История Рима от основания города

Книга XXXIX

т. III, с. 319 1. (1) Пока в Риме про­ис­хо­ди­ли выше­опи­сан­ные собы­тия, если толь­ко они и впрямь отно­сят­ся к это­му году [187 г. до н. э.]¹, оба кон­су­ла вели вой­ну про­тив лигу­ров². (2) Этот про­тив­ник слов­но нароч­но был создан для того, чтобы рим­ляне в про­ме­жут­ках меж­ду круп­ны­ми вой­на­ми не уте­ря­ли бое­вой выуч­ки, ибо ни один театр воен­ных дей­ст­вий так не отта­чи­вал рим­скую доб­лесть, как этот. (3) Ведь Малая Азия с ее рос­кош­ны­ми горо­да­ми, щед­ры­ми дара­ми зем­ли и моря, трус­ли­вы­ми вои­на­ми и бога­ты­ми царя­ми, не столь­ко зака­ля­ла рим­ское вой­ско, сколь­ко бало­ва­ла его лег­кой добы­чей. (4) Осо­бен­но это отно­сит­ся к вой­ску Гнея Ман­лия, где рас­пу­щен­ность достиг­ла недо­пу­сти­мых пре­де­лов³: не слу­чай­но во Фра­кии оно было наго­ло­ву раз­би­то⁴, как толь­ко столк­ну­лось с чуть более труд­ны­ми доро­га­ми и луч­ше обу­чен­ным непри­я­те­лем. (5) А в Лигу­рии были все усло­вия для насто­я­щей закал­ки: суро­вая гор­ная мест­ность, где с боем при­хо­ди­лось брать каж­дую высоту и выби­вать непри­я­те­ля с заня­тых им пози­ций; (6) узкие тро­пы с вра­же­ски­ми заса­да­ми, лег­ко­во­ору­жен­ный и подвиж­ный про­тив­ник, посто­ян­но тре­во­жив­ший рим­лян вне­зап­ны­ми напа­де­ни­я­ми; необ­хо­ди­мость штур­мо­вать, с тяже­лы­ми поте­ря­ми, непри­ступ­ные укреп­ле­ния; бед­ная, непло­до­род­ная стра­на, при­учав­шая вои­нов к суро­вым лише­ни­ям и не сулив­шая бога­той добы­чи. (7) Неуди­ви­тель­но, что за вой­ском не шли мар­ки­тан­ты, а в хво­сте поход­ной колон­ны не тянул­ся длин­ной вере­ни­цей обоз. Здесь было толь­ко ору­жие и вои­ны, при­вык­шие на ору­жие пола­гать­ся. (8) При­чин и пово­дов к войне было более чем доста­точ­но, так как лигу­ры, тес­ни­мые бед­но­стью, посто­ян­но разо­ря­ли окрест­ные терри­то­рии, но еще ни разу не уда­ва­лось дать им насто­я­щий отпор⁵.

2. (1) Кон­сул Гай Фла­ми­ний в несколь­ких сра­же­ни­ях раз­бил фри­ни­ат­ских лигу­ров⁶ на их терри­то­рии, при­нудил к капи­ту­ля­ции и к сда­че ору­жия. (2) Посколь­ку сда­чу ору­жия они вся­че­ски затя­ги­ва­ли, он при­нял к ним кара­тель­ные меры, в ответ на что они нача­ли покидать свои дерев­ни и сте­кать­ся на гору Авгин. Фла­ми­ний тот­час после­до­вал за ними. (3) Фри­ни­а­ты бро­си­лись в отча­ян­ное бег­ство: боль­шей частью без­оруж­ные, они суме­ли, караб­ка­ясь по отвес­ным кру­чам, забрать­ся на такую высоту, что ста­ли недо­ся­гае­мы, и бла­го­да­ря это­му ушли за Апен­ни­ны. Остав­ши­е­ся в лаге­ре были под­верг­ну­ты оса­де и уни­что­же­ны, (4) после чего леги­о­ны дви­ну­лись за Апен­ни­ны. Окру­жен­ные на высо­кой горе, фри­ни­а­ты пыта­лись сопро­тив­лять­ся, но вско­ре сда­лись с.320 на милость победи­те­лей. Им учи­ни­ли стро­жай­ший обыск и изъ­яли остав­ше­е­ся ору­жие. (5) Затем воен­ные дей­ст­вия были пере­не­се­ны на апу­ан­ских лигу­ров⁷, кото­рые так часто опу­сто­ша­ли окрест­но­сти Пизы и Боно­нии, что тамош­ние зем­ли было невоз­мож­но возде­лы­вать. (6) Усми­рив так­же и апу­а­нов, кон­сул обес­пе­чил мир­ную жизнь их соседям. Обез­опа­сив от вра­же­ских набе­гов про­вин­цию и не желая раз­вра­щать свое вой­ско празд­но­стью, Гай Фла­ми­ний постро­ил доро­гу от Боно­нии до Арре­ция⁸. (7) Дру­гой кон­сул, Марк Эми­лий, разо­рил и сжег поля и дерев­ни лигу­ров, и на рав­нине и в гор­ных доли­нах, тогда как сами лигу­ры отси­жи­ва­лись на вер­ши­нах двух гор: Бал­ли­сты и Свис­мон­тия⁹. (8) Затем, поведя наступ­ле­ние на укры­вав­ших­ся в горах, он измотал про­тив­ни­ка лег­ки­ми стыч­ка­ми, вынудил его, спу­стив­шись, постро­ить­ся в бое­вой порядок, и наго­ло­ву раз­бил в регу­ляр­ном сра­же­нии, в кото­ром еще и дал обет постро­ить Диане храм¹⁰. (9) Поко­рив все пле­ме­на по сю сто­ро­ну Апен­нин, Эми­лий пере­нес воен­ные дей­ст­вия за хре­бет, и все тамош­ние пле­ме­на, вклю­чая фри­ни­ат­ских лигу­ров, сумев­шие скрыть­ся от Гая Фла­ми­ния, он под­чи­нил, и при­нудив к сда­че ору­жия, заста­вил спу­стить­ся с гор и посе­лить­ся на рав­нине. (10) Усми­рив лигу­ров, Эми­лий повел вой­ско в Галль­скую область и постро­ил доро­гу от Пла­цен­тии до Ари­ми­на, так чтобы она смы­ка­лась с Фла­ми­ни­е­вой¹¹. (11) В послед­нем сво­ем гене­раль­ном сра­же­нии, про­веден­ном в Лигу­рии, он дал обет постро­ить храм Юноне Цари­це¹². Тако­вы были собы­тия это­го года в Лигу­рии.

3. (1) В Гал­лии царил мир, но пре­тор Марк Фурий, стре­мясь создать види­мость, буд­то вовле­чен в воен­ные дей­ст­вия, ото­брал у невин­ных цено­ма­нов ору­жие. (2) Пред­ста­ви­те­ли цено­ма­нов отпра­ви­лись в Рим с жало­бой к сена­ту; тот ото­слал их к кон­су­лу Эми­лию, упол­но­мо­чив его рас­смот­реть жало­бу и выне­сти реше­ние. В ярост­ном спо­ре с пре­то­ром цено­ма­ны¹³ дока­за­ли свою правоту, (3) а Фурию было при­ка­за­но вер­нуть им ору­жие и поки­нуть про­вин­цию.

(4) Затем в Рим яви­лись и были при­ня­ты сена­том послы от союз­ных латин­ских горо­дов, жало­вав­ши­е­ся на то, что очень мно­гие их граж­дане пере­се­ли­лись в Рим и там вне­се­ны в спис­ки рим­ских граж­дан¹⁴. (5) Сенат пору­чил пре­то­ру Квин­ту Терен­цию Кул­лео­ну выявить таких лиц и выслать из Рима тех, кто начи­ная с цен­зор­ства Гая Клав­дия и Мар­ка Ливия [204—203 гг. до н. э.], сам или его отец¹⁵, попал в спис­ки рим­ских граж­дан, уже имея, соглас­но пока­за­ни­ям союз­ни­ков, граж­дан­ство у себя на родине. (6) В ито­ге это­го рас­сле­до­ва­ния были воз­вра­ще­ны к себе на роди­ну две­на­дцать тысяч латин­ских граж­дан: таков уже тогда был наплыв имми­гран­тов в сто­ли­цу¹⁶.

4. (1) Еще до воз­вра­ще­ния кон­су­лов в Рим, из Это­лии вер­нул­ся про­кон­сул Марк Фуль­вий. (2) Сена­ту, собрав­ше­му­ся в хра­ме Апол­ло­на, он отчи­тал­ся о сво­ей дея­тель­но­сти в Это­лии и на Кефал­ле­нии¹⁷ и про­сил сена­то­ров, если им будет угод­но, ввиду успеш­но­го испол­не­ния им сво­ей долж­но­сти, назна­чить жерт­вы бес­смерт­ным богам и дать ему раз­ре­ше­ние на три­умф. с.321 (3) Пле­бей­ский три­бун Марк Абу­рий заявил, что нало­жит вето на дан­ное сенат­ское поста­нов­ле­ние, если оно будет при­ня­то в отсут­ст­вие кон­су­ла Мар­ка Эми­лия. (4) У кон­су­ла на этот счет име­ют­ся воз­ра­же­ния, и отправ­ля­ясь в про­вин­цию, он пору­чил три­бу­ну¹⁸ задер­жать сенат­ские пре­ния до его воз­вра­ще­ния. Фуль­вию при­дет­ся лишь подо­ждать, а сена­ту при­сут­ст­вие кон­су­ла не поме­ша­ет выне­сти реше­ние, какое он сочтет нуж­ным. (5) На это Фуль­вий отве­тил, что Марк Эми­лий про­сто пита­ет к нему чер­ную зависть и в пылу сопер­ни­че­ства пыта­ет­ся при­сво­ить себе поис­ти­не цар­ские пол­но­мо­чия, чего, одна­ко, ему никто не поз­во­лит: (6) недо­пу­сти­мо, чтобы кон­сул в свое отсут­ст­вие запре­щал возда­вать поче­сти бес­смерт­ным богам и задер­жи­вал закон­ный, заслу­жен­ный три­умф; (7) чтобы пол­ко­во­дец, совер­шив­ший бли­ста­тель­ные дея­ния, и победо­нос­ное вой­ско с добы­чей и плен­ни­ка­ми перед город­ски­ми ворота­ми тер­пе­ли­во жда­ли, пока в Рим не соиз­во­лит вер­нуть­ся кон­сул, кото­рый имен­но пото­му и не спе­шит воз­вра­щать­ся. (8) При откро­вен­ной враж­де меж­ду ними как мож­но ждать бес­при­страст­но­го мне­ния от кон­су­ла, кото­рый по-воров­ски, при непол­ном соста­ве сена­та, про­вел и сдал на хра­не­ние в каз­на­чей­ство поста­нов­ле­ние, гла­ся­щее, что (9) нет свиде­тельств о взя­тии Амбра­кии штур­мом¹⁹, хотя ее оса­жда­ли с при­ме­не­ни­ем насып­но­го вала и подвиж­ных наве­сов, а когда осад­ные соору­же­ния сжег непри­я­тель, они были постро­е­ны зано­во, хотя вокруг стен, и поверх зем­ли и в под­ко­пах, шли ярост­ные бои в тече­ние пят­на­дца­ти дней, (10) хотя с само­го утра, когда сол­да­ты ворва­лись в город, до зака­та шло, с пере­мен­ным успе­хом, сра­же­ние, где было пере­би­то свы­ше трех тысяч вра­гов?²⁰ (11) Что за кле­вет­ни­че­скую исто­рию рас­ска­зал он пон­ти­фи­кам²¹ о раз­граб­лен­ных по взя­тии горо­да хра­мах бес­смерт­ных богов? (12) Если Рим было доз­во­ле­но укра­сить добы­чей из Сира­куз и дру­гих захва­чен­ных горо­дов, то поче­му Амбра­кия долж­на быть един­ст­вен­ным горо­дом, на кото­рый не рас­про­стра­ня­ют­ся зако­ны вой­ны? (13) Он умо­ля­ет сена­то­ров и про­сит три­бу­на не делать его посме­ши­щем на радость вра­гу.

5. (1) Сена­то­ры, окру­жив три­бу­на со всех сто­рон, ста­ли его уго­ва­ри­вать, но реши­ла дело речь его кол­ле­ги Тибе­рия Грак­ха. (2) Любое долж­ност­ное лицо, ска­зал он, не долж­но под­да­вать­ся непри­яз­ни к кому-либо, но для три­бу­на слу­жить оруди­ем чужой непри­яз­ни вдвойне позор­но и недо­стой­но три­бун­ской вла­сти и свя­щен­ных зако­нов, ее охра­ня­ю­щих. (3) Любить или нена­видеть, одоб­рять или пори­цать сле­ду­ет, руко­вод­ст­ву­ясь толь­ко соб­ст­вен­ным мне­ни­ем, но не по чужо­му при­ка­зу, сле­дуя чужой при­хо­ти, всту­пая с кон­су­лом в сго­вор, будучи пле­бей­ским три­бу­ном. (4) Пусть он пом­нит лич­ное пору­че­ние Мар­ка Эми­лия, но не забы­ва­ет, что три­бу­ном его сде­лал рим­ский народ, и сде­лал не для раб­ско­го при­слу­жи­ва­ния кон­су­лу, а для того, чтобы отста­и­вать пра­ва и сво­бо­ды граж­дан. (5) Он даже не пони­ма­ет, что оста­вит потом­кам при­мер того, как из двух три­бу­нов-кол­лег с.322 один отка­зы­ва­ет­ся от сво­ей лич­ной враж­ды ради государ­ст­вен­ных инте­ре­сов, а дру­гой разду­ва­ет ссо­ру, да еще не из сво­их лич­ных побуж­де­ний, а по пору­че­нию дру­го­го лица.

(6) Когда три­бун, при­сты­жен­ный эти­ми аргу­мен­та­ми, поки­нул сенат­ское заседа­ние, то по докла­ду пре­то­ра Сер­вия Суль­пи­ция Мар­ку Фуль­вию был назна­чен три­умф. (7) В ответ­ном сло­ве Фуль­вий побла­го­да­рил сена­то­ров и доба­вил, что он в день взя­тия Амбра­кии дал обет устро­ить Вели­кие игры в честь Юпи­те­ра Бла­го­го Все­выш­не­го. На эту цель горо­да ему пре­под­нес­ли сто фун­тов золота, (8) и он про­сит, чтобы от денег, кото­рые будут нести в три­ум­фе и кото­рые после три­ум­фа он соби­ра­ет­ся сдать в каз­ну²², ему раз­ре­ши­ли отде­лить это золо­то. (9) Сенат пове­лел обра­тить­ся к кол­ле­гии пон­ти­фи­ков с запро­сом, пра­виль­ным ли будет все это золо­то истра­тить на игры. (10) Пон­ти­фи­ки отве­ти­ли, что с точ­ки зре­ния рели­гии не име­ет зна­че­ния, какая на игры будет затра­че­на сум­ма, и тогда сенат удо­вле­тво­рил прось­бу Фуль­вия, при усло­вии, что общая сум­ма рас­хо­дов не пре­вы­сит вось­ми­де­ся­ти тысяч сестер­ци­ев²³.

(11) Празд­но­ва­ние три­ум­фа Фуль­вий наме­чал на январь, но узнав, что кон­сул Марк Эми­лий, изве­щен­ный пись­мом пле­бей­ско­го три­бу­на Мар­ка Абу­рия об отка­зе исполь­зо­вать пра­во вето, (12) лич­но направ­ля­ет­ся в Рим, чтобы поме­шать три­ум­фу, и толь­ко болезнь задер­жи­ва­ет его в пути, испу­гал­ся, что три­умф будет сто­ить ему боль­шей борь­бы, чем победа в войне, и пере­нес его на более ран­ний срок. (13) Три­умф над Это­ли­ей и Кефал­ле­ни­ей состо­ял­ся за десять дней до январ­ских календ. (14) Перед колес­ни­цей три­ум­фа­то­ра нес­ли сто золотых вен­ков, каж­дый весом в две­на­дцать фун­тов, восемь­де­сят три тыся­чи фун­тов сереб­ра, две­сти сорок три фун­та золота, (15) сто восем­на­дцать тысяч атти­че­ских тет­ра­д­рахм, две­на­дцать тысяч четы­ре­ста два­дцать два филип­по­вых золотых, семь­сот восемь­де­сят пять брон­зо­вых ста­туй, две­сти трид­цать мра­мор­ных ста­туй, вез­ли груды ору­жия и вра­же­ских доспе­хов, (16) ката­пуль­ты, бал­ли­сты и дру­гие мета­тель­ные орудия; чис­ло пол­ко­вод­цев, про­веден­ных в про­цес­сии (либо это­лий­цев и кефал­ле­нян, либо цар­ских вое­на­чаль­ни­ков, остав­лен­ных в Гре­ции Антиохом), было не мень­ше два­дца­ти семи. (17) В тот же день, еще до въезда в город, во Фла­ми­ни­е­вом цир­ке три­ум­фа­тор раздал бое­вые награ­ды сво­им три­бу­нам, пре­фек­там, всад­ни­кам, цен­ту­ри­о­нам, из чис­ла как рим­ских граж­дан, так и союз­ни­ков²⁴. Сол­да­там он из добы­чи раздал по два­дцать пять дена­ри­ев каж­до­му, цен­ту­ри­о­нам вдвое боль­ше, всад­ни­кам втрое.

6. (1) При­бли­жа­лось вре­мя кон­суль­ских выбо­ров. Так как Марк Эми­лий, кото­рый дол­жен был про­во­дить их, с при­ездом запазды­вал, в Рим при­был Гай Фла­ми­ний. Под его руко­вод­ст­вом были избра­ны кон­су­ла­ми Спу­рий Посту­мий Аль­бин и Квинт Мар­ций Филипп. (2) Затем были выбра­ны пре­то­ры: Тит Мений, Пуб­лий Кор­не­лий Сул­ла, Гай Каль­пур­ний Пизон, Марк Лици­ний Лукулл, Гай Авре­лий Скавр, Луций Квинк­ций Кри­спин²⁵.

(3) В кон­це года, уже после маги­ст­рат­ских коми­ций, за три дня до мар­тов­ских нон, Гней Ман­лий Вуль­сон спра­вил три­умф над с.323 мало­азий­ски­ми гал­ла­ми. (4) Отсроч­ка три­ум­фа объ­яс­ня­лась тем, что он хотел ускольз­нуть от при­вле­че­ния к ответ­ст­вен­но­сти по Петил­ли­е­ву зако­ну²⁶ в пре­ту­ру Квин­та Терен­ция Кул­лео­на и избе­жать скан­даль­но­го про­цес­са, в кото­ром был осуж­ден Луций Сци­пи­он, (5) тем более что к Ман­лию судьи были настро­е­ны еще враж­деб­нее, чем к Сци­пи­о­ну, ибо тот дер­жал вой­ско в стро­гой дис­ци­плине, а про это­го гово­ри­ли, что став пре­ем­ни­ком Сци­пи­о­на, он пре­вра­тил его армию в рас­пу­щен­ный сброд. (6) Слу­хи о рас­пу­щен­но­сти сол­дат Ман­лия в дале­кой про­вин­ции с оче­вид­но­стью под­твер­жда­ло их поведе­ние в сто­ли­це, на гла­зах сограж­дан. (7) Имен­но это ази­ат­ское воин­ство впер­вые позна­ко­ми­ло Рим с чуже­зем­ной рос­ко­шью, пона­ве­зя с собой пир­ше­ст­вен­ные ложа с брон­зо­вы­ми наклад­ка­ми, доро­гие накид­ки и покры­ва­ла, ков­ры и сал­фет­ки, сто­ло­вое сереб­ро чекан­ной работы, сто­ли­ки из дра­го­цен­ных пород дере­ва. (8) Имен­но тогда пове­лось при­гла­шать на обеды тан­цов­щиц и кифа­ри­сток, шутов и пан­то­ми­мов, да и сами обеды ста­ли гото­вить с боль­ши­ми затра­та­ми и ста­ра­ни­я­ми. (9) Имен­но тогда ста­ли пла­тить огром­ные день­ги за пова­ров, кото­рые до это­го счи­та­лись самы­ми бес­по­лез­ны­ми и деше­вы­ми раба­ми, и повар­ский труд из обыч­ной услу­ги воз­ве­ли в ранг насто­я­ще­го искус­ства. Но это было толь­ко нача­ло, лишь заро­дыш буду­щей пор­чи нра­вов²⁷.

7. (1) В три­ум­фе Гнея Ман­лия нес­ли две­сти золотых вен­ков, каж­дый весом в две­на­дцать фун­тов, две­сти два­дцать тысяч фун­тов сереб­ра, две тыся­чи сто три фун­та золота, сто два­дцать семь тысяч атти­че­ских тет­ра­д­рахм, две­сти пять­де­сят кисто­фо­ров, шест­на­дцать тысяч три­ста два­дцать филип­по­вых золотых, (2) на повоз­ках вез­ли груды галль­ско­го ору­жия и доспе­хов, а перед колес­ни­цей три­ум­фа­то­ра было про­веде­но пять­де­сят два вра­же­ских пол­ко­во­д­ца. Сол­да­там было розда­но по сорок два дена­рия каж­до­му, цен­ту­ри­о­нам вдвое боль­ше, всад­ни­кам втрое, и кро­ме того, пехо­тин­цам было выпла­че­но двой­ное жало­ва­нье. (3) За колес­ни­цей три­ум­фа­то­ра шли награж­ден­ные бое­вы­ми награ­да­ми воен­ные всех ран­гов. Из насмеш­ли­вых песе­нок, кото­рые сол­да­ты рас­пе­ва­ли о три­ум­фа­то­ре, было вид­но, что адре­со­ва­ны они без­воль­но­му коман­ди­ру, заис­ки­ваю­ще­му перед сол­да­та­ми, и что блеск три­ум­фу при­да­ет не столь­ко народ­ная любовь, сколь­ко рас­по­ло­же­ние сол­дат к победи­те­лю. (4) Но и народ­ное бла­го­во­ле­ние суме­ли заво­е­вать дру­зья Ман­лия: (5) их ста­ра­ни­я­ми сенат поста­но­вил, чтобы из денег, про­не­сен­ных в три­ум­фе, наро­ду воз­ме­сти­ли ту часть воен­ных нало­гов, кото­рая до сих пор оста­ва­лась невоз­ме­щен­ной. Кве­сто­ры, про­из­ведя доб­ро­со­вест­ный и точ­ный под­счет, выпла­ти­ли граж­да­нам по два­дцать пять с поло­ви­ной ассов на тыся­чу²⁸.

(6) Тогда же из обе­их Испа­ний при­бы­ли двое воен­ных три­бу­нов с пись­ма­ми от намест­ни­ков этих про­вин­ций Гая Ати­ния и Луция Ман­лия²⁹. (7) В пись­мах сооб­ща­лось, что кельт­ибе­ры и лузи­та­ны вновь под­ня­ли ору­жие и разо­ря­ют зем­ли рим­ских союз­ни­ков. Сенат пору­чил реше­ние это­го вопро­са ново­из­бран­ным маги­ст­ра­там.

(8) На Рим­ских играх, про­во­див­ших­ся в том году Пуб­ли­ем Кор­не­ли­ем Цете­гом и Авлом Посту­ми­ем Аль­би­ном, пло­хо укреп­лен­ная мач­та в с.324 Цир­ке рух­ну­ла на ста­тую боги­ни Пол­лен­тии³⁰, сбро­сив ее на зем­лю. (9) Встре­во­жен­ные этим зна­ме­ни­ем сена­то­ры поста­но­ви­ли про­длить игры на один день и вме­сто повер­жен­ной ста­туи воз­двиг­нуть две новых, при­чем одну позо­ло­чен­ную. (10) Были устро­е­ны так­же Пле­бей­ские игры, про­дол­жи­тель­но­стью в один день, эди­ла­ми Гаем Сем­п­ро­ни­ем Бле­зом и Мар­ком Фури­ем Лус­ком.

8. (1) В насту­пив­шем году [186 г. до н. э.] кон­су­лы Спу­рий Посту­мий Аль­бин и Квинт Мар­ций Филипп были отвле­че­ны от армии, воен­ных дей­ст­вий и управ­ле­ния про­вин­ци­я­ми необ­хо­ди­мо­стью подав­ле­ния заго­во­ра внут­ри государ­ства. (2) Пре­то­ры рас­пре­де­ли­ли меж­ду собою про­вин­ции так: Тит Мений полу­чил судо­про­из­вод­ство меж­ду граж­да­на­ми, Марк Лици­ний Лукулл — судо­про­из­вод­ство меж­ду граж­да­на­ми и ино­стран­ца­ми, Гай Авре­лий Скавр — Сар­ди­нию, Пуб­лий Кор­не­лий Сул­ла — Сици­лию, Луций Квинк­ций Кри­спин — Испа­нию Ближ­нюю, Гай Каль­пур­ний Пизон — Испа­нию Даль­нюю. (3) Кон­су­лам же было пору­че­но рас­сле­до­ва­ние тай­но­го заго­во­ра. Нача­лось все с того, что в Этру­рии объ­явил­ся низ­ко­го про­ис­хож­де­ния грек, несве­ду­щий ни в одной из бла­го­род­ных наук, с кото­ры­ми позна­ко­мил нас, для совер­шен­ст­во­ва­ния тела и духа, про­све­щен­ней­ший из наро­дов. Это был жрец и про­ри­ца­тель, (4) не из тех, кто во все­услы­ша­ние про­по­ве­ду­ет свою веру, и наби­рая себе плат­ных уче­ни­ков, пят­на­ет люд­ские умы заблуж­де­ни­я­ми, но руко­во­ди­тель тай­ных ноч­ных обрядов³¹. (5) Спер­ва в эти таин­ства были посвя­ще­ны лишь немно­гие, но затем, наряду с муж­чи­на­ми, к ним были допу­ще­ны жен­щи­ны, а чтобы при­влечь еще боль­ше желаю­щих, обряды ста­ли сопро­вож­дать хмель­ны­ми засто­лья­ми. (6) После того, как вино подо­гре­ло стра­сти, а ноч­ное сме­ше­ние жен­щин с муж­чи­на­ми и под­рост­ков со взрос­лы­ми окон­ча­тель­но пода­ви­ло чув­ство стыд­ли­во­сти, стал наби­рать силу все­воз­мож­ный раз­врат, ибо каж­дый имел под рукой воз­мож­ность удо­вле­тво­рить тот порок, к кото­ро­му боль­ше все­го скло­нял­ся. (7) Но дело не огра­ни­чи­лось рас­тле­ни­ем жен­щин и бла­го­род­ных юно­шей: из этой куз­ни­цы поро­ка ста­ли рас­про­стра­нять­ся лже­свиде­тель­ства, под­дел­ка печа­тей и заве­ща­ний, кле­вет­ни­че­ские доно­сы, (8) оттуда же — отрав­ле­ния и убий­ства внут­ри семьи, не остав­ляв­шие под­час даже остан­ков для погре­бе­ния. Мно­го тво­ри­лось под­ло­гов, но еще боль­ше наси­лий, при­чем послед­ние дол­го уда­ва­лось скры­вать, так как кри­ки наси­лу­е­мых и уби­вае­мых, звав­ших на помощь, заглу­ша­лись воп­ля­ми и завы­ва­ни­я­ми, гро­хотом бара­ба­нов и зво­ном литавр.

