История Рима от основания города

Книга XLI

т. III, с. 399 1. (1) <…> Эпу­лон¹ воору­жил ист­рий­цев, при отце его жив­ших мир­но, чем очень уго­дил моло­де­жи, жаж­дав­шей гра­бе­жей. Кон­сул² дер­жал сове­ща­ние об ист­рий­ской войне — одни счи­та­ли, что начи­нать ее надо немед­лен­но, покуда вра­ги еще не смог­ли стя­нуть свои силы; дру­гие — что сле­ду­ет сна­ча­ла сне­стись с сена­том³. Верх одер­жа­ли сто­рон­ни­ки безот­ла­га­тель­ных дей­ст­вий. (2) Кон­сул, высту­пив из Акви­леи, стал лаге­рем близ Тимав­ско­го озе­ра, что воз­ле моря. Туда же кора­бель­ный дуум­вир Гай Фурий при­вел десять воен­ных судов. (3) Эти дуум­ви­ры в свое вре­мя были учреж­де­ны для защи­ты от кораб­лей илли­рий­цев. С два­дца­тью кораб­ля­ми они долж­ны были охра­нять Верх­нее море⁴; напра­во от Анко­ны и до Тарен­та побе­ре­жье обо­ро­нял Луций Кор­не­лий, (4) нале­во и до Акви­леи — Гай Фурий. Эти кораб­ли вме­сте с гру­зо­вы­ми, пол­ны­ми про­до­воль­ст­вия, отпра­ви­ли в бли­жай­шую ист­рий­скую гавань; за ними по бере­гу после­до­вал с леги­о­на­ми кон­сул и поста­вил лагерь в пяти милях от моря. (5) Вско­ре в гава­ни появил­ся мно­го­люд­ный тор­го­вый горо­док, и оттуда в лагерь все под­во­зи­ли. Для без­опас­но­сти под­во­за лагерь со всех сто­рон окру­жи­ли сто­ро­же­вы­ми заста­ва­ми: (6) со сто­ро­ны, обра­щен­ной к Ист­рии, рас­по­ло­жи­лась сто­ян­ка спеш­но набран­ной Пла­цен­тин­ской когор­ты; для охра­ны мест­но­сти меж­ду морем и лаге­рем, а заод­но для при­кры­тия пути к реке за водой вой­ско­во­му три­бу­ну вто­ро­го леги­о­на Мар­ку Эбу­тию при­ка­за­но было отве­сти туда два мани­пу­ла; а вой­ско­вые три­бу­ны (7) Тит и Гай Элии отве­ли на доро­гу, веду­щую к Акви­лее, тре­тий леги­он для охра­ны загото­ви­те­лей про­до­воль­ст­вия и достав­щи­ков дров. (8) В этой же сто­роне, почти в миле рас­по­ла­гал­ся лагерь гал­лов⁵: их было не более трех тысяч, и воз­глав­лял их царек Кат­мел.

2. (1) Как толь­ко рим­ляне пере­дви­ну­ли лагерь к Тимав­ско­му озе­ру, ист­рий­цы укры­лись за хол­мом (2) и оттуда боко­вы­ми тро­пин­ка­ми неза­мет­но сле­до­ва­ли за ними, гото­вые ко вся­кой слу­чай­но­сти; ничто ни на суше, ни на море не усколь­за­ло от их вни­ма­ния. (3) И когда они поня­ли, что посты перед лаге­рем сла­бые, а при­бреж­ная пло­щадь, пере­пол­нен­ная без­оруж­ной тол­пой тор­гу­ю­щих, не защи­ще­на ни с суши, ни с моря, они уда­ри­ли сра­зу на две сто­ян­ки — на пла­цен­тин­скую когор­ту и на мани­пу­лы вто­ро­го леги­о­на. (4) Утрен­ний туман скрыл их пред­при­я­тие; когда солн­це нача­ло при­гре­вать, мгла ста­ла рас­се­и­вать­ся, и невер­ный утрен­ний свет, как обыч­но, пред­став­ля­ю­щий взгляду все пре­уве­ли­чен­но, сбил с тол­ку рим­лян, при­няв­ших вра­же­ские отряды за несмет­ное вой­ско. (5) Пере­пу­ган­ные этим вои­ны с обе­их сто­я­нок в смя­те­нии с.400 кину­лись бежать в лагерь и нагна­ли там гораздо боль­ше стра­ха, чем испы­та­ли сами. (6) Ни объ­яс­нить, от чего они бежа­ли, ни тол­ко­во отве­тить на рас­спро­сы они не мог­ли; от ворот слы­шал­ся шум, как буд­то бы там не было застав, чтобы сдер­жать напа­де­ние; наты­ка­ясь в сумра­ке друг на дру­га, вои­ны запо­до­зри­ли, что непри­я­тель про­ник уже внутрь лаге­ря. (7) Слы­шен был толь­ко крик звав­ших к морю. Этот зов слу­чай­но и необ­ду­ман­но бро­шен­ный кем-то одним, был тот­час под­хва­чен все­ми. (8) Поэто­му спер­ва немно­гие, буд­то пови­ну­ясь при­ка­зу, бро­си­лись к морю — мень­шая часть с ору­жи­ем, с ними и без­оруж­ные, даль­ше — боль­ше, и нако­нец почти все, и сам кон­сул, пытав­ший­ся оста­но­вить бегу­щих — вла­стью, вли­я­ни­ем, моль­ба­ми, — все напрас­но. (9) Остал­ся один Марк Лици­ний Стра­бон, вой­ско­вой три­бун третье­го леги­о­на с тре­мя отряда­ми, бро­шен­ный осталь­ны­ми. Вторг­шись в пустой лагерь, не встре­тив на сво­ем пути ни одной живой души, ист­рий­цы застиг­ли три­бу­на перед пре­тор­ской палат­кой, стро­ив­ше­го и обо­д­ряв­ше­го сво­их вои­нов. (10) Схват­ка была более жесто­кой, чем мож­но было ждать от столь немно­гих сопро­тив­ля­ю­щих­ся, и закон­чи­лась не рань­ше, чем погиб­ли и сам три­бун, и все, кто с ним были. (11) Опро­ки­нув палат­ку и раз­гра­бив все, что там было, вра­ги добра­лись и до квес­тор­ской палат­ки, фору­ма и квин­тан­ской ули­цы⁶. (12) У кве­сто­ра они нашли все при­готов­лен­ным и рас­став­лен­ным к пиру, а ложа застлан­ны­ми. Царек, воз­лег­ши, при­нял­ся за еду и питье. (13) К нему при­со­еди­ни­лись и про­чие, забыв об ору­жии и о вра­гах; чем изыс­кан­нее и непри­выч­ней была еда, тем жад­ней наби­ва­ли они животы пищей и вином.

3. (1) Отнюдь не тем же заня­ты были тогда рим­ляне: и на суше, и на море в тре­пе­те моря­ки сни­ма­ют палат­ки и тащат выгру­жен­ные при­па­сы на кораб­ли. (2) Напу­ган­ные сол­да­ты бро­са­ют­ся в лод­ках в море; моря­ки, боясь, что суда пере­пол­нят­ся, сдер­жи­ва­ют тол­пу, дру­гие отго­ня­ют кораб­ли в откры­тое море; (3) в дав­ке меж­ду моря­ка­ми и сол­да­та­ми вспы­хи­ва­ет ссо­ра, потом дра­ка, с ране­ны­ми и даже уби­ты­ми, пока по при­ка­зу кон­су­ла флот не отво­дят подаль­ше в море. (4) Кон­сул начи­на­ет отде­лять без­оруж­ных от воору­жен­ных. В огром­ной тол­пе он едва нахо­дит тыся­чу две­сти воору­жен­ных вои­нов и немно­гих всад­ни­ков с коня­ми, осталь­ное было позор­ным ско­пи­щем то ли тор­гов­цев, то ли обслу­ги — гото­вой добы­чею для вра­гов, если бы толь­ко те сами пом­ни­ли о войне.

(5) Толь­ко тогда был отправ­лен гонец, чтобы вер­нуть тре­тий леги­он и галль­ский сто­ро­же­вой отряд; тогда же ото­всюду ста­ли сте­кать­ся рим­ляне, чтобы отбить лагерь и смыть позор. (6) Вой­ско­вые три­бу­ны третье­го леги­о­на велят бро­сить запа­сен­ные корм и дро­ва и при­ка­зы­ва­ют цен­ту­ри­о­нам, чтобы на вьюч­ных живот­ных, осво­бо­див их от покла­жи, поса­ди­ли по двое стар­ших лета­ми сол­дат, кон­ни­кам же — каж­до­му поса­дить за сед­ло по одно­му моло­до­му пехо­тин­цу. (7) Бли­ста­тель­ной будет сла­ва их третье­го леги­о­на, если сво­ей доб­ле­стью они ото­бьют лагерь, поте­рян­ный тру­со­стью сол­дат из вто­ро­го; а отбить его лег­ко, если врас­плох уда­рить на заня­тых с.401 гра­бе­жом вар­ва­ров; они взя­ли лагерь — зна­чит, он может быть взят. (8) С вели­ким оду­шев­ле­ни­ем выслу­ша­ли вои­ны эту речь. Зна­ме­нос­цы спе­шат впе­ред, и лат­ни­ки не отста­ют от них. Пер­вы­ми, одна­ко, достиг­ли вала кон­сул и вой­ско, дви­гав­ше­е­ся от моря. (9) Пер­вый три­бун вто­ро­го леги­о­на Луций Атий не толь­ко обо­д­рял вои­нов, но и объ­яс­нял им, (10) что если бы победи­те­ли — ист­рий­цы — дума­ли бы о том, чтобы, захва­тив лагерь, тем же ору­жи­ем его удер­жать, то преж­де все­го погна­ли бы выби­то­го оттуда вра­га до само­го моря, а потом, конеч­но, выста­ви­ли бы перед валом кара­у­лы: но похо­же на то, что они сей­час, пере­пив­шись, спят.

4. (1) С эти­ми сло­ва­ми он при­ка­зы­ва­ет сво­е­му зна­ме­нос­цу Авлу Беку­ло­ну, мужу заме­ча­тель­ной храб­ро­сти, бро­сить­ся впе­ред со сво­им зна­ме­нем. (2) Тот отве­тил, что, если за ним после­ду­ют, он уско­рит дело; затем, уси­лив­шись, он пере­бро­сил зна­мя через вал⁷ и пер­вым ворвал­ся в ворота. (3) С дру­гой сто­ро­ны подо­спе­ли с кон­ни­цей вой­ско­вые три­бу­ны третье­го леги­о­на Тит и Гай Элии; вслед за ними и те, что по двое сиде­ли на вьюч­ных живот­ных, а там и кон­сул со всем вой­ском. (4) Немно­гим из ист­рий­цев уме­рен­ность в выпив­ке поз­во­ли­ла помыс­лить о бег­стве, осталь­ным смерть про­дли­ла сон; рим­ляне вер­ну­ли себе все в цело­сти и сохран­но­сти, кро­ме раз­ве выпи­то­го и съе­ден­но­го вра­га­ми. (5) Даже боль­ные вои­ны, остав­лен­ные в лаге­ре, поняв, что в лаге­ре сно­ва свои, схва­ти­лись за ору­жие и учи­ни­ли боль­шую рез­ню. (6) Осо­бен­но отли­чил­ся тогда кон­ник Гай Попи­лий, по про­зви­щу Сабелл. Ранен­ный в ногу, он остал­ся в лаге­ре, а теперь боль­ше всех истре­бил вра­гов. (7) До вось­ми тысяч ист­рий­цев было уби­то, плен­ных не бра­ли, пото­му что гнев и ярость не поз­во­ля­ли думать о добы­че. Одна­ко ист­рий­ский царек, пья­ный после пира, был вто­ро­пях поса­жен сво­и­ми людь­ми на коня и бежал. (8) Из победи­те­лей погиб­ло две­сти трид­цать семь чело­век, — боль­ше во вре­мя утрен­не­го бег­ства, чем при воз­вра­ще­нии лаге­ря.

