой фигу­ры у Зем­ли] при­нуж­да­ет и сам смысл при­ро­ды вещей [ip­sa re­rum na­tu­rae co­git ra­tio], но не по тем при­чи­нам, кото­рые мы при­во­ди­ли в свя­зи с небом¹¹⁴. Ведь у неба его выпук­лость (а внут­ри себя, сто­ро­ной, обра­щен­ной к Зем­ле, она обра­зу­ет полость) все­ми сво­и­ми частя­ми опи­ра­ет­ся на ее, то есть Зем­ли, ось; а Зем­ля, будучи твер­дой и густой мас­сой, под­ни­ма­ет­ся как бы взду­тая, выда­ва­ясь вовне, к небу. Оно обра­ще­но к сво­е­му цен­тру, а Зем­ля выда­ет­ся из цен­тра, сгу­щая свою огром­ную мас­су в шар под дей­ст­ви­ем непре­стан­но­го вра­ще­ния неба вокруг нее [Зем­ли].

65. (65) 161Уче­ные жар­ко спо­рят с неуче­ны­ми, живут ли люди на Зем­ле повсе­мест­но: ведь если да, то они сто­ят на ее про­ти­во­по­лож­ных сто­ро­нах нога­ми друг к дру­гу¹¹⁵, а над голо­ва­ми у них во всех слу­ча­ях небес­ный полюс, ноги же их ана­ло­гич­ным обра­зом обра­ще­ны к цен­тру Зем­ли; неуче­ные спра­ши­ва­ют, поче­му те, кото­рые напро­тив нас, не пада­ют с Зем­ли, хотя тут же вста­ет вопрос, как же они не удив­ля­ют­ся, поче­му мы сами не пада­ем. Меж­ду про­чим, может воз­ник­нуть и мысль, как буд­то при­ем­ле­мая и для необ­ра­зо­ван­но­го боль­шин­ства: не пред­став­ля­ет ли Зем­ля глы­бу непра­виль­ной фор­мы, что-нибудь в виде сос­но­вой шиш­ки, а люди на ней живут все же со всех сто­рон. 162Но [для это­го же боль­шин­ства] все это ниче­го не зна­чит по срав­не­нию с дру­гим усмат­ри­вае­мым [в этой же свя­зи] чудом: как же Зем­ля висит в про­стран­стве и никуда не пада­ет вме­сте с нами? Как буд­то мож­но сомне­вать­ся, что воздух спо­со­бен [под­дер­жи­вать Зем­лю], и осо­бен­но воздух, заклю­чен­ный внут­ри небо­сво­да! или как буд­то Зем­ля может упасть, если при­ро­да это­му сопро­тив­ля­ет­ся и не дает места, куда падать!

Ибо как есте­ствен­ное вме­сти­ли­ще [se­des] огней толь­ко в огнен­ном эле­мен­те, вся­кой воды — толь­ко сре­ди вод, [любо­го опре­де­лен­но­го] возду­ха — в воздуш­ном эле­мен­те, так и место [lo­cus] Зем­ли, огра­ни­чи­вае­мой все­ми [эти­ми сти­хи­я­ми], толь­ко в ней самой. Но все рав­но уди­ви­тель­но, как полу­ча­ет­ся шар, когда моря и рав­ни­ны столь плос­ки. В этом направ­ле­нии раз­мыш­лял и Дике­арх¹¹⁶, один из самых круп­ных уче­ных. Цари [Спар­ты] под­дер­жа­ли его [экс­пе­ди­цию] по изме­ре­нию гор. Он сооб­щил, что Пели­он [в Фес­са­лии] — высо­чай­шая из них: если счи­тать по пер­пен­ди­ку­ля­ру, милю с чет­вер­тью — часть ничтож­ная по срав­не­нию с общей окруж­но­стью [Зем­ли]. Мне этот рас­чет кажет­ся неточ­ным, пото­му что я знаю, что в Аль­пах неко­то­рые вер­ши­ны, прав­да, если изме­рять [не по пер­пен­ди­ку­ля­ру, а] по длин­но­му пути вос­хож­де­ния на них, воз­вы­ша­ют­ся не менее чем на 50 миль.

163Но боль­ше все­го в упо­мя­ну­том спо­ре необ­ра­зо­ван­ные люди воз­ра­жа­ют про­тив того, что вода тоже долж­на будет при­нять, [с пози­ции их про­тив­ни­ков, шаро­вид­ную] двух­по­люс­ную фор­му. Меж­ду тем ничто не может быть более оче­вид­ным, по самой при­ро­де вещей. Ведь све­ши­ваю­щи­е­ся там и сям кап­ли свер­ты­ва­ют­ся в малень­кие шары, и мож­но заме­тить, что и попа­даю­щие вме­сте с пылью на опу­ше­ние лист­вы кап­ли тоже вполне округ­лые, да и в напол­нен­ных чашах середи­на под­ни­ма­ет­ся выше кра­ев. Послед­нее рас­кры­ва­ет­ся лег­че разу­мом, чем зре­ни­ем, по при­чине тон­кой при­ро­ды и мяг­ко­сти жид­ко­сти [как нача­ла], замкну­то­го в сво­их гра­ни­цах. Еще уди­ви­тель­нее, что если доба­вить совсем немно­го жид­ко­сти в пол­ную чашу, то избы­точ­ное коли­че­ство пере­те­чет через край, а если доба­вить [твер­дое тело] весом, как неред­ко [про­ве­ря­лось], до 20 дина­ри­ев, оно толь­ко при­под­ни­мет цен­траль­ную часть поверх­но­сти содер­жа­щей­ся в чаше жид­ко­сти, то есть уве­ли­чит общую выпук­лость содер­жи­мо­го [чаши].

164По той же при­чине с [палу­бы] кораб­ля не уда­ет­ся заме­тить зем­лю, види­мую с кора­бель­ных мачт. Если при­вя­зать на вер­хуш­ку мач­ты какой-нибудь бле­стя­щий пред­мет, то по мере того, как корабль уда­ля­ет­ся, этот пред­мет поне­мно­гу кажет­ся опус­каю­щим­ся все ниже¹¹⁷ и нако­нец, исче­за­ет. Нако­нец, в виде какой иной фигу­ры, [кро­ме шара], может быть связ­ным в себе оке­ан и не раз­лить­ся в про­стран­стве (at­que non de­ci­de­ret), раз его кна­ру­жи от его гра­ниц ничто не сдер­жи­ва­ет? Впро­чем, если он и закруг­ля­ет­ся шаро­об­раз­но, то все рав­но это почти что чудо — поче­му моря на сво­их край­них гра­ни­цах не пада­ют. По пово­ду все­го это­го гре­че­ские иссле­до­ва­те­ли учат — и при­том с боль­шой гео­мет­ри­че­ской точ­но­стью (sub­ti­li­ta­te geo­met­ri­ca), чем доста­ви­ли себе вели­кую радость и вме­сте с ней сла­ву — что все ска­зан­ное не мог­ло бы иметь места, если бы моря были плос­ки­ми и вооб­ще той фор­мы, как они для нас выглядят.

165Воды [все­гда] устрем­ля­ют­ся свер­ху вниз, тако­ва, по обще­му при­зна­нию, их при­ро­да. Так­же никто не сомне­ва­ет­ся, что к любо­му бере­гу они под­сту­па­ют настоль­ко, насколь­ко поз­во­ля­ют очер­та­ния его скло­на. Что ниже, то нахо­дит­ся бли­же к цен­тру Зем­ли. Все линии, кото­рые мы про­ведем от него к бли­жай­шим к нему водам, коро­че тех, что мож­но про­ве­сти от нача­ла вод­ных про­странств до кон­ца моря. Сле­до­ва­тель­но, все и со всех сто­рон воды обра­ще­ны к цен­тру [Зем­ли] и пото­му не обру­ши­ва­ют­ся, что опи­ра­ют­ся на лежа­щее от них по направ­ле­нию к внут­рен­но­сти Зем­ли.

(66) 166Зем­ля и вода устой­чи­вы бла­го­да­ря вза­и­мо­пе­ре­пле­те­нию, посколь­ку так уж устро­и­ла, надо пола­гать, худож­ни­ца-при­ро­да, что пустын­ная и сухая зем­ля не может суще­ст­во­вать сама по себе, без вла­ги, а вода не может обой­тись без под­держ­ки со сто­ро­ны зем­ли. Зем­ля рас­па­хи­ва­ет свое лоно перед водой, вода же в виде жил, раз­бе­гаю­щих­ся в раз­ные сто­ро­ны и как бы ско­вы­ваю­щих [зем­лю воеди­но], про­ни­зы­ва­ет ее всю изнут­ри, сна­ру­жи и свер­ху. Вода про­ры­ва­ет­ся даже на вер­ши­нах гор­ных хреб­тов. Там вода брыз­жет, как из насо­са, пото­му что на нее давит воздух, и вес зем­ли ее выжи­ма­ет; и отнюдь не надо опа­сать­ся, что она иссякнет, наобо­рот, ее силы хва­та­ет, чтобы достать до высо­чай­ших вер­шин. И отсюда же понят­но, [куда дева­ет­ся вода] столь­ких рек, еже­днев­но несу­щих ее в моря, уро­вень кото­рых тем не менее не повы­ша­ет­ся. 66. Весь зем­ной шар окру­жен моря­ми, а по сво­ей середине еще и пре­по­я­сан ими. Это извест­но из непо­сред­ст­вен­но­го опы­та и не нуж­да­ет­ся в дока­за­тель­ствах.

67. (67) 167В наши дни пла­ва­ют по всем запад­ным морям от Кадик­са и Гер­ку­ле­со­вых Стол­пов, вокруг Испа­нии и Гал­лии. По при­ка­зу боже­ст­вен­но­го Авгу­ста про­плы­ли и по боль­шей части север­но­го оке­а­на. Рим­ский флот обо­гнул Гер­ма­нию у Ким­вр­ско­го мыса [Ютланд­ско­го п-ова], откуда открыл­ся огром­ный мор­ской про­стор. [В Ютлан­дии же] были полу­че­ны сведе­ния о стране ски­фов с ее избыт­ком замерз­шей вла­ги. Исхо­дя из этих [дан­ных], мало­ве­ро­ят­но, чтобы в этой стране не было морей, посколь­ку там так пре­об­ла­да­ет влаж­ный эле­мент. С ее про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­ны, на восто­ке от Индий­ско­го моря, в той его части, кото­рая обра­ще­на к Кас­пий­ско­му морю, под той же звездой пла­ва­ние совер­ши­ли македон­цы под коман­до­ва­ни­ем Селев­ка и Антио­ха¹¹⁸, кото­рые поже­ла­ли, чтобы по их име­нам были назва­ны горо­да Селев­кия и Антио­хия.

168Мно­гие побе­ре­жья оке­а­на око­ло Кас­пия были обсле­до­ва­ны, и оттуда были совер­ше­ны пла­ва­ния на греб­ных судах почти по все­му Севе­ру, так что теперь вполне дока­за­но — нет места для спо­ров — что Мео­тий­ское озе­ро есть или залив оке­а­на (заме­чу, что мно­гие и рань­ше так пола­га­ли), или раз­лив­ше­е­ся мел­ко­во­дье, отде­лен­ное от оке­а­на узкой поло­сой зем­ли. По ту сто­ро­ну от Кадик­са, от этой запад­ной око­неч­но­сти [Евро­пы], сего­дня суда пла­ва­ют по боль­шой части Южно­го зали­ва, оги­бая Мав­ри­та­нию. Еще бо́льшая часть оке­а­на и Восто­ка, до Пер­сид­ско­го зали­ва изу­че­на бла­го­да­ря победам Алек­сандра Вели­ко­го. Гово­рят, что когда Гай Цезарь, [внук и при­ем­ный] сын Авгу­ста, вел вой­ну в Пер­сид­ском зали­ве, он обна­ру­жил там остат­ки изо­бра­же­ний с носов кораб­лей (sig­na na­vium), бла­го­да­ря чему выяс­ни­лось, что эти кораб­ли, потер­пев­шие там кру­ше­ние, были из Испа­нии.

169Когда могу­ще­ство Кар­фа­ге­на было в зени­те, Ган­нон пла­вал от Кадик­са до край­них пре­де­лов Ара­вии и обна­ро­до­вал опи­са­ние это­го пла­ва­ния, подоб­но тому, как в те же годы стал изве­стен перипл [дру­го­го кар­фа­ге­ня­ни­на,] Гимиль­ко­на, про­плыв­ше­го вдоль всей Евро­пы. Кро­ме того, Кор­не­лий Непот сооб­ща­ет, что некий его совре­мен­ник, Евдокс бежал от царя по име­ни Латир и вый­дя из Пер­сид­ско­го зали­ва, достиг Кадик­са. Задол­го до Непота, Целий Анти­патр¹¹⁹ утвер­ждал, что видел неко­е­го чело­ве­ка, кото­рый для тор­гов­ли пла­вал из Испа­нии в Эфи­о­пию¹²⁰.