9. (1) Из Этру­рии это тле­твор­ное зло, слов­но зараз­ная болезнь, про­со­чи­лось и в Рим. Пона­ча­лу, огром­ность сто­ли­цы, давав­шая про­стор и без­на­ка­зан­ность тако­го рода про­дел­кам, помо­га­ла скры­вать их, но слух о про­ис­хо­дя­щем все же дошел до кон­су­ла Посту­мия вот при каких обсто­я­тель­ствах. (2) Пуб­лий Эбу­тий, чей отец слу­жил в кон­ни­це³², оси­ро­тел в ран­нем дет­стве, а после смер­ти опе­ку­нов³³ рос и вос­пи­ты­вал­ся под при­смот­ром сво­ей мате­ри Дуро­нии и отчи­ма Тита Сем­п­ро­ния Рути­ла. (3) Мать была цели­ком пре­да­на ново­му мужу, а отчим, поль­зу­ясь поло­же­ни­ем опе­ку­на, так бес­со­вест­но обкра­ды­вал маль­чи­ка, что потом бы не смог отчи­тать­ся³⁴, и пото­му искал спо­со­ба погу­бить пасын­ка или пре­вра­тить его в заби­тое, покор­ное суще­ство, сред­ство к чему с.325 нашел в Вак­ха­на­ли­ях. (4) И вот, мать заяви­ла маль­чи­ку, что дала во вре­мя его болез­ни обет, как толь­ко он выздо­ро­ве­ет, посвя­тить его в Вак­хо­вы таин­ства, и теперь, когда боги вня­ли ее моль­бе, она жела­ет обет свой испол­нить. Для это­го он дол­жен в тече­ние деся­ти дней блю­сти цело­муд­рие, а на деся­тый день, когда он поужи­на­ет и чисто вымо­ет­ся³⁵, она его отведет в свя­ти­ли­ще.

(5) Там же жила извест­ная всей окру­ге кур­ти­зан­ка, воль­ноот­пу­щен­ни­ца по име­ни Гис­па­ла Феце­ния. Бла­го­род­ство ее души не соот­вет­ст­во­ва­ло реме­с­лу, к кото­ро­му ее при­учи­ли еще малень­кой девоч­кой, но и полу­чив сво­бо­ду, она про­дол­жа­ла зара­ба­ты­вать тем же. (6) Близ­кая сосед­ка Эбу­тия, она всту­пи­ла с ним в связь, не вредив­шую, впро­чем, его доб­ро­му име­ни и иму­ще­ству, так как она полю­би­ла его сама, пер­вая с ним иска­ла зна­ком­ства, а посколь­ку род­ные его были ску­пы, охот­но ему помо­га­ла день­га­ми. (7) При­вя­зан­ность ее к юно­ше была столь вели­ка, что после смер­ти сво­его патро­на, когда над ней уже не было ничьей опе­ки, она сама у три­бу­нов и пре­то­ра попро­си­ла опе­ку­на и соста­ви­ла заве­ща­ние, назна­чив Эбу­тия сво­им един­ст­вен­ным наслед­ни­ком³⁶.

10. (1) При таких дока­за­тель­ствах люб­ви с ее сто­ро­ны у них не было друг от дру­га сек­ре­тов, и вот одна­жды юно­ша в шут­ли­вом тоне велит сво­ей подру­ге не удив­лять­ся, если несколь­ко ночей он будет спать без нее: (2) чтобы испол­нить обет, дан­ный за его выздо­ров­ле­ние, он хочет при­об­щить­ся к таин­ствам Вак­ха. Услы­хав об этом, Гис­па­ла при­шла в вол­не­ние и вскри­ча­ла: «Да сохра­нят нас от это­го боги! Луч­ше обо­им нам уме­реть, чем тебе это сде­лать». И она ста­ла при­зы­вать про­кля­тия на голо­ву тех, кто вну­шил ему это наме­ре­ние. (3) Изум­лен­ный таки­ми реча­ми и такой горяч­но­стью, юно­ша велит ей не бро­сать­ся про­кля­ти­я­ми: ведь это при­ка­за­ние дала ему, с согла­сия отчи­ма, мать. (4) На это она ска­за­ла: «Зна­чит, твой отчим (пото­му что, навер­ное, неспра­вед­ли­во винить твою мать) спе­шит погу­бить твою честь, доб­рое имя, надеж­ды на буду­щее и самую жизнь». (5) Удив­лен­ный еще боль­ше, юно­ша тре­бу­ет объ­яс­нить, нако­нец, в чем дело. Тогда, закли­ная богов и богинь про­стить ей, что побуж­дае­мая любо­вью, она раз­гла­ша­ет то, о чем подо­ба­ет мол­чать, Гис­па­ла рас­ска­за­ла, что, еще в быт­ность свою слу­жан­кой, она, сопро­вож­дая свою гос­по­жу, быва­ла в этом свя­ти­ли­ще, но, полу­чив сво­бо­ду, боль­ше не при­бли­жа­лась к нему. (6) Она зна­ет, что это — куз­ни­ца всех поро­ков и пре­ступ­ле­ний, и ни для кого не сек­рет, что два послед­них года туда при­ни­ма­ют нович­ков не стар­ше два­дца­ти лет. (7) Как толь­ко нович­ка туда вво­дят, его, слов­но жерт­вен­ное живот­ное, пере­да­ют в руки жре­цам, а те ведут его в некое поме­ще­ние, огла­шае­мое завы­ва­ни­я­ми и пени­ем, зво­ном литавр и гро­хотом бара­ба­нов, так чтобы ни еди­ный крик наси­лу­е­мо­го не выры­вал­ся нару­жу. (8) Она про­сит и умо­ля­ет его хоро­шень­ко поду­мать, преж­де чем ввя­зы­вать­ся туда, где ему при­дет­ся пре­тер­пе­вать, а затем и совер­шать все­воз­мож­ные виды наси­лий. (9) И она отпу­сти­ла юно­шу не рань­ше, чем он дал ей сло­во воз­дер­жать­ся от этих обрядов.

с.326 11. (1) Когда он при­шел домой и мать ста­ла ему объ­яс­нять, как он дол­жен гото­вить­ся к посвя­ще­нию сего­дня, и как — в после­дую­щие дни, он объ­явил, что ниче­го это­го делать не будет и что он вооб­ще разду­мал при­ни­мать посвя­ще­ние. (2) При раз­го­во­ре при­сут­ст­во­вал отчим. Мать тут же заво­пи­ла, что маль­чиш­ка, види­те ли, не может потер­петь, чтобы не спать со сво­ей Гис­па­лой каких-нибудь десять ночей, что эта змея так опо­и­ла его при­во­рот­ны­ми зелья­ми, что он уже ни мать, ни отчи­ма, ни богов ни во что не ста­вит. С кри­ка­ми и бра­нью мать и отчим выгна­ли Эбу­тия с четырь­мя его слу­га­ми из дому. (3) Юно­ша нашел при­бе­жи­ще у сво­ей тет­ки Эбу­тии и рас­ска­зал, за что мать его выгна­ла из дому, а на дру­гой день, по ее сове­ту, он отпра­вил­ся к кон­су­лу Посту­мию и с гла­зу на глаз все ему рас­ска­зал. (4) Кон­сул его отпу­стил, при­ка­зав сно­ва явить­ся через три дня, а сам рас­спро­сил Суль­пи­цию, свою почтен­ную тещу, зна­ет ли она пожи­лую Эбу­тию с Авен­ти­на. (5) Когда та отве­ти­ла, что зна­ет ее как чест­ную жен­щи­ну стро­гих пра­вил, он ска­зал, что дол­жен обсудить с ней важ­ное дело, и велел Суль­пи­ции ее при­гла­сить. (6) Полу­чив при­гла­ше­ние, Эбу­тия при­хо­дит к Суль­пи­ции, а кон­сул чуть поз­же, вой­дя как бы невзна­чай, заво­дит раз­го­вор об Эбу­тии, ее пле­мян­ни­ке. (7) Та горь­ко запла­ка­ла, сетуя на судь­бу юно­ши, кото­рый, будучи ограб­лен теми, от кого мень­ше все­го мож­но было это­го ждать, нахо­дит­ся теперь у нее в доме, после того, как мать его выгна­ла за то, что доб­ро­по­рядоч­ный юно­ша (да про­стят ее боги) отка­зал­ся быть посвя­щен­ным в гряз­ные, каки­ми их счи­та­ют, мисте­рии.

12. (1) Сочтя, что зна­ет теперь доста­точ­но об Эбу­тии, и что свиде­тель­ство это заслу­жи­ва­ет дове­рия, кон­сул, отпу­стив Эбу­тию, про­сит свою тещу послать за сосед­кой Эбу­тии по Авен­ти­ну, воль­ноот­пу­щен­ни­цей Гис­па­лой, кото­рую там все хоро­шо зна­ют: ее он тоже хочет кое о чем рас­спро­сить. (2) Когда посыль­ный явил­ся к Гис­па­ле, та силь­но встре­во­жи­лась, что ее при­гла­ша­ют, неиз­вест­но зачем, к столь знат­ной и столь ува­жае­мой жен­щине, а когда, при­дя к ней, в при­хо­жей увиде­ла лик­то­ров, кон­суль­скую сви­ту и само­го кон­су­ла, то от стра­ха едва не лиши­лась чувств. (3) Когда ее отве­ли во внут­рен­ние покои, кон­сул, в при­сут­ст­вии тещи, заявил, что если она гото­ва чест­но отве­тить на ряд вопро­сов, то может ниче­го не боять­ся, (пору­кой тому сло­во столь почтен­ной гос­по­жи, как Суль­пи­ция, и его соб­ст­вен­ное), (4) но она долж­на ему рас­ска­зать обо всем, что обыч­но тво­рит­ся в роще Сти­му­лы³⁷ при ноч­ных Вак­ха­на­ли­ях. (5) Вопрос при­вел Гис­па­лу в такой ужас, и ее нача­ла бить такая нерв­ная дрожь, что она дол­го не мог­ла выго­во­рить ни сло­ва. (6) Нако­нец, собрав­шись с сила­ми, она ска­за­ла, что будучи совсем моло­дой дев­чон­кой, вме­сте со сво­ей гос­по­жой при­ня­ла посвя­ще­ние в таин­ства, но с тех пор, как ее отпу­сти­ли на волю, вот уже несколь­ко лет, она ниче­го не зна­ет о том, что там про­ис­хо­дит. (7) Кон­сул похва­лил уже то, что она не отри­ца­ет факт сво­его посвя­ще­ния в таин­ства: но пусть так же чест­но рас­ска­жет и осталь­ное. (8) Гис­па­ла воз­ра­зи­ла, что боль­ше ниче­го не зна­ет, на что кон­сул пре­до­сте­рег ее, что в слу­чае раз­об­ла­че­ния она не может рас­счи­ты­вать на с.327 про­ще­ние или даже награ­ду, какую полу­чи­ла бы при доб­ро­воль­ном при­зна­нии, пото­му что ему уже все извест­но со слов чело­ве­ка, узнав­ше­го обо всем от нее.

13. (1) Пола­гая, и вполне спра­вед­ли­во, что ее тай­ну выдал Эбу­тий, Гис­па­ла бро­си­лась Суль­пи­ции в ноги, (2) умо­ляя не при­ни­мать слиш­ком всерь­ез, а уж тем более как ули­ку в серь­ез­ней­шем пре­ступ­ле­нии, раз­го­вор воль­ноот­пу­щен­ни­цы со сво­им любов­ни­ком: она ему рас­ска­за­ла все это про­сто, чтобы его попу­гать, а не пото­му, что дей­ст­ви­тель­но что-то зна­ет. (3) Тут Посту­мий раз­гне­вал­ся не на шут­ку, ска­зав, что она, вид­но, вооб­ра­жа­ет, буд­то забав­ля­ет­ся со сво­им любов­ни­ком, а не раз­го­ва­ри­ва­ет в доме весь­ма знат­ной жен­щи­ны с самим кон­су­лом. Суль­пи­ция ста­ла успо­ка­и­вать дро­жа­щую Гис­па­лу и упра­ши­вать зятя смяг­чить­ся. (4) При­дя нако­нец в себя, и кля­ня веро­лом­ство Эбу­тия, кото­рый так отпла­тил ей за все, что она для него сде­ла­ла, (5) та объ­яс­ни­ла, что очень боит­ся гне­ва богов, чьи таин­ства раз­гла­ша­ет непо­свя­щен­ным, но куда боль­ше стра­шит­ся гне­ва людей, кото­рые ее, как донос­чи­цу, рас­тер­за­ют соб­ст­вен­ны­ми рука­ми. (6) Поэто­му она про­сит Суль­пи­цию и молит кон­су­ла ото­слать ее куда-нибудь за пре­де­лы Ита­лии, где оста­ток жиз­ни она смог­ла бы про­ве­сти в без­опас­но­сти. (7) Кон­сул велел ей успо­ко­ить­ся, ска­зав, что он лич­но при­мет меры к тому, чтобы она мог­ла без­опас­но жить в Риме. (8) Тогда Гис­па­ла рас­ска­за­ла о про­ис­хож­де­нии этих таинств.

Сна­ча­ла это было чисто жен­ское таин­ство, куда ни один муж­чи­на не допус­кал­ся. В году было три уста­нов­лен­ных дня, когда, еще засвет­ло, совер­ша­лось посвя­ще­ние в Вак­хо­вы таин­ства, при­чем жри­ца­ми выби­ра­ли почтен­ных замуж­них жен­щин. (9) Но когда жри­цей ста­ла Пакул­ла Анния, уро­жен­ка Кам­па­нии, то она, яко­бы по вну­ше­нию свы­ше, изме­ни­ла заведен­ный порядок, впер­вые допу­стив к обрядам муж­чин и посвя­тив в таин­ства сво­их сыно­вей Миния и Герен­ния Церри­ни­ев, сами обряды пере­не­ся на ноч­ное вре­мя, и вме­сто трех дней в году справ­ляя их пять раз в тече­ние меся­ца. (10) С тех пор, как состав вак­хан­тов стал сме­шан­ным, а к сме­ше­нию полов при­ба­ви­лась и раз­нуздан­ность ноч­ных оргий, там уже нет недо­стат­ка ни в каких поро­ках и гнус­но­стях. Боль­ше мер­зо­стей муж­чи­ны тво­рят с муж­чи­на­ми, неже­ли с жен­щи­на­ми. (11) Тех, кто про­ти­вит­ся наси­лию или укло­ня­ет­ся от наси­лия над дру­ги­ми, зака­ла­ют как жерт­вен­ных живот­ных. Вер­хом бла­го­че­стия у них счи­та­ет­ся готов­ность к любо­му кощун­ству. (12) Муж­чи­ны, слов­но безум­ные, во вре­мя обряда рас­ка­чи­ва­ют­ся всем телом и выкри­ки­ва­ют про­ро­че­ства, а замуж­ние жен­щи­ны, оде­тые слов­но вак­хан­ки, с рас­пу­щен­ны­ми воло­са­ми, с пылаю­щи­ми факе­ла­ми устрем­ля­ют­ся к Тиб­ру, оку­на­ют факе­лы в воду, и так как те начи­не­ны горю­чей серой с изве­стью, выни­ма­ют столь же ярко горя­щи­ми. (13) Про тех, кого, при­вя­зав к теат­раль­ной машине³⁸, сбро­си­ли в под­зем­ные без­дны, они гово­рят, что те взя­ты бога­ми. Эти­ми жерт­ва­ми ста­но­вят­ся те, кто отка­зал­ся или всту­пить в их сооб­ще­ство, или участ­во­вать в пре­ступ­ле­ни­ях, или под­вер­гать­ся наси­лию. (14) Они состав­ля­ют огром­ное мно­же­ство, почти рав­ное насе­ле­нию Рима³⁹, и сре­ди них есть даже чле­ны знат­ных фами­лий, и муж­чи­ны и жен­щи­ны. Послед­ние два года ста­ло пра­ви­лом, чтобы с.328 в таин­ства посвя­ща­ли лиц моло­же два­дца­ти лет, ибо таких лег­че увлечь на путь раз­вра­та и пре­ступ­ле­ний.

14. (1) Кон­чив давать пока­за­ния, Гис­па­ла сно­ва бро­си­лась в ноги кон­су­лу, умо­ляя ото­слать ее куда-нибудь из сто­ли­цы. (2) Кон­сул обра­ща­ет­ся к сво­ей теще с прось­бой осво­бо­дить в доме поме­ще­ние, куда Гис­па­ла мог­ла бы пере­се­лить­ся. Ей отве­ли ком­нат­ку на вто­ром эта­же, при­чем лест­ни­цу веду­щую на ули­цу пере­го­ро­ди­ли, так что попасть туда теперь мож­но было толь­ко изнут­ри дома. (3) Все пожит­ки Феце­нии немед­ля пере­нес­ли туда, и туда же было веле­но пере­брать­ся ее при­слу­ге, а Эбу­тию было при­ка­за­но посе­лить­ся в доме одно­го из кли­ен­тов кон­су­ла⁴⁰.

Теперь, когда оба свиде­те­ля ока­за­лись у него в руках, Посту­мий обо всем по поряд­ку докла­ды­ва­ет сена­ту, рас­ска­зав сна­ча­ла о посту­пив­шем к нему доно­се, а затем об ито­гах про­веден­но­го им дозна­ния. (4) Сена­то­ры силь­но встре­во­жи­лись, опа­са­ясь как за судь­бу государ­ства, кото­рое мог­ло постра­дать от заго­во­ра и ноч­ных сбо­рищ, так и за судь­бу сво­их близ­ких и род­ст­вен­ни­ков, кото­рые мог­ли быть в заго­вор вовле­че­ны. (5) Сенат вынес кон­су­лу бла­го­дар­ность за то, что он тща­тель­но и без лиш­ней оглас­ки про­вел пред­ва­ри­тель­ное дозна­ние. (6) Затем, наде­лив кон­су­лов чрез­вы­чай­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми, сенат пору­чил им рас­сле­до­вать дело о Вак­ха­на­ли­ях и ноч­ных таин­ствах. Им было пору­че­но поза­бо­тить­ся о без­опас­но­сти Эбу­тия и Феце­нии, а так­же награ­да­ми при­влечь новых донос­чи­ков. (7) Жре­цов этих таинств, будь то жен­щи­ны или муж­чи­ны, было веле­но разыс­ки­вать не толь­ко в Риме, но по всем город­кам и местам сель­ских ярма­рок⁴¹, и пре­да­вать в руки кон­су­лам. В сто­ли­це был огла­шен и по Ита­лии разо­слан эдикт, (8) запре­щаю­щий участ­ни­кам Вак­ха­на­лий устра­и­вать сход­ки и собра­ния для отправ­ле­ния этих таинств, а глав­ное, при­влечь к ответ­ст­вен­но­сти тех, кто исполь­зо­вал эти собра­ния и обряды в без­нрав­ст­вен­ных и раз­врат­ных целях. (9) Тако­вы были меры, пред­при­ня­тые сена­том. Кон­су­лы пору­чи­ли куруль­ным эди­лам разыс­кать всех жре­цов это­го куль­та, и аре­сто­вав, дер­жать под стра­жей для после­дую­ще­го допро­са. Пле­бей­ским эди­лам было пору­че­но следить за тем, чтобы эти обряды нигде не совер­ша­лись при све­те дня. (10) Уго­лов­ным три­ум­ви­рам⁴² было при­ка­за­но рас­ста­вить по горо­ду кара­у­лы и не допус­кать в ноч­ное вре­мя недоз­во­лен­ных сбо­рищ, а для пред­от­вра­ще­ния под­жо­гов в помощь им были при­да­ны квин­кве­ви­ры, ответ­ст­вен­ные за без­опас­ность постро­ек каж­дый в сво­ем квар­та­ле по эту сто­ро­ну Тиб­ра.

15. (1) Разо­слав маги­ст­ра­тов с эти­ми пору­че­ни­я­ми, оба кон­су­ла созва­ли народ и под­ня­лись на Рост­ры. После офи­ци­аль­ной молит­вы⁴³, какую маги­ст­рат про­из­но­сит, преж­де чем обра­тить­ся с речью к наро­ду, сло­во взял кон­сул Посту­мий, ска­зав­ший: (2) «Кви­ри­ты, еще ни в одном народ­ном собра­нии эта офи­ци­аль­ная молит­ва богам не была настоль­ко умест­ной и даже необ­хо­ди­мой. Она долж­на вам напом­нить, что имен­но этих богов ваши пред­ки заве­ща­ли чтить обряда­ми, жерт­ва­ми и молит­ва­ми, (3) а не тех, кото­рые, слов­но фурии⁴⁴ сво­и­ми бича­ми, тол­ка­ют на пре­ступ­ле­ния и с.329 раз­врат умы, ослеп­лен­ные пороч­ны­ми, чуже­зем­ны­ми суе­ве­ри­я­ми. (4) Я, пра­во, колеб­люсь, о чем умол­чать в сво­ей речи, а что изло­жить обсто­я­тель­но и подроб­но: если от вас ута­ить часть прав­ды, то боюсь, вы отне­се­тесь к ней пре­не­бре­жи­тель­но; а если всю прав­ду открыть до кон­ца, то боюсь, что ум ваш пому­тит­ся от стра­ха. (5) Сколь­ко бы ни ска­зал я, это­го вам пока­жет­ся мало в срав­не­нии с опас­но­стью, нам гро­зя­щей, но я поста­ра­юсь ска­зать доста­точ­но, чтобы побудить вас к само­за­щи­те. (6) Что повсюду в Ита­лии, а теперь уже и во мно­гих местах нашей сто­ли­цы справ­ля­ют­ся таин­ства Вак­ха, не сомне­ва­юсь, вы зна­е­те не толь­ко из слу­хов, но по шуму и завы­ва­ни­ям, ночью огла­шаю­щим город, (7) но я так­же уве­рен, что никто из вас не зна­ет, в чем заклю­ча­ют­ся Вак­ха­на­лии. Одни пола­га­ют, что это — некая фор­ма куль­та, дру­гие в них видят доз­во­лен­ные игры и уве­се­ле­ния, но все уве­ре­ны, что участ­ву­ют в них немно­гие. (8) Что до чис­ла их участ­ни­ков, то вы сра­зу при­де­те в ужас, если я ска­жу, что оно состав­ля­ет уже мно­гие тыся­чи, если я не добав­лю при этом, что эти люди пред­став­ля­ют собой. (9) Так вот, их боль­шую часть состав­ля­ют жен­щи­ны, кото­рые и поло­жи­ли нача­ло это­му злу. Затем, это — напо­ми­наю­щие жен­щин муж­чи­ны, совра­щае­мые и совра­ти­те­ли, исступ­лен­ные и неисто­вые, обе­зу­мев­шие от ноч­ных оргий и попо­ек, шума и кри­ков. (10) Сей­час пре­ступ­ное сооб­ще­ство бес­силь­но, но оно наби­ра­ет силу с устра­шаю­щей быст­ро­той, и чис­лен­ность его рас­тет со дня на день. (11) Ваши пред­ки не раз­ре­ша­ли даже бла­го­на­ме­рен­ным граж­да­нам⁴⁵ само­воль­ных, неор­га­ни­зо­ван­ных схо­док, кро­ме трех слу­ча­ев: когда зна­мя, водру­жен­ное на город­ской цита­де­ли⁴⁶, созы­ва­ло граж­дан с ору­жи­ем в руках для про­веде­ния за горо­дом цен­ту­ри­ат­ных коми­ций; когда три­бу­ны назна­ча­ли сход­ку пле­бе­ев; и когда кто-то из маги­ст­ра­тов в закон­ном поряд­ке созы­вал народ­ную сход­ку. И всюду, где соби­ра­лась тол­па, счи­та­лось необ­хо­ди­мым при­сут­ст­вие закон­но­го ее пред­седа­те­ля. (12) Как после это­го вы долж­ны отно­сить­ся к сбо­ри­щам, кото­рые про­во­дят­ся по ночам и в кото­рых жен­щи­ны участ­ву­ют вме­сте с муж­чи­на­ми? (13) Если бы вы зна­ли, в каком воз­расте муж­чин посвя­ща­ют в эти мисте­рии, то вы бы не толь­ко жале­ли их, но и сты­ди­лись за них. Неуже­ли, кви­ри­ты, вы пола­га­е­те, что, дав такую клят­ву, юно­ши могут слу­жить в вашем вой­ске? (14) Им ли, про­шед­шим шко­лу раз­вра­та, вы захо­ти­те дове­рить ору­жие? Неуже­ли, покры­тые сво­им и чужим позо­ром, на поле бра­ни они будут отста­и­вать честь ваших жен и детей?

