История Рима от основания города

Книга XL

Тит Ливий. История Рима от основания города. Том III. М., изд-во «Ладомир», 2002.
Перевод И. И. Маханькова.
Комментарий составлен Ф. А. Михайловским, В. М. Смириным. Редактор комментариев — В. М. Смирин.
Редакторы перевода (изд. 2002) М. Л. Гаспаров и Г. С. Кнабе.

Для перевода и подготовки к печати использованы издания: Titi Livi ab urbe condita libri / Ed. W. Weissenborn, M. Müller. Lipsiae, II—III, 1905—1906; Livy with an english translation by E. T. Sage, A. C. Schlesinger. London, Cambridge (Mass.), vol. XII, 1938.
При составлении комментария учитывалась работа И. Сейджа.
Встречающиеся в тексте даты до н. э. в кв. скобках проставлены по маргиналиям издания И. Сейджа.
Пагинация по изданию: Тит Ливий. История Рима от основания города. Том III. М., «Наука», 1994.
W. Weissenborn, 1875.
E. T. Sage, A. C. Schlesinger, Loeb Classical Library, 1938 (ed. 1991).

т. III, с. 359 1. (1) В нача­ле сле­дую­ще­го года [182 г.] кон­су­лы и пре­то­ры жере­бьев­кой рас­пре­де­ли­ли меж­ду собой обя­зан­но­сти. Кон­су­лам, впро­чем, нече­го было и назна­чать, кро­ме толь­ко Лигу­рии. Город­ская пре­ту­ра выпа­ла Мар­ку Огуль­нию Гал­лу, судеб­ные дела с чуже­зем­ца­ми — Мар­ку Вале­рию. (2) Ближ­няя Испа­ния доста­лась Квин­ту Фуль­вию Флак­ку, Даль­няя — Пуб­лию Ман­лию, Луций Цеци­лий Дентр полу­чил Сици­лию, Гай Терен­ций Ист­ра — Сар­ди­нию. Кон­су­лам было при­ка­за­но занять­ся набо­ром вой­ска. (3) Квинт Фабий еще преж­де напи­сал из Лигу­рии, что апу­а­ны склон­ны к вос­ста­нию и мож­но опа­сать­ся напа­де­ния на Пизан­скую область. (4) Об Испа­ни­ях было извест­но, что в Ближ­ней тоже идет вой­на и там сра­жа­ют­ся с кельт­ибе­ра­ми, а в Даль­ней из-за дол­гой болез­ни пре­то­ра порядок в вой­сках рас­стро­ен без­дей­ст­ви­ем и рас­пут­ст­вом. (5) Пото­му-то и было реше­но набрать новые вой­ска: четы­ре леги­о­на для дей­ст­вий в Лигу­рии, в каж­дом по пять тысяч две­сти пехо­тин­цев и по три­ста кон­ни­ков; к леги­о­нам добав­ле­ны были пят­на­дцать тысяч пехоты и восемь­сот кон­ни­ков из латин­ских союз­ни­ков — это и долж­но было соста­вить два кон­суль­ских вой­ска. (6) Кро­ме того, было при­ка­за­но набрать семь тысяч пехо­тин­цев и четы­ре­ста кон­ни­ков из латин­ских союз­ни­ков и послать их в Гал­лию Мар­ку Мар­цел­лу, кото­ро­му после кон­суль­ства власть была про­дле­на. (7) Для обе­их Испа­ний при­ка­за­но было набрать четы­ре тыся­чи пехо­тин­цев и две­сти всад­ни­ков из рим­ских граж­дан, а так­же семь тысяч пехо­тин­цев и три­ста кон­ни­ков из союз­ни­ков. (8) Квин­ту Фабию Лабео­ну было остав­ле­но его вой­ско в Лигу­рии, а власть тоже была про­дле­на на год.

2. (1) Вес­на в тот год была бур­ная. Нака­нуне Пари­лий1 око­ло полу­дня под­ня­лась страш­ная буря и при­чи­ни­ла боль­шой ущерб хра­мам и про­чим зда­ни­ям. Буря эта пова­ли­ла брон­зо­вые ста­туи на Капи­то­лии, (2) а дверь хра­ма Лу́ны, что на Авен­тине, сорва­ла, унес­ла и при­ва­ли­ла к зад­ней стене хра­ма Цере­ры2. В Боль­шом цир­ке она опро­ки­ну­ла дру­гие ста­туи вме­сте с колон­на­ми, на кото­рых они сто­я­ли, (3) а с несколь­ких хра­мов сорва­ла и раз­ме­та­ла кров­лю. Такая буря была сочте­на зна­ме­ни­ем, и гаруспи­ки при­ка­за­ли при­не­сти очи­сти­тель­ные жерт­вы. (4) Заод­но были при­не­се­ны жерт­вы и по дру­гим пово­дам: при­шло изве­стие, что в Реа­те родил­ся трех­но­гий мул, а из Фор­мий сооб­щи­ли, что мол­ния уда­ри­ла в храм Апол­ло­на в Кай­е­те3. По слу­чаю этих зна­ме­ний были при­не­се­ны в жерт­ву два­дцать взрос­лых живот­ных и устро­е­но одно­днев­ное молеб­ст­вие.

(5) В эти дни из пись­ма про­пре­то­ра Авла Терен­ция ста­ло извест­но, что в Даль­ней Испа­нии умер Пуб­лий Сем­п­ро­ний, болев­ший с.360 уже более года. Поэто­му пре­то­рам было при­ка­за­но пото­ро­пить­ся с отъ­ездом в Испа­нию.

(6) Затем сенат при­нял замор­ские посоль­ства, сна­ча­ла от царей Эвме­на и Фар­на­ка4, а затем от родо­с­цев, жало­вав­ших­ся на раз­гром Сино­пы. (7) В это же вре­мя при­бы­ли послы Филип­па, а так­же ахей­цев и лакеде­мо­нян. Сенат отве­тил им, пред­ва­ри­тель­но выслу­шав Мар­ция, кото­рый был послан озна­ко­мить­ся с обста­нов­кой в Гре­ции и Македо­нии5. (8) Царям Азии и родос­цам был дан ответ, что сенат напра­вит послов, чтобы озна­ко­мить­ся с их дела­ми.

3. (1) Насчет же Филип­па бес­по­кой­ство после Мар­ци­е­вой речи уси­ли­лось, ибо доло­же­но было, что Филипп хоть и выпол­ня­ет рас­по­ря­же­ния сена­та, но вид­но, что делать это он будет не долее, чем сочтет нуж­ным. (2) Было ясно, что он соби­ра­ет­ся воз­об­но­вить вой­ну, и все, что он тогда делал и гово­рил, вело к это­му. (3) Почти всех граж­дан при­мор­ских горо­дов он уже пере­се­лил с семья­ми в область, кото­рая ныне зовет­ся Эма­ти­ей, а преж­де назы­ва­лась Пео­ни­ей6, (4) горо­да же пере­дал для засе­ле­ния фра­кий­цам и дру­гим вар­ва­рам, пола­гая, что люди из этих пле­мен будут надеж­нее в войне с Римом. (5) Эта мера вызва­ла небы­ва­лый ропот по всей Македо­нии, и толь­ко немно­гие из остав­ляв­ших вме­сте с жена­ми и детьми свои оча­ги сно­си­ли горе мол­ча: у про­чих нена­висть побеж­да­ла страх, и из отправ­ля­ю­щих­ся в доро­гу толп слыш­ны были про­кля­тья царю. (6) От это­го он почти обе­зу­мел и стал подо­зре­вать всех и вся, (7) а в кон­це кон­цов откры­то стал гово­рить, что ока­жет­ся в без­опас­но­сти, толь­ко если и дети тех, кого он каз­нил, будут взя­ты под стра­жу один за одним и пере­би­ты7.

4. (1) Такая жесто­кость, и без того отвра­ти­тель­ная, пред­ста­ла еще более гнус­ной из-за горь­кой уча­сти одно­го семей­ства. (2) Еще за мно­го лет до того Филипп каз­нил Геро­ди­ка, знат­но­го фес­са­лий­ца, а впо­след­ст­вии умерт­вил и его зятьев. Оста­лись вдов­ст­ву­ю­щие доче­ри, у кото­рых было по мало­лет­не­му сыну. (3) Зва­ли этих жен­щин Фео­к­се­на и Архо. Фео­к­се­на отверг­ла заму­же­ство, хотя мно­гие к ней и сва­та­лись, (4) Архо же вышла за неко­е­го Порида, знат­но­го мужа из пле­ме­ни эни­а­нов8, и, родив от него несколь­ких детей, умер­ла, оста­вив их еще малы­ми. (5) Тогда Фео­к­се­на, чтобы вырас­тить детей сест­ры, сама вышла за Порида и ста­ла забо­тить­ся обо всех детях, как о соб­ст­вен­ных. (6) Узнав­ши о цар­ском при­ка­зе взять под стра­жу детей каз­нен­ных, она, сочтя, что они ста­нут жерт­вой над­ру­га­тельств не толь­ко царя, но и стра­жей, реши­лась на страш­ное дело и осме­ли­лась даже ска­зать, (7) что луч­ше она сво­ей рукою лишит их жиз­ни, чем допу­стит, чтобы они попа­ли во власть Филип­па. (8) От таких слов Порид при­шел в ужас и ска­зал, что пере­пра­вит детей в Афи­ны к надеж­ным людям, сво­им госте­при­им­цам, и что он сам будет сопро­вож­дать их в бег­стве. (9) Они отправ­ля­ют­ся из Фес­са­ло­ни­ки в Энею9 на еже­год­ное тор­же­ст­вен­ное жерт­во­при­но­ше­ние в честь Энея, осно­ва­те­ля горо­да10. (10) Про­ведя день за празд­нич­ным пиром, они после полу­но­чи, когда все усну­ли, под­ни­ма­ют­ся на при­готов­лен­ный Поридом корабль, буд­то бы с.361 соби­ра­ясь вер­нуть­ся в Фес­са­ло­ни­ку; на самом же деле заду­ма­но было пере­пра­вить­ся на Евбею. (11) Одна­ко тщет­но пыта­лись они пре­одо­леть встреч­ный ветер, и рас­свет застиг их невда­ле­ке от бере­га. Охра­няв­шие гавань цар­ские люди высла­ли быст­ро­ход­ный лег­кий корабль, чтобы воз­вра­тить их суд­но, стро­го при­ка­зав без него не воз­вра­щать­ся. (12) Пре­сле­до­ва­те­ли уже при­бли­жа­лись, и Порид то изо всех сил вооду­шев­лял греб­цов и мат­ро­сов, то, про­сти­рая руки к небу, молил богов о помо­щи. (13) Меж­ду тем без­жа­лост­ная жен­щи­на, вер­нув­шись к заду­ман­но­му, раз­во­дит в чаше яд и выни­ма­ет мечи. Поста­вив их на виду, она ска­за­ла: «Толь­ко смерть — наша изба­ви­тель­ни­ца. (14) Вот доро­ги к смер­ти; кому какая бли­же, по той и беги­те от цар­ско­го про­из­во­ла. Давай­те, юно­ши мои, сна­ча­ла стар­шие: бери­те клин­ки либо глотай­те из чаши, если мед­лен­ная смерть вам угод­нее». Фео­к­се­на была пол­на реши­мо­сти выпол­нить свой замы­сел, а вра­ги уже были рядом. (15) И дети пре­да­ли себя смер­ти. Еще полу­жи­вы­ми их сбро­си­ли с кораб­ля; а мать, обняв­ши мужа — сво­его спут­ни­ка в смер­ти, сама бро­си­лась в море. Опу­стев­ший корабль достал­ся цар­ским слу­жи­те­лям11.

5. (1) Жесто­кость соде­ян­но­го еще силь­ней разо­жгла пла­мя нена­ви­сти к царю, — теперь уже всюду про­кли­на­ли его само­го и детей его. И про­кля­тия эти вско­ре услы­ша­ны были бога­ми, обра­тив сви­ре­пость царя на соб­ст­вен­ное его потом­ство. (2) Было так: Пер­сей, видя, что его брат Демет­рий все боль­ше снис­ки­ва­ет рас­по­ло­же­ние и ува­же­ние македо­нян и милость рим­лян, решил, что толь­ко пре­ступ­ле­ние сохра­нит ему надеж­ду на цар­ство, и на это напра­вил все свои помыс­лы. (3) Одна­ко, с бабьей сво­ей душой, он не пола­гал себя само­го доста­точ­но силь­ным, чтобы осу­ще­ст­вить свой замы­сел, и стал неяс­ны­ми реча­ми пооди­ноч­ке испы­ты­вать отцов­ских дру­зей. (4) Пона­ча­лу неко­то­рые из них дела­ли вид, что с воз­му­ще­ни­ем отвер­га­ют такие про­ис­ки, посколь­ку свя­зы­ва­ли с Демет­ри­ем боль­ше надежд. (5) Но потом, видя рас­ту­щую со дня на день нена­висть Филип­па к рим­ля­нам, кото­рой Пер­сей спо­соб­ст­во­вал, а Демет­рий изо всех сил про­ти­вил­ся, дру­зья отца, пред­чув­ст­вуя неиз­беж­ную гибель юно­ши, остав­ляв­ше­го без вни­ма­ния коз­ни бра­та, реша­ют помо­гать неми­ну­е­мо­му буду­ще­му и под­дер­жи­вать силь­ней­шую сто­ро­ну, а пото­му при­со­еди­ня­ют­ся к Пер­сею. (6) Отло­жив­ши на вре­мя осу­щест­вле­ние про­чих замыс­лов, пока что они начи­на­ют вся­че­ски настра­и­вать царя про­тив рим­лян, все­ми сила­ми под­тал­ки­вать его к войне, к кото­рой он и сам уже скло­нял­ся душою. (7) При этом они, чтобы Демет­рий пред­став­лял­ся царю все более подо­зри­тель­ным, нароч­но пере­во­ди­ли раз­го­во­ры на то, что дела­ет­ся у рим­лян; одни осме­и­ва­ли нра­вы их и обы­чаи, дру­гие — их дея­ния, третьи — облик само­го горо­да, еще не укра­шен­но­го ни обще­ст­вен­ны­ми, ни част­ны­ми зда­ни­я­ми, чет­вер­тые — како­го-нибудь вид­но­го рим­ля­ни­на. (8) А неосто­рож­ный юно­ша как по люб­ви сво­ей к рим­ля­нам12, так и из сопер­ни­че­ства с бра­том ста­рал­ся все это защи­тить и тем делал себя подо­зри­тель­ным для отца и уяз­ви­мым для доно­сов. (9) Поэто­му отец не посвя­щал Демет­рия ни в какие свои с.362 наме­ре­ния отно­си­тель­но Рима, а, цели­ком обо­ро­тив­шись к Пер­сею, днем и ночью вына­ши­вал с ним все свои замыс­лы. (10) Слу­чи­лось так, что в это вре­мя воз­вра­ти­лись люди, кото­рых царь посы­лал к бастар­нам13 за помо­щью, и они при­ве­ли с собою оттуда знат­ных юно­шей, неко­то­рых даже цар­ско­го рода, и один из них обе­щал свою сест­ру в жены сыну Филип­па. Союз с этим наро­дом вдох­нул в царя уве­рен­ность. (11) И тогда Пер­сей ска­зал: «Что в том поль­зы? Не столь­ко защи­ты обе­ща­ет нам помощь извне, сколь­ко опас­но­сти — внут­рен­няя изме­на. (12) Пусть не пре­да­тель, но лазут­чик несо­мнен­но нахо­дит­ся сре­ди нас. Подер­жав его залож­ни­ком в Риме, рим­ляне нам вер­ну­ли его тело, но душу его оста­ви­ли у себя. (13) К нему при­ко­ва­ны взо­ры почти всех македо­нян, уве­рен­ных, что толь­ко постав­лен­ный рим­ля­на­ми царь будет ими пра­вить». (14) Такие речи тре­во­жи­ли боль­ной ум ста­ри­ка, и он впи­ты­вал их душою, хотя не пока­зы­вал это­го.

6. (1) Тут как раз при­шло вре­мя вой­ско­во­го смот­ра, кото­рый про­ис­хо­дит по тако­му обряду: голо­ву раз­руб­лен­ной надвое соба­ки вме­сте с пере­д­ней частью туло­ви­ща кла­дут по пра­вую сто­ро­ну доро­ги, а зад­нюю часть с внут­рен­но­стя­ми — по левую. (2) Меж­ду поло­ви­на­ми жерт­вен­но­го живот­но­го про­во­дят воору­жен­ное вой­ско. Впе­ре­ди несут про­слав­лен­ное ору­жие всех македон­ских царей от само­го нача­ла цар­ства. (3) Далее сле­ду­ет сам царь с детьми, за ним — цар­ский отряд и тело­хра­ни­те­ли, а замы­ка­ет шест­вие осталь­ное вой­ско.

(4) Бок о бок с Филип­пом шли моло­дые люди — его сыно­вья: Пер­сей, кото­ро­му шел уже трид­ца­тый год, и Демет­рий, пятью года­ми моло­же. Пер­вый был в пол­ной силе юно­сти, вто­рой в ее цве­ту, и они явля­ли бы собой достой­ное потом­ство счаст­ли­во­го отца, будь тот в здра­вом уме. (5) На смот­рах был обы­чай: после свя­щен­но­дей­ст­вия вой­ско пере­стра­и­ва­лось и, разде­лив­шись надвое, схо­ди­лось, изо­бра­жая бит­ву. (6) Царе­ви­чи были назна­че­ны коман­дую­щи­ми в этом потеш­ном сра­же­нии. Одна­ко дело вышло нешу­точ­ное: отряды схва­ти­лись так, как буд­то бились за цар­ство, и мно­го ране­ний было нане­се­но пал­ка­ми14, так что для насто­я­ще­го боя недо­ста­ва­ло толь­ко мечей. (7) Поло­ви­на вой­ска, кото­рой коман­до­вал Демет­рий, намно­го пре­взо­шла дру­гую. Хотя Пер­сей сокру­шал­ся о пора­же­нии, его рас­суди­тель­ные дру­зья были доволь­ны, гово­ря, что этот слу­чай еще будет пово­дом обви­нить Демет­рия.

7. (1) В тот же день каж­дый из бра­тьев устро­ил свой пир для быв­ших с ним в потеш­ном сра­же­нии това­ри­щей, посколь­ку на при­гла­ше­ние Демет­рия к сов­мест­но­му пиру Пер­сей отве­тил отка­зом. (2) Бога­тое уго­ще­ние по слу­чаю празд­ни­ка и свой­ст­вен­ное моло­до­сти весе­лье скло­ни­ли обо­их бра­тьев к обиль­ной выпив­ке. (3) На пирах вспо­ми­на­ли подроб­но­сти потеш­ной бит­вы, вышу­чи­ва­ли про­тив­ни­ков и даже коман­дую­щих. (4) Один из сотра­пез­ни­ков Пер­сея, послан­ный под­слу­ши­вать, что гово­рят у Демет­рия, неосто­рож­но попал­ся на гла­за его моло­дым людям, как раз вышед­шим из три­кли­ния, был ими схва­чен и избит. (5) Не знав­ший об этом Демет­рий ска­зал: «Поче­му бы нам не про­дол­жить пир у бра­та? Если гнев с.363 его после сра­же­ния еще не про­шел, попро­бу­ем унять его нашим про­сто­ду­ши­ем и весе­ло­стью». (6) Идти изъ­яви­ли жела­ние все, кро­ме моло­дых людей, кото­рые опа­са­лись быть нака­зан­ны­ми за изби­е­ние согляда­тая; посколь­ку же Демет­рий и их пота­щил с собой, они спря­та­ли под одеж­дой ору­жие, чтобы при слу­чае защи­тить­ся. (7) Но в меж­до­усо­би­це нету тайн: оба дома были пол­ны согляда­та­ев и пре­да­те­лей. К Пер­сею поспе­шил донос­чик с изве­сти­ем, что с Демет­ри­ем идут чет­ве­ро воору­жен­ных юно­шей. (8) Хотя было ясно, в чем дело — Пер­сей уже знал, что эти моло­дые люди изби­ли его сотра­пез­ни­ка, — но, чтобы очер­нить бра­та, он при­ка­зал запе­реть две­ри и стал из верх­них окон гнать кри­ком гуляк от две­рей, слов­но они яви­лись его убить. (9) Наткнув­шись на запер­тую дверь, раз­го­ря­чен­ный вином Демет­рий гром­ко закри­чал от обиды и, ни о чем не подо­зре­вая, вер­нул­ся к себе на пир.

8. (1) На сле­дую­щий день, как толь­ко появи­лась воз­мож­ность обра­тить­ся к отцу, Пер­сей с взвол­но­ван­ным выра­же­ни­ем лица вошел во дво­рец и мол­ча встал поодаль от Филип­па, но у него на виду. (2) Когда отец спро­сил его: «Как здо­ро­вье?» — и осве­до­мил­ся, чем он рас­стро­ен, Пер­сей отве­тил: «Радуй­ся хотя бы тому, что я жив. Уже не тай­ны­ми коз­ня­ми гро­зит мне брат. Ночью он при­хо­дил с воору­жен­ны­ми людь­ми меня убить, и лишь сте­ны и запер­тая дверь спас­ли меня от его яро­сти». (3) Вну­шив отцу страх, сме­шан­ный с изум­ле­ни­ем, Пер­сей доба­вил: «Если ты захо­чешь меня выслу­шать, я могу пред­ста­вить дока­за­тель­ства». (4) Филипп ска­зал, что он, конеч­но же, выслу­ша­ет его, и при­ка­зал тут же вызвать Демет­рия. Кро­ме того, он при­гла­сил двух сво­их дру­зей и совет­ни­ков, Лиси­ма­ха и Оно­ма­ста, непри­част­ных к сопер­ни­че­ству моло­дых людей, пото­му что теперь они ред­ко быва­ли во двор­це. (5) В ожи­да­нии дру­зей Филипп про­ха­жи­вал­ся, погру­жен­ный в глу­бо­кое разду­мье, а Пер­сей сто­ял поодаль. (6) Когда было доло­же­но, что все при­шли, Филипп уда­лил­ся с дру­зья­ми во внут­рен­ние покои, сопро­вож­дае­мый дву­мя тело­хра­ни­те­ля­ми. Каж­до­му из сыно­вей Филипп раз­ре­шил взять с собой трех без­оруж­ных сопро­вож­даю­щих. (7) Заняв свое место, Филипп начал речь:

«Вот сижу я, несчаст­ней­ший отец, судьею меж двух сыно­вей — обви­ни­те­лем и обви­ня­е­мым в деле о бра­то­убий­стве, чтобы, к мое­му позо­ру, обна­ру­жить сре­ди род­ных детей либо кле­вет­ни­ка, либо пре­ступ­ни­ка. (8) Уже и рань­ше стра­шил­ся я этой надви­гав­шей­ся бури, когда видел вовсе не брат­ские выра­же­ния ваших лиц, когда слы­шал неко­то­рые ваши речи. (9) Но ино­гда я все же наде­ял­ся, что зло­ба ваша угаснет и вы осво­бо­ди­тесь от подо­зре­ний. Ведь даже наро­ды, сло­жив ору­жие, дого­ва­ри­ва­ют­ся меж­ду собой, и недру­ги мирят­ся. (10) Когда-нибудь, дума­лось мне, вы вспом­ни­те о вашем род­стве, о том, как друж­ны вы были в дет­стве, о тех настав­ле­ни­ях, нако­нец, что я давал вам, да, боюсь, не в глу­хие ли уши пел! (11) Сколь­ко раз при­во­дил я вам при­ме­ры враж­ды меж­ду бра­тья­ми и рас­ска­зы­вал о страш­ных ее послед­ст­ви­ях, когда бра­тья без­воз­врат­но губи­ли себя, свое потом­ство, свои дома и цар­ства15. с.364 (12) При­во­дил и дру­гие при­ме­ры — отрад­ные: соглас­ное сотруд­ни­че­ство двух лакеде­мон­ских царей, бла­готвор­ное на про­тя­же­нии веков как для них самих, так и для их отчиз­ны. (13) И это же самое государ­ство погиб­ло, когда вошло в обы­чай каж­до­му из них доби­вать­ся тира­ни­че­ской вла­сти. (14) А вот бра­тья Эвмен и Аттал, начав со столь мало­го, что их царя­ми-то назвать было стыд­но, не чем иным, как брат­ским еди­но­ду­ши­ем при­ве­ли свое цар­ство к тому, что оно срав­ня­лось с моим, с Антиохо­вым, да и с любым тепе­реш­ним цар­ст­вом16. (15) Не обхо­дил при­ме­ра­ми я и рим­лян, рас­ска­зы­вая вам о том, что видел и слы­шал: о вое­вав­ших со мной Тите и Луции Квинк­ци­ях, о победив­ших Антио­ха Пуб­лии и Луции Сци­пи­о­нах, об отце их и дяде, посто­ян­но еди­но­душ­ных в жиз­ни и соеди­нен­ных друг с дру­гом и смер­тью. (16) Но, вид­но, мои рас­ска­зы о зло­де­я­ни­ях и зло­сча­стье одних, о здра­во­мыс­лии и бла­го­ден­ст­вии дру­гих не смог­ли вас обра­зу­мить и отвра­тить от безум­ных раздо­ров. (17) Еще живу я, еще дышу, а вы уже, питая нече­сти­вые надеж­ды и стрем­ле­ния, рас­пре­де­ли­ли наслед­ство. (18) Вы хоти­те, чтобы я жил лишь до тех пор, когда я, пере­жив одно­го из вас, остав­лю дру­го­го бес­спор­ным царем. Ни бра­та, ни отца тер­петь вы не може­те. Нет для вас ниче­го доро­го­го, ниче­го свя­то­го. Вме­сто все­го — нена­сыт­ная жаж­да одной толь­ко цар­ской вла­сти. (19) Гово­ри­те ж, оскорб­ляй­те отцов­ский слух, сопер­ни­чай­те в обви­не­ни­ях, вы, гото­вые сопер­ни­чать уже и ору­жи­ем. Гово­ри­те откры­то хоть прав­ду, если вы на это спо­соб­ны, хоть ложь, если она вам угод­нее. (20) Ныне я слу­шаю вас, а впредь буду глух к тай­ным наго­во­рам друг на дру­га». Когда он про­из­нес все это, кипя от гне­ва, у всех на гла­зах навер­ну­лись сле­зы, и дол­го сто­я­ло горест­ное мол­ча­ние.

9. (1) Тогда заго­во­рил Пер­сей: «Что ж, выхо­дит, надо было отво­рить ночью дверь, впу­стить воору­жен­ных гостей и под­ста­вить им гор­ло, раз толь­ко совер­шен­но­му дея­нию есть вера, и я, жерт­ва зло­де­я­ния, постав­лен на одну дос­ку с раз­бой­ни­ком и заго­вор­щи­ком! (2) Не зря люди гово­рят, отец, что у тебя толь­ко один сын — Демет­рий, а меня назы­ва­ют ублюд­ком, рож­ден­ным от налож­ни­цы. (3) Будь я дорог тебе как сын, ты раз­гне­вал­ся бы не на того, кто жалу­ет­ся на рас­кры­тый заго­вор, а на того, кто этот заго­вор замыс­лил. (4) И не ценил бы ты тогда мою жизнь так деше­во, что тебя не взвол­но­ва­ла ни мино­вав­шая меня опас­ность, ни буду­щая, гро­зя­щая мне, если этот заго­вор оста­нет­ся не пока­ран. (5) Так что, если бы необ­хо­ди­мо было уме­реть мол­ча, я бы и мол­чал, моля богов толь­ко об одном: чтобы начав­ше­е­ся с меня зло­де­я­ние на мне и кон­чи­лось, чтобы сквозь мое тело меч не вошел бы в тебя. (6) Но посколь­ку при­ро­дой устро­е­но так, что попав­ший в беду чело­век зовет на помощь людей, кото­рых нико­гда не видал, то доз­во­ле­но так же и мне позвать на помощь, когда я увидел направ­лен­ное на меня ору­жие. Пред­ставь, отец, что сре­ди ночи ты слы­шишь, как я тебя закли­наю свя­тым для меня отчим име­нем, (7) спе­шишь, про­буж­ден­ный, ко мне на помощь и заста­ешь в моей пере­д­ней в этот неуроч­ный час Демет­рия с воору­жен­ны­ми людь­ми! Что я тогда в стра­хе ска­зал бы тебе, на то жалу­юсь и наут­ро.