170Тот же Непот пере­да­ет, что про­кон­су­лу Гал­лии Квин­ту Метел­лу Целе­ру, кото­рый потом был кон­су­лом вме­сте с Л. Афра­ни­ем¹²¹, царь све­вов пода­рил инду­сов, кото­рых во вре­мя их тор­го­во­го путе­ше­ст­вия отнес­ло бурей к бере­гам Гер­ма­нии. Итак, зем­ная суша со всех сто­рон окру­же­на моря­ми, кото­рые делят ее надвое и отни­ма­ют у нас целую поло­ви­ну мира¹²², ибо нет про­хо­ди­мо­го пути к ней от нас и от нас к ней. Раз­мыш­ляя об этом, мы видим, сколь само­на­де­ян­на убеж­ден­ность смерт­ных [в их зна­ни­ях о вод­ной сти­хии], и по-види­мо­му дол­жен здесь, так ска­зать, рас­крыть им гла­за и рас­ска­зать все о ней, нико­гда пол­но­стью не насы­щаю­щей их стрем­ле­ний.

68. (68) 171В преж­ние вре­ме­на счи­та­ли, как кажет­ся, что суша зани­ма­ет поло­ви­ну [зем­ной поверх­но­сти], ничуть не усту­пая раз­ме­ра­ми оке­а­ну, кото­рый оги­бая и ото­всюду окру­жая ее, отпус­ка­ет и вновь в себя при­ни­ма­ет все воды и все нис­хо­дя­щее от обла­ков, и все — даже и звезды — собой пита­ет. Но какой же про­тя­жен­но­сти про­стор он тогда дол­жен зани­мать? Без­ме­рен и необъ­ятен дол­жен быть удел, достав­ший­ся во вла­де­ние этой гигант­ской мас­се.

172Доба­вим, что и из осталь­ной части Зем­ли небо у нас отня­ло боль­ше поло­ви­ны. Оно состо­ит из пяти так назы­вае­мых поя­сов (zo­nas). Враж­деб­ный нам холод и веч­ная сту­жа охва­ты­ва­ют все, что лежит под обо­и­ми край­ни­ми поя­са­ми: вокруг север­но­го полю­са и лежа­ще­го напро­тив него южно­го. Веч­ная мгла царит и там и там, слег­ка осве­щае­мая толь­ко отблес­ка­ми от сне­га. Злой и мороз­ный облик при­ро­ды здесь чуж­да­ет­ся мяг­ких созвездий [более южных стран]. Одна­ко и сред­ний пояс, где про­хо­дит орби­та Солн­ца, [небла­го­при­я­тен]: он опа­лен пла­ме­нем [све­тил] и сжи­га­ет­ся непре­рыв­но исхо­дя­щи­ми от них жар­ки­ми испа­ре­ни­я­ми. Меж­ду этой сожжен­ной и теми замо­ро­жен­ны­ми зона­ми лежат уме­рен­ные, их лишь две. Сооб­щать­ся меж­ду собой им не дает огонь сжи­гаю­щих [сред­нюю зону] све­тил. 173Итак, небо похи­ща­ет три пятых Зем­ли, а сколь­ко еще ста­ло добы­чей оке­а­на, мы в точ­но­сти не зна­ем.

Но я не знаю, не сле­ду­ет ли умень­шить и раз­мер остаю­щей­ся нам части. Ибо тот же оке­ан, раз­лив­ший­ся на мно­гие зали­вы, о кото­рых мы еще ска­жем, бушу­ет в таком близ­ком сосед­стве с [наши­ми] внут­рен­ни­ми моря­ми, что Ара­вий­ский залив отда­лен от Еги­пет­ско­го моря толь­ко на 115 миль, а Кас­пий­ское море от Пон­та на 375 миль. Какое же про­стран­ство он зани­ма­ет, рас­те­ка­ясь столь­ки­ми моря­ми, кото­ры­ми он разде­ля­ет Афри­ку, Евро­пу и Азию? 174А ведь надо еще сосчи­тать пло­щадь столь­ких рек и болот, озер и прудов и при­ба­вить ее [к общей пло­ща­ди воды].

Зато надо исклю­чить [пло­щадь] взды­маю­щих­ся к небу кру­тых гор­ных хреб­тов, леса, доли­ны, кря­жи, пусты­ни и необи­тае­мые по тыся­че раз­ных при­чин места. Все эти части Зем­ли или, в сущ­но­сти, как мно­гие и при­вык­ли гово­рить, точ­ки мира (дру­гой ведь Зем­ли во Все­лен­ной нет), все это — осно­ва и аре­на нашей сла­вы. Здесь мы испол­ня­ем свои обя­зан­но­сти, здесь при­ме­ня­ем власть, жела­ем богатств, вол­ну­ем­ся, как свой­ст­вен­но людям, вою­ем, даже меж­ду собой, и уби­вая друг дру­га, рас­ши­ря­ем свои зем­ли.

175Обой­ду мол­ча­ни­ем безум­ства в обла­сти поли­ти­ки, или то, как мы напа­да­ем на соседей, или как нечест­ны­ми сред­ства­ми при­ре­за­ем к сво­ей зем­ле их луг. Рас­ши­рив­ший как мож­но боль­ше свои поля, изгнав­ший за их пре­де­лы былых жите­лей, будет ли он рад сво­е­му наде­лу? или если он смо­жет рас­ши­рить вла­де­ния в меру сво­ей алч­но­сти, какую в кон­це кон­цов их часть он зай­мет сво­ей моги­лой?

69. (69) 176Из логи­че­ских рас­суж­де­ний, наи­бо­лее же ясно из равен­ства днев­ных и ноч­ных часов¹²³ в дни рав­но­ден­ст­вий выте­ка­ет с несо­мнен­но­стью, что Зем­ля нахо­дит­ся в цен­тре кос­мо­са. Ибо если бы Зем­ля не была в цен­тре, дни не мог­ли бы быть рав­ны­ми ночам, что луч­ше все­го под­твер­жда­ет­ся наблюде­ни­я­ми с помо­щью диоп­тров. В рав­но­ден­ст­вен­ные дни на одной и той же линии мож­но видеть вос­ход и заход, вос­ход же солн­ца в день лет­не­го солн­це­сто­я­ния ока­зы­ва­ет­ся на той же линии, что и заход в день зим­не­го. А это­го никак не мог­ло бы иметь место, если бы [Зем­ля] не была в цен­тре.

70. (70) 177Три окруж­но­сти, кото­рые огра­ни­чи­ва­ют упо­мя­ну­тые поя­са, озна­ча­ют собой нера­вен­ства вре­мен года: север­ный тро­пик в верх­ней части зоди­а­ка, [обра­щен­ный] на север, и про­тив него — южный тро­пик, [обра­щен­ный] к дру­го­му полю­су, а так­же эква­тор, соот­вет­ст­ву­ю­щий сред­ней окруж­но­сти зоди­а­ка. (71) Теми же аргу­мен­та­ми дока­зы­ва­ет­ся, что при­чи­на осталь­но­го нас пора­жаю­ще­го [в дан­ном отно­ше­нии] заклю­че­на в подоб­ной шару фигу­ре самой Зем­ли (если взять ее вме­сте с вода­ми). Так, несо­мнен­но, что север­ные звезды для нас нико­гда не захо­дят, а южные нико­гда не вос­хо­дят, а для жите­лей южно­го полу­ша­рия не вид­ны наши звезды из-за [выпук­ло­сти] зем­но­го шара.

178Из Тро­гло­ди­ти­ки [см. V. 34—35] и смеж­но­го с ней Егип­та не вид­на Боль­шая Мед­веди­ца; в Ита­лии не вид­ны зна­ме­ни­тые в сво­их местах звезда Кано­пус [α Киля] и созвездия: так назы­вае­мые Воло­сы Бере­ни­ки и дру­гое, кото­рое во вре­ме­на боже­ст­вен­но­го Авгу­ста полу­чи­ло наиме­но­ва­ние Цеза­ре­ва Тро­на¹²⁴. Выпук­лость Зем­ли столь оче­вид­но закруг­ле­на, что для наблюда­те­ля, глядя­ще­го на Кано­пус из Алек­сан­дрии, он виден над гори­зон­том на высо­те при­бли­зи­тель­но чет­вер­ти одно­го зна­ка (quar­tam fe­re par­tem sig­ni uni­us), а если смот­реть с Родо­са, Кано­пус соб­ст­вен­но даже каса­ет­ся Зем­ли. На Пон­те его совсем не вид­но, а Боль­шая Мед­веди­ца там сто­ит выше, чем где-либо. На Родо­се она скры­ва­ет­ся [в вол­нах], еще в боль­шей мере [ее исчез­но­ве­ние харак­тер­но] для Алек­сан­дрии. В Ара­вии в нояб­ре в первую ноч­ную стра­жу Мед­веди­ца пря­чет­ся, во вто­рую пока­зы­ва­ет­ся. В Мероэ она нена­дол­го вид­на вече­ром в день лет­не­го солн­це­сто­я­ния, а за несколь­ко дней до вос­хо­да Арк­ту­ра [12 фев­ра­ля] пока­зы­ва­ет­ся на рас­све­те.

179Эти пере­ме­ще­ния звезд луч­ше все­го наблюдать море­пла­ва­те­лям, ходя­щим по морю то на север, то на юг: звезды, ранее скры­тые зем­ной выпук­ло­стью, вне­зап­но ста­но­вят­ся замет­ны, как буд­то выхо­дя из моря. Но дело обсто­ит не так, как гово­рят неко­то­рые, буд­то небо как-то осо­бен­но при­под­ня­то на север­ном полю­се, или что оттуда со всех сто­рон вид­ны [все север­ные] созвездия. На самом деле про­сто они тем, кто нахо­дит­ся бли­же к полю­су, кажут­ся высо­ки­ми, а тем, кто даль­ше к югу, — более низ­ки­ми. Мы, живу­щие на гра­ни [меж­ду теми и дру­ги­ми], видим этот полюс [срав­ни­тель­но] высо­ко над собой, а те, кто пере­шел на южную поло­ви­ну Зем­ли, увидят в вышине дру­гие звезды, те же, кото­рые для нас здесь сто­ят высо­ко, для них будут низ­ко. Все это может иметь место толь­ко пото­му, что Зем­ля — шар.

(72) 180И поэто­му же жите­ли восточ­ных стран не видят вечер­них затме­ний Солн­ца и Луны, а жите­ли запад­ных стран — утрен­них; затме­ния же, про­ис­хо­дя­щие в пол­день, чаще вид­ны [и тем и дру­гим]. При слав­ной победе Алек­сандра Вели­ко­го при Арбе­лах Луна, как рас­ска­зы­ва­ют, затми­лась во вто­ром часу ночи, и имен­но в это же вре­мя она взо­шла [для тех, кто видел ее] в Сици­лии. Немно­го лет назад, при кон­су­лах Вип­стане и Фон­тее¹²⁵, днем рань­ше май­ских календ [30 апре­ля], затме­ние Солн­ца види­мо было в Кам­па­нии меж­ду седь­мым и вось­мым часа­ми дня. Кор­бу­лон, началь­ник вой­ска в Арме­нии, сооб­щил, что это же затме­ние наблюда­лось в Арме­нии меж­ду деся­тым и один­на­дца­тым часа­ми утра: так бла­го­да­ря шаро­вид­но­сти Зем­ли затме­ния от одних ока­зы­ва­ют­ся скры­ты­ми, для дру­гих вид­ны­ми, и наобо­рот¹²⁶.

71. (73) 181Посколь­ку при этом ночь воз­ни­ка­ет из-за того, что выпук­лость Зем­ли засло­ня­ет [свет,] а день — из-за при­хо­да Солн­ца, то ни одна ночь и ни один день, [кро­ме рав­но­ден­ст­вен­ных], не явля­ют­ся оди­на­ко­вы­ми для всей Зем­ли. Это извест­но из мно­же­ства наблюде­ний, про­веден­ных в Афри­ке и Испа­нии с Ган­ни­ба­ло­вых башен, в [Малой] Азии — с подоб­ных им соору­же­ний, пред­на­зна­чен­ных для сиг­на­ли­за­ции зер­ка­ла­ми, чтобы сроч­но под­нять гар­ни­зон при пират­ском напа­де­нии. Часто при этом заме­че­но, что пред­у­преди­тель­ные сиг­на­лы, зажжен­ные на одном краю [ряда башен] в шестом часу дня, дохо­ди­ли до дру­го­го края в третьем часу ночи. Фило­нид, ско­ро­ход Алек­сандра Македон­ско­го, неод­но­крат­но про­бе­гал 1200 ста­ди­ев меж­ду [дву­мя мест­но­стя­ми на Пело­пон­не­се,] Элидой и Сики­о­ном, [и выхо­дя из Элиды утром, при­бе­гал в Сики­он] к девя­ти часам дня, одна­ко от Элиды он доби­рал­ся до Сики­о­на толь­ко к третье­му часу ночи, хотя доро­га шла под гору. При­чи­на в том, что в пер­вом слу­чае он дви­гал­ся по ходу Солн­ца, а обрат­ный путь совер­шал про­тив дви­же­ния это­го све­ти­ла. По той же при­чине море­пла­ва­те­ли, направ­ля­ю­щи­е­ся на запад, про­хо­дят боль­шее рас­сто­я­ние днем, чем ночью, даже в тех слу­ча­ях, когда дни корот­кие, и это пото­му, что они плы­вут по ходу Солн­ца.

72. (74) 182Сол­неч­ные часы [для них] не всюду в оди­на­ко­вой сте­пе­ни при­год­ны, пото­му что через каж­дые 300 или самое боль­шее 500 ста­ди­ев тени от Солн­ца ста­но­вят­ся уже дру­ги­ми и с ними меня­ют­ся пока­за­ния часов. Напри­мер, в Егип­те в пол­день дня рав­но­ден­ст­вия тень от стерж­ня, назы­вае­мо­го гно­мо­ном, несколь­ко длин­нее его поло­ви­ны, в то вре­мя как в Риме она на ¹∕₉ коро­че гно­мо­на, а в части Ита­лии, име­ну­е­мой Вене­ти­ей, в те же часы тень рав­на гно­мо­ну.