16. (1) Было не так страш­но, если бы они запят­на­ли себя толь­ко раз­вра­том (это был бы толь­ко их лич­ный позор), но свой разум и руки удер­жи­ва­ли бы от обма­на и пре­ступ­ле­ний. (2) Одна­ко нико­гда еще в нашем оте­че­стве не воз­рас­та­ла столь опас­ная язва, затра­ги­ваю­щая столь мно­гих людей и поро­див­шая столь мно­гие зло­де­я­ния. Знай­те, что за послед­ние несколь­ко лет не было пре­ступ­ле­ния или обма­на, источ­ни­ком кото­ро­му не слу­жи­ли бы Вак­ха­на­лии. (3) Но еще не все пре­ступ­ные цели заго­во­ра рас­кры­ты. Пока недо­ста­точ­но силь­ное для борь­бы с государ­ст­вом, пре­ступ­ное сооб­ще­ство до сих пор с.330 поку­ша­лось лишь на отдель­ных лиц. Но зло полз­ком под­кра­ды­ва­ет­ся и рас­тет с каж­дым днем. Сей­час оно уже слиш­ком вели­ко, чтобы напа­дать на отдель­ных граж­дан, и гро­зит уже государ­ству в целом. (4) И если вы не при­ме­те мер, кви­ри­ты, то это­му собра­нию, закон­но созван­но­му кон­су­лом при све­те дня, будет про­ти­во­по­став­ле­но дру­гое, ноч­ное. Сей­час заго­вор­щи­ки, будучи раз­об­щен­ны­ми, боят­ся вас, объ­еди­нен­ных собра­ни­ем. Но как толь­ко вы разой­де­тесь по сво­им домам и по селам, они собе­рут­ся на свое заседа­ние, и сде­ла­ют все для вашей гибе­ли и сво­его спа­се­ния. Тогда для вас, раз­об­щен­ных, они, будучи спло­че­ны, ста­нут опас­ны. (5) Поэто­му каж­дый из вас пусть поже­ла­ет, чтобы все его близ­кие ока­за­лись чест­ны­ми граж­да­на­ми. А если кто-то из них безу­ми­ем или похо­тью ока­зал­ся втя­нут в эту тря­си­ну, то вы долж­ны от него отречь­ся, как от опас­но­го пре­ступ­ни­ка из чис­ла самых отъ­яв­лен­ных него­дя­ев. (6) Я не уве­рен, кви­ри­ты, что сре­ди вас самих нет осту­пив­ших­ся. Ведь ничто внешне так не обман­чи­во, как лож­ное суе­ве­рие. (7) Когда пре­ступ­ле­ния оправ­ды­ва­ют рели­ги­ей, закра­ды­ва­ет­ся опа­се­ние, что, карая люд­ские заблуж­де­ния, мы можем нару­шить свя­зан­ные с ними пра­ва богов. Но от сомне­ний тако­го рода вас избав­ля­ют бес­чис­лен­ные декре­ты пон­ти­фи­ков, поста­нов­ле­ния сена­та, отве­ты гаруспи­ков⁴⁷. (8) Сколь­ко уже раз во вре­ме­на ваших отцов и дедов маги­ст­ра­там пору­ча­лось запре­тить ино­зем­ные риту­а­лы, изгнать с Фору­ма, Цир­ка и вооб­ще из сто­ли­цы бро­дя­чих жре­цов и гада­те­лей, разыс­кать и сжечь кни­ги мни­мых про­ро­честв, отме­нить все жерт­во­при­но­ше­ния, не соот­вет­ст­ву­ю­щие рим­ским обы­ча­ям. (9) Ведь они, хоро­шо раз­би­ра­ясь в пра­ве боже­ст­вен­ном и люд­ском, пола­га­ли, что нет ниче­го пагуб­нее для бла­го­че­стия, чем совер­шать обряды не по обы­чаю пред­ков, а на манер ино­зем­цев⁴⁸. (10) Я счел нуж­ным пред­у­предить вас об этом, чтобы суе­ве­рие не тре­во­жи­ло вас, когда вы увиди­те, как мы раз­ру­ша­ем места про­веде­ния Вак­ха­на­лий и раз­го­ня­ем эти нече­сти­вые сбо­ри­ща. (11) Все, что мы сде­ла­ем, будет совер­ше­но с изво­ле­ния и с помо­щью бес­смерт­ных богов, кото­рые, него­дуя на то, что их име­нем при­кры­ва­лись зло­де­я­ния и раз­врат, теперь эту гнус­ность раз­об­ла­чи­ли, не для того, чтобы оста­вить ее без­на­ка­зан­ной, но чтобы со всею стро­го­стью пока­рать. (12) Сенат наде­лил меня и мое­го кол­ле­гу чрез­вы­чай­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми для рас­сле­до­ва­ния это­го дела. Мы энер­гич­но выпол­ним то, что пред­пи­са­но нам, и млад­шим маги­ст­ра­там мы уже пору­чи­ли орга­ни­зо­вать ноч­ное пат­ру­ли­ро­ва­ние сто­ли­цы. (13) Но было бы пра­виль­но, чтобы и вы, как того тре­бу­ет долг, рев­ност­но выпол­ня­ли, каж­дый на сво­ем месте, при­ка­зы, кото­рые вам будут даны, и пре­се­ка­ли тай­ные пла­ны мятеж­ни­ков устро­ить вол­не­ния и бес­по­ряд­ки».

17. (1) Затем кон­су­лы при­ка­за­ли огла­сить тек­сты сенат­ских поста­нов­ле­ний и пообе­ща­ли награ­ду каж­до­му, кто суме­ет схва­тить и при­ве­сти к ним хотя бы одно­го заго­вор­щи­ка, или, по край­ней мере, сооб­щит его имя. (2) Если поиме­но­ван­ный попы­та­ет­ся бежать, то ему будет назна­чен день для судеб­но­го раз­би­ра­тель­ства, и если на вызов гла­ша­тая в тот день он не отзо­вет­ся, то будет осуж­ден и при­го­во­рен заоч­но. Тем заго­вор­щи­кам, кто нахо­дит­ся вне Ита­лии, с.331 срок будет про­длен, чтобы они мог­ли лич­но явить­ся в суд и защи­щать­ся от обви­не­ний. (3) Далее кон­су­лы изда­ли указ, запре­щаю­щий что-либо про­да­вать и поку­пать с целью бег­ства, а так­же запре­щаю­щий пре­до­став­лять бег­ле­цам убе­жи­ще, укры­вать их и ока­зы­вать им какую-либо под­держ­ку.

(4) После того как собра­ние было рас­пу­ще­но, весь Рим охва­ти­ла насто­я­щая пани­ка. Тре­во­га не огра­ни­чи­лась сте­на­ми сто­ли­цы и бли­жай­ши­ми к Риму окрест­но­стя­ми, но по всей Ита­лии рас­про­стра­ни­лись испуг и оце­пе­не­ние из-за писем, кото­ры­ми жите­ли Рима изве­ща­ли сво­их дру­зей о сенат­ском реше­нии, народ­ном собра­нии и поста­нов­ле­нии кон­су­лов. (5) В первую же ночь после народ­но­го собра­ния, в кото­ром был раз­об­ла­чен заго­вор, мно­гие пре­ступ­ни­ки пыта­лись бежать, но бла­го­да­ря постам, раз­ме­щен­ным у всех ворот три­ум­ви­ра­ми, были задер­жа­ны и достав­ле­ны под кон­во­ем. На мно­гих посту­пи­ли доно­сы, при­чем неко­то­рые из них, и жен­щи­ны и муж­чи­ны, совер­ши­ли само­убий­ство. (6) Утвер­жда­ли, что свы­ше семи тысяч лиц обо­е­го пола было вовле­че­но в заго­вор. Воз­глав­ля­ли тай­ное обще­ство, как ста­ло извест­но, двое Ати­ни­ев, Марк и Гай, оба из чис­ла рим­ских пле­бе­ев, а так­же Луций Опи­тер­ний^[1], уро­же­нец Фале­рий, и кам­па­нец Миний Церри­ний. (7) Они-то и были зачин­щи­ка­ми всех пре­ступ­ле­ний и гнус­но­стей, вер­хов­ны­ми жре­ца­ми и осно­ва­те­ля­ми мисте­рий. Их поста­ра­лись аре­сто­вать в первую оче­редь, и когда их доста­ви­ли к кон­су­лам, они сра­зу созна­лись и дали пол­ные пока­за­ния.

18. (1) Тем не менее, чис­ло сбе­жав­ших из сто­ли­цы было так вели­ко, что мно­гие поте­ря­ли пра­во на иск и лиши­лись пра­ва на соб­ст­вен­ность⁴⁹, а пото­му сенат пред­ло­жил пре­то­рам Титу Мению и Мар­ку Лици­нию на месяц отло­жить рас­смот­ре­ние дел⁵⁰, покуда кон­су­лы не закон­чат рас­сле­до­ва­ние. (2) Это же отсут­ст­вие обви­ня­е­мых, посколь­ку те, на кого посту­пи­ли доно­сы, не отве­ча­ли на вызов гла­ша­тая в Риме, и их невоз­мож­но было там разыс­кать, заста­ви­ло кон­су­лов разъ­ез­жать по местам сель­ских ярма­рок, чтобы разыс­ки­вать и судить их на месте. (3) Участ­ни­ков Вак­ха­на­лий, кото­рые лишь при­ня­ли посвя­ще­ние в таин­ства и повто­ри­ли вслед за жре­цом клят­ву готов­но­сти к зло­де­я­ни­ям и раз­вра­ту, но не успе­ли совер­шить ни над собой, ни над дру­ги­ми ни одно­го из про­ступ­ков, к кото­ро­му их эта клят­ва обя­зы­ва­ла, — таких кон­су­лы остав­ля­ли под стра­жей. (4) Тех же, кто обес­че­стил себя раз­вра­том и убий­ства­ми, запят­нал лже­свиде­тель­ст­вом, под­дел­кой печа­тей, под­ло­гом заве­ща­ний и дру­го­го рода мошен­ни­че­ст­вом, кон­су­лы пре­да­ва­ли смер­ти. (5) Каз­не­но было боль­ше, чем при­го­во­ре­но к заклю­че­нию, при­чем и тех и дру­гих ока­за­лось вели­кое мно­же­ство. (6) Жен­щин, осуж­ден­ных на смерть, пере­да­ва­ли их род­ст­вен­ни­кам или опе­ку­нам, чтобы те каз­ни­ли их при­ват­но⁵¹; если же не нахо­ди­лось под­хо­дя­ще­го испол­ни­те­ля каз­ни, то их каз­ни­ли пуб­лич­но. (7) Затем кон­су­лам было пору­че­но уни­что­жить капи­ща Вак­ха сна­ча­ла в Риме, а потом и всюду в Ита­лии, за исклю­че­ни­ем тех, где имел­ся ста­рин­ный алтарь или куль­то­вая ста­туя это­го боже­ства⁵². (8) Нако­нец, был при­нят сенат­ский указ, запре­щаю­щий впредь отправ­лять таин­ства Вак­ха где-либо в Риме или в Ита­лии. Кто счи­та­ет для себя этот культ обя­за­тель­ным и не может от него отречь­ся, не совер­шив свя­тотат­ст­вен­но­го гре­ха, тот дол­жен заявить об этом город­ско­му пре­то­ру, кото­рый, в с.332 свою оче­редь, обя­зан поста­вить в извест­ность сенат. (9) Если сенат, в при­сут­ст­вии не менее сот­ни сена­то­ров, раз­ре­шит тако­вой обряд, то пусть отправ­ля­ет его при усло­вии, что участ­во­вать в свя­щен­но­дей­ст­ви­ях будет не более пяти чело­век, что они не будут иметь общей кас­сы, руко­во­ди­те­лей свя­щен­но­дей­ст­вий или жре­ца⁵³.

19. (1) За этим сенат­ским поста­нов­ле­ни­ем после­до­ва­ло дру­гое, свя­зан­ное с ним, и при­ня­тое по докла­ду кон­су­ла Квин­та Мар­ция, каса­тель­но даль­ней­шей уча­сти лиц, исполь­зо­ван­ных кон­су­ла­ми в каче­стве осве­до­ми­те­лей. Реше­но было, что сенат зай­мет­ся этим вопро­сом как толь­ко, закон­чив рас­сле­до­ва­ние, Спу­рий Посту­мий вер­нет­ся в Рим. (2) Кам­пан­ца Миния Церри­ния сенат решил отпра­вить в Ардею и там дер­жать под стро­жай­шим над­зо­ром мест­ных вла­стей, чтобы не толь­ко исклю­чить воз­мож­ность побе­га, но и не дать ему покон­чить с собой⁵⁴. (3) Спу­стя неко­то­рое вре­мя в Рим воз­вра­тил­ся Спу­рий Посту­мий. По его докла­ду о награ­де, при­чи­таю­щей­ся Пуб­лию Эбу­тию и Гис­па­ле Феце­нии за заслу­ги в рас­кры­тии Вак­ха­на­лий, (4) сенат поста­но­вил, чтобы обо­им город­ские кве­сто­ры выпла­ти­ли из каз­ны по сто тысяч ассов⁵⁵, чтобы кон­сул дого­во­рил­ся с три­бу­на­ми, дабы те при пер­вой воз­мож­но­сти пред­ло­жи­ли собра­нию плеб­са осво­бо­дить Эбу­тия от воин­ской служ­бы, и не застав­лять про­тив воли слу­жить ни в пехо­те, ни в кон­ни­це, если цен­зор назна­чит ему коня за казен­ный счет⁵⁶, (5) чтобы Феце­нии Гис­па­ле было пре­до­став­ле­но пра­во сво­бод­но рас­по­ря­жать­ся сво­им иму­ще­ст­вом⁵⁷, искать мужа за пре­де­ла­ми сво­его рода⁵⁸, выби­рать себе опе­ку­на, как если бы ей раз­ре­шил это сво­им заве­ща­ни­ем муж⁵⁹, вый­ти замуж за чело­ве­ка сво­бод­но­рож­ден­но­го, без ущер­ба репу­та­ции и бес­че­стия для него⁶⁰, (6) чтобы кон­су­лы и пре­то­ры, нынеш­ние и буду­щие, огра­ди­ли эту жен­щи­ну от оскорб­ле­ний и обес­пе­чи­ли ей лич­ную без­опас­ность. Тако­ва воля сена­та, и так он счи­та­ет нуж­ным. (7) Все эти пред­ло­же­ния были пред­став­ле­ны на утвер­жде­ние плеб­са и выпол­не­ны в соот­вет­ст­вии с ука­зом сена­та. Что каса­ет­ся про­чих осве­до­ми­те­лей, то кон­су­лам раз­ре­ше­но было не при­вле­кать их к ответ­ст­вен­но­сти и выдать им денеж­ные награ­ды.

20. (1) Тем вре­ме­нем Квинт Мар­ций, закон­чив рас­сле­до­ва­ние в сво­ем окру­ге, уже гото­вил­ся выехать в назна­чен­ную ему про­вин­ци­ей Лигу­рию, полу­чив в допол­не­ние к сво­е­му вой­ску три тыся­чи пехо­тин­цев и сто пять­де­сят кон­ни­ков из чис­ла рим­лян, а так­же пять тысяч пехо­тин­цев и две­сти кон­ни­ков из лати­нов. (2) Та же про­вин­ция, с таки­ми же воен­ны­ми сила­ми была назна­че­на его кол­ле­ге. Они при­ня­ли под свою коман­ду вой­ска, кото­ры­ми коман­до­ва­ли кон­су­лы преды­ду­ще­го года Гай Фла­ми­ний и Марк Эми­лий. (3) Кро­ме того, сенат им пред­пи­сал набрать новых два леги­о­на, и они потре­бо­ва­ли от латин­ских союз­ни­ков выста­вить два­дцать тысяч пехо­тин­цев и восемь­сот всад­ни­ков, а так­же при­зва­ли три тыся­чи пехо­тин­цев и две­сти всад­ни­ков из чис­ла рим­лян. (4) Все эти силы, за исклю­че­ни­ем леги­о­нов, реше­но было напра­вить на попол­не­ние испан­ской армии. Будучи заня­ты судеб­ным рас­сле­до­ва­ни­ем, Титу Мению кон­су­лы пору­чи­ли руко­вод­ство набо­ром. (5) Квинт Мар­ций, пер­вым закон­чив свое рас­сле­до­ва­ние, тот­час высту­пил на вой­ну про­тив апу­ан­ских лигу­ров. (6) Пре­сле­дуя их, и углу­бив­шись в труд­но­до­ступ­ные уще­лья, все­гда слу­жив­шие им укры­ти­ем и с.333 убе­жи­щем, он попал в зара­нее под­готов­лен­ное окру­же­ние в самой невы­год­ной для себя пози­ции. (7) Рим­ляне поте­ря­ли четы­ре тыся­чи вои­нов, а вра­гу доста­лось три зна­ме­ни вто­ро­го леги­о­на, один­на­дцать зна­мен латин­ских союз­ни­ков, и груды ору­жия, кото­рое сол­да­ты побро­са­ли, посколь­ку оно отя­го­ща­ло их, когда они спа­са­лись бег­ст­вом по лес­ным тро­пам. (8) Они про­дол­жа­ли бежать даже после того, как лигу­ры пре­кра­ти­ли пре­сле­до­ва­ние. (9) Кон­сул, едва уне­ся ноги с вра­же­ской терри­то­рии, рас­пу­стил вой­ско по союз­ным вла­де­ни­ям, чтобы скрыть истин­ные раз­ме­ры потерь. (10) Но он так и не смог изгла­дить память о сво­ем пора­же­нии, пото­му что уро­чи­ще, откуда его про­гна­ли лигу­ры, впо­след­ст­вии полу­чи­ло назва­ние «Мар­ци­е­во».

21. (1) Еще до того, как ново­сти из Лигу­рии ста­ли извест­ны в Риме, из Испа­нии при­шло доне­се­ние, радост­ное, и вме­сте с тем, огор­чи­тель­ное. (2) Гай Ати­ний, два года назад уехав­ший про­пре­то­ром в эту про­вин­цию, дал лузи­та­нам реши­тель­ное сра­же­ние близ горо­да Асты⁶¹. Око­ло шести тысяч вра­гов было уби­то, осталь­ные рас­се­я­ны, обра­ще­ны в бег­ство и из лаге­ря выби­ты. (3) Затем он повел леги­о­ны на при­ступ горо­да Асты, и взял ее почти с той же лег­ко­стью, что и вра­же­ский лагерь, но во вре­мя оса­ды неосто­рож­но при­бли­зил­ся к кре­пост­ной стене и полу­чил смер­тель­ную рану, от кото­рой спу­стя несколь­ко дней скон­чал­ся. (4) Когда пись­мо о смер­ти про­пре­то­ра было про­чи­та­но, сенат счел нуж­ным отпра­вить гон­ца с пору­че­ни­ем догнать в гава­ни Луны пре­то­ра Гая Каль­пур­ния и объ­явить, что сенат сове­ту­ет ему уско­рить отъ­езд в про­вин­цию, чтобы та не оста­ва­лась без кон­тро­ля со сто­ро­ны намест­ни­ка. (5) На чет­вер­тый день гонец при­был в Луну, но Каль­пур­ний отбыл оттуда несколь­ки­ми дня­ми рань­ше. (6) В Ближ­ней Испа­нии шли тоже бои: Луций Ман­лий Аци­дин, при­быв­ший в про­вин­цию одно­вре­мен­но с Гаем Ати­ни­ем, дал гене­раль­ное сра­же­ние кельт­ибе­рам. (7) Исход бит­вы остал­ся неяс­ным, не счи­тая того, что с наступ­ле­ни­ем ночи кельт­ибе­ры сме­ни­ли пози­цию, поз­во­лив рим­ля­нам похо­ро­нить сво­их и снять с вра­же­ских тру­пов доспе­хи. (8) Спу­стя несколь­ко дней кельт­ибе­ры, полу­чив силь­ное под­креп­ле­ние, сами вызва­ли рим­лян на бой близ горо­да Кала­гур­ра⁶². (9) Оста­ет­ся неяс­ным, поче­му с боль­ши­ми сила­ми они про­яви­ли мень­шую стой­кость, толь­ко сра­же­ние они про­иг­ра­ли, поте­ряв до две­на­дца­ти тысяч уби­ты­ми, свы­ше двух тысяч плен­ны­ми, и отдав рим­ля­нам лагерь. (10) Если бы пре­ем­ник Луция Ман­лия сво­им при­ездом не поме­шал раз­вить наступ­ле­ние, то кельт­ибе­ры были бы поко­ре­ны. Но новые пре­то­ры отве­ли вой­ска в зим­ний лагерь.

22. (1) В то вре­мя, как из Испа­нии были полу­че­ны эти вести, два дня под­ряд празд­но­ва­лись Таврий­ские игры⁶³, устро­ен­ные по слу­чаю дур­ных пред­зна­ме­но­ва­ний. За ними после­до­ва­ли деся­ти­днев­ные пыш­ные игры, обе­щан­ные Мар­ком Фуль­ви­ем еще во вре­мя Это­лий­ской вой­ны⁶⁴. (2) Мно­же­ство акте­ров из Гре­ции съе­ха­лось на игры, чтобы ока­зать Фуль­вию честь. Тогда же рим­ляне впер­вые увиде­ли, кро­ме акте­ров, еще и бор­цов­ские состя­за­ния, а так­же трав­лю львов и пан­тер. Сло­вом, зре­ли­ща были устро­е­ны почти с тем же раз­ма­хом и блес­ком, что и в нынеш­ний век. (3) Затем совер­ша­лись девя­ти­днев­ные жерт­во­при­но­ше­ния, пото­му что в Пицене три дня с.334 шел камен­ный дождь, и мно­гие уве­ря­ли, что небес­ный огонь лег­ким при­кос­но­ве­ни­ем опа­лил их одеж­ды. (4) Кро­ме того, ука­зом пон­ти­фи­ков было назна­че­но одно­днев­ное молеб­ст­вие из-за мол­нии, уда­рив­шей в храм боги­ни Опы⁶⁵ на Капи­то­лии. Кон­су­лы при­нес­ли в жерт­ву взрос­лых живот­ных и совер­ши­ли обряд очи­ще­ния горо­да. (5) И из Умбрии при­мер­но тогда же была полу­че­на весть, что там обна­ру­жи­ли две­на­дца­ти­лет­не­го гер­ма­фро­ди­та. Устра­шен­ные этой зло­ве­щей при­ме­той, они при­ка­за­ли вывез­ти уро­да за пре­де­лы рим­ских вла­де­ний и как мож­но ско­рее убить⁶⁶. (6) В том же году зааль­пий­ские гал­лы мир­но, без гра­бе­жей, пере­шли через горы в область вене­тов⁶⁷ и обос­но­ва­лись в окрест­но­стях нынеш­ней Акви­леи с наме­ре­ни­ем там постро­ить свой город. (7) Встре­во­жен­ные этим, рим­ляне отпра­ви­ли за Аль­пы послов и выяс­ни­ли, что пере­се­лен­цы ушли из род­ных мест само­воль­но, и сопле­мен­ни­кам неиз­вест­на цель их при­хо­да в Ита­лию⁶⁸. (8) Тогда же, на день­ги, собран­ные ази­ат­ски­ми царя­ми и горо­да­ми, Луций Сци­пи­он пред­ста­вил пуб­ли­ке деся­ти­днев­ные игры, устро­ить кото­рые поклял­ся еще во вре­мя вой­ны с Антиохом. (9) После сво­его осуж­де­ния и рас­про­да­жи иму­ще­ства, он, соглас­но Вале­рию Анти­а­ту, был отправ­лен с осо­бой мис­си­ей в Азию⁶⁹, чтобы ула­дить кон­фликт меж­ду царя­ми Эвме­ном и Антиохом. (10) Имен­но тогда для него были собра­ны день­ги и съе­ха­лись акте­ры со всех кон­цов Азии, но лишь после посоль­ства он доло­жил сена­ту о наме­ре­нии устро­ить обет­ные игры, о кото­рых дото­ле хра­нил мол­ча­ние.

23. (1) Так как конец года уже при­бли­жал­ся, Квинт Мар­ций гото­вил­ся заоч­но сло­жить с себя долж­ность, а Спу­рий Посту­мий, закон­чив тща­тель­ное и бес­при­страст­ное рас­сле­до­ва­ние дела о Вак­ха­на­ли­ях, взял на себя руко­вод­ство выбо­ра­ми. (2) Кон­су­ла­ми были выбра­ны Аппий Клав­дий Пуль­хр и Марк Сем­п­ро­ний Туди­тан. На сле­дую­щий день пре­то­ра­ми были выбра­ны Пуб­лий Кор­не­лий Цетег, Авл Посту­мий Аль­бин, Гай Афра­ний Стел­ли­он, Гай Ати­лий Серран, Луций Посту­мий Темп­сан, Марк Клав­дий Мар­целл. (3) В кон­це года, так как кон­сул Спу­рий Посту­мий доло­жил, что, объ­ез­жая в ходе рас­сле­до­ва­ния оба побе­ре­жья Ита­лии, он нашел опу­стев­ши­ми две коло­нии, Сипонт на Верх­нем и Бук­сент на Ниж­нем море⁷⁰, (4) для запи­си туда коло­ни­стов, по ука­зу сена­та, город­ской пре­тор Тит Мений назна­чил комис­сию три­ум­ви­ров в соста­ве Луция Скри­бо­ния Либо­на, Мар­ка Тук­ция, Гнея Бебия Там­фи­ла.