с.365 (8) Брат, дав­но уже мы живем друг с дру­гом не как сотра­пез­ни­ки на пирах. Любой ценою жела­ешь ты цар­ст­во­вать. Но тво­ей надеж­де меша­ет мой воз­раст, меша­ет пра­во наро­дов, меша­ет древ­ний македон­ский обы­чай, меша­ет, нако­нец, и воля отца. (9) Пре­одо­леть все это ты можешь, толь­ко про­лив мою кровь. Ты идешь на все, про­бу­ешь все. До сих пор тво­е­му зло­дей­ству пре­пят­ст­во­ва­ли то моя осто­рож­ность, то слу­чай. (10) Вче­ра на смот­ре, в уче­нье, потеш­ном бою ты устро­ил едва ли не смер­тель­ную схват­ку, и меня спас­ло от гибе­ли толь­ко то, что я стер­пел пора­же­ние сво­их. (11) После жесто­кой схват­ки, а буд­то бы брат­ских забав, ты хотел зата­щить меня на твой пир. И ты, отец, пове­ришь, что я пиро­вал бы сре­ди без­оруж­ных? Я, к кому в гости они яви­лись воору­жен­ны­ми? Пове­ришь, что мне ночью не гро­зи­ли мечи, если днем на тво­их гла­зах меня едва не уби­ли пал­ка­ми?

(12) Поче­му же, брат, ты при­шел ко мне этой ночью? Поче­му — враж­деб­ный к раз­гне­ван­но­му? Поче­му — с воору­жен­ны­ми людь­ми? Я не дове­рил­ся тебе — сотра­пез­ни­ку; неуже­ли я при­нял бы тебя, явив­ше­го­ся с меча­ми? (13) Отец, если бы две­ри мои были рас­т­во­ре­ны, не жало­бы мои слу­шал бы ты, а похо­ро­ны мои гото­вил сей­час! Я не готов­лю дело, как обви­ни­тель, не соби­раю сомни­тель­ные дово­ды. (14) Так что же? Раз­ве сме­ет сам он отри­цать, что явил­ся к моей две­ри с тол­пою или что у них было ору­жие? Я назо­ву име­на, вызо­ви их! Прав­да, осме­лив­ши­е­ся на такое могут решить­ся на все; но отпи­рать­ся они не посме­ют. (15) Если бы их, схва­чен­ных у меня в доме, я доста­вил к тебе вме­сте с ору­жи­ем, у тебя были бы несо­мнен­ные ули­ки; счи­тай же сознав­ших­ся за пой­ман­ных с полич­ным.

10. (1) Про­кли­най же, отец, стрем­ле­ние к вла­сти, взы­вай к фури­ям, мстя­щим за бра­то­убий­ство! Но дабы твои про­кля­тия не ока­за­лись сле­пы­ми, раз­бе­ри, раз­ли­чи заго­вор­щи­ка от его жерт­вы и пора­зи винов­но­го. (2) Кто соби­рал­ся убить бра­та, на того пусть и гне­ва­ют­ся оте­че­ские боги, а кто дол­жен был погиб­нуть от брат­ни­на зло­де­я­ния, пусть тому будут при­бе­жи­щем состра­да­нье и спра­вед­ли­вость отца. (3) К чему еще при­бег­нуть мне, кото­ро­му ни твое выстро­ен­ное на тор­же­ст­вен­ный смотр вой­ско, ни воен­ные игры, ни дом, ни пир, ни ночь, при­ро­дой назна­чен­ная для отды­ха, — ничто не сулит без­опас­но­сти? (4) Отправь­ся я, при­гла­шен­ный, к бра­ту — смерть, впу­сти я к себе сотра­пез­ни­ком бра­та — смерть. (5) Ни в гостях, ни дома не избе­жать мне опас­но­сти. Куда же деть­ся? Толь­ко богов, толь­ко тебя, отец, я все­гда почи­тал. У рим­лян не могу я искать убе­жи­ща: они жела­ют мне гибе­ли, пото­му что я скорб­лю о при­чи­нен­ных тебе обидах и воз­му­щен, что у тебя отня­то столь­ко горо­дов, столь­ко наро­дов, а недав­но еще и при­мо­рье Фра­кии. Пока я и ты живы, рим­ляне не наде­ют­ся овла­деть Македо­ни­ей. (6) Но если меня уне­сет в моги­лу зло­де­я­ние бра­та, а тебя — ста­рость, чего они, впро­чем, могут и не дожи­дать­ся, то они зна­ют: и македон­ский царь и его цар­ство будут при­над­ле­жать им17. Я-то думал, что если рим­ляне оста­ви­ли тебе что-нибудь вне Македо­нии, то по край­ней мере там мне най­дет­ся убе­жи­ще. (7) Ска­жут, что и в с.366 Македо­нии мне най­дет­ся защи­та. Но ты видел вче­ра, как бро­са­лись на меня вои­ны. Чего им не хва­та­ло, кро­ме ору­жия? Чего недо­ста­ва­ло днем, то сотра­пез­ни­ки бра­та доста­ли ночью. (8) Что гово­рить о боль­шей части знат­ных людей, у кото­рых все надеж­ды на поче­сти и на успех свя­за­ны с рим­ля­на­ми и еще с тем, кто может все­го добить­ся у рим­лян?! Его, пра­во сло­во, пред­по­чи­та­ют не толь­ко мне, стар­ше­му бра­ту, но едва ли и не тебе, царю и отцу! (9) Ведь это бла­го­да­ря ему рим­ский сенат про­стил тебе про­вин­но­сти18, это он и теперь защи­ща­ет тебя от рим­ско­го ору­жия, счи­тая удоб­ным, что твоя ста­рость нахо­дит­ся в долж­ни­ках и даже залож­ни­ках у его моло­до­сти. (10) За него рим­ляне, за него все горо­да, осво­бо­див­ши­е­ся от тво­ей вла­сти, за него македо­няне, радую­щи­е­ся миру, обес­пе­чен­но­му вла­стью Рима. А я? Кро­ме тебя, отец, на кого еще я могу наде­ять­ся, где укрыть­ся?

11. (1) Как ты пола­га­ешь, отец, к чему кло­нит Тит Квинк­ций в том недав­нем пись­ме19, где он тебе пишет, что ты пра­виль­но посту­пил, послав Демет­рия в Рим, и при­зы­ва­ет, чтобы ты его сно­ва туда отпра­вил, на этот раз с еще боль­шим чис­лом послов и знат­ных македо­нян? (2) Теперь Тит Квинк­ций — вдох­но­ви­тель всех замыс­лов Демет­рия и его учи­тель. От тебя, отца, Демет­рий отрек­ся — ты для него заме­щен теперь Квинк­ци­ем. С ним он и рань­ше плел свои тай­ные заго­во­ры. (3) Теперь, когда Тит Квинк­ций велел тебе послать с Демет­ри­ем боль­ше знат­ных македо­нян, они ищут испол­ни­те­лей. А ведь те, что про­сто­душ­ны­ми и неис­пор­чен­ны­ми отправ­ля­ют­ся отсюда в Рим, пола­гая, что царь их — Филипп, воз­вра­ща­ют­ся оттуда отрав­лен­ны­ми рим­ским зельем. (4) Один Демет­рий для них — всё, его они назы­ва­ют царем при живом отце. А попро­буй я воз­му­тить­ся, как тут же услы­шу о жаж­де цар­ст­во­вать — и не толь­ко от посто­рон­них, но и от тебя, отец. (5) Так вот, если это — откры­тое обви­не­ние, то я его не при­знаю. Может быть, я кого-нибудь оттес­няю, чтобы занять его место? Толь­ко один чело­век впе­ре­ди меня — мой отец, и, молю богов, пусть так будет подоль­ше! (6) Если я его пере­жи­ву (а думаю я лишь о том, как мне заслу­жить, чтобы он желал это­го сам), я цар­ство при­му по наслед­ству, будь на то его воля. (7) Жаж­дет цар­ства, зло­дей­ски жаж­дет, тот, кто спе­шит пре­сту­пить закон стар­шин­ства и при­ро­ды, нару­шить македон­ский обы­чай и пра­во наро­дов. Он дума­ет: “Поме­ха мне стар­ший брат, кото­ро­му и по пра­ву и по воле отца при­над­ле­жит цар­ство. (8) Пусть будет устра­нен! Не я пер­вый полу­чу цар­ство через бра­то­убий­ство. Остав­шись один, ста­рый отец боль­ше будет боять­ся за себя, чем помыш­лять об отмще­нии за убий­ство. Рим­ляне будут рады, они одоб­рят зло­де­я­ние и защи­тят меня”. (9) Эти надеж­ды, отец, еще не твер­дые, но уже не пустые. (10) Вот что: ты можешь отвра­тить от меня угро­зу, нака­зав тех, кто взял­ся за ору­жие, чтобы убить меня; если ж они пре­успе­ют в пре­ступ­ном замыс­ле, ты уж не смо­жешь ото­мстить за мою смерть».

12. (1) Когда Пер­сей кон­чил гово­рить, все при­сут­ст­ву­ю­щие устре­ми­ли взгляды на Демет­рия, ожи­дая его отве­та. (2) Насту­пи­ло с.367 дол­гое мол­ча­ние, и всем ста­ло ясно, что гово­рить он не может: лицо его зали­ва­ли сле­зы. Но он спра­вил­ся с вол­не­ни­ем и, когда ему при­ка­за­ли гово­рить, начал так:

(3) «Обви­ни­тель уже исполь­зо­вал все те сред­ства, какие при­над­ле­жа­ли до сих пор обви­ня­е­мым. Его под­дель­ные сле­зы, про­ли­тые ради чужой гибе­ли, сде­ла­ли мои насто­я­щие сле­зы подо­зри­тель­ны­ми. (4) С тех пор как я воз­вра­тил­ся из Рима, Пер­сей ден­но и нощ­но тай­но гото­вит со сво­и­ми людь­ми заго­во­ры, а заго­вор­щи­ком, явным раз­бой­ни­ком и убий­цей хочет пред­ста­вить меня. (5) Он запу­ги­ва­ет тебя яко­бы гро­зя­щей ему опас­но­стью, чтобы при тво­ем посред­стве погу­бить неви­нов­но­го бра­та. Затем он и гово­рит, что нету ему на све­те при­бе­жи­ща, чтобы не оста­вить мне послед­ней надеж­ды даже и на твою помощь. (6) Мое поло­же­ние чело­ве­ка затрав­лен­но­го, оди­но­ко­го, бес­по­мощ­но­го он усу­губ­ля­ет нена­вист­ной бла­го­склон­но­стью ко мне чуже­зем­цев — ско­рее пагуб­ной, чем полез­ной. Зло­на­ме­рен­ность Пер­сея вид­на уже из того, что ноч­ное про­ис­ше­ст­вие, цену кото­ро­му ты, отец, сей­час узна­ешь, он допол­ня­ет напад­ка­ми на весь мой образ жиз­ни. (7) И это бес­поч­вен­ное обви­не­ние моих надежд, жела­ний, замыс­лов он под­креп­ля­ет этим ноч­ным, им же выду­ман­ным собы­ти­ем! (8) А ведь он и о том поза­бо­тил­ся, чтобы обви­не­ние пред­став­ля­лось не зара­нее под­готов­лен­ным, а вне­зап­но воз­ник­шим в заме­ша­тель­стве этой ночи. (9) Одна­ко, Пер­сей, если я пре­дал отца и цар­ство, если я вошел в сго­вор с рим­ля­на­ми и дру­ги­ми вра­га­ми отца, то сле­до­ва­ло не ждать этой ночи, чтобы сочи­нять о ней небы­ли­цы, а еще до того обви­нить меня в пре­да­тель­стве. (10) А если само по себе твое обви­не­ние ниче­го не сто­ит и в нем обна­ру­жи­лась ско­рей твоя нена­висть ко мне, чем моя вина, то и сего­дня о ноч­ном про­ис­ше­ст­вии сле­до­ва­ло бы либо вовсе не гово­рить, либо отло­жить его обсуж­де­ние до дру­го­го раза, (11) чтобы ста­ло нако­нец ясно, я ли про­тив тебя зло­умыш­ляю или ты, охва­чен­ный небы­ва­лой нена­ви­стью, рас­став­ля­ешь мне запад­ни. (12) Попро­бую же я, насколь­ко воз­мож­но сре­ди обще­го смя­те­ния, рас­пу­тать то, что ты пере­ме­шал, и выяс­нить, чей же это был заго­вор этой ночью: мой или твой?

(13) Пер­сей хочет пред­ста­вить дело так, буд­то я соста­вил заго­вор с целью его убить для того, разу­ме­ет­ся, чтобы, устра­нив стар­ше­го бра­та, кото­ро­му долж­но достать­ся цар­ство по пра­ву наро­дов, по обы­чаю македо­нян и даже по тво­е­му, отцов­ско­му, как он гово­рит, реше­нию, я, млад­ший брат, занял бы место уби­то­го. (14) Но при чем здесь тогда дру­гая часть про­из­не­сен­ной им речи о том, что я почи­таю рим­лян и что надеж­да на цар­ство воз­ник­ла у меня из-за уве­рен­но­сти в их под­держ­ке? (15) Ведь если бы я счи­тал, что рим­ляне обла­да­ют такой вла­стью, что могут поста­вить царем Македо­нии кого хотят, и пола­гал­ся бы толь­ко на их доб­рое ко мне отно­ше­ние, то зачем бы пона­до­би­лось мне бра­то­убий­ство? (16) Чтобы носить диа­де­му, обаг­рен­ную кро­вью бра­та? Чтобы меня про­кля­ли и воз­не­на­виде­ли те самые рим­ляне, кото­рые, если и полю­би­ли меня, то имен­но за мою под­лин­ную ли, напуск­ную ли порядоч­ность? с.368 (17) Уж не пола­га­ешь ли ты, Пер­сей, что Тит Квинк­ций, чье­му зна­ку или сове­ту я буд­то бы пови­ну­юсь, тот самый Квинк­ций, кото­рый сам так брат­ски живет со сво­им бра­том, может быть вдох­но­ви­те­лем зате­ян­но­го мной бра­то­убий­ства? (18) С одной сто­ро­ны, Пер­сей гово­рит, что в мою поль­зу не толь­ко рас­по­ло­же­ние рим­лян, но и мне­ние македо­нян и согла­сие чуть не всех богов и людей, так что он даже не наде­ет­ся быть мне рав­ным в сопер­ни­че­стве. (19) И тут же, с дру­гой сто­ро­ны, он объ­яв­ля­ет, буд­то я настоль­ко ему усту­паю во всех отно­ше­ни­ях, что при­бе­гаю к зло­дей­ству как к послед­ней надеж­де. (20) Не хочешь ли рас­сле­до­ва­ния на таком усло­вии: “Кто из дво­их боит­ся, как бы дру­гой не пока­зал­ся более достой­ным цар­ства, того пусть сочтут замыш­ляв­шим бра­то­убий­ство”?

13. (1) Одна­ко же про­следим по поряд­ку весь ход его так ли, ина­че ли выду­ман­но­го обви­не­ния. Мно­ги­ми спо­со­ба­ми, гово­рит он, я на него поку­шал­ся — и все в один день. (2) Я хотел-де убить его сре­ди дня после смот­ра, в потеш­ном бою — убить (да поми­лу­ют боги!) пря­мо в день очи­сти­тель­но­го обряда! Хотел убить, при­гла­сив на обед, — надо думать, ядом. Хотел, когда со мной пошли в гости воору­жен­ные люди, заре­зать бра­та. (3) Ты видишь, отец, какое было выбра­но вре­мя для бра­то­убий­ства: игри­ще, пир, гуль­ба. А какой день? Свя­щен­ный день очи­ще­ния вой­ска, когда все про­хо­ди­ли меж­ду поло­ви­на­ми жерт­вен­но­го живот­но­го, когда перед вой­ском нес­ли ору­жие всех былых македон­ских царей и толь­ко мы двое сле­до­ва­ли вер­хом, тебя, отец, при­кры­вая с боков, а за нами сле­до­ва­ло македон­ское вой­ско. (4) Может быть, в про­шлом я и допус­кал поступ­ки, тре­бо­вав­шие искуп­ле­ния, но неуже­ли я, очи­щен­ный от них свя­щен­ным обрядом, устрем­ляя взгляд на поло­жен­ное по обе сто­ро­ны шест­вия жерт­вен­ное живот­ное, мог пере­би­рать в уме бра­то­убий­ство, отра­ву, мечи, при­готов­лен­ные для пируш­ки? А будь это так, то каки­ми еще свя­щен­но­дей­ст­ви­я­ми очи­стил бы я потом свою душу, зама­ран­ную все­ми воз­мож­ны­ми пре­ступ­ле­ни­я­ми?

(5) Но Пер­сей, ослеп­лен­ный жаж­дою обви­не­ния, хочет все выста­вить подо­зри­тель­ным и все пере­ме­ши­ва­ет без раз­бо­ра. (6) Ведь если я хотел отра­вить тебя за обедом, то что было бы неле­пее, чем упор­ст­вом в сра­же­нии и дра­кой рас­сер­дить тебя так, чтобы ты из-за это­го, как и сле­до­ва­ло ждать, отка­зал­ся от при­гла­ше­ния на обед? (7) А уж если ты рас­сер­дил­ся и не пошел, то что было делать мне: ста­рать­ся ли тебя успо­ко­ить, чтобы поис­кать дру­гой слу­чай употре­бить все рав­но уже при­готов­лен­ный яд, (8) или мет­нуть­ся к дру­го­му замыс­лу и попы­тать­ся в тот же самый день, при­дя буд­то бы на пируш­ку, пустить в ход мечи? (9) Ведь если бы я толь­ко поду­мал, что это из стра­ха смер­ти укло­нил­ся ты от обеда, то неуже­ли я бы не дога­дал­ся, что из-за того же стра­ха ты и к себе на пируш­ку меня не пустишь?!

14. (1) Мне нече­го сты­дить­ся, отец, если в празд­нич­ный день, сре­ди сверст­ни­ков я выпил боль­ше обыч­но­го. (2) Ведь поду­май толь­ко, с какой радо­стью, сре­ди како­го весе­лья справ­лял я вче­раш­ний пир, с лико­ва­ни­ем, может быть, и неумест­ным, пото­му что в с.369 воен­ной игре наша сто­ро­на ока­за­лась отнюдь не сла­бее! (3) Это уж теперь несча­стье и страх лег­ко про­гна­ли похме­лье, а ведь если бы не это, мы, заго­вор­щи­ки, спа­ли бы до сих пор непро­буд­ным сном! (4) Пер­сей, если я соби­рал­ся при­сту­пом взять твой дом и убить тебя, то раз­ве не уме­рил бы я на один день свои воз­ли­я­ния, раз­ве не удер­жал бы от вина моих вои­нов? (5) А чтобы не один я защи­щал­ся с чрез­мер­ным про­сто­сер­де­чи­ем, этот мой вовсе не зло­же­ла­тель­ный и не подо­зри­тель­ный брат гово­рит: “Знаю одно, обви­няю в одном: ко мне при­шли в гости с ору­жи­ем”. (6) Но если я спро­шу, откуда ты это узнал, то тебе при­дет­ся при­знать либо то, что мой дом полон тво­их согляда­та­ев, либо то, что мои люди так откры­то воору­жа­лись, что все это виде­ли. (7) И вот, чтобы не пока­зать­ся ни зара­нее все раз­ведав­шим, ни сей­час выду­мы­ваю­щим обви­не­ния, Пер­сей пред­ла­га­ет тебе, отец, спро­сить у назван­ных им людей, было ли у них с собою ору­жие, чтобы, как в деле неяс­ном, счи­тать при­знав­ших­ся ули­чен­ны­ми. (8) Но поче­му, брат, не пред­ла­га­ешь ты спро­сить, для того ли, чтобы тебя убить, взя­ли они ору­жие, по мое­му ли при­ка­зу, с мое­го ли ведо­ма? Пото­му что ты хочешь пред­ста­вить все дело не так, как сле­ду­ет из их при­зна­ний и как вид­но на самом деле. “Мы воору­жи­лись для защи­ты”, — гово­рят они. (9) Пра­виль­но они посту­пи­ли или непра­виль­но, они все объ­яс­нят сами, но не сме­ши­вай это дело с моим, оно не име­ет к нему отно­ше­ния! Или, напри­мер, объ­яс­ни, соби­ра­лись ли мы напасть на тебя откры­то или тай­но? Если откры­то, то поче­му ору­жие было не у всех? (10) Поче­му толь­ко у тех, кто избил тво­е­го лазут­чи­ка? (11) Если же тай­но, то каков был у нас замы­сел? Чтобы, когда я, гость, уйду после пира, они вчет­ве­ром оста­лись, чтобы напасть на тебя сон­но­го? Но как они спря­та­лись бы? Они вам чужие, они у меня на служ­бе, они подо­зри­тель­ней всех, пото­му что уже участ­во­ва­ли в дра­ке! Как они, умерт­вив тебя, ускольз­ну­ли бы сами? Да мог ли быть взят с четырь­мя меча­ми твой дом?

15. (1) Пер­сей, поче­му бы тебе не бро­сить ноч­ные небы­ли­цы и не перей­ти к тому, что тебя мучит, сжи­га­ет нена­ви­стью? (2) “Поче­му откуда-то вдруг пошел раз­го­вор о тво­ем воца­ре­нии, Демет­рий? Поче­му кому-то вдруг ста­ло казать­ся, что ты более досто­ин насле­до­вать отцов­ской уда­че, чем я? Поче­му мою надеж­ду на цар­ство, такую твер­дую без тебя, ты дела­ешь сомни­тель­ною и шат­кой?” — (3) так дума­ет Пер­сей, хоть и не гово­рит, это и дела­ет его моим вра­гом, моим обви­ни­те­лем, это напол­ня­ет твой дом и цар­ство доно­са­ми и подо­зре­ни­я­ми. (4) Я же, отец, ни теперь не могу наде­ять­ся на твое цар­ство, ни в буду­щем не дол­жен при­тя­зать на него, пото­му что я млад­ший, пото­му что ты хочешь пред­по­честь стар­ше­го и пото­му что не хотел я и не хочу пока­зать­ся недо­стой­ным ни тебя, отец, ни всех македо­нян: (5) ведь недо­стой­но доби­вать­ся цар­ства сво­и­ми поро­ка­ми, а не скром­но­стью, застав­ля­ю­щей усту­пать тому, кому при­над­ле­жат все пра­ва.

Брат, ты попре­ка­ешь меня рим­ля­на­ми, пре­вра­щая в вину то, что долж­но слу­жить моей сла­ве. (6) Я не про­сил отда­вать меня в с.370 Рим залож­ни­ком и отправ­лять меня в Рим послом. Ты, отец, отпра­вил меня — я пови­но­вал­ся. Оба раза я ста­рал­ся не посра­мить ни тебя, ни твое цар­ство, ни македон­ский народ. (7) Ста­ло быть, отец, ты виною тому, что я подру­жил­ся с рим­ля­на­ми. Пока у них мир с тобой, до тех пор они и мне рады; если ж нач­нет­ся вой­на, то я, столь небес­по­лез­ный залож­ник и посол отца, сра­зу ста­ну злей­шим их вра­гом. (8) И сего­дня я не рас­счи­ты­ваю на бла­го­склон­ность рим­лян — лишь бы она мне не повреди­ла. Эта бла­го­склон­ность воз­ник­ла не во вре­мя вой­ны, и не для вой­ны она пред­на­зна­че­на: я был зало­гом мира, я был послом для под­дер­жа­ния мира. Ни то, ни дру­гое нель­зя мне поста­вить ни в вину, ни в заслу­гу. (9) Если я допу­стил какое нече­стие по отно­ше­нию к тебе, отец, если какое зло­дей­ство про­тив бра­та, то без­ро­пот­но при­му любое нака­за­ние. Но если я неви­но­вен, то молю, чтобы меня, кото­ро­го не смог­ло погу­бить обви­не­ние, не испе­пе­ли­ла нена­висть.

(10) Не впер­вые брат обви­ня­ет меня; но впер­вые — откры­то и неза­слу­жен­но. Если бы отец сам на меня раз­гне­вал­ся, то тебе, как стар­ше­му бра­ту, сле­до­ва­ло бы про­сить за млад­ше­го, доби­вать­ся снис­хож­де­ния к ошиб­ке моло­до­сти. Но там, где место при­бе­жи­щу, — я вижу поги­бель. (11) Еще не про­спав­ший­ся после ноч­но­го пира, я схва­чен для отве­та по обви­не­нию в бра­то­убий­стве. Я при­нуж­ден сам гово­рить за себя, без защит­ни­ков, без покро­ви­те­лей. (12) Если бы надо было защи­щать дру­го­го, я попро­сил бы вре­мя для раз­мыш­ле­ния и сочи­не­ния речи, хотя опа­сал­ся бы толь­ко за сла­ву мое­го даро­ва­ния! Не зная, зачем при­зван, я услы­шал твой гнев­ный при­каз отве­чать на обви­не­ния бра­та. (13) У него речь была зара­нее при­готов­ле­на и обду­ма­на, — у меня же, чтобы понять, о чем гово­рит­ся, было толь­ко то вре­мя, пока меня обви­ня­ли. (14) Что мне было делать: слу­шать обви­ни­те­ля или обду­мы­вать защи­ту? Пора­жен­ный вне­зап­ной бедой, я едва мог понять, что на меня обру­ши­лось; и уж подав­но не мог сооб­ра­зить, как защи­тить­ся. (15) Какая оста­лась мне надеж­да, кро­ме той, что судит меня отец? Отец, если я в люб­ви тво­ей и побеж­ден бра­том, то, обви­ня­е­мый, в мило­сер­дии тво­ем побеж­ден быть не дол­жен. (16) Ведь я про­шу, чтобы ты сбе­рег меня — ради меня само­го и ради тебя, а брат тре­бу­ет, чтобы ты убил меня для его спо­кой­ст­вия. Как ты пола­га­ешь, что он сде­ла­ет со мной, когда ты пере­дашь ему цар­ство, если уже теперь он хотел бы убла­готво­рить себя моей кро­вью?!»20

16. (1) Сле­зы сда­ви­ли Демет­рию гор­ло и пре­рва­ли его речь. Ото­слав сыно­вей, Филипп недол­го посо­ве­щал­ся с дру­зья­ми и объ­явил, (2) что дело их он рас­судит не по сло­вам и не по крат­ком раз­мыш­ле­нии, но разо­брав­шись в обра­зе жиз­ни каж­до­го и сопо­ста­вив их сло­ва и дела в боль­шом и в малом. (3) Всем ста­ло ясно, что обви­не­ние про­шлой ночи лег­ко опро­верг­ну­то, но подо­зри­тель­ной оста­ет­ся чрез­мер­ная бли­зость Демет­рия к рим­ля­нам. Так еще при жиз­ни Филип­па были посе­я­ны семе­на македон­ской вой­ны, кото­рую рим­ля­нам пред­сто­я­ло вести с Пер­се­ем.

