История Рима от основания города

Книга XLIII

т. III, с. 470 1. (1) В то самое лето, когда про­изо­шли упо­мя­ну­тые собы­тия в Фес­са­лии, легат <…>¹, по при­ка­зу кон­су­ла послан­ный в Илли­рию, взял с бою два бога­тых горо­да. (2) Один из них — Кере­мию² — он при­нудил к сда­че силой ору­жия; но при этом сохра­нил за жите­ля­ми все их иму­ще­ство³, чтобы мол­ва о таком мило­сер­дии при­влек­ла к нему так­же и граж­дан хоро­шо укреп­лен­но­го Кар­нун­та⁴. (3) Когда же не уда­лось ни скло­нить этот город к сда­че, ни доко­нать оса­дою, он, чтобы не каза­лось, буд­то вои­ны его два­жды труди­лись пона­прас­ну, отдал им на раз­граб­ле­ние тот город, кото­рый вна­ча­ле оста­вил нетро­ну­тым.

(4) Дру­гой кон­сул, Гай Кас­сий, не совер­шив ниче­го при­ме­ча­тель­но­го в полу­чен­ной по жре­бию Гал­лии⁵, зате­ял из пусто­го тще­сла­вия пове­сти леги­о­ны в Македо­нию через Илли­рию. (5) Об этом его выступ­ле­нии сенат узнал от акви­лей­ских послов, кото­рые, жалу­ясь, что их ново­ос­но­ван­ная коло­ния⁶ сла­ба и недо­ста­точ­но защи­ще­на от враж­деб­ных пле­мен ист­рий­цев и илли­рий­цев, (6) про­си­ли, чтобы сенат поза­бо­тил­ся о ее укреп­ле­нии, а на вопрос, не хотят ли они, чтобы это дело было пору­че­но Гаю Кас­сию, (7) отве­ти­ли, что Кас­сий как раз в Акви­лее собрал все свое воин­ство и дви­нул­ся через Илли­рию в Македо­нию. Спер­ва это пока­за­лось неве­ро­ят­ным, и каж­до­му при­шло в голо­ву, что, может быть, нача­лась вой­на с кар­на­ми⁷ или с ист­рий­ца­ми. (8) Акви­лей­цы отве­ча­ли, что ниче­го боль­ше не зна­ют и не реша­ют­ся утвер­ждать, но толь­ко вои­нам выда­но было про­до­воль­ст­вия на трид­цать дней и были сыс­ка­ны и уведе­ны с собою про­вод­ни­ки, знаю­щие пути из Ита­лии в Македо­нию. (9) Разу­ме­ет­ся, сенат воз­му­щен был само­управ­ст­вом кон­су­ла, решив­ше­го­ся на такое, чтобы оста­вить свою про­вин­цию и перей­ти в чужую, пове­сти вой­ско по ново­му и опас­но­му пути⁸ сре­ди чуж­дых пле­мен, откры­вая тем самым доступ в Ита­лию мно­гим наро­дам⁹. (10) В мно­го­люд­ном заседа­нии поста­нов­ле­но было, чтобы пре­тор Гай Суль­пи­ций назна­чил тро­их сена­то­ров лега­та­ми, чтобы они, отпра­вив­шись в тот же день, со всею воз­мож­ной поспеш­но­стью нагна­ли кон­су­ла Кас­сия, где бы он ни был, (11) и объ­яви­ли ему, чтобы он ни с каким пле­ме­нем не зате­вал вой­ны¹⁰ ина­че как по реше­нию сена­та. (12) Послан­ца­ми отпра­ви­лись Марк Кор­не­лий Цетег, Марк Фуль­вий и Пуб­лий Мар­ций Рекс. Страх за кон­су­ла и за вой­ско оттес­нил в ту пору заботу об укреп­ле­нии Акви­леи.

2. (1) Затем перед сена­том пред­ста­ли послы несколь­ких пле­мен из обе­их Испа­ний; (2) сетуя на алч­ность и высо­ко­ме­рие рим­ских долж­ност­ных лиц¹¹, они на коле­нях моли­ли сенат не поз­во­лять с.471 гра­бить и мучить союз­ни­ков злее, чем вра­гов. (3) Жало­ва­лись они и на дру­гие бес­чин­ства, но денеж­ные вымо­га­тель­ства были оче­вид­ны. Поэто­му Луцию Кану­лею, пре­то­ру, полу­чив­ше­му по жре­бию Испа­нию¹², пору­че­но было оза­бо­тить­ся тем, чтобы для каж­до­го, от кого испан­цы тре­бо­ва­ли воз­вра­ще­ния денег, было назна­че­но по пять судей¹³ из сена­тор­ско­го сосло­вия и чтобы испан­цам была пре­до­став­ле­на воз­мож­ность самим выбрать заступ­ни­ков. (4) При­звав послов в курию, им огла­си­ли поста­нов­ле­ние сена­та и веле­ли назвать заступ­ни­ков. (5) Они назва­ли чет­ве­рых: Мар­ка Пор­ция Като­на, Пуб­лия Кор­не­лия Сци­пи­о­на, сына Гнея, Луция Эми­лия Пав­ла, сына Луция¹⁴, и Гая Суль­пи­ция Гал­ла. (6) Сна­ча­ла судьи заня­лись делом Мар­ка Тити­ния, быв­ше­го пре­то­ром в Ближ­ней Испа­нии в кон­суль­ство Авла Ман­лия и Мар­ка Юния¹⁵. Два­жды дело откла­ды­ва­лось, на тре­тий раз ответ­чик был оправ­дан. Тем вре­ме­нем меж­ду посла­ми двух про­вин­ций воз­ник­ли раз­но­гла­сия: (7) наро­ды Ближ­ней Испа­нии выбра­ли заступ­ни­ка­ми Мар­ка Като­на и Сци­пи­о­на, а Даль­ней — Луция Пав­ла и Гал­ла Суль­пи­ция. (8) Жите­ля­ми Ближ­ней Испа­нии был при­вле­чен к суду Пуб­лий Фурий Фил¹⁶, а Даль­ней — Марк Мати­ен¹⁷: (9) один был пре­то­ром три года назад в кон­суль­ство Спу­рия Посту­мия и Квин­та Муция [174 г.], а дру­гой — два года назад, в кон­суль­ство Луция Посту­мия и Мар­ка Попи­лия [173 г.]. (10) Оба были обви­не­ны в тяг­чай­ших пре­ступ­ле­ни­ях, но полу­чи­ли отсроч­ку; а когда насту­пил срок ново­го слу­ша­ния, то избе­жа­ли осуж­де­ния тем, что уда­ли­лись в изгна­ние: Фурий в Пре­не­сту, Мати­ен — в Тибур¹⁸. (11) Ходи­ли слу­хи, что сами заступ­ни­ки и пре­пят­ст­ву­ют осуж­де­нию столь знат­ных и вли­я­тель­ных людей. Тако­вое подо­зре­ние усу­гу­бил сво­им поведе­ни­ем пре­тор Кану­лей, кото­рый бро­сил пору­чен­ное ему дело, занял­ся набо­ром вой­ска, а затем вне­зап­но отбыл в про­вин­цию, опа­са­ясь, как бы испан­цы еще кого-нибудь не потре­бо­ва­ли к отве­ту. (12) Итак, пре­дав про­шлое мол­ча­ли­во­му забве­нию, на буду­щее сенат поста­но­вил удо­вле­тво­рить тре­бо­ва­ния испан­цев: чтобы рим­ские долж­ност­ные лица не рас­по­ря­жа­лись цена­ми на хлеб и не при­нуж­да­ли жите­лей про­да­вать уроч­ную два­дца­тую часть уро­жая за сколь­ко взду­ма­ет­ся¹⁹ и чтобы в их горо­да не назна­ча­лись заве­дую­щие сбо­ром нало­гов.

3. (1) И дру­гое посоль­ство ново­яв­лен­но­го пле­ме­ни при­бы­ло из Испа­нии: (2) объ­явив, что рож­де­ны они от рим­ских вои­нов и испан­ских жен­щин, брак с кои­ми не был зако­нен²⁰, более четы­рех тысяч чело­век про­си­ли дать им город для житель­ства. (3) Сенат поста­но­вил, чтобы они доло­жи­ли Луцию Кану­лею свои име­на и име­на сво­их воль­ноот­пу­щен­ни­ков, если тако­вые име­ют­ся, и чтобы они выве­ли посе­ле­ние в Кар­тею²¹, что воз­ле Оке­а­на. (4) А тем из кар­тей­цев, кото­рые поже­ла­ют остать­ся дома, доз­во­лить запи­сать­ся в посе­лен­цы с пра­вом на земель­ный надел. Посе­ле­ние поста­нов­ле­но чис­лить латин­ской и име­но­вать воль­ноот­пу­щен­ни­че­ской коло­ни­ей²².

(5) Тогда же из Афри­ки при­бы­ли царе­вич Гулус­са, сын Маси­нис­сы, послом от отца, и кар­фа­ге­няне²³. (6) Пер­вым был при­нят в с.472 сена­те Гулус­са, объ­явив­ший, что́ постав­ле­но отцом его для вой­ны с Македо­ни­ей, а если жела­тель­но еще чего-нибудь, то роди­тель его и это испол­нит из бла­го­дар­но­сти к рим­ско­му наро­ду. А еще он осте­ре­гал отцов-сена­то­ров, чтобы опа­са­лись ковар­ства кар­фа­ге­нян, (7) ибо те реши­ли сна­рядить боль­шой флот²⁴ буд­то бы для рим­лян и про­тив македо­нян; но когда этот флот будет сна­ря­жен и осна­щен, то уж они сами смо­гут выби­рать, кому сде­лать­ся союз­ни­ка­ми, а кому — вра­га­ми <…>²⁵.