(5) Назре­вав­шая к тому вре­ме­ни⁷¹ вой­на с Пер­се­ем, царем Македо­нии, была вызва­на не теми при­чи­на­ми, как обыч­но счи­та­ют, и сам Пер­сей вовсе к ней не стре­мил­ся. Реше­но вое­вать было его пред­ше­ст­вен­ни­ком Филип­пом, и если бы смерть ему не поме­ша­ла, то он сам бы начал эту вой­ну. (6) Из всех усло­вий мира, кото­рые Филипп обя­зал­ся соблюдать после пора­же­ния в войне с Римом, боль­ше все­го его раз­дра­жа­ло то, что сенат запре­тил ему карать с.335 македон­ские горо­да, отло­жив­ши­е­ся в ходе вой­ны, (7) хотя он не терял на это надеж­ды, тем более что Квинк­ций в тек­сте дого­во­ра оста­вил этот вопрос нере­шен­ным. (8) Кро­ме того, после пора­же­ния царя Антио­ха при Фер­мо­пи­лах, когда союз­ные армии разде­ли­лись, и кон­сул Аци­лий дви­нул­ся оса­ждать Герак­лею⁷², а Филипп оса­дил Ламию, (9) после взя­тия Герак­леи Филип­пу было при­ка­за­но отве­сти вой­ско от Ламии, и город сдал­ся рим­ля­нам, что Филипп вос­при­нял как жесто­кое оскорб­ле­ние. (10) Гнев царя отча­сти смяг­чи­ло то, что кон­сул, спе­ша на оса­ду Нав­пак­та, где укры­лись после сво­его пора­же­ния это­лий­цы, раз­ре­шил Филип­пу дви­нуть вой­ска на афа­ман­ско­го царя Ами­нанд­ра, и горо­да Фес­са­лии, захва­чен­ные это­лий­ца­ми, при­со­еди­нить к сво­е­му цар­ству. (11) Он без осо­бо­го труда изгнал из Афа­ма­нии Ами­нанд­ра и захва­тил несколь­ко горо­дов. (12) Он поко­рил так­же силь­но укреп­лен­ный, стра­те­ги­че­ски важ­ный город Демет­ри­а­ду и пле­мя маг­не­тов⁷³. (13) Затем и неко­то­рые фра­кий­ские горо­да, охва­чен­ные сму­той из-за ссор их вождей и зло­употреб­ле­ния непри­выч­ной сво­бо­дой, он взял под кон­троль, при­мкнув к более сла­бой из враж­дую­щих пар­тий⁷⁴.

24. (1) Все эти успе­хи вре­мен­но при­ми­ри­ли царя с рим­ля­на­ми, но, поль­зу­ясь миром, он все рав­но про­дол­жал под­готов­ку к войне. (2) Он рез­ко под­нял дохо­ды каз­ны тем, что повы­сил нало­ги на уро­жай и пошли­ны на вво­зи­мые морем това­ры, воз­об­но­вил работы на забро­шен­ных руд­ни­ках и начал раз­ра­бот­ку мно­же­ства новых. (3) Чтобы вос­ста­но­вить чис­лен­ность насе­ле­ния, поредев­ше­го в преды­ду­щих вой­нах, он застав­лял сво­их под­дан­ных всту­пать в брак и обза­во­дить­ся детьми, (4) а в каче­стве допол­ни­тель­ной меры стал фра­кий­цев мас­са­ми пере­се­лять в Македо­нию, и таким обра­зом, исполь­зуя пере­дыш­ку от войн, неустан­но и настой­чи­во нара­щи­вал свои силы. (5) А вско­ре нашлись и новые при­чи­ны к недо­воль­ству и раз­дра­же­нию царя про­тив рим­лян. (6) Фес­са­лий­цы и перре­бы⁷⁵ напра­ви­ли в Рим посоль­ство с жало­бой на то, что Филипп завла­дел их горо­да­ми, а послы царя Эвме­на про­те­сто­ва­ли про­тив захва­та им горо­дов Фра­кии и насиль­ст­вен­но­го пере­се­ле­ния их жите­лей в Македо­нию. (7) Сенат сочув­ст­вен­но выслу­шал эти жало­бы, дав ясно понять, что не оста­вит их без вни­ма­ния. Осо­бен­но встре­во­жи­ли сена­то­ров при­тя­за­ния Филип­па на Энос и Маро­нею (участь фес­са­лий­цев их бес­по­ко­и­ла куда мень­ше). (8) При­бы­ли в Рим и послы афа­ма­нов с жало­бой не на оттор­же­ние части их терри­то­рии, не на нару­ше­ние их гра­ниц, но на пол­ный захват Афа­ма­нии вой­ска­ми Филип­па, (9) а бежен­цы из Маро­неи, изгнан­ные за сопро­тив­ле­ние македон­ско­му гар­ни­зо­ну, сооб­ща­ли, что Филипп захва­тил уже не толь­ко их город, но даже и Энос⁷⁶. (10) Яви­лись с оправ­да­ни­я­ми и послы от Филип­па. Они утвер­жда­ли, что на все свои дей­ст­вия царь полу­чил раз­ре­ше­ние от рим­ских вое­на­чаль­ни­ков, (11) что горо­да фес­са­лий­цев, перре­бов, маг­не­тов, а так­же афа­ма­ны во гла­ве с Ами­нан­дром были на сто­роне это­лий­цев, (12) что после изгна­ния царя Антио­ха кон­сул, заня­тый поко­ре­ни­ем горо­дов Это­лии, послал Филип­па, чтобы тот вер­нул себе спор­ные горо­да, и теперь они при­над­ле­жат ему по пра­ву с.336 вой­ны. (13) Сенат, не желая выно­сить реше­ние про­тив царя заоч­но, отпра­вил пол­но­моч­ны­ми пред­ста­ви­те­ля­ми Квин­та Цеци­лия Метел­ла, Мар­ка Бебия Там­фи­ла и Тибе­рия Сем­п­ро­ния⁷⁷, чтобы те реши­ли спор­ные вопро­сы на месте. (14) Ко вре­ме­ни их при­езда посоль­ствам горо­дов, желаю­щих судить­ся с Филип­пом, назна­че­но было собрать­ся в Тем­пей­ской долине Фес­са­лии.

25. (1) Когда каж­дый занял свое место в собра­нии, рим­ские послы — как тре­тей­ские судьи, фес­са­лий­цы, перре­бы и афа­ма­ны — явно как обви­ни­те­ли, а Филипп — чтобы выслу­шать обви­не­ния, как под­суди­мый, (2) гла­вы деле­га­ций про­из­нес­ли речи, кто в более, кто в менее рез­ком тоне, в зави­си­мо­сти от сво­его рас­по­ло­же­ния или нена­ви­сти к Филип­пу. (3) Спор раз­го­рел­ся о ста­ту­се Филип­по­по­ля, Трик­ки, Фало­рии, Эври­мен и при­ле­гаю­щих горо­дов. (4) Мож­но ли счи­тать их при­над­ле­жа­щи­ми фес­са­лий­цам, хотя это­лий­цы силой их захва­ти­ли и аннек­си­ро­ва­ли, — пото­му что, как извест­но, имен­но у это­лий­цев Филипп отнял их⁷⁸, — или они изна­чаль­но были это­лий­ски­ми горо­да­ми? (5) Ведь Аци­лий усту­пил их царю при усло­вии, что они дей­ст­ви­тель­но при­над­ле­жат это­лий­цам, и что они всту­пи­ли в Это­лий­скую лигу доб­ро­воль­но, а не вслед­ст­вие при­нуж­де­ния силой. (6) Такой же спор воз­ник по пово­ду горо­дов Перре­бии и Маг­не­зии, так как это­лий­цы, не упус­кав­шие слу­чая захва­тить все, что мож­но, вопрос, что кому при­над­ле­жит, запу­та­ли до пол­ной нераз­бе­ри­хи. (7) Дело ослож­ня­лось еще и жало­ба­ми фес­са­лий­цев, что даже если горо­да будут им воз­вра­ще­ны, то Филипп отдаст их раз­граб­лен­ны­ми и опу­стев­ши­ми. (8) Ведь он, не гово­ря уже о погиб­ших на войне, увел в Македо­нию и дер­жит на раб­ских работах пять­сот знат­ней­ших фес­са­лий­ских юно­шей, а горо­да, кото­рые царь был вынуж­ден воз­вра­тить, он поста­рал­ся при­ве­сти в пол­ную непри­год­ность. (9) Так, Фивы Фтио­тий­ские были у фес­са­лий­цев един­ст­вен­ным при­быль­ным и бога­тым пор­то­вым горо­дом, но Филипп, осна­стив там ряд тор­го­вых судов, заста­вил их пла­вать, минуя Фивы, в Демет­ри­а­ду и пере­нес всю мор­скую тор­гов­лю туда. (10) Даже над их посла­ми он поз­во­ля­ет себе наси­лие, хотя те нахо­дят­ся под защи­той меж­ду­на­род­но­го пра­ва: так, на фес­са­лий­ских послов, направ­ляв­ших­ся к Титу Квинк­цию, он орга­ни­зо­вал напа­де­ние из заса­ды⁷⁹. (11) Сло­вом, фес­са­лий­цы теперь настоль­ко запу­га­ны, что никто из них даже пик­нуть не сме­ет ни у себя в горо­де, ни в обще­фес­са­лий­ском собра­нии. Ведь рим­ляне, защит­ни­ки их сво­бо­ды, нахо­дят­ся дале­ко, зато у них под боком жесто­кий тиран, не даю­щий им поль­зо­вать­ся бла­го­де­я­ни­я­ми рим­лян. Если у них отня­то пра­во сво­бод­но выска­зы­вать­ся, то что оста­ет­ся от их сво­бо­ды? (12) Даже сей­час, под защи­той рим­ских послов, они при­бе­га­ют не столь­ко к связ­ным речам, сколь­ко к жалоб­ным сто­нам. Если рим­ляне не при­мут мер, чтобы пре­сечь само­управ­ство Филип­па и изба­вить от стра­ха гре­че­ские государ­ства, бли­жай­шие к Македо­нии, то не сто­и­ло и его побеж­дать, и им воз­вра­щать сво­бо­ду. (13) А если он отка­жет­ся пови­но­вать­ся, то его, как строп­ти­во­го коня, надо обуздать стро­гой уздой. (14) В столь рез­ких выра­же­ни­ях гово­ри­ли ора­то­ры, высту­пав­шие под конец, тогда как преды­ду­щие выска­зы­ва­лись мяг­че, заис­ки­ваю­щим тоном упра­ши­вая царя (15) про­стить им речи в защи­ту сво­ей сво­бо­ды, оста­вить суро­вость вла­ды­ки и гос­по­ди­на, при­учать себя к роли союз­ни­ка и дру­га, брать при­мер с рим­ско­го наро­да, кото­рый пред­по­чи­та­ет при­об­ре­тать себе с.337 союз­ни­ков ско­рее рас­по­ло­же­ни­ем, неже­ли стра­хом. (16) После фес­са­лий­цев высту­пи­ли перре­бы, утвер­ждая, что Гон­но­кон­дил, пере­име­но­ван­ный Филип­пом в Олим­пи­а­ду, при­над­ле­жит к Перре­бии, и тре­буя его воз­вра­ще­ния. Те же пре­тен­зии были выдви­ну­ты каса­тель­но Мал­леи и Эри­ки­ния. (17) Афа­ма­ны тре­бо­ва­ли вер­нуть им неза­ви­си­мость и отдать укреп­лен­ные пунк­ты Афи­ней и Пет­ней⁸⁰.

26. (1) Филипп, чтобы выглядеть не столь под­суди­мым, сколь обви­ни­те­лем, сам начал с жалоб, гово­ря, что фес­са­лий­цы воору­жен­ным наси­ли­ем захва­ти­ли при­над­ле­жа­щую ему Мене­ла­иду в Доло­пии⁸¹, что те же фес­са­лий­цы вме­сте с перре­ба­ми завла­де­ли пие­рий­ским горо­дом Пет­рой. (2) Даже Кси­нии, явно при­над­ле­жа­щие это­лий­цам, они силой вклю­чи­ли в Фес­са­лий­ский союз, и вопре­ки вся­ко­му пра­ву рас­про­стра­ни­ли свою юрис­дик­цию на Пара­хе­ло­иду, состав­ля­ю­щую часть Афа­ма­нии. (3) Что каса­ет­ся бро­шен­ных ему обви­не­ний в напа­де­нии на послов или в запу­сте­нии одних и про­цве­та­нии дру­гих гава­ней, то послед­нее про­сто абсурд­но: (4) он не может отве­чать за то, что куп­цы и судо­вла­дель­цы один порт пред­по­чи­та­ют дру­го­му. Но и преды­ду­щее про­ти­во­ре­чит его репу­та­ции. (5) Уже столь­ко лет отправ­ля­ют­ся то к рим­ским вое­на­чаль­ни­кам, то к сена­ту посоль­ства с жало­ба­ми и обви­не­ни­я­ми про­тив него, но когда и кого из них он оскор­бил хоть бы сло­вом? (6) Гово­рят о заса­де, одна­жды устро­ен­ной послам, отправ­ляв­шим­ся к Квинк­цию, но умал­чи­ва­ют об ито­гах этой заса­ды. Такие обви­не­ния исхо­дят толь­ко от тех, кто воз­во­дит лож­ные обви­не­ния, но не может их ничем под­кре­пить. (7) Фес­са­лий­цы, явно не зная меры, зло­употреб­ля­ют бла­го­во­ле­ни­ем рим­ско­го наро­да, после про­дол­жи­тель­ной жаж­ды буд­то опив­шись чистой сво­бо­дой. (8) Слов­но рабы, вне­зап­но и неожи­дан­но для себя отпу­щен­ные на волю, они теперь упраж­ня­ют язык и глот­ку, осы­пая напад­ка­ми и бра­нью сво­их быв­ших гос­под. (9) Затем, в при­сту­пе гне­ва, он вос­клик­нул, что солн­це зака­ти­лось для него еще не наве­ки. Это угро­жаю­щее выска­зы­ва­ние при­ня­ли на свой счет не толь­ко фес­са­лий­цы, но даже и рим­ляне. (10) Когда ропот него­до­ва­ния, вызван­ный эти­ми сло­ва­ми, нако­нец, стих, царь отве­тил пред­ста­ви­те­лям перре­бов и афа­ма­нов, что с горо­да­ми, на кото­рые те пре­тен­ду­ют, дело обсто­ит точ­но таким же обра­зом. (11) Кон­сул Аци­лий и рим­ляне отда­ли их ему, когда эти горо­да были во вла­сти вра­га. (12) Если они жела­ют ото­брать свой же пода­рок, то он созна­ет, что при­дет­ся им усту­пить. Но этим они нане­сут оскорб­ле­ние луч­ше­му и более вер­но­му дру­гу в уго­ду бес­по­лез­ным, нена­деж­ным союз­ни­кам. (13) Ведь ни о каких бла­го­де­я­ни­ях люди не забы­ва­ют так ско­ро, как о даро­ван­ной им сво­бо­де, осо­бен­но люди, склон­ные зло­употреб­лять ею и тем самым ее терять. (14) Выслу­шав сто­ро­ны, рим­ские упол­но­мо­чен­ные объ­яви­ли свое реше­ние: македон­ские гар­ни­зо­ны долж­ны быть выведе­ны из оспа­ри­вае­мых горо­дов, и Македо­ния долж­на остать­ся в преж­них гра­ни­цах⁸². Что каса­ет­ся осталь­ных жалоб, воз­во­ди­мых друг на дру­га обе­и­ми сто­ро­на­ми, то будет назна­че­но осо­бое судеб­ное раз­би­ра­тель­ство для раз­ре­ше­ния кон­флик­тов меж­ду эти­ми пле­ме­на­ми и македон­ца­ми.

27. (1) Жесто­ко оскор­бив царя этим при­го­во­ром, рим­ские упол­но­мо­чен­ные отпра­ви­лись в Фес­са­ло­ни­ку, чтобы рас­смот­реть вопрос о ста­ту­се горо­дов Фра­кии. (2) Там послы Эвме­на заяви­ли, что если рим­ляне наме­ре­ны сде­лать горо­да Энос и Маро­нею сво­бод­ны­ми, то един­ст­вен­ное, о чем они име­ют сме­лость про­сить: чтобы сво­бо­да эта дей­ст­ви­тель­но соблюда­лась, и чтобы рим­ляне нико­му не дава­ли посяг­нуть на с.338 милость, ими даро­ван­ную. (3) Но если они пола­га­ют, что вопрос о фра­кий­ских горо­дах не име­ет боль­шо­го зна­че­ния, то было бы спра­вед­ли­во, чтобы быв­шие вла­де­ния Антио­ха, как награ­да вой­ны, доста­лись, вме­сто Филип­па, Эвме­ну, (4) либо за помощь ока­зан­ную рим­ско­му наро­ду Атта­лом, его отцом, в войне с этим самым Филип­пом, либо за его соб­ст­вен­ные заслу­ги, ибо Эвмен делил с рим­ля­на­ми все опас­но­сти и тяготы мор­ской и сухо­пут­ной вой­ны с Антиохом. (5) Кро­ме того, в поль­зу Эвме­на гово­рит и реше­ние преды­ду­щих деся­ти рим­ских упол­но­мо­чен­ных⁸³, кото­рые, при­судив ему Хер­со­нес и Лиси­ма­хию, тем самым, оче­вид­но, отда­ли ему так­же Маро­нею и Энос, пото­му что в силу гео­гра­фи­че­ской бли­зо­сти те состав­ля­ют, неко­то­рым обра­зом, при­ло­же­ние к основ­но­му, боль­ше­му дару. (6) Что каса­ет­ся Филип­па, то за какие заслу­ги перед рим­ским наро­дом, по како­му суве­рен­но­му пра­ву раз­ме­стил он гар­ни­зо­ны в этих горо­дах, столь уда­лен­ных от гра­ниц Македо­нии? Пусть рим­ляне вызо­вут пред­ста­ви­те­лей Маро­неи, и те сами подроб­но рас­ска­жут о поло­же­нии дел в назван­ных горо­дах. (7) Маро­ней­ские пред­ста­ви­те­ли, когда их вызва­ли, рас­ска­за­ли, что цар­ский гар­ни­зон, в отли­чие от дру­гих горо­дов, в Маро­нее раз­ме­щен в целом ряде жилых квар­та­лов, и что в горо­де пол­ным пол­но македон­цев. (8) Поэто­му сто­рон­ни­ки Филип­па без­раздель­но гос­под­ст­ву­ют в горо­де. Толь­ко им поз­во­ле­но высту­пать в город­ском сове­те и народ­ном собра­нии, и они закре­пи­ли за собой и сво­и­ми дру­зья­ми все клю­че­вые долж­но­сти. (9) Доб­ро­по­чтен­ные же граж­дане⁸⁴, кото­рым небез­раз­лич­на демо­кра­тия и закон­ность, вынуж­де­ны или про­во­дить жизнь в изгна­нии, или будучи лише­ны вла­сти, пови­ну­ясь чер­ни, мол­чать. (10) Вкрат­це кос­нув­шись и вопро­са о закон­ных гра­ни­цах, они заяви­ли, что Квинт Фабий Лабе­он, нахо­дясь в их кра­ях, назна­чил гра­ни­цей Филип­пу ста­рую цар­скую доро­гу, веду­щую к Паро­рее во Фра­кии, в неко­то­ром уда­ле­нии от моря, но Филипп впо­след­ст­вии постро­ил новую, с таким рас­че­том, чтобы охва­тить, с ее помо­щью, горо­да и зем­ли при­над­ле­жа­щие маро­ней­цам⁸⁵.

28. (1) Отве­чая, Филипп избрал совер­шен­но дру­гую так­ти­ку, чем до это­го, в спо­ре с фес­са­лий­ца­ми и перре­ба­ми. «Я хочу, — заявил он рим­ским упол­но­мо­чен­ным, — судить­ся не с маро­ней­ца­ми, не с Эвме­ном, но с вами, так как дав­но уже убедил­ся, что спра­вед­ли­во­го реше­ния от вас не дождать­ся. (2) Я счи­тал себя впра­ве при­ве­сти к покор­но­сти македон­ские горо­да, вос­став­шие про­тив меня во вре­мя при­оста­нов­ки воен­ных дей­ст­вий⁸⁶, — не пото­му что окра­ин­ные захо­луст­ные эти город­ки пред­став­ля­ют для меня уж очень боль­шую цен­ность, но чтобы пре­по­дать урок осталь­ным македон­цам. И что же? Я полу­чил отказ. (3) В ходе Это­лий­ской вой­ны ата­ко­вав, по при­ка­зу кон­су­ла Мания Аци­лия, Ламию, когда, после дол­гих и уто­ми­тель­ных осад­ных работ и сра­же­ний я, нако­нец, взо­шел на сте­ны и город был готов пасть, кон­сул мне велел пре­кра­тить оса­ду и отве­сти от город­ских стен вой­ска. (4) В каче­стве ком­пен­са­ции за эту неспра­вед­ли­вость, мне поз­во­ли­ли отво­е­вать несколь­ко месте­чек в Фес­са­лии, Перре­бии и Афа­ма­нии, — ско­рее укреп­лен­ных пунк­тов, чем горо­дов, — но даже их, Квинт Цеци­лий, вы у меня отня­ли несколь­ко дней назад. (5) Толь­ко что послы Эвме­на здесь утвер­жда­ли, как факт не под­ле­жа­щий сомне­нию, что у него гораздо боль­ше, чем у меня, прав на наследие Антио­ха, но я, видят боги, сужу об этом ина­че. Если бы не победа рим­лян над Антиохом, боль­ше того, если бы не сама эта вой­на, Эвмен бы вовсе лишил­ся цар­ства, так что не он вам, а вы ему ока­за­ли услу­гу. (6) Мое­му же цар­ству до такой сте­пе­ни ничто с.339 не гро­зи­ло, что когда Антиох пытал­ся зару­чить­ся моей под­держ­кой, обе­щая три тыся­чи талан­тов⁸⁷, пять­де­сят палуб­ных кораб­лей и гре­че­ские горо­да, кото­ры­ми я вла­дел рань­ше, (7) я отверг его пред­ло­же­ния и порвал отно­ше­ния с ним еще до того, как с вой­ском в Гре­ции выса­дил­ся Маний Аци­лий. Согла­со­ван­но с этим кон­су­лом я вел все воен­ные дей­ст­вия, какие он пору­чал мне, (8) а его пре­ем­ни­ку Луцию Сци­пи­о­ну, когда тот решил свою армию вести к Гел­лес­пон­ту по суше, я не толь­ко пре­до­ста­вил про­ход по сво­им вла­де­ни­ям, но и чинил для него доро­ги, стро­ил мосты, под­во­зил про­ви­ант, (9) при­чем не толь­ко на терри­то­рии Македо­нии, но даже на пути через Фра­кию, где тре­бо­ва­лось обес­пе­чить еще и без­опас­ность от вар­ва­ров. (10) За такое про­яв­ле­ние моей доб­рой воли по отно­ше­нию к вам, чтобы не назы­вать его доб­ро­со­вест­ной служ­бой, как, рим­ляне, было бы пра­виль­но посту­пить: щед­ро воз­на­гра­дить меня, замет­но рас­ши­рив гра­ни­цы мое­го цар­ства, или ото­брать у меня, как вы теперь это дела­е­те, всё чем я вла­дел, или по сво­е­му пра­ву, или по вашей мило­сти? (11) Македон­ские горо­да, состав­ля­ю­щие, как вы же сами при­зна­ли, неотъ­ем­ле­мую часть мое­го цар­ства, мне воз­вра­щать явно не соби­ра­ют­ся. Эвмен явил­ся сюда, чтобы меня огра­бить, как он огра­бил до это­го Антио­ха, и в оправ­да­ние наг­лых сво­их при­тя­за­ний ссы­ла­ет­ся на реше­ние деся­ти рим­ских упол­но­мо­чен­ных, хотя имен­но это реше­ние его же опро­вер­га­ет. (12) Ведь там в пре­дель­но точ­ных и ясных выра­же­ни­ях запи­са­но, что Эвме­ну пере­да­ют­ся Хер­со­нес и Лиси­ма­хия. Есть ли там хоть одно упо­ми­на­ние об Эно­се, Маро­нее и горо­дах Фра­кии?⁸⁸ Неужто то, о чем он не осме­лил­ся даже про­сить их, он полу­чит от вас, слов­но добив­шись от них? (13) Я хочу, нако­нец, выяс­нить ваше ко мне отно­ше­ние. Если вы реши­ли меня пре­сле­до­вать, как вра­га, то про­дол­жай­те и даль­ше дей­ст­во­вать так же, как нача­ли. (14) Но если вы еще сохра­ня­е­те хоть сколь­ко-нибудь ува­же­ния к царю, нося­ще­му зва­ние дру­га и союз­ни­ка рим­лян, то не сочти­те меня заслу­жи­ваю­щим столь вели­кой неспра­вед­ли­во­сти».

29. (1) Речь царя про­из­ве­ла на рим­ских упол­но­мо­чен­ных впе­чат­ле­ние, поэто­му при­го­вор их был неопре­де­лен­ным и даже дву­смыс­лен­ным. Если спор­ные горо­да дей­ст­ви­тель­но были даны Эвме­ну реше­ни­ем деся­ти рим­ских упол­но­мо­чен­ных, то пусть оста­ет­ся в силе это реше­ние. (2) Если Филипп захва­тил их силой ору­жия, то пусть по пра­ву победи­те­ля ими вла­де­ет. Если же не под­твер­жда­ет­ся ни то, ни дру­гое, то вопрос этот дол­жен решать­ся сена­том, а пока, до окон­ча­тель­но­го его раз­ре­ше­ния, Филипп дол­жен выве­сти из спор­ных горо­дов свои гар­ни­зо­ны. (3) При­го­вор этот и оттолк­нул Филип­па от рим­лян, так что Пер­сей, начи­ная вой­ну, не имел для нее каких-то новых обос­но­ва­ний, и вой­ну эту мож­но рас­смат­ри­вать как дело, заве­щан­ное ему отцом. А пока в Риме не подо­зре­ва­ли о пред­сто­я­щей войне с Македо­ни­ей.

(4) Про­кон­сул Луций Ман­лий вер­нул­ся, тем вре­ме­нем, из Испа­нии. У сена­та, собрав­ше­го­ся в хра­ме Бел­ло­ны, он про­сил раз­ре­ше­ния спра­вить три­умф. Воен­ные его успе­хи дела­ли это тре­бо­ва­ние закон­ным, но вся пред­ше­ст­ву­ю­щая прак­ти­ка была про­тив него. (5) Ведь по обы­ча­ям пред­ков пол­ко­во­дец, вер­нув­ший­ся обрат­но без армии, мог пре­тен­до­вать на три­умф лишь в том слу­чае, если про­вин­цию свою оста­вил пре­ем­ни­ку совер­шен­но покор­ной и уми­ротво­рен­ной. Ман­лию, одна­ко, пре­до­ста­ви­ли мень­шую фор­му три­ум­фа, раз­ре­шив вой­ти в сто­ли­цу с ова­ци­ей. (6) В его про­цес­сии нес­ли с.340 пять­де­сят два золотых вен­ка, сто трид­цать два фун­та золота и шест­на­дцать тысяч три­ста фун­тов сереб­ра, (7) а кро­ме того, он доло­жил сена­ту, что еще десять тысяч фун­тов сереб­ра и восемь­де­сят фун­тов золота везет с собой его кве­стор Квинт Фабий, и что эти день­ги он тоже вне­сет в каз­ну.