с.371 (4) Оба кон­су­ла отпра­ви­лись в Лигу­рию, кото­рая в тот год была един­ст­вен­ной кон­суль­ской про­вин­ци­ей, и так как их дей­ст­вия там были успеш­ны, назна­че­но было одно­днев­ное бла­годар­ст­вен­ное молеб­ст­вие. (5) Око­ло двух тысяч лигу­рий­цев подо­шли к самой гра­ни­це про­вин­ции Гал­лия, где нахо­дил­ся лагерь Мар­цел­ла, с прось­бой, чтобы их при­ня­ли под покро­ви­тель­ство21. Мар­целл, при­ка­зав лигу­рий­цам ждать на месте, пись­мом запро­сил при­ка­за­ний у сена­та. (6) Сенат пове­лел пре­то­ру Мар­ку Огуль­нию напи­сать Мар­цел­лу, что пра­виль­нее будет, если не сенат, а кон­су­лы, кото­рые веда­ют этой про­вин­ци­ей, решат, что отве­ча­ет инте­ре­сам государ­ства; все же неже­ла­тель­но, если лигу­рий­цы будут при­ня­ты не как сдав­ши­е­ся в плен, а у сдав­ших­ся в плен сле­ду­ет ото­брать ору­жие. Таким обра­зом, лигу­рий­цев сенат почел нуж­ным пере­дать в рас­по­ря­же­ние кон­су­ла.

(7) В это же вре­мя пре­то­ры при­бы­ли в Испа­нию: Пуб­лий Ман­лий — в Даль­нюю, кото­рой он управ­лял так­же и в про­шлую свою пре­ту­ру22, а Квинт Фуль­вий Флакк — в Ближ­нюю, где он при­нял вой­ско от Терен­ция. А в Даль­ней Испа­нии в это вре­мя из-за смер­ти про­кон­су­ла Пуб­лия Сем­п­ро­ния23 коман­дую­ще­го не было. (8) На Фуль­вия Флак­ка, оса­ждав­ше­го испан­ский город Урбик­ну, напа­ли кельт­ибе­ры; в несколь­ких жесто­ких сра­же­ни­ях были уби­ты и ране­ны мно­гие рим­ские вои­ны. Но верх взя­ло упор­ство Фуль­вия, пото­му что ника­кая сила не мог­ла заста­вить его пре­кра­тить оса­ду; (9) утом­лен­ные непре­стан­ны­ми стыч­ка­ми, кельт­ибе­ры отсту­пи­ли. Лишен­ный их под­держ­ки, город через несколь­ко дней был захва­чен и раз­граб­лен; добы­чу пре­тор всю отдал вои­нам. Кро­ме того, что Фуль­вий взял эту кре­пость, (10) а Пуб­лий Ман­лий толь­ко собрал воеди­но рас­сре­дото­чен­ное вой­ско, не про­изо­шло ниче­го при­ме­ча­тель­но­го, и они отве­ли вой­ска на зимов­ку. (11) Тако­вы были собы­тия в Испа­нии в это лето. Терен­ций же по воз­вра­ще­нии из этой про­вин­ции вошел в Рим с ова­ци­ей: про­не­се­но было девять тысяч три­ста два­дцать фун­тов сереб­ра, восемь­де­сят два фун­та золота, а так­же шесть­де­сят семь золотых вен­ков.

17. (1) В этом же году рим­ские посред­ни­ки раз­би­ра­ли на месте спор о зем­лях меж­ду горо­дом Кар­фа­ге­на и царем Маси­нис­сой24. (2) Эти зем­ли захва­тил у кар­фа­ге­нян отец Маси­нис­сы Гала. Галу изгнал оттуда Сифак, впо­след­ст­вии он ради сво­его тестя Газ­д­ру­ба­ла пере­дал эти зем­ли в дар кар­фа­ге­ня­нам (3), но в том же году кар­фа­ге­нян оттуда изгнал Маси­нис­са. Это дело обсуж­да­лось перед рим­ля­на­ми с не мень­шим пылом, чем на поле бра­ни. (4) Кар­фа­ге­няне твер­ди­ли, что иско­ни это были зем­ли их пред­ков, а затем пря­мо пере­да­ны им Сифа­ком. Маси­нис­са заяв­лял, что он вер­нул себе вхо­див­шую в отцов­ское цар­ство зем­лю и обла­да­ет ею по пра­ву наро­дов и по суще­ству дела и по нынеш­не­му вла­де­нию пре­иму­ще­ство на его сто­роне. (5) Един­ст­вен­но, чего он опа­са­ет­ся в этом спо­ре, это скром­но­сти рим­лян, кото­рые будут боять­ся, что пока­жут­ся угож­даю­щи­ми дру­же­ст­вен­но­му царю и союз­ни­ку про­тив общих сво­их и его вра­гов. Рим­ские послы, не пере­смат­ри­вая ничьих с.372 вла­дель­че­ских прав, дело пере­да­ли на новое рас­смот­ре­ние сена­ту в Рим25.

(6) В Лигу­рии в этот год боль­ше ниче­го не про­изо­шло. Лигу­рий­цы отсту­пи­ли в непри­ступ­ные уще­лья, а затем, рас­пу­стив вой­ско, разо­шлись по сво­им дерев­ням и кре­по­стям. (7) Кон­су­лы так­же хоте­ли рас­пу­стить вой­ско и запро­си­ли мне­ние сена­та на этот счет. Сенат при­ка­зал одно­му из них, рас­пу­стив вой­ско, при­быть в Рим для про­веде­ния выбо­ров, а дру­го­му — зимо­вать с леги­о­на­ми в Пизе. (8) Ходи­ли слу­хи, что зааль­пий­ские гал­лы воору­жа­ют свою моло­дежь, но не было извест­но, на какую область Ита­лии обру­шат­ся их орды. Кон­су­лы реши­ли, что про­во­дить выбо­ры отпра­вит­ся Гней Бебий, пото­му что его брат Марк Бебий сам доби­вал­ся кон­суль­ства.

18. (1) Состо­я­лись выбо­ры кон­су­лов: избра­ны были Пуб­лий Кор­не­лий Лен­тул26 и Марк Бебий Там­фил. (2) Потом были избра­ны пре­то­ры: два Квин­та Фабия — Мак­сим и Буте­он, Тибе­рий Клав­дий Нерон, Квинт Пети­лий Спу­рин, Марк Пина­рий Рус­ка и Луций Дуро­ний. (3) После вступ­ле­ния в долж­ность обя­зан­но­сти по жре­бию рас­пре­де­ли­лись меж­ду ними так: кон­су­лам выпа­ла Лигу­рия, из пре­то­ров Квин­ту Пети­лию доста­лись дела город­ские, а Квин­ту Фабию Мак­си­му — дела с ино­зем­ца­ми, Квин­ту Фабию Бутео­ну — Гал­лия, Тибе­рию Клав­дию Неро­ну — Сици­лия, Мар­ку Пина­рию — Сар­ди­ния, Луцию Дуро­нию — Апу­лия. (4) Ему пору­чи­ли так­же упра­вить­ся с ист­рий­ца­ми, пото­му что из Тарен­та и Брун­ди­зия сооб­ща­ли, что на тамош­нем побе­ре­жье раз­бой­ни­ча­ют с замор­ских кораб­лей. Так­же и мас­си­лий­цы жало­ва­лись на кораб­ли лигу­рий­цев. (5) Затем были рас­пре­де­ле­ны вой­ска. Кон­су­лам было выде­ле­но четы­ре леги­о­на по пять тысяч две­сти рим­ских пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков в каж­дом, а так­же пят­на­дцать тысяч пехо­тин­цев и восемь­сот кон­ни­ков из союз­ни­ков и лати­нов. (6) В Испа­ни­ях преж­ним пре­то­рам была про­дле­на власть и остав­ле­ны их вой­ска. Кро­ме того, им было дано под­креп­ле­ние в три тыся­чи пехо­тин­цев и две­сти кон­ни­ков из рим­ских граж­дан да шесть тысяч пехо­тин­цев и три­ста кон­ни­ков из лати­нов-союз­ни­ков. (7) Не оста­лись без вни­ма­ния и мор­ские дела. Кон­су­лам было при­ка­за­но назна­чить дуум­ви­ров27, кото­рые уком­плек­то­ва­ли бы два­дцать спу­щен­ных на воду кораб­лей моря­ка­ми из рим­ских граж­дан — быв­ших рабов28, и толь­ко началь­ни­ка­ми долж­ны были быть сво­бод­но­рож­ден­ные. (8) Дуум­ви­ры полу­чи­ли по десять кораб­лей и разде­ли­ли меж­ду собою мор­ской берег так: один охра­нял его от мыса Минер­вы впра­во до Мас­си­лии, а дру­гой — вле­во до Бария29.

19. (1) Мно­го зло­ве­щих пред­зна­ме­но­ва­ний было в тот год в Риме, и о мно­гих сооб­ща­ли из дру­гих мест. (2) На свя­щен­ном участ­ке Вул­ка­на и Согла­сия30 про­шел кро­ва­вый дождь; пон­ти­фи­ки сооб­щи­ли, что дрог­ну­ли копья в хра­ме Мар­са31, в Лану­вии ста­туя Юно­ны Спа­си­тель­ни­цы32 исто­ча­ла сле­зы. (3) Мор был по всей Ита­лии — в полях, город­ках, тор­жи­щах; в самом Риме — такой, что едва хва­та­ло потреб­но­го для похо­рон. (4) Обес­по­ко­ен­ные с.373 эти­ми пред­зна­ме­но­ва­ни­я­ми и бед­ст­ви­я­ми, сена­то­ры поста­но­ви­ли, чтобы кон­су­лы при­нес­ли в жерт­ву богам, каким сочтут нуж­ным, взрос­лых живот­ных, а децем­ви­ры обра­ти­лись к Сивил­ли­ным кни­гам. (5) Соглас­но поста­нов­ле­нию децем­ви­ров было назна­че­но одно­днев­ное молеб­ст­вие перед ложа­ми всех богов. По их же ука­за­нию сенат пред­пи­сал и кон­су­лы рас­по­ряди­лись, чтобы по всей Ита­лии были про­веде­ны трех­днев­ные молеб­ст­вия и празд­ни­ки. (6) А мор был такой силы, что когда из-за отпа­де­ния кор­си­кан­цев и мяте­жа илий­цев33 в Сар­ди­нии было реше­но набрать восемь тысяч пехо­тин­цев и три­ста кон­ни­ков из латин­ских союз­ни­ков, чтобы пре­тор Марк Пина­рий пере­пра­вил­ся с ними в Сар­ди­нию, (7) то кон­су­лы доло­жи­ли о столь­ких умер­ших и о столь­ких боль­ных, что набрать нуж­ное чис­ло вои­нов не уда­лось. (8) Пре­то­ру было при­ка­за­но добрать недо­стаю­щих вои­нов у про­кон­су­ла Гнея Бебия, зимо­вав­ше­го в Пизе, а потом пере­пра­вить­ся в Сар­ди­нию.

(9) Пре­то­ру Луцию Дуро­нию, кото­ро­му доста­лась Апу­лия, было допол­ни­тель­но пору­че­но след­ст­вие о вак­ха­на­ли­ях. Неко­то­рые сохра­нив­ши­е­ся семе­на это­го дав­не­го зла дали всхо­ды еще в преды­ду­щем году, (10) а нача­тое пре­то­ром Луци­ем Пупи­ем рас­сле­до­ва­ние не было доведе­но до кон­ца34. Отцы-сена­то­ры при­ка­за­ли ново­му пре­то­ру иско­ре­нить это зло, чтобы оно еще раз не рас­полз­лось. (11) Так­же по реше­нию сена­та кон­су­лы пред­ста­ви­ли народ­но­му собра­нию закон о пред­вы­бор­ных зло­употреб­ле­ни­ях35.

20. (1) Затем кон­су­лы пред­ста­ви­ли сена­ту посоль­ства — сна­ча­ла от царей Эвме­на, Ари­а­ра­та Кап­па­до­кий­ско­го, а так­же Фар­на­ка Пон­тий­ско­го. Им было отве­че­но лишь, что сенат отпра­вит послов разо­брать их спо­ры и при­нять реше­ние. (2) Затем были при­ня­ты послы от лакеде­мон­ских изгнан­ни­ков и послы ахей­цев. Изгнан­ни­ков обна­де­жи­ли, пообе­щав, что сенат напи­шет ахей­цам, чтобы их вос­ста­но­ви­ли в пра­вах. Ахей­цы, к удо­вле­тво­ре­нию сена­то­ров, сооб­щи­ли, что Мес­се­на взя­та и там наведен порядок. (3) И от Филип­па, царя Македо­нии, при­бы­ли два посла, Филокл и Апел­лес, без какой-то осо­бой прось­бы к сена­ту, а боль­ше чтобы раз­уз­нать о тех рим­ля­нах (и преж­де все­го о Тите Квинк­ции), в раз­го­во­рах с кото­ры­ми насчет цар­ства и про­тив бра­та обви­нял Демет­рия Пер­сей. (4) Царь послал их как людей уме­рен­ных и не пред­убеж­ден­ных в поль­зу того или дру­го­го из бра­тьев, одна­ко на самом деле и они были помощ­ни­ка­ми и участ­ни­ка­ми Пер­се­е­вых про­ис­ков.

(5) Пона­ча­лу Демет­рий, пло­хо осве­дом­лен­ный о сво­ем поло­же­нии и знав­ший толь­ко о вне­зап­но обна­ру­жив­ших­ся коз­нях бра­та, сохра­нял хоть сла­бую надеж­ду уми­ло­сти­вить отца. Но потом, видя, что отец скло­ня­ет слух толь­ко к бра­ту, он стал все мень­ше дове­рять и отцу. (6) Теперь он был осто­ро­жен во всех сло­вах и поступ­ках, чтобы не усу­гу­бить ничьих подо­зре­ний, и осо­бен­но избе­гал любо­го упо­ми­на­ния о рим­ля­нах и сопри­кос­но­ве­ния с ними, так что и не хотел, чтобы они писа­ли ему, — он пони­мал, что обви­не­ние в такой пере­пис­ке осо­бен­но оже­сто­ча­ет отца.

с.374 21. (1) Меж­ду тем Филипп, чтобы вой­ско не кос­не­ло в без­дей­ст­вии, а рим­ляне не подо­зре­ва­ли, что он зате­ва­ет вой­ну про­тив них, решил пой­ти похо­дом на медов, назна­чив сбор­ным местом Сто­бы в Пео­нии. (2) Его одо­ле­ло жела­ние взой­ти на вер­ши­ну горы Гем, пото­му что он верил общей мол­ве, что оттуда вид­ны сра­зу и Понт, и Адри­а­ти­че­ское море, и река Истр, и Аль­пы. Охва­тить все это одним взглядом, думал он, будет важ­но для заду­ман­ной вой­ны с Римом. (3) Когда он стал рас­спра­ши­вать людей, зна­ко­мых с мест­но­стью, о доро­ге на Гем, то все в один голос заяви­ли, что вой­ску пути туда совсем нет, (4) а взой­ти мож­но толь­ко несколь­ким людям — налег­ке, и то с вели­чай­шим трудом. (5) Тогда Филипп, желая задоб­рить млад­ше­го сына, кото­ро­го решил с собою не брать, обра­тил­ся к нему по-род­ст­вен­но­му и спро­сил у него сна­ча­ла, сле­ду­ет ли при таких труд­но­стях упор­ст­во­вать в нача­том или отсту­пить­ся? Если упор­ст­во­вать, про­дол­жал Филипп, то он не может забыть, как когда-то Анти­гон36, попав в жесто­кую бурю со всем семей­ст­вом на одном кораб­ле, буд­то бы ска­зал сыно­вьям, чтобы они и сами запом­ни­ли, и сво­им потом­кам нака­за­ли не под­вер­гать­ся опас­но­сти всей семьей. (6) Памя­туя об этом, он не под­вергнет сра­зу двух сыно­вей всем слу­чай­но­стям опас­но­го пути! И так как он берет с собою стар­ше­го сына, то млад­ше­го пошлет назад в Македо­нию для защи­ты цар­ства и в залог надеж­ды на буду­щее. (7) Но Демет­рию было ясно, что его отсы­ла­ют, дабы он не при­сут­ст­во­вал на сове­те, когда Филипп и Пер­сей, имея перед гла­за­ми всю мест­ность, будут решать, как пове­сти вой­ско к Адри­а­ти­че­ско­му морю и Ита­лии, и обсудят замы­сел буду­щей вой­ны. (8) При­шлось не толь­ко пови­но­вать­ся отцу, но и согла­сить­ся с ним, чтобы не вызвать подо­зре­ния, что он пови­ну­ет­ся про­тив воли.

(9) Для без­опас­но­сти пути Демет­рия в Македо­нию Дидас, пра­ви­тель Пео­нии, один из цар­ских вое­на­чаль­ни­ков, дол­жен был его сопро­вож­дать с неболь­шой охра­ною. (10) Этот Дидас был одним из мно­гих дру­зей царя, кото­рые с тех пор, как всем ста­ло оче­вид­но, кому быть наслед­ни­ком при столь явном рас­по­ло­же­нии царя к Пер­сею, вошли в заго­вор про­тив его бра­та. (11) Теперь же Пер­сей при­ка­зал Дида­су любой ценой вкрасть­ся в дове­рие к Демет­рию, чтобы узнать все его тай­ные помыс­лы и скры­тые чув­ства. Так и отпра­вил­ся Демет­рий с охра­ной, с кото­рой было опас­ней, чем в оди­ноч­ку.

22. (1) Филипп пере­сек стра­ну медов, затем пусты­ню меж­ду нею и Гемом, и на седь­мой день подо­шел к под­но­жию гор. Задер­жав­шись там на один день, чтобы выбрать себе спут­ни­ков, на сле­дую­щий день он высту­пил в доро­гу. (2) Сна­ча­ла по невы­со­ким хол­мам путь был не слиш­ком труден. По мере подъ­ема они углуб­ля­лись в чащу и в непро­лаз­ные места, (3) а даль­ше было так тем­но, что из-за частых ство­лов и пере­пле­тен­ных вет­вей едва мож­но было видеть небо. (4) Когда они при­бли­жа­лись к вер­шине, то (ред­кость для высо­ко­гор­ных мест) все оку­та­но было настоль­ко густым тума­ном, что идти было труд­но, почти как ночью. Толь­ко на с.375 тре­тий день они под­ня­лись на вер­ши­ну. (5) Потом, спу­стив­шись, они ни в чем не ста­ли оспа­ри­вать общей мол­вы, и, я думаю, это не пото­му, что с одной вер­ши­ны они дей­ст­ви­тель­но смог­ли увидать столь даль­ние моря, горы и реки37, а ско­рее для того, чтобы тщет­ное пред­при­я­тие не ста­ло посме­ши­щем. (6) Все были изму­че­ны, и осо­бен­но сам отя­го­щен­ный лета­ми царь. (7) При­не­ся на вер­шине на двух алта­рях жерт­вы Юпи­те­ру и Солн­цу, Филипп за два дня спу­стил­ся оттуда, куда вос­хо­дил три дня; боль­ше все­го теперь опа­сал­ся он ноч­ных холо­дов, подоб­ных зим­ним, несмот­ря на вос­ход Сири­у­са38.

(8) Пре­тер­пев за эти дни нема­ло труд­но­стей, Филипп обна­ру­жил, что и в лаге­ре не лег­че, пото­му что со всех сто­рон была пусты­ня и все голо­да­ли. (9) Тогда, дав сво­им спут­ни­кам лишь один день отды­ха, Филипп быст­ро про­шел в область ден­те­ле­тов39 — это было похо­же на бег­ство. (10) Ден­те­ле­ты были союз­ни­ка­ми, но из-за отсут­ст­вия при­па­сов македо­няне разо­ри­ли их стра­ну, слов­но вра­же­скую: (11) сна­ча­ла повсюду раз­граб­ле­ны были усадь­бы, а потом и неко­то­рые дерев­ни, к нема­ло­му сты­ду царя, до кото­ро­го доно­си­лись кри­ки союз­ни­ков, напрас­но взы­вав­ших к богам — покро­ви­те­лям сою­за и к нему само­му. (12) Све­зя от них хлеб, Филипп воз­вра­тил­ся в стра­ну медов40 и под­сту­пил к горо­ду Пет­ре. (13) Сам он рас­по­ло­жил­ся со сто­ро­ны рав­ни­ны, а Пер­сея с неболь­шим отрядом послал в обход, чтобы он напал на город с воз­вы­шен­но­сти. (14) Горо­жане, видя гро­зя­щую ото­всюду опас­ность, дали залож­ни­ков и пока что сда­лись. Но после того, как вой­ско ушло, горо­жане, поза­быв о залож­ни­ках, поки­ну­ли город и бежа­ли в гор­ные укреп­ле­ния. (15) Филипп вер­нул­ся в Македо­нию с вой­ском, пона­прас­ну изму­чен­ным вся­че­ски­ми труда­ми. Его подо­зре­ния отно­си­тель­но млад­ше­го сына уси­ли­лись ста­ра­ни­я­ми ковар­но­го Дида­са.

23. (1) Дидас, послан­ный, как уже было ска­за­но, сопро­вож­дать Демет­рия в Македо­нию, вос­поль­зо­вал­ся про­сто­ду­ши­ем неосто­рож­но­го юно­ши, не без осно­ва­ния гне­вав­ше­го­ся на сво­их род­ных. Дидас во всем с ним согла­шал­ся, воз­му­щал­ся, сам пред­ла­гал ему помощь во всем, пока нако­нец под клят­вой в вер­но­сти не выведал его тай­ну. (2) Демет­рий замыш­лял бег­ство к рим­ля­нам; и пра­ви­тель Пео­нии пока­зал­ся ему послан­ным бога­ми в помощ­ни­ки, пото­му что через его про­вин­цию Демет­рий наде­ял­ся ускольз­нуть, не под­вер­га­ясь опас­но­сти. (3) О его замыс­ле тут же доло­же­но было бра­ту, а тот велел уве­до­мить и отца, (4) в лагерь при Пет­ре посла­ли пись­мо, — Геро­дор, пер­вый друг Демет­рия, был взят под стра­жу, а за самим Демет­ри­ем учреди­ли тай­ный над­зор. (5) Это сде­ла­ло мучи­тель­ным воз­вра­ще­ние царя в Македо­нию. Он был раз­гне­ван уже и обна­ру­жив­ши­ми­ся про­ступ­ка­ми, одна­ко решил дождать­ся людей, послан­ных в Рим для тща­тель­но­го, как он думал, рас­сле­до­ва­ния. (6) В таких душев­ных муче­ни­ях он пре­бы­вал несколь­ко меся­цев, пока не при­бы­ли его послы, зара­нее — еще в Македо­нии — обду­мав­шие, что они сооб­щат из Рима. (7) Сре­ди про­чей кле­ве­ты царю было пере­да­но под­лож­ное пись­мо, скреп­лен­ное под­дель­ной с.376 печа­тью Тита Квинк­ция41. (8) В пись­ме содер­жа­лась прось­ба за Демет­рия[1] на тот слу­чай, если увле­чен­ный жаж­дой вла­сти юно­ша уже сде­лал какой-то невер­ный шаг: ника­ких-де умыс­лов про­тив кого-то из род­ст­вен­ни­ков у царе­ви­ча нет, да и он, Тит Квинк­ций, совсем не тот чело­век, чтобы стать вдох­но­ви­те­лем како­го-нибудь нече­сти­во­го замыс­ла42. (9) Это пись­мо при­да­ло досто­вер­но­сти Пер­се­е­вым обви­не­ни­ям. Геро­до­ра тут же ста­ли пытать, дол­го мучи­ли, но он ни в чем не при­знал­ся и умер под пыт­кой.

24. (1) Пер­сей повтор­но обви­нил Демет­рия перед отцом, на этот раз в под­готов­ке к бег­ству через Пео­нию и в под­ку­пе лиц, избран­ных им в сопро­вож­даю­щие. Осо­бую роль во всем этом сыг­ра­ло под­лож­ное пись­мо Тита Квинк­ция. (2) Ника­ко­го при­го­во­ра по это­му делу, одна­ко, не огла­си­ли, а реше­но было убить Демет­рия тай­но — в забо­те совсем не о нем, а о том, чтобы казнь его не обна­ру­жи­ла замыс­лы Филип­па про­тив рим­лян. (3) В то вре­мя как сам Филипп отпра­вил­ся из Фес­са­ло­ни­ки в Демет­ри­а­ду, Демет­рия с тем же Дида­сом он послал в Аст­рей, что в Пео­нии, а Пер­сея в Амфи­поль — взять залож­ни­ков у фра­кий­цев. (4) Рас­ска­зы­ва­ют, что Дида­су при отъ­езде Филипп при­ка­зал убить Демет­рия. (5) По при­гла­ше­нию Дида­са Демет­рий при­был из Аст­рея в Герак­лею на празд­ник по слу­чаю жерт­во­при­но­ше­ния, то ли дей­ст­ви­тель­но там справ­ляв­ше­го­ся, то ли устро­ен­но­го нароч­но. По рас­ска­зам, на том пиру Демет­рию дали яд. (6) Выпив кубок, он сра­зу это почув­ст­во­вал. Вско­ре нача­лись боли, Демет­рий оста­вил пир и ушел в свою спаль­ню, где в страш­ных муче­ни­ях сето­вал на жесто­кость отца, бра­то­убий­ство Пер­сея и ковар­ство Дида­са. (7) Тогда к нему впу­сти­ли неких Тир­са из Сту­бер­ры и Алек­сандра из Берои, кото­рые заду­ши­ли Демет­рия, обмотав ему голо­ву и шею покры­ва­лом. (8) Так был без­вин­но убит этот юно­ша, чьи вра­ги не удо­вле­тво­ри­лись каким-нибудь одним спо­со­бом умерщ­вле­ния.

25. (1) Пока в Македо­нии про­ис­хо­ди­ли эти собы­тия, Луций Эми­лий Павел, кото­ро­му после кон­суль­ства была про­дле­на власть, ран­ней вес­ной отпра­вил­ся в область лигу­рий­цев-ингав­нов. (2) Как толь­ко он раз­бил лагерь во вра­же­ских зем­лях, к нему под видом прось­бы о мире, а на деле для раз­вед­ки яви­лись послы. (3) Когда Павел отка­зал им, ска­зав, что мир заклю­чит, толь­ко если они сда­дут­ся, послы отве­ти­ли, что они соглас­ны, но им необ­хо­ди­мо вре­мя, чтобы убедить неве­же­ст­вен­ных сопле­мен­ни­ков. (4) Им было дано для это­го пере­ми­рие на десять дней, при­чем лигу­рий­цы попро­си­ли еще о том, чтобы рим­ляне не ходи­ли за ближ­ние горы для заготов­ки кор­ма и дров: там-де их, лигу­рий­ские, паш­ни. (5) Выго­во­рив такое усло­вие, ингав­ны собра­ли все свои силы за эти­ми самы­ми гора­ми, от кото­рых они отве­ли непри­я­те­ля, и вне­зап­но огром­ной тол­пой рину­лись сра­зу ко всем воротам рим­ско­го лаге­ря. (6) Целый день про­дол­жал­ся их натиск, так что у рим­лян не было ни вре­ме­ни выве­сти вой­ска, ни места, где их раз­вер­нуть. (7) Рим­ляне защи­ти­ли лагерь, сгрудив­шись в воротах, ско­рей заграж­дая путь непри­я­те­лю, чем сра­жа­ясь. Когда с захо­дом солн­ца враг отсту­пил, Луций с.377 Эми­лий послал двух кон­ни­ков с пись­мом к про­кон­су­лу Гнею Бебию в Пизу, чтобы тот как мож­но ско­рее при­шел на помощь ему, оса­жден­но­му во вре­мя пере­ми­рия. (8) Но Бебий уже успел пере­дать вой­ско пре­то­ру Мар­ку Пина­рию, отправ­ляв­ше­му­ся в Сар­ди­нию. Поэто­му Бебий напи­сал сена­ту, что Луций Эми­лий оса­жден лигу­рий­ца­ми, (9) и Мар­ку Клав­дию Мар­цел­лу, ведав­ше­му бли­жай­шей про­вин­ци­ей, чтобы он, если сочтет воз­мож­ным, при­шел из Гал­лии с вой­ском в Лигу­рию и осво­бо­дил Луция Эми­лия от оса­ды. (10) Но было позд­но. На сле­дую­щий день лигу­рий­цы вновь под­сту­пи­ли к лаге­рю. Эми­лий, хоть и знал, что они при­дут, и имел вре­мя выве­сти вой­ско в поле, тем не менее остал­ся за часто­ко­лом, дожи­да­ясь Беби­е­ва вой­ска из Пизы.

