Юлий Цезарь: римский колосс

VI. Заво­е­ва­ние Гал­лии

с.130 «Гал­лия по всей сво­ей сово­куп­но­сти разде­ля­ет­ся на три части», — таки­ми сло­ва­ми начи­на­ют­ся зна­ме­ни­тые ком­мен­та­рии Цеза­ря о заво­е­ва­тель­ных похо­дах, завер­шив­ших­ся поко­ре­ни­ем Гал­лии и её вклю­че­ни­ем в состав Рим­ской импе­рии. Цезарь рас­суж­дал, руко­вод­ст­ву­ясь одно­вре­мен­но гео­гра­фи­ей, этни­че­ской при­над­леж­но­стью и язы­ком. В его вос­при­я­тии — кото­рое, несо­мнен­но, несколь­ко упро­ща­ло и систе­ма­ти­зи­ро­ва­ло более слож­ную дей­ст­ви­тель­ность — терри­то­рию, кото­рую он счи­тал Гал­ли­ей, огра­ни­чен­ную Аль­па­ми, Сре­ди­зем­ным морем и Пире­не­ями на юге, Атлан­ти­че­ским оке­а­ном и Ла-Ман­шем на запа­де, и река­ми Рейн и Рона на севе­ре и восто­ке, насе­ля­ли три основ­ных груп­пы, кото­рые были отлич­ны этни­че­ски и (или) линг­ви­сти­че­ски, и жили в трёх обшир­ных обла­стях Гал­лии. Gal­li, или гал­лы в узком смыс­ле сло­ва, мно­же­ство кельт­ских пле­мён и наро­дов, жили в южных и цен­траль­ных реги­о­нах, от Альп и Сре­ди­зем­но­мо­рья при­мер­но до доли­ны Сены. К севе­ру от них, меж­ду ниж­ним Рей­ном, Атлан­ти­кой и Ла-Ман­шем, оби­та­ли бель­ги (Bel­gae), груп­па пле­мён пред­по­ло­жи­тель­но сме­шан­но­го кельт­ско-гер­ман­ско­го про­ис­хож­де­ния, оби­тав­шие в нынеш­ней север­ной Фран­ции и совре­мен­ной стране Бель­гия, назван­ной в их честь. В юго-запад­ной Гал­лии, меж­ду Пире­не­ями на юге, Атлан­ти­кой на запа­де и Гарон­ной на севе­ро-восто­ке, жили акви­та­ны (Aqui­ta­ni), не столь мно­го­чис­лен­ный народ, как два дру­гих; их язык и обы­чаи, кажет­ся, были более тес­но свя­за­ны с наро­да­ми севе­ро-запад­ной Испа­нии, чем с кельт­ски­ми гал­ла­ми.

Как и Гал­лию по наблюде­ни­ям Цеза­ря, мы можем услов­но разде­лить его заво­е­ва­тель­ную вой­ну на три основ­ных части или фазы. Во-пер­вых, в 58 г., про­во­ди­лись опе­ра­ции про­тив тех, кто пытал­ся вторг­нуть­ся в Гал­лию — гель­ве­тов и све­бов Арио­ви­ста; эти опе­ра­ции при­вет­ст­во­ва­ло боль­шин­ство гал­лов. Во-вто­рых, меж­ду 57 г. и 54 г., состо­я­лось фак­ти­че­ское поко­ре­ние Гал­лии меж­ду Рей­ном и Атлан­ти­кой, осу­щест­влён­ное с пора­зи­тель­ной быст­ро­той и внеш­ней лёг­ко­стью, в заклю­чи­тель­ных фазах сопро­вож­дав­ше­е­ся воору­жён­ны­ми демон­стра­ци­я­ми: пере­хо­дом через гра­ни­цу Гал­лии в Гер­ма­нию и экс­пе­ди­ци­ей в Бри­та­нию. В-третьих, меж­ду 54 г. и 50 г., насту­пи­ла гораздо более слож­ная фаза галль­ских вос­ста­ний про­тив рим­ско­го вла­ды­че­ства и окон­ча­тель­ное «уми­ротво­ре­ние» все­го реги­о­на под вла­стью Рима.

Про­бле­ма для совре­мен­но­го исто­ри­ка, пытаю­ще­го­ся изло­жить ход это­го заво­е­ва­ния, кро­ет­ся в том, что наша инфор­ма­ция в подав­ля­ю­щем боль­шин­стве слу­ча­ев вос­хо­дит к с.131 соб­ст­вен­ным ком­мен­та­ри­ям Цеза­ря, а этот источ­ник вряд ли мож­но назвать объ­ек­тив­ным. Цезарь, по обще­му при­зна­нию, писал не исто­рию как тако­вую, а ком­мен­та­рии, отра­жаю­щие его вос­при­я­тие и точ­ку зре­ния на слу­чив­ше­е­ся. Одна­ко он сде­лал это так хоро­шо, и, при помо­щи сво­его зна­ме­ни­то­го при­ё­ма — все­гда гово­рить о себе в третьем лице, как если бы он был ней­траль­ным наблюда­те­лем, пишу­щим о «Цеза­ре», — создал такое впе­чат­ле­ние объ­ек­тив­но­сти, что с само­го нача­ла было крайне слож­но избе­жать вли­я­ния его отчё­та. Как отме­тил уже Цице­рон, Цезарь писал так доход­чи­во и убеди­тель­но, что исто­ри­кам мало что оста­ва­лось, кро­ме как при­нять его вер­сию собы­тий¹.

Самым важ­ным аль­тер­на­тив­ным рас­ска­зом была бы исто­рия Ази­ния Пол­ли­о­на, охва­ты­вав­шая собы­тия начи­ная с 60 г., но она уте­ря­на. Пол­ли­он был офи­це­ром Цеза­ря во вре­мя граж­дан­ской вой­ны и, таким обра­зом, мог иссле­до­вать собы­тия галль­ской вой­ны со слов оче­вид­цев. Одна­ко не похо­же, что его вер­сия суще­ст­вен­но отли­ча­лась от вер­сии Цеза­ря. Гово­рят, он кри­ти­ко­вал Цеза­ря за слу­чай­ные погреш­но­сти, вызван­ные поспеш­ным состав­ле­ни­ем ком­мен­та­ри­ев, и за чрез­мер­ную зави­си­мость от отчё­тов нера­ди­вых и корыст­ных под­чи­нён­ных, но, судя по все­му, он при­нял рас­сказ Цеза­ря как в основ­ных чер­тах соот­вет­ст­ву­ю­щий дей­ст­ви­тель­но­сти, и ско­рее все­го, был прав². Сле­ду­ет при­нять во вни­ма­ние цели Цеза­ря: он хотел впе­чат­лить рим­ский народ сво­ей доб­ле­стью и свер­ше­ни­я­ми, и, хотя для это­го тре­бо­ва­лось все­гда пред­став­лять свои реше­ния и поступ­ки в луч­шем све­те, дока­зу­е­мая ложь непо­пра­ви­мо подо­рва­ла бы его авто­ри­тет, и ему не уда­лось бы скло­нить обще­ст­вен­ное мне­ние в свою поль­зу. Цице­рон, кото­рый не был дру­гом Цеза­ря и не под­дер­жи­вал его поли­ти­ку, очень хва­лил его стиль и не кри­ти­ко­вал его прав­ди­вость. Поэто­му мы можем дове­рять основ­ным фак­там, запи­сан­ным Цеза­рем, дер­жа в уме, что собы­тия все­гда изо­бра­жа­ют­ся с рим­ской точ­ки зре­ния и выгляде­ли бы совсем ина­че с точ­ки зре­ния гал­лов и гер­ман­цев.

С окра­ин Рима в Гал­лию Цеза­ря вызва­ли изве­стия о том, что гель­ве­ты гото­вят­ся к похо­ду. Самый лёг­кий для них марш­рут из Швей­ца­рии на юг цен­траль­ной Гал­лии лежал через север­ную часть рим­ской про­вин­ции, и они хоте­ли убедить алло­бро­гов, недав­но под­чи­нив­ших­ся рим­ля­нам, про­пу­стить их. Так как неко­то­рые пле­ме­на гель­ве­тов ранее участ­во­ва­ли в мас­штаб­ном пере­се­ле­нии ким­вров и тев­то­нов, о кото­рых в Риме сохра­ни­лась страш­ная память, рим­ляне не соби­ра­лись пус­кать их в свою про­вин­цию, и Цезарь как намест­ник Транс­аль­пий­ской Гал­лии дол­жен был устра­нить опас­ность, кото­рую гель­ве­ты пред­став­ля­ли с точ­ки зре­ния рим­лян. Для про­ти­во­сто­я­ния оче­вид­ной угро­зе гель­ве­тов, Цезарь пер­во­на­чаль­но имел в нали­чии толь­ко один леги­он рим­ских сол­дат, раз­ме­щён­ный в Про­вин­ции: под его коман­до­ва­ни­ем было ещё три леги­о­на, но они нахо­ди­лись в Акви­лее на севе­ре Ита­лии, на гра­ни­це с Илли­ри­ком³.

Оче­вид­но, что преж­де все­го Цеза­рю необ­хо­ди­мо было выиг­рать вре­мя, чтобы собрать­ся с сила­ми. Рим­ская про­вин­ция гра­ни­чи­ла с терри­то­ри­ей гель­ве­тов по Роне, и марш­рут, кото­рым гель­ве­ты пла­ни­ро­ва­ли напра­вить­ся, пред­по­ла­гал пере­пра­ву из их обла­сти с.132 в про­вин­цию воз­ле Жене­вы, где нахо­дил­ся мост через Рону. Цезарь спеш­но напра­вил­ся к Жене­ве и раз­ру­шил мост, затем при­ка­зал сол­да­там при­сту­пить к укреп­ле­нию запад­но­го бере­га Роны и одно­вре­мен­но собрал вспо­мо­га­тель­ные вой­ска из про­вин­ции, чтобы попол­нить свой леги­он. Поняв, что прой­ти через про­вин­цию без раз­ре­ше­ния рим­лян не удаст­ся, гель­ве­ты отпра­ви­ли к Цеза­рю послов, пояс­няя, что не инте­ре­су­ют­ся рим­ской зем­лёй, а про­сто жела­ют прой­ти через неё, и обе­ща­ют, что если это будет поз­во­ле­но, то они не нане­сут ника­ко­го вреда или ущер­ба. Цезарь отве­тил, что рас­смот­рит их прось­бу, и велел вер­нуть­ся за отве­том 13 апре­ля. Это дало его людям доста­точ­но вре­ме­ни, чтобы закон­чить укреп­ле­ние Роны от Женев­ско­го озе­ра до Юры и забло­ки­ро­вать про­ход, через кото­рый соби­ра­лись прой­ти гель­ве­ты. Когда пред­ста­ви­те­ли гель­ве­тов вер­ну­лись, Цезарь ска­зал им, что ни при каких обсто­я­тель­ствах Рим не поз­во­лит воору­жён­ным ино­зем­цам, кото­рые в про­шлом были вра­га­ми Рима, прой­ти через рим­скую терри­то­рию. Неко­то­рые гель­ве­ты испы­та­ли рим­ские укреп­ле­ния, попы­тав­шись пере­сечь Рону на малень­ких лод­ках, но вско­ре обна­ру­жи­ли, что прой­ти невоз­мож­но⁴. Они ока­за­лись перед выбо­ром: вер­нуть­ся в свои дома или пой­ти в Гал­лию дру­гим и гораздо менее удоб­ным марш­ру­том. Пер­вый вари­ант не был при­вле­ка­те­лен, так как перед нача­лом мигра­ции гель­ве­ты раз­ру­ши­ли все свои горо­да и дерев­ни, не оста­вив поза­ди ниче­го, кро­ме выжжен­ной зем­ли. Был еще один, более север­ный путь в Гал­лию, через терри­то­рию сек­ва­нов, но он про­ле­гал через узкое уще­лье, кото­рое лег­ко было забло­ки­ро­вать, поэто­му тре­бо­ва­лось раз­ре­ше­ние сек­ва­нов. Чтобы его полу­чить, они обра­ти­лись к дру­же­ст­вен­но­му вождю эду­ев по име­ни Думно­риг⁵.

В это вре­мя Думно­риг играл важ­ную роль в исто­рии Гал­лии, и в опи­са­ни­ях Цеза­ря. По-види­мо­му, в этот пери­од в поли­ти­че­ской жиз­ни гал­лов про­ис­хо­ди­ли круп­ные потря­се­ния, и не толь­ко вожди внут­ри пле­ме­ни сопер­ни­ча­ли за власть, но и пле­ме­на боро­лись друг с дру­гом за власть и вли­я­ние. Цезарь рас­ска­зы­ва­ет, что монар­хи­че­ское руко­вод­ство пле­ме­на­ми недав­но усту­пи­ло место более кол­лек­тив­ным фор­мам прав­ле­ния, что при­ве­ло к кон­флик­там меж­ду сто­рон­ни­ка­ми более ари­сто­кра­ти­че­ской (оли­гар­хи­че­ской) фор­мы прав­ле­ния, сто­рон­ни­ка­ми более демо­кра­ти­че­ской (попу­лист­ской) фор­мы прав­ле­ния, и вождя­ми, кото­рые пыта­лись вер­нуть монар­хию и, конеч­но же, стать царя­ми. Кро­ме того, гос­под­ство эду­ев в меж­пле­мен­ных отно­ше­ни­ях оспа­ри­ва­ло дру­гое круп­ное пле­мя — сек­ва­ны, в то вре­мя как третье пле­мя, арвер­ны, так­же стре­ми­лось к гос­под­ству, кото­рым обла­да­ло в про­шлом. В эту неста­биль­ную обста­нов­ку при­шли рим­ляне, кото­рые под­дер­жи­ва­ли ари­сто­кра­ти­че­ских вождей и эду­ев, а гер­ман­ские пле­ме­на пере­хо­ди­ли Рейн в поис­ках луч­ших земель для посе­ле­ния.

Сре­ди вождей эду­ев, под­дер­жи­вав­ших твёр­дую ари­сто­кра­ти­че­скую систе­му управ­ле­ния и союз с Римом, одним из глав­ных был Диви­ти­ак, очень ува­жае­мый пожи­лой лидер. Думно­риг был его млад­шим бра­том, и изо­бра­жён как чело­век, кото­рый завиду­ет бра­ту и про­во­дит попу­лист­скую поли­ти­ку в с.133 сво­ём пле­ме­ни, хотя на самом деле име­ет монар­хи­че­ские амби­ции и стре­мит­ся власт­во­вать над гал­ла­ми не толь­ко в сво­ём пле­ме­ни, но и за его пре­де­ла­ми. Он нала­дил тес­ные кон­так­ты с несколь­ки­ми вли­я­тель­ны­ми вождя­ми гель­ве­тов (его жена была из пле­ме­ни гель­ве­тов) и сек­ва­нов, и неиз­мен­но враж­деб­но отно­сил­ся к рим­ско­му при­сут­ст­вию в Гал­лии — пото­му что рим­ляне под­дер­жи­ва­ли ари­сто­кра­ти­че­ское прав­ле­ние, пото­му что его брат Диви­ти­ак был сто­рон­ни­ком рим­лян, пото­му что вли­я­ние рим­лян меша­ло его лич­ным амби­ци­ям и пото­му что его дру­зья сре­ди гель­ве­тов и сек­ва­нов мог­ли постра­дать от рим­ско­го вли­я­ния и (или) вме­ша­тель­ства⁶. Его порт­рет, кото­рый мы видим у Цеза­ря — явно нега­тив­ный и враж­деб­ный; но надо ска­зать, что если посмот­реть с галль­ской точ­ки зре­ния и вос­при­нять всерь­ёз декла­ри­ру­е­мую им заботу об инте­ре­сах сво­его наро­да и пат­рио­тизм, то по сво­им мето­дам и амби­ци­ям он во мно­гих отно­ше­ни­ях доволь­но схож с самим Цеза­рем.

Во вся­ком слу­чае, Думно­риг сумел добить­ся дого­во­рён­но­сти меж­ду гель­ве­та­ми и сек­ва­на­ми, поз­во­ляв­шей гель­ве­там мир­но прой­ти через терри­то­рию сек­ва­нов в цен­траль­ную и запад­ную Гал­лию. Узнав об этом, Цезарь был глу­бо­ко обес­по­ко­ен — или, во вся­ком слу­чае, так он утвер­ждал — угро­зой, кото­рую пере­дви­же­ние гель­ве­тов всё же может пред­став­лять для рим­ской про­вин­ции — непо­сред­ст­вен­но или кос­вен­но. Непо­сред­ст­вен­ная угро­за состо­я­ла в том, что гель­ве­ты мог­ли дви­нуть­ся на юг к про­вин­ции; кос­вен­ная — в том, что их посе­ле­ние в любой обла­сти на юге цен­траль­ной Гал­лии мог­ло вызвать цеп­ную реак­цию и побудить дру­гие пле­ме­на к пере­се­ле­нию, что в конеч­ном ито­ге будет иметь эффект доми­но для рим­ской про­вин­ции. Конеч­но, посколь­ку рим­ляне уже стал­ки­ва­лись с пере­се­ле­ни­я­ми галль­ских (гер­ман­ских) пле­мён, со сто­ро­ны Цеза­ря было весь­ма разум­но осо­зна­вать эту угро­зу. С дру­гой сто­ро­ны, мало кто сомне­ва­ет­ся в том, что он с само­го нача­ла соби­рал­ся сра­жать­ся с гель­ве­та­ми и таким обра­зом вторг­нуть­ся в стра­ну гал­лов и при­ве­сти туда Рим, и что эта пред­по­ла­гае­мая угро­за была удоб­ным ca­sus bel­li.

Оста­вив у Роны сво­его само­го дове­рен­но­го лега­та Тита Лаби­е­на, Цезарь поспеш­но отпра­вил­ся в Акви­лею, собрал там три леги­о­на, набрал, про­дви­га­ясь по Циз­аль­пий­ской Гал­лии, сол­дат для фор­ми­ро­ва­ния двух допол­ни­тель­ных леги­о­нов, и вер­нул­ся на гра­ни­цу меж­ду терри­то­ри­ей гель­ве­тов и про­вин­ци­ей с пятью леги­о­на­ми вдо­ба­вок к тому, кото­рый уже удер­жи­вал запад­ный берег Роны⁷. Таким обра­зом, он был готов при необ­хо­ди­мо­сти встре­тить­ся с гель­ве­та­ми в бою. Здесь, в самом нача­ле заво­е­ва­ний Цеза­ря, мы видим одно из его самых зна­ме­ни­тых и важ­ных пол­ко­вод­че­ских качеств: необы­чай­ную быст­ро­ту реше­ний и дей­ст­вий. Он почти все­гда дей­ст­во­вал быст­рее и пере­дви­гал­ся даль­ше и стре­ми­тель­нее, чем его про­тив­ни­ки счи­та­ли воз­мож­ным, и пото­му появ­лял­ся там, где они его не жда­ли, рас­по­ла­гая сила­ми, кото­рые, по их мне­нию, невоз­мож­но было туда доста­вить. Его необы­чай­ный пол­ко­вод­че­ский успех во мно­гом про­ис­те­кал из этой быст­ро­ты реше­ний и пере­дви­же­ний и эле­мен­та неожи­дан­но­сти, кото­ро­го он таким обра­зом дости­гал.

С арми­ей из шести леги­о­нов Цезарь пере­шёл на север­ный берег Роны и наме­ре­вал­ся разыс­ки­вать гель­ве­тов, когда к нему при­шли пред­ста­ви­те­ли несколь­ких галль­ских пле­мён и пре­до­ста­ви­ли ему допол­ни­тель­ное осно­ва­ние для воен­ных дей­ст­вий. По-види­мо­му, с.134 про­хо­дя через зем­ли раз­лич­ных пле­мён, гель­ве­ты при­чи­ни­ли круп­ный ущерб и убыт­ки, и послы эду­ев, амбарров и алло­бро­гов, жив­ших к севе­ру от Роны, пожа­ло­ва­лись Цеза­рю и попро­си­ли его вме­шать­ся и защи­тить их. Несмот­ря на то, что Думно­риг сочув­ст­во­вал гель­ве­там, офи­ци­аль­ный выс­ший маги­ст­рат эду­ев, Лиск, кото­ро­го под­дер­жи­вал Диви­ти­ак, согла­сил­ся снаб­жать армию Цеза­ря в обмен на защи­ту⁸.

Посколь­ку суще­ст­во­ва­ло ста­рое поста­нов­ле­ние сена­та, пору­чав­шее рим­ским намест­ни­кам Транс­аль­пий­ской Гал­лии помо­гать эду­ям как дру­зьям рим­ско­го наро­да, если они об этом про­сят, теперь у Цеза­ря были все необ­хо­ди­мые обос­но­ва­ния, чтобы про­дви­нуть­ся к реке Сона и пере­хва­тить гель­ве­тов. Достиг­нув реки, Цезарь обна­ру­жил, что боль­шин­ство гель­ве­тов толь­ко что пере­пра­ви­лось через неё, и оста­лось око­ло чет­вер­ти людей. Он тут же напал на них и раз­бил. Как ока­за­лось, это были тигу­ри­ны, кото­рые в сою­зе с ким­вра­ми и тев­то­на­ми в 107 г. нанес­ли рим­ской армии серь­ёз­ное пора­же­ние, так что Цезарь рас­це­нил это как спра­вед­ли­вое — хоть и запозда­лое — отмще­ние⁹. Затем он сам пере­пра­вил­ся через реку и был встре­чен депу­та­ци­ей от основ­ной части гель­ве­тов. Те попро­си­ли, чтобы Цезарь опре­де­лил область, где они могут обос­но­вать­ся, и обя­за­лись испол­нить его ука­за­ние. Цезарь сна­ча­ла потре­бо­вал выпла­тить ком­пен­са­цию за ущерб, нане­сён­ный эду­ям, амбаррам и алло­бро­гам, а так­же выдать залож­ни­ков, чтобы гаран­ти­ро­вать их доб­ро­со­вест­ность. Гель­ве­ты откло­ни­ли эти усло­вия и про­дол­жи­ли дви­же­ние на север, а Цезарь осто­рож­но сле­до­вал за ними. Так про­дол­жа­лось око­ло двух недель, пока труд­но­сти со снаб­же­ни­ем и пора­же­ние, нане­сён­ное галль­ской вспо­мо­га­тель­ной кон­ни­це Цеза­ря, не изме­ни­ли ситу­а­цию.