5. (1) Меж­ду тем по слу­чай­но­сти акви­лей­цы Гней и Луций Гавил­лии Новел­лы, при­быв с при­па­са­ми и ни о чем не подо­зре­вая, едва не попа­ли в захва­чен­ный непри­я­те­лем рим­ский лагерь. (2) Когда они, бро­сив обоз, бежа­ли назад в Акви­лею, то посе­я­ли страх и смя­те­ние не толь­ко что в Акви­лее, но через несколь­ко дней и в самом Риме; (3) ведь они сооб­щи­ли, буд­то не толь­ко сол­да­ты бежа­ли и лагерь взят (что было прав­дой), но и вой­ско раз­би­то, и все­му конец. (4) Поэто­му, как все­гда при смя­те­нии, был объ­яв­лен спеш­ный воин­ский набор и в Риме, и по всей Ита­лии. Набра­ны были два леги­о­на рим­ских граж­дан, латин­ским союз­ни­кам при­ка­за­ли поста­вить десять тысяч пехоты и пять­сот кон­ни­ков. (5) Кон­сул Марк Юний полу­чил при­каз перей­ти в Гал­лию и от каж­дой общи­ны в этой про­вин­ции тре­бо­вать вои­нов сколь­ко воз­мож­но. (6) Тут же поста­но­ви­ли, чтобы по при­ка­зу пре­то­ра Тибе­рия Клав­дия Неро­на⁸ в Пизу собра­лись чет­вер­тый леги­он и пять тысяч латин­ских союз­ни­ков, а так­же две­сти пять­де­сят кон­ни­ков, чтобы охра­нять эту про­вин­цию во вре­мя отсут­ст­вия кон­су­ла; (7) пре­то­ру с.402 Мар­ку Тити­нию веле­но было собрать в Ари­мине пер­вый леги­он и столь­ко же пехо­тин­цев и всад­ни­ков из чис­ла союз­ни­ков-лати­нов. (8) Нерон, обла­чив­шись в воен­ный плащ, отбыл в про­вин­цию, в Пизу; Гай Тити­ний, про­из­ведя набор в Риме, отпра­вил в Ари­мин воен­но­го три­бу­на Луция Кас­сия коман­до­вать леги­о­ном. (9) Кон­сул Марк Юний, перей­дя из Лигу­рии в про­вин­цию Гал­лию и при­ка­зав галль­ским общи­нам поста­вить вспо­мо­га­тель­ные вой­ска, а коло­ни­ям — вои­нов, при­был в Акви­лею. (10) Там, удо­сто­ве­рив­шись, что вой­ско цело, он отпра­вил в Рим пись­мо, чтобы там не бес­по­ко­и­лись, а сам, отпу­стив вой­ско, соби­рае­мое в Гал­лии, отпра­вил­ся к сво­е­му сото­ва­ри­щу. (11) Рим от неожи­дан­но­сти лико­вал: набор был пре­кра­щен, вои­ны осво­бож­де­ны от при­ся­ги, а вой­ско, постра­дав­шее в Ари­мине от моро­во­го повет­рия, рас­пу­сти­ли по домам. (12) Когда ист­рий­цы, чье вой­ско нахо­ди­лось непо­да­ле­ку от кон­суль­ско­го лаге­ря, услы­ха­ли, что с новым вой­ском при­бли­жа­ет­ся вто­рой кон­сул, они рас­се­я­лись по сво­им горо­дам, кто куда. Кон­су­лы же отве­ли леги­о­ны на зиму в Акви­лею.

6. (1) Когда тре­во­га по пово­ду ист­рий­ской вой­ны нако­нец утих­ла, сенат поста­но­вил, чтобы кон­су­лы дого­во­ри­лись, кому из них воз­вра­тить­ся в Рим для про­веде­ния выбо­ров. (2) На сход­ках народ­ные три­бу­ны Авл^[3] Лици­ний Нер­ва и Гай Папи­рий Турд бра­ни­ли отсут­ст­ву­ю­ще­го Ман­лия и обна­ро­до­ва­ли свое пред­ло­же­ние, чтобы Ман­лий после мар­тов­ских ид — а кон­су­лам уже про­дли­ли на год их пре­бы­ва­нье в про­вин­ци­ях — (3) сло­жил с себя власть, с тем чтобы он сра­зу же смог пред­стать перед судом; одна­ко сото­ва­рищ его Квинт Элий вос­про­ти­вил­ся это­му пред­ло­же­нию и после бур­ных пре­ний насто­ял на его откло­не­нии⁹.

(4) В эти дни вер­ну­лись из Испа­нии в Рим Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх и Луций Посту­мий Аль­бин¹⁰; пре­тор Марк Тити­ний созвал сенат в хра­ме Бел­ло­ны, чтобы они поведа­ли о сво­их делах, потре­бо­ва­ли заслу­жен­ных поче­стей и возда­ли хва­лу бес­смерт­ным богам.

(5) В это же вре­мя воз­му­ти­лась и Сар­ди­ния, о чем ста­ло извест­но из писем пре­то­ра Тита Эбу­тия, достав­лен­ных в сенат его сыном: (6) илий­цы¹¹, при­со­еди­нив к себе вспо­мо­га­тель­ные вой­ска бала­ров, вторг­лись в зами­рен­ную про­вин­цию, а сла­бое вой­ско, от мора совсем поредев­шее, не мог­ло ока­зать им сопро­тив­ле­ние. (7) То же самое сооб­ща­ли послы сар­дов, умо­ляя сенат ока­зать помощь хотя бы их горо­дам, ибо поля уже погиб­ли. И это сооб­ще­ние, и все про­чее, отно­ся­ще­е­ся к Сар­ди­нии, отло­жи­ли для новых долж­ност­ных лиц.

(8) К состра­да­нию взы­ва­ло и посоль­ство ликий­цев, жало­вав­ше­е­ся на жесто­кость родо­с­цев, кото­рым их отдал Луций Кор­не­лий Сци­пи­он¹². (9) Рань­ше, гово­ри­ли ликий­цы, были они под царем Антиохом, но раб­ство у царя в срав­не­нии с нынеш­ним их поло­же­ни­ем видит­ся им пре­крас­ной сво­бо­дой. И не толь­ко государ­ство их ныне задав­ле­но, но и каж­дый из них в насто­я­щем раб­стве. (10) Их жен и детей истя­за­ют, сви­реп­ст­ву­ют над телом, бичу­ют, и, что совсем недо­стой­но, позо­рят их и бес­че­стят родо­с­цы; откры­то тво­рят с.403 гнус­но­сти лишь для того, чтобы утвер­дить­ся в при­сво­ен­ном пра­ве, чтобы ликий­цы не сомне­ва­лись: меж­ду ними и куп­лен­ны­ми за день­ги раба­ми раз­ни­цы нет ника­кой. (11) Воз­му­щен­ный сенат пере­дал ликий­цам такое посла­ние для родо­с­цев: сена­ту не угод­но, чтобы ликий­цы отда­ны были в раб­ство родос­цам, и вооб­ще те, кто рож­ден сво­бод­ным, не дол­жен быть ничьим рабом; (12) ликий­цы долж­ны состо­ять под рукою и под опе­кой родо­с­цев на таких же усло­ви­ях, как союз­ные государ­ства под вер­хо­вен­ст­вом Рима.

7. (1) Затем справ­ле­ны были под­ряд два три­ум­фа за победы в Испа­нии. (2) Сна­ча­ла Сем­п­ро­ний Гракх спра­вил три­умф за победу над кельт­ибе­ра­ми и их союз­ни­ка­ми, а на дру­гой день Луций Посту­мий — за победу над лузи­та­на­ми и окрест­ны­ми испан­ца­ми¹³. Тибе­рий Гракх про­нес в шест­вии сорок тысяч фун­тов сереб­ра, Аль­бин — два­дцать тысяч фун­тов сереб­ра. (3) Оба разда­ли сол­да­там по два­дцать пять дена­ри­ев, вдвое — цен­ту­ри­о­нам и втрое — всад­ни­кам; союз­ни­ки полу­чи­ли столь­ко же, сколь­ко рим­ляне.

(4) В эти же дни из Ист­рии в Рим при­был для про­веде­ния выбо­ров и кон­сул Марк Юний. (5) Народ­ные три­бу­ны Папи­рий и Лици­ний, уто­мив его в сена­те рас­спро­са­ми о том, что про­изо­шло в Ист­рии, пове­ли его и на сход­ку. (6) Кон­сул отве­чал, что про­вел в этой про­вин­ции не боль­ше один­на­дца­ти дней, а о слу­чив­шем­ся там без него он зна­ет, как и они, по слу­хам; (7) тогда три­бу­ны ста­ли допы­ты­вать­ся: а отче­го ж не явил­ся в Рим имен­но Ман­лий, чтобы дать рим­ско­му наро­ду ответ, поче­му это он из Гал­лии, про­вин­ции, полу­чен­ной им по жре­бию, пере­шел в Ист­рию? (8) И когда же поста­но­вил сенат, когда пове­лел народ рим­ский вести там вой­ну? Да, он, конеч­но, хоть и начал эту вой­ну по соб­ст­вен­но­му почи­ну, но вел-то ее разум­но и храб­ро. (9) Куда там! Нель­зя даже и ска­зать, пре­ступ­ней ли нача­та им эта вой­на или веде­на без­рас­суд­ней. Ист­рий­цы захва­ти­ли врас­плох две рим­ских сто­ян­ки, взя­ли рим­ский лагерь и пере­би­ли пеших и кон­ных вои­нов, остав­ших­ся там, (10) а про­чие, без ору­жия, нестрой­ной тол­пой, с кон­су­лом впе­ре­ди, бро­си­лись к морю и кораб­лям. При­дет­ся Ман­лию отчи­ты­вать­ся за все уже част­ным лицом, раз он не поже­лал сде­лать это­го, будучи кон­су­лом¹⁴.

8. (1) Потом про­шли выбо­ры. В кон­су­лы избра­ны были Гай Клав­дий Пуль­хр и Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх. На дру­гой день были выбра­ны пре­то­ры Пуб­лий Элий Тубе­рон вто­рич­но, Гай Квинк­ций Фла­ми­нин, Гай Нуми­зий, Луций Мум­мий, Гней Кор­не­лий Сци­пи­он, Гай Вале­рий Леви́н. (2) Тубе­ро­ну доста­лась город­ская пре­ту­ра, Квинк­цию — судеб­ные дела с чуже­зем­ца­ми, Нуми­зию — Сици­лия, Мум­мию — Сар­ди­ния; Сар­ди­ния, одна­ко, ввиду важ­но­сти там пред­сто­яв­шей вой­ны, была вве­ре­на кон­су­лу. (3) Гал­лию, разде­лен­ную на две про­вин­ции, полу­чи­ли Сци­пи­он и Леви́н.

(4) В мар­тов­ские иды, в день вступ­ле­ния Сем­п­ро­ния и Клав­дия в долж­ность, в сена­те толь­ко упо­мя­ну­ли о про­вин­ци­ях Ист­рии и Сар­ди­нии и вра­гах, зате­вав­ших вой­ны в обе­их. (5) Лишь на дру­гой день яви­лись в сенат послы сар­дов, чье дело было отло­же­но в с.404 ожи­да­нии сме­ны долж­ност­ных лиц, и Луций Мину­ций Терм, быв­ший легат кон­су­ла Ман­лия в Ист­рии. От них сенат узнал, сколь гроз­ная вой­на пред­сто­ит в этих про­вин­ци­ях.

(6) Сенат взвол­но­ва­ло и посоль­ство союз­ни­ков-лати­нов¹⁵, уже доку­чав­шее и цен­зо­рам, и преж­ним кон­су­лам, но нако­нец допу­щен­ное в сенат. (7) Суть жалоб состо­я­ла в том, что их сограж­дане, про­шед­шие пере­пись в Риме, во мно­же­стве пере­се­ли­лись в Рим¹⁶, и если это и впредь поз­во­лят, то не прой­дет и несколь­ких пере­пи­сей, как их опу­стев­шие горо­да и поля не смо­гут поста­вить в Рим ни еди­но­го вои­на. (8) Сам­ни­ты и пелиг­ны тоже жало­ва­лись, что от них четы­ре тыся­чи семей пере­се­ли­лись в Фре­гел­лы¹⁷, а при набо­ре тем не менее послаб­ле­ний не было ни тем, ни дру­гим. (9) При пере­мене граж­дан­ства отдель­ны­ми лица­ми обман был двух видов. Закон¹⁸ раз­ре­шал союз­ни­кам-лати­нам полу­чать рим­ское граж­дан­ство, если дома они остав­ля­ли потом­ство. Зло­употреб­ляя этим зако­ном, одни нано­си­ли вред союз­ни­че­ским горо­дам, дру­гие — наро­ду рим­ско­му. (10) Ведь, не желая остав­лять детей в сво­ем горо­де, они их пере­да­ва­ли во власть¹⁹ каким-нибудь рим­ля­нам, с тем чтобы, отпус­кае­мые на волю, эти дети ста­но­ви­лись рим­ски­ми граж­да­на­ми. А те, у кого не было потом­ства, чтобы оста­вить его в род­ном горо­де и стать, таким обра­зом, рим­ски­ми граж­да­на­ми, усы­нов­ля­ли кого-нибудь²⁰. (11) Ну а впо­след­ст­вии пере­ста­ли забо­тить­ся даже о види­мо­сти соблюде­ния пра­вил, и все без раз­бо­ра (и без зако­на, и без потом­ства) ста­ли пере­хо­дить в рим­ское граж­дан­ство посред­ст­вом пере­се­ле­ния или запи­си в ценз. (12) Послы про­си­ли впредь не допус­кать это­го и при­ка­зать быв­шим их сограж­да­нам вер­нуть­ся в союз­ни­че­ские горо­да, а на буду­щее издать закон, запре­щаю­щий усы­нов­лять или отчуж­дать детей ради пере­ме­ны граж­дан­ства; если же кто полу­чил рим­ское граж­дан­ство таким путем, то чтобы граж­да­ни­ном он не счи­тал­ся. Сенат удо­вле­тво­рил их прось­бы.