26. (1) Пись­мо Бебия вызва­ло в Риме смя­те­ние, (2) тем боль­шее, что через несколь­ко дней Мар­целл, пере­дав вой­ско Фабию и вер­нув­шись в Рим, уни­что­жил вся­кую надеж­ду на пере­брос­ку вой­ска из Гал­лии43 в стра­ну лигу­рий­цев, пото­му что в Гал­лии уже шла вой­на с ист­рий­ца­ми, сопро­тив­ляв­ши­ми­ся построй­ке коло­нии Акви­леи. (3) Туда отпра­вил­ся Фабий, и он не мог бро­сить нача­тую вой­ну. (4) Оста­ва­лась одна запозда­лая надеж­да на помощь — если сами кон­су­лы поспе­шат в про­вин­цию. Это­го реши­тель­но тре­бо­ва­ли все сена­то­ры, (5) но кон­су­лы отка­зы­ва­лись высту­пать, не набрав­ши вой­ска, а набор задер­жи­вал­ся, гово­ри­ли они, не по их нера­ди­во­сти, а из-за моро­вой болез­ни. (6) Одна­ко они не мог­ли про­ти­вить­ся обще­му мне­нию сена­та и вынуж­де­ны были облечь­ся в воен­ные пла­щи; набран­ным вои­нам назна­чи­ли день, в кото­рый те долж­ны были явить­ся в Пизу, а кон­су­лам раз­ре­ши­ли по доро­ге заби­рать в вой­ско вся­ко­го встреч­но­го. (7) Пре­то­рам Квин­ту Пети­лию и Квин­ту Фабию было при­ка­за­но: Пети­лию — спеш­но набрать два леги­о­на из рим­ских граж­дан44 и при­ве­сти к при­ся­ге всех, кому мень­ше пяти­де­ся­ти лет; Фабию — вытре­бо­вать у латин­ских союз­ни­ков пят­на­дцать тысяч пехо­тин­цев и восемь­сот всад­ни­ков. (8) Кора­бель­ны­ми дуум­ви­ра­ми были избра­ны Гай Мати­ен и Гай Лукре­ций, для них были сна­ря­же­ны суда, и Мати­е­ну, чья область про­сти­ра­лась до Галль­ско­го зали­ва, было при­ка­за­но как мож­но ско­рее вести флот к побе­ре­жью Лигу­рии, если мож­но еще помочь Луцию Эми­лию и его вой­ску.

27. (1) Эми­лий, ниот­куда не видя помо­щи, поду­мал, что гон­цы его пере­хва­че­ны, и решил, боль­ше не мед­ля, сам попы­тать воен­но­го сча­стья. (2) Еще преж­де, чем подо­шел непри­я­тель, кото­рый теперь вел оса­ду лени­вее и небреж­нее, он выстро­ил вой­ско у четы­рех ворот, чтобы по услов­но­му зна­ку сде­лать вылаз­ку сра­зу со всех сто­рон. (3) К четы­рем отбор­ным отрядам45 Эми­лий доба­вил еще два, поста­вил над ними лега­та Мар­ка Вале­рия и при­ка­зал бро­сить­ся на вылаз­ку из пере­д­них ворот лаге­ря46. (4) У пра­вых ворот он выстро­ил гаста­тов, а за ними прин­ци­пов47 пер­во­го леги­о­на; коман­до­ва­ли ими вой­ско­вые три­бу­ны Марк Сер­ви­лий и Луций Суль­пи­ций. (5) Тре­тий леги­он был точ­но так же постро­ен у левых ворот, (6) толь­ко впе­ре­ди здесь были постро­е­ны прин­ци­пы, а гаста­ты с.378 поза­ди; коман­до­ва­ли здесь вой­ско­вые три­бу­ны Секст Юлий Цезарь и Луций Авре­лий Кот­та. (7) Легат Квинт Фуль­вий Флакк с пра­вым кры­лом48 стал у зад­них ворот. Две когор­ты и три­а­рии двух леги­о­нов были остав­ле­ны для охра­ны лаге­ря. (8) Сам пол­ко­во­дец обо­шел все ворота, обра­ща­ясь к вои­нам и раз­жи­гая их гнев. (9) Он то обви­нял в ковар­стве непри­я­те­ля, кото­рый, попро­сив мира и полу­чив пере­ми­рие, тут же вопре­ки пра­ву наро­дов оса­дил рим­ский лагерь, (10) то сво­их вои­нов корил вели­ким позо­ром — ведь лигу­рий­цы, ско­рее раз­бой­ни­ки, чем насто­я­щие вра­ги, оса­жда­ют рим­ское вой­ско. (11) «Если вы спа­се­тесь бла­го­да­ря чужой помо­щи, а не соб­ст­вен­ной доб­ле­сти, то как вы смо­же­те смот­реть в гла­за не толь­ко тем вои­нам, что победи­ли Ган­ни­ба­ла, Филип­па, Антио­ха, вели­чай­ших царей и пол­ко­вод­цев наше­го вре­ме­ни, (12) но даже тем вои­нам, кото­рые этих самых лигу­рий­цев столь­ко раз гна­ли и били, как скот, по непро­хо­ди­мым местам? (13) Чего не сме­ли испан­цы, гал­лы, македо­няне и пуний­цы, того достиг­ли лигу­рий­цы: они у наше­го часто­ко­ла, они нас обло­жи­ли, оса­ди­ли, штур­му­ют! А ведь когда мы недав­но про­че­сы­ва­ли даль­ние уще­лья, то едва нахо­ди­ли их, спря­тав­ших­ся и зата­ив­ших­ся!» (14) Отве­том на эти сло­ва был друж­ный крик, что это не вина вои­нов, — про­сто не было при­ка­за о вылаз­ке. (15) Пусть Эми­лий даст знак: и он сра­зу пой­мет, что теми же оста­лись и рим­ляне, и лигу­рий­цы!

28. (1) У лигу­рий­цев было два лаге­ря перед гора­ми. (2) В пер­вые дни лигу­рий­цы стро­ем выхо­ди­ли из них с вос­хо­дом солн­ца, но теперь они бра­лись за ору­жие не ина­че, как наев­шись досы­та и напив­шись вина, а шли врас­сып­ную и бес­по­рядоч­но, уве­рен­ные, что про­тив­ник не вый­дет из-за вала. (3) И вот раздал­ся гро­мо­вой крик всех, кто был в лаге­ре, в том чис­ле слуг и обоз­ных, и одно­вре­мен­но из всех ворот на под­сту­паю­щую тол­пу лигу­рий­цев рину­лись рим­ляне. (4) Это было так неожи­дан­но для лигу­рий­цев, что они сме­ша­лись, как буд­то попав в заса­ду. (5) Недол­го дли­лось какое-то подо­бие бит­вы, а затем нача­лось поваль­ное бег­ство и изби­е­ние бегу­щих. Кон­ни­кам был дан сиг­нал пустить­ся вскачь, чтобы никто не ускольз­нул. Все лигу­рий­цы были загна­ны в стра­хе и бег­стве в оба лаге­ря, а затем выби­ты и из лаге­рей. (6) В этот день было уби­то свы­ше пят­на­дца­ти тысяч лигу­рий­цев, захва­че­но две тыся­чи три­ста. Через три дня весь народ лигу­рий­цев-ингав­нов дал залож­ни­ков и сдал­ся рим­ля­нам. (7) Все корм­чие и моря­ки раз­бой­ни­чьих судов были разыс­ка­ны и бро­ше­ны в тюрь­му; трид­цать два таких кораб­ля захва­тил на лигу­рий­ском бере­гу и дуум­вир Гай Мати­ен. (8) Чтобы воз­ве­стить об этом в Рим, с пись­мом сена­ту были посла­ны Луций Авре­лий Кот­та и Гай Суль­пи­ций Галл. Кро­ме того, они про­си­ли, чтобы Луцию Эми­лию, как испол­нив­ше­му свои обя­зан­но­сти, было поз­во­ле­но поки­нуть Лигу­рию и рас­пу­стить вой­ско49. (9) Сенат раз­ре­шил и то и дру­гое, а так­же назна­чил трех­днев­ное молеб­ст­вие всем богам. Пре­то­ру Пети­лию было при­ка­за­но рас­пу­стить город­ские леги­о­ны, пре­то­ру Фабию — отме­нить набор союз­ни­ков и лати­нов, (10) а город­ско­му пре­то­ру — напи­сать кон­су­лам, что сенат с.379 счи­та­ет умест­ным, как мож­но ско­рей рас­пу­стить вои­нов, спеш­но набран­ных во вре­мя тре­во­ги.

29. (1) В этом году [181 г.] на этрус­ские зем­ли, когда-то заво­е­ван­ные у тарк­ви­ний­цев, была выведе­на коло­ния Гра­вис­ки50, (2) по пять юге­ров зем­ли на посе­лен­ца. Выве­ли коло­нию три­ум­ви­ры Гай Каль­пур­ний Пизон, Пуб­лий Клав­дий Пуль­хр и Гай Терен­ций Ист­ра. Год запом­нил­ся засу­хой и неуро­жа­ем: пере­да­ют, что дождя не было шесть меся­цев под­ряд.

(3) В том же году на поле пис­ца Луция Пети­лия у под­но­жья Яни­ку­ла паха­ря­ми были най­де­ны два камен­ных ящи­ка, каж­дый око­ло вось­ми футов в дли­ну и четы­рех в шири­ну, с при­креп­лен­ны­ми свин­цом крыш­ка­ми. (4) На каж­дом ящи­ке была над­пись латин­ски­ми и гре­че­ски­ми бук­ва­ми: на одном — что в нем погре­бен рим­ский царь Нума Пом­пи­лий, сын Пом­по­на, на дру­гом — что в нем нахо­дят­ся кни­ги Нумы Пом­пи­лия. (5) Когда хозя­ин поля, по сове­ту дру­зей, открыл ящи­ки, то пер­вый, на кото­ром зна­чи­лось имя царя, ока­зал­ся пустым, в нем не было ника­ких сле­дов чело­ве­че­ских остан­ков и вооб­ще ниче­го — за столь­ко лет все истле­ло; (6) в дру­гом же ящи­ке в двух обмотан­ных воще­ной бечев­кой связ­ках содер­жа­лось по семь книг, не толь­ко целых, но на вид совсем новых. (7) Семь книг были латин­ски­ми, и в них гово­ри­лось о пра­ве пон­ти­фи­ков51, а семь — гре­че­ски­ми, о нау­ке муд­ро­сти того вре­ме­ни52. (8) Вале­рий Анти­ат добав­ля­ет, что кни­ги те были пифа­го­рей­ски­ми, но это лишь прав­до­по­доб­ная выдум­ка в под­креп­ле­ние ходя­че­му мне­нию, буд­то Нума был уче­ни­ком Пифа­го­ра53. (9) Пер­вы­ми про­чи­та­ли эти кни­ги дру­зья хозя­и­на, при­сут­ст­во­вав­шие при наход­ке, потом читав­ших ста­ло все боль­ше, о кни­гах пошли слу­хи, и тогда город­ской пре­тор Квинт Пети­лий сам поже­лал их про­честь и забрал их у Луция Пети­лия, — (10) они не были чужи­ми друг дру­гу, пото­му что Квинт Пети­лий, еще будучи кве­сто­ром, ввел Луция Пети­лия в деку­рию пис­цов54. (11) Про­смот­рев эти кни­ги, он обна­ру­жил, что мно­гое в них под­ры­ва­ет осно­вы бого­по­чи­та­ния, и ска­зал Луцию Пети­лию, что наме­рен бро­сить эти кни­ги в огонь, но пре­до­став­ля­ет ему воз­мож­ность вытре­бо­вать эти кни­ги по суду или ины­ми сред­ства­ми55, — при­чем нима­ло не изме­нит сво­его доб­ро­го к нему рас­по­ло­же­ния. (12) Писец обра­тил­ся к народ­ным три­бу­нам, от три­бу­нов дело пере­шло в сенат. Пре­тор ска­зал, что готов поклясть­ся: читать и сохра­нять эти кни­ги не сле­ду­ет. (13) Сенат почел такое обе­ща­ние пре­то­ра доста­точ­ным; кни­ги же поста­но­вил сжечь в ско­рей­шее вре­мя на Коми­ции, а хозя­и­ну56 их выпла­тить столь­ко, сколь­ко ска­жут пре­тор Квинт Пети­лий и боль­шая часть народ­ных три­бу­нов. Денег писец не при­нял. (14) Слу­жи­те­ли при жерт­во­при­но­ше­ни­ях57 раз­ве­ли костер на Коми­ции, и на гла­зах у наро­да кни­ги были сожже­ны58.

30. (1) В Ближ­ней Испа­нии в это лето нача­лась боль­шая вой­на59. Кельт­ибе­ры собра­ли до трид­ца­ти пяти тысяч чело­век, чего рань­ше почти нико­гда не быва­ло. (2) Про­вин­ци­ей этой ведал Квинт Фуль­вий Флакк. Узнав, что кельт­ибе­ры воору­жа­ют с.380 моло­дежь, он начал соби­рать, сколь­ко мог, вспо­мо­га­тель­ные силы от союз­ни­ков, но все же по чис­лен­но­сти вой­ска дале­ко усту­пал непри­я­те­лю. (3) В нача­ле вес­ны он повел вой­ско в Кар­пе­та­нию и поста­вил лагерь у кре­по­сти Эбу­ры, а в самом горо­де оста­вил неболь­шую охра­ну. Через несколь­ко дней кельт­ибе­ры ста­ли лаге­рем у под­но­жья хол­ма, почти что в двух милях от рим­лян. (4) Когда рим­ский пре­тор узнал об их появ­ле­нии, он послал сво­его бра­та Мар­ка Фуль­вия с дву­мя тур­ма­ми60 союз­ни­че­ской кон­ни­цы на раз­вед­ку, при­ка­зав ему подой­ти как мож­но бли­же к вра­же­ско­му валу, чтобы узнать, как велик лагерь, (5) но боя не при­ни­мать, и если он увидит высту­паю­щую из лаге­ря вра­же­скую кон­ни­цу, то уйти. Марк Фуль­вий выпол­нил при­ка­за­ние. Несколь­ко дней не пред­при­ни­ма­лось ника­ких дей­ст­вий, лишь те же две тур­мы пока­зы­ва­лись, а потом отхо­ди­ли, когда вра­же­ская кон­ни­ца высы­па­ла из лаге­ря. (6) Нако­нец кельт­ибе­ры, вый­дя из лаге­ря почти со все­ми пеши­ми и кон­ны­ми сила­ми, выстро­и­лись в бое­вом поряд­ке на пол­пу­ти меж­ду двух лаге­рей. (7) Поле было ров­ное, при­год­ное для сра­же­ния; там и сто­я­ли испан­цы, ожи­дая непри­я­те­ля, но рим­ляне не выхо­ди­ли из лаге­ря. В тече­ние четы­рех дней кельт­ибе­ры сохра­ня­ли пра­виль­ный строй на том же месте, а рим­ляне не тро­га­лись. (8) Тогда кельт­ибе­ры, посколь­ку сра­же­ния не пред­виде­лось, ото­шли отды­хать в свой лагерь, и толь­ко их всад­ни­ки выез­жа­ли к заста­вам, чтобы быть нагото­ве, если враг при­дет в дви­же­ние. (9) Фураж и дро­ва оба вой­ска заготов­ля­ли поза­ди сво­их лаге­рей, не мешая друг дру­гу.

31. (1) Когда же рим­ский пре­тор решил, что после столь­ких дней без­дей­ст­вия кельт­ибе­ры уве­ре­ны, что пер­вым он ниче­го не пред­при­мет, он при­ка­зал Луцию Аци­лию с левым кры­лом вспо­мо­га­тель­ных войск и шестью тыся­ча­ми набран­ных в про­вин­ции вои­нов обой­ти гору в тылу непри­я­те­ля и, (2) услы­шав крик, уда­рить по его лаге­рю. Чтобы остать­ся неза­ме­чен­ным, отряд высту­пил ночью.

(3) На рас­све­те Флакк послал пре­фек­та союз­ни­ков61 Гая Скри­бо­ния с отбор­ной кон­ни­цей лево­го кры­ла к непри­я­тель­ско­му валу. (4) Когда кельт­ибе­ры увиде­ли вбли­зи необыч­но мно­го непри­я­тель­ских всад­ни­ков, то вся их кон­ни­ца высы­па­ла из лаге­ря, пехо­те был дан сиг­нал высту­пать вслед. (5) Скри­бо­ний, как было при­ка­за­но, едва заслы­шав шум насту­паю­щей на него кон­ни­цы, повер­нул коней назад к лаге­рю. (6) Непри­я­тель бро­сил­ся в пого­ню, впе­ре­ди всад­ни­ки, за ними пешие, уве­рен­но соби­ра­ясь идти на при­ступ. Они были уже в полу­ми­ле, (7) когда Флакк, решив, что вра­ги доста­точ­но ото­рва­лись от сво­их укреп­ле­ний, стре­ми­тель­но с трех сто­рон выво­дит выстро­ен­ное в лаге­ре вой­ско, кото­рое под­ни­ма­ет крик не толь­ко для воз­буж­де­ния бое­во­го духа, но и для того, чтобы его услы­ша­ли засев­шие на горе. (8) Те, как было при­ка­за­но, тот­час бегом бро­си­лись вниз на вра­жий лагерь, где оста­лось не более пяти тысяч чело­век воору­жен­ной охра­ны, (9) устра­шен­ной и сво­ей мало­чис­лен­но­стью, и мно­же­ст­вом вра­гов, и вне­зап­но­стью напа­де­ния. с.381 Поэто­му лагерь был взят почти без боя; ту его часть, что была луч­ше вид­на с поля бит­вы, Аци­лий под­жег.

32. (1) Замы­кав­шие строй кельт­ибе­ры пер­вы­ми увида­ли огонь, и по все­му их вой­ску раз­ле­те­лась весть, что лагерь захва­чен и вовсю горит. Это уси­ли­ло в кельт­ибе­рах страх, а рим­ля­нам при­ба­ви­ло духа. (2) Уже доно­си­лись побед­ные кри­ки рим­ских вои­нов, уже вид­нел­ся пылаю­щий непри­я­тель­ский лагерь. (3) Но кельт­ибе­ры недол­го пре­бы­ва­ли в заме­ша­тель­стве: посколь­ку им в слу­чае пора­же­ния некуда было укрыть­ся и надеж­да на спа­се­ние была толь­ко в бою, они с еще боль­шим упор­ст­вом воз­об­но­ви­ли бит­ву. (4) Середи­ну их строя оже­сто­чен­но тес­нил пятый леги­он, но они уве­рен­но уда­ри­ли по лево­му кры­лу, видя, что рим­ляне выстро­и­ли там мест­ные, их же пле­ме­ни, вспо­мо­га­тель­ные вой­ска. (5) Уже каза­лось, что левое кры­ло рим­лян будет отбро­ше­но, когда на помощь подо­спел седь­мой леги­он. В это же вре­мя, в раз­гар бит­вы к рим­ля­нам подо­шло охра­не­ние, остав­лен­ное в Эбу­ре, а с тыла кельт­ибе­ров тес­нил Аци­лий. (6) Дол­го изби­ва­ли рим­ляне кельт­ибе­ров, зажа­тых посе­редине, остав­ши­е­ся в живых раз­бе­жа­лись во все сто­ро­ны. Послан­ные за ними в двух направ­ле­ни­ях всад­ни­ки пере­би­ли их мно­же­ство. В этот день было уби­то до два­дца­ти трех тысяч вра­гов, взя­то в плен четы­ре тыся­чи семь­сот, захва­че­но более пяти­сот коней и восемь­де­сят восемь зна­мен. (7) Это была вели­кая, но и для рим­лян не бес­кров­ная победа: их пало из двух леги­о­нов немно­гим более двух­сот чело­век, латин­ских союз­ни­ков — восемь­сот трид­цать, а из чуже­зем­ных вспо­мо­га­тель­ных войск — почти две тыся­чи четы­ре­ста. (8) Пре­тор с победо­нос­ным вой­ском вер­нул­ся в лагерь, Аци­лию же было при­ка­за­но оста­вать­ся в захва­чен­ном стане. На сле­дую­щий день были собра­ны доспе­хи уби­тых вра­гов и на общей сход­ке награж­де­ны самые доб­лест­ные вои­ны.

33. (1) Затем ране­ных пере­вез­ли в город Эбу­ру62, и леги­о­ны отпра­ви­лись через Кар­пе­та­нию на Кон­тре­бию. (2) Оса­жден­ный, этот город обра­тил­ся за помо­щью к кельт­ибе­рам, но те задер­жа­лись с при­хо­дом, не пото­му, что мед­ли­ли, а пото­му, что, вый­дя из род­ных мест, были оста­нов­ле­ны непро­хо­ди­мы­ми от лив­ней доро­га­ми и раз­лив­ши­ми­ся река­ми. Отча­яв­шись в помо­щи от сво­их, город сдал­ся. (3) Ужас­ная пого­да заста­ви­ла и Флак­ка вве­сти все вой­ско в город. (4) Кельт­ибе­ры высту­пи­ли в поход, обо всем этом еще не зная, и когда они, пере­ждав дожди, пре­одо­ле­ли реки и подо­шли к Кон­тре­бии и не увиде­ли рим­ско­го лаге­ря воз­ле стен, то реши­ли, что непри­я­тель либо пере­нес лагерь на дру­гую сто­ро­ну, либо ото­шел, и бес­по­рядоч­ной тол­пой под­сту­пи­ли к горо­ду. (5) Рим­ляне сде­ла­ли вылаз­ку из двух ворот и, уда­рив, рас­се­я­ли нестрой­но иду­щих. (6) Сопро­тив­лять­ся и при­нять бой кельт­ибе­рам поме­ша­ло то, что они шли не еди­ным плот­ным стро­ем под зна­ме­на­ми, но это же ока­за­лось спа­си­тель­ным при бег­стве: (7) они рас­сы­па­лись по все­му полю, а не были окру­же­ны в сомкну­том строю. Тем не менее было уби­то до две­на­дца­ти тысяч, а взя­то в плен более пяти тысяч чело­век, захва­че­но четы­ре­ста коней и шесть­де­сят два зна­ме­ни. (8) А те с.382 из бег­ле­цов, кто пооди­ноч­ке воз­вра­щал­ся домой, рас­ска­зом о сда­че Кон­тре­бии и о сво­ем раз­гро­ме вер­ну­ли с доро­ги еще одно шед­шее туда кельт­ибер­ское вой­ско; вои­ны тут же разо­шлись по сво­им дерев­ням и кре­по­стям. (9) Флакк высту­пил из Кон­тре­бии и опу­сто­ши­тель­ным похо­дом повел леги­о­ны через Кельт­ибе­рию. Он взял мно­го кре­по­стей, пока бо́льшая часть кельт­ибе­ров не поко­ри­лась.

34. (1) Тако­вы были собы­тия это­го года в Ближ­ней Испа­нии. В Даль­ней Испа­нии пре­тор Пуб­лий Ман­лий дал несколь­ко успеш­ных сра­же­ний лузи­та­нам.

(2) В том же году [181 г.] была выведе­на на галль­ские зем­ли латин­ская коло­ния Акви­лея. Три тыся­чи пехо­тин­цев полу­чи­ли по пять­де­сят юге­ров зем­ли, цен­ту­ри­о­ны — по сто, кон­ни­ки — по сто сорок юге­ров63. (3) Выве­ли коло­нию три­ум­ви­ры Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Нази­ка, Гай Фла­ми­ний и Луций Ман­лий Аци­дин64. (4) Два хра­ма были посвя­ще­ны в этот год. Один — Вене­ры Эри­цин­ской у Кол­лин­ских ворот — был посвя­щен кон­су­лом Луци­ем Пор­ци­ем Лици­ном, сыном Луция[2], а обе­то­ван он был кон­су­лом Луци­ем Пор­ци­ем в Лигу­рий­скую вой­ну65. Дру­гой храм — Бла­го­че­стия на Овощ­ном рын­ке — (5) посвя­тил дуум­вир Маний Аци­лий Глаб­ри­он, поме­стив­ший там золо­че­ную — впер­вые в Ита­лии — ста­тую сво­его отца Глаб­ри­о­на, (6) того само­го, что и обе­то­вал этот храм в день победы над царем Антиохом у Фер­мо­пил66 и сдал, по реше­нию сена­та, под­ряд на его воз­веде­ние.

(7) В те же дни, когда были посвя­ще­ны эти хра­мы, про­кон­сул Луций Эми­лий Павел спра­вил три­умф за победу над лигу­рий­ца­ми-ингав­на­ми. (8) Он про­нес два­дцать пять золотых вен­ков, а боль­ше в этом три­ум­фе ни золота, ни сереб­ра не нес­ли. Мно­гие плен­ные вожди лигу­рий­цев были про­веде­ны перед три­ум­фаль­ной колес­ни­цей. Сол­да­там розда­но было по три­ста ассов. (9) Сла­ву это­го три­ум­фа умно­жи­ли лигу­рий­ские послы, про­сив­шие веч­но­го мира и уве­ряв­шие, что лигу­рий­ский народ твер­до решил нико­гда боль­ше не брать­ся за ору­жие, раз­ве толь­ко по при­ка­зу рим­ско­го наро­да. (10) По пору­че­нию сена­та пре­тор Квинт Фабий отве­тил лигу­рий­цам, что речь эта для них не нова, но пусть будет нов для них ее смысл, и пусть он впрямь отве­ча­ет речи. (11) Пус­кай они идут к кон­су­лам и выпол­ня­ют их тре­бо­ва­ния. Нико­му, кро­ме кон­су­лов, сенат не пове­рит, что лигу­рий­цы искренне и чест­но дого­ва­ри­ва­ют­ся о мире. В Лигу­рии было тихо.

(12) На Кор­си­ке про­изо­шло сра­же­ние с кор­си­кан­ца­ми, и пре­тор Марк Пина­рий в бою пере­бил их до двух тысяч. Кор­си­кан­цам при­шлось дать залож­ни­ков и сто тысяч фун­тов вос­ка67. (13) С Кор­си­ки вой­ско пере­пра­ви­лось в Сар­ди­нию, где успеш­но сра­жа­лось с илий­ца­ми, пле­ме­нем, и поныне не пол­но­стью усми­рен­ным68. (14) Кар­фа­ге­ня­нам в тот год были воз­вра­ще­ны сто залож­ни­ков69, и рим­ский народ даро­вал им мир от сво­его име­ни и от име­ни царя Маси­нис­сы, с воору­жен­ным отрядом завла­дев­ше­го спор­ной зем­лею70.