Про­рим­ские вожди эду­ев сооб­щи­ли Цеза­рю, что в неспо­соб­но­сти пре­до­ста­вить обе­щан­ные ими при­па­сы и в сла­бом выступ­ле­нии их кон­ни­цы, пови­нен Думно­риг, поэто­му Цезарь повер­нул в сто­ро­ну сто­ли­цы эду­ев Биб­рак­те, чтобы испра­вить дело¹⁰. Посчи­тав это при­зна­ком стра­ха рим­лян, гель­ве­ты повер­ну­ли вслед за Цеза­рем и в резуль­та­те были вынуж­де­ны при­нять бит­ву на усло­ви­ях, кото­рые Цезарь счёл бла­го­при­ят­ны­ми. Его леги­о­ны раз­гро­ми­ли гель­ве­тов в тяжё­лом бою, и три дня спу­стя выжив­шие бег­ле­цы, не най­дя ника­кой помо­щи у окру­жаю­щих пле­мён, опа­сав­ших­ся нака­за­ния рим­лян, сда­лись. Им при­шлось выдать залож­ни­ков и ору­жие, вер­нуть­ся на роди­ну и вновь занять свои сожжён­ные и забро­шен­ные посе­ле­ния. Циф­ры, кото­рые сооб­ща­ет Цезарь о коли­че­стве сра­жав­ших­ся и погиб­ших в этой бит­ве, кажут­ся завы­шен­ны­ми, но он утвер­жда­ет, что 110 тыс. гель­ве­тов вер­ну­лось в Швей­ца­рию к сво­ей преж­ней жиз­ни. Алло­бро­гам, их соседям, было при­ка­за­но помочь им с про­до­воль­ст­ви­ем до сле­дую­ще­го уро­жая. Неболь­шой отко­лов­шей­ся груп­пе, звав­шей­ся бой­я­ми, было раз­ре­ше­но, по дого­во­рён­но­сти с эду­я­ми, занять неболь­шую часть их терри­то­рии в каче­стве союз­ни­ков¹¹.

Уже в самом нача­ле сво­его намест­ни­че­ства Цезарь про­явил выдаю­щи­е­ся пол­ко­вод­че­ские спо­соб­но­сти, кото­рых вряд ли мож­но было ожи­дать, исхо­дя из его преды­ду­ще­го, очень огра­ни­чен­но­го, хоть и успеш­но­го, воен­но­го опы­та. Он был реши­те­лен и дей­ст­во­вал необы­чай­но быст­ро, но всё же с.135 про­яв­лял тер­пе­ние и согла­шал­ся всту­пить в бит­ву толь­ко на сво­их усло­ви­ях. И преж­де все­го он про­де­мон­стри­ро­вал край­нюю уве­рен­ность в сво­их лидер­ских каче­ствах.

Под впе­чат­ле­ни­ем от этой победы несколь­ко галль­ских вождей при­бы­ло в лагерь Цеза­ря; они поздра­ви­ли его с победой и попро­си­ли об ауди­ен­ции по очень важ­но­му вопро­су. Им необ­хо­ди­мо было пого­во­рить о гер­ман­ском про­ник­но­ве­нии в Гал­лию и осо­бен­но о воз­рас­та­нии вла­сти Арио­ви­ста и его све­бов на восто­ке цен­траль­ной Гал­лии. Хотя пер­во­на­чаль­но Арио­вист был при­гла­шён сек­ва­на­ми доб­ро­воль­но, в каче­стве союз­ни­ка в их преды­ду­щей неудач­ной войне про­тив эду­ев, но им при­шлось пожа­леть об этом реше­нии. Хотя они одер­жа­ли победу с помо­щью гер­ман­цев, Арио­вист потре­бо­вал треть их терри­то­рии в каче­стве пла­ты, и с это­го плац­дар­ма в Гал­лии начал рас­ши­рять свою власть и угне­тать сек­ва­нов, эду­ев и их раз­лич­ных соседей, посто­ян­но при­гла­шая новых гер­ман­цев пере­пра­вить­ся через Рейн и попол­нить его вой­ско. После его победы над эду­я­ми гал­лы боя­лись сно­ва столк­нуть­ся с ним, но теперь они наде­я­лись, что Цезарь и рим­ляне согла­сят­ся помочь им вытес­нить Арио­ви­ста и его гер­ман­цев¹². Конеч­но, имен­но такую воз­мож­ность и повод и искал Цезарь, чтобы пере­не­сти свои опе­ра­ции глуб­же в Гал­лию.

Хотя он лич­но, будучи кон­су­лом, обес­пе­чил при­зна­ние Арио­ви­ста офи­ци­аль­ным «дру­гом» рим­ско­го наро­да, теперь он мог утвер­ждать, что воз­рас­та­ние вла­сти гер­ман­ско­го вождя в Гал­лии пред­став­ля­ет потен­ци­аль­ную угро­зу инте­ре­сам Рима, а ещё точ­нее, что его долг — защи­щать более дав­них дру­зей Рима, эду­ев, от Арио­ви­ста. Цезарь отпра­вил посла к Арио­ви­сту, пред­ла­гая встре­тить­ся на пол­до­ро­ге меж­ду их нынеш­ни­ми пози­ци­я­ми и обсудить вопро­сы, пред­став­ля­ю­щие вза­им­ный инте­рес. Долж­но быть, он был в вос­тор­ге, когда полу­чил высо­ко­мер­ный отказ Арио­ви­ста, кото­рый сооб­щил, что если Цезарь хочет с ним пого­во­рить, то сам и дол­жен ехать к нему. В гла­зах рим­ско­го наро­да подоб­ное высо­ко­ме­рие по отно­ше­нию к пред­ста­ви­те­лю Рима долж­но было послу­жить хоро­шим пред­ло­гом для воен­ных дей­ст­вий. В после­дую­щих пере­го­во­рах, Арио­вист дал понять, что про­ис­хо­дя­щее в его части Гал­лии не каса­ет­ся рим­лян, что он не вме­ши­ва­ет­ся в дела их про­вин­ции и не пред­по­ла­га­ет вме­ша­тель­ства в свои дела, и что он бы нико­гда не при­нял друж­бу рим­лян, если бы знал, что она будет сопро­вож­дать­ся подоб­ны­ми вме­ша­тель­ства­ми. Цезарь, в свою оче­редь, тре­бо­вал, чтобы пере­се­ле­ние гер­ман­цев в Гал­лию пре­кра­ти­лось, чтобы Арио­вист вер­нул залож­ни­ков, кото­рых он и (или) сек­ва­ны забра­ли у эду­ев, и чтобы он пре­кра­тил бес­по­ко­ить эду­ев. Полу­чив пря­мой отказ Арио­ви­ста при­нять эти тре­бо­ва­ния, а так­же изве­стия о при­бы­тии в Гал­лию новых гер­ман­цев, Цезарь отпра­вил­ся на терри­то­рию сек­ва­нов и занял их сто­ли­цу Весон­ти­он¹³.

В этот момент Цезарь столк­нул­ся с пер­вым кри­зи­сом воен­но­го коман­до­ва­ния. Его люди услы­ша­ли от сек­ва­нов страш­ные исто­рии об огром­ном росте и неодо­ли­мо­сти гер­ман­цев в бою; этим рос­сказ­ням они, конеч­но же, вери­ли из-за ужас­ных исто­рий о ким­врах и тев­то­нах, слы­шан­ных в дет­стве. Узнав о пани­ке в армии, и услы­шав от неко­то­рых офи­це­ров, что сол­да­ты слиш­ком напу­га­ны и не дви­нут­ся про­тив гер­ман­цев, Цезарь с.136 созвал собра­ние цен­ту­ри­о­нов всех ран­гов. Послед­ние состав­ля­ли важ­ную часть любой рим­ской армии. Офи­це­ра­ми были в основ­ном моло­дые рим­ские ноби­ли, кото­рые зани­ма­ли эти долж­но­сти бла­го­да­ря раз­лич­ным соци­аль­ным и поли­ти­че­ским свя­зям и мог­ли как обла­дать, так и не обла­дать осо­бы­ми спо­соб­но­стя­ми к воен­ной служ­бе или опы­том. Цезарь, конеч­но, поста­рал­ся при­ве­сти с собой несколь­ко офи­це­ров, пред­став­ляв­ших на войне несо­мнен­ную цен­ность, таких как Лаби­ен, но в целом млад­шие офи­це­ры были не самой надёж­ной частью его вой­ска, и это было харак­тер­но для всей рим­ской армии. С дру­гой сто­ро­ны, цен­ту­ри­о­ны, как совре­мен­ные сер­жан­ты, полу­ча­ли повы­ше­ние исклю­чи­тель­но за спо­соб­но­сти. Они зна­ли сво­их сол­дат, они были опыт­ны­ми и спо­соб­ны­ми бой­ца­ми и коман­ди­ра­ми и игра­ли важ­ную роль в руко­вод­стве и коман­до­ва­нии вой­ска­ми в раз­гар бит­вы.

На встре­че с цен­ту­ри­о­на­ми, Цезарь про­де­мон­стри­ро­вал вели­ко­леп­ное пони­ма­ние воен­ной пси­хо­ло­гии — ещё одно из его выдаю­щих­ся и харак­тер­ных пол­ко­вод­че­ских качеств. Он напом­нил им, что в про­шлом рим­ляне побеж­да­ли гер­ман­цев, а сам он дока­зал, что явля­ет­ся спо­соб­ным коман­ди­ром. Он заве­рил их, что тща­тель­но обду­мал стра­те­гию и про­бле­му снаб­же­ния в этой кам­па­нии, и упрек­нул их за то, что они при­кры­ва­ют тру­сость тре­во­гой о вопро­сах, не вхо­дя­щих в их ком­пе­тен­цию, по кото­рым они име­ют все осно­ва­ния пола­гать­ся на него. Он ска­зал им пря­мо, что покидать пол­ко­во­д­ца — это не по-рим­ски, осо­бен­но если пол­ко­во­дец не оши­бал­ся и не про­явил без­дар­ность или неудач­ли­вость; и напо­сле­док объ­явил — что было пси­хо­ло­ги­че­ски гени­аль­ным ходом — что перед лицом их стра­хов он пла­ни­ру­ет снять­ся в эту же ночь и про­ве­рить, кто готов испол­нять при­ка­зы, а кто трус, и уве­рен в том, что если никто не после­ду­ет за ним, то, по край­ней мере, это сде­ла­ет Деся­тый леги­он, кото­рый будет его лич­ной охра­ной. Когда цен­ту­ри­о­ны пере­да­ли его сло­ва вой­скам, Деся­тый леги­он, есте­ствен­но, испол­нил­ся гор­до­сти от похва­лы Цеза­ря и его уве­рен­но­сти в них, послал ему бла­го­дар­ность и выра­зил готов­ность сле­до­вать, куда он при­ка­жет. Дру­гие леги­о­ны завидо­ва­ли Деся­то­му и уве­рен­но­сти Цеза­ря в нём и пере­да­ли, что, конеч­но же, по при­ка­зу Цеза­ря, пой­дут туда же, куда и Деся­тый леги­он, и совер­шат то же, что и он¹⁴.

Таким обра­зом, Цезарь смог высту­пить с реши­тель­ной и непо­ко­ле­би­мой арми­ей и шесть дней спу­стя при­был в окрест­но­сти лаге­ря Арио­ви­ста в совре­мен­ном Эль­за­се. Теперь Арио­вист пред­ло­жил встре­тить­ся лицом к лицу, и на этой встре­че Цезарь напом­нил ему о друж­бе, выка­зан­ной ему рим­ля­на­ми и самим Цеза­рем, и отме­тил, что не в обы­чае рим­лян допус­кать, чтобы их дру­зьям при­чи­ня­ли вред, поэто­му они не могут поз­во­лить ему вредить эду­ям. Арио­вист отве­тил, что при­шёл в Гал­лию по при­гла­ше­нию неко­то­рых галль­ских пле­мён и остал­ся на пра­вах заво­е­ва­те­ля. Цезарь нахо­дит­ся на при­над­ле­жа­щей ему терри­то­рии и либо уйдёт, либо будет счи­тать­ся вра­гом. И, по сло­вам Цеза­ря, Арио­вист доба­вил, что зна­ет: мно­гие выдаю­щи­е­ся люди в Риме будут толь­ко рады, если он изба­вит их от Цеза­ря. Но если Цезарь при­зна­ет его пра­во удер­жи­вать заво­ё­ван­ные им зем­ли, в даль­ней­шем он с радо­стью будет его союз­ни­ком.

с.137 Было ясно, что согла­сия достичь не удаст­ся, и после корот­ко­го обме­на мне­ни­я­ми пере­го­во­ры были пре­рва­ны, и Арио­вист про­вёл свою армию мимо армии Цеза­ря, пыта­ясь пере­ре­зать его ком­му­ни­ка­ции. Это при­ве­ло к мно­го­днев­ным слож­ным манёв­рам, пока Цезарь нако­нец не вынудил Арио­ви­ста при­нять бой на сво­их усло­ви­ях, под­ведя леги­о­ны пря­мо к лаге­рю Арио­ви­ста, как если бы соби­рал­ся штур­мо­вать его. Отме­тив, что левое кры­ло про­тив­ни­ка сла­бо­ва­то, Цезарь сна­ча­ла повёл в бой своё пра­вое кры­ло и после оже­сто­чён­ной борь­бы сокру­шил левое кры­ло гер­ман­цев. Меж­ду тем его соб­ст­вен­ное левое кры­ло под­вер­га­лось серь­ёз­но­му натис­ку, пока коман­дир его кон­ни­цы Пуб­лий Красс (сын зна­ме­ни­то­го Крас­са) не послал резерв­ные вой­ска ему в под­креп­ле­ние. После это­го сопро­тив­ле­ние гер­ман­цев было слом­ле­но, и победо­нос­ные рим­ляне пре­сле­до­ва­ли их на про­тя­же­нии пят­на­дца­ти миль до Рей­на. Лишь немно­гим из бежав­ших гер­ман­цев уда­лось пере­сечь реку; осталь­ных настиг­ла кон­ни­ца Цеза­ря, а гер­ман­цы, рас­по­ло­жив­ши­е­ся на восточ­ном бере­гу Рей­на в ожи­да­нии пере­пра­вы в Гал­лию, спеш­но уда­ли­лись¹⁵.

За одно лето Цезарь про­вёл и выиг­рал две круп­ных кам­па­нии про­тив опас­ных вра­гов, пося­гав­ших на Гал­лию. В целом, гал­лы были рады изба­вить­ся от угро­зы, исхо­див­шей от гель­ве­тов и све­бов, и поэто­му были доволь­ны тем, что до сих пор делал Цезарь. Одна­ко теперь, вме­сто того, чтобы вер­нуть­ся в рим­скую про­вин­цию, Цезарь поме­стил свою армию на зим­ние квар­ти­ры на терри­то­рии сек­ва­нов. Оста­вив Лаби­е­на за глав­но­го, он отпра­вил­ся в Циз­аль­пий­скую Гал­лию, чтобы занять­ся дела­ми двух дру­гих про­вин­ций и раз­уз­нать о поли­ти­че­ских собы­ти­ях в Риме, но эти зим­ние лаге­ря в серд­це Гал­лии дали галль­ско­му наро­ду пищу для раз­мыш­ле­ний¹⁶. Они слу­жи­ли явным при­зна­ком того, что Цезарь и не дума­ет ухо­дить из цен­траль­ной Гал­лии. Если бы гал­лы были луч­ше осве­дом­ле­ны о про­шлом Рима, то зна­ли бы, что рим­ляне за всю свою исто­рию нико­гда пол­но­стью не остав­ля­ли зем­лю, на кото­рую вошли с вой­ска­ми и на кото­рой сра­жа­лись. Если рим­ляне вхо­ди­ли в какую-то область для защи­ты дру­зей или союз­ни­ков от их вра­гов, это обыч­но пред­ве­ща­ло рим­ское заво­е­ва­ние, и всту­пать в подоб­ные зави­си­мые отно­ше­ния с рим­ля­на­ми было все­гда опас­но.

Теперь сек­ва­ны и дру­гие пле­ме­на цен­траль­ной Гал­лии мало что мог­ли про­ти­во­по­ста­вить при­сут­ст­вию рим­лян на сво­ей зем­ле, но пле­ме­на север­ной Гал­лии обра­ти­ли вни­ма­ние на про­дви­же­ние рим­лян и нача­ли воен­ные при­готов­ле­ния к сле­дую­щей весне. Очень веро­ят­но, что эти меры носи­ли чисто обо­ро­ни­тель­ный харак­тер: север­ные пле­ме­на бель­гов хоте­ли быть гото­вы­ми отра­зить любое наступ­ле­ние рим­лян на их зем­ли. Но под­готов­ка к войне есть под­готов­ка к войне: Цеза­рю было чрез­вы­чай­но лег­ко пред­ста­вить её как угро­зу для сво­ей армии и поло­же­ния рим­лян в Гал­лии. Таким обра­зом, воен­ные при­готов­ле­ния бель­гий­ских пле­мен север­ной Гал­лии дали Цеза­рю пред­лог сде­лать как раз то, чего они опа­са­лись: начать вес­ной наступ­ле­ние в север­ную Гал­лию.

Лаби­ен полу­чил доне­се­ния, что пле­ме­на бель­гов всту­па­ют в сою­зы и обме­ни­ва­ют­ся залож­ни­ка­ми для сов­мест­ных дей­ст­вий про­тив рим­лян и что несколь­ко галль­ских пле­мён, обес­по­ко­ен­ных рас­квар­ти­ро­ва­ни­ем рим­ских леги­о­нов на сво­ей зем­ле, сочув­ст­ву­ют им; эти доне­се­ния он отпра­вил с.138 Цеза­рю в Циз­аль­пий­скую Гал­лию. В ответ Цезарь набрал, в рам­ках сво­их пол­но­мо­чий, два новых леги­о­на в Циз­аль­пий­ской Гал­лии и под коман­до­ва­ни­ем сво­его пле­мян­ни­ка Квин­та Педия пере­пра­вил их через Аль­пы, чтобы укре­пить армию в Гал­лии, доведя чис­лен­ность сво­его вой­ска до вось­ми леги­о­нов¹⁷.

Ран­ней вес­ной он пере­сёк Аль­пы, чтобы при­со­еди­нить­ся к армии, и собрал допол­ни­тель­ную инфор­ма­цию сре­ди пле­мён севе­ра цен­траль­ной Гал­лии, под­твер­ждаю­щую, что бель­ги дей­ст­ви­тель­но гото­вят­ся к войне. Ула­див вопрос о постав­ках зер­на, он сра­зу же отпра­вил­ся в север­ную Гал­лию и после тяжё­ло­го двух­недель­но­го пере­хо­да при­был на гра­ни­цу бель­гий­ских земель, к боль­шо­му удив­ле­нию тамош­них пле­мён, не ожи­дав­ших столь ско­ро­го его при­бы­тия. Ремы, одно из круп­ней­ших пле­мён южной Бель­ги­ки, тот­час же сда­лись ему, заявив о сво­ей при­вер­жен­но­сти Риму, и объ­яс­ни­ли, что не при­ни­ма­ли уча­стия в при­готов­ле­ни­ях к войне. Им пред­сто­я­ло стать таки­ми же важ­ны­ми союз­ни­ка­ми Рима сре­ди бель­гов, как эдуи сре­ди гал­лов, и они пре­до­ста­ви­ли Цеза­рю важ­ную инфор­ма­цию о бель­гий­ских пле­ме­нах, их чис­лен­но­сти и воен­ных воз­мож­но­стях, а так­же их пла­нах и наме­ре­ни­ях¹⁸.

Сре­ди бель­гов выде­ля­лось два глав­ных, самых силь­ных пле­ме­ни, сто­яв­ших во гла­ве их сою­за: бел­ло­ва­ки и нер­вии; пер­вые счи­та­лись самы­ми могу­ще­ст­вен­ны­ми бель­га­ми, а вто­рые — самы­ми сви­ре­пы­ми бой­ца­ми. Было ясно, что сра­жать­ся со всем бель­гий­ским сою­зом будет тяже­ло, поэто­му, чтобы осла­бить их, Цезарь дого­во­рил­ся с Диви­ти­а­ком, что эдуи вторг­нут­ся на терри­то­рию бел­ло­ва­ков в надеж­де отвлечь их силы¹⁹. Затем он дви­нул­ся к при­бли­жав­шей­ся армии бель­гов и пере­сёк реку Эна, чтобы иметь её за спи­ной во вре­мя сра­же­ния. Он при­ка­зал постро­ить мост через реку, на одном бере­гу поста­вил лагерь, а на дру­гом — укреп­лён­ный сто­ро­же­вой пост с шестью когор­та­ми. Таким обра­зом он обез­опа­сил от вра­же­ских атак свой тыл и пути снаб­же­ния, а так­же бла­го­да­ря реке смог сни­зить риск обхо­да более мно­го­чис­лен­ным вра­гом.

Когда бель­ги напа­ли на сосед­ний город ремов, Биб­ракт, в отмест­ку за реше­ние встать на сто­ро­ну Рима, Цезарь послал свои самые мобиль­ные вспо­мо­га­тель­ные силы — нуми­дий­скую кон­ни­цу, крит­ских стрел­ков, бале­ар­ских пращ­ни­ков — на помощь горо­ду и успеш­но снял оса­ду. Цезарь был вооду­шев­лён этим успе­хом; когда бель­ги рас­по­ло­жи­лись лаге­рем в двух милях от его лаге­ря и вызва­ли его на бой, он дер­жал свои леги­о­ны в лаге­ре и исполь­зо­вал свои мобиль­ные части, осо­бен­но кон­ни­цу, чтобы всту­пать в стыч­ки, изу­чать и про­ве­рять стой­кость и реши­мость вра­га²⁰.

Несколь­ко дней таких сты­чек убеди­ли Цеза­ря, что его сол­да­ты более чем спо­соб­ны про­ти­во­сто­ять бель­гам, и он решил дать им бой. Его лагерь лежал на неболь­шом воз­вы­ше­нии, с кру­ты­ми скло­на­ми по обе­им сто­ро­нам, но с поло­гим спус­ком впе­ре­ди по направ­ле­нию к вра­же­ской пози­ции. Он при­ка­зал вырыть тран­шеи, чтобы укре­пить два боко­вых скло­на про­тив обход­ных манёв­ров, и выстро­ил шесть опыт­ных леги­о­нов меж­ду ними, на склоне перед лаге­рем, оста­вив два недав­но набран­ных леги­о­на в лаге­ре в каче­стве резер­ва. Бель­ги выстро­и­ли армию напро­тив него, но далее воз­ник­ла тупи­ко­вая ситу­а­ция, пото­му что меж­ду дву­мя арми­я­ми лежа­ло боло­то, с.139 и ни одна из сто­рон не была гото­ва его пере­хо­дить и под­вер­гать­ся рис­ку напа­де­ния во вре­мя пере­хо­да. После кон­ной стыч­ки, в кото­рой вои­ны Цеза­ря одер­жа­ли верх, он отвёл армию обрат­но в лагерь, а бель­ги подо­шли к реке Эна и попы­та­лись перей­ти её вброд, чтобы напасть на сто­ро­же­вой пост Цеза­ря на дру­гой сто­роне, раз­ру­шить мост и отре­зать его армию на сво­ей терри­то­рии. Узнав об этом от Титу­рия Саби­на, офи­це­ра, коман­дую­ще­го сто­ро­же­вым постом, Цезарь пере­шёл мост со сво­ей кон­ни­цей и дру­ги­ми лег­ко­во­ору­жен­ны­ми вой­ска­ми и напал на вра­же­ские силы, пытав­ши­е­ся пере­сечь реку, нанёс им тяжё­лые поте­ри и отбро­сил назад.