9. (1) Затем при­ня­ли реше­ние о про­вин­ци­ях Сар­ди­нии и Ист­рии, где шла вой­на. (2) Для Сар­ди­нии веле­но было набрать два леги­о­на по пять тысяч две­сти пехо­тин­цев и по три­ста кон­ни­ков в каж­дом; а так­же тыся­чу две­сти пехо­тин­цев и шесть­сот кон­ни­ков из чис­ла союз­ни­ков-лати­нов и десять квин­кве­рем, если кон­сул поже­ла­ет их выве­сти в море. (3) Столь­ко же пехо­тин­цев и всад­ни­ков опре­де­ле­но было выслать в Ист­рию. Кон­су­лам веле­ли послать к Мар­ку Тити­нию в Испа­нию один леги­он с тре­мя­ста­ми всад­ни­ка­ми и от союз­ни­ков пять тысяч пехо­тин­цев и две­сти пять­де­сят всад­ни­ков. (4) Преж­де чем бро­сить жре­бий, кому какая доста­нет­ся про­вин­ция, огла­си­ли пред­зна­ме­но­ва­ния: (5) в Кру­сту­мин­ской зем­ле упал с неба камень в Мар­со­во озе­ро; в окрест­но­стях Рима родил­ся маль­чик без рук, без ног и виде­ли чет­ве­ро­но­гую змею; на глав­ной пло­ща­ди Капуи мно­гие зда­ния пора­зи­ла мол­ния; в Путе­о­лах от мол­нии сго­ре­ли два кораб­ля. (6) Пока обо всем этом сооб­щи­ли, в самый Рим через Кол­лин­ские ворота средь бела дня вбе­жал волк и, пре­сле­ду­е­мый шум­ной тол­пой, выбе­жал через Эскви­лин­ские. (7) По пово­ду этих пред­зна­ме­но­ва­ний кон­су­лы при­нес­ли в жерт­ву с.405 взрос­лых живот­ных и в тече­ние одно­го дня во всех хра­мах²¹ шло молеб­ст­вие. (8) Совер­шив жерт­во­при­но­ше­ния соглас­но обы­ча­ям, кон­су­лы бро­си­ли жре­бий: Клав­дию выпа­ла Ист­рия, Сем­п­ро­нию — Сар­ди­ния.

(9) Затем Клав­дий по поста­нов­ле­нию сена­та про­вел закон о союз­ни­ках и издал указ о том, что все союз­ни­ки-лати­ны, кото­рые (сами или их пред­ки) про­шли пере­пись у союз­ни­ков-лати­нов в цен­зор­ство Мар­ка Клав­дия и Тита Квинк­ция или позд­нее, долж­ны воз­вра­тить­ся каж­дый в свой город до ноябрь­ских календ²². (10) След­ст­вие о тех, кто ослу­ша­ет­ся и не вер­нет­ся, было пору­че­но пре­то­ру Луцию Мум­мию. (11) К зако­ну и кон­суль­ско­му ука­зу добав­ле­но было сенат­ское поста­нов­ле­ние: пусть вся­кий дик­та­тор, кон­сул, интеррекс²³, цен­зор, пре­тор — нынеш­ний или буду­щий, — перед кото­рым кто-то будет отпус­кать кого-то на волю или воз­буж­дать иск о чьем-то вос­ста­нов­ле­нии в пра­вах сво­бод­но­го чело­ве­ка, тре­бу­ет от отпус­каю­ще­го на волю клят­вен­но­го заве­ре­ния в том, что это дела­ет­ся не с целью пере­ме­ны граж­дан­ства; а без такой клят­вы отпу­ще­нье на волю не будет иметь силы²⁴. (12) Все это пред­у­смот­ре­но было на буду­щее, и в соот­вет­ст­вии с ука­зом кон­су­ла Гая Клав­дия даны были при­ка­за­ния <…>²⁵ пору­че­но было Мум­мию.

10. (1) Пока все это про­ис­хо­ди­ло в Риме, Марк Юний и Авл Ман­лий, кон­су­лы минув­ше­го года, пере­зи­мо­вав в Акви­лее, в нача­ле вес­ны при­ве­ли вой­ско в зем­лю ист­рий­цев; (2) и нача­лось повсе­мест­ное опу­сто­ше­нье полей, так что ско­рей боль и него­до­ва­ние при виде рас­тас­ки­вае­мо­го иму­ще­ства подвиг­ли ист­рий­цев на бой, чем надеж­да высто­ять с недо­ста­точ­ны­ми сила­ми про­тив двух кон­суль­ских войск. (3) Поспеш­но собран­ное из сбе­жав­шей­ся моло­де­жи всех их пле­мен вой­ско в пер­вом же натис­ке билось ярост­но, но не упор­но. (4) Око­ло четы­рех тысяч погиб­ло, а осталь­ные, бро­сив поле бит­вы, раз­бе­жа­лись по сво­им общи­нам. Оттуда они посла­ли в лагерь рим­лян сна­ча­ла послов с прось­бой о мире, а потом и залож­ни­ков соглас­но при­ка­зу. (5) Когда об этом ста­ло извест­но в Риме из пись­ма про­кон­су­лов, кон­сул Гай Клав­дий испу­гал­ся, как бы в таких обсто­я­тель­ствах не отня­ли у него про­вин­цию, да и вой­ско²⁶. Поэто­му он, не про­из­нес­ши обе­тов, не обла­чив по-воен­но­му лик­то­ров, нико­го не уве­до­мив, кро­ме сво­его сото­ва­ри­ща, ночью стрем­глав помчал­ся в свою про­вин­цию, и его поведе­ние там было еще без­рас­суд­нее, чем при отбы­тии. (6) Он, созвав сход­ку, выбра­нил Авла Ман­лия за бег­ство из лаге­ря — вои­ны слу­ша­ли недру­же­люб­но, пото­му что это они тогда побе­жа­ли пер­вы­ми, — тут кон­сул стал поро­чить и Мар­ка Юния, разде­лив­ше­го-де позор со сво­им сото­ва­ри­щем, и кон­чил тем, что обо­им велел поки­нуть про­вин­цию. (7) Про­кон­су­лы на это отве­ти­ли, что будут слу­шать­ся кон­су­ла, когда тот, сле­дуя обы­ча­ям пред­ков, высту­пит из Рима, про­из­нес­ши спер­ва долж­ные обе­ты в Капи­то­лии, сопро­вож­дае­мый лик­то­ра­ми в воин­ских пла­щах²⁷. (8) Клав­дий разъ­ярил­ся и потре­бо­вал позвать к себе Ман­ли­е­ва про­кве­сто­ра с око­ва­ми, угро­жая ото­слать Юния с с.406 Ман­ли­ем в Рим зако­ван­ны­ми. (9) Но и про­кве­стор пре­не­брег при­ка­за­ни­ем кон­су­ла: обсту­пив­шее их вой­ско, при­вер­жен­ное к сво­им пол­ко­во­д­цам и враж­деб­ное кон­су­лу, поощ­ря­ло непо­ви­но­ве­ние. (10) В кон­це кон­цов кон­сул, изму­чив­шись насмеш­ка­ми вся­ко­го, да еще и глум­ле­ни­ем тол­пы, вер­нул­ся в Акви­лею на том же кораб­ле, на каком и при­плыл. (11) Оттуда он напи­сал сото­ва­ри­щу и попро­сил его при­ка­зать новым вои­нам, набран­ным для похо­да в Ист­рию, чтобы они собра­лись в Акви­лее и чтобы ничто не задер­жи­ва­ло его в Риме, когда он про­из­не­сет обе­ты и обла­чит­ся в воен­ный плащ. (12) Тот выпол­нил все, как было попро­ше­но, — срок для сбо­ра войск был назна­чен самый корот­кий. Клав­дий и сам почти что догнал соб­ст­вен­ное пись­мо. (13) Про­из­нес­ши на созван­ной им сход­ке речь о поведе­нии Ман­лия и Юния и про­быв в Риме не более трех дней, он, обла­чив лик­то­ров по-воен­но­му и при­не­ся в Капи­то­лии обе­ты, устре­мил­ся в про­вин­цию так же быст­ро, как в пер­вый раз.

11. (1) За несколь­ко дней до это­го Юний и Ман­лий со все­ми сво­и­ми сила­ми оса­ди­ли город Несат­тий²⁸, куда укры­лись пред­во­ди­те­ли ист­рий­цев и сам царек Эпу­лон. (2) Клав­дий, при­ведя туда два новых леги­о­на, ото­слал ста­рое вой­ско с его вождя­ми и сам обло­жил этот город, а для осад­ных работ рас­ста­вил наве­сы; (3) реку, про­те­кав­шую вдоль город­ских стен, кото­рая для при­сту­па была поме­хой, а для ист­рий­цев источ­ни­ком воды, он повер­нул в новое рус­ло, затра­тив на это мно­го дней. (4) Отведен­ная вода ужас­ну­ла вар­ва­ров как чудо. Но даже и теперь, не мыс­ля о мире, они заня­лись изби­е­ни­ем жен и детей, и, чтобы вра­ги воочию виде­ли это кро­ва­вое зло­де­я­ние, откры­то уби­ва­ли их на стене и сбра­сы­ва­ли вниз. (5) Под рыда­ния жен­щин и детей, сре­ди этой нече­сти­вой рез­ни, вои­ны, пере­брав­шись через сте­ну, ворва­лись в город. (6) Когда по отча­ян­ным кри­кам бегу­щих царь понял, что город взят, он прон­зил себе грудь мечом, чтобы не попасть в плен живым; осталь­ные были захва­че­ны или пере­би­ты. (7) Затем были взя­ты при­сту­пом и раз­ру­ше­ны еще два горо­да, Мути­ла и Фаве­рия. (8) Добы­чи от бед­но­го наро­да ока­за­лось боль­ше, чем жда­ли, и всю ее отда­ли вои­нам. Пять тысяч шесть­сот трид­цать два чело­ве­ка были про­да­ны в раб­ство, зачин­щи­ки вой­ны высе­че­ны роз­га­ми и обез­глав­ле­ны. (9) С раз­ру­ше­ни­ем трех горо­дов и смер­тью царя вся Ист­рия была зами­ре­на; все окрест­ные пле­ме­на, при­слав ото­всюду залож­ни­ков, отда­лись под руку рим­лян.

(10)^[1] Под конец Ист­рий­ской вой­ны ста­ли поду­мы­вать о войне лигу­рий­цы.

12. (1) Про­кон­сул Тибе­рий Клав­дий, пре­тор минув­ше­го года, сто­ял в Пизе с одним леги­о­ном. (2) Узнав из его пись­ма о замыс­лах лигу­рий­цев, сенат поста­но­вил пере­слать это пись­мо Гаю Клав­дию, (3) посколь­ку дру­гой кон­сул уже пере­пра­вил­ся в Сар­ди­нию, и доба­вил указ: так как Ист­рия уже поко­ре­на, то пусть он, если сочтет нуж­ным, пере­ведет вой­ско в Лигу­рию. (4) В то же вре­мя по пись­му кон­су­ла о делах, совер­шен­ных им в Ист­рии, было назна­че­но двух­днев­ное молеб­ст­вие.

