История Рима от основания города

Книга XXIX

т. II, с. 367 1. (1) При­быв в Сици­лию, Сци­пи­он рас­пре­де­лил сво­их доб­ро­воль­цев по сот­ням. (2) Три­ста чело­век, пол­ных сил, в рас­цве­те юно­сти, он оста­вил при себе, но ору­жия им не дал; юно­ши недо­уме­ва­ли, к чему они пред­на­зна­че­ны, поче­му их не зачис­ля­ют в сот­ни и остав­ля­ют без­оруж­ны­ми. (3) Затем он ото­брал из сици­лий­ской моло­де­жи, наи­бо­лее знат­ной и бога­той, три­ста всад­ни­ков, чтобы вме­сте с ними пере­пра­вить­ся в Афри­ку, и назна­чил день, когда они долж­ны были явить­ся вер­хом и в пол­ном воору­же­нии. (4) Не толь­ко их самих, но и роди­те­лей их и род­ст­вен­ни­ков угне­та­ла мысль об этой служ­бе вда­ли от дома, труд­ной, сулив­шей мно­гие опас­но­сти и на суше, и на море. (5) В назна­чен­ный день все яви­лись, предъ­яви­ли и сво­их коней, и ору­жие. Тут Сци­пи­он ска­зал: ему сооб­щи­ли, что кое-кто из сици­лий­ских всад­ни­ков напу­ган пред­сто­я­щим труд­ным и тягост­ным похо­дом; (6) он пред­по­чи­та­ет, чтобы люди, так настро­ен­ные, ска­за­ли об этом сей­час, а не жало­ва­лись бы потом, не ока­за­лись бы никуда не год­ны­ми сол­да­та­ми; пусть выска­жут­ся пря­мо — он мило­сти­во их выслу­ша­ет.

(7) Кто-то нако­нец осме­лил­ся и ска­зал: будь его воля, он не пошел бы вое­вать. (8) Тогда Сци­пи­он отве­тил ему: «Ты не при­тво­рял­ся, юно­ша, и пото­му я дам тебе чело­ве­ка, кото­рый тебя заме­нит: ты ему пере­дашь ору­жие, коня и про­чее воин­ское сна­ря­же­ние, возь­мешь его сей­час же к себе домой и выучишь обра­щать­ся с ору­жи­ем и конем». (9) Усло­вие было радост­но при­ня­то, а Сци­пи­он пору­чил ему одно­го из трех­сот чело­век, кото­рых дер­жал при себе без­оруж­ны­ми. Когда осталь­ные увиде­ли, как этот всад­ник осво­бо­дил­ся с согла­сия пол­ко­во­д­ца от воен­ной служ­бы, все ста­ли отка­зы­вать­ся от служ­бы и про­сить себе заме­ну. (10) Таким обра­зом, три­ста сици­лий­цев заме­не­ны были рим­ски­ми всад­ни­ка­ми, не сто­ив­ши­ми казне ника­ких затрат; их обу­че­ние и тре­ни­ров­ка лежа­ли на сици­лий­цах — по при­ка­зу вое­на­чаль­ни­ка укло­нив­ши­е­ся от это­го долж­ны были идти на вой­ну сами¹. (11) Гово­рят, полу­чил­ся пре­вос­ход­ный отряд кон­ни­ков, хоро­шо послу­жив­ший государ­ству во мно­гих сра­же­ни­ях.

(12) Делая смотр леги­о­нам, Сци­пи­он выбрал из сол­дат ста­рых слу­жак, преж­де все­го тех, кто вое­вал под коман­дой Мар­цел­ла². (13) Он счи­тал, что они вооб­ще хоро­шо обу­че­ны и, дли­тель­но оса­ждая Сира­ку­зы, при­об­ре­ли боль­шой опыт в осад­ном деле; замыш­лял же он ни боль­ше ни мень­ше как раз­ру­ше­ние с.368 Кар­фа­ге­на. (14) Он раз­ме­стил вой­ско по горо­дам, потре­бо­вал от сици­лий­цев хле­ба (взя­то­го с собой из Ита­лии не тро­нул), почи­нил ста­рые суда и отпра­вил на них Лелия в Афри­ку за добы­чей; новые суда, спеш­но постро­ен­ные из све­же­го леса, выта­щил на берег в Панор­ме: пусть пере­зи­му­ют на суше.

(15) При­гото­вив все к войне, Сци­пи­он отбыл в Сира­ку­зы, еще не успо­ко­ив­ши­е­ся после вой­ны и ее тре­вог. (16) Гре­ки тре­бо­ва­ли назад свое иму­ще­ство, кото­рое какие-то ита­ли­ки ото­бра­ли во вре­мя вой­ны силой и силой удер­жи­ва­ли, хотя сенат оста­вил его за преж­ни­ми вла­дель­ца­ми³. (17) Сци­пи­он счи­тал самым глав­ным соблюде­ние государ­ст­вен­ных обе­ща­ний: он ука­зом вер­нул сира­ку­зя­нам их иму­ще­ство, а у тех, кто упор­ст­во­вал, при­сво­ен­ное отби­ра­лось по судеб­ным реше­ни­ям. (18) Это рас­по­ло­жи­ло к Сци­пи­о­ну не толь­ко вла­дель­цев, но и все насе­ле­ние Сици­лии: в войне Сци­пи­о­ну дея­тель­но помо­га­ли.

(19) Тем же летом в Испа­нии вспых­ну­ла боль­шая вой­на: начал ее илер­гет Инди­би­лис⁴, и толь­ко пото­му, что, вос­хи­ща­ясь Сци­пи­о­ном, он стал пре­зи­рать осталь­ных вое­на­чаль­ни­ков. (20) Он думал: у рим­лян остал­ся один-един­ст­вен­ный пол­ко­во­дец — осталь­ные уби­ты Ган­ни­ба­лом; рим­ля­нам боль­ше неко­го было послать в Испа­нию, когда стар­шие Сци­пи­о­ны погиб­ли, а когда вой­на в Ита­лии ста­ла тяже­лее, его вызва­ли туда про­тив Ган­ни­ба­ла. (21) Нынеш­ние рим­ские коман­ди­ры в Испа­нии — коман­ди­ры толь­ко по име­ни; ста­рое вой­ско отсюда уведе­но; вокруг одни тру­сы, бес­по­рядоч­ная тол­па ново­бран­цев. (22) Дру­го­го тако­го слу­чая осво­бо­дить Испа­нию не будет. (23) До сего дня испан­цы слу­жи­ли или кар­фа­ге­ня­нам, или рим­ля­нам, ино­гда тем и дру­гим разом; (24) кар­фа­ге­нян про­гна­ли рим­ляне; испан­цы, если объ­еди­нят­ся, про­го­нят рим­лян; Испа­ния наве­ки изба­вит­ся от вся­ко­го ино­зем­но­го вла­ды­че­ства и будет жить по оте­че­ским обы­ча­ям и заве­там. (25) Таки­ми и подоб­ны­ми реча­ми он вооду­ше­вил не толь­ко сопле­мен­ни­ков, но и сосед­ст­ву­ю­щих с ними авсе­та­нов⁵ и дру­гие наро­ды, оби­таю­щие побли­зо­сти. (26) За несколь­ко дней трид­цать тысяч пехоты и око­ло четы­рех тысяч кон­ни­цы собра­лось в область седе­та­нов⁶, как то и было назна­че­но.

2. (1) Рим­ские вое­на­чаль­ни­ки Луций Лен­тул и Луций Ман­лий Аци­дин⁷, чтобы вой­на, пер­во­на­чаль­но пре­не­бре­гае­мая, не раз­го­ре­лась, соеди­ни­ли свои вой­ска, про­шли с ними, нико­го не тре­во­жа, (2) через вра­же­скую зем­лю авсе­та­нов так, слов­но она была зами­ре­на, дошли до сто­ян­ки вра­гов и рас­по­ло­жи­лись лаге­рем в трех милях от их лаге­ря. (3) Сна­ча­ла через послов тщет­но уго­ва­ри­ва­ли непри­я­те­ля сло­жить ору­жие; затем, когда на рим­ских фура­жи­ров вне­зап­но напа­ли испан­ские всад­ни­ки, кон­ни­ца с рим­ской сто­ян­ки кину­лась на них, завя­за­лась схват­ка, исход кото­рой ничем не был при­ме­ча­те­лен.

с.369 (4) На сле­дую­щий день с вос­хо­дом солн­ца все испан­цы, воору­жен­ные и гото­вые к бою, выстро­и­лись при­мер­но в миле от рим­ско­го лаге­ря. (5) В цен­тре сто­я­ли авсе­та­ны, на пра­вом кры­ле — илер­ге­ты, на левом — мел­кие испан­ские пле­ме­на; меж­ду цен­тром и флан­га­ми были остав­ле­ны доволь­но широ­кие про­ме­жут­ки, чтобы, когда при­дет пора, пустить по ним кон­ни­цу. (6) Рим­ляне постро­и­ли вой­ско по-сво­е­му, но в под­ра­жа­ние вра­гам оста­ви­ли меж­ду леги­о­на­ми широ­кие про­хо­ды для кон­ни­цы. (7) Лен­тул, решив, что исполь­зо­вать свою кон­ни­цу смо­жет тот, кто пер­вым выпу­стит ее на разо­рван­ный про­ме­жут­ка­ми строй вра­га, (8) велел воен­но­му три­бу­ну Сер­вию Кор­не­лию вве­сти в бой кон­ни­цу и пустить ее по этим откры­тым про­хо­дам. (9) Пешее сра­же­ние нача­лось не слиш­ком удач­но; Лен­тул про­мед­лил было, но, увидя, что дрог­нул две­на­дца­тый леги­он, сто­яв­ший на левом флан­ге про­тив илер­ге­тов, повел на пере­до­вую ему в под­креп­ле­ние три­на­дца­тый леги­он, сто­яв­ший в запа­се. (10) Силы урав­но­ве­си­лись; Лен­тул напра­вил­ся к Луцию Ман­лию (тот нахо­дил­ся в пер­вых рядах, обо­д­рял вои­нов, рас­по­ря­жал­ся под­креп­ле­ни­я­ми, когда тре­бо­ва­лось) ска­зать ему, (11) что левый фланг в без­опас­но­сти и что он уже послал Кор­не­лия Сер­вия обру­шить на вра­га бурю кон­ной ата­ки.

(12) Не успел он ска­зать это, как рим­ские всад­ни­ки, ворвав­шись в середи­ну вра­гов, рас­стро­и­ли ряды пехоты и отре­за­ли доро­гу испан­ским всад­ни­кам. (13) Кон­ной бит­вы не полу­чи­лось; испан­цы спе­ши­лись. Видя, что ряды про­тив­ни­ка смя­ты, что испан­цы со сво­и­ми зна­ме­на­ми бес­тол­ко­во мечут­ся туда-сюда, вое­на­чаль­ни­ки рим­лян обо­д­ря­ют сво­их сол­дат, закли­на­ют их кинуть­ся на рас­те­ряв­ше­го­ся вра­га и не поз­во­лить ему вос­ста­но­вить строй. (14) Вар­ва­ры не выдер­жа­ли бы тако­го неисто­во­го натис­ка, если бы царек Инди­би­лис сам вме­сте со спе­шив­ши­ми­ся всад­ни­ка­ми не бро­сил­ся напе­ре­рез пер­вым рядам пехоты. (15) Там завя­за­лась крат­кая оже­сто­чен­ная схват­ка; тяже­ло ранен­ный царь упор­но бил­ся, пока его не при­гвозди­ло к зем­ле копье; окру­жав­шие его пали под гра­дом дро­ти­ков. Тогда нача­лось бес­по­рядоч­ное бег­ство. (16) Мно­гих пере­би­ли: всад­ни­ки не успе­ли сесть на лоша­дей, а рим­ляне ярост­но напа­ли на пере­пу­ган­ных вра­гов и не пре­кра­ти­ли пре­сле­до­ва­ние, пока не выби­ли их из лаге­ря. (17) Уби­то было испан­цев в тот день три­на­дцать тысяч, око­ло тыся­чи вось­ми­сот взя­то в плен; рим­лян и союз­ни­ков пало немно­гим боль­ше двух­сот — глав­ным обра­зом на левом флан­ге. (18) Испан­цы, выгнан­ные из лаге­ря или бежав­шие с поля бит­вы, сна­ча­ла рас­се­я­лись по стране, а затем вер­ну­лись каж­дый в свой город.

3. (1) Ман­до­ний созвал совет; опла­ки­ва­ли свое пора­же­ние, бра­ни­ли зачин­щи­ков вой­ны и реши­ли отпра­вить послов — выдать ору­жие и сдать­ся. (2) Послы сва­ли­ва­ли вину на зачин­щи­ка вой­ны Инди­би­ли­са и про­чих вождей, боль­шин­ство кото­рых пало в с.370 бою, гово­ри­ли о выда­че ору­жия и усло­ви­ях сда­чи. (3) Им было отве­че­но: они могут сдать­ся, если выда­дут живы­ми Ман­до­ния и дру­гих винов­ни­ков вой­ны; в про­тив­ном слу­чае рим­ляне пове­дут вой­ско в зем­ли илер­ге­тов и авсе­та­нов, а потом и дру­гих наро­дов. (4) Вот что ска­за­но было послам и что они пере­да­ли собра­нию. Ман­до­ний и осталь­ные гла­ва­ри были схва­че­ны и выда­ны на казнь. (5) Наро­дам Испа­нии был даро­ван мир; потре­бо­ва­ны: годо­вая дань в двой­ном раз­ме­ре, шести­ме­сяч­ный запас зер­на, пла­щи и тоги для вой­ска; почти от трид­ца­ти наро­дов взя­ты были залож­ни­ки.

(6) Мятеж испан­цев, быст­ро вспых­нув­ший и быст­ро подав­лен­ный, не вызвал боль­ших вол­не­ний в стране, и теперь воен­ная гро­за повер­ну­ла на Афри­ку. (7) Лелий ночью при­стал к Гип­по­ну Регию⁸ и на рас­све­те, постро­ив сол­дат и моря­ков, повел их гра­бить окрест­но­сти. (8) Бес­печ­ные мир­ные жите­ли очень постра­да­ли; пере­тру­сив­шие вест­ни­ки смер­тель­но напу­га­ли Кар­фа­ген: рим­ский флот во гла­ве со Сци­пи­о­ном при­был (рань­ше гово­ри­ли, что он уже пере­пра­вил­ся в Сици­лию). (9) Никто не мог уста­но­вить ни чис­ла увиден­ных кораб­лей, ни вели­чи­ны отряда, гра­бив­ше­го поля, но все от стра­ха пре­уве­ли­чи­ва­ли. И сна­ча­ла ужас, потом уны­ние овла­де­ли душа­ми: (10) вот как изме­ни­лась судь­ба: еще недав­но победо­нос­ное вой­ско кар­фа­ге­нян сто­я­ло у стен Рима; столь­ко вра­же­ских войск было уни­что­же­но; все наро­ды Ита­лии по при­нуж­де­нию или доб­ро­воль­но им под­чи­ни­лись. (11) Но воен­ное сча­стье повер­ну­лось, они увидят опу­сто­ше­ние Афри­ки и Кар­фа­ген в оса­де. А чтобы выдер­жать это, нет у них таких сил, как у рим­лян. (12) На той сто­роне — рим­ский про­стой народ, латин­ская моло­дежь; столь­ко рим­ских войск было пере­би­то — и неиз­мен­но вста­ет на сме­ну новая густая поросль. (13) А кар­фа­ген­ский про­стой народ, и город­ской, и сель­ский, не воин­ст­вен; вой­ско у них наем­ное из афри­кан­цев, это люди невер­ные, они смот­рят туда, куда ветер дует — где выгод­нее. (14) Сифак после пере­го­во­ров со Сци­пи­о­ном охла­дел, Маси­нис­са откры­то отпал — это злей­ший враг. (15) Наде­ять­ся не на что, ждать помо­щи неот­куда. Магон не под­ни­ма­ет вос­ста­ния в Гал­лии и не соеди­ня­ет­ся с Ган­ни­ба­лом, да и сам Ган­ни­бал ста­ре­ет, и сла­ва его уже блекнет.

4. (1) Тако­вы были ново­сти; кар­фа­ге­няне опла­ки­ва­ли свою судь­бу, но страш­ный час заста­вил их пораз­мыс­лить о том, как защи­тить­ся от настиг­нув­шей их опас­но­сти. (2) Реши­ли быст­ро про­ве­сти набор вои­нов в горо­де и по селам, нанять в помощь афри­кан­цев, укре­пить город, свез­ти туда про­до­воль­ст­вие, при­гото­вить ору­жие и мета­тель­ные маши­ны, сна­рядить суда и послать к Гип­по­ну про­тив рим­ско­го флота. (3) Пока они этим были заня­ты, при­хо­дит изве­стие: не Сци­пи­он, а Лелий пере­пра­вил­ся в Афри­ку во гла­ве отряда, с кото­рым толь­ко и мож­но, что совер­шать набе­ги на села; глав­ная тяжесть вой­ны все еще при­хо­дит­ся на с.371 Сици­лию. (4) В Кар­фа­гене вздох­ну­ли; посла­ли к Сифа­ку и дру­гим царь­кам посоль­ства закре­пить ста­рые сою­зы. Посла­ли и к Филип­пу обе­щать ему две­сти талан­тов сереб­ра⁹, если он пере­пра­вит­ся в Сици­лию или Ита­лию; (5) посла­ли и к сво­им вое­на­чаль­ни­кам в Ита­лию; пусть, стра­щая Сци­пи­о­на, как могут, удер­жи­ва­ют его в Ита­лии; (6) к Маго­ну посла­ли не толь­ко послов, но и два­дцать пять воен­ных кораб­лей, шесть тысяч пехоты, восемь­сот всад­ни­ков, семь сло­нов и сверх того мно­го денег для най­ма сол­дат; пусть, пола­га­ясь на эти силы, подой­дет он к горо­ду рим­лян и соеди­нит­ся с Ган­ни­ба­лом.

(7) В Кар­фа­гене были заня­ты эти­ми при­готов­ле­ни­я­ми, когда к Лелию, сво­зив­ше­му огром­ную добы­чу, взя­тую у без­оруж­но­го и без­за­щит­но­го насе­ле­ния, явил­ся с несколь­ки­ми всад­ни­ка­ми Маси­нис­са, воз­буж­ден­ный слу­ха­ми о рим­ском фло­те¹⁰. (8) Он сожа­лел о мед­ли­тель­но­сти Сци­пи­о­на: тот до сих пор не пере­пра­вил­ся в Афри­ку, а кар­фа­ге­няне сей­час не пом­нят себя от стра­ха, Сифак занят вой­ной с соседя­ми, и мож­но не сомне­вать­ся, что (Маси­нис­са пре­крас­но зна­ет), если ему дать вре­мя ула­дить свои дела, как он хочет, вер­ным Риму он не оста­нет­ся. (9) Пусть Лелий уго­ва­ри­ва­ет и торо­пит Сци­пи­о­на; Маси­нис­са, прав­да, изгнан из сво­его цар­ства, но при­ведет к рим­ля­нам кон­ни­цу и пехоту, кото­рые чего-то сто­ят. А само­му Лелию нече­го задер­жи­вать­ся в Афри­ке: Маси­нис­са дума­ет, что от Кар­фа­ге­на отча­лил флот, стал­ки­вать­ся с кото­рым в отсут­ст­вие Сци­пи­о­на опас­но.