Эта неуда­ча заста­ви­ла пред­во­ди­те­лей бель­гов зано­во обду­мать стра­те­гию. Из-за нехват­ки про­до­воль­ст­вия они реши­ли разде­лить свою огром­ную армию и вер­нуть­ся на род­ную зем­лю — осо­бен­но заин­те­ре­со­ва­ны в этом были бел­ло­ва­ки, так как они уже слы­ша­ли, что вой­ска эду­ев угро­жа­ют их обла­сти. Они реши­ли ждать дей­ст­вий Цеза­ря и вос­со­еди­нить силы на терри­то­рии того пле­ме­ни, на кото­рое Цезарь решит напасть пер­вым. Одна­ко пло­хая дис­ци­пли­на их погу­би­ла. Оста­вив лагерь око­ло полу­но­чи, сол­да­ты отпра­ви­лись по домам в бес­по­ряд­ке и с боль­шим шумом. Сна­ча­ла Цезарь дер­жал сол­дат в лаге­ре, опа­са­ясь какой-нибудь ловуш­ки; но на рас­све­те, когда отход вра­га стал оче­виден, он послал кон­ни­цу вслед уда­ля­ю­щим­ся бель­гам, чтобы бес­по­ко­ить их и задер­жи­вать, а затем Лаби­е­на с тре­мя леги­о­на­ми, чтобы нане­сти как мож­но боль­ший урон. В резуль­та­те запла­ни­ро­ван­ный отход бель­гов пре­вра­тил­ся в бег­ство, сол­да­ты бро­си­лись по домам, в без­опас­ные места, оста­вив тыл на рас­тер­за­ние пре­сле­дую­щим рим­ля­нам²¹. Это поз­во­ли­ло Цеза­рю заво­е­вать бель­гов по частям. Он сра­зу же вторг­ся в зем­ли суес­си­о­нов, напал на их глав­ный город Нови­о­дун, и при­нял их капи­ту­ля­цию через посред­ни­че­ство ремов. Затем он вошёл в зем­ли бел­ло­ва­ков с тем же резуль­та­том. Они не осме­ли­лись сра­зить­ся с ним и дого­во­ри­лись о капи­ту­ля­ции через посред­ни­че­ство Диви­ти­а­ка²².

Эти успе­хи поз­во­ли­ли Цеза­рю про­дви­нуть­ся на терри­то­рию север­ной Бель­ги­ки, в реги­он, где наи­бо­лее силь­ны были нер­вии. Эта область — совре­мен­ная Бель­гия и южная Гол­лан­дия — в древ­но­сти отча­сти была покры­та густы­ми леса­ми, а отча­сти очень забо­ло­че­на, и наро­ды, про­жи­вав­шие там, име­ли обык­но­ве­ние исполь­зо­вать эти гео­гра­фи­че­ские осо­бен­но­сти для обес­пе­че­ния соб­ст­вен­ной без­опас­но­сти. Поэто­му нер­вии поме­сти­ли всех жен­щин, детей и ста­ри­ков в область, окру­жён­ную болота­ми, защи­щён­ную от напа­де­ний, и собра­ли всех вои­нов в боль­шом лесу вдоль марш­ру­та Цеза­ря.

Про­дви­га­ясь по стране нер­ви­ев, Цезарь достиг реки Сам­бра; он знал, что мно­го­чис­лен­ная армия нер­ви­ев и их соседей атре­ба­тов и веро­ман­ду­ев гото­ва к войне, но не знал их точ­ное место­рас­по­ло­же­ние. Посколь­ку у нер­ви­ев не было кон­ни­цы, они уже дав­но пере­го­ро­ди­ли всю стра­ну боль­ши­ми, плот­ны­ми изго­ро­дя­ми, чтобы не поз­во­лить вра­же­ской кон­ни­це опу­сто­шать их зем­ли, и эти изго­ро­ди меша­ли рим­ля­нам во вре­мя мар­ша и раз­вед­ки. Меж­ду тем неко­то­рые вспо­мо­га­тель­ные вой­ска бель­гов, при­ко­ман­ди­ро­ван­ные к с.140 армии Цеза­ря, сооб­щи­ли нер­ви­ям о пере­дви­же­ни­ях Цеза­ря и посу­ли­ли им успех, если они напа­дут на рим­лян, как толь­ко те закон­чат днев­ной пере­ход, но ещё не успе­ют раз­бить лагерь долж­ным обра­зом и будут рас­тя­ну­ты и обре­ме­не­ны бага­жом.

Когда армия Цеза­ря подо­шла к долине Сам­бры и нача­ла раз­би­вать лагерь на хол­ме с видом на реку в три фута глу­би­ной, армия нер­ви­ев была спря­та­на в лесах за рекой и гото­ви­лась к ата­ке. Посколь­ку Цезарь нахо­дил­ся на терри­то­рии про­тив­ни­ка и знал, что вра­же­ские вой­ска непо­да­ле­ку, он вёл свою армию не в обыч­ном поряд­ке — по одно­му леги­о­ну в сопро­вож­де­нии бага­жа, — но вме­сто это­го впе­ре­ди шла кон­ни­ца, после неё мар­ши­ро­ва­ли шесть опыт­ных леги­о­нов, а весь багаж был собран в тылу под защи­той двух новых леги­о­нов. В этот день это спас­ло Цеза­ря. Когда нер­вии вне­зап­но вырва­лись из-под укры­тия дере­вьев, пре­одо­ле­ли мел­кую реку и напа­ли на людей Цеза­ря, они, конеч­но, встре­ти­ли дез­ор­га­ни­зо­ван­ные вой­ска, но не так без­на­дёж­но рас­тя­ну­тые, как утвер­жда­ли бель­гий­ские осве­до­ми­те­ли²³.

После­до­вав­шая за этим бит­ва была отча­ян­ной для рим­лян, так как леги­о­ны не нахо­ди­лись в над­ле­жа­щем для бит­вы поряд­ке и были застиг­ну­ты врас­плох. Не столь­ко уси­лия Цеза­ря и его стар­ших офи­це­ров по наведе­нию хоть како­го-то поряд­ка в постро­е­нии, сколь­ко дис­ци­пли­на самих рим­ских леги­о­не­ров спас­ла их в тот день. Все взя­лись за ору­жие и помча­лись зани­мать пози­ции под бли­жай­шим воен­ным зна­ме­нем, вне зави­си­мо­сти от того, к какой части при­над­ле­жа­ли, и таким обра­зом — и в зна­чи­тель­ной мере бла­го­да­ря геро­и­че­ским уси­ли­ям неко­то­рых цен­ту­ри­о­нов — был уста­нов­лен некий бое­вой порядок, и поле боя разде­ли­лось на три отдель­ных сра­же­ния.

На левом кры­ле Цеза­ря Девя­тый и Деся­тый леги­о­ны ока­за­лись лицом к лицу с атре­ба­та­ми. Залп дро­ти­ков оста­но­вил ата­ку запы­хав­ших­ся бель­гов, и два леги­о­на вете­ра­нов набро­си­лись на них с меча­ми и отбро­си­ли атре­ба­тов обрат­но к реке, за неё и до леса на дру­гом бере­гу, устро­ив огром­ную рез­ню. Бли­же к цен­тру Один­на­дца­тый и Вось­мой леги­о­ны столк­ну­лись с веро­ман­ду­я­ми и тоже смог­ли оста­но­вить их наступ­ле­ние и в тяжё­лой борь­бе отбро­си­ли их обрат­но к реке. Одна­ко на пра­вом кры­ле поло­же­ние Цеза­ря было отча­ян­ным. Две­на­дца­тый и Седь­мой леги­о­ны ока­за­лись отде­ле­ны друг от дру­га и в оди­ноч­ку про­ти­во­сто­я­ли все­му вой­ску самих нер­ви­ев. Нер­вии напа­ли и окру­жи­ли леги­о­ны, кото­рым гро­зи­ла опас­ность уни­что­же­ния, а так­же захва­ти­ли лагерь Цеза­ря, вытес­ни­ли при­слу­гу и неко­то­рые вспо­мо­га­тель­ные вой­ска, в част­но­сти кон­ни­цу тре­ве­ров, кото­рая уска­ка­ла с кри­ка­ми, что Цезарь побеж­дён и его армия уни­что­же­на. Имен­но здесь Цезарь, по его соб­ст­вен­ным сло­вам, вме­шал­ся лич­но. Он взял щит, про­дви­нул­ся в гущу боя, сумел собрать выжив­ших цен­ту­ри­о­нов и воен­ных три­бу­нов и заста­вил их посте­пен­но объ­еди­нить два леги­о­на, открыть ряды таким обра­зом, чтобы сол­да­ты полу­чи­ли про­стран­ство для сра­же­ния, и сфор­ми­ро­вать их в квад­рат, чтобы пред­от­вра­тить даль­ней­ший обход с флан­гов. Это зву­чит обман­чи­во про­сто в спо­кой­ном и ясном повест­во­ва­ние Цеза­ря, с.141 но если подоб­ное дей­ст­ви­тель­но было совер­ше­но в раз­гар хао­тич­ной бит­вы, то это опре­де­лён­но про­ли­ва­ет свет на вели­ко­леп­ные каче­ства цен­ту­ри­о­нов и самих леги­о­не­ров, кото­рым уда­лось это сде­лать.

Спас­ли поло­же­ние и обес­пе­чи­ли победу два фак­то­ра. Заслы­шав шум бит­вы, два новых леги­о­на, мар­ши­ро­вав­шие поза­ди бага­жа в арьер­гар­де, уско­ри­ли шаг и при­бы­ли на место как раз вовре­мя, чтобы спа­сти Седь­мой и Две­на­дца­тый леги­о­ны и оттес­нить окру­жив­ших их нер­ви­ев. Тем вре­ме­нем Лаби­ен, коман­до­вав­ший Деся­тым и Девя­тым леги­о­на­ми, увидел с хол­ма на про­ти­во­по­лож­ном бере­гу Сам­бры, в каком отча­ян­ном поло­же­нии нахо­дят­ся леги­о­ны на пра­вом флан­ге, и послал на помощь Деся­тый леги­он. Тот поспе­шил обрат­но через реку на выруч­ку сво­е­му коман­ди­ру, и при­бы­тие Деся­то­го леги­о­на спе­ре­ди и двух новых леги­о­нов (Три­на­дца­то­го и Четыр­на­дца­то­го) с тыла пол­но­стью изме­ни­ло ход сра­же­ния, и обра­ти­ло навис­шую опас­ность пора­же­ния в убеди­тель­ную победу. Хотя нер­вии стой­ко сопро­тив­ля­лись — а Цезарь очень хва­лит их выдаю­ще­е­ся муже­ство и бое­вые каче­ства, — они были сокру­ше­ны и их армия уни­что­же­на²⁴.

После этой вели­кой победы, одер­жан­ной ско­рее бла­го­да­ря исклю­чи­тель­ным каче­ствам леги­о­нов, чем бла­го­да­ря стра­те­ги­че­ско­му или так­ти­че­ско­му талан­ту Цеза­ря, осталь­ные бель­гий­ские пле­ме­на ока­за­ли сла­бое сопро­тив­ле­ние. Остат­ки нер­ви­ев сра­зу же капи­ту­ли­ро­ва­ли, и пле­ме­на на Атлан­ти­че­ском побе­ре­жье так­же сда­лись без боя, когда Цезарь послал про­тив них Пуб­лия Крас­са с одним леги­о­ном²⁵. Толь­ко аду­а­ту­ки, гер­ман­ское пле­мя, дву­мя поко­ле­ни­я­ми ранее отде­лив­ше­е­ся от коа­ли­ции ким­вров и тев­то­нов и осев­шее меж­ду Рей­ном и Маа­сом, реши­ли сра­жать­ся. Они уда­ли­лись со всем сво­им богат­ст­вом и вой­ска­ми в боль­шую кре­пость близ Намю­ра, кото­рую счи­та­ли непри­ступ­ной. Когда Цезарь при­вёл вой­ска, чтобы оса­дить их, аду­а­ту­ки сна­ча­ла сме­я­лись над ничтож­ны­ми с виду рим­ля­на­ми, но пере­ду­ма­ли и всту­пи­ли в пере­го­во­ры, когда увиде­ли быст­ро постро­ен­ные осад­ные баш­ни, спо­соб­ные пре­взой­ти высотой сте­ны их фор­та, казав­ши­е­ся непри­ступ­ны­ми. Была достиг­ну­та дого­во­рён­ность о мир­ной капи­ту­ля­ции, при усло­вии, что аду­а­ту­ки сда­дут всё ору­жие и отда­дут­ся под покро­ви­тель­ство рим­лян. Они дей­ст­ви­тель­но сда­ли мно­го ору­жия, но нема­ло и спря­та­ли и, наде­ясь застать сол­дат Цеза­ря врас­плох, устро­и­ли ноч­ную ата­ку. Они недо­оце­ни­ли бди­тель­ность и дис­ци­пли­ну рим­лян. Кара­у­лы рим­лян под­ня­ли тре­во­гу, и рим­ские леги­о­не­ры хлы­ну­ли из пала­ток и всту­пи­ли в бой с напа­даю­щи­ми. Аду­а­ту­ки с огром­ны­ми поте­ря­ми были отбро­ше­ны обрат­но в город, и на сле­дую­щий день Цезарь при­ка­зал штур­мо­вать вра­же­ские укреп­ле­ния. Леги­о­не­ры ворва­лись и уни­что­жи­ли остав­ших­ся вра­же­ских бой­цов, раз­гра­би­ли город и пора­бо­ти­ли мир­ное насе­ле­ние. Эта жесто­кость долж­на была послу­жить пред­у­преж­де­ни­ем для всех жите­лей Гал­лии, помыш­ля­ю­щих о даль­ней­шем сопро­тив­ле­нии.

Каза­лось, что за две круп­ных кам­па­нии, заняв­ших все­го два лета, вся Гал­лия была заво­ё­ва­на и при­со­еди­не­на к Риму. Цезарь поме­стил леги­о­ны на зим­ние квар­ти­ры в север­ной Гал­лии, на терри­то­рии с.142 кар­ну­тов и недав­но заво­ё­ван­ных пле­мён, а затем уехал, чтобы посе­тить дру­гие свои про­вин­ции — Циз­аль­пий­скую Гал­лию и Илли­рик, — и озна­ко­мить­ся с поли­ти­че­ской ситу­а­ци­ей в Риме²⁶.

На самом деле Гал­лия не была пол­но­стью заво­ё­ва­на и зами­ре­на — отнюдь нет. Пле­ме­на Гал­лии спа­со­ва­ли перед втор­же­ни­ем и победа­ми рим­лян и пока испы­ты­ва­ли страх, но их стрем­ле­ние к неза­ви­си­мо­сти и бое­вой дух не были слом­ле­ны. Зимой 57—56 гг., Цезарь пору­чил сво­е­му офи­це­ру Суль­пи­цию Галь­бе с одним леги­о­ном про­ве­сти воен­ную кам­па­нию, чтобы обез­опа­сить пере­ва­лы через Аль­пы²⁷.

В нача­ле вес­ны 56 г., пле­ме­на на Атлан­ти­че­ском побе­ре­жье, в первую оче­редь самые бога­тые и могу­ще­ст­вен­ные — вене­ты Бре­та­ни, — ранее сдав­ши­е­ся Пуб­лию Крас­су без боя, захо­те­ли отсто­ять свою сво­бо­ду. Осо­бен­но их побуди­ли к это­му неко­то­рые меры, пред­при­ня­тые Крас­сом для обес­пе­че­ния поста­вок; они схва­ти­ли несколь­ко рим­ских офи­це­ров, соби­рав­ших про­до­воль­ст­вие, чтобы дер­жать их в каче­стве залож­ни­ков ради без­опас­но­го воз­вра­ще­ния тех залож­ни­ков, кото­рых они пере­да­ли Цеза­рю про­шлой осе­нью. Цезарь всё ещё нахо­дил­ся в север­ной Ита­лии, когда узнал об этих собы­ти­ях; он отпра­вил ука­за­ния сво­им стар­шим офи­це­рам, чтобы они дер­жа­ли леги­о­ны на зим­них квар­ти­рах до его при­бы­тия, а пока нача­ли стро­ить кораб­ли на Луа­ре, чтобы всту­пить в бой с фло­том вене­тов, посколь­ку это мор­ское пле­мя невоз­мож­но было победить толь­ко на суше. Посе­ле­ния вене­тов по боль­шей части были рас­по­ло­же­ны на мысах и полу­ост­ро­вах, труд­но­до­ступ­ных с суши, а неко­то­рые порой отре­за­лись от мате­ри­ка при­ли­ва­ми. Вене­ты кон­тро­ли­ро­ва­ли тор­гов­лю меж­ду Гал­ли­ей и Бри­та­ни­ей и име­ли боль­шой воен­ный флот, с помо­щью кото­ро­го рас­счи­ты­ва­ли бро­сить вызов рим­ля­нам²⁸.

Когда Цезарь при­был в Гал­лию в нача­ле вес­ны, он разде­лил свои силы. Он послал Лаби­е­на с кон­ни­цей в зем­ли тре­ве­ров, чтобы при­нять меры про­тив гер­ман­цев, пытав­ших­ся пере­сечь Рейн. Красс с сила­ми, чуть пре­вы­шаю­щи­ми леги­он, и силь­ным кон­тин­ген­том кон­ни­цы был направ­лен в Акви­та­нию, чтобы под­чи­нить эту часть Гал­лии. Саби­ну с тре­мя леги­о­на­ми было при­ка­за­но высту­пить про­тив пле­мён север­ной Бре­та­ни и Нор­ман­дии, чтобы поме­шать им ока­зать помощь вене­там. Он дол­жен был не допу­стить рас­про­стра­не­ния «вос­ста­ния» вене­тов. Сам Цезарь с без мало­го четырь­мя леги­о­на­ми напра­вил­ся в зем­ли вене­тов в южной Бре­та­ни, при­ка­зав моло­до­му Деци­му Бру­ту при­нять коман­до­ва­ние воен­ны­ми кораб­ля­ми, кото­рые он рас­по­рядил­ся постро­ить, и при­ве­сти их к побе­ре­жью вене­тов, как толь­ко флот будет готов²⁹.

Пер­во­на­чаль­но Цезарь вёл воен­ные дей­ст­вия, напа­дая на при­бреж­ные кре­по­сти вене­тов одну за дру­гой, исполь­зуя рим­ское осад­ное мастер­ство и почти без­гра­нич­ное трудо­лю­бие сво­их леги­о­не­ров, чтобы создать ситу­а­ции, поз­во­ля­ю­щие его людям под­нять­ся на сте­ны и захва­тить все кре­по­сти. Одна­ко когда оче­ред­ная кре­пость вот-вот долж­на была пасть перед рим­ля­на­ми, вене­ты при­во­ди­ли кораб­ли и эва­куи­ро­ва­ли насе­ле­ние и иму­ще­ство, и захва­ты­вать эти места ста­но­ви­лось бес­смыс­лен­но. Вско­ре Цезарь понял, что толь­ко с помо­щью флота смо­жет добить­ся решаю­ще­го успе­ха и что ему при­дёт­ся при­оста­но­вить опе­ра­ции, пока флот не будет готов. Кораб­ли, постро­ен­ные рим­ляне, были, по сути, с.143 зна­ко­мы­ми им сре­ди­зем­но­мор­ски­ми воен­ны­ми гале­ра­ми. Как бы хоро­шо эти суда ни под­хо­ди­ли к сре­ди­зем­но­мор­ским усло­ви­ям, одна­ко они пло­хо годи­лись для огром­ных волн и высо­ких при­ли­вов Атлан­ти­ки, и шторм надол­го их задер­жал. Но когда пого­да нако­нец-то успо­ко­и­лась, они смог­ли отплыть к южно­му побе­ре­жью Бре­та­ни и всту­пить в бой с вене­та­ми. Это было бит­ва чрез­вы­чай­но несход­ных про­тив­ни­ков. Кораб­ли вене­тов и их союз­ни­ков, чис­лен­но­стью око­ло 220, силь­но отли­ча­лись от рим­ских судов: они име­ли высо­кие палу­бы, чтобы выдер­жи­вать вол­ны Атлан­ти­ки, мел­кое дно, чтобы не сесть на мель при отли­вах, и ходи­ли под пару­са­ми, а не на вёс­лах, так как атлан­ти­че­ские вол­ны не под­хо­дят для греб­ли.

Воен­ные гале­ры рим­лян пола­га­лись на так­ти­ку тара­на и абор­да­жа, но их тара­ны были неэф­фек­тив­ны про­тив креп­ких кораб­лей вене­тов с мел­ким дном, а высо­кие палу­бы про­тив­ни­ка и его манёв­рен­ность под пару­са­ми затруд­ня­ли абор­даж. Сна­ча­ла рим­ляне не зна­ли, как дей­ст­во­вать. Одна­ко они изо­бре­ли гени­аль­ное устрой­ство, поз­во­ля­ю­щее обре­зать таке­лаж венет­ских судов: крю­ки, закреп­лён­ные на кон­цах длин­ных шестов, кото­ры­ми мож­но было заце­пить сна­сти венет­ских кораб­лей. Так как пого­да была спо­кой­ной, рим­ские гале­ры под­гре­ба­ли к кораб­лю, зацеп­ля­ли сна­сти крю­ка­ми, а потом изо всех сил греб­ли в сто­ро­ну, сры­вая сна­сти и при­креп­лён­ные к ним реи и пару­са. Таким обра­зом, суда вене­тов ока­зы­ва­лись обез­дви­же­ны, и рим­ляне мог­ли идти на вёс­лах рядом с ними, и бла­го­да­ря пре­вос­хо­дя­щей воен­ной дис­ци­плине рим­ских моря­ков, про­би­ва­лись на борт и захва­ты­ва­ли суд­но. Когда таким обра­зом было взя­то несколь­ко кораб­лей вене­тов, осталь­ные попы­та­лись уйти в укры­тие гава­ни, но — удач­но для рим­лян — ветер утих, кораб­ли вене­тов попа­ли в штиль и ста­ли лёг­кой добы­чей рим­ских галер. Толь­ко к вече­ру несколь­ким галль­ским кораб­лям уда­лось бежать, когда, нако­нец, под­нял­ся ветер и они полу­чи­ли какую-то воз­мож­ность пере­дви­гать­ся³⁰.