35. (1) Кон­су­лам их про­вин­ция не доста­ви­ла мно­го хло­пот. Ото­зван­ный в Рим для про­веде­ния выбо­ров Марк Бебий объ­явил с.383 кон­су­ла­ми Авла Посту­мия Аль­би­на Лус­ка и Гая Каль­пур­ния Пизо­на. (2) В пре­то­ры были выбра­ны Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх, Луций Посту­мий Аль­бин, Пуб­лий Кор­не­лий Мам­му­ла, Тибе­рий Мину­ций Мол­ли­кул, Авл Гости­лий Ман­цин и Гай Мений. В мар­тов­ские иды все они всту­пи­ли в долж­ность.

(3) В нача­ле это­го года, в кото­рый кон­су­ла­ми были Авл Посту­мий Аль­бин и Гай Каль­пур­ний Пизон, кон­сул Авл Посту­мий пред­ста­вил сена­ту при­быв­ших из Ближ­ней Испа­нии от Квин­та Фуль­вия Флак­ка лега­та Луция Мину­ция и двух вой­ско­вых три­бу­нов, Тита Мения и Луция Терен­ция Мас­си­лиота. (4) Рас­ска­зав о двух успеш­ных сра­же­ни­ях, сда­че кельт­ибе­ров и поко­ре­нии про­вин­ции, они заяви­ли, что на этот год им не нуж­но ни обыч­но­го жало­ва­нья, ни хле­ба для вой­ска. (5) Про­сят же они сенат о том, чтобы за их уда­чу были возда­ны поче­сти бес­смерт­ным богам, (6) и о том, чтобы Квин­ту Фуль­вию, закан­чи­ваю­ще­му свой срок пре­бы­ва­ния в про­вин­ции, раз­ре­ше­но было выве­сти оттуда вой­ско, муже­ст­вен­но слу­жив­шее и ему, и мно­гим пре­то­рам до него. Это не толь­ко до́лжно, но и необ­хо­ди­мо: (7) вои­ны так упор­ст­ву­ют, что невоз­мож­но их долее удер­жи­вать в про­вин­ции, и если их не отпу­стят, то они уйдут само­воль­но, а если кто попро­бу­ет удер­жать их любой ценой, то вспыхнет мятеж.

(8) Обо­им кон­су­лам сенат назна­чил про­вин­ци­ей Лигу­рию. После это­го бро­си­ли жре­бий пре­то­ры. Авлу Гости­лию доста­лась город­ская пре­ту­ра, а Тибе­рию Мину­цию — дела с чуже­зем­ца­ми. Пуб­лию Кор­не­лию выпа­ла Сици­лия, Гаю Мению — Сар­ди­ния. (9) Даль­няя Испа­ния доста­лась Луцию Посту­мию, а Ближ­няя — Тибе­рию Сем­п­ро­нию, (10) кото­ро­му пред­сто­я­ло сме­нить Квин­та Фуль­вия Флак­ка. Не желая, чтобы про­вин­ция оста­лась без опыт­но­го вой­ска, Сем­п­ро­ний ска­зал сле­дую­щее:

«Ответь мне, Луций Мину­ций, счи­та­ешь ли ты, сооб­щая о поко­ре­нии про­вин­ции, что кельт­ибе­ры будут вер­ны сво­е­му сло­ву, так что эту про­вин­цию мож­но зани­мать и без вой­ска? (11) Если же не можешь ручать­ся за вер­ность вар­ва­ров и счи­та­ешь, что в Ближ­ней Испа­нии нель­зя обой­тись без вой­ска, то ска­жи: сове­ту­ешь ли ты сена­ту послать в Испа­нию попол­не­ние, чтобы отпу­стить толь­ко тех сол­дат, кото­рые отслу­жи­ли свой срок, (12) а остав­ших­ся ста­рых вои­нов сме­шать с ново­бран­ца­ми? или сове­ту­ешь, выведя ста­рые леги­о­ны цели­ком, набрать и послать новые, хотя пре­не­бре­же­ние к нович­кам может побудить к вос­ста­нию даже более мир­ных вар­ва­ров? (13) Дикую, мятеж­ную про­вин­цию лег­че усми­рить на сло­вах, чем на деле. Как я понял, сда­лись и поко­ри­лись толь­ко те немно­гие горо­да, кото­рых понуж­да­ло к это­му сосед­ство наших зим­них лаге­рей, а более отда­лен­ные так и не сло­жи­ли ору­жия. (14) А раз так, я зара­нее заяв­ляю, отцы-сена­то­ры, что буду управ­лять про­вин­ци­ей с тем вой­ском, кото­рое нахо­дит­ся там сей­час. Если же Флакк выведет леги­о­ны, то я выбе­ру для зимов­ки зами­рен­ные обла­сти, но не под­став­лю неопыт­ных вои­нов под уда­ры люто­го вра­га».

с.384 36. (1) Легат отве­чал, что никто не в состо­я­нии уга­дать, что замыш­ля­ют или замыс­лят кельт­ибе­ры, (2) поэто­му нель­зя не при­знать, что к вар­ва­рам, даже усми­рен­ным, но еще непри­выч­ным к покор­но­сти, сле­ду­ет послать вой­ско. (3) А новое или ста­рое вой­ско — это пусть реша­ет тот, кто может знать, наде­жен ли мир с кельт­ибе­ра­ми, и берет­ся успо­ко­ить вои­нов, остав­ляя их в про­вин­ции. (4) Если же судить о наме­ре­ни­ях вои­нов по их раз­го­во­рам и выкри­кам на созы­вае­мых Фуль­ви­ем сход­ках, то они откры­то соби­ра­ют­ся либо удер­жать его в про­вин­ции, либо отпра­вить­ся с ним в Ита­лию.

(5) Пре­ния меж­ду пре­то­ром и лега­том были пре­рва­ны заяв­ле­ни­ем кон­су­лов, что преж­де чем решать вопрос о вой­ске пре­то­ра, сле­ду­ет обес­пе­чить потреб­но­сти их про­вин­ций71. (6) Кон­су­лы полу­чи­ли цели­ком новое вой­ско: по два рим­ских леги­о­на с кон­ни­цей и обыч­ное коли­че­ство латин­ских союз­ни­ков, пят­на­дцать тысяч пехо­тин­цев и восемь­сот кон­ни­ков. (7) С этим вой­ском им было пору­че­но начать вой­ну про­тив лигу­рий­цев-апу­а­нов. Пуб­лию Кор­не­лию и Мар­ку Бебию была про­дле­на власть и при­ка­за­но рас­по­ря­жать­ся про­вин­ци­ей до при­бы­тия кон­су­лов, после чего рас­пу­стить свое вой­ско и вер­нуть­ся в Рим. (8) Затем был решен вопрос о вой­ске Тибе­рия Сем­п­ро­ния: кон­су­лам пред­пи­са­но было набрать для него новый леги­он в пять тысяч две­сти пехо­тин­цев и четы­ре­ста всад­ни­ков, кро­ме это­го — еще тыся­чу рим­ских пехо­тин­цев и пять­сот всад­ни­ков, (9) а так­же семь тысяч пехо­тин­цев и три­ста кон­ни­ков из латин­ских союз­ни­ков; (10) и с таким вой­ском Тибе­рию Сем­п­ро­нию идти в Ближ­нюю Испа­нию. А Квин­ту Фуль­вию раз­ре­ши­ли забрать с собой тех вои­нов, рим­ских граж­дан или союз­ни­ков, кото­рые при­бы­ли в Испа­нию до кон­суль­ства Спу­рия Посту­мия и Квин­та Мар­ция72, а так­же, если сочтет нуж­ным, — тех вои­нов, кото­рые у него отли­чи­лись в двух сра­же­ни­ях с кельт­ибе­ра­ми; но с тем чтобы с уче­том попол­не­ния в Ближ­ней Испа­нии оста­лись два пол­ных рим­ских леги­о­на, то есть десять тысяч четы­ре­ста пехо­тин­цев и шесть­сот кон­ни­ков, (11) а так­же две­на­дцать тысяч пехо­тин­цев и шесть­сот всад­ни­ков из латин­ских союз­ни­ков. (12) Кро­ме того, были назна­че­ны бла­годар­ст­вен­ные молеб­ст­вия за его успеш­ное слу­же­ние оте­че­ству. Осталь­ные пре­то­ры были так­же разо­сла­ны по про­вин­ци­ям, (13) а Квин­ту Фабию Бутео­ну в Гал­лии власть была про­дле­на. Было реше­но дер­жать в этот год восемь леги­о­нов, поми­мо вой­ска, ожи­дав­ше­го в Лигу­рии уволь­не­ния, (14) но даже такое вой­ско с трудом наби­ра­лось из-за моро­во­го повет­рия, кото­рое вот уже тре­тий год опу­сто­ша­ло Рим, а так­же Ита­лию73.

37. (1) Умер пре­тор Тибе­рий Мину­ций, а вско­ре — кон­сул Гай Каль­пур­ний и мно­гие дру­гие вид­ные мужи всех сосло­вий. Нако­нец это бед­ст­вие достиг­ло таких раз­ме­ров, что его сочли зна­ме­ни­ем. (2) Вели­ко­му пон­ти­фи­ку Гаю Сер­ви­лию при­ка­за­ли поста­рать­ся смяг­чить гнев богов, децем­ви­рам — обра­тить­ся к Сивил­ли­ным кни­гам, а кон­су­лу — тор­же­ст­вен­но обе­щать Апол­ло­ну, Эску­ла­пу и Здо­ро­вью74 дары и поста­вить им золо­че­ные ста­туи, что он и с.385 испол­нил. (3) Децем­ви­ры объ­яви­ли в Риме, а так­же по всем город­кам и тор­жи­щам двух­днев­ное молеб­ст­вие о здра­вии наро­да; в нем, укра­сив­шись вен­ка­ми и с лав­ро­вы­ми вет­вя­ми в руках, участ­во­ва­ли все стар­ше две­на­дца­ти лет. (4) Ста­ли даже подо­зре­вать злой чело­ве­че­ский умы­сел. По реше­нию сена­та было нача­то рас­сле­до­ва­ние об отра­ви­тель­стве в Горо­де и на десять миль вокруг, пору­чен­ное пре­то­ру Гаю Клав­дию, избран­но­му на место Тибе­рия Мину­ция, а в рыноч­ных город­ках и тор­жи­щах за деся­тым миле­вым кам­нем — Гаю Мению, преж­де чем он отпра­вит­ся в свою про­вин­цию Сар­ди­нию.

Наи­бо­лее подо­зри­тель­ной была смерть кон­су­ла Пизо­на. (5) Гово­ри­ли, что его изве­ла жена, Квар­та Гости­лия. (6) Когда же сын ее Квинт Фуль­вий Флакк75 был объ­яв­лен кон­су­лом вме­сто умер­ше­го отчи­ма, его смерть ста­ла казать­ся еще ужас­нее. Нахо­ди­лись свиде­те­ли, кото­рые рас­ска­зы­ва­ли, что после того, как на выбо­рах объ­яв­ле­ны кон­су­ла­ми были Аль­бин и Пизон, а Флакк потер­пел неуда­чу, мать его попрек­ну­ла тем, что вот уже в тре­тий раз ему отка­зы­ва­ют в кон­суль­стве, и доба­ви­ла, чтобы он гото­вил­ся к ново­му соис­ка­тель­ству: не прой­дет и двух меся­цев, как она добьет­ся, чтобы он стал кон­су­лом. (7) Было и мно­го дру­гих свиде­тельств по это­му делу, но имен­но эти сло­ва, под­твер­див­ши­е­ся на деле, ста­ли глав­ной при­чи­ной ее осуж­де­ния.

(8) Из-за того, что в нача­ле этой вес­ны, пока новых кон­су­лов задер­жи­вал в Риме набор вой­ска, один из них умер и при­шлось выби­рать дру­го­го вза­мен, все сдви­ну­лось в этом году на более позд­ние сро­ки. (9) Меж­ду тем Пуб­лий Кор­не­лий и Марк Бебий, кото­рые в свое кон­суль­ство не совер­ши­ли ниче­го при­ме­ча­тель­но­го, вторг­лись в область лигу­рий­цев-апу­а­нов.

38. (1) Застиг­ну­тые врас­плох лигу­рий­цы, не ожи­дав­шие, что вой­на нач­нет­ся до при­бы­тия новых кон­су­лов в про­вин­цию, сда­лись чис­лом до две­на­дца­ти тысяч чело­век. (2) Посо­ве­то­вав­шись в пись­мах с сена­том, Кор­не­лий и Бебий поста­но­ви­ли пере­се­лить их с гор в поля — подаль­ше от дома, чтобы у них не было надеж­ды на воз­вра­ще­ние, и этим един­ст­вен­ным дей­ст­вен­ным спо­со­бом поло­жить конец Лигу­рий­ской войне. (3) В Сам­нии было обще­ст­вен­ное поле рим­ско­го наро­да, ранее при­над­ле­жав­шее жите­лям Тав­ра­сии76. Решив пере­се­лить сюда лигу­рий­цев-апу­а­нов, Кор­не­лий и Бебий при­ка­за­ли им спу­стить­ся с гор с жена­ми, детьми и всем иму­ще­ст­вом. (4) Лигу­рий­цы несколь­ко раз через послов про­си­ли, чтобы их не при­нуж­да­ли покидать род­ные места и моги­лы пред­ков, обе­щая выдать ору­жие и залож­ни­ков. (5) Но, ниче­го не добив­шись и не имея сил вое­вать, они под­чи­ни­лись при­ка­зу. (6) Их пере­се­ли­ли за обще­ст­вен­ный счет, чис­лом до соро­ка тысяч сво­бод­ных с жен­щи­на­ми и детьми. Им было выда­но сто пять­де­сят тысяч сестер­ци­ев сереб­ром77 на обза­веде­ние на новом месте. (7) Меже­ва­ние и раздел зем­ли взя­ли на себя те же Кор­не­лий и Бебий78. Одна­ко по их прось­бе сенат напра­вил к ним совет из пяти чело­век, с согла­сия кото­ро­го они и дей­ст­во­ва­ли. (8) Когда по завер­ше­нии дел Кор­не­лий и Бебий при­ве­ли отслу­жив­шее свой срок вой­ско в Рим, то с.386 сенат назна­чил им три­умф. (9) Они пер­вые спра­ви­ли три­умф, не участ­вуя ни в какой войне79. Толь­ко жерт­вен­ные живот­ные шли перед три­ум­фаль­ной колес­ни­цей, пото­му что в этом их три­ум­фе не было ниче­го захва­чен­но­го, что мож­но было б нести или вести, либо раздать вои­нам.

39. (1) В том же году [180 г.] в Испа­нии про­кон­сул80 Фуль­вий Флакк, посколь­ку его пре­ем­ник запазды­вал с при­бы­ти­ем, вывел вой­ско с зимов­ки и начал опу­сто­шать даль­ние обла­сти Кельт­ибе­рии81, кото­рые так и не заяви­ли о сда­че. (2) Этим он боль­ше раз­дра­жил вар­ва­ров, чем их запу­гал, и они, тай­но собрав вой­ска, засе­ли вокруг Ман­ли­е­ва уро­чи­ща82, кото­ро­го не мог­ло мино­вать рим­ское вой­ско. (3) Меж­ду тем Гракх уже пору­чил сво­е­му сото­ва­ри­щу Луцию Посту­мию Аль­би­ну, отправ­ляв­ше­му­ся в Даль­нюю Испа­нию, пере­дать Квин­ту Фуль­вию, чтобы тот отвел вой­ско в Тарра­кон: (4) там-де он хочет отпу­стить ста­рых вои­нов, рас­пре­де­лить попол­не­ние и наве­сти порядок в вой­ске. Срок для это­го был ука­зан самый малый. (5) Когда это новое обсто­я­тель­ство заста­ви­ло Флак­ка оста­вить нача­тые им дей­ст­вия и поспеш­но выве­сти вой­ско из Кельт­ибе­рии, засев­шие при доро­ге вар­ва­ры, не зная насто­я­щей тому при­чи­ны, а пола­гая, что Флакк про­сто испу­гал­ся, узнав об их отпа­де­нии и тай­но собран­ном ими вой­ске, утвер­ди­лись в сво­ей само­на­де­ян­но­сти. (6) И когда рим­ское вой­ско на рас­све­те вошло в уро­чи­ще, на него сра­зу с обе­их сто­рон вдруг напа­ли вра­ги. (7) Увидя это, Флакк через цен­ту­ри­о­нов при­ка­зал всем оста­но­вить­ся — каж­до­му на сво­ем месте — и при­гото­вить ору­жие, чем успо­ко­ил сму­тив­ших­ся было вои­нов. (8) Собрав в одном месте покла­жу и вьюч­ных живот­ных, Флакк где сам, где через лега­тов и вой­ско­вых три­бу­нов без вся­кой сума­то­хи выстро­ил сол­дат, как того тре­бо­ва­ло вре­мя и место. (9) Он напом­нил им, что перед ними два­жды сдав­ший­ся враг, у кото­ро­го при­ба­ви­лось толь­ко ковар­ства и веро­лом­ства, но не доб­ле­сти и муже­ства. Бла­го­да­ря вра­гу их скром­ное воз­вра­ще­ние на роди­ну обер­нет­ся слав­ным и досто­па­мят­ным: они при­дут в Рим с обаг­рен­ны­ми вра­же­ской кро­вью меча­ми и окро­вав­лен­ны­ми вра­же­ски­ми доспе­ха­ми для три­ум­фа. Гово­рить доль­ше не было вре­ме­ни: вра­ги под­сту­па­ли, и по кра­ям уже начи­на­лось сра­же­ние. (10) Затем строй сошел­ся со стро­ем.

40. (1) Повсюду шел жесто­кий бой, но с раз­ным успе­хом. Слав­но бились леги­о­ны, не хуже их оба кры­ла83, но мест­ные вспо­мо­га­тель­ные отряды были подав­ле­ны точ­но так же воору­жен­ны­ми, но в осталь­ном намно­го пре­вос­хо­див­ши­ми их кельт­ибе­ра­ми, чей натиск они не мог­ли сдер­жать. (2) Кельт­ибе­ры, почув­ст­во­вав, что в пра­виль­ном строю они не могут сра­жать­ся с леги­о­на­ми на рав­ных, уда­ри­ли на них кли­ном: (3) в таком роде боя они столь силь­ны, что повсюду, куда обра­ща­ли свой натиск, их невоз­мож­но было сдер­жать. Тут даже леги­о­ны при­шли в бес­по­рядок, строй был почти про­рван. (4) Когда Флакк заме­тил заме­ша­тель­ство, он под­ска­кал к леги­он­ным кон­ни­кам и вос­клик­нул: «Если вы ничем не помо­же­те, то с этим вой­ском все будет кон­че­но!» Кон­ни­ки со всех с.387 сто­рон закри­ча­ли, что ж он не ска­жет, чего от них хочет, они тут же все выпол­нят. Тогда он ска­зал: (5) «Сдвой­те тур­мы, всад­ни­ки двух леги­о­нов, и пусти­те коней на вра­же­ский клин, кото­рый тес­нит наших. Натиск будет мощ­нее, если коней вы пусти­те, бро­сив пово­дья. (6) Извест­но, что рим­ские всад­ни­ки часто дела­ли это с вели­кой сла­вой». (7) Они пови­но­ва­лись при­ка­зу и, бро­сив пово­дья, про­мча­лись впе­ред и назад, кру­ша вра­гов и пере­ло­мав все свои копья. (8) Когда клин, в кото­ром состо­я­ла вся их надеж­да, рас­сы­пал­ся, кельт­ибе­ры дрог­ну­ли и почти пере­ста­ли бить­ся, высмат­ри­вая, куда бежать. (9) А кон­ни­ки латин­ских союз­ни­ков, увидев столь слав­ные дей­ст­вия рим­ской кон­ни­цы и вос­пла­ме­нив­шись чужой доб­ле­стью, без вся­ко­го при­ка­за­ния пусти­ли коней на сме­шав­ше­го­ся непри­я­те­ля. (10) Тут уж, понят­но, все кельт­ибе­ры обра­ти­лись в бег­ство, а рим­ский пол­ко­во­дец, глядя на опро­ки­ну­то­го вра­га, обе­то­вал храм Всад­ни­че­ской Фор­туне84 и игры Юпи­те­ру Все­бла­го­му Вели­чай­ше­му. (11) Рас­сы­пав­ших­ся по все­му уро­чи­щу кельт­ибе­ров везде насти­га­ла смерть. Пере­да­ют, что в этот день было уби­то сем­на­дцать тысяч чело­век, захва­че­но более трех тысяч семи­сот плен­ных и семь­де­сят зна­мен, а коней око­ло шести­сот. (12) В этот день победо­нос­ное вой­ско оста­лось в сво­ем лаге­ре85. Победа далась не без потерь: (13) погиб­ли четы­ре­ста семь­де­сят два рим­ских вои­на, союз­ни­ков и лати­нов — тыся­ча девят­на­дцать, а так­же три тыся­чи вои­нов вспо­мо­га­тель­ных войск.

Так победо­нос­ное вой­ско, воз­ро­див былую свою сла­ву, при­бы­ло в Тарра­кон. (14) Навстре­чу при­бли­жав­ше­му­ся Фуль­вию вышел пре­тор Тибе­рий Сем­п­ро­ний, при­быв­ший дву­мя дня­ми рань­ше, и поздра­вил его с достой­ным завер­ше­ни­ем дел, вве­рен­ных ему государ­ст­вом. В пол­ном согла­сии они дого­во­ри­лись о том, каких вои­нов отпу­стить, а каких оста­вить. (15) После это­го Фуль­вий, поса­див уво­лен­ных вои­нов на кораб­ли, отпра­вил­ся в Рим, а Сем­п­ро­ний повел леги­о­ны в Кельт­ибе­рию.

41. (1) Кон­су­лы с двух сто­рон вторг­лись в Лигу­рию. (2) Посту­мий с пер­вым и третьим леги­о­на­ми оса­дил горы Бал­ли­сту и Летум86, пере­крыл узкие гор­ные про­хо­ды, пре­рвал под­воз при­па­сов к лигу­рий­цам и, лишив их все­го необ­хо­ди­мо­го, поко­рил. (3) Фуль­вий со вто­рым и чет­вер­тым леги­о­на­ми напал со сто­ро­ны Пизы на лигу­рий­цев-апу­а­нов, кото­рые жили вокруг Пизы на реке Мак­ре. Когда они сда­лись, он поса­дил их — чис­лом до семи тысяч чело­век — на кораб­ли и отпра­вил вдоль бере­га Этрус­ско­го моря87 в Неа­поль. (4) Оттуда их пере­ве­ли в Сам­ний, где им выде­ли­ли зем­лю сре­ди сопле­мен­ни­ков88. (5) У гор­ных лигу­рий­цев Авл Посту­мий рубил вино­град­ни­ки и жег хлеб, пока все эти бед­ст­вия не при­нуди­ли их поко­рить­ся и сдать ору­жие. (6) После это­го Посту­мий отпра­вил­ся на кораб­лях осмат­ри­вать бере­га лигу­рий­цев-ингав­нов и инте­ме­ли­ев89.

(7) До при­бы­тия этих кон­су­лов вой­ском в Пизе коман­до­ва­ли дру­гой Авл Посту­мий (8) и брат Квин­та Фуль­вия Марк Фуль­вий Ноби­ли­ор90, кото­рый был вой­ско­вым три­бу­ном вто­ро­го леги­о­на и в с.388 меся­цы сво­его коман­до­ва­ния91 рас­пу­стил леги­он, под при­ся­гой обя­зав цен­ту­ри­о­нов вер­нуть в каз­ну день­ги за невы­слу­жен­ный срок92. (9) Когда об этом изве­сти­ли Авла Посту­мия, отлу­чив­ше­го­ся в Пла­цен­тию, то он с лег­ко­во­ору­жен­ны­ми кон­ни­ка­ми погнал­ся за отпу­щен­ны­ми вои­на­ми и тех, кого смог догнать, нака­зав, при­вел в Пизу, а об осталь­ных уве­до­мил кон­су­ла, (10) по чье­му докла­ду сенат поста­но­вил выслать Мар­ка Фуль­вия93 в Испа­нию за Новый Кар­фа­ген с пись­мом от кон­су­ла Пуб­лию Ман­лию в Даль­нюю Испа­нию; вои­нам же было при­ка­за­но вер­нуть­ся в строй. (11) Было реше­но в знак позо­ра назна­чить леги­о­ну на этот год лишь полу­го­до­вое жало­ва­нье. А тех вои­нов, что не воз­вра­ти­лись в вой­ско, кон­су­лу веле­но было про­дать — и самих, и все их иму­ще­ство.

42. (1) В этом же году [180 г.] Луций Дуро­ний, про­шло­год­ний пре­тор, с деся­тью кораб­ля­ми вер­нул­ся из Илли­ри­ка в Брун­ди­зий. Оста­вив кораб­ли в гава­ни, он явил­ся в Рим и, отчи­ты­ва­ясь в сво­их делах, пря­мо обви­нил илли­рий­ско­го царя Ген­тия94 в мор­ском раз­бое: (2) все суда, кото­рые опу­сто­ша­ли бере­га Верх­не­го моря, были из его цар­ства. По это­му пово­ду он, Дуро­ний, отправ­лял к царю послов, но их к нему не допу­сти­ли. (3) От Ген­тия тоже при­бы­ли в Рим послы, объ­яс­няя, что как раз в то вре­мя, когда яви­лись к ним рим­ские послы, царь был болен и нахо­дил­ся в даль­них обла­стях цар­ства, (4) и что Ген­тий про­сит сенат не верить лож­ным обви­не­ни­ям, кото­рые на него воз­во­дят его вра­ги. Дуро­ний еще при­ба­вил, что в цар­стве Ген­тия при­чи­не­но мно­го обид рим­ским граж­да­нам и латин­ским союз­ни­кам, а так­же, гово­рят, на Кор­ки­ре95 задер­жи­ва­ют рим­ских граж­дан. (5) Было поста­нов­ле­но вер­нуть их в Рим, пре­то­ру Гаю Клав­дию про­ве­сти рас­сле­до­ва­ние, а до того царю Ген­тию и его послам отве­та не давать.