5. (1) Затем Маси­нис­са отбыл, а Лелий на сле­дую­щий день снял­ся с лаге­ря и отплыл из Гип­по­на со сво­и­ми кораб­ля­ми, пол­ны­ми добы­чи. Он вер­нул­ся в Сици­лию и пере­ска­зал Сци­пи­о­ну все, что пору­чил ему Маси­нис­са.

(2) В те же при­мер­но дни кораб­ли, послан­ные из Кар­фа­ге­на Маго­ну, при­ста­ли меж­ду лигу­рий­ца­ми аль­бин­гав­на­ми¹¹ и Гену­ей. (3) Слу­чай­но Магон сто­ял с фло­том в тех местах; услы­шав от гон­цов тре­бо­ва­ние выста­вить как мож­но боль­ше вой­ска, он тут же собрал на совет гал­лов и лигу­рий­цев (и тех и дру­гих там было вели­кое мно­же­ство). (4) Он объ­явил, что послан вер­нуть им сво­бо­ду; ему, как они сами видят, роди­на при­сла­ла под­мо­гу, но от них зави­сит, с каки­ми сила­ми, с каким вой­ском поведет он вой­ну. (5) Одно рим­ское вой­ско нахо­дит­ся в Гал­лии, дру­гое в Этру­рии; он уве­рен, что Спу­рий Лукре­ций соеди­нит­ся с Мар­ком Ливи­ем; надо воору­жить тыся­чи людей, чтобы про­ти­во­сто­ять двум вое­на­чаль­ни­кам и двум рим­ским вой­скам¹².

(6) Гал­лы ска­за­ли, что это самое боль­шое их жела­ние, но один рим­ский лагерь рас­по­ло­жен на их зем­ле, а дру­гой — по сосед­ству в Этру­рии, тоже почти рядом с ними, и если они ста­нут откры­то помо­гать Пуний­цу, то сра­зу же вра­же­ские вой­ска с двух сто­рон вторг­нут­ся в их пре­де­лы, и поэто­му от гал­лов Магон может тре­бо­вать толь­ко такую помощь, какую они смо­гут подать тай­но. (7) Лигу­рий­цам про­ще: рим­ские лаге­ря дале­ко от их с.372 обла­сти, их горо­дов; им и воору­жать моло­дежь, и всту­пать в вой­ну, сооб­ра­зу­ясь со сво­и­ми воз­мож­но­стя­ми.

Лигу­рий­цы не отве­ти­ли отка­зом, но попро­си­ли два меся­ца, чтобы набрать вой­ско. (8) Магон тем вре­ме­нем разо­слал по зем­ле гал­лов вер­бов­щи­ков и нани­мал вои­нов; галль­ские пле­ме­на тай­но посы­ла­ли ему вся­ко­го рода при­па­сы. (9) Марк Ливий пере­вел из Этру­рии в Гал­лию свое вой­ско доб­ро­воль­цев¹³ и соеди­нил­ся с Лукре­ци­ем, гото­вясь идти на Маго­на, если тот дви­нет­ся к Риму. А если Пуни­ец будет тихо сидеть в сво­ем углу у под­но­жия Альп, то и он, Марк Ливий, нахо­дясь в той же обла­сти, будет охра­нять Ита­лию, стоя под Ари­ми­ном.

6. (1) Лелий вер­нул­ся из Афри­ки; уго­во­ры Маси­нис­сы не дава­ли покоя Сци­пи­о­ну; сол­да­там, видев­шим, как выгру­жа­ют со всех кораб­лей добы­чу, тоже не тер­пе­лось пере­пра­вить­ся в Афри­ку. Но с более важ­ны­ми замыс­ла­ми при­шлось пока подо­ждать и поду­мать о мень­шем: как взять Лок­ры. Этот город пере­дал­ся пуний­цам еще тогда, когда ста­ла отпа­дать к ним Ита­лия¹⁴. (2) Надеж­ду на взя­тие горо­да подал незна­чи­тель­ный слу­чай. В Брут­тии вели не насто­я­щую вой­ну, а раз­бой­ни­ча­ли. Нача­ли нуми­дий­цы, их при­ме­ру после­до­ва­ли брут­тий­цы — не столь­ко пото­му, что были заод­но с кар­фа­ге­ня­на­ми, сколь­ко пови­ну­ясь соб­ст­вен­ной при­ро­де; (3) в кон­це кон­цов этим зара­зи­лись и рим­ляне, насколь­ко раз­ре­ша­ло началь­ство, они тоже ста­ли делать набе­ги на вра­же­скую терри­то­рию. (4) Одна­жды рим­ляне захва­ти­ли и отве­ли в Регий каких-то локрий­цев, вышед­ших из горо­да. В чис­ле плен­ных слу­чай­но ока­за­лись масте­ра, кото­рых кар­фа­ге­няне нани­ма­ли работать в локрий­ской кре­по­сти. (5) Их узна­ли знат­ные локрий­цы, бежав­шие в Регий, когда враж­деб­ная пар­тия пере­да­ла Лок­ры Ган­ни­ба­лу. (6) Отве­чая на вопро­сы, обыч­ные в устах людей, дав­но поки­нув­ших роди­ну, плен­ные рас­ска­за­ли, что дела­ет­ся в горо­де, и обна­де­жи­ли изгнан­ни­ков: если масте­ров выку­пят и отпу­стят, они отпла­тят пере­да­чей кре­по­сти: они в ней живут и кар­фа­ге­няне им во всем дове­ря­ют. (7) Изгнан­ные из Локр томи­лись тос­кой по родине и горе­ли жела­ни­ем ото­мстить вра­гам; масте­ров они тот­час же выку­пи­ли и отпу­сти­ли. (8) Зара­нее был состав­лен план дей­ст­вий, дого­во­ри­лись о зна­ках, за кото­ры­ми над­ле­жа­ло следить изда­ли, и локрий­цы отпра­ви­лись в Сира­ку­зы к Сци­пи­о­ну, у кото­ро­го жили такие же изгнан­ни­ки. Кон­су­лы доло­жи­ли об обе­ща­ни­ях плен­ных. Он поду­мал, что, пожа­луй, мож­но наде­ять­ся на успех, и (9) велел воен­ным три­бу­нам Мар­ку Сер­гию и Пуб­лию Мати­е­ну при­ве­сти под Лок­ры из Регия три тыся­чи сол­дат; про­пре­то­ру Квин­ту Пле­ми­нию^14a пред­пи­са­ли при­нять уча­стие в этих дей­ст­ви­ях.

(10) Из Регия вышли, взяв с собой лест­ни­цы столь же высо­кие, как сте­ны Локр, в пол­ночь с услов­лен­но­го места дали знак¹⁵ масте­рам-измен­ни­кам; (11) те были нагото­ве, спу­сти­ли вниз сде­лан­ные для это­го слу­чая лест­ни­цы и помог­ли людям, с.373 взби­рав­шим­ся в раз­ных местах на сте­ну. Пуний­ский кара­ул без­мя­теж­но спал; напа­ли вне­зап­но: никто и не вскрик­нул; (12) услы­ша­ли сна­ча­ла хрип уми­раю­щих, затем под­ня­лась сума­то­ха: вско­чив­шие не пони­ма­ли спро­со­нок, что слу­чи­лось. Нако­нец сооб­ра­зи­ли, ста­ли будить друг дру­га; звать к ору­жию: враг в кре­по­сти, кара­уль­ных уби­ва­ют. (13) Рим­ля­нам при­шлось бы пло­хо — силы были нерав­ные, — если бы нахо­див­ши­е­ся вне кре­по­сти не под­ня­ли крик; разо­брать, откуда кри­ча­ли, было нель­зя; в ноч­ной сума­то­хе каж­дый пустяк пре­уве­ли­чен­но стра­шен. (14) Кар­фа­ге­няне в стра­хе, слов­но кре­пость уже заня­та вра­га­ми, бро­си­ли сра­же­ние и бежа­ли в дру­гую кре­пость — их было две, одна непо­да­ле­ку от дру­гой. (15) Горо­жане удер­жи­ва­ли город, кото­ро­му пред­сто­я­ло стать награ­дой победи­те­лям. Око­ло одной и дру­гой кре­по­сти про­ис­хо­ди­ли еже­днев­но лег­кие стыч­ки. (16) Квинт Пле­ми­ний началь­ст­во­вал над рим­ским отрядом, Гамиль­кар — над пуний­ским гар­ни­зо­ном; на под­мо­гу были вызва­ны отряды, сто­яв­шие по сосед­ству; (17) нако­нец туда дви­нул­ся сам Ган­ни­бал; рим­ляне не усто­я­ли бы, если бы на их сто­ро­ну не скло­ни­лось мно­же­ство локрий­цев, раз­дра­жен­ных высо­ко­ме­ри­ем и жад­но­стью кар­фа­ге­нян.

7. (1) Сци­пи­о­ну доло­жи­ли, что дела в Локрах пло­хи: при­бли­жа­ет­ся сам Ган­ни­бал. (2) Сци­пи­он тре­во­жил­ся за рим­ский гар­ни­зон — выз­во­лить его из Локр было не так-то лег­ко. Оста­вив сво­его бра­та Луция Сци­пи­о­на с гар­ни­зо­ном в Мес­сане, он с пер­вым отли­вом вышел в море. (3) Ган­ни­бал от реки Булота (она неда­ле­ко от Локр) отпра­вил гон­ца к сво­им: пусть они на рас­све­те нач­нут жесто­кую бит­ву с рим­ля­на­ми и локрий­ца­ми; пока все будут отвле­че­ны этой схват­кой, он сам неожи­дан­но напа­дет с тыла на город. (4) Увидев на рас­све­те, что сра­же­ние нача­лось, он не поже­лал запе­реть­ся в кре­по­сти, где его сол­да­там негде было бы повер­нуть­ся, к тому же он не взял с собой лест­ниц, чтобы взби­рать­ся на сте­ны. (5) Сол­дат­ские вещи сва­ли­ли в гру­ду; неда­ле­ко от стен выстро­и­лось на страх вра­гам кар­фа­ген­ское вой­ско; Ган­ни­бал с нуми­дий­ски­ми всад­ни­ка­ми объ­ез­жа­ет вокруг горо­да, высмат­ри­вая, откуда луч­ше начать при­ступ; тем вре­ме­нем гото­вят лест­ни­цы. (6) Когда он подъ­е­хал к стене, стре­лою скор­пи­о­на был убит ока­зав­ший­ся рядом сол­дат. Испу­ган­ный этим слу­ча­ем, Ган­ни­бал велел подать знак к отступ­ле­нию и укре­пить лагерь на рас­сто­я­нии, недо­ся­гае­мом для мета­тель­ных сна­рядов. (7) Рим­ский флот при­был из Мес­са­ны к Локрам, когда уже вече­ре­ло; все выса­ди­лись и до захо­да солн­ца вошли в город. (8) На сле­дую­щий день кар­фа­ге­няне из кре­по­сти нача­ли бит­ву, и Ган­ни­бал с лест­ни­ца­ми и всем, что нуж­но для при­сту­па, уже под­хо­дил к сте­нам, как вдруг — тако­го он никак не ожи­дал — рас­кры­ва­ют­ся ворота и из них выры­ва­ют­ся рим­ляне. (9) Кар­фа­ге­нян застиг­ли врас­плох; уби­то было чело­век до двух­сот; Ган­ни­бал, узнав о при­сут­ст­вии кон­су­ла, отсту­пил; ночью он снял­ся с лаге­ря, послав гон­ца к остав­шим­ся в кре­по­сти: пусть с.374 поза­ботят­ся о себе сами. (10) Нахо­див­ши­е­ся в кре­по­сти подо­жгли зани­мае­мые ими зда­ния, чтобы сума­то­ха задер­жа­ла рим­лян, и догна­ли сво­их еще до ночи — их уход похо­дил на бег­ство.

8. (1) Сци­пи­он, видя, что вра­ги поки­ну­ли и кре­пость, и лагерь, созвал локрий­цев и раз­бра­нил их за изме­ну. (2) Винов­ни­ков ее он каз­нил, а иму­ще­ство их отдал вождям про­тив­ной пар­тии за непо­ко­ле­би­мую вер­ность Риму; (3) локрий­цам заявил, что их горо­ду он ниче­го не даст и ниче­го не отни­мет; пусть отпра­вят посоль­ство в Рим: на тех усло­ви­ях, какие сенат сочтет спра­вед­ли­вы­ми, они и будут жить; (4) он же твер­до зна­ет: хотя они и вино­ва­ты перед рим­ским наро­дом, но жить­ся им будет луч­ше под вла­стью раз­гне­ван­ных рим­лян, чем дру­же­ст­вен­ных кар­фа­ге­нян. (5) Для охра­ны горо­да он оста­вил сво­его лега­та Пле­ми­ния и отряд, взяв­ший кре­пость, а сам с вой­ском, с кото­рым при­шел, вер­нул­ся в Мес­са­ну.

(6) Кар­фа­ге­няне обра­ща­лись с локрий­ца­ми, изме­нив­ши­ми Риму, высо­ко­мер­но и жесто­ко, но не слиш­ком боль­шие обиды от них еще мож­но было сно­сить спо­кой­но и даже доб­ро­душ­но. (7) Пле­ми­ний же настоль­ко пре­взо­шел Гамиль­ка­ра, началь­ни­ка кар­фа­ген­ско­го гар­ни­зо­на, а рим­ские гар­ни­зон­ные сол­да­ты настоль­ко пре­взо­шли кар­фа­ген­ских пре­ступ­но­стью и коры­сто­лю­би­ем, что каза­лось, буд­то сопер­ни­ча­ли они не в уме­нии вое­вать, а в пороч­но­сти. (8) И началь­ник, и сол­да­ты вытво­ря­ли все, на что тол­ка­ет бед­ня­ка нена­висть к бога­чу: сами горо­жане, их дети и жены пре­тер­пе­ва­ли неопи­су­е­мые над­ру­га­тель­ства. (9) Жад­ность не оста­но­ви­лась перед свя­тотат­ст­вом: были ограб­ле­ны не толь­ко дру­гие хра­мы, но и от века непри­кос­но­вен­ная сокро­вищ­ни­ца Про­зер­пи­ны¹⁶. Рас­ска­зы­ва­ют, прав­да, что неко­гда она была рас­хи­ще­на Пирром, но во искуп­ле­ние сво­его страш­но­го свя­тотат­ства он внес в нее как вклад всю свою добы­чу¹⁷. (10) В тот раз с цар­ских кораб­лей, потер­пев­ших кру­ше­ние, ниче­го не выбро­си­ло на зем­лю в цело­сти и сохран­но­сти, кро­ме денег боги­ни, кото­рые пыта­лись увез­ти. (11) Теперь эти же день­ги наве­ли дру­гую беду на всех при­част­ных к осквер­не­нию хра­ма: пора­жен­ные безу­ми­ем, ярост­но, как на вра­гов, они кину­лись друг на дру­га — вождь на вождя и сол­дат на сол­да­та.

9. (1) Общее коман­до­ва­ние в Локрах при­над­ле­жа­ло Пле­ми­нию; часть сол­дат — та, кото­рую сам он при­вел из Регия, — под­чи­ня­лась пря­мо ему; над дру­гой началь­ст­во­ва­ли три­бу­ны. (2) Сол­дат Пле­ми­ния украл из дома одно­го горо­жа­ни­на сереб­ря­ный кубок; он уди­рал, его пре­сле­до­ва­ли вла­дель­цы, и вдруг он наткнул­ся на Сер­гия и Мати­е­на, воен­ных три­бу­нов. (3) У сол­да­та по при­ка­зу три­бу­нов отня­ли кубок; под­нял­ся крик, заспо­ри­ли, меж­ду сол­да­та­ми Пле­ми­ния и сол­да­та­ми три­бу­нов нача­лась свал­ка, каж­дый бежал помочь сво­им; людей все при­бы­ва­ло, сумя­ти­ца рос­ла. (4) Пле­ми­ни­е­вых сол­дат поби­ли, они сбе­жа­лись к нему, пока­зы­ва­ли свои кро­ва­вые раны, него­дую­ще вопи­ли и с.375 донес­ли лега­ту, что в пере­бран­ке поно­си­ли и его само­го. Пле­ми­ний, пылая гне­вом, выско­чил из дома, вызвал три­бу­нов, велел их раздеть и при­гото­вить роз­ги. (5) Пока с них стас­ки­ва­ли одеж­ду — а они сопро­тив­ля­лись и взы­ва­ли к сво­им сол­да­там, — вре­мя шло; вдруг сол­да­ты, разъ­ярен­ные недав­ней победой, сбе­жа­лись со всех сто­рон, слов­но по при­зы­ву «к ору­жию», на вра­га. (6) Увидев следы розог на телах три­бу­нов, они, уже не пом­ня себя от яро­сти, забыв не толь­ко об ува­же­нии к высо­ко­му зва­нию¹⁸ лега­та, но и о про­стой чело­веч­но­сти, жесто­ко поби­ли сна­ча­ла его лик­то­ров, а затем кину­лись на него само­го, (7) отби­ли его у охра­ны, истя­за­ли по-вра­же­ски, отре­за­ли нос и уши и бро­си­ли исте­каю­ще­го кро­вью. (8) Об этом сооб­щи­ли в Мес­са­ну, и Сци­пи­он через несколь­ко дней при­был на гек­се­ре¹⁹ в Лок­ры выслу­шать Пле­ми­ния и три­бу­нов. Пле­ми­ния он оправ­дал и оста­вил на преж­нем месте, три­бу­нов при­знал винов­ны­ми, велел зако­вать и отпра­вить в Рим к сена­ту; сам вер­нул­ся в Мес­са­ну, а оттуда в Сира­ку­зы. (9) Пле­ми­ний вне себя от гне­ва решил, что Сци­пи­он слиш­ком невни­ма­тель­но и лег­ко­мыс­лен­но отнес­ся к его обиде: (10) оце­нить ее, может, конеч­но, лишь тот, кто почув­ст­во­вал всю ее горечь. Он при­ка­зал при­ве­сти к себе три­бу­нов, истер­зал их все­ми пыт­ка­ми, какие толь­ко мож­но при­ду­мать, и, не насы­тив­шись нака­за­ни­ем живых, бро­сил тела непо­гре­бен­ны­ми²⁰. (11) Так же жесто­ко обо­шел­ся он и со знат­ны­ми локрий­ца­ми, кото­рые, как он про­слы­шал, езди­ли к Сци­пи­о­ну жало­вать­ся на его при­тес­не­ния. (12) И рань­ше Пле­ми­ний, раз­врат­ник и коры­сто­лю­бец, оби­жал союз­ни­ков, но теперь, раз­дра­жен­ный, он разо­шел­ся вовсю, бес­сла­вя и делая нена­вист­ным не толь­ко себя, но и пол­ко­во­д­ца.