(8) Тот год был отме­чен боль­ши­ми вол­не­ни­я­ми рабов в Апу­лии⁸⁹. Пре­тор Луций Посту­мий, управ­ляв­ший тогда Тарен­том, (9) про­вел самое тща­тель­ное рас­сле­до­ва­ние о пас­ту­хах, сбив­ших­ся в бан­дит­ские шай­ки, кото­рые раз­бо­я­ми сде­ла­ли небез­опас­ны­ми доро­ги и казен­ные паст­би­ща. До семи тысяч чело­век он при­го­во­рил к смер­ти, при­чем мно­гие суме­ли бежать, но мно­гие были под­верг­ну­ты каз­ни. (10) Кон­су­лы, кото­рых дол­го задер­жи­ва­ло в сто­ли­це про­веде­ние воин­ско­го набо­ра, отпра­ви­лись, нако­нец, каж­дый в свою про­вин­цию.

30. (1) В том же году, едва насту­пи­ла вес­на, управ­ляв­шие Испа­ни­ей пре­то­ры Гай Каль­пур­ний и Луций Квинк­ций выве­ли с зим­них сто­я­нок вой­ска, и соеди­нив свои силы в Бету­рии, дви­ну­лись к непри­я­тель­ско­му лаге­рю в Кар­пе­та­нию, наме­ре­ва­ясь дей­ст­во­вать спло­чен­но и согла­со­ван­но. (2) Неда­ле­ко от горо­дов Дипон и Толет рим­ские фура­жи­ры наткну­лись на непри­я­тель­ских, и так как с обе­их сто­рон под­хо­ди­ли на помощь сво­им все новые под­креп­ле­ния, обе армии ока­за­лись пол­но­стью вовле­че­ны в бой. (3) Его бес­по­рядоч­ный харак­тер и зна­ко­мая мест­ность дава­ли серь­ез­ное пре­иму­ще­ство непри­я­те­лю, а пото­му обе рим­ские армии были раз­би­ты и отбро­ше­ны в лагерь. Враг не стал пре­сле­до­вать демо­ра­ли­зо­ван­но­го про­тив­ни­ка. (4) Опа­са­ясь, что лагерь на сле­дую­щий день под­верг­нет­ся напа­де­нию, рим­ские вое­на­чаль­ни­ки скрыт­но, бли­жай­шей ночью⁹⁰ уве­ли уцелев­шее вой­ско из лаге­ря. (5) На рас­све­те испан­цы, постро­ив­шись в бое­вой порядок, подо­шли к валу, и к удив­ле­нию обна­ру­жив, что лагерь пуст, раз­гра­би­ли то, что рим­ляне бро­си­ли в ноч­ной сума­то­хе, после чего вер­ну­лись в свой лагерь и несколь­ко дней про­ве­ли там. (6) В сра­же­нии и после­дую­щем бег­стве пало до пяти тысяч рим­лян и их союз­ни­ков. Воору­жив­шись сня­ты­ми с них доспе­ха­ми, непри­я­тель дви­нул­ся к реке Таг.

(7) Меж­ду тем, рим­ские вое­на­чаль­ни­ки спеш­но стя­ги­ва­ли из союз­ных испан­ских горо­дов под­креп­ле­ния, и исполь­зуя пере­дыш­ку, все­ми сила­ми ста­ра­лись вос­ста­но­вить бое­вой дух сво­ей армии, слом­лен­ный неудач­ным сра­же­ни­ем. (8) Когда они убеди­лись, что чис­лен­ность армии вос­ста­нов­ле­на, а сол­да­ты, желая смыть преж­ний позор, ста­ли искать с непри­я­те­лем встре­чи, они высту­пи­ли в поход и раз­би­ли лагерь в две­на­дца­ти милях от реки Таг. (9) В третью ноч­ную стра­жу они сня­лись с лаге­ря и к рас­све­ту в пол­ной бое­готов­но­сти вышли на берег Тага. (10) За рекой на хол­ме нахо­дил­ся вра­же­ский лагерь. В двух местах, где река была про­хо­ди­ма вброд, Каль­пур­ний во гла­ве пра­вой колон­ны, а Квинк­ций во гла­ве левой немед­лен­но нача­ли пере­пра­ву, тогда как про­тив­ник оста­вал­ся в без­дей­ст­вии, будучи пора­жен вне­зап­ным их появ­ле­ни­ем и раз­мыш­ляя, как луч­ше по ним уда­рить, поль­зу­ясь сума­то­хой, неиз­беж­ной при пере­пра­ве. (11) Рим­ляне, тем вре­ме­нем, успе­ли пере­пра­вить даже обоз и стя­нуть его под при­кры­тие. Видя, что враг начи­на­ет ата­ку, и не имея про­стран­ства, чтобы раз­бить укреп­лен­ный лагерь, они постро­и­лись в бое­вую линию. (12) Центр ее заня­ли самые отбор­ные части армии: пятый леги­он Каль­пур­ния и вось­мой леги­он Квинк­ция. До само­го непри­я­тель­ско­го лаге­ря про­сти­ра­лось откры­тое поле, так что заса­ды мож­но было не опа­сать­ся.

с.341 31. (1) Испан­цы, увидя на сво­ем бере­гу реки две рим­ских колон­ны, реши­ли вовлечь их в сра­же­ние, преж­де чем те успе­ют выстро­ить­ся еди­ным фрон­том, а пото­му тол­пой высы­па­ли из лаге­ря и бегом устре­ми­лись в бит­ву. (2) Бит­ва сна­ча­ла шла с боль­шим пылом, пото­му что и испан­цы были вооду­шев­ле­ны недав­ней победой, и в рим­ля­нах была све­жа память о непри­выч­ном для них позо­ре. (3) Осо­бен­но ярост­но в середине рим­ско­го строя бились два самых доб­лест­ных леги­о­на, и вра­ги, не видя ино­го спо­со­ба сдви­нуть их с места, постро­и­лись плот­но сомкну­тым кли­ном и пре­вос­хо­дя­щи­ми сила­ми нача­ли их тес­нить. (4) Пони­мая, что леги­о­ны дер­жат­ся из послед­них сил, пре­тор Каль­пур­ний, чтобы их под­дер­жать и обо­д­рить, послал к ним сво­их лега­тов, по одно­му на каж­дый из леги­о­нов, Тита Квинк­ти­лия Вара и Луция Ювен­ция Таль­ну. (5) Он велел объ­явить сол­да­там, что толь­ко их храб­рость помо­жет выиг­рать бит­ву и сохра­нить за Римом Испа­нию, а если они поки­нут свою пози­цию, то ни один воин не увидит даже дру­го­го бере­га Тага, не гово­ря о воз­вра­те в Ита­лию. (6) Сам же он, с кон­ни­цей двух леги­о­нов, сде­лал обход­ное дви­же­ние и уда­рил во фланг непри­я­тель­ско­му кли­ну, тес­нив­ше­му рим­ский центр. (7) Квинк­ций, с союз­ни­че­ской кава­ле­ри­ей, ата­ко­вал дру­гой фланг. Но гораздо храб­рее сра­жа­лись кава­ле­ри­сты Каль­пур­ния и, в первую оче­редь, воз­глав­ляв­ший их пре­тор. (8) Он пер­вым вре­зал­ся в гущу вра­гов, и так дале­ко в нее углу­бил­ся, что труд­но было раз­ли­чить, на чьей сто­роне он сра­жа­ет­ся. (9) Выдаю­ща­я­ся отва­га пре­то­ра вос­пла­ме­ни­ла всад­ни­ков, а от них вооду­шев­ле­ние пере­да­лось пехо­те. Стар­шие цен­ту­ри­о­ны, видя пре­то­ра сре­ди вра­же­ско­го ору­жия, усты­ди­лись. Каж­дый от себя лич­но стал под­бо­д­рять зна­ме­нос­цев, при­ка­зы­вал им нести зна­мя впе­ред, а вои­нов — неот­ступ­но сле­до­вать за зна­ме­на­ми. (10) Рим­ляне сно­ва изда­ли бое­вой клич и бро­си­лись в наступ­ле­ние, слов­но с высо­ко­го места под гору. Слов­но бур­ный поток они смя­ли и опро­ки­ну­ли оро­бев­ше­го непри­я­те­ля: теперь ничто не мог­ло их оста­но­вить, охва­чен­ных пылом ата­ки. (11) Кон­ни­ца гна­ла бегу­щих до само­го лаге­ря и, сме­шав­шись с тол­пой вра­гов, про­рва­лась внутрь укреп­ле­ний, но охра­няв­шие лагерь испан­цы дра­лись так отча­ян­но, что рим­ским кон­ни­кам при­шлось спе­шить­ся и бить­ся в каче­стве пехо­тин­цев. (12) Они про­дол­жа­ли драть­ся, когда пятый леги­он подо­спел к ним на помощь, а затем, как толь­ко смог­ли, и осталь­ные вой­ска. (13) Испан­цев изби­ва­ли на всем про­стран­стве их лаге­ря. Спас­лось бег­ст­вом не более четы­рех тысяч людей. Из них три тыся­чи, сохра­нив­ших ору­жие, заня­ли близ­ле­жа­щую высоту. Осталь­ные, напо­ло­ви­ну воору­жен­ные, рас­се­я­лись по окрест­но­стям. (14) Испан­цев насчи­ты­ва­лось боль­ше трид­ца­ти пяти тысяч, из кото­рых толь­ко эта неболь­шая часть пере­жи­ла бит­ву. Захва­че­но было сто трид­цать два зна­ме­ни. (15) Из чис­ла рим­лян и их союз­ни­ков пало чуть более шести­сот чело­век, и око­ло ста пяти­де­ся­ти погиб­ло из вспо­мо­га­тель­ных испан­ских частей. (16) Если бы не поте­ря пяти воен­ных три­бу­нов и несколь­ких рим­ских кон­ни­ков, победа для рим­лян ока­за­лась бы вовсе бес­кров­ной. Победи­те­ли, не имея места для построй­ки сво­их укреп­ле­ний, рас­по­ло­жи­лись на при­вал в непри­я­тель­ском лаге­ре. (17) На дру­гой день, перед тор­же­ст­вен­ным стро­ем, Гай Каль­пур­ний побла­го­да­рил всад­ни­ков и награ­дил их фале­ра­ми⁹¹, ска­зав, что толь­ко бла­го­да­ря их муже­ству враг был раз­бит, а вра­же­ский лагерь захва­чен. (18) Дру­гой пре­тор, Квинк­ций, награ­дил сво­их всад­ни­ков пряж­ка­ми и цепоч­ка­ми. Полу­чи­ли награ­ды и цен­ту­ри­о­ны в обе­их арми­ях, осо­бен­но те, кто был постав­лен сра­жать­ся в цен­тре.

32. (1) Покон­чив с воин­ским набо­ром и осталь­ны­ми дела­ми, удер­жи­вав­ши­ми их в Риме, кон­су­лы с вой­ска­ми с.342 отпра­ви­лись в Лигу­рию, назна­чен­ную им про­вин­ци­ей. (2) Сем­п­ро­ний из горо­да Пизы высту­пил про­тив апу­ан­ских лигу­ров. Опу­сто­шив их поля и пре­дав огню их дерев­ни и кре­по­сти, он очи­стил от непри­я­те­ля пред­го­рья Апен­нин до реки Мак­ра и гава­ни Луна. (3) Вра­ги заня­ли гор­ный хре­бет, где издав­на жили их пред­ки, но и оттуда, несмот­ря на труд­но­до­ступ­ную мест­ность, были раз­би­ты и изгна­ны. (4) Успе­хом и храб­ро­стью с ним срав­нял­ся кол­ле­га его, Аппий Клав­дий. Он раз­бил в несколь­ких сра­же­ни­ях лигу­ров-ингав­нов⁹², захва­тил шесть их горо­дов и мно­го тысяч их жите­лей, а зачин­щи­ков вой­ны, чис­лом сорок три, обез­гла­вил.

(5) При­бли­жа­лось вре­мя кон­суль­ских выбо­ров. Про­во­дить их выпал жре­бий Сем­п­ро­нию, но Клав­дий при­был в Рим даже рань­ше, чем он, чтобы помочь в соис­ка­нии кон­суль­ства сво­е­му бра­ту Пуб­лию Клав­дию. (6) Сопер­ни­ка­ми послед­не­го были пат­ри­ции Луций Эми­лий, Квинт Фабий и Сер­вий Суль­пи­ций Галь­ба, опыт­ные соис­ка­те­ли, счи­тав­шие, что име­ют тем боль­шее пра­во на кон­суль­ство, что в нем один раз им уже было отка­за­но. (7) Борь­ба меж­ду четырь­мя кан­дида­та­ми обе­ща­ла быть тем более ост­рой, что в кон­су­лы мог быть выбран толь­ко один пат­ри­ций⁹³. (8) Из пле­бе­ев соис­ка­те­ля­ми высту­па­ли не менее попу­ляр­ные лица: Луций Пор­ций, Квинт Терен­ций Кул­ле­он и Гней Бебий Там­фил, кото­рые, потер­пев неуда­чу на преж­них выбо­рах, тоже наде­я­лись в этот раз добить­ся завет­ной цели. (9) Их всех кан­дида­тов Клав­дий был един­ст­вен­ным нович­ком. Победу еди­но­душ­но про­чи­ли Квин­ту Фабию Лабео­ну и Луцию Пор­цию Лици­ну. (10) Но кон­сул Клав­дий, без сопро­вож­де­ния лик­то­ров, носил­ся, аги­ти­руя за сво­его бра­та, по все­му Фору­му, невзи­рая на про­те­сты сопер­ни­ков и боль­шей части сена­то­ров. (11) Те напо­ми­на­ли ему, что он, в первую оче­редь, дол­жен быть кон­су­лом рим­лян, а не бра­том Пуб­лия Клав­дия. Поче­му бы ему не занять место перед три­бу­на­лом в каче­стве тре­тей­ско­го судьи либо мол­ча­ли­во­го наблюда­те­ля выбо­ров?⁹⁴ Но ничто не мог­ло укро­тить его пыла. (12) Выбо­ры то и дело нару­ша­лись так­же горя­чи­ми спо­ра­ми пле­бей­ских три­бу­нов, часть из кото­рых боро­лась про­тив кон­су­ла, а часть высту­па­ла в его под­держ­ку, пока, нако­нец, не победи­ла настой­чи­вость Аппия, кото­рый, оттес­нив Фабия, про­вел в кон­су­лы сво­его бра­та. (13) Пуб­лий Клав­дий Пуль­хр ока­зал­ся избран­ным в кон­су­лы к удив­ле­нию для себя и вопре­ки обще­му ожи­да­нию. Луций Пор­ций Лицин лег­ко одер­жал победу на выбо­рах, пото­му что доби­вал­ся под­держ­ки пле­бе­ев не наси­ли­ем, как Клав­дий, а более сдер­жан­но. (14) Пре­то­ра­ми на сле­дую­щий день были выбра­ны Гай Деци­мий Флав, Пуб­лий Сем­п­ро­ний Лонг, Пуб­лий Кор­не­лий Цетег, Квинт Невий Матон, Гай Сем­п­ро­ний Блез, Авл Терен­ций Варрон. (15) Тако­вы основ­ные собы­тия, мир­ные и воен­ные, в год, когда кон­су­ла­ми были Аппий Клав­дий и Марк Сем­п­ро­ний [185 г. до н. э.].

33. (1) В нача­ле сле­дую­ще­го года, после того, как лега­ты Квинт Цеци­лий, Марк Бебий и Тибе­рий Сем­п­ро­ний, послан­ные ула­дить раз­но­гла­сия меж­ду Филип­пом, Эвме­ном и фес­са­лий­ски­ми горо­да­ми, доло­жи­ли сена­ту об ито­гах сво­ей поезд­ки, кон­су­лы Пуб­лий Клав­дий и Луций Пор­ций (2) при­гла­си­ли в сенат деле­га­ции от этих двух царей и от горо­дов. (3) Обе сто­ро­ны лишь повто­ри­ли те аргу­мен­ты, к кото­рым они при­бег­ли перед лега­та­ми еще с.343 в Гре­ции. Сенат решил послать в Македо­нию и Гре­цию новых упол­но­мо­чен­ных, во гла­ве с Аппи­ем Клав­ди­ем, чтобы про­ве­рить, воз­вра­ще­ны ли фес­са­лий­цам и перре­бам их горо­да. (4) Им же было пору­че­но про­следить, чтобы из Эно­са и Маро­неи были выведе­ны македон­ские гар­ни­зо­ны, и вооб­ще, чтобы все фра­кий­ское побе­ре­жье было очи­ще­но от воен­но­го при­сут­ст­вия Филип­па и македон­цев. (5) При­ка­за­но им было так­же посе­тить и Пело­пон­нес, кото­рый преж­нее рим­ское посоль­ство оста­ви­ло в еще менее опре­де­лен­ном состо­я­нии, чем если бы оно вовсе не при­ез­жа­ло туда, пото­му что послов, сре­ди про­че­го, не удо­сто­и­ли даже отве­та, и вопре­ки их прось­бам, не выслу­ша­ли в обще­а­хей­ском собра­нии. (6) Когда Квинт Цеци­лий⁹⁵ в рез­ких выра­же­ни­ях пожа­ло­вал­ся на это сена­ту, а вме­сте с ним высту­пи­ли и лакеде­мон­ские пред­ста­ви­те­ли, сетуя на раз­ру­ше­ние стен сво­его горо­да, увод в Ахайю и про­да­жу в раб­ство сво­его насе­ле­ния⁹⁶, (7) отме­ну зако­нов Ликур­га, глав­ной опо­ры сво­его государ­ства, ахей­цы ста­ли оправ­ды­вать­ся, глав­ным обра­зом, в том, что не допу­сти­ли к сво­е­му собра­нию рим­ских послов, ссы­ла­ясь на закон⁹⁷, раз­ре­шаю­щий созы­вать обще­а­хей­ское собра­ние не ина­че, как по вопро­су вой­ны и мира, либо в слу­чае при­бы­тия послов от сена­та с посла­ни­ем или пись­мен­ным пору­че­ни­ем. (8) Чтобы лишить их на буду­щее таких оправ­да­ний, сенат ука­зал им, что они обя­за­ны обес­пе­чить рим­ским послам в любое вре­мя при­ем в обще­а­хей­ском собра­нии, подоб­но тому как ахей­ских послов по пер­вой же их прось­бе при­ни­ма­ют в сена­те.

34. (1) После того, как посоль­ства разъ­е­ха­лись и Филипп узнал от сво­их пред­ста­ви­те­лей, что фра­кий­ские горо­да при­дет­ся отдать, а гар­ни­зо­ны при­дет­ся оттуда выве­сти, он, при­дя от это­го в ярость, решил выме­стить гнев на жите­лях Маро­неи⁹⁸. (2) Оно­ма­сту, намест­ни­ку при­мор­ско­го окру­га Фра­кии, он при­ка­зал пере­бить руко­во­ди­те­лей анти­ма­кедон­ской пар­тии в Маро­нее. Тот, при содей­ст­вии неко­е­го Кас­сандра, одно­го из при­двор­ных Филип­па, посто­ян­но про­жи­вав­ше­го в Маро­нее, ночью ввел туда фра­кий­ский отряд, кото­рый, слов­но взяв город штур­мом, учи­нил там насто­я­щую бой­ню. (3) Когда же рим­ские лега­ты⁹⁹ заяви­ли царю про­тест по пово­ду столь жесто­ко­го обра­ще­ния с невин­ны­ми маро­ней­ца­ми, столь оскор­би­тель­но­го по отно­ше­нию к досто­ин­ству Рима, ибо, как вра­гов, изби­ва­ли людей, кото­рым сенат счел нуж­ным вер­нуть сво­бо­ду, Филипп кате­го­ри­че­ски откло­нил обви­не­ния, заявив, что ни он, ни его люди никак не заме­ша­ны в про­ис­шед­шем. (4) При­чи­на кон­флик­та — столк­но­ве­ние город­ских пар­тий, при кото­ром часть маро­ней­цев скло­ня­ла город на его сто­ро­ну, а дру­гая часть аги­ти­ро­ва­ла в поль­зу царя Эвме­на, и рим­ские пред­ста­ви­те­ли могут в этом лег­ко убедить­ся, если рас­спро­сят самих маро­ней­цев. (5) Пред­ла­гая это, Филипп был совер­шен­но уве­рен, что маро­ней­цы, запу­ган­ные недав­ней рез­ней, и пик­нуть про­тив него не посме­ют. (6) Аппий воз­ра­зил, что не сто­ит рас­сле­до­вать дело и без того вполне оче­вид­ное. Если царь хочет дей­ст­ви­тель­но оправ­дать­ся, то пусть пошлет в Рим Оно­ма­ста с Кас­сан­дром, как глав­ных подо­зре­вае­мых, с тем чтобы сенат их мог допро­сить. (7) Сло­ва эти так пора­зи­ли царя, что крас­ка с его лица сбе­жа­ла. Затем, собрав­шись, нако­нец, с духом, он отве­чал, что Кас­сандра, как оче­вид­ца собы­тий, он обе­ща­ет послать, если им так угод­но. (8) Но какое отно­ше­ние к слу­чив­ше­му­ся может иметь Оно­маст, кото­рый не был ни в Маро­нее, ни даже в ее окрест­но­стях? (9) Оно­ма­ста царь хотел убе­речь от опас­но­сти, пото­му что ценил его, как сво­его бли­жай­ше­го дру­га, но его же, как свиде­те­ля, еще боль­ше стра­шил­ся, так как с ним часто бывал откро­ве­нен и исполь­зо­вал его, как тай­но­го пору­чен­ца, для мно­гих дел тако­го же рода. с.344 (10) Кас­сандр же, чтобы заста­вить его замол­чать, был, как пола­га­ют, отрав­лен людь­ми Филип­па, послан­ны­ми сопро­вож­дать его через Эпир по направ­ле­нию к морю.

35. (1) Рим­ские лега­ты поки­ну­ли место пере­го­во­ров, не скры­вая сво­его недо­воль­ства достиг­ну­тым резуль­та­том, (2) да и Филипп созна­вал столь же ясно, что пред­сто­я­щий раз­рыв неиз­бе­жен. Но будучи к войне еще не вполне гото­вым, и желая выиг­рать вре­мя, он решил послать в Рим сво­его млад­ше­го сына Демет­рия, чтобы оправ­дать­ся от предъ­яв­лен­ных ему обви­не­ний и смяг­чить недо­воль­ство сена­та. (3) Филипп не сомне­вал­ся, что несмот­ря на свою юность, Демет­рий, кото­рый, еще будучи залож­ни­ком в Риме, успел про­явить истин­но цар­ский харак­тер, суме­ет добить­ся опре­де­лен­ных успе­хов. (4) Тем вре­ме­нем, под пред­ло­гом ока­за­ния помо­щи визан­тий­цам, а в дей­ст­ви­тель­но­сти, желая наве­сти страх на фра­кий­ских царь­ков, Филипп высту­пил в поход про­тив послед­них, пол­но­стью раз­гро­мил их в одной-един­ст­вен­ной бит­ве, и взяв в плен их пред­во­ди­те­ля Ама­до­ка, воз­вра­тил­ся домой. Заод­но он отпра­вил послов к вар­ва­рам, оби­тав­шим по бере­гам Ист­ра¹⁰⁰, побуж­дая их совер­шить набег на Ита­лию.

(5) В Пело­пон­не­се уже гото­ви­лись к при­бы­тию рим­ских лега­тов, кото­рым было пору­че­но из Македо­нии ехать в Ахайю, и, чтобы зара­нее выра­ботать про­тив них согла­со­ван­ную пози­цию, пре­тор Ликорт¹⁰¹ созвал обще­а­хей­ское сове­ща­ние. (6) Пред­ме­том дис­кус­сии ста­ла поли­ти­ка Лакеде­мо­на. Из быв­ших вра­гов лакеде­мон­цы пре­вра­ти­лись в донос­чи­ков, и есть осно­ва­ния думать, что теперь, побеж­ден­ные, они ста­нут еще опас­нее, чем преж­де, в каче­стве воору­жен­но­го непри­я­те­ля. Пока шла вой­на, ахей­цы полу­ча­ли под­держ­ку от Рима, а теперь те же рим­ляне бла­го­во­лят ско­рее к Лакеде­мо­ну, (7) осо­бен­но после того, как Арей и Алки­ви­ад, изгнан­ни­ки¹⁰², вос­ста­нов­лен­ные в пра­вах бла­го­да­ря заступ­ни­че­ству ахей­цев, отпра­ви­лись в Рим с мис­си­ей про­тив ахей­цев, кото­рым они столь­ко обя­за­ны, и про­из­нес­ли про­тив них такую враж­деб­ную речь, слов­но ахей­цы изгна­ли их, а не вер­ну­ли на роди­ну. (8) Все собрав­ши­е­ся под­ня­ли него­дую­щий крик, тре­буя рас­смот­реть пер­со­наль­ный вопрос об Арее с Алки­ви­а­дом, и посколь­ку собра­ние руко­вод­ст­во­ва­лось ско­рее гне­вом, чем разу­мом, тут же при­го­во­ри­ли обо­их к смер­ти. Спу­стя несколь­ко дней при­бы­ла рим­ская деле­га­ция.