с.407 И дру­го­му кон­су­лу, Тибе­рию Сем­п­ро­нию, в Сар­ди­нии сопут­ст­во­ва­ла уда­ча. (5) Он всту­пил с вой­ском в зем­лю сар­дин­ских илий­цев: на помощь илий­цам поспе­ши­ли боль­шие силы бала­ров: с обо­и­ми пле­ме­на­ми кон­сул сра­зил­ся в откры­том бою. Враг был раз­бит, обра­щен в бег­ство, выбит из лаге­ря, две­на­дцать тысяч вои­нов поте­рял уби­ты­ми. (6) На дру­гой день кон­сул при­ка­зал сло­жить в кучу собран­ное ору­жие, посвя­тить его Вул­ка­ну²⁹ и сжечь. Победо­нос­ное вой­ско он отвел на зимов­ку в союз­ные горо­да.

(7) Гай Клав­дий, полу­чив доне­се­ние Тибе­рия Клав­дия и поста­нов­ле­ние сена­та, пере­вел леги­о­ны из Ист­рии в Лигу­рию. (8) Спу­стив­шись с гор на рав­ни­ны, вра­ги поста­ви­ли лагерь на бере­гу реки Скуль­тен­ны³⁰. Здесь и про­изо­шло сра­же­ние. Пят­на­дцать тысяч были пере­би­ты, более семи­сот захва­че­ны в плен в бою или в лаге­ре, кото­рый тоже был взят, захва­че­но было и пять­де­сят одно воин­ское зна­мя. (9) Уцелев­шие лигу­рий­цы раз­бе­жа­лись в горы кто куда; никто не под­нял ору­жия про­тив кон­су­ла, опу­сто­шав­ше­го рав­ни­ны. (10) Клав­дий, победив­ший в один год два наро­да, зами­рив­ший в одно кон­суль­ство две про­вин­ции (что быва­ет ред­ко), воз­вра­тил­ся в Рим.

13. (1) В этом году сооб­ща­ли о таких зна­ме­ни­ях: в Кру­сту­мин­ской обла­сти пти­ца, назы­вае­мая сан­ква­лий³¹, раз­би­ла клю­вом свя­щен­ный камень; (2) в Кам­па­нии заго­во­ри­ла коро­ва; в Сира­ку­зах на мед­ную коро­ву вско­чил заблудив­ший­ся дере­вен­ский бык и обрыз­гал ее семе­нем. (3) В кру­сту­мин­ской обла­сти на месте про­ис­ше­ст­вия было совер­ше­но одно­днев­ное молеб­ст­вие, в Кам­па­нии коро­ву поста­ви­ли на обще­ст­вен­ное доволь­ст­вие, сира­куз­ское зна­ме­ние зама­ли­ва­ли перед бога­ми, каких ука­за­ли гаруспи­ки.

(4) В этом году умер пон­ти­фик Марк Клав­дий Мар­целл, быв­ший кон­сул и быв­ший цен­зор³². Заме­ной ему в кол­ле­гии пон­ти­фи­ков стал сын, Марк Мар­целл. Тогда же в Лу́ну были выведе­ны посе­лен­цы — две тыся­чи рим­ских граж­дан. (5) Выве­ли эту коло­нию три­ум­ви­ры Пуб­лий Элий, Марк Эми­лий Лепид и Гней Сици­ний; каж­дый посе­ле­нец полу­чил пять­де­сят один с поло­ви­ной югер зем­ли, отня­той у лигу­рий­цев; до лигу­рий­цев эта зем­ля при­над­ле­жа­ла этрус­кам.

(6) Кон­сул Гай Клав­дий явил­ся в Город; после того как он поведал сена­ту о сво­их успе­хах в Ист­рии и у лигу­рий­цев, сенат по его прось­бе назна­чил ему три­умф. Кон­сул отпразд­но­вал победу одно­вре­мен­но над дву­мя наро­да­ми. (7) Он про­нес в три­ум­фаль­ной про­цес­сии три­ста семь тысяч дена­ри­ев и восемь­де­сят пять тысяч семь­сот два вик­то­ри­а­та³³. Каж­до­му вои­ну выда­ли по пят­на­дцать дена­ри­ев, цен­ту­ри­о­нам вдвое, а кон­ни­кам — втрое. (8) Союз­ни­кам дали вдвое мень­ше, чем рим­ским граж­да­нам, поэто­му они сле­до­ва­ли за колес­ни­цей мол­ча, давая почув­ст­во­вать свое недо­воль­ство³⁴.

14. (1) Пока справ­ля­ли три­умф, сами лигу­рий­цы, поняв, что не толь­ко кон­суль­ское вой­ско отведе­но в Рим, (2) но и пизан­ский леги­он рас­пу­щен Тибе­ри­ем Клав­ди­ем, осме­ле­ли, тай­но собра­ли вой­ско, боко­вы­ми доро­га­ми пере­шли через горы и спу­сти­лись на с.408 рав­ни­ну, опу­сто­шив по доро­ге зем­ли Мути­ны, и вне­зап­ным уда­ром взя­ли саму коло­нию. (3) Когда изве­стие об этом при­шло в Рим, сенат при­ка­зал кон­су­лу Гаю Клав­дию как мож­но ско­рей про­ве­сти выбо­ры долж­ност­ных лиц на сле­дую­щий год, а потом вер­нуть­ся в про­вин­цию и отбить коло­нию у вра­гов. Итак, по реше­нию сена­та были про­веде­ны выбо­ры. (4) В кон­су­лы выбра­ли Гнея Кор­не­лия Сци­пи­о­на Гис­пал­ла и Квин­та Пети­лия Спу­ри­на. (5) Затем были избра­ны пре­то­ры: Луций Попи­лий Ленат^[4], Пуб­лий Лици­ний Красс, Марк Кор­не­лий Сци­пи­он, Луций Папи­рий Мазон, Марк Абу­рий, Луций Акви­лий Галл. (6) Кон­су­лу Гаю Клав­дию про­дли­ли на год власть над про­вин­ци­ей Гал­ли­ей и, чтобы ист­рий­цы не после­до­ва­ли лигу­рий­ско­му при­ме­ру, ему при­ка­за­ли послать в Ист­рию латин­ских союз­ни­ков, выведен­ных было из про­вин­ции ради три­ум­фа.

(7) Когда кон­су­лы Гней Кор­не­лий и Квинт Пети­лий в день вступ­ле­ния в долж­ность при­но­си­ли по обы­чаю в жерт­ву быков, в жерт­ве Квин­та Пети­лия на пече­ни не ока­за­лось голов­ки³⁵. Доло­жив об этом сена­ту, он полу­чил при­каз про­дол­жать жерт­во­при­но­ше­ния до бла­го­при­ят­ных пред­зна­ме­но­ва­ний³⁶. (8) На запрос о про­вин­ци­ях сенат назна­чил кон­су­лам Пизу и Лигу­рию³⁷; (9) кто полу­чит Пизу, тому сле­до­ва­ло в назна­чен­ный срок вер­нуть­ся в Рим для выбо­ров долж­ност­ных лиц. (10) Далее в поста­нов­ле­нии гово­ри­лось, чтобы каж­дый кон­сул набрал по два новых леги­о­на и по три­ста всад­ни­ков; латин­ским союз­ни­кам было при­ка­за­но поста­вить десять тысяч пехо­тин­цев и шесть­сот всад­ни­ков. (11) Тибе­рию Клав­дию власть была про­дле­на на вре­мя до при­бы­тия в про­вин­цию кон­су­ла.

15. (1) Пока в сена­те шло обсуж­де­ние, Гней Кор­не­лий, вызван­ный посыль­ным, вышел из зда­ния и вско­ре вер­нул­ся в сму­ще­нии; он рас­ска­зал сена­то­рам, что у полу­то­ра­го­до­ва­ло­го быч­ка, при­не­сен­но­го им в жерт­ву, рас­тек­лась печень. (2) Услы­хав о том от слу­жи­те­ля, он-де, не пове­рив ему, при­ка­зал вылить воду из горш­ка, где вари­лись внут­рен­но­сти, и увидел, что все осталь­ное цело, а печень пол­но­стью истреб­ле­на непо­нят­ной пор­чей. (3) Отцы-сена­то­ры были напу­га­ны этим пред­зна­ме­но­ва­ни­ем, а тут и дру­гой кон­сул обес­по­ко­ил всех, сооб­щив, что боги отверг­ли еще трех быков после того, у кото­ро­го на пече­ни не ока­за­лось голов­ки. (4) Сенат при­ка­зал при­но­сить в жерт­ву взрос­лых живот­ных до тех пор, пока боги их при­мут. Боги при­ня­ли жерт­вы бла­го­склон­но, кро­ме Салю­ты³⁸, кото­рая отверг­ла жерт­ву Пети­лия. Затем кон­су­лы и пре­то­ры по жре­бию рас­пре­де­ли­ли про­вин­ции. (5) Пиза доста­лась Гнею Кор­не­лию, Лигу­рия — Квин­ту Пети­лию, Луций Папи­рий Мазон полу­чил город­скую пре­ту­ру, Марк Абу­рий — судеб­ные дела с чуже­зем­ца­ми, Марк Кор­не­лий Сци­пи­он Малу­гин­ский — Даль­нюю Испа­нию, Луций Акви­лий Галл — Сици­лию. (6) Два пре­то­ра про­си­ли не посы­лать их в про­вин­ции. Марк Попи­лий отка­зы­вал­ся от Сар­ди­нии: ее, гово­рил он, зами­рял Гракх, в помощ­ни­ки кото­ро­му сена­том был дан пре­тор Гай Эбу­тий^[5], (7) а ведь нико­гда не сле­ду­ет пре­ры­вать ход дел, для успе­ха кото­рых важ­на сама их с.409 непре­рыв­ность: (8) из-за пере­да­чи вла­сти и неопыт­но­сти пре­ем­ни­ка, кото­рый еще дол­жен спер­ва осво­ить­ся, часто упус­ка­ют хоро­шую воз­мож­ность дей­ст­во­вать. (9) Дово­ды Попи­лия были при­зна­ны убеди­тель­ны­ми. Пуб­лий Лици­ний Красс, кото­ро­му доста­лась Ближ­няя Испа­ния, отго­ва­ри­вал­ся тем, что дол­жен совер­шить поло­жен­ные жерт­во­при­но­ше­ния³⁹. (10) Ему было веле­но либо отправ­лять­ся, либо перед сход­кой поклясть­ся, что обя­зан­ность совер­шить жерт­во­при­но­ше­ния задер­жи­ва­ет его в Горо­де. Когда Пуб­лий Лици­ний полу­чил такое рас­по­ря­же­ние, то и Марк Кор­не­лий потре­бо­вал при­нять от него такую же клят­ву, чтобы ему не идти в Даль­нюю Испа­нию. (11) Оба пре­то­ра при­нес­ли клят­ву в тех же самых сло­вах. Про­кон­су­лам Мар­ку Тити­нию и Титу Фон­тею веле­но было оста­вать­ся в Испа­нии с преж­ней вла­стью; в под­креп­ле­ние им реши­ли послать три тыся­чи рим­ских граж­дан с дву­мя­ста­ми всад­ни­ка­ми и пять тысяч латин­ских союз­ни­ков с тре­мя­ста­ми всад­ни­ка­ми.

16. (1) Латин­ские празд­не­ства справ­ля­ли за три дня до май­ских нон. При одном из жерт­во­при­но­ше­ний лану­вий­ский маги­ст­рат не помо­лил­ся за рим­ский народ кви­ри­тов — обряд был нару­шен⁴⁰. (2) Изве­щен­ный об этом сенат в свою оче­редь обра­тил­ся к пон­ти­фи­кам; и они, так как празд­не­ства были про­веде­ны не по чину, при­ня­ли реше­ние повто­рить их с тем, чтобы весь скот для жертв доста­ви­ли лану­вий­цы, винов­ни­ки это­го повто­ре­ния. (3) Бого­бо­яз­нен­ность усу­гу­би­лась еще и тем, что кон­сул Гней Кор­не­лий, воз­вра­ща­ясь с Аль­бан­ской горы, упал, и часть тела у него отня­лась; он отпра­вил­ся на Куман­ские воды⁴¹, но болезнь шла все хуже, и в Кумах он умер. (4) Оттуда уже мерт­вым он был достав­лен в Рим и тор­же­ст­вен­но похо­ро­нен. (5) Он был и пон­ти­фи­ком. Кон­су­лу Квин­ту Пети­лию было веле­но, как толь­ко поз­во­лят ауспи­ции, созвать народ­ное собра­ние, чтобы избрать себе сото­ва­ри­ща вме­сто умер­ше­го и объ­явить о Латин­ских празд­не­ствах. Он назна­чил собра­ние на тре­тий день до секс­тиль­ских нон, Латин­ские же празд­не­ства на тре­тий день до секс­тиль­ских ид⁴². (6) А бого­бо­яз­нен­ные души оза­бо­че­ны были еще и новы­ми зна­ме­ни­я­ми: в Туску­ле на небе пока­зал­ся факел, в Габи­ях мол­ния уда­ри­ла в храм Апол­ло­на и во мно­гие част­ные нежи­лые стро­е­ния, а в Гра­вис­ках — в сте­ну и ворота. Сена­то­ры при­ка­за­ли при­не­сти жерт­вы, какие назна­чат пон­ти­фи­ки.