10. (1) Уже под­хо­ди­ло вре­мя выбо­ров, когда от кон­су­ла Лици­ния доста­ви­ли в Рим пись­мо: он и вой­ско его пора­же­ны тяже­лой болез­нью и им бы не выдер­жать, если бы та же напасть не постиг­ла и вра­гов, кото­рым, пожа­луй, при­шлось еще хуже. (2) И вот он не может при­быть на выбо­ры; если сена­то­ры не про­тив, он назна­чит Квин­та Цеци­лия Метел­ла дик­та­то­ром для про­веде­ния выбо­ров. Вой­ско Квин­та Цеци­лия сле­ду­ет рас­пу­стить: (3) сей­час оно бес­по­лез­но — Ган­ни­бал уже устро­ил­ся на зимов­ку, а в рим­ском лаге­ре болезнь сви­реп­ст­ву­ет так, что если не рас­пу­стить поско­рее сол­дат, то в живых нико­го не оста­нет­ся. Сена­то­ры раз­ре­ши­ли кон­су­лу делать все, что он, соглас­но с его сове­стью, счи­та­ет полез­ным для государ­ства.

(4) Граж­дане в это вре­мя вне­зап­но испол­ни­лись бла­го­че­стия. В Сивил­ли­ных кни­гах (к кото­рым обра­ти­лись из-за того, что в этом году слиш­ком часто шел камен­ный дождь) нашли пред­ска­за­ние²¹: (5) когда бы какой бы чуже­зе­мец-враг ни всту­пил на ита­лий­скую зем­лю, его изго­нят и победят, если при­ве­зут из Пес­си­нун­та в Рим Идей­скую Матерь²². (6) Это пред­ска­за­ние, обна­ру­жен­ное децем­ви­ра­ми, осо­бен­но взвол­но­ва­ло сена­то­ров, ибо с.376 послы, отправ­лен­ные с дара­ми в Дель­фы²³, донес­ли, что внут­рен­но­сти жерт­вы Апол­ло­ну Пифий­ско­му, кото­рую при­нес­ли они сами, были бла­го­при­ят­ны, и ора­кул воз­ве­стил: народ рим­ский ждет победа гораздо бо́льшая, чем та, что дала воз­мож­ность сде­лать это под­но­ше­ние. (7) И эти надеж­ды под­креп­ля­ла мысль: Сци­пи­он дей­ст­ви­тель­но про­видец: он вытре­бо­вал себе Афри­ку, зна­чит, знал, что войне конец. (8) И вот, чтобы ско­рее при­шла победа, пред­ве­щае­мая все­ми зна­ме­ни­я­ми и ора­ку­ла­ми, рим­ляне разду­мы­ва­ют, каким же обра­зом пере­вез­ти боги­ню в Рим.

11. (1) Ни один город в Азии еще не был тогда союз­ни­ком рим­ско­го наро­да; вспом­ни­ли, одна­ко, что когда-то из Гре­ции, с кото­рой еще не было ника­ких союз­ни­че­ских свя­зей, при­зва­ли Эску­ла­па²⁴ исце­лить рим­ский народ; (2) теперь же по при­чине общей вой­ны с Филип­пом завя­за­лась друж­ба с царем Атта­лом; Аттал сде­ла­ет для рим­ско­го наро­да, что смо­жет. (3) Назна­чи­ли к нему посоль­ство: Мар­ка Вале­рия Леви­на, быв­ше­го два­жды кон­су­лом и вое­вав­ше­го в Гре­ции²⁵; Мар­ка Цеци­лия Метел­ла, пре­то­рия; Сер­вия Суль­пи­ция Галь­бу, эди­ли­ция, и двух кве­сто­ри­ев — Гнея Тре­мел­лия Флак­ка и Мар­ка Вале­рия Фаль­то­на. (4) Поста­но­ви­ли дать им пять квин­кве­рем.

(5) Послы по доро­ге в Азию выса­ди­лись в Дель­фах вопро­сить ора­ку­ла: выпол­нят ли они пору­че­ние, с кото­рым их посла­ли из дому, осу­ще­ствят­ся ли их и рим­ско­го наро­да надеж­ды? (6) Им, как рас­ска­зы­ва­ют, было отве­че­но: с помо­щью царя Атта­ла они полу­чат желае­мое, а когда при­ве­зут боги­ню в Рим, пусть поза­ботят­ся, чтобы ее при­нял луч­ший чело­век Рима. (7) Послы при­шли к Пер­гам к царю. Он лас­ко­во встре­тил их, про­во­дил во Фри­гию в Пес­си­нунт, вру­чил им свя­щен­ный камень²⁶, кото­рый мест­ные жите­ли счи­та­ли Мате­рью богов, и рас­по­рядил­ся отвез­ти его в Рим. (8) Отправ­лен­ный впе­ред Марк Вале­рий Фаль­тон сооб­щил, что боги­ню везут и надо най­ти луч­ше­го в горо­де чело­ве­ка, кото­рый бы ее долж­ным обра­зом при­нял.

(9) Квин­та Цеци­лия Метел­ла кон­сул, нахо­дясь в Брут­тии, назна­чил дик­та­то­ром для про­веде­ния выбо­ров, вой­ско Квин­та Метел­ла было рас­пу­ще­но; началь­ни­ком кон­ни­цы стал Луций Вету­рий Филон. (10) Выбо­ры про­вел дик­та­тор. Кон­су­ла­ми выбра­ны были Марк Кор­не­лий Цетег и Пуб­лий Сем­п­ро­ний Туди­тан, кото­рый нахо­дил­ся в сво­ей про­вин­ции в Гал­лии^[3] и был избран заоч­но. (11) Затем были выбра­ны пре­то­ры: Тибе­рий Клав­дий Нерон, Марк Мар­ций Рал­ла, Луций Скри­бо­ний Либон, Марк Пом­по­ний Матон. По окон­ча­нии выбо­ров дик­та­тор сло­жил с себя пол­но­мо­чия.

(12) Рим­ские игры шли три дня, Пле­бей­ские — семь. Куруль­ны­ми эди­ла­ми были Гней и Луций Кор­не­лий Лен­ту­лы. Луций полу­чил про­вин­цию Испа­нию: был он выбран в свое отсут­ст­вие; отсут­ст­вуя, отправ­лял свою долж­ность. (13) Тибе­рий Клав­дий с.377 Азелл и Марк Юний Пенн были пле­бей­ски­ми эди­ла­ми. В этом году у Капен­ских ворот Марк Мар­целл посвя­тил храм Доб­ле­сти²⁷ — обет воз­ве­сти его дал в свое пер­вое кон­суль­ство его отец — сем­на­дцать лет назад в Гал­лии у Кла­сти­дия.

(14) В этом году умер жрец Мар­са Марк Эми­лий Регилл.

12. (1) В это двух­ле­тие о Гре­ции забы­ли. Поэто­му Филипп при­нудил это­лий­цев²⁸, бро­шен­ных рим­ля­на­ми, на кото­рых толь­ко они и пола­га­лись, про­сить мира и заклю­чить его на усло­ви­ях, ему угод­ных. (2) Не пото­ро­пись он как мож­но ско­рее покон­чить с этим делом, воюй он еще с это­лий­ца­ми, он был бы захва­чен врас­плох пре­ем­ни­ком Суль­пи­ция про­кон­су­лом Пуб­ли­ем Сем­п­ро­ни­ем, при­быв­шим с деся­тью тыся­ча­ми пехоты, тыся­чью всад­ни­ков и трид­ца­тью пятью воен­ны­ми кораб­ля­ми — это нема­лая сила для помо­щи союз­ни­кам. (3) Едва заклю­чи­ли мир, как царю сооб­щи­ли, что рим­ляне в Дирра­хии²⁹, что пар­фи­ны и дру­гие сосед­ние пле­ме­на вос­ста­ли, наде­ясь на пере­ме­ны, а Дим­алл³⁰ оса­жден. (4) Рим­ляне отвер­ну­лись от это­лян, на помощь кото­рым были посла­ны, раздо­са­до­ван­ные тем, что вопре­ки дого­во­ру³¹, без согла­со­ва­ния с ними, те заклю­чи­ли мир с царем. (5) Филипп, боясь еще бо́льших вол­не­ний сре­ди окрест­ных пле­мен и в горо­дах, напра­вил­ся боль­ши­ми пере­хо­да­ми к Апол­ло­нии³², куда еще рань­ше ушел и Сем­п­ро­ний, отпра­вив Лето­рия, лега­та, с частью вой­ска и пят­на­дца­тью кораб­ля­ми в Это­лию посмот­реть, что там дела­ет­ся, и, если удаст­ся, нару­шить мир. (6) Филипп, опу­сто­шив апол­ло­ний­ские зем­ли, подо­шел к горо­ду. Это дава­ло рим­ля­нам повод начать вой­ну, (7) но они оста­лись спо­кой­ны и лишь охра­ня­ли город­ские сте­ны: Филипп не был уве­рен, что ему хва­тит сил, чтобы взять город; он очень хотел заклю­чить и с рим­ля­на­ми, как с это­ля­на­ми, мир или по край­ней мере пере­ми­рие и вер­нул­ся в свое цар­ство, не раз­дра­жая рим­лян новой бит­вой.

(8) В это же вре­мя эпи­роты, утом­лен­ные дол­гой вой­ной, раз­уз­нав о жела­ни­ях рим­лян, отпра­ви­ли к Филип­пу посоль­ство об общем мире. (9) Послы утвер­жда­ли, что он будет, конеч­но, заклю­чен, если царь при­будет для пере­го­во­ров с рим­ским вое­на­чаль­ни­ком Пуб­ли­ем Сем­п­ро­ни­ем. (10) Согла­сие при­быть в Эпир полу­чи­ли лег­ко: сам Филипп хотел мира. (11) Есть в Эпи­ре город Фой­ни­ка³³; там царь вел пере­го­во­ры сна­ча­ла с Аэро­пом, Дер­дой и Филип­пом, пре­то­ра­ми эпир­цев, а потом встре­тил­ся с Пуб­ли­ем Сем­п­ро­ни­ем. (12) При раз­го­во­ре при­сут­ст­во­ва­ли Ами­нандр, царь афа­ма­нов³⁴, и дру­гие долж­ност­ные лица эпир­цев и акар­нан­цев. Пер­вым гово­рил Филипп-пре­тор: он попро­сил и царя, и рим­ско­го вое­на­чаль­ни­ка окон­чить вой­ну, даро­вать эту милость эпир­цам. (13) Пуб­лий Сем­п­ро­ний изло­жил усло­вия мира: область пар­фи­нов, Дим­алл, Бар­гулл и Эвге­ний³⁵ отхо­дят к рим­ля­нам, Атин­та­ния³⁶ — к Македо­нии, если царь пошлет в Рим послов и добьет­ся это­го от сена­та. (14) Мир­ный дого­вор на таких с.378 усло­ви­ях под­пи­са­ли со сто­ро­ны царя Филип­па: вифин­ский царь Пру­сия, ахей­цы, фес­са­лий­цы, акар­нане, эпир­цы; со сто­ро­ны рим­лян: жите­ли Или­о­на³⁷, царь Аттал, Плев­рат³⁸, Набис, лакеде­мон­ский тиран³⁹, элей­цы, мес­сен­цы, афи­няне. (15) Дого­вор этот был состав­лен и под­пи­сан, а на два меся­ца — пока послы доста­вят его в Рим и народ утвер­дит усло­вия — заклю­че­но было пере­ми­рие. (16) Все три­бы утвер­ди­ли усло­вия, так как вой­на пере­но­си­лась в Афри­ку, и хоте­ли изба­вить­ся сей­час от всех дру­гих войн. Пуб­лий Сем­п­ро­ний, заклю­чив мир, отбыл в Рим, чтобы всту­пить в долж­ность кон­су­ла.

13. (1) В кон­суль­ство Мар­ка Кор­не­лия и Пуб­лия Сем­п­ро­ния [204 г.] (это был пят­на­дца­тый год вой­ны с Кар­фа­ге­ном) про­вин­ции рас­пре­де­ли­ли так: Кор­не­лию — Этру­рия со ста­рым вой­ском; Сем­п­ро­нию — Брут­тий с пред­пи­са­ни­ем набрать два новых леги­о­на; (2) Мар­ку Мар­цию доста­лась город­ская пре­ту­ра; Луцию Сем­п­ро­нию Либо­ну^[1] — судеб­ные дела ино­стран­цев, ему же и Гал­лия; Мар­ку Пом­по­нию Мато­ну — Сици­лия; Тибе­рию Клав­дию Неро­ну — Сар­ди­ния. (3) Пуб­лию Сци­пи­о­ну на год про­дле­но было коман­до­ва­ние тем же вой­ском и фло­том, кото­ры­ми он и коман­до­вал; то же — Пуб­лию Лици­нию, коман­до­вав­ше­му дву­мя леги­о­на­ми в Брут­тии, где он дол­жен был оста­вать­ся, пока кон­сул будет счи­тать это полез­ным для государ­ства; (4) Мар­ку Ливию и Спу­рию Лукре­цию было про­дле­но коман­до­ва­ние дву­мя леги­о­на­ми, с кото­ры­ми они защи­ща­ли Гал­лию от Маго­на; (5) Гнею Окта­вию веле­но было пере­дать Сар­ди­нию и леги­он Тибе­рию Клав­дию, а само­му охра­нять с соро­ка воен­ны­ми кораб­ля­ми мор­ское побе­ре­жье в пре­де­лах, ука­зан­ных сена­том; Мар­ку Пом­по­нию, пре­то­ру, доста­лось канн­ское вой­ско — два леги­о­на; (6) про­пре­то­ры полу­чи­ли: Тит Квинк­ций⁴⁰ — Тарент, Гай Гости­лий Тубул — Капую со ста­ры­ми гар­ни­зо­на­ми. (7) Наро­ду пред­ло­же­но было решить, кому вру­чить Испа­нию и каких двух про­кон­су­лов туда послать. Все три­бы назна­чи­ли тех же про­кон­су­лов — Луция Кор­не­лия Лен­ту­ла и Луция Ман­лия Аци­ди­на — в те же про­вин­ции, что и в про­шлом году⁴¹. (8) Кон­су­лы реши­ли про­из­ве­сти набор в новые брут­тий­ские леги­о­ны и в осталь­ные вой­ска для их попол­не­ния (так было при­ка­за­но сена­том).

14. (1) Афри­ку откры­то нико­му про­вин­ци­ей не назна­чи­ли (сена­то­ры, думаю, мол­ча­ли, чтобы кар­фа­ге­няне не про­веда­ли зара­нее), но Рим напря­жен­но ждал и наде­ял­ся: в этом году вое­вать будут в Афри­ке, войне с Кар­фа­ге­ном при­хо­дит конец. (2) Люди были во вла­сти суе­ве­рий: зна­ме­ни­ям охот­но вери­ли и сооб­ща­ли о них. (3) Рас­ска­зов ходи­ло мно­го: виде­ли два солн­ца; ночью вдруг ста­ло свет­ло; в Сетии виде­ли поло­су огня по все­му небу — от восто­ка до запа­да; в Тарра­цине мол­ния уда­ри­ла в город­ские ворота; в Ана­гнии — и в ворота, и во мно­гих местах в сте­ну; в Лану­вии⁴², в хра­ме Юно­ны Спа­си­тель­ни­цы, слы­шен был шум и страш­ный треск. (4) Чтобы отвра­тить страш­ные с.379 пред­зна­ме­но­ва­ния, назна­чи­ли одно­днев­ное молеб­ст­вие, а так как про­шел камен­ный дождь, то и девя­ти­днев­ное жерт­во­при­но­ше­ние.

(5) А тут еще надо было обсудить, как при­нять Идей­скую Матерь; Марк Вале­рий, один из послов, отправ­лен­ный впе­ред, воз­ве­стил, что она вот-вот будет в Ита­лии; и тут же — све­жее изве­стие: она уже в Тарра­цине. (6) Сена­то­ры лома­ли голо­ву: кто этот луч­ший чело­век в Риме? (7) Вся­кий пред­по­чел бы это имя любой вла­сти, всем поче­стям от сена­та или наро­да. (8) Реши­ли, что луч­ший чело­век во всем Горо­де — Пуб­лий Сци­пи­он, сын Гнея, пав­ше­го в Испа­нии, юно­ша, еще даже не кве­стор⁴³. (9) Какие его досто­ин­ства побуди­ли сенат при­нять это реше­ние? Я охот­но пере­дал бы потом­ству мне­ния писа­те­лей, близ­ких по вре­ме­ни тем собы­ти­ям, но не хочу пре­ры­вать повест­во­ва­ние соб­ст­вен­ны­ми догад­ка­ми о том, что оста­лось скры­тым в глу­бине древ­но­сти.

(10) Пуб­лию Кор­не­лию было при­ка­за­но идти вме­сте со все­ми мат­ро­на­ми навстре­чу богине, при­нять ее, сне­сти на зем­лю и пере­дать мат­ро­нам. (11) Когда корабль подо­шел к устью Тиб­ра, Кор­не­лий, как было при­ка­за­но, вышел на дру­гом кораб­ле в море, при­нял от жре­цов боги­ню и вынес ее на сушу. (12) Ее при­ня­ли пер­вые мат­ро­ны горо­да; сре­ди них была зна­ме­ни­тая Клав­дия Квин­та⁴⁴. До того о ней гово­ри­ли раз­ное, но такое слу­же­ние богине про­сла­ви­ло в потом­стве ее цело­муд­рие. (13) Боги­ню нес­ли на руках посмен­но; весь город высы­пал навстре­чу; перед две­ря­ми домов, мимо кото­рых ее нес­ли, сто­я­ли кадиль­ни­цы с лада­ном; моли­лись, чтобы она вошла в Рим охот­но и была мило­сти­ва к нему. Ее поме­сти­ли в хра­ме Победы⁴⁵ на Пала­тине нака­нуне апрель­ских ид⁴⁶; день этот стал празд­ни­ком. (14) Мно­же­ство людей нес­ли на Пала­тин дары; богине был устро­ен лек­ти­стер­ний и игры; их назва­ли Мега­ле­сий­ски­ми⁴⁷.