36. (1) Для ее при­е­ма в аркад­ском горо­де Кли­тор был созван обще­а­хей­ский совет. Еще до нача­ла дис­кус­сии ахей­цы силь­но встре­во­жи­лись, чув­ст­вуя, сколь нерав­ны­ми для них будут пере­го­во­ры, (2) пото­му что Арея и Алки­ви­а­да, при­го­во­рен­ных к смер­ти на преды­ду­щем собра­нии, они заме­ти­ли сре­ди рим­ских упол­но­мо­чен­ных, но никто из них не посмел даже пик­нуть. (3) Аппий изло­жил, сколь недо­во­лен сенат всем, на что жало­ва­лись сена­ту лакеде­мон­цы: во-пер­вых, изби­е­ни­ем в Ком­па­сии деле­га­тов, по при­гла­ше­нию Фило­пе­ме­на явив­ших­ся, чтобы защи­тить­ся от обви­не­ний¹⁰³, (4) а во-вто­рых, тем, что не доволь­ст­ву­ясь наси­ли­ем над людь­ми, ахей­цы пере­шли вся­кую меру жесто­ко­сти, раз­ру­шив сте­ны зна­ме­ни­то­го горо­да, уни­что­жив его обы­чаи, вос­хо­дя­щие к неза­па­мят­ной древ­но­сти, и упразд­нив про­слав­лен­ные зако­ны Ликур­га. (5) После того, как Аппий завер­шил свою речь, Ликорт, и как пре­тор, и как сто­рон­ник Фило­пе­ме­на, ини­ци­а­то­ра все­го, что слу­чи­лось в Лакеде­моне, отве­тил: (6) «Нам труд­нее оправ­ды­вать­ся перед тобой, Аппий Клав­дий, чем до это­го в Риме перед сена­том. (7) Тогда мы отби­ва­лись от обви­не­ний лакеде­мон­цев¹⁰⁴, а теперь обви­ни­те­лем высту­па­ешь ты сам, и перед тобой же мы долж­ны защи­щать­ся. (8) Но даже столь нерав­ные усло­вия мы при­ни­ма­ем, в надеж­де, что с.345 ты выслу­ша­ешь нас объ­ек­тив­но, как подо­ба­ет судье, отбро­сив при­страст­ность, с кото­рой толь­ко что высту­пал.

Посколь­ку ты толь­ко что повто­рил жало­бы лакеде­мон­цев, выска­зан­ные ими сна­ча­ла здесь, перед Квин­том Цеци­ли­ем¹⁰⁵ а затем в Риме, ответ мой, я пола­гаю, дол­жен быть адре­со­ван, хотя и в тво­ем при­сут­ст­вии, но не столь­ко тебе, сколь­ко им. (9) Вы нас обви­ня­е­те в изби­е­нии деле­га­тов, по при­гла­ше­нию Фило­пе­ме­на явив­ших­ся для про­из­не­се­ния оправ­да­тель­ной речи. Но я пола­гаю, что обви­нять в этом нас не може­те не толь­ко вы, рим­ляне, но даже дру­гие в вашем при­сут­ст­вии. Ведь вами же одоб­рен­ный дого­вор запре­щал лакеде­мон­цам пося­гать на при­мор­ские горо­да. (10) Когда, взяв­шись за ору­жие, ноч­ным напа­де­ни­ем они захва­ти­ли запрет­ные для них горо­да, если бы Тит Квинк­ций со сво­ей арми­ей еще нахо­дил­ся в Пело­пон­не­се, под­верг­ши­е­ся наси­лию иска­ли бы защи­ты, разу­ме­ет­ся, у него. (11) Но так как вы были в недо­ся­гае­мо­сти, к кому же еще им оста­ва­лось при­бег­нуть, как не к нам, вашим союз­ни­кам, при­хо­див­шим, как они уже виде­ли, на помощь Гифею и на рав­ных осно­ва­ни­ях с вами оса­ждав­шим Лакеде­мон?¹⁰⁶ (12) Итак, вме­сто вас мы пред­при­ня­ли вой­ну, спра­вед­ли­вую и закон­ную во всех отно­ше­ни­ях. Если дру­гие вос­хи­ще­ны этой вой­ной, и даже лакеде­мон­цы не могут ее пори­цать, если сами боги ее одоб­ри­ли, даро­вав нам победу, с какой ста­ти мы долж­ны отве­чать за то, что сде­ла­но было по зако­нам вой­ны? Впро­чем, важ­ней­шие из пере­чис­лен­ных обви­не­ний нам даже не предъ­яв­ля­ют. (13) Нас обви­ня­ют лишь в том, что мы при­зва­ли к суду людей, под­стре­кав­ших тол­пу взять ору­жие, захва­тив­ших и раз­гра­бив­ших при­мор­ские горо­да, истре­бив­ших самых вид­ных тамош­них граж­дан. (14) Но в том, что, при­дя к нам в лагерь, они были уби­ты, повин­ны лишь вы, Арей и Алки­ви­ад, вы, кото­рые — видят боги! — обви­ня­е­те в этом нас. (15) Как и дру­гие лакеде­мон­цы-изгнан­ни­ки, эти двое были тогда в чис­ле наших союз­ни­ков. Выбрав при­мор­ские горо­да местом житель­ства, они счи­та­ли, что захват этих горо­дов направ­лен, глав­ным обра­зом, про­тив них, и в отмест­ку напа­ли на винов­ни­ков сво­ей ссыл­ки, воз­му­щен­ные тем, что даже в изгна­нии им не дают про­ве­сти ста­рость в покое. (16) Итак, не ахей­цы, но лакеде­мон­цы уби­ли лакеде­мон­цев, и я впра­ве даже не вда­вать­ся в вопрос, по заслу­гам те уби­ты, или вопре­ки спра­вед­ли­во­сти¹⁰⁷.

37. (1) “Одна­ко вы, ахей­цы, не може­те отри­цать, что имен­но вы упразд­ни­ли ста­рин­ные зако­ны Ликур­га и раз­ру­ши­ли сте­ны Лакеде­мо­на”. (2) Но как одни и те же люди могут выдви­гать два таких обви­не­ния, если учесть, что сте­ны эти были постро­е­ны не Ликур­гом, но воз­двиг­ну­ты все­го несколь­ко лет назад, как раз для того, чтобы подо­рвать зако­ны Ликур­га?¹⁰⁸ (3) Лишь недав­но тира­ны их воз­ве­ли как оплот и убе­жи­ще для себя, а вовсе не в инте­ре­сах горо­да, и если бы Ликург сего­дня вос­крес из мерт­вых, он бы пора­до­вал­ся раз­ру­ше­нию стен и ска­зал бы, что узна­ет свою преж­нюю Спар­ту. (4) Не Фило­пе­мен, не ахей­цы, а вы сами, лакеде­мон­цы, сво­и­ми рука­ми долж­ны были уни­что­жить следы тира­нии. (5) Ведь они — слов­но руб­цы ваше­го позор­но­го раб­ства: про­жив почти восемь сто­ле­тий без стен¹⁰⁹, вы были сво­бод­ным, а вре­ме­на­ми еще и самым могу­ще­ст­вен­ным в Гре­ции государ­ст­вом, но как толь­ко ока­за­лись запер­ты в сте­нах, то слов­но свя­зан­ные колод­ка­ми, в тече­ние сот­ни лет вла­чи­ли жал­кое раб­ство. (6) Что же каса­ет­ся отме­ны зако­нов, то я пола­гаю, что древ­ние зако­ны у лакеде­мон­цев отня­ли их соб­ст­вен­ные тира­ны. (7) Мы же не толь­ко не отни­ма­ли у них зако­нов, кото­рых они не име­ли, но дали им наши соб­ст­вен­ные зако­ны, и ока­за­ли вели­кую услу­гу их горо­ду, когда его при­ня­ли в наш совет и вклю­чи­ли в состав нашей кон­феде­ра­ции, дав спло­тить­ся со все­ми наро­да­ми Пело­пон­не­са в еди­ное целое. (8) Вот если бы, с.346 живя по одним зако­нам, мы им навя­за­ли дру­гие, лишь тогда, я счи­таю, у них были бы осно­ва­ния сето­вать на нера­вен­ство и даже него­до­вать.

(9) Я сознаю, Аппий Клав­дий, что речь, до сих пор мною про­из­не­сен­ную, нель­зя назвать речью, какую союз­ник обра­ща­ет к союз­ни­ку, или речью достой­ной нации сво­бод­ных людей: так пре­пи­ра­ют­ся рабы перед сво­им гос­по­ди­ном. (10) Но если не пусты­ми были сло­ва гла­ша­тая, кото­ры­ми вы объ­яви­ли сво­бо­ду из гре­ков в первую оче­редь для ахей­цев, если еще дей­ст­ви­те­лен свя­зы­ваю­щий нас дого­вор, если усло­вия союз­ни­че­ства и друж­бы име­ют рав­ную силу для обе­их сто­рон, то поче­му я не спра­ши­ваю вас, рим­ляне, что вы сде­ла­ли с захва­чен­ной Капу­ей¹¹⁰, а вы тре­бу­е­те от нас отче­та в том, что мы, ахей­цы, сде­ла­ли с побеж­ден­ным Лакеде­мо­ном? (11) Допу­стим, несколь­ко лакеде­мон­цев было нами уби­то. Ну и что? Раз­ве вы не руби­ли голо­вы капу­ан­ским сена­то­рам? (12) Мы раз­ру­ши­ли сте­ны. А вы ото­бра­ли у капу­ан­цев не толь­ко сте­ны, но лиши­ли их даже горо­да и земель­ных вла­де­ний. (13) Ты ска­жешь, что дого­вор рав­но­пра­вен толь­ко по фор­ме, а в дей­ст­ви­тель­но­сти у ахей­цев есть лишь при­зрач­ная сво­бо­да, вер­хов­ная же власть оста­ет­ся за Римом. (14) Я сознаю это, Аппий, и не про­те­стую, раз это­го не поз­во­ле­но. Но все же я вас умо­ляю, како­ва бы ни была раз­ни­ца меж­ду рим­ля­на­ми и ахей­ца­ми, не при­рав­ни­вай­те нас, ваших союз­ни­ков, к нашим общим вра­гам, и уж тем более не ставь­те их в луч­шее поло­же­ние. (15) Мы сами поста­ви­ли их вро­вень с собой, дав им наши зако­ны и при­няв в нашу кон­феде­ра­цию. Но побеж­ден­ным мало того, что доста­точ­но победи­те­лям, и вра­ги тре­бу­ют боль­ше, чем име­ют даже союз­ни­ки. (16) Тот дого­вор, что был скреп­лен клят­вой, что был высе­чен в камне на веч­ную память как свя­щен­ный и неру­ши­мый, они гото­вят­ся отме­нить, тем самым сде­лав нас свя­тотат­ца­ми. (17) Мы чтим вас, рим­ляне, и если вам угод­но, даже стра­шим­ся, но еще боль­ше мы чтим и стра­шим­ся бес­смерт­ных богов».

(18) Боль­шин­ство собрав­ших­ся встре­ти­ло эту речь с одоб­ре­ни­ем, нахо­дя, что ора­тор гово­рил как подо­ба­ет выс­ше­му маги­ст­ра­ту, так что ясно было, что рим­ляне неиз­беж­но поте­ря­ют авто­ри­тет, если про­явят уступ­чи­вость. (19) Тогда Аппий ска­зал, что хотя ахей­цы воль­ны посту­пать как угод­но, он очень реко­мен­ду­ет им искать рас­по­ло­же­ния рим­лян, ина­че их ско­ро при­нудят к это­му вопре­ки их жела­нию. (20) Сло­ва эти вызва­ли него­дую­щий ропот, но ахей­цы не реши­лись отверг­нуть тре­бо­ва­ния рим­лян. (21) Они лишь попро­си­ли, чтобы рим­ляне сами про­из­ве­ли в поль­зу Лакеде­мо­на все изме­не­ния, какие им будет угод­но, и не навле­ка­ли на ахей­цев гре­ха свя­тотат­ства, застав­ляя их отме­нить то, в чем они дали клят­ву. Отме­нен был лишь недав­ний при­го­вор Арею и Алки­ви­а­ду.

38. (1) В Риме, в самом нача­ле года, при рас­пре­де­ле­нии про­вин­ций меж­ду кон­су­ла­ми и пре­то­ра­ми, Лигу­рия, как един­ст­вен­ная область охва­чен­ная вой­ной, была назна­че­на кон­су­лам. (2) Пре­то­ры рас­пре­де­ли­ли меж­ду собою про­вин­ции так: Гай Деци­мий Флав полу­чил судо­про­из­вод­ство меж­ду граж­да­на­ми, Пуб­лий Кор­не­лий Цетег — судо­про­из­вод­ство меж­ду граж­да­на­ми и ино­стран­ца­ми, (3) Гай Сем­п­ро­ний Блез — Сици­лию, Квинт Невий Матон — Сар­ди­нию и след­ст­вие по делу об отрав­ле­ни­ях, Авл Терен­ций Варрон — Испа­нию Ближ­нюю, Пуб­лий Сем­п­ро­ний Лонг — Испа­нию Даль­нюю. (4) Из двух послед­них про­вин­ций при­мер­но тогда же вер­ну­лись лега­ты Луций Ювен­тий Таль­на и Тит Квинк­ти­лий Вар. (5) Разъ­яс­нив сена­ту, сколь труд­ной была вой­на в Испа­нии, теперь уже завер­шен­ная, они потре­бо­ва­ли, по слу­чаю столь боль­шо­го успе­ха, воздать поче­сти бес­смерт­ным богам, а кро­ме того, раз­ре­шить пре­то­рам выве­сти вой­ска из Испа­нии¹¹¹. (6) Назна­че­но было двух­днев­ное обще­го­судар­ст­вен­ное с.347 молеб­ст­вие; что каса­ет­ся выво­да войск, то к это­му вопро­су реше­но было вер­нуть­ся позд­нее, при рас­пре­де­ле­нии леги­о­нов меж­ду кон­су­ла­ми и пре­то­ра­ми. (7) Спу­стя несколь­ко дней кон­су­лам были назна­че­ны для вой­ны в Лигу­рии по два леги­о­на, кото­ры­ми ранее коман­до­ва­ли Аппий Клав­дий и Марк Сем­п­ро­ний. (8) Из-за испан­ских же войск раз­го­рел­ся ярост­ный спор меж­ду новы­ми пре­то­ра­ми и дру­зья­ми Каль­пур­ния и Квинк­ция, еще не вер­нув­ших­ся из Испа­нии. (9) Каж­дая из сто­рон опи­ра­лась на под­держ­ку пле­бей­ских три­бу­нов и одно­го из двух кон­су­лов. Одна сто­ро­на заяв­ля­ла, что исполь­зу­ет вето¹¹², если сенат решит ото­звать вой­ска; дру­гая гро­зи­ла, в слу­чае нало­же­ния вето, бло­ки­ро­вать сенат­ские реше­ния по всем осталь­ным вопро­сам. (10) Дав­ле­ние отсут­ст­ву­ю­щих в кон­це кон­цов было пре­одо­ле­но, и сенат поста­но­вил, чтобы новые пре­то­ры набра­ли четы­ре тыся­чи пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков из чис­ла рим­лян, пять тысяч пехо­тин­цев и пять­сот всад­ни­ков из чис­ла латин­ских союз­ни­ков, в каче­стве сил, кото­рые они могут взять с собою в Испа­нию. (11) Когда эти четы­ре тыся­чи они рас­пре­де­лят там по леги­о­нам, оста­вив в каж­дом леги­оне не более пяти тысяч пехо­тин­цев и трех­сот всад­ни­ков, они долж­ны рас­пу­стить тех, кто свой срок уже отслу­жил, (12) и тех, кто про­явил осо­бую доб­лесть в боях под коман­дой Каль­пур­ния и Квинк­ция.

39. (1) Едва утих этот спор, как раз­го­рел­ся дру­гой, из-за смер­ти пре­то­ра Гая Деци­мия. (2) Занять его место жела­ли Гней Сици­ний и Луций Пупий, эди­лы преды­ду­ще­го года, Гай Вале­рий, один из фла­ми­нов Юпи­те­ра, и Квинт Фуль­вий Флакк, при­чем послед­ний, уже назна­чен­ный куруль­ным эди­лом, офи­ци­аль­но не впра­ве был высту­пать кан­дида­том¹¹³, но доби­вал­ся пре­ту­ры с осо­бен­ным рве­ни­ем, и борь­ба шла, глав­ным обра­зом, меж­ду ним и фла­ми­ном. (3) Пона­ча­лу каза­лось, что их шан­сы рав­ны, но когда пере­вес ока­зал­ся на сто­роне Фуль­вия, часть пле­бей­ских три­бу­нов заяви­ла про­тест про­тив его выдви­же­ния, (4) пото­му, что сра­зу две долж­но­сти, в осо­бен­но­сти куруль­ные, не может занять и отправ­лять одно и то же лицо¹¹⁴. Дру­гая часть три­бу­нов счи­та­ла, что сде­лать для него исклю­че­ние из зако­нов будет лишь спра­вед­ли­во, чтобы народ мог осу­ще­ст­вить свое пра­во выбрать в пре­то­ры того кан­дида­та, како­го захо­чет¹¹⁵. (5) Кон­сул Луций Пор­ций сна­ча­ла хотел не вно­сить его имя в кан­дидат­ские спис­ки, (6) но потом, чтобы зару­чить­ся под­держ­кой сена­та, созвал вне­оче­ред­ное его заседа­ние и ска­зал, что пред­ла­га­ет решить этот вопрос им самим, пото­му что вопи­ю­щей неспра­вед­ли­во­стью, к тому же бес­пре­цедент­ной для сво­бод­но­го государ­ства, было бы домо­гать­ся пре­ту­ры тому, кто уже назна­чен куруль­ным эди­лом, и если не будет со сто­ро­ны сена­то­ров воз­ра­же­ний, то он наме­рен руко­во­дить выбо­ра­ми в соот­вет­ст­вии с тре­бо­ва­ни­я­ми зако­на. (7) Сенат поста­но­вил, чтобы Луций Пор­ций, кон­сул, добил­ся от Квин­та Фуль­вия обе­ща­ния не пре­пят­ст­во­вать закон­но­му поряд­ку про­веде­ния довы­бо­ров пре­то­ра на место Квин­та Деци­мия^[3]. (8) Когда кон­сул, выпол­няя сенат­ский указ, всту­пил с ним в пере­го­во­ры, Флакк пообе­щал не делать ниче­го, что было бы его недо­стой­но. Сена­то­рам, этот уклон­чи­вый ответ гото­вым истол­ко­вать в жела­тель­ном для них смыс­ле, он вну­шил надеж­ду, что под­чи­нит­ся ука­зу сена­та. (9) Но в день выбо­ров он с еще боль­шей энер­ги­ей стал винить кон­су­ла и сенат, что те хотят его лишить рас­по­ло­же­ния рим­лян, и раз­жи­га­ют к нему нена­висть за стрем­ле­ние занять сра­зу с.348 две долж­но­сти, как буд­то не ясно, что как толь­ко его избе­рут пре­то­ром, он тут же отка­жет­ся от эди­ли­те­та. (10) Кон­сул, видя, что он упор­ст­ву­ет еще боль­ше, а народ к нему отно­сит­ся все бла­го­склон­нее, пре­рвал выбо­ры и созвал сенат­ское заседа­ние. Сенат в пол­ном соста­ве поста­но­вил, что посколь­ку авто­ри­тет сена­та ниче­го не зна­чит для Флак­ка, дело сле­ду­ет пере­дать на реше­ние само­му наро­ду. (11) Собра­ние было созва­но, и кон­сул изло­жил суть дела наро­ду, но и тогда Флакк не отсту­пил­ся от сво­их наме­ре­ний. В сво­ей речи он горя­чо стал бла­го­да­рить рим­ский народ за то, что с таким усер­ди­ем, при каж­дой воз­мож­но­сти изъ­явить свою волю, тот хочет его сде­лать пре­то­ром, (12) и он, со сво­ей сто­ро­ны, обе­ща­ет оправ­дать дове­рие сво­их изби­ра­те­лей. Настой­чи­вость соис­ка­те­ля, выра­жен­ная такой речью, разо­жгла народ­ную любовь к нему до такой сте­пе­ни, что без сомне­ния он ока­зал­ся бы выбран в пре­то­ры, если бы кон­сул захо­тел вне­сти его в кан­дидат­ские спис­ки. (13) Меж­ду три­бу­на­ми вновь раз­го­рел­ся ярост­ный спор, меж­ду собою, и меж­ду ними и кон­су­лом, пока на заседа­нии сена­та, созван­ном кон­су­лом, не было реше­но, (14) что посколь­ку упрям­ство Квин­та Флак­ка и злост­ное про­ти­во­бор­ство сто­рон меша­ет в соот­вет­ст­вии с зако­ном про­ве­сти довы­бо­ры пре­то­ра, то сенат счи­та­ет, что доста­точ­но уже выбран­ных пре­то­ров. (15) Оба вида судо­про­из­вод­ства пусть возь­мет на себя Пуб­лий Кор­не­лий¹¹⁶, и пусть он же про­ведет Апол­ло­но­вы игры.

40. (1) После того как сенат бла­го­ра­зум­но и твер­до поло­жил конец затя­нув­шим­ся выбо­рам, нача­лись дру­гие, тем более бур­ные, что речь шла о более высо­кой долж­но­сти, и соис­ка­те­ли были мно­го­чис­лен­нее и вли­я­тель­нее. (2) Цен­зор­ства в оже­сто­чен­ной борь­бе доби­ва­лись от пат­ри­ци­ев — Луций Вале­рий Флакк, Пуб­лий и Луций Сци­пи­о­ны¹¹⁷, Гней Ман­лий Вуль­сон, Луций Фурий Пур­пу­ре­он, (3) от пле­бе­ев — Марк Пор­ций Катон, Марк Фуль­вий Ноби­ли­ор, Тибе­рий Сем­п­ро­ний Лонг, Марк Сем­п­ро­ний Туди­тан. Но всех кан­дида­тов из знат­ней­ших пат­ри­ци­ан­ских и пле­бей­ских родов дале­ко опе­ре­жал Марк Пор­ций. (4) Он отли­чал­ся такой силой воли и интел­лек­та, что, в каком бы сосло­вии ни родил­ся, похо­же, он непре­мен­но добил­ся бы про­цве­та­ния и богат­ства. Он оди­на­ко­во без­упреч­но вел и свои лич­ные, и государ­ст­вен­ные дела, будучи иску­шен и в поли­ти­ке, и в сель­ском хозяй­стве. (5) На вер­ши­ну поче­стей одних воз­но­сит зна­ние пра­ва, дру­гих — крас­но­ре­чие, третьих — воен­ные подви­ги, но это­го чело­ве­ка раз­но­сто­рон­няя ода­рен­ность дела­ла оди­на­ко­во спо­соб­ным к любо­му виду карье­ры, и чем бы ни зани­мал­ся он, каза­лось, что имен­но для это­го заня­тия он рож­ден. (6) Он был на ред­кость бес­страш­ным вои­ном, и во мно­гих боях про­явил лич­ную храб­рость, но он же, достиг­нув высо­ких постов, заре­ко­мен­до­вал себя пре­вос­ход­ным коман­дую­щим. В мир­ное вре­мя, если кто обра­щал­ся к нему за юриди­че­ской кон­суль­та­ци­ей, он пока­зы­вал себя круп­ным зако­но­ве­дом, а если он вел дело в суде, то и бле­стя­щим ора­то­ром. (7) При этом он не был ора­то­ром, чья сла­ва гре­ме­ла толь­ко при жиз­ни, и крас­но­ре­чие кото­ро­го не запе­чат­ле­но ни в одном памят­ни­ке; напро­тив, его крас­но­ре­чие до сих пор про­цве­та­ет и бодр­ст­ву­ет, уве­ко­ве­чен­ное в про­из­веде­ни­ях самых раз­лич­ных жан­ров. (8) Сохра­ни­лось мно­го его речей, как обви­ни­тель­ных, в защи­ту себя и дру­гих, так и оправ­да­тель­ных, пото­му что он дово­дил до изне­мо­же­ния сво­их про­тив­ни­ков, не толь­ко обви­няя, но даже отби­ва­ясь от обви­не­ний. (9) Слиш­ком мно­го исков и пре­сле­до­ва­ло его, и было воз­буж­де­но им, так что труд­но ска­зать, кто про­явил боль­ше энер­гии: то ли знать, пытав­ша­я­ся его обуздать, то ли он, ста­ра­ясь при­чи­нить хло­поты зна­ти¹¹⁸. (10) Надо при­знать, он отли­чал­ся с.349 тяже­лым нра­вом, был слиш­ком откро­ве­нен и резок в речах, но зато недо­сту­пен для лести и под­ку­па, нели­це­при­я­тен и исклю­чи­тель­но честен. (11) Скром­ный в быту, зака­лен­ный в трудах и опас­но­стях, он обла­дал желез­ной кре­по­стью тела и духа, сло­мить кото­рые не смог­ла даже все­силь­ная ста­рость, (12) если в свои восемь­де­сят шесть лет он защи­щал себя в судеб­ном про­цес­се, и даже издал свою речь, а в воз­расте девя­но­ста про­из­нес обви­ни­тель­ную речь про­тив Сер­вия Галь­бы¹¹⁹.