4. (1) <…> ворвав­шись в лагерь и потря­сая отруб­лен­ны­ми голо­ва­ми²⁶, они поверг­ли всех в такой ужас, что, если бы тот­час под­сту­пи­ло вой­ско, лагерь мог бы быть взят. (2) Но и без того нача­лось поваль­ное бег­ство, а иные пред­ла­га­ли даже сна­рядить посоль­ство, дабы выпро­сить мир. Про­слы­шав об этом, весь­ма мно­гие горо­да поста­но­ви­ли тут же и сдать­ся, (3) ради соб­ст­вен­но­го оправ­да­ния взва­ли­вая вину на тех двух безум­цев, кото­рые уже сами стя­жа­ли себе нака­за­ние. (4) Поми­ло­вав их, пре­тор без про­мед­ле­ния дви­нул­ся к про­чим общи­нам и мир­но про­шел со сво­им вой­ском сре­ди все­об­ще­го покор­ства через край, еще недав­но полы­хав­ший вели­кой сму­той. (5) Подоб­ная мяг­кость, бла­го­да­ря кото­рой пре­тор без кро­во­про­ли­тия укро­тил одно из самых сви­ре­пых пле­мен, была тем при­ят­нее наро­ду и сена­ту, чем с боль­шей жесто­ко­стью и алч­но­стью вели вой­ну в Гре­ции кон­сул Лици­ний и пре­тор Лукре­ций. (6) На Лукре­ция народ­ные три­бу­ны посто­ян­но напа­да­ли на сход­ках, но его оправ­ды­ва­ли отсут­ст­ви­ем по государ­ст­вен­ной надоб­но­сти. Одна­ко в ту пору настоль­ко пло­хо было извест­но даже про­ис­хо­див­шее совсем рядом, что в дей­ст­ви­тель­но­сти он как раз тогда нахо­дил­ся в сво­ем антий­ском име­нии и на добы­тые вой­ною сред­ства²⁷ про­во­дил воду в Антий из реки Лора­ци­ны²⁸. (7) Пере­да­ют, что он сдал под­ряд на эти работы за сто трид­цать тысяч ассов; и еще он укра­сил кар­ти­на­ми все из той же добы­чи храм Эску­ла­па²⁹.

(8) Нена­висть и пре­зре­ние были отвле­че­ны от Лукре­ция и обра­ти­лись на его пре­ем­ни­ка Гор­тен­зия, после того как яви­лись послы от Абде­ры³⁰, кото­рые слез­но жало­ва­лись у поро­га сена­та, что их город захва­чен и раз­граб­лен Гор­тен­зи­ем. (9) А при­чи­ной поги­бе­ли горо­да, по их сло­вам, было то, что, когда пре­тор потре­бо­вал сто тысяч дена­ри­ев и пять­де­сят тысяч мер пше­ни­цы, они попро­си­ли отсроч­ки, чтобы отпра­вить послов к кон­су­лу Гости­лию и в Рим. (10) Не успе­ли послы при­быть к кон­су­лу, как услы­ша­ли, что город их захва­чен, вид­ней­шие граж­дане обез­глав­ле­ны, а про­чие про­да­ны в раб­ство. (11) Сенат при­знал тако­вые дей­ст­вия воз­му­ти­тель­ны­ми и поста­но­вил об абдер­цах то же самое, что годом рань­ше о коро­ней­цах³¹, — пре­то­ру Квин­ту Мению³² было веле­но объ­явить это перед сход­кой. (12) А для вос­ста­нов­ле­ния сво­бо­ды абдер­цев были отправ­ле­ны двое лега­тов: Гай Сем­п­ро­ний Блез и Секст Юлий Цезарь; (13) им пору­че­но было объ­явить кон­су­лу Гости­лию и пре­то­ру Гор­тен­зию реше­ние сена­та: вой­на с абдер­ца­ми нача­та неза­кон­но и спра­вед­ли­вость тре­бу­ет разыс­кать всех про­дан­ных в раб­ство и вер­нуть им сво­бо­ду.

с.473 5. (1) Тогда же в сенат были пода­ны жало­бы на Гая Кас­сия, кото­рый в про­шед­шем году был кон­су­лом, а теперь — воен­ным три­бу­ном в Македо­нии³³ при Авле Гости­лии; яви­лись так­же послы галль­ско­го царя Цин­ци­би­ла. (2) Цар­ский брат про­из­нес речь в сена­те, жалу­ясь, что Гай Кас­сий разо­рил зем­ли союз­ных царю аль­пий­ских наро­дов и увел оттуда в раб­ство мно­гие тыся­чи людей. (3) К тому же вре­ме­ни подо­спе­ли послы кар­нов, ист­рий­цев и иапидов³⁴, сооб­щив­шие, что кон­сул Кас­сий сна­ча­ла потре­бо­вал от них про­вод­ни­ков — пока­зать вой­скам доро­гу в Македо­нию — (4) и ушел было с миром, слов­но бы для вой­ны в дру­гом месте, но вдруг, вер­нув­шись с пол­до­ро­ги, вторг­ся в их пре­де­лы как враг и повсюду резал, гра­бил и жег, а они, дескать, до сей поры так и не зна­ют, по какой такой при­чине кон­сул обо­шел­ся с ними, слов­но с вра­га­ми. (5) И галль­ско­му царь­ку (через бра­та), и этим наро­дам было отве­че­но, что об обжа­лу­е­мых дей­ст­ви­ях сенат зара­нее не знал и, если такое слу­чи­лось, отнюдь это­го не одоб­ря­ет; но что неспра­вед­ли­во было бы без суда и защи­ты выне­сти при­го­вор чело­ве­ку кон­суль­ско­го зва­ния³⁵, отсут­ст­ву­ю­ще­му по государ­ст­вен­ной надоб­но­сти. (6) А вот когда Гай Кас­сий вер­нет­ся из Македо­нии, то, если они поже­ла­ют обви­нять его в лицо, сенат раз­бе­рет­ся в деле и поза­бо­тит­ся об их удо­вле­тво­ре­нии. (7) Сенат почел за луч­шее не толь­ко дать ответ этим пле­ме­нам, но даже напра­вить послов — дво­их к царю за Аль­пы, тро­их к выше­на­зван­ным наро­дам, дабы всех опо­ве­стить о реше­нии отцов-сена­то­ров. (8) А еще поста­но­ви­ли отпра­вить послам подар­ки по две тыся­чи ассов, а двум бра­тьям-царям осо­бен­ные: два золотых оже­ре­лья весом по пять фун­тов, пять сереб­ря­ных сосудов по два­дцать фун­тов, двух коней в наряд­ной сбруе и с коню­ха­ми, сна­ря­же­ние кон­ни­ка, пла­щи и одеж­ду для про­во­жа­тых — как сво­бод­ных, так и рабов. (9) Все это было ото­сла­но; а кро­ме того, по прось­бе послов им раз­ре­ше­но было купить и вывез­ти из Ита­лии по десять коней. (10) Через Аль­пы вме­сте с гал­ла­ми отпра­ви­лись посла­ми Гай Лелий и Марк Эми­лий Лепид³⁶, к про­чим наро­дам — Гай Сици­ний, Пуб­лий Кор­не­лий Бла­зи­он и Тит Мем­мий.

6. (1) Тут в Рим разом съе­ха­лись послы мно­гих государств Гре­ции и Азии. (2) Пер­вы­ми были допу­ще­ны в сенат афи­няне. Они объ­яви­ли, что посла­ли кон­су­лу Пуб­лию Лици­нию и пре­то­ру Гаю Лукре­цию все кораб­ли и вой­ска, какие име­ли, (3) а те, не вос­поль­зо­вав­шись при­слан­ным, потре­бо­ва­ли сто тысяч мер хле­ба; они и это выпол­ни­ли, дабы не нару­шить обя­за­тельств, хотя зем­ля их под паш­ней мало­пло­до­род­на и даже сво­их зем­ледель­цев кор­мят они при­воз­ным хле­бом; и все про­чее, что при­ка­жут, они тоже гото­вы доста­вить. (4) Миле­тяне, не упо­ми­ная о каких-нибудь преж­них постав­ках, изъ­яви­ли пол­ную готов­ность пре­до­ста­вить для вой­ны все, чего ни поже­ла­ет сенат. (5) Ала­бан­дяне сооб­щи­ли, что воз­двиг­ли храм Горо­ду Риму³⁷ и учреди­ли в честь это­го боже­ства еже­год­ные игры, (6) а еще что при­вез­ли золо­той венок весом в пять­де­сят фун­тов, дабы воз­ло­жить его на Капи­то­лии в дар Юпи­те­ру Все­бла­го­му и Вели­чай­ше­му, и при­вез­ли так­же три­ста всад­ни­че­ских щитов, кото­рые с.474 гото­вы пере­дать кому будет веле­но; и они про­сят доз­во­ле­ния поме­стить свой дар на Капи­то­лии и совер­шить подо­баю­щее жерт­во­при­но­ше­ние. (7) О том же про­си­ли и жите­ли Ламп­са­ка, при­вез­шие венок весом в восемь­де­сят фун­тов (8) и напом­нив­шие при этом, что они отсту­пи­лись от Пер­сея, как толь­ко рим­ское вой­ско вошло в Македо­нию, хотя и нахо­ди­лись под вла­стью Пер­сея, а преж­де — Филип­па³⁸. (9) За это и за свою неиз­мен­ную помощь рим­ским вое­на­чаль­ни­кам они про­сят лишь об одном — при­нять их в друж­бу к наро­ду рим­ско­му и, если с Пер­се­ем будет заклю­чен мир, ого­во­рить, чтобы они не попа­ли вновь под власть царя. (10) Всем послам был дан любез­ный ответ, а ламп­сак­цев пре­то­ру Квин­ту Мению при­ка­за­но было вне­сти в спи­сок союз­ни­ков. Всем было розда­но в пода­рок по две тыся­чи ассов, ала­бан­дя­нам же веле­ли отвез­ти щиты кон­су­лу Авлу Гости­лию в Македо­нию.