15. (1) В сена­те рас­суж­да­ли о попол­не­нии леги­о­нов в про­вин­ци­ях; неко­то­рые сена­то­ры заме­ти­ли: то, что во вре­ме­на смут­ные кое-как пере­но­си­ли, теперь, когда нако­нец мило­стью богов боять­ся нече­го, уже нестер­пи­мо. (2) Слу­ша­те­ли насто­ро­жи­лись; две­на­дцать латин­ских коло­ний, про­дол­жал ора­тор, отка­зав­ших­ся в кон­суль­ство Квин­та Фабия и Квин­та Фуль­вия выста­вить сол­дат⁴⁸, шестой год осво­бож­де­ны от набо­ра, слов­но в бла­го­дар­ность, (3) а доб­рых и послуш­ных союз­ни­ков за их вер­ную служ­бу рим­ско­му наро­ду обес­кров­ли­ва­ют еже­год­ны­ми набо­ра­ми.

(4) Эти сло­ва не столь­ко напом­ни­ли сена­то­рам о деле, почти поза­бы­том, сколь­ко вызва­ли их раз­дра­же­ние. (5) Не поже­лав выслу­шать сна­ча­ла доклад кон­су­лов, они веле­ли им вызвать в Рим долж­ност­ных лиц и по десять име­ни­тых людей⁴⁹ из Непе­те, Сут­рия, Ардеи, Кал, Аль­бы, Кар­сиол, Соры, Свес­сы, Сетии, Цир­цей, Нар­нии, Инте­рам­ны — об их коло­ни­ях шла речь, — (6) им при­ка­за­ли удво­ить самое боль­шое чис­ло пехо­тин­цев, какое они дава­ли с тех пор, как вра­ги всту­пи­ли в Ита­лию, и дать сто два­дцать с.380 всад­ни­ков; (7) если где не хва­та­ет всад­ни­ков, мож­но вме­сто одно­го всад­ни­ка — трех пехо­тин­цев; всад­ни­ков и пехо­тин­цев выби­рать из наи­бо­лее зажи­точ­ных горо­жан; они будут отправ­ле­ны из Ита­лии туда, где потре­бу­ет­ся попол­не­ние. (8) Если какая коло­ния отве­тит отка­зом, задер­жать ее долж­ност­ных лиц и послов и не при­ни­мать их в сена­те, если они о том попро­сят, пока все тре­бо­ва­ния не будут выпол­не­ны; (9) кро­ме того, веле­но было взи­мать с этих коло­ний еже­год­ную дань из рас­че­та один асс с каж­дой тыся­чи оце­нен­но­го иму­ще­ства; оцен­ку про­из­во­дить по пра­ви­лам, уста­нов­лен­ным рим­ски­ми цен­зо­ра­ми (10) и таким же, как и для рим­ско­го наро­да⁵⁰: подат­ные спис­ки, скре­пив их клят­вой, пусть достав­ля­ют в Рим цен­зо­ры коло­ний до выхо­да из долж­но­сти⁵¹.

(11) Когда по сенат­ско­му поста­нов­ле­нию маги­ст­ра­ты и име­ни­тые люди этих коло­ний при­бы­ли в Рим и кон­су­лы потре­бо­ва­ли от них сол­дат и дани, то все напе­ре­рыв ста­ли отка­зы­вать­ся: им невоз­мож­но дать столь­ко сол­дат; (12) с вели­ким трудом мож­но выста­вить даже чис­ло, ука­зан­ное в дого­во­ре⁵²; они про­сят при­нять их в сена­те и будут умо­лять сена­то­ров; (13) они не совер­ши­ли ниче­го, заслу­жи­ваю­ще­го смер­ти, но если им пред­сто­ит погиб­нуть, они все рав­но, невзи­рая ни на свою вину, ни на гнев рим­ско­го наро­да, не в силах выста­вить боль­ше сол­дат.

(14) Кон­су­лы веле­ли послам оста­вать­ся в Риме, а долж­ност­ным лицам идти домой и про­из­ве­сти набор; если ука­зан­ное чис­ло сол­дат не будет при­веде­но в Рим, никто из них не будет при­нят в сена­те. (15) Надеж­да умо­лить сенат рух­ну­ла, а набор в этих две­на­дца­ти коло­ни­ях про­из­ве­ли без труда: в сол­да­ты дав­но нико­го не бра­ли и под­рос­ло мно­го моло­де­жи, год­ной к воен­ной служ­бе.

16. (1) О дру­гом деле, тоже дав­но забы­том и умал­чи­вае­мом, напом­нил Марк Вале­рий Левин: сле­ду­ет нако­нец вер­нуть день­ги, собран­ные част­ны­ми лица­ми в кон­суль­ство его и Мар­ка Клав­дия⁵³; (2) нече­го удив­лять­ся, если он осо­бен­но оза­бо­чен этим государ­ст­вен­ным дол­гом: не гово­ря о том, что дело каса­ет­ся его лич­но как кон­су­ла того года, когда про­ис­хо­дил сбор, но он и посо­ве­то­вал его про­из­ве­сти, так как каз­на была пуста и про­стой народ был не в силах пла­тить налог⁵⁴. (3) Сена­то­ры выслу­ша­ли напо­ми­на­ние бла­го­склон­но; кон­су­лам веле­но было сде­лать доклад и раз­ло­жить выпла­ту на три сро­ка: первую в их кон­суль­ство, сле­дую­щие — через два и через четы­ре года.

(4) Потом все дела засло­не­ны были одной заботой — бед­ст­ви­я­ми локрий­цев: о них до это­го дня ниче­го не зна­ли; теперь, когда при­шли послы, о них заго­во­ри­ли все. (5) Люди были воз­му­ще­ны не столь­ко пре­ступ­ле­ни­я­ми Пле­ми­ния, сколь­ко снис­хо­ди­тель­но­стью и невни­ма­ни­ем Сци­пи­о­на. (6) Десять локрий­ских послов в скорб­ной одеж­де, про­тя­ги­вая, по гре­че­ско­му обы­чаю умо­ля­ю­щих, шер­стя­ные повяз­ки и мас­лич­ные вет­ви⁵⁵, пла­ча и сте­ная, про­стер­лись перед кон­су­ла­ми, вос­седав­ши­ми в Коми­ции на три­бу­на­ле. (7) На вопрос кон­су­лов локрий­цы отве­ти­ли: от с.381 лега­та Квин­та Пле­ми­ния и от рим­ских сол­дат они пре­тер­пе­ли такое, чего рим­ский народ не допу­стил бы и по отно­ше­нию к кар­фа­ге­ня­нам; они про­сят при­нять их в сена­те, перед ним опла­чут они свои горе­сти.

17. (1) Сенат при­нял послов, и ста­рей­ший из них ска­зал: «Я знаю, ваше отно­ше­ние к нашей жало­бе будет зави­сеть глав­ным обра­зом от того, хоро­шо ли вы зна­е­те, как были выда­ны Лок­ры Ган­ни­ба­лу и как по изгна­нии Ган­ни­ба­ло­ва отряда они вер­ну­лись под вашу власть. (2) Ведь если совет наше­го горо­да совер­шен­но непо­ви­нен в отпа­де­нии, а вер­ну­лись мы под вашу власть не толь­ко по наше­му жела­нию, но и доб­лест­но вам помо­гая, то вас осо­бен­но долж­ны воз­му­щать обиды, чини­мые вашим лега­том и вои­на­ми доб­рым и вер­ным союз­ни­кам. (3) Я думаю, о при­чи­нах того и дру­го­го наше­го отпа­де­ния⁵⁶ сто­ит пого­во­рить в иное вре­мя ввиду двух обсто­я­тельств: (4) во-пер­вых, раз­го­вор этот дол­жен вестись в при­сут­ст­вии Пуб­лия Сци­пи­о­на, брав­ше­го Лок­ры: он свиде­тель всех наших дел, дур­ных и хоро­ших; а во-вто­рых, како­вы бы мы ни были, мы не долж­ны тер­петь то, что тер­пим.

(5) Мы не ста­нем скры­вать, отцы-сена­то­ры: от кар­фа­ген­ско­го гар­ни­зо­на, сто­яв­ше­го у нас в кре­по­сти, от началь­ни­ка гар­ни­зо­на Гамиль­ка­ра, от нуми­дий­цев и афри­кан­цев мы пре­тер­пе­ли мно­го обид и оскорб­ле­ний, но что они по срав­не­нию с тем, что мы тер­пим сего­дня! (6) Не про­гне­вай­тесь, отцы-сена­то­ры, на мои сло­ва — не хотел бы я их гово­рить, — но сей­час для всех людей на зем­ле реша­ет­ся вопрос, вы или кар­фа­ге­няне буде­те вла­ды­ка­ми мира. (7) И если судить о вла­сти рим­лян и кар­фа­ге­нян по бед­ст­ви­ям, какие мы, локрий­цы, пре­тер­пе­ли от них и какие тер­пим сей­час от ваше­го гар­ни­зо­на, то не най­дет­ся чело­ве­ка, кото­рый не пред­по­чтет их гос­под­ство ваше­му. (8) Посмот­ри­те, одна­ко, как отно­сят­ся к вам локрий­цы: хотя от кар­фа­ге­нян виде­ли мы гораздо мень­ше обид, мы при­бе­га­ем все-таки к вое­на­чаль­ни­ку ваше­му; хотя и враг не обхо­дил­ся бы с нами так, как ваш гар­ни­зон, мы обра­ща­ем­ся со сво­и­ми жало­ба­ми к вам — и толь­ко к вам. (9) Если вы не сжа­ли­тесь над нашим гибель­ным поло­же­ни­ем, отцы-сена­то­ры, то даже бес­смерт­ные боги нам не помо­гут!

(10) Квин­та Пле­ми­ния, лега­та, при­сла­ли с отрядом взять Лок­ры у кар­фа­ге­нян, и с тем же отрядом он в Локрах остал­ся. (11) В этом вашем лега­те — непе­ре­но­си­мые бед­ст­вия раз­вя­зы­ва­ют нам язык — нету, отцы-сена­то­ры, ниче­го от чело­ве­ка, кро­ме обще­го обли­ка, ниче­го от рим­ско­го граж­да­ни­на — толь­ко одеж­да и звук латин­ской речи. (12) Это чума, чудо­ви­ще, вро­де тех ска­зоч­ных чудо­вищ⁵⁷, что неко­гда засе­ли на гибель моря­кам в про­ли­ве, отде­ля­ю­щем нас от Сици­лии. (13) И если бы толь­ко он сам дони­мал ваших союз­ни­ков пре­ступ­ной жад­но­стью и раз­вра­щен­но­стью, мы тер­пе­ли­во напол­ня­ли бы эту без­дон­ную яму, (14) но сей­час всех ваших цен­ту­ри­о­нов и сол­дат он сде­лал с.382 Пле­ми­ни­я­ми — так ему хочет­ся всех без раз­ли­чия видеть бес­стыд­ны­ми и бес­со­вест­ны­ми: (15) все тащат, вору­ют, бьют, нано­сят раны, уби­ва­ют, бес­че­стят жен­щин, деву­шек, бла­го­род­ных отро­ков, выры­вая их из роди­тель­ских объ­я­тий; (16) еже­днев­но берут наш город при­сту­пом, еже­днев­но он отда­ет­ся на раз­граб­ле­ние; днем и ночью повсюду слыш­ны рыда­ния жен­щин и детей — их похи­ща­ют, их уво­зят. (17) Зная все, о чем мы рас­ска­за­ли, уди­вишь­ся, как мы все это тер­пим и как они не пре­сы­тят­ся таки­ми зло­дей­ства­ми. Я не могу опи­сать здесь все, что каж­дый из нас пре­тер­пел, да и вам неза­чем это слу­шать, ска­жу крат­ко: (18) я утвер­ждаю⁵⁸, нет в Локрах дома, нет чело­ве­ка, кото­ро­го бы не обиде­ли, нету тако­го рода зло­дей­ства, похо­ти, алч­но­сти, кото­рым бы пре­не­брег­ли. (19) Труд­но решить, что же все-таки ужас­нее: когда город взят вра­гом или когда он нахо­дит­ся во вла­сти пре­ступ­но­го тира­на. (20) Все, что тер­пят взя­тые горо­да, мы пре­тер­пе­ли и еще боль­ше пре­тер­пе­ва­ем, отцы-сена­то­ры, все, что поз­во­ля­ют себе жесто­чай­шие и нена­сыт­ней­шие тира­ны-при­тес­ни­те­ли, испы­та­ли мы на себе, на наших детях и женах.

18. (1) Об одном мы, люди глу­бо­ко бла­го­че­сти­вые, осо­бен­но скор­бим: выслу­шай­те нас, отцы-сена­то­ры, очи­сти­те от гре­ха свое государ­ство. (2) Мы видим, сколь бла­го­го­вей­но вы чти­те сво­их богов и при­ни­ма­е­те к себе чуже­стран­ных. (3) У нас есть свя­ти­ли­ще Про­зер­пи­ны; о свя­то­сти это­го хра­ма, думаю, вы кое-что слы­ша­ли в вой­ну с Пирром⁵⁹, (4) кото­рый, воз­вра­ща­ясь из Сици­лии, про­хо­дил с фло­том мимо Локр. Он сре­ди про­чих бес­чинств, какие у нас натво­рил, мстя за нашу вер­ность вам, огра­бил сокро­вищ­ни­цу Про­зер­пи­ны, никем до того дня не тро­ну­тую. День­ги он погру­зил на кораб­ли, а сам отпра­вил­ся сушей. (5) Что же слу­чи­лось, отцы-сена­то­ры? Флот на сле­дую­щий день раз­би­ло жесто­кой бурей, и все те суда, на кото­рых были день­ги боги­ни, выбро­си­ло на наш берег. (6) Это несча­стье вра­зу­ми­ло царя: боги есть, и он, гор­дец, рас­по­рядил­ся сне­сти в сокро­вищ­ни­цу Про­зер­пи­ны все взя­тые день­ги. И все-таки после это­го не было ему нико­гда и ни в чем уда­чи; он был выгнан из Ита­лии и погиб бес­слав­ной смер­тью, без­рас­суд­но вторг­шись ночью в Аргос⁶⁰. (7) Хотя ваш легат и воен­ные три­бу­ны слы­ша­ли и эти рас­ска­зы, и мно­же­ство дру­гих — их при­во­ди­ли в дока­за­тель­ство того, как силь­на наша боги­ня (в этом по опы­ту убеди­лись и мы, и пред­ки наши), — но вну­шить им страх божий нече­го было и думать. (8) Ничто не поме­ша­ло этим свя­тотат­цам нало­жить руку на сокро­вищ­ни­цу боги­ни и осквер­нить этой страш­ной добы­чей себя самих, свои дома и ваших сол­дат. (9) И мы закли­на­ем вас: во имя сво­его досто­ин­ства и чести, пока вы не иску­пи­те их пре­ступ­ле­ния, отцы-сена­то­ры, ниче­го не пред­при­ни­май­те ни в Ита­лии, ни в Афри­ке: как бы не при­шлось пла­тить за их пре­ступ­ле­ние не толь­ко их кро­вью, но и бед­ст­ви­ем всей стра­ны.

с.383 (10) Гнев боги­ни, отцы-сена­то­ры, уже кара­ет ваших сол­дат и вое­на­чаль­ни­ков: не раз сра­жа­лись они меж­ду собой; одни­ми коман­до­вал Пле­ми­ний, дру­ги­ми — два воен­ных три­бу­на. (11) С кар­фа­ге­ня­на­ми бились они не ярост­нее, чем друг с дру­гом; Ган­ни­бал, вос­поль­зо­вав­шись этим безу­ми­ем, вер­нул бы себе Лок­ры, не при­зо­ви мы Сци­пи­о­на. (12) Вы, может, ска­же­те: безум­ст­ву­ют осквер­нен­ные свя­тотат­ст­вом сол­да­ты, а сами началь­ни­ки не нака­за­ны: боги­ня не яви­ла на них сво­ей силы. Вот тут-то как раз она и пока­за­ла ее: (13) три­бу­ны были выпо­роты лега­том⁶¹, затем легат попал в заса­ду, устро­ен­ную три­бу­на­ми: его истер­за­ли, отре­за­ли нос и уши и оста­ви­ли исте­кать кро­вью. (14) Легат, опра­вив­шись от ран, зако­вал три­бу­нов, высек их, заму­чил вся­ки­ми пыт­ка­ми, каким под­вер­га­ют рабов, и запре­тил хоро­нить мерт­вых. (15) Так нака­за­ла боги­ня огра­бив­ших ее храм, и она не пере­станет насы­лать на них вся­че­ское безу­мие, пока свя­щен­ные день­ги не будут вло­же­ны в ее сокро­вищ­ни­цу. (16) Когда-то⁶² пред­ки наши во вре­мя тяж­кой вой­ны с Крото­ном собра­лись пере­не­сти эти день­ги в город — ведь храм вне город­ских стен. Ночью услы­ша­ли из свя­ти­ли­ща голос: “Не тро­гай­те ниче­го: боги­ня защи­тит свой храм”. (17) Так как пере­ме­щать сокро­ви­ща было запре­ще­но, реши­ли обне­сти храм сте­ной. Выве­ли ее доволь­но высо­ко, и вдруг она обва­ли­лась.

(18) И сей­час, и тогда, и в дру­гих слу­ча­ях боги­ня охра­ня­ла свою оби­тель, свой храм и нала­га­ла на осквер­ни­те­лей его тяж­кое нака­за­ние; за наши же обиды не может и не смог бы ото­мстить никто, кро­ме вас, отцы-сена­то­ры. (19) К вам, к вашей сове­сти обра­ща­ем­ся мы, умо­ля­ю­щие. Для нас нет раз­ни­цы, оста­ви­те ли вы Лок­ры под этим лега­том, под его вла­стью, или выда­ди­те их на казнь раз­гне­ван­но­му Ган­ни­ба­лу и кар­фа­ге­ня­нам. Мы не тре­бу­ем, чтобы нам тут же пове­ри­ли — в отсут­ст­вие лега­та, не разо­брав дела. (20) Пусть явит­ся, пусть сам выслу­ша­ет нас, пусть оправ­да­ет­ся. Если есть пре­ступ­ле­ние, кото­рое чело­век может совер­шить над людь­ми и кото­рое он упу­стил совер­шить над нами, то мы соглас­ны пре­тер­петь все еще раз, если толь­ко суме­ем выдер­жать, а он пусть будет осво­бож­ден от вины перед бога­ми и перед людь­ми».

19. (1) Послы кон­чи­ли свою речь; Квинт Фабий спро­сил, обра­ща­лись ли они со сво­и­ми жало­ба­ми к Пуб­лию Сци­пи­о­ну. Да, отве­ти­ли они, к нему отпра­ви­ли посоль­ство, но он был занят под­готов­кой к войне — то ли пере­пра­вил­ся уже в Афри­ку, то ли соби­рал­ся на днях пере­пра­вить­ся. (2) Да они и поня­ли, как бла­го­скло­нен к лега­ту Сци­пи­он: разо­брав дело о ссо­ре меж­ду ним и три­бу­на­ми, он зако­вал три­бу­нов, а лега­та, столь же, если не боль­ше, винов­но­го, оста­вил в долж­но­сти.