(6) Сре­ди мно­гих дру­гих, погуб­лен­ных мором это­го года, были и несколь­ко жре­цов. Умер пон­ти­фик Луций Вале­рий Флакк, а на его место был избран96 Квинт Фабий Лабе­он. (7) Умер и три­ум­вир эпу­лон97 Пуб­лий Ман­лий, кото­рый недав­но вер­нул­ся из Даль­ней Испа­нии. Квинт Фуль­вий, сын Мар­ка, еще несо­вер­шен­но­лет­ний, был избран три­ум­ви­ром на его место. (8) Отно­си­тель­но избра­ния царя-жре­ца98 вме­сто Гнея Кор­не­лия Дола­бел­лы воз­ник спор меж­ду вели­ким пон­ти­фи­ком Гаем Сер­ви­ли­ем и кора­бель­ным дуум­ви­ром Луци­ем Кор­не­ли­ем Дола­бел­лой, кото­ро­му пон­ти­фик при­ка­зал отка­зать­ся от долж­но­сти для посвя­ще­ния в сан99. (9) Когда дуум­вир не согла­сил­ся, пон­ти­фик нака­зал его пенею; тяж­ба про­дол­жа­лась и перед народ­ным собра­ни­ем, к кото­ро­му обра­тил­ся дуум­вир100. (10) Уже мно­гие три­бы, при­зван­ные к голо­со­ва­нию, выска­за­лись за то, чтобы дуум­вир под­чи­нил­ся пон­ти­фи­ку и тогда был бы осво­бож­ден от пени, но тут собра­ние было пре­рва­но небес­ным зна­ме­ни­ем. По этой при­чине пон­ти­фи­кам было запре­ще­но посвя­щать Дола­бел­лу. (11) Они посвя­ти­ли вме­сто него Пуб­лия Кле­лия Сику­ла, кото­рый был вто­рым в спис­ке наме­чен­ных101. В кон­це года умер и вели­кий пон­ти­фик Гай Сер­ви­лий Гемин, быв­ший так­же децем­ви­ром свя­щен­но­дей­ст­вий. Вме­сто него в пон­ти­фи­ки кол­ле­гия с.389 избра­ла Квин­та Фуль­вия Флак­ка102, (12) а вели­ким пон­ти­фи­ком стал Марк Эми­лий Лепид, хотя это­го места доби­ва­лись мно­гие извест­ные мужи. Децем­ви­ром свя­щен­но­дей­ст­вий на место того же Гая Сер­ви­лия Геми­на был избран Квинт Мар­ций Филипп. (13) Умер и авгур Спу­рий Посту­мий Аль­бин; на его место авгу­ры избра­ли Пуб­лия Сци­пи­о­на, сына Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го.

В этом году было удо­вле­тво­ре­но про­ше­ние жите­лей Кум: им раз­ре­ши­ли гово­рить в собра­ни­ях по-латин­ски и по-латин­ски же делать объ­яв­ле­ния через гла­ша­тая на тор­гах103.

43. (1) Пизан­цам, обе­щав­шим выде­лить зем­лю для выведе­ния латин­ской коло­нии, сенат выра­зил бла­го­дар­ность. Для выво­да коло­нии были избра­ны три­ум­ви­ры Квинт Фабий Буте­он и Марк и Пуб­лий Попи­лии Лена­ты. (2) От пре­то­ра Гая Мения, кото­ро­му доста­лась Сар­ди­ния, а потом допол­ни­тель­ное пору­че­ние вести след­ст­вие об отрав­ле­ни­ях далее деся­ти миль от Рима, (3) полу­че­но было пись­мо, что он уже осудил три тыся­чи чело­век, а след­ст­вие все раз­рас­та­ет­ся из-за новых доно­сов, так что он дол­жен либо бро­сить след­ст­вие, либо отка­зать­ся от про­вин­ции.

(4) Окру­жен­ный вели­кой сла­вой сво­их дея­ний, Квинт Фуль­вий Флакк воз­вра­тил­ся из Испа­нии в Рим. Пока он перед три­ум­фом сто­ял за пре­де­ла­ми горо­да, его избра­ли кон­су­лом вме­сте с Луци­ем Ман­ли­ем Аци­ди­ном104. (5) Через несколь­ко дней он вошел в Город с три­ум­фаль­ным шест­ви­ем во гла­ве вои­нов, кото­рых при­вел с собой. (6) В три­ум­фе он про­нес сто два­дцать четы­ре золотых вен­ка и, кро­ме того, трид­цать один фунт золота, <> фун­тов сереб­ра в слит­ках и сто семь­де­сят три тыся­чи две­сти оск­ских сереб­ря­ных монет105. (7) Из добы­чи Фуль­вий выдал вои­нам по пять­де­сят дена­ри­ев, цен­ту­ри­о­нам — вдвое боль­ше, кон­ни­кам — втрое; из тако­го же рас­че­та — и латин­ским союз­ни­кам, а так­же выпла­тил всем двой­ное годо­вое жало­ва­нье.

44. (1) В этом году народ­ным три­бу­ном Луци­ем Вил­ли­ем был впер­вые пред­ло­жен закон о воз­расте, потреб­ном, чтобы искать и зани­мать государ­ст­вен­ные долж­но­сти106, от чего семей­ство его полу­чи­ло про­зва­ние Анна­ли­ев. (2) Впер­вые за мно­го лет избра­ны были четы­ре пре­то­ра — на осно­ва­нии Беби­е­ва зако­на, пред­пи­сы­вав­ше­го изби­рать попе­ре­мен­но то шесте­рых, то чет­ве­рых пре­то­ров107. Ими ста­ли Гней Кор­не­лий Сци­пи­он, Гай Вале­рий Леви́н и Квинт и Пуб­лий Муции Сце­во­лы, сыно­вья Квин­та.

(3) Кон­су­лам Квин­ту Фуль­вию и Луцию Ман­лию была назна­че­на та же про­вин­ция, что и их пред­ше­ст­вен­ни­кам, с таким же чис­лом вои­нов — пехоты и кон­ни­ков, граж­дан и союз­ни­ков. (4) В обе­их Испа­ни­ях Тибе­рию Сем­п­ро­нию и Луцию Посту­мию была про­дле­на власть с теми вой­ска­ми, что у них были, (5) а кон­су­лам было пред­пи­са­но набрать попол­не­ние — до трех тысяч рим­ских пехо­тин­цев и до трех­сот всад­ни­ков, а так­же до пяти тысяч пехо­тин­цев и четы­рех­сот кон­ни­ков из латин­ских союз­ни­ков. (6) Пуб­лий Муций Сце­во­ла полу­чил по жре­бию город­скую пре­ту­ру, а так­же след­ст­вие об отрав­ле­ни­ях в Риме и на десять миль вокруг. с.390 (7) Гнею Кор­не­лию Сци­пи­о­ну доста­лись дела с чуже­зем­ца­ми, Квин­ту Муцию Сце­во­ле — Сици­лия, Гаю Вале­рию Леви­ну — Сар­ди­ния.

(8) Кон­сул Квинт Фуль­вий заявил, что преж­де чем при­сту­пить к испол­не­нию сво­их обя­зан­но­стей, он жела­ет осво­бо­дить себя и государ­ство от обя­за­тельств перед бога­ми, выпол­нив дан­ные им обе­ты. (9) В послед­нем сво­ем сра­же­нии с кельт­ибе­ра­ми он обе­щал устро­ить игры Юпи­те­ру Все­бла­го­му Вели­чай­ше­му и постро­ить храм Всад­ни­че­ской Фор­ту­ны, а день­ги на это были собра­ны для него испан­ца­ми108. (10) Игры были назна­че­ны, а так­же было реше­но избрать дуум­ви­ров, чтобы они сда­ли под­ряд на стро­и­тель­ство хра­ма. На игры сенат огра­ни­чил рас­хо­ды, чтобы они не пре­вы­ша­ли средств, опре­де­лен­ных Фуль­вию Ноби­ли­о­ру109, устра­и­вав­ше­му игры после Это­лий­ской вой­ны, (11) и чтобы устро­и­тель не тре­бо­вал, не при­нуж­дал, не при­ни­мал и не делал ниче­го вопре­ки поста­нов­ле­нию сена­та об играх, при­ня­то­му в кон­суль­ство Луция Эми­лия и Гнея Бебия110. (12) Сенат при­нял это поста­нов­ле­ние из-за рас­то­чи­тель­ных трат на игры эди­ла Тибе­рия Сем­п­ро­ния, кото­рые ока­за­лись в тягость не толь­ко Ита­лии и латин­ским союз­ни­кам, но и замор­ским про­вин­ци­ям111.

45. (1) Зима в тот год была суро­вой, с обиль­ны­ми сне­го­па­да­ми и часты­ми буря­ми. Затя­нув­ша­я­ся доль­ше обыч­но­го, она погу­би­ла все чув­ст­ви­тель­ные к холо­дам дере­вья. (2) Вне­зап­но насту­пив­шая ночь и страш­ная буря пре­рва­ли Латин­ские празд­не­ства на Аль­бан­ской горе112 — по поста­нов­ле­нию пон­ти­фи­ков они были повто­ре­ны зано­во. (3) Та же буря опро­ки­ну­ла несколь­ко ста­туй на Капи­то­лии и во мно­гих местах повреди­ла стро­е­ния мол­ни­я­ми: храм Юпи­те­ра в Тарра­цине, Белый храм113 и Рим­ские ворота в Капуе; кое-где со стен были сби­ты зуб­цы. (4) Вдо­ба­вок к этим зна­ме­ни­ям из Реа­ты сооб­щи­ли о рож­де­нии трех­но­го­го мула114. (5) Децем­ви­ры, кото­рым из-за все­го это­го было при­ка­за­но обра­тить­ся к Сивил­ли­ным кни­гам, объ­яви­ли, каким богам сколь­ко жертв надоб­но при­не­сти, а так­же назна­чи­ли одно­днев­ное молеб­ст­вие. (6) Затем были устро­е­ны обе­то­ван­ные кон­су­лом Квин­том Фуль­ви­ем игры, про­хо­див­шие с боль­шой пыш­но­стью десять дней.

После это­го состо­я­лись выбо­ры цен­зо­ров. Избра­ны были Марк Эми­лий Лепид, вели­кий пон­ти­фик, и Марк Фуль­вий Ноби­ли­ор, спра­вив­ший три­умф за победу над это­лий­ца­ми. (7) Эти знат­ные мужи враж­до­ва­ли друг с дру­гом, что часто при­во­ди­ло к ярост­ным стыч­кам в сена­те и перед наро­дом115. (8) По завер­ше­нии выбо­ров, соглас­но древ­не­му обы­чаю, цен­зо­ры вос­се­ли в куруль­ные крес­ла на Мар­со­вом поле у хра­ма Мар­са, когда к ним неожи­дан­но подо­шли вид­ней­шие сена­то­ры, сопро­вож­дае­мые тол­пой граж­дан, и быв­ший сре­ди них Квинт Цеци­лий Метелл116 про­из­нес такую речь:

46. (1) «Мы не забы­лись, цен­зо­ры, — зна­ем: вы толь­ко что постав­ле­ны всем рим­ским наро­дом для над­зо­ра за наши­ми нра­ва­ми и вы нас долж­ны поучать и исправ­лять, а не мы вас. (2) И все-таки с.391 сто­ит ска­зать вам: есть в вас одно, что пре­тит всем доб­рым людям, во вся­ком слу­чае застав­ля­ет желать пере­ме­ны. (3) Всмат­ри­ва­ясь в каж­до­го из вас порознь, мы не мог­ли б нико­го из сограж­дан пред­по­честь вам, Марк Эми­лий и Марк Фуль­вий, если бы нас вновь при­зва­ли к голо­со­ва­нию. (4) Но глядя на вас обо­их, мы не можем не опа­сать­ся, что вы — неудач­ная пара и что государ­ству будет не столь­ко поль­зы от того, что вы нам угод­ны, сколь­ко вреда от того, что вы не угод­ны друг дру­гу. (5) Вот уже мно­гие годы жесто­кая ваша враж­да тяго­тит вас самих, но суще­ст­ву­ет опас­ность, что с это­го дня она станет тягост­ней нам и оте­че­ству, неже­ли вам. (6) О при­чи­нах наше­го стра­ха мно­го мож­но было бы ска­зать, если бы непри­ми­ри­мая ярость не помра­ча­ла ваш разум. (7) Все мы про­сим, чтобы сего­дня же, здесь, в этом хра­ме, вы поло­жи­ли конец вашим раздо­рам, чтобы вы поз­во­ли­ли нам при­ми­рить вас и соеди­нить уза­ми друж­бы — вас, и без того уже соеди­нен­ных нашим голо­со­ва­ни­ем. (8) Про­сим вас еди­но­душ­но и еди­но­мыс­лен­но пере­смот­реть состав сена­та и всад­ни­че­ско­го сосло­вия, про­ве­сти пере­пись граж­дан, устро­ить иску­пи­тель­ное жерт­во­при­но­ше­ние. И как почти во всех молит­вах вы про­из­но­си­те сло­ва: (9) “Да обер­нет­ся это сча­стьем и уда­чей для меня и мое­го сото­ва­ри­ща!” — так на самом деле, от души, желай­те это­го и добей­тесь, чтобы люди пове­ри­ли, что вы дей­ст­ви­тель­но жела­е­те того, о чем про­си­те богов. (10) В горо­де, на сре­дин­ной пло­ща­ди кото­ро­го сошлись в бою Тит Таций и Ромул, они же потом и соглас­но цар­ст­во­ва­ли117. (11) Не толь­ко раздо­рам — и вой­нам тоже быва­ет конец, и злей­шие вра­ги часто ста­но­вят­ся вер­ны­ми союз­ни­ка­ми, а ино­гда и сограж­да­на­ми. После раз­ру­ше­ния Аль­бы ее жите­ли были пере­веде­ны в Рим, лати­нам и саби­ня­нам было дано граж­дан­ство118. (12) Неда­ром ведь гово­рит­ся, и спра­вед­ли­вые эти сло­ва вошли в посло­ви­цу: друж­ба долж­на быть бес­смерт­ной, смерт­ной — враж­да». (13) Разда­лись воз­гла­сы одоб­ре­ния, затем все голо­са про­сив­ших о том же сли­лись воеди­но и заклю­чи­ли пре­рвав­шу­ю­ся речь. (14) Тогда Эми­лий стал жало­вать­ся, сре­ди про­че­го, на то, что Марк Фуль­вий два­жды лишил его вер­но­го кон­суль­ства. Фуль­вий же сето­вал, что Эми­лий веч­но его пре­сле­ду­ет и даже тягал­ся с ним под залог119, чтобы опо­зо­рить. Одна­ко каж­дый из них заявил, что если дру­гой жела­ет того же, то он поко­рит­ся воле столь­ких луч­ших граж­дан. (15) И по обще­му насто­я­нию они пода­ли друг дру­гу руки в знак того, что пола­га­ют враж­де конец и пре­дел. Затем под общие воз­гла­сы одоб­ре­ния они были при­веде­ны на Капи­то­лий. Сенат высо­ко оце­нил и одоб­рил уча­стие луч­ших граж­дан в этом деле и уступ­чи­вость цен­зо­ров. (16) Затем цен­зо­ры потре­бо­ва­ли выде­лить им день­ги на обще­ст­вен­ные работы, и сенат назна­чил им весь доход от нало­гов за этот год120.

47. (1) В этом же году в Испа­нии про­пре­то­ры Луций Посту­мий Аль­бин и Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх дого­во­ри­лись меж­ду собою так: Аль­бин отпра­вит­ся на вак­це­ев121 через Лузи­та­нию, а оттуда вер­нет­ся в Кельт­ибе­рию; если там слу­чит­ся боль­шая вой­на, Гракх прой­дет в самые даль­ние края Кельт­ибе­рии. (2) Сна­ча­ла Гракх с.392 вне­зап­ным ноч­ным при­сту­пом овла­дел горо­дом Мун­дою. Затем, взяв залож­ни­ков и оста­вив в горо­де охра­не­ние, он при­нял­ся жечь поля и оса­ждать кре­по­сти, пока не при­шел к дру­го­му, силь­но укреп­лен­но­му горо­ду, кото­рый кельт­ибе­ры назы­ва­ют Кер­ти­ма. (3) Когда он уже при­дви­нул к сте­нам осад­ные орудия, из горо­да яви­лись послы, со ста­рин­ной пря­мотой ска­зав­шие, что вое­ва­ли бы, если бы име­ли силы; (4) поэто­му они про­сят про­пу­стить их в стан кельт­ибе­ров, чтобы при­звать их на помощь — а если они не добьют­ся помо­щи, то сами решат, что им делать. Гракх про­пу­стил их, и они отпра­ви­лись, а через несколь­ко дней при­ве­ли с собой десять дру­гих послов. (5) Вре­мя было око­ло полу­дня. Пер­вым делом послы попро­си­ли пре­то­ра толь­ко о том, чтобы он при­ка­зал дать им пить. Выпив по пер­вой чаше, они попро­си­ли еще, к боль­шой поте­хе сто­яв­ших вокруг рим­лян, дивив­ших­ся такой их про­сто­те и неве­же­ству. (6) Потом ста­рей­ший из них ска­зал: «Наше пле­мя посла­ло нас раз­уз­нать, на что же в кон­це кон­цов ты наде­ешь­ся, что идешь на нас с ору­жи­ем». (7) На это Гракх отве­тил, что при­шел, пола­га­ясь на свое пре­вос­ход­ное вой­ско, и они могут сами, если хотят, увидеть это вой­ско, чтобы рас­ска­зать о нем сво­им досто­вер­нее. (8) И Гракх при­ка­зал вой­ско­вым три­бу­нам, чтобы те веле­ли все­му вой­ску, и пешим, и кон­ным, обла­чить­ся в доспе­хи и прой­ти перед ними в пол­ном воору­же­нии. После это­го зре­ли­ща послы были отпу­ще­ны. Сво­им рас­ска­зом они отпуг­ну­ли сопле­мен­ни­ков от помо­щи оса­жден­но­му горо­ду. (9) Тщет­но под­ни­ма­ли горо­жане по ночам огни на баш­нях, что было услов­ным зна­ком. Поте­ряв надеж­ду на помощь, они сда­лись. (10) С горо­жан было взыс­ка­но два мил­ли­о­на четы­ре­ста тысяч сестер­ци­ев. Кро­ме того, сорок наи­бо­лее знат­ных всад­ни­ков были взя­ты рим­ля­на­ми, хотя на сло­вах не в залож­ни­ки — ведь им при­ка­за­ли нести воен­ную служ­бу, — но по сути дела как залог вер­но­сти.

48. (1) Отсюда Гракх повел вой­ско к горо­ду Алке, где был лагерь кельт­ибе­ров, от кото­рых при­хо­ди­ли послы. (2) В тече­ние несколь­ких дней он напус­кал на дозо­ры лег­ко­во­ору­жен­ных вои­нов, всту­пав­ших с ними в незна­чи­тель­ные стыч­ки, а чтобы выма­нить кельт­ибе­ров из их укреп­ле­ний, со дня на день уве­ли­чи­вал эти отряды. (3) Добив­шись сво­его, Гракх при­ка­зал началь­ни­кам вспо­мо­га­тель­ных войск завя­зать сра­же­ние и вдруг, как бы усту­пая пре­вос­ход­ству про­тив­ни­ка, пово­ро­тить­ся и в бес­по­ряд­ке бежать к лаге­рю. Сам же он внут­ри лаге­ря выстро­ил вой­ско у всех ворот. (4) Про­шло немно­го вре­ме­ни, и он увидел убе­гаю­щий, как было услов­ле­но, свой отряд, а за ним — бес­по­рядоч­но пре­сле­дую­щих вар­ва­ров. (5) Для того и сто­ял его строй за часто­ко­лом; и теперь, задер­жав­шись настоль­ко, чтобы дать сво­им лег­ко вбе­жать в лагерь, Гракх с кли­чем выпу­стил вой­ско сра­зу из всех ворот. Вра­ги не выдер­жа­ли вне­зап­но­го натис­ка. (6) Вый­дя на при­ступ чужо­го лаге­ря, они и сво­его не смог­ли защи­тить, — вне­зап­но опро­ки­ну­тые, обра­щен­ные в бег­ство, напу­ган­ные, они вско­ре были загна­ны в лагерь, а потом выби­ты и из него. (7) В этот день было уби­то девять тысяч с.393 вра­гов, а захва­че­но в плен три­ста два­дцать, коней — сто две­на­дцать, воен­ных зна­мен — трид­цать семь. В рим­ском вой­ске погиб­ло сто девять вои­нов.

49. (1) После это­го сра­же­ния Гракх повел леги­о­ны опу­сто­шать Кельт­ибе­рию. Он шел, повсюду все заби­рая, уго­няя скот, и пле­ме­на поко­ря­лись ему, — какие по доб­рой воле, какие из стра­ха. За несколь­ко дней ему сда­лись сто три горо­да, и он захва­тил огром­ную добы­чу. (2) Затем он повер­нул назад, откуда при­шел, к Алке, и начал при­ступ. (3) Спер­ва горо­жане выдер­жи­ва­ли натиск, но когда в ход пошло не толь­ко ору­жие, но и осад­ные маши­ны, они, не чув­ст­вуя себя защи­щен­ны­ми в горо­де, ушли в город­скую кре­пость; (4) и нако­нец, при­слав оттуда послов, они со всем сво­им доб­ром отда­лись под власть рим­лян. Оттуда была выве­зе­на боль­шая добы­ча. В плен попа­ли мно­гие знат­ные испан­цы, сре­ди них два сына и дочь Тур­ра. (5) Он был царь­ком этих пле­мен, наи­бо­лее могу­ще­ст­вен­ным из всех испан­цев. Услы­шав о пора­же­нии, он сна­ча­ла послал в лагерь Грак­ха сво­их людей, испро­сив­ших ему без­опас­ность, а потом явил­ся и сам. (6) Пер­вым делом он спро­сил у Грак­ха, сохра­нят ли жизнь ему и его детям. Когда пре­тор отве­тил утвер­ди­тель­но, он спро­сил, будет ли ему поз­во­ле­но вое­вать вме­сте с рим­ля­на­ми. (7) Когда Гракх раз­ре­шил и это, Турр ска­зал: «Тогда я буду вое­вать вме­сте с вами про­тив быв­ших моих союз­ни­ков, пото­му что они не сочли нуж­ным прий­ти мне на помощь». С этих пор сле­до­вал он за рим­ля­на­ми, и его муже­ство и вер­ность часто им были на поль­зу.

50. (1) После это­го, напу­ган­ные вестя­ми о пора­же­ни­ях окрест­ных наро­дов, жите­ли Эрга­ви­ки, горо­да слав­но­го и могу­ще­ст­вен­но­го, тоже откры­ли ворота рим­ля­нам. (2) Неко­то­рые писа­те­ли утвер­жда­ют, что эта сда­ча кре­по­стей была хит­ро­стью испан­цев: из какой обла­сти Гракх ни выво­дил бы вой­ска, там сра­зу же под­ни­ма­лось вос­ста­ние, и ему, гово­рят, потом при­шлось выдер­жать боль­шое сра­же­ние с кельт­ибе­ра­ми близ горы Хавн, когда они бились в пра­виль­ном строю с рас­све­та до полу­дня, и с обе­их сто­рон полег­ло мно­го вои­нов. (3) В этот день рим­ляне ниче­го не доби­лись; что они не были раз­би­ты, мож­но судить толь­ко по тому, что на сле­дую­щий день они дела­ли набе­ги на кельт­ибе­ров, не покидав­ших лаге­ря, (4) и весь день сни­ма­ли с уби­тых доспе­хи. На тре­тий день вновь состо­я­лось еще более жар­кое сра­же­ние, и лишь тогда кельт­ибе­ры были наго­ло­ву раз­би­ты, а их лагерь взят и раз­граб­лен. (5) В тот день было уби­то два­дцать две тыся­чи вра­гов, захва­че­но более трех­сот чело­век и при­мер­но столь­ко же коней, а так­же семь­де­сят два зна­ме­ни. На этом вой­на закон­чи­лась, и кельт­ибе­ры заклю­чи­ли насто­я­щий мир, без преж­не­го сво­его веро­лом­ства. (6) Тем же летом, как пишут, Луций Посту­мий в Даль­ней Испа­нии два­жды успеш­но сра­зил­ся с вак­це­я­ми, убив до трид­ца­ти пяти тысяч вра­гов и взяв их лагерь. (7) Но это ско­рее вымы­сел: он слиш­ком позд­но при­был в про­вин­цию, чтобы успеть при­нять уча­стие в бое­вых дей­ст­ви­ях в это лето.

с.394 51. (1) Вер­ные сво­е­му сло­ву, цен­зо­ры в доб­ром согла­сии соста­ви­ли новый спи­сок сена­та. Пер­во­при­сут­ст­ву­ю­щим в сена­те стал сам цен­зор Марк Эми­лий Лепид122, вели­кий пон­ти­фик. Трое были исклю­че­ны из сена­та; несколь­ко чело­век, не вклю­чен­ных его сото­ва­ри­щем в спи­сок, Лепид все же оста­вил в сена­те123. (2) На пре­до­став­лен­ные цен­зо­рам и рас­пре­де­лен­ные меж­ду ними день­ги они сде­ла­ли сле­дую­щее. Лепид соорудил дам­бу у горо­да Тарра­ци­ны, чем не снис­кал бла­го­дар­но­сти, пото­му что у него там было име­ние и обще­ст­вен­ные сред­ства ока­за­лись потра­чен­ны­ми на част­ные нуж­ды. (3) Он сдал под­ряды на стро­и­тель­ство теат­ра и проске­ния у хра­ма Апол­ло­на124, а так­же на побел­ку хра­ма Юпи­те­ра на Капи­то­лии и колонн вокруг него. От этих колонн он убрал неудач­но рас­по­ло­жен­ные ста­туи, кото­рые заго­ра­жи­ва­ли вид, а так­же снял с колонн при­би­тые к ним щиты и раз­но­го рода зна­ме­на. (4) Марк Фуль­вий сдал боль­ше под­рядов и с боль­шей поль­зой. Так, на Тиб­ре он зало­жил при­стань и опо­ры моста125, на кото­рых через несколь­ко лет цен­зо­ры Пуб­лий Сци­пи­он Афри­кан­ский и Луций Мум­мий ста­ли воз­во­дить сво­ды. (5) Поза­ди новых меняль­ных лавок Фуль­вий соорудил бази­ли­ку126 и рыб­ный рынок, окру­жен­ный лав­ка­ми, кото­рые он про­дал в част­ное поль­зо­ва­ние. Еще он стал стро­ить пор­тик за Трой­ны­ми ворота­ми, (6) и дру­гой пор­тик — за вер­фя­ми, и еще у свя­ти­ли­ща Гер­ку­ле­са, и поза­ди хра­ма Надеж­ды близ Тиб­ра, и у хра­ма Апол­ло­на Цели­те­ля127. (7) У цен­зо­ров были и общие сред­ства, на кото­рые они нача­ли стро­и­тель­ство водо­про­во­да на арках; но стро­и­тель­ству вос­пре­пят­ст­во­вал Марк Лици­ний Красс, кото­рый не поз­во­лил вести работы на сво­ей зем­ле. (8) Эти же цен­зо­ры вве­ли мно­го пошлин в гава­ни и нало­гов. Они поза­бо­ти­лись о том, чтобы мно­гие неболь­шие обще­ст­вен­ные свя­ти­ли­ща, заня­тые част­ны­ми лица­ми, вновь ста­ли обще­ст­вен­ны­ми и были откры­ты для наро­да. (9) Они изме­ни­ли порядок голо­со­ва­ния, рас­пре­де­лив три­бы по квар­та­лам соот­вет­ст­вен­но сосло­ви­ям, поло­же­нию и про­мыс­лам граж­дан128.