(7) Пока кон­су­лам меша­ли сна­ча­ла заботы об уми­ло­стив­ле­нии богов, потом одно­му смерть дру­го­го, и выбо­ры, и повто­ре­ние Латин­ских празд­неств, Гай Клав­дий под­вел вой­ско к Мутине, захва­чен­ной лигу­рий­ца­ми в минув­шем году. (8) Не про­шло и трех дней с нача­ла оса­ды, как он воз­вра­тил посе­лен­цам отня­тый у вра­гов город. Восемь тысяч лигу­рий­цев полег­ли в сте­нах горо­да; (9) в Рим были тот­час посла­ны пись­ма, в кото­рых Клав­дий не толь­ко опи­сы­вал про­ис­шед­шее, но и хва­лил­ся тем, что бла­го­да­ря его доб­ле­сти и уда­че у наро­да рим­ско­го не оста­лось ни одно­го вра­га по сю сто­ро­ну Альп, и что зем­ли заво­е­ва­но столь­ко, что ее хва­тит для подуш­но­го разде­ла меж­ду мно­ги­ми тыся­ча­ми людей.

с.410 17. (1) В это же вре­мя Тибе­рий Сем­п­ро­ний в Сар­ди­нии после мно­гих успеш­ных сра­же­ний поко­рил сар­дов. (2) Пят­на­дцать тысяч вра­гов было уби­то, все отло­жив­ши­е­ся пле­ме­на сар­дов опять под­чи­ни­лись. С преж­них дан­ни­ков взыс­ка­ли двой­ную подать, осталь­ные рас­пла­ти­лись хле­бом⁴³. (3) После зами­ре­ния про­вин­ции со все­го ост­ро­ва собра­ли две­сти трид­цать залож­ни­ков, а в Рим отпра­ви­ли послов сооб­щить об этом и про­сить сенат воздать поче­сти бес­смерт­ным богам за все совер­шен­ное под води­тель­ст­вом и при ауспи­ци­ях Тибе­рия Сем­п­ро­ния, а само­му ему поз­во­лить оста­вить про­вин­цию и взять с собой вой­ско⁴⁴. (4) Выслу­шав послов в хра­ме Апол­ло­на, сенат назна­чил двух­днев­ное молеб­ст­вие, при­ка­зал кон­су­лам при­не­сти в жерт­ву сорок взрос­лых живот­ных, а Тибе­рию Сем­п­ро­нию пове­лел остать­ся с вой­ском в про­вин­ции про­кон­су­лом еще на год.

(5) Назна­чен­ные на тре­тий день до секс­тиль­ских нон выбо­ры кон­су­ла вме­сто скон­чав­ше­го­ся были в тот самый день завер­ше­ны. (6) Кон­сул Квинт Пети­лий объ­явил сво­им сото­ва­ри­щем Гая Вале­рия Леви́на, выбран­но­го с тем, чтобы он сра­зу же всту­пил в долж­ность. Сам Квинт Пети­лий дав­но уже рвал­ся в свою про­вин­цию, а тут как раз кста­ти при­спе­ла весть о вос­ста­нии лигу­рий­цев: в секс­тиль­ские ноны он отбыл из Рима, обла­чив­шись в воен­ный плащ <…>⁴⁵. Выслу­шав изве­стия о мяте­же, сенат при­ка­зал третье­му леги­о­ну отпра­вить­ся к про­кон­су­лу Гаю Клав­дию в Гал­лию, (7) а кора­бель­ным дуум­ви­рам — в Пизу, чтобы они, пла­вая вдоль лигу­рий­ско­го побе­ре­жья, отвра­ща­ли опас­ность с моря. (8) В той же Пизе кон­сул Пети­лий велел собрать­ся и вой­ску, назна­чив для это­го день. (9) Про­кон­сул Гай Клав­дий так­же, услы­шав о лигу­рий­ском вос­ста­нии, кро­ме тех сил, что были при нем в Пар­ме, при­вел к гра­ни­цам Лигу­рии вой­ско из наско­ро набран­ных вои­нов.

18. (1) К при­бы­тию Клав­дия вра­ги, пом­ня, как недав­но при встре­че с ним потер­пе­ли они пора­же­ние у реки Скуль­тен­ны⁴⁶, реши­лись защи­щать­ся про­тив несчаст­ли­во испы­тан­ной силы не столь­ко ору­жи­ем, сколь­ко усло­ви­я­ми мест­но­сти, и засе­ли на горах Лете и Бал­ли­сте, окру­жив под­сту­пы к ним сте­ной. (2) Задер­жав­ши­е­ся в полях были застиг­ну­ты рим­ля­на­ми, и око­ло полу­то­ра тысяч вра­гов погиб­ло; (3) осталь­ные дер­жа­лись в горах, но, даже напу­ган­ные, не изме­ни­ли сво­ей при­род­ной жесто­ко­сти и сви­реп­ст­во­ва­ли над захва­чен­ной в Мутине добы­чей. Плен­ни­ков гнус­но тер­за­ли и уби­ва­ли, в свя­ти­ли­щах звер­ски заби­ва­ли скот вме­сто жерт­во­при­но­ше­ний по чину. (4) Насы­тив­шись убий­ст­вом живых существ, при­ня­лись и за нежи­вые вещи — ста­ли бить об сте­ну вся­ко­го рода посу­ду, по боль­шей части не для укра­ше­ния пред­на­зна­чен­ную, а для повсе­днев­но­го употреб­ле­ния⁴⁷.

(5) Кон­сул Квинт Пети­лий, опа­са­ясь, как бы вой­на не закон­чи­лась без него, в пись­ме к Гаю Клав­дию попро­сил его явить­ся к нему с вой­ском в Гал­лию: он будет ждать его в Мак­ри Кам­пи⁴⁸. (6) Полу­чив пись­мо, Клав­дий высту­пил из Лигу­рии и в назна­чен­ном месте пере­дал вой­ско кон­су­лу. Туда же через несколь­ко дней с.411 при­был вто­рой кон­сул, Гай Вале­рий. (7) Разде­лив вой­ско, кон­су­лы, преж­де чем разой­тись, вме­сте про­из­ве­ли смотр и очи­сти­тель­ные жерт­во­при­но­ше­ния. Потом бро­си­ли жре­бий, кому куда отпра­вить­ся, пото­му что не хоте­ли напа­дать на вра­гов с одной и той же сто­ро­ны. (8) Извест­но, что Вале­рий бро­сал жре­бий по свер­ше­нии ауспи­ций, нахо­дясь на освя­щен­ном участ­ке⁴⁹, с Пети­ли­ем же, как впо­след­ст­вии объ­яс­ня­ли авгу­ры, вышла ошиб­ка: жре­бий бро­шен был в урну не на освя­щен­ном участ­ке и урна была туда при­не­се­на, а дол­жен был сам Пети­лий оста­вать­ся сна­ру­жи. (9) Потом они разо­шлись; Пети­лий раз­бил лагерь про­тив гор­но­го кря­жа, свя­зы­ваю­ще­го горы Бал­ли­сту и Лет⁵⁰. (10) Рас­ска­зы­ва­ют, что, обо­д­ряя вои­нов на сход­ке, он, забыв о дву­смыс­лен­но­сти про­из­но­си­мо­го сло­ва, ска­зал, что в тот же день возь­мет Лет. (11) Под­ступ к горам он начал сра­зу с двух сто­рон. Часть вой­ска, пред­во­ди­мая им самим, про­дви­га­лась стре­ми­тель­но, дру­гую же часть вра­ги потес­ни­ли; кон­сул, чтобы попра­вить дело, при­мчал­ся на коне и удер­жал сво­их от бег­ства; но слиш­ком неосто­рож­но разъ­ез­жая перед стро­ем, он был прон­зен дро­ти­ком и пал. (12) Одна­ко вра­ги не заме­ти­ли гибе­ли вождя, а немно­гие из сво­их, кото­рые заме­ти­ли, тща­тель­но спря­та­ли его тело, пони­мая, что от это­го зави­сит победа. (13) Осталь­ная тол­па пехо­тин­цев и кон­ни­ков, опро­ки­нув вра­га, заня­ла горы и без пол­ко­во­д­ца. Око­ло пяти тысяч лигу­рий­цев было уби­то: из рим­ско­го вой­ска погиб­ло пять­де­сят два вои­на. (14) Мало того, что дур­ное пред­зна­ме­но­ва­ние столь явно сбы­лось, — один пул­ла­рий⁵¹ гово­рил, что ауспи­ции были про­веде­ны небез­упреч­но и что кон­сул об этом знал. (15) Гай Вале­рий, услы­шав <…>⁵².

(16) Опыт­ные в боже­ском и чело­ве­че­ском пра­ве люди счи­та­ли, что если оба кон­су­ла это­го года погиб­ли, один от болез­ни, дру­гой на поле боя, то кон­сул-заме­сти­тель⁵³ не может про­во­дить выбо­ры <…>⁵⁴.

19. (1) По сю сто­ро­ну Апен­нин жили гару­лы, лапи­ци­ны и гер­га­ты. За Апен­ни­на­ми (по эту сто­ро­ну реки Ауде­ны) — фри­ни­а­ты⁵⁵. Пуб­лий Муций вел вой­ну с пле­ме­на­ми, опу­сто­шив­ши­ми Лу́ну и Пизу; он при­вел их в пови­но­ве­ние и отнял у них ору­жие. (2) По слу­чаю этих успеш­ных дей­ст­вий в Гал­лии и Лигу­рии под води­тель­ст­вом и ауспи­ци­я­ми кон­су­лов, сенат назна­чил трех­днев­ное бла­годар­ст­вен­ное молеб­ст­вие и при­ка­зал при­не­сти в жерт­ву сорок живот­ных.

(3) И галль­ская и лигу­рий­ская сму­ты, вспых­нув­шие в нача­ле это­го года, были подав­ле­ны быст­ро и без осо­бых уси­лий; (4) насту­па­ло вре­мя поду­мать о Македон­ской войне, так как Пер­сей воз­буж­дал ссо­ры меж­ду дар­да­на­ми и бастар­на­ми⁵⁶. И послы, отправ­лен­ные в Македо­нию посмот­реть, что там дела­ет­ся⁵⁷, уже воз­вра­ти­лись в Рим с сооб­ще­ни­ем, что в Дар­да­нии идет вой­на. (5) Тогда же при­бы­ли послы и от царя Пер­сея⁵⁸, уве­ряв­шие, что бастар­нов туда он не звал и не по его нау­ще­нию они там что-то дела­ют. (6) Сенат не оправ­дал царя, но и не обви­нил, а толь­ко велел напом­нить ему, чтобы он очень и очень ста­рал­ся не выглядеть с.412 нару­ши­те­лем свя­щен­но­го дого­во­ра, кото­рый был заклю­чен меж­ду ним и рим­ля­на­ми⁵⁹. (7) А дар­да­ны, когда они поня­ли, что с их зем­ли бастар­ны, вопре­ки ожи­да­ни­ям, не толь­ко что не ухо­дят, но, поль­зу­ясь под­держ­кой окрест­ных фра­кий­цев и скор­дис­ков, ста­но­вят­ся день ото дня все опас­нее, то реши­лись попро­бо­вать свои силы и, воору­жив­шись, собра­лись ото­всюду к горо­ду, бли­жай­ше­му к лаге­рю бастар­нов. (8) Сто­я­ла зима, — они выбра­ли это вре­мя, чтобы фра­кий­цы и скор­дис­ки воз­вра­ти­лись домой. Как толь­ко это слу­чи­лось и дар­да­ны поня­ли, что бастар­ны теперь одни, то разде­ли­ли вой­ско на две части: одна устре­ми­лась на вра­гов в откры­тую, а дру­гая долж­на была напасть на них с тыла, обой­дя непро­хо­ди­мые горы. (9) Но не успе­ли они совер­шить этот обход, как про­изо­шла бит­ва; побеж­ден­ные дар­да­ны были загна­ны в город, нахо­див­ший­ся милях в две­на­дца­ти от ста­на бастар­нов. (10) Город тот­час был оса­жден победи­те­ля­ми, кото­рые не сомне­ва­лись, что на сле­дую­щий же день вра­ги либо сда­дут­ся от стра­ха, либо не усто­ят перед силой. (11) Меж­ду тем дру­гой отряд дар­да­нов, совер­шив­ший обход, не подо­зре­вая о пора­же­нии сво­их, занял лагерь бастар­нов, остав­лен­ный без при­кры­тия <…>⁶⁰.