41. (1) Таков был кан­дидат на зва­ние цен­зо­ра, и знать в этот раз, как и в тече­ние всей его жиз­ни, пыта­лась его разда­вить. За исклю­че­ни­ем Луция Флак­ка, кол­ле­ги Като­на по кон­суль­ству, все кан­дида­ты спло­ти­лись, чтобы не допу­стить его к этой долж­но­сти, (2) не столь­ко отто­го, что сами стре­ми­лись к ней, и не отто­го, что их воз­му­ща­ла пер­спек­ти­ва увидеть цен­зо­ром «чело­ве­ка ново­го»¹²⁰, сколь­ко опа­са­ясь, что цен­зу­ра его будет суро­вой и опас­ной для репу­та­ции мно­гих, пото­му что едва ли не каж­дый успел его оскор­бить, и он горел жела­ни­ем отпла­тить каж­до­му. (3) Даже будучи кан­дида­том, он усво­ил угро­жаю­щий тон, обви­няя сво­их про­тив­ни­ков в том, что они пыта­ют­ся не допу­стить его к долж­но­сти, пото­му что боят­ся неза­ви­си­мой и стро­гой цен­зу­ры. (4) Одно­вре­мен­но он аги­ти­ро­вал за Луция Вале­рия, пола­гая, что толь­ко с таким кол­ле­гой он смо­жет иско­ре­нить тепе­реш­ние поро­ки и вер­нуть ста­рин­ную чистоту нра­вов. Речи эти вызы­ва­ли все­об­щий энту­зи­азм, и народ, несмот­ря на сопро­тив­ле­ние зна­ти, не толь­ко выбрал Мар­ка Пор­ция в цен­зо­ры, но и дал ему в кол­ле­ги Луция Вале­рия Флак­ка. (5) Сра­зу по окон­ча­нии цен­зор­ских выбо­ров кон­су­лы и пре­то­ры отпра­ви­лись в свои про­вин­ции, за исклю­че­ни­ем Квин­та Невия, кото­ро­го задер­жа­ли с отъ­ездом в Сар­ди­нию, на целых четы­ре меся­ца, рас­сле­до­ва­ния по искам об отрав­ле­нии, боль­шую часть кото­рых ему при­шлось про­во­дить не в сто­ли­це, а в муни­ци­пи­ях и местах сель­ских схо­дов, ибо такой порядок был сочтен более под­хо­дя­щим. (6) Если верить Вале­рию Анти­а­ту, он при­го­во­рил к смер­ти почти две тыся­чи чело­век. Пре­тор же Луций Посту­мий, управ­ляв­ший Тарен­том, пода­вил широ­ко раз­ветв­лен­ный заго­вор пас­ту­хов¹²¹ и тща­тель­но завер­шил рас­сле­до­ва­ние дела о Вак­ха­на­ли­ях. (7) Мно­же­ство заго­вор­щи­ков, кото­рые либо не яви­лись в Рим по вызо­ву в суд, либо бежа­ли, обма­нув сво­их пору­чи­те­лей, и теперь скры­ва­лись в этой части Ита­лии, частич­но он изоб­ли­чил и каз­нил, а частич­но аре­сто­вал и ото­слал в Рим, к сена­ту. Там их всех Пуб­лий Кор­не­лий бро­сил в тем­ни­цу.

42. (1) В Даль­ней Испа­нии, после того, как в послед­ней войне лузи­та­ны были раз­би­ты, обста­нов­ка сохра­ня­лась спо­кой­ной. В Ближ­ней Испа­нии Авл Терен­ций заво­е­вал, с помо­щью подвиж­ных наве­сов и осад­ных соору­же­ний, Кор­бион, город свес­се­та­нов¹²², а его жите­лей про­дал в раб­ство, после чего и в Ближ­ней Испа­нии зимой сохра­ня­лось спо­кой­ст­вие. (2) Преж­ние пре­то­ры, Гай Каль­пур­ний Пизон и Луций Квинк­ций, вер­ну­лись в Рим. Тому и дру­го­му сенат почти еди­но­душ­но назна­чил три­умф. (3) Каль­пур­ний пер­вым спра­вил три­умф над лузи­та­на­ми и кельт­ибе­ра­ми, при­чем в про­цес­сии было про­не­се­но восемь­де­сят три золотых вен­ка и две­на­дцать тысяч фун­тов сереб­ра. (4) Спу­стя несколь­ко дней отпразд­но­вал три­умф над теми же пле­ме­на­ми и Луций Квинк­ций Кри­спин. Золота и сереб­ра в этом три­ум­фе было про­не­се­но столь­ко же.

(5) Цен­зо­ры Марк Пор­ций и Луций Вале­рий пере­смот­ре­ли состав сена­та, чего мно­гие жда­ли со стра­хом. Семе­рых они исклю­чи­ли, в том чис­ле кон­су­ля­ра Луция с.350 Квинк­ция Фла­ми­ни­на, выдаю­ще­го­ся сво­ей знат­но­стью и послуж­ным спис­ком¹²³. (6) Гово­рят, исста­ри было заведе­но, чтобы цен­зо­ры при име­нах лиц, исклю­чен­ных из сена­та, пись­мен­но ука­зы­ва­ли при­чи­ну их уда­ле­ния. Сохра­ни­лось нема­ло суро­вых речей Като­на про­тив тех, кого он уда­лил из сена­та или исклю­чил из сосло­вия всад­ни­ков¹²⁴, (7) но самая рез­кая из них адре­со­ва­на Луцию Квинк­цию, и если бы Катон ее про­из­нес, как обви­ни­тель, до исклю­че­ния, а не после, в каче­стве цен­зо­ра, то сохра­нить Луцию место в сена­те не смог бы даже брат его, Тит Квинк­ций, если бы он был тогда цен­зо­ром.

(8) Сре­ди про­че­го, он обви­нил его в том, что посу­лив боль­шие подар­ки, Квинк­ций при­вез с собой, в про­вин­цию Гал­лию, пуний­ца Филип­па, играв­ше­го при нем роль доро­гой содер­жан­ки. (9) Маль­чиш­ка, чтобы про­дать подо­ро­же свои услу­ги, каприз­ным и изба­ло­ван­ным тоном не раз упре­кал кон­су­ла в том, что тот увез его из Рима в самый канун гла­ди­а­тор­ских игр. (10) Одна­жды, когда они были на пиру и уже захме­ле­ли, в раз­гар засто­лья кон­су­лу доло­жи­ли, что при­был, вме­сте со сво­и­ми детьми, знат­ный пере­беж­чик из пле­ме­ни бой­ев, и жела­ет увидеть­ся с ним, чтобы лич­но от него полу­чить гаран­тии сво­ей без­опас­но­сти. (11) Введен­ный в палат­ку, галл через пере­вод­чи­ка обра­тил­ся к Квинк­цию с речью. Но тот, пере­бив гостя, спро­сил сво­его любим­ца: «Раз тебе не хва­та­ет гла­ди­а­тор­ских игр, хочешь увидеть, как умрет этот галл?» (12) Сто­и­ло маль­чи­ку, при­няв­ше­му это за шут­ку, кив­нуть, как кон­сул обна­жен­ным мечом, висев­шим над его ложем, уда­рил гал­ла, про­дол­жав­ше­го речь, пря­мо по голо­ве, и когда тот обра­тил­ся в бег­ство, при­зы­вая на помощь рим­ский народ и при­сут­ст­ву­ю­щих, вто­рым уда­ром кон­сул вогнал меч ему в бок.

43. (1) Вале­рий Анти­ат, как если бы он не читал речи Като­на, и пере­ска­зы­вал дело по непро­ве­рен­ным слу­хам, пере­да­ет дру­гой эпи­зод, но схо­жий похо­тью и жесто­ко­стью¹²⁵. (2) Как он утвер­жда­ет, в Пла­цен­тии кон­сул при­гла­сил на пир извест­ную гете­ру, в кото­рую был влюб­лен до бес­па­мят­ства. Там, похва­ля­ясь сво­и­ми подви­га­ми, он, сре­ди про­че­го, рас­ска­зал сво­ей гостье, как стро­го он ведет дозна­ние по уго­лов­ным делам, и сколь­ко осуж­ден­ных у него в тем­ни­це ждет испол­не­ния смерт­но­го при­го­во­ра. (3) Подруж­ка, забрав­шись к нему на коле­ни, ска­за­ла, что ни разу не виде­ла, как рубят голо­ву людям, и что она очень это хочет увидеть. Учти­вый любов­ник тут же велел при­та­щить одно­го из этих несчаст­ных, и топо­ром отру­бил ему голо­ву. (4) Обсто­я­ло ли дело так, как оно опи­са­но в обви­ни­тель­ной речи цен­зо­ра, или так, как его пере­ска­зы­ва­ет Вале­рий¹²⁶, в любом слу­чае было совер­ше­но ужас­ное и жесто­кое пре­ступ­ле­ние. На пиру, где при­ня­то совер­шать богам воз­ли­я­ния, и про­из­но­сить гостям поже­ла­ния все­го наи­луч­ше­го, был убит, как жерт­вен­ное живот­ное, чело­век, кро­вью кото­ро­го был забрыз­ган обеден­ный стол, на поте­ху любов­ни­це, сидя­щей у кон­су­ла на коле­нях! (5) В кон­це речи Катон пред­ла­га­ет Квинк­цию, если тот не согла­сен с этим и про­чи­ми обви­не­ни­я­ми, дока­зать свою неви­нов­ность в суде¹²⁷, но если он при­зна­ет­ся, то неужто он пола­га­ет, что кто-то будет горе­вать о его бес­че­стье, после того как, опья­нен­ный вином и похо­тью, он раз­вле­кал­ся на пиру про­ли­ти­ем чело­ве­че­ской кро­ви?

44. (1) При пере­смот­ре всад­ни­че­ско­го сосло­вия из него был исклю­чен Луций Сци­пи­он Ази­а­тик¹²⁸. При про­веде­нии нало­го­вой пере­пи­си цен­зо­ры были бес­по­щад­ны и суро­вы ко всем сосло­ви­ям. (2) Жен­ские укра­ше­ния, наряды, и эки­па­жи сто­и­мо­стью свы­ше с.351 пят­на­дца­ти тысяч ассов, (3) а так­же рабов моло­же два­дца­ти лет, куп­лен­ных, начи­ная с послед­не­го цен­за, за десять и более тысяч ассов, оцен­щи­кам было при­ка­за­но при состав­ле­нии опи­си оце­ни­вать в деся­ти­крат­ном раз­ме­ре, с тем чтобы эти пред­ме­ты рос­ко­ши обло­жить нало­гом в три асса на тыся­чу¹²⁹. (4) Воду из государ­ст­вен­ных водо­про­во­дов, рас­хи­щае­мую част­ны­ми лица­ми для сво­их домов и полей¹³⁰, цен­зо­ры вер­ну­ли в систе­му обще­го водо­поль­зо­ва­ния, а част­ные построй­ки, при­мы­каю­щие к государ­ст­вен­ным зда­ни­ям или воз­веден­ные на государ­ст­вен­ной зем­ле, при­ка­за­ли сне­сти в тече­ние трид­ца­ти дней. (5) На казен­ные день­ги, ассиг­но­ван­ные спе­ци­аль­но для этой цели, они сда­ли под­ряд на стро­и­тель­ные работы: обли­цов­ку кам­нем водо­сбор­ных бас­сей­нов, очист­ку, где нуж­но, ста­рых кана­ли­за­ци­он­ных сто­ков и построй­ку новых, в рай­оне Авен­ти­на и в дру­гих местах, где их еще не име­лось. (6) Кро­ме того, за свой счет Флакк соорудил насып­ную дам­бу у Неп­ту­но­вых Вод, чтобы она исполь­зо­ва­лась как обще­ст­вен­ная доро­га, и вымо­стил доро­гу, веду­щую к Фор­ми­ям¹³¹, (7) а Катон для государ­ст­вен­ных нужд купил Мени­ев и Тити­ев атрии близ тюрь­мы, а так­же четы­ре тор­го­вых лав­ки, и на их месте воз­двиг бази­ли­ку, полу­чив­шую впо­след­ст­вии имя Пор­ци­е­вой¹³². Государ­ст­вен­ные нало­ги они сда­ли на откуп за необыч­но высо­кую сум­му, а под­ряд на стро­и­тель­ные работы для государ­ства опла­ти­ли, наобо­рот, по самым низ­ким рас­цен­кам. (8) Когда же сенат, усту­пая прось­бам и при­чи­та­ни­ям откуп­щи­ков, рас­по­рядил­ся отме­нить эти сдел­ки и назна­чить новые тор­ги, цен­зо­ры спе­ци­аль­ным эдик­том отстра­ни­ли тех, кто хотел увиль­нуть от заклю­чен­ных кон­трак­тов, и про­ве­ли новые тор­ги на тех же усло­ви­ях, и даже дешев­ле. (9) Это цен­зор­ство ста­ло замет­ным собы­ти­ем из-за кон­флик­тов, им порож­ден­ных, и Мар­ку Пор­цию, чьей суро­во­сти их при­пи­сы­ва­ли, оно созда­ло мно­го вра­гов до кон­ца его жиз­ни.

(10) В том же году были выведе­ны две коло­нии: Потен­тия в Пицен и Пизавр в Галль­скую область. Каж­до­му коло­ни­сту доста­лось по шесть юге­ров зем­ли. Разде­лом зем­ли и обу­строй­ст­вом обе­их коло­ний руко­во­ди­ли одни и те же три­ум­ви­ры: Квинт Фабий Лабе­он, Марк Фуль­вий Флакк и Квинт Фуль­вий Ноби­ли­ор¹³³. (11) Кон­су­лы это­го года ни дома, ни на войне не совер­ши­ли ниче­го при­ме­ча­тель­но­го.

45. (1) На сле­дую­щий год [183 г. до н. э.] кон­су­ла­ми были избра­ны Марк Клав­дий Мар­целл и Квинт Фабий Лабе­он. В мар­тов­ские иды, при вступ­ле­нии в долж­ность, Марк Клав­дий и Квинт Фабий созва­ли сенат для рас­пре­де­ле­ния про­вин­ций, сво­их и пре­тор­ских. (2) Пре­то­ра­ми были избра­ны Гай Вале­рий, фла­мин Юпи­те­ра, домо­гав­ший­ся пре­ту­ры еще в про­шлом году, Спу­рий Посту­мий Аль­бин, Пуб­лий Кор­не­лий Сизен­на, Луций Пупий, Луций Юлий и Гней Сици­ний. (3) Кон­су­лам про­вин­ци­ей дали Лигу­рию с вой­ска­ми, до это­го быв­ши­ми под коман­дой Пуб­лия Клав­дия и Луция Пор­ция. (4) Обе Испа­нии со сво­и­ми вой­ска­ми были изъ­яты из жере­бьев­ки и остав­ле­ны за пре­то­ра­ми преды­ду­ще­го года. Пре­то­рам было при­ка­за­но про­ве­сти жере­бьев­ку так, чтобы фла­ми­ну Юпи­те­ра доста­лась одна из двух судеб­ных долж­но­стей в Риме¹³⁴, и он полу­чил судо­про­из­вод­ство меж­ду граж­да­на­ми и ино­стран­ца­ми. (5) Сизенне Кор­не­лию доста­лось судо­про­из­вод­ство меж­ду рим­ски­ми граж­да­на­ми, Спу­рию Посту­мию — Сици­лия, Луцию Пупию — Апу­лия, Луцию Юлию — Гал­лия, Гнею Сици­нию — Сар­ди­ния. Луцию Юлию было при­ка­за­но с.352 пото­ро­пить­ся с отъ­ездом. (6) Как уже было ска­за­но, зааль­пий­ские гал­лы до сих пор неиз­вест­ны­ми гор­ны­ми тро­па­ми про­ник­ли в Ита­лию и нача­ли стро­ить город в окрест­но­стях нынеш­ней Акви­леи¹³⁵. (7) Пре­то­ру пору­чи­ли оста­но­вить это стро­и­тель­ство, по воз­мож­но­сти, не при­бе­гая к войне. Если же потре­бу­ет­ся при­ме­не­ние силы, пре­тор дол­жен об этом инфор­ми­ро­вать кон­су­лов, и один из них дол­жен дви­нуть­ся с леги­о­на­ми про­тив гал­лов. (8) В кон­це преды­ду­ще­го года состо­я­лись довы­бо­ры авгу­ра. Авгу­ром на место, осво­бо­див­ше­е­ся со смер­тью Гнея Кор­не­лия Лен­ту­ла, был выбран Спу­рий Посту­мий Аль­бин.

46. (1) В нача­ле это­го года скон­чал­ся вер­хов­ный пон­ти­фик Пуб­лий Лици­ний Красс. На место его кооп­ти­ро­ва­ли Мар­ка Сем­п­ро­ния Туди­та­на, а вер­хов­ным пон­ти­фи­ком избра­ли Гая Сер­ви­лия Геми­на. (2) По слу­чаю похо­рон Пуб­лия Лици­ния наро­ду устро­и­ли разда­чу мяса и бои с уча­сти­ем ста два­дца­ти гла­ди­а­то­ров, трех­днев­ные погре­баль­ные игры, а после игр — празд­нич­ный пир всем желаю­щим. (3) По все­му Фору­му при­гото­ви­ли пир­ше­ст­вен­ные ложа, но вне­зап­ная гро­за с поры­ви­стым вет­ром заста­ви­ла боль­шин­ство людей рас­тя­нуть, для укры­тия от дождя, палат­ки. (4) Когда совсем про­свет­ле­ло, эти палат­ки убра­ли, и в слу­чив­шем­ся народ усмот­рел испол­не­ние ста­рин­ных про­ро­честв, пред­ска­зы­вав­ших, что одна­жды на фору­ме будет раз­бит пала­точ­ный лагерь¹³⁶. (5) Толь­ко народ успо­ко­ил­ся от тре­во­ги, свя­зан­ной с этим зна­ме­ни­ем, как за ним после­до­ва­ло дру­гое: два дня под­ряд шел кро­ва­вый дождь над свя­щен­ным участ­ком Вул­ка­на¹³⁷. Чтобы отвра­тить беду, кото­рую сули­ло это зна­ме­ние, децем­ви­ра­ми было назна­че­но обще­го­судар­ст­вен­ное молеб­ст­вие.

(6) Преж­де чем кон­су­лы отпра­ви­лись в свои про­вин­ции¹³⁸, они пред­ста­ви­ли сена­ту замор­ские посоль­ства, в невидан­ном коли­че­стве съе­хав­ши­е­ся в Рим. (7) С тех пор как гра­ни­ча­щие с Македо­ни­ей пле­ме­на обле­те­ла мол­ва, что рим­ляне очень вни­ма­тель­но выслу­ши­ва­ют жало­бы на Филип­па и мно­гим эти жало­бы уже при­но­си­ли успех, (8) горо­да, пле­ме­на и даже отдель­ные част­ные лица (Филипп для всех был неудоб­ным сосе­дом) съе­ха­лись в Рим, в надеж­де добить­ся воз­ме­ще­ния сво­его ущер­ба, или, по край­ней мере, чтобы изло­жить свои при­тя­за­ния. (9) Царь Эвмен так­же при­слал посоль­ство, во гла­ве с бра­том сво­им Афи­не­ем, с жало­бой на то, что Филипп не выво­дит гар­ни­зо­ны из горо­дов Фра­кии, и посы­ла­ет в Вифи­нию вой­ска на помощь вою­ю­ще­му с ним Пру­сию.

47. (1) Отве­чать на жало­бы был дол­жен Демет­рий, в то вре­мя совсем еще юно­ша¹³⁹. Нелег­ко ему было дер­жать в памя­ти все дета­ли обви­не­ний и отве­ты на них, так как они были не толь­ко весь­ма мно­го­чис­лен­ны, но и в боль­шин­стве сво­ем каса­лись пустя­ко­вых вопро­сов: (2) погра­нич­ных кон­флик­тов, уво­да людей и уго­на скота, судеб­но­го про­из­во­ла, запу­ги­ва­ния или под­ку­па судей. (3) Видя, что юно­ша не может дать ясный ответ, и что они не могут от него полу­чить исчер­пы­ваю­щую инфор­ма­цию, сена­то­ры, сочув­ст­вуя его затруд­ни­тель­но­му поло­же­нию, при­ка­за­ли спро­сить у Демет­рия, снаб­дил ли Филипп его пись­мен­ны­ми инструк­ци­я­ми. (4) Когда юно­ша под­твер­дил это, сена­то­ры сочли наи­луч­шим непо­сред­ст­вен­но озна­ко­мить­ся с дово­да­ми царя по каж­до­му пунк­ту. Они при­ка­за­ли тот­час доста­вить сви­ток, и с.353 раз­ре­ши­ли Демет­рию зачи­ты­вать отве­ты пря­мо по ней. (5) Там были сжа­тые отве­ты на каж­дое обви­не­ние, а имен­но, что одни дей­ст­вия царь пред­при­нял по реше­нию рим­ских упол­но­мо­чен­ных, а дру­гие их реше­ния если он и не выпол­нил, то лишь по вине тех, кто его обви­ня­ет. (6) Отве­ты пере­ме­жа­лись про­те­ста­ми по пово­ду неспра­вед­ли­во­сти этих реше­ний, нечест­но­сти, с какой велась дис­кус­сия перед Цеци­ли­ем, и необос­но­ван­но­сти напа­док, сыпав­ших­ся на него ото­всюду. (7) Сенат эти при­зна­ки раз­дра­же­ния взял на замет­ку, но юно­ше, сми­рен­но при­но­сив­ше­му изви­не­ния за про­вин­ность отца и впредь обе­щав­ше­му точ­но испол­нять волю сена­та, реше­но было дать сле­дую­щий ответ: (8) Сенат счи­та­ет в выс­шей сте­пе­ни похваль­ным и пра­виль­ным, что Филипп, како­во бы ни было его поведе­ние, пред­ста­вил оправ­да­ния рим­ля­нам, при­слав к ним сво­его сына Демет­рия. (9) Сенат готов про­стить про­шлое и закрыть гла­за на про­ступ­ки Филип­па, а отно­си­тель­но буду­ще­го счи­та­ет воз­мож­ным поло­жить­ся на чест­ное сло­во Демет­рия, (10) ибо хотя физи­че­ски он был воз­вра­щен отцу, серд­це его оста­лось залож­ни­ком в Риме, и сенат зна­ет, что насколь­ко это поз­во­ля­ет его лояль­ность к отцу, рим­ско­му наро­ду Демет­рий искренне пре­дан. (11) Из ува­же­ния к юно­ше сенат отпра­вит в Македо­нию новых упол­но­мо­чен­ных, чтобы про­ве­рить соблюде­ние обя­за­тельств и испра­вить воз­мож­ные нару­ше­ния, не нака­зы­вая за них. Сенат еще раз напо­ми­на­ет Филип­пу, что толь­ко бла­го­да­ря сво­е­му сыну Демет­рию тот полу­ча­ет от рим­ско­го наро­да про­ще­ние.

48. (1) Эти поче­сти, ока­зан­ные юно­му прин­цу, чтобы повы­сить его пре­стиж, тот­час воз­буди­ли к нему все­об­щую зависть, а вско­ре и погу­би­ли его. (2) Затем сенат при­нял послов из Лакеде­мо­на. Обсуж­да­лось мно­же­ство мел­ких кон­флик­тов, но по-насто­я­ще­му важ­ны­ми были толь­ко сле­дую­щие вопро­сы: смо­гут ли вер­нуть­ся на роди­ну те, кого ахей­цы при­го­во­ри­ли к изгна­нию, (3) заслу­жен­но или нет были уби­ты лакеде­мон­цы, кото­рых ахей­цы уби­ли в Ком­па­сии, оста­нет­ся ли Лакеде­мон в Ахей­ской кон­феде­ра­ции, или вернет себе преж­ний ста­тус един­ст­вен­но­го само­сто­я­тель­но­го государ­ства в Пело­пон­не­се. (4) Сенат поста­но­вил вер­нуть изгнан­ни­ков, и при­го­во­ры, выне­сен­ные им отме­нить, Лакеде­мон оста­вить в Ахей­ской кон­феде­ра­ции, а само это поста­нов­ле­ние спар­тан­цам и ахей­цам пись­мен­но зафик­си­ро­вать и под­пи­сать. (5) В Македо­нию упол­но­мо­чен­ным был отправ­лен Квинт Мар­ций, и ему заод­но было пору­че­но про­ве­рить поло­же­ние дел на Пело­пон­не­се, ибо там еще тле­ли следы ста­рых раздо­ров, и Мес­се­на отло­жи­лась от Ахей­ской кон­феде­ра­ции. (6) Я не ста­ну изла­гать при­чи­ны и ход этой вой­ны, ибо с само­го нача­ла решил касать­ся ино­зем­ной исто­рии лишь в той мере, в какой она свя­за­на с исто­ри­ей рим­ской¹⁴⁰.

49. (1) А вот исход вой­ны заслу­жи­ва­ет рас­ска­за, так как ахей­цы одер­жа­ли над Мес­се­ной победу, но поте­ря­ли пре­то­ра Фило­пе­ме­на, когда он, спе­ша занять Коро­ну¹⁴¹, к кото­рой при­бли­жа­лись вра­ги, с неболь­шим кава­ле­рий­ским отрядом в узком уще­лье попал в окру­же­ние. (2) Гово­рят, с помо­щью фра­кий­цев и кри­тян он мог бы бежать, но стыд поме­шал ему бро­сить при этом кон­ни­цу, состо­яв­шую из цве­та ари­сто­кра­тии, кото­рую лич­но он неза­дол­го перед тем отби­рал. (3) При­кры­вая свой арьер­гард, он отби­вал непри­я­тель­ские ата­ки, чтобы дать шанс сво­им всад­ни­кам про­рвать­ся узким уще­льем, когда конь его вне­зап­но спо­ткнул­ся, и от уда­ра о зем­лю, да еще от тяже­сти коня, его при­да­вив­ше­го, он едва не погиб там же, на месте, (4) так как был с.354 уже в семи­де­ся­ти­лет­нем воз­расте и поте­рял мно­го сил от дол­гой болез­ни, от кото­рой недав­но начал лишь поправ­лять­ся. (5) Лежа­ще­го, его окру­жи­ли вра­ги и пле­ни­ли, но опо­знав, из ува­же­ния к нему и памя­туя о его вели­ких заслу­гах, береж­но под­ня­ли, как сво­его соб­ст­вен­но­го глав­но­ко­ман­дую­ще­го, дали ему под­кре­пить­ся, и из глу­хо­го уще­лья вынес­ли на доро­гу, едва веря сами себе от неожи­дан­ной радо­сти.