52. (1) Кро­ме того, один из цен­зо­ров, Марк Эми­лий, испро­сил у сена­та день­ги на устрой­ство игр при освя­ще­нии хра­мов Цари­цы Юно­ны и Диа­ны, кото­рые он обе­то­вал постро­ить восемь лет назад, во вре­мя Лигу­рий­ской вой­ны129. (2) Ему было выде­ле­но два­дцать тысяч ассов. (3) Лепид посвя­тил оба хра­ма в Фла­ми­ни­е­вом цир­ке, а потом там же в цир­ке устро­ил сце­ни­че­ские пред­став­ле­ния, трех­днев­ные после освя­ще­ния хра­ма Юно­ны и двух­днев­ные — Диа­ны. (4) Он же посвя­тил храм Мор­ских Ларов130 на Мар­со­вом поле, кото­рый был обе­то­ван за один­на­дцать лет до того Луци­ем Эми­ли­ем Регил­лом в мор­ском сра­же­нии с фло­то­во­д­ца­ми царя Антио­ха131. (5) Над две­ря­ми хра­ма при­кре­пи­ли дос­ку со сле­дую­щей над­пи­сью: «Ради пре­кра­ще­нья вели­кой вой­ны, ради поко­ре­нья царей, ради уста­нов­ле­ния мира бит­ва сия, пред­при­ня­тая Луци­ем Эми­ли­ем, сыном Мар­ка Эми­лия <>132 При его ауспи­ци­ях, его води­тель­стве, его вла­сти, его уда­че кораб­ли царя Антио­ха, преж­де непо­беди­мые, были меж­ду Эфе­сом, Само­сом и Хио­сом (6) раз­би­ты, раз­ме­та­ны, с.395 обра­ще­ны в бег­ство пред оча­ми само­го Антио­ха, все­го его вой­ска, кон­ни­цы и сло­нов. Там же в тот самый день захва­че­ны были сорок два воен­ных кораб­ля со все­ми моря­ка­ми. После како­вой бит­вы царь Антиох и его цар­ство <>133 В память об этом Луций Эми­лий обе­то­вал храм Мор­ским Ларам». (7) Подоб­ная дос­ка при­би­та и над дверь­ми хра­ма Юпи­те­ра на Капи­то­лии.

53. (1) Отпра­вив­шись в Лигу­рию через два дня после огла­ше­ния спис­ка сена­та, кон­сул Квинт Фуль­вий, пре­одолев непро­хо­ди­мые горы Бал­ли­сты и уще­лья, в пра­виль­ном строю сра­зил­ся с непри­я­те­лем, (2) одер­жал победу и в тот же день захва­тил его лагерь. Три тыся­чи две­сти вра­гов и вся эта область Лигу­рии сда­лись ему. (3) Кон­сул пере­се­лил сдав­ших­ся на рав­ни­ны, а в горах выста­вил кара­у­лы. Ско­ро при­шло и пись­мо от него к сена­ту. По слу­чаю этих дея­ний назна­че­но было трех­днев­ное молеб­ст­вие. (4) Пре­то­ры при­нес­ли в жерт­ву сорок взрос­лых живот­ных. Дру­гой кон­сул, Луций Ман­лий, не совер­шил в Лигу­рии ниче­го достой­но­го упо­ми­на­ния. (5) Зааль­пий­ские гал­лы чис­лом три тыся­чи про­ник­ли в Ита­лию и, ни на кого не напа­дая, про­си­ли кон­су­лов и сенат выде­лить им зем­ли, чтобы мир­но жить под вла­стью наро­да рим­ско­го. (6) Сенат при­ка­зал гал­лам поки­нуть Ита­лию, а кон­су­лу Квин­ту Фуль­вию — рас­сле­до­вать дело и нака­зать пред­во­ди­те­лей и зачин­щи­ков пере­хо­да их через Аль­пы.

54. (1) В этом же году134 умер Филипп, царь македо­нян, слом­лен­ный ста­ро­стью и поте­рей сына. (2) Он про­во­дил зиму в Демет­ри­а­де, удру­чен­ный тос­кой по сыну и рас­ка­и­ва­ясь в сво­ей жесто­ко­сти. (3) Тре­во­жил его и дру­гой сын, кото­рый и себе, и дру­гим казал­ся уже несо­мнен­ным царем; бес­по­ко­и­ли оди­но­кая ста­рость, обра­щен­ные на него взо­ры всех, когда одни толь­ко и жда­ли, пока он умрет, а дру­гие даже и не жда­ли. (4) Муче­ния Филип­па уси­ли­ва­лись; их делил с ним Анти­гон, сын Эхе­кра­та, носив­ший имя сво­его дяди по отцу, кото­рый когда-то был опе­ку­ном Филип­па. Тот Анти­гон был муж цар­ско­го вели­чия, про­сла­вив­ший­ся зна­ме­ни­той бит­вой про­тив Клео­ме­на Лакеде­мон­ско­го135. (5) Гре­ки назы­ва­ли его Опе­ку­ном136, чтобы тем отли­чать его от дру­гих царей. (6) Сын бра­та его Эхе­кра­та — Анти­гон един­ст­вен­ный сре­ди близ­ких дру­зей сохра­нил вер­ность Филип­пу, и эта вер­ность сде­ла­ла Пер­сея его злей­шим вра­гом. (7) Анти­гон созна­вал, какая опас­ность будет ему гро­зить, если Пер­сей станет царем, и, поняв, что царь нетверд духом, слы­ша порою его сте­на­нья по сыну, (8) он то выслу­ши­вал Филип­па, то сам бередил память царя, заво­дя речь о соде­ян­ном без­рас­суд­но и встре­чая его сето­ва­ния сво­и­ми. И хоть исти­на, как водит­ся, выка­зы­ва­ла себя поне­мно­гу, Анти­гон не жалел уси­лий поско­рей выве­сти все нару­жу.

(9) Наи­бо­лее подо­зри­тель­ные из веро­ят­ных пособ­ни­ков зло­де­я­ния были Апел­лес и Филокл, послан­ные в Рим и при­вез­шие оттуда губи­тель­ное для Демет­рия пись­мо от име­ни Фла­ми­ни­на.

55. (1) Во двор­це все гово­ри­ли, что пись­мо это не насто­я­щее, а под­де­лан­ное пис­цом, и печать на нем под­лож­ная. (2) Впро­чем, с.396 пока что дело было более подо­зри­тель­ным, чем явным; но тут Анти­гон слу­чай­но повстре­чал Кси­ха137, схва­тил его и при­вел во дво­рец. Оста­вив его стра­же, Анти­гон про­шел к Филип­пу и ска­зал ему: (3) «Из мно­гих тво­их слов я заклю­чил, что ты доро­го дашь, чтобы узнать прав­ду о тво­их сыно­вьях и о том, кто кого пре­сле­до­вал коз­ня­ми и обма­ном. (4) Един­ст­вен­ный чело­век, спо­соб­ный рас­пу­тать этот узел, Ксих, сей­час в тво­ей вла­сти. При­ка­жи при­звать во дво­рец это­го слу­чай­но встре­чен­но­го и достав­лен­но­го сюда чело­ве­ка». (5) Когда Кси­ха при­ве­ли, он начал отпи­рать­ся, но так нетвер­до, что сто­и­ло ему слег­ка при­гро­зить, чтобы он с готов­но­стью выло­жил все. При виде пала­ча и бичей он и не выдер­жал и открыл весь замы­сел зло­де­я­ния послов и свою в нем помощь. (6) Сра­зу же были посла­ны люди схва­тить послов; Филок­ла тот­час застиг­ли, Апел­лес же, послан­ный рань­ше в пого­ню за неким Хере­ем, услы­хав о доно­се Кси­ха, пере­пра­вил­ся в Ита­лию. (7) О Филок­ле не извест­но ниче­го досто­вер­но­го: одни гово­рят, что пона­ча­лу он дерз­ко отпи­рал­ся, но, когда при­веден был Ксих, пере­стал, дру­гие же утвер­жда­ют, что он про­дол­жал отпи­рать­ся и под пыт­кою. (8) Филипп стал горе­вать пуще преж­не­го; и отцов­ское горе было ему тем тяже­лее, что дру­гой сын остал­ся жить.

56. (1) Пер­сей, будучи изве­щен, что все обна­ру­жи­лось, был уже слиш­ком силен, чтобы спа­сать­ся бег­ст­вом; (2) тем не менее он ста­рал­ся дер­жать­ся поодаль, чтобы, пока Филипп жив, убе­речь­ся от вспыш­ки его гне­ва. А Филип­пу, кото­рый уже упу­стил надеж­ду схва­тить Пер­сея, чтобы его каз­нить, оста­лось ста­рать­ся, чтобы тот в сво­ей без­на­ка­зан­но­сти не смог вос­поль­зо­вать­ся еще и награ­дой за зло­де­я­ние. (3) Итак, царь при­звал Анти­го­на, кото­ро­му обя­зан был бла­го­дар­но­стью уже за рас­кры­тие бра­то­убий­ства. Филипп счи­тал, что македо­ня­нам не при­дет­ся ни сты­дить­ся, ни сожа­леть, если Анти­гон станет царем, — тем более, что све­жа еще сла­ва его дяди. И Филипп ска­зал: (4) «Посколь­ку, Анти­гон, я в зло­сча­стье сво­ем дошел уже до того, что ужас­ная для роди­те­ля утра­та послед­не­го сына долж­на быть мне желан­ной, я хочу пере­дать тебе цар­ство, кото­рое при­нял от тво­е­го слав­но­го дяди сохра­нен­ным и даже при­умно­жен­ным его чест­ной опе­кой. (5) Одно­го тебя я сей­час счи­таю достой­ным цар­ства. А если бы нико­го не оста­лось, то я пред­по­чел бы, чтобы оно луч­ше погиб­ло и рас­то­чи­лось, чем доста­лось Пер­сею как награ­да за ковар­ство и пре­ступ­ле­ние. (6) Я буду счи­тать, что Демет­рий исторг­нут из пре­ис­под­ней и воз­вра­щен мне, если остав­лю на его месте тебя, кто один опла­кал смерть неви­нов­но­го и зло­счаст­ную мою ошиб­ку». (7) После это­го раз­го­во­ра Филипп не пере­ста­вал окру­жать Анти­го­на все­ми поче­стя­ми. Когда Пер­сей отлу­чил­ся во Фра­кию, Филипп отпра­вил­ся по горо­дам Македо­нии объ­яв­лять их пра­ви­те­лям о сво­их видах на Анти­го­на; и если б ему суж­де­но было жить подоль­ше, то он, несо­мнен­но, пере­дал бы Анти­го­ну власть. (8) Но, отпра­вив­шись из Демет­ри­а­ды в Фес­са­ло­ни­ку, Филипп надол­го там задер­жал­ся, а пере­ехав оттуда в Амфи­поль, тяже­ло забо­лел. (9) Но стра­дал он боль­ше душою, чем с.397 телом, — снедае­мый бес­по­кой­ст­вом, он поте­рял сон; неот­ступ­ная тень без­вин­но уби­то­го сына не дава­ла ему покоя, и умер он, страш­но про­кли­ная дру­го­го138. (10) И все-таки Анти­гон еще мог бы устре­мить­ся к вла­сти, если б он был здесь же139 или если бы сра­зу было объ­яв­ле­но о смер­ти царя. (11) Но врач Кал­ли­ген, ведав­ший лече­ни­ем царя, не стал ждать его смер­ти, при пер­вых при­зна­ках без­на­деж­но­го поло­же­ния он, по уго­во­ру, тот­час дал знать о том Пер­сею, послав гон­цов, для кото­рых зара­нее рас­став­ле­ны были кони, а до его при­бы­тия скры­вал смерть царя от всех посто­рон­них.

57. (1) Таким обра­зом, никто ни о чем не подо­зре­вал, а Пер­сей всех застал врас­плох и овла­дел пре­ступ­но полу­чен­ным цар­ст­вом.

(2) Смерть Филип­па была рим­ля­нам очень кста­ти, пото­му что они полу­чи­ли вре­мя для под­готов­ки к войне. Ибо уже через несколь­ко дней пле­мя бастар­нов140, дав­но побуж­дае­мое к войне, оста­вив свои жили­ща, огром­ным пол­чи­щем пехоты и кон­ни­цы пере­пра­ви­лось через Истр. (3) Спе­ша сооб­щить об этом царю, впе­ред отпра­ви­лись Анти­гон141 и Кот­тон. Кот­тон был знат­ный бастарн, а Анти­гон — один из цар­ских людей, кото­ро­го часто посы­ла­ли вме­сте с Кот­то­ном для воз­буж­де­ния бастар­нов. Неда­ле­ко от Амфи­по­ля до них дошел слух, а вско­ре и точ­ные изве­стия о смер­ти царя. Это спу­та­ло все замыс­лы, (4) ибо было услов­ле­но, что Филипп пре­до­ста­вит бастар­нам про­ход через Фра­кию и при­па­сы на доро­гу: для это­го он подар­ка­ми убла­жал мест­ных пра­ви­те­лей, руча­ясь, что бастар­ны про­сле­ду­ют мир­но. (5) Пле­мя дар­да­нов142 пред­по­ла­га­лось истре­бить, а на их зем­лях посе­лить­ся бастар­нам. (6) Этим дости­га­лась бы двой­ная выго­да: веч­но враж­деб­ное Македо­нии (а в тяже­лые вре­ме­на и гроз­ное) пле­мя дар­да­нов погиб­ло бы, бастар­ны же после того, как они оста­вят в Дар­да­нии жен и детей, мог­ли быть отправ­ле­ны опу­сто­шать Ита­лию. (7) Путь к Адри­а­ти­че­ско­му морю и Ита­лии лежит через область скор­дис­ков143; дру­гим путем вой­ско про­ве­сти невоз­мож­но. Скор­дис­ки долж­ны были лег­ко про­пу­стить бастар­нов: они были близ­ки друг дру­гу язы­ком и нра­ва­ми144; да они и сами при­со­еди­ни­лись бы к похо­ду, узнав, что бастар­ны идут гра­бить бога­тей­ший народ. Такой замы­сел сулил успех при любом исхо­де. (8) Если бастар­нов пере­бьют рим­ляне, то уте­ше­ни­ем будет избав­ле­ние от дар­да­нов, а так­же все доб­ро бастар­нов и без­раздель­ное вла­де­ние Дар­да­ни­ей. (9) Если же дела пой­дут успеш­но, то рим­ляне будут заня­ты вой­ной с бастар­на­ми, а Македо­ния воз­вра­тит себе то, что утра­ти­ла в Гре­ции. Тако­вы были замыс­лы Филип­па.

58. (1) Бастар­ны мир­но вошли во Фра­кию. Затем, по ухо­де Кот­то­на и Анти­го­на и еще поз­же, про­слы­шав о смер­ти Филип­па, фра­кий­цы ста­ли несго­вор­чи­вы в тор­ге, да и бастар­ны не мог­ли удо­вле­тво­рить­ся покуп­кой при­па­сов, так что их невоз­мож­но было удер­жать в строю, чтобы они не схо­ди­ли с доро­ги в сто­ро­ну. (2) С это­го нача­лись вза­им­ные обиды, кото­рые, умно­жа­ясь, при­ве­ли к войне. Нако­нец фра­кий­цы, будучи не в состо­я­нии сдер­жать пре­вос­хо­дя­ще­го силой и чис­лен­но­стью непри­я­те­ля, оста­ви­ли рав­нин­ные с.398 селе­ния и отсту­пи­ли на гору огром­ной высоты, кото­рую назы­ва­ют Дону­ка145. (3) И как когда-то гал­лов, гра­бив­ших Дель­фы146, гово­рят, уни­что­жи­ла буря, так и бастар­нов, когда они ста­ли было взби­рать­ся к вер­шине, застиг­ла такая же буря. (4) На них обру­шил­ся ливень, затем частый град с мощ­ны­ми рас­ка­та­ми гро­ма и ослеп­ля­ю­щи­ми мол­ни­я­ми, (5) кото­рые, каза­лось, цели­ли пря­мо в людей, и не толь­ко про­стые вои­ны, но и вожди, пора­жен­ные, пада­ли на зем­лю. (6) В стре­ми­тель­ном бег­стве неосто­рож­ные бастар­ны сры­ва­лись и пада­ли с высо­чай­ших скал, и хотя их пре­сле­до­ва­ли фра­кий­цы, сами бастар­ны гово­ри­ли, что виною их бег­ства боги и что небо обру­ши­ва­ет­ся на них147. (7) Когда они, рас­се­ян­ные бурей, рас­те­ряв поло­ви­ну ору­жия, слов­но после кораб­ле­кру­ше­ния, вер­ну­лись в лагерь, то ста­ли дер­жать совет, что делать даль­ше. Тут нача­лись раз­но­гла­сия: одни счи­та­ли, что сле­ду­ет отсту­пить, дру­гие — вой­ти в Дар­да­нию. (8) Око­ло трид­ца­ти тысяч чело­век, пред­во­ди­мые Клон­ди­ком, пошли впе­ред; осталь­ные вер­ну­лись к Апол­ло­нии и Месем­врии148, откуда и вышли. (9) Завла­дев цар­ст­вом, Пер­сей при­ка­зал убить Анти­го­на149 и, пока укреп­лял свое поло­же­ние, отпра­вил в Рим послов для воз­об­нов­ле­ния суще­ст­во­вав­шей при отце друж­бы и с прось­бой к сена­ту при­знать его царем. Тако­вы были собы­тия это­го года в Македо­нии.