20. (1) <…> Антиох⁶¹ пра­вил суд, сидя на рим­ский лад в крес­ле из сло­но­вой кости, и раз­би­рал все спо­ры, вплоть до мель­чай­ших. (2) И настоль­ко пере­мен­чив он был в сво­ем обра­зе жиз­ни, что ни сам о себе, ни дру­гие о нем не мог­ли понять, что он за чело­век. (3) С дру­зья­ми он не заго­ва­ри­вал, а едва зна­ко­мым дру­же­ски улы­бал­ся; несо­об­раз­ны­ми щед­рота­ми он выстав­лял на смех и себя, и дру­гих: людям, весь­ма почтен­ным, пол­ным само­ува­же­ния, дарил, как детям, игруш­ки и сла­сти, а дру­гих, ниче­го от него не ждав­ших, делал бога­ча­ми. (4) Поэто­му иным каза­лось, что он не зна­ет и сам, чего хочет, иным — что он про­сто шут­ник, а иным — что он впрямь не в сво­ем уме. (5) Одна­ко в двух важ­ных и достой­ней­ших делах дух его был поис­ти­не цар­ст­вен­ным — в дарах горо­дам и в почи­та­нии богов. (6) Мега­ло­по­ли­тан­цам в Арка­дии он пообе­щал окру­жить их город сте­ной и на бо́льшую ее часть дал денег; в Тегее решил постро­ить вели­ко­леп­ный мра­мор­ный театр; (7) в Кизи­ке⁶² в при­та­нее — обще­ст­вен­ном зда­нии, где на государ­ст­вен­ный счет кор­мят­ся удо­сто­ен­ные такой чести, — он обста­вил один стол золо­той посудой; родос­цам он пода­рил не диво какое-нибудь, а самые раз­ные вещи, в кото­рых они нуж­да­лись. (8) О его щед­ро­сти к богам свиде­тель­ст­ву­ет храм Юпи­те­ра Олим­пий­ско­го в Афи­нах, хоть и недо­стро­ен­ный, но един­ст­вен­ный на зем­ле достой­ный это­го бога⁶³; (9) и Делос он разу­кра­сил заме­ча­тель­ны­ми алта­ря­ми и мно­же­ст­вом изва­я­ний, и в Антио­хии воз­вел вели­ко­леп­ный храм Юпи­те­ра Капи­то­лий­ско­го, не толь­ко с набор­ным вызо­ло­чен­ным потол­ком, но и сте­на­ми, сплошь оби­ты­ми золо­че­ным листом. Он обе­щал и дру­гое мно­гое во мно­гих местах и не завер­шил толь­ко по крат­ко­сти цар­ст­во­ва­ния⁶⁴. (10) Так­же и пыш­но­стью зре­лищ вся­ко­го рода он пре­взо­шел всех преж­них царей; иные устра­и­ва­лись по мест­ным обы­ча­ям и со мно­же­ст­вом гре­че­ских искус­ни­ков⁶⁵, с.413 (11) но гла­ди­а­тор­ские игры стал он устра­и­вать по рим­ско­му образ­цу — спер­ва ско­рее к ужа­су, чем к наслаж­де­нию непри­выч­ных зри­те­лей, (12) но потом, частым повто­ре­ни­ем (и не толь­ко с ране­ни­я­ми, но и без поща­ды) добил­ся того, что это зре­ли­ще ста­ло при­выч­ным и при­ят­ным, и мно­гих юно­шей при­охо­ти­ло к воен­но­му делу. (13) Поэто­му если сна­ча­ла он за боль­шие день­ги выпи­сы­вал обу­чен­ных гла­ди­а­то­ров из Рима, то потом <…>⁶⁶ Сци­пи­о­ну — судеб­ные дела с чуже­зем­ца­ми.

21. (1) Пре­то­ру Мар­ку Ати­лию при жере­бьев­ке доста­лась про­вин­ция Сар­ди­ния, (2) но ему веле­но было пере­пра­вить­ся на Кор­си­ку с новым, набран­ным кон­су­ла­ми леги­о­ном из пяти тысяч пехо­тин­цев и трех­сот всад­ни­ков. Пока он вел там вой­ну, Кор­не­лию^66a была про­дле­на власть, чтобы он тем вре­ме­нем управ­лял Сар­ди­ни­ей. (3) Гнею Сер­ви­лию Цепи­о­ну для Даль­ней Испа­нии и Пуб­лию Фурию Фило­ну для Ближ­ней было выде­ле­но три тыся­чи рим­ских пехо­тин­цев, сто пять­де­сят всад­ни­ков и от латин­ских союз­ни­ков пять тысяч пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков. Сици­лия назна­че­на была Луцию Клав­дию — без под­креп­ле­ний. (4) Сверх того кон­су­лам веле­но было набрать два леги­о­на с пол­ным чис­лом пехо­тин­цев и кон­ни­ков и потре­бо­вать от союз­ни­ков десять тысяч пехоты и шесть­сот кон­ни­ков. (5) Набор ока­зал­ся для кон­су­лов тем труд­нее, что мор, в про­шлом году сви­реп­ст­во­вав­ший над скотом, в этот год пере­ки­нул­ся на людей. Захво­рав­шие ред­ко пере­жи­ва­ли седь­мой день; пере­жив­шие боле­ли еще очень дол­го, стра­дая от четы­рех­днев­ной лихо­рад­ки. (6) Осо­бен­но мно­го уми­ра­ло рабов, непо­гре­бен­ные их тела лежа­ли в грудах по всем доро­гам: все­го потреб­но­го для похо­рон не хва­та­ло и для сво­бод­ных. Тру­пы раз­ла­га­лись, не тро­ну­тые ни соба­ка­ми, ни кор­шу­на­ми; (7) извест­но, что ни в том, ни в преды­ду­щем году при гибе­ли тако­го мно­же­ства людей и скота никто не видел ни одно­го кор­шу­на. (8) От моро­вой язвы погиб­ли государ­ст­вен­ные жре­цы: пон­ти­фик Гней Сер­ви­лий Цепи­он, отец пре­то­ра, и Тибе­рий Сем­п­ро­ний Лонг, сын Тибе­рия, децем­вир свя­щен­но­дей­ст­вий, и авгур Пуб­лий Элий Пет, и Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх, и вер­хов­ный кури­он⁶⁷ Гай Ателл Мами­лий, и пон­ти­фик Марк Сем­п­ро­ний Туди­тан. (9) Пре­ем­ни­ка­ми их ста­ли: пон­ти­фи­ки Гай Суль­пи­ций Галь­ба <…> вме­сто Туди­та­на, авгу­ры Тит Вету­рий Гракх Сем­п­ро­ни­ан⁶⁸ вме­сто Грак­ха, Квинт Элий Пет вме­сто Элия, децем­вир свя­щен­но­дей­ст­вий Гай Сем­п­ро­ний Лонг, вер­хов­ный кури­он Гай Скри­бо­ний⁶⁹. (10) Так как мор не пре­кра­щал­ся, сенат поста­но­вил, чтобы децем­ви­ры обра­ти­лись к Сивил­ли­ным кни­гам. (11) По их поста­нов­ле­нию назна­че­но было одно­днев­ное молеб­ст­вие, и народ на пло­ща­ди повто­рял вслед за Квин­том Мар­ци­ем Филип­пом⁷⁰ обет про­ве­сти двух­днев­ное празд­не­ство и молеб­ст­вие, если моро­вое повет­рие отсту­пит­ся от Рим­ской зем­ли. (12) В обла­сти Вей родил­ся двух­го­ло­вый маль­чик, а в Сину­эс­се — одно­ру­кий; в Аук­си­ме роди­лась девоч­ка с зуба­ми; при ясном небе над хра­мом Сатур­на на рим­ском фору­ме появи­лась раду­га и засвер­ка­ли сра­зу три солн­ца, (13) и в ту же ночь по небу с.414 про­ле­та­ли мно­го­чис­лен­ные огни; лану­вий­цы и жите­ли Цер утвер­жда­ли, что в их горо­дах появ­лял­ся змей с греб­нем и в жел­тых пят­нах; и допо­д­лин­но было извест­но, что в Кам­па­нии заго­во­рил бык.

22. (1) В июнь­ские ноны из Афри­ки вер­ну­лись послы⁷¹, кото­рые, посе­тив сна­ча­ла царя Маси­нис­су, побы­ва­ли и в Кар­фа­гене; впро­чем, о кар­фа­ген­ских делах они гораздо точ­нее узна­ли от Маси­нис­сы, чем от самих кар­фа­ге­нян. (2) Они утвер­жда­ли, что туда от царя Пер­сея яви­лись послы, и ночью в хра­ме Эску­ла­па⁷² были при­ня­ты тамош­ним сена­том. (3) Из Кар­фа­ге­на в Македо­нию тоже посла­ли послов, это и царь утвер­ждал, и сами кар­фа­ге­няне не так уж настой­чи­во отри­ца­ли. Сенат поста­но­вил, что в Македо­нию тоже надо отпра­вить послов. Посла­ли тро­их: Гая Лелия, Мар­ка Вале­рия Мес­са­лу и Секс­та Диги­тия.

(4) Тем вре­ме­нем Пер­сей⁷³, высту­пив с вой­ском, пол­но­стью под­чи­нил сво­ей вла­сти все пле­мя доло­пов⁷⁴, кото­рые не все пови­но­ва­лись ему и пред­по­чи­та­ли в сомни­тель­ных слу­ча­ях сове­то­вать­ся с рим­ля­на­ми. (5) После это­го, перей­дя через Этей­ские горы, он, сму­щае­мый стра­хом богов, напра­вил­ся к ора­ку­лу в Дель­фы. Вне­зап­но появив­шись в самой сре­дине Гре­ции, он не толь­ко нагнал страх на сосед­ние горо­да, но даже в Азию к царю Эвме­ну понес­лись тре­вож­ные вести. (6) Про­ведя в Дель­фах не более трех дней, он вер­нул­ся в свое цар­ство, через Фтио­ти­дскую Ахайю и Фес­са­лию, не при­чи­нив ника­ко­го вреда тем, через чьи зем­ли шел. (7) Он не толь­ко ста­рал­ся рас­по­ло­жить к себе государ­ства, через кото­рые соби­рал­ся идти, но рас­сы­лал и послов, и пись­ма, про­ся поза­быть о преж­них рас­прях с его отцом: не такая уж это была враж­да, чтобы по смер­ти Филип­па невоз­мож­но и не долж­но было о ней забыть: (8) с ним, Пер­се­ем, у них теперь все пой­дет по-ново­му и долж­на быть проч­ная друж­ба. Осо­бен­но искал он пути к при­ми­ре­нию с ахей­ским наро­дом.