(3) Послам при­ка­за­ли вый­ти из хра­ма⁶³, и ста­рей­шие сена­то­ры в сво­их речах ста­ли жесто­ко напа­дать не толь­ко на Пле­ми­ния, но и на Сци­пи­о­на. Суро­вее всех обви­нял его Квинт с.384 Фабий: Сци­пи­он рож­ден погу­бить порядок и пови­но­ве­ние в вой­ске; (4) ведь в Испа­нии боль­ше сол­дат погиб­ло в мяте­же, чем на войне; по обы­чаю чуже­зем­ных царей, он и снис­хо­ди­те­лен к рас­пу­щен­но­сти сол­дат, и сви­реп­ст­ву­ет над ними. (5) Речь свою Фабий заклю­чил пред­ло­же­ни­ем, как и вся речь, суро­вым: лега­та Пле­ми­ния доста­вить в Рим ско­ван­ным; пусть защи­ща­ет­ся в цепях; если жало­бы локрий­цев спра­вед­ли­вы, каз­нить его в тюрь­ме, а иму­ще­ство кон­фис­ко­вать; (6) Пуб­лия Сци­пи­о­на, оста­вив­ше­го про­вин­цию без пове­ле­ния сена­та, вызвать в Рим; обсудить дело с народ­ны­ми три­бу­на­ми и пред­ло­жить наро­ду лишить его коман­до­ва­ния; (7) локрий­цам перед лицом сена­та отве­тить: ни сенат, ни рим­ский народ не вино­ва­ты в их бед­ст­ви­ях; про­воз­гла­сить их чест­ны­ми людь­ми, союз­ни­ка­ми и дру­зья­ми, вер­нуть им похи­щен­ных детей, жен и все про­чее, разыс­кать день­ги, укра­ден­ные из сокро­вищ­ни­цы Про­зер­пи­ны, и вло­жить туда вдвое боль­ше; (8) при­не­сти иску­пи­тель­ную жерт­ву, но сна­ча­ла спра­вить­ся у пон­ти­фи­ков: так как свя­щен­ную сокро­вищ­ни­цу потре­во­жи­ли, откры­ли и огра­би­ли, то каким богам и какие иску­пи­тель­ные жерт­вы сле­ду­ет при­не­сти; (9) всех сол­дат, быв­ших в Локрах, пере­вез­ти в Сици­лию; в Локрах поста­вить четы­ре когор­ты латин­ских союз­ни­ков.

(10) Опро­сить в этот же день всех сена­то­ров не уда­лось; стра­сти раз­го­ре­лись: одни были за Сци­пи­о­на, дру­гие про­тив. (11) Тол­ко­ва­ли не толь­ко о пре­ступ­ле­ни­ях Пле­ми­ния и бедах локрий­цев, но и о том, что сам Сци­пи­он ведет себя не по-рим­ски и даже не по-воен­но­му: раз­гу­ли­ва­ет в гре­че­ском пла­ще и сан­да­ли­ях по гим­на­сию, зани­ма­ет­ся упраж­не­ни­я­ми и кни­жон­ка­ми⁶⁴, (12) и весь его штаб, такой же изне­жен­ный и лени­вый, наслаж­да­ет­ся пре­ле­стя­ми Сира­куз; (13) Кар­фа­ген и Ган­ни­бал выпа­ли из их памя­ти; все вой­ско испор­че­но свое­во­ли­ем — таким оно было в Сукроне в Испа­нии⁶⁵, тако­во оно сей­час в Локрах — оно страш­ней для союз­ни­ков, чем для вра­га.

20. (1) Неко­то­рые обви­не­ния были спра­вед­ли­вы, в неко­то­рых к прав­де была при­ме­ша­на ложь, и они каза­лись прав­до­по­доб­ны­ми. (2) Победи­ло, одна­ко, пред­ло­же­ние Квин­та Метел­ла⁶⁶: согла­ша­ясь в осталь­ном с Мак­си­мом⁶⁷, он разо­шел­ся в том, что каса­лось Сци­пи­о­на. Ни с чем же не сооб­раз­но: совсем недав­но государ­ство отпра­ви­ло его, юно­го, един­ст­вен­ным пол­ко­вод­цем отво­е­вы­вать Испа­нию; Испа­нию у вра­гов отби­ли; его выбра­ли кон­су­лом, лелея надеж­ду, что он закон­чит вой­ну, выма­нит Ган­ни­ба­ла из Ита­лии и поко­рит Афри­ку. (3) И вдруг его, слов­но Квин­та Пле­ми­ния, не разо­брав дела, почти как пре­ступ­ни­ка, вызы­ва­ют из про­вин­ции. Локрий­цы, жалу­ясь на без­обра­зия, у них тво­ри­мые, гово­ри­ли, что тво­ри­лись они в отсут­ст­вие Сци­пи­о­на, и его мож­но толь­ко упрек­нуть в излиш­ней довер­чи­во­сти и снис­хо­ди­тель­но­сти к лега­ту. (4) Он, Квинт Метелл, пред­ла­га­ет: пре­то­ру Мар­ку Пом­по­нию в бли­жай­шие три дня отбыть в Сици­лию, с.385 про­вин­цию, полу­чен­ную им по жре­бию; кон­су­лам выбрать из сена­то­ров десять чело­век, кого захотят, и отпра­вить их с пре­то­ром, дву­мя народ­ны­ми три­бу­на­ми и эди­лом — с этим сове­том пре­тор рас­сле­ду­ет дело: (5) если обиды, на кото­рые жало­ва­лись локрий­цы, чини­лись по при­ка­зу и по воле Пуб­лия Сци­пи­о­на, то пусть ему пове­лят поки­нуть про­вин­цию; (6) если Пуб­лий Сци­пи­он уже пере­пра­вил­ся в Афри­ку, (7) то народ­ные три­бу­ны с эди­лом и дву­мя посла­ми, кото­рых пре­тор най­дет наи­бо­лее под­хо­дя­щи­ми, отпра­вят­ся в Афри­ку: три­бу­ны и эдил, чтобы оттуда вер­нуть Сци­пи­о­на, а лега­ты, чтобы коман­до­вать вой­ском, пока не при­будет новый вое­на­чаль­ник. (8) Ну а если Марк Пом­по­ний и десять послов уста­но­вят, что все про­ис­хо­ди­ло без ведо­ма и жела­ния Сци­пи­о­на, то пусть Сци­пи­он оста­ет­ся с вой­ском и ведет вой­ну, как пред­по­ла­гал ее вести.

(9) После того как это сенат­ское поста­нов­ле­ние было при­ня­то, обра­ти­лись к народ­ным три­бу­нам: пусть дого­во­рят­ся меж­ду собой или бро­сят жре­бий, кому из них вдво­ем отпра­вить­ся с пре­то­ром и посла­ми; (10) кол­ле­гию пон­ти­фи­ков спро­си­ли о том, как иску­пить свя­тотат­ство, совер­шен­ное в хра­ме Про­зер­пи­ны в Локрах. (11) Народ­ны­ми три­бу­на­ми, кото­рые отпра­ви­лись с пре­то­ром и деся­тью посла­ми, были Марк Клав­дий Мар­целл и Марк Цин­ций Али­мент; им дали еще пле­бей­ско­го эди­ла⁶⁸: если Сци­пи­он в Сици­лии не под­чи­нит­ся рас­по­ря­же­нию пре­то­ра или уже пере­пра­вит­ся в Афри­ку, пусть три­бу­ны при­ка­жут эди­лу схва­тить его и вер­нут назад, поль­зу­ясь пра­вом сво­ей свя­щен­ной вла­сти. Реше­но было отпра­вить­ся сна­ча­ла в Лок­ры, потом в Мес­са­ну.

21. (1) Мол­ва о Пле­ми­нии ходит дво­я­кая. Одни рас­ска­зы­ва­ют, буд­то, услы­шав о про­ис­шед­шем в Риме, он отпра­вил­ся в изгна­ние⁶⁹ в Неа­поль, слу­чай­но попал­ся на гла­за Квин­ту Метел­лу, одно­му из послов, и был насиль­но пре­про­вож­ден им в Регий; (2) по сло­вам дру­гих, сам Сци­пи­он послал сво­его лега­та с трид­ца­тью знат­ны­ми всад­ни­ка­ми зако­вать Пле­ми­ния и дру­гих винов­ни­ков мяте­жа. (3) Все они то ли еще по при­ка­зу Сци­пи­о­на, то ли уже по при­ка­зу пре­то­ра отда­ны были под стра­жу жите­лям Регия.

(4) Пре­тор и послы, отбыв­шие в Лок­ры, преж­де все­го заня­лись уми­ло­стив­ле­ни­ем боги­ни: они разыс­ка­ли у Пле­ми­ния и у сол­дат все свя­щен­ные день­ги и вло­жи­ли их вме­сте с теми, кото­рые при­вез­ли, обрат­но в сокро­вищ­ни­цу, совер­ши­ли так­же иску­пи­тель­ные обряды. (5) Затем пре­тор созвал всех сол­дат, велел вый­ти стро­ем из горо­да и рас­по­ло­жить­ся лаге­рем в поле. Суро­вый при­каз гро­зил нака­за­ни­ем сол­да­ту, кото­рый оста­нет­ся в горо­де или уне­сет чужое с собой; локрий­цам раз­ре­ше­но было заби­рать вещи, какие они при­зна­ют сво­и­ми, и тре­бо­вать их, если они их не обна­ру­жат. (6) Но преж­де все­го было веле­но немед­лен­но вер­нуть локрий­цам их жен и детей; ослу­шав­ши­е­ся будут тяж­ко нака­за­ны.

с.386 (7) Затем пре­тор созвал всех локрий­цев на сход и ска­зал, что рим­ский народ и сенат воз­вра­ща­ют им сво­бо­ду и все их зако­ны; если кто хочет обви­нить Пле­ми­ния или кого дру­го­го, пусть вме­сте с ним едет в Регий; (8) если локрий­цы хотят от име­ни горо­да жало­вать­ся на Сци­пи­о­на, по при­ка­зу или с согла­сия кото­ро­го тво­ри­лись в Локрах пре­ступ­ле­ния про­тив богов и людей, пусть отправ­ля­ют послов в Мес­са­ну; там он вме­сте со сво­им сове­том рас­сле­ду­ет дело. (9) Локрий­цы побла­го­да­ри­ли пре­то­ра, послов, сенат и рим­ский народ; обви­нять Пле­ми­ния они при­дут. (10) Сци­пи­о­на, прав­да, их беды бес­по­ко­и­ли мало, но это такой чело­век, како­го они пред­по­чли бы иметь дру­гом, а не вра­гом; и они твер­до зна­ют, что столь­ко бес­чинств тво­ри­лось не по его при­ка­зу и не с его согла­сия; (11) то ли он черес­чур дове­рял Пле­ми­нию, а им не верил, то ли иные люди по при­ро­де сво­ей тако­вы, что сами гре­шить не хотят, а нака­зы­вать дру­гих за пре­ступ­ле­ния у них не хва­тит духу.

И у пре­то­ра, и у его сове­та сва­ли­лась с плеч нема­лая тяжесть: дела Сци­пи­о­на не надо рас­сле­до­вать. (12) Пле­ми­ния и еще трид­цать два чело­ве­ка они осуди­ли⁷⁰ и в цепях отпра­ви­ли в Рим; (13) сами же отпра­ви­лись к Сци­пи­о­ну, чтобы соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми посмот­реть, насколь­ко прав­ди­вы раз­го­во­ры о празд­ной жиз­ни вое­на­чаль­ни­ка и о рас­пу­щен­но­сти его сол­дат, а об увиден­ном доло­жить в Рим.

22. (1) Пока послан­цы сена­та шли к Сира­ку­зам, Сци­пи­он при­гото­вил­ся к защи­те — не сло­ва­ми, а делом. Он собрал все вой­ско, при­вел в готов­ность флот, слов­но в тот день пред­сто­я­ло сра­зить­ся с кар­фа­ге­ня­на­ми на суше и на море. (2) Когда пре­тор и его совет­ни­ки при­бы­ли, он любез­но их при­нял, а на сле­дую­щий день устро­ил уче­ния вой­ску и пока­зал в гава­ни при­мер­ное мор­ское сра­же­ние; (3) затем пре­то­ра и послов пове­ли осмот­реть арсе­на­лы, скла­ды и раз­ное воен­ное сна­ря­же­ние. (4) Все — по отдель­но­сти и в целом — вос­хи­ти­ло посоль­ство; было твер­до реше­но: или этот пред­во­ди­тель с этим вой­ском одо­ле­ют кар­фа­ге­нян, или никто. (5) Пусть пере­прав­ля­ет­ся в Афри­ку — да бла­го­при­ят­ст­ву­ют ему боги и да осу­ще­ст­вит­ся поско­рее надеж­да, заро­див­ша­я­ся в тот день, когда все цен­ту­рии, выби­рая кон­су­лов, пер­вым назва­ли его. (6) Все отбы­ли в таком радост­ном настро­е­нии, слов­но в Риме им пред­сто­я­ло воз­ве­стить о победе, а не о без­уко­риз­нен­ной под­готов­ке вой­ска и флота.

(7) Пле­ми­ний и взя­тые с ним по тому же делу были в Риме сра­зу поса­же­ны в тюрь­му. Когда три­бу­ны в пер­вый раз выве­ли их к наро­ду, люди, захва­чен­ные рас­ска­зом о стра­да­ни­ях локрий­цев, не почув­ст­во­ва­ли к ним ника­кой жало­сти; (8) но потом их выво­ди­ли к наро­ду несколь­ко раз, и нена­висть ста­ла сла­беть, гнев ути­хать: сами уве­чья Пле­ми­ния и память об отсут­ст­ву­ю­щем Сци­пи­оне вну­ша­ли людям сочув­ст­вие. (9) Пле­ми­ний, одна­ко, умер в тюрь­ме рань­ше⁷¹, чем состо­ял­ся суд. (10) Кло­дий с.387 Лицин⁷² в третьей кни­ге сво­ей «Рим­ской исто­рии» рас­ска­зы­ва­ет, что этот Пле­ми­ний во вре­мя игр, давав­ших­ся по обе­ту Сци­пи­о­ном Афри­кан­ским в его вто­рое кон­суль­ство⁷³, хотел с помо­щью под­куп­лен­ных людей устро­ить в Горо­де в несколь­ких местах пожа­ры и, вос­поль­зо­вав­шись слу­ча­ем, взло­мать в тюрь­ме дверь и бежать; зло­дей­ский замы­сел был рас­крыт, и по сенат­ско­му поста­нов­ле­нию Пле­ми­ния отпра­ви­ли в Тул­ли­а­нум⁷⁴.

(11) О Сци­пи­оне гово­ри­ли толь­ко в сена­те, где все послы и три­бу­ны, пре­воз­но­ся и флот, и вой­ско, и вождя, доби­лись от сена­та, чтобы Сци­пи­о­ну было поз­во­ле­но пере­пра­вить­ся в Афри­ку как мож­но ско­рее, (12) а из сол­дат, сто­яв­ших в Сици­лии, по сво­е­му выбо­ру одних взять в Афри­ку, дру­гих оста­вить охра­нять про­вин­цию.

23. (1) Пока все это про­ис­хо­ди­ло в Риме, кар­фа­ге­няне про­жи­ли тре­вож­ную зиму: каж­дое изве­стие, пере­дан­ное со сто­ро­же­вых вышек, рас­став­лен­ных по всем мысам, пуга­ло их. (2) Очень важен для них был союз с Сифа­ком; по их мне­нию, на него глав­ным обра­зом рас­счи­ты­вал Сци­пи­он, соби­ра­ясь в Афри­ку. (3) Газ­д­ру­ба­ла, сына Гисго­на, свя­зы­ва­ли с царем не толь­ко узы госте­при­им­ства (я уже рас­ска­зы­вал, как слу­чай­ность све­ла в его доме Сци­пи­о­на и Газ­д­ру­ба­ла, одно­вре­мен­но отпра­вив­ших­ся к нему из Испа­нии), захо­дил раз­го­вор и о буду­щем свой­стве: о женить­бе царя на доче­ри Газ­д­ру­ба­ла⁷⁵. (4) Чтобы покон­чить с этим делом и назна­чить срок свадь­бы — девуш­ка была воз­рас­та брач­но­го, — при­ехал Газ­д­ру­бал: видя, что царь пыла­ет стра­стью (нуми­дий­цы более дру­гих вар­ва­ров пре­да­ны Вене­ре⁷⁶), он вызвал из Кар­фа­ге­на девуш­ку и торо­пил со свадь­бой. (5) Меж поздрав­ле­ний и поже­ла­ний к семей­но­му сою­зу был добав­лен и союз меж­ду царем и кар­фа­ге­ня­на­ми; с обе­их сто­рон было обе­ща­но и клят­вен­но под­твер­жде­но: вра­ги и дру­зья у них будут одни и те же.

(6) Газ­д­ру­бал, пом­нив­ший, что и Сци­пи­он тоже заклю­чил союз с царем, знал, насколь­ко лжи­вы и невер­ны вар­ва­ры; боясь, что женить­ба не удер­жит Сифа­ка, если Сци­пи­он появит­ся в Афри­ке, (7) он заста­вил нуми­дий­ца, еще пылав­ше­го любо­вью (тут пошли в ход и лас­ко­вые уго­во­ры моло­дой), отпра­вить послов в Сици­лию к Сци­пи­о­ну: пусть тот не пола­га­ет­ся на его преж­ние обе­ща­ния и не пере­прав­ля­ет­ся в Афри­ку: (8) он, Сифак, свя­зан брач­ны­ми уза­ми с кар­фа­ге­нян­кой, доче­рью Газ­д­ру­ба­ла, кото­ро­го Сци­пи­он видел в гостях у царя, свя­зан сою­зом с кар­фа­ген­ским наро­дом. (9) Вот чего он жела­ет: пусть рим­ляне вою­ют с кар­фа­ге­ня­на­ми вда­ли от Афри­ки, как вое­ва­ли преж­де; Сифак не хочет быть втя­нут в их спор, не хочет, при­со­еди­нив­шись к одной из сто­рон, нару­шить дого­вор с дру­гой. (10) Если Сци­пи­он станет упор­ст­во­вать и под­сту­пит с вой­ском к Кар­фа­ге­ну, Сифак будет вынуж­ден сра­жать­ся за Афри­ку, за зем­лю, где он родил­ся, за отчиз­ну сво­ей жены, за ее отца и ее дом.