Эта вели­ко­леп­ная мор­ская победа поло­жи­ла конец сопро­тив­ле­нию вене­тов. Они сда­лись, и Цезарь решил на их при­ме­ре отбить у дру­гих гал­лов охоту вос­ста­вать. Чле­ны сове­та, кото­рые реши­ли бороть­ся с рим­ля­на­ми, были каз­не­ны, а насе­ле­ние про­да­но в раб­ство. Тем вре­ме­нем Сабин лов­ко сло­мил сопро­тив­ле­ние пле­мён Нор­ман­дии, а кам­па­ния Крас­са в Акви­та­нии завер­ши­лась поко­ре­ни­ем это­го реги­о­на³¹.

К кон­цу лета толь­ко два пле­ме­ни оста­ва­лись непре­клон­ны: мори­ны и мена­пии, насе­ляв­шие бере­га совре­мен­ной Фланд­рии и Зелан­дии. Цезарь высту­пил про­тив них, но их так­ти­ка ока­за­лась очень слож­ной. Видя, что все гал­лы и гер­ман­цы, столк­нув­ши­е­ся с рим­ля­на­ми в бою, про­иг­ра­ли, эти два пле­ме­ни отка­за­лись выхо­дить на откры­тую мест­ность для боя, а вме­сто это­го укры­лись в болотах и лесах, кото­ры­ми была бога­та их область. Цезарь при­ка­зал сво­им сол­да­там валить лес, чтобы про­ло­жить доро­гу в серд­це это­го реги­о­на и захва­тить ста­да и мир­ное насе­ле­ние этих пле­мён. Когда неко­то­рые из них вышли на бит­ву, рим­ляне отра­зи­ли их, нане­ся боль­шой урон, но тут насту­пи­ла осень с таки­ми обиль­ны­ми с.144 осад­ка­ми, что Цезарь не мог дер­жать сво­их людей в поле­вых усло­ви­ях. Ему при­шлось уйти, оста­вив мори­нов и мена­пи­ев пока непо­ко­рён­ны­ми. Он рас­квар­ти­ро­вал свои вой­ска сре­ди недав­но под­чи­нён­ных пле­мён Нор­ман­дии и сно­ва уехал зимо­вать в север­ную Ита­лию, убеж­дён­ный, что теперь Гал­лия уми­ротво­ре­на под вла­стью рим­лян³².

Сле­дую­щий, 55 год, дол­жен был стать послед­ним годом намест­ни­че­ства Цеза­ря в его про­вин­ци­ях, но его союз­ни­ки Пом­пей и Красс — кон­су­лы это­го года — про­дли­ли его коман­до­ва­ние на пять лет, а так­же обес­пе­чи­ли важ­ные пяти­лет­ние коман­до­ва­ния и для себя. В этом году Цезарь, несо­мнен­но, пла­ни­ро­вал закре­пить власть рим­лян в Гал­лии и орга­ни­зо­вать управ­ле­ние, но все эти пла­ны были нару­ше­ны при­бы­ти­ем из-за Рей­на новой круп­ной груп­пы гер­ман­цев: это были два союз­ных пле­ме­ни, уси­пе­ты и тенк­те­ры, спа­сав­ши­е­ся бег­ст­вом от посто­ян­но­го дав­ле­ния более силь­ных све­бов. Сна­ча­ла мена­пии ока­за­ли им сопро­тив­ле­ние на ниж­нем Рейне, но затем гер­ман­цы, при­тво­рив­шись, что отсту­па­ют, суме­ли про­рвать­ся через реку, и рас­по­ло­жи­лись почти на всю зиму в обла­сти мена­пи­ев. Когда Цеза­рю, нахо­див­ше­му­ся на севе­ре Ита­лии, сооб­щи­ли об их при­бы­тии, он сра­зу обес­по­ко­ил­ся, что эти новые силы могут под­толк­нуть неко­то­рые пле­ме­на гал­лов к анти­рим­ско­му вос­ста­нию, и поэто­му пре­рвал своё обыч­ное пре­бы­ва­ние в Циз­аль­пий­ской Гал­лии. Его опа­се­ния ока­за­лись обос­но­ван­ны­ми, так как неко­то­рые пле­ме­на на севе­ре Гал­лии отпра­ви­ли уси­пе­там и тенк­те­рам при­гла­ше­ние прой­ти вглубь Гал­лии, в надеж­де исполь­зо­вать их про­тив рим­лян. Как толь­ко Цезарь вер­нул­ся в север­ную Гал­лию, он созвал сове­ща­ние пле­мен­ных вождей и при­ка­зал им обес­пе­чить кон­ни­цу и зер­но для пред­сто­я­щей кам­па­нии про­тив вторг­ших­ся гер­ман­цев³³.

Поза­бо­тив­шись об этих пред­ва­ри­тель­ных меро­при­я­ти­ях и собрав свою армию, Цезарь высту­пил про­тив гер­ман­ских пле­мён, наме­ре­ва­ясь изгнать их из Гал­лии, преж­де чем они успе­ют закре­пить­ся. Рас­сказ само­го Цеза­ря о пере­го­во­рах и сно­ше­ни­ях с эти­ми дву­мя пле­ме­на­ми сжат и очень тен­ден­ци­о­зен, и оче­вид­но, что ему было что скры­вать. Извест­но, что позд­нее Катон выра­жал недо­воль­ство, что Цезарь в этом вопро­се дей­ст­во­вал ковар­но, и заяв­лял, что его сле­ду­ет выдать уцелев­шим гер­ман­цам для нака­за­ния, чтобы боги не пока­ра­ли Рим за это пре­да­тель­ство. Конеч­но, Катон был не менее пред­взят, чем Цезарь, но рим­ля­нин вряд ли пред­ло­жил бы такую меру по отно­ше­нию к дру­го­му рим­ско­му ари­сто­кра­ту без при­чи­ны. Во вся­ком слу­чае, ясно, что уси­пе­ты и тенк­те­ры отпра­ви­ли послов к Цеза­рю, когда узна­ли о при­бли­же­ние его армии, и явно хоте­ли задер­жать или пред­от­вра­тить воен­ное столк­но­ве­ние. Цезарь счи­тал, или утвер­ждал, буд­то счи­та­ет, что на самом деле они хоте­ли выиг­рать вре­мя, чтобы мно­го­чис­лен­ная кон­ни­ца, кото­рую они отпра­ви­ли через Маас для фура­жи­ров­ки, вос­со­еди­ни­лась с основ­ны­ми сила­ми, преж­де чем всту­пать в бой. Таким обра­зом, Цезарь про­дол­жал про­дви­же­ние впе­рёд и исполь­зо­вал кон­ную стыч­ку, кото­рая, по его утвер­жде­нию, нару­ши­ла дого­вор о пере­ми­рии, в каче­стве пред­ло­га для задер­жа­ния гер­ман­ских послов — их вождей. Уси­пе­ты и тенк­те­ры, лишён­ные пред­во­ди­те­лей и основ­ных кон­ных сил, ока­за­лись лёг­кой добы­чей для леги­о­нов Цеза­ря и были уни­что­же­ны³⁴.

с.145 Чис­ло уби­тых гер­ман­цев, кото­рое при­во­дит Цезарь, — более 400 тыс. — кажет­ся столь же пре­уве­ли­чен­ным, сколь непо­лон и тен­ден­ци­о­зен его рас­сказ об этом деле. С его точ­ки зре­ния, суть дела заклю­ча­лась в том, что Гал­лия теперь терри­то­рия рим­лян, и он не наме­рен тер­петь непре­рыв­ные втор­же­ния в Гал­лию через Рейн гер­ман­ских наро­дов вся­кий раз, когда хро­ни­че­ски неста­биль­ная обста­нов­ка в Гер­ма­нии вызы­ва­ет пере­се­ле­ние пле­мён. Уни­что­же­ние уси­пе­тов и тенк­те­ров было, таким обра­зом, целе­на­прав­лен­ной поли­ти­кой, кото­рая долж­на была пока­зать гал­лам, что они не долж­ны боль­ше пола­гать­ся на помощь гер­ман­цев про­тив Рима, а самим гер­ман­цам — что им сле­ду­ет дер­жать­ся подаль­ше. Этот послед­ний пункт был под­креп­лён одним из самых пора­зи­тель­ных дея­ний Цеза­ря. Он подо­шёл к бере­гам Рей­на, и за несколь­ко недель его леги­о­не­ры постро­и­ли мост через широ­кую, глу­бо­кую реку с силь­ным тече­ни­ем, пере­шли её и устро­и­ли воору­жён­ную демон­стра­цию рим­ской мощи на гер­ман­ской сто­роне вели­кой реки. Этот мост, постро­ен­ный с такой быст­ро­той и (по край­ней мере, в пере­ска­зе Цеза­ря) кажу­щей­ся лёг­ко­стью, был чудом рим­ской воен­ной инже­не­рии и про­из­вёл очень силь­ное впе­чат­ле­ние на гер­ман­ские пле­ме­на. Они нико­гда не дума­ли, что такое воз­мож­но, и пле­ме­на, жив­шие на бере­гу Рей­на рас­се­я­лись вглубь стра­ны, най­дя убе­жи­ще в лесах, кото­рые тогда покры­ва­ли боль­шую часть Гер­ма­нии, и не попы­та­лись сра­зить­ся с гроз­ны­ми рим­ски­ми леги­о­на­ми. Исклю­че­ние соста­ви­ло пле­мя уби­ев, кото­рые, испы­ты­вая дав­ле­ние све­бов, уже посы­ла­ли послов к Цеза­рю ещё до его при­хо­да, доби­ва­ясь друж­бы рим­лян и помо­щи про­тив све­бов. Цезарь про­шёл вверх и вниз по бере­гу Рей­на, гра­бя и сжи­гая, и уста­но­вил дру­же­ст­вен­ные отно­ше­ния со све­ба­ми, после чего счёл, что дело сде­ла­но и уда­лил­ся обрат­но через Рейн в Гал­лию, раз­ру­шив за собой мост, чтобы им не вос­поль­зо­ва­лись гер­ман­цы для втор­же­ний в Гал­лию³⁵.

Теперь он обра­тил свои мыс­ли к дру­го­му вопро­су: Гер­ма­ния была не един­ст­вен­ным местом, откуда в это вре­мя исхо­ди­ло неже­ла­тель­ное вме­ша­тель­ство в галль­ские дела. Пле­ме­на южно-восточ­ной Бри­та­нии, кото­рые были очень похо­жи на пле­ме­на севе­ро-запад­ной Гал­лии, явля­ясь выхо­д­ца­ми оттуда, име­ли обык­но­ве­ние посы­лать раз­лич­ную помощь сво­им даль­ним роди­чам для борь­бы с Римом. Цезарь решил, что тре­бу­ет­ся втор­же­ние в Бри­та­нию, чтобы научить бри­тан­цев не вме­ши­вать­ся в галль­ские дела.

Пер­вое рим­ское втор­же­ние в Бри­та­нию, в кон­це лета 55 г., было спеш­но орга­ни­зо­ван­ным пред­при­я­ти­ем и по сути не более чем воору­жён­ной реко­гнос­ци­ров­кой той части Бри­та­нии, кото­рая лежа­ла напро­тив Гал­лии. Цезарь отпра­вил на воен­ном кораб­ле офи­це­ра по име­ни Волу­сен, чтобы раз­ведать побе­ре­жье Бри­та­нии, а сам лич­но наблюдал за сбо­ром кораб­лей для пере­пра­вы через Ла-Манш. Рек­ви­зи­ро­вав кораб­ли и при­со­еди­нив их к флоту, постро­ен­но­му для кам­па­нии про­тив вене­тов, Цезарь полу­чил доста­точ­но транс­пор­та для пере­воз­ки двух леги­о­нов и кон­ни­цы в Бри­та­нию, и эскад­ру судов для защи­ты. Пока он ожи­дал кораб­ли, мори­ны заяви­ли ему о фор­маль­ной покор­но­сти и при­сла­ли залож­ни­ков; таким обра­зом, при втор­же­нии в Бри­та­нию его тыл был обес­пе­чен; так­же он при­нял послов от неко­то­рых бри­тан­ских пле­мён, обе­щав­ших сдать­ся. с.146 Он отпра­вил дове­рен­но­го галль­ско­го вождя, Ком­мия из пле­ме­ни атре­ба­тов, обрат­но в Бри­та­нию с эти­ми посла­ми, чтобы потре­бо­вать пол­но­го под­чи­не­ния Риму.

Когда кораб­ли были гото­вы, Цезарь погру­зил Седь­мой и Деся­тый леги­о­ны на восемь­де­сят транс­порт­ных судов; ещё восем­на­дцать были пред­на­зна­че­ны для кон­ни­цы и отплы­ва­ли из дру­го­го пор­та. Пуб­лий Суль­пи­ций Руф с доста­точ­ным гар­ни­зо­ном был постав­лен во гла­ве пор­та отправ­ки, а Сабин и Аврун­ку­лей Кот­та коман­до­ва­ли остав­шей­ся частью армии в похо­де про­тив ещё непо­ко­рён­ных мена­пи­ев и север­ных мори­нов. Затем ночью Цезарь отплыл в Бри­та­нию; при­быв к бри­тан­ско­му побе­ре­жью на сле­дую­щее утро, он обна­ру­жил, что транс­порт с кон­ни­цей не смог совер­шить пере­пра­ву, а вра­же­ские вой­ска заня­ли побе­ре­жье, на кото­ром он дол­жен был выса­дить­ся. Он не испу­гал­ся: про­сто­яв несколь­ко часов неда­ле­ко от бере­га, изу­чая обста­нов­ку и тщет­но ожи­дая при­бы­тия транс­пор­та с кон­ни­цей, он про­плыл несколь­ко миль вдоль побе­ре­жья, пока не нашёл пляж, кото­рый казал­ся под­хо­дя­щим для попыт­ки выса­дить­ся. Кораб­лям было при­ка­за­но плыть, пока не вста­нут на мель, — тогда леги­о­не­ры долж­ны были спрыг­нуть на мел­ко­во­дье и про­бить­ся к бере­гу. Чтобы помочь им, сопро­вож­даю­щие воен­ные кораб­ли вста­ли на мель по флан­гам, откуда при­кры­ва­ли их огнём из артил­ле­рии — ката­пульт и кам­не­мё­тов. Сна­ча­ла сол­да­ты не реша­лись под­верг­нуть­ся опас­но­сти и попы­тать­ся про­бить­ся на берег в усло­ви­ях вра­же­ской ата­ки, но в кон­це кон­цов зна­ме­но­сец Деся­то­го взял на себя ини­ци­а­ти­ву, и за ним после­до­вал осталь­ной леги­он. Чтобы помочь сол­да­там выса­дить­ся, Цезарь погру­зил как мож­но боль­ше леги­о­не­ров на неболь­шие лод­ки, чтобы они греб­ли туда, где сра­же­ние жар­че все­го, и ока­зы­ва­ли помощь. В кон­це кон­цов, бла­го­да­ря дис­ци­плине и реши­мо­сти, леги­о­не­ры Цеза­ря про­би­лись к бере­гу, оттес­ни­ли бри­тан­ские пле­ме­на и вста­ли лаге­рем³⁶.

Одна­ко без кон­ни­цы и во вто­рой поло­вине года Цезарь мало что мог поде­лать. Через несколь­ко дней после его при­бы­тия транс­порт с кон­ни­цей ещё раз попы­тал­ся пере­пра­вить­ся, но когда он почти достиг Цеза­ря, его отнес­ло обрат­но встреч­ны­ми вет­ра­ми. Тем вре­ме­нем, вожди пле­мён, ока­зав­шие сопро­тив­ле­ние высад­ке Цеза­ря, сна­ча­ла хоте­ли сдать­ся на выгод­ных усло­ви­ях, но завидев труд­но­сти Цеза­ря, усу­губ­лён­ные тем, что мно­гие его кораб­ли постра­да­ли от при­ли­вов и вет­ров, орга­ни­зо­ва­ли напа­де­ние на Седь­мой леги­он во вре­мя фура­жи­ров­ки. Цезарь сумел бла­го­по­луч­но выбрать­ся из этой опас­ной ситу­а­ции, но его поло­же­ние ста­но­ви­лось крайне нена­дёж­ным. Несколь­ко дней спу­стя на лагерь Цеза­ря напа­ло боль­шое вой­ско бри­тан­цев, решив уни­что­жить рим­лян или про­гнать их навсе­гда. Но в тяжё­лой борь­бе его люди суме­ли победить их и обра­тить в бег­ство. За этим после­до­ва­ли обыч­ные пред­ло­же­ния о капи­ту­ля­ции и залож­ни­ках, что дало Цеза­рю необ­хо­ди­мую пере­дыш­ку для почин­ки кораб­лей, насколь­ко это было воз­мож­но, и погруз­ки двух леги­о­нов для воз­вра­ще­ния в Гал­лию. Несо­мнен­но, с боль­шим облег­че­ни­ем они бла­го­по­луч­но при­бы­ли в порт посад­ки. Неболь­шой отряд, сбив­ший­ся с кур­са, под­верг­ся напа­де­нию мори­нов, что дало Цеза­рю необ­хо­ди­мый пред­лог, чтобы напасть на это пле­мя и закре­пить их с.147 под­чи­не­ние, завер­шив этот год послед­ней неболь­шой победой, преж­де чем рас­се­лить леги­о­ны на зим­ние квар­ти­ры на терри­то­рии бель­гов, а само­му сно­ва отпра­вить­ся в север­ную Ита­лию³⁷.

За исклю­че­ни­ем уни­что­же­ния уси­пе­тов и тенк­те­ров, воен­ные дей­ст­вия это­го года могут пока­зать­ся доволь­но неза­кон­чен­ны­ми и неудо­вле­тво­ри­тель­ны­ми. Втор­же­ние в Гер­ма­нию состо­я­лось, но ника­ких серь­ёз­ных сра­же­ний не про­изо­шло, и после несколь­ких недель раз­граб­ле­ния забро­шен­ных земель, Цезарь вер­нул­ся с не слиш­ком оче­вид­ны­ми дости­же­ни­я­ми. В Бри­та­нию тоже было совер­ше­но втор­же­ние, но сно­ва без опре­де­лён­ных резуль­та­тов, хотя бое­вые дей­ст­вия ока­за­лись гораздо более серь­ёз­ны­ми. Одна­ко счи­тать эти пред­при­я­тия неудач­ны­ми озна­ча­ет пол­но­стью упу­стить их суть. Ни в том, ни в дру­гом слу­чае Цезарь не ста­вил целью заво­е­ва­ние новых зна­чи­тель­ных терри­то­рий — все, что он мог удер­жать, у него уже было в Гал­лии, — или новые вели­кие сра­же­ния и новые победы, хотя победы все­гда при­вет­ст­во­ва­лись. Суть втор­же­ний в Гер­ма­нию и Бри­та­нию была про­сто в том, что втор­же­ние в Гер­ма­нию и Бри­та­нию состо­я­лось.

Вплоть до это­го вре­ме­ни, Гер­ма­ния была стра­ной гроз­ных и страш­ных наро­дов, кото­рые втор­га­лись и бес­по­ко­и­ли Гал­лию и рим­ские терри­то­рии, но ни одна рим­ская армия нико­гда не вхо­ди­ла в Гер­ма­нию с ору­жи­ем в руках. Пере­пра­вив­шись через Рейн и устра­шив гер­ман­цев на их соб­ст­вен­ной зем­ле, Цезарь добил­ся вели­чай­ше­го про­па­ган­дист­ско­го успе­ха и уве­ли­чил свою сла­ву в Риме ещё боль­ше, чем заво­е­ва­ни­я­ми в Гал­лии. И втор­же­ние в Бри­та­нию име­ло такой же успех, и даже боль­ше. Если Гер­ма­ния была стра­ной, по край­ней мере, извест­ной, как бы страш­ны ни были её оби­та­те­ли, то Бри­та­ния до пере­пра­вы Цеза­ря была почти мифи­че­ским ост­ро­вом. Гре­че­ской гео­гра­фии было очень мало извест­но об этом ост­ро­ве, и мно­гое в рас­ска­зах о ней было оче­вид­ной выдум­кой. Одна­ко теперь Цезарь пере­пра­вил­ся на этот ска­зоч­ный ост­ров, твёр­до нанёс его на кар­ту и победил его оби­та­те­лей в бою. Неуди­ви­тель­но, что, полу­чив доне­се­ния Цеза­ря, сенат поста­но­вил бес­пре­цедент­ные молеб­ст­вия дли­тель­но­стью два­дцать дней; неуди­ви­тель­но, что в одном из сти­хотво­ре­ний Катулл писал о «памят­ни­ках вели­ко­го Цеза­ря, галль­ском Рейне и далё­ких страш­ных бри­тан­цах». Все свои дей­ст­вия Цезарь пред­при­ни­мал с огляд­кой на то, какое впе­чат­ле­ние это про­из­ведёт в Риме. В Риме пере­пра­ва через Рейн и втор­же­ние в Бри­та­нию под­ня­ло его на вер­ши­ну сла­вы, кото­рой ранее дости­гал толь­ко Пом­пей³⁸.

Одна­ко Цезарь не был удо­вле­тво­рён. Уез­жая из Гал­лии на север Ита­лии, он при­ка­зал зимой постро­ить новый боль­шой флот из транс­порт­ных судов и воен­ных кораб­лей, спе­ци­аль­но пред­на­зна­чен­ных для вод и пого­ды Север­но­го моря и Ла-Ман­ша, чтобы пред­при­нять более круп­ное и реши­тель­ное втор­же­ние в Бри­та­нию в сле­дую­щем году. Это по-преж­не­му не озна­ча­ет, что Цезарь пла­ни­ро­вал дол­го­сроч­ное заво­е­ва­ние ост­ро­ва, одна­ко для это­го пред­при­я­тия, по мень­шей мере, тре­бо­ва­лось набрать новые леги­о­ны. Цезарь хотел добить­ся сла­вы, рас­ши­рив гра­ни­цы извест­но­го мира, и, в част­но­сти, там были надеж­ды на бога­тую добы­чу.