23. (1) Во всей Гре­ции толь­ко этот народ и Афин­ское государ­ство так дале­ко зашли в гне­ве, что закры­ли свои гра­ни­цы для македо­нян⁷⁵. (2) Поэто­му Македо­ния ста­ла при­ста­ни­щем бег­лых рабов из Ахайи, так как, закрыв гра­ни­цы, ахей­цы и сами не осме­ли­ва­лись всту­пать в пре­де­лы Македо­нии. (3) Когда Пер­сей это понял, то, схва­тив­ши всех бег­лых, послал пись­мо <…>⁷⁶. Ну а о том, чтобы и на буду­щее пре­кра­тить это бег­ство рабов, ахей­цы долж­ны поза­бо­тить­ся сами. (4) Когда пре­тор Ксе­нарх⁷⁷, сам искав­ший лич­но­го рас­по­ло­же­ния царя, про­чи­тал им пись­мо, кото­рое пока­за­лось вполне дру­же­люб­ным и сдер­жан­ным боль­шин­ству, а осо­бен­но тем, кто неожи­дан­но воз­на­де­ял­ся вер­нуть сво­их бег­лых, — (5) тогда Кал­ли­крат, один из тех, кто видел спа­се­ние соб­ст­вен­но­го наро­да в неру­ши­мо­сти дого­во­ра с рим­ля­на­ми, ска­зал:

(6) «Ахей­цы, кому-то из вас про­ис­хо­дя­щее может пока­зать­ся мел­ким или не слиш­ком зна­чи­тель­ным, я же счи­таю, что важ­ней­шее и серь­ез­ней­шее собы­тие не толь­ко про­ис­хо­дит, но уже про­изо­шло. Ведь мы закры­ли гра­ни­цы для македон­ских царей и самих македо­нян, и поста­нов­ле­ние это оста­ет­ся в силе для того, (7) с.415 есте­ствен­но, чтобы не допус­кать к нам ни послов, ни вест­ни­ков от царей, кото­рые мог­ли бы сму­тить душу в иных из нас. А сей­час мы в каком-то смыс­ле слу­ша­ем на нашем собра­нии, хоть и заоч­но, речь само­го царя и, коль богам угод­но, одоб­ря­ем его. (8) И хотя даже дикие зве­ри, осте­ре­га­ясь ловуш­ки, обыч­но бегут от пищи, под­ло­жен­ной для при­ман­ки, мы в сле­по­те сво­ей бро­са­ем­ся за при­зра­ком малей­шей уступ­ки и в надеж­де воз­вра­тить ниче­го не сто­я­щих ничтож­ных рабов тер­пим пося­га­тель­ства на соб­ст­вен­ную сво­бо­ду! (9) Кто же не видит, что изыс­ки­ва­ют­ся пути к сою­зу с царем, и этот союз нару­шит наш дого­вор с рим­ским наро­дом — осно­ву все­го наше­го бла­го­по­лу­чия? Неуже­ли еще не всем ясно, что рим­ля­нам при­дет­ся вое­вать с Пер­се­ем и то, чего жда­ли при жиз­ни Филип­па и что его смерть задер­жа­ла, про­изой­дет теперь уже без него? (10) Как вы зна­е­те, у Филип­па было два сына, Демет­рий и Пер­сей. Демет­рий зна­чи­тель­но пре­вос­хо­дил бра­та знат­но­стью мате­рин­ско­го рода, доб­ле­стью, даро­ва­ни­я­ми, боль­шой любо­вью сооте­че­ст­вен­ни­ков. (11) Но так как Филипп назна­чил цар­ство награ­дой за нена­висть к рим­ля­нам, он убил Демет­рия лишь за то, что тот поло­жил нача­ло друж­бе с рим­ля­на­ми, Пер­сея же сде­лал царем, пото­му что знал: Пер­сей жаж­дет вой­ны с рим­ля­на­ми еще силь­нее, чем цар­ства. (12) Что ж он и делал после смер­ти отца, как не гото­вил вой­ну? Преж­де все­го всем на страх он наслал бастар­нов на Дар­да­нию, и если бы бастар­ны там обос­но­ва­лись, Гре­ция полу­чи­ла бы новых соседей, худ­ших, чем гал­лы для Азии⁷⁸. (13) Утра­тив эту надеж­ду, он, одна­ко, не отка­зал­ся от наме­ре­ния вое­вать: более того, по прав­де гово­ря, он уже начал вой­ну. Воен­ной силой он под­чи­нил доло­пов и не выслу­шал их, желав­ших обра­тить­ся к посред­ни­че­ству наро­да рим­ско­го. Затем, перей­дя через Эту, чтобы вдруг объ­явить­ся в самой середине Гре­ции, он спус­ка­ет­ся в Дель­фы. (14) С какой же целью, по-ваше­му, был выбран им столь необыч­ный путь? Потом пере­сек он Фес­са­лию, и если ни одно­му из нена­вист­ных ему наро­дов он не при­чи­нил вреда, то тем боль­ше пуга­ет меня его замы­сел. (15) Оттуда он, види­те ли, при­слал нам пись­мо, как пода­рок, и велит поду­мать о том, как нам впредь обой­тись без таких подар­ков, (16) то есть о том, чтобы уни­что­жить поста­нов­ле­ние, ограж­даю­щее Пело­пон­нес от македо­нян. И что же даль­ше? Сно­ва цар­ские послы, сно­ва друж­ба с наши­ми вождя­ми, потом видим мы македон­ское вой­ско и вот уже сам он пере­прав­ля­ет­ся из Дельф (широк ли залив?⁷⁹) на Пело­пон­нес: чтобы мы сме­ша­лись с македо­ня­на­ми, воору­жаю­щи­ми­ся про­тив рим­лян! (17) Я пола­гаю, что не сле­ду­ет при­ни­мать ника­ких новых реше­ний, но все оста­вить, как есть, до тех пор, пока не выяс­нит­ся со всей оче­вид­но­стью, напра­сен ли, обос­но­ван ли наш страх. (18) Если мир меж­ду македо­ня­на­ми и Римом оста­нет­ся не нару­шен­ным, то мы тоже будем и дру­жить с ними, и тор­го­вать, но теперь рас­суж­дать об этом, по-мое­му, и опас­но, и преж­девре­мен­но».

24. (1) Воз­ра­жал Кал­ли­кра­ту Архонт, брат пре­то­ра Ксе­нар­ха. «Труд­но, — ска­зал он, — гово­рить после Кал­ли­кра­та — и мне, и с.416 всем, кто с ним не согла­сен, (2) ведь, защи­щая союз с рим­ля­на­ми, уве­ряя, что на союз этот поку­ша­ют­ся и напа­да­ют, хоть никто и не поку­ша­ет­ся, и не напа­да­ет, он добил­ся того, что теперь пока­жет­ся, буд­то бы вся­кий, кто с ним не согла­сен, гово­рит про­тив рим­ско­го наро­да. (3) И глав­ное — все-то он зна­ет, сооб­ща­ет нам обо всем, что дела­лось скрыт­но, слов­но не здесь, с нами, он был, а то ли из рим­ско­го сена­та при­шел, то ли при­сут­ст­во­вал при тай­ных беседах царей. (4) Он веща­ет даже о том, что жда­ло бы нас, если б Филипп не умер; он зна­ет, поче­му Пер­сей стал цар­ским наслед­ни­ком, что гото­вят македо­няне, о чем раз­мыш­ля­ют рим­ляне. (5) Мы же, кото­рые знать не зна­ем, из-за чего и как погиб Демет­рий или что стал бы делать Филипп, остань­ся он жив, долж­ны, при­ни­мая реше­ния, счи­тать­ся лишь с тем, что дела­ет­ся откры­то. (6) Мы зна­ем, что, полу­чив цар­ство, Пер­сей послал в Рим послов, что рим­ский народ при­знал Пер­сея царем, что рим­ские послы при­хо­ди­ли к царю и были бла­го­склон­но им при­ня­ты. (7) Все это, как я счи­таю, при­зна­ки мира, а не вой­ны; и не могут обидеть­ся рим­ляне, если в мир­ное вре­мя мы после­ду­ем их при­ме­ру в делах мира, как сле­до­ва­ли за ними во вре­мя вой­ны. Не пони­маю я, поче­му это мы одни долж­ны вести непри­ми­ри­мую вой­ну про­тив Македон­ско­го цар­ства. (8) Может быть, мы бли­же всех к Македо­нии? Или сла­бее всех, как доло­пы, кото­рых Пер­сей толь­ко что поко­рил? Так ведь, напро­тив того, из-за нашей силы, мило­сти богов и доста­точ­ной отда­лен­но­сти мы нахо­дим­ся в без­опас­но­сти. (9) Но будь мы даже убо­ги, как фес­са­лий­цы и это­лий­цы, раз­ве не боль­ше мы име­ем дове­рия и веса у рим­лян, чьи­ми союз­ни­ка­ми и дру­зья­ми были все­гда, неже­ли это­лий­цы, толь­ко что быв­шие их вра­га­ми? (10) Пусть у нас будут такие же отно­ше­ния с македо­ня­на­ми, как у это­лий­цев, фес­са­лий­цев, эпир­цев, у всей Гре­ции, нако­нец! Поче­му толь­ко для нас это про­кля­тое лише­ние чело­ве­че­ско­го пра­ва? (11) Филипп, прав­да, кое-что сде­лал, от чего мы и при­ня­ли это поста­нов­ле­ние про­тив него, вое­вав­ше­го тогда с нами; но чем же Пер­сей, новый царь, нас ничем не обидев­ший, ста­раю­щий­ся бла­го­де­я­ни­я­ми сте­реть память об отцов­ской враж­де, заслу­жил, чтобы одни мы были его вра­га­ми? (12) Впро­чем, как мог я заме­тить, столь вели­ки были заслу­ги преж­них македон­ских царей перед нами, что обиды от одно­го Филип­па, если они и слу­ча­лись, долж­ны уж во вся­ком слу­чае по его смер­ти изгла­дить­ся из нашей памя­ти⁸⁰. (13) Ведь, когда рим­ский флот сто­ял в Кен­хре­ях, а кон­сул с вой­ском в Эла­тии, мы три дня дер­жа­ли совет, сле­до­вать ли нам за рим­ля­на­ми или за Филип­пом⁸¹. (14) Бли­зость рим­лян не пуга­ла нас и не повли­я­ла на наши суж­де­ния, но было и обсто­я­тель­ство, кото­рое заста­ви­ло нас думать так дол­го, — ста­рин­ное наше согла­сие с македо­ня­на­ми, дав­ние и нема­лые заслу­ги их царей перед нами. (15) Пусть же это пом­нит­ся и поныне: не обя­за­тель­но мы дру­зья, но и не обя­за­тель­но вра­ги. Не будем же, Кал­ли­крат, при­тво­рять­ся, буд­то речь о том, чего нет: никто не доби­ва­ет­ся ново­го сою­за или ново­го дого­во­ра, кото­рым мы лег­ко­мыс­лен­но свя­за­ли бы себя; (16) но пусть наши отно­ше­ния друг к с.417 дру­гу поз­во­лят нам и брать по пра­ву, и давать по пра­ву, чтобы закры­ти­ем сво­их гра­ниц и себя не отсе­кать от македо­нян, и рабов лишить воз­мож­но­сти бежать. Раз­ве это про­ти­во­ре­чит дого­во­ру с рим­ля­на­ми? (17) Поче­му малень­кое и ясное дело мы пре­вра­ща­ем в боль­шое и подо­зри­тель­ное? Зачем под­ни­ма­ем пустую тре­во­гу? (18) Чего ради, сами выслу­жи­ва­ясь перед рим­ля­на­ми, сеем подо­зре­ния и нена­висть про­тив дру­гих? Если будет вой­на, тогда — и Пер­сей в том не сомне­ва­ет­ся — мы после­ду­ем за рим­ля­на­ми. В мир­ное же вре­мя хоте­лось бы в нашей враж­де пере­ры­ва, если уж не кон­ца». (19) Кто одоб­рил пись­мо царя, те одоб­ри­ли и эту речь; но знать воз­му­ща­лась тем, что Пер­сей даже не счел дело заслу­жи­ваю­щим посоль­ства и может добить­ся сво­его несколь­ки­ми стро­ка­ми пись­ма; ее него­до­ва­ние все же заста­ви­ло отло­жить реше­ние. (20) Послы от царя при­шли уже поз­же, во вре­мя собра­ния в Мега­ло­по­ле, но ста­ра­ни­я­ми тех, кто боял­ся обидеть рим­лян, не были выслу­ша­ны.