(11) Тогда же при­бы­ли из Афри­ки послы и от кар­фа­ге­нян, и от царя Маси­нис­сы. Послы кар­фа­ге­нян сооб­щи­ли, что они свез­ли к морю мил­ли­он мер³⁹ пше­ни­цы и пять­сот тысяч мер ячме­ня, чтобы все это доста­вить, куда при­ка­жет сенат; (12) они созна­ют, что этот обя­за­тель­ный взнос мень­ше того, чего заслу­жи­ва­ет рим­ский народ и что сами они хоте­ли бы дать, но ведь преж­де, когда дела у обо­их наро­дов шли хоро­шо, они мно­го раз испол­ня­ли союз­ни­че­ский долг бла­го­дар­но и чест­но. (13) И послы Маси­нис­сы пообе­ща­ли такое же коли­че­ство зер­на, тыся­чу две­сти кон­ни­ков, а так­же две­на­дцать сло­нов⁴⁰, а если нуж­но что-то еще, пусть сенат при­ка­зы­ва­ет — царь с рав­ным удо­воль­ст­ви­ем пре­до­ста­вит и это, и то, что уже пообе­щал. (14) И царю, и кар­фа­ге­ня­нам была выра­же­на бла­го­дар­ность, а обе­щан­ное попро­си­ли отпра­вить в Македо­нию к кон­су­лу Гости­лию. Послам выда­ли в пода­рок по две тыся­чи ассов.

7. (1) Послы кри­тян доло­жи­ли, что они посла­ли в Македо­нию столь­ко луч­ни­ков, сколь­ко потре­бо­вал кон­сул Пуб­лий Лици­ний, (2) но на задан­ный вопрос они при­зна­лись, не отпи­ра­ясь, что у Пер­сея⁴¹ вою­ет боль­ше их луч­ни­ков, чем у рим­лян. Поэто­му им было объ­яв­ле­но: (3) если кри­тяне твер­до и на деле решат пред­по­честь друж­бу рим­ско­го наро­да друж­бе Пер­сея, (4) то и рим­ский сенат отве­тит им как надеж­ным союз­ни­кам, а пока пусть пере­да­дут сво­им, что сена­ту угод­но, чтобы кри­тяне поста­ра­лись поско­рей ото­звать домой тех сво­их вои­нов, что вою­ют в отрядах Пер­сея.

(5) Отпу­стив с этим отве­том кри­тян, в сенат при­зва­ли хал­кидян, кото­рые уже самим сво­им появ­ле­ни­ем — гла­ва их посоль­ства Мики­ти­он⁴² с отняв­ши­ми­ся нога­ми вне­сен был на носил­ках — (6) обна­ру­жи­ли, что речь идет о деле неот­лож­ной важ­но­сти, раз уж в таком неду­ге чело­век не хотел или не мог уво­лить­ся от это­го пору­че­ния. (7) Он и начал с того, что на нем места живо­го уже не оста­лось, толь­ко язык еще при нем и цел, дабы возо­пить о несча­стьях оте­че­ства; итак, он пере­чис­лил спер­ва, какие услу­ги были ока­за­ны его государ­ст­вом рим­ским пол­ко­во­д­цам и вой­скам как встарь, так и во вре­мя вой­ны с Пер­се­ем, (8) а затем рас­ска­зал, как высо­ко­мер­но, жесто­ко и алч­но обо­шел­ся с его сограж­да­на­ми с.475 рим­ский пре­тор Гай Лукре­ций и за ним еще того хуже Луций Гор­тен­зий; (9) настоль­ко твер­до хал­кидяне убеж­де­ны, что луч­ше пре­тер­петь все и даже худ­шее, чем сей­час, неже­ли нару­шить вер­ность, настоль­ко же они уве­ре­ны в том, что перед Лукре­ци­ем и Гор­тен­зи­ем без­опас­нее закрыть ворота, чем впу­стить их в город. (10) Те, кто их не при­нял — Эма­тия, Амфи­поль, Маро­нея, Энос, оста­лись невреди­мы, а они при­ня­ли, и у них Гай Лукре­ций раз­гра­бил все хра­мо­вое убран­ство, вывез на кораб­лях в Антий свя­тотат­ст­вен­ную свою добы­чу, угнал в раб­ство сво­бод­ных жите­лей, и тем самым досто­я­ние союз­ни­ков рим­ско­го наро­да рас­хи­ще­но и про­дол­жа­ет изо дня в день рас­хи­щать­ся. (11) Ведь по почи­ну Гая Лукре­ция Гор­тен­зий тоже зимой и летом раз­ме­ща­ет к ним на постой сво­их моря­ков, и жили­ща хал­кидян ломят­ся от этих толп, сре­ди кото­рых вынуж­де­ны обре­тать­ся их жены и дети, а ведь тем нипо­чем хоть ска­зать что угод­но, хоть сде­лать.

8. (1) Было поста­нов­ле­но вызвать Лукре­ция в сенат, чтобы он сам изло­жил дело и оправ­дал­ся. (2) Но когда он явил­ся, ему при­шлось выслу­шать в гла­за гораздо боль­ше, чем гово­ри­лось в его отсут­ст­вие, и обви­ни­те­ли появи­лись гроз­ней и силь­нее — два народ­ных три­бу­на, Маний Ювен­тий Таль­на и Гней Авфидий. (3) Они не толь­ко раз­бра­ни­ли его в сена­те, но еще при­та­щи­ли силой на народ­ную сход­ку, где после вся­че­ских поно­ше­ний и назна­чи­ли ему день суда. (4) Хал­кидя­нам пре­тор Квинт Мений по при­ка­зу сена­та отве­тил, что заслу­ги их перед рим­ским наро­дом, как преж­ние, так и в нынеш­ней войне, извест­ны сена­ту, кото­рый не сомне­ва­ет­ся в прав­ди­во­сти их речей, и за то им долж­ная бла­го­дар­ность. (5) А что тво­ри­лось и тво­рит­ся пре­то­ра­ми Гаем Лукре­ци­ем и Луци­ем Гор­тен­зи­ем, на кото­рых они жалу­ют­ся, так тво­ри­лось это и тво­рит­ся отнюдь не по воле сена­та, чего не может не пони­мать вся­кий, (6) кто зна­ет, что рим­ский народ начал вой­ну с Пер­се­ем, а преж­де с его отцом Филип­пом за сво­бо­ду Гре­ции⁴³, а не затем, чтобы рим­ские вое­на­чаль­ни­ки при­тес­ня­ли союз­ни­ков и дру­зей. (7) Сенат даст хал­кидя­нам пись­ма к пре­то­ру Луцию Гор­тен­зию о том, что сенат недо­во­лен дей­ст­ви­я­ми, на кото­рые они жалу­ют­ся; а если кто из сво­бод­ных попал в раб­ство, то пусть пре­тор тот­час поза­бо­тит­ся разыс­кать их и вер­нуть им сво­бо­ду; а из моря­ков на постой опре­де­лять долж­но толь­ко началь­ни­ков. (8) Так отпи­са­но было Гор­тен­зию по веле­нью сена­та. Послам было выда­но в пода­рок по две тыся­чи ассов, а для Мики­ти­о­на на казен­ный счет наня­та повоз­ка, чтобы с удоб­ства­ми доста­вить его в Брун­ди­зий. (9) Когда настал день суда, три­бу­ны обви­ни­ли Гая Лукре­ция перед наро­дом и при­го­во­ри­ли его к штра­фу в мил­ли­он ассов; (10) и в народ­ном собра­нии все трид­цать пять триб при­зна­ли его винов­ным⁴⁴.

9. (1) У лигу­рий­цев в тот год не про­изо­шло ниче­го досто­па­мят­но­го: ни вра­ги не бра­лись за ору­жие, ни кон­сул не ходил на них с вой­ском. (2) И удо­сто­ве­рив­шись, что мир на этот год обес­пе­чен, кон­сул к шести­де­ся­то­му дню сво­его пре­бы­ва­ния в про­вин­ции отпу­стил вои­нов двух рим­ских леги­о­нов, (3) досроч­но отвел вой­ска с.476 латин­ских союз­ни­ков зимо­вать в Лу́ну и Пизу, а сам с кон­ни­цею объ­е­хал мно­гие горо­да про­вин­ции Гал­лии.

(4) Вой­ны не было нигде, кро­ме как в Македо­нии; одна­ко подо­зре­ние вну­шал Ген­тий, царь илли­рий­цев⁴⁵. (5) Поэто­му сенат поста­но­вил послать из Брун­ди­зия восемь осна­щен­ных кораб­лей на Иссу к лега­ту Гаю Фурию⁴⁶, кото­рый началь­ст­во­вал над этим ост­ро­вом, имея лишь два мест­ных кораб­ля; (6) с кораб­ля­ми были посла­ны две тыся­чи вои­нов⁴⁷, набран­ных пре­то­ром Мар­ком Реци­ем⁴⁸ по реше­нию сена­та в той части Ита­лии, что обра­ще­на к Илли­рии. А кон­сул Гости­лий, чтобы обес­пе­чить без­опас­ность посе­лен­цев на гра­ни­цах с Илли­ри­ей, отрядил туда Аппия Клав­дия с четырь­мя тыся­ча­ми пехоты. (7) Клав­дий, кото­ро­му это­го пока­за­лось мало, испро­сил у союз­ни­ков вспо­мо­га­тель­ные вой­ска, воору­жил до вось­ми тысяч чело­век само­го раз­но­го рода и, прой­дя весь этот край, оста­но­вил­ся у дас­са­рет­ско­го горо­да Лих­нида⁴⁹.