73. (75) 183Подоб­ным же обра­зом в горо­де Сиене [Асу­ане], в пяти тыся­чах ста­ди­ев к югу от Алек­сан­дрии, в день лет­не­го солн­це­сто­я­ния теней нет, и коло­дец, спе­ци­аль­но выры­тый для про­вер­ки это­го наблюде­ния, был весь осве­щен, откуда ста­но­вит­ся ясно, что Солн­це в тот день сто­ит пря­мо над голо­вой. Оне­си­крит¹²⁷ утвер­жда­ет, что сход­ное в тот же день име­ет место в Индии на реке Гипа­нис [Гар­ра]. Извест­но так­же, что в Бере­ни­ке, горо­де тро­гло­ди­тов, и в лежа­щей оттуда в 4820 ста­ди­ях Пто­ле­ма­иде, горо­де того же пле­ме­ни, кото­рый был осно­ван на бере­гу Крас­но­го моря для пер­вых охот на сло­нов¹²⁸, то же самое слу­ча­ет­ся за 45 дней до и спу­стя 45 дней после лет­не­го солн­це­сто­я­ния, а в тече­ние этих 90 дней тени отбра­сы­ва­ют­ся к югу (per eos XC dies in me­ri­diem umbras iaci).

184Далее, в Мероэ — а это оби­тае­мый ост­ров и сто­ли­ца эфи­о­пов на Ниле в пяти тыся­чах ста­ди­ев от Сие­ны — тени исче­за­ют два­жды в год: когда Солн­це нахо­дит­ся в 18-м гра­ду­се Тель­ца и в 14-м Льва. В зем­лях индий­ско­го пле­ме­ни оре­тов есть гора под назва­ни­ем Мале­ус¹²⁹, око­ло кото­рой тени отбра­сы­ва­ют­ся летом на юг, зимой на север. Боль­шая и Малая Мед­веди­цы вид­ны там толь­ко 15 ночей. Так­же в Индии в про­слав­лен­ном пор­ту Пата­ле [Пата­ли­пут­ре] Солн­це под­ни­ма­ет­ся спра­ва, а тени пада­ют на юг.

185Когда вой­ско Алек­сандра Македон­ско­го сто­я­ло в тех местах, было заме­че­но, что Боль­шая и Малая Мед­веди­цы вид­ны толь­ко в первую часть ночи. Быв­ший у Алек­сандра про­вод­ни­ком Оне­си­крит¹³⁰ пишет, что живу­щие в лишен­ных [в пол­день] тени местах Индии не видят Мед­ведиц, места эти так и назы­ва­ют­ся бес­тен­ны­ми, и часов там не счи­та­ют (as­cia: nec ho­ras di­nu­me­ra­ri ibi).

74. (76) Напро­тив того, соглас­но Эра­то­сфе­ну, во всей зем­ле тро­гло­ди­тов [см. V. 34—35] тени до 90 дней в году пада­ют на юг.

75. (77) 186Так полу­ча­ет­ся, что из-за раз­лич­но­го при­ра­ще­ния све­та в Мероэ самый длин­ный день равен 12 рав­но­ден­ст­вен­ным часам, в Алек­сан­дрии 14, в Ита­лии 15, в Бри­та­нии 17. Здесь белые ночи летом с несо­мнен­но­стью под­твер­жда­ют то, во что и разум при­нуж­да­ет нас верить, а имен­но, что в середине лета Солн­це при­бли­жа­ет­ся к небес­но­му полю­су и све­тит оттуда с такой узкой орби­ты, что для лежа­щих под этим полю­сом частях Зем­ли день длит­ся шесть меся­цев кряду, и столь же дол­гие ночи насту­па­ют, когда Солн­це ухо­дит в про­ти­во­по­лож­ную сто­ро­ну, к зим­не­му солн­це­сто­я­нию.

187Пифей из Мас­си­лии [Мар­се­ля — Pytheas Mas­si­lien­sis] пишет, что имен­но так и обсто­ит дело на ост­ро­ве Туле, в шести днях пла­ва­ния от бри­тан­ско­го горо­да Кама­ло­ду­нум [Кол­че­стер]. То же под­твер­жда­ют и жите­ли Моны [о. Англ­си], отсто­я­щей от это­го горо­да при­бли­зи­тель­но на две­сти миль.

76. (78) [Рас­смот­рен­ные выше] соот­но­ше­ния меж­ду дли­на­ми теней и так назы­вае­мую гно­мо­ни­ку открыл миле­тец Ана­к­си­мен, уче­ник Ана­к­си­манд­ра, о кото­ром мы гово­ри­ли¹³¹. Ана­к­си­мен же пер­вым про­де­мон­стри­ро­вал сол­неч­ные часы, так назы­вае­мый лакеде­мон­ский скио­те­рий.

77. (79) 188День как тако­вой раз­ные [наро­ды и авто­ры] опре­де­ля­ли по-раз­но­му: вави­ло­няне — как про­ме­жу­ток меж­ду дву­мя вос­хо­да­ми, афи­няне — меж­ду дву­мя зака­та­ми, умб­ры — от полу­дня до полу­дня, про­стой народ всюду — от рас­све­та до поте­мок; рим­ские жре­цы и те, кто уста­но­вил наше офи­ци­аль­ное счис­ле­ние вре­ме­ни, — от полу­но­чи до полу­но­чи (то же у егип­тян и у Гип­пар­ха). Одна­ко ясно, что в лет­нее солн­це­сто­я­ние про­ме­жут­ки, в кото­рые нет све­та, т. е. от зака­та до вос­хо­да Солн­ца, коро­че, чем в рав­но­ден­ст­вие, пото­му что зоди­ак в сво­ей середине более накло­нен; а в солн­це­сто­я­ние он более вер­ти­ка­лен.

78. (80) 189Рас­смот­рим теперь, [что же выте­ка­ет] из этих аст­ро­но­ми­че­ских обсто­я­тельств. Напри­мер, несо­мнен­но, что бли­зость све­ти­ла обо­жгла эфи­о­пов и что их как бы обуг­лен­ные боро­ды и кур­ча­вые воло­сы — их при­рож­ден­ные чер­ты. А на про­ти­во­по­лож­ном кон­це мира оби­та­ют наро­ды с блед­ной и снеж­но-белой кожей, с рыжи­ми пря­мы­ми воло­са­ми. И вот они из-за жест­ко­сти кли­ма­та ярост­ны, эфи­о­пы же из-за его мяг­ко­сти¹³² апа­тич­ны. Уже по их [эфи­о­пов] ногам вид­но, что жара вытя­ги­ва­ет в них соки наверх, а у север­ных пле­мен соки отго­ня­ют­ся вниз из-за паде­ния жид­ко­сти туда. В их зем­лях оби­та­ют непо­во­рот­ли­вые зве­ри, в зем­лях же эфи­о­пов фор­мы живот­ных весь­ма раз­лич­ны, осо­бен­но же мно­го­об­раз­ны порож­дае­мые там пер­на­тые. И в той и в дру­гой стране жите­ли высо­ко­рос­лые, но эфи­о­пы из-за силы огня, а север­ные наро­ды — от питаю­ще­го дей­ст­вия вла­ги.

190Кли­мат же про­ме­жу­точ­ных поя­сов здо­ро­вый бла­го­да­ря сме­ше­нию обо­их эле­мен­тов, поч­ва пло­до­род­на ко все­му, люди там сред­не­го роста, обы­чаи гуман­ные, чув­ства про­ник­но­вен­ные, умы твор­че­ские и спо­соб­ные пости­гать при­ро­ду в ее целост­но­сти. У этих людей так­же мощ­ные импе­рии, каких совсем не быва­ло у наро­дов край­них зон, кото­рые, это прав­да, нико­гда им [наро­дам уме­рен­ной зоны] не под­чи­ня­лись, зато перед сви­ре­по­стью угне­таю­щей их при­ро­ды оста­лись раз­роз­нен­ны­ми и оди­но­ки­ми.

79. (81) 191Вави­ло­няне убеж­де­ны, что даже зем­ле­тря­се­ния и тре­щи­ны в Зем­ле, как и все осталь­ные явле­ния, вызы­ва­ют­ся силой звезд, впро­чем, не всех, а трех из них, [верх­них планет — Сатур­на, Юпи­те­ра и Мар­са], дей­ст­вию кото­рых они при­пи­сы­ва­ют и мол­нии. При­том все это про­ис­хо­дит, когда эти звезды дви­жут­ся рядом с Солн­цем или в соеди­не­нии с ним, осо­бен­но же когда они отсто­ят от него на квад­ра­ту­ру¹³³. В этой обла­сти пора­зи­тель­ное и бес­смерт­ное про­ро­че­ство при­над­ле­жит милет­ско­му натур­фи­ло­со­фу Ана­к­си­манд­ру, если верить рас­ска­зу, что он пре­до­сте­рег лакеде­мо­нян, дабы они берег­ли свой город и дома, ибо пред­сто­ит зем­ле­тря­се­ние. Како­вое затем и раз­ру­ши­ло весь их город; ката­стро­фу довер­ши­ло то, что боль­шая часть горы Тай­гет, выда­вав­ша­я­ся в фор­ме кор­мы, рух­ну­ла. Столь же боже­ст­вен­но и дру­гое пред­ска­за­ние, при­над­ле­жа­щее Фере­киду, учи­те­лю Пифа­го­ра, кото­рый чер­пая воду из коло­д­ца, почув­ст­во­вал надви­гав­ше­е­ся зем­ле­тря­се­ние и пред­ска­зал его сограж­да­нам¹³⁴.

192Пусть это прав­да — тогда, как кажет­ся, мно­гим ли отли­ча­ют­ся от богов такие мужи еще при их зем­ной жиз­ни? Ну да об этом пусть судит каж­дый по сво­е­му сво­бод­но­му выбо­ру. Я лич­но не сомне­ва­юсь, что здесь дело в воздуш­ных пото­ках. Ибо зем­ле­тря­се­ния слу­ча­ют­ся толь­ко при спо­кой­ном море, и небе тоже до того спо­кой­ном, что и пти­цы не могут летать, пото­му что исчез­ло под­дер­жи­ваю­щее их дуно­ве­ние. И кро­ме того, они слу­ча­ют­ся толь­ко после [толь­ко что про­шед­ших] вет­ров, то есть когда в жилах и поло­стях неба скрыт как бы ско­ван­ный ветер. Для Зем­ли дро­жа­ние есть то же, что для обла­ка гром, а ее без­дон­ные тре­щи­ны подоб­ны раз­ры­вам обла­ка при испус­ка­нии мол­нии: заклю­чен­ный внут­ри воздух напи­ра­ет, уси­ли­ва­ясь вый­ти на сво­бо­ду.

80. (82) 193Зем­ле­тря­се­ния могут быть раз­лич­ны­ми, послед­ст­вия же их необы­чай­ны­ми: в одних местах сте­ны пада­ют, в дру­гих рас­ка­лы­ва­ют­ся глу­бо­ки­ми тре­щи­на­ми, в третьих извер­га­ют­ся глы­бы, в чет­вер­тых выбра­сы­ва­ют­ся пото­ки воды, ино­гда даже огня, либо обра­зу­ют­ся источ­ни­ки кипят­ка, в пятых местах реки текут вспять. При­чем толч­ку пред­ше­ст­ву­ет или его сопро­вож­да­ет ужас­ный звук, ино­гда похо­жий на жуж­жа­ние, ино­гда на мыча­ние или на чело­ве­че­ские вопли, а под­час и на бря­ца­ние уда­ря­ю­щих друг о дру­га мечей и сабель. Все это зави­сит от харак­те­ра выбра­сы­вае­мой мате­рии, от фор­мы поло­стей или ходов, через кото­рые звук про­ры­ва­ет­ся: в узких про­хо­дах он сдав­лен­ный, в зиг­за­гах хрип­лый, сре­ди твер­дых стен обра­зу­ет­ся эхо, во влаж­ных поло­стях [слы­шен звук] кипе­ния, в сто­я­чих водах колеб­лю­щий­ся, при встре­че с твер­дой пре­гра­дой — роко­чу­щий звук. 194Неред­ко такие зву­ки слы­шат­ся и без зем­ле­тря­се­ния.

Ино­гда зем­ля не про­сто тря­сет­ся, но еще вся дро­жит и колеб­лет­ся. Тре­щи­на же иной раз оста­ет­ся откры­той, и в ней мож­но видеть про­ва­лив­ши­е­ся в нее пред­ме­ты, а иной раз она сжи­ма­ет свой зев, загла­ты­вая их и при­кры­вая поч­вой, так что ника­ких сле­дов не оста­ет­ся. Так погло­ща­ют­ся зем­лей целые горо­да и поле­вые уго­дья, хотя наи­бо­лее под­вер­же­ны зем­ле­тря­се­ни­ям при­бреж­ные места, да и в горах они слу­ча­ют­ся: по сво­е­му опы­ту я знаю, что Аль­пы и Апен­ни­ны неред­ко тря­сет.