с.388 24. (1) Послы, отправ­лен­ные с этим пору­че­ни­ем к Сци­пи­о­ну, заста­ли его в Сира­ку­зах. (2) И хотя надеж­да Сци­пи­о­на на глав­ную под­держ­ку в буду­щих воен­ных дей­ст­ви­ях в Афри­ке рух­ну­ла, он, не желая, чтобы пошли о том тол­ки, быст­ро выпро­во­дил послов обрат­но в Афри­ку с пись­мом к царю, (3) в кото­ром насто­я­тель­но уго­ва­ри­вал его не рвать уз госте­при­им­ства и не нару­шать заклю­чен­но­го им сою­за с рим­ским наро­дом, не пре­не­бре­гать пра­вом, вер­но­стью, руко­по­жа­ти­ем, не оскорб­лять обма­ном богов — свиде­те­лей и судей их дого­во­ра. (4) Скрыть при­бы­тие нуми­дий­цев он не мог — они ходи­ли по горо­ду, их виде­ли у коман­дую­ще­го⁷⁷. Если не гово­рить, зачем они при­хо­ди­ли, то есть опас­ность, что прав­да сама вый­дет нару­жу имен­но пото­му, что ее скры­ва­ют, а сол­дат охва­тит страх: не при­шлось бы одно­вре­мен­но вое­вать и с царем, и с кар­фа­ге­ня­на­ми. Сци­пи­он решил скрыть исти­ну и отвлечь умы вымыс­лом, (5) созвал сол­дат на сход­ку и заявил: нече­го боль­ше мед­лить — союз­ные цари наста­и­ва­ют на ско­рей­шей пере­пра­ве; Маси­нис­са еще рань­ше являл­ся к Лелию и жало­вал­ся, что рим­ляне мед­лят, упус­кая вре­мя; (6) сей­час Сифак при­слал посоль­ство: и он удив­лен, поче­му они так задер­жи­ва­ют­ся; он про­сит пере­пра­вить нако­нец вой­ско в Афри­ку, а если их наме­ре­ния изме­ни­лись, уве­до­мить его, чтобы ему само­му поза­бо­тить­ся о себе и сво­ем цар­стве. (7) Так как все уже гото­во и мед­лить недо­пу­сти­мо, то Сци­пи­он решил: отведя флот в Лили­бей, собрать туда же всю пехоту и кон­ни­цу и, как толь­ко настанет хоро­шая пого­да, пере­пра­вить­ся с помо­щью бла­го­склон­ных богов в Афри­ку.

(8) Сци­пи­он напи­сал Мар­ку Пом­по­нию⁷⁸, про­ся его при­быть в Лили­бей и сов­мест­но обсудить, с каки­ми леги­о­на­ми и с каким чис­лом сол­дат пере­пра­вить­ся ему в Афри­ку. (9) По все­му мор­ско­му побе­ре­жью он разо­слал при­каз отво­дить все гру­зо­вые суда в Лили­бей. (10) Сколь­ко сол­дат и кораб­лей ни было в Сици­лии, все собра­лись в Лили­бее (тако­му мно­же­ству людей было тес­но в горо­де, а столь­ким судам — в гава­ни). (11) Все горе­ли жела­ни­ем пере­пра­вить­ся в Афри­ку; каза­лось, люди идут не на вой­ну, а за вер­ной награ­дой после победы. Еще оста­вав­ши­е­ся в живых участ­ни­ки Канн­ской бит­вы счи­та­ли, что, чест­но послу­жив государ­ству под коман­дой имен­но Сци­пи­о­на, они поло­жат конец сво­е­му позор­но­му поло­же­нию в армии⁷⁹. (12) Сци­пи­он не отно­сил­ся к ним с пре­не­бре­же­ни­ем: он-то знал, что сра­же­ние при Кан­нах про­иг­ра­но не по их тру­со­сти и что в рим­ском вой­ске боль­ше нет таких ста­рых сол­дат, опыт­ных не толь­ко в раз­ных видах сра­же­ния, но и в оса­де горо­дов. (13) Канн­ские леги­о­ны были пятый и шестой; объ­явив о сво­ем наме­ре­нии пере­пра­вить их в Афри­ку, Сци­пи­он осмот­рел каж­до­го сол­да­та, оста­вил в Сици­лии тех, кото­рых нашел негод­ны­ми, и заме­нил их взя­ты­ми из Ита­лии. (14) Леги­о­ны были попол­не­ны так, чтобы в каж­дом было шесть тысяч две­сти пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков⁸⁰. Из союз­ни­ков-лати­нов он с.389 тоже взял тех пехо­тин­цев и всад­ни­ков, какие были под Кан­на­ми.

25. (1) О чис­ле сол­дат, пере­ве­зен­ных в Афри­ку, писа­те­ли очень спо­рят: (2) у одних я нахо­жу, что поса­же­ны были на суда десять тысяч пехо­тин­цев, две тыся­чи две­сти всад­ни­ков; у дру­гих — шест­на­дцать тысяч пехо­тин­цев и тыся­ча шесть­сот всад­ни­ков; у третьих — боль­ше чем вдвое: трид­цать пять тысяч пехо­тин­цев и всад­ни­ков. (3) Неко­то­рые чис­ла не назы­ва­ют, и я вме­сте с ними пред­по­чи­таю остать­ся в сомне­нии. Целий, не давая точ­но­го чис­ла, изо­бра­жа­ет рим­ское вой­ско неиз­ме­ри­мо огром­ным; (4) по его сло­вам, от кри­ка сол­дат пти­цы пада­ли на зем­лю⁸¹, а на суда взо­шло столь­ко людей, что, каза­лось, ни в Сици­лии, ни в Ита­лии нико­го не оста­лось.

(5) Поса­дить сол­дат на кораб­ли в поряд­ке и без сума­то­хи поза­бо­тил­ся сам Сци­пи­он; моря­ков Гай Лелий, пре­фект флота, поса­дил еще рань­ше и не поз­во­лил схо­дить на сушу, (6) погруз­кой про­до­воль­ст­вия ведал пре­тор Марк Пом­по­ний; взя­то было на сорок пять дней пищи, варе­ной — на пят­на­дцать дней.

(7) Когда люди уже были на кораб­лях, Сци­пи­он рас­по­рядил­ся объ­е­хать на лод­ках все суда и пере­дать, чтобы с каж­до­го кораб­ля к нему при­бы­ли на форум за при­ка­за­ни­я­ми капи­тан, корм­чий и два сол­да­та. (8) Когда все собра­лись, он преж­де все­го спро­сил: хва­тит ли воды, взя­той для людей и живот­ных на тот же срок, что и про­до­воль­ст­вия. (9) Ему отве­ти­ли: на судах запа­се­но воды на сорок пять дней; тогда он при­ка­зал сол­да­там соблюдать порядок и тиши­ну, слу­шать­ся моря­ков, не ссо­рить­ся с ними и дать им воз­мож­ность спо­кой­но выпол­нять свою служ­бу; (10) гру­зо­вые суда на пра­вом флан­ге будут под охра­ной два­дца­ти воен­ных кораб­лей, кото­ры­ми коман­ду­ют он и Луций Сци­пи­он⁸², на левом — столь­ких же воен­ных кораб­лей под коман­дой Гая Лелия, пре­фек­та флота, и Мар­ка Пор­ция Като­на, тогда кве­сто­ра⁸³. (11) На каж­дом воен­ном кораб­ле по одно­му фона­рю, на гру­зо­вых — по два, на кораб­ле коман­дую­ще­го ночью горят три — как отли­чи­тель­ный знак. (12) Сци­пи­он велел корм­чим пра­вить к Эмпо­ри­ям⁸⁴. Это очень пло­до­род­ная, всем изоби­лу­ю­щая область; вар­ва­ры там люди тру­со­ва­тые, как и обыч­но в обла­стях бога­тых; их мож­но одо­леть преж­де, чем к ним подо­спе­ет помощь из Кар­фа­ге­на. (13) Отдав эти рас­по­ря­же­ния, Сци­пи­он велел вер­нуть­ся на суда и на сле­дую­щий день с помо­щью богов по подан­но­му зна­ку сни­мать­ся с яко­ря.

26. (1) Мно­го рим­ских фло­тов выхо­ди­ло из Сици­лии — боль­ше того, из той же гава­ни, — одна­ко не толь­ко в этой войне (в кото­рой почти все суда пока что выхо­ди­ли толь­ко погра­бить), но даже и в преды­ду­щей ни одно отплы­тие флота не про­из­во­ди­ло тако­го впе­чат­ле­ния. (2) Хотя если срав­ни­вать вели­чи­ну фло­тов, то и в те вре­ме­на быва­ло⁸⁵, что пере­прав­ля­лись по два кон­су­ла с дву­мя вой­ска­ми и во флотах быва­ло почти по столь­ку же воен­ных кораб­лей, сколь­ко на сей раз Сци­пи­он пере­пра­вил гру­зо­вых. с.390 (3) Ибо, кро­ме соро­ка воен­ных судов, с ним было еще око­ло четы­рех­сот гру­зо­вых, на кото­рые он и поса­дил вой­ско. (4) Но ведь и сама вто­рая вой­на с Кар­фа­ге­ном пред­став­ля­лась рим­ля­нам более гроз­ной, чем пер­вая. Ведь вое­ва­ли в Ита­лии, ведь огром­ны были люд­ские поте­ри столь мно­гих армий, вожди кото­рых тоже были уби­ты. (5) И пото­му Сци­пи­он, пол­ко­во­дец про­слав­лен­ный и сво­и­ми подви­га­ми, и — не мень­ше — сво­ей уди­ви­тель­ной удач­ли­во­стью, при­вле­кал к себе вни­ма­ние всех. (6) При­том ни один пол­ко­во­дец за всю вой­ну не дерз­нул и помыс­лить о такой пере­пра­ве, а он объ­явил, что пред­при­ни­ма­ет ее, чтобы пере­не­сти вой­ну в Афри­ку и закон­чить ее там. (7) В гава­ни собра­лись поглядеть на ред­кое зре­ли­ще не толь­ко все жите­ли Лили­бея, но и посоль­ства со всей Сици­лии, как явив­ши­е­ся из почте­ния про­во­дить Сци­пи­о­на, так и сле­до­вав­шие за Мар­ком Пом­по­ни­ем, пре­то­ром, кото­рый ведал про­вин­ци­ей. (8) При­шли про­во­дить сорат­ни­ков леги­о­не­ры, оста­вав­ши­е­ся в Сици­лии. И не толь­ко флот являл собой зре­ли­ще для смот­рев­ших с бере­га, но и весь запол­нен­ный тол­пой берег — для отплы­ваю­щих.

27. (1) Когда рас­све­ло, Сци­пи­он со сво­его кораб­ля, при­ка­зав гла­ша­таю водво­рить мол­ча­ние, воз­гла­сил: «Боги и боги­ни, насе­ля­ю­щие море и сушу, к вам обра­ща­юсь с молит­вой: да будет все, что под моим коман­до­ва­ни­ем совер­ше­но, свер­ша­ет­ся (2) и свер­шит­ся, ко бла­гу мое­му, рим­ско­го наро­да и плеб­са, союз­ни­ков и лати­нов, кото­рые на зем­ле, на море, на реках вла­стью и ауспи­ци­я­ми наро­да рим­ско­го и мои­ми, (3) будь­те им бла­ги­ми помощ­ни­ка­ми, воз­ве­личь­те доб­рым успе­хом, вер­ни­те домой здра­вы­ми и невреди­мы­ми, победи­те­ля­ми, победив­ши­ми злых вра­гов, укра­шен­ны­ми тро­фе­я­ми, нагру­жен­ны­ми добы­чей и справ­ля­ю­щи­ми со мною три­умф, дай­те воз­мож­ность ото­мстить недру­гам и непри­я­те­лям; (4) даруй­те мне и наро­ду рим­ско­му пока­зать нашу силу на кар­фа­ген­ском наро­де, кото­рый замыш­ля­ет про­тив государ­ства наше­го».

(5) После этой молит­вы он бро­сил в море, по обы­чаю, сырые внут­рен­но­сти жерт­вен­но­го живот­но­го⁸⁶ и велел дать труб­ный сиг­нал к отплы­тию. (6) Дул попу­т­ный, доволь­но силь­ный ветер; зем­ля ско­ро скры­лась из виду; после полу­дня все так заво­лок­ло тума­ном, что суда едва не стал­ки­ва­лись; ветер стал зати­хать. (7) Ночью сто­ял такой же туман; с вос­хо­дом солн­ца рас­се­ял­ся, и силь­нее стал ветер. Уже раз­ли­чи­ма была зем­ля. (8) Корм­чий вско­ре ска­зал Сци­пи­о­ну, что Афри­ка не даль­ше чем в пяти милях; он узна­ет мыс Мер­ку­рия⁸⁷, если Сци­пи­он велит пра­вить туда, то ско­ро весь флот будет в гава­ни. (9) Сци­пи­он, увидев зем­лю, помо­лил­ся: да видит он Афри­ку ко бла­гу государ­ства и сво­е­му; при­ка­зал под­нять пару­са и при­стать ниже⁸⁸. (10) Ветер был попу­т­ный, но в тумане, под­няв­шем­ся почти в то же вре­мя, что и нака­нуне, зем­ли не было вид­но, а ветер, обес­си­лен­ный тума­ном, сник. (11) Ночью уже ниче­го нель­зя было раз­ли­чить; с.391 бро­си­ли яко­ря, чтобы суда не столк­ну­лись и не нале­те­ли на берег. (12) Когда рас­све­ло, под­няв­шим­ся вет­ром туман раз­ве­я­ло и откры­лось все афри­кан­ское побе­ре­жье. Сци­пи­он спро­сил, какой побли­зо­сти мыс: услы­шав, что этот мыс назы­ва­ет­ся Пре­крас­ный⁸⁹, он вос­клик­нул: «Доб­рое пред­зна­ме­но­ва­ние; правь­те к нему». (13) Флот устре­мил­ся туда; все вой­ско выса­ди­лось.

Пла­ва­ние было бла­го­по­луч­ным и бес­тре­вож­ным — так сооб­ща­ют мно­гие гре­че­ские и латин­ские писа­те­ли, на кото­рых я пола­га­юсь. (14) У одно­го толь­ко Целия все ина­че: мало того, что кораб­ли чуть не пото­ну­ли; вой­ско испы­та­ло все, чем гро­зит море и небо; нако­нец, буря унес­ла флот от Афри­ки к ост­ро­ву Эги­мур⁹⁰; (15) оттуда, с трудом взяв вер­ное направ­ле­ние, на лод­ках, так как кораб­ли почти зато­ну­ли, без­оруж­ные сол­да­ты, слов­но потер­пев­шие кораб­ле­кру­ше­ние, в пол­ном бес­по­ряд­ке, не дожи­да­ясь при­ка­за вое­на­чаль­ни­ка, выбра­лись на зем­лю⁹¹.

28. (1) Рим­ляне, выса­див­шись, раз­би­ли лагерь на бли­жай­ших хол­мах. (2) Появ­ле­ние флота, а затем шум­ная высад­ка сол­дат при­ве­ли в ужас не толь­ко при­бреж­ных селян: страх дока­тил­ся и до горо­дов. (3) Все доро­ги были заби­ты бес­по­рядоч­ны­ми тол­па­ми людей; селяне гна­ли перед собой скот, каза­лось, они собра­лись вдруг поки­нуть Афри­ку. (4) В горо­да они вно­си­ли с собой страх еще боль­ший, чем испы­ты­ва­ли сами; смя­те­ние в Кар­фа­гене было, как во взя­том горо­де. (5) После кон­суль­ства Мар­ка Ати­лия Регу­ла и Луция Ман­лия [256 г.] кар­фа­ге­няне око­ло пяти­де­ся­ти лет⁹² не виде­ли ни одно­го рим­ско­го вой­ска — толь­ко суда, с кото­рых выса­жи­ва­лись погра­бить селян. (6) Захва­тив все, что слу­чай­но попа­да­лось под руку, сол­да­ты все­гда воз­вра­ща­лись на кораб­ли рань­ше, чем селян соби­ра­ла тре­во­га; тем в боль­шем стра­хе сбе­га­лись они сей­час в город. (7) И, пра­во сло­во, не было в Кар­фа­гене ни силь­но­го вой­ска, ни вождя, чтобы выста­вить его про­тив рим­лян; Газ­д­ру­бал, сын Гисго­на, был пер­вым чело­ве­ком в государ­стве по родо­ви­то­сти, по сво­ей сла­ве, по богат­ству, а тогда уже и по свой­ству с царем, (8) но все пом­ни­ли, что он в несколь­ких сра­же­ни­ях был раз­бит и выгнан из Испа­нии этим самым Сци­пи­о­ном: кар­фа­ген­ско­го вождя нель­зя было и срав­нить с рим­ским так же, как его наспех набран­ное вой­ско с вой­ском рим­лян. (9) Поэто­му в горо­де, слов­но Сци­пи­он уже шел на при­ступ, раздал­ся клич: «К ору­жию»; ворота были быст­ро запер­ты, на сте­нах рас­ста­ви­ли воору­жен­ных кара­уль­ных, выста­ви­ли воору­жен­ные посты; в эту ночь бодр­ст­во­ва­ли. (10) На сле­дую­щий день пять­сот всад­ни­ков, выслан­ных на побе­ре­жье раз­ведать, что дела­ет­ся у моря, и поме­шать высад­ке сол­дат, наткну­лись на рим­ские посты. (11) Сци­пи­он, ото­слав флот в Ути­ку, занял бли­жай­шие к морю хол­мы, часть всад­ни­ков он рас­ста­вил в удоб­ных местах, а дру­гую отпра­вил в поля за добы­чей.

29. (1) Они и нача­ли бит­ву с кар­фа­ген­ской кон­ни­цей; в самом сра­же­нии уби­ли немно­гих; гораздо боль­ше пало во вре­мя с.392 бег­ства; тогда был убит и началь­ник кон­но­го отряда Ган­нон, знат­ный юно­ша. (2) Сци­пи­он не толь­ко опу­сто­шил окру­жаю­щие поля, но и взял бли­жай­ший, доволь­но бога­тый афри­кан­ский город. (3) Добы­чу тот­час же погру­зи­ли на гру­зо­вые суда и отпра­ви­ли в Сици­лию — захва­че­но было восемь тысяч плен­ных, сво­бод­ных и рабов. (4) Но самым радост­ным собы­ти­ем для рим­лян в нача­ле этой кам­па­нии было при­бы­тие Маси­нис­сы, явив­ше­го­ся, по сло­вам неко­то­рых писа­те­лей, все­го с дву­мя сот­ня­ми всад­ни­ков, а по мне­нию боль­шин­ства, с двух­ты­сяч­ной кон­ни­цей. (5) А так как он был самым выдаю­щим­ся сре­ди совре­мен­ных ему царей и очень помог рим­ля­нам, то, кажет­ся, сто­ит отвлечь­ся и рас­ска­зать о пре­врат­но­стях его судь­бы, о том, как он поте­рял и как вер­нул отцов­ское цар­ство⁹³.