10. (1) Непо­да­ле­ку оттуда был город Уска­на, нахо­див­ший­ся в зем­лях и под вла­стью Пер­сея⁵⁰. Жите­лей там было десять тысяч, а охра­ны — толь­ко неболь­шой крит­ский отряд. (2) Оттуда Клав­дия тай­но изве­ща­ли, что если он под­ведет вой­ско побли­же, то най­дут­ся люди, гото­вые пре­дать ему город, и что дело сто­ит труда: не толь­ко себе и дру­зьям, но и вои­нам он добудет добы­чи вдо­сталь. (3) Ослеп­лен­ный надеж­дой и алч­но­стью, он нико­го из при­хо­див­ших не задер­жал, не взял залож­ни­ков, чтобы они яви­лись пору­кой того, что дело будет вестись без обма­на, не послал раз­вед­ки и не потре­бо­вал клят­вы. Высту­пив в услов­лен­ный день из Лих­нида, он стал лаге­рем в две­на­дца­ти милях от горо­да, к кото­ро­му шел; (4) и в чет­вер­тую стра­жу высту­пил с вой­ском, оста­вив для защи­ты лаге­ря око­ло тыся­чи чело­век. В бес­по­ряд­ке, рас­тя­нув строй, в тем­но­те раз­бреда­ясь, вои­ны подо­шли к горо­ду. (5) Бес­печ­ность их воз­рос­ла, когда они не заме­ти­ли на сте­нах ни одно­го воору­жен­но­го чело­ве­ка. Но сто­и­ло им подой­ти на рас­сто­я­ние поле­та копья, как рас­па­хи­ва­ют­ся двое ворот, оттуда на них с гром­ким кли­чем бро­са­ет­ся вой­ско, а со стен повсюду разда­ет­ся ужа­саю­щий шум — жен­ские вопли, звон меди, раз­но­го­ло­сый крик бес­по­рядоч­ной тол­пы, пере­ме­шан­ной с раба­ми. (6) Все это вне­зап­но обру­ши­лось на рим­лян со всех сто­рон, так пере­пу­гав их, что они не смог­ли выдер­жать даже пер­вый натиск, и боль­ше сол­дат погиб­ло в бег­стве, чем в бит­ве. Едва две тыся­чи чело­век и сам легат спас­лись, добе­жав до лаге­ря. (7) Но путь до лаге­ря был не бли­зок — тем лег­че было вра­гам насти­гать утом­лен­ных. (8) Но и в лаге­ре Аппий даже не задер­жал­ся, чтобы собрать сво­их рас­сы­пав­ших­ся в бег­стве сол­дат, хотя это спас­ло бы раз­бред­ших­ся по окрест­но­стям; он тот­час повел остат­ки уцелев­ших от рез­ни в Лих­ниду.

11. (1) Об этих и о дру­гих неудач­ных дей­ст­ви­ях в Македо­нии ста­ло извест­но от вой­ско­во­го три­бу­на Секс­та Диги­тия, при­быв­ше­го в Рим для жерт­во­при­но­ше­ния. (2) Поэто­му сенат, опа­са­ясь и не тако­го еще позо­ра, отпра­вил в Македо­нию лега­тов Мар­ка Фуль­вия Флак­ка и Мар­ка Кани­ния Реби­ла, чтобы они, раз­уз­нав, доло­жи­ли, с.477 что там про­ис­хо­дит. (3) А кон­су­лу Авлу Ати­лию веле­но было назна­чить выбо­ры кон­су­лов на январь и для того при пер­вой воз­мож­но­сти воз­вра­тить­ся в Город. (4) Пре­то­ру же Мар­ку Рецию было пору­че­но ука­зом созвать в Рим всех сена­то­ров со всей Ита­лии, кро­ме отсут­ст­ву­ю­щих по государ­ст­вен­ным надоб­но­стям; (5) а тем, кото­рые уже были в Риме, запре­тить отлу­чать­ся от горо­да далее мили⁵¹. Все было сде­ла­но, как пове­лел сенат. (6) Выбо­ры кон­су­лов состо­я­лись в пятый день до фев­раль­ских календ. В кон­су­лы были выбра­ны Квинт Мар­ций Филипп вто­рич­но⁵² и Гней Сер­ви­лий Цепи­он. (7) Через день были избра­ны пре­то­ры: Гай Деци­мий, Марк Клав­дий Мар­целл⁵³, Гай Суль­пи­ций Галл, Гай Мар­ций Фигул, Сер­вий Кор­не­лий Лен­тул, Пуб­лий Фон­тей Капи­тон. (8) Для ново­из­бран­ных пре­то­ров были пред­у­смот­ре­ны, кро­ме назна­че­ний в Горо­де⁵⁴, (9) Испа­ния, Сар­ди­ния, Сици­лия и флот. Из Македо­нии лега­ты вер­ну­лись в самом кон­це фев­ра­ля. Они доло­жи­ли об успе­хах Пер­сея минув­шим летом и о том, какой страх охва­тил союз­ни­ков рим­ско­го наро­да, когда столь­ко горо­дов под­па­ло под власть царя. (10) Вой­ско кон­су­ла, ска­за­ли они, пореде­ло, ибо очень мно­гим дают­ся отпус­ка в послаб­ле­нье, и вину за это кон­сул сва­ли­ва­ет на вой­ско­вых три­бу­нов, а те на кон­су­ла. (11) Отцы-сена­то­ры с облег­че­ни­ем услы­ха­ли⁵⁵, что позор пора­же­ния, поне­сен­но­го по само­на­де­ян­но­сти Клав­дия, не так уж велик: ита­лий­цев погиб­ло совсем немно­го, а все боль­ше вои­ны из наско­ро набран­но­го под­креп­ле­ния⁵⁶. (12) Ново­из­бран­ным кон­су­лам было при­ка­за­но, как толь­ко всту­пят в долж­ность, доло­жить в сена­те о Македо­нии; про­вин­ци­я­ми им были опре­де­ле­ны Ита­лия и Македо­ния.

(13) В этом году был встав­ной месяц, начав­ший­ся на тре­тий день после тер­ми­на­лий⁵⁷. В тече­ние года умер­ли жре­цы: Луций Фла­ми­нин <…>⁵⁸ Скон­ча­лись двое пон­ти­фи­ков, Луций Фурий Фил и Гай Ливий Сали­на­тор. Пон­ти­фи­ка­ми были постав­ле­ны: на место Фурия Тит Ман­лий Торк­ват, на место Ливия Марк Сер­ви­лий.

12. (1) В нача­ле сле­дую­ще­го года, когда новые кон­су­лы Квинт Мар­ций и Гней Сер­ви­лий сде­ла­ли в сена­те запрос о про­вин­ци­ях, сенат поста­но­вил, чтобы они по уго­во­ру или жере­бьев­кой реши­ли, кому из них доста­нет­ся Ита­лия, а кому Македо­ния; (2) необ­хо­ди­мые попол­не­ния для войск в этой и дру­гой про­вин­ции сочли нуж­ным опре­де­лить зара­нее, чтобы не было места лице­при­я­тию. (3) Для Македо­нии сочли нуж­ным набрать пехоты шесть тысяч⁵⁹ рим­лян и шесть тысяч латин­ских союз­ни­ков, а кон­ни­цы от рим­лян две­сти пять­де­сят всад­ни­ков и три­ста от союз­ни­ков; (4) ста­ро­слу­жа­щих же поста­но­ви­ли уво­лить, чтобы в каж­дом рим­ском леги­оне было не более шести тысяч вои­нов и трех­сот кон­ни­ков. (5) Для дру­го­го кон­су­ла не было твер­до уста­нов­ле­но чис­ло рим­ских граж­дан, под­ле­жа­щих набо­ру для попол­не­ния; опре­де­ле­но было толь­ко, чтобы он соста­вил два леги­о­на по пять тысяч две­сти пехо­тин­цев и три­ста кон­ни­ков; (6) зато латин­ских союз­ни­ков было пред­у­смот­ре­но боль­ше, чем у его това­ри­ща: десять тысяч пехо­тин­цев и шесть­сот кон­ни­ков. Кро­ме того, было при­ка­за­но набрать еще четы­ре с.478 допол­ни­тель­ных леги­о­на, чтобы рас­по­ла­гать ими по необ­хо­ди­мо­сти. (7) Вой­ско­вых три­бу­нов кон­су­лам назна­чать вос­пре­ти­ли⁶⁰; их избрал народ. Латин­ским союз­ни­кам веле­но было пред­ста­вить шест­на­дцать тысяч пехо­тин­цев и тыся­чу кон­ни­ков — (8) такое вой­ско реше­но было иметь нагото­ве на слу­чай, если в нем воз­никнет нуж­да.