В Бри­та­нии — как и во всех ска­зоч­ных местах на про­тя­же­нии исто­рии, — было, по слу­хам, сокры­то потря­саю­щее богат­ство. В Риме ходи­ли раз­го­во­ры о золо­те и дру­гих дра­го­цен­ных метал­лах, с.148 в боль­шом коли­че­стве ожи­да­ли най­ти прес­но­вод­ный жем­чуг. Сам Цезарь был извест­ным цени­те­лем и зна­то­ком жем­чу­га³⁹. Но преж­де, чем пред­при­нять втор­же­ние, тре­бо­ва­лось уде­лить вни­ма­ние дру­гим вопро­сам. После того, как Цезарь поза­бо­тил­ся о еже­год­ных адми­ни­ст­ра­тив­ных и судеб­ных делах сво­их про­вин­ций Циз­аль­пий­ской Гал­лии и Илли­ри­ка, ему при­шлось пред­при­нять неболь­шую зим­нюю кам­па­нию в Илли­ри­ке, чтобы пре­кра­тить мест­ные бес­по­ряд­ки. Тем не менее, он смог вер­нуть­ся в Гал­лию рань­ше обыч­но­го и при­был в север­ную Гал­лию в кон­це зимы, чтобы про­ве­сти смотр леги­о­нов на зим­них квар­ти­рах. Он сооб­ща­ет, что было постро­е­но 600 новых транс­порт­ных кораб­лей и два­дцать восемь воен­ных, гото­вых для втор­же­ния в Бри­та­нию в нача­ле лета. Он при­ка­зал собрать их в гава­ни Итий на Ла-Ман­ше (веро­ят­но, совре­мен­ная Булонь).

Меж­ду тем, он при­гото­вил четы­ре леги­о­на и 800 кон­ни­ков для весен­ней кам­па­нии про­тив тре­ве­ров, кото­рые сопро­тив­ля­лись его вла­сти и, как сооб­ща­ет­ся, стро­и­ли коз­ни сов­мест­но с зарейн­ски­ми гер­ман­ски­ми пле­ме­на­ми. Тре­ве­ры ока­за­лись не гото­вы к сра­же­нию. Пле­мя было разде­ле­но меж­ду дву­мя вождя­ми, Цин­ге­то­ри­гом и Инду­тио­ма­ром, пер­вый из кото­рых реши­тель­но под­дер­жи­вал рим­лян. После того, как оба вождя и дру­гие лиде­ры пле­ме­ни под­чи­ни­лись ему, Цезарь взял 200 залож­ни­ков от Инду­тио­ма­ра — в том чис­ле его сына — и при­звал осталь­ных вождей пле­ме­ни слу­шать­ся Цин­ге­то­ри­га, что, есте­ствен­но, силь­но раз­гне­ва­ло Инду­тио­ма­ра. Одна­ко, в насто­я­щее вре­мя про­бле­ма тре­ве­ров каза­лась решён­ной, и Цезарь вер­нул­ся к сво­им пла­нам отно­си­тель­но Бри­та­нии⁴⁰.

Цезарь собрал всю свою армию из вось­ми леги­о­нов на бере­гу Ла-Ман­ша, и, кро­ме того, вызвал 4-тысяч­ную кон­ни­цу из раз­ных галль­ских пле­мён, в том чис­ле боль­шин­ство наи­бо­лее вли­я­тель­ных вождей пле­мён, кото­рых он назы­ва­ет поимён­но. Он наме­ре­вал­ся взять этих вождей с собой в Бри­та­нию, чтобы они не про­во­ци­ро­ва­ли про­бле­мы в его отсут­ст­вие. Сре­ди них был Думно­риг из пле­ме­ни эду­ев, кото­рый твёр­до решил не плыть. Посколь­ку небла­го­при­ят­ные вет­ры задер­жа­ли отправ­ку экс­пе­ди­ции на несколь­ко недель, у Думно­ри­га было вре­мя, чтобы обра­тить­ся к Цеза­рю за раз­ре­ше­ни­ем не плыть; а когда он полу­чил отказ, то начал пере­го­во­ры с дру­ги­ми вождя­ми, утвер­ждая, что их везут в Бри­та­нию, чтобы убить. В кон­це кон­цов, он понял, что толь­ко бег­ство спа­сёт его от отплы­тия. За ним погна­лась рим­ская кон­ни­ца, кото­рая настиг­ла его и уби­ла. Он погиб с ору­жи­ем в руках, кри­ча, что он сво­бод­ный граж­да­нин сво­бод­ной стра­ны и не обя­зан под­чи­нять­ся ни Цеза­рю, ни кому-либо ещё.

Хотя с Инду­тио­ма­ром и Думно­ри­гом обхо­ди­лись, по-види­мо­му, удо­вле­тво­ри­тель­но, всё рав­но оче­виден был рост недо­воль­ства вла­стью и при­сут­ст­ви­ем Рима, и даже откры­той непри­яз­ни к Цеза­рю и Риму. Цезарь нако­нец-то отпра­вил­ся в Бри­та­нию с пятью леги­о­на­ми и 2-тысяч­ной галль­ской кон­ни­цей, оста­вив три леги­о­на и две тыся­чи кон­ни­ков в пор­ту Итий под коман­до­ва­ни­ем Лаби­е­на, чтобы обес­пе­чить без­опас­ность пор­та и охра­ну Гал­лии до воз­вра­ще­ния Цеза­ря. После несколь­ко затруд­ни­тель­ной пере­пра­вы армия выса­ди­лась в том же месте, что и в про­шлом году, но на этот раз не встре­тив сопро­тив­ле­ния. Мест­ные пле­ме­на при­шли в ужас, завидев при­бли­же­ние почти 800 кораб­лей — с.149 вклю­чая про­шло­год­ние кораб­ли и мно­же­ство част­ных судов, а так­же 600 новых кораб­лей — и уда­ли­лись вглубь стра­ны, в мест­ную кре­пость⁴¹.

Кам­па­ния в Бри­та­нии про­дли­лась пару меся­цев, но круп­но­мас­штаб­ных сты­чек было немно­го. Бри­тан­цы пред­по­чи­та­ли исполь­зо­вать так­ти­ку «удар — отход» с помо­щью мобиль­ных кон­ных отрядов и колес­ниц; мане­ра боя послед­них очень напо­ми­на­ла колес­нич­ных вои­нов Гоме­ра, и тяже­ло­во­ору­жён­ным леги­о­не­рам Цеза­ря было труд­но с ними бороть­ся. Напу­ган­ные мас­шта­ба­ми втор­же­ния Цеза­ря, пле­ме­на юго-восто­ка Бри­та­нии вре­мен­но объ­еди­ни­лись под пред­во­ди­тель­ст­вом могу­ще­ст­вен­но­го мест­но­го вождя по име­ни Кас­си­вел­ла­ун, чья кре­пость рас­по­ла­га­лась око­ло Кен­тер­бе­ри. После того, как Цезарь, одер­жав несколь­ко побед, укре­пил своё поло­же­ние в Кен­те и устра­нил серь­ёз­ные повреж­де­ния, кото­рые его кораб­ли понес­ли из-за жесто­кой бури, он фор­си­ро­вал реку Тем­зу и пере­пра­вил­ся в зем­ли Кас­си­вел­ла­у­на и, в кон­це кон­цов, захва­тил его глав­ную кре­пость. Это­го было доста­точ­но, чтобы при­ве­сти Кас­си­вел­ла­у­на, кото­ро­го нача­ли покидать союз­ни­ки, за стол пере­го­во­ров. Цезарь потре­бо­вал залож­ни­ков и еже­год­ную дань, а затем вер­нул­ся к сво­е­му отре­мон­ти­ро­ван­но­му флоту.

Цезарь не соби­рал­ся зимо­вать в Бри­та­нии, хоро­шо зная, что его при­сут­ст­вие и леги­о­ны необ­хо­ди­мы в Гал­лии⁴². Обрат­ная пере­пра­ва в Гал­лию, во вре­мя осен­не­го рав­но­ден­ст­вия, про­шла в целом без про­ис­ше­ст­вий, и Цезарь сумел при­стать к бере­гу, выса­дить армию и созвать собра­ние пле­мен­ных вождей Гал­лии, чтобы обсудить раз­ме­ще­ние леги­о­нов на пред­сто­я­щую зиму. Уро­жай в этом году был пло­хим из-за засу­хи, и запа­сы, сле­до­ва­тель­но, — скуд­ны­ми. Поэто­му Цезарь пошёл на необы­чай­ный риск и рас­пре­де­лил армию по зим­ним квар­ти­рам намно­го мень­ши­ми отряда­ми, чем обыч­но, чтобы не под­вер­гать слиш­ком боль­шой нагруз­ке ресур­сы какой-то одной обла­сти⁴³. Это, вдо­ба­вок к росту недо­воль­ства рим­ским гос­под­ст­вом, кото­рое было оче­вид­но ещё вес­ной, ока­за­лось ката­ли­за­то­ром для самой слож­ной фазы заво­е­ва­ния Гал­лии: нача­лось рас­ту­щее и в кон­це кон­цов почти обще­на­цио­наль­ное дви­же­ние сопро­тив­ле­ния, кото­ро­му чуть не уда­лось вос­ста­но­вить неза­ви­си­мость Гал­лии.

Несмот­ря на всю сла­ву, при­не­сён­ную кам­па­ни­я­ми за пре­де­ла­ми ранее извест­но­го мира, вто­рое втор­же­ние Цеза­ря в Бри­та­нию было явной ошиб­кой. Ника­кой зна­чи­тель­ной выго­ды или добы­чи не было полу­че­но. Как печаль­но писал Цице­рон в Риме, из Бри­та­нии уда­лось при­ве­сти лишь несколь­ких рабов, при­чём они так пло­хо обра­зо­ва­ны, что годят­ся толь­ко для тяже­ло­го труда⁴⁴. Вре­мя и уси­лия, затра­чен­ные в Бри­та­нии, было бы гораздо луч­ше потра­тить на уси­ле­ние кон­тро­ля над Гал­ли­ей.

Затем восемь леги­о­нов, состав­ляв­ших окку­па­ци­он­ную армию Цеза­рю, были раз­би­ты на восемь отдель­ных зим­них лаге­рей, при­мер­но по леги­о­ну в каж­дом. На севе­ре лаге­ря рас­по­ла­га­лись на терри­то­рии мори­нов, нер­ви­ев и эбу­ро­нов, под коман­до­ва­ни­ем, соот­вет­ст­вен­но, Гая Фабия, Квин­та Тул­лия Цице­ро­на (млад­ший брат вели­ко­го Цице­ро­на) и, сов­мест­но, Аврун­ку­лея Кот­ты и Титу­рия Саби­на; лагерь в зем­ле эбу­ро­нов с одним леги­о­ном и пятью когор­та­ми был самым круп­ным. с.150 На юге Луций Рос­ций коман­до­вал лаге­рем в обла­сти эсу­ви­ев в Бре­та­ни, и ещё три были рас­по­ло­же­ны сре­ди южных пле­мён бель­гов, под коман­до­ва­ни­ем Мар­ка Крас­са (стар­ший сын вели­ко­го Крас­са), Луция Муна­ция План­ка и Гая Тре­бо­ния. Лаби­ен воз­глав­лял леги­он, рас­по­ло­жен­ный на терри­то­рии вер­ных ремов, око­ло гра­ни­цы с тре­ве­ра­ми, и таким обра­зом, нахо­дясь при­бли­зи­тель­но в цен­тре, мог в какой-то мере наблюдать за все­ми зим­ни­ми лаге­ря­ми. Все лаге­ря, за исклю­че­ни­ем лаге­ря Рос­ция в надёж­но поко­рён­ной Бре­та­ни, нахо­ди­лись в 100 милях (то есть, в несколь­ких днях мар­ша) друг от дру­га.

Преж­де чем отпра­вить­ся с обыч­ным зим­ним визи­том в север­ную Ита­лию и две дру­гих про­вин­ции, Цезарь задер­жал­ся в этом реги­оне, чтобы убедить­ся, что все лаге­ря устро­е­ны и укреп­ле­ны долж­ным обра­зом. Одна­ко в конеч­ном ито­ге он так и не уехал. Пер­вые при­зна­ки бес­по­кой­ства появи­лись у кар­ну­тов в серд­це Гал­лии. Цезарь сде­лал вождя по име­ни Тазге­тий царём пле­ме­ни, но теперь он был убит, и изве­стие об этом вынуди­ло Цеза­ря изме­нить рас­по­ло­же­ние леги­о­нов. Опа­са­ясь вос­ста­ния кар­ну­тов, он пере­вёл Муна­ция План­ка и его вой­ска из лаге­ря сре­ди южных бель­гов в зем­ли кар­ну­тов, с ука­за­ни­ем най­ти винов­ни­ков убий­ства Тазге­тия и отпра­вить их к Цеза­рю для нака­за­ния. Меж­ду тем сам он остал­ся в Сама­ро­бри­ве в самом цен­тре зем­ли бель­гов, чтобы убедить­ся, что всё спо­кой­но и царит порядок. Это было не так. На самом деле сре­ди бель­гий­ских пле­мён, увидев­ших в раз­дроб­ле­нии армии Цеза­ря удач­ный для себя шанс, вспых­ну­ло круп­ное вос­ста­ние⁴⁵.

Пер­вый важ­ный шаг пред­при­ня­ли эбу­ро­ны, отно­си­тель­но неболь­шое пле­мя, кото­рое тра­ди­ци­он­но нахо­ди­лось в сфе­ре вли­я­ния нер­ви­ев и тре­ве­ров. Они мир­но при­ня­ли вой­ска под коман­до­ва­ни­ем Титу­рия Саби­на и Аврун­ку­лея Кот­ты, отправ­лен­ные к ним на зимов­ку, обес­пе­чи­ли их про­до­воль­ст­ви­ем и поз­во­ли­ли им поста­вить и укре­пить лагерь. Но через две неде­ли после убий­ства Тазге­тия посла­ние Инду­тио­ма­ра, вождя тре­ве­ров, побуди­ло Амбио­ри­га, вождя эбу­ро­нов, пове­сти свой народ в ата­ку на рим­ский лагерь, сто­яв­ший на их зем­ле. Пер­вая ата­ка не уда­лась, но затем Амбио­риг убедил Саби­на и Кот­ту отпра­вить к нему посла для пере­го­во­ров. Он сооб­щил послу, что его напа­де­ние на рим­лян было частью спла­ни­ро­ван­но­го вос­ста­ния всей Гал­лии; что дру­гие зим­ние лаге­ря одно­вре­мен­но с ними тоже под­верг­лись ата­ке; и что боль­шой отряд гер­ман­ских наём­ни­ков уже пере­шёл Рейн, чтобы при­нять уча­стие в вос­ста­нии, и через несколь­ко дней достигнет зим­не­го лаге­ря в обла­сти эбу­ро­нов. Он сде­лал вид, что всё ещё пита­ет неко­то­рое рас­по­ло­же­ние к Цеза­рю и рим­ля­нам, и осо­бен­но к Саби­ну, кото­ро­го хоро­шо знал, и поэто­му посо­ве­то­вал рим­ля­нам поки­нуть лагерь, пока ещё есть воз­мож­ность, и при­со­еди­нить­ся к лаге­рю Квин­та Цице­ро­на у нер­ви­ев, или Лаби­е­на у ремов. Если они решат так посту­пить, он (Амбио­риг) обе­ща­ет им без­опас­ный про­ход по его терри­то­рии.

Это был клас­си­че­ский при­мер опас­но­сти разде­лён­но­го коман­до­ва­ния: сло­ва Амбио­ри­га убеди­ли Саби­на, и он захо­тел отпра­вить­ся в лагерь Цице­ро­на, поло­жив­шись на гаран­тии без­опас­но­сти от Амбио­ри­га, в то вре­мя как Кот­та не желал с.151 остав­лять сте­ны укреп­лён­но­го лаге­ря и пред­при­ни­мать какие-либо серь­ёз­ные шаги, не свя­зав­шись сна­ча­ла с Цеза­рем. После жар­ких спо­ров меж­ду дву­мя коман­ди­ра­ми в при­сут­ст­вии офи­це­ров и цен­ту­ри­о­нов пред­ло­же­ние Саби­на одер­жа­ло верх, к несча­стью для рим­лян. Оста­вив лагерь, они отпра­ви­лись в поход, но попа­ли в заса­ду и были уни­что­же­ны. Сабин, как сооб­ща­ет­ся, был пре­да­тель­ски убит Амбио­ри­гом, когда попы­тал­ся всту­пить в пере­го­во­ры; Кот­та, не верив­ший Амбио­ри­гу, погиб, сра­жа­ясь до послед­не­го. Части леги­о­на (Четыр­на­дца­то­го) уда­лось про­бить­ся обрат­но в лагерь и выдер­жать первую вра­же­скую ата­ку; но когда они поня­ли, что на сле­дую­щий день не смо­гут защи­тить лагерь, то боясь пле­на, покон­чи­ли с собой. Толь­ко горст­ке людей уда­лось спа­стись с поля бит­вы и околь­ны­ми путя­ми и с боль­шим трудом про­бить­ся к лаге­рю Лаби­е­на, чтобы сооб­щить ему об уни­что­же­нии Четыр­на­дца­то­го леги­о­на. Поте­ря леги­о­на и пяти когорт ста­ла самой боль­шой воен­ной ката­стро­фой в карье­ре Цеза­ря, и когда он, в кон­це кон­цов, узнал об этом, то поклял­ся спол­на ото­мстить за него и не стричь воло­сы и не брить боро­ду, пока не сде­ла­ет это­го⁴⁶.

Амбио­риг, на пер­вой волне три­ум­фа, напра­вил­ся к лаге­рю Цице­ро­на. Про­хо­дя через область аду­а­ту­ков, он рас­ска­зал им об уни­что­же­нии зна­чи­тель­ной части армии Цеза­ря и двух коман­ди­ров и убедил их при­со­еди­нить­ся к вос­ста­нию. Затем он достиг терри­то­рии нер­ви­ев и скло­нил их сов­мест­ны­ми сила­ми напасть на лагерь Цице­ро­на. Цице­рон ещё ниче­го не слы­шал о судь­бе Четыр­на­дца­то­го леги­о­на, и напа­де­ние на его лагерь ста­ло пол­ной неожи­дан­но­стью. Пер­вая ата­ка на лагерь объ­еди­нён­ных сил нер­ви­ев, аду­а­ту­ков и эбу­ро­нов была отби­та с боль­шим трудом. Цице­рон при­ка­зал сол­да­там уси­лить лагер­ные укреп­ле­ния, постро­ить баш­ни и укре­пить обо­ро­ни­тель­ные соору­же­ния, что поз­во­ли­ло его людям в тече­ние несколь­ких дней отби­вать после­дую­щие напа­де­ния на лагерь. Тем вре­ме­нем, он пытал­ся отпра­вить гон­цов к Цеза­рю, чтобы сооб­щить об опас­но­сти, гро­зя­щей ему и его сол­да­там, но все доро­ги тща­тель­но охра­ня­лись, и его послан­ни­ков пере­хва­ты­ва­ли. В кон­це кон­цов вожди нер­ви­ев реши­ли испро­бо­вать тот же при­ём, кото­рый Амбио­риг исполь­зо­вал про­тив Саби­на. Они попро­си­ли о пере­го­во­рах и пред­у­преди­ли Цице­ро­на о том, что вся Гал­лия вос­ста­ла, что дру­гие рим­ские лаге­ря так­же ата­ко­ва­ны, поэто­му он не может рас­счи­ты­вать на помощь, и что гер­ман­ские наём­ни­ки уже в пути, чтобы при­со­еди­нить­ся к напа­де­нию на него. Они опи­са­ли гибель Саби­на и Кот­ты и их сол­дат и пред­ло­жи­ли Цице­ро­ну без­опас­ный про­ход по терри­то­рии нер­ви­ев.

Одна­ко Цице­рон отка­зал­ся дви­нуть­ся с места. Он отве­тил, что не в обы­чае рим­лян при­ни­мать усло­вия от воору­жён­но­го про­тив­ни­ка. Если они сло­жат ору­жие и попро­сят о поща­де, он будет лич­но хода­тай­ст­во­вать перед Цеза­рем от их име­ни. Разо­ча­ро­ван­ные, нер­вии раз­вер­ну­ли вокруг лаге­ря осад­ные работы по рим­ско­му образ­цу и уже­сто­чи­ли напа­де­ния, пыта­ясь под­жечь лагерь и стре­мясь про­рвать­ся внутрь. Цице­рон, несмот­ря на болезнь, не поз­во­лял себе отды­хать ни днём, ни ночью, побуж­дая сол­дат сопро­тив­лять­ся и наблюдая за почин­кой укреп­ле­ний, когда вра­ги их повреж­да­ли. Нако­нец-то, когда оса­да тяну­лась уже две неде­ли с лиш­ним, послан­ник, с.152 замас­ки­ро­ван­ный под одно­го из напа­дав­ших, сумел про­брать­ся через вра­же­ские ряды и при­не­сти Цеза­рю в Сама­ро­бри­ву вести об отча­ян­ном поло­же­нии Цице­ро­на⁴⁷.

Цезарь немед­лен­но при­ка­зал Мар­ку Крас­су при­ве­сти его леги­он с терри­то­рии бел­ло­ва­ков в Сама­ро­бри­ву и отпра­вил Гаю Фабию в зем­лю мори­нов при­каз высту­пить и при­со­еди­нить­ся к себе на мар­ше в обла­сти атре­ба­тов, через кото­рую обо­им надо будет прой­ти, чтобы добрать­ся до земель нер­ви­ев. Как толь­ко раз­вед­чи­ки доло­жи­ли, что Красс нахо­дит­ся все­го в несколь­ких часах пути от Сама­ро­бри­вы, Цезарь высту­пил оттуда с леги­о­ном Тре­бо­ния, при­ка­зав Крас­су занять Сама­ро­бри­ву и следить за без­опас­но­стью рим­ско­го лаге­ря и нахо­див­ших­ся там при­па­сов. В похо­де он встре­тил­ся с Фаби­ем и его леги­о­ном и дви­нул­ся на терри­то­рию нер­ви­ев с дву­мя леги­о­на­ми. Он так­же при­ка­зал Лаби­е­ну при­со­еди­нить­ся к нему, если это ока­жет­ся воз­мож­ным, но Лаби­е­на задер­жа­ли изве­стия о ката­стро­фе Саби­на: он еже­днев­но ожи­дал напа­де­ния тре­ве­ров, и счи­тал, что не может оста­вить лагерь; Цезарь одоб­рил это реше­ние. Теперь он понял, что столк­нул­ся с серь­ёз­ным вос­ста­ни­ем в север­ной Гал­лии и что для его подав­ле­ния крайне важ­но победить нер­ви­ев и спа­сти Цице­ро­на и его леги­он. Он отпра­вил галль­ско­го всад­ни­ка с посла­ни­ем к Цице­ро­ну, сооб­щая о ско­ром при­бы­тии армии осво­бож­де­ния. Посла­ние было при­вя­за­но к копью и забро­ше­но в лагерь Цице­ро­на, где, увы, оста­ва­лось неза­ме­чен­ным два дня; но нако­нец Цице­рон полу­чил его, и к тому вре­ме­ни на гори­зон­те пока­зал­ся дым от кост­ров армии осво­бож­де­ния, под­твер­ждав­ший, что она дей­ст­ви­тель­но при­бли­жа­ет­ся. К это­му вре­ме­ни в лаге­ре Цице­ро­на едва ли нашёл­ся бы не ранен­ный сол­дат.