195Как и мол­нии, осе­нью и вес­ной зем­ле­тря­се­ния быва­ют чаще. Поэто­му Гал­лия и Еги­пет мало им под­вер­же­ны, в Егип­те им пре­пят­ст­ву­ет лето, в Гал­лии — зима. Ночью они быва­ют чаще, чем днем. Самые же силь­ные зем­ле­тря­се­ния отме­че­ны по утрам и вече­рам, часто — на рас­све­те, если же днем, то око­ло полу­дня. Харак­тер­ны они и для момен­тов сол­неч­ных и лун­ных затме­ний, посколь­ку бури тогда ути­ха­ют. Осо­бен­но — для дней, когда дожди сме­ня­ют­ся жарой или жара — дождя­ми.

81. (83) 196Моря­ки так­же пред­видят зем­ле­тря­се­ния, руко­вод­ст­ву­ясь несо­мнен­ны­ми при­ме­та­ми: вол­ны взду­ва­ют­ся при без­вет­рии, или же корабль сотря­са­ет­ся вне­зап­ным уда­ром волн. Мач­ты на кораб­лях пред­ве­ща­ют это бед­ст­вие скре­же­том и содро­га­ют­ся подоб­но стол­бам в зда­ни­ях. Да еще пти­цы из роб­ких пород садят­ся на сна­сти. На небе тоже быва­ет пред­ве­стие: будь то днем или немно­го после зака­та, когда угро­жа­ет зем­ле­тря­се­ние, перед ним при ясном небе как бы тон­кая линия обла­ков вытя­ги­ва­ет­ся на дол­гом про­тя­же­нии.

82. (84) 197Вода в коло­д­цах перед зем­ле­тря­се­ни­ем мут­не­ет и появ­ля­ет­ся некий непри­ят­ный запах. Но колод­цы помо­га­ют и отвра­тить зем­ле­тря­се­ние; сход­ным обра­зом часто дей­ст­ву­ют и пеще­ры, ибо пре­до­став­ля­ют выход для сжа­то­го возду­ха. Подоб­ное заме­ча­лось и в неко­то­рых горо­дах: зем­ле­тря­се­ния мень­ше чув­ст­ву­ют­ся, когда зем­ля ради дре­на­жа была про­ни­за­на часты­ми штоль­ня­ми. Сре­ди частей зда­ний наи­бо­лее устой­чи­вы те, кото­рые как бы под­ве­ше­ны: напри­мер, в Неа­по­ле, в Ита­лии, наи­бо­лее постра­да­ла от зем­ле­тря­се­ния самая проч­ная и твер­дая часть зда­ния, в то вре­мя как самы­ми надеж­ны­ми ока­зы­ва­ют­ся арки, а так­же углы стен и стол­бы, откло­ня­е­мые чередую­щи­ми­ся толч­ка­ми то в одном, то в дру­гом направ­ле­нии. Мень­ше дру­гих повреж­да­ют­ся зем­ле­тря­се­ни­я­ми сте­ны, выло­жен­ные из кир­пи­ча.

198Нема­лые раз­ли­чия наблюда­ют­ся и в том, как имен­но тря­сет­ся зем­ля, ибо это может про­ис­хо­дить несколь­ки­ми спо­со­ба­ми. Мень­ше все­го опас­ность, когда зем­ля дро­жит и застав­ля­ет зда­ния скре­же­тать; когда под­ни­ма­ет­ся, взду­ва­ясь, и потом оседа­ет на преж­нее место; так­же, когда зда­ния стал­ки­ва­ют­ся и соуда­ря­ют­ся таким обра­зом, что встреч­ные толч­ки пога­ша­ют друг дру­га. Но опас­но вол­но­об­раз­ное изги­ба­ние зем­ли или устрем­лен­ность ее дви­же­ния в каком-либо одном направ­ле­нии. Зем­ле­тря­се­ния пре­кра­ща­ют­ся, как толь­ко под­ни­ма­ет­ся ветер, но если в этом слу­чае толч­ки не пре­кра­тят­ся, то зна­чит, они будут про­дол­жать­ся 40 дней, часто и более, даже год и два.

83. (85) 199Вели­кое зна­ме­ние от [тря­се­ния] зем­ли было, как я про­чел в кни­гах по гада­нию, при кон­су­лах Л. Мар­ции и Секс­те Юлии¹³⁵ в рай­оне Моде­ны [in ag­ro Mu­ti­nen­si]. Две горы столк­ну­лись одна с дру­гой со страш­ным гро­хотом, быст­ро накло­нясь впе­ред и затем отсту­пив назад. Меж­ду ними до неба под­нял­ся пла­мен­ный и дым­ный столб. Про­изо­шло это в днев­ное вре­мя и было виде­но с Эми­ли­е­вой доро­ги мно­ги­ми про­хо­жи­ми и [живу­щи­ми там] рим­ски­ми всад­ни­ка­ми с их семья­ми. Удар нанес раз­ру­ше­ния всем их вил­лам, и погиб­ли мно­гие нахо­див­ши­е­ся в поме­ще­ни­ях живот­ные. Это слу­чи­лось за год до союз­ни­че­ской вой­ны, кото­рая, по-мое­му, нанес­ла Ита­лии едва ли не боль­ше вреда, чем граж­дан­ская¹³⁶. Наше поко­ле­ние тоже узна­ло не менее пора­зи­тель­ное зна­ме­ние в послед­ний год вер­хов­но­го прин­цеп­са Неро­на, о чем я писал в исто­рии его прав­ле­ния. В обла­сти пле­ме­ни марру­ки­нов¹³⁷ на зем­ле, при­над­ле­жав­шей Вет­тию Мар­цел­лу, рим­ско­му всад­ни­ку, управ­ля­ю­ще­му дела­ми Неро­на, зем­ле­тря­се­ние [под­бро­си­ло в воздух и] поме­ня­ло места­ми луг и мас­лич­ную рощу, кото­рые были по раз­ные сто­ро­ны обще­ст­вен­ной доро­ги.

84. (86) 200Вме­сте с зем­ле­тря­се­ни­я­ми быва­ют и навод­не­ния со сто­ро­ны моря, по-види­мо­му, под дей­ст­ви­ем тех же пото­ков возду­ха, или втя­ги­ва­ния участ­ков дна в обра­зо­вав­ши­е­ся пустоты. Вели­чай­шее зем­ле­тря­се­ние на памя­ти смерт­ных слу­чи­лось в прин­ци­пат цеза­ря Тибе­рия, когда за одну ночь было раз­ру­ше­но 12 мало­азий­ских горо­дов (XII ur­bi­bus Asiae una noc­te prostra­tis). Самая мно­го­чис­лен­ная серия под­зем­ных уда­ров при­шлась на Пуни­че­скую вой­ну, когда в один год Рима достиг­ли изве­стия о 57 зем­ле­тря­се­ни­ях. Это был тот самый год¹³⁸, когда ни кар­фа­ге­няне, ни рим­ляне в пылу сра­же­ния при Тра­зи­мен­ском озе­ре не почув­ст­во­ва­ли про­ис­шед­ше­го мощ­но­го зем­ле­тря­се­ния. Вооб­ще же при зем­ле­тря­се­ни­ях беда не толь­ко в них самих и опас­ность не толь­ко в дви­же­нии зем­ли, но рав­ным обра­зом или даже боль­ше — в том, что они пред­ве­ща­ют. Ни разу в Риме не быва­ло зем­ле­тря­се­ния без того, чтобы этим пред­зна­ме­но­ва­лось некое вели­кое собы­тие.

85. (87) 201Та же при­чи­на, мощ­ные воздуш­ные пото­ки, вызы­ва­ет и рож­де­ние новых земель, — когда эти пото­ки настоль­ко мощ­ны, чтобы под­нять поч­ву, но не настоль­ко, чтобы про­рвать­ся нару­жу. В самом деле, новые зем­ли рож­да­ют­ся не толь­ко тогда, когда реки намы­ва­ют поч­ву, как ост­ро­ва Эхи­на­ды [в устье р. Ахе­лоя] нане­се­ны этой рекой, а бо́льшая часть Егип­та — Нилом; когда-то, если верить Гоме­ру, до ост­ро­ва Фаро­са надо было плыть сут­ки¹³⁹; или когда море отсту­па­ет, как [про­изо­шло на ост­ро­ве] Цир­цеи или в гава­нях Амбра­кий­ской [в Эпи­ре, где море отсту­пи­ло] на 10 миль, Пирей­ской око­ло Афин — на 5 миль, и Эфес­ской, где когда-то вол­ны омы­ва­ли самый храм Диа­ны. Если же верить Геро­до­ту, в Егип­те море про­сти­ра­лось выше Мем­фи­са, до Эфи­оп­ских гор, и зани­ма­ло Ара­вий­ские плос­ко­го­рья. Морем были и окрест­но­сти Или­о­на, и вся Тев­тра­ния. Ее [нынеш­ние] поля нанес Меандр¹⁴⁰.

86. (88) 202Есть и иной спо­соб рож­де­ния земель: они вне­зап­но воз­ни­ка­ют сре­ди моря, как буд­то при­ро­да хочет себя воз­на­гра­дить за поте­рян­ное в дру­гом месте и воз­ме­стить погло­щен­ное тре­щи­ной¹⁴¹.

87. (89) Таким вот обра­зом, гла­сят леген­ды, [в Эгей­ском море] появи­лись издрев­ле зна­ме­ни­тые ост­ро­ва Делос и Родос, а после них и мень­шие: око­ло Мело­са — Ана­фе, меж­ду Лем­но­сом и Гел­лес­пон­том — Неа, меж­ду [лидий­ски­ми пор­та­ми] Лебедос и Теос — ост­ров Халоне; посреди архи­пе­ла­га Кикла­ды в чет­вер­тый год 145-й олим­пи­а­ды¹⁴² — Тера [Сан­то­рин] и Терас­сия, а меж­ду эти­ми послед­ни­ми спу­стя 130 лет еще Гиера, ныне назы­вае­мая Ауто­ма­та¹⁴³. В двух ста­ди­ях от нее еще через 110 лет, в наше вре­мя, в кон­суль­ство М. Юния Сила­на и Л. Баль­ба, в вось­мой день до июль­ских ид, воз­ник ост­ров Тия¹⁴⁴.

88. 203Неза­дол­го до нас напро­тив бере­гов Ита­лии воз­ник один из Эоло­вых [Липар­ских] ост­ро­вов. Дру­гой ост­ров, дли­ной в две с поло­ви­ной мили и с горя­чи­ми источ­ни­ка­ми, вышел из моря око­ло Кри­та. Тре­тий (от него дул рас­ка­лен­ный ветер) — в Этрус­ском [Неа­по­ли­тан­ском] зали­ве в тре­тий год 163-й олим­пи­а­ды¹⁴⁵. Рас­ска­зы­ва­ют, буд­то вокруг него пла­ва­ло мно­же­ство рыб, а все, кто их употреб­лял в пищу, сра­зу же уми­ра­ли. Сход­но, как гово­рят пре­да­ния, под­ня­лись из моря ост­ро­ва Пите­ку­сы око­ло Кам­па­нии и уже позд­нее на [одном из] них вырос­ла огнеды­ша­щая гора Эпо­пус¹⁴⁶ и обру­ши­лась, [так что оста­лось] ров­ное поле. На этом же ост­ро­ве целый город был погло­щен морем, а от дру­го­го зем­ле­тря­се­ния обра­зо­ва­лось озе­ро. Еще одно зем­ле­тря­се­ние опро­ки­ну­ло горы и поро­ди­ло ост­ров Про­хи­ту [Про­чиду].

(90) 204И вот еще каким обра­зом при­ро­да вещей про­из­во­дит ост­ро­ва: отде­ляя [их от мате­ри­ка или друг от дру­га, напри­мер,] Сици­лию от Ита­лии, Кипр от Сирии, Эвбею от Бео­тии, от Эвбеи — Ата­лан­ту и Мак­риду, от Вифи­нии — Бес­бик, от мыса Сирен — Лев­ко­сию¹⁴⁷.

89. (91) Но и наобо­рот, та же при­ро­да под­час отни­ма­ет ост­ро­ва у моря и при­со­еди­ня­ет к суше: [нынеш­ние город и гавань] Антис­су к Лес­бо­су, Зефи­ри­ум [мыс Заф­ра] к Гали­кар­на­су, Аэту­зу к Мюн­ду, [горо­ду в Карии, на севе­ро-запад от Гали­кар­на­са]; к Миле­ту — Дро­миск и Пер­ну; к мысу Пар­те­ни­ус — Нар­те­ку­зу¹⁴⁸. Гибан­да, неко­гда один из Ионий­ских ост­ро­вов, теперь отсто­ит от моря на 200 ста­ди­ев. К Эфе­су при­со­еди­нил­ся ост­ров Сюри­ес, к Маг­не­сии — сосед­ние Дера­сида и Софо­ния. [Горо­да] Эпидавр [на севе­ро-восто­ке Арго­лиды] и Орик [в Илли­рии] теперь уже не ост­ро­ва.

90. (92) 205Целые стра­ны ушли на мор­ское дно. Преж­де все­го, [та стра­на, что была], если верить Пла­то­ну [и его диа­ло­гу «Тимей»], на месте рас­ки­нув­ше­го­ся на огром­ном про­стран­стве Атлан­ти­че­ско­го моря. В Сре­ди­зем­но­мо­рье же мы видим сего­дня, что Акар­на­нию затоп­ля­ет Амбра­кий­ский залив, Ахею — Коринф­ский; на бере­га Евро­пы и [Малой Азии] насту­па­ют Про­пон­ти­да [Мра­мор­ное море] и Понт. Море ворва­лось так­же на ост­ров Лев­ка­дию [к запа­ду от Акар­на­нии] и мыс Ант­иррий [у вхо­да в Коринф­ский залив]. Гел­лес­понт, Бос­пор и вто­рой [Бос­пор, Ким­ме­рий­ский — Кер­чен­ский про­лив] тоже отво­е­ва­ны морем у суши.