(6) Он вое­вал в Испа­нии на сто­роне кар­фа­ге­нян, когда умер его отец (имя ему было Гала). Цар­ство пере­шло к Эзал­ку, бра­ту царя, — таков обы­чай нуми­дий­цев. Эзалк был очень стар, (7) вско­ре умер, власть пере­шла к стар­ше­му из его сыно­вей, Капус­се. Дру­гой сын был еще совсем маль­чик. Капус­са стал пра­ви­те­лем по зако­нам сво­его пле­ме­ни, а не бла­го­да­ря сво­е­му вли­я­нию или силе. (8) И вот появил­ся некий Мазе­тул, по кро­ви не вовсе чужой цар­ско­му дому, но из семьи, царям все­гда враж­деб­ной и с пере­мен­ной уда­чей оспа­ри­ваю­щей их власть. (9) Он под­нял сво­их зем­ля­ков — враж­да с цар­ской семьей под­ни­ма­ла его в их гла­зах; откры­то поста­вив лагерь, он начал вой­ну и заста­вил Капус­су сра­жать­ся за свою власть. (10) В этой бит­ве пал Капус­са и с ним мно­го име­ни­тых людей. Весь народ мезу­ли­ев⁹⁴ ока­зал­ся во вла­сти Мазе­ту­ла. (11) Царем, одна­ко, он себя не назвал, а удо­воль­ст­во­вал­ся скром­ным име­нем опе­ку­на маль­чи­ка Лаку­ма­за, един­ст­вен­но­го уцелев­ше­го отпрыс­ка цар­ско­го дома. Его он про­воз­гла­сил царем. (12) Женил­ся он на знат­ной кар­фа­ге­нян­ке, пле­мян­ни­це Ган­ни­ба­ла, недав­ней жене царя Эзал­ка, наде­ял­ся на союз с Кар­фа­ге­ном; (13) к Сифа­ку он отпра­вил посоль­ство, чтобы вос­ста­но­вить ста­рый дого­вор о госте­при­им­стве: так он ста­рал­ся обес­пе­чить себе помощь про­тив Маси­нис­сы.

30. (1) Маси­нис­са, услы­шав о смер­ти дяди, а затем об убий­стве двою­род­но­го бра­та, пере­пра­вил­ся из Испа­нии в Мав­ри­та­нию; царем мав­ров в то вре­мя был Бага. (2) Сми­рен­но и уни­жен­но Маси­нис­са выпро­сил у него отряд в четы­ре тыся­чи чело­век для охра­ны в пути; в воен­ной помо­щи царь ему отка­зал. (3) С эти­ми людь­ми он дошел до гра­ниц сво­его цар­ства, зара­нее уве­до­мив о себе дру­зей сво­их и отцо­вых; к нему яви­лись пять­сот нуми­дий­цев. (4) Мав­ров он, как и было услов­ле­но, ото­слал к царю, хотя людей к нему собра­лось гораздо мень­ше, чем он наде­ял­ся, и слиш­ком мало для его отваж­но­го замыс­ла. (5) Решив, что, дей­ст­вуя, он ско­рей собе­рет силы для како­го-нибудь начи­на­ния, отпра­вил­ся он к Тап­су⁹⁵ навстре­чу юно­му царю с.393 Лаку­ма­зу, кото­рый ехал к Сифа­ку. (6) Лаку­маз вме­сте с пере­пу­ган­ной сви­той укрыл­ся в горо­де; Маси­нис­са город взял с ходу; людей из цар­ско­го вой­ска, пере­шед­ших к нему, при­нял; сопро­тив­ляв­ших­ся пере­бил; одна­ко боль­шин­ство вои­нов и сам юно­ша ускольз­ну­ли в сумя­ти­це и добра­лись к Сифа­ку, к кото­ро­му и направ­ля­лись. (7) Слух об этом скром­ном успе­хе в самом нача­ле вой­ны рас­по­ло­жил нуми­дий­цев к Маси­нис­се; ото­всюду, из дере­вень и с полей, сте­ка­лись к нему ста­рые вои­ны Галы и вну­ша­ли юно­ше, что он дол­жен вер­нуть себе отцов­ское цар­ство. (8) Сол­дат у Мазе­ту­ла было зна­чи­тель­но боль­ше: вой­ско, с кото­рым он раз­бил Капус­су, то есть кто пере­шел к нему после убий­ства царя, и очень боль­шое под­креп­ле­ние, кото­рое при­вел к нему от Сифа­ка моло­дой Лаку­маз. (9) У Мазе­ту­ла было пят­на­дцать тысяч пехоты и десять тысяч кон­ни­цы, с кото­ры­ми он и высту­пил про­тив Маси­нис­сы, отнюдь не имев­ше­го столь­ко кон­ни­цы и пехоты. Победи­ли, одна­ко, и доб­лесть ста­рых вои­нов, и искус­ство вождя, учив­ше­го­ся у рим­лян и у кар­фа­ге­нян; (10) юный царь с опе­ку­ном и жал­ким отрядом масе­су­ли­ев бежал к кар­фа­ге­ня­нам.

Итак, Маси­нис­са вер­нул себе отцо­во цар­ство, но, пони­мая, что ему пред­сто­ит еще борь­ба с Сифа­ком, отнюдь не менее труд­ная, решил поми­рить­ся с двою­род­ным бра­том. (11) Он отпра­вил послов обна­де­жить юно­шу: если тот дове­рит­ся Маси­нис­се, то будет у него в такой же чести, в какой был у Галы Эзалк; (12) а Мазе­ту­лу пообе­щать не толь­ко без­на­ка­зан­ность: ему чест­но вер­нут все иму­ще­ство. (13) Оба, пред­по­чи­тая изгна­нию скром­ную участь у себя на родине, при­со­еди­ни­лись к Маси­нис­се, хотя кар­фа­ге­няне вся­че­ски ста­ра­лись это­му поме­шать.

31. (1) Газ­д­ру­бал во вре­мя этих собы­тий слу­чай­но ока­зал­ся у Сифа­ка; он убедил нуми­дий­ца, что тот очень оши­ба­ет­ся, думая, буд­то для него без­раз­лич­но, Лаку­ма­зу ли при­над­ле­жит цар­ство мезу­ли­ев или Маси­нис­се, (2) и пола­гая, что Маси­нис­са удо­вле­тво­рит­ся тем же, чем его отец Гала или дядя Эзалк: нет, таких задат­ков, тако­го ума ни у кого в этом наро­де еще не было; (3) в Испа­нии часто и союз­ни­ки и вра­ги были свиде­те­ля­ми ред­ко­го муже­ства Маси­нис­сы. Если Сифак и кар­фа­ге­няне не зага­сят этот заняв­ший­ся огонь, то они вско­ре сго­рят в пожа­ре, кото­рый уже ничто не поту­шит. (4) А пока он еще не окреп и зале­чи­ва­ет труд­но затя­ги­ваю­щи­е­ся раны сво­его государ­ства. Наста­и­вая, под­стре­кая, Газ­д­ру­бал убеж­дал Сифа­ка дви­нуть свои вой­ска к гра­ни­це мезу­ли­ев (5) и рас­по­ло­жить­ся лаге­рем, слов­но в сво­их несо­мнен­ных вла­де­ни­ях, в тех самых зем­лях, из-за кото­рых он неко­гда спо­рил с Галой и даже сра­жал­ся с ним. Если кто-нибудь ему, Сифа­ку, поме­ша­ет, что, соб­ст­вен­но, и нуж­но, то он будет вое­вать, (6) если, испу­гав­шись, про­тив­ник эту область усту­пит, то Сифа­ку надо идти в глу­би­ну его цар­ства: тогда мезу­лии либо под­чи­нят­ся ему без борь­бы, либо ее не выдер­жат.

с.394 (7) Воз­буж­ден­ный таки­ми реча­ми, Сифак начал вой­ну с Маси­нис­сой. В пер­вом сра­же­нии он наго­ло­ву раз­бил мезу­ли­ев; Маси­нис­са с несколь­ки­ми всад­ни­ка­ми бежал с поля бит­вы на гору (мест­ные жите­ли назы­ва­ют ее Белл⁹⁶). (8) Несколь­ко семейств со сво­и­ми шатра­ми⁹⁷ и сво­им скотом (это все их иму­ще­ство) после­до­ва­ли за царем; осталь­ные мезу­лии под­чи­ни­лись Сифа­ку. (9) Гора, кото­рую заня­ли изгнан­ни­ки, была бога­та водой и паст­би­ща­ми, на кото­рых досы­та наедал­ся скот, обиль­но снаб­жав­ший людей моло­ком и мясом, их при­выч­ной едой. (10) Из сво­его убе­жи­ща они сна­ча­ла тай­ком, по ночам, а потом откры­то ста­ли выхо­дить на раз­бой и опу­сто­шать окрест­но­сти; чаще все­го устра­и­ва­ли пожа­ры на кар­фа­ген­ской зем­ле: и добы­чи там было боль­ше, чем у нуми­дий­цев, и раз­бой­ни­чать было без­опас­нее. (11) Они уже так разо­хо­ти­лись, что добы­чу свою достав­ля­ли к морю и про­да­ва­ли куп­цам, для того и при­во­див­шим сюда свои кораб­ли. Кар­фа­ге­нян, уби­тых и взя­тых в плен, часто быва­ло боль­ше, чем в ином сра­же­нии. (12) Кар­фа­ге­няне жало­ва­лись Сифа­ку и убеж­да­ли его покон­чить с эти­ми послед­ни­ми вспыш­ка­ми вой­ны. Сифак и сам был крайне раз­дра­жен, но ему каза­лось не цар­ским делом пре­сле­до­вать раз­бой­ни­ка, ски­таю­ще­го­ся в горах.

32. (1) Выбран был для это­го дела Букар, один из цар­ских вое­на­чаль­ни­ков, чело­век горя­чий и неуто­ми­мый, ему были даны четы­ре тыся­чи пехоты и две — всад­ни­ков и обе­ща­на огром­ная награ­да, если он при­не­сет голо­ву Маси­нис­сы или (это, конеч­но, была бы неска­зан­ная радость) возь­мет его живым. (2) Неожи­дан­но напав на бес­печ­но бро­див­ших людей Маси­нис­сы, Букар отре­зал ста­да скота и тол­пы людей от их воору­жен­ных защит­ни­ков, а само­го Маси­нис­су с несколь­ки­ми спут­ни­ка­ми загнал на вер­ши­ну горы. (3) Счи­тая вой­ну почти закон­чен­ной, он ото­слал к царю не толь­ко отби­тый скот и плен­ных, но и вой­ско, слиш­ком боль­шое, по его мне­нию, для того, что оста­ва­лось сде­лать. (4) С пятью, не более, сот­ня­ми пехо­тин­цев и дву­мя сот­ня­ми кон­ни­ков он стал пре­сле­до­вать Маси­нис­су, спу­стив­ше­го­ся с горы, загнал его в узкую лощи­ну (здесь пере­би­ли мно­го мезу­ли­ев) и запер ее с обо­их кон­цов. (5) Маси­нис­са с пятью­де­ся­тью, самое боль­шее, всад­ни­ка­ми ускольз­нул по пет­ляв­шим кру­тым тро­пин­кам, кото­рых не зна­ли пре­сле­до­ва­те­ли. (6) Букар, одна­ко, шел по его следам, застиг его на широ­кой рав­нине око­ло горо­да Клу­пеи⁹⁸, окру­жил и пере­бил всех всад­ни­ков, кро­ме чет­ве­рых, но ранен­но­го Маси­нис­су в сума­то­хе упу­стил пря­мо из рук. (7) Бег­ле­цы были на виду; кон­ный отряд, рас­се­яв­шись по широ­кой рав­нине, пре­сле­до­вал пяте­рых вра­гов; кое-кто устрем­лял­ся им напе­ре­рез. (8) Широ­кая река⁹⁹ при­ня­ла бег­ле­цов, кото­рые в стра­хе перед худ­шим, не разду­мы­вая, бро­си­лись с лошадь­ми в воду; бур­ный поток под­хва­тил их, понес вбок. (9) Двое на виду у пре­сле­до­ва­те­лей погло­ще­ны были водо­во­ротом; Маси­нис­са, с.395 кото­ро­го сочли погиб­шим, и еще два всад­ни­ка выбра­лись из воды на дру­гом бере­гу в кустар­ни­ке. Тут при­шел конец пре­сле­до­ва­нию — Букар не отва­жил­ся кинуть­ся вплавь, да и счи­тал, что пре­сле­до­вать уже неко­го. (10) Он вер­нул­ся к царю с лож­ным изве­сти­ем о гибе­ли Маси­нис­сы; в Кар­фа­гене бур­но лико­ва­ли; по всей Афри­ке шли тол­ки о смер­ти Маси­нис­сы, к кото­рой люди отно­си­лись по-раз­но­му.

(11) Маси­нис­са несколь­ко дней в укром­ной пеще­ре зале­чи­вал тра­ва­ми свою рану, двое всад­ни­ков, остав­ши­е­ся при нем, раз­бо­ем под­дер­жи­ва­ли его жизнь. (12) Как толь­ко рана заруб­це­ва­лась и он смог выно­сить дорож­ную тряс­ку, он воз­об­но­вил дерз­кие попыт­ки вер­нуть свое цар­ство; по пути он набрал не боль­ше соро­ка всад­ни­ков, но, когда он явил­ся к мезу­ли­ям, уже не скры­вая сво­его име­ни, (13) его встре­ти­ли с преж­ней любо­вью и вне­зап­ной радо­стью: того, кто счи­тал­ся погиб­шим, они увиде­ли целым и невреди­мым; за несколь­ко дней око­ло него собра­лось шесть тысяч воору­жен­ных пехо­тин­цев и четы­ре — всад­ни­ков. (14) Он не толь­ко овла­дел отцов­ским цар­ст­вом, но и стал опу­сто­шать зем­ли кар­фа­ген­ских союз­ни­ков, масе­су­ли­ев, под­дан­ных Сифа­ка. Раз­дра­жен­ный Сифак начал вой­ну, и Маси­нис­са засел меж­ду Цир­той¹⁰⁰ и Гип­по­ном¹⁰¹, сре­ди гор, — для воен­ных дей­ст­вий место удоб­ное.

33. (1) Сифак решил, что столь важ­ное дело нель­зя дове­рять вое­на­чаль­ни­кам; он послал часть вой­ска во гла­ве со сво­им сыном (его зва­ли Вер­ми­на), пору­чив юно­ше обой­ти вра­га и напасть на него с тыла, пока вни­ма­ние Маси­нис­сы будет отвле­че­но самим царем. (2) Вер­ми­на высту­пил ночью, чтобы напасть неза­ме­чен­ным; Сифак снял­ся с лаге­ря днем и вел вой­ско откры­той доро­гой, как вое­на­чаль­ник, гото­вый всту­пить в бой. (3) Когда, по вре­ме­ни судя, послан­ные в обход уже дошли до наме­чен­но­го места, Сифак, дви­га­ясь по поло­го­му скло­ну, повел свой строй вверх к рас­по­ло­же­нию про­тив­ни­ка, рас­счи­ты­вая и на чис­лен­ный пере­вес, и на заса­ду в тылу вра­га. (4) Маси­нис­са, пола­га­ясь на удоб­ную для боя мест­ность, тоже вывел сво­их вои­нов. Бой был жесто­ким, и дол­го никто не имел пере­ве­са: Маси­нис­се помо­га­ли и сама мест­ность, и храб­рость его вои­нов; Сифа­ку — чис­лен­ное пре­вос­ход­ство его вой­ска, (5) разде­лен­но­го на две части, одна из кото­рых тес­ни­ла про­тив­ни­ка спе­ре­ди, дру­гая его окру­жи­ла. Победа Сифа­ка была несо­мнен­ной; путь вра­гу и впе­ред и назад был отре­зан. (6) Пехо­тин­цев и всад­ни­ков Маси­нис­сы пере­би­ли или взя­ли в плен; око­ло двух­сот всад­ни­ков, стол­пив­ших­ся вокруг него, Маси­нис­са разде­лил на три отряда и велел про­ры­вать­ся, бежать порознь и собрать­ся в ука­зан­ном месте. (7) Сам он про­шел по наме­чен­ной им доро­ге, не тро­ну­тый стре­ла­ми и дро­ти­ка­ми вра­гов; два отряда застря­ли; один в стра­хе сдал­ся вра­гам; дру­гой упор­но отби­вал­ся, был засы­пан дро­ти­ка­ми и полег на месте боя. (8) Маси­нис­са, пет­ляя то туда, то сюда, изму­чил с.396 Вер­ми­ну, шед­ше­го за ним по пятам: отча­яв­шись его пой­мать, Вер­ми­на отка­зал­ся от уто­ми­тель­но­го пре­сле­до­ва­ния. Маси­нис­са с шестью­де­ся­тью всад­ни­ка­ми при­был к Мало­му Сир­ту¹⁰². (9) В тех местах — меж­ду кар­фа­ген­ски­ми Эмпо­ри­я­ми и зем­лей гара­ман­тов¹⁰³, — гор­дый сво­ей опять и опять воз­об­нов­ля­е­мой борь­бой за отцов­ское цар­ство, про­вел Маси­нис­са все вре­мя до при­бы­тия Гая Лелия и рим­ско­го флота. (10) Это застав­ля­ет думать, что и после это­го при­был он к Сци­пи­о­ну с кон­ным отрядом ско­рее немно­го­чис­лен­ным: боль­шой отряд подо­ба­ет царю, малый — изгнан­ни­ку.

34. (1) Кар­фа­ге­няне, поте­ряв отряд кон­ни­цы вме­сте с его началь­ни­ком, набра­ли новый и поста­ви­ли во гла­ве его Ган­но­на, Гамиль­ка­ро­ва сына¹⁰⁴. (2) Газ­д­ру­ба­ла и Сифа­ка неод­но­крат­но вызы­ва­ли пись­ма­ми, посы­ла­ли гон­цов и, нако­нец, послов. Газ­д­ру­ба­лу при­ка­зы­ва­ют защи­тить род­ной город, нахо­дя­щий­ся почти что в оса­де; Сифа­ка умо­ля­ют прий­ти на помощь Кар­фа­ге­ну и всей Афри­ке.

(3) Сци­пи­он пере­нес лагерь с побе­ре­жья, где про­сто­ял несколь­ко дней вме­сте с фло­том, и рас­по­ло­жил­ся под Ути­кой в миле от горо­да. (4) Ган­нон, полу­чив­ший кон­ни­цу, кото­рая даже защи­тить селян от гра­бе­жей была не в силах, не то чтобы дони­мать непри­я­те­ля, занял­ся преж­де все­го допол­ни­тель­ной вер­бов­кой всад­ни­ков. (5) Он не пре­не­бре­гал и людь­ми дру­гих пле­мен, но нани­мал глав­ным обра­зом нуми­дий­цев, луч­ших кон­ни­ков Афри­ки. (6) У него набра­лось уже око­ло четы­рех тысяч кон­ни­цы, с кото­рой он и занял город Сале­ка¹⁰⁵, милях в пят­на­дца­ти от рим­ско­го лаге­ря.