Завидев при­бли­же­ние Цеза­ря, нер­вии и их союз­ни­ки пре­кра­ти­ли оса­ду лаге­ря Цице­ро­на и раз­вер­ну­лись навстре­чу армии Цеза­ря. Цице­рон тут же послал гон­ца, чтобы пред­у­предить Цеза­ря об опас­но­сти. Когда послед­ний появил­ся в виду непри­я­те­ля, то оста­но­вил­ся и при­ка­зал сол­да­там постро­ить лагерь. Хотя с ним было два леги­о­на, он сде­лал лагерь очень малень­ким и пере­пол­нен­ным, чтобы его силы каза­лись доволь­но скром­ны­ми, и сдер­жал сол­дат стро­го внут­ри лаге­ря, несмот­ря на вра­же­ские вызо­вы и про­во­ка­ции, созда­вая впе­чат­ле­ние, что боит­ся всту­пить в бит­ву. В резуль­та­те нер­вии и их союз­ни­ки ста­ли всё сме­лее под­хо­дить к лаге­рю Цеза­ря и, в кон­це кон­цов, доволь­но бес­по­рядоч­но нача­ли его штур­мо­вать. И тут Цезарь выпу­стил всех сво­их леги­о­не­ров из ворот лаге­ря и напал на пора­жён­но­го вра­га, а затем послал за ними кон­ни­цу, чтобы пре­сле­до­вать бегу­щих нер­ви­ев, кото­рые не усто­я­ли перед вне­зап­ным напа­де­ни­ем. В ито­ге нер­вии и их союз­ни­ки были раз­гром­ле­ны и мно­гие уби­ты, и Цезарь сумел соеди­нить­ся с Цице­ро­ном, не поте­ряв ни еди­но­го сол­да­та. Он высо­ко оце­нил Цице­ро­на и его людей за их упор­ное сопро­тив­ле­ние и с неко­то­рым удив­ле­ни­ем осмот­рел осад­ные работы нер­ви­ев⁴⁸. Он понял, что гал­лы нача­ли учить­ся у сво­их рим­ских вра­гов и что труды по их поко­ре­нию ещё дале­ки от завер­ше­ния.

На про­тя­же­нии всей зимы, кото­рую Цезарь про­вёл в север­ной Гал­лии рядом со сво­ей арми­ей, ходи­ли слу­хи, с одной сто­ро­ны, о пора­же­нии Саби­на, и, с дру­гой, о том, что гал­лы соби­ра­ют­ся «вос­стать» и отсто­ять свою сво­бо­ду. с.153 Осво­бо­див лагерь Цице­ро­на, Цезарь отпра­вил Фабия и его леги­он обрат­но в лагерь в зем­ле мори­нов, а леги­он Цице­ро­на вме­сте с леги­о­ном Тре­бо­ния при­вёл обрат­но в Сама­ро­бри­ву, где на про­тя­же­нии всей зимы дер­жал их вме­сте с леги­о­ном Крас­са в каче­стве мощ­ной силы, гото­вой устра­нить любую про­бле­му. Он свя­зал­ся с вождя­ми пле­мён, чтобы сооб­щить им, что хоро­шо осве­дом­лён о гото­вя­щем­ся про­тив него вос­ста­нии, и попы­тал­ся запу­гать их, чтобы они сохра­ня­ли мир. Тем вре­ме­нем Инду­тио­мар дей­ст­ви­тель­но повёл тре­ве­ров ата­ко­вать лагерь Лаби­е­на, но тот тай­но при­вёл в лагерь мно­го­чис­лен­ную кон­ни­цу, а затем вне­зап­но отпра­вил её про­тив неосто­рож­ных тре­ве­ров, и их уда­лось оттес­нить, а Инду­тио­ма­ра — убить⁴⁹.

Цезарь очень хоро­шо знал, что надви­га­ет­ся беда. Он при­ка­зал сво­им лега­там в про­вин­ции и в Циз­аль­пий­ской Гал­лии набрать новые вой­ска, чтобы заме­нить погиб­ших вме­сте с Саби­ном и Кот­той, а так­же убедил Пом­пея послать ему леги­он ново­бран­цев из север­ной Ита­лии. Таким обра­зом, к кон­цу зимы Цезарь набрал три новых леги­о­на, удво­ив чис­ло погиб­ших сол­дат Саби­на, и уве­ли­чил чис­лен­ность сво­ей армии в Гал­лии до деся­ти леги­о­нов. Цель состо­я­ла в том, чтобы впе­чат­лить гал­лов мощью Рима, запу­гать их и оста­но­вить; но теперь уже ничто не мог­ло усми­рить гал­лов⁵⁰.

В нача­ле 53 г. дей­ст­ви­тель­но вспых­ну­ло серь­ёз­ное вос­ста­ние, но к сча­стью для Цеза­ря, оно огра­ни­чи­лось север­ной и север­но-цен­траль­ной Гал­ли­ей, где в основ­ном про­жи­ва­ли бель­ги, и гал­лы пока не смог­ли пол­но­стью объ­еди­нить­ся про­тив обще­го вра­га. В ожи­да­нии труд­ной вес­ны и лета, Цезарь ещё до окон­ча­ния зимы собрал четы­ре леги­о­на для неожи­дан­но­го втор­же­ния на терри­то­рию нер­ви­ев. Он захва­тил мно­го добы­чи, и посколь­ку нер­вии не реши­лись сра­жать­ся, они были вынуж­де­ны сдать­ся, так что, преж­де чем вос­ста­ние пол­но­стью раз­го­ре­лось, из него было исклю­че­но одно из круп­ней­ших пле­мён. Вес­ной Цезарь созвал совет пле­мён в Люте­ции; не яви­лись толь­ко вожди тре­ве­ров, сено­нов и кар­ну­тов, так что ста­ло понят­но, какие пле­ме­на наи­бо­лее недо­воль­ны. Поэто­му он уско­рен­ным мар­шем вторг­ся в зем­ли сено­нов с боль­ши­ми сила­ми, застиг­нув их врас­плох. Не будучи в состо­я­нии защи­тить себя, сено­ны так­же были вынуж­де­ны сдать­ся Цеза­рю без борь­бы, при посред­ни­че­стве эду­ев. Увидев это, кар­ну­ты тоже отпра­ви­ли послов, умо­ляя о про­ще­нии и исполь­зуя ремов в каче­стве посред­ни­ков. Таким обра­зом, боль­шин­ство пле­мён, вовле­чён­ных в запла­ни­ро­ван­ное вос­ста­ние, были уми­ротво­ре­ны даже без боя, толь­ко бла­го­да­ря труд­ным пере­хо­дам и неожи­дан­но­сти⁵¹.

Оста­вив Лаби­е­на наво­дить порядок у тре­ве­ров, Цезарь с пятью леги­о­на­ми вторг­ся на терри­то­рию мена­пи­ев, кото­рые нико­гда фор­маль­но не сда­ва­лись Риму; он постро­ил вой­ско в три колон­ны и все­ми сила­ми опу­сто­шал зем­лю на мар­ше, пока мена­пии так же не были вынуж­де­ны про­сить мира и выдать залож­ни­ков как гаран­тию покор­но­сти в буду­щем. В то же вре­мя Лаби­ен нанёс ещё одно сокру­ши­тель­ное пора­же­ние тре­ве­рам, сно­ва успеш­но вос­поль­зо­вав­шись стра­те­ги­ей при­твор­но­го испу­га, чтобы втя­нуть тре­ве­ров в сра­же­ние на невы­год­ных для них усло­ви­ях⁵². Вско­ре после этой победы Цезарь при­со­еди­нил­ся к Лаби­е­ну, объ­еди­нив свою армию, и решил, что теперь оста­лось сде­лать толь­ко одно, с.154 преж­де чем он будет готов спол­на ото­мстить эбу­ро­нам. Он мно­го слы­шал о послах, кото­рые пере­се­ка­ли Рейн и пыта­лись обес­пе­чить гото­вив­ше­му­ся галль­ско­му вос­ста­нию помощь гер­ман­цев, и хотел сно­ва дать ясно понять гер­ман­ским пле­ме­нам, что им луч­ше не вме­ши­вать­ся в те дела, что теперь нахо­ди­лись в сфе­ре вли­я­ния Рима. Он постро­ил ещё один мост через Рейн и повёл свои вой­ска на гер­ман­ский берег для гра­бе­жа. Как и рань­ше, убии напра­ви­ли ему дру­же­ст­вен­ные посла­ния, а све­бы отсту­пи­ли во внут­рен­ние леса Гер­ма­нии. Через несколь­ко дней, сочтя, что демон­стра­ция силы про­из­ве­ла долж­ный эффект, Цезарь повёл армию обрат­но в Гал­лию, но на этот раз уни­что­жил толь­ко око­ло тре­ти сво­его моста, с гер­ман­ской сто­ро­ны, оста­вив осталь­ную часть под уси­лен­ной охра­ной, чтобы гер­ман­цы зна­ли, что он может вер­нуть­ся в любое вре­мя, если они дадут ему повод⁵³.

Теперь Цезарь был, нако­нец, готов ото­мстить пре­зрен­ным эбу­ро­нам, кото­рым пред­сто­я­ло доро­го запла­тить за несколь­ко недель сла­вы Амбио­ри­га. Цезарь раз­ме­стил один леги­он в ста­ром лаге­ре Саби­на в цен­тре терри­то­рии эбу­ро­нов, пору­чил ему багаж и запа­сы и разде­лил осталь­ные девять леги­о­нов на три части, а затем при­нял­ся систе­ма­ти­че­ски разо­рять все зем­ли эбу­ро­нов, чтобы пол­но­стью иско­ре­нить это пле­мя. Сосед­ним галль­ским пле­ме­нам запре­ти­ли укры­вать бежав­ших эбу­ро­нов и пред­ло­жи­ли при­со­еди­нить­ся к гра­бе­жу. Все эбу­ро­ны долж­ны были быть уби­ты или обра­ще­ны в раб­ство; а осо­бое воз­на­граж­де­ние было обе­ща­но за поим­ку или уни­что­же­ние само­го Амбио­ри­га. Эбу­ро­ны страш­но постра­да­ли; они мог­ли наде­ять­ся на выжи­ва­ние, толь­ко если скры­ва­лись в самых недо­ступ­ных частях сво­ей обла­сти или бежа­ли в мало­люд­ные рай­о­ны сосед­них земель, посто­ян­но ста­ра­ясь, чтобы их не заме­ти­ли — в про­тив­ном слу­чае им гро­зи­ла смерть или раб­ство. Амбио­ри­га несколь­ко раз чуть не схва­ти­ли, одна­ко он каким-то обра­зом ускольз­нул, и его даль­ней­шая судь­ба неиз­вест­на⁵⁴. Но если Цезарь пола­гал, что все эти ужас­ные стра­да­ния ста­нут для гал­лов послед­ним уро­ком, то он недо­оце­нил их страст­ную волю к сво­бо­де.

Когда ста­ло казать­ся, что эбу­ро­ны пол­но­стью уни­что­же­ны, Цезарь нако­нец отвёл свои леги­о­ны на терри­то­рию ремов, где собрал совет галль­ских вождей в Дуро­кор­то­ре, чтобы рас­сле­до­вать «заго­вор» (как он назвал его) сено­нов и кар­ну­тов. Он решил, что под­стре­ка­те­лем был вождь сено­нов по име­ни Аккон, и пре­дал его смер­ти по рим­ско­му обы­чаю, пред­по­ла­гав­ше­му пред­ва­ри­тель­ную пуб­лич­ную пор­ку. Раз­лич­ные сто­рон­ни­ки Акко­на были изгна­ны, а затем Цезарь рас­пре­де­лил леги­о­ны по зим­ним лаге­рям: два на гра­ни­це терри­то­рии тре­ве­ров, два сре­ди лин­го­нов и шесть в глав­ном горо­де сено­нов Агедин­ке. Затем из Гал­лии, кото­рая каза­лась зами­рён­ной, Цезарь отпра­вил­ся в Циз­аль­пий­скую Гал­лию, чтобы раз­уз­нать о поли­ти­че­ских собы­ти­ях в Риме⁵⁵.

Тем вре­ме­нем в Гал­лии пред­ста­ви­те­ли раз­лич­ных пле­мён ста­ли встре­чать­ся и пла­ни­ро­вать пол­но­мас­штаб­ное вос­ста­ние про­тив Рима, чтобы попы­тать­ся изба­вить­ся от рим­ско­го ига раз и навсе­гда. Судь­ба эбу­ро­нов и Акко­на лишь вооду­шев­ля­ла их, посколь­ку им каза­лось, что каж­дый из них в любой момент может под­верг­нуть­ся тако­му же обра­ще­нию и что если они сей­час ниче­го не пред­при­мут, чтобы вер­нуть сво­бо­ду, то с.155 не вер­нут её уже нико­гда. Каза­лось веро­ят­ным, что Цеза­ря задер­жат поли­ти­че­ские труд­но­сти в Риме; это доба­ви­ло им реши­мо­сти, и кар­ну­ты обя­за­лись начать вос­ста­ние, кото­рое долж­но было охва­тить почти все галль­ские пле­ме­на южной и цен­траль­ной Гал­лии, к севе­ру от ста­рой рим­ской про­вин­ции. В назна­чен­ный день кар­ну­ты напа­ли на рим­ских жите­лей сво­его глав­но­го горо­да Кенаб (Орле­ан), уби­ли их всех и захва­ти­ли их соб­ст­вен­ность⁵⁶. Это послу­жи­ло сиг­на­лом для нача­ла все­об­ще­го вос­ста­ния.

Вос­ста­ние 54—53 гг. под­ня­ли почти исклю­чи­тель­но север­ные пле­ме­на бель­гов. Вос­ста­ние 52 г. про­ис­хо­ди­ло пре­иму­ще­ст­вен­но сре­ди кельт­ских наро­дов цен­траль­ной и южной Гал­лии, и к ним при­мкну­ли мно­гие акви­та­ны, хотя на более позд­них ста­ди­ях при­со­еди­ни­лось и несколь­ко бель­гий­ских пле­мён. Лидер это­го вос­ста­ния, знат­ный арверн Вер­цин­ге­то­риг, ока­зал­ся спо­соб­ным и эффек­тив­ным коман­ди­ром — он мно­го­му научил­ся, наблюдая за Цеза­рем и рим­ля­на­ми и их дей­ст­ви­я­ми. После того, как раз­нес­лись вести о резне в Кена­бе, арвер­ны под руко­вод­ст­вом Вер­цин­ге­то­ри­га, похо­же, сре­а­ги­ро­ва­ли пер­вы­ми. Вер­цин­ге­то­риг быст­ро убедил при­со­еди­нить­ся к вос­ста­нию ряд более мел­ких сосед­них пле­мён, что поз­во­ли­ло ему собрать боль­шие силы и вторг­нуть­ся на терри­то­рию биту­ри­гов к севе­ру от зем­ли арвер­нов (то есть, совре­мен­ная Овернь). Это ста­ло пря­мым вызо­вом эду­ям, союз­ни­ка­ми кото­рых были битури­ги, а через них, конеч­но, и вызо­вом Риму, так как эдуи явля­лись глав­ны­ми союз­ни­ка­ми Рима в Гал­лии. Когда эдуи не суме­ли дать достой­ный отпор, битури­ги при­со­еди­ни­лись к анти­рим­ско­му сою­зу во гла­ве с Вер­цин­ге­то­ри­гом, что ста­ло его пер­вым круп­ным успе­хом. Цезарь тем вре­ме­нем нахо­дил­ся в Циз­аль­пий­ской Гал­лии, когда его достиг­ли изве­стия о бес­по­кой­ствах в Гал­лии; он поспеш­но набрал новых сол­дат и пере­шёл через Аль­пы в Транс­аль­пий­скую про­вин­цию, при­быв как раз вовре­мя. Ибо Вер­цин­ге­то­риг отпра­вил вождя по име­ни Лук­те­рий с боль­шим вой­ском, чтобы в отсут­ст­вие Цеза­ря напасть на ста­рую про­вин­цию, и Цезарь с ново­бран­ца­ми и про­вин­ци­аль­ным опол­че­ни­ем едва успел нала­дить обо­ро­ну про­вин­ции, чтобы отра­зить эту угро­зу⁵⁷.

Поло­же­ние Цеза­ря было очень слож­ным и опас­ным. Он был отре­зан от сво­ей армии, зимо­вав­шей на севе­ре цен­траль­ной Гал­лии, засне­жен­ны­ми гор­ны­ми пере­ва­ла­ми и круп­ны­ми сила­ми про­тив­ни­ка. Хотя его арми­ей коман­до­вал Лаби­ен, кото­ро­му он мог дове­рять, собы­тия зимы 54/53 гг. долж­ны были крайне уси­лить его бес­по­кой­ство о том, что может слу­чить­ся в его отсут­ст­вие. Поэто­му преж­де все­го он стал искать спо­соб соеди­нить­ся с арми­ей. Чтобы прой­ти из ста­рой про­вин­ции в цен­траль­ную Гал­лию, ему тре­бо­ва­лось пере­сечь Севенн­ские горы, покры­тые глу­бо­ким сне­гом, — они счи­та­лись непро­хо­ди­мы­ми до наступ­ле­ния вес­ны. Поэто­му арвер­ны не слиш­ком вни­ма­тель­но следи­ли за эти­ми пере­ва­ла­ми, и это дава­ло Цеза­рю шанс. Он набрал ещё сол­дат в Про­ван­се, уве­ли­чив доступ­ные ему силы до два­дца­ти двух когорт (чуть боль­ше двух леги­о­нов), и при­ка­зал сол­да­там про­бить­ся через глу­бо­кие сугро­бы Севенн. Затем он пере­ва­лил через горы и вышел на терри­то­рию крайне с.156 пора­жён­ных арвер­нов с мно­го­чис­лен­ной кон­ни­цей, кото­рую он разо­слал во всех направ­ле­ни­ях опу­сто­шать и гра­бить⁵⁸. В этом был весь Цезарь: при­быть туда, где враг счи­тал невоз­мож­ным его встре­тить, и тем самым застать его врас­плох. Он про­вёл в Овер­ни толь­ко два дня, и это­го хва­ти­ло, чтобы вести о его при­сут­ст­вии там достиг­ли Вер­цин­ге­то­ри­га и тот поспе­шил на помощь род­но­му краю.

Цезарь тем вре­ме­нем заявил, что соби­ра­ет­ся при­ве­сти под­креп­ле­ния, и вер­нёт­ся через три дня, поста­вив моло­до­го Деци­ма Бру­та во гла­ве кон­ни­цы и при­ка­зав ему про­дол­жать гра­бе­жи и опу­сто­ше­ние. На самом деле Цезарь поехал не на юг за под­креп­ле­ни­я­ми, а на восток во Вьен­ну, взял там неболь­шую кон­ни­цу и совер­шил безум­ный бро­сок через зем­ли эду­ев и лин­го­нов, чтобы при­со­еди­нить­ся к двум леги­о­нам, зимо­вав­шим у лин­го­нов. Оттуда он отпра­вил сооб­ще­ния в два дру­гих зим­них лаге­ря и таким обра­зом сосре­дото­чил всю армию под сво­им лич­ным коман­до­ва­ни­ем, преж­де чем Вер­цин­ге­то­риг узнал, что он поки­нул Овернь. Когда Вер­цин­ге­то­риг обна­ру­жил, что его пере­хит­ри­ли, и столк­нул­ся с собран­ной воеди­но рим­ской арми­ей под коман­до­ва­ни­ем само­го Цеза­ря, то повёл свою армию обрат­но на терри­то­рию биту­ри­гов, а затем напал на неболь­шое пле­мя бой­ев, кото­рых Цезарь рас­се­лил на терри­то­рии эду­ев после вой­ны с гель­ве­та­ми; его цель состо­я­ла в том, чтобы либо вовлечь Цеза­ря в очень труд­ную зим­нюю кам­па­нию, либо пока­зать, что он не хочет или не может защи­тить сво­их союз­ни­ков. Цезарь понял, что, несмот­ря на труд­но­сти зим­ней кам­па­нии, он дол­жен прий­ти на помощь союз­ни­кам — или он ката­стро­фи­че­ски поте­ря­ет лицо⁵⁹.

В оче­ред­ной раз Цезарь про­де­мон­стри­ро­вал свой­ст­вен­ные ему быст­рые реше­ния и пере­хо­ды. Оста­вив два леги­о­на со всем тяжё­лым армей­ским бага­жом в Агедин­ке, он пошёл с восе­мью леги­о­на­ми к бой­ям, при­ка­зав эду­ям напра­вить туда при­па­сы. На вто­рой день он достиг Вел­ла­у­но­ду­на на терри­то­рии сено­нов и сра­зу же при­сту­пил к оса­де, чтобы обез­опа­сить свои линии поста­вок. Его леги­о­не­ры, с при­су­щей им энер­ги­ей, закон­чи­ли охва­ты­ваю­щие осад­ные работы за два дня, и на тре­тий день горо­жане вынуж­де­ны были сдать­ся. Цезарь оста­вил сво­его офи­це­ра Тре­бо­ния при­нять их капи­ту­ля­цию и сра­зу же отпра­вил­ся с боль­шей частью армии в Кенаб, куда при­был все­го через два дня. Кар­ну­ты, толь­ко что узнав­шие об оса­де Вел­ла­у­но­ду­на, пред­по­ла­га­ли, что она зай­мёт неко­то­рое вре­мя и поэто­му были захва­че­ны врас­плох появ­ле­ни­ем Цеза­ря, когда толь­ко начи­на­ли гото­вить Кенаб к обо­роне. И сно­ва одна толь­ко ско­рость при­нес­ла Цеза­рю боль­шое пре­иму­ще­ство. Посколь­ку он при­был к Кена­бу слиш­ком позд­но, чтобы в этот же день пред­при­нять немед­лен­ный штурм, он раз­бил лагерь, но дер­жал два леги­о­на на стра­же на слу­чай, если жите­ли горо­да попы­та­ют­ся бежать. Око­ло полу­но­чи это и в самом деле про­изо­шло, но Цезарь немед­ля при­ка­зал двум леги­о­нам ата­ко­вать и ворвать­ся в город. Кенаб был захва­чен и сожжён, а его жите­ли обра­ще­ны в раб­ство в нака­за­ние за убий­ство рим­ских жите­лей.