91. (93) Зем­ля и сама себя пожи­ра­ет, даже если не гово­рить об [отни­маю­щих часть ее пло­ща­ди] зали­вах и озе­рах. Она погло­ти­ла высо­чай­шую гору в Карии, Киботус, с одно­имен­ным горо­дом; Сипил в Маг­не­сии, а ранее там же зна­ме­ни­тый город, име­но­вав­ший­ся Тан­та­лидой¹⁴⁹; фини­кий­ские горо­да Гала­нис и Гама­ле с их поля­ми; Фегий, гор­ный хре­бет в Эфи­о­пии. Конеч­но, под­вер­га­ют­ся таким же несча­стьям и бере­га, даже казав­ши­е­ся надеж­ны­ми.

92. (94) 206Пир­ра и Антис­са пото­ну­ли в Мео­тий­ских болотах¹⁵⁰, Гели­ка и Бура в Коринф­ском зали­ве, и сквозь тол­щу воды еще вид­ны их раз­ва­ли­ны¹⁵¹. Ост­ров Кеос [в Кикла­дах] в одно­ча­сье поте­рял свою часть боль­ше чем на 30 миль, и все его жите­ли погиб­ли. В Сици­лии море погло­ти­ло поло­ви­ну горо­да Тин­да­риды и все [ост­ро­ва], соеди­няв­шие его с Ита­ли­ей [см. так­же кн. III, гл. XIV]. Подоб­ные [ката­стро­фы] про­изо­шли так­же в Бео­тии и в Элев­сине.

93. (95) Но хва­тит нам гово­рить о зем­ле­тря­се­ни­ях и о вся­ких [хотя бы и таких] бед­ст­ви­ях, после кото­рых по край­ней мере пепе­ли­ща горо­дов сохра­ня­ют­ся. Ведь надо же вме­сте с тем ска­зать и о чуде­сах Зем­ли, и они даже важ­нее, чем [поведан­ные мной] зло­дей­ства при­ро­ды. И кля­нусь Гер­ку­ле­сом! эти чуде­са не лег­че пере­чис­лить, чем небес­ные!

207Хотя каж­до­днев­но в мире такие опу­сто­ше­ния про­из­во­дят огонь, набе­ги, кораб­ле­кру­ше­ния, вой­ны, обма­ны, хотя столь­ко раз­нуздан­но­сти нра­вов и столь­ко чело­ве­че­ских бед — [несмот­ря на все тра­ты,] сколь раз­но­об­раз­ны руд­ные богат­ства, сколь они изобиль­ны, сколь­ко поль­зы при­но­сят, в тече­ние сколь­ких сто­ле­тий вновь и вновь воз­об­нов­ля­ют­ся! Какое мно­же­ство узо­ров на дра­го­цен­ных кам­нях, у про­стых кам­ней тоже сколь мно­го­цвет­ные отли­вы, и вот напри­мер, меж­ду всех кам­ней некий сия­ю­щий, кото­рый про­пус­ка­ет толь­ко насто­я­щий днев­ной свет!¹⁵² Какая оздо­ро­ви­тель­ная сила в целеб­ных источ­ни­ках! в огнях, про­ры­ваю­щих­ся в столь­ких местах и не уга­саю­щих в тече­ние мно­гих веков! В иных местах, прав­да, стру­ят­ся смер­тель­ные испа­ре­ния — либо из выры­тых чело­ве­ком ям, либо про­сто из ядо­ви­тых от при­ро­ды мест; но кое-где они смер­тель­ны толь­ко для птиц, как на горе Сорак­те неда­ле­ко от Рима, а кое-где для любых живот­ных, исклю­чая чело­ве­ка. Ино­гда встре­ча­ют­ся и опас­ные для чело­ве­ка, так назы­вае­мые «отду­ши­ны» [spi­ra­cu­la], как в Сину­эс­ских полях [на гра­ни­це Лаци­у­ма и Кам­па­нии] и в Путе­о­лах [Поц­цу­о­ли] — 208их еще назы­ва­ют «пеще­ры Харо­на», они испус­ка­ют смер­тель­но ядо­ви­тые пары.

Такое же место есть в зем­ле пле­ме­ни гир­пи­нов при озе­ре Ам[п]санк­ти [Ансан­те] при хра­ме Мефи­тис, [боги­ни вред­ных испа­ре­ний]: вся­кий попав­ший туда уми­ра­ет. То же и в Гиера­по­ле в [Малой] Азии, толь­ко там [пары] без­вред­ны для жре­ца Вели­кой Мате­ри [Реи Кибе­лы]. В дру­гих местах встре­ча­ют­ся про­ро­че­ские пеще­ры, где опья­нен­ные их испа­ре­ни­я­ми пред­ска­зы­ва­ют буду­щее, как это дела­ет­ся и в слав­ней­шем ора­ку­ле Дельф. На какую при­чи­ну может смерт­ный ука­зать для объ­яс­не­ния все­го это­го, кро­ме как на боже­ст­вен­ное нача­ло [nu­men], раз­ли­тое по всей при­ро­де и про­ры­ваю­ще­е­ся мно­го­крат­но, вновь и вновь?

94. (96) 209В неко­то­рых же местах зем­ля начи­на­ет дро­жать, как толь­ко на нее насту­пить ногой. Тако­во поле раз­ме­ром око­ло 200 юге­ров¹⁵³ в окрест­но­стях горо­да Габии непо­да­ле­ку от Рима. Оно дро­жит, когда на него всту­па­ют кон­ни­ки. Подоб­но и в Реа­те [Рие­ти]. 95. Быва­ют и ост­ро­ва, кото­рые все­гда пла­ва­ют: в Цеку­бе — [болотах в Южном Лаци­у­ме], на болотах в Реа­тин­ской обла­сти, око­ло горо­дов Мути­ны [Моде­ны] и Ста­то­нии. На озе­рах Вади­мон [в Этру­рии] и Кути­лия [к восто­ку от Реа­те, на таких ост­ро­вах рас­тет] густой лес, кото­рый ни днем, ни ночью нель­зя увидеть на одном и том же месте. В Лидии встре­ча­ют­ся так назы­вае­мые камы­шо­вые ост­ро­ва, кото­рые не толь­ко ветер пере­го­ня­ет, но даже с помо­щью шеста мож­но оттолк­нуть в любую сто­ро­ну. В Мит­ри­да­то­ву вой­ну мно­гие мир­ные жите­ли спа­са­лись на этих ост­ро­вах. Око­ло Ним­фея, [гор­но­го мыса в Илли­рии,] есть малень­кие ост­ро­ва, име­ну­е­мые Тан­цу­ю­щи­ми: они дви­га­ют­ся, если око­ло них ста­нут строй­но петь и нога­ми бить в такт. По Тарк­ви­ни­е­ву озе­ру, одно­му из самых круп­ных в Ита­лии, кру­жат­ся два ост­ро­ва с дуб­ра­ва­ми на них, обра­зуя раз­лич­ные фигу­ры: то напо­до­бие тре­уголь­ни­ка, то округ­лую, в зави­си­мо­сти от соче­та­ния вет­ров, но нико­гда не квад­рат­ную.

96. (97) 210В Пафо­се есть зна­ме­ни­тый храм Вене­ры, в пре­де­лах огра­ды кото­ро­го не быва­ет дождя, как и вокруг ста­туи Минер­вы в горо­де Неа в Тро­аде. В этом послед­нем свя­ти­ли­ще остав­ля­е­мые там жерт­во­при­но­ше­ния нико­гда не проту­ха­ют и не пор­тят­ся.

(98) 211Око­ло мало­азий­ско­го горо­да Гар­па­са сто­ит огром­ная ска­ла, кото­рую мож­но сдви­нуть одним паль­цем, но если нада­вить на нее всем телом, она оста­ет­ся непо­движ­ной. На Таври­че­ском полу­ост­ро­ве в стране хара­ке­нов¹⁵⁴ есть зем­ля, кото­рая зале­чи­ва­ет все раны. А по сосед­ству с горо­дом Ассом в Тро­аде зем­ля порож­да­ет камень, разъ­едаю­щий вся­кую плоть. Его так и назы­ва­ют: сар­ко­фаг, «пожи­ра­тель мяса»¹⁵⁵. Око­ло реки Инда есть две горы, при­ро­да одной из кото­рых — удер­жи­вать вся­кое желе­зо, а дру­гой — оттал­ки­вать. Поэто­му если у чело­ве­ка гвозди в обу­ви, на одной из этих гор он не спо­со­бен ото­рвать свою ногу от зем­ли, а на дру­гой — поста­вить ее на зем­лю. В Локрах и Кротоне, как заме­че­но, нико­гда не быва­ло эпиде­мий, а так­же ника­ких зем­ле­тря­се­ний. А в Ликии за зем­ле­тря­се­ни­ем все­гда сле­ду­ет 40 дней ясной пого­ды. В окрест­но­стях горо­да Арпи [в Апу­лии] не родит­ся хлеб, какой бы ни посе­я­ли. В Мукий­ском хра­ме в окрест­но­стях горо­да Вейи, а так­же у Туску­ла и в Сими­ний­ском лесу есть места, где воткну­тое в зем­лю невоз­мож­но извлечь обрат­но. Если сено, ско­шен­ное в Кру­сту­мин­ском лесу¹⁵⁶, живот­ные поеда­ют здесь же, то оно для них ядо­ви­то, а если поеда­ют его в дру­гих местах, то это здо­ро­вая пища.

97. (99) 212И о при­ро­де вод я уже гово­рил нема­ло. Одна­ко вот весь­ма таин­ст­вен­ная вещь, при­чем поис­ти­не во мно­гих отно­ше­ни­ях: мор­ские при­ли­вы и отли­вы. Но при­чи­на здесь — Солн­це и Луна¹⁵⁷. Каж­дые 24 часа, меж­ду дву­мя вос­хо­да­ми Луны, море два­жды под­ни­ма­ет­ся и два­жды опус­ка­ет­ся. Сна­ча­ла вода при­бы­ва­ет, пока Луна дви­жет­ся вверх вме­сте со всем небом. Потом, когда Луна про­хо­дит свою наи­выс­шую точ­ку и дви­жет­ся к зака­ту, вода опус­ка­ет­ся. И сно­ва, когда Луна дви­жет­ся по самым ниж­ним участ­кам неба и про­хо­дит свою наи­низ­шую точ­ку, начи­на­ет­ся подъ­ем воды, а затем опус­ка­ние до сле­дую­ще­го лун­но­го вос­хо­да.

213При­чем при­лив нико­гда не при­хо­дит­ся на то же вре­мя, что в преды­ду­щий день — как буд­то бы море вер­но слу­жит это­му рев­ни­во­му све­ти­лу, при­тя­ги­ваю­ще­му к себе и как бы вса­сы­ваю­ще­му мор­ские вол­ны и каж­дый день под­ни­маю­ще­му­ся не там, где нака­нуне. Впро­чем, при­ли­вы и отли­вы череду­ют­ся через оди­на­ко­вые про­ме­жут­ки вре­ме­ни, все­гда через шесть часов, при­чем часов не како­го-то опре­де­лен­но­го дня или ночи, но рав­но­ден­ст­вен­ных¹⁵⁸. Пото­му что если бы обыч­ны­ми часа­ми изме­рять эти про­ме­жут­ки, они ока­за­лись бы нерав­ны­ми соот­вет­ст­вен­но отно­ше­нию, кото­рое суще­ст­ву­ет меж­ду днев­ны­ми или ноч­ны­ми часа­ми и все­гда оди­на­ко­вы­ми рав­но­ден­ст­вен­ны­ми.

214Все это состав­ля­ет раз­вер­ну­тый аргу­мент, ясный как Солн­це и рацио­наль­ный, в поль­зу того, что нера­зум­но отри­цать про­хож­де­ние све­тил под Зем­лей и их появ­ле­ние затем с дру­гой сто­ро­ны. Столь же нера­зум­но, далее, отри­цать и тот факт, что такие явле­ния, как вос­хо­ды и зака­ты или про­хож­де­ние звезд по небу, оди­на­ко­вым обра­зом [выглядят] на всей Зем­ле, боль­ше того, во всей при­ро­де, при­чем [выглядят имен­но так,] как когда мы видим их сво­и­ми соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми.

215Далее, вли­я­ния Луны раз­лич­ны и мно­го­об­раз­ны, преж­де все­го, по сед­ми­цам. Ибо при­ли­вы от ново­лу­ния до пер­вой чет­вер­ти Луны уме­рен­ные, затем ста­но­вят­ся более обиль­ны­ми и пол­но­вод­ны­ми, в пол­но­лу­ние под­ни­ма­ют­ся наи­бо­лее высо­ко, потом опять умень­ша­ют­ся и ста­но­вят­ся таки­ми, как в первую сед­ми­цу. Затем в послед­нюю чет­верть воз­рас­та­ют и в соеди­не­нии Луны с Солн­цем сно­ва самые высо­кие. Когда Луна ухо­дит на север и далее все­го отсто­ит от Зем­ли, при­лив­ная вол­на ниже, неже­ли когда Луна ухо­дит на юг и оттуда в бли­зо­сти от Зем­ли про­яв­ля­ет на ней всю свою мощь. Каж­дые восемь лет, когда исте­кут сто лун­ных меся­цев, весь этот цикл воз­об­нов­ля­ет­ся¹⁵⁹ при том же [соот­но­ше­нии лун­ной и сол­неч­ной] орбит, какое было в его нача­ле. Все [вли­я­ния, ока­зы­вае­мые Луной,] уве­ли­чи­ва­ют­ся, когда к ним при­со­еди­ня­ет­ся воздей­ст­вие Солн­ца. В рав­но­ден­ст­вия при­ли­вы под­ни­ма­ют­ся на наи­боль­шую высоту, при­чем в осен­нее выше, чем в весен­нее, а в зим­нее солн­це­сто­я­ние они весь­ма низ­кие, в лет­нее еще ниже.