Более все­го бес­по­кой­ства вну­ша­ла Македо­ния. (9) Во флот при­ка­за­но было набрать тыся­чу моря­ков из рим­ских граж­дан воль­ноот­пу­щен­ни­че­ско­го сосло­вия — из Ита­лии пять­сот, столь­ко же из Сици­лии, и тот, кому доста­нет­ся эта про­вин­ция, дол­жен будет пере­пра­вить их в Македо­нию, где бы ни нахо­дил­ся флот. (10) В Испа­нию поста­но­ви­ли отпра­вить для попол­не­ния три тыся­чи рим­ских пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков. Для испан­ских леги­о­нов тоже было опре­де­ле­но чис­ло вои­нов — по пять тысяч две­сти пехо­тин­цев и три­ста всад­ни­ков в каж­дом. (11) От союз­ни­ков тот пре­тор, кото­ро­му доста­нет­ся Испа­ния, дол­жен будет потре­бо­вать четы­ре тыся­чи пехо­тин­цев и три­ста кон­ни­ков.

13. (1) Мне небезыз­вест­но, что из-за нынеш­не­го все­об­ще­го без­раз­ли­чия, застав­ля­ю­ще­го думать, буд­то боги вооб­ще ниче­го не пред­ве­ща­ют⁶¹, ника­кое зна­ме­ние не при­ня­то теперь ни огла­шать для наро­да, ни зано­сить в лето­пи­си. (2) Одна­ко же, когда пишу я о делах ста­ро­дав­них, душа моя каким-то обра­зом сама пре­ис­пол­ня­ет­ся древ­но­сти и некое бла­го­го­ве­ние не доз­во­ля­ет мне пре­не­бречь в лето­пи­си моей тем, что и самые рас­суди­тель­ные мужи почи­та­ли тогда важ­ным для государ­ства.

(3) Итак, из Ана­гнии в тот год при­шли вести о двух зна­ме­ни­ях: в небе виде­ли огонь, а еще заго­во­ри­ла коро­ва — ее ста­ли содер­жать на обще­ст­вен­ный счет. В Мин­тур­нах в те же дни небо, каза­лось, пыла­ло огнем. (4) В Реа­те про­шел камен­ный дождь. В Кумах, в кре­по­сти, Апол­лон три дня и три ночи лил сле­зы. В Риме два хра­мо­вых слу­жи­те­ля донес­ли: один — что в хра­ме Фор­ту­ны мно­гие виде­ли змея с греб­нем, (5) дру­гой — что в хра­ме Фор­ту­ны При­ми­ге­нии на Кви­ри­наль­ском хол­ме⁶² были явле­ны два раз­лич­ных зна­ме­ния: на дво­ре вырос­ла паль­ма, и средь бела дня шел кро­ва­вый дождь. (6) Еще два зна­ме­ния не были при­ня­ты в счет: одно — пото­му что было явле­но в част­ном доме, а имен­но: Тит Мар­ций Фигул заявил, что у него во дво­ри­ке вырос­ла паль­ма; дру­гое — пото­му что было явле­но на чуж­бине⁶³, а имен­но: буд­то бы во Фре­гел­лах в доме Луция Атрея средь бела дня более двух часов горе­ло копье, кото­рое он купил сво­е­му сыну, вои­ну, и ничуть не обуг­ли­лось. (7) По пово­ду зна­ме­ний, касав­ших­ся государ­ства, децем­ви­ры обра­ти­лись к Сивил­ли­ным кни­гам и назна­чи­ли, каким богам кон­су­лы долж­ны при­не­сти в жерт­ву сорок взрос­лых живот­ных, (8) а так­же ука­за­ли, что сле­ду­ет совер­шить молеб­ст­вие и всем долж­ност­ным лицам по всем алта­рям при­не­сти в жерт­ву взрос­лых живот­ных, наро­ду же — быть в вен­ках⁶⁴. Все было испол­не­но, как пове­ле­ли децем­ви­ры.

14. (1) Затем были назна­че­ны выбо­ры цен­зо­ров. Этой долж­но­сти домо­га­лись вид­ней­шие граж­дане: Гай Вале­рий Левин, Луций с.479 Посту­мий Аль­бин, Пуб­лий Муций Сце­во­ла, Марк Юний Брут, а так­же Гай Клав­дий Пуль­хр и Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх. Этих дво­их рим­ский народ и избрал цен­зо­ра­ми. (2) Посколь­ку из-за вой­ны с Македо­ни­ей воин­ский набор тре­бо­вал боль­ше забот, чем обыч­но, кон­су­лы ста­ли обви­нять перед сена­том про­стой народ: даже моло­дые-де люди укло­ня­ют­ся от при­зы­ва. (3) Про­тив кон­су­лов в защи­ту про­сто­го наро­да высту­пи­ли пре­то­ры Гай Суль­пи­ций и Марк Клав­дий, гово­ря, что набор труден, не для вся­ких кон­су­лов, а толь­ко для ищу­щих, как понра­вить­ся⁶⁵, кото­рые не реша­ют­ся брать неохо­че­го. (4) А чтобы сена­то­ры в этом убеди­лись, они, пре­то­ры, у кото­рых мень­ше вла­сти и мень­ше вли­я­ния, гото­вы, если это будет угод­но сена­ту, набрать вой­ско. (5) Это им и было пору­че­но при боль­шом одоб­ре­нии сена­то­ров, а кон­су­лам как бы в укор. Цен­зо­ры, чтобы помочь делу, собрав народ, объ­яви­ли, что при пере­пи­си они наме­ре­ны доба­вить к обыч­но­му обще­граж­дан­ско­му опро­су для при­ся­ги еще и такое: (6) «Тебе мень­ше соро­ка шести лет, и ты по ука­зу цен­зо­ров Гая Клав­дия и Тибе­рия Сем­п­ро­ния явил­ся к набо­ру, но если пока ты не будешь при­зван, то, сколь­ко бы раз ни был набор при этих цен­зо­рах⁶⁶, явишь­ся ли сно­ва?» (7) А так как ходи­ли слу­хи, что мно­гие вои­ны македон­ских леги­о­нов из-за побла­жек вое­на­чаль­ни­ков, ищу­щих их рас­по­ло­же­ния, отсут­ст­ву­ют в вой­ске по необос­но­ван­ным уволь­не­ни­ям, цен­зо­ры при­ня­ли поста­нов­ле­ние о вои­нах, при­зван­ных в Македо­нию в кон­суль­ство Пуб­лия Элия и Гая Попи­лия⁶⁷ и в после­дую­щие годы: (8) все те из них, кто нахо­дит­ся в Ита­лии, в трид­ца­ти­днев­ный срок долж­ны прой­ти цен­зо­вую пере­пись и вер­нуть­ся в про­вин­цию, а име­на тех, кто под­вла­стен отцу или деду, долж­ны быть заяв­ле­ны⁶⁸. (9) А при­чи­ны уволь­не­ний цен­зо­ры еще выяс­нят, и тем, кто ока­жет­ся отпу­щен из попу­сти­тель­ства до выслу­ги сро­ка, веле­но будет вер­нуть­ся в воен­ную служ­бу. (10) После того как пре­тор­ский указ и цен­зор­ское поста­нов­ле­ние были разо­сла­ны по всем город­кам и рын­кам Ита­лии, в Рим стек­лось столь­ко моло­дых людей, что Горо­ду было в тягость непри­выч­ное мно­го­люд­ство.

15. (1) Пре­то­ром Гаем Суль­пи­ци­ем было набра­но четы­ре леги­о­на, не счи­тая буду­ще­го попол­не­ния, и набор был осу­щест­влен за один­на­дцать дней. (2) Затем кон­су­лы бро­си­ли жре­бий о про­вин­ци­ях. А у пре­то­ров жере­бьев­ка про­шла еще рань­ше — их торо­пи­ли судеб­ные дела. (3) Город­ская пре­ту­ра выпа­ла Гаю Суль­пи­цию, а суд по делам с ино­зем­ца­ми — Гаю Деци­мию. Испа­ния доста­лась Мар­ку Клав­дию Мар­цел­лу, Сици­лия — Сер­вию Кор­не­лию Лен­ту­лу, Сар­ди­ния — Пуб­лию Фон­тею Капи­то­ну, флот — Гаю Мар­цию Фигу­лу. Из кон­су­лов Гней Сер­ви­лий полу­чил Ита­лию, Квинт Мар­ций — Македо­нию. Тот­час по окон­ча­нии Латин­ских празд­неств Мар­ций высту­пил из Горо­да. (4) А Цепи­он обра­тил­ся в сенат с запро­сом: какие два из ново­на­бран­ных леги­о­на взять ему с собой в Гал­лию? Сенат поста­но­вил, чтобы пре­то­ры Гай Суль­пи­ций и Марк Клав­дий дали кон­су­лу из набран­ных ими леги­о­нов, какие сочтут нуж­ным. (5) Кон­сул, оскорб­лен­ный тем, что вынуж­ден с.480 под­чи­нить­ся реше­нию пре­то­ров, дождал­ся кон­ца заседа­ния сена­та и, став перед пре­тор­ским три­бу­на­лом⁶⁹, потре­бо­вал, чтобы пре­то­ры на осно­ва­нии реше­ния сена­та опре­де­ли­ли ему два леги­о­на. Пре­то­ры пре­до­ста­ви­ли выбор на усмот­ре­ние кон­су­ла.

(6) Затем цен­зо­ры соста­ви­ли и огла­си­ли спи­сок сена­то­ров. Пер­во­при­сут­ст­ву­ю­щим уже в тре­тий раз был постав­лен Марк Эми­лий Лепид⁷⁰. Семь чело­век были из сена­та исклю­че­ны. (7) Про­во­дя пере­пись, цен­зо­ры воз­вра­ща­ли в про­вин­цию Македо­нию сол­дат, отлу­чив­ших­ся от тамош­не­го вой­ска; пере­пись пока­за­ла, сколь было их мно­го. (8) Цен­зо­ры выяс­ня­ли при­чи­ны отпус­ков со служ­бы, и тех, чье уволь­не­ние ока­за­лось неза­кон­ным, они про­во­ди­ли к при­ся­ге так: «По сове­сти тво­ей и соглас­но ука­зу цен­зо­ра Гая Клав­дия и Тибе­рия Сем­п­ро­ния воз­вра­тишь­ся ли ты в про­вин­цию Македо­нию и сде­ла­ешь ли это безо вся­ко­го обма­на?»