(6) Часть их немед­ля отпра­ви­ла в Мес­се­ну гон­цов сооб­щить, что вой­на окон­че­на, и что в город ведут плен­ным Фило­пе­ме­на. (7) Новость эта каза­лась настоль­ко неве­ро­ят­ной, что на вест­ни­ка смот­ре­ли едва ли не как на поме­шан­но­го, но при­бы­вав­шие, один за дру­гим, гон­цы рас­ска­зы­ва­ли ту же исто­рию, так что ей, нако­нец, пове­ри­ли, (8) и еще не успев убедить­ся, что плен­ник при­бли­жа­ет­ся к горо­ду, все насе­ле­ние горо­да, сво­бод­ные и рабы, даже дети и жен­щи­ны, высы­па­ли на доро­гу, чтобы посмот­реть на него. Тол­па запруди­ла ворота, ибо каж­дый счи­тал, что, не увидев все соб­ст­вен­ны­ми гла­за­ми, чужим рас­ска­зам он едва ли пове­рит. (9) Охра­няв­шие Фило­пе­ме­на с вели­ким трудом, рас­тал­ки­вая встреч­ных, смог­ли про­тис­нуть­ся в город­ские ворота, но столь же густая тол­па пре­граж­да­ла осталь­ную доро­гу, (10) и так как боль­шей части людей ниче­го не было вид­но, они бро­си­лись в театр, нахо­див­ший­ся неда­ле­ко от доро­ги, и в один голос ста­ли тре­бо­вать, чтобы его при­ве­ли туда и пока­за­ли наро­ду. (11) Пред­ста­ви­те­ли вла­сти и вид­ней­шие граж­дане горо­да, опа­са­ясь, что состра­да­ние, вызван­ное видом это­го вели­ко­го мужа, может вызвать вол­не­ния, ибо одни могут усты­дить­ся, срав­нив преж­нее его вели­чие с его нынеш­ним поло­же­ни­ем, а дру­гих может тро­нуть память о его вели­ких свер­ше­ни­ях, выста­ви­ли его так, чтобы было вид­но изда­ле­ка, (12) но затем поспеш­но уве­ли его прочь, а пре­тор Дино­крат стал собрав­ших­ся уве­рять, что вла­стям нуж­но немед­лен­но допро­сить плен­ни­ка по важ­ней­шим вопро­сам, касаю­щим­ся вой­ны. Доста­вив оттуда плен­ни­ка в курию, и созвав сенат, ста­ли решать, что делать с ним даль­ше¹⁴².

50. (1) Бли­зил­ся вечер, а участ­ни­ки сове­ща­ния не мог­ли дого­во­рить­ся не толь­ко о про­чих вопро­сах, но даже о том, где этой ночью без­опас­нее сто­ро­жить плен­ни­ка. (2) Их при­во­ди­ло в оце­пе­не­ние вели­чие это­го чело­ве­ка и зани­мае­мое им поло­же­ние, так что они не сме­ли ни дер­жать его у себя дома под стра­жей, ни дове­рить его охра­ну кому-либо из част­ных лиц. (3) Нако­нец, кто-то напом­нил о государ­ст­вен­ном каз­на­чей­стве, пред­став­ляв­шем собой под­зе­ме­лье со сте­на­ми из мас­сив­ных камен­ных бло­ков. Туда плен­ни­ка и опу­сти­ли в цепях, а огром­ный камень, кото­рым закры­ва­лась тем­ни­ца, был свер­ху опу­щен при помо­щи пол­ис­па­с­та. (4) Пове­селев отто­го, что охра­ну дове­ри­ли не людям, а ско­рее надеж­но­му поме­ще­нию, они ста­ли теперь дожи­дать­ся утра. (5) На сле­дую­щий день все насе­ле­ние горо­да, пом­ня преж­ние заслу­ги Фило­пе­ме­на перед их роди­ной, ста­ло скло­нять­ся к тому, что его надо поми­ло­вать, и что имен­но через него, как через посред­ни­ка, они смо­гут най­ти выход из сво­их бед. (6) Но зачин­щи­ки отпа­де­ния, кото­рым под­кон­троль­но было пра­ви­тель­ство, собра­лись на тай­ное сове­ща­ние и еди­но­душ­но реши­ли его каз­нить. Оста­ва­лись, прав­да, сомне­ния, сде­лать это сра­зу, или позд­нее, (7) но победи­ли сто­рон­ни­ки немед­лен­ных дей­ст­вий, и отпра­ви­ли пала­ча, чтобы каз­нить узни­ка ядом. Беря в руки чашу с отра­вой, он, гово­рят, ниче­го не ска­зал, и толь­ко спро­сил, цел ли Ликорт, вто­рой ахей­ский вое­на­чаль­ник, и спа­се­на ли ахей­ская кон­ни­ца. (8) Узнав, что они невреди­мы, он ска­зал: «Ну, тогда все в поряд­ке», и спо­кой­но выпив чашу до дна, вско­ре скон­чал­ся.

(9) Недол­го при­шлось радо­вать­ся авто­рам это­го зло­де­я­ния: Мес­се­на потер­пе­ла в войне пора­же­ние, и по тре­бо­ва­нию ахей­цев пре­ступ­ни­ков при­шлось выдать. Остан­ки Фило­пе­ме­на были им тоже воз­вра­ще­ны, и всем Ахей­ским сою­зом его похо­ро­ни­ли с вели­чай­ши­ми поче­стя­ми, вклю­чая подо­баю­щие лишь боже­ству. с.355 (10) И гре­че­ские и латин­ские исто­ри­ки возда­ют это­му мужу такую дань ува­же­ния, что неко­то­рые из них, как при­ме­ту это­го года, отме­ча­ют, что в том году скон­ча­лись три выдаю­щих­ся пол­ко­во­д­ца: Фило­пе­мен, Ган­ни­бал и Пуб­лий Сци­пи­он Афри­кан­ский. (11) Вот до какой сте­пе­ни они его поста­ви­ли вро­вень с дву­мя вели­чай­ши­ми пол­ко­во­д­ца­ми двух могу­ще­ст­вен­ней­ших в мире наро­дов¹⁴³.

51. (1) К царю Пру­сию, вну­шав­ше­му рим­ля­нам бес­по­кой­ство и тем, что он пре­до­ста­вил убе­жи­ще Ган­ни­ба­лу после бег­ства царя Антио­ха¹⁴⁴, и тем, что он начал вой­ну про­тив Эвме­на, при­был послом Тит Квинк­ций Фла­ми­нин. (2) Там, то ли Фла­ми­нин, наряду с про­чим, упрек­нул Пру­сия, что тот укры­ва­ет закля­то­го вра­га рим­лян, под­толк­нув­ше­го к войне с рим­ским наро­дом спер­ва свою роди­ну, а после ее кру­ше­ния, и царя Антио­ха, (3) то ли сам Пру­сий, чтобы уго­дить Фла­ми­ни­ну, решил убить или выдать ему Ган­ни­ба­ла, но после пер­вой же беседы с рим­ским лега­том были посла­ны вои­ны, чтобы оце­пить рези­ден­цию Ган­ни­ба­ла. (4) Зная, сколь непри­ми­ри­ма к нему нена­висть рим­лян, и отнюдь не дове­ряя чест­но­му сло­ву царей, — а в непо­сто­ян­стве Пру­сия он к тому же и убедил­ся — Ган­ни­бал дав­но был готов к тако­му кон­цу сво­ей жиз­ни, и стра­шил­ся при­езда Фла­ми­ни­на, как роко­во­го. (5) На слу­чай любой опас­но­сти, откуда бы она ни после­до­ва­ла, чтобы все­гда иметь нагото­ве путь к бег­ству, он зара­нее устро­ил у себя в доме семь выхо­дов, в том чис­ле несколь­ко потай­ных, чтобы не быть окру­жен­ным стра­жей. (6) Но от тяж­кой вла­сти царей не скро­ет­ся ниче­го, что она хоте­ла бы раз­уз­нать, и стра­жа окру­жи­ла дом ото­всюду, так что оттуда никто бы не сумел вырвать­ся. (7) Когда сооб­щи­ли, что цар­ские вои­ны уже ворва­лись в пере­д­нюю, Ган­ни­бал пытал­ся бежать отда­лен­ней­шим чер­ным ходом, через кото­рый мож­но было вый­ти неза­мет­ней все­го, (8) но видя, что и там пере­кры­ли доро­гу бегу­щие к нему вои­ны, и что рас­став­лен­ные кара­у­лы отре­за­ли все пути к бег­ству, он потре­бо­вал дав­но заготов­лен­ный на такой слу­чай яд. (9) «Изба­вим, — ска­зал он, — рим­ский народ от мно­го­лет­ней тре­во­ги, если ждать смер­ти ста­ри­ка¹⁴⁵ им кажет­ся слиш­ком дол­гим. (10) Не при­не­сет Фла­ми­ни­ну боль­шой сла­вы победа над без­оруж­ным вра­гом, став­шим жерт­вой пре­да­тель­ства. Зато хотя бы сего­дняш­ний день ясно пока­жет, насколь­ко изме­ни­лись рим­ские нра­вы. (11) Пред­ки нынеш­них рим­лян пред­у­преди­ли царя Пир­ра, воору­жен­но­го непри­я­те­ля, вторг­ше­го­ся с вой­ском в Ита­лию, чтобы тот поосте­рег­ся отра­вы. А эти отправ­ля­ют послом быв­ше­го кон­су­ла, чтобы посо­ве­то­вать Пру­сию кощун­ст­вен­но убить сво­его гостя». (12) Изры­гая про­кля­тия на цар­ство и на голо­ву Пру­сия, и взы­вая к богам госте­при­им­ства, как к свиде­те­лям это­го свя­тотат­ства, он выпил чашу с отра­вой. Таков был конец Ган­ни­ба­ло­вой жиз­ни.

52. (1) Смерть Сци­пи­о­на Поли­бий с Рути­ли­ем¹⁴⁶ так­же отно­сят к это­му году [183 г. до н. э.]. Но я не согла­сен ни с ними, ни с Вале­ри­ем Анти­а­том¹⁴⁷, с пер­вы­ми — отто­го что, по моим сведе­ни­ям, в цен­зор­ство Мар­ка Пор­ция и Луция Вале­рия [184—183 гг. до н. э.] цен­зор Луций Вале­рий был сам избран пред­седа­тель­ст­ву­ю­щим сена­та, тогда как два преды­ду­щих цен­зор­ских сро­ка эту долж­ность зани­мал Афри­кан¹⁴⁸, (2) при жиз­ни кото­ро­го никто не мог занять его место, если толь­ко он не был исклю­чен из сена­та, но об этом не упо­ми­на­ет никто из исто­ри­ков¹⁴⁹. (3) Мне­ние же Вале­рия Анти­а­та опро­вер­га­ет­ся тем, что был пле­бей­ский три­бун Марк Невий, про­тив кото­ро­го Пуб­лий Афри­кан про­из­нес речь, до сих пор сохра­нив­шу­ю­ся¹⁵⁰. (4) Как явст­ву­ет из маги­ст­рат­ских спис­ков, этот Невий был пле­бей­ским три­бу­ном в кон­суль­ство Пуб­лия с.356 Клав­дия и Луция Пор­ция [184 г. до н. э.], но всту­пил в долж­ность при кон­су­лах Аппии Клав­дии и Мар­ке Сем­п­ро­нии [185 г. до н. э.] за четы­ре дня до декабрь­ских ид. (5) Эту дату отде­ля­ют три меся­ца до мар­тов­ских ид¹⁵¹, когда в долж­ность всту­пи­ли кон­су­лы Пуб­лий Клав­дий и Луций Пор­ций. (6) Отсюда ясно, что Сци­пи­он был еще жив, пока три­бу­ном был Невий, кото­рый мог ини­ции­ро­вать про­цесс отре­ше­ния его от долж­но­сти, но умер Сци­пи­он еще до того, как Луций Вале­рий и Марк Пор­ций сде­ла­лись цен­зо­ра­ми¹⁵².

(7) Смерть трех мужей, вели­чай­ших каж­дый в сво­ем наро­де, конеч­но, заслу­жи­ва­ет сопо­став­ле­ния, но не столь­ко хро­но­ло­ги­че­ским сов­па­де­ни­ем, сколь­ко тем, что все трое нашли кон­чи­ну, недо­ста­точ­но соот­вет­ст­ву­ю­щую их при­жиз­нен­ной сла­ве. (8) Никто из них не скон­чал­ся у себя на родине и не был там погре­бен. Ган­ни­бал и Фило­пе­мен нашли смерть от яда, Ган­ни­бал — как изгнан­ник, пре­дан­ный при­няв­шим его хозя­и­ном, Фило­пе­мен — как плен­ник, бро­шен­ный в око­вы и заклю­чен­ный в тем­ни­цу. (9) Сци­пи­он же, хотя не был ни изгнан, ни осуж­ден при­го­во­ром, был при­вле­чен к суду, и отка­зав­шись туда явить­ся, вопре­ки офи­ци­аль­но­му вызо­ву, обрек себя не толь­ко на пожиз­нен­ную, но даже и на посмерт­ную ссыл­ку.

53. (1) Пока в Пело­пон­не­се про­ис­хо­ди­ли собы­тия¹⁵³, рас­ска­зы­вая о кото­рых, я на вре­мя пре­рвал­ся, в Македо­нию вер­нул­ся Демет­рий вме­сте с посоль­ст­вом, ито­ги кото­ро­го оце­ни­ва­лись по-раз­но­му. (2) Про­стой македон­ский народ, опа­сав­ший­ся пред­сто­я­щей вой­ны про­тив рим­лян, вос­тор­жен­но встре­тил Демет­рия, как вест­ни­ка мира, и уве­рен­но про­чил его Филип­пу в наслед­ни­ки. (3) «Хотя воз­рас­том Демет­рий моло­же Пер­сея, он рож­ден Филип­пом от закон­ной супру­ги, тогда как его стар­ший брат рож­ден от налож­ни­цы. Послед­ний, как рож­ден­ный от про­сти­тут­ки, даже внешне не напо­ми­на­ет Филип­па, а послед­ний уди­ви­тель­но похож на отца¹⁵⁴. (4) К тому же Пер­сей не поль­зу­ет­ся рас­по­ло­же­ни­ем рим­лян, а Демет­рию рим­ляне хотят пере­дать отцов­ский пре­стол». (5) Тако­вы были суж­де­ния и речи тол­пы.

Итак, Пер­сея тер­за­ла посто­ян­ная мысль, что одно­го пер­во­род­ства ему едва ли будет доста­точ­но для того, чтобы уна­сле­до­вать цар­ство, так как в осталь­ных отно­ше­ни­ях Демет­рий его пре­вос­хо­дит, (6) да и Филипп, пони­мая, что едва ли от него будет зави­сеть, к кому перей­дет его цар­ство, доса­до­вал, видя, что его млад­ший сын при­об­ре­та­ет слиш­ком боль­шое вли­я­ние¹⁵⁵. (7) Он был оскорб­лен тем, что македон­цы посто­ян­но тол­пят­ся вокруг Демет­рия, и него­до­вал отто­го, что еще при его жиз­ни воз­ни­ка­ет вто­рой цар­ский двор. (8) Да и сам юно­ша начи­нал мнить о себе слиш­ком мно­го, полу­чив от сена­та с лест­ны­ми отзы­ва­ми уступ­ки, в кото­рых было отка­за­но его отцу. (9) Вся­кое упо­ми­на­ние о нем в устах рим­лян повы­ша­ло его пре­стиж сре­ди осталь­ных македон­цев, но в той же мере уси­ли­ва­ло непри­язнь к нему не толь­ко бра­та, но даже отца. (10) Осо­бен­но эта непри­язнь воз­рос­ла после при­бы­тия новых рим­ских лега­тов¹⁵⁶, кото­рые потре­бо­ва­ли от Филип­па уда­лить­ся из Фра­кии, выве­сти оттуда свои гар­ни­зо­ны и выпол­нить осталь­ные тре­бо­ва­ния, выте­кав­шие из реше­ния преж­них лега­тов, и новых рас­по­ря­же­ний сена­та. (11) Все это вызы­ва­ло у него горечь и зло­бу, осо­бен­но когда он видел, что его сын обща­ет­ся с рим­ски­ми посла­ми чаще чем с ним, но он под­чи­нял­ся тре­бо­ва­ни­ям рим­лян, чтобы не дать им пово­да к немед­лен­но­му нача­лу вой­ны. (12) Счи­тая нуж­ным отвлечь их от сво­их истин­ных пла­нов, он повел свое вой­ско вглубь Фра­кии, про­тив одри­сов, ден­те­ле­тов и бес­сов¹⁵⁷. (13) Город Филип­по­поль, бро­шен­ный насе­ле­ни­ем, с.357 бежав­шим вме­сте с семья­ми в окрест­ные горы, он захва­тил, а рав­нин­ных вар­ва­ров, разо­рив их поля, он заста­вил капи­ту­ли­ро­вать. (14) Оста­вив в Филип­по­по­ле свой гар­ни­зон, кото­рый вско­ре про­гна­ли одри­сы, он решил осно­вать город в Дев­рио­пе, (15) одном из окру­гов Пео­нии, близ реки Эри­гон, кото­рая из Илли­рии про­те­ка­ет через Пео­нию и впа­да­ет в реку Аксий, неда­ле­ко от древ­не­го горо­да Сто­бы¹⁵⁸. (16) Новый город он при­ка­зал назвать Пер­се­идой, в честь сво­его стар­ше­го сына.

54. (1) Пока в Македо­нии про­ис­хо­ди­ли эти собы­тия, кон­су­лы выеха­ли в свои про­вин­ции. (2) Мар­целл послал к про­кон­су­лу Луцию Пор­цию гон­ца с при­ка­зом дви­нуть леги­о­ны к ново­му горо­ду гал­лов¹⁵⁹. (3) К момен­ту при­бы­тия кон­су­ла гал­лы изъ­яви­ли ему покор­ность. Сре­ди них было две­на­дцать тысяч воору­жен­ных, в основ­ном, ору­жи­ем, отня­тым у мест­ных кре­стьян. (4) К него­до­ва­нию гал­лов, у них это ору­жие ото­бра­ли, рав­но как и вещи, при­ве­зен­ные с собой и награб­лен­ные у мест­но­го насе­ле­ния. Тогда они отпра­ви­ли послов с жало­бой в Рим. (5) Пред­став­лен­ные сена­ту пре­то­ром Гаем Вале­ри­ем, те рас­ска­за­ли, что избы­ток насе­ле­ния в Гал­лии, нехват­ка зем­ли и обни­ща­ние заста­ви­ло их перей­ти Аль­пы в поис­ках места житель­ства, и когда они нашли неза­се­лен­ную терри­то­рию, то заня­ли ее, нико­му не при­чи­няя ущер­ба. (6) Они даже нача­ли стро­ить там город, из чего явст­вен­но сле­ду­ет, что они при­шли не для захва­та како­го-либо горо­да или дерев­ни. Недав­но Марк Клав­дий при­слал к ним гон­ца, под угро­зой вой­ны тре­буя от них пол­ной капи­ту­ля­ции. (7) Пред­по­чи­тая пре­врат­но­стям вой­ны надеж­ный, хоть и не слиш­ком почет­ный мир, они отда­лись ско­рее под покро­ви­тель­ство рим­ско­го наро­да, чем в его пол­ную власть. (8) Спу­стя несколь­ко дней, полу­чив при­каз уда­лить­ся из сво­его горо­да и обжи­той ими терри­то­рии, они уже соби­ра­лись мир­но отпра­вить­ся в путь, чтобы искать себе новое место житель­ства, но тут у них ото­бра­ли сна­ча­ла ору­жие, а затем всю их соб­ст­вен­ность, вклю­чая носиль­ные вещи и скот. (9) Они умо­ля­ют сенат и рим­ский народ не посту­пать с мир­ны­ми людь­ми, изъ­явив­ши­ми, к тому же, покор­ность, суро­вее, чем с актив­но дей­ст­ву­ю­щим про­тив­ни­ком. (10) На эти жало­бы сенат велел дать сле­дую­щий ответ. Гал­лы совер­ши­ли про­сту­пок, вторг­шись в Ита­лию и зате­яв стро­и­тель­ство горо­да на не при­над­ле­жа­щей им терри­то­рии, без раз­ре­ше­ния рим­ско­го маги­ст­ра­та, управ­ля­ю­ще­го дан­ной про­вин­ци­ей, но гра­бить изъ­явив­ших покор­ность сенат счи­та­ет тоже недо­пу­сти­мым. (11) Сенат вме­сте с ними отпра­вит к кон­су­лу спе­ци­аль­ных упол­но­мо­чен­ных, кото­рые, если гал­лы вер­нут­ся в стра­ну, из кото­рой при­шли, рас­по­рядят­ся вер­нуть им иму­ще­ство, и кото­рые затем пере­пра­вят­ся через Аль­пы, и потре­бу­ют от галль­ских пле­мен пре­кра­тить тако­го рода пере­се­ле­ния. (12) Аль­пы обра­зу­ют почти непре­одо­ли­мый погра­нич­ный рубеж, и с теми, кто сно­ва суме­ет пре­одо­леть их, обой­дут­ся не луч­ше, чем с теми, кто это сде­лал впер­вые. (13) В каче­стве упол­но­мо­чен­ных были отправ­ле­ны Луций Фурий Пур­пу­ре­он, Квинт Мину­ций и Луций Ман­лий Аци­дин. Гал­лы, после того, как им вер­ну­ли все их иму­ще­ство, за выче­том награб­лен­но­го, ушли из Ита­лии.

55. (1) Рим­ским послам зааль­пий­ские пле­ме­на дали вполне бла­го­при­ят­ный ответ. Ста­рей­ши­ны их даже упрек­ну­ли в с.358 излиш­ней мяг­ко­сти рим­ский народ (2) за то, что людей, без раз­ре­ше­ния сопле­мен­ни­ков вторг­ших­ся в пре­де­лы рим­ской дер­жа­вы и на чужой терри­то­рии начав­ших себе стро­ить город, он отпу­стил без­на­ка­зан­но, вме­сто того, чтобы стро­го нака­зать их за дер­зость. (3) Что каса­ет­ся воз­вра­та про­ви­нив­шим­ся их иму­ще­ства, есть опа­се­ния, что подоб­ная снис­хо­ди­тель­ность мно­гих даже поощ­рит к повто­ре­нию таких дей­ст­вий. (4) Послам ока­за­ли радуш­ный при­ем, ода­ри­ли подар­ка­ми и про­во­ди­ли до самой гра­ни­цы.

Кон­сул Марк Клав­дий, изгнав из сво­ей про­вин­ции гал­лов, начал гото­вить вой­ну на терри­то­рии Ист­рии¹⁶⁰, послав пред­ва­ри­тель­но пись­мо к сена­ту с прось­бой раз­ре­шить ему пере­пра­вить туда леги­о­ны. (5) Сенат такое согла­сие дал¹⁶¹. В это вре­мя решал­ся вопрос о выведе­нии коло­нии в Акви­лею, и было неяс­но, будет ли она латин­ской коло­ни­ей, или посе­ле­ни­ем рим­ских граж­дан. В ито­ге сенат при­нял реше­ние, что в коло­нию будут отправ­ле­ны пере­се­лен­цы-лати­ны. (6) Три­ум­ви­ра­ми по обу­строй­ству коло­нии были выбра­ны Пуб­лий Сци­пи­он Нази­ка, Гай Фла­ми­ний и Луций Ман­лий Аци­дин.

(7) Мути­на и Пар­ма в этом году были тоже коло­ни­зо­ва­ны пере­се­лен­ца­ми из чис­ла рим­ских граж­дан. По две тыся­чи чело­век было посе­ле­но в каж­дой коло­нии, на терри­то­рии, недав­но при­над­ле­жав­шей бой­ям, а еще рань­ше этрус­кам. В Пар­ме пере­се­лен­цы полу­чи­ли по восемь юге­ров каж­дый, а в Мутине — по пять. (8) Руко­во­ди­ли обу­строй­ст­вом коло­ний три­ум­ви­ры Марк Эми­лий Лепид, Тит Эбу­тий Кар^[1] и Луций Квинк­ций Кри­спин. (9) Была так­же выведе­на коло­ния рим­ских граж­дан в Сатур­нию¹⁶², на терри­то­рию кале­тра­нов, три­ум­ви­ра­ми Квин­том Фаби­ем Лабео­ном, Гаем Афра­ни­ем Стел­ли­о­ном и Тибе­ри­ем Сем­п­ро­ни­ем Грак­хом, при­чем пере­се­лен­цы полу­чи­ли по десять юге­ров зем­ли.

56. (1) В том же году [183 г. до н. э.] про­кон­сул Авл Терен­ций неда­ле­ко от реки Ибер в обла­сти авсе­та­нов¹⁶³ раз­бил кельт­ибе­ров в ряде удач­ных сра­же­ний, и взял штур­мом несколь­ко укреп­лен­ных их горо­дов. (2) В Даль­ней Испа­нии этот год про­шел мир­но, так как про­кон­сул Пуб­лий Сем­п­ро­ний дол­го болел, а лузи­та­ны, никем не про­во­ци­ру­е­мые, оста­ва­лись, к сча­стью, спо­кой­ны. (3) В Лигу­рии кон­сул Квинт Фабий тоже не совер­шил ниче­го при­ме­ча­тель­но­го. Марк Мар­целл, кото­ро­го ото­зва­ли из Ист­рии, вер­нул­ся, рас­пу­стив вой­ско, в Рим для про­веде­ния выбо­ров. (4) Под его руко­вод­ст­вом кон­су­ла­ми были выбра­ны Гней Бебий Там­фил и Луций Эми­лий Павел. Послед­ний был куруль­ным эди­лом вме­сте с Мар­ком Эми­ли­ем Лепидом, но кон­су­лом стал поз­же него на целых пять лет, при­том что сам Лепид про­шел в кон­су­лы лишь с третьей попыт­ки. (5) Пре­то­ра­ми были избра­ны Квинт Фуль­вий Флакк, Марк Вале­рий Левин, Пуб­лий Ман­лий вто­рич­но, Марк Огуль­ний Галл, Луций Цеци­лий Дентр и Гай Терен­ций Ист­ра.

(6) В кон­це года было про­веде­но обще­го­судар­ст­вен­ное молеб­ст­вие по слу­чаю зло­ве­щих пред­зна­ме­но­ва­ний, ибо все были уве­ре­ны, что два дня под­ряд над свя­щен­ным участ­ком боги­ни Кон­кор­дии шел кро­ва­вый дождь, и было сооб­ще­но, что неда­ле­ко от Сици­лии из мор­ской пучи­ны воз­ник новый ост­ров. (7) Вале­рий Анти­ат утвер­жда­ет, что имен­но в этом году покон­чил с собой Ган­ни­бал¹⁶⁴, и что посла­ми для этой цели к Пру­сию были отправ­ле­ны, поми­мо Тита Квинк­ция Фла­ми­ни­на, чье имя обыч­но свя­зы­ва­ют с этой исто­ри­ей, так­же Луций Сци­пи­он Ази­ат­ский и Пуб­лий Сци­пи­он Нази­ка.