216Впро­чем, все это про­ис­хо­дит не в точ­но­сти в те момен­ты, о кото­рых я ска­зал, но поз­же, ино­гда несколь­ки­ми дня­ми. Если речь идет о ново­лу­нии или пол­но­лу­нии, то на самом деле тоже име­ют­ся в виду чуть более позд­ние фазы; и вли­я­ние Луны, когда она взой­дет, зай­дет или прой­дет сред­нюю точ­ку сво­его пути, чув­ст­ву­ет­ся не сра­зу после это­го, но почти через два рав­но­ден­ст­вен­ных часа. Вли­я­ние про­ис­хо­дя­ще­го на небе дохо­дит до Зем­ли с запозда­ни­ем. Так, сна­ча­ла мы видим или слы­шим зар­ни­цу, мол­нию, гром, а потом уже ска­зы­ва­ют­ся их воздей­ст­вия.

217При­ли­вы, про­ис­хо­дя­щие в оке­ане, захва­ты­ва­ют и навод­ня­ют боль­ше про­стран­ства, чем в осталь­ных морях, воз­мож­но, пото­му, что целое в сво­ей сово­куп­но­сти в боль­шей мере оду­шев­ле­но, чем в частях¹⁶⁰; или же пото­му, что рас­кры­тая [к звездам] обшир­ность оке­а­на ост­рее, чем замкну­тые в узких бере­гах [мень­шие моря], чув­ст­ву­ет силу све­тил. По этой при­чине ни в озе­рах, ни в реках не быва­ет при­ли­вов и отли­вов. Пифей из Мас­си­лии рас­ска­зы­ва­ет, что к югу от Бри­та­нии при­лив под­ни­ма­ет­ся на 80 лок­тей¹⁶¹. Внут­рен­ние же моря закры­ты со всех сто­рон зем­ля­ми, как замкну­тые бух­ты.

218Все же в неко­то­рых более про­стор­ных местах [и внут­рен­ние моря] под­па­да­ют под власть Луны. Мно­го есть при­ме­ров, когда при спо­кой­ном море и без помо­щи пару­сов кораб­ли, дви­жи­мые един­ст­вен­но при­ли­вом, на тре­тий день дости­га­ли Ути­ки. Впро­чем, чаще тако­го рода пере­ме­ще­ния слу­ча­ют­ся в при­бреж­ных водах, чем в откры­том море, напо­до­бие того, как в орга­низ­ме бие­ние пуль­са, ины­ми сло­ва­ми: жиз­нен­ные духи — чув­ст­ву­ет­ся имен­но в наруж­ных сло­ях. Во мно­гих устьях рек под дей­ст­ви­ем звезд, вос­хо­дя­щих хотя бы и в [одной] дан­ной мест­но­сти в раз­лич­ное вре­мя, суще­ст­ву­ют раз­но­род­ные при­ли­вы, раз­ня­щи­е­ся по вре­ме­ни (не по при­чи­нам). При­ме­ром могут слу­жить оба Сир­та.

(100) 219Одна­ко есть при­ли­вы и осо­бен­ной при­ро­ды, напри­мер, в эври­пах¹⁶²: из них один, отде­ля­ю­щий Тау­ро­ме­нию [Таор­ми­ну] от Мес­си­ны, неод­но­крат­но за день меня­ет свое направ­ле­ние, дру­гой — Эвбей­ский — меня­ет направ­ле­ние семь раз в сут­ки. При­ли­вы быва­ют самы­ми низ­ки­ми три­жды в месяц: в седь­мой, вось­мой и девя­тый день после ново­лу­ния. В том самом Кадик­се, кото­рый из горо­дов бли­же все­го к Гер­ку­ле­со­вым стол­пам, есть ого­ро­жен­ный источ­ник напо­до­бие коло­д­ца. Вода в нем при­бы­ва­ет и убы­ва­ет в том же рит­ме, как при­ли­вы и отли­вы в оке­ане, но когда в оке­ане при­лив, в колод­це вода убы­ва­ет и наобо­рот. На реке Бетис [Гва­дал­кви­вир] есть город, где колод­цы пусте­ют с при­ли­вом, а с отли­вом напол­ня­ют­ся. В горо­де Гис­па­лии [Севи­лья] такая же при­ро­да у одно­го коло­д­ца, а у про­чих обыч­ная. И Понт все­гда течет в Про­пон­ти­ду, обрат­но же в Понт нет ника­ко­го тече­ния¹⁶³.

98. (101) 220При­лив повсе­мест­но очи­ща­ет моря, для неко­то­рых это про­ис­хо­дит в опре­де­лен­ные сро­ки. Око­ло Мес­си­ны и Мил на берег выбра­сы­ва­ет­ся мусор напо­до­бие наво­за, откуда пошла леген­да, буд­то здесь было стой­ло быков Гелиоса. Чтобы уж ниче­го из извест­но­го мне о при­ли­вах и отли­вах не про­пу­стить, добав­лю, что по мне­нию Ари­сто­те­ля, живые суще­ства уми­ра­ют толь­ко во вре­мя отли­ва¹⁶⁴. Это под­твер­жде­но мно­го­крат­ны­ми наблюде­ни­я­ми в рай­оне Бис­кай­ско­го зали­ва и во вся­ком слу­чае может счи­тать­ся уста­нов­лен­ным при­ме­ни­тель­но к чело­ве­ку.

99. (102) 221Отсюда пра­виль­ная догад­ка, что Луну надо рас­смат­ри­вать как све­ти­ло — вме­сти­ли­ще жиз­нен­ных духов (spi­ri­tus si­dus); что она напол­ня­ет Зем­лю [эти­ми духа­ми]; что когда Луна при­бли­жа­ет­ся, тела набу­ха­ют жиз­нью, а когда отда­ля­ет­ся, они пусте­ют. При росте Луны при­бав­ля­ют в раз­ме­ре рако­ви­ны, вооб­ще наи­бо­лее чув­ст­ву­ют ее дыха­ние живот­ные бес­кров­ные, но даже и у людей жиз­нен­ная сила при­бы­ва­ет и убы­ва­ет вме­сте с лун­ным све­том. Та же сила лун­но­го све­та про­ни­ка­ет, как мы ска­жем в сво­ем месте¹⁶⁵, в лист­ву и тра­вы.

100. (103) 222Сол­неч­ный же огонь иссу­ша­ет вла­гу, и [обще­при­ня­тый] взгляд на Солн­це в том и состо­ит, что это све­ти­ло, все опа­ля­ю­щее и погло­щаю­щее, вопло­ща­ет в себе муж­ское нача­ло. (104) Широ­кие про­сто­ры моря насы­ще­ны соле­ным вку­сом либо бла­го­да­ря тому, что слад­кое и жид­кое лег­ко вытя­ги­ва­ет­ся силой огня, а более жест­кое и плот­ное оста­ет­ся (поэто­му при спо­кой­ном море вода в глу­бине сла­ще, чем у поверх­но­сти, и там соот­вет­ст­вен­но вкус ее жест­че, а не из-за того, что к ней яко­бы при­ме­шан веч­ный пот Зем­ли) — либо бла­го­да­ря тому, что к силе огня в боль­шом коли­че­стве при­ме­ши­ва­ет­ся [нача­ло] сухо­сти; либо пото­му, что при­ро­да Зем­ли про­пи­ты­ва­ет воды как бы зара­жая их. При­ве­ду, меж­ду про­чим, при­мер, [как зем­ное воздей­ст­ву­ет на море:] когда был сверг­нут Дио­ни­сий, сици­лий­ский тиран, в гава­ни вода чудес­ным обра­зом на один день ста­ла прес­ной.

101. 223Напро­тив, о Луне гово­рят, что это жен­ст­вен­ное и мяг­кое све­ти­ло, кото­рое рас­т­во­ря­ет ноч­ную вла­гу и при­тя­ги­ва­ет ее, а не изго­ня­ет. Это явст­ву­ет из того, что при ее све­те тела уби­тых живот­ных загни­ва­ют и рас­плы­ва­ют­ся; что на голо­вы погру­жен­ных в сон она наво­дит оце­пе­не­ние и вос­ста­нав­ли­ва­ет [их силы]; что она рас­топ­ля­ет лед и все сво­им увлаж­ня­ю­щим дыха­ни­ем рас­слаб­ля­ет. Так при­род­ные силы вза­им­но урав­но­ве­ши­ва­ют­ся, и если под дей­ст­ви­ем одних све­тил сти­хий­ные нача­ла сосре­дото­чи­ва­ют­ся, то под дей­ст­ви­ем дру­гих рас­се­и­ва­ют­ся. Луна пита­ет­ся прес­ны­ми вода­ми, как Солн­це — соле­ны­ми.

102. (105) 224Соглас­но Фаби­а­ну¹⁶⁶, наи­боль­шая глу­би­на моря — 15 ста­ди­ев. Дру­гие уве­ря­ют, что в так назы­вае­мых bathea [греч. «глу­би́ны»] в Пон­те про­тив [того места Кол­хиды], где живет пле­мя кора­к­сов, на рас­сто­я­нии око­ло 300 ста­ди­ев от бере­га глу­би­на моря без­мер­на, во вся­ком слу­чае достать лотом до дна невоз­мож­но. 103. (106) Уди­ви­те­лен в свя­зи с вопро­са­ми соле­но­сти воды тот факт, что по бере­гам моря встре­ча­ют­ся бью­щие как бы фон­та­на­ми прес­ные воды. Да, сти­хия воды — это неис­ся­кае­мое чудо. Прес­ные воды ино­гда пла­ва­ют по поверх­но­сти моря — конеч­но, они ведь лег­че соле­ных. Сюда же отно­сит­ся и то, что в мор­ской воде дер­жит­ся и не тонет более тяже­лый груз, чем в прес­ной. Но быва­ют и слу­чаи, когда прес­ные воды пла­ва­ют по поверх­но­сти дру­гих тоже прес­ных. Так, река пере­се­ка­ет Фуцин­ское озе­ро, по Ларий­ско­му озе­ру про­хо­дит река Адда, по Вер­банн­ско­му озе­ру — река Тицин, по Себинн­ско­му озе­ру — река Олли­ус, Рона по озе­ру Леманн¹⁶⁷. Пере­чис­лен­ные слу­чаи отно­сят­ся к Ита­лии, и толь­ко послед­ний — по ту сто­ро­ну Альп. Все эти реки, поль­зу­ясь госте­при­им­ст­вом суши на про­тя­же­нии тысяч миль, вте­ка­ют затем в озе­ра и выте­ка­ют из них таки­ми же, каки­ми вошли, не бо́льши­ми, но и не мень­ши­ми. Это же рас­ска­зы­ва­ют и о сирий­ской реке Орон­те и о мно­гих дру­гих.

225Одна­ко есть и такие реки, кото­рые, попав в море, как бы из непри­яз­ни к нему ухо­дят в глу­би­ну. Вещи, бро­шен­ные в про­хо­дя­щую через Олим­пию реку Алфей, кото­рая впа­да­ет в море на Пело­пон­не­се, нахо­дят затем в источ­ни­ке Аре­ту­са око­ло Сира­куз. Текут под зем­лей и потом сно­ва выхо­дят на поверх­ность Лик в [Малой] Азии, Эра­син в Арго­лиде. И то, что бро­са­ют в источ­ник Эску­ла­па в Афи­нах, воз­вра­ща­ет­ся обрат­но через Фалер­скую гавань. Река, ухо­дя­щая под зем­лю в Атине [на юго-восто­ке Лаци­у­ма], выхо­дит на поверх­ность через 20 миль. Сход­но себя ведет и река Тимав близ Акви­леи.

226В Асфаль­то­вом озе­ре [Мерт­вом море] в Иудее, рож­даю­щем мине­раль­ную смо­лу, ни один пред­мет не может уто­нуть. То же и в озе­ре Аре­тис­са в Вели­кой Арме­нии, хотя и щелоч­ном, но рыб­ном. Озе­ро око­ло горо­да Ман­ду­рии в Сален­тин­ском окру­ге [в Калаб­рии] пол­но­вод­но вплоть до кром­ки бере­гов и нисколь­ко не меле­ет, когда из него заби­ра­ют воду, но и не пере­пол­ня­ет­ся, когда ее вли­ва­ют. Если бро­сить кусок дере­ва в воду реки Кикон [во Фра­кии] или Велин­ско­го озе­ра в Пицене [око­ло Анко­ны], он покро­ет­ся каме­ни­стой кор­кой; подоб­но и в реке Сури­ус в Кол­хиде, при­чем там ока­ме­не­ние дохо­дит до самой серд­це­ви­ны дере­ва, а сна­ру­жи [чур­бан] оста­ет­ся при­кры­тым корой. Таким же обра­зом в реке Силар за горо­дом Суррен­тум [Соррен­то] ока­ме­не­ва­ют бро­шен­ные в воду не толь­ко пру­тья, но даже листья, хотя в осталь­ном эта вода вполне здо­ро­вая для питья. При выхо­де из Реа­тин­ско­го болота камень, [опу­щен­ный в воду,] рас­тет, а в воде Крас­но­го моря про­из­рас­та­ют мас­лич­ные дере­вья и раз­лич­ные кустар­ни­ки.