16. (1) К всад­ни­кам цен­зо­ры были весь­ма стро­ги и суро­вы. У мно­гих ото­бра­ли коней. (2) Уже этим, оскор­бив всад­ни­че­ское сосло­вие, они еще пуще рас­па­ли­ли их гнев, повелев ука­зом, чтобы никто из тех, кто при цен­зо­рах Квин­те Фуль­вии и Авле Посту­мии⁷¹ брал на откуп государ­ст­вен­ные дохо­ды и пода­ти, более не высту­пал в тор­гах и не участ­во­вал в отку­пе сото­ва­ри­щем или пай­щи­ком. (3) Преж­ние откуп­щи­ки, хотя и не суме­ли мно­го­крат­ны­ми жало­ба­ми добить­ся от сена­та, чтобы тот поло­жил пре­дел свое­вла­стию цен­зо­ров⁷², зато нашли себе защит­ни­ка в лице народ­но­го три­бу­на Пуб­лия Рути­лия, кото­рый так­же был зол на цен­зо­ров из-за спо­ра по част­но­му делу. (4) Его кли­ен­ту⁷³, воль­ноот­пу­щен­ни­ку, цен­зо­ры веле­ли сне­сти сте­ну на Свя­щен­ной доро­ге⁷⁴ напро­тив обще­ст­вен­ных соору­же­ний, как постро­ен­ную на обще­ст­вен­ной зем­ле. (5) Вла­де­лец воз­звал к три­бу­нам. Кро­ме Рути­лия, из них никто не вос­про­ти­вил­ся цен­зо­рам, а те посла­ли взять у вла­дель­ца залог и перед сход­кой при­го­во­ри­ли вла­дель­ца к пене⁷⁵. (6) Отсюда и роди­лась враж­да, и вот когда быв­шие откуп­щи­ки обра­ти­лись к три­бу­ну, то неожи­дан­но он от сво­его толь­ко име­ни пред­ло­жил закон, (7) соглас­но кото­ро­му отку­пы государ­ст­вен­ных дохо­дов и пода­тей, сдан­ные Гаем Клав­ди­ем и Тибе­ри­ем Сем­п­ро­ни­ем, объ­яв­ля­лись бы недей­ст­ви­тель­ны­ми, и тор­ги долж­ны были быть устро­е­ны зано­во — так, чтобы все без изъ­я­тия име­ли пра­во на откуп и наем. (8) Народ­ный три­бун назна­чил день, чтобы пред­ло­жить этот закон собра­нию⁷⁶. День настал, цен­зо­ры нача­ли воз­ра­жать⁷⁷: речь Грак­ха была выслу­ша­на в мол­ча­нии, Клав­дию же ста­ли мешать выкри­ка­ми, и он при­ка­зал гла­ша­таю вос­ста­но­вить тиши­ну. (9) Тогда три­бун, объ­явив, что от веде­ния сход­ки он отстра­нен и пра­ва его попра­ны, ушел с Капи­то­лия, где про­ис­хо­ди­ло собра­ние. На сле­дую­щий день нача­лись вели­кие нестро­е­ния. (10) Спер­ва три­бун объ­явил досто­я­ни­ем богов иму­ще­ство Тибе­рия Грак­ха⁷⁸, так как тот попрал его пра­ва, ослу­шав­шись запре­та при нало­же­нии пени и взя­тии зало­га по делу лица, обра­тив­ше­го­ся за защи­той к три­бу­ну, (11) а затем он вызвал в суд Гая Клав­дия за то, что тот, отстра­нив его от веде­ния сход­ки, стал вести ее сам. И три­бун, заявив, что обви­ня­ет с.481 обо­их цен­зо­ров в пре­ступ­ле­нии про­тив государ­ства⁷⁹, потре­бо­вал, чтобы город­ской пре­тор Гай Суль­пи­ций назна­чил день для народ­но­го собра­ния⁸⁰. (12) Посколь­ку цен­зо­ры не воз­ра­жа­ли про­тив того, чтобы народ как мож­но ско­рее вынес о них свой при­го­вор, народ­ные собра­ния для суда по делу о пре­ступ­ле­нии про­тив государ­ства были назна­че­ны на вось­мой и седь­мой дни до октябрь­ских календ⁸¹. (13) Цен­зо­ры сра­зу же под­ня­лись в Атрий Сво­бо­ды⁸² и опе­ча­та­ли хра­нив­ши­е­ся там дела, закры­ли хра­ни­ли­ще, рас­пу­сти­ли государ­ст­вен­ных рабов и отка­за­лись зани­мать­ся чем бы то ни было, покуда народ не выне­сет им при­го­вор.

(14) Пер­вым рас­смат­ри­ва­лось дело Гая Клав­дия, и когда из две­на­дца­ти всад­ни­че­ских цен­ту­рий цен­зо­ра осуди­ли восемь, а затем и мно­гие цен­ту­рии пер­во­го клас­са, то вид­ней­шие граж­дане тут же на гла­зах у всех, посни­мав­ши золотые перст­ни, облек­лись в скорб­ные одеж­ды, чтобы про­сить защи­ты у про­сто­го наро­да. (15) Одна­ко, как пере­да­ют, общее мне­ние пере­ме­ни­лось глав­ным обра­зом бла­го­да­ря Тибе­рию Грак­ху: хотя со всех сто­рон из тол­пы и кри­ча­ли, что ему, Грак­ху, ничто не угро­жа­ет, он тор­же­ст­вен­но поклял­ся, что, не дожи­да­ясь при­го­во­ра себе, после­ду­ет в изгна­ние за сото­ва­ри­щем, если тот будет осуж­ден. (16) Тем не менее судь­ба обви­ня­е­мо­го висе­ла на волос­ке: для осуж­де­ния не хва­ти­ло голо­сов лишь вось­ми цен­ту­рий⁸³. После того как Клав­дий был оправ­дан, народ­ный три­бун заявил, что обви­нять Грак­ха отка­зы­ва­ет­ся.

17. (1) В тот год послы акви­лей­цев обра­ти­лись к сена­ту с прось­бой уве­ли­чить им чис­ло посе­лен­цев, и, соглас­но при­ня­то­му реше­нию, было собра­но еще тыся­ча пять­сот семейств, а для их выведе­ния посла­ны были три­ум­ви­ры Тит Анний Луск, Пуб­лий Деций Субу­лон и Марк Кор­не­лий Цетег⁸⁴.

(2) В тот же год⁸⁵ в Гре­цию были посла­ны Гай Попи­лий и Гней Окта­вий с сенат­ским поста­нов­ле­ни­ем о том, чтобы никто не пре­до­став­лял рим­ским долж­ност­ным лицам ниче­го сверх пред­пи­сан­но­го сена­том. Поста­нов­ле­ние это они объ­яви­ли спер­ва в Фивах, а потом во всех горо­дах Пело­пон­не­са. (3) Для гре­ков это был и на буду­щее залог избав­ле­ния от тягот и бре­ме­ни их разо­ряв­ших рас­хо­дов: ведь до сих пор каж­дый тре­бо­вал от них чего-нибудь ново­го. (4) Послы были при­ня­ты на созван­ном ради них все­а­хей­ском собра­нии в Эгии и выслу­ша­ны доб­ро­же­ла­тель­но⁸⁶, а затем, оста­вив этот отмен­но вер­ный народ в вели­кой надеж­де на буду­щее, они пере­пра­ви­лись в Это­лию. (5) Там, хотя дело не дошло еще до мяте­жа, все пол­ни­лось подо­зре­ни­я­ми и вза­им­ны­ми обви­не­ни­я­ми, (6) а пото­му, потре­бо­вав залож­ни­ков и не доведя дела до кон­ца⁸⁷, послы отпра­ви­лись в Акар­на­нию. (7) Акар­нан­цы собра­лись для сове­ща­ния с посла­ми в Тирее. Тут тоже шла меж­до­усоб­ная борь­ба: кое-кто из вид­ней­ших граж­дан тре­бо­вал вве­сти гар­ни­зо­ны в их горо­да, чтобы обуздать тех безум­цев, кото­рые скло­ня­ют народ к македо­ня­нам; (8) дру­гие не согла­ша­лись, чтобы мир­ные и союз­ные государ­ства пре­тер­пе­ли позор, какой обыч­но доста­ет­ся на долю побеж­ден­ных вра­гов. (9) Это воз­ра­же­ние было при­зна­но спра­вед­ли­вым⁸⁸. с.482 Затем послы воз­вра­ти­лись в Лари­су к про­кон­су­лу Гости­лию, кото­рый и отправ­лял их. Окта­вия он оста­вил при себе, (10) а Попи­лия при­мер­но с тыся­чею вои­нов отпра­вил зимо­вать в Амбра­кию.