Затем Цезарь пере­шёл Лигер и всту­пил на терри­то­рию биту­ри­гов. Полу­чив изве­стия о его при­бли­же­нии, Вер­цин­ге­то­риг поки­нул терри­то­рию бой­ев и дви­нул­ся с.157 к армии Цеза­ря. Цезарь напал на город биту­ри­гов Нови­о­дун, кото­рый как раз пообе­щал сдать­ся, когда пока­зал­ся аван­гард армии Вер­цин­ге­то­ри­га. Тогда горо­жане пере­ду­ма­ли, закры­ли ворота и реши­ли сопро­тив­лять­ся. Одна­ко галль­ская кон­ни­ца Цеза­ря, уси­лен­ная 400 гер­ман­ски­ми наём­ни­ка­ми, ата­ко­ва­ла и отбро­си­ла кон­ни­цу Вер­цин­ге­то­ри­га, и после это­го жите­ли Нови­о­ду­на сно­ва быст­ро сда­лись, выдав ответ­ст­вен­ных за крат­ковре­мен­ную сме­ну поли­ти­ки и попро­сив у Цеза­ря про­ще­ния⁶⁰. Таким обра­зом, за неде­лю с неболь­шим Цезарь захва­тил три круп­ней­ших вра­же­ских горо­да и вынудил Вер­цин­ге­то­ри­га перей­ти к обо­роне.

Вер­цин­ге­то­риг был доста­точ­но умным пол­ко­вод­цем, чтобы сде­лать пра­виль­ный вывод из этих пер­вых неудач. На сове­те галль­ских вождей он пред­ло­жил стра­те­гию выжжен­ной зем­ли. Бро­сать вызов пре­вос­хо­дя­ще­му осад­но­му искус­ству рим­лян или их бое­вым каче­ствам было без­рас­суд­но. Пре­иму­ще­ство гал­лов заклю­ча­лось в том, что они нахо­ди­лись на сво­ей соб­ст­вен­ной зем­ле и мог­ли с лег­ко­стью соби­рать при­па­сы и новые вой­ска; они име­ли чис­лен­ное пре­вос­ход­ство, чтобы посто­ян­но бес­по­ко­ить вра­га; и вре­мя игра­ло им на руку, посколь­ку срок коман­до­ва­ния Цеза­ря закан­чи­вал­ся, и его вра­ги в Риме гото­ви­лись его сокру­шить. Поэто­му гал­лам сле­до­ва­ло не защи­щать горо­да, на кото­рые напа­да­ет Цезарь, не давать сра­же­ния, а сосре­дото­чить­ся на том, чтобы затруд­нять для Цеза­ря полу­че­ние при­па­сов и изма­ты­вать его армию голо­дом, уста­ло­стью и посто­ян­ным пре­сле­до­ва­ни­ем.

Вряд ли мож­но сомне­вать­ся в том, что эта поли­ти­ка име­ла бы успех, если бы её про­во­ди­ли в жизнь после­до­ва­тель­но и тща­тель­но. Труд­ность заклю­ча­лась в том, чтобы заста­вить гал­лов её при­дер­жи­вать­ся — хотя спер­ва они и согла­си­лись. Хотя битури­ги и сосед­ние пле­ме­на сра­зу ста­ли жечь свои горо­да и сёла, чтобы армии Цеза­ря неот­куда было пред­при­ни­мать ата­ки и добы­вать про­до­воль­ст­вие и негде было отды­хать, они не реши­лись уни­что­жить свой глав­ный город Ава­рик. Они ссы­ла­лись на то, что это место — гор­дость их наро­да и оно так надёж­но рас­по­ло­же­но и укреп­ле­но, что лег­ко выдер­жит напа­де­ние. Это, конеч­но же, дало Цеза­рю бла­го­при­ят­ную воз­мож­ность, кото­рая была ему необ­хо­ди­ма. Он тут же повёл свои леги­о­ны к Ава­ри­ку и начал штур­мо­вать город. Оса­да ока­за­лась исклю­чи­тель­но труд­ной, так как город­ские укреп­ле­ния были проч­ны, а город окру­жа­ли болота и леса, но Цезарь встал лаге­рем меж­ду дву­мя болота­ми и при­ка­зал сво­им людям стро­ить подъ­ём на город­ские сте­ны в виде пан­ду­са. Вер­цин­ге­то­риг рас­по­ло­жил свою армию непо­да­ле­ку, на силь­ной пози­ции — сре­ди болот — и прак­ти­че­ски лишил сол­дат Цеза­ря воз­мож­но­сти добы­вать про­до­воль­ст­вие; а посколь­ку ока­за­лось, что эдуи не спе­шат отправ­лять при­па­сы, вско­ре люди Цеза­ря ста­ли серь­ёз­но стра­дать от нехват­ки про­ви­зии. Он даже пред­ло­жил снять оса­ду, если им слиш­ком тяже­ло выдер­жи­вать голод, но они и слу­шать не хоте­ли и про­си­ли его остать­ся и поз­во­лить им захва­тить город. И они это сде­ла­ли: несмот­ря на геро­и­че­ское и наход­чи­вое сопро­тив­ле­ние гал­лов, рим­ляне постро­и­ли пан­дус, ворва­лись в город и, — оже­сто­чён­ные из-за стра­да­ний во вре­мя оса­ды, — выре­за­ли всё насе­ле­ние⁶¹.

с.158 По иро­нии судь­бы, это пора­же­ние гал­лов толь­ко укре­пи­ло поло­же­ние Вер­цин­ге­то­ри­га. Гал­лы пом­ни­ли, что он с само­го нача­ла высту­пал про­тив обо­ро­ны Ава­ри­ка, и при­зы­вал уни­что­жать горо­да, чтобы лишить Цеза­ря воз­мож­но­сти одер­жи­вать такие победы, и теперь его поли­ти­ка каза­лась оправ­дан­ной. Цезарь остал­ся в Ава­ри­ке на несколь­ко дней, чтобы армия отдох­ну­ла и вос­ста­но­ви­ла силы с помо­щью бога­тых запа­сов, захва­чен­ных в горо­де.

Меж­ду тем, сре­ди эду­ев воз­ник спор из-за выс­шей маги­ст­ра­ту­ры, кото­рый Цезарь был обя­зан ула­дить лич­но. Было совер­шен­но ясно, что эдуи нача­ли коле­бать­ся в сво­ей про­рим­ской поли­ти­ке, но Цезарь, как мог, стре­мил­ся укре­пить её. В част­но­сти, он при­звал эду­ев осу­ще­ст­вить обе­щан­ные постав­ки, отпра­вить кон­ни­цу сра­жать­ся вме­сте с ним и раз­ме­стить пехоту вдоль марш­ру­тов поста­вок, чтобы их обез­опа­сить. Затем он решил разде­лить свою армию. Он отпра­вил Лаби­е­на с четырь­мя леги­о­на­ми вести кам­па­нию про­тив сено­нов и пари­си­ев в цен­траль­ной Гал­лии, а сам с остав­ши­ми­ся шестью леги­о­на­ми пошёл на юг в зем­ли арвер­нов, убеж­дён­ный, что смо­жет завлечь за собой Вер­цин­ге­то­ри­га на защи­ту род­ных земель. Так и слу­чи­лось. Вер­цин­ге­то­риг сле­до­вал по пятам за арми­ей Цеза­ря, стре­мясь задер­жать его про­дви­же­ние и поме­шать пере­пра­ве через реку Алье. Одна­ко когда Цезарь сумел обма­нуть его и пере­пра­вить свою армию, Вер­цин­ге­то­риг ушёл в Овернь, опа­са­ясь, что его втя­нут в сра­же­ние на невы­год­ных усло­ви­ях, а Цезарь быст­ро отпра­вил­ся в Гер­го­вию, глав­ный город арвер­нов⁶².

Как и битури­ги, пожалев­шие свой глав­ный город Ава­рик, арвер­ны не смог­ли заста­вить себя раз­ру­шить Гер­го­вию, и теперь Вер­цин­ге­то­ри­гу пред­сто­я­ло её защи­щать. Гер­го­вия рас­по­ла­га­лась на ещё более силь­ной от при­ро­ды пози­ции, чем Ава­рик, а когда перед горо­дом рас­по­ло­жи­лась мно­го­чис­лен­ная армия Вецин­ге­то­ри­га, что сде­ла­ло штурм прак­ти­че­ски невоз­мож­ным, Цезарь сна­ча­ла не знал, как дей­ст­во­вать даль­ше. Вско­ре его поло­же­ние ста­ло ещё труд­нее из-за откры­то­го дезер­тир­ства эду­ев на сто­ро­ну анти­рим­ско­го сою­за, и было ясно, что с налич­ны­ми сила­ми у Цеза­ря нет ника­кой надеж­ды на круп­ный успех в Гер­го­вии. Тем не менее, он не сдал­ся: ему пока­за­лось, что он нащу­пал сла­бое место в пози­ции про­тив­ни­ка, и он послал людей впе­рёд, чтобы попы­тать­ся вос­поль­зо­вать­ся пре­иму­ще­ст­вом. Это при­ве­ло к круп­но­му сра­же­нию, в кото­ром его сол­да­ты были реши­тель­но отби­ты, что ста­ло самой серь­ёз­ной неуда­чей за все кам­па­нии Цеза­ря в Гал­лии⁶³.

Цезарь сра­зу понял, что был слиш­ком упрям и теперь его поло­же­ние крайне опас­но. На сле­дую­щий день после пора­же­ния он обра­тил­ся к сво­им вой­скам и упрек­нул их за чрез­мер­ную горяч­ность и пре­вы­ше­ние полу­чен­ных ука­за­ний: ему было важ­но сохра­нить в их гла­зах репу­та­цию непо­гре­ши­мо­сти. Затем он выста­вил свою армию в бое­вом поряд­ке на откры­той рав­нине, при­зы­вая Вер­цин­ге­то­ри­га спу­стить­ся со скло­нов, окру­жав­ших город, и сра­зить­ся на откры­той мест­но­сти. Вер­цин­ге­то­риг, конеч­но же, не поже­лал отка­зать­ся от сво­его пре­иму­ще­ства и пой­ти на риск пора­же­ния. После неболь­шой кон­ной стыч­ки Цезарь отвёл сво­их людей обрат­но в лагерь. На сле­дую­щий день он сно­ва тщет­но пред­ло­жил бит­ву и, вос­ста­но­вив таким обра­зом уве­рен­ность сво­их людей, напра­вил­ся с.159 на терри­то­рию эду­ев, отре­мон­ти­ро­вал мост через Алье и сно­ва отго­ро­дил­ся рекой от армии Вер­цин­ге­то­ри­га. Одна­ко вынуж­ден­ное отступ­ле­ние от Гер­го­вии ещё более услож­ни­ло его поло­же­ние: от тай­но­го и частич­но­го «вос­ста­ния» эдуи пере­шли к откры­то­му и пол­но­му сою­зу с Вер­цин­ге­то­ри­гом и дру­ги­ми гал­ла­ми. Запа­сы Цеза­ря и все залож­ни­ки из галль­ских пле­мён, кото­рых он собрал в горо­де эду­ев, были захва­че­ны, и вой­ска эду­ев нача­ли про­тив него воен­ные дей­ст­вия, бес­по­коя его армию вдоль Алье.

Неко­то­рым каза­лось, что теперь Цеза­рю оста­лось толь­ко одно — отсту­пить в ста­рую про­вин­цию, но это бы озна­ча­ло оста­вить Лаби­е­на и его четы­ре леги­о­на на севе­ре цен­траль­ной Гал­лии и согла­сить­ся с поте­рей всех заво­е­ва­ний. Цезарь не допус­кал и мыс­ли об этом. Вме­сто это­го, он повер­нул на север и несколь­ки­ми фор­си­ро­ван­ны­ми мар­ша­ми сно­ва застал про­тив­ни­ка врас­плох, появив­шись на реке Луа­ре и перей­дя её в том месте, кото­рое обыч­но счи­та­лось непро­хо­ди­мым. Он поста­вил в воду кон­ни­цу, постро­ен­ную в две линии, и при­ка­зал леги­о­не­рам прой­ти меж­ду ними, погру­зив­шись по пле­чи, но под­няв над голо­вой руки и доспе­хи⁶⁴. И сно­ва необы­чай­ная спо­соб­ность и готов­ность леги­о­не­ров Цеза­ря напря­гать все силы, чтобы совер­шить, каза­лось бы, невоз­мож­ное поз­во­ли­ли Цеза­рю добить­ся его целей — в дан­ном слу­чае, сно­ва вос­со­еди­нить­ся с Лаби­е­ном и собрать всю армию в цен­тре Гал­лии.

Кам­па­ния Лаби­е­на про­тив пле­мён, про­жи­вав­ших на севе­ре цен­траль­ной Гал­лии, про­хо­ди­ла в целом успеш­но, пока не при­шли вести о Гер­го­вии, кото­рые вдох­но­ви­ли пле­ме­на к даль­ней­ше­му сопро­тив­ле­нию и побуди­ли новые наро­ды — преж­де все­го бел­ло­ва­ков — при­со­еди­нить­ся к вос­ста­нию. Лаби­ен уже фор­си­ро­вал Сену, но теперь ока­зал­ся не на том бере­гу реки и вынуж­ден был про­явить всю свою изо­бре­та­тель­ность, чтобы без­опас­но пере­ве­сти леги­о­ны обрат­но на южный берег. Там он сра­зил­ся с боль­шой галль­ской арми­ей под коман­до­ва­ни­ем вождя авлер­ков Каму­ло­ге­на и одер­жал важ­ную победу бла­го­да­ря мастер­ству и сме­ло­сти Седь­мо­го леги­о­на. Каму­ло­ген и тыся­чи его вои­нов были уби­ты, и эта победа поз­во­ли­ла Лаби­е­ну бла­го­по­луч­но вер­нуть­ся на базу в Агедин­ке, забрать гар­ни­зон и багаж, и вос­со­еди­нить­ся с Цеза­рем⁶⁵.

Теперь вос­ста­ние про­тив Рима ста­ло прак­ти­че­ски обще­галль­ским. Когда был созван обще­галль­ский совет в горо­де эду­ев Биб­рак­те, лишь горст­ка пле­мён — ремы и лин­го­ны, сохра­нив­шие вер­ность, и тре­ве­ры, остав­ши­е­ся в сто­роне, — не при­ня­ла в нём уча­стия. Тре­бо­ва­ния эду­ев о пре­до­став­ле­нии им вер­хов­но­го коман­до­ва­ния были отверг­ну­ты, и Вер­цин­ге­то­риг был подав­ля­ю­щим боль­шин­ст­вом утвер­ждён на долж­но­сти глав­но­ко­ман­дую­ще­го: муд­рость его стра­те­гии и его победа над Цеза­рем под Гер­го­ви­ей сде­ла­ли его дово­ды неопро­вер­жи­мы­ми. Каза­лось, что теперь уход Цеза­ря из Гал­лии — это лишь вопрос вре­ме­ни, и Вер­цин­ге­то­риг мог наде­ять­ся стать вер­хов­ным вождём осво­бож­дён­ной Гал­лии. Он собрал 15-тысяч­ную кон­ни­цу в допол­не­ние к пехо­те, кото­рая уже име­лась у него в Биб­рак­те, и укре­пил свою жёст­кую поли­ти­ку выжжен­ной зем­ли, обя­зав пле­ме­на уни­что­жить все запа­сы, кото­рые нель­зя было защи­тить от леги­о­не­ров Цеза­ря. Он отпра­вил вой­ска, с.160 чтобы бес­по­ко­ить гра­ни­цы ста­рой про­вин­ции, наде­ясь при­влечь Цеза­ря на юг на их защи­ту; но кузен и легат послед­не­го Луций Цезарь успеш­но орга­ни­зо­вал про­вин­ци­аль­ное опол­че­ние из два­дца­ти двух когорт, чтобы отра­зить эти ата­ки.

Поми­мо тяжё­ло­го поло­же­ния с про­до­воль­ст­ви­ем, глав­ной труд­но­стью для Цеза­ря был недо­ста­ток кон­ни­цы. Он устра­нил её, наняв за Рей­ном гер­ман­скую кон­ни­цу, сра­жав­шу­ю­ся отряда­ми во вза­и­мо­дей­ст­вии со спе­ци­аль­но обу­чен­ной лёг­кой пехотой, кото­рая напа­да­ла на вра­же­ских лоша­дей, в то вре­мя как их кон­ные спут­ни­ки сра­жа­лись с наезд­ни­ка­ми⁶⁶. Затем Цезарь дви­нул­ся на юго-восток через зем­ли лин­го­нов к сек­ва­нам, чтобы нахо­дить­ся бли­же к про­вин­ции в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти. Вер­цин­ге­то­риг повёл свою армию напе­ре­хват, рас­судив, что при­шло вре­мя сра­зить­ся: каза­лось, что Цезарь бежит, и огром­ное чис­лен­ное пре­иму­ще­ство в кон­ни­це поз­во­ля­ло Вер­цин­ге­то­ри­гу наде­ять­ся на круп­ную победу над рим­ля­на­ми. Галль­ская кон­ни­ца была разде­ле­на на три отряда и напа­ла на армию Цеза­ря, когда та шла одной колон­ной: один отряд дви­нул­ся на аван­гард, а два дру­гих напа­ли с обе­их сто­рон. Цезарь тоже разде­лил свою чис­лен­но усту­пав­шую кон­ни­цу на три отряда и при­ка­зал им контр­ата­ко­вать, в то вре­мя как леги­о­не­рам было при­ка­за­но ока­зы­вать под­держ­ку там, где кон­ни­ца ока­зы­ва­лась в затруд­не­нии. Таким обра­зом, кон­ни­ца Цеза­ря в тече­ние неко­то­ро­го вре­ме­ни удер­жи­ва­ла свои пози­ции про­тив нерав­ных сил, пока его гер­ман­ские наём­ни­ки не заня­ли какое-то воз­вы­ше­ние; затем они ата­ко­ва­ли оттуда один из галль­ских отрядов и раз­гро­ми­ли его. Когда дру­гие гал­лы увиде­ли, что их това­ри­щи бегут, а гер­ман­цы пре­сле­ду­ют их и уби­ва­ют, они тоже пали духом и побе­жа­ли, а кон­ни­ца Цеза­ря бро­си­лась за ними в пого­ню⁶⁷.

Этот неожи­дан­ный раз­гром высо­ко цени­мой галль­ской кон­ни­цы сра­зу изме­нил ход вой­ны. Вер­цин­ге­то­риг снял­ся с пози­ции напро­тив Цеза­ря и отпра­вил­ся в кре­пость ман­ду­би­ев Але­зию, где нашёл убе­жи­ще. Цезарь, пре­сле­дуя его, рас­по­ло­жил свою армию — тогда его десять леги­о­нов, веро­ят­но, насчи­ты­ва­ли чуть более 40 тыс. чело­век — в лаге­рях вокруг Але­зии и при­сту­пил к оса­де.

Эта оса­да или бит­ва за Але­зию ста­ла решаю­щим сра­же­ни­ем в галль­ском вос­ста­нии, и одним из самых выдаю­щих­ся воен­ных столк­но­ве­ний в исто­рии. Але­зия, рас­по­ло­жен­ная на вер­шине хол­ма с кру­ты­ми скло­на­ми со всех сто­рон, была прак­ти­че­ски непри­ступ­на, а посколь­ку внут­ри нахо­ди­лась чис­лен­но пре­вос­хо­дя­щая армия Вер­цин­ге­то­ри­га (веро­ят­но, от 50 до 60 тыс.), Цезарь нико­им обра­зом не мог рас­счи­ты­вать на успеш­ный штурм горо­да. Он мог толь­ко про­из­ве­сти осад­ные работы вокруг него и наде­ять­ся замо­рить жите­лей голо­дом и заста­вить сдать­ся. Одна­ко вслед­ст­вие раз­ме­ров горо­да и харак­те­ра мест­но­сти осад­ные линии ока­за­лись слиш­ком длин­ны­ми, и, сле­до­ва­тель­но, уяз­ви­мы­ми для напа­де­ния вой­скам изнут­ри горо­да. Ред­ки слу­чаи, когда армия успеш­но оса­жда­ла чис­лен­но пре­вос­хо­дя­щие вой­ска, удер­жи­ваю­щие непри­ступ­ную пози­цию, вынуж­ден­но рас­тя­ги­вая осад­ные линии, чтобы закон­чить оса­ду. Слов­но эта зада­ча была ещё недо­ста­точ­но слож­на, в нача­ле оса­ды, преж­де чем рим­ские осад­ные линии были завер­ше­ны, Вер­цин­ге­то­риг ото­слал боль­шую часть сво­ей кон­ни­цы с при­ка­зом собрать с.161 армию осво­бож­де­ния из объ­еди­нён­ных сил Гал­лии и прий­ти на помощь: пре­вос­хо­дя­щая армия долж­на была ата­ко­вать оса­ждаю­щие вой­ска Цеза­ря извне, в то самое вре­мя, когда вой­ска, запер­тые в Але­зии, вырвут­ся и напа­дут на осад­ные линии в тылу. Это вынуди­ло Цеза­ря постро­ить вто­рое коль­цо укреп­ле­ний, более длин­ное и обра­щён­ное нару­жу, так что его армия ока­за­лась одно­вре­мен­но оса­ждаю­щей и оса­ждён­ной и на обо­их направ­ле­ни­ях столк­ну­лась с пре­вос­хо­дя­щи­ми сила­ми⁶⁸. Труд­но пред­ста­вить, чтобы такую, каза­лось бы, без­на­дёж­ную попыт­ку пред­при­нял какой-то пол­ко­во­дец, кро­ме Цеза­ря, с его почти без­гра­нич­ной сме­ло­стью и уве­рен­но­стью, или какая-то армия, кро­ме армии Цеза­ря, с её неве­ро­ят­ной спо­соб­но­стью выдер­жи­вать физи­че­ские нагруз­ки и нерав­ную борь­бу и с её без­гра­нич­ной верой в коман­ди­ра.