227Но пора­зи­тель­на и при­ро­да мно­гих вод­ных клю­чей: [преж­де все­го,] они быва­ют горя­чи­ми. Это мож­но ска­зать даже о мно­гих вод­ных источ­ни­ках в Аль­пах, в реке Лири [Гари­лья­но] и в самом море: меж­ду Ита­ли­ей и Эна­ри­ей¹⁶⁸ и в зали­ве Байи [в Кам­па­нии]. Да и во мно­гих местах из моря мож­но чер­пать прес­ную воду: напри­мер, у Хелидон­ских ост­ро­вов [воз­ле Ликии], око­ло ост­ро­ва Ара­да [в Пер­сид­ском зали­ве], в оке­ане к запа­ду от Кадик­са. В Пата­вий­ских [Паду­ан­ских] горя­чих источ­ни­ках пыш­но про­из­рас­та­ет зеле­ная тра­ва, в Пизан­ских мно­го лягу­шек, в Вету­лон­ских в при­бреж­ной Этру­рии — рыб. Око­ло горы Касин [Мон­те-Кас­си­но, в Лати­уме] есть холод­ная река под назва­ни­ем Ска­те­б­ра, летом в ней вода при­бы­ва­ет. Эта река, как и озе­ро Стим­фа­лида в Арка­дии, порож­да­ет мел­ких водя­ных крыс¹⁶⁹.

228В Додоне есть источ­ник Юпи­те­ра, сам по себе очень холод­ный и если оку­нуть в него факел, тот погаснет, одна­ко если при­бли­зить к нему погас­шие факе­лы, те вспых­нут. Тот же источ­ник пере­ста­ет течь в пол­день, поче­му его по-гре­че­ски и назы­ва­ют ἀνα­παυόμε­νον [«пере­ме­жаю­щий­ся»]. После полу­дня он сно­ва напол­ня­ет­ся и оби­лен до полу­но­чи, а затем поне­мно­гу опять исся­ка­ет. В Илли­рии у одно­го холод­но­го источ­ни­ка есть свой­ство зажи­гать бро­шен­ные в него тка­ни. Озе­ро [к запа­ду от Мем­фи­са], посвя­щен­ное Юпи­те­ру Аммо­ну, днем холод­ное, а ночью горя­чее. В Тро­гло­ди­ти­ке есть так назы­вае­мый источ­ник Солн­ца. Вода в нем око­ло полу­дня слад­кая и холод­ная, затем посте­пен­но теп­ле­ет и к полу­но­чи ста­но­вит­ся непри­год­ной: чрез­мер­но горя­чей и горь­кой.

229Исток реки Паду­са [По] в самой середине лета пере­сы­ха­ет, как бы давая себе пере­дыш­ку. На ост­ро­ве Тенедо­се име­ет­ся ключ, кото­рый ста­но­вит­ся обиль­ным от третье­го до шесто­го часа после захо­да Солн­ца. На ост­ро­ве Ино­пус близ Дело­са есть источ­ник, в кото­ром вода при­бы­ва­ет в таком же рит­ме, как в Ниле, и в те же вре­ме­на года. В море напро­тив устья реки Тимав¹⁷⁰ лежит малень­кий ост­ров с горя­чи­ми клю­ча­ми, при­бы­ваю­щи­ми и убы­ваю­щи­ми вме­сте с мор­ски­ми при­ли­ва­ми и отли­ва­ми. В Пити­нат­ской зем­ле за Апен­ни­на­ми река Нован во все лет­ние солн­це­сто­я­ния бур­лит, а в зим­ние засы­ха­ет¹⁷¹.

230Око­ло Фале­рий [в южной Этру­рии] вся вода тако­ва, что пью­щие ее быки ста­но­вят­ся белы­ми; а овцы, пью­щие из бео­тий­ской реки Мелас, — чер­ны­ми. Кефис, выте­каю­щий из того же озе­ра, что и Мелас, сно­ва дела­ет их белы­ми, Пеней — опять же чер­ны­ми, а Ксанф [греч. ξαν­θός, букв. «золо­ти­стый», «рыжий»] — рыжи­ми, откуда и назва­ние этой реки. Кобы­ли­цы, пасу­щи­е­ся близ Пон­та на полях, оро­шае­мых рекой Аста­кес, дают чер­ное моло­ко, люди его пьют. В Реа­тин­ской обла­сти [см. § 209, 226] источ­ник под назва­ни­ем Неми­ния бьет то в одном месте, то в дру­гом, что пред­ска­зы­ва­ет хоро­ший или пло­хой уро­жай. Источ­ник в пор­ту Брин­ди­зий все­гда пре­до­став­ля­ет моря­кам чистей­шую воду. Источ­ник Лин­кестис, про­зван­ный кис­лень­ким (aci­du­la), опья­ня­ет напо­до­бие вина. Такие же источ­ни­ки есть в Пафла­го­нии и в обла­сти Кале­нус [в Кам­па­нии].

231Соглас­но Муци­а­ну, кото­рый три­жды был кон­су­лом (Mu­cia­nus ter con­sul), на ост­ро­ве Анд­ро­се источ­ник в хра­ме Дио­ни­са в январ­ские ноны все­гда пахнет вином¹⁷², и этот день назы­ва­ют Θεοδο­σία, «божий дар». В Арка­дии око­ло горо­да Нона­крис вода реки Стикс ничем не отли­ча­ет­ся по запа­ху или цве­ту, тем не менее кто ее попьет, немед­лен­но на месте уми­ра­ет. Так­же и на хол­ме Либе­ро­зус в стране тав­ров три источ­ни­ка, уби­ваю­щие без стра­да­ний, но и так, что ника­кое лекар­ство не помо­га­ет. В обла­сти Карри­нум¹⁷³ в Испа­нии рядом друг с дру­гом два источ­ни­ка, один из них все [бро­сае­мое в него] отбра­сы­ва­ет, дру­гой погло­ща­ет. Еще один источ­ник в той же стране окра­ши­ва­ет в золо­той цвет всех рыб (на вид, а будучи выну­ты из этой воды они совсем обык­но­вен­ные).

232Близ Ларий­ско­го озе­ра в Комен­ских зем­лях¹⁷⁴ мно­го­вод­ный источ­ник каж­дый час напол­ня­ет­ся и вновь отсту­па­ет. На Кидо­нее — ост­ро­ве, не доез­жая Лес­боса — источ­ник, кото­рый быва­ет горя­чим толь­ко вес­ной. Озе­ро Сан­на­ус в [Малой] Азии зара­же­но горе­чью от раз­рос­шей­ся вокруг него полы­ни. В пеще­ре Апол­ло­на в город­ке Кла­ро­се близ Коло­фо­на есть бас­сейн: испив из него, воз­гла­сишь чудес­ные веща­ния, зато сокра­тишь свою жизнь. Что же до рек, теку­щих вспять, их мы виде­ли и на сво­ем веку — в послед­ние дни жиз­ни прин­цеп­са Неро­на, о чем я писал в исто­рии его жиз­ни.

233Кому не извест­но, что летом источ­ни­ки холод­нее, чем зимой? Но вот и дру­гие столь же неве­ро­ят­ные дела при­ро­ды: медь и сви­нец ком­ка­ми тонут, в рас­плю­щен­ном же виде пла­ва­ют — при одном и том же весе пер­вые тонут, вто­рые оста­ют­ся на пла­ву; тяже­сти лег­че пере­ме­щать в воде; на Скю­ре [Ски­ро­се — ост­ро­ве к севе­ру от Эвбеи], есть такой камень, что в еди­ном кус­ке он будучи любо­го раз­ме­ра пла­ва­ет, а рас­ко­лотый на мелочь тонет; тру­пы недав­но умер­ших идут ко дну, а раздув­шись, всплы­ва­ют; погру­жен­ные в воду пустые сосуды не лег­че оттуда выта­щить, чем пол­ные; дож­де­вая вода для соле­ва­ре­ния полез­нее вся­кой дру­гой и вооб­ще нель­зя полу­чить соли, если не доба­вить прес­ной воды; 234мор­ская вода мед­лен­нее замер­за­ет, но быст­рее заки­па­ет.

Море зимой теп­лее, а летом соло­нее. Мас­ло име­ет свой­ство успо­ка­и­вать, поэто­му ныряль­щи­ки раз­брыз­ги­ва­ют перед собой изо рта мас­ло, спо­соб­ст­вуя тем самым успо­ко­е­нию сти­хии и делая ее про­зрач­нее. [Дру­гие неве­ро­ят­ные дела:] в откры­том море снег не пада­ет; хотя вся­кая вода сте­ка­ет вниз, клю­чи бьют квер­ху — и даже у под­но­жия Этны, кото­рая изры­га­ет ком­ки рас­ка­лен­но­го пес­ка на 50 и 100 миль.

(107) 235Но на раз­лич­ных чудес­ных свой­ствах огня, пред­став­ля­ю­ще­го собой чет­вер­тую сти­хию при­ро­ды, мы сей­час оста­но­вим­ся. Но сна­ча­ла [закон­чим] о водах.

104. (108) В [сирий­ской про­вин­ции] Ком­ма­гене, в горо­де Само­са­те, есть пруд, извер­гаю­щий вос­пла­ме­ня­е­мую тину, так назы­вае­мую «маль­ту». Попа­дая на что-нибудь твер­дое, она при­ли­па­ет, а если чело­век до нее дотро­нет­ся и [заго­рев­шись, попро­бу­ет] убе­жать, она пре­сле­ду­ет его. С ее помо­щью защи­ща­ли свои сте­ны [жите­ли одно­го из горо­дов,] кото­рый оса­ждал Лукулл: вои­ны горе­ли вме­сте со сво­им ору­жи­ем. Вода толь­ко силь­нее раз­жи­га­ет это пла­мя. Пока­за­но на опы­тах, что пога­сить его мож­но толь­ко зем­лей.

105. (109) Сход­на [с этим веще­ст­вом] и при­ро­да неф­ти. Так назы­ва­ют выте­каю­щую из зем­ли око­ло Вави­ло­на и в пар­фян­ской обла­сти Аста­кене жид­кость напо­до­бие мине­раль­ных смол. С ней весь­ма сро­ден огонь, кото­рый прыж­ком устрем­ля­ет­ся к ней сра­зу, как толь­ко она ока­жет­ся дося­гае­мой. С ее помо­щью, как рас­ска­зы­ва­ют, Медея сожгла свою сопер­ни­цу: как толь­ко та при­бли­зи­лась к жерт­вен­ни­ку, чтобы совер­шить жерт­во­при­но­ше­ние, ее венок был охва­чен огнем.

106. (110) 236Несо­мнен­но, что к чуде­сам, наблюдае­мым в горах, надо при­чис­лить все­гдаш­нее ноч­ное пла­мя над Этной: на сколь же дол­гое вре­мя хва­та­ет в ней огнен­ной мате­рии! Зимой ее покры­ва­ет снеж­ная шап­ка, а на выбра­сы­вае­мый Этной пепел ложит­ся слой инея. Впро­чем, не через одну лишь Этну про­яв­ля­ет­ся сви­ре­пость сти­хий, гро­зя­щая зем­ным обла­стям сожже­ни­ем. В стране Фасе­лиде [в при­мор­ской части Ликии] пла­мя горы Химе­ры не уга­са­ет ни днем, ни ночью; вода лишь силь­нее раз­жи­га­ет его, тушит же его зем­ля и навоз, как сооб­ща­ет Кте­сий Книд­ский. В той же Ликии есть Гефе­сто­вы ска­лы¹⁷⁵. Если к ним при­кос­нуть­ся зажжен­ным факе­лом, они вос­пла­ме­ня­ют­ся с такой силой, что заго­ра­ют­ся даже кам­ни и песок на дне ручьев, а дожди толь­ко еще боль­ше под­пи­ты­ва­ют этот огонь. Рас­ска­зы­ва­ют, что если зажжен­ной от него пал­кой про­ве­сти по зем­ле борозду, за пал­кой потя­нут­ся огнен­ные струи.

237В Бак­трии в Кофант­ской [обла­сти], а так­же в Мидии и в Сит­та­кене, на пер­сид­ском рубе­же ноча­ми пыла­ют огнен­ные смер­чи¹⁷⁶. В Сузах в Белой Башне [огнен­ные стол­бы] выхо­дят из 15 печей, при­чем самый боль­шой из них виден так­же и днем. На Вави­лон­ской рав­нине пыла­ет как бы рыбий садок пло­ща­дью в югер. В Афри­ке око­ло горы Гес­пе­ри­ус [Зеле­ный Мыс] доли­ны ночью [от мно­же­ства огней] пыла­ют напо­до­бие звезд­но­го неба. Подоб­но это­му и на рав­нине Мега­ло­по­ли­тан­ской¹⁷⁷. Впро­чем, такой огонь ско­рее при­я­тен, и хотя бы он горел в лесу, он не зажжет густой лист­вы над собой. Как повест­ву­ет Фео­помп, веч­но пылаю­щий кра­тер горы Ним­фей¹⁷⁸ [в Илли­рии] сосед­ст­ву­ет с ледя­ной водой источ­ни­ка, а по огням это­го кра­те­ра жите­ли той мест­но­сти, Апол­ло­нии, уга­ды­ва­ют гро­зя­щие беды. При дождях кра­тер уве­ли­чи­ва­ет­ся и извер­га­ет мине­раль­ную смо­лу, кото­рая более жид­ка, чем про­чие [раз­но­вид­но­сти это­го веще­ства]. Ее при­ме­ши­ва­ют к воде источ­ни­ка, кото­рая без это­го не годит­ся для питья. Но есть ли в этом что-нибудь чудес­ное?