18. (1) Пер­сей в нача­ле зимы еще не решал­ся вый­ти за пре­де­лы Македо­нии, стра­шась, как бы рим­ляне не вторг­лись где-нибудь в остав­лен­ное им цар­ство, но ко вре­ме­ни зим­не­го солн­це­сто­я­ния, когда глу­бо­кий снег дела­ет горы со сто­ро­ны Фес­са­лии непре­одо­ли­мы­ми⁸⁹, (2) он решил, что пред­ста­вил­ся слу­чай сокру­шить надеж­ды и реши­мость соседей, чтобы они не мог­ли быть опас­ны ему, пока он вою­ет с рим­ля­на­ми, тем более что со сто­ро­ны Фра­кии Котис и со сто­ро­ны Эпи­ра вне­зап­но отло­жив­ший­ся от рим­лян Кефал обес­пе­чи­ва­ли ему мир на гра­ни­цах, а дар­да­нов укро­ти­ла недав­няя вой­на⁹⁰. (3) Поэто­му царь хоро­шо пони­мал, что един­ст­вен­ный небез­опас­ный рубеж Македо­нии — илли­рий­ский, ибо илли­рий­цы и сами по себе неспо­кой­ны, и гото­вы про­пу­стить рим­лян, но если усми­рить при­гра­нич­ные илли­рий­ские пле­ме­на, то мож­но будет скло­нить к сою­зу дав­но уже колеб­лю­ще­го­ся царя Ген­тия. (4) Итак, Пер­сей, дви­нув­шись в поход с деся­тью тыся­ча­ми пехоты, часть кото­рой состав­ля­ла фалан­га⁹¹, с дву­мя тыся­ча­ми лег­ко­во­ору­жен­ных вои­нов и пятью­ста­ми кон­ни­ка­ми, напра­вил­ся в Сту­бер­ру. (5) Оттуда он высту­пил, взяв с собою мно­го­днев­ный запас про­до­воль­ст­вия и при­ка­зав вез­ти осад­ное сна­ря­же­ние сле­дом, и на тре­тий день стал лаге­рем под Уска­ной⁹² — самым боль­шим горо­дом пене­стий­ской обла­сти. (6) Одна­ко преж­де чем при­ме­нить силу, он отпра­вил послов раз­уз­нать о наме­ре­ни­ях как сто­ро­же­вых началь­ни­ков, так и горо­жан. Дело в том, что в горо­де, поми­мо отряда моло­дых илли­рий­цев, был и рим­ский гар­ни­зон. (7) Посколь­ку ника­ких мир­ных пред­ло­же­ний не после­до­ва­ло, Пер­сей взял город в коль­цо и начал при­ступ сра­зу со всех сто­рон. Хотя оса­ждав­шие день и ночь без оста­нов­ки, сме­няя друг дру­га, одни — тащи­ли лест­ни­цы к сте­нам, дру­гие — огонь к воротам, но защит­ни­ки горо­да выдер­жи­ва­ли столь бур­ный при­ступ, (8) наде­ясь, что македо­няне не так уж дол­го смо­гут тер­петь зим­нюю сту­жу под откры­тым небом, а вой­на с Римом не поз­во­лит царю длить оса­ду. (9) Одна­ко, когда оса­жден­ные увиде­ли, что ста­вят осад­ные наве­сы и воз­во­дят баш­ни, упор­ство их было слом­ле­но. Дей­ст­ви­тель­но, и силы были нерав­ны, и в горо­де не хва­та­ло ни хле­ба, ни про­чих при­па­сов, как оно и быва­ет при непред­виден­ной оса­де.

(10) И вот, посколь­ку не было ника­кой воз­мож­но­сти высто­ять, были посла­ны от рим­ско­го гар­ни­зо­на Гай Кар­ви­лий из Спо­ле­тия и Гай Афра­ний про­сить Пер­сея спер­ва, чтобы он отпу­стил их восво­я­си с ору­жи­ем и со всем доб­ром, а если не согла­сит­ся, то чтобы он хоть поклял­ся сохра­нить им жизнь и сво­бо­ду. (11) Царь был бла­го­склон­ней в посу­лах, чем на деле: при­ка­зав им вый­ти со всем их доб­ром, он пер­вым делом отнял у них ору­жие, а затем и сво­бо­ду. Когда рим­ляне вышли из горо­да, илли­рий­ский отряд (чис­лом пять­сот чело­век) и ускан­цы сда­ли город и сами сда­лись.

с.483 19. (1) Пер­сей, оста­вив в Ускане свой гар­ни­зон, увел в Сту­бер­ру мно­же­ство сдав­ших­ся, чис­лом не менее соб­ст­вен­но­го вой­ска⁹³. (2) Опре­де­лив рим­ля­нам (а их было четы­ре тыся­чи⁹⁴) всем, кро­ме вое­на­чаль­ни­ков, содер­жать­ся под стра­жею в раз­ных горо­дах и про­дав в раб­ство ускан­цев и илли­рий­цев, он повел свое вой­ско в Пене­стию на город Оэней, (3) кото­рый был выгод­но рас­по­ло­жен и откры­вал путь в зем­ли лабе­а­тов⁹⁵, где пра­вил Ген­тий. (4) Когда вой­ско про­хо­ди­ло мимо мно­го­люд­ной кре­по­сти под назва­ни­ем Дра­удак, один чело­век, хоро­шо знав­ший эти места, ска­зал царю, что нет ника­ко­го тол­ку брать Оэней, (5) если не поко­рить так­же и Дра­удак, ибо рас­по­ло­жен он во всех отно­ше­ни­ях даже выгод­нее. Сто­и­ло вой­ску толь­ко при­бли­зить­ся к кре­по­сти, как защит­ни­ки сра­зу сда­лись.

Обод­рен­ный этой опе­ре­див­шей его ожи­да­ния сда­чей Пер­сей понял, какой страх вну­ша­ет его вой­ско, и бла­го­да­ря это­му само­му стра­ху поко­рил еще один­на­дцать кре­по­стей. (6) Лишь немно­гие при­шлось брать силой, осталь­ные сда­лись доб­ро­воль­но. Сре­ди про­чих были взя­ты в плен и пол­то­ры тыся­чи рим­лян, сто­яв­ших там в гар­ни­зо­нах. (7) Кар­ви­лий из Спо­ле­тия при­нес боль­шую поль­зу Пер­сею при пере­го­во­рах, всем объ­яс­няя, что с ним и его сорат­ни­ка­ми обо­шлись безо вся­кой жесто­ко­сти. Затем Пер­сей подо­шел к Оэнею, кото­рый ина­че как пра­виль­ной оса­дой взять было невоз­мож­но. И сил там было боль­ше, чем в дру­гих горо­дах, и сте­на­ми он был кре­пок, (8) и с одной сто­ро­ны его защи­ща­ла река Артат, а с дру­гой — высо­кая и труд­но­до­ступ­ная гора. (9) Это дава­ло горо­жа­нам надеж­ду высто­ять. Пер­сей, обведя валом город, велел с воз­вы­шен­ной сто­ро­ны соорудить насыпь выше город­ских стен. (10) Пока велись эти работы, горо­жане часто пред­при­ни­ма­ли вылаз­ки, обе­ре­гая свои сте­ны и мешая работам вра­гов, — но мно­гие из них погиб­ли в раз­ных схват­ках, а те, кто уце­лел, от ден­ных и нощ­ных трудов и от ран сде­ла­лись для вой­ны бес­по­лез­ны. (11) Как толь­ко насыпь срав­ня­лась со сте­ной, в город ворва­лись вои­ны цар­ско­го отряда, звав­ши­е­ся «победи­те­ля­ми»⁹⁶, и одно­вре­мен­но по лест­ни­цам начал­ся при­ступ со мно­гих сто­рон. (12) Все взрос­лые муж­чи­ны были пере­би­ты, их жены и дети взя­ты в плен, осталь­ное было отда­но на раз­граб­ле­ние вои­нам.

(13) Вер­нув­шись в Сту­бер­ру победи­те­лем, Пер­сей отря­жа­ет оттуда к Ген­тию послов: илли­рий­ско­го изгнан­ни­ка Плев­ра­та и македо­ня­ни­на Адея из Береи⁹⁷. (14) Он пору­ча­ет им рас­ска­зать Ген­тию о сво­их зим­них и лет­них успе­хах в войне про­тив рим­лян и дар­да­нов, а так­же о недав­нем зим­нем похо­де в Илли­рию, и скло­нить царя заклю­чить с ним и македо­ня­на­ми дру­же­ст­вен­ный союз.

20. (1) Послы, пре­одолев гору Скорд⁹⁸, через пустын­ные места Илли­рии (македо­няне нароч­но их опу­сто­ши­ли, дабы затруд­нить дар­дан­цам доступ в Илли­рию или Македо­нию) с вели­чай­шим трудом добра­лись нако­нец до Ско­д­ры. Царь Ген­тий был в Лис­се. (2) При­гла­шен­ные туда послы изло­жи­ли пору­чен­ное и были выслу­ша­ны бла­го­склон­но, но не полу­чи­ли удо­вле­тво­ри­тель­но­го с.484 отве­та: у царя-де нет недо­стат­ка в жела­нии вое­вать с рим­ля­на­ми, но осу­ще­ст­вить желае­мое он не может из-за край­не­го недо­стат­ка в день­гах. (3) Такой ответ послы при­нес­ли в Сту­бер­ру Пер­сею, кото­рый в то вре­мя занят был про­да­жей плен­ных илли­рий­цев. Немед­лен­но те же послы отправ­ле­ны были обрат­но, а с ними Глав­кия, один из цар­ских тело­хра­ни­те­лей, но о день­гах ни сло­ва, хотя толь­ко ими одни­ми мог быть скло­нен к войне неиму­щий вар­вар⁹⁹. (4) Оттуда, разо­рив Анки­ру¹⁰⁰, Пер­сей отвел вой­ско обрат­но в Пене­стию и, уси­лив гар­ни­зо­ны в Ускане и во всех кре­по­стях вокруг нее, кото­рые он захва­тил, сам уда­лил­ся в Македо­нию.