Одна­ко Цезарь и его армия пре­успе­ли и даже вос­тор­же­ст­во­ва­ли. Бла­го­да­ря чуде­сам тяжё­ло­го труда, с огром­ной ско­ро­стью были соору­же­ны пора­зи­тель­ные укреп­ле­ния на обо­их направ­ле­ни­ях. Цезарь бле­стя­ще раз­ме­стил лагер­ные сто­ян­ки вокруг осад­ных линий, как в даль­ней­шем пока­за­ла жизнь: все ата­ки извне и изнут­ри были отби­ты, и каж­дый раз, каза­лось бы, без­на­дёж­но рас­тя­ну­тые линии уда­ва­лось удер­жать, пото­му что сол­да­ты бро­са­лись от поста к посту, чтобы укре­пить уча­сток, казав­ший­ся самым уяз­ви­мым. Отва­га, про­яв­лен­ная сол­да­та­ми Цеза­ря в этих столк­но­ве­ни­ях, и их спо­соб­ность неустан­но работать и сра­жать­ся сно­ва и сно­ва кажут­ся почти сверх­че­ло­ве­че­ски­ми. Победа, одер­жан­ная рим­ля­на­ми под Але­зи­ей, по обыч­ным рас­чё­там была невоз­мож­на, одна­ко они её одер­жа­ли.

Куль­ми­на­ци­ей ста­ла мощ­ная двой­ная ата­ка на линии Цеза­ря с обе­их сто­рон, отби­тая с огром­ным трудом; затем в дело всту­пи­ла гер­ман­ская кон­ни­ца Цеза­ря, кото­рая погна­лась за гал­ла­ми, отсту­пив­ши­ми после неудач­ной ата­ки извне, и рас­се­я­ла их, учи­нив боль­шую рез­ню. Остав­ши­е­ся в живых сол­да­ты армии осво­бож­де­ния раз­бре­лись по домам, а армия внут­ри Але­зии ока­за­лась в без­на­дёж­ном поло­же­нии: этим людям оста­ва­лось мед­лен­но уме­реть от голо­да, покон­чить с собой или сдать­ся. Они сда­лись. Когда дого­во­рён­ность о капи­ту­ля­ции была достиг­ну­та, Вер­цин­ге­то­риг вер­хом выехал из Але­зии и опу­стил­ся на коле­ни перед победо­нос­ным Цеза­рем, сло­жив ору­жие к его ногам, — и был взят под стра­жу, чтобы укра­сить гряду­щий три­умф Цеза­ря в Риме⁶⁹.

По суще­ству вос­ста­ние было слом­ле­но и раз­гром­ле­но. Но кое-что ещё оста­ва­лось сде­лать, так как в тече­ние мно­гих меся­цев то тут, то там в Гал­лии угли «вос­ста­ния» про­дол­жа­ли тлеть и раз­го­рать­ся. От сол­дат, сдав­ших­ся в Але­зии, Цезарь отде­лил арвер­нов и эду­ев, кото­рых взял в каче­стве залож­ни­ков, чтобы вер­нуть рас­по­ло­же­ние этих важ­ных и вли­я­тель­ных пле­мён; осталь­ные были обра­ще­ны в раб­ство и рас­пре­де­ле­ны в каче­стве добы­чи сре­ди его сол­дат, в награ­ду за их ста­ра­ния. Затем Цезарь отпра­вил­ся на терри­то­рию эду­ев, где его встре­ти­ли послы от эду­ев и арвер­нов, чтобы пред­ло­жить капи­ту­ля­цию. Он мило­сти­во при­нял капи­ту­ля­цию обо­их пле­мён, осво­бо­дил 20 тыс. плен­ных пред­ста­ви­те­лей этих пле­мён, кото­рых удер­жи­вал, и потре­бо­вал и полу­чил залож­ни­ков для обес­пе­че­ния их хоро­ше­го поведе­ния в буду­щем. Затем он раз­ме­стил армию по зим­ним квар­ти­рам: оста­вил два леги­о­на у сек­ва­нов, два у ремов, чтобы защи­тить их от всё ещё непо­ко­рён­ных с.162 бел­ло­ва­ков, а осталь­ные рас­пре­де­лил по Гал­лии, в том чис­ле два леги­о­на отпра­вил к эду­ям, чтобы собрать при­па­сы. Сам Цезарь зимой 52/51 гг. оста­вал­ся в Гал­лии, рас­по­ло­жив­шись в Биб­рак­те, чтобы за всем при­смат­ри­вать. В Риме вести о его вели­кой победе были встре­че­ны, соглас­но поста­нов­ле­нию сена­та, два­дца­ти­днев­ны­ми молеб­ст­ви­я­ми⁷⁰.

В 51 г. были про­веде­ны заклю­чи­тель­ные опе­ра­ции по «зами­ре­нию», посред­ст­вом кото­рых Цезарь раз и навсе­гда закре­пил за Гал­ли­ей ста­тус про­вин­ции Рим­ской импе­рии. Несмот­ря на круп­ное пора­же­ние объ­еди­нён­но­го галль­ско­го вой­ска под Але­зи­ей, неко­то­рые пле­ме­на всё ещё воз­дер­жи­ва­лись от окон­ча­тель­ной капи­ту­ля­ции в надеж­де на то, что если они будут дей­ст­во­вать неза­ви­си­мо друг от дру­га и, сле­до­ва­тель­но, Цезарь вынуж­ден будет бороть­ся с ними по отдель­но­сти (хотя кому-то при­дёт­ся сдать­ся), то неко­то­рые пле­ме­на смо­гут про­дер­жать­ся до ско­ро­го отъ­езда Цеза­ря из Гал­лии, кото­рый (как они ожи­да­ли) даст им пере­дыш­ку. Цезарь был полон реши­мо­сти не допу­стить это­го. Ещё в декаб­ре 52 г. он про­из­вёл набег на терри­то­рию бел­ло­ва­ков, кото­рый (сно­ва) застал их врас­плох и вынудил под­чи­нить­ся. В янва­ре похо­жий мас­штаб­ный набег был пред­при­нят на зем­ли кар­ну­тов, где Цезарь занял вос­ста­нов­лен­ный Кенаб и раз­ме­стил два леги­о­на под коман­до­ва­ни­ем Тре­бо­ния, чтобы усми­рить и под­чи­нить это пле­мя⁷¹.

Одна­ко глав­ны­ми несо­глас­ны­ми были бел­ло­ва­ки, самое круп­ное пле­мя бель­гов. Ремы сооб­щи­ли, что они собра­ли боль­шое вой­ско, вклю­чав­шее гер­ман­ских наём­ни­ков, под коман­до­ва­ни­ем сво­его вождя Коррея и быв­ше­го союз­ни­ка Цеза­ря атре­ба­та Ком­мия, кото­рый стал убеж­дён­ным сто­рон­ни­ком галль­ской сво­бо­ды. Цезарь вторг­ся в зем­ли бел­ло­ва­ков с четырь­мя леги­о­на­ми, а когда при­шла вес­на, вызвал так­же Тре­бо­ния и два его леги­о­на. Бел­ло­ва­ки ока­за­ли реши­тель­ное сопро­тив­ле­ние и услож­ни­ли Цеза­рю зада­чу, но в кон­це кон­цов он одер­жал верх, когда узнал, что 6 тыс. отбор­ных пехо­тин­цев и луч­шая часть кон­ни­цы во гла­ве с самим Корре­ем устро­и­ли заса­ду рим­ским фура­жи­рам. Цезарь сумел устро­ить им встреч­ную заса­ду и уни­что­жить всё их вой­ско, вклю­чая Коррея.

Эта ката­стро­фа убеди­ла бел­ло­ва­ков сдать­ся: они отпра­ви­ли послов к Цеза­рю, умо­ляя о мяг­ких усло­ви­ях и утвер­ждая, что гибель столь­ких луч­ших людей для них уже доста­точ­ное нака­за­ние. Цезарь, наде­яв­ший­ся при­ми­рить Гал­лию с рим­ским прав­ле­ни­ем, при­нял этот аргу­мент и не стал более нака­зы­вать бел­ло­ва­ков⁷². Одна­ко он решил сде­лать ещё один при­мер из эбу­ро­нов, выжив­шие пред­ста­ви­те­ли кото­рых, всё ещё нахо­дясь под пред­во­ди­тель­ст­вом Амбио­ри­га, сно­ва заня­ли свою терри­то­рию. Зем­ли эбу­ро­нов опять под­верг­лись систе­ма­ти­че­ским гра­бе­жам и опу­сто­ше­нию, и все застиг­ну­тые эбу­ро­ны были уби­ты или обра­ще­ны в раб­ство. Хотя Амбио­риг сно­ва сбе­жал, Цезарь пола­гал, что все выжив­шие эбу­ро­ны будут теперь нена­видеть само имя Амбио­ри­га, чьё нера­зум­ное напа­де­ние на леги­он Цеза­ря при­нес­ло им столь­ко стра­да­ний⁷³.

На юге Гал­лии вой­ска, послан­ные Вер­цин­ге­то­ри­гом, чтобы бес­по­ко­ить про­вин­цию, всё ещё сво­бод­но дей­ст­во­ва­ли под коман­до­ва­ни­ем Лук­те­рия и Драп­пе­та. Они нашли убе­жи­ще в укреп­лён­ном горо­де Уксел­ло­дуне и там дер­жа­лись про­тив мест­ных с.163 рим­ских войск. В то вре­мя как Цезарь был занят окон­ча­тель­ным поко­ре­ни­ем кар­ну­тов, пле­мён Бре­та­ни и Нор­ман­дии и тре­ве­ров, он полу­чил доне­се­ния от сво­их лега­тов на юге об их труд­но­стях в Уксел­ло­дуне. Оста­вив Мар­ка Анто­ния и Фуфия Кале­на во гла­ве север­ных войск, он отпра­вил­ся к Уксел­ло­ду­ну, чтобы само­му при­нять коман­до­ва­ние. Он твёр­до решил, что этот город дол­жен стать послед­ним опло­том галль­ско­го вос­ста­ния. Когда жите­ли Уксел­ло­ду­на в кон­це кон­цов были вынуж­де­ны сдать­ся, он собрал всех муж­чин, дер­жав­ших ору­жие в бою, при­ка­зал отре­зать им руки и разо­слал их по Гал­лии в каче­стве нагляд­но­го при­ме­ра того, что про­дол­жать сопро­тив­ле­ние без­рас­суд­но⁷⁴.

После жесто­ко­го дея­ния Цезарь про­во­дил поли­ти­ку мяг­ко­сти и при­ми­ре­ния, чтобы пока­зать гал­лам, что они не постра­да­ют, толь­ко если под­чи­нят­ся. Это­го было доста­точ­но: исто­щён­ные гал­лы не мог­ли боль­ше бороть­ся; они согла­си­лись при­нять рим­скую власть как дан­ность и наде­я­лись на так­тич­ное обра­ще­ние. В каче­стве заклю­чи­тель­но­го акта Цезарь посе­тил Акви­та­нию — где он не бывал ранее — и лич­но при­нял изъ­яв­ле­ния покор­но­сти мест­ных вождей. Затем он рас­пре­де­лил леги­о­ны по всей Гал­лии для пер­вой за несколь­ко лет мир­ной зимов­ки. Четы­ре леги­о­на были рас­по­ло­же­ны у бель­гов, два долж­ны были сте­речь пле­ме­на на Атлан­ти­че­ском побе­ре­жье, два сто­я­ли у эду­ев и два — в зем­лях лемо­ви­ков неда­ле­ко от гра­ни­цы Овер­ни, в то вре­мя как сам Цезарь отпра­вил­ся в про­вин­цию, чтобы воз­на­гра­дить про­вин­ци­а­лов за их вер­ность. Затем он вер­нул­ся на север Гал­лии, чтобы при­со­еди­нить­ся к сво­им леги­о­нам, раз­ме­щён­ным сре­ди бель­гов, и про­вёл там зиму. В этот пери­од он делал всё воз­мож­ное, чтобы при­ми­рить галль­ских вождей с вла­стью рим­лян, желая убедить­ся, что после отъ­езда из Гал­лии — кото­рый всё при­бли­жал­ся, — он оста­вит поза­ди пол­но­стью уми­ротво­рён­ную стра­ну.

В кон­це зимы он отпра­вил­ся на юг в про­вин­цию, а оттуда через Аль­пы в Циз­аль­пий­скую Гал­лию, чтобы уде­лить столь необ­хо­ди­мое вни­ма­ние поли­ти­че­ской ситу­а­ции в Риме⁷⁵. Собы­тия в Риме неумо­ли­мо дви­га­лись к столк­но­ве­нию меж­ду Пом­пе­ем и опти­ма­та­ми, с одной сто­ро­ны, и Цеза­рем как пред­во­ди­те­лем рефор­ма­тор­ско­го дви­же­ния, с дру­гой. Хотя он про­вёл 50 год, делая всё воз­мож­ное, чтобы это столк­но­ве­ние не пере­рос­ло в граж­дан­скую вой­ну, при­ла­гая все уси­лия, чтобы най­ти поли­ти­че­ский ком­про­мисс, но, в кон­це кон­цов, как мы увидим, ком­про­мисс был невоз­мо­жен.

Заво­е­ва­ние Гал­лии, осу­щест­влён­ное за восемь лет напря­жён­ных и неустан­ных кам­па­ний, навсе­гда рас­ши­ри­ло север­ные гра­ни­цы Рима до Атлан­ти­че­ско­го оке­а­на и Рей­на и навсе­гда сде­ла­ло кельт­скую Гал­лию частью «рим­ско­го» мира: то есть, частью Евро­пы, в кото­рой раз­го­вор­ные язы­ки про­ис­хо­дят от латин­ско­го, язы­ка рим­лян. По любым мер­кам это было выдаю­ще­е­ся дости­же­ние, хотя с совре­мен­ной точ­ки зре­ния оно так­же может счи­тать­ся жесто­ким. Конеч­но, за эти восемь лет вой­ны было совер­ше­но мно­го жесто­ко­стей, но не сле­ду­ет слиш­ком лег­ко судить по совре­мен­ным кри­те­ри­ям. Рим­ля­нин, такой как Цезарь, при­ме­нял один-един­ст­вен­ный кри­те­рий: богат­ство Рима, власть Рима, сла­ва Рима, и, конеч­но же, обо­га­ще­ние и сла­ва само­го рим­ско­го коман­ди­ра, его с.164 офи­це­ров и сол­дат. И, конеч­но, Цезарь и его офи­це­ры чрез­вы­чай­но обо­га­ти­лись. Богат­ство Гал­лии сте­ка­лось им в руки, но дале­ко не все эти сред­ства у них оста­ва­лись. Цезарь отсы­лал огром­ные сум­мы в Рим и Ита­лию, на дары и креди­ты все­воз­мож­ным поли­ти­кам и лиде­рам и на круп­ней­шие стро­и­тель­ные про­ек­ты в Риме и во мно­гих ита­лий­ских горо­дах. Это иллю­ст­ри­ру­ет один важ­ный момент, свя­зан­ный с заво­е­ва­ни­ем Гал­лии: оно было пред­при­ня­то не толь­ко ради заво­е­ва­ния как тако­во­го, не толь­ко ради рас­ши­ре­ния Рим­ской импе­рии, но и для под­держ­ки поли­ти­че­ской карье­ры и поли­ти­че­ско­го дви­же­ния Цеза­ря. Дары, креди­ты и стро­и­тель­ные про­ек­ты, финан­си­ру­е­мые из богатств Гал­лии, пред­на­зна­ча­лись для того, чтобы обес­пе­чить Цеза­рю поли­ти­че­скую под­держ­ку мно­же­ства людей, выиг­рав­ших от его щед­ро­сти. Хотя мож­но назвать и ещё более важ­ный мотив галль­ских кам­па­ний — созда­ние армии.

Как мы виде­ли, на про­тя­же­нии деся­ти­ле­тий воен­ная сила была послед­ним арбит­ром в рим­ской поли­ти­ке, и Цезарь знал, что для его соб­ст­вен­но­го поли­ти­че­ско­го про­дви­же­ния и для успе­ха поли­ти­че­ско­го тече­ния Цин­ны, кото­рое он воз­глав­лял, ему необ­хо­ди­ма мощ­ная армия за спи­ной. За эти восемь лет Цезарь создал одну из вели­чай­ших армий в исто­рии. Его спо­соб­ность все­лять в сво­их сол­дат пре­дан­ность себе, дис­ци­пли­ну, дерз­кую уве­рен­ность, готов­ность и спо­соб­ность пере­но­сить опас­но­сти, труд­но­сти и напря­же­ние дела­ет Цеза­ря одним из вели­ких пол­ко­вод­цев. Его пол­ко­вод­че­ское искус­ство отли­ча­ет­ся, преж­де все­го имен­но этой спо­соб­но­стью вну­шать пре­дан­ность, но так­же и тем, что раз за разом он пред­при­ни­мал неожи­дан­ные шаги и доби­вал­ся решаю­ще­го пре­иму­ще­ства, бла­го­да­ря уди­ви­тель­ной ско­ро­сти и (или) сме­ло­сти сво­их реше­ний, дей­ст­вий и пере­дви­же­ний. По-види­мо­му, не было ниче­го, что Цезарь не посмел бы пред­при­нять, а его сол­да­ты не согла­си­лись бы совер­шить по его при­ка­зу. В неко­то­рых кру­гах кри­ти­ку­ют чрез­мер­ную сме­лость неко­то­рых его реше­ний, рав­но­силь­ную без­рас­суд­ству. Мы можем толь­ко ска­зать, что реше­ния Цеза­ря неиз­мен­но сра­ба­ты­ва­ли; а в тех ред­ких слу­ча­ях, когда это­го не про­ис­хо­ди­ло, он очень быст­ро нахо­дил спо­соб испра­вить поло­же­ние, в какие бы труд­но­сти ни попа­да­ла армия из-за его опро­мет­чи­во­сти. Сол­да­ты вос­хи­ща­ют­ся уве­рен­но­стью сво­его пред­во­ди­те­ля и даже тре­бу­ют её, и в лице Цеза­ря у них был пред­во­ди­тель, чья уве­рен­ность том, что он спо­со­бен най­ти выход, ни разу не дрог­ну­ла. Они вос­хи­ща­лись им и люби­ли его за это.

Для Гал­лии и её жите­лей заво­е­ва­тель­ные кам­па­нии Цеза­ря были во мно­гих отно­ше­ни­ях ужа­саю­щи­ми собы­ти­я­ми. Труд­но оце­нить циф­ры, так как Цезарь (как и боль­шин­ство древ­них источ­ни­ков) похо­же, пре­уве­ли­чи­вал раз­ме­ры вра­же­ских сил и коли­че­ство уби­тых вра­гов, но чис­ло погиб­ших за эти восемь лет, веро­ят­но, достиг­ло сотен тысяч (несо­мнен­но, мно­гие из них были гер­ман­ски­ми захват­чи­ка­ми, а не гал­ла­ми), и десят­ки, если не сот­ни, тысяч были обра­ще­ны в раб­ство. Несколь­ко общин было почти пол­но­стью уни­что­же­но — напри­мер, вене­ты и эбу­ро­ны⁷⁶ и жите­ли Кена­ба, — обшир­ные обла­сти под­верг­лись все­воз­мож­ным раз­ру­ше­ни­ям. Воз­мож­но, сто­ит отме­тить, что это не все­гда было реше­ние Цеза­ря: пле­ме­на, кото­рые, подоб­но ремам и эду­ям, охот­но под­чи­ни­лись рим­ля­нам и сотруд­ни­ча­ли с ними, про­цве­та­ли, и отсюда ясно, что Цезарь вовсе не жаж­дал раз­ру­шать и тво­рить жесто­ко­сти. Конеч­но, сами галль­ские и бель­гий­ские пле­ме­на не виде­ли ника­ких осно­ва­ний для того, чтобы с.165 покор­но под­чи­нить­ся рим­ско­му вла­ды­че­ству, и, посколь­ку Цезарь сам решил и воз­на­ме­рил­ся уста­но­вить это гос­под­ство, постоль­ку ответ­ст­вен­ность за все после­до­вав­шие стра­да­ния и ущерб дей­ст­ви­тель­но лежа­ла на нём. Но тогда сле­ду­ет так­же воздать ему долж­ное за про­цве­та­ние рим­ской Гал­лии в тече­ние сле­дую­щих трёх с лиш­ним сто­ле­тий.

Рим был экс­пан­си­о­нист­ским, импер­ским государ­ст­вом, и Гал­лии почти навер­ня­ка суж­де­но было в ско­ром вре­ме­ни попасть под импер­скую власть Рима, с Цеза­рем или без него. И дей­ст­ви­тель­но, похо­же на то, что в Гал­лии в это вре­мя посто­ян­но тво­ри­лись пере­ме­ны. Если бы этот реги­он не заво­е­вал Цезарь, веро­ят­но, это мог бы сде­лать Арио­вист и его гер­ман­ские захват­чи­ки, или один из амби­ци­оз­ных галль­ских/бель­гий­ских вождей это­го вре­ме­ни — напо­до­бие Думно­ри­га, Инду­тио­ма­ра или Вер­цин­ге­то­ри­га. Мож­но при­ве­сти дово­ды в поль­зу того, что, в конеч­ном счё­те, Гал­лии луч­ше все­го было попасть под власть Рима. Одна­ко здесь не обя­за­тель­но при­во­дить эти дово­ды, пото­му что Цезарь и его армия вовсе не руко­вод­ст­во­ва­лись дол­го­сроч­ны­ми инте­ре­са­ми Гал­лии. Важ­нее все­го для Цеза­ря все­гда был Рим и рим­ская поли­ти­ка. Заво­е­ва­ние Гал­лии было сред­ст­вом дости­же­ния цели, а целью было пре­об­ла­да­ние Цеза­ря и его взглядов на управ­ле­ние Римом.

Когда срок намест­ни­че­ства Цеза­ря в Гал­лии и «зами­ре­ние» Гал­лии подо­шли к кон­цу, вопрос сто­ял так: либо в Риме его мир­но при­мут как одно­го из руко­во­ди­те­лей рим­ско­го государ­ства, он полу­чит вто­рое кон­суль­ство и исполь­зу­ет его для про­веде­ния даль­ней­ших реформ, либо он будет вынуж­ден сра­жать­ся. Ста­ло ясно, что Пом­пей и опти­ма­ты пол­ны реши­мо­сти заста­вить Цеза­ря сра­жать­ся, и со сво­ей пре­вос­ход­ной арми­ей вете­ра­нов он был готов к это­му.