238Во вре­мя союз­ни­че­ской вой­ны¹⁷⁹ ост­ров Гиера¹⁸⁰ из чис­ла Эоло­вых ост­ро­вов, рас­по­ло­жен­ных посреди моря напро­тив Ита­лии, горел вме­сте с при­ле­гаю­щей к нему поло­сой моря, пока депу­та­ция сена­та не выпол­ни­ла уми­ло­сти­ви­тель­ных обрядов. Наи­боль­шая же сила извер­же­ний наблюда­ет­ся на Эфи­оп­ском хреб­те, на горе под назва­ни­ем Теон-Охе­ма¹⁸¹, где бушу­ю­щее пла­мя выбра­сы­ва­ет­ся навстре­чу сол­неч­но­му жару. Вот сколь раз­но­об­раз­ны и мно­го­чис­лен­ны пожа­ры, кото­ры­ми Зем­ля вос­пла­ме­ня­ет­ся силой при­ро­ды вещей.

107. (111) 239Кро­ме того, толь­ко этой сти­хии, [огню], свой­ст­вен прин­цип само­вос­про­из­веде­ния и само­по­рож­де­ния (ra­tio foe­cun­da, se­que ip­se pa­riat): сколь­ки­ми кост­ра­ми может покрыть Зем­лю огонь, вырос­ший из мель­чай­ших искр! В чем заклю­ча­ет­ся тот при­род­ный прин­цип, кото­рый сам нисколь­ко не повреж­да­ет, пита­ет спо­соб­ность к истреб­ле­нию и пожи­ра­нию во всем мире? Добавь­те бес­чис­лен­ные звезды и огром­ное Солн­це, добавь­те огни, зажи­гае­мые чело­ве­ком, и те, что внут­ренне при­су­щи кам­ням, или дере­вьям — и извле­ка­ют­ся путем тре­ния; и еще огни туч и источ­ни­ки мол­ний. И тогда мы увидим, что вели­чай­шее чудо уже то, что нам дано про­су­ще­ст­во­вать хотя бы один день, избег­нув все­лен­ско­го пожа­ра. Поду­май­те еще и о том, что зер­ка­ла, обра­щен­ные вогну­то­стью к лучам Солн­ца, вос­пла­ме­ня­ют лег­че любо­го дру­го­го огня.

240А раз­ве не кишит вся Зем­ля неис­чис­ли­мым мно­же­ст­вом мел­ких, но порож­ден­ных самой при­ро­дой огней? На [горе] Ним­фей¹⁸² из зем­ли выхо­дит пла­мя, кото­рое дождь лишь уси­ли­ва­ет. То же и око­ло Скан­тий­ских источ­ни­ков [в Кам­па­нии]. Здесь пла­мя, впро­чем, сла­бое, и когда оно пере­хо­дит на какое-нибудь дру­гое веще­ство, послед­нее горит не дол­го; ясень, укры­ваю­щий этот огнен­ный источ­ник, покрыт веч­но­зе­ле­ной лист­вой. Дру­гой такой источ­ник в Мутин­ском поле дает огонь в дни, посвя­щен­ные богу Вул­ка­ну. Есть свиде­тель­ства, что в полях под Ари­ци­ей [Арец­цо] есть такая зем­ля, что если уро­нить на нее уголь, она заго­рит­ся; в Сабин­ском и Сиди­цин­ском полях [в Кам­па­нии] такие кам­ни, кото­рые заго­ра­ют­ся, если их пома­зать опре­де­лен­ной мазью; в Сален­тин­ском горо­де Эгна­ции [в Апу­лии] некий свя­щен­ный камень: если поло­жить на него кусок дере­ва, оно сра­зу вспыхнет. На Лаци­ний­ском мысе [Капо-дел­ле-Колонне] алтарь Юно­ны. Он под откры­тым небом, но пепел на нем оста­ет­ся непо­движ­ным, какие бы ни буше­ва­ли бури.

241Даже в водах и в телах, не исклю­чая чело­ве­че­ские, вне­зап­но могут воз­ни­кать огни. [Исто­рик] Вале­рий Анти­ас рас­ска­зы­ва­ет такие слу­чаи: одна­жды пыла­ло все Тра­зи­мен­ское озе­ро; когда Сер­вий Тул­лий в дет­стве спал, из его голо­вы выры­ва­лось пла­мя; подоб­ное же пла­мя горе­ло над Л. Мар­ци­ем в Испа­нии, когда он закли­нал сол­дат ото­мстить за обо­их Сци­пи­о­нов, [бра­тьев Пуб­лия Кор­не­лия и Гнея Кор­не­лия], погиб­ших в бит­ве с кар­фа­ге­ня­на­ми. Поз­же я поведаю мно­го таких слу­ча­ев и раз­бе­ру их подроб­нее. Пока же я беру их как бы в неко­ей сме­си, в каче­стве чудес­ных зна­ме­ний. Исхо­дя из такой интер­пре­та­ции при­ро­ды, я спе­шу про­ве­сти чита­те­ля как бы за руку, пока­зы­вая ему мир в целом.

108. (112) 242Наша часть зем­но­го кру­га, о кото­рой я здесь и рас­ска­зы­ваю, обте­кае­мая оке­а­ном и как бы погру­жен­ная в него (о чем смот­ри выше), про­сти­ра­ет­ся от Индии до стол­пов близ Кадик­са, посвя­щен­ных Гер­ку­ле­су, на 8568 миль. Так счи­та­ет Арте­ми­дор; соглас­но Иси­до­ру¹⁸³, на 9818 миль. Арте­ми­дор добав­ля­ет, что от Кадик­са вокруг Свя­то­го мыса до мыса Арта­брус 890¹∕₂ мили, и это наи­боль­шее про­тя­же­ние, на кото­ром мож­но про­плыть вдоль Испа­нии. 243[Мерить рас­сто­я­ние от Индии до Кадик­са] мож­но дву­мя путя­ми: во-пер­вых, от реки Ган­га и места ее впа­де­ния в Индий­ский оке­ан, через Индию и Пар­фию к сирий­ско­му горо­ду Мири­анд(р)у в Исском [Скан­де­рун­ском] зали­ве — 5215 миль, оттуда по крат­чай­ше­му мор­ско­му пути до ост­ро­ва Кипр, далее от Пата­ры в Ликии до Родо­са, до ост­ро­ва Астю­па­лея в Кар­па­фий­ском море, до мыса Тенар [Мата­пан] в Лако­нии, до Лили­бея в Сици­лии, до Кала­ри­са в Сар­ди­нии — 2103; оттуда до Кадик­са 1250 миль, что и дает общее рас­сто­я­ние отсюда до Индий­ско­го оке­а­на 8568 миль.

244Дру­гой, более извест­ный путь про­хо­дит в основ­ном по суше: от Ган­га до реки Евфра­та 5169 миль, оттуда до Маза­ка в Кап­па­до­кии 244, через Фри­гию и Карию до Эфе­са 499, от Эфе­са через Эгей­ское море до Дело­са 200, до Коринф­ско­го пере­шей­ка 202¹∕₂.

Далее сушей и по Алки­о­но­ву морю и Коринф­ско­му зали­ву до Патр на Пело­пон­не­се 102¹∕₂, до Лев­ка­дии¹⁸⁴ 87¹∕₂, до Кор­фу столь­ко же, до Керавн­ских гор [на Адри­а­ти­ке] 82¹∕₂, до Брун­ди­зия 87¹∕₂, до Рима 360, через Аль­пы до дерев­ни Сцин­до­ма­гум 518, через Гал­лию к Пире­не­ям и город Илли­бе­риду [Эль­ви­ра, око­ло Гра­на­ды] — 456, до оке­а­на и бере­га Испа­нии 832, по пря­мой до Кадик­са 7¹∕₂. По рас­че­ту Арте­ми­до­ра, этот путь состав­ля­ет 8945 миль.

245Шири­на же Зем­ли с юга на север рас­счи­та­на Иси­до­ром как мень­шая почти напо­ло­ви­ну: 5462 мили. Отсюда мож­но видеть, как мно­го зем­ли мы теря­ем из-за холо­да на севе­ре и из-за жары на юге. То есть я не думаю, чтобы это было по-насто­я­ще­му поте­рей или что нару­ша­ет­ся шаро­об­раз­ность Зем­ли, но толь­ко что с обе­их сто­рон к [наше­му уме­рен­но­му поя­су] при­мы­ка­ют необи­тае­мые и пото­му не иссле­до­ван­ные терри­то­рии. Упо­мя­ну­тый рас­чет Иси­до­ра начи­на­ет­ся от пер­вых оби­тае­мых побе­ре­жий Эфи­оп­ско­го оке­а­на. От них до Мероэ 705 миль, оттуда до Алек­сан­дрии 1250, до Родо­са [еще] 563¹⁸⁵, до Книда 86¹∕₂, до Коса 25, до Само­са 100, до Хиоса 94, до Мити­ле­ны 65, до Тенедо­са 49, до мыса Сиге­ум [Ени­шер] 12¹∕₂, до Бос­по­ра¹⁸⁶ 312¹∕₂, до мыса Карам­бис 350, до вхо­да в Мео­тий­ское озе­ро 312¹∕₂, до устья Танаи­са 266¹⁸⁷ миль. Более корот­ким путем по морю мож­но сре­зать 89 миль. 246Начи­ная от устья Танаи­са, даже у самых тща­тель­ных авто­ров не нахо­дим ука­за­ний. Арте­ми­дор пола­гал, что далее ниче­го не иссле­до­ва­но, хотя допус­кал, что за Танаи­сом к севе­ру про­сти­ра­ют­ся посе­ле­ния сар­ма­тов.

Иси­дор добав­ля­ет еще 1250 миль до Туле, но это уже гада­тель­но [quae conjec­tu­ra di­vi­na­tio­nis est]. А я пола­гаю, что сар­ма­ты зани­ма­ют не мень­шее про­стран­ство, чем дают в сум­ме все пере­чис­лен­ные рас­сто­я­ния. Да и как, с дру­гой сто­ро­ны, оно может не быть огром­ным, если вме­ща­ет бес­чис­лен­ные пле­ме­на, к тому же посто­ян­но кочу­ю­щие? Пола­гаю так­же, что и даль­ней­шие терри­то­рии, уже необи­тае­мые, гораздо про­стран­нее, чем обыч­но дума­ют. Ибо мне извест­но, что и со сто­ро­ны Гер­ма­нии откры­ты ранее не извест­ные огром­ные ост­ро­ва.

247Вот отно­си­тель­но дли­ны и шири­ны [оби­тае­мо­го поя­са Зем­ли] все, что, как мне дума­ет­ся, достой­но быть уве­ко­ве­чен­ным в памя­ти. Что каса­ет­ся общей зем­ной окруж­но­сти, то Эра­то­сфен (вели­кий уче­ный во всем, но в этой обла­сти осо­бен­но слав­ный, что по-мое­му обще­при­знан­но) пред­при­нял попыт­ку ее изме­рить — попыт­ку дерз­кую, но столь тон­ко обос­но­ван­ную, что даже стыд­но было бы не пове­рить [ее резуль­та­там. А они тако­вы:] 252 тыся­чи ста­ди­ев, по рим­ско­му сче­ту — 31500 миль¹⁸⁸. Гип­парх же, пора­зи­тель­ной глу­би­ны уче­ный (и когда он начи­на­ет спо­рить с Эра­то­сфе­ном, и во всем осталь­ном), доба­вил еще почти 26 тысяч ста­ди­ев.

109. 248Не настоль­ко, как им, мож­но верить Дио­ни­со­до­ру. Он был родом с ост­ро­ва Мело­са и про­слав­лен в гео­мет­ри­че­ской нау­ке. Умер он в ста­ро­сти на сво­ей родине, погре­бен­ный сво­и­ми род­ст­вен­ни­ца­ми и наслед­ни­ца­ми. Рас­ска­зы­ва­ют, буд­то они, когда выпол­ня­ли в после­дую­щие дни поло­жен­ные обряды, нашли в моги­ле пись­мо от име­ни Дио­ни­со­до­ра к тем, кто остал­ся на Зем­ле: «Я спу­стил­ся от моги­лы до наи­боль­шей глу­би­ны Зем­ли — 42 тыся­чи ста­ди­ев». Нашлись гео­мет­ры, кото­рые объ­яс­ни­ли это таким обра­зом, что пись­мо дей­ст­ви­тель­но было посла­но из цен­тра зем­но­го шара, како­вой есть наи­бо­лее уда­лен­ное от поверх­но­сти место и вме­сте с тем центр шара. Отсюда рас­чет дает зем­ную окруж­ность рав­ной 252 тысяч ста­ди­ев. (113) При­ни­мая во вни­ма­ние гар­мо­ни­че­скую зако­но­мер­ность, кото­рая тре­бу­ет, чтобы при­ро­да вещей не про­ти­во­ре­чи­ла сама себе, мы долж­ны доба­вить к это­му изме­ре­нию еще 12 тысяч ста­ди­ев, откуда полу­ча­ет­ся, что Зем­ля состав­ля­ет ¹∕₉₆ часть все­го кос­мо­са.