21. (1) Над рим­ля­на­ми в Илли­рии началь­ст­во­вал легат Луций Целий. Не осме­лив­шись дви­нуть­ся с места, пока в тех кра­ях был царь, он толь­ко после его ухо­да попы­тал­ся в Пене­стии отбить у македо­нян Уска­ну, но с боль­ши­ми поте­ря­ми был отбро­шен и отсту­пил с вой­ском в Лих­нид.

(2) Несколь­ко дней спу­стя он отпра­вил оттуда в Пене­стию Мар­ка Тре­бел­лия Фре­гел­ла­на с доволь­но зна­чи­тель­ным отрядом, чтобы полу­чить залож­ни­ков от тех горо­дов, кото­рые еще хра­ни­ли друж­бу и вер­ность, (3) а потом при­ка­зал ему прой­ти в область пар­фи­нов¹⁰¹, кото­рые тоже в свое вре­мя обя­за­лись дать залож­ни­ков. Оба наро­да под­чи­ни­лись без вся­ких вол­не­ний. Пене­стий­ские кон­ни­ки были посла­ны в Апол­ло­нию, пар­фин­ские — в Дирра­хий, у гре­ков тогда чаще звав­ший­ся Эпидам­ном¹⁰². (4) Аппий Клав­дий, желая иску­пить свой илли­рий­ский позор¹⁰³, взял­ся оса­ждать эпир­скую кре­пость Фаноту и, кро­ме рим­ско­го вой­ска, повел с собой вспо­мо­га­тель­ный отряд из хао­нов и фес­протов¹⁰⁴ чис­лом до шести тысяч, (5) но ста­ра­ния его были напрас­ны — город защи­щал Кле­ва, остав­лен­ный там Пер­се­ем во гла­ве силь­но­го гар­ни­зо­на.

Меж­ду тем Пер­сей, высту­пив к Эли­мее¹⁰⁵ и устро­ив под­ле нее очи­сти­тель­ное жерт­во­при­но­ше­ние и смотр вой­ску, затем по прось­бе эпир­цев¹⁰⁶ дви­нул­ся к Стра­ту. (6) Страт был тогда силь­ней­шим из горо­дов Это­лии. Он рас­по­ло­жен над Амбра­кий­ским зали­вом воз­ле реки Инах¹⁰⁷. Пер­сей высту­пил туда с деся­тью тыся­ча­ми пехоты и тре­мя­ста­ми всад­ни­ка­ми — кон­ни­цы он взял немно­го пото­му, что доро­ги в тех кра­ях узкие и нетор­ные. (7) Подой­дя на тре­тий день к горе Китию и наси­лу пере­ва­лив через нее по глу­бо­ко­му сне­гу, он с трудом нашел даже место для лаге­ря. (8) Про­дол­жая поход более пото­му, что оста­вать­ся на месте было невоз­мож­но, чем пото­му, что доро­га или пого­да ста­ли луч­ше, он с пре­ве­ли­ки­ми труд­но­стя­ми, осо­бен­но для вьюч­ных живот­ных, добрал­ся на сле­дую­щий день до свя­ти­ли­ща Юпи­те­ра, име­ну­е­мо­го Никей­ским¹⁰⁸, и раз­бил там лагерь. (9) Оттуда он про­де­лал длин­ный путь до реки Аратф¹⁰⁹, где, задер­жан­ный ее глу­би­ной, на вре­мя оста­но­вил­ся, чтобы постро­ить мост, по кото­ро­му затем пере­вел вой­ска, и еще через день пути встре­тил­ся с Архида­мом, вли­я­тель­ным это­лий­цем, кото­рый был готов отдать Пер­сею Страт.

22. (1) В этот день лагерь был раз­бит на гра­ни­це Это­лии, а назав­тра вой­ско достиг­ло Стра­та. (2) Пер­сей, раз­бив лагерь у реки с.485 Инах, ожи­дал, что сей­час изо всех ворот тол­па­ми пой­дут это­лий­цы про­сить у него покро­ви­тель­ства, одна­ко ворота оста­ва­лись запер­ты. Выяс­ни­лось, что той же ночью, когда он сам под­сту­пил к горо­ду, туда впу­щен был рим­ский гар­ни­зон во гла­ве с Гаем Попи­ли­ем. (3) Знать, кото­рая под вли­я­ни­ем Архида­ма ранее при­зва­ла Пер­сея, затем, когда Архидам ушел встре­чать царя, зако­ле­ба­лась и поз­во­ли­ла про­тив­ни­кам Архида­ма при­звать из Амбра­кии Гая Попи­лия с тыся­чью пехо­тин­цев¹¹⁰. (4) Тем вре­ме­нем подо­спел и Динарх, началь­ник это­лий­ской кон­ни­цы¹¹¹, с шестью­ста­ми пехо­тин­ца­ми и сот­ней всад­ни­ков. (5) Не было сомне­ния, что к Стра­ту он шел на помощь Пер­сею, но, видя, что уда­ча скло­ни­лась на сто­ро­ну рим­лян, он при­мкнул к тем, про­тив кого вышел было вое­вать. (6) Одна­ко Попи­лий, как и сле­до­ва­ло, не слиш­ком дове­рял людям со столь пере­мен­чи­вым нра­вом. Он сра­зу забрал в свои руки клю­чи от город­ских ворот и охра­ну стен, (7) а Динар­ха и это­лий­цев вме­сте с мест­ны­ми моло­д­ца­ми ото­слал в город­скую кре­пость буд­то бы для ее обо­ро­ны.

(8) Пер­сей, заняв хол­мы, воз­вы­шав­ши­е­ся над верх­ней частью горо­да, попы­тал­ся было всту­пить в пере­го­во­ры, но натолк­нул­ся на упор­ное неже­ла­ние горо­жан, кото­рые дро­ти­ка­ми и стре­ла­ми даже не дава­ли ему при­бли­зить­ся. Тогда он стал лаге­рем в пяти милях от горо­да за рекой Пет­ти­та­ром. (9) Там был созван совет, на кото­ром Архидам и эпир­ские пере­беж­чи­ки удер­жи­ва­ли царя при себе, а македон­ские санов­ни­ки, напро­тив того, счи­та­ли, что нече­го и вое­вать про­тив враж­деб­но­го вре­ме­ни года, не загото­вив при­том ника­ких при­па­сов, (10) так что оса­ждаю­щие нач­нут голо­дать рань­ше, чем оса­жден­ные; но самое глав­ное, что непо­да­ле­ку отсюда зиму­ет вой­ско вра­гов. Испу­гав­шись, Пер­сей снял­ся с лаге­ря и отсту­пил в Апе­ран­тию¹¹². (11) Бла­го­да­ря боль­шо­му ува­же­нию и люб­ви, какую снис­кал в их пле­ме­ни Архидам, апе­ран­тий­цы по все­об­ще­му согла­сию при­зна­ли власть Пер­сея, а сам Архидам с гар­ни­зо­ном в восемь­сот вои­нов был постав­лен над этим горо­дом.

23. (1) Царь, еще раз изму­чив тяже­лой доро­гой людей и вьюч­ных живот­ных, вер­нул­ся в Македо­нию. Мол­ва о том, что Пер­сей дви­жет­ся к Стра­ту, заста­ви­ла, одна­ко, Аппия снять оса­ду с Фаноты. (2) Кле­ва с отрядом сво­их неуто­ми­мых молод­цев пре­сле­до­вал его по почти непро­хо­ди­мым пред­го­рьям и пере­бил у него око­ло тыся­чи чело­век из тяже­ло дви­гав­ше­го­ся отряда, а око­ло двух­сот взял в плен. (3) Аппий же, про­брав­шись через тес­ни­ны, стал на несколь­ко дней лаге­рем в поле, назы­вае­мом Меле­он­ским. Меж­ду тем Кле­ва, взяв с собою Фило­стра­та с отрядом из пяти­сот эпир­цев, пере­шел в область Анти­го­нии¹¹³. (4) Македо­няне при­ня­лись гра­бить, а Фило­страт со сво­им отрядом устро­ил заса­ду в укром­ном месте. Когда воору­жен­ные анти­го­ний­цы напа­ли из горо­да на рас­се­яв­ших­ся по окрест­но­стям гра­би­те­лей, то, пре­сле­дуя их, они устре­ми­лись в ту самую доли­ну, где была заса­да: (5) здесь око­ло тыся­чи чело­век были уби­ты и почти сто взя­то в плен. Удач­но испол­нив заду­ман­ное, Кле­ва и Фило­страт раз­би­ли лагерь непо­да­ле­ку с.486 от сто­ян­ки Аппия, чтобы пред­у­предить напа­де­ние рим­ско­го вой­ска на их союз­ни­ков. (6) Аппий, теряв­ший без поль­зы вре­мя в этих местах, рас­пу­стил хао­нов, фес­протов и про­чие отряды эпир­цев, а сам с ита­лий­ски­ми вой­ска­ми вер­нул­ся в Илли­рию, раз­вел их зимо­вать по союз­ным горо­дам пар­фи­нов и отпра­вил­ся в Рим для жерт­во­при­но­ше­ний. (7) Пер­сей же, ото­звав из обла­сти пене­стов тыся­чу пехо­тин­цев и две­сти кон­ни­ков, послал их для защи­ты Кас­сан­дрии.

(8) От Ген­тия вер­ну­лись послы с преж­ним отве­том. Пер­сей, одна­ко, с преж­ним усер­ди­ем вновь и вновь слал к нему послов, ибо ясно было, какую опо­ру он мог най­ти в Ген­тии; и тем не менее он не мог заста­вить себя потра­тить­ся даже ради это­го дела вели­чай­шей важ­но­сти.