59. (1) Один из кон­су­лов, Квинт Фуль­вий, спра­вил три­умф над лигу­рий­ца­ми; но извест­но, что этот три­умф был дан боль­ше в знак бла­го­склон­но­сти к нему, чем соот­вет­ст­вен­но вели­чию подви­гов. (2) Было про­не­се­но мно­го вра­же­ско­го ору­жия, но денег не было совсем. Одна­ко Фуль­вий роздал вои­нам по три­ста ассов, вдвое боль­ше — цен­ту­ри­о­нам и втрое — всад­ни­кам. (3) Боль­ше в этом три­ум­фе не было ниче­го заме­ча­тель­но­го, за исклю­че­ни­ем того, что по слу­чай­но­сти он состо­ял­ся в тот же день, что и в про­шлом году, когда Фуль­вий справ­лял три­умф после сво­ей пре­ту­ры. (4) После три­ум­фа Фуль­вий устро­ил выбо­ры, на кото­рых кон­су­ла­ми были избра­ны Марк Юний Брут и Авл Ман­лий Воль­сон. (5) Выбо­ры пре­то­ров после избра­ния тро­их150 были пре­рва­ны из-за непо­го­ды. На сле­дую­щий день, за четы­ре дня до мар­тов­ских ид, были избра­ны остав­ши­е­ся трое пре­то­ров — Марк Тити­ний Курв, Тибе­рий Клав­дий Нерон и Тит Фон­тей Капи­тон. (6) Из-за зло­ве­щих пред­зна­ме­но­ва­ний куруль­ные эди­лы Гней Сер­ви­лий Цепи­он и Аппий Клав­дий Цен­тон повто­ри­ли Рим­ские игры. (7) В самом деле, про­изо­шло зем­ле­тря­се­ние; в обще­ст­вен­ных свя­ти­ли­щах, где был устро­ен лек­ти­стер­ний, боги, воз­ле­жав­шие на ложах, отвер­ну­лись от под­но­ше­ний, (8) блюдо с яст­ва­ми перед Юпи­те­ром упа­ло со сто­ла, а мыши погрыз­ли олив­ки, пред­на­зна­чен­ные богам, что было так­же сочте­но зна­ме­ни­ем. Для искуп­ле­ния это­го не было пред­при­ня­то ниче­го, кро­ме повто­ре­ния игр.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1Ср.: Пари­лии (Пали­лии) — празд­ник боги­ни Палес, покро­ви­тель­ни­цы лугов, стад, пас­ту­хов. Справ­лял­ся 21 апре­ля (в годов­щи­ну осно­ва­ния Рима). См.: Овидий. Фасты, IV, 721 и далее.
  • 2Хра­мы этих богинь нахо­ди­лись на Авен­тине воз­ле Боль­шо­го цир­ка.
  • 3Кай­е­та — гавань Фор­мий (в 7—8 км от них). Под Реа­той раз­во­ди­ли зна­ме­ни­тых в Ита­лии ослов и мулов.
  • 4Фар­нак — царь Пон­та (185—170). В 183 г. до н. э. захва­тил Сино­пу (совр. Синоп) — важ­ней­ший тор­го­вый город на север­ном (чер­но­мор­ском) побе­ре­жье Малой Азии, состо­яв­ший в сою­зе с Эвме­ном. Подроб­но см.: Стра­бон, XII, 545 сл.
  • 5См.: XXXIX, 48, 5.
  • 6Фра­за при­над­ле­жит Поли­бию (XXIII, 10, 4 — ср. след. при­меч.). О Пео­нии см. при­меч. 43 к кн. XXXIII.
  • 7Поли­бий (чье­му изло­же­нию сле­ду­ет, повест­вуя о Филип­пе, Ливий) вла­га­ет в уста царю стих поэта Ста­си­на: безу­мен-де тот, «кто, убив­ши отца, остав­ля­ет в живых сыно­вей», — и стро­ит рас­сказ как тра­ги­че­скую три­ло­гию — «три дра­мы», объ­еди­нен­ные темой мести судь­бы. Поведе­ние Филип­па он объ­яс­ня­ет под­сказ­кой пре­сле­дую­щих его Эрин­ний, гово­рит о тенях загуб­лен­ных, мучаю­щих царя; нако­нец сбли­жа­ет меж­ду собой «тра­гедии, мифы, исто­рию» (Поли­бий, XXIII, 10 — 11, 1). Все это было доста­точ­но близ­ко Ливию, (ср.: I, 46, 3 (о тра­гедии рим­ско­го цар­ско­го дома); при­меч. 141 к кн. I).
  • 8Сэйдж скло­нен тол­ко­вать это место как ука­за­ние на про­ис­хож­де­ние Порида из той самой Энеи, куда он отпра­вил­ся из Фес­са­ло­ник (см. след. при­меч.), но, ско­рей, речь здесь идет о том, что он был знат­ным чело­ве­ком в фес­са­лий­ском пле­ме­ни эни­а­нов (эни­ан­цев — см.: XXVIII, 5, 15 и при­меч. 29 к кн. XXVIII), а созву­чие назва­ний слу­чай­но.
  • 9О Фес­са­ло­ни­ке см. при­меч. 44 к кн. XXXIII. Энея — неболь­шой пор­то­вый город южней Фес­са­ло­ни­ки — на запад­ном бере­гу полу­ост­ро­ва Хал­киди­ки близ Эне­е­ва мыса.
  • 10Дан­ное место Ливия, види­мо, един­ст­вен­ное свиде­тель­ство об этом еже­год­ном свя­щен­но­дей­ст­вии и свя­зан­ном с ним пре­да­нии.
  • 11Рас­сказ Поли­бия об этом эпи­зо­де не сохра­нил­ся.
  • 12Ср.: XXXIX, 47 — 48, 1; при­меч. 155 к кн. XXXIX.
  • 13Бастар­ны — гер­ман­ское (или кельт­ское?) пле­мя, оби­тав­шее в нача­ле II в. до н. э. по Дне­стру, Пру­ту, Бугу — до устья Дуная. Филипп в это вре­мя вся­че­ски побуж­дал их пере­се­лить­ся к север­ным гра­ни­цам его цар­ства.
  • 14Речь идет о пал­ках, при­ме­няв­ших­ся для фех­то­валь­ных и гла­ди­а­тор­ских упраж­не­ний.
  • 15Ср.: Поли­бий, XXIII, 11.
  • 16Ср.: XLV, 19, 10.
  • 17Тра­ги­че­ская иро­ния — пред­ска­за­ние Пер­сея сбы­лось, толь­ко сам он (а не Демет­рий) погу­бил бра­та и пото­ро­пил смерть отца (ср. ниже, гл. 24 и 56).
  • 18Ср.: XXXIX, 47, 11.
  • 19Ливий выше не упо­ми­нал об этом пись­ме, хотя у Поли­бия оно цити­ру­ет­ся (Поли­бий, XXIII, 3, 8). У Ливия же пере­ска­за­но лишь ана­ло­гич­ное пись­мо к царю от сена­та. См.: XXXIX, 47, 9—11; Поли­бий, XXXIII, 2, 9—10.
  • 20Труд­но сомне­вать­ся в том, что образ­цом для этой пары речей Ливию слу­жи­ли соот­вет­ст­ву­ю­щие речи у Поли­бия, кото­рый обе­щал чита­те­лю подроб­ный рас­сказ о «третьей дра­ме» — с цар­ски­ми сыно­вья­ми (ср.: Поли­бий, XXIII, 3, 10; 10, 12). К сожа­ле­нию, этот рас­сказ не сохра­нил­ся и нет воз­мож­но­сти срав­нить раз­ра­бот­ку речей и трак­тов­ку обра­зов у двух авто­ров.
  • 21Чего имен­но хоте­ли лигу­рий­цы от рим­лян (и от Мар­цел­ла), оста­ет­ся не вполне ясным.
  • 22Пуб­лий Ман­лий в про­шлую свою пре­ту­ру был послан в Ближ­нюю Испа­нию помощ­ни­ком кон­су­ла, но, види­мо, по его рас­по­ря­же­нию, дей­ст­во­вал и в Даль­ней. См.: XXXIII, 43, 5; 8; XXXIV, 17, 1, а так­же при­меч. 47—49 к кн. XXXIV.
  • 23См. выше, гл. 2, 5.
  • 24См.: XXXIV, 62, 1—15.
  • 25Рас­смот­ре­ние это­го спо­ра затя­ну­лось надол­го (ср. ниже, гл. 34, 14; XLI, 22, 1—3; XLII, 23—24 и далее), пока он не пере­рос в кон­фликт, при­вед­ший к Третьей Пуни­че­ской войне 149—146 гг. до н. э. (см.: Перио­хи, 48).
  • 26Соглас­но Капи­то­лий­ским фастам, Пуб­лий Кор­не­лий Цетег.
  • 27Это «кора­бель­ные дуум­ви­ры», учреж­ден­ные в 411 г. до н. э. поста­нов­ле­ни­ем народ­но­го собра­ния. См.: IX, 30, 4.
  • 28Отпу­щен­ни­ки, не имев­шие пра­ва служ­бы в леги­о­нах мог­ли слу­жить во фло­те.
  • 29Т. е. от мыса Соррен­то воз­ле Неа­по­ля до совр. Мар­се­ля и от того же мыса до совр. Бари на Адри­а­ти­че­ском побе­ре­жье.
  • 30О хра­ме Согла­сия на Вул­ка­но­вом поле см.: IX, 46, 6 сл.; при­меч. 163, 164 к кн. IX.
  • 31В ори­ги­на­ле нет ука­за­ния на храм, где дрог­ну­ли копья. Види­мо, речь идет о копьях, хра­нив­ших­ся в свя­ти­ли­ще Мар­са в Цар­ском доме вме­сте со свя­щен­ны­ми щита­ми — анци­ли­я­ми.
  • 32О ее куль­те в Лану­вии см. при­меч. 60 к кн. XXXI.
  • 33Ср. ниже, гл. 34, 12—13. Илий­цы — древ­ний народ Сар­ди­нии, ушед­ший под нажи­мом кар­фа­ге­нян в горы внут­рен­ней части ост­ро­ва (см. так­же ниже, при­меч. 68).
  • 34Ср.: XXXIX, 41, 6 (об ана­ло­гич­ном рас­сле­до­ва­нии в дру­гом месте).
  • 35Преды­ду­щий закон о «домо­га­тель­стве» кан­дида­тов на долж­но­сти был при­нят в 358 г. до н. э. (VII, 15, 12 сл.). Повод к при­ня­тию ново­го мог быть дан хотя бы ходом кон­суль­ских выбо­ров на 184 г. до н. э. (XXXIX, 32, 5—12).
  • 36Анти­гон — види­мо, пол­ко­во­дец Алек­сандра Македон­ско­го и дале­кий пред­ше­ст­вен­ник царя Филип­па.
  • 37Хре­бет Гем (Хем, болг. Ста­ра Пла­ни­на, тур. Бал­кан) с про­дол­жаю­щи­ми его гора­ми Север­ной Македо­нии и Илли­рии состав­лял еди­ную цепь от Адри­а­ти­че­ско­го до Чер­но­го моря, поче­му, види­мо, и дума­ли, буд­то с него оба этих моря вид­ны. Стра­бон (VII, 313), опро­вер­гая это утвер­жде­ние, при­пи­сы­вал его Поли­бию (источ­ни­ку Ливия!).
  • 38Эта звезда (лат. «кани­ку­ла») появ­ля­лась на небо­сво­де в середине июля (Пли­ний. Есте­ствен­ная исто­рия, II, 123).
  • 39См. при­меч. 157 к кн. XXXIX.
  • 40Меды — фра­кий­ское пле­мя, оби­тав­шее в сред­нем тече­нии Стри­мо­на (совр. Стру­ма); бли­жай­шие соседи Македо­нии. Пет­ра — здесь: город медов.
  • 41Ср.: XXXIX, 48, 1, а так­же гл. 11, 1—4 и при­меч. 19.
  • 42Пере­клич­ка с защи­ти­тель­ной речью Демет­рия (ср. выше, гл. 12, 17).
  • 43См.: XXXIX, 55, 5 (а так­же 22, 6 и 45, 6). Акви­лея стро­и­лась в Вене­тии у север­ных бере­гов Адри­а­ти­че­ско­го моря на гра­ни­це с ист­рий­ца­ми.
  • 44Речь идет о набо­ре т. н. город­ских (резерв­ных) леги­о­нов (ср. ниже, гл. 28, 9). Квинт Фабий, упо­мя­ну­тый здесь, это Квинт Фабий Мак­сим, пре­тор 181 г. до н. э., по делам с ино­зем­ца­ми (не путать с Квин­том Фаби­ем Бути­о­ном, упо­мя­ну­тым в § 2, пре­то­ром в Гал­лии!).
  • 45См. при­меч. 95 к кн. XXXI.
  • 46Рим­ский лагерь был стро­го пря­мо­уголь­ным, через его середи­ну про­хо­ди­ли две пере­се­кав­ши­е­ся под пря­мым углом глав­ные ули­цы, вед­шие к четы­рем воротам (в каж­дой стене).
  • 47См. при­меч. 2 к кн. XXXIII.
  • 48О пра­вом кры­ле ср. при­меч. 45; Квинт Фуль­вий Флакк: (двою­род­ный брат сво­его тез­ки, вое­вав­ше­го в это вре­мя в Испа­нии — ср. выше, гл. 1, 2, и ниже, гл. 30 сл.) — быв­ший пре­тор 187 г. до н. э. (в Сар­ди­нии).
  • 49В пред­виде­нии хло­пот о три­ум­фе (ср.: XXXVIII, 50, 3).
  • 50Гра­вис­ки были граж­дан­ской коло­ни­ей. Это был малень­кий при­мор­ский горо­док близ Тарк­ви­ний. Ср. так­же: Вел­лей Патер­кул, I, 15, 2.
  • 51Нума счи­тал­ся осно­во­по­лож­ни­ком пон­ти­фи­каль­но­го пра­ва. См.: I, 20, 5—7.
  • 52Нау­ка муд­ро­сти — фило­со­фия (Ливий здесь не захо­тел вос­поль­зо­вать­ся этим гре­че­ским сло­вом). «Ново­най­ден­ные» кни­ги Нумы совре­мен­ные иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют под­дел­кой, свя­зы­вая ее с идео­ло­ги­че­ской борь­бой того вре­ме­ни.
  • 53Ливий (вслед за Цице­ро­ном) отвер­га­ет эту вер­сию как невоз­мож­ную хро­но­ло­ги­че­ски (ср.: I, 18, 2—4 и при­меч. 65 к кн. I). Тем не менее пред­став­ле­ние о Нуме как об уче­ни­ке это­го гре­че­ско­го фило­со­фа оста­ва­лось по-преж­не­му общим местом (ср.: Овидий. Пись­ма с Пон­та, III, 3, 43—46). Неожи­дан­ный пово­рот полу­ча­ет поле­ми­ка о Нуме и Пифа­го­ре у Плу­тар­ха (Нума, 1).
  • 54Государ­ст­вен­ные пис­цы состав­ля­ли выс­ший слой при­служ­ни­ков при долж­ност­ных лицах — вспо­мо­га­тель­ный аппа­рат, заня­тый дело­про­из­вод­ст­вом, веде­ни­ем рас­чет­ных книг, хра­не­ни­ем архи­вов, сек­ре­тар­ской работой. Наби­рае­мые и опла­чи­вае­мые государ­ст­вом, они под­разде­ля­лись на деку­рии. Выс­ший раз­ряд сре­ди них состав­ля­ли квес­тор­ские пис­цы, вед­шие дела и кни­ги каз­ны, затем шли пис­цы куруль­ных эди­лов, народ­ных три­бу­нов, пле­бей­ских эди­лов и др. Опыт­ные, све­ду­щие в пра­ве, они были весь­ма вли­я­тель­ны. Сло­жив с себя обя­зан­но­сти, писец мог даже при­ни­мать государ­ст­вен­ные долж­но­сти (ср.: IX, 46, 1—2). Быв­шим пис­цом был и пре­тор 173 г. до н. э. Гай Цице­рий (Вале­рий Мак­сим, III, 5, 1; IV, 5, 3). В нашем слу­чае сов­па­де­ние родо­во­го име­ни пре­то­ра и пис­ца может гово­рить о про­ис­хож­де­нии пис­ца из отпу­щен­ни­ков семей­ства пре­то­ров.
  • 55Напри­мер, обра­тить­ся за помо­щью к народ­ным три­бу­нам, если он сочтет, что его пра­ва нару­ша­ют­ся.
  • 56Хозя­ин — здесь: do­mi­nus, «гос­по­дин», т. е. соб­ст­вен­ник зем­ли, а зна­чит, и выко­пан­но­го («кла­да»). Тер­ми­но­ло­гия, ого­вор­ки, оцен­ка — все свиде­тель­ст­ву­ет о чрез­вы­чай­ной юриди­че­ской щепе­тиль­но­сти.
  • 57Уча­стие в сожже­нии книг слу­жи­те­лей при жерт­во­при­но­ше­ни­ях при­да­ет это­му дей­ст­вию некий сакраль­ный харак­тер.
  • 58Таков был конец дела, навед­ше­го пре­то­ра на мыс­ли о «под­ры­ве основ бого­по­чи­та­ния». Созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что ни пре­тор, ни сенат не хоте­ли в него углуб­лять­ся и торо­пи­лись. Сэйдж нахо­дит стран­ным, что не ста­ли даже запра­ши­вать пон­ти­фи­ков. Види­мо, осте­ре­гаю­щее (во всех отно­ше­ни­ях) дело о Вак­ха­на­ли­ях сыг­ра­ло здесь свою роль. Дру­гие неза­ви­си­мые от Ливия рас­ска­зы об этом эпи­зо­де извест­ны в обрыв­ках и из вто­рых рук. См.: Пли­ний. Есте­ствен­ная исто­рия, XIII, 84—87 (ссыл­ки на Кас­сия Геми­ну, Пизо­на и Анти­а­та); Плу­тарх. Нума, 22 (ссыл­ка на Анти­а­та); Авгу­стин. О гра­де Божи­ем, VII, 34.
  • 59Здесь Ливий воз­вра­ща­ет­ся к рас­ска­зу, пре­рван­но­му в гл. 16, 11. Квинт Фуль­вий Флакк, о кото­ром идет тут речь, — это пре­тор 182 г. до н. э. (см. выше, гл. 1, 2). После пре­ту­ры он оста­вал­ся намест­ни­ком Ближ­ней Испа­нии.
  • 60Тур­ма — неболь­шой кон­ный отряд (30 всад­ни­ков).
  • 61См. при­меч. 11 к кн. XXXI.
  • 62Эбу­ра — город пле­ме­ни кар­пе­та­нов (совр. Мон­таль­ба) на Таге (совр. р. Тахо). Кар­пе­та­ны оби­та­ли в Цен­траль­ной Испа­нии (их глав­ным горо­дом был Толет — совр. Толе­до). Кон­тре­бия — город-убе­жи­ще кельт­ибер­ско­го пле­ме­ни лусо­нов (юго-запад­нее Сара­го­сы).
  • 63Необыч­но боль­шие даже для коло­ний латин­ско­го пра­ва, чис­лен­ность коло­ни­стов и раз­ме­ры наде­лов объ­яс­ня­ют стра­те­ги­че­ским зна­че­ни­ем Акви­леи.
  • 64Об их назна­че­нии см.: XXXIX, 55, 6.
  • 65О куль­те Вене­ры Эри­цин­ской в Риме см.: XXII, 10, 9; XXIII, 30, 13; при­меч. 63 к кн. XXII. Об обе­те Луция Пор­ция Стар­ше­го выше не упо­ми­на­лось, но в 184 г. до н. э. он был в Лигу­рии (XXXIX, 38, 1). Дуум­ви­ры для посвя­ще­ния хра­ма назна­ча­лись в слу­чае смер­ти дав­ше­го обет.
  • 66Т. е. в 191 г. до н. э. (XXXVI, 15—19). Об обе­те Мания Глаб­ри­о­на и сенат­ском поста­нов­ле­нии выше не сооб­ща­лось; Бла­го­че­стие — здесь: обо­жест­влен­ное поня­тие дол­га перед бога­ми, оте­че­ст­вом, роди­те­ля­ми. Упо­ми­нае­мая ста­туя, соглас­но Вале­рию Мак­си­му (II, 5, 1) была кон­ной. Сам храм, по леген­де, постав­лен был на месте дома неко­ей жен­щи­ны, кото­рая спас­ла жизнь сво­ей осуж­ден­ной на голод­ную смерть мате­ри, накор­мив ее гру­дью (см.: Фест, p. 228 L.; Пли­ний. Есте­ствен­ная исто­рия, VII, 121).
  • 67Ср.: XLII, 7, 2. Дио­дор Сици­лий­ский (V, 13, 4) пишет о вос­ке как об одном из богатств ост­ро­ва.
  • 68Об илий­цах см. выше, гл. 19, 6 и при­меч. 33.
  • 69Соглас­но кн. XXX, 37, 6, кар­фа­ге­няне дава­ли все­го сот­ню залож­ни­ков. Соглас­но кн. XXXII, 2, 3, 100 залож­ни­ков были воз­вра­ще­ны, а дру­гих обе­ща­но было вер­нуть в буду­щем.
  • 70См. выше, гл. 17, 2 сл.
  • 71Т. е. поза­бо­тить­ся о воору­же­нии и снаб­же­нии под­чи­нен­ных самим кон­су­лам войск, пред­на­зна­чен­ных для Лигу­рии.
  • 72См.: XXXIX, 8, 1 (186 г. до н. э.).
  • 73Ср. выше, гл. 19, 3.
  • 74Здо­ро­вье (Салю­та) — здесь: соот­вет­ст­ву­ет греч. Гигии, доче­ри Аскле­пия (Эску­лап у рим­лян).
  • 75Это тот же Квинт Фуль­вий Флакк, что упо­мя­нут в гл. 27, 7 (ср. выше, при­меч. 48). После это­го зло­по­луч­но­го кон­суль­ства он (в отли­чие от более удач­ли­во­го тез­ки) боль­ше не появ­ля­ет­ся на Ливи­е­вых стра­ни­цах.
  • 76Сама Тав­ра­сия (рано остав­лен­ный сам­нит­ский город), види­мо, к тому вре­ме­ни уже не суще­ст­во­ва­ла.
  • 77Номи­нал монет в ори­ги­на­ле не ука­зан. Сэйдж внес его в текст, исхо­дя из того, что моне­ты были сереб­ря­ны­ми.
  • 78Пли­ний (Есте­ствен­ная исто­рия, III, 105) пишет, что эти лигу­рий­цы ста­ли потом име­но­вать­ся Кор­не­ли­е­вы­ми и Беби­е­вы­ми.
  • 79Ср.: XXXVII, 60, 6; XXXVIII, 47, 5.
  • 80Он был пре­то­ром в 182 г. до н. э. (ср. выше, гл. 1—2 и 30 сл., а так­же при­меч. 59), а здесь назван про­кон­су­лом. По-види­мо­му, после пре­ту­ры он был остав­лен в про­вин­ции коман­дую­щим с кон­суль­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми. Такое прак­ти­ко­ва­лось — см. при­меч. 92 к кн. XXXI.
  • 81Кельт­ибе­рия — область в Цен­траль­ной Испа­нии, зани­мав­шая боль­шую часть плос­ко­го­рья (совр. Месе­ты), пле­ме­на ее не были объ­еди­не­ны и не име­ли обще­го само­на­зва­ния. Тем не менее их сопро­тив­ле­ние рим­ской экс­пан­сии про­дол­жа­лось и в I в. до н. э.
  • 82Ман­ли­е­во уро­чи­ще (назва­ние про­ис­хо­дит от име­ни Пуб­лия Ман­лия, пре­то­ра 195 г. до н. э. — ср.: XXXIV, 1, 1; 19, 1). Место это нахо­ди­лось, види­мо, в горах Сьер­ра-де-Викор юго-запад­нее Сара­го­сы.
  • 83Т. е. латин­ские союз­ни­ки (ср.: XXXI, 21, 7 и при­меч. 95 к кн. XXXI).
  • 84Ср. так­же гл. 44, 9. Фор­ту­на у рим­лян почи­та­лась не толь­ко как боги­ня сча­стья, уда­чи вооб­ще, но и как Фор­ту­на отдель­ных лиц, общин, сосло­вий и т. п., полу­чая при этом соот­вет­ст­ву­ю­щие наиме­но­ва­ния — так храм Всад­ни­че­ской Фор­туне был обе­щан за победу в кон­ном сра­же­нии. Храм был посвя­щен в 173 г. до н. э. (см.: XLII, 3, 1 сл.; 10, 5).
  • 85Текст ори­ги­на­ла испор­чен. Пере­вод по конъ­ек­ту­ре Герея.
  • 86Летум — конъ­ек­ту­ра Цин­гер­ле (в ста­рых изда­ни­ях: Суис­мон­тий).
  • 87Этрус­ское море — Тиррен­ское (назы­ва­лось так­же и Ниж­ним).
  • 88Ср. выше, гл. 38, 2.
  • 89Инте­ме­лии — лигу­рий­ское пле­мя (Стра­бон, IV, 202).
  • 90Текст здесь, види­мо, не вполне испра­вен и доволь­но темен (осо­бен­но в том, что каса­ет­ся отож­дест­вле­ния упо­мя­ну­тых лиц).
  • 91Шесть три­бу­нов в каж­дом леги­оне коман­до­ва­ли им по оче­реди.
  • 92Это, види­мо, были день­ги, еще не роздан­ные вои­нам (ср. § 11).
  • 93Один из самых ран­них при­ме­ров высыл­ки. Новый Кар­фа­ген — совр. Кар­та­хе­на. См. так­же при­меч. 16 к кн. XXI.
  • 94Ген­тий, сын и пре­ем­ник Плев­ра­та, илли­рий­ский царь (180—168).
  • 95Кор­ки­ра (см. при­меч. 89 к кн. XXXI) нахо­ди­лась на пути из Илли­рии в Гре­цию и из Гре­ции в Рим, поэто­му илли­рий­цы, раз­бой­ни­чав­шие на море, все­гда были как-то свя­за­ны с этим ост­ро­вом и даже захва­ты­ва­ли его на какое-то вре­мя (неза­дол­го до Вто­рой Пуни­че­ской вой­ны).
  • 96Новые пон­ти­фи­ки изби­ра­лись чле­на­ми кол­ле­гии.
  • 97См. при­меч. 112 к кн. XXXIII.
  • 98Эта долж­ность была учреж­де­на после изгна­ния царей для выпол­не­ния рели­ги­оз­ных обя­зан­но­стей, пер­во­на­чаль­но при­над­ле­жав­ших царям. Вхо­дил в кол­ле­гию пон­ти­фи­ков, кото­рая и изби­ра­ла его.
  • 99Долж­ность царя-жре­ца была несов­ме­сти­ма с государ­ст­вен­ны­ми и вой­ско­вы­ми. О кора­бель­ных дуум­ви­рах см. выше, гл. 18, 7.
  • 100Ср.: XXXVII, 51, 1—6.
  • 101После голо­со­ва­ния в кол­ле­гии пон­ти­фи­ков состав­лял­ся спи­сок кан­дида­тов в поряд­ке пред­по­чти­тель­но­сти (по чис­лу полу­чен­ных голо­сов), затем вели­кий пон­ти­фик делал выбор, назы­вая, как пра­ви­ло, пер­во­го в спис­ке.
  • 102Толь­ко что вер­нув­ше­го­ся из Испа­нии. Его выбра­ли в кол­ле­гию на место, осво­бо­див­ше­е­ся по смер­ти вели­ко­го пон­ти­фи­ка, но в вели­кие пон­ти­фи­ки выбра­ли, конеч­но, не нович­ка, а ста­ро­го чле­на кол­ле­гии — Квин­та Мар­ция Филип­па[3].
  • 103Отсюда заклю­ча­ют, что город­ские общи­ны с непол­ным граж­дан­ст­вом полу­ча­ли такое пра­во лишь по осо­бо­му раз­ре­ше­нию. Но это не объ­яс­ня­ет, зачем оно было нуж­но жите­лям горо­да, где гово­ри­ли по-гре­че­ски или по-оск­ски. Воз­мож­но, куман­цы хоте­ли про­де­мон­стри­ро­вать свою при­вер­жен­ность рим­ско­му обра­зу жиз­ни, но ско­рей они были свя­за­ны с появ­ле­ни­ем воз­ле Кум (глав­но­го до тех пор пор­та Кам­па­нии) рим­ской коло­нии в Путе­о­лах, отвле­кав­шей в свою гавань все боль­шую часть рим­ских тор­гов­цев. Види­мо, куман­цы хоте­ли попра­вить скла­ды­вав­ше­е­ся поло­же­ние.
  • 104Луций Ман­лий Аци­дин Фуль­ви­ан (послед­нее имя ука­зы­ва­ет на про­ис­хож­де­ние из рода Фуль­ви­ев) был, соб­ст­вен­но, род­ным бра­том сво­его кол­ле­ги по кон­суль­ству, усы­нов­лен­ным в пат­ри­ци­ан­скую семью Ман­ли­ев Аци­ди­нов (см.: Вел­лей Патер­кул, II, 8, 2). Как пре­тор 188 г. до н. э. он вое­вал в Испа­нии, где оста­вал­ся до 185 г. до н. э. коман­дую­щим с кон­суль­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми.
  • 105Об этих испан­ских моне­тах см.: XXXIV, 10, 4 и при­меч. 38 к кн. XXXIV.
  • 106Этот зна­ме­ни­тый Вил­ли­ев закон уста­нав­ли­вал не толь­ко мини­маль­ный воз­раст для вступ­ле­ния в каж­дую долж­ность, но и после­до­ва­тель­ность их, и обя­за­тель­ность интер­ва­ла (не менее двух лет) для соис­ка­ния сле­дую­щей долж­но­сти. Посте­пен­но уста­но­вив­ша­я­ся стан­дарт­ная схе­ма рим­ской поли­ти­че­ской карье­ры была теперь оформ­ле­на юриди­че­ски.
  • 107Ср.: XXXII, 27, 6, где Ливий сооб­ща­ет о пер­вом слу­чае избра­ния шести пре­то­ров (в 197 г. до н. э.). Дата и содер­жа­ние зако­на Бебия точ­но не извест­ны. Он не соблюдал­ся стро­го и ока­зал­ся недол­го­ве­чен.
  • 108О сбо­ре денег с испан­цев выше не сооб­ща­лось. Об обе­те см.: 40, 10 и при­меч. 84. Храм был рас­по­ло­жен вбли­зи Фла­ми­ни­е­ва цир­ка (Вит­ру­вий, III, 3, 2).
  • 109Ср.: XXXIX, 5, 7—10.
  • 110Кон­су­лы 182 г. до н. э. Об упо­мя­ну­том здесь поста­нов­ле­нии сена­та выше не гово­ри­лось.
  • 111Это тот самый Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх, кото­рый сво­им вме­ша­тель­ст­вом не дал пол­но­стью осу­ще­ст­вить замы­сел про­цес­са Сци­пи­о­нов. Упо­ми­нае­мые здесь игры он дал, будучи куруль­ным эди­лом в 182 г. до н. э. Выше о них не упо­ми­на­лось.
  • 112Ср.: XXXII, 1, 9 и при­меч. 5 к кн. XXXII.
  • 113Ср.: XXXII, 9, 2 и при­меч. 35 к кн. XXXII.
  • 114О таком же зна­ме­нии в Реа­те см. выше, 2, 4 (воз­мож­но, здесь повто­ре­ние).
  • 115Ср.: XXXIX, 4.
  • 116Квинт Цеци­лий Метелл — быв­ший кон­сул 206 г. до н. э.; в 204—202 гг. до н. э. был глав­ным пред­ста­ви­те­лем инте­ре­сов Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го в сена­те. Был изве­стен и как ора­тор (ср.: Цице­рон. Брут, 57; 77). В 185—184 гг. до н. э. воз­гла­вил посоль­ство сена­та в Македо­нию и Пело­пон­нес. Один из ста­рей­шин сена­та.
  • 117См.: I, 13, 5—8.
  • 118См.: I, 28, 7 — 30, 3; I, 33, 1—5.
  • 119См. при­меч. 127 к кн. XXXIX.
  • 120О рас­хо­до­ва­нии цен­зо­ра­ми полу­чен­ных средств см. ниже, гл. 51, 2—7.
  • 121См. при­меч. 28 к кн. XXI и при­меч. 23 к кн. XXXV.
  • 122Его пред­ше­ст­вен­ник, недав­но умер­ший (см. выше, гл. 42, 6) Луций Вале­рий Флакк, тоже стал пер­во­при­сут­ст­ву­ю­щим в сена­те, будучи цен­зо­ром (XXXIX, 52, 1).
  • 123Для исклю­че­ния кого-либо из сена­та тре­бо­ва­лось согла­сие обо­их цен­зо­ров (вто­рым был Марк Фуль­вий Ноби­ли­ор).
  • 124Посколь­ку древ­ней­шим теат­ром в Риме счи­тал­ся театр Пом­пея, постро­ен­ный более века спу­стя, пред­по­ла­га­ют, что театр у хра­ма Апол­ло­на, о кото­ром здесь идет речь, слу­жил чисто куль­то­вым целям или что он мог быть вско­ре сне­сен (о чем сведе­ний нет).
  • 125Достро­ен Эми­ли­ев мост был цен­зо­ра­ми Пуб­ли­ем Сци­пи­о­ном Эми­ли­а­ном (Афри­кан­ским Млад­шим) и Мум­ми­ем (142 г. до н. э.).
  • 126На север­ной сто­роне фору­ма. Пер­во­на­чаль­но бази­ли­ка назы­ва­лась Фуль­ви­е­вой или бази­ли­кой Эми­лия и Фуль­вия, позд­нее — Эми­ли­е­вой. (О более ран­ней бази­ли­ке Пор­ция см.: XXXIX, 44, 7 и при­меч. 132 к кн. XXXIX.)
  • 127Храм Надеж­ды и, воз­мож­но, упо­мя­ну­тый здесь же храм Апол­ло­на нахо­ди­лись в рай­оне Овощ­но­го рын­ка. На Мар­со­вом поле так­же был храм Апол­ло­на Вра­че­ва­те­ля. См.: XXXIX, 4.
  • 128Ниче­го более кон­крет­но­го Ливий об этом, к сожа­ле­нию, не сооб­ща­ет.
  • 129См.: XXXIX, 2, 8 и 11 и при­меч. 10 к кн. XXXIX.
  • 130Мор­ские Лары — боги, покро­ви­тель­ст­во­вав­шие море­пла­ва­те­лям (как Лары дома — его оби­та­те­лям).
  • 131Ср.: XXXVII, 29—30. Об обе­те не сооб­ща­лось.
  • 132Сэйдж допол­ня­ет: «была выиг­ра­на».
  • 133Сэйдж допол­ня­ет: «были сокру­ше­ны».
  • 134Ливий воз­вра­ща­ет­ся к изло­же­нию, пре­рван­но­му на гл. 24, 8.
  • 135Ср.: XXXIV, 28, 1.
  • 136Про­зви­ще Опе­кун соот­вет­ст­ву­ет не тому насмеш­ли­во­му про­зви­щу (ср.: Плу­тарх, Гай Мар­ций Корио­лан, 11; Эми­лий Павел, 8), с каким Анти­гон III вошел в исто­рию («Досон» — «Соби­раю­щий­ся ода­рить», т. е. «Веч­но обе­щаю­щий»), а дру­го­му, более ува­жи­тель­но­му, — «Эпит­роп» (см.: Афи­ней, VI, 625).
  • 137Ливий тут пишет так, буд­то имя Ксих уже зна­ко­мо чита­те­лю, хотя оно назва­но здесь впер­вые. Види­мо, пред­ше­ст­ву­ю­щее упо­ми­на­ние о нем выпа­ло при исполь­зо­ва­нии Ливи­ем Поли­би­е­ва тек­ста.
  • 138Ср. выше, при­меч. 7.
  • 139Текст ори­ги­на­ла здесь неис­пра­вен. Пере­вод по конъ­ек­ту­ре.
  • 140См. выше, гл. 5, 10, а так­же: XXXIX, 35, 4 и при­меч. 100 к кн. XXXIX.
  • 141Это не тот Анти­гон, кото­ро­го Филипп V хотел сде­лать сво­им наслед­ни­ком.
  • 142Дар­да­ны — илли­ро-фра­кий­ская народ­ность, насе­ляв­шая север Бал­кан­ско­го полу­ост­ро­ва, при­бли­зи­тель­но терри­то­рию совр. Сер­бии.
  • 143Скор­дис­ки — кельт­ское пле­мя, оби­тав­шее тогда к запа­ду от совр. Бел­гра­да.
  • 144Ливий, таким обра­зом, сбли­жа­ет бастар­нов (ср. выше, при­меч. 13) с кель­та­ми; Тацит — по язы­ку и нра­вам — с гер­ман­ца­ми (Гер­ма­ния, 46).
  • 145Гора Дону­ка (Дунак) — совр. г. Рила в Бол­га­рии.
  • 146См. при­меч. 46 к кн. XXXVIII.
  • 147Ср.: Арри­ан. Ана­ба­зис, I, 4, 8.
  • 148Горо­да на чер­но­мор­ском побе­ре­жье Фра­кии. Апол­ло­ния Пон­тий­ская — совр. Созо­поль; Месем­врия — совр. Несе­бар.
  • 149Анти­го­на, избран­но­го Филип­пом V в пре­ем­ни­ки.
  • 150Ливий опус­ка­ет име­на тро­их пре­то­ров, избран­ных в пер­вый день. Это были Тит Эбу­тий и Марк Тити­ний, а так­же, воз­мож­но, Пуб­лий Элий Лигур.
  • ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКЦИИ САЙТА

  • [1]В изд. 1994: «прось­ба за Демет­рия», в изд. 2002: «прось­ба Демет­рия». В ори­ги­на­ле имя не назва­но, но под­ра­зу­ме­ва­ет­ся «прось­ба за Демет­рия». Исправ­ле­но по изд. 1994. (Прим. ред. сай­та).
  • [2]В ори­ги­на­ле de­di­ca­vit L. Por­cius L. f. Li­ci­nus duum­vir — «посвя­тил дуум­вир Луций Пор­ций Лицин, сын Луция». (Прим. ред. сай­та).
  • [3]Вер­хов­ным пон­ти­фи­ком был избран Марк Эми­лий Лепид, а Филипп в кол­ле­гию пон­ти­фи­ков не вхо­дил и был избран децем­ви­ром свя­щен­но­дей­ст­вий вме­сто Гая Сер­ви­лия Геми­на. (Прим. ред. сай­та).
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1327007032 1327008059 1327009004 1364004001 1364004002 1364004003