25. (1) Тем вре­ме­нем безу­мие это­лий­цев обра­ти­ло их к само­ис­треб­ле­нию: жесто­кая меж­до­усо­би­ца с непре­кра­щаю­щи­ми­ся убий­ства­ми, каза­лось, погу­бит все пле­мя. (2) Уто­мив­шись, враж­дую­щие сто­ро­ны нако­нец обе отпра­ви­ли в Рим послов и сами ста­ли было дого­ва­ри­вать­ся меж­ду собой о вос­ста­нов­ле­нии согла­сия; одна­ко эта попыт­ка, пре­рван­ная новым зло­де­я­ни­ем, лишь раз­буди­ла ста­рые стра­сти. (3) Когда гипатским изгнан­ни­кам, дер­жав­шим сто­ро­ну Прок­се­на, обе­ща­но было воз­вра­ще­нье в оте­че­ство и гла­ва их горо­да Эвпо­лем⁸² пообе­щал им непри­кос­но­вен­ность, (4) то эти восемь­де­сят знат­ных граж­дан, встре­чать кото­рых сре­ди мно­же­ства про­чих вышел даже сам Эвпо­лем, после при­вет­ст­вий и руко­по­жа­тий были уби­ты при вхо­де в город­ские ворота — тщет­но взы­ва­ли они к богам — свиде­те­лям клят­вы. Меж­до­усоб­ная вой­на из-за это­го воз­го­ре­лась вновь с еще боль­шим оже­сто­че­ни­ем. (5) Сенат при­слал Гая Вале­рия Леви́на, Аппия Клав­дия Пуль­х­ра, Гая Мем­мия, Мар­ка Попи­лия и Луция Кану­лея. (6) В Дель­фах послы от враж­дую­щих сто­рон вели перед ними ярост­ный спор; Прок­сен, каза­лось, одер­жи­вал верх — и по суще­ству дела и крас­но­ре­чи­ем, — но через несколь­ко дней был отрав­лен женой, Орт­о­бу­лой; осуж­ден­ная за убий­ство, она уда­ли­лась в изгна­ние.

(7) То же неистов­ство тер­за­ло и кри­тян. Лишь с при­бы­ти­ем лега­та Квин­та Мину­ция, при­слан­но­го с деся­тью кораб­ля­ми для пре­кра­ще­ния меж­до­усо­би­цы, появи­лась надеж­да на мир. Но пере­ми­рие дли­лось все­го шесть меся­цев, а затем вой­на воз­го­ре­лась с еще боль­шим оже­сто­че­ни­ем. (8) Тем вре­ме­нем и ликий­цы тре­во­жи­ли родо­с­цев набе­га­ми. Но не сто­ит подроб­но рас­ска­зы­вать, где и как велись меж­до­усоб­ные вой­ны сре­ди ино­зем­цев — для меня доста­точ­но тяжел и пред­при­ня­тый труд подроб­но рас­ска­зать о дея­ни­ях наро­да рим­ско­го⁸³.

26. (1) Кельт­ибе­ры в Испа­нии, поко­рен­ные ору­жи­ем и сдав­ши­е­ся Тибе­рию Грак­ху⁸⁴, соблюда­ли мир, пока про­вин­ци­ей пра­вил пре­тор Марк Тити­ний. С при­бы­ти­ем Аппия Клав­дия⁸⁵ они вос­ста­ли и нача­ли вой­ну вне­зап­ным напа­де­ни­ем на рим­ский лагерь. (2) Рас­све­та­ло, когда кара­уль­ные на валах и стра­жа в воротах, с.418 увидев изда­ле­ка при­бли­жаю­ще­го­ся вра­га, клик­ну­ли клич к ору­жию; (3) Аппий Клав­дий, выста­вив знак к бит­ве⁸⁶, немно­ги­ми сло­ва­ми под­бо­д­рил вои­нов и вывел вой­ско сра­зу из трех ворот. Сна­ча­ла бит­ва с заграж­дав­ши­ми выхо­ды кельт­ибе­ра­ми шла на рав­ных, пото­му что в узких про­хо­дах не все рим­ляне мог­ли всту­пить в бой: (4) затем, нажи­мая, под­тал­ки­вая пере­д­них, рим­ляне вырва­лись за пре­де­лы вала, чтобы раз­вер­нуть строй и не дать вра­гам окру­жить их с флан­гов, а потом и уда­ри­ли столь стре­ми­тель­но, что кельт­ибе­ры не выдер­жа­ли их натис­ка. (5) Не про­шло и часа, как уже кельт­ибе­ров уда­лось отра­зить; око­ло пят­на­дца­ти тысяч были уби­ты или взя­ты в плен; захва­че­но было трид­цать два зна­ме­ни. В тот же день взя­ти­ем вра­же­ско­го лаге­ря вой­на была завер­ше­на, уцелев­шие в бит­ве вра­ги, рас­се­яв­ши­е­ся по сво­им горо­дам, потом спо­кой­но покор­ст­во­ва­ли рим­ля­нам.

27. (1) Избран­ные в этом году цен­зо­ры Квинт Фуль­вий Флакк и Авл Посту­мий Аль­бин огла­си­ли спи­сок сена­та. Пер­во­при­сут­ст­ву­ю­щим вновь стал Марк Эми­лий Лепид, вер­хов­ный пон­ти­фик. (2) Девя­те­рых из сена­та исклю­чи­ли. Осо­бым пори­ца­ни­ем были отме­че­ны^86a Марк Кор­не­лий Малу­гин­ский, кото­рый два года назад был пре­то­ром в Испа­нии⁸⁷, пре­тор Луций Кор­не­лий Сци­пи­он, ведав­ший тогда раз­бо­ром судеб­ных дел с чуже­зем­ца­ми⁸⁸, и Гней Фуль­вий, род­ной брат цен­зо­ра и даже, по сло­вам Вале­рия Анти­а­та, совла­де­лец его иму­ще­ства⁸⁹. (3) Про­из­нес­ши на Капи­то­лии поло­жен­ные обе­ты, кон­су­лы отпра­ви­лись в свои про­вин­ции. Одно­му из них — Мар­ку Эми­лию⁹⁰ — сенат пору­чил пода­вить в венет­ской обла­сти мятеж пата­вий­цев, чьи рас­при даже по сло­вам соб­ст­вен­ных их послов, уже раз­го­ре­лись в меж­до­усоб­ную вой­ну. (4) Послы, отправ­лен­ные в Это­лию для подав­ле­ния подоб­но­го же мяте­жа, доло­жи­ли, что с буй­ст­вом это­го наро­да спра­вить­ся невоз­мож­но. Пата­вий­цам при­бы­тие кон­су­ла пошло на поль­зу; так как дру­гих дел в про­вин­ции у кон­су­ла не было, он воз­вра­тил­ся в Рим.

(5) Цен­зо­ры впер­вые сда­ли под­ряд на моще­ние улиц в Горо­де⁹¹, а за горо­дом — на укреп­ле­ние дорож­ных обо­чин круп­ным пес­ком; во мно­гих местах они сооруди­ли мосты⁹²; они постро­и­ли сце­ну, чтобы пре­до­став­лять ее пре­то­рам и эди­лам⁹³. (6) В цир­ке⁹⁴ они устро­и­ли заго­род­ки, поста­ви­ли шары для отсче­та кру­гов, про­ез­жае­мых по арене, <…> и меты, и желез­ные клет­ки, через кото­рые впус­ка­ют диких зве­рей <…> для празд­неств на Аль­бан­ской горе. (7) Они поза­бо­ти­лись так­же о том, чтобы вымо­стить булыж­ни­ком склон Капи­то­лий­ско­го хол­ма и пор­ти­ки от хра­ма Сатур­на на Капи­то­лий, и до места сбо­ра сена­то­ров, а оттуда до курии. (8) И за Трой­ны­ми ворота­ми они вымо­сти­ли кам­нем рынок, обве­ли его часто­ко­лом, поза­бо­ти­лись отстро­ить Эми­ли­ев пор­тик⁹⁵ и сде­ла­ли сту­пень­ки от Тиб­ра к рын­ку. (9) А с внут­рен­ней сто­ро­ны этих же ворот замо­сти­ли булыж­ни­ком пор­тик, веду­щий на Авен­тин, и постро­и­ли <…> от хра­ма Вене­ры. (10) Эти же цен­зо­ры сда­ли под­ряд на воз­веде­ние стен в Кала­тии и Аук­си­ме⁹⁶; про­дав там обще­ст­вен­ные зем­ли, на выру­чен­ные день­ги они в том и дру­гом горо­де обстро­и­ли с.419 лав­ка­ми глав­ную пло­щадь. (11) Один из цен­зо­ров, Фуль­вий Флакк (посколь­ку дру­гой, Посту­мий, отка­зал­ся стро­ить что бы то ни было без при­ка­за сена­та и наро­да рим­ско­го), на день­ги из отведен­ных обо­им сдал под­ряд на воз­веде­ние хра­ма Юпи­те­ра в Пизав­ре, на устрой­ство водо­про­во­дов в Фун­дах и в Потен­тии и на моще­ние булыж­ни­ком ули­цы в Пизав­ре; (12) в Сину­эс­се он рас­по­рядил­ся постро­ить так­же мага­лии⁹⁷, обве­сти их сте­на­ми и отве­сти от них тру­бы к город­ским сто­кам; <…> форум же обстро­ить пор­ти­ка­ми и лав­ка­ми и воз­ве­сти три кры­тых пере­хо­да⁹⁸. (13) Все это жите­ли коло­ний при­ня­ли от одно­го цен­зо­ра с боль­шой бла­го­дар­но­стью. В над­зо­ре за нра­ва­ми цен­зо­ры тоже были усерд­ны и стро­ги. У мно­гих ото­бра­ли коня⁹⁹.

28. (1) На исхо­де года одно­днев­ным молеб­ст­ви­ем была возда­на бла­го­дар­ность богам за успеш­ные дей­ст­вия в Испа­нии под води­тель­ст­вом и при ауспи­ци­ях про­кон­су­ла Аппия Клав­дия; в жерт­ву было при­не­се­но два­дцать взрос­лых живот­ных. (2) А на дру­гой день состо­я­лось молеб­ст­вие в хра­ме Цере­ры, Либе­ра и Либе­ры по слу­чаю полу­чен­но­го из сабин­ской зем­ли изве­стия о силь­ней­шем зем­ле­тря­се­нии, раз­ру­шив­шем мно­го постро­ек. (3) Когда Аппий Клав­дий вер­нул­ся из Испа­нии в Рим, сенат поста­но­вил, чтобы он всту­пил в город с ова­ци­ей. (4) Уже при­бли­жа­лись выбо­ры кон­су­лов — из-за боль­шо­го чис­ла соис­ка­те­лей борь­ба была напря­жен­ной, в кон­су­лы были избра­ны Луций Посту­мий Аль­бин и Марк Попи­лий Ленат. (5) Затем выбра­ли пре­то­ров — ими ста­ли: Нуме­рий Фабий Буте­он, Гай Мати­ен, Гай Цице­рей, Марк Крас­си­пед вто­рич­но, Авл Ати­лий Серран вто­рич­но, Гай Клу­вий Сак­су­ла вто­рич­но¹⁰⁰. (6) После выбо­ров Аппий Клав­дий Цен­тон за победу над кельт­ибе­ра­ми был удо­сто­ен ова­ции; он внес в каз­ну десять тысяч фун­тов сереб­ра и пять тысяч золота. (7) Фла­ми­ном Юпи­те­ра был про­воз­гла­шен Гней Кор­не­лий.

(8) В этом же году в хра­ме Мате­ри Мату­ты¹⁰¹ была укреп­ле­на дос­ка с такой над­пи­сью: «Под води­тель­ст­вом и при ауспи­ци­ях кон­су­ла Тибе­рия Сем­п­ро­ния Грак­ха леги­он и вой­ско наро­да рим­ско­го поко­ри­ли Сар­ди­нию. В этой про­вин­ции было уби­то или взя­то в плен более вось­ми­де­ся­ти тысяч вра­гов¹⁰². (9) Счаст­ли­вей­шим обра­зом завер­шив государ­ст­вен­ные дела¹⁰³, осво­бо­див союз­ни­ков и вос­ста­но­вив пода­ти, он доста­вил вой­ско домой в цело­сти и невреди­мо­сти с бога­тей­шей добы­чей и во вто­рой раз всту­пил в Город три­ум­фа­то­ром. Все­го это­го ради он при­нес эту над­пись Юпи­те­ру в дар». (10) Дос­ка име­ла фор­му ост­ро­ва Сар­ди­ния, и на ней нари­со­ва­ны были кар­ти­ны сра­же­ний.

(11) В этом году несколь­ко раз устра­и­ва­лись гла­ди­а­тор­ские сра­же­ния, в боль­шин­стве скром­ные; но одно было, по срав­не­нию с осталь­ны­ми, при­мет­ным: Тит Фла­ми­нин по слу­чаю смер­ти отца давал погре­баль­ные игры, про­дол­жав­ши­е­ся — вме­сте с разда­чей наро­ду мяса, пиром и сце­ни­че­ски­ми пред­став­ле­ни­я­ми — четы­ре дня. Такие игры, в кото­рых за три дня сра­зи­лись семь­де­сят четы­ре^[2] гла­ди­а­то­ра, по тем вре­ме­нам¹⁰⁴ счи­та­лись вер­ши­ной щед­ро­сти¹⁰⁵.