(7) Когда Сци­пи­о­ну доло­жи­ли об этом, он вос­клик­нул: «Кон­ни­ки летом в домах! Да сколь­ко б их ни было, толь­ко бы вождь был такой!» (8) Поняв, что надо быть тем реши­тель­нее, чем лени­вее враг, он выслал впе­ред Маси­нис­су с его кон­ни­цей, велев ему гар­це­вать перед город­ски­ми ворота­ми, выма­ни­вая вра­гов на бой; когда все они высы­пят из горо­да и он не смо­жет уже без труда выдер­жи­вать их натиск, пусть поти­хонь­ку отсту­па­ет: Сци­пи­он вовре­мя всту­пит в сра­же­ние. (9) Выждав, пока прой­дет вре­мя, доста­точ­ное, по его мне­нию, чтобы выма­нить вра­гов из горо­да, Сци­пи­он, пря­чась за хол­ма­ми, очень кста­ти ока­зав­ши­ми­ся по обе­им сто­ро­нам изви­ли­стой доро­ги, подо­шел неза­мет­но. (10) Маси­нис­са, как и было услов­ле­но, разыг­ры­вая то храб­ре­ца, то тру­са, то гар­це­вал у самых ворот, то, слов­но испу­гав­шись, пово­ра­чи­вал назад, соблаз­няя осмелев­ше­го вра­га неосмот­ри­тель­но ринуть­ся в пого­ню. (11) Не все еще вышли из ворот, и началь­ник выби­вал­ся из сил, застав­ляя одних, сон­ных и пья­ных, взять­ся за ору­жие и взнуздать лоша­дей и не поз­во­ляя дру­гим враз­брод, бес­по­рядоч­ной тол­пой устре­мить­ся через все ворота из горо­да. (12) Сме­ло выехав­ших пер­вы­ми встре­тил Маси­нис­са; вско­ре из ворот пова­ли­ла тол­па; силы про­тив­ни­ков ста­ли с.397 рав­ны­ми, нако­нец в бой всту­пи­ла вся кон­ни­ца, и сдер­жи­вать ее уже было нель­зя. (13) Маси­нис­са не обра­тил­ся в бег­ство; отсту­пая посте­пен­но, он при­ни­мал на себя натиск вра­га, пока не завлек его к хол­мам, скры­вав­шим рим­скую кон­ни­цу. (14) Всад­ни­ки, отдох­нув­шие на све­жих лоша­дях, окру­жи­ли Ган­но­на и афри­кан­цев, устав­ших от боя и пого­ни; Маси­нис­са, быст­ро повер­нув лоша­дей, вме­шал­ся в сра­же­ние. (15) Око­ло тыся­чи людей из пере­до­во­го отряда — отсту­пать им было труд­но — вме­сте со сво­им началь­ни­ком Ган­но­ном были отре­за­ны от сво­их и пере­би­ты; (16) осталь­ные, устра­шен­ные смер­тью вождя, бежа­ли в бес­по­ряд­ке; победи­те­ли трид­цать миль гна­лись за ними; захва­ти­ли в плен или уби­ли око­ло двух тысяч всад­ни­ков. (17) В точ­но­сти извест­но, что сре­ди них было не мень­ше двух­сот кар­фа­ге­нян, в том чис­ле очень име­ни­тых и бога­тых.

35. (1) Слу­чай­но в этот же день вер­ну­лись с про­ви­ан­том суда, отво­зив­шие добы­чу в Сици­лию: слов­но пред­чув­ст­во­ва­ли, что при­шли за новой добы­чей. (2) Не все писа­те­ли сооб­ща­ют, что два кар­фа­ген­ских вождя, носив­шие одно и то же имя, были уби­ты в двух кон­ных сра­же­ни­ях, боясь, думаю, как бы нена­ро­ком два­жды не рас­ска­зать об одном и том же¹⁰⁶; Целий и Вале­рий гово­рят даже, что Ган­нон был взят в плен¹⁰⁷. (3) Сци­пи­он щед­ро ода­рил, соот­вет­ст­вен­но заслу­гам каж­до­го, всад­ни­ков и их началь­ство, преж­де все­го Маси­нис­су; (4) оста­вил в Сале­ке силь­ный гар­ни­зон и высту­пил с осталь­ным вой­ском; он не толь­ко разо­рил по доро­ге поля, но и захва­тил даже неко­то­рые горо­да и дерев­ни. (5) Ужас охва­тил насе­ле­ние. На седь­мой день Сци­пи­он вер­нул­ся в лагерь с мно­же­ст­вом плен­ных, со ста­да­ми скота и про­чей добы­чей; во вто­рой раз он отпра­вил суда с гру­зом награб­лен­но­го. (6) Теперь, оста­вив похо­ды и незна­чи­тель­ные набе­ги, Сци­пи­он обра­тил все силы на оса­ду Ути­ки, рас­счи­ты­вая по взя­тии горо­да пре­вра­тить его в опор­ный пункт для даль­ней­ших дей­ст­вий. (7) Он напра­вил моря­ков туда, где город омы­ва­ет­ся морем, а пехоту туда, где почти над самы­ми город­ски­ми сте­на­ми под­ни­ма­ет­ся холм. (8) Осад­ные и мета­тель­ные маши­ны были при­ве­зе­ны зара­нее из Сици­лии вме­сте с про­до­воль­ст­ви­ем; над изготов­ле­ни­ем новых труди­лись в арсе­на­ле мно­го­чис­лен­ные искус­ные масте­ра, толь­ко этим и заня­тые.

(9) У жите­лей Ути­ки, ока­зав­ших­ся в оса­де, вся надеж­да была на кар­фа­ге­нян, а у кар­фа­ге­нян на Газ­д­ру­ба­ла, если ему удаст­ся рас­ше­ве­лить Сифа­ка. Тоск­ли­вое ожи­да­ние помо­щи не торо­пи­ло помощ­ни­ков. (10) Газ­д­ру­бал при самой уси­лен­ной вер­бов­ке набрал око­ло трид­ца­ти тысяч пехоты и трех тысяч кон­ни­цы, но не решил­ся до при­хо­да Сифа­ка поста­вить лагерь вбли­зи непри­я­те­ля. (11) Сифак, быст­ро сняв­шись с лаге­ря под Кар­фа­ге­ном, рас­по­ло­жил­ся неда­ле­ко от Ути­ки и рим­ских укреп­ле­ний; с ним было пять­де­сят тысяч пехоты и десять тысяч кон­ни­цы. (12) При­бы­тие обо­их ока­за­ло свое дей­ст­вие на Сци­пи­о­на: после почти с.398 соро­ка­днев­ной оса­ды и мно­гих без­успеш­ных попы­ток взять город, все испро­бо­вав, он ушел, ниче­го не добив­шись. (13) Зима уже насту­па­ла; он рас­по­ло­жил зим­ний лагерь на мысу, кото­рый узкой гор­ной цепью соеди­нен с мате­ри­ком и дале­ко выда­ет­ся в море¹⁰⁸. (14) Лагерь и сто­ян­ка для флота были укреп­ле­ны и обведе­ны одним валом; лагерь леги­о­нов нахо­дил­ся посе­редине пере­шей­ка; на север­ной сто­роне нахо­ди­лись выта­щен­ные на сушу суда и сто­ян­ка моря­ков; в южной долине, спус­каю­щей­ся к дру­го­му бере­гу, сто­я­ла кон­ни­ца. (15) Вот что было до кон­ца осе­ни совер­ше­но в Афри­ке.

36. (1) Кро­ме хле­ба, награб­лен­но­го по всем окрест­ным полям, а так­же достав­лен­но­го из Ита­лии и Сици­лии, Гней Окта­вий, про­пре­тор, при­вез еще очень мно­го зер­на из Сар­ди­нии, от пре­то­ра Тибе­рия Клав­дия, этой про­вин­ци­ей управ­ляв­ше­го. (2) Засы­па­ли все амба­ры и при­шлось стро­ить еще новые. Не хва­та­ло одеж­ды для вой­ска; Окта­вию было пору­че­но обсудить с пре­то­ром, нель­зя ли загото­вить одеж­ду в его про­вин­ции и при­слать ее. (3) За дело при­ня­лись усерд­но: вско­ре при­сла­ли тыся­чу две­сти тог и две­на­дцать тысяч туник.

(4) Тем же летом, когда все это про­ис­хо­ди­ло в Афри­ке, кон­сул Пуб­лий Сем­п­ро­ний, ведав­ший Брут­ти­ем, в Кротон­ской обла­сти натолк­нул­ся на Ган­ни­ба­ла. (5) Рим­лян отбро­си­ли; в этой ско­рей бес­по­рядоч­ной схват­ке, чем насто­я­щей бит­ве, у кон­су­ла погиб­ло око­ло тыся­чи двух­сот сол­дат. (6) Рим­ляне в заме­ша­тель­стве вер­ну­лись в лагерь; напасть на него непри­я­тель не решил­ся. В сле­дую­щую тихую ночь кон­сул снял­ся с лаге­ря, пред­ва­ри­тель­но послав гон­ца к про­кон­су­лу Пуб­лию Лици­нию с при­ка­зом при­ве­сти свои леги­о­ны. (7) Оба вое­на­чаль­ни­ка, объ­еди­нив свои вой­ска, пошли на Ган­ни­ба­ла и немед­лен­но нача­ли сра­же­ние: кон­су­лу при­да­ва­ли уве­рен­ность удво­ен­ные силы, а Пуний­цу — недав­няя победа. (8) Сем­п­ро­ний вывел свои леги­о­ны на пере­до­вую линию; леги­о­ны Пуб­лия Лици­ния сто­я­ли в запа­се. Кон­сул в нача­ле бит­вы дал обет постро­ить храм Фор­туне При­ми­ге­нии¹⁰⁹, если он в этот день разо­бьет вра­га; молит­ва его испол­ни­лась. (9) Кар­фа­ге­няне были раз­би­ты наго­ло­ву: уби­то было боль­ше четы­рех тысяч; взя­то в плен немно­го мень­ше трех­сот, захва­че­но сорок лоша­дей и один­на­дцать зна­мен. Потря­сен­ный этим пора­же­ни­ем, Ган­ни­бал отвел вой­ско в Кротон.

(10) В это же вре­мя кон­сул Марк Кор­не­лий на дру­гом кон­це Ита­лии удер­жал в пови­но­ве­нии Этру­рию, кото­рая в надеж­де на пере­ме­ны пере­ки­ну­лась было к Маго­ну. Кор­не­лий вну­шал страх не столь­ко ору­жи­ем, сколь­ко судеб­ны­ми пре­сле­до­ва­ни­я­ми. (11) Он вел рас­сле­до­ва­ние вполне бес­при­страст­но; сна­ча­ла мно­гие знат­ные этрус­ки, дого­ва­ри­вав­ши­е­ся с Маго­ном лич­но или через послов об отпа­де­нии сво­их наро­дов, пред­ста­ли перед судом и были осуж­де­ны. (12) Потом те, кто созна­вал свою вину, доб­ро­воль­но ушли в изгна­ние и были осуж­де­ны заоч­но: себя с.399 они спас­ли, оста­вив казне иму­ще­ство — свиде­тель­ство их вины¹¹⁰.

37. (1) Пока кон­су­лы в раз­ных кон­цах стра­ны были заня­ты таки­ми дела­ми, в Риме цен­зо­ры Марк Ливий и Гай Клав­дий огла­си­ли спис­ки сена­та. Прин­цеп­сом сена­та вто­рич­но был избран Квинт Фабий Мак­сим. Семь сена­то­ров, не зани­мав­ших еще куруль­ных кре­сел, полу­чи­ли цен­зор­ские заме­ча­ния. (2) Цен­зо­ры неукос­ни­тель­но и доб­ро­со­вест­но следи­ли за состо­я­ни­ем зда­ний; сда­ли с под­ряда устрой­ство ули­цы, кото­рая долж­на была идти от Бычье­го рын­ка мимо зри­тель­ских мест к хра­му Вене­ры¹¹¹, а так­же построй­ку хра­ма Вели­кой Мате­ри¹¹² на Пала­тине; (3) ими был уста­нов­лен так­же новый налог на добы­чу соли; соль в Риме и по всей Ита­лии шла по шестой доле асса¹¹³; цен­зо­ры отда­ли на откуп про­да­жу соли — в Риме по той же цене, а на рын­ках и в город­ках¹¹⁴ по более высо­кой, смот­ря по месту. (4) Люди были уве­ре­ны, что эту доход­ную ста­тью выду­мал цен­зор в отмест­ку наро­ду, неспра­вед­ли­во когда-то его осудив­ше­му, и что самая высо­кая цена была уста­нов­ле­на для триб, когда-то поста­рав­ших­ся его осудить¹¹⁵. Поэто­му Ливий и полу­чил про­зви­ще Сали­на­тор.

(5) Очи­сти­тель­ная жерт­ва за народ была при­не­се­на поз­же, чем обыч­но, пото­му что цен­зо­ры посла­ли по про­вин­ци­ям узнать, сколь­ко в каком вой­ске рим­ских сол­дат. (6) Вме­сте с ними насчи­та­но было две­сти четыр­на­дцать тысяч чело­век¹¹⁶. Жерт­ву при­нес Гай Клав­дий Нерон. (7) Затем в две­на­дца­ти коло­ни­ях их цен­зо­ры про­из­ве­ли пере­пись жите­лей и оцен­ку их иму­ще­ства (чего нико­гда рань­ше не было): сколь­ко сол­дат может коло­ния выста­вить, сколь­ко у нее денег¹¹⁷. Все было зане­се­но в государ­ст­вен­ные кни­ги. (8) Затем нача­ли пере­пись всад­ни­ков и оцен­ку их иму­ще­ства. Ока­за­лось, что у обо­их цен­зо­ров лоша­ди от государ­ства. Когда дошли до три­бы Пол­лии, к кото­рой был при­пи­сан цен­зор Марк Ливий, гла­ша­тай сме­шал­ся и замол­чал. (9) «Назы­вай Мар­ка Ливия!» — крик­нул Нерон, то ли не забыв­ший ста­рой враж­ды, то ли в при­пад­ке неумест­ной стро­го­сти. Мар­ку Ливию, как осуж­ден­но­му наро­дом, веле­но было про­дать лошадь¹¹⁸. (10) Точ­но так же Марк Ливий, когда дошли до Арниен­ской три­бы и до име­ни его кол­ле­ги, велел тому про­дать лошадь¹¹⁹ и при­вел два осно­ва­ния сво­е­му при­ка­зу: во-пер­вых, тот лже­свиде­тель­ст­во­вал про­тив него¹²⁰; а во-вто­рых, при­ми­рил­ся с ним при­твор­но. (11) Столь же без­образ­ная пере­бран­ка, оди­на­ко­во роняв­шая досто­ин­ство обо­их, при­шлась на конец их цен­зу­ры. (12) Гай Клав­дий, покляв­шись, что он дей­ст­ву­ет соглас­но зако­нам, отпра­вил­ся в государ­ст­вен­ное каз­на­чей­ство¹²¹; в спи­сок остав­лен­ных им в эра­ри­ях он вста­вил имя сво­его кол­ле­ги. (13) Затем в каз­на­чей­ство при­шел и Марк Ливий и, за исклю­че­ни­ем Меци­е­вой три­бы, кото­рая его не осуди­ла, а по осуж­де­нии не выби­ра­ла его ни в кон­су­лы, ни в цен­зо­ры, оста­вил в эра­ри­ях¹²² весь рим­ский народ — трид­цать четы­ре три­бы, — (14) ибо они, по его сло­вам, невин­но­го осуди­ли, а осуж­ден­но­го с.400 избра­ли в кон­су­лы и в цен­зо­ры и не могут отри­цать, что про­ви­ни­лись — либо один раз при выне­се­нии при­го­во­ра, либо два­жды при выбо­рах. (15) Сре­ди граж­дан из этих трид­ца­ти четы­рех триб в эра­ри­ях ока­жет­ся и Гай Клав­дий, и най­дись толь­ко в про­шлом при­мер чело­ве­ка, остав­лен­но­го в эра­ри­ях два­жды, он, Марк Ливий, и еще раз отме­тил бы этим клей­мом Гая Клав­дия, осо­бо вклю­чив его имя в спи­сок. (16) Постыд­но такое состя­за­ние цен­зо­ров в ста­ра­ни­ях позо­рить друг дру­га¹²³, но пори­ца­ние наро­да за непо­сто­ян­ство при­ли­че­ст­ву­ет цен­зо­ру и достой­но суро­во­сти тех вре­мен.

(17) Цен­зо­ров невзлю­би­ли; Гней Бебий, народ­ный три­бун, решив вос­поль­зо­вать­ся этим, чтобы уси­лить свое вли­я­ние, вызвал обо­их на суд наро­да. Сенат, одна­ко, не согла­сил­ся на это, чтобы на буду­щее не ста­вить цен­зо­ров в зави­си­мость от при­хот­ли­вой бла­го­склон­но­сти наро­да.

38. (1) Тем же летом в Брут­тии кон­сул штур­мом взял Клам­пе­тию¹²⁴. Кон­сен­тия, Пан­до­сия и дру­гие незна­чи­тель­ные горо­да сда­лись доб­ро­воль­но. (2) Так как уже при­бли­жа­лось вре­мя выбо­ров, реши­ли вызвать Кор­не­лия из Этру­рии, где все было тихо. (3) Он про­воз­гла­сил кон­су­ла­ми Гнея Сер­ви­лия Цепи­о­на и Гая Сер­ви­лия Геми­на. (4) Затем выбра­ли пре­то­ров: Пуб­лия Кор­не­лия Лен­ту­ла, Пуб­лия Квин­ти­лия Вара, Авла Элия Пета^[2] и Пуб­лия Вил­лия Тап­пу­ла; двое послед­них были выбра­ны в пре­то­ры, состоя пле­бей­ски­ми эди­ла­ми. (5) По окон­ча­нии выбо­ров кон­сул вер­нул­ся к сво­е­му вой­ску в Этру­рию.

(6) В том же году умер­ло несколь­ко жре­цов и были выбра­ны новые: на место Мар­ка Эми­лия Регил­ла, фла­ми­на Мар­са, умер­ше­го в про­шлом году, Тибе­рий Вету­рий Филон¹²⁵; (7) на место авгу­ра и децем­ви­ра Мар­ка Пом­по­ния Мато­на¹²⁶ децем­ви­ром Марк Авре­лий Кот­та, авгу­ром Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх, совсем еще юный, — в те вре­ме­на такое очень ред­ко слу­ча­лось при заме­ще­нии жре­че­ских долж­но­стей¹²⁷. (8) В том же году куруль­ны­ми эди­ла­ми Гаем Ливи­ем и Мар­ком Сер­ви­ли­ем Геми­ном была постав­ле­на на Капи­то­лии позо­ло­чен­ная чет­вер­ня и даны Рим­ские игры, длив­ши­е­ся два дня. Эди­ла­ми Пуб­ли­ем Эли­ем и Пуб­ли­ем Вил­ли­ем были даны Пле­бей­ские игры, длив­ши­е­ся тоже два дня, и по слу­чаю игр устро­е­но уго­ще­ние Юпи